...И появился ты

      – Сказал Сильверну, что сегодня и вернется.
      – Быстро! Что же он успеет сделать за такой короткий срок?
      – Не могу знать.
      Лили показалось, что горничная что-то знает, но не говорит. Слуги Уолвертона были не болтливы и преданы хозяину. Лили не стала настаивать и безразлично пожала плечами.

***

      Привилегированная школа в Уэстфилде располагалась на одном из трех холмов к северо-западу от Лондона. В хорошую погоду с вершины холма было видно двенадцать графств. В этой одной из самых привилегированных закрытых школ учились дети, впоследствии ставшие известными политиками, художниками, поэтами. Алекс тоже когда-то там учился. Он помнил жесткую дисциплину, издевательства старших мальчиков. Но в памяти остались и крепкая дружба, и озорные проделки. Он надеялся, что и Генри там будет хорошо, но, видимо, ошибся. Угрюмый мальчик проводил Алекса в кабинет директора. Доктор Торнуайт, директор, встал из-за большого с множеством ящиков стола и приветствовал его без улыбки. Это был худой человек с прямыми седыми волосами, узким морщинистым лицом и кустистыми черными бровями. Голос у него был тонкий. Он заговорил недовольным тоном:
      – Лорд Рэйфорд, должен признаться, я испытываю огромное облегчение от того, что вы забираете своего подопечного. Он опасный, склонный к насилию юноша. Такому не место в Уэстфилде.
      В этот момент дверь кабинета директора открылась и с криком «Алекс!» Генри бросился ему навстречу, но вдруг остановился, пытаясь казаться степенным. Не сдержав радостной улыбки, Алекс притянул Генри к себе, потом отстранился и внимательно посмотрел на брата.
      – Почему мне говорят, что ты опасен?
      – Розыгрыш, – признался Генри.
      Алекс невольно улыбнулся. У Генри своеобразное чувство юмора, но он хороший мальчик, таким можно гордиться. Маленький ростом для своих двенадцати лет, он смелый и сильный. Первый в спорте и в математике, тайком сочиняет стихи. В голубых глазах озорные искорки, светлые волнистые волосы с трудом поддаются гребешку. Чтобы компенсировать маленький рост, Генри вел себя уверенно и дерзко и среди мальчиков был вожаком. Если он был не прав, всегда просил прощения. Непонятно, что он мог натворить, чтобы заслужить такое наказание. Может, склеил страницы в учебниках, а может, ведро с водой над дверью подвесил? Что же, придется извиниться за Генри и упросить директора отменить решение.
      – А в чем заключается розыгрыш? – спросил Алекс.
      Ответил Торнуайт.
      – Он взорвал входную дверь у меня дома, – сухо объяснил он.
      Алекс в изумлении уставился на брата.
      – Что ты сделал?
      Генри виновато опустил глаза.
      – Порох, – сознался он.
      – И я и моя экономка могли получить серьезные увечья, – сдвинув брови, заявил директор.
      – Но почему, Генри? На тебя это не похоже! – Алекс не верил своим ушам.
      – Как раз похоже! – возразил Торнуайт. – Это вполне в его духе. Генри не признает авторитетов, противится дисциплине…
      – Вашей дисциплиной, – выпалил Генри, – я сыт по горло!
      На лице Торнуайта было написано: я же вам говорил!
      Алекс ласково обнял Генри за плечи.
      – Скажи мне, зачем ты это сделал? Генри упрямо молчал. Торнуайт начал объяснять за него.
      – Генри по своему характеру…
      – Ваше мнение я уже слышал, – прервал Алекс и так взглянул на директора, что тот немедленно замолчал. Затем он повернулся к брату, и взгляд его потеплел. – Генри, объясни мне.
      – Это неважно, – пробормотал Генри.
      – Ответь мне, почему ты так поступил, – с угрозой в голосе потребовал Алекс. – Сейчас же.
      Генри неохотно ответил:
      – Это все из-за порки.
      – Тебя пороли? За что?
      Да за все! – Он вызывающе посмотрел на директора. – Один раз я на минуту опоздал к завтраку, другой раз уронил учебники, еще как-то раз шея грязная была… Меня колотят трижды в неделю, и розгой, и палкой!
      – Я применяю подобные наказания ко всем без исключения мальчикам, которые нарушают дисциплину, – сухо сказал Торнуайт.
      Лицо Алекса оставалось непроницаемым, хотя внутри клокотала ярость.
      – Ну-ка, покажи, – приказал он сдавленным голосом.
      Генри замотал головой и еще больше покраснел.
      – Покажи, – настаивал Алекс.
      Переводя взгляд с брата на Торнуайта, Генри тяжело вздохнул.
      – Ну и ладно. Торнуайт уже столько раз все это видел…
      Он повернулся, неохотно снял пиджак и расстегнул бриджи.
      У Алекса перехватило дыхание. Что они сделали с мальчиком! Вся спина и ягодицы были покрыты ссадинами, синяками и рубцами. Это не имело ничего общего с воспитанием, даже самым строгим. Увечья были нанесены не воспитателем, а человеком, который получал от этого извращенное удовольствие Так обращались с дорогим ему существом!.. Алекс потер подбородок, пытаясь взять себя в руки. Он старался не смотреть на Торнуайта. Убить мало этого мерзавца. Генри натянул бриджи и повернулся к Алексу. Глаза его испуганно округлились, когда он увидел выражение глаз и подергивающуюся щеку брата.
      – Этого требовала справедливость, – сказал лицемерно Торнуайт. – Порка всегда была в традициях Уэстфилда…
      – Генри, – сдавленным голосом спросил Алекс, – кроме порки они ничего тебе не сделали?
      – Нет, а что такое? – Генри явно не понимал, что имел в виду Алекс.
      – Да нет, ничего. – Алекс кивнул на дверь. – Иди. Я сейчас подойду.
      Генри неохотно повиновался, все время с любопытством оборачиваясь.
      Когда дверь закрылась, Алекс устремился к Торнуайту. Тот инстинктивно попятился.
      – Лорд Рэйфорд, порка является общепризнанным методом воспитания мальчиков…
      – Но я этого метода не признаю! – Алекс схватил его и прижал к стене.
      – Я вас в тюрьму засажу! Я вам не позволю! – задыхаясь проговорил директор.
      – Вы поганый извращенец, – процедил сквозь зубы разъяренный Алекс. – Свою неполноценность вы вымещаете на детях. Вы их мучаете, пока не насытитесь видом крови, и получаете от этого удовольствие.
      – Д-дисццплина требует, – с трудом выговорил директор.
      Если ваша дисциплина отразится на здоровье Генри или выяснится, что вы склоняли его к извращениям, то вам не поздоровится. – Алекс схватил его за горло и сжал так, что лицо директора стало багровым. – Я из вас сделаю чучело!
      Он отпустил Торнуайта, и тот рухнул на пол. С отвращением Алекс вытер руки о жилет и вышел из кабинета, хлопнув дверью.
      В холле его ждал Генри. Алекс обнял его за плечи и быстро повел к выходу.
      – Почему ты мне ничего не рассказывал? Генри едва поспевал за ним.
      – Не знаю.
      Алекс вдруг припомнил слова Лили. Холодный, бесчувственный – неужели это правда? Он нахмурился.
      – Ты думал, я не пойму? Отнесусь к этому безразлично? Нужно было сразу мне сказать!
      – Думал, потерплю немножко. Думал, как-то все устроится. А потом решил сам разобраться.
      – С помощью пороха?
      Мальчик замолк. Алекс вздохнул.
      – Генри, прошу тебя, больше ничего такого не предпринимай. Ты пока несовершеннолетний, и я за тебя отвечаю.
      – Я понимаю, – обиженно ответил Генри. – Но ты был занят другими проблемами. Свадьба…
      – Какая свадьба! Не оправдывайся!
      – Чего ты от меня хочешь? – запальчиво крикнул Генри.
      Стиснув зубы, Алекс сохранял спокойствие.
      – Я хочу, чтобы в трудной ситуации ты всегда обращался ко мне за помощью. Понял?
      Генри коротко кивнул.
      – А теперь что будем делать?
      – Едем в Рэйфорд-Парк.
      – О, правда? – Он уже улыбался. – У меня вещи остались в комнате.
      – Что-нибудь важное?
      – Да нет, в общем.
      – Тогда пусть остаются.
      – Мне придется вернуться? – с ужасом спросил Генри.
      – Нет, – твердо сказал Алекс. – Приглашу учителя. Будешь учиться дома.
      Генри радостно подбросил в воздух школьную фуражку. Она упала на пол и так осталась лежать.

***

      – Тсс, кажется, это он. – Лили увидела карету Алекса на дороге и поманила Закери из музыкальной комнаты, где перед этим он, Тотти и Пенелопа распевали песни и играли на пианино.
      – Лили, скажите, что вы задумали!
      Я думаю, после дороги Уолвертон зайдет в библиотеку выпить. Нужно, чтобы он увидел нас вместе. – Лили энергично подтолкнула Закери к тяжелому кожаному креслу. Усевшись к нему на колени, она прикрыла ему рот рукой, остановив готовые сорваться с его губ слова протеста. – Тихо, Зак, я ничего не слышу. – Наклонив голову, Лили напряженно вслушивалась в звук приближающихся шагов. Тяжелая, размеренная походка… Наверняка Уолвертон. Она обняла Закери за шею. – Поцелуйте меня. И так, чтобы было убедительно.
      – Но Лили, как же можно… Мои чувства к Пенни…
      – Давайте же, черт побери!
      Закери робко повиновался.
      Поцелуй был в точности такой же, как все другие до сих пор, испытанные Лили. То есть никакой. И почему поэты описывают это почти неприятное действие как нечто божественное! Она была скорее согласна с писателем Свифтом, который удивлялся, что за глупец изобрел поцелуи. Но влюбленные пары считали поцелуи непременным атрибутом, а Уолвертон должен поверить, что у них с Закери роман.
      Дверь в библиотеку распахнулась. Лили гладила темные волосы Закери, стараясь казаться увлеченной поцелуем. Потом она медленно подняла голову, как бы осознав, что они не одни. В дверях стоял Уолвертон, запыленный и растрепанный после дороги. Его бронзовое от загара лицо было мрачным. Лили дерзко улыбнулась:
      – О, да это лорд Рэйфорд в своем обычном веселом расположении духа! Как видите, милорд, вы оказались свидетелем приватной беседы… – Она резко остановилась, увидев за спиной Алекса мальчика. Небольшого роста, светловолосый, голубоглазый мальчик, в глазах любопытство, на губах улыбка. М-да… Она не ожидала, что свидетелем интимной сцены станет кто-то, кроме Уолвертона. Лили покраснела.
      – Мисс Лоусон, – угрожающим тоном сказал Алекс, – это мой младший брат Генри.
      – Здравствуй, Генри, – со слабой улыбкой выдавила из себя Лили.
      Заинтересованно взглянув на нее, Генри не стал тратить время на светскую беседу.
      – А почему вы целуетесь с виконтом Стамфордом, вы же выходите замуж за Алекса?
      – О, я не та мисс Лоусон, – поспешно объяснила Лили. – Ты имел в виду мою несчастную… мою младшую сестру. – Спохватившись, она соскочила с колен Закери и чуть не растянулась на полу. – Пенни и мама в музыкальной комнате. Поют.
      Алекс вежливо кивнул.
      – Пойдем, Генри, я познакомлю тебя с Пенелопой.
      Генри, казалось, не слышал. Он подошел к Лили, которая поспешно поправляла платье.
      – А почему у вас такие короткие волосы? – спросил он.
      Лили рассмешило его любопытство.
      – Они мне очень мешали во время охоты.
      – Вы охотитесь? – Он смотрел на нее с изумлением. – А ведь это опасно для женщин!
      Лили повернулась к Уолвертону и увидела, что он не сводит с нее глаз. Она не смогла сдержать усмешку.
      – А знаешь, Генри, твой брат сказал мне то же самое, когда мы познакомились!
      Они смотрели друг другу прямо в глаза. Вдруг утолок его рта чуть дрогнул, как будто он пытался удержаться от улыбки.
      – Милорд, – скромно сказала Лили, – я не окажу дурного влияния на Генри, не беспокойтесь. Я представляю большую опасность, но лишь для взрослых мужчин.
      Алекс выразительно посмотрел на нее.
      – Я верю вам, мисс Лоусон.
      Обняв Генри за плечи, он вышел с ним из комнаты.
      Лили не шелохнулась. Ее одолевали странные чувства. Алекс был такой усталый, запыленный, и этот жест, когда он притянул к себе брата, как бы защищая его… Лили сама себе удивлялась. Она не из тех, кто станет пылинки сдувать с мужчин, и все же ей вдруг подумалось, что кто-то должен пригладить ему волосы, приготовить ему легкий ужин, спросить, чем он так встревожен.
      – Лили, – спросил Закери, – вы думаете, он поверил, что все было по-настоящему?
      – Конечно, – автоматически ответила она, – почему бы ему не поверить?
      – Он очень проницательный.
      – Почему, черт возьми, все такого высокого о нем мнения? – выпалила Лили. И тут же пожалела о своей вспышке. Она вдруг представила себя в объятиях Уолвертона, почувствовала его твердые губы, уверенные руки. Ее сердце сжалось. Она уже была в его объятиях, когда упала на охоте и он поднял ее. Сила его рук и выражение его лица напугали ее.
      Интересно, Каролина Уитмор когда-нибудь видела его таким? Лили была страшно заинтригована этой самой Каролиной. Любила ли она Уолвертона или согласилась выйти за него из-за денег? Или из-за аристократического происхождения? Лили слышала, что американцы падки на титулы и голубую кровь.
      А Уолвертон? Каким он был с Каролиной? Был нежен, улыбался? Был ли он счастлив с ней?
      Вопросы, вопросы, и все без ответа. Это раздражало Лили. В конце концов какое ей дело до всего этого! Главное – избавить от него Пенелопу.

***

      Алекс простился с учителем и вздохнул. Мистер Хотчкинс был уже четвертый кандидат. Пока ни один из них не подошел. Видимо, понадобится немало времени, чтобы найти учителя в меру строгого и доброго. Разбирательства с арендаторами и поиски учителя в последние дни отнимали у Алекса все время. Арендаторы жаловались, что расплодившиеся кролики наносят ущерб хозяйству. В то же время лесничий сообщил, что участились случаи браконьерства. Хорошо, если бы убивали только кроликов. Но браконьерство коснулось и фазанов. Алекс решил проблему, пообещав компенсировать убытки. Одновременно он принимал арендаторов с дальнего поместья, которых беспокоили налоги.
      – Наняли бы управляющего, – сказала Лили, случайно услышав разговор. – Все так поступают.
      – Я сам знаю, как мне вести свои дела, – резко ответил Алекс.
      – О, конечно, – с беспечной улыбкой сказала Лили, – вы предпочитаете все делать сами. Было бы время, вы бы сами собирали арендную плату с каждого арендатора. Удивляюсь, что вы не натираете полы и не месите тесто: зачем кого-то нанимать – вы бы сами прекрасно справились!
      Алекс велел ей не совать нос в чужие дела, а она назвала его средневековым деспотом.
      Потом на досуге он размышлял над ее словами. Действительно, большую часть работы можно было поручить помощнику. Но тогда у него появилось бы свободное время – а что с ним делать? Проводить в обществе Пенелопы? Это не сулило ему особой радости.
      Охота? Азартные игры? Балы? Политика? Какая скука. Может быть, возобновить старые знакомства? В последние два года он избегал встреч даже с близкими друзьями, особенно с теми, кто знал Каролину. Алекс не мог вынести сочувственных взглядов.
      Мрачный, озабоченный, он пошел к Пенелопе. Она как тень пряталась за мать. Он пытался поддерживать разговор, выпил предложенный ему чуть теплый чай. Пенелопа застенчиво поглядывала на него, не отрываясь от вышивания. С белым муслином в руках она казалась такой чистой, возвышенной. Разговор не клеился, и через несколько минут Алекс ушел, сославшись на дела.
      Из галереи доносился смех и шуршание карт. Из любопытства он пошел посмотреть. Сначала он подумал, что к Генри пришел приятель. Действительно, на полу по-турецки сидели двое. Один точно был Генри, а другой… Алекс узнал Лили и нахмурился. Мало того что она надела свои малиновые бриджи, она еще взяла у Генри рубашку и жилет. Он направился к ним, намереваясь устроить Лили скандал за такой неподобающий вид. Подойдя ближе, он почувствовал невероятное волнение. Бриджи туго обтягивали ее ноги и бедра. Господи, что за непонятная женщина! Он знал много соблазнительных красавиц, видел их и одетыми и обнаженными, в пышных ночных одеяниях и прозрачных лоскутках, голыми в ванне и во французском шелковом белье. Но ничто не производило на него такого впечатления, как вид Лили в узких бриджах.
      Его бросило в жар. Тело напряглось от возбуждения. Он отчаянно старался думать о Пенелопе. Не помогает! Он пытался воскресить в памяти образ Каролины, но не смог вспомнить ее лица. Он видел перед собой изящные колени, стройные бедра, точеную талию. Он с трудом перевел дыхание. Все было как будто в тумане. Его предательски влекло к Лили, к ее живой красоте.
      Лили заметила Алекса и замерла в ожидании едкого замечания. Ничего не произошло. Она продолжала обучать Генри. Ловкими движениями рук она сдавала и тасовала карты.
      – Смотри, Генри. Берешь несколько карт и пропускаешь их под другими… вот так… видишь? Та опять внизу.
      Генри засмеялся и захотел попробовать. Алекс наблюдал за его манипуляциями.
      – А знаешь, как поступают с теми, кто нечестно играет?
      – О, только с неудачниками, – вмешалась Лили. – Настоящих жуликов никто не может поймать. – Она грациозно указала рукой на пол. – Присаживайтесь, милорд. Я только что научила вашего брата своим лучшим приемам.
      Алекс опустился на пол рядом с ней.
      – Видимо, следует вас поблагодарить? Делаете из моего брата шулера…
      Лили улыбнулась.
      – Ни в коем случае. Я просто показываю ему, как другие люди могут при случае обмануть его.
      Генри не смог повторить фокус и неловко рассыпал карты.
      – Ничего, – успокоила Лили, подбирая карты, – это дело практики.
      Алекс не мог оторваться от обтянутых брюками ягодиц Лили, пока она старательно собирала колоду. Он снова содрогнулся от возбуждения, лицо его пылало. Нужно немедленно встать и уйти. Но вместо этого он остался сидеть рядом с этой удивительной женщиной.
      Генри смешал карты.
      – Ну что, Алекс, нашел учителя? Алекс с трудом оторвал взгляд от Лили.
      – Пока не нашел подходящего.
      – Ну и хорошо, – сказал Генри, – последний был настоящий кретин!
      – Что?! – нахмурился Алекс.
      Лили наклонилась к Генри.
      – Генри, не рассказывай Алексу о нашем разговоре!
      Не раздумывая, Алекс схватил ее за руку.
      – Вот почему, мисс Лоусон, я возражал против вашего общения с Генри.
      Испуганная его жестом, Лили обернулась. Она ожидала увидеть мрачное лицо, а вместо этого увидела открытую, почти озорную улыбку. Сердце ее забилось быстрее. Как странно, она всего лишь заставила его улыбнуться, а чувствует себя, как будто совершилось чудо! Ее глаза улыбнулись в ответ. Она снова обратилась к Генри.
      – Знаешь, почему твой брат до сих пор не нашел учителя? Да потому что к нему пока не обращались ни Шекспир, ни Галилей, ни Платон. Мне жаль тебя, мой мальчик!
      Генри состроил гримасу.
      – Алекс, скажи ей, что это неправда!
      – У меня есть определенные требования, – признал Алекс, отпуская руку Лили. – Действительно, поиск квалифицированного преподавателя занимает больше времени, чем я предполагал.
      – Почему бы не предоставить выбор Генри? – предложила Лили. – Вы бы тем временем занялись другими делами. Он будет проводить собеседования, а потом представит свою кандидатуру для вашего одобрения.
      Алекс насмешливо фыркнул.
      – Представляю себе, кого он выберет!
      – А я думаю, он подойдет к выбору со всей ответственностью. Кроме того, это же его учитель. Он должен участвовать в выборе.
      Генри размышлял. Наконец он взглянул на Алекса.
      – Я уж выберу кого надо! Провалиться мне!
      Идея, конечно, новаторская. С другой стороны, такая ответственность пойдет Генри на пользу. Можно попробовать.
      – Я подумаю, – проворчал Алекс. – Но последнее слово должно остаться за мной.
      – Что ж, – с удовлетворением сказала Лили, – оказывается, иногда вы бываете вполне разумным. – Она взяла карты, перетасовала их и положила на пол. – Будьте любезны, снимите, милорд.
      Алекс внимательно посмотрел на нее. Наверно, такой она была в клубе Крейвена. Зеленые глаза светятся озорством, тонкая белая рука нервно поправляет густые пряди волос. Она никогда не сможет стать тихой, надежной спутницей жизни. А даже если бы и стала, ему этого не нужно.
      – Во что играем? – спросил он.
      – Я показываю Генри тонкости игры в «двадцать одно». – Она вызывающе улыбнулась. – Как вы, сильны в этой игре, Уолвертон?

Глава 5

      ЛИЛИ СО страхом поняла, что Алекс играет превосходно. Более чем превосходно. Ей приходилось хитрить: подсматривать верхнюю карту в колоде, или вытаскивать карту снизу, или прибегать еще к какой-нибудь уловке. Если Алекс и подозревал что-то, он молчал… почти до конца игры.
      Генри взял очередную карту и радостно улыбнулся:
      – Двадцать! Я выиграл!
      – Если только у мисс Лоусон не припасен в рукаве туз, – сухо сказал Алекс.
      Лили с опаской посмотрела на него. Неужели он заметил? Скорее всего, иначе он не сказал бы так.
      Она ловко сдала последние карты, и игра завершилась.
      – Я выиграла! – радостно объявила она. – В следующий раз сыграем на деньги.
      – Черта с два! – сказал Алекс.
      Лили засмеялась.
      – Не паникуйте, Уолвертон! Шиллинг-другой, не больше. Я не собираюсь играть с ребенком на его наследство.
      Генри поднялся и потянулся.
      – В следующий раз будем играть за столом. На полу ужас как неудобно!
      Алекс взглянул на него с тревогой.
      – Как ты себя чувствуешь?
      – Нормально. – Поняв причину беспокойства, Генри улыбнулся. – Правда, нормально.
      Алекс кивнул, но Лили успела заметить тревогу в его глазах. Даже когда Генри ушел, Алекс все еще был встревожен.
      – Что случилось? – спросила она. – Почему вы спрашиваете Генри…
      – Мисс Лоусон, – прервал Алекс, поднимаясь на ноги, – никогда не видел, чтобы женщина так искусно жульничала в картах.
      – Годы практики! – скромно призналась она.
      Алекс улыбнулся. Совсем нет совести! Она улыбнулась в ответ. Алекс взял ее тонкую руку и помог ей подняться. Он окинул ее взглядом.
      – Видимо, для вас было очень важно выиграть у двенадцатилетнего мальчишки!
      – Вовсе нет! Я хотела выиграть у вас!
      – Зачем?
      Хороший вопрос. Какая разница, выиграла она или проиграла? Неуверенно Лили взглянула в его холодные глаза, стараясь казаться равнодушной.
      – Да просто захотелось.
      – Было бы интересно как-нибудь сыграть честно. Если вы, конечно, умеете, – заметил он.
      – Давайте прямо сейчас и сыграем, милорд. Проигравший должен ответить на любой вопрос.
      Она ловко сдала две карты – одну ему, другую себе. Семерка. Дама.
      Ее склонившаяся над картами головка была совсем близко. Хотелось зарыться лицом в ее густые волосы, вдохнуть запах ее кожи, ее духов… упасть на колени, притянуть ее к себе, почувствовать ее бедра, раствориться в ней. Он пытался взять себя в руки, перестать думать о ней. Тело его напряглось, лицо горело. Она подняла голову. Сейчас она догадается, что у него на уме. Странно, но она ничего не заметила.
      – Еще одну? – спросила Лили. Он кивнул. Она с нарочитой аккуратностью открыла еще одну карту. Десятка.
      – Достаточно, – сказал он.
      Волнуясь, Лили взяла еще одну карту для себя и с радостью увидела, что это девятка.
      – Я выиграла, Уолвертон. Теперь скажите мне, почему вы так беспокоитесь о Генри? Нет, лучше скажите, почему вы забрали его из школы. Из-за оценок? Или, может, у него…
      – Вы задали уже три вопроса, – насмешливо заметил Алекс. – Прежде чем я отвечу, скажите мне, почему вас это интересует?
      – Он мне нравится, – с достоинством ответила Лили. – Я просто беспокоюсь о нем.
      Он подумал. Возможно, она говорит правду. Они с Генри явно нашли общий язык.
      – Нет, оценки ни при чем. У Генри были неприятности. Опоздания, озорство, как обычно. Но директор «воспитывал» его слишком усердно.
      Его лицо исказилось. Он отвернулся.
      – Порка? – Лили смотрела на его профиль. В таком ракурсе его лицо было особенно жестким. – Поэтому он иногда с трудом двигается. Ужасно.
      – Да, ужасно. Я хотел убить Торнуайта. И сейчас еще хочу.
      – Директора? – Этот человек вызывал у Лили отвращение, но она не могла не пожалеть его. Наверно, Торнуайту дорого обошлись его педагогические приемы.
      – Генри отомстил. Он достал порох и взорвал ему входную дверь, – продолжал Алекс.
      Лили рассмеялась.
      – Меньшего я и не ожидала! – Ее смех оборвался при виде мрачного лица Алекса. – Но вас еще что-то беспокоит… Наверно… Наверно, то, что Генри вам ничего не рассказал! – Его молчание говорило само за себя.
      Она поняла. Алекс, с его необыкновенным чувством ответственности, во всем винил себя. Он явно в мальчишке души не чаял. Вот прекрасная возможность помучить его, повернуть нож в ране! Вместо этого Лили неожиданно для себя принялась успокаивать его.
      – Меня это совсем не удивляет, – как можно равнодушнее сказала она. – Мальчики в его возрасте такие гордые. Вы и сами таким были в детстве. Поэтому Генри и хотел решить свои проблемы самостоятельно, а не бежать к старшему брату, как ребенок. По моим наблюдениям, все мальчишки так себя ведут.
      – Что вы знаете о мальчишках! – пробормотал он.
      – Как бы вам ни хотелось принять все на себя, вашей вины тут нет, Рэйфорд. У вас слишком развито чувство ответственности – почти такое же, как ваш эгоизм.
      – Всю жизнь мечтал узнать ваше мнение на сей счет! – заметил он едко, но без обычной враждебности. От взгляда его черных горящих глаз Лили почувствовала себя странно. – Мисс Лоусон, не хотите ли еще сыграть? Честно.
      – Зачем, милорд? Вы хотите задать мне вопрос? – Лили, улыбаясь, сдала карты.
      Он пристально смотрел на нее. У Лили появилось ощущение, что он прикасается к ней. Конечно нет, он достаточно далеко. Но в памяти всплывали обрывки неприятных воспоминаний. Джузеппе… Угроза… Насилие…
      Алекс не обратил внимания на карты. Он не отрываясь смотрел на нее.
      – Почему вы ненавидите мужчин?
      Он не мог не задать этот вопрос. Каждым жестом, взглядом, словом она подстегивала его любопытство. Она не подпускала к себе ни одного мужчину – ни его, ни Закери, ни даже своего отца. А с Генри она вела себя иначе. Видимо, в ребенке она не видела угрозы. Инстинкт подсказывал ему, что в прошлом какой-то мужчина причинил ей боль. Поэтому она всех мужчин считала врагами и беззастенчиво использовала их. Но это были всего лишь его предположения. Ему не терпелось узнать правду.
      – Почему я… – Лили была потрясена. Никто, кроме Дерека, не осмеливался задавать ей подобных вопросов. Почему он спрашивает? Ее чувства его, конечно, не волнуют. Видимо, он, мерзавец, почувствовал, что вопрос заденет ее за живое.
      Он прав. Она действительно ненавидит мужчин, хотя никогда не отдавала себе в этом отчета. А за что ей их любить? Отец не обращал на нее внимания, жених бросил ее, Джузеппе растоптал ее доверие. Кто отнял у нее ребенка? Мужчины. Даже ее дружба с Дереком началась с шантажа. Провались они все!
      – Мне надоела игра. – Она бросила карты на пол и повернулась, собираясь уйти. Но Алекс схватил ее за руку. Она резко повернулась и в ярости вырвала руку. – Не смейте дотрагиваться до меня! – прошипела она. – Не смейте!
      – Хорошо, – спокойно сказал он. – Успокойтесь. Я не должен был спрашивать.
      – Это что, извинение? – Ее грудь вздымалась, она была в ярости.
      – Да. Извините.
      У него и в мыслях не было обидеть ее. Лили и сейчас еще не успокоилась. А ведь всегда такая смелая! Впервые она показалась ему хрупкой. Бабочка с разбитым сердцем.
      Лили тряхнула головой, и рыжие волосы тяжелой массой упали ей на плечи. Она смело взглянула в его непроницаемое лицо.
      – Вот вам и ответ. Я еще не встречала ни одного мужчины, которому можно было бы верить. Я не знаю ни одного, с позволения сказать, джентльмена, который имел бы малейшее понятие о чести и сострадании. Вы все носитесь со своей честью, а на деле… – Она осеклась.
      – А на деле? – повторил Алекс. Он хотел понять эту странную одинокую натуру. Но для этого, очевидно, понадобилась бы целая жизнь.
      Лили решительно покачала головой. Она овладела собой, и Алекс с удивлением оценил силу ее воли. Она дерзко улыбнулась.
      – Отстаньте, милорд.
      И ушла, оставив его среди разбросанных карт.
      Лили мучила головная боль. Она провела утро с Пенелопой и матерью, вполуха слушая их болтовню. Вечером она извинилась и поужинала у себя в комнате. Выпив два стакана красного вина, она переоделась и легла в постель. Под пологом из дамасского шелка она беспокойно ворочалась с боку на бок. Одиночество настигло ее.
      Как хотелось ей с кем-нибудь поговорить! Если бы рядом была тетя Салли! Только она знала о Николь. Ее мудрость и необычное чувство юмора спасали Лили в самых трудных ситуациях. Она заботилась о ней не хуже матери и нежно любила Николь.
      – Салли, как мне тебя не хватает! – прошептала Лили. – Если бы ты была рядом, ты бы подсказала, как мне быть. Денег совсем нет. Я одна. Я просто в отчаянии. Что же делать? Что мне делать?
      Она вспоминала, как призналась Салли, что у нее будет ребенок. Тогда ей казалось, что ничего хуже быть не может. Салли успокаивала ее.
      – Ты не хочешь отдать ребенка на воспитание? Заплатишь, и о нем будут заботиться.
      Глаза у Салли заблестели.
      – Тогда оставляй ребенка, и мы будем вместе жить в Италии. У нас будет семья.
      – Нет, я не могу просить вас… – начала Лили.
      Ты ни о чем не просишь. Я сама предложила. Послушай, Лили, я богатая старуха и могу поступать, как мне вздумается. Денег у меня хватит. И нам не нужен будет этот мир с его лицемерием.
      К несчастью, Салли прожила недолго. Лили нашла утешение в ребенке. Николь стала смыслом ее жизни, наполнила ее жизнь теплом и любовью. Пока Николь с ней, все в порядке.
      Слезы побежали из глаз, подушка стала мокрой. Голова раскалывалась, горло сдавило. Она беззвучно плакала. Она бы не выдала свою слабость даже перед Дереком. Дерек и сам много страдал в жизни. Если женские слезы и могли когда-то тронуть его, это время давно прошло. С кем сейчас Николь? Кто ее утешает, когда она плачет?
      Алекс метался по постели и стонал. Ему снился ужасный сон. Он видел Лили, нагую, с распущенными волосами. Она издевательски смеялась, дерзко глядя на него прищуренными глазами. С насмешливой улыбкой она наклонилась к его плечу и тихонько укусила его. Он закричал на нее и попытался оттолкнуть, но ее обнаженное тело обвилось вокруг него. Его сознание помутилось, ее руки скользили по его телу.