Ночные свидания

Клер Уиллис

Ночные свидания

Печатается с разрешения издательства Zebra Books an imprint of Kensington Publishing Corp.  и литературного агентства Andrew Nurnberg.

© Clare Willis, 2010

© Перевод. А.Е. Мосейченко, 2012

© Издание на русском языке AST Publishers, 2012

Глава 1

Любой романтик позавидовал бы такой свадьбе. На примыкавшей к церкви террасе, возвышавшейся над заливом Сан-Франциско, царила праздничная атмосфера. Было многолюдно, но все происходило без лишней суеты, духоты и, слава Богу, без надоедливых москитов. Изобилие цветов не раздражало дурным вкусом. Душещипательные мелодии исполнялись профессионально. Жених был относительно молод, относительно красив, имел хорошую работу и до сих пор мог похвастаться полным комплектом зубов, доставшимся ему от природы. Но в глазах Санни Маркетт, стоявшей в конце длинного, вытянувшегося, как хвост кометы, ряда невестиных подружек, все это казалось пустой тратой времени, сил и денег.

Жизненные взгляды Санни порой весьма существенно отличались от общепринятых, но окружающие относились к ее ироничным суждениям о браке и замужестве безразлично – точно так же, как к диагнозу «грибковое заболевание ног». Будучи близкой подругой невесты, Санни пришлось натянуть на себя атласное платье из полиэстера, по цвету очень напоминавшего оранжевое желе, надеть пару дешевых туфель-лодочек на размер больше и занять свое место в самом конце хвоста кометы. Ядром кометы являлась Лидия, подруга Санни по колледжу. В воздушном свадебном платье, пышно декорированном множеством тюлевых складок, украшенных стеклярусом, она действительно напоминала большой круглый шар.

Как только священник затянул волынку о священном долге молодоженов иметь потомство, Санни отвернулась и принялась разглядывать толпу гостей. Кое-кого она знала. В основном это были выпускники ее колледжа, с которыми в отличие от нее Лидия по-прежнему поддерживала дружбу. Наблюдая за ними, Санни с удивлением обнаружила, что тридцатидвухлетние выглядят намного старше своего возраста. Плешь на голове, сутулые плечи и округлый живот – вот что бросалось в глаза при взгляде на мужчин. У женщин на щеках виднелась дряблая кожа, груди, похожие на обвисшие мешочки с песком, были надежно прикрыты от дерзких взглядов дорогими платьями. Матери держали за руки надоевших им детей, которые вертелись и крутились, желая вырваться из-под родительского надзора. На руках у некоторых женщин как будто проступали возрастные пигментные пятна?! Не в первый раз Санни горько пожалела о своем остром зрении.

Она выпрямила спину, но все равно оставалась на голову ниже своей ближайшей соседки. Санни выглядела моложе своего возраста. Раньше, когда ей было двадцать, моложавость ее раздражала, зато сейчас лишь радовала ее. Волосы у нее были черными без малейшей проседи, а на миловидном лице – ни одной морщинки. Она выглядела на редкость свежо и привлекательно в отличие от ее заметно постаревших сверстников. Иногда Санни удивлялась: откуда у нее столь странная наследственность. Возможно, виной всему была ее мать, которая скончалась, когда Санни исполнилось всего восемь лет. Санни осталась сиротой без единого родственника. Отец был просто пустой строкой в ее свидетельстве о рождении. До сих пор она так и не разобралась в тайне своего происхождения, но, возможно, со временем, когда она не будет так занята?.. Занята? «Будь честной, – мысленно фыркнула Санни, – может быть, со временем ты все-таки перестанешь прятать голову в песок подобно страусу».

Священник громко предложил всем встать и помолиться за новобрачных. Внимание Санни опять переключилось на жениха и невесту. Как вдруг в задних рядах она заметила лицо, показавшееся ей знакомым. Если бы только показавшееся! Это было то самое лицо, которое время от времени попадалось ей на глаза последние несколько лет. Мимолетность его появления лишь усиливала его притягательность. Но как только Санни пыталась подойти поближе, оно всякий раз исчезало как мираж.

От страха и волнения у нее перехватило дыхание. В тот же миг она забыла, где она и что происходит вокруг. Прижавшись к стене церкви, Санни пыталась как можно лучше разглядеть незнакомца своими зоркими глазами.

Вне всякого сомнения, это был он. Ее ангел-хранитель!

Возбуждение Санни нарастало, мурашки, как таракашки, забегали у нее по спине. Человек, с которым она стремилась встретиться, находился в одной церкви вместе с ней. Не в каком-нибудь общественном месте, а на свадебной церемонии, куда можно было попасть только по приглашению. А может, он силой проложил себе дорогу сквозь толпу гостей? Незнакомец возвышался даже над самыми высокими гостями подобно башне. Смокинг прекрасно сидел на его внушительной фигуре. В нем поражало все, начиная от роста и кончая глазами, цвет которых Санни никак не могла разглядеть. Выступающие скулы, темные волосы, чуть длиннее, чем принято, и слегка взъерошенные, не совсем соответствовали облику человеку интеллектуальной профессии. Санни видела его раньше или в ресторанах, или в офисах – в костюме, галстуке и всегда в одиночестве. Бледность покрывала лицо незнакомца, словно он болел туберкулезом или работал программистом в компании «Гугл». Если же он был тайным агентом, то явно взялся не за ту работу, поскольку с таким ростом и внешностью невозможно оставаться незаметным.

И вот сегодня он присутствовал, как и она, на церемонии бракосочетания. Несмотря на то что Санни очень хотелось протиснуться к нему, надо было соблюдать приличия и ждать окончания церемония. Вдруг их взгляды встретились, и они уставились друг на друга. Незнакомец сощурил глаза так, что они превратились в узкие щелочки и крепко сжал губы. На его лице промелькнула недовольная гримаса, изображавшая то ли злость, то ли огорчение.

Интересно, о чем он думал?

Санни с досадой вздохнула, заметив, как незнакомец ловко выбрался из толпы и прошел к выходу. Он двигался так быстро, что его фигура в черном костюме буквально растаяла в воздухе.

– Ты говоришь: мужчина шести футов роста и в смокинге. Приглашено около пятисот гостей. Не могла бы ты дать более подробное описание? – Лидия поднесла бокал с шампанским к губам с заметно съеденной помадой. Свадьба была в самом разгаре, а Лидия уже сильно навеселе. Однако Санни только сейчас удалось улучить минуту и задать вопрос подруге. Кайл, свежеиспеченный муж Лидии, стоял к ним спиной и прощался с какой-то пожилой четой, уже собиравшейся уходить.

Санни закусила изнутри губу и пробурчала:

– Гм, он очень красивый.

Брови Лидии весело взлетели вверх.

– Ага, вот почему ты так хочешь познакомиться с ним. Подозреваю, ты не прочь предъявить судебное предписание, запрещающее ему убегать от тебя. – Покачнувшись на высоких каблуках, Лидия ухватилась свободной рукой за Кайла. – Не зря свадьбы считаются самым удобным местом для знакомств с подходящими мужчинами.

Санни поморщилась.

– Он высокий, широкоплечий, стройный. У него светлые глаза, резко очерченные скулы и густые черные волосы.

– Сколько ему лет? – вступил в беседу Кайл.

Санни пожала плечами:

– Трудно сказать. Где-то между тридцатью и сорока.

Подвыпившая Лидия обняла Кайла.

– К твоему счастью, дорогой, я сперва познакомилась не с ним, а с тобой, – прошептала она ему на ухо.

– И он был здесь один? Без дамы? – спросил Кайл, не замечая заигрываний жены. Едва успев став мужем, он уже начал выказывать небрежность и равнодушие к жене.

Был ли незнакомец один? Санни внезапно ощутила укол ревности. Неужели ее ангел-хранитель был с кем-то на свадьбе?

– Нет, я никого не видела рядом с ним, – пробормотала она.

Новоиспеченные муж и жена переглянулись долгим удивленным взглядом, затем одновременно перевели глаза на Санни и пожали плечами.

– И я не видела, – сказала Лидия. – Никого, кто бы походил под твое описание.

Санни разочарованно вздохнула:

– В любом случае спасибо.

Ей давно хотелось в туалет, и она направилась в дамскую комнату. Присев на унитаз, она сняла нейлоновые чулки и выбросила их в мусорное ведро. Санни терпеть не могла нейлоновые чулки, в особенности телесного цвета, но Лидия настояла. Носить туфли на босу ногу ей казалось удобнее.

Выйдя из кабинки, она, к своему удивлению, увидела в туалетной комнате мужчину, склонившегося над раковиной. На мгновение Санни замерла, поскольку мужчина был высок и темноволос. Но, приглядевшись к его отражению в зеркале над умывальником, она узнала его. Это был кузен Кайла с Восточного побережья. Она познакомилась с ним накануне во время репетиции праздничного обеда.

– Привет, кажется, вас зовут Питер? Вы зашли не в тот туалет.

Мужчина обернулся, его голова покачивалась на шее так, как будто собиралась вот-вот оторваться. Внешность заурядная, лицо грубоватое, испещренное крупными морщинами. Впрочем, он довольно симпатичен и в молодости, вероятно, выглядел привлекательнее.

– М-м, Санни, рад тебя видеть, – невнятно промычал он. У него был большой рот и толстые ярко-красные губы. – Сегодня ты выглядишь очаровательно. Постой, разве я не говорил тебе об этом?

– Нет-нет, тем более что вчера мы не разговаривали. Всего доброго.

Питер резко покачнулся так, как будто собирался упасть прямо на нее. Санни поддержала его, подхватив под руку и изо всех сил удерживая его грузное тело.

– Мы здесь одни, – мычал Питер. – Может, займемся сексом?

– С удовольствием, но давай в другой раз. У меня герпес, и он никак не проходит, – попыталась обратить все в шутку Санни.

Она хотела отделаться от него и побыстрее уйти, но у Питера оказались совершенно иные намерения. Он резко повернулся и, хоть и был пьян, удивительно ловко прижал девушку к стене. Спиной Санни больно ударилась о ящик, выдающий бумажные полотенца. От боли у нее на миг остановилось дыхание. Питер навалился на нее всем телом, так что не было никакой возможности вывернуться. Слюнявый вонючий рот впился ей в губы, вообще не давая дышать. Питер ухватился за одну из грудей и принялся вертеть ее так, как будто хотел оторвать, чтобы унести домой на память. Одновременно он прижимался к ней нижней частью живота, причем пряжка от его ремня сильно сдавила ей ребра.

– Питер, не надо! – крикнула Санни, прежде чем он опять заткнул ей рот слюнявыми губами. Но когда он задрал подол ее платья, страх ударом электрического тока поразил ее сердце. Едва ощутив обнаженную кожу, Питер застонал от вожделения и принялся неуклюже расстегивать рукой ремень.

Все закружилось перед глазами Санни. Ей почудилось, что еще миг – и она потеряет сознание. Ничего худшего в ее положении и быть не могло, так как это было лишь на руку Питеру. Но Санни не лишилась сознания. Внутри ее вдруг что-то вспыхнуло, и она преобразилась. Открыв глаза, увидела все вокруг в ярком ослепительном свете. Зрение настолько обострилось, что она различала мельчайшие пылинки на кафельном полу и ранее невидимые следы от моющих средств на зеркале. Питер, считавший, что все идет как надо, со скоростью черепахи расстегивал брюки.

Санни никогда не обучалась приемам самообороны и никогда не задумывалась о том, как следует вести себя в том случае, если кто-то попытается ее изнасиловать. Но теперь инстинктивно поняла, что надо делать. Схватила Питера руками за шею и одновременно ударила коленом в пах. Он согнулся пополам от боли, и Санни ударила его кулаком прямо в кадык. Короткий придушенный вскрик вылетел из вонючего рта, и мерзавец рухнул на пол как мешок. Сани перевела дух и взглянула на выход.

И тут она увидела его. Незнакомец стоял возле самых дверей и смотрел на нее. На его губах блуждала еле заметная улыбка. Внезапно он развернулся, но не успел повернуть дверную ручку, как Санни в два прыжка нагнала его и, схватив за руку, повернула лицом к себе.

– Постойте, мистер, вам не кажется, что нам надо кое о чем поговорить.

Сперва Санни схватила его за отвороты пиджака, чтобы не дать ему уйти, но через одно-два мгновения уже держалась за него, чтобы не упасть. Выброс адреналина закончился, и теперь ее колени подгибались от слабости. Ее руки тоже обессилели, и она понемногу начала сползать на пол. Незнакомец вовремя подхватил ее и прижал к себе. От него исходил удивительный аромат зимнего хвойного леса. Но едва Санни начала нравиться подобная близость, как он вдруг прислонил ее к умывальнику и быстро отступил назад.

– Вы, по-видимому, уже пришли в себя. Ну, я пойду… – И он направился к выходу.

– Нет, – прохрипела Санни. Он остановился. – Кто вы?

– Меня зовут Джейкоб Эддингтон. – Незнакомец говорил сухо, отрывисто и с небольшим английским акцентом, но не совсем английским, а так, как говорил Кеннеди, обучавшийся несколько лет в Итоне, прославленном английском колледже.

– Нет, я имела в виду совсем другое. Зачем вы преследуете меня?

– Преследую? – Он обернулся и взглянул на нее. У него были удивительные глаза – серого цвета с синеватым отливом – и бледное лицо, причем кожа казалась почти прозрачной.

– Мне кажется, мадам, вы принимаете меня за кого-то другого.

– Черта с два! Два года назад вы спасли меня от уличного грабителя прямо перед Мемориальной церковью Глайда.

Джейкоб отрицательно потряс головой:

– Нет, вы что-то путаете…

– А что вы делали здесь? – Санни вытянула руку и пальцем почти ткнула ему в грудь, как бы обвиняя его. – Вы пришли сюда, чтобы спасти меня, не так ли?

– Как сами видите, – вздохнул Джейкоб, – мне незачем было вас спасать. Это всего лишь ваши фантазии.

Санни подошла к нему вплотную, пытливо вглядываясь в его лицо. Джейкобу явно было не по себе от такого пристального взгляда. Он даже поморщился.

– Вот уже на протяжении нескольких лет я регулярно встречаю вас. Объясните, в чем здесь дело, и я отпущу вас.

– Отпустите? – Лукавая улыбка скользнула по его губам.

– Не уходите от ответа.

Улыбка тут же исчезла. В глазах Джейкоба замерцал холодный серебристый свет. Радужная оболочка глаз стала расширяться так, что вскоре исчезли глазные белки. Неужели у нее начались галлюцинации? Может, от удара Питера у нее произошло сотрясение мозга? Санни попыталась сдвинуться с места, но не смогла даже пошевелиться.

– Вы не видели меня сегодня. Не видели. Меня здесь не было. – Его голос звучал внушительно и повелевающе. Звук казался очень густым и низким, он проникал прямо в сознание.

Вдруг Санни стало смешно. Его заклинание не действовало на нее.

– Стойте, я вижу вас! – Она помахала пальцами прямо перед его лицом: мол, номер не прошел.

В ответ раздался тяжкий огорченный вздох. Странно, все его усилия пошли прахом.

По нижней губе Санни что-то текло. Она обернулась и взглянула в зеркало. Из губы сочилась кровь, напоминавшая о страстном поцелуе Питера. Санни потрогала пальцем губу и снова обернулась к незнакомцу.

Но Джейкоба и след простыл. Он исчез, словно мгновенно растворился в воздухе. Удивительно: не было слышно ни стука дверей, ни шума удалявшихся шагов. Но его действительно как будто и не было здесь. Санни бросилась за ним и столкнулась с женщиной в разноцветном платье, тянувшей за собой недовольного мальчика, одетого в нарядный костюмчик.

– Я же не девчонка. Я не хочу в женский туалет, – хныкал мальчуган.

Санни схватила мамашу за руку и спросила:

– Вы не видели мужчину, который только что вышел из дамской комнаты?

Глаза женщины округлились от удивления.

– Мужчину? Нет, кроме вас, я никого не видела.

– Черт, – забыв о всякой сдержанности, крикнула Санни.

Опасливо поглядывая в ее сторону, мамаша открыла двери и подтолкнула мальчика внутрь. Вдруг за спиной Санни раздался удивленный мальчишеский голос:

– Ой, мама, погляди! Здесь лежит какой-то дяденька.

Глава 2

Запах крови сводил его с ума.

Он закрыл глаза и с наслаждением вдохнул пьянящий аромат. Густой, солоноватый, резкий, его издавали сотни человеческих тел вокруг него. Так пахнет вода в океане, если ее подогреть до соответствующей температуры. Это запах самой жизни, той самой жизни, которой в нем не было ни капли. Какая жестокая насмешка! Он мог пить любую кровь, какую хотел, но вернуться к жизни, опять стать живым он не мог. Разве только…

На экране ноутбука, стоявшего на выдвижном столике перед ним, виднелся снимок из журнала «Арт мэгэзин». Он опять перевел взгляд на изображение молодой привлекательной женщины. Ее звали Санни Маркетт. Она жила в Сан-Франциско. Снимок был сделан в картинной галерее, носившей имя ее владелицы. Он увеличил изображение до тех пор, пока его четкость не стала расплываться. Но успел узнать эти зеленые глаза и миловидное лицо. Здесь не могло быть никакой ошибки. Это она. Он искал ее уже много лет. Теперь надо как можно быстрее добраться до нее, чтобы никакой другой вампир не опередил его.

Интересно, знал ли о ней Совет, не была ли она под его защитой? Если так, тогда задача осложнялась, но от этого не становилась невыполнимой. Ему и раньше приходилось убивать вампиров. Он самодовольно улыбнулся и поправил свой умопомрачительный галстук и воротничок роскошной рубашки. Обе вещи были сшиты на заказ. Да, он убивал раньше и будет убивать. В Совете состояли многие, а он был один как перст. Ему уже осточертело быть все время одному.

Запах крови опять завладел его чувствами и мыслями. Но на этот раз он сосредоточился на запахе, исходившем от его соседки – женщины средних лет и заурядной внешности. Он уже познакомился с ней и чувствовал, как она сгорает от желания продолжить их знакомство. Поставила на столик бокал с напитком, бросила взгляд на часы и тихо вздохнула.

– Неужели так важно знать, сколько сейчас времени? – пробормотал он.

Она поморщилась, как будто ее поймали за чем-то неприличным. Впрочем, в ее жизни вряд ли было место чему-нибудь неприличному, но лиха беда начало. Особенно теперь, когда она повстречала его, Ричарда Лазаруса.

– Летя в самолете, понятие времени становится относительным, не правда ли? Мои часы показывают нью-йоркское время. Теперь в Нью-Йорке 2 часа ночи, а в Сан-Франциско 11 часов вечера. Вопрос: сколько сейчас времени в самолете?

Женщина согласно закивала головой:

– Вы правы, это не так уж и важно. Знаете, я нисколько не хочу спать.

Она выпила весь напиток и потрясла кубиками льда в бокале, как бы раздумывая, а не выпить ли еще.

– А вы, Ричард, не устали?

Он отрицательно помотал головой.

Женщина рассмеялась:

– Кажется, я вам выболтала о себе все.

Да, теперь он почти все знал о Вере Грант. Восьмичасовой рабочий день. Босс, с которым она спала и, можно сказать, за которым была почти замужем, если не считать маленького пустячка – босс уже был женат. Пела в хоре методистской церкви. Хотела продать свою квартиру, но выплаты по ипотеке превышали ее стоимость. У нее были две кошки, Расти и Клейтон. Да, Вера оказалась очень разговорчивой.

– А о вас мне почти ничего не известно! Только то, что вы вдовец и живете в Лондоне. О, я несу Бог знает что. – Вера торопливо прижала к губам ладонь, но вылетевшие слова уже нельзя было загнать обратно.

– Нет-нет, все в порядке. Мне очень нравится с вами беседовать. – Ричард нажал кнопку вызова. Через двадцать секунд перед ним уже стояла стюардесса.

– Хорошо летать первым классом, – призналась Вера.

– Принесите коктейль «буравчик» для дамы. – Он протянул руку мимо нее, чтобы взять пустой бокал.

– О нет, Ричард, не надо. Уже хватит. Не могу даже вспомнить, сколько я уже выпила. – Она попыталась отстранить его руку.

– О, до глубокой ночи еще далеко, – сказал Ричард. – Во всяком случае, там, куда мы летим.

Было бы лучше, если бы она не пила. Но со спиртным дела продвигались куда быстрее.

Вера хихикнула и согласно закивала:

– Ладно, еще один не помешает.

– А вам, сэр? – Стюардесса вопросительно взглянула на Ричарда.

– Нет, мне ничего не надо.

Вера нахмурилась:

– Вы не выпили ни одного глотка, неужели вы хотите, чтобы я опьянела?

– Нет-нет, просто я давно завязал с этим делом. Но вовсе не собираюсь мешать другим наслаждаться жизнью.

Ричард улыбнулся, как бы давая понять, что хочет ее. У Веры тут же пересохли губы, и он почуял, как быстро забилось ее сердце.

– Да, мне нравится то, что я делаю, – отозвалась Вера.

– А мне нравишься ты. – Ричард взял ее локон и обмотал его вокруг одного из пальцев. – Ты такая очаровательная. У тебя такие чудесные волосы цвета воронова крыла, иссиня-черные. Черный цвет мой любимый.

Чего он никак не мог сказать о запахе, исходившим от волос. Его тонкому обонянию претил запах краски для волос, но таковы были современные женщины. Ричард уже привык к подобным мелочам.

Перед ними возникла стюардесса с коктейлем. Вера с наслаждением сделала глоток, затем другой. Раньше она никогда не пила такой коктейль. Эта была идея Ричарда, и она ей понравилась.

– Послушай, Вера, мне кажется, я знаю, как сделать наше совместное времяпрепровождение еще более приятным.

Ричард осторожно и нежно коснулся ее бедра.

Руки Веры задрожали. Она поспешила поставить коктейль на столик, но не успела, часть напитка пролилась на пол.

– О, Ричард, даже не знаю.

Он сразу отнял руку.

– Я оскорбил тебя. Прошу меня извинить.

– Нет-нет, я не это имела в виду. – Ее короткие пальцы, как гусеницы, поползли по его ноге, пока не достигли руки. – Да, это звучит несколько пошло, но я никогда не была такой. Мы ведь едва познакомились.

– Да-да, ты права. Мы ведь только познакомились.

Рука Ричарда скользнула по рукаву ее шелковой блузки и коснулась воротничка. Пальцы замерли на миг, в том месте, где пульсировала сонная артерия. Он чувствовал, как взволнованно бьется ее сердце.

– Но ведь между нами, Вера, существует незримая связь. Я сразу ощутил ее, как только сел в самолет. Ты разве не почувствовала ее?

– Да, почувствовала. – Она отвела взгляд в сторону, но почти сразу опять повернулась к нему. В ее глазах светилась надежда, нелепая и смешная.

– Я четыре дня буду в Сан-Франциско. Может быть, как-нибудь пообедаем вместе или что-нибудь в таком духе.

– Можно, но почему бы не здесь и сейчас, если мы уже вместе?

Ричард ласково погладил ее по щеке, чувствуя, как особенно тонка и нежна кожа прямо под глазами. Какие все-таки люди хрупкие и непрочные создания. Вера схватила его руку и прижала ее к своей промежности. Ричард сразу ощутил, как пульсирует кровь в ее горячих бедрах.

– Куда пойдем? – спросила она хриплым от волнения голосом.

– Не надо никуда ходить, – прошептал Ричард. Он притушил верхний свет. Их места сразу погрузились в полумрак, а затем накинул на ее колени одеяло.

– А теперь снимай чулки.

Вера опять глупо хихикнула:

– Мне все больше нравится твой английский акцент. Как будто диктор Би-би-си рассказывает мне о чем-то вульгарном.

Она выполнила его просьбу, приподняла юбку и спустила чулки.

– Как хорошо, что ты носишь одну лишь юбку, – пробормотал Ричард, лаская ее волосы. – Терпеть не могу, когда женщины носят трусы. Женщина всегда должна оставаться женщиной, как ты, Вера.

Она обхватила его лицо обеими руками и уже собиралась поцеловать его, как вдруг слегка отшатнулась назад.

– Какая у тебя холодная кожа.

– О, извини. Надо было предупредить тебя. У меня есть одна особенность: моя кровь циркулирует не совсем правильно. В напряженные моменты мне становится холодно. Как говорят американцы, нечто вызывающее неприязнь, не так ли?

– Нет-нет, ничего страшного.

Ричард поцеловал ее долгим французским поцелуем. Целоваться ему не нравилось, но что делать, если людям как раз нравится целоваться. Он давно понял это и смирился.

– Мне хотелось бы целовать тебя всю. И даже там внизу. Ты не против? – спросил он.

Вера промолчала, но он услышал ее согласие в ускоренном пульсе и горячем дыхании. Он ловко согнулся и встал на колени в широком проходе, предусмотренном для пассажиров первого класса, полностью спрятавшись под одеялом. Ричард ласково раздвинул ее колени и ощутил, как ее бедра задрожали от сладострастного томления.

Ричард понял, что Вера ничуть не смутилась в такой ситуации. Это было видно по ее пульсирующей крови в бедренных артериях. Ричард читал ее мысли, вернее, полное отсутствие таковых. Ею владело только желание. Если бы кто-то сейчас задал ей вопрос, она ничего не ответила бы, не смогла ответить.

Возбуждение быстро охватило его целиком. У него выросли клыки. Он слегка коснулся их языком: клыки были острые, как иглы. Какой чудесной женщиной оказалась Вера. И почему мужчины так долго не замечали ее очарования? Может, они игнорировали ее, потому что она была умной и преуспевающей женщиной? Неужели они не видели, что под деловой внешностью скрывается нежное женское начало, жаждущее отдаться любому мужчине, который осмелится подойти к ней и попросить об этом? Впрочем, Ричард лишь выигрывал от такого невнимания. Если бы Вера летела вместе с мужем, сейчас его не было бы здесь между ее бедрами. Всего несколько мгновений отделяло его от желанного мига, когда клыки вопьются в ее плоть и пронзят бедренную вену. Он будет пить ее кровь до тех пор, пока ее сердце не начнет судорожно и беспомощно биться, как воробей, захваченный мощным вихрем.

Ричард одним из первых покинул борт самолета, когда тот приземлился в международном аэропорту Сан-Франциско. Его соседка осталась на месте, прикрытая одеялом, ее лицо было повернуто в сторону иллюминатора. Она так и останется сидеть, пока стюардесса не начнет будить ее. Иногда было интересно наблюдать за суматохой, поднимавшейся после убийства. Жалобные крики и причитания, растерянность полиции, прикрывающей напускной компетентностью и серьезностью свою беспомощность. Но в данном случае не будет ничего подобного. Стюардесса вызовет скорую помощь, медики погрузят безжизненное тело Веры в машину скорой помощи и отвезут его в больницу. Пройдут часы, возможно, даже дни, прежде чем заметят, что тело Веры обескровлено. Но вряд ли следствие разберется до конца в этом деле.

Прячась за окном такси от холода и сырости, необычных для июня, Ричард размышлял. Он представил, как медики, прежде чем накрыть тело простыней, заметят на мертвенно бледном лице Веры улыбку Джоконды и, наверно, про себя задумаются, о чем таком она думала перед смертью.

К восьми часам, когда все положенные тосты были произнесены, свадебный торт съеден, а комплименты исчерпаны, Санни поняла – пора уходить. Под быструю музыку гости вращались, словно восточные дервиши, впавшие в транс, что вносило некое разнообразие в строгую элегантность «Редвуд-рум» в отеле «Клифт». Кабинка для переодевания находилась напротив внушительной стойки бара, которая, по преданию, была сделана из ствола величественной секвойи во времена «золотой лихорадки». Хотя какофония техно-поп-музыки раздирала слух, зато нигде не пахло сигаретным дымом. Согласно калифорнийским законам в общественных местах курить запрещалось. Приятно, когда законы стоят на страже интересов большинства, ограничивая свободу отдельных людей. Тем более что данный запрет нисколько не ущемлял ее свободы, так как Санни бросила курить еще в шестнадцатилетнем возрасте. Праздничное платье полетело в сумку, а его место занял привычный и удобный наряд – джинсы, черная шелковая блузка и приталенный жакет из красной кожи.

Будучи невысокого роста, всего пять футов, Санни носила туфли на девятисантиметровых каблуках. Сейчас она надела фирменные туфли от Прада. Из-за низкого роста туфли на высоком каблуке были ее слабостью. Значительная часть денег уходила как раз на покупку обуви известных фирм, таких, как «Прада», «Лубутен» и «Бланик». Страшилки, сделанные из папье-маше, – Лидия по ошибке считала туфлями – полетели в мусорный бак, расположенный при выходе из отеля. А праздничное платье ждала участь подержанных вещей: ему суждено было попасть в магазин секонд-хенд на Валенсия-стрит, где оно, возможно, обрело бы новую жизнь в качестве прогулочного наряда или наряда для Хэллоуина.

В бар вошла Изабель, лучшая подруга Санни. Наклонив голову, она выглядывала Санни. Несколько завсегдатаев рассматривали ее, пока она пробиралась между столиками. Их любопытство привлекало не только ее блестящее зеленое платье, украшенное принтами животных. Костыли, с помощью которых Изабель передвигалась, придавали ей еще больше оригинальности, создавая впечатление телешоу.

Подойдя к Санни, Изабель сбросила фирменный рюкзачок из крокодиловой кожи прямо на столик.

– Как свадьба? Понравилась? – спросила Изабель, прислоняя костыли к стулу.

– Еще как. Все прошло великолепно, трогательно и душещипательно.

– Что-то не так? – Изабель подозрительно взглянула на подругу.

– Нет, все хорошо.

Изабель погрозила пальцем:

– Меня не проведешь. Я знаю тебя тысячу лет. Сразу видно, когда ты чем-то недовольна. Ясно одно: дело не только в том, что ты не любишь ходить на свадьбы. Ну, давай выкладывай.

Тысячу не тысячу, но знали они друг друга очень давно. Впервые они познакомились, когда Санни исполнилось четырнадцать. В тот день Санни прибыла для лечения в психиатрический институт Эшвуда, проехав по мосту «Золотые Ворота» из Сан-Франциско в пригород Сан-Рафаэль. Медсестра в хирургической униформе провела Санни в палату, где уже сидела Изабель, листая журнал «Тайгер бит». Санни бросила свою потертую спортивную сумку на соседнюю кровать и села.

– Как тебя звать? – улыбнувшись, спросила Изабель. Вид у нее был еще тот: криво наложенная помада, взлохмаченные светлые волосы, прислоненные к стене костыли. Санни удивилась: какое же заболевание у Изабель, если их поместили в одну палату? И вообще здесь кладут вместе со схожим диагнозом или, напротив, как придется?

– Санни.

– Хорошее имя. А мое – Изабель.

– Ошенприятно, – прошепелявила Санни, зализывая ранку возле ногтя, из которой сочилась кровь.

– Мне четырнадцать. А тебе сколько?

– Столько же.

– Санни, как ты попала сюда?

– Какая любопытная! А ты как?

– Из-за депрессии.

– А-а. – Санни более внимательно взглянула на новую знакомую. Девушка-блондинка, может, и калека, но волосы и кожа у нее ухожены, да и сама одежда выглядит фирменной и дорогой. Судя по всему, она из богатой семьи, и Санни едва ли не возненавидела ее.

– Почему ты улыбаешься, как дурочка?

– Не знаю, – беззлобно пожала плечами Изабель. – Наверное, из вежливости.

В отличие от других людей, которых раздражало поведение Санни, Изабель не отвернулась и не обиделась на ее грубость. Она по-прежнему сидела и смотрела на нее широко открытыми, добрыми, лучистыми глазами. Повинуясь безотчетному порыву, возможно, от тяжелого осознания, что она не где-нибудь, а в психиатрической клинике, Санни расслабилась и решила обо всем откровенно рассказать Изабель.

– Все говорят, у меня депрессия. Но это совсем не так. Просто я отличаюсь от обычных людей. У меня обнаружились странные удивительные способности. Но они доставляют мне одни неприятности. Именно из-за них я и попала сюда.

Изабель кивала с таким видом, как будто в услышанном не было ничего необыкновенного. Словно Санни, к примеру, жаловалась на булимию, обостренное чувство голода, или на лекарственную непереносимость.

– А что думают твои родители?

– У меня нет родителей.

К удивлению Санни, Изабель нагнулась вперед и горячо пожала ей руку.

– Тебе, должно быть, сейчас очень тяжело, – прошептала она.

У Санни перехватило в горле, и на глаза навернулись слезы. Она, которая с восьми лет гордилась своей черствостью и ожесточенностью, вдруг разрыдалась.

Санни бросила взгляд в сторону бара:

– Давай сперва что-нибудь закажем. Смерть как хочется выпить.

К ним подошел темноволосый белый официант, молодой и симпатичный. Он буквально не сводил глаз с Санни. Парень носил в ушах огромные золотые серьги, а на шее красовалось тату – рука, как бы душащая его за горло. Издалека он выглядел лет на тридцать. Но вблизи ему можно было дать лет двадцать или около того.

– Классное тату, – заметил он, глядя на Санни. – Делали здесь, в городе? – Он улыбнулся, и на его языке мелькнул золотой пирсинг.

Санни провела пальцем по розовому тату прямо над левой ключицей. Сколько раз она решала – пора избавиться от него, даже брала телефон, чтобы позвонить дерматологу, чтобы удалить тату, и каждый раз откладывала. Тату осталось – неоднозначное напоминание о бурной молодости, людях и временах, канувших в прошлое. Она поправила блузку и спрятала татуировку.

– Уже не помню, где мне это сделали.

Парень усмехнулся:

– Похожая история, тоже не помню, где делал половину тех тату, что на мне.

– Может, перейдем все-таки к делу, приятель? – прервала его Санни.

Официант поднял обе руки в знак извинения:

– Прошу меня простить. Никак не думал, что вас это смутит.

– Я очень застенчива, поверь мне.

Изабель фыркнула.

– Что вам подать, мэм? – обратился парень к Изабель.

– Бокал шардонне «Хесс».

Он молча взглянул на Санни.

– Мне маргариту, и побольше соли, – сказала Санни.

– Понятно. Только сперва мне надо взглянуть на удостоверения личности. – Он смущенно улыбнулся.

– В самом деле? И на чьи же?

– На ваши, – ответил официант, не отрывая взгляда от Санни. – Прошу меня простить, леди, но это моя работа. Вон там за стойкой бара мой босс. В противном случае кому-то не поздоровится.

– Неужели? Кому-то точно станет не по себе, когда он узнает, что мне тридцать два года, – едко заметила Санни, вытаскивая бумажник. Не более пяти секунд ее удостоверение находилось в руках официанта, как она выхватила его обратно. Изабель же позволила официанту рассматривать ее удостоверение столько, сколько ему было нужно.

– Сейчас принесу ваши напитки, – улыбнувшись, официант отошел.

Изабель повернулась к Санни, в ее глазах плясали лукавые чертики.

– В чем дело? – удивилась Санни.

Изабель кивнула в сторону официанта, смотревшего на их столик в ожидании, пока бармен приготовит заказанные коктейли.

– Ты по-прежнему привлекаешь внимание молодых, если не сказать, юных. Как тебе это только удается?

– Ну ты и скажешь, Иззи. – Санни подняла глаза кверху, изображая удивление.

– Пока он не увидел твоего удостоверения, вид у него был еще тот.

Санни поморщилась:

– Ты что, тоже хочешь, чтобы подростки пялились на тебя?

– Мне хочется, Санни, чтобы хоть кто-нибудь посмотрел на меня такими глазами. – Настроение у Изабель явно упало. – Мужчины такие странные. Похоже, они думают, раз женщина калека, то у нее нет вагины.

Санни смущенно потупилась. Она попыталась вспомнить, когда в последний раз видела Изабель вместе с мужчиной. В ее памяти замелькали вечера во время их обучения в колледже. Но с тех пор видела ли она Изабель в мужской компании? Да, похоже, не видела. Санни редко задумывалась о болезни Изабель – рассеянном склерозе, но только сейчас она впервые серьезно озадачилась тем, ходила ли когда-нибудь ее подруга на любовное свидание.

– Просто я выгляжу слишком молодо, – попыталась оправдаться Санни.

– Тогда тебе повезло. В пятьдесят будешь выглядеть как тридцатилетняя.

– Гм-гм, в таком случае, когда мне стукнет сто, я буду выглядеть на восемьдесят. Что же в этом такого хорошего?

В этот миг официант поставил на их столик коктейли. Изабель с видом знатока слегка пригубила напиток, оценивая его аромат и вкус. Она действительно разбиралась в спиртных напитках.

– Неплохо. А теперь расскажи мне, что же с тобой произошло.

– На свадьбе я увидела его. Это случилось, когда один пьяный напал на меня в туалетной комнате. И тут откуда ни возьмись появился он, – Санни сделала большой глоток маргариты, – мой ангел-хранитель.

Глаза Изабель округлились то ли от ужаса, то ли от любопытства.

– Кто-то напал на тебя? С тобой все в порядке?

– Цела и невредима.

– А он опять спас тебя?

– Честно говоря, на этот раз я справилась сама. Въехала тому пьянчужке коленом по яйцам, а затем как следует двинула по горлу.

– Не может быть. – Изабель раскрыла рот от удивления.

– Еще как может, – усмехнулась Санни. – Все произошло очень странно и загадочно. В крови заиграл адреналин. Все вокруг замедлило ход, как при замедленной съемке. Я же двигалась очень легко и быстро и без труда вырубила пьяного парня. Причем так, как будто занималась этим всю жизнь.

– А твой ангел-хранитель? Что делал он?

– Ничего. Стоял и наблюдал.

– Наблюдал и не вмешивался?

– Да. А когда все закончилось, он попытался улизнуть, но я вцепилась в него.

– Ты в самом деле схватила его? Значит, он живой, из плоти и крови?

– Иззи, неужели ты считаешь, будто я все это выдумала? – Санни расстроилась.

Изабель смущенно покачала головой:

– Не то чтобы выдумала, ну, может быть, слегка приукрасила.

Санни задумалась: неужели в ее рассказах о незнакомце много необычного и странного? А может, ей все это чудится? Да нет же, все это с ней происходит наяву. Она видит его несколько раз в год, словно он следит за ней. Кроме того, он спас ее от уличного грабителя. Нет, все-таки он удивительно высокий и… красивый. Ничего она не приукрашивает!

– Как бы там ни было, – обидчиво возразила она, – я узнала, как его зовут. Джейкоб Эддингтон – вот кто он.

– Он назвал свое имя? Теперь можно кое-что выяснить.

Кровь вскипела в жилах Санни, и ее раздражение выплеснулось наружу.

– Ничего подобного. Я уже искала его в Интернете. В «Гугле» его нет, если ты это имела в виду. Джейкоба Эддингтона не существует, по крайней мере в Калифорнии.

Изабель перевела взор на шумную мужскую компанию, весело отмечающую какое-то событие.

– А другие штаты ты не проверяла?

Санни скривилась:

– А что ты мне посоветуешь? Может, пошарить по Айове, Неваде или Род-Айленду? Где еще искать человека, который вот уже десять лет преследует меня не где-нибудь, а в Сан-Франциско.

– Ну и чем закончилась ваше знакомство? – поинтересовалась Изабель.

– Он попытался загипнотизировать меня.

Изабель прыснула от смеха, так что струйка вина выплеснулась у нее изо рта на стол.

– Ты шутишь?!

– Нисколько. Думаю, именно это он и хотел сделать. Но со мной этот номер у него не прошел.

– По крайней мере он не имел в виду ничего дурного. Отнесись к этому с религиозной терпимостью. Примирись и считай, будто он послан наблюдать за тобой. – Изабель посмотрела на часы. – О, мне пора идти. У меня в Рице встреча с папой. Званый обед с клиентами из Японии.

За десять лет, прошедших со дня смерти ее матери, Изабель незаметно стала для Денниса Лафоржа чем-то вроде жены. Она выполняла все обязанности, положенные жене, за исключением супружеских. Изабель жила в одном доме вместе с отцом, забирала белье из химчистки, работала с клиентами его компании по торговле недвижимостью, посещала его благотворительные вечера. Между ними сложились особенные, взаимовыгодные отношения, но, возможно, именно поэтому Изабель до сих пор была одинока.

Благодаря именно чете Лафоржей жизнь Санни изменилась волшебным образом. После того как ее выписали из клиники Эшвуда, Лафоржи не только забрали ее к себе в дом на Рашен-Хиллз, но и удочерили ее. Приемные родители помогли Санни поступить в колледж, а когда она решила открыть галерею по продаже картин, Деннис Лафорж не только профинансировал ее идею, но стал первым и самым выгодным ее клиентом. Глубокая искренняя благодарность к Лафоржам навечно поселилась в сердце Санни. Хотя было странно и удивительно смотреть, как ее почти родная сестра жила вместе с ее почти родным отцом. Но ведь они были взрослыми людьми. Они сделали свой выбор, и Санни, выдерживая дистанцию, не вмешивалась в их дела.

– Почему бы тебе не прийти завтра ко мне в галерею вместе с Деннисом? – предложила Санни. – Я недавно приобрела одну ценную вещь, которая, как мне кажется, заинтересует его. Кроме того, освободилась некоторая сумма денег после выставки «Золотой дракон».

– А что это за вещь?

– Фарфоровая ваза династии Цин в бронзовой оправе в стиле Людовика XV.

– А не могла бы ты все это перевести на английский?

– Ваза, сделанная в Китае примерно в середине восемнадцатого века, охваченная бронзовыми ручками в виде львиных голов.

Изабель нахмурилась:

– Да у него же целая куча ваз!

– Ну и что?! У него также куча картин импрессионистов. Но разве от этого он перестал их покупать?

Изабель рассмеялась:

– Понятно. Хотя импрессионисты мне нравятся больше, чем вазы.

– Когда ты унаследуешь его коллекцию, сможешь продать все, что тебе не нравится.

– Скорее всего перед смертью он все это пожертвует в какой-нибудь музей, чтобы уйти от налогов. Ты идешь со мной, Санни?

– Нет, – она отрицательно помотала головой. – Лучше закажу еще один коктейль.

– Ну что ж, наслаждайся жизнью. До завтра. – Изабель с трудом пробиралась на костылях сквозь лабиринт столов и стульев. Ей было бы легче, если бы мебель располагалась в большем порядке, но люди редко думают о ближнем, тем более об инвалидах.

Санни взмахом руки подозвала официанта с пирсингом и тату и заказала еще одну маргариту. Нет, она не любила рассиживаться в барах, но встреча с Джейкобом Эддингтоном выбила ее из равновесия. Подавая ей напиток, официант тихо прошептал:

– Джентльмен на другом конце бара хотел бы оплатить ваш напиток.

Он указал на столик, за которым сидела шумная и вульгарная компания. По-видимому, это были фондовые брокеры. Однажды Санни довелось понаблюдать, как веселятся подобные типы, после чего фондовый рынок стал для нее чем-то вроде отхожего места.

– Из той веселящейся компашки? – попыталась уточнить она.

Официант помотал головой:

– Нет-нет, дальше, за ними. Возле бара.

Санни взглянула туда, куда указывал парень. Мужчина в джинсах и черном кожаном пиджаке приветственно помахал рукой. У него были светлые пушистые волосы, за которыми он явно ухаживал. Хотя его нельзя было назвать красавцем, да и Санни владело раздражение, направленное на всех и ни на кого в частности, спать ей не хотелось. Она подняла бокал и улыбнулась ему в ответ. Мужчина тут же направился к ее столику, захватив с собой свою выпивку.

Глава 3

Бар «Морская вахта» считался одним из старейших в городе. Внутри бара было сумрачно, сыро и сильно пахло несвежим пивом. Низкий потолок украшали обои с изображениями долларовых банкнот. Стойка бара была сплошь усеяна пятнами от потушенных сигарет. В прежние времена бар «Морская вахта» выходил прямо на море. За это время бар ни на дюйм не изменил своего местоположения. Однако вывоз и закапывание мусора прямо на берегу в течение полутора веков привело к появлению шести мусорных свалок, отгородивших бар от залива. Завсегдатаями бара были старики, все до одного горькие пьяницы. Разговаривать они не любили, на незнакомцев обычно поглядывали молча. Это был любимый бар Джейкоба, потому что очень походил на бар «Лиса и гончая» в Провиденсе, штат Род-Айленд. Тот паб точно так же простоял около двух веков на берегу моря, пока его не снесли в связи со строительством в 1960-е годы новой автомагистрали.

Он приходил сюда по ночам, когда Санни уже крепко спала, и уходил до того, как она просыпалась. Этой ночью после свадьбы подруги Джейкоб проследовал за ней до ее любимого бара, откуда она ушла с каким-то мужчиной. Джейкоб проводил их до ее яхты, где они, должно быть, занимались сексом. Мысли об этом вызывали неприязнь, и он попытался поскорее отделаться от них. Какое ему дело до этого: она вольна делать все, что ей заблагорассудится. Он ей не муж. Если ее привлекло жалкое подобие мужчины с завитыми волосами, что ж, она вправе спать с кем хочет, даже с завитой тряпкой, лишь бы не с вампиром, а тот мужчина им не был. А на остальное ему было наплевать.

Джейкоб заказал виски и сразу сделал большой глоток. Нет, не наплевать, совсем не наплевать. Он крайне неудачно вел себя на свадьбе. Раньше он никогда не позволял ей подходить к нему настолько близко, чтобы можно было завязать разговор. Но когда какой-то пьяный попытался изнасиловать ее… Однако Джейкоб рассердился на себя. Нельзя же было терять хладнокровие и приближаться на такое расстояние. А дальше пошло еще хуже. Вместо того чтобы устранить угрозу и уйти, он стоял столбом и наблюдал за тем, как ловко Санни отделала того недотепу. Джейкоб даже гордился ею. Она вела себя так, как будто брала у него уроки по самообороне. Боже мой, но она касалась его руками! Если бы в Совете проведали об этом, его отстранили бы от дела. Нет, впредь он не должен терять хладнокровия.

– Еще скотч?

Бармен обращался не к Джейкобу. Бармен хорошо знал, что гость пьет только одно виски, хотя каждый раз платит, словно за пять. Его вопрос был адресован молодой, очень симпатичной женщине в кашемировом свитере и высоких черных сапогах, сидевшей в одиночестве в самом конце стойки бара. Казалось, здесь ей совсем не место, тем не менее она удивительно хорошо смотрелась возле стойки.

– Угу, благодарю. – Она рассматривала гирьки для взвешивания в виде стеклянных рыб. Обернутые в рыбацкие сети, они висели над головой бармена. Женщина с таким рассеянно-отсутствующим видом разглядывала мерцающий стеклянный разновес, что Джейкоб понял – она уже набралась как следует.

– Спасибо. – Обернувшись, она уставилась прямо на него. Ее фиалковые глаза были словно застланы туманом от выпитого виски.

– Как можно встречаться с кем попало пять лет, если он вовсе не знает вас? – спросила она Джейкоба. – Может ли быть такое?

– Все может быть, – ответил Джейкоб.

– Бар скоро закрывается. Выпьете на дорожку, красавица? – тихо сказал бармен. – Уже два часа. Последний заказ, джентльмены, – крикнул он двум старикам, сидевшим в дальнем углу бара. Те молча кивнули и осушили до дна кружки с пивом.

Женщина одним глотком выпила то, что оставалось на дне бокала, и подала знак наполнить его снова.

Бармен поморщился, но все же налил.

– Как вы доберетесь туда, куда вам надо добраться?

Женщина выпрямилась и с возмущенным видом отбросила прядь волос с лица.

– На что вы намекаете? Будьте спокойны, до дома доеду.

– Мне кажется, вам не стоит садиться за руль в таком виде. Когда вы зашли, вы уже были хороши. А тут вы выпили еще три порции виски. Давайте я вызову такси.

– Вот кто довезет меня до дома. – Она кивнула в сторону Джейкоба, едва не свалившись со стула. Но тут самоуверенность ей изменила. Губы задрожали, рот перекосила жалкая улыбка.

– Вы не против?

Джейкоб растерялся. Обычно он уклонялся от лишних контактов с людьми, но сегодня он чувствовал себя не в своей тарелке.

– Ну что ж, составлю вам компанию, если вы того хотите.

– Вот и отлично, – с облегчением вздохнул бармен.

Тридцатифутовая яхта Санни под названием «Дикая Роза», словно щенок при виде хозяйки, радостно запрыгала на волнах возле причала в Йерба-Буэна-Яхт-Харбор. Сама Санни тоже относилась к яхте скорее как к живому существу, а не как к средству передвижения. При каждой их встрече «Роза» вела себя по-особенному. Она требовала к себе внимания и ласки. Яхта издавала множество звуков, как будто разговаривала со своей хозяйкой. Когда Санни плавала на ней, ей не было одиноко. Хотя плавала она почти всегда в одиночестве.

Санни легко перескочила с пирса на борт яхты, но ее спутник, которого звали Алекс Петри, насторожившись, задержался на берегу.

– Так это твоя лодка? – спросил он. – И долго ты плаваешь на ней?

– Давно, с самой юности. – Санни быстро вытерла тряпкой сиденья.

– Это родители научили тебя?

Санни вдохнула знакомый запах дизельного топлива и соленого воздуха, и в памяти невольно возник тот незабываемый день, день ее рождения, когда она впервые увидела «Дикую Розу». Ей тогда исполнилось шестнадцать лет, и она уже два года жила в семье Лафоржей. Глория Лафорж была очень ласкова и добра к ней, но все равно чувствовалось, что она никогда не сможет относиться к Санни как к родной дочери. Изабель стала любимицей Глории, смыслом ее жизни. Депрессивное состояние Изабель, ее рассеянный склероз целиком поглощали любовь Глории, не оставляя в ее сердце места для любви к другому ребенку. Деннис же, напротив, казался более открытым и относился к Санни так, как никто раньше не относился к ней, включая даже ее собственную мать. Однако Деннис был почти все время занят. Работа, разъезды, деловые встречи, заседания комитета по благотворительности – он пахал за троих.

Санни скучала по Деннису, ей хотелось побольше бывать с ним вдвоем. Ее желание исполнилось на лазурной глади залива Сан-Франциско. Деннис когда-то приобрел яхту, но его жена и Изабель не разделяли его любви к морю. Для Изабель ходить даже по твердой земле было нелегким испытанием, а Глория не хотела ни на минуту расставаться с дочерью. Однажды, когда у Денниса выдался свободный уик-энд, Санни упросила его взять ее с собой поплавать. Через полгода она настолько свыклась с яхтой, что стала первым и незаменимым помощником Денниса. Именно во время совместных плаваний с приемной дочерью Деннис узнал о том, что ее сокурсницы по Академии Олдриджа издевались над ее тупостью в алгебре и завидовали ее успехам в химии. Там, на яхте, Деннис услышал о первой любви Санни к сверстнику по имени Декстер Элкинс, а также о ее тайном желании выучиться игре на гитаре. Именно на яхте Санни, в свою очередь, узнала, что после своей семьи Деннис больше всего на свете любит искусство. Тогда же, читая его искусствоведческие журналы и каталоги с выставок, она приобщилась к волшебному миру искусства.

Вот почему в день ее рождения, когда Санни исполнилось шестнадцать, Деннис не стал дарить ей ключи от новенькой машины, как полгода тому назад Изабель. Вместо этого он завязал ей глаза и отвез в Йерба-Буэна-Яхт-Харбор, где ее поджидал подарок – собственная яхта.

Санни задумчиво смотрела на пирс и на Алекса Петри. Сколько она могла бы рассказать, отвечая на его вопрос, но ведь Алексу это было нисколько не интересно. Он выгадывал время, собираясь с духом, чтобы перепрыгнуть с причала на борт яхты. Она видела его неуверенность и даже растерянность.

– Не бойся, я настоящий морской волк. – Она попыталась его ободрить. Хотя в ее голове зашевелилась неприятная мысль: напрасно она позволила ему заплатить за ее выпивку. Но тут Алекс одним прыжком перепрыгнул на яхту.

– Ого, сегодня довольно холодно, – заметил он, потирая плечи руками, хотя на нем был кожаный пиджак.

– Давай спустимся вниз, – предложила Санни. Стоял такой густой туман, что за исключением ближайших лодок ничего не было видно. Осветительные вышки на соседнем бейсбольном стадионе в клубах тумана колебались, словно мачты «Летучего Голландца».

– Мы же не собираемся выходить в море? – попытался пошутить Алекс, но голос его звучал слишком натянуто.

– Я нередко плаваю по ночам. Но не сегодня. Очень густой туман.

– Может быть, как-нибудь в другой раз, – сразу согласился Алекс.

Санни с трудом удержалась, чтобы не сказать в ответ какую-нибудь колкость.

Он спустился следом за ней в маленькую аккуратную каюту, скорее напоминавшую жилище хоббитов. У каждого предмета, даже самого небольшого, было свое место. Санни с любовью обустроила ограниченное пространство каюты, снабдив ее всеми современными удобствами. Включив обогреватель, она достала из холодильника две банки с пивом.

Но едва Алекс взял одну из банок, как зазвонил его мобильный телефон. Даже при тусклом свете можно было заметить, как покраснело его лицо. Он торопливо отключил телефон.

Алекс предлагал поехать к нему, но Санни отказалась. Не потому что на яхте было и удобнее и приятнее, она опасалась: а вдруг там окажется пустой шкаф для одежды? А на кухне только три бокала? По целому ряду других признаков она поймет, что это гнездышко для мимолетных свиданий, а не его настоящее жилище. Алекс был молодой, крепкий, симпатичный парень – больше она ничего не хотела о нем знать. И не собиралась крутить любовный роман, сегодня ей хотелось просто забыться.

Алекс скользнул взглядом вокруг, не зная, куда бы приткнуть свою куртку. Когда Санни взяла ее у него, он осклабился широкой белозубой улыбкой, присущей излишне самоуверенным мужчинам.

– А ты разве не разденешься? Здесь тепло. – Он взял из ее рук пиво, и Санни, скинув жакет, повесила его вместе с курткой Алекса на крючок в стене.

– Какая у тебя чудесная блузка, – замурлыкал он. – Мне так нравится шелк.

Стоявшая к нему спиной Санни комично закатила глаза вверх.

Она задумалась, стоит ли им немного посидеть, попить пивка, поговорить или сразу потащить Алекса в небольшую, но очень удобную койку и заняться тем, ради чего она пригласила его сюда. Санни не слишком часто встречалась с мужчинами, но всякий раз ей почему-то было неловко. Ее мало интересовало то, чем занимается тот или иной избранник, за какую команду болеет, какая у него марка автомобиля или за кого он голосовал на последних выборах. Притворяться, что после их свидания последуют другие, она не только не хотела, но и не умела. Каждый раз, когда ей попадался мужчина или уже хорошо выпивший, или излишне самоуверенный, чтобы не прибегать к помощи алкоголя, она была просто счастлива.

Она колебалась. Тем временем Алекс уселся на скамью и, поставив на стол пиво, окинул ее оценивающим взглядом:

– Я не спрашивал тебя, Санни, чем ты занимаешься. Постой, сейчас попробую угадать. Ты…

Устроившись рядом, она поспешно закрыла ему рот ладонью.

– Не надо гадать.

Их лица настолько сблизились, что Санни различала запах крема для бритья, по-видимому, он побрился перед приходом в бар. Алекс поцеловал ее в ладонь, нагнулся и поцеловал в губы, сначала слегка, затем крепче. Протянул к ней руки и попытался обнять ее, но мешал угол стола, упиравшийся им в ребра.

– Здесь есть кровать. Вон там, – шепнула Санни. Он прошел следом за ней в темный закуток каюты, где стояла не слишком широкая, но вполне удобная койка, чтобы разместиться на ней вдвоем. Легкое покачивание яхты убаюкивало, а поскрипывание корпуса судна отдаленно напоминало колыбельную песню. Санни потянуло в сон. Встряхнувшись, она напомнила себе, ради чего пришла сюда.

Она уже давно не встречалась с мужчинами, и теперь ей было любопытно, как все будет происходить. Легкое возбуждение охватило ее, как только Алекс со знанием дела принялся за поцелуи. Его язык, как небольшой верткий самолет, кружился, касаясь то ее губ, то языка. Однако Санни не испытывала особого воодушевления, более того, она словно со стороны наблюдала за происходящим. Затем, чтобы занять себя, она, как и раньше, стала мечтать о Джейкобе. После их недавней встречи, когда она видела его так близко, ей было легче рисовать Джейкоба в своем воображении. Перед глазами возникла ямочка на подбородке, чарующее сияние серых глаз, выступающие скулы и чувственные губы.

Расстегнув рубашку Алекса, Санни представила, что видит грудь Джейкоба, ее целует не Алекс, а Джейкоб. Между тем Алекс уже изнывал от желания и прижимался к ней все плотнее и плотнее. Стремясь проникнуть еще глубже, он коленом раздвинул ей бедра.

– Все в порядке? – вдруг зачем-то, по-видимому, из вежливости, спросил он.

Санни вздохнула. Она взяла его за руки и положила их на края расстегнутого воротника ее блузки. Затем резким рывком разорвала блузку, открыв черный кружевной бюстгальтер. В тот же миг она схватила его за плечи и, проявив удивительную для женщины силу, перевернула Алекса вниз. Теперь сверху находилась она, а не он.

– Ого, откуда столько пыла? – усмехнулся Алекс.

– Заткнись, – бросила она, потянувшись к ремню на его брюках.

– Джейкоб, ты как? Уже готов? – спросила женщина, покачиваясь на каблуках, словно тростинка на ветру.

– А как же. – Он подошел к ней.

Она приподняла вверх голову:

– Какой ты высокий.

Джейкоб вынул кожаный бумажник.

– Сколько с нас, Овен? – спросил он бармена.

– Двадцать восемь долларов.

Она отрицательно замотала головой:

– Не надо за меня платить.

Сдвинув назад бейсболку, Джейкоб улыбнулся.

– Пустячок, а мне приятно.

Ее глаза широко раскрылись, по губам скользнула улыбка. Женщина, должно быть, только теперь как следует разглядела его. Она вся заулыбалась и засветилась, словно утренняя заря.

– Какие у тебя красивые глаза. Какого они цвета?

Бармен притворно закашлялся, чтобы побороть приступ смеха.

– Синие. – Джейкоб положил две двадцатки на стойку. – Сдачу оставь себе.

– Нет, мне так не кажется. Лазурные? Цвета индиго? Или синевато-серые, или антрацитового цвета? – Она подошла поближе. У нее было такое хриплое и тяжелое дыхание, что им можно было обдирать обои.

– Ты художница?

– Почти. Дизайнер.

Выйдя из бара, она чуть не упала, споткнувшись о какую-то неровность. Джейкоб поддержал ее, но как только она выпрямилась, тут же отпустил.

– Не дашь ли мне ключи? – Он протянул ладонь.

– Да-да, они где-то… где-то здесь. – Она выудила из глубин сумочки целую связку ключей на брелке с символикой университета Брауна, одного из известнейших американских университетов.

Джейкоб с грустью взглянул на знакомую эмблему:

– Ты училась в этом университете?

– Я? Нет, это брелок от машины моего друга… – Она замялась. – Бывшего друга.

Он сжал ключи.

– Понятно.

– А ты учился в Брауне?

На самом деле все было намного сложнее. Его отец, будучи одним из основателей университета Брауна, пожертвовал на него кучу денег, вырученных от работорговли. Но подобное признание вызвало бы у нее больше вопросов, чем ответов, которые он мог дать.

Джейкоб покачал головой:

– У меня небольшая ферма возле Провиденса.

– Хм, фермер. Никогда бы не подумала, – пробурчала она.

Джейкоб открыл дверцу «БМВ» со стороны пассажира и втолкнул ее внутрь, после чего занял место водителя.

Внутри оказалось тесновато. Он был повыше ее прежнего приятеля.

– Где ты живешь?

– Хайт и Масоник.

Джейкоб кивнул.

– Я довезу тебя, а затем вернусь назад к бару пешком. Тут всего две мили.

– Ладно, – вздохнула она, но тут же нетерпеливо переспросила: – А может, поедем к тебе?

– Не стоит этого делать, Сьюзен, – сразу ответил он.

– Откуда тебе известно, как меня зовут? – удивилась она.

– Ты сама только что сказала.

– Неужели, – неуверенно заметила Сьюзен.

– Просто ты немного перебрала. Сейчас довезу тебя домой. Там выспишься, а утром проснешься как ни в чем не бывало.

Сьюзен придвинулась к нему. У нее были мягкие губы и нежный язычок, хотя изо рта попахивало алкоголем. Проходили месяцы между его кормлениями, и всякий раз он удивлялся – какими нежными, трогательными и в конечном счете неудовлетворенными были люди.

– Сьюзен, погоди, ты же не знаешь, что я не такой, как другие мужчины.

– Ты гей?

– Ты хочешь сказать, что я предпочитаю мужчин?

– Нет, у этого слова есть еще другой смысл. Слишком распутный – вот что я имела в виду.

– Ты издеваешься?

– Нет, скорее это ты издеваешься надо мной.

– Даже не думал. – Он пригладил прядь ее волос.

Сьюзен схватила его за руки, как будто он собирался сбежать от нее, что на самом деле было не слишком далеко от правды. Джейкоб уже начинал жалеть, что познакомился с ней.

– Ладно. Так что ты имел в виду, когда говорил, будто не похож на других мужчин?

Отвернувшись, Джейкоб посмотрел в окно на утопавшую в темноте парковку.

– Когда я остаюсь наедине с женщиной, есть вещи, которые мне надо сделать во что бы то ни стало…

Сьюзен насмешливо фыркнула:

– Поверь мне, Джейкоб, меня ничем не удивишь, даже если бы тебе этого очень захотелось.

Он недоуменно приподнял брови:

– В самом деле?

– Похоже, я немного перегнула палку. – Сьюзен смутилась. – Я хотела сказать, что мне очень хочется, чтобы ты…

– Ни слова больше.

Поцеловав ее, Джейкоб прижал ее к себе изо всех сил, он даже расслышал, как слегка хрустнули ее кости. Захотел было отстраниться, но Сьюзен вцепилась в него с отчаянием утопающего и впилась ему в губы жадным поцелуем. Джейкоб ощущал запах кожаных сидений, соленый ветер с залива и тяжелый, густой, все заглушавший запах крови. Ее пальцы, как когти, уцепились за его спину. Она тащила его к себе, от томления изгибаясь всем телом и подставляя ему шею, словно подарок, который ничего не стоило открыть. Когда его клыки вошли в ее плоть, Сьюзен застонала от наслаждения. Дрожь страсти сотрясала ее тело – от плеч до кончиков пальцев ног.

– Только не останавливайся, – молила она его, сама не понимая, о чем просит. Отпив столько, сколько было необходимо, он отстранился от ее обмякшего тела. Повернув к себе ее голову, Джейкоб взглянул ей в глаза. Сконцентрировавшись, он создал между собой и ею канал по передаче мыслей, который должен был сделать ее восприимчивой к внушению.

– Завтра утром ты проснешься и будешь помнить только то, что была в баре «Морская вахта» и крепко там выпила. Ты не помнишь, как добралась домой.

В отличие от Санни Сьюзен легко поддалась внушению. Она медленно кивнула, тупо смотря перед собой, затем ее глаза закрылись, и она заснула, прикорнув в углу сиденья. Он повез ее по совершенно безлюдным улицам домой.

Неловкость овладела Санни, как только затихли последние спазмы оргазма. Она вынула руку Алекса, устроившуюся у нее между ног, и положила так, чтобы он мог прижаться к ней всем телом.

– Это было восхитительно, – прошептал он ей в волосы.

Ляпнуть же такое? Санни, внутренне рассмеявшись, закрыла глаза. Открыв их через миг, она обнаружила его в прежнем положении. Мягко освободившись от его объятий, она встала с кровати.

– Да, все было замечательно, – прошептала она. – Но теперь мне надо сходить в гальюн.

– Куда-куда?

– Ну, так на море обычно называют отхожее место.

Санни закрыла за собой двери и взглянула на свое отражение в зеркале. Губная помада смазана, тушь для ресниц расплылась темными кругами. Она сполоснула лицо, причесалась и уселась на туалет, не приподнимая крышки.

– Глупо, глупо, как все глупо, – бормотала она себе под нос, обгрызая заусенец на пальце.

Она сердилась вовсе не на случай, сведший ее с Алексом Петри. Эка невидаль. Ее мучило другое. С того часа, когда она ушла со свадьбы, в ее голове неотступно вертелась одна и та же мысль… Джейкоб Эддингтон. До сих пор она не признавалась ни Изабель, ни кому-нибудь еще, даже самой себе, что вот уже более двух лет мечтает о Джейкобе, изнывает от любви к нему, рисует его образ в воображении. И все это после той роковой встречи, когда он спас ее от грабителя.

В тот день она допоздна засиделась на работе, тщательно просматривая резюме на портале «Крейглист», с целью подыскать новую секретаршу. Прежнюю она уволила сегодня утром. Придя к себе в галерею к десяти часам, Санни с ужасом увидела незапертые двери, отключенную сигнализацию и пустое кресло секретарши. Когда через пятнадцать минут Линда вернулась – ей захотелось попить кофе, – то обнаружила, что все ее личные вещи упакованы в коробку, а начальница уже напечатала уведомление об увольнении. Когда Линда начала жаловаться и даже плакать, Санни схватила ее за руку и подвела к стене, на которой висела совсем крошечная картинка размером два на три дюйма.

– Ты видишь это? – прокричала, гневаясь, Санни. – Вот эта штучка стоит семьдесят тысяч долларов. Спрятать ее в карман и унести не составляет никакого труда.

Извинения и мольбы не разжалобили Санни. Выгнав Линду, она разместила в Интернете объявление о вакансии, и к девяти вечера в ее почтовом ящике уже скопилось около сорока резюме. Она выбрала тех, кто ей больше понравился, поговорила с теми, до кого смогла дозвониться, и назначила на завтра несколько собеседований. В десять вечера до Санни вдруг дошло, что сегодня она еще не обедала. Закрыв галерею, купила пиццу в «Блонди» – кафе возле конечной станции фуникулера. Она шла, сжимая в руках пиццу, деловые бумаги и сумочку, и заметила грабителя лишь тогда, когда он возник перед ней словно из-под земли. Дуло его пистолета было направлено прямо ей в грудь.

– Отдай сумочку, – приказал он.

В таких случаях, и Санни знала об этом, лучше всего было делать то, что тебе велят. Она попыталась протянуть сумочку, но слегка замешкалась, так как ее руки были заняты. Налетчик ударил ее. Пицца полетела в воздух и упала на тротуар, а вслед за пиццей упала и Санни. Грабитель нагнулся и рванул на себя ремешок сумочки.

И вот тут появился Джейкоб Эддингтон. Все происходило словно во сне. Джейкоб возник из воздуха, словно свалился с неба, как супермен, помогающий тем, кто попал в беду. Одним ударом он отправил грабителя на землю, и тот покатился, словно сбитая кегля в боулинге. Джейкоб ласково поднял Санни, вытер прилипший к ее лицу сыр и пригладил волосы.

Как это ни странно, но Санни даже обрадовалась тому, что на нее напал грабитель. В противном случае в ее жизни не появился бы такой мужчина. Его глаза поражали своей прозрачной глубиной и задушевностью. В них хотелось глядеть не отрываясь. Когда его пальцы нежно коснулись ее щеки, Санни охватило такое острое ощущение счастья, что слезы побежали из глаз.

– Не плачь, – шепнул он. – Все уже позади.

Джейкоб помог ей подняться, подал сумочку и упавшие бумаги. Они стояли и смотрели друг на друга в неловком молчании. Лицо ее спасителя показалось Санни как будто знакомым. Ее охватило ощущение дежа-вю.

– Я вас знаю? – спросила она.

Он отрицательно помотал головой. Высокий, с темными до плеч волосами Джейкоб производил сильное впечатление. Санни понимала, надо что-то сказать, – говорить все, что угодно, – лишь бы задержать его, но потрясенное сознание не слушалось.

– Ну что ж, если вы в порядке, то я пойду, – обронил он.

– Пожалуйста, не уходите. – Дар речи наконец-то вернулся к ней.

Он улыбнулся, и Санни вдруг поняла, почему сердце издавна принято считать органом любви. Ее грудь сдавила такая невыносимо сладкая мука, какую она прежде никогда не ощущала. Но тут он исчез.

Потом она долгое время, идя домой, специально проходила мимо пиццерии, оглядываясь по сторонам и высматривая Джейкоба в смутной надежде, что он где-то поблизости. И увидела. В первый раз это случилось через несколько недель. Во время ленча она переходила через Юнион-сквер, слегка размахивая сумкой с логотипом крупнейшего универсама «Блумингдейл», как вдруг увидела его на перекрестке, он собирался перейти через Гиэри-стрит. Она тут же изменила курс и бросилась к нему, но потеряла его из виду в толпе пешеходов, переходивших улицу на зеленый свет.

Потом Джейкоб не раз попадался ей мельком на глаза, но всегда на расстоянии, и когда она доходила до того места, где его видела, он всегда исчезал, словно проваливался сквозь землю. Она рассказала обо всем Изабель, и они пришли к выводу, что во всех этих случаях мужчина, должно быть, не замечал Санни. Но вот он увидел ее, более того, подошел и представился. Отношения между ними, которые должны были по идее завязаться еще с момента неудавшегося ограбления, наконец-то слегка окрепли. Вплоть до сегодняшнего дня Санни лелеяла свои фантазии, но после встречи с таинственным незнакомцем на свадьбе все пошло как-то вкривь и вкось, совсем не так, как того хотелось.

Санни вышла из туалета и направилась по тихо поскрипывавшему судну в каюту. Алекс, лежа на спине с открытым ртом, похрапывал. Она потрясла его за плечо. Когда он открыл глаза, Санни, сконфуженно улыбнувшись, сказала:

– Неприятный звонок. Мне надо срочно идти.

– О нет. – Алекс присел на кровати, протирая глаза. – Может, тебе нужна моя помощь?

– Нет-нет, ничего страшного, – с виноватым видом ответила Санни. – Но нам надо поспешить.

Глава 4

Проходя по тихому и безлюдному вестибюлю отеля «Восточный мандарин», Ричард на минуту задержался в атриуме, чтобы полюбоваться на собрание редких видов орхидей. В два часа ночи жизнь в отеле едва теплилась. В холле стоял полусонный посыльный, а за стойкой перед компьютером сидел администратор, видимо, блуждая по бескрайним просторам Интернета. Ни тот ни другой даже не приподняли головы, чтобы взглянуть на Ричарда, устремившегося к выходу. Он приблизился к вращавшимся четырехсторонним дверям и вошел внутрь двигающейся стеклянной клетки. На мгновение его охватил страх, он был словно в ловушке, но сделав два-три шага, он с облегченным вздохом выбрался на улицу.

Подняв воротник куртки и натянув лайковые перчатки, Ричард зашагал по Пауэлл-стрит. В столь поздний час все рестораны были уже закрыты, и в воздухе яснее ощущался соленый запах моря. Ричард недовольно поморщился. Много-много лет назад, в самом начале его вампирской жизни, ему пришлось провести на борту корабля несколько недель. После шторма судно потеряло мачты, и они оказались в ловушке. К счастью, судно перевозило живой товар – рабов, и Ричард не страдал от голода в отличие от других членов экипажа. Однако опыт оказался ужасным, и при одном воспоминании об этом ему становилось не по себе.

Повернув за угол, он миновал галерею Санни Маркетт. Ее имя было выгравировано на витрине магазина. Ричард смахнул грязное пятнышко со стекла витрины и, заглянув внутрь, прошептал про себя имена художников-импрессионистов, чьи полотна были вывешены внутри: Джакометти, Матис, Пикассо, Ренуар. Его ноздри затрепетали, он ощутил запах, который обожал больше всего после крови, – запах денег. Внутренность галереи, казалось, источала этот запах, Ричард даже растерялся – откуда такая прорва денег? Но что ж, если он правильно разыграет карты, то, по всей вероятности, вместе с женщиной получит деньги. Это будет чудесный подарок, маленький бонус, или лэньяп, как его называют жители Нового Орлеана.

Он был очень доволен собой. От приятного возбуждения у него даже проснулся аппетит. Ричард задумчиво оглядел один конец улицы, затем другой, еще не решив, куда податься. Бар, ночной клуб, даже бордель – для него годилось все. Проще всего было дойти до парка, темневшего поодаль на противоположной стороне улицы, и поискать там какого-нибудь прохожего. Сблизиться с ним, предлагая наркотики или секс, или просто напасть на него. Получить от него то, что ему нужно, а затем бросить бездыханное тело.

Его взгляд привлекла яркая неоновая реклама – «Изумрудный город». Подойдя, Ричард окинул оценивающим взглядом внушительную фигуру швейцара и длинную очередь юношей и девушек в провоцирующей одежде, ожидавших, когда их пропустят. Он сразу понял: клуб не совсем то, что ему хочется, но решил все-таки попробовать, а вдруг там найдется что-то интересное. Ричард быстро перешел улицу, обогнул очередь и направился прямо к швейцару. Кое-кто из молодых людей недовольно заворчал, нарываясь на неприятности. Но Ричард оглянулся с таким видом, что недовольные сразу присмирели.

– Извините, но клуб полон, – буркнул швейцар. – Вам придется подождать, пока кто-нибудь не выйдет.

Ричард пригвоздил его к стене таким взглядом, что лицо швейцара посерело от страха.

– Вы хотите пригласить меня зайти внутрь, не так ли?

– Да-да, пожалуйста, проходите, – залебезил швейцар, откидывая занавес и пропуская гостя. Ричард снял перчатки и отдал куртку гардеробщице. Люди с их неразвитым зрением не могли видеть, что стены «Изумрудного города» представляли собой простой бетон, прикрытый шелковыми занавесками. В зале играла музыка. Благодаря очень хорошей стереосистеме мелодия словно парила по воздуху. Ричард задержался у входа. Выбирая наиболее удобное для себя место, он увидел один стул возле короткого плеча стойки бара, своей формой напоминавшего букву «L». Стул можно было легко продвинуть в уголок между стеной и баром. К сожалению, на стуле сидел мужчина, возле него стояло два приятеля – на вид компания учащихся колледжа. Ричард незаметно проскользнул мимо и замер позади них, пристально глядя на сидевшего на стуле. Через несколько секунд мужчина привстал и обратился к друзьям:

– Парни, а не познакомиться ли нам вон с теми цыпочками на танцполе. Их тоже трое, и они танцуют друг с другом.

Один из друзей, с наслаждением потягивавший пиво, проворчал:

– Пустая затея. Спорим, они лесбиянки.

Но того, кто раньше сидел на стуле, уже невозможно было удержать.

– Вряд ли, уж больно они горячи. Давайте захомутаем их, пока нас не опередили другие.

Троица дружно допила пиво и направилась на танцевальную площадку. Как только Ричард занял освободившийся стул, перед ним сразу возник бармен и низко нагнулся, чтобы принять заказ.

– Пожалуйста, мартини «Столи» с двумя маслинами.

Бармен ловко смешал напиток, эффектно крутанув в воздухе бутылкой, затем пустил по стойке бокал в сторону Ричарда. Вежливо кивнув, он взял бокал и начал оглядываться по сторонам. В клубе было душно. Здесь, в Америке, как в никакой другой стране, люди особенно часто мылись или принимали душ, однако, несмотря на это, их тела источали самые невозможные запахи. Особенно в таких местах, как этот клуб, где воздух был буквально пропитан запахом взаимного вожделения. Сигаретный дым, пот, дезодорант, горячее дыхание, духи, одеколон, сальные волосы, кишечные газы и кровь – какая омерзительная вонь. Этот клуб напомнил ему злачный Бангкок, куда судьба забрасывала его дважды – в 1860-х и 1970-х годах. В Бангкоке люди живут в зловонии, прямо на улицах, где готовят себе еду, моются, испражняются и молятся. Клуб в Сан-Франциско отличался от азиатского Бангкока лишь отсутствием запаха жареной рыбы и благовоний.

Он начал принюхиваться, словно к ароматному супу, к запахам, исходившим от разгоряченных человеческих тел. И вскоре обнаружил то, что искал. На другой стороне зала, в углу недалеко от танцпола, он приметил двух одиноких женщин. Обеим далеко за двадцать, а может, даже уже за тридцать. То есть слишком стары для такого молодежного заведения, как «Изумрудный город». Их позы, выражения их лиц рассказали ему все, что ему хотелось узнать. Они стояли лицом к залу, соприкасаясь плечами, как бы оберегая и ободряя друг друга и одновременно показывая, что они не против того, чтобы за ними поухаживали. Та, которая находилась справа, часто приходила сюда. В таких малоподходящих местах, как ночные клубы, она искала себе идеального мужчину – призрачно-наивные мечты. Ричард переключился на вторую подругу, более тихую и молчаливую, почти разуверившуюся в том, что на ее долю в жизни выпадет счастье. Сюда ее затащила подруга, она же подговорила надеть красное сексуальное платье на тонких, как спагетти, бретельках, сделать броский макияж и такую же прическу. Ричард видел, что женщину в красном смущал ее новый облик. Она выглядела неловкой, но в то же время очень привлекательной. Особенно поражали ее огромные блестящие карие глаза, а также вьющиеся от природы волосы, которые стремились вырваться из тисков непривычной прически. На ее обнаженных плечах мерцал розоватый свет. Кожа удивляла своей нежностью и бархатистостью.

Ричард пригубил мартини. Язык приятно защипал аромат соленой маслины, пропитанной солнечным светом Италии, а затем резкий вкус водки. Итальянцы берут несъедобную, соленую маслину и делают из нее восхитительную приправу, тогда как жители России без всяких изысков просто льют себе в горло охлажденную водку. Сколько культур – столько стилей жизни.

Ричард опять сосредоточился на женщине в красном, мысленно прокручивая сценарий их знакомства. Когда он подойдет, она будет приятно удивлена, даже польщена тем, что такой красивый мужчина обратил на нее внимание. Впрочем, следует соблюдать осторожность. Видимо, придется угостить ее напитком, пригласить на медленный танец. Ричард положит ладони на полуобнаженную спину, и ее тело затрепещет от его прикосновений. Чуткими пальцами он будет ощупывать каждое ее уязвимое место. А у такой нежной женщины, как она, их немало. Выступающие отростки позвонков, скрепленных сухожилиями, которые так легко сломать. Ручейки крови, бегущие от сердца и к сердцу, кровяные струйки по всему телу, затекающие во все части тела, изнывающего от томления, особенно руки, глаза, нос и губы. Он наклонится над ее плечом и, едва касаясь губами волос, станет нашептывать ей на ухо любезности, и она замрет на месте, охваченная силой своих тайных желаний. Забудет все на свете, прошлое и будущее перестанут существовать для нее. Она доверится ему, у нее не должно быть причин для сомнений и недоверия. Таковы все женщины, такова их природа.

За одним исключением – Санни Маркетт.

Продолжая наблюдать за женщиной в красном, он одновременно думал о Санни. Когда он ее впервые увидел, то сразу понял – она не такая, как все. Она особенная. Это было заметно по ямочке на ее подбородке, по ее гордо посаженной голове, по смелому и открытому взгляду. Несмотря на столь независимый вид, она не выглядела недоступной или недосягаемой. Как бы там ни было, но ей придется уступить ему, у нее нет иного выхода. Вполне возможно, что другой выход все-таки есть, но она не сумеет им воспользоваться. В ее глазах мерцал таинственный неугасимый свет, о существовании которого она, пожалуй, даже не догадывалась.

Этот блеск манил Ричарда, словно бабочку огонь свечи. Он, как мотылек, летел на свет ее глаз, который мог уберечь его или, напротив, погубить. Санни могла спасти его, согрев его ледяное сердце, или погубить, вытащив его, как порождение мрака, на дневной свет, и, опаленный им, он бы погиб.

Однако предаваться столь мрачным мыслям было не в его привычках. Для того чтобы избавиться от них, Ричард взял и ущипнул себя сам за кожу в промежутке между большим и указательным пальцами. Ну что ж, возможно, Санни Маркетт опасна для других вампиров, менее опытных и искушенных, но не для него – Ричарда Лазаруса. Он взглянул на леди в красном. Он видел ее бьющееся сердце и как по груди пробегает еле заметная дрожь от сердечных сокращений. Она улыбнулась ему. Его клыки выскользнули на миг и с легким щелчком опять скрылись внутри, как нож с выдвигающимся лезвием. Оружие для убийства было наготове.

Ричард оставил тело леди в красном в одной из кабинок туалета, в то время как подруга тщетно разыскивала ее в зале и на танцполе. Забрав куртку и перчатки у симпатичной гардеробщицы и вручив ей чаевые, он направился к отелю. Он уже почти дошел до входа, как вдруг краем глаза заметил выскользнувший из темноты черный лимузин. Точно такой же стоял напротив отеля, когда он выходил из него. Ричард чертыхнулся – почему он не просканировал салон машины раньше! Недопустимая небрежность. Коротко скрипнули тормоза, и лимузин остановился прямо перед ним. Из него выскочили двое громил в темных костюмах. Верзилы внутри костюмов выглядели не менее внушительно, чем сами костюмы, более того, они были вампирами.

Узнав одного из них, Ричард кивнул ему. Это был тридцатилетний симпатичный итальянец с вьющимися густыми волосами, питавший слабость к модной одежде. Сегодня из-под костюма выглядывала ярко-розовая рубашка и изумрудно-зеленый галстук, поверх которого висел золотой крестик.

– Привет, Энцо, – воскликнул Ричард и повернулся к другому вампиру: – Ты, должно быть, новенький? Как тебя зовут?

Напарник Энцо казался еще совсем юным, ему никак нельзя было дать больше двадцати. Светлые волосы обрамляли красивое, почти нежное лицо, но бицепсы были размером с хороший рождественский окорок. Он молча взглянул на Энцо, прося указания.

– Чего ты мнешься? – рассердился Ричард. – Прояви характер, ты же, черт возьми, вампир. Так как тебя зовут?

– Патрик.

– Чудесное имя. Ну как, Патрик, не хочешь ли ты поработать на меня, а не на Совет? Обещаю платить намного больше. Кроме того, можешь убивать столько людей, сколько захочешь. Ну, так что скажешь?

Патрик опять взглянул на товарища. Энцо недовольно поморщился и, махнув рукой на машину, с сильным итальянским акцентом сказал:

– С тобой хочет поговорить Сципио.

Ричард коротко рассмеялся, точнее пролаял.

– Ха-ха, Сципио здесь и хочет меня видеть? Какая честь! Наверное, вы следите за мной еще с Европы?

– Ты сядешь в машину? – Предложение Энцо прозвучало не очень-то любезно.

– А если нет? – Ричард сделал шаг ему навстречу.

Патрик, к его чести, не испугался и не отступил, скорее всего оттого, что не был наслышан о репутации Ричарда. Энцо же, напротив, хорошо знавший Ричарда, изменился в лице так, что его бледность была хорошо заметна на фоне черной дверцы лимузина.

– Ради всего святого, прекратите этот дурацкий спор, вы же не мальчишки. А ты залезай в машину. – Бледное лицо, похожее на лицо римского патриция, показалось из окна лимузина.

– Сципио! – воскликнул Ричард. – Если бы я знал, что это действительно ты, то не стал бы препираться.

Ричард протянул Сципио руку в перчатке. Тот, немного поколебавшись, пожал ее так, как это делали древние римляне.

– Как обычно, стойкий приверженец традиций? Как это мило!

Ричард удобно уселся на кожаном сиденье рядом со своим заклятым врагом. Оба громилы сели напротив, их похожие на бревна ноги заняли почти весь проход. Ради чего Сципио нанимает такие горы мяса для своей охраны? Разве он не знает, что для того, кто стал вампиром, мышцы уже не имеют никакого значения? Между вампиром и мускулистым вампиром разницы не больше, чем между правшой и левшой.

Ричард взглянул на древнего римлянина и тут же отвернулся. Он терпеть не мог смотреть на человека, глаза которого покрывала пленка. Это выводило его из себя. Что за изменения произошли со Сципио при его превращении в вампира, раз ему достался такой дефект глаз? Ричард задумался, стал бы он вампиром, если бы не Сципио. После того дня, когда Ричард родился как вампир, прошло больше двух столетий, но Сципио нисколько не изменился.

– Каким ветром тебя занесло в эти края, Ричард?

– У меня здесь кое-какие дела. А ты как оказался здесь?

– Совет велел тебе далеко не уезжать.

Ричард сердито фыркнул:

– Я не подчиняюсь Совету и не признаю над собой его власти.

– Но это вовсе не означает, что ее нет.

Голос Сципио стал жестким и суровым. В тот же миг Энцо и Патрик наклонились вперед, упираясь руками о колени. Тем временем водитель, не получивший никаких указаний, просто колесил вокруг Юнион-сквера.

– Неужели ты меня задержишь, Сципио?

– Нет, если только ты не совершишь нечто такое, что вынудит меня это сделать.

– В таком случае наш разговор окончен.

Лимузин уже во второй раз проехал мимо отеля «Восточный мандарин».

– Высадите меня прямо здесь. – Ричард постучал в стекло, отделявшее салон от кабины водителя, и машина сразу затормозила у тротуара.

– Всего наилучшего, джентльмены. Надеюсь, пребывание в Сан-Франциско будет для вас столь же приятным, как и для меня.

Ричард вышел и легко захлопнул за собой дверь лимузина.

Светало. Нижний край неба озаряло бледно-желтое сияние, но еще виднелся тусклый серп месяца, который не торопился уходить с небосклона. Джейкоб потянулся и зевнул, хотя он почти не спал. Когда он узнал, что молодым вампирам, чувствительным к влиянию солнца, приходится отлеживаться днем, то счел настоящей удачей свою способность бодрствовать двадцать четыре часа в сутки, без устали вертясь в житейском круговороте и днем и ночью, словно водяная мельница. Но со временем это стало его тяготить. Нет, Джейкоб не считал свою способность не спать проклятием, он просто нес ее как тяжкую ношу. Заснуть ему удавалось очень редко. Теперь, когда ему стукнуло двести пятьдесят лет, он засыпал не от усталости, а от перевозбуждения.

С раскрытой книгой в руках Джейкоб лежал на диване в своей квартире и ждал того часа, когда Санни проснется и пойдет на работу. Со своим дружком она провела часа два, не больше, что обрадовало Джейкоба настолько, что ему даже стало неловко. Хотя он купил самый длинный диван, который смог найти, его ноги чуть свешивались с ручки дивана. Да и сама квартира, как казалось Джейкобу, больше походила на аквариум, по которому он все время плавал, тщетно выискивая укромное темное местечко для отдыха. Он даже хранил в туалете матрас на случай, когда становилось совершенно невмоготу. Отвратительная квартира, если бы не одно «но». Отсюда открывался прекрасный вид на апартаменты Санни, располагавшиеся на пятнадцатом этаже в доме напротив. Его жилище представляло собой настоящий муравейник, что позволяло Джейкобу приходить и уходить отсюда в любое время, не вызывая подозрений.

Когда-нибудь он, по всей видимости, вернется к себе на уютную ферму близ Провиденса, но только тогда, когда Санни перестанет грозить опасность. И судя по всему, на ферму он попадет только после ее смерти, и лучше всего естественной. Сколько могла длиться такая неопределенность – не знал ни один из членов Совета. Таких созданий, как Санни, насчитывались единицы, поэтому продолжительность их жизни пока еще не была точно известна. Вампир, рожденный в Темные Века раннего Средневековья, помнил одного дхампира, который прожил четыреста лет. Другой знавал принцессу во Франции семнадцатого века, которая жила двести лет. Возможно, она протянула бы и дольше, если бы не трагедия – ей отрубили голову, поэтому для статистики она не годилась.

Джейкоб задумчиво разглядывал месяц: его нижний рог заслоняло пушистое облачко. Интересно, сегодня кто-нибудь смотрит на небо для того, чтобы увидеть на нем месяц? Джейкоб долго прожил на ферме в одиночестве. Он вспомнил то время, когда вместе с ним на ферме жил его сынишка. С каким удовольствием он помогал Джейкобу, считая работу на ферме забавной игрой, которую придумал отец для того, чтобы не скучать. Джейкоб тяжело вздохнул и бросил книгу на журнальный столик. В таких воспоминаниях было слишком много печали. Настроение испортилось. Увы, в последнее время он часто страдал от меланхолии, хотя никто об этом даже не догадывался. Грусть и тоска стали его спутницами, нежеланными, незваными. Но избавиться от них он никак не мог.

Джейкоб вошел в пустую прихожую, где на столике стояла ваза с желтыми лилиями, придававшими квартире жилой вид и даже уют. Раз в неделю, хоть это и доставляло ему огорчение, он приносил их домой. Цветы напоминали Джейкобу об умершей жене, но в последнее время образ супруги все чаще заслоняли мысли о Санни, которая тоже, как выяснилось, обожала цветы. Она украшала букетами не только свою квартиру, но и художественную галерею. Воспоминания о жене бередили старую зарубцевавшуюся рану, зато мысли о Санни носили совсем иной характер.

– Прости, Джейн, – прошептал Джейкоб. Он взял завядший букет и, выйдя в холл на этаже, выбросил его в мусоропровод.

Вдруг Джейкоб услышал чьи-то шаги, направлявшиеся в сторону его квартиры. Он бесшумно спрятался в дверной нише соседней квартиры и растворился в темноте, как это умеют делать вампиры, становясь невидимыми для человека. Джейкоб прислушался. Звук шагов приближался.

Сбросив маскировку, Джейкоб выступил из темной ниши. Посетитель оказался вампиром, поэтому играть с ним в прятки было бесполезно. Гость стоял перед его дверьми, низкорослый и широкогрудый. Его курчавые седые волосы были подстрижены тупыми углами, такие прически носили тысячу лет назад.

– Сципио? – удивленно спросил Джейкоб. – Что ты здесь делаешь? Ты же никогда не оставляешь берегов Италии.

Сципио усмехнулся, как только умеет улыбаться умудренный жизнью человек, повидавший немало жизненных коллизий, смешных и печальных.

– Рад тебя видеть. Как поживешь, центурион?

Они обнялись.

– Прекрасно, Сципио. Но я никогда не сражался в армии Цезаря, разве ты забыл? – Джейкоб обрадовался нежданной встрече со старым приятелем. Он уже давно не беседовал по-дружески с кем-нибудь из вампиров.

– Я все помню. Ты родился в 1750 году в городе Провиденс, штат Род-Айленд, за тысячу лет и миль от Древнего Рима. – Сципио, прищурившись, взглянул на друга. Его глаза была бледно-голубого небесного цвета. Хотя роговицы его глаз казались подернутыми пленкой, словно старыми потрепанными занавесками, видел Сципио отлично. Глаза он повредил, будучи человеком, и эти повреждения сохранились как память о прошлом. – Увы, я ничего не забываю, хотя кое-что следовало бы. Обычно так я называю любого командира или старшего по должности. Извини, с годами становится все труднее держать в подчинении нашу разношерстную команду.

– Проходи и чувствуй себя как дома. Ты один? – Джейкоб оглянулся назад.

– Один.

Джейкоб провел гостя к себе в квартиру и усадил на удобном диване. Римлянин отказался от предложенных напитков, предпочтя всем им стакан холодной воды. Джейкоб сел рядом, перебросив ноги через ручку дивана.

– Каким ветром тебя занесло ко мне, Сципио?

Римлянин молча вертел в руках бокал с водой, восхищаясь ее прозрачностью и чистотой.

– Хотелось бы, благоприятным. Увы, новости не очень хорошие. Меня направил Совет.

– Я в чем-то провинился? – осторожно спросил Джейкоб. Уже несколько лет он опасался, что Совет может отстранить его от выполняемого задания, решив, что он «слишком неравнодушен» к объекту. Совет мог поручить ему какое-нибудь иное, более скучное задание, вроде охраны банка крови. Неужели наверху уже прослышали о его оплошности на недавней свадьбе?

– Нет, я здесь не из-за тебя. Сюда меня привел Ричард Лазарус.

Холодный пот прошиб Джейкоба. Новость оказалась намного хуже, чем он предполагал. По старой привычке, за которую его ругала умершая жена, он хотел было подергать себя за бороду. Однако бороды он уже давно не носил, так что его пальцы коснулись гладко выбритого подбородка. Сколько лет минуло с тех пор, как он сумел убедить себя, что все в прошлом. Но то, чего он больше всего боялся, кажется, грозило повториться опять.

– Лазарус в Сан-Франциско? Что ему здесь понадобилось?

– Не знаю. Нам известно лишь то, что за это время он убил двух женщин и что он живет в отеле «Восточный мандарин».

Джейкоб сглотнул застрявший в горле комок и посмотрел в окно на море светящихся огоньков, каждый из которых представлял собой бьющееся человеческое сердце. Их было много, но его волновала судьба лишь одного.

– Лазарусу известно о моем задании? Не поэтому ли он приехал сюда?

– Пока ничего не известно. – Сципио расстегнул воротник рубашки, который словно душил его. Мода изменчива, большинству вампиров так и не удалось привыкнуть к ее часто меняющимся веяниям. Каждый вампир в глубине души питал слабость к той одежде, которую носил, будучи человеком, как бы давно это ни происходило. Тем, кто родился во времена корсетов и напудренных париков, не было ничего милее этих частей туалета. Если бы Сципио был волен в своих вкусах, он предпочел бы римскую тогу.

– Ни в коем случае нельзя позволить, чтобы он добрался до нее, Джейкоб.

– Не волнуйся. Я не позволю.

Сципио положил руку на плечо Джейкоба.

– Сдается мне, ты слишком сблизился с ней.

– Слишком сблизился? Я разговаривал с ней один раз, когда ей было восемь лет, и то совершенно случайно. Больше ничего такого не происходило.

– Если он подберется к ней слишком близко, если возникнет предположение, что они сойдутся, ее придется убрать.

– Нет! – Джейкоб вскочил на ноги. – Этого никогда не случится. Даже если Лазарус познакомится с ней, она будет видеть в нем одно лишь порождение зла, дьявола – того, кто он есть на самом деле.

Сципио нахмурился. Даже пленка на глазах не могла скрыть отражавшейся в них озабоченности, смешанной с тревогой.

– Можно ли доверить тебе эту работу, Джейкоб, какой бы неприятной она ни была для тебя?

Джейкоб расправил спину и плечи, чтобы придать больше веса своим словам.

– Я йомен, то есть страж, Сципио. Мои обязанности известны мне лучше, чем кому бы то ни было.

Старый вампир улыбнулся, но в глазах не сквозило даже тени улыбки.

– Надеюсь, что все именно так, мой друг.

Он подал Джейкобу визитку:

– Здесь номер моего телефона. Позвони, как только что-нибудь узнаешь.

Глава 5

В воскресенье на Юнион-сквер было полно народу, но никто никуда особенно не спешил. Люди, нагруженные покупками, медленно шли, глазея на роскошные витрины универсамов «Мейзи» и «Ниман Маркус». Как обычно, туристы толпились не там, где надо, в ожидании вагона фуникулера, – достопримечательность Сан-Франциско и один из видов городского транспорта, – который с предупредительным звоном ехал по рельсам, поднимаясь вверх по Пауэлл-стрит. На перекрестке стояли бездомные с пластиковыми стаканчиками в руках и просили милостыню. Санни проскользнула сквозь толпу и вошла в художественную галерею.

Туристы редко пересекали порог галереи «Маркетт-гэлери», за исключением самых богатых и самоуверенных. За сверкающими дверьми царил идеальный порядок, наводивший страх на неискушенного дилетанта или праздного зеваку. Санни не была всецело против такого рода посетителей. В них ее раздражало только одно – неискоренимое желание все потрогать жирными руками.

Карл, помощник Санни, являлся неотделимой принадлежностью галереи. Это был совсем молодой парень, очень бледный, с черными до плеч волосами. Жгуче черным цветом волосы были обязаны действию превосходной краски для волос «Клерол». Карл любил носить рубашки с кружевным воротником, строгие темные костюмы в викторианском стиле и накладывать толстый макияж. Говорил он с легким поддельным английским акцентом, который приобрел во время обучения в Кембридже на правах стипендиата Родса.

– Карл, скульптура Джакометти прибыла вчера… черт, что ты сделал со своими ушами?

Бегавшие по компьютерной клавиатуре пальцы Карла с покрытыми черным лаком ногтями в тот же миг взлетели к ушам. В них висели серьги-кольца размером со спасательный круг. Мочки сильно покраснели, опухли и отекли.

– Я специально растягиваю уши. Ну как, нравится?

– Нравится? Разве ты пропустил мимо ушей мой вопрос: «Черт, что ты сделал с ушами?» – Санни подошла к Карлу и осторожно сунула палец внутрь одного из колец, продетого в мочку.

– Каждые два месяца кольца становятся все больше и больше. Мне хочется, чтобы мочки ушей стали вот такими. – Карл прочертил в воздухе большую букву «С».

– Это уж слишком. – Санни недовольно передернула плечами. – Послушай, всему есть предел. Я долго терпела твои чудачества – макияж, тату, полированные ногти, разные штучки-дрючки. Но, имея уши размером с мяч для софтбола, вряд ли ты можешь рассчитывать на работу в этом месте. Ты распугаешь всех клиентов.

– Неужели мячик для пинг-понга такой страшный? – неуверенно спросил Карл.

– Не путай пинг-понг с софтболом.

Карл печально вздохнул и потупил взор.

Но тут прозвенел входной электрический звонок. Санни повернулась и сделала два-три шага в сторону дверей. Она всегда лично приветствовала покупателей. Но, едва увидев посетителя, она остановилась как вкопанная. Высокий, в элегантном костюме с жилеткой и эффектной бабочкой красного цвета гость выглядел как весьма состоятельный клиент из Европы. Подобные внешние признаки не были чем-то необычным для посетителей галереи «Маркетт-гэлери». Но от этого гостя исходила особая, вполне осязаемая сила, наполнявшая собой все помещение. Однако Санни быстро справилась с замешательством и как ни в чем не бывало приветствовала гостя:

– Доброе утро. Я Санни Маркетт. Могу ли я помочь вам чем-нибудь?

– Я Ричард Лазарус. Очень рад нашему знакомству.

Он говорил с легким английским акцентом, бархатно-шоколадный тембр его голоса завораживал. Санни была не в силах, хоть это и становилось неприличным, оторвать от него взгляд. Посетитель в самом деле выглядел необычно, в его внешности удивительным образом сочетались современность и прошлое, он как будто явился из другой эпохи. Его костюм, безукоризненного покроя с тканью «в елочку» и узкими лацканами, могли вполне носить в 50-е и даже 30-е годы прошлого века. Точно такой же странный вид имела и его прическа в стиле Кэрри Гранта – зачесанные назад волосы, покрытые гелем. На первый взгляд ему было лет сорок, но с таким же успехом ему можно было дать лет тридцать или даже меньше. Он выглядел как настоящий красавец.

– Я специально прилетел из Лондона, чтобы посетить вашу галерею.

Ричард вежливо пожал ей руку, от него исходил восхитительный аромат, но описать запах, тем более определить марку духов, Санни затруднялась.

– Неужели? В таком случае признаюсь, я очень польщена. – Санни смутилась, не стоило ей так говорить. – Но ведь в Лондоне очень много галерей, торгующих произведениями искусства.

– Верно, но там нет такой, как ваша.

Он очаровательно улыбнулся, в груди Санни все сжалось, и она зарделась от столь откровенного комплимента.

– Такой точно нет. Но что именно вас интересует, мистер Лазарус?

Ответ прозвучал не сразу. Лазарус раздумывал, как будто выбирая между разными интересующими его вариантами.

– Мне нравятся произведения искусства эпохи барокко. Хочу украсить ими мой загородный дом в Котсуолде.

Санни тут же вспомнила о фарфоровой вазе в демонстрационной комнате, которая дожидалась Денниса Лафоржа. Но ведь она не давала ему твердого обещания?! Кроме того, вчера Иззи напомнила ей, что у Денниса и так уже большая коллекция ваз.

– У меня как раз есть ваза династии Цин с бронзовыми украшениями в стиле Людовика XV. Она внутри. Не хотите ли взглянуть на нее?

– С удовольствием.

– Отлично. – Санни повела гостя в заднюю комнату. – Может, выпьете что-нибудь, пока будете осматривать вазу? Карл принесет.

– Чай, если это вас не затруднит.

– Что вы, нисколько. – Санни махнула Карлу и тихо прошептала ему: – В заварочном чайнике, молоко и сахар.

Ваза находилась в отдельной комнате. Она стояла в нише, обитой черным шелком. Санни включила подсветку, озарившую вазу со всех сторон, и протянула гостю пару светлых хлопчатобумажных перчаток.

– Я приобрела ее в прошлом году у графа де Монпарнаса, в его замке в долине Луары вместе с письменным столом и украшениями для камина. Все это время я придерживала купленные вещи, связанная договоренностью с графом не продавать до тех пор, пока он не оформит развод. Недавно я получила эту долгожданную весть.

– Можно? – спросил Лазарус, держа вытянутые руки в перчатках так, как будто собирался обнять не вазу, а ее хозяйку. «Что за глупые мысли». Санни молча кивнула. Лазарус осторожно взял вазу и начал ее рассматривать.

Опять прозвенел входной звонок. Санни не обратила на него внимания, полагаясь на Карла. Но через минуту она услышала голос Денниса Лафоржа:

– Санни, где ты? Я пришел посмотреть на ту вазу, которую ты купила для меня.

Гримаса скользнула по лицу Санни.

Лазарус ухмыльнулся:

– Вы ни словом не обмолвились о том, что у меня есть конкурент.

– Прошу меня извинить. Это мои друзья. Еще раз извините, я отойду на минуту поговорить с ними. Можете рассматривать вазу, сколько вам будет угодно.

Она бросилась в главный зал, где у стола Карла стояли Деннис вместе с Изабель. Широкоплечий, широкогрудый, с копной черных, но уже начинающих седеть волос, с ручищами шириной с бейсбольную перчатку Деннис выглядел настоящим великаном на фоне миниатюрной Санни. Его сломанный нос, похожий на раздавленное пирожное, напоминал о неудачной боксерской карьере в молодости до того, как Деннис открыл свое настоящее призвание – покупать, строить и продавать недвижимость.

– Привет, Санни, Изабель сказала мне, что у тебя есть одна штучка из Франции, которая может мне понравиться.

– Да, у меня она есть. Но, понимаешь, Деннис, тут одна небольшая проблема.

– Неужели ты разбила ее? – И Деннис рассмеялся своей собственной шутке.

– Нет, конечно, нет. Но у меня там клиент, который проявил к ней интерес.

В этот миг из внутренней комнаты вышел Лазарус. Положив перчатки на стол Карла, он подошел к беседующим, пристально рассматривая Изабель.

– Это Ричард Лазарус. Он прилетел из Лондона, интересуется произведениями в стиле барокко, – представила гостя Санни. – Это Изабель Лафорж, а это ее отец Деннис Лафорж.

Изабель, упершись костылем в бок, протянула руку гостю. Пожимая ей руку, Ричард долго, даже слишком долго, смотрел ей в глаза. Изабель изменилась в лице: голубые глаза широко раскрылись и заблестели, а губы слегка приоткрылись, словно для поцелуя. Санни внезапно ощутила укол ревности.

«Я же первая его увидела», – мелькнула у нее мысль.

– Очень приятно, – смущенно пробормотала Изабель.

Ричард отпустил руку Изабель, но только тогда, когда убедился, что она твердо держится за костыли. Протянув руку Деннису, он произнес:

– Кажется, я где-то слышал ваше имя. Погодите, вы случайно не имеете какое-нибудь отношение к компании «Лафорж. Недвижимость и строительство»?

– Я владелец этой компании, – настороженно ответил Деннис.

– Ваша репутация, сэр, идет впереди вас.

Деннис взглянул на гостя со значительно большим интересом:

– Боюсь, вы застали меня врасплох. Простите, как ваше имя?

– Ричард Лазарус, сэр. – Он вежливо кивнул головой.

– А вы чем занимаетесь, Ричард?

– Я партнер в лондонской компании «Харрингтон кэпитал груп». Мы частично инвестировали деньги в бизнес-центры в Ньюпорте и Коннектикуте, те самые, которые строила ваша компания.

Деннис широко улыбнулся. Социальное положение гостя выяснилось: его звезда высоко сияла на деловом небосклоне.

– «Харрингтон груп» – известная фирма. Приятно познакомиться.

Ричард повернулся к Изабель, которая стояла, зардевшись, словно двенадцатилетняя девочка, повстречавшая любимого кумира.

– Вы тоже занимаетесь бизнесом, Изабель?

– Помогаю папе, по возможности, – пробормотала она.

– Наверное, очень часто, – поддержал ее Ричард. – Мистер Лафорж, думаю, ваза династии Цинн, которую я только что держал в руках, станет прекрасным украшением вашей коллекции.

– Если ваза заинтересовала вас, то мне она вряд ли понадобится… – забормотал Деннис.

Ричард поднял руку.

– Не хочу ничего слышать. Ваза ваша, и не спорьте. Между прочим, не окажете ли вы мне честь поужинать вместе сегодня в ресторане «Гэри Данко»? Говорят, это один из лучших ресторанов в Сан-Франциско.

Деннис покачал головой:

– Извините, Ричард, но сегодня никак не могу. Дела.

– А как насчет вас, леди?

Санни повернулась к Изабель так, чтобы Ричард не мог видеть ее лица. Она вопросительно приподняла брови, словно спрашивая, как отвечать на сделанное предложение. Но в ту же секунду она поняла: прежде чем давать ответ, надо как следует все обсудить с Изабель.

– У меня деловая встреча, – сказала Санни. – Хотя, думаю, я быстро управлюсь. Давайте встретимся сегодня во второй половине дня.

– Да, так удобнее всего, – не очень-то охотно поддержала подругу Изабель.

– Не могли бы вы оставить номер вашего телефона у Карла?

– Разумеется, – тут же отозвался Ричард и повернулся к Деннису: – Интересно, над чем вы работаете в настоящее время? Если это не секрет, я бы с удовольствием посмотрел.

– Да, сейчас мы проводим реконструкцию Маркет-стрит в старой части города. Очень интересный проект. Однако возник конфликт в связи со строительством пятнадцатиэтажного здания позади фасада… – Деннис замялся. – Вы сейчас свободны? Если да, я мог бы вам все показать на месте.

– С удовольствием, – ответил Ричард. – А дамы нас будут сопровождать?

– Конечно, – откликнулась Изабель, тогда как Санни отрицательно помотала головой:

– У меня дела. Иззи, давай встретимся чуть позже в «Золотом драконе». В половине второго, хорошо?

Деловой центр города и Чайнатаун разделяли трехарочные, покрытые зеленой черепицей Ворота Дракона – две арки для пешеходов и одна для автомобилей. Подобно всем строениям такого рода крышу Ворот Дракона украшали фигурки драконов с позолоченными хвостами, а под крышей висели красные китайские фонарики. Но сегодня Санни было некогда любоваться восточной экзотикой.

Толпа на Юнион-сквер не шла ни в какое сравнение со столпотворением, царившим в китайском квартале. Там оказалось столько народу, что яблоку было некуда упасть. Пешеходы, туристы сплошным потоком плыли по улицам и тротуарам квартала. Ручейки покупателей вытекали из разных лавочек, торгующих всякой всячиной на потребу туристам. Среди них то там, то тут виднелись булочная или аптека, рыбный или чайный магазинчик, или мясная лавка – посетителями этих торговых заведений в основном являлись обитатели самого квартала.

Миновав два здания, в которых торговцы просто кишмя кишели, Санни подошла к крыльцу. Его крыша была покрыта черепицей зеленого цвета, а вход охранял керамический дракон. Вывеска гласила: «Ресторан «Золотой дракон», основан в 1927». Внутри находился ярко освещенный электрическими подсвечниками большой зал со многими отдельными кабинками. Стены ресторана были отделаны бархатными обоями красного цвета. Несколько десятков столиков окружали журчащий каменный фонтан. Среди посетителей были как туристы, так и местные жители, выходцы из Азии. Хозяйка, или хостесс, в национальном китайском платье чеонгсам из красной парчи поспешила навстречу Санни. Она была очаровательна – высокие скулы, блестящие черные волосы, схваченные в пучок, и накрашенные красной помадой губы.

– Санни!

– Привет, Делия, – откликнулась Санни, обнимая подругу. – Сегодня воскресенье, а ты работаешь.

Санни познакомилась с Делией пять лет назад, когда подыскивала ресторан для того, чтобы угостить гостя из Пекина – молодого талантливого художника. В ту минуту, когда за одним столиком с Санни очутились Делия и ее отец, Шерман Вон, ей показалось, будто она обедает вместе с давно потерянными близкими. Делия была на десять лет старше Санни, а Шерман, разумеется, намного старше ее. Однако возникшая между ними взаимная приязнь со временем не только не угасла, но, напротив, даже усилилась. У них, как это ни странно, обнаружились общие интересы – от увлечения Шерманом постимпрессионизмом до страсти Делии покупать обувь. Санни нравилось наблюдать за отцом и дочерью, за их дружеским подшучиванием, за их искусством вести ресторанный бизнес. Даже когда они ругались, а такое случалось нередко, они быстро мирились и никогда не таили друг на друга обиды. У Делии имелся жених, адвокат, он также работал с утра до ночи, поэтому иногда казалось, что всю свою любовь Делия отдает ресторану и Шерману.

– О, я всегда работаю по воскресеньям. Ты одна, или кто-то еще придет?

– Скоро сюда пожалует Изабель.

– Хорошо. Сейчас я найду для вас уютный столик.

– Только сперва дай мне взглянуть. – Санни указала на ноги Дели.

Та улыбнулась и чуть-чуть приподняла подол платья.

– О, обувь от Джимми Чу. Классно, – похвалила Санни позолоченные гладиаторские сандалии подруги.

Делия провела ее к столику рядом с фонтаном. Более десятка официантов и официанток скользили по залу, толкая перед собой небольшие передвижные мармиты, заставленные пароварками. Возле столиков они приподнимали крышки, показывая посетителям, какое внутри дымится блюдо. Посетители указывали на то, что им больше всего нравилось, и через короткое время их столики заполняли тарелочки со всевозможными блюдами и горячими закусками.

– Папа на кухне. Я передам ему, что ты пришла. – Делия помахала рукой и отправилась дальше – работать.

Вскоре появилась Изабель, раскрасневшаяся, с затуманенными глазами и такая счастливая, какой Санни никогда не видела ее раньше. Не то чтобы в прошлом Изабель выглядела несчастной. Скорее у нее всегда был тихий, невозмутимый вид, да и вообще она редко проявляла свои чувства. Эти черты Изабель как раз и привлекали Санни. Ибо потрясений и эмоций, хватающих через край, предостаточно выпало на ее детские годы. Но только сейчас Санни вдруг задумалась: а не была ли она слишком эгоистична, считая, будто ее ближайшей подруге для счастья вполне хватает спокойствия.

Подошел официант, и Санни заказала чай с жасмином для себя и Изабель. Затем они выбрали бао – запеченную свинину, шу май – запеченные креветки и китайские пельмени. Через несколько минут их тарелки наполнились едой, и они дали знать, что еды им более чем достаточно.

Изабель сделала глоток чая.

– Какой горячий.

– И каково же мнение Денниса о Ричарде Лазарусе? – поинтересовалась Санни, поднося ко рту на китайских палочках устрицу, запеченную в тесте.

– О, папа заявил, что Ричард сделан из того материала, из какого сделаны все настоящие бизнесмены. – Изабель как раз добавляла немного холодной воды в чай и, услышав вопрос, пролила ее на скатерть.

– Нет. Я имела в виду нечто другое. Как отреагировал Деннис на приглашение пообедать вместе?

– Он сказал, что это не его дело.

– Это его слова или твои?

Изабель поморщилась:

– Какая разница.

Санни уставилась на дно чашки с осевшими чайными листьями так, словно искала там смысл жизни.

– Интересно, о чем он думал, приглашая нас обеих? – Изабель вместо палочек наколола креветку вилкой.

– Может быть, все будет как в реалити-шоу «Холостяк»? И в конце обеда он преподнесет одной из нас, как своей избраннице, розу?

– Вот уж не думала, что и ты смотришь это шоу. Ведь в тебе нет ни капли романтики.

– Да не смотрю я эту ерунду. Просто пытаюсь провести аналогию.

Погрустневшая Изабель отложила в сторону вилку.

– Послушай, Санни, ты первая познакомилась с ним. Я видела, какими глазами ты смотрела на него. Думаю, что именно ты должна обедать с ним.

Санни весело расхохоталась:

– Иззи, дорогая, я собиралась сказать тебе то же самое. Должна тебе заметить, ты смотрела на него еще пристальнее, чем я.

– Не может быть.

– Еще как может.

Лицо Изабель опять осветилось счастьем, она принялась рассеянно играть прядью волос.

– Он такой незаурядный человек. Увлекается игрой в поло. У него роскошная квартира в Нью-Йорке, дом в Лондоне, поместье в Чичестере или в Ковентри.

– Хорошо, хорошо, он просто находка. Так как же нам быть?

Изабель лукаво улыбнулась:

– Думаю, нам стоит пойти на обед вдвоем. А там поглядим, кому достанется роза.

Рядом с их столиком возник радушно улыбающийся низенький старичок в белой куртке повара. Это был сам Шерман Вон: сгорбленный, с седыми волосами и белой бородой, как у Санта-Клауса. При взгляде на его круглое, без единой морщинки лицо и сверкающие, как пуговки, глаза невольно возникало впечатление, будто перед вами ребенок, надевший парик и накладную бороду. Однажды Шерман обмолвился, что перенес землетрясение 1906 года. Должно быть, он шутил или что-то напутал, хотя сколько ему точно лет, не знала даже Делия.

Санни встала и обнялась с ним. Шерман был одного с ней роста, единственный человек среди всех людей, окружавших Санни, кто не возвышался над нею. Он шмыгнул носом, слегка выпрямился и с любопытством взглянул на нее.

– Давно тебя не было видно, Санни? Что поделывала? – спросил он.

– Как обычно, работала.

– С кем-нибудь встречалась?

Санни перехватила удивленный взгляд Изабель, но лишь передернула плечами.

– Шерман, я все время встречаюсь с людьми.

Шерман огладил белую бороду и с хитрым прищуром взглянул на нее:

– Я подумал, может, ты познакомилась с кем-нибудь… таким. У тебя очень необычный вид.

– И что же в нем необычного? – спросила Санни.

– Напряженный? Раскрасневшийся? – подсказала Изабель.

– Если я действительно так выгляжу, то скорее от того, что здесь невыносимо жарко, – ответила Санни и расстегнула верхнюю пуговку на блузке. – Шерман, тебе следует поставить кондиционеры.

– Зачем? В Сан-Франциско сама природа позаботилась о кондиционировании воздуха. Это называется морской туман, – улыбнулся Шерман, не сводя глаз с лица Санни. – Так как же его зовут?

Санни отмахнулась:

– Я же сказала: ни с кем я не встречалась. – Она опять принялась за еду.

Шерман погрозил Санни.

– Я говорил и тебе, и Делии, вам обеим лучше не выходить замуж.

– Почему так, Шерман? – спросила Изабель, видя, что Санни больше не хочет продолжать беседу.

Невдалеке прошла Делия, она вела двух человек к столику. В них сразу угадывались туристы – шорты, фотоаппараты на шее, явно только что купленные жилеты с начесом и с эмблемой «Золотых Ворот». Туристы приезжали в Сан-Франциско в июне с твердой уверенностью, будто их ждет приятная погода. Но погода, как обычно, обманывала и разочаровывала.

Шерман оглянулся на Делию, которая отходила от туристов, пряча улыбку под маской озабоченности.

– Потому что ты деловая женщина. Нельзя одновременно быть женой и преуспевать в бизнесе. Об этом я все время твержу дочери. Если не думать все время о ресторане, обязательно прогоришь. То же самое относится и к твоей галерее, Санни. – Шерман обернулся к Изабель: – Зато тебе, моя дорогая, непременно надо выйти замуж. Тебе понравился тот мужчина, с которым вы обе познакомились сегодня утром?

– Довольно, довольно! Хватит! – Санни замахала в воздухе палочками для еды. – Значит, Изабель можно замуж, а мне нельзя?

– Но ты же не хочешь замуж, Санни, – заметила Изабель. – Ты сама всегда так говорила.

Шерман остановил одну из официанток, проходившую мимо. Он снял с ее тележки бамбуковую кастрюлю и поставил на столик перед Санни и Изабель.

– Вам нравится сегодня угощение? – Он приподнял крышку, приняв лукаво-напыщенный вид. – Вы непременно должны попробовать это блюдо… – Шерман произнес на китайском страшно неприличное слово. Внутри лежало нечто студенистое, склизкое, похожее на разваренные хрящи. – Это блюдо обычно подается только по выходным.

– Хитришь, Шерман. Специально меняешь тему разговора, – улыбнулась Санни.

В ответ Шерман рассмеялся и попятился от их столика.

– Я немало повидал на своем веку, поэтому вовремя ухожу, откланявшись.

Глава 6

Джейкоб стоял возле входа в отель «Восточный мандарин» и наблюдал за мальчиком лет пяти, который, крича от восторга, бегал внутри вращающихся дверей. Стоявшие рядом родители терпеливо поджидали малыша. После нескольких поворотов дверей Джейкоб шагнул в один из отсеков и через несколько мгновений оказался в просторном тихом вестибюле, украшенном орхидеями и устланном толстыми коврами. Усевшись на один из диванов, он приготовился ждать столько, сколько было необходимо. Однако Ричард Лазарус не заставил себя ждать слишком долго. Не прошло и получаса, как он спустился вниз. Красивый и щегольски одетый Ричард нисколько не изменился с момента их последней встречи. При виде его возникало впечатление чего-то очень острого и твердого, наподобие граней у брильянта.

Сойдя вниз, Ричард замер, насторожившись, видимо, ощутив в воздухе тревожный запах. Джейкоб знал: Ричард обязательно почувствует присутствие другого вампира. Через миг Ричард увидел Джейкоба и сразу узнал его. А узнав, тут же расслабился, и по его губам скользнула небрежная улыбка. Джейкоб вскочил, не дожидаясь его приближения.

– Ба, кого я вижу, Джейкоб Эддингтон. Какая неожиданная встреча. – Ричард протянул руку, но Джейкоб не пожал ее.

– Убирайся отсюда, Ричард, и тогда я оставлю тебя в живых. – Он оскалился.

Ричард невозмутимо сел, аккуратно поправив складки брюк, дабы не помять их. Он всегда был щеголем.

– Как давно мы не виделись, Джейкоб? Лет двадцать пять или чуть поменьше? Что поделывал все это время?

– Если не уберешься отсюда до завтра, то пеняй на себя. – Джейкоб повернулся и пошел прочь. Он сказал все, что хотел. Больше говорить было не о чем.

Ричард, быстро догнав его, схватил его за руку.

– Неужели ты осмеливаешься мне угрожать?

Джейкоб вырвал руку. Воздух между ними мгновенно наэлектризовался злобой и яростью. Простые люди интуитивно почувствовали это напряжение – это было заметно по их встревоженному виду. Усилием воли Джейкоб взял себя в руки, и его мелькнувшие клыки спрятались внутрь. Отель был не самым подходящим местом для выяснения отношений.

Ричард отступил назад и как ни в чем не бывало поправил безукоризненно повязанный галстук.

– Джейкоб, дружище, что за необдуманные слова?! Не кажется ли тебе, что ты погорячился?

Джейкоб молчал. Его противник был прав. Хотя, с другой стороны, о чем тут думать?

– Хорошо выглядишь, – заметил Ричард с дьявольской ухмылкой.

– Да пошел ты, – ответил Джейкоб. Современная привычка ругаться, по его мнению, была отвратительна, но иногда крепкое выражение, вовремя и к месту сказанное, оказывалось как нельзя кстати.

– Мы сталкивались раньше, и наши силы примерно равны, – рассудительно произнес Ричард. – Если ты вздумаешь встать у меня на пути, то один из нас неминуемо погибнет. И как мне кажется, им будешь ты. Бьюсь об заклад, за прошедшие четверть века ты не слишком утруждал себя оттачиванием мастерства. – Протянув руку, Ричард смахнул невидимую пушинку с плеча Джейкоба. – А когда это произойдет, кто же позаботится о Санни?

Отчаяние сдавило сердце Джейкоба стальными тисками. В тот же миг его клыки опять выступили наружу и он сжал кулаки. Его охватило безудержное желание убить своего врага.

Ричард поклонился с усмешкой:

– Было приятно повидаться, Джейкоб. Думаю, вскоре мы снова встретимся.

* * *

Интерьер ресторана «Гэри Данко», с точки зрения Санни, выглядел точно так, как, должно быть, выглядит изнутри женская матка – темно, тепло и кроваво-красно. Вымуштрованный персонал двигался так, словно плыл, просачиваясь сквозь густую жидкость. Стены были обиты бархатом, приглушавшим разговоры и звяканье серебряной посуды. Окна тоже занавешены бархатными гардинами, чтобы не нарушать общего впечатления. Метрдотель в черно-сером костюме провел Санни к столику, за которым уже сидели Изабель и Ричард, друг подле друга на одном диванчике. Увидев ее, Ричард встал, но как-то неуклюже, ему явно мешал край столика, и слегка поклонился. Руки он не предложил.

Санни поняла, что черные шерстяные брюки и зеленая шелковая блузка, одетые для делового обеда, совсем не подходили к царившей за столиком атмосфере. Изабель зачесала светлые волосы вверх и назад, несколько локонов падали ей на плечи. Черное шелковое коктейль-платье с глубоким вырезом красиво облегало грудь. В ложбинке покоился блестящий кулон. Весь вид Изабель был пронизан духом соревнования. И она явно стремилась к победе.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.