Джек Райан (№9) - Радуга Шесть

Тут он почувствовал соболезнование по отношению к тем, кто провел весь перелет в туристском классе. Вот они — настоящие страдальцы, посочувствовал им Динг. По крайней мере, перелет не был слишком уж продолжительным. Путешествие на корабле заняло бы целый месяц, правда, в комфорте королевского дворца, с массой возможностей для бега, физических упражнений и отличной пищей. Ничего не поделаешь, жизнь состоит из множества компромиссов.

— Ты принимал участие в освобождении заложников в Worldpark?

— Да. — Динг кивнул. — Моя группа штурмовала замок. Я стоял всего в сотне футов от места, где этот ублюдок застрелил девочку. Я с трудом удержался, чтобы не вмешаться, полковник.

— Фрэнк.

— Спасибо. Да, Фрэнк, это было тяжелое зрелище. Но мы застрелили его — точнее, его застрелил Гомер Джонстон. Он один из моих снайперов.

— Судя по тому, что показывали по телевидению, это не был такой уж хороший выстрел.

— Гомеру хотелось сделать это своим личным заявлением, — объяснил Чавез, приподняв бровь. — Он обещал, что такого больше не случится.

Вилькерсон сразу понял его.

— Да, понятно. У тебя есть дети, Динг?

— Я стал отцом несколько дней назад. У нас родился сын.

— Поздравляю. Мы с тобой должны выпить за это по кружке пива. Может быть, сегодня вечером.

— Фрэнк, одна кружка пива, и тебе придется нести меня в мою комнату на руках. — Динг зевнул, и почувствовал смущение из-за реакции своего тела. — Как бы то ни было, зачем мы вам понадобились? Все говорят, что вы сами отличные специалисты.

— Никогда не повредит иметь вторую точку зрения, Динг. Мои парни действительно хорошо подготовлены, но у нас мало практического опыта. И нам хотелось бы получить новое снаряжение. Те новые радио, которые производятся компанией «Е-Системз» и которые привезли нам парни из «Глобал Секьюрити», просто великолепны. Какие волшебные инструменты могут оказаться у вас?

— Нунэн привез что-то, ты просто не поверишь. Это прямо-таки ошеломит тебя, Фрэнк. Я сам до сих пор не верю в это. Впрочем, здесь от него мало пользы — слишком много людей. Но тебя этот прибор заинтересует. Это я могу обещать.

— Что это такое?

— Тим называет его «Трикордер» — помнишь прибор, которым все время пользовался мистер Спок в кинофильме «Стар трек»? Он находит людей, подобно тому как радар находит самолеты.

— Как же он делает это?

— Тим сам расскажет тебе. Что-то об электрическом поле вокруг человеческого сердца.

— Никогда не слышал.

— Это совсем новый прибор, — объяснил Чавез. — Его производит маленькая компания под названием DKL в Штатах, насколько я помню. Этот маленький прибор — настоящее волшебство. Маленький Вилли в Форте Брэгг прямо-таки влюбился в него.

— Полковник Байрон?

— Он самый, ты сказал, что недавно работал с ним?

— О да, отличный парень.

— Он не слишком любит «Радугу». Видишь ли, мы забрали у него лучших людей.

— И предоставили им возможность заниматься практической работой.

— Это верно, — согласился Чавез, отпивая кофе из чашки. Тут появились остальные члены группы, одетые, так же как их командир, в полувоенную повседневную одежду.

Войдя в кафетерий, они увидели босса и пошли к нему.

* * *

В Канзасе было около четырех часов пополудни. Утреннее катание на лошади принесло свои плоды — у Попова болели самые странные места. Его бедра в особенности протестовали против того, как их использовали утром, ноги выше коленей расходились под необычным углом. И все-таки от катания осталось приятное воспоминание.

Попову было нечем заняться. У него не было никакой работы, и ко времени ленча пришел конец вещам, которые он мог бы исследовать. Это оставило ему телевидение в качестве развлечения, но телевидение не относилось к числу его любимых развлечений. Попов был умным человеком, но легко поддавался скуке, а скуку он ненавидел. По каналу CNN повторяли одни и те же события, происходящие на Олимпийских играх, и, хотя он любил смотреть международные соревнования, игры еще не начались. Так что он бродил по коридорам отеля и смотрел через огромные окна, занимающие почти всю площадь стен, на окружающую местность. Еще одна конная прогулка завтра утром, подумал он, по крайней мере, он сможет выйти наружу и оказаться в приятном окружении. Побродив больше часа, Попов спустился в кафетерий.

— О, привет, Дмитрий, — сказал Кирк Маклин, стоящий перед ним в очереди. Русский увидел, что Маклин тоже не принадлежал к числу веганов — на его тарелке лежал большой кусок ветчины. Попов указал на это.

— Как я уже говорил сегодня утром, мы не рождены быть вегетарианцами, — с улыбкой напомнил Маклин.

— Откуда ты знаешь, что это правда?

— Главным образом из-за зубов, — ответил Маклин. — Травоядные жуют траву и тому подобное, на такой пище масса грязи и песка, а это ведет к быстрому износу зубов, напоминая воздействие наждачной бумаги. Поэтому им требовались зубы с очень толстым слоем эмали, чтобы зубы не изнашивались за несколько лет. Эмаль на человеческих зубах гораздо тоньше, чем можно найти, например, у коровы. Таким образом, нам было нужно или приспособиться к тому, чтобы сначала смывать грязь с нашей пищи, или мы должны есть мясо, составляющее основной источник потребляемого белка. Я не думаю, что мы быстро обеспечили себя проточной водой в кухне, понимаешь? — спросил Кирк с усмешкой. Они направились к одному столу. — Что ты делаешь для Джона? — спросил он после того, как они сели.

— Ты имеешь в виду доктора Брайтлинга?

— Да. Ведь ты сказал, что работаешь на него.

— Я служил раньше в КГБ. — Почему бы не попробовать этот прием и на Маклине, как раньше на Киллгоре?

— О, значит, теперь ты шпионишь для нас, да? — спросил Маклин, отрезая кусок ветчины.

Попов покачал головой:

— Не совсем. Я устанавливаю контакт с людьми, которые интересуют доктора Брайтлинга, и прошу их выполнить некоторые задания, которые нужны ему.

— О? Для чего? — спросил Маклин.

— Я не уверен, что имею право отвечать на такой вопрос.

— Секретные задания, да? Ну что ж, здесь тоже много секретов, приятель. Тебе уже рассказали о целях Проекта?

— Нет, не полностью. Может быть, я часть Проекта, но мне не рассказали подробно, в чем его цель.

— Да, конечно. Я включился в Проект почти с самого начала. Должен тебе сказать, приятель, это нечто грандиозное. Правда, в нем есть некоторые неприятные части, но, — добавил он с холодным выражением глаз, — ведь нельзя сделать яичницу, не разбив яйца, правда?

Это сказал Ленин, вспомнил Попов. В двадцатых годах, когда ему был задан вопрос о разрушительном насилии, осуществляемом во имя Советской революции. Это выражение стало знаменитым, особенно в КГБ, когда кто-нибудь высказывал возражения против особенно жестоких операций — вроде тех, которые выполнял Попов, поддерживая контакт с террористами. Ведь они действовали, как правило, исключительно бесчеловечными методами и... недавно, под его руководством. Но что за яичницу помогал готовить этот парень?

— Мы собираемся изменить мир, Дмитрий, — сказал Маклин.

— Каким образом, Кирк?

— Подожди и увидишь, приятель. Помнишь, как это было во время сегодняшней утренней поездки?

— Да, это было прекрасно.

— А теперь вообрази весь мир, подобный этому, — дальше Маклин не пожелал говорить.

— Но как вы сделаете это, куда денутся все фермеры? — спросил Попов, искренне озадаченный.

— Думай о них, как о яйцах, приятель, — ответил Маклин с холодной улыбкой, и кровь в жилах Дмитрия внезапно превратилась в лед, хотя он не понимал почему. Его мозг не мог совершить такой прыжок, как бы ни хотелось этого. Ему казалось, что он снова офицер-оперативник, пытающийся разгадать вражеские намерения при осуществлении важного оперативного задания. Он знает кое-что, возможно даже значительную часть необходимой информации, но все-таки недостаточно, чтобы создать в своем уме полную картину. Но пугающей частью было то, что эти члены Проекта говорили о человеческой жизни, как это делали когда-то фашисты. Но они всего лишь евреи, — говорили немцы. Он поднял голову, услышав шум, и увидел, что совершает посадку еще один самолет. Вдалеке по сигналу светофора остановилось много автомобилей, ждущих разрешения, чтобы подъехать к зданию отеля. Теперь в кафетерии было больше посетителей, увидел он, почти вдвое больше, чем накануне. Значит, «Горайзон Корпорейшн» перемешает сюда людей. Почему? Это тоже составляет часть Проекта? Или это всего лишь ввод в строй этого дорогостоящего исследовательского комплекса? Попов знал, что все части головоломки лежат перед ним, но способ их совмещения оставался таким же таинственным, как и раньше.

— Эй, Дмитрий, привет! — сказал Киллгор, присоединяясь к ним. — Немного болит, верно?

— Есть немного, — признался Попов, — но я не жалею об этом. Мы не могли бы повторить такую прогулку снова?

— Разумеется. Это часть моего утреннего расписания. Хочешь присоединиться ко мне?

— Да, спасибо, это очень любезно с твоей стороны.

— Тогда снова в семь утра, прямо здесь, дружище, — отозвался Киллгор с улыбкой. — Ты тоже, Кирк?

— Можешь не сомневаться. Завтра мне придется поехать и купить новые сапоги. Есть где-нибудь поблизости хороший магазин?

— В получасе езды отсюда находится магазин кавалерии США. Поедешь на восток и минуешь два съезда с шоссе, — посоветовал доктор Киллгор.

— Отлично. Я хочу приобрести их до того, как вновь прибывшие расхватают все.

— Разумная мысль, — заметил Киллгор, затем повернулся. — Ну что, Дмитрий, каково быть шпионом?

— Часто это очень разочаровывающая работа, — честно ответил Попов.

* * *

Стадион был огромным, мог без труда вмешать сто тысяч человек. Но здесь будет жарко, чертовски жарко, словно внутри огромной бетонной чаши. Ну что ж, на рампах располагалось множество торговых точек. К тому же наверняка по стадиону будут расхаживать продавцы, торгующие кока-колой и другими прохладительными напитками. А сразу за пределами стадиона находятся самые разные пабы для тех, кто предпочитает пиво. Густое травяное покрытие на поле стадиона сейчас пустовало, виднелись лишь несколько рабочих, приводящих в порядок некоторые участки. Здесь будут проводиться почти все виды программы соревнований по легкой атлетике. Овальная тартановая дорожка была размечена для обычного и барьерного бега на различные дистанции, виднелись ямы для прыжков и сектора для метаний. Гигантское демонстрационное табло было установлено на дальнем конце стадиона, чтобы мгновенно воспроизвести наиболее интересные моменты спортивных соревнований, и Динг почувствовал, как его охватывает волнение. Ему еще ни разу не доводилось присутствовать на Олимпийских играх. Но сам он был в достаточной степени атлетом, чтобы оценить ту степень подготовки, какая требовалась для участия в состязаниях. Самая безумная часть всего этого заключалась в том, что, какими бы хорошими атлетами ни были его люди, им не сравниться с теми олимпийскими атлетами, в большинстве еще мальчиками и девочками, по мнению Динга, которые завтра будут маршировать на открытии игр по дорожке стадиона. Даже его стрелки вряд ли сумеют выиграть соревнования по стрельбе из винтовок и пистолетов. Его люди были универсалами, подготовленными для выполнения многих задач, тогда как олимпийские атлеты были узкими специалистами. Эти соревнования имели такое же отдаленное отношение к реальной жизни, как игра профессиональных бейсболистов, и все-таки зрелище соревнований олимпийцев будет прекрасным.

— Да, мы потратили огромные деньги, — сказал Фрэнк Вилькерсон.

— Где расположены ваши силы, готовые немедленно реагировать на беспорядки? — спросил Чавез. Полковник сделал жест и повернулся.

— Вон там.

— Эй, да ведь это так приятно! — воскликнул Чавез, входя в прохладный водяной туман.

— Да, это действительно приятно. Этот туман снижает температуру примерно на пятнадцать градусов. Я полагаю, что многие посетители будут приходить сюда во время соревнований, чтобы немного охладиться. Видишь, у нас здесь установлены телевизионные экраны, так что они смогут одновременно следить за соревнованиями.

— Да, это пригодится, Фрэнк. А как относительно атлетов?

— У нас размещены такие же устройства в туннелях, по которым они выходят на поле стадиона, а также в главном туннеле, через который они пройдут, выходя на парад. Но, выйдя на поле, им придется мириться с жарой и потеть.

— Пусть господь поможет марафонцам, — сказал Чавез.

— Совершенно верно, — согласился Вилькерсон. — Там будут расставлены медицинские пункты в разных местах марафонской дистанции. Прогноз погоды на ближайшие две недели — чистое небо и жара. Но у нас много пунктов первой помощи в местах соревнования олимпийцев. Это особенно понадобится на велодроме.

— Гаторейд, — заметил Чавез после секундного размышления.

— Что?

— Это спортивный напиток, вода и масса электролитов, помогающих избежать теплового удара.

— Ах да. У нас есть нечто подобное. Кроме того, соляные таблетки. Целые ведра.

Через несколько минут они вошли в помещение службы безопасности. Чавез увидел солдат австралийского SAS, отдыхающих в креслах в прохладной атмосфере кондиционированного воздуха. Рядом стояли телевизоры, чтобы они могли наблюдать за соревнованиями, и другие экраны, по которым они могут следить за критическими точками. Вилькерсон представил гостей находящимся здесь австралийским солдатам, после чего произошел обмен рукопожатиями и послышались приветственные возгласы, все это с открытым дружелюбием, которым славятся австралийцы. Их сержанты сразу разговорились с сержантами «Радуги», и скоро была достигнута атмосфера взаимного уважения. Профессиональные солдаты сразу распознали своих коллег, их братство было братством элиты.

* * *

Комплекс в Канзасе быстро заполнялся. В первый день Попов занимал единственную комнату на четвертом этаже, но теперь были уже заняты по крайней мере шесть соседних.

Глядя наружу, он видел, как быстро заполняются парковочные площадки личными автомобилями тех, кто приехал сегодня. Попов подсчитал, что на поездку из Нью-Йорка потребуется от двух до трех дней, так что приказ вывозить людей поступил недавно, но где грузовые машины с их имуществом? Если люди собираются жить здесь неопределенно долго, то приходится принимать во внимание, что это всего лишь отель — пусть комфортабельный, но это не тот комфорт, который существует в местах постоянного проживания. Семьи с маленькими детьми могут быстро сойти с ума из-за постоянной близости с малышами. Он увидел молодую пару, разговаривающую с другой, и услышал обрывок разговора, когда проходил мимо. Они были явно взволнованы зрелищем диких животных, которых увидели, проезжая мимо. Действительно, олени и другие подобные животные красивы, подумал Попов, молча соглашаясь с ними, но вряд ли они заслуживают такого оживленного обмена мнениями по этому предмету. Разве это не те талантливые ученые, работающие в «Горайзон Корпорейшн»? Они разговаривали, как юные пионеры, впервые выехавшие из Москвы и с изумлением разглядывающие «чудеса» в совхозе. Входя в свою комнату, бывший офицер КГБ подумал о том, что гораздо интереснее побывать в театрах Вены или Парижа. Но тут ему в голову пришла другая мысль. Все эти люди — любители природы. Может быть, он сможет сам ознакомиться с их интересами. Разве у него в комнате не стоит целый ряд видеокассет?

Да, вот они. Попов нашел их и вставил одну в видеомагнитофон и включил телевизор.

А-а, опять озоновый слой, о котором люди на Западе так переживают. Попов подумал, что сам он начнет проявлять беспокойство не раньше, чем антарктические пингвины, живущие прямо под озоновой дырой, станут умирать от солнечных ожогов. Тем не менее он продолжал смотреть и слушать. Оказалось, что видеокассета выпущена какой-то группой под названием «Земля прежде всего», а ее содержание, скоро заметил Попов, было таким же спорным, как все, производимое в СССР государственными кинокомпаниями. Эти люди были действительно крайне взволнованы и призывали к закрытию различных промышленных компаний, производящих вредные химические вещества. Но что тогда будет с кондиционированием воздуха? Значит, они требуют отказаться от кондиционирования воздуха, чтобы спасти пингвинов от излишнего ультрафиолетового излучения? Что за глупость!

Попов засек по таймеру, что фильм продолжался пятьдесят две минуты. Следующая кассета, выбранная им и произведенная той же группой, касалась плотин. Показ открылся проклятиями по адресу «преступников, губящих окружающую среду», которые спроектировали и построили гидроэлектростанцию Гувера на реке Колорадо.

Но ведь это электростанция! Разве людям не нужно электричество? Разве гидроэлектростанции не являются самыми чистыми источниками электричества? Эта самая видеокассета, созданная в Голливуде, наверняка использовала в процессе производства то самое электричество, которое вырабатывается на этой гидроэлектростанции. Кто эти люди? — пытался понять Попов. Друиды? Это слово опять вернулось к нему. Жертвоприношение девственниц, обожествление деревьев. Если это так, то они приехали в странное место. Почти невозможно увидеть деревья на равнинах западного Канзаса, покрытых полями пшеницы.

Друиды? Поклонники природы? Он перемотал ленту, проверил использованные периодические издания и нашел еще одно, опубликованное этой группой «Земля прежде всего».

Что это за название? Земля прежде — прежде кого? Статьи журнала были наполнены ядом ярости против осквернения планеты цивилизацией. Да, открытая добыча полезных ископаемых — действительно безобразная вещь, с этим он вынужден согласиться. Планета должна быть прекрасной и оберегаемой. Он, подобно большинству людей, наслаждался зрелищем зеленых лесов, и то же самое относится к картине пурпурных скал на безлесных горах. Если бы существовал бог, он стал бы отличным художником, но... что это такое?

Человечество, говорилось в другой статье, является разновидностью паразитов на поверхности планеты, уничтожающих природу, вместо того чтобы выхаживать ее. Люди явились причиной гибели многих видов животных и растений и потому лишились права жить на планете, продолжал он чтение полемической статьи.

Это странное заблуждение, подумал Попов. Разве газель, оказавшаяся перед нападающим на нее львом, обратится к полиции или адвокату, отстаивая свое право на жизнь? А семга, плывущая вверх по течению, чтобы метать икру, протестует против челюстей медведя, выхватывающего ее из воды и разрывающего на части, чтобы удовлетворить голод? Действительно ли корова равна человеку? Если так, то в чьих глазах?

В Советском Союзе верили почти с религиозной убежденностью, что американцы, несмотря на свою мощь и богатство, являются безумным, некультурным и непредсказуемым народом. Они жадные, источник их богатства заключается в ограблении других народов, и они эксплуатируют эти народы ради собственных интересов. Попов понял ложь этой пропаганды уже во время своего первого выезда за границу, но он одновременно узнал, что и западные европейцы считают американцев тупыми и слегка безумными.

Если эта группа «Земля прежде всего» действительно представляет Америку, то европейцы, несомненно, правы. Но ведь и в Европе находятся люди, которые обрызгивают цветным спреем тех, кто носит меховые шубы. Норки имеют право на жизнь, заявляют они. Норки? Эти грызуны с хорошей тепловой изоляцией, продолговатые крысы с теплым мехом? Эти грызуны имеют право на жизнь? По какому закону?

Только этим утром, во время конной прогулки, спутники возражали против его предложения убивать — как их название? Луговых собачек, еще один вид крыс, чьи норы в земле могут сломать ноги лошадям, на которых они ехали, но чем они аргументировали это? Луговые собачки живут здесь, это их среда обитания, а лошади и люди не живут? Откуда такая забота о крысах? Благородные существа, ястребы и медведи, олени и эти странно выглядящие антилопы, они, по крайней мере, красивые. Но крысы? У него были похожие беседы с Брайтлингом и Хенриксеном, которые также казались необычно влюбленными в существа, которые живут и ползают снаружи. Интересно, каково их мнение о москитах и ядовитых красных муравьях.

Может быть, в этих друидических глупостях и таится ответ на самый главный вопрос?

Попов подумал об этом и решил, что ему необходимо образование, хотя бы для того, чтобы уверить себя, что он не оказался нанятым на работу безумцем, не просто безумцем, а массовым убийцей? В настоящий момент эта мысль не показалась ему успокоительной.

* * *

— Ну как был перелет?

— Примерно такой, как и следовало ожидать. Целый проклятый день в заточении на борту «747-го», — проворчал Динг по телефону.

— Ничего, по крайней мере это было в первом классе, — заметил Кларк.

— Отлично, в следующий раз ты можешь воспользоваться таким удовольствием, Джон.

— Как дела у Пэтси и Джей Си? — спросил Чавез, переходя к важным вопросам.

— У них все отлично. Оказывается, стать дедушкой совсем не так страшно. — Кларк мог добавить, что пока ему не пришлось менять ни единой пеленки. Сэнди ухватилась за обязанности бабушки с предельной безжалостностью, разрешая своему мужу только подержать ребенка. Он сделал вывод, что такие инстинкты сильны у женщин, и не рискнул вмешиваться. — Он забавный маленький парень, Доминго. Ты справился со своей работой, сынок.

— Большое спасибо, папочка, — последовал иронический ответ из-за десяти тысяч миль.

— А Пэтси?

— Она хорошо справляется, вот только мало спит. В настоящий момент Джей Си спит за один раз не больше трех часов. Но это изменится к тому времени, когда ты прилетишь обратно. Хочешь поговорить с ней?

— А ты как думаешь, мистер К.?

— О'кей, оставайся на связи. Пэтси! — позвал он. — Здесь Доминго.

— Привет, милая, — сказал Чавез.

— Как у тебя дела, Динг? Как справился с перелетом?

— Он был долгим, но все не так страшно, — солгал он. Нельзя показывать слабость даже перед своей женой. — Они приняли нас хорошо, правда, здесь очень жарко. Я уже забыл, что такое жаркая погода.

— Ты останешься на открытие?

— О да, Пэтси, мы все получили пропуска сотрудников Службы безопасности, благодаря любезности австралийцев. Как выглядит Джей Си?

— Он просто великолепен, — последовал неизбежный ответ. — Такой красивый. И плачет мало. Знаешь, так приятно, что он у нас!

— Как ты спишь, бэби?

— Мне удается перехватить несколько часов. Не беспокойся. Практика в больнице после обучения была намного хуже.

— Попроси свою маму помочь тебе, ладно?

— Она и так мне помогает, — заверила Пэтси мужа.

— О'кей, сейчас мне нужно снова поговорить с твоим отцом — деловой разговор. Я люблю тебя, милая.

— Я тоже люблю тебя, Динг.

— Доминго, мне кажется, что ты будешь хорошим зятем, — послышался мужской голос через пару секунд. — Я никогда не видел, чтобы Патриция так улыбалась. Полагаю, это благодаря тебе.

— Спасибо, папа, — ответил Чавез, посмотрев на свои часы. В Британии сейчас семь утра, а в Сиднее четыре часа жаркого дня.

— О'кей, как обстоят дела? — спросил Кларк.

— Хорошо, — ответил Чавез Радуге Шесть. — Мы поддерживаем контакт с невысоким полковником по имени Фрэнк Вилькерсон. Его люди отлично подготовлены, уверены в себе, у нас отличные отношения. Надежные солдаты. У них превосходный контакт с полицией. Их план на реагирование в случае непредвиденных случаев кажется мне правильным. Короче говоря, мы нужны им не больше, чем еще несколько кенгуру в пустыне, над которой я пролетал сегодня утром.

— Тогда, какого черта, наслаждайся зрелищем игр. — Как бы Чавез ни ворчал, он и его люди получили оплаченный отпуск стоимостью в десять тысяч долларов, подумал Кларк, а это совсем не похоже на тюремный приговор.

— Это напрасная трата времени, Джон, — сказал Чавез своему боссу.

— Никогда не следует делать скоропалительных выводов, Доминго.

— Пожалуй, ты прав, — был вынужден согласиться Чавез. Они только что потратили несколько месяцев, убеждаясь в справедливости этой мысли.

— С твоими парнями все в порядке?

— Да, с нами обращаются великолепно. Хорошие комнаты в отеле, совсем рядом со стадионом, так что мы ходим туда пешком, хотя нам выделили служебные автомобили. Думаю, мы просто оплаченные туристы.

— Да, как я уже сказал, наслаждайся зрелищем игр.

— Как дела у Питера?

— Выздоравливает, но не сможет заниматься делом еще месяц, может быть даже шесть недель. Врачи здесь отличные. Ноги Чина будут для нас как боль в заднице. Пройдет два с половиной месяца, пока он не станет совсем здоров.

— Он, наверно, очень недоволен случившимся.

— Да, очень.

— Как относительно тех, кого мы взяли в плен?

— Сейчас их допрашивает полиция, — ответил Кларк. — Мы получили кое-какие новости о русском, но ничего, что можно было бы использовать. Ирландские копы пытаются опознать производителя кокаина — он медицинского качества, из настоящей компании, занимающейся производством наркотиков для медицинских целей. Представляешь, десять фунтов чистейшего кокаина. Его стоимость на улице при розничной продаже настолько велика, что можно купить авиалайнер. Ирландская Garda боится, что это может стать началом нового канала поставок. Отколовшиеся группы ИРА принимаются за крупные поставки наркотиков, но это не наша забота.

— Этот русский парень — Серов, правильно? — ведь он тот человек, который навел террористов на нас?

— Это подтвердилось, Доминго, но мы не знаем, откуда он получил данные, а наши ирландские гости отказываются сообщить нам больше, чем мы уже знаем, — возможно, они уже рассказали все, что им было известно. Грэди вообще отказывается говорить. А его адвокат жалуется на то, как мы допросили его сразу после операции.

— Тебе не кажется, что он может засунуть свою жалобу себе... ты знаешь куда.

— Я слышу тебя, Динг, — засмеялся Кларк. Дело в том, что они не собирались использовать полученную от него информацию в зале суда. Существовала даже видеозапись, сделанная съемочной группой ВВС, оказавшейся в Герефорде, на которой был виден Грэди, покидающий место боя. Шон Грэди будет приговорен к тюремному заключению на срок, называемый термином «решение королевы». Это означало пожизненное заключение плюс навсегда, если только договор с Европейским союзом не помешает этому. Тимоти О'Нил и остальные, сдавшиеся вместе с ним, возможно, покинут тюрьму, когда им будет шестьдесят, сказал ему Билл Тауни накануне. — Что-нибудь еще?

— Нет, здесь все выглядит хорошо, Джон. Мой следующий доклад в то же время завтра.

— Понял тебя, Доминго.

— Поцелуй за меня Пэтси.

— Я даже могу обнять ее, если хочешь.

— Да, спасибо, дедушка, — согласился Динг с улыбкой.

— До свидания, — услышал он, и связь прервалась.

— Не такое уж плохое время быть далеко от дома, босс, — заметил Майк Пирс, сидящий в нескольких футов от него. — Первые две недели могут оказаться настоящей болью в заднице. А теперь, когда ты вернешься домой, маленький парень будет спать по четыре-пять часов. Может быть, и больше, если тебе повезет, — предсказал отец трех сыновей.

— Майк, ты не заметил здесь каких-нибудь проблем?

— Как ты сказал Радуге Шесть, у австралийцев все под контролем. Это хорошие солдаты, босс. Наше пребывание здесь действительно напрасная трата времени, но какого черта, когда еще мы сможем увидеть Олимпиаду?

— Пожалуй, ты прав. Есть вопросы?

— Что мы берем с собой?

— Только пистолеты, одеваемся в повседневную одежду. Твой пропуск как агента Службы безопасности разрешает это. Ходим парами, ты со мной, Джордж с Гомером. Берем с собой тактические радио, но это все.

— Слушаюсь, сэр. Меня это устраивает. Вы пришли в себя после перелета?

— А ты, Майк?

— Словно меня сунули в мешок и били бейсбольной битой. — Пирс ухмыльнулся. — Но завтра мне будет лучше. Проклятие, я с ужасом думаю о том, что если я стисну зубы и сумею продержаться весь день, то завтра мне будет лучше. Ну ладно, утром мы договоримся с австралийцами и сделаем пробежку на олимпийской дорожке. Вот будет здорово, а?

— Мне это нравится.

— Да, было бы интересно встретиться с этими изнеженными атлетами и увидеть, насколько быстро они побегут с оружием и в защитном снаряжении. — В своей лучшей физической форме и полностью одетый в боевое снаряжение. Пирс мог пробежать милю за четыре минуты и тридцать секунд, но ему ни разу не удавалось преодолеть четырехминутную границу, даже в беговых туфлях и трусах. Луи Луазель утверждал, что один раз это ему удалось, и Чавез верил ему. Небольшой француз был соответствующего роста и веса для бегуна на средние дистанции. Пирс обладал слишком большим ростом и шириной в плечах. Скорее огромный дог, чем борзая.

— Не переживай, Майк. Наша задача защитить их от плохих парней. Уже это одно показывает, кто является настоящим мужчиной, — заметил Чавез, преодолевая усталость после длительного перелета.

— Так точно, сэр. — Пирс запомнит слова босса.

* * *

Попов проснулся без какой-либо очевидной причины, за исключением... Да, только что совершил посадку еще один «Гольфстрим», и шум его разбудил. Он подумал, что на нем, наверно, прилетели люди, особенно важные для этого проекта. Молодежь или семейные люди прилетали на коммерческих авиалайнерах или ехали на легковых автомобилях. Реактивный самолет стоял на посадочной дорожке в свете прожекторов, из него выкинули трап, пассажиры прошли к ожидающим их автомобилям, которые быстро отъехали от самолета и направились к отелю. Интересно, кто они, подумал Попов, но не смог разглядеть их лица из-за слишком большого расстояния. Ничего, он увидит их, вероятно, завтра в кафетерии. Дмитрий Аркадьевич выпил стакан воды в ванной и вернулся в постель. Комплекс быстро наполнялся людьми в течение нескольких последних дней.

Полковник Вильсон Гиэринг сидел в своей комнате всего на несколько этажей выше группы «Радуги». Его большие чемоданы стояли в стенном шкафу, а костюмы висели там же на вешалках.