Как убить мужчину мечты

      – Извините! – Я вскочила, сжав рукой горло, – Кажется, я потеряла в фойе жемчужную брошку моей бабушки! Пойду поищу. Если официант подойдет в мое отсутствие, не стесняйтесь и сделайте заказ для нас двоих на ваше усмотрение.
      – Не спешите, Жизель, голубушка, я подожду.
      – Вы очень любезны.
      Я наступила на подарок для Сильвии Бэбкок и едва не упала, запутавшись в ремешке собственной сумки, висевшей на спинке стула. К счастью, прочие клиенты «Абигайль» припрятали свои пожитки и мне удалось без приключении добраться до кухни. Официанту, попавшемуся на моем пути, повезло меньше: от столкновения со мной он завертелся волчком, так что на чемпионате по фигурному катанию высшие баллы ему были бы обеспечены.
      К моему великому облегчению, Бен был на кухне один. Здесь, в царстве нержавейки и пластика, каждая кастрюля и сковородка знала свое место – либо на рейке, либо на плите. Самой наглой мухе хватило бы одного взгляда на это хромированное великолепие, чтобы с позором улететь прочь. Соус на плите пару раз булькнул, распространяя изумительный аромат, и кухня вновь погрузилась в безмятежную тишину. И это в обеденное время! Поистине, мой муж – гениальный организатор! Я вдохнула запах, напоминавший об оливковых садах, пронизанных солнцем, и деревенских кухнях Прованса, и весь мой страх вдруг улетел прочь… словно перышко из розового боа.
      – Элли, милая! – Бен обнял меня и нежно поцеловал в губы. Я погладила его гладко выбритую щеку. Такое мгновение следовало длить и длить, если бы не обстоятельства.
      – Бе, у нас проблема…
      – Ага, значит, вот в чем дело. – Бен сделал шаг назад, но руку мою не отпустил. – Ты пришла сюда, чтобы подразнить меня, но потом тебе стало стыдно. А зря! Глупая женщина, разве ты не знаешь, что я – законченный прохиндей? И давно специализируюсь по замужним женщинам.
      – Бен… – снова начала я.
      – А, кажется, я начинаю прозревать! – Бен нахмурил брови в притворном гневе, отпустил мою руку, а свою вытер носовым платком. – Ты обнаружила, что забыла кошелек, и теперь хочешь меня умаслить. Не выйдет, Элли? Однако мы могли бы договориться об ином способе удовлетворить мои прихоти…
      – Прошу тебя, – я выхватила у мужа платок и бросила ему в лицо, – не будь идиотом! Ты отлично знаещь, что если меня хоть раз попросят заплатить за обед в «Абигайль» я сожгу кухню. Пожалуйста, скажи, как нам быть с миссис Швабухер?!
      – О чем ты, Элли? – Бен прислонился к сверкающему столу и скрестил ноги – воплощение бесстрашия.
      – Ты ведь слышал, что она сказала! – Я откинула волосы с вспотевшего лба. – Она приехала, чтобы обсудить со мной некое дельце. Что может означать только одно: миссис Швабухер намерена использовать меня для рекламы своего агентства! Мол, даже самая толстая женщина, полюбив, способна похудеть! Отличный девиз для брачной конторы! Конечно, вряд ли она станет шантажировать нас, но…
      – Действительно, маловероятно. – Глаза Бена потемнели: бирюза превратилась в изумруды. – Но ведь нам нечего стыдиться… Или ты думаешь иначе, Элли?
      – Разумеется, нечего, – согласилась я. – Но полагаю, ты не хотел бы появиться на рекламном плакате ее фирмы?
      – Что скажут соседи!
      – Верно! – Я вздохнула с облегчением. Наконец-то до него дошло.
      – Или члены Библиотечной Лиги, – продолжал Бен сладчайшим тоном. – Боже упаси нас шокировать полковника или напыщенного лорда Помроя. Да, дорогая, теперь я понимаю. Как же, нас свели в …
      – Ты все переворачиваешь с ног на голову! – разозлилась я. – И к тому же бьешь мимо цели: мне не стыдно за то, как мы познакомились, но ведь я была толстая! А тебя станут обзывать жиголо!
      – Меня это не волнует.
      – Неужели тебе плевать на то, что о нас станут говорить гадости?!
      – Элли, милая, я всегда считал, что наш брак – исключительно наше личное дело. Ты меня удивляешь, дорогая. С каких это пор тебя стала беспокоить такая ерунда? – Бен подошел к плите и помешал соус. – Что мне в тебе всегда нравилось, Элли, так это твоя готовность послать всех к чертям собачьим.
      – Но мы должны думать о детях!
      – Верно, и пусть миссис Швабухер болтает сколько ей будет угодно. Никто из твоих знакомых не поверит, будто ты способна нанять какого-то сомнительного типа на выходные, а потом выскочить за него замуж.
      – Огромное спасибо! – Смахнув слезу, я распахнула дверь, поставив шишку незадачливому официанту, спешившему на кухню, и решительно двинулась в зал.
      И вдруг замерла как вкопанная: в фойе стоял полковник Лестер-Смит с портфелем в руке. Он оживленно беседовал с высоким широкоплечим мужчиной, самым уважаемым нотариусом в нашей деревушке и бывшим мужем моей подруги Наяды, – Лайонелом Шельмусом. Оба приветливо со мной поздоровались, и Лестер-Смит добавил, что они с нотариусом решили обсудить за обедом кое-какие детали завещания мисс Банч.
      – Миссис Хаскелл согласилась заняться моим новым домом, – весело объявил полковник.
      – Прекрасно! – Мистер Шельмус склонил красивую серебристую голову. – Значит, вы теперь будете очень заняты, ведь у вас еще есть семья. Вероятно, даже слишком заняты, – он откашлялся, – чтобы видеться с Наядой.
      – О нет! – Я старалась дышать ровнее и не коситься то и дело на миссис Швабухер. – Я собираюсь встречаться с Наядой так же часто, как и прежде.
      – Миссис Шельмус – незаменимый член Библиотечной Лиги, – вставил полковник.
      – Чудесно! – воскликнул Лайонел, глядя в пространство и ни к кому конкретно не обращаясь. – Рад, что моя бывшая жена не скучает. Вы, случайно, не знаете, миссис Хаскелл, она с кем-нибудь встречается?
      – Вы имеете в виду – с мужчиной? – уточнила я.
      – Не хочется играть роль собаки на сене. – Избегая смотреть на меня, Лайонел Шельмус рассеянно водил глазами по обеденному залу, пока его взгляд не остановился на миссис Швабухер.
      Лестер-Смит глянул в ту же сторону.
      – Эта дама в розовом… – полковник нагнулся, поднимая упавший портфель, – она… Осмелюсь заметить, миссис Хаскелл, весьма интересная женщина. Я не знаток моды, но боа из перьев обращает на себя внимание.
      Похоже, боа миссис Швабухер сразило Лестер-Смита наповал. Разогнувшись, полковник с трудом переводил дыхание, и я подумала, уж не довелось ли мне стать свидетельницей того, без чего не бывает ни одного любовного романа, – пылкой страсти с первого взгляда. Господи, а вдруг Лестер-Смит, обнаружив, что я обедаю с миссис Швабухер, смиренно попросит познакомить его с этой Розовой Венерой. Положение спас Шельмус. Пошушукавшись с официантом и выяснив, что ни один из столиков не освободится в ближайшие полчаса, нотариус предложил своему спутнику попытать счастья в «Темной лошадке», соседней пивнушке.
      – Тогда нам надо поторопиться, иначе вы опоздаете в контору, Лайонел, – с ноткой облегчения в голосе произнес Лестер-Смит.
      Я заподозрила, что мужество изменило бравому полковнику и он предпочитает вздыхать о прекрасной даме на безопасном расстоянии.
      Миссис Швабухер увлеченно изучала меню в кожаном переплете и оторвалась от него, только когда я села за столик и расправила салфетку на коленях. Если она и заметила, что я беседовала с двумя мужчинами, то не подала виду, а я напрочь позабыла о полковнике, всматриваясь в добродушное лицо моей гостьи.
      – Вернулись, Жизель? – Миссис Швабухер отхлебнула воды из бокала. – Нашли брошку?
      – Что? Какую?
      – Ту, что принадлежала вашей бабушке.
      – Ах, эту. – Моя рука потянулась к воротничку блузки. – Я, должно быть, просто забыла ее дома.
      – Весьма вероятно, но вы все еще беспокоитесь, а, дорогая? Раскраснелись, что, впрочем, неудивительно в такую жару. Выпейте холодной воды. Официант, очень милый молодой человек – этакий красавец в итальянском стиле, – принял наш заказ: фазан, жареная картошка и оладьи из пастернака. Сегодня считать калории запрещается, таковы распоряжения тетушки Эви. Если бы Бен хотел тощую жену, он бы не женился на вас, правда, дорогая?
      – Возможно, – пробормотала я, содрогнувшись.
      – Он любит вас такой, какая вы есть. Всегда помните об этом и не пытайтесь измениться. Время сделает это за вас. Не успеете оглянуться, как вдруг обнаружите, что буквально за одну ночь вы оба постарели и поседели…
      – Миссис Швабухер! – Отчаяние побудило меня прервать ее плавно текущую речь. – Я останусь навеки благодарна вам и «Сопровождению», но хватит ходить вокруг да около! Участие в рекламной кампании на всю страну меня не интересует!
      Сначала я подумала, что она поперхнулась, но потом поняла: миссис Швабухер хихикнула.
      – Какая же я глупая! Мне следовало сообразить, Жизель, что, когда я намекнула о дельце, вы сразу решили, будто речь пойдет о «Сопровождении». Однако я рассталась с этим бизнесом несколько лет назад, продав контору за кругленькую сумму. И пустилась в новое приключение.
      – Правда?!
      – Я разочаровалась в этом деле. – Миссис Швабухер разрезала булочку и щедро намазала ее маслом. – За редким исключением вроде вас и Бентли, моему бизнесу не хватало романтики, а я, как вы наверняка заметили, романтична до мозга костей. – Гостья прижала пухлую ладошку к розовому жакету. – В конце концов я перестала с замиранием сердца листать папки в поисках достойного джентльмена для печальной вдовушки, пожелавшей отправиться в театр. – Она озорно улыбнулась мне. – Будьте добры, передайте соль и перец.
      Все еще не оправившись от изумления, я выполнила просьбу и автоматически схватилась за вилку.
      – Но… расскажите о вашей новой затее.
      – Как говаривал мой покойный муж Реджинальд, – миссис Швабухер с воодушевлением принялась терзать фазана, – мы учимся скорее не на ошибках, а на достижениях. «Сопровождение» научило меня, как использовать потенциальную привлекательность мужчины в коммерческих, но исключительно романтических целях. Я стала менеджером у молодого человека, жаждавшего сделать карьеру в качестве модели для книжных обложек. Остальное, как говорится, известно всему миру. И уверена, вы согласитесь со мной, Элли, что никто так изумительно не смотрелся на обложках любовных романов, как необычайно прекрасный…
      – Каризма!!!
      – Теперь вы знаете, чем я занимаюсь, Жизель. – Миссис Швабухер умудрилась умять большую часть фазана, пока я с восторгом пялилась на нее: передо мной сидела женщина, подтолкнувшая мужчину всеобщей мечты к вершинам славы. – Когда вчера вы разговаривали с моим секретарем, меня не было в конторе. Но, узнав о вашем звонке, я страшно расстроилась. Потому что просьба, исходящая от вас или от дорогого Бентли, – это особый случай.
      – Я член Библиотечной Лиги…
      – Не сомневаюсь, почтенная организация. – Миссис Швабухер отложила нож и вилку. – И разумеется, дорогая Жизель, я тотчас сообразила, что смогу не только оказаться вам полезной, но и сама попросить вас об одолжении: тот прелестный замок, в котором вы обитаете, послужил бы замечательным фоном для съемок Каризмы. Часть снимков мы могли бы использовать в «Календаре идеального мужчины» или даже издать их отдельной книгой. Вот что я предлагаю, милая: Каризма приедет сюда по приглашению вашей Лиги и остановится в Мерлин-корте вместе со мной, парикмахером, спортивным тренером и фотографом. Готовить для него не надо. Каризма ест только здоровую пищу, богатую клетчаткой и напрочь лишенную протеинов, поэтому держит личного повара. Я упомянула, что Эммануэль также приедет? А теперь скажите, дорогая Жизель, вас устраивают наши условия?
      Устраивают ли они меня?! Каризма, мечта каждой женщины, станет гостем в моем доме?! И я смогу вдоволь глазеть на это умопомрачительное лицо и несравненную мускулатуру?! Я впилась ногтями в мокрые ладони и обрадовалась боли: она доказывала, что я не сплю… С некоторым опозданием я заметила, что вот-вот задохнусь.
      – Миссис Швабухер… Мы с Беном почтем за честь… вы уже наметили дату? Надеюсь, она не совпадет с каким-нибудь важным мероприятием? Я должна предупредить Библиотечную Лигу. И разумеется, нам надо знать, какой гонорар ваш подопечный запросит за выступление.
      – Мы уже обсудили этот вопрос, и, учитывая мои особые взаимоотношения с вами и дорогим Бентли, Каризма с радостью откажется от своего обычного гонорара. Не стану называть вам сумму, Элли, чтоб вы ненароком не свалились со стула. Впрочем, ничего удивительного, ведь речь идет о национальном достоянии. – Миссис Швабухер поправила боа и благодушно улыбнулась официанту, убиравшему тарелки. – Вы не проглотили ни кусочка, Жизель, – упрекнула она. – По-прежнему следите за весом, дорогая? Вот и глупо! Мой любимый Каризма непременно скажет вам, что для него все женщины прекрасны, невзирая на их формы, размеры и возраст. – Ее глаза затуманились. – Поистине, мужчина на все времена!
      – Как глубоко он понимает женщин! – дрожащим голосом пробормотала я.
      – Уникальный человек, – с гордостью подтвердила миссис Швабухер. – И вы сами в этом убедитесь, Жизель, в ближайшую субботу.
      – То есть завтра?!
      – Знаю, следовало предупредить заранее, – безмятежно продолжала моя гостья, – однако у Каризмы все расписано на многие десятилетия вперед, и просто счастливая случайность, что в эти выходные он оказался свободен. План таков: он проведет субботу в Мерлин-корте, позируя перед камерой, а в воскресенье днем посетит вашу необычную библиотеку. После утренней службы, – добавила миссис Швабухер, открывая сумочку. – Каризма – глубоко верующий человек, Жизель.
      – Нет проблем! – заявила я. – Церковь Святого Ансельма в двух шагах от Мерлин-корта. Но, боюсь, мы не успеем оповестить Читтертон-Феллс о выступлении Каризмы и собрать достойное число зрителей. Что было бы несправедливо по отношению к вашему подопечному и… – я немного устыдилась своей меркантильности, – помешало бы нам собрать как можно больше денег на памятник мисс Банч, нашей безвременно почившей библиотекарше.
      – Не тревожьтесь, – миссис Швабухер беззаботно отмахнулась от моих страхов. – Слух о появлении Каризмы распространяется со скоростью пожара. Мой вам совет: организуйте сегодня вечером собрание вашей библиотечной группы, и все тут же встанет на свои места. Если хотите, я отложу свой отъезд в Лондон и отправлюсь на собрание вместе с вами…
      Она не закончила: у столика возник официант с переносным телефоном и сообщил, что миссис Швабухер спрашивает некий джентльмен. Поблагодарив официанта улыбкой, обещавшей щедрые чаевые, мадам взяла трубку.
      – Каризма, это ты, мой нетерпеливый? – Она ласково усмехнулась, подмигнула мне и стала внимательно слушать. – Да-да, все устроено. Милочка Жизель в полном восторге, просто на седьмом небе от счастья. Мы остановимся в Мерлин-корте, что может быть лучше!… Нет, я пока не расспросила ее, кто есть кто в Читтертон-Феллс, но уверена, мы познакомимся здесь с удивительными личностями, и, возможно, нас даже пригласят на чай к викарисе. Читтертон-Феллс – очень милая деревушка. До свидания, мой… Да, она сидит напротив меня, секундочку. – Миссис Швабухер протянула мне трубку. – Каризма хочет сказать вам несколько слов.
      – Он хочет говорить со мной? – Едва не падая со стула, я ухватилась за трубку, как утопающий за соломинку, и просипела: – Алло?!
      – Жизель… какое красивое имя! – Низкий голос с хрипотцой звучал сладостной музыкой. – Я уже считаю часы до нашей встречи, потому что не сомневаюсь, вы столь же прекрасны, как и добры. Вы стали моей мечтой, которая в субботу обернется явью.
      Это было уже чересчур: я отчетливо представила, как он целует кончики пальцев. Голова пошла кругом, и, прежде чем я наговорила в ответ восторженных глупостей, в трубке раздался щелчок и послышались короткие гудки.
      Я благоговейно положила трубку и попыталась сосредоточиться на миссис Швабухер.
      – Невероятно!.. Великий Каризма настолько беспокоится о выступлении в деревенской библиотеке, что звонит вам, чтобы узнать, все ли в порядке!
      – Я говорила ему, что собираюсь пообедать с вами в «Абигайль». Впрочем, он всегда такой внимательный. Золотое сердце.
      – Уверена, он предан вам. – Я все еще витала в облаках. – Вы, наверное, заменили ему мать.
      – Ну, я бы так не сказала. – Миссис Швабухер рылась в сумочке. – Честно говоря, во мне нет материнской жилки. У нас с Реджинальдом своих детей не было, хотя я воспитала трех его отпрысков от первого брака и подружилась с ними. Реджи, старший, названный в честь отца, все время норовит опекать меня, когда речь заходит о бизнесе. Чудесный человек, но мнительность состарила его прежде времени, и, боюсь, у него возникнут те же проблемы с сердцем, что донимали его отца. Поверьте, Жизель, старость может быть жалкой, но я борюсь с этой ржавчиной беспощадно. – Миссис Швабухер поправила пальчиком розовый локон и добавила ровным тоном: – Однако замуж я снова не собираюсь. Такой старой зануде, как я, не пристало впадать в детство! – Она вытряхнула из сумочки груду вещиц. – Это вам, маленькие подарки от Каризмы: кассета с его комплексом упражнений «Будь красив телом», фотография в форме сердечка с автографом, календарь, и фирменные духи «Желание».
      – Нет слов! – охнула я, пытаясь взять в руки себя и подношения.
      А кто этот темноволосый мужчина, направляющийся к нашему столику? Неудивительно, что в буре эмоций, захлестнувших меня, я позабыла о перепалке с Беном на кухне.
      К сожалению, вечер будет занят чрезвычайным заседанием Библиотечной Лиги, но я поклялась, вставая из-за стола, что как только уик-энд со знаменитостью окончится, все свободное время я посвящу мужу. Бен любезно осведомился, как нам понравился обед, но его улыбка отдавала холодом. Что-то удержало меня от сообщения о грядущем визите Каризмы. Еще будет время обнаружить – и пусть это случится, когда мы останемся наедине, – что Бену невдомек, какая великая честь свалилась на нас и наше скромное жилище. Будучи человеком практичным и к тому же мужчиной, Бен вряд ли с энтузиазмом воспримет мое требование отремонтировать замок за одну ночь.
      – Торопитесь обратно в Лондон, миссис Швабухер? – спросил Бен, провожая нас в фойе.
      – До вечера я останусь здесь. – Наша гостья семенила за Беном, напоминая экзотическую птицу с розовым оперением. – У нас с Жизель грандиозные планы…
      – На сегодняшний день, – вклинилась я. – О черт! Забыла подарок для Сильвии под столом! Бен, будь добр, сходи за ним.
      – Мой удел – служить другим, – недовольно буркнул мой ненаглядный и удалился.
      Я наскоро объяснила миссис Швабухер, что недавно сочетавшаяся браком Сильвия – тоже член Библиотечной Лиги и что мы убьем сразу трех зайцев, если заедем к ней, отдадим подарок, пока я его окончательно не потеряла, и расскажем о визите Каризмы и экстренном собрании.
      С Беном мы распрощались довольно коротко. Он не стал вовлекать меня в трехминутный раунд поцелуев, который мог бы прервать только свисток рефери. Когда мы с миссис Швабухер сели в машину, мне вдруг пришло в голову, что Бен сегодня всем своим поведением напоминал какую-то весьма неприятную личность, но я не могла вспомнить, кого именно. Как и не могла понять, почему чувствую себя столь неуютно, словно мне грозит беда.
      Беспокойство оставило меня, только когда мы свернули на улицу, где жили Бэбкоки. По обе стороны вытянулись одинаковые дома, плотно прижатые друг к другу, с одинаковыми кружевными занавесками на окнах и крошечными садиками. Справа и слева мелькали имена владельцев вроде Дон Ромино или Мышатов. Было жарко. Зверски жарко. В машине припекало, как в духовке, и я чувствовала, как моя кожа стремительно превращается в хрустящую корочку йоркширского пудинга.
      Типично английское лето: единственный немилосердно жаркий день, чтобы оправдать покупку шорт и маек. Завтра мы снова вернемся к серенькому небу и моросящему дождю, но сегодня солнце раскалило небеса, листья на деревьях тяжело вздыхали, а розовые кусты в саду Бэбкоков готовились уползти под крыльцо в поисках тени. Газеты наверняка выйдут с заголовками «Самый жаркий день за двадцать пять лет». Такие заголовки появляются каждое лето.
      Миссис Швабухер даже сняла боа, выходя из машины. Мы брели по дорожке, словно двое пожарников, и боа тянулось за нами пожарным шлангом. Из последних сил я нажала на звонок и привалилась к моей спутнице, растекавшейся по крыльцу.
      Но в забытьи мы пробыли недолго. Дикий лай сотряс стены, несколько черепиц свалилось с крыши, едва не угодив нам по голове. Черный кудлатый зверь бился о дверь, страшные когти царапали небольшое смотровое окошко. За отчаянным женским воплем последовала испуганная мольба:
      – Спешу, спешу! Не двигайтесь, а то он набросится на меня! Точно набросится!
      Сильвия Бэбкок, открывшая дверь, являла печальное зрелище. Она была, как всегда, аккуратна и подтянута: на платье с цветочками ни морщинки, локоны плотно пригнаны один к одному и помада не размазана по губам. Но ее руки тряслись, а глаза напоминали глазки-бусинки плюшевых мишек. Хитклифф же, завидев меня, сам тут же оборотился огромной плюшевой игрушкой. Он уселся, вывалил язык, склонил голову набок и широко ухмыльнулся, словно говоря: «А, это ты, добрая женщина, приютившая сиротку и подыскавшая мне теплый дом! Входи, входи, и подружку свою прихвати! Моя конура – твоя конура!»
      – Привет, Сильвия, – произнесла я, сильно сомневаясь, что хозяйка рада встрече. – Это миссис Швабухер. Она менеджер Каризмы. Миссис Швабухер уговорила своего подопечного помочь нам в сборе средств для памятника мисс Банч. Невероятное везение, правда?
      – Замечательно, – еле прошелестела Сильвия. – Мы с Альбертом только что вернулись из магазина, вы могли бы нас не застать. – Она подпрыгнула, а ее стеклянные глазки едва не выскочили из орбит, когда Хитклифф хвостом ударил хозяйку под зад, давая понять, что пора бы вспомнить о приличиях и пригласить гостей в дом. – Входите. – Сильвия чуть пошире приоткрыла дверь.
      Чувствуя, что мне следует восстановить свою репутацию в глазах хозяйки, я, переступив порог, немедленно протянула Сильвии сверток. Черт! Надо было сначала объяснить, что это свадебный подарок. Хитклифф с благодарным лаем подпрыгнул, вырвал сверток из моих рук и понесся в глубь дома.
      – Отдайте его в собачью школу, – посоветовала практичная миссис Швабухер, войдя следом за мной. – Хорошая собака – воспитанная собака.
      – Хорошая собака – мертвая собака! – отозвалась Сильвия с несвойственной ей злобой. – Но я боюсь выпустить его на дорогу под колеса машин, потому что Альберт души в нем не чает.
      Бедная Сильвия, она действительно боялась всего – от пауков до шелеста страниц, если эти страницы переворачивали слишком быстро. Мне вспомнился один прискорбный случай, приключившийся на собрании Лиги, когда лорд Покрой выпустил газы и Сильвия бросилась искать укрытия, словно ее настиг ураган. А теперь благодаря мне – вечно я лезу куда не просят – вновь обретенное семейное счастье Сильвии с добродушным мистером Бэбкоком подвергалось суровому испытанию.
      – Что ж, милая, приходится ставить благополучие супруга выше своего собственного. – Миссис Швабухер, все еще изнемогая от жары, обмахивалась рукой в перчатке. – Жизнь научила меня, иногда дорогой ценой, что женщина должна быть готова на любую жертву ради того, кого любит.
      Сильвия не только не обиделась на незнакомку, учившую ее уму-разуму, но ее аккуратненькое личико вдруг просветлело.
      – Вы правы! Альберт – настоящий подарок, соль земли, мужчина, которого я ждала всю жизнь. И я не должна кипятиться, если он забывает снять башмаки или криво вешает туалетную бумагу. Альберт никогда не подведет… даже если не всегда уберет одежду на место.
      – Кстати, о вещах в неположенных местах, – встряла я. – Не отнять ли у Хитклиффа свадебный подарок? Мне как-то не пришло в голову застраховать его при покупке.
      – А потом мы обсудим визит моего великолепного Каризмы. Он не только соберет кучу денег на ваш мемориал, но и прославит Читтертон-Феллс на весь мир. Замечательная перспектива, не так ли? – Миссис Швабухер, как истинно деловая женщина, не собиралась попусту тратить время.
      Сильвия, приободренная нашим обещанием не засиживаться, провела нас на кухню.
      Крошечная кухня, не больше садика перед домом, сверкала чистотой, как и все, к чему прикасалась Сильвия. Хитклифф, устроившись под столом, бережно теребил ленточку на свадебном подарке. Благостное впечатление, как это ни грустно, портил лишь мистер Бэбкок. Судя по его виду, он уже раз пятнадцать сбегал к машине и обратно, таская огромные сумки с продуктами и упаковками «Комета» и «Тайда».
      Молодожён только что сделал очередную ходку – волосы прилипли ко лбу, по багровому лицу струился пот. Одну сумку он поставил на стол, а другую водрузил на выпирающий живот. Сильвия была права, мистер Бэбкок – чудесный малый. Объясняя жене, что большую часть продуктов он уже рассовал по чуланам и холодильникам, хозяин не забыл любезно поприветствовать меня и выразить удовольствие от знакомства с миссис Швабухер.
      – Сумасшедшая погодка, а? – Мистер Бэбкок вытер рукавом пот.
      Пудовая сумка не удержалась у него на животе и упала на стол, перевернув свою товарку. Кусок говядины и огромный кочан цветной капусты грохнулись на пол, увлекая за собой банки с фасолью и супом из бычьих хвостов.
      Сильвия, жалобно уговаривавшая Хитклиффа отдать подарок, пронзительно вскрикнула. Пес, принявший вопль за боевой клич, выскочил из-под стола и, отпихнув миссис Швабухер, погнался за банкой с ананасами. Но тут ему на глаза попалась говядина. В прыжке он настиг ее и замер.
      – Ну-ну, Клиффи! – Мистер Бэбкок не слишком уверенно похлопал себя по толстой ляжке. – Хорошая собачка, иди к папочке.
      К чести Хитклиффа следует отметить, что он приподнял-таки одно ухо, но охотничий инстинкт взял свое, и, прежде чем рассвирепевшая хозяйка успела испустить очередной вопль, пес с говядиной, зажатой в мощных челюстях, выскочил в палящий зной сада.
      – Беги за ним, Альберт! – взвизгнула Сильвия. Естественно, хозяйка вышла из себя: она не только лишилась мяса, но и получила вмятину на полу кухни. – Это наш воскресный обед, Альберт!
      Мистеру Бэбкоку не надо было повторять дважды. Сомневаюсь, слышал ли он меня, когда, вытащив из-под стола подарок, я предложила выменять у пса говядину. Пыхтя и отдуваясь, мистер Бэбкок вылетел из кухни. Прилипнув к окну, мы с миссис Швабухер наблюдали героическую битву: человек и зверь под раскаленным солнцем. Это было захватывающее зрелище, бой не на жизнь, а на смерть. Противники сражались на равных, не уступая друг другу ни грамма мяса, но вот… Да, определенно, мистер Бэбкок потихоньку брал верх! Я уже собралась приветствовать победителя, как вдруг он разжал хватку, покачнулся и медленно осел на газон.
      В ужасе я глянула на миссис Швабухер и словно прочла ее мысли: бедняга, что за нелепая смерть, и из-за такого пустяка!

Глава двенадцатая

      – Еще одна душа отлетела. – Ванесса прибила муху подушкой и теперь с удовлетворением разглядывала свою жертву.
      Мы находились с ней в кабинете, обшитом деревянными панелями. Герта, словно одержимая, пекла на кухне картофельное печенье, дети спали, а миссис Швабухер, на которую внезапная кончина моего приятеля-молочника произвела глубокое впечатление, – слишком глубокое, если учесть их пятиминутное знакомство, – отдыхала в спальне наверху.
      Я и сама чувствовала себя паршиво. Пока не приехала «скорая», а с ней и пожарная команда, пришлось удерживать Сильвию на руках, дабы та не грохнулась и не изувечила себя или кухонный пол. Но когда за дело взялись профессионалы, я с огромным облегчением в двух словах поведала, что видела и слышала, после чего, сообщив свой адрес, сбежала вместе с миссис Швабухер в Мерлин-корт.
      – Вот так-то. – Ванесса отшвырнула подушку. – Устраивайся поудобнее, Элли, и перестань трястись. Глядя на тебя, можно подумать, что покойный был твоим мужем. Хочешь шерри?
      Шерри – любимый напиток кузины, потому что он отлично сочетается с цветом ее глаз. Позвенев графинами на столике, она плеснула в бокал изрядную порцию.
      – Нет, спасибо. – Я отмахнулась от предложения, прислонила к спинке кресла раскалывающуюся от боли голову и мрачно уставилась в окно.
      Солнце, выполнившее месячную норму по бедствиям, решило, что пора закругляться, и спряталось в облаках, невесть откуда появившихся на небе.
      – Выпей! – Кузина сунула бокал мне под нос.
      Я недолго изумлялась несвойственной Ванессе заботливости: на руке, державшей бокал, сверкнуло обручальное кольцо. Похоже, с тех пор как я последний раз его видела, бриллиант вырос вдвое.
      – Как тебе колечко? – Кузина примостилась на подлокотнике и, склонив тициановскую головку, положила руку с кольцом на колено. – Душка Джордж вывел меня сегодня прогуляться и купил мне эту безделицу в очень недешевом магазинчике на Рыночной улице.
      – Но у тебя уже было кольцо…
      – Верно. – Кузина дыхнула на бриллиант и протерла его подолом юбки. – Но ты ведь знаешь мужчин! Джордж уперся, по его мнению, я заслуживаю в два, а то и в три раза большего. А я не из тех, кто перечит жениху. Из прежнего камешка Джордж собирается сделать кулончик ко дню нашей свадьбы. Ну разве он не прелесть?
      – Соль земли, – пробормотала я и снова погрузилась в размышления о покойном мистере Бэбкоке.
      – Ну вот опять, всегда ты подольешь ложку дегтя в мою бочку меда. – Ванесса соскользнула с кресла и отошла к письменному столу, где в строгом порядке были разложены профессиональные принадлежности Бена: написанные от руки рецепты, разноцветные карандаши, ручки и стопки журналов для гурманов.
      – Я лишь сказала…
      – Да, но какты это сказала. – Кузина прикрыла глаза – ресницы веером легли на ее бархатистые щеки. – Догадываюсь, о чем ты думаешь, Элли: прах к праху и прочая жуть. Но разве я виновата, – она с обидой глянула на меня, – в том, что этот Бэбкок сыграл в ящик? И пусть я буду выглядеть в твоих глазах бессердечной эгоисткой, но выскажусь до конца: ты тоже ни в чем не виновата.
      – Неправда! – Я залпом проглотила шерри и поставила бокал на журнальный столик. – Если б я не навязала бедняге этого пса, мистер Бэбкок был бы жив!
      – Чушь! – Ванесса снова наполнила бокал и протянула мне. – Наверняка у него было больное сердце, и он все равно бы долго не протянул.