Миссия на Луне (Новые приключения Незнайки - 1)

      -- Велосипед... -- повторил Студент, ничего не понимая.
      Потом съемочную бригаду выпроводили, назначив на завтра большую пресс-конференцию для космических путешественников.
      Слово взял Первый министр.
      -- Дорогие гости, дорогие друзья, дорогие мои земные гномы! -заговорил он. -- Нам нечего от вас скрывать. Завтра же вы выйдете на наши улицы и увидите своими собственными глазами, услышите своими собственными ушами, как довольны жизнью, как счастливы наши гномы! Вы сможете говорить с ними, вы будете желанными гостями в любом доме. И вас везде, поверьте мне, везде примут если не столь же пышно и торжественно, как в доме нашего возлюбленного правителя, но, обещаю вам, столь же тепло и радушно. Счастье всех наших гномов гарантировано и обусловлено неустанной заботой...
      Студент смотрел на Первого министра, слушал его речи, и в душе у него разливалось такое благостное ощущение радости и спокойствия, будто он сам говорил все эти замечательные слова о всеобщем счастье и благоденствии. Он был готов обнять и расцеловать этого замечательного гнома и хозяина этого дома -- кругленького, гладкого, так приятно улыбающегося ему господина Пупса и всех остальных лунных гномов, таких добрых и внимательных...
      -- Слава Верховному Правителю! -- крикнул он, не в силах удерживать свой восторг.
      -- Ура-а!! -- закричали Задира и Липучка.
      -- Ура-а-а!!! -- подхватили все остальные.
      Со слезами умиления на глазах Студент повернулся к своей соседке и с удивлением заметил, что та смотрит на него сердито и даже как-то враждебно.
      -- Что с вами? -- обратился он к Клюковке испуганно. -- Неужели вы все еще полны глупых, необоснованных подозрений? Вы так и не поняли, насколько прекрасны все эти гномы и как мудр их добрейший и справедливейший правитель?
      -- Идиот... -- с досадой прошептала Клюковка сквозь зубы.
      -- Что? Вам плохо? У вас болит живот? -- встревожился Студент. -- Эй, официант! Принесите нам скорее рыбьего жиру! Ложечка рыбьего жира очень способствует пищеварению.
      Он даже не заметил, что Огонек совсем не притронулась к своей тарелке.
      -- Пейте сами свой рыбий жир, -- прошептала она, резко отодвинула стул и выбежала из-за стола, чтобы вернуться в ракету.
      Ее догнал Крысс.
      -- Ах! Что случилось! -- заахал он, в отчаянии заламывая себе руки. -Неужели мы чем-то вам не угодили? Мы сейчас же, сию же секунду исправим любую, любую досадную оплошность!
      Огонек остановилась. Она подумала, что действовать напрямик сейчас неразумно, такое поведение может еще более ухудшить сложившуюся ситуацию.
      -- Ничего особенного, господин министр, -- сказала она. -- Просто я вспомнила, что забыла выключить один из приборов в ракете. Сейчас я его выключу и вернусь.
      -- Хотите, я пойду вместе с вами?
      -- Пойдемте.
      Они поднялись в ракету, и Огонек для видимости пощелкала выключателем в ближайшем щитке.
      -- Ну вот, -- сказала она. -- Все в порядке, теперь можно возвращаться.
      На ступеньках трапа Крысс галантно подал ей руку.
      Теперь ее товарищи были заодно с Верховным Правителем, она осталась одна против всех.
      Отшумел банкет, каждого из гостей проводили в специально отведенную для него комнату. Пупс и Крысс остались вдвоем, и на их лицах не осталось ни тени улыбки.
      -- Что вы обо всем этом думаете? -- поинтересовался Пупс.
      -- Эта дамочка, она ничего не ела.
      -- Почему?
      Вопрос показался министру непонятным, и он ничего не ответил.
      -- Я спрашиваю вас, -- топнул ногой Пупс, -- почему эта дамочка ничего не ела! Какие у нее были основания что-либо заподозрить? В чем ВАША оплошность, господин Первый министр?!
      -- Не могу знать, ваше сиятельство.
      Лицо у Пупса сильно покраснело, он с треском раскрыл веер и стал обмахиваться.
      -- Глаз с нее не спускать. Идите.
      Крысс пробормотал заверения и удалился.
      Минуту спустя вооруженные гномы в серых трико и натянутых на головы масках-шапочках заняли посты в коридорах и под окнами дворца. Доложив через рации о своем заступлении, они растворились среди ветвей деревьев, в темных углах и над ложными навесными потолками.
      Глава девятая
      Неожиданная страсть Пухляка,
      с которой он не может совладать, требует все больше
      денежных средств. Распродажа имущества
      Утром следующего дня Карлуша обнаружил, что в номере нет Пухляка. Не успел он удивиться по-настоящему, как дверь распахнулась и его приятель, нагруженный разноцветными коробками, ввалился в гостиную.
      -- Вот, -- сказал он, начиная сразу нетерпеливо распаковывать коробки, -- теперь хватит еще на четыре станции. Потом будет депо, два моста, речка, рощица, овраг и переезд со шлагбаумом. Потом займусь городской застройкой и транспортом, на это пока что фертингов не хватило.
      -- Чего-чего? Чего тебе не хватило?
      -- Фертингов, фертингов.
      Карлуша поднялся с кровати и вышел в гостиную.
      -- Так ты что же, все наши деньги потратил?
      -- Да ну, какие там были деньги. Снесем обратно весь этот хлам, вот и будут деньги.
      Он небрежно махнул рукой, показывая на вчерашние покупки, которыми был заставлен весь номер.
      -- Кто же возьмет обратно уже купленные вещи?
      -- За полцены возьмут. Я когда обанкротился и распродавал имущество, не только за половину -- за четверть цены многое возвращал.
      -- Зачем же хорошие вещи возвращать за четверть цены? Надо найти покупателей и назначить правильную цену.
      -- А кому охота с рук покупать? -- отмахнулся Пухляк. -- Да и где ты еще таких дураков найдешь -- кому нужна твоя искусственная пальма?
      Карлуша посмотрел на пальму и вздохнул.
      Утешала мысль о том, что изделие "велосипед" со дня на день поступит в продажу и денежки, как обещал господин Пудл, сами потекут в их карманы.
      По телевидению начался выпуск утренних новостей, и в нем опять прозвучало сенсационное сообщение.
      -- Сегодня утром, -- говорила взволнованная корреспондентка, -железный гном вошел в город Паноптикум. На этой улице, где я сейчас стою, он учинил жестокую расправу над местными полицейскими. Обер-атаман Дригль тяжело ранен и сейчас находится в больнице; четверо рядовых жандармов отделались легкими травмами и после оказания первой помощи были отпущены домой. Берегитесь железного гнома! Сообщайте о его появлении незамедлительно, нам не нужны новые жертвы!
      Такова была информация в выпуске новостей, но в действительности все обстояло по-другому.
      Не этим, а вчерашним ранним утром "Дружок" вошел в Паноптикум и начал расспрашивать немногочисленных встречных гномов о Карлуше и Пухляке, давая их словесное описание. Разумеется, прохожие от него в испуге шарахались, и вскоре к нему съехались все имевшиеся в этом маленьком городишке полицейские. Робота окружили плотным кольцом и по приказу обер-атамана Дригля начали палить в него в упор из ружей резиновыми пулями. Первая же пуля, отскочив мощным рикошетом, ударила Дригля в плечо, сбив его с ног и повредив ключицу. Еще несколько полицейских отделались синяками. "Дружок" при этом не шелохнулся. Он только сказал сам себе: "Наблюдаю агрессивное поведение со стороны аборигенов, дальнейшие поиски считаю нецелесообразными", после чего двинулся через леса, поля и реки в обратном направлении.
      Поскольку поведение местных жителей не имело отношения к его выводам о химическом анализе окружающей среды, прибыв на исходную точку, он запустил в небо зеленую ракету.
      Но выданная телевидением информация звучала совсем по-другому.
      -- Что это они врут! -- подскочил Карлуша. -- "Дружок" не мог никого покалечить! У него программа такая, чтобы гномов выручать, а не калечить! Вообще, пора тут всех вывести на чистую воду, задурили тут всем головы...
      -- Ладно, ладно, ты, главное, не волнуйся, -- сказал Пухляк. -- Наши скоро что-нибудь придумают.
      -- А сами мы на что? Мы вообще зачем сюда прилетели? Четвертый день здесь околачиваемся, велосипед изобрели, а ничего полезного для экспедиции так и не узнали.
      -- Ну знаешь, мы здесь тоже не одни четвертый день. Тут поумнее нас есть профессора с академиками. Вот где они, интересно?
      -- Да, правда. -- Карлуша вспомнил про Злючкина и Ярилу, по вине которых они здесь вообще-то и оказались. -- Странно, что о них ничего не слышно...
      -- Вот то-то и оно, сиди и не рыпайся. Распорядись-ка лучше там насчет завтрака.
      Карлуша вздохнул и набрал номер портье.
      Но вместо завтрака в номер явился он сам и, рассыпавшись в извинениях, попросил плату за три дня и по возможности на какое-то время вперед. Пухляк выпроводил его, пообещав заплатить.
      -- Вот еще хамство! -- начал он кипятиться после ухода портье. -- Какое они имеют право требовать вперед! Завтра же перееду в другую гостиницу, пусть только накормят сначала!..
      Устав кричать, он сел за телефон и начал обзванивать магазины, в которых изобретателями были куплены вчера громоздкие вещи, ни одна из которых не могла им пригодиться. С хозяевами магазинов Пухляк говорил тихо и вежливо, легко уступая.
      Вскоре от них начали приходить посыльные и забирать вещи обратно, рассчитываясь наличными.
      Выручить, однако, удалось не только не половину, но и не четверть, а только пятую часть от затраченных денег. Но, учитывая, что только одна приобретенная Пухляком шуба стоила сто двадцать фертингов, сложилась все-таки вполне приличная сумма, которой хватило, чтобы расплатиться за номер и дать задаток еще на три дня вперед.
      После этого в гостиную как ни в чем не бывало вкатили завтрак, такой же большой и вкусный, как раньше.
      -- Вот так! -- сказал Пухляк, усаживаясь за стол и потирая руки. -Фертинги делают здесь все! Ты вот что, позвони еще этому Пудлу, попроси еще пару сотен в счет аванса. Мне, видишь ли, деньги очень нужны.
      Карлуша недовольно окинул взором разложенную на полу железную дорогу, которая требовала для себя все больше и больше затрат.
      -- Звони, звони, -- сказал Пухляк. -- Теперь твоя очередь деньги искать.
      Карлуша вздохнул и взялся за телефон.
      К середине дня, к несказанной радости Пухляка, они получили еще тысячу фертингов. Господин Пудл предупредил, что уже завтра начнется большая рекламная кампания по продаже велосипеда. Подготовка к ней велась в строжайшем секрете.
      Глава десятая
      Изобретатели велосипеда на пороге славы,
      дальнейшее сохранение инкогнито невозможно.
      Ночь перед началом рекламной кампании
      Вечером в дверь гостиничного номера, где жили изобретатели, громко постучали. Из коридора доносилась шумная возня и голоса. Пухляк открыл дверь, и в номер ворвалась шумная ватага гномов со свертками, чехлами, штативами, рулонами, проводами, осветительной и записывающей аппаратурой. Пухляк бросился на пол собирать железную дорогу, Карлуша вскочил с кресла.
      -- Вы -- Карлуша, -- ткнула в него пальцем энергичная дамочка, судя по всему главная.
      Карлуша подумал, что все раскрыто и теперь к ним приехали с телевидения, чтобы состряпать новый сенсационный репортаж о космических путешественниках. Пухляк, которому только что раздавили локомотив, повел себя решительно.
      -- А вы кто такие? -- сказал он довольно угрожающе, наступая животом на дамочку.
      Та сделала шаг назад, но тут же бойко представилась, протянув руку:
      -- Хлопушка, старший администратор рекламного бюро "Пудл-экспресс". Ведь господин Пудл вас предупредил?
      Подумав секунду, Пухляк растянул губы в улыбке и пожал протянутую руку. То же самое сделал, глядя на него, и Карлуша.
      Минуту спустя Хлопушка уже уверенно всеми командовала, и Пухляк едва успевал убирать из-под ног рекламщиков и прятать в коробки свое железнодорожное хозяйство.
      Рекламщики развернули белый экран, перед ним собрали и поставили на подножку новенький сверкающий велосипед -- с ярко-красной рамой, кожаным седлом и хромированными деталями.
      Пока настраивали аппаратуру, Хлопушка велела изобретателям одеться как-нибудь эффектно и броско.
      -- А это еще зачем? -- испугался Карлуша, вспомнив про инкогнито.
      -- Как это "зачем"? Вся рекламная кампания построена на ваших образах. Представьте: два наивных мечтателя долгое время изобретают никому не нужные и не понятные вещи, все вокруг считают их безнадежными неудачниками. И вдруг все меняется! Деньги, успех, благодарные лица владельцев велосипедов и все такое, вам понятно?
      Карлуша растерянно молчал, но Пухляк деловито сказал за него и за себя:
      -- Нам все понятно, госпожа Хлопушка. Делайте свою работу.
      В течение последующего часа Карлуша и Пухляк примеряли всевозможные яркие майки, рубашки, куртки и комбинезоны, извлекаемые из объемистого чемодана. Но всякий раз Хлопушка морщилась, говорила "не то", и приятели снова переодевались.
      Наконец, когда весь реквизит был перемерен и отвергнут, она, помолчав немного, обратилась к изобретателям:
      -- Слушайте, друзья, а что вы вообще-то по жизни носите?
      Едва они вышли в гостиную, переодевшись из гостиничных халатов в свои обычные вещи, раздались единодушные аплодисменты. Это было именно то, что нужно. Своими собственными нарядами Карлуша и Пухляк попадали, что называется, в десятку. Теперь они выглядели так, как надо -- как чудаки-неудачники, которым неожиданно подфартило.
      Только после этого закипела настоящая работа.
      Изобретатели по очереди садились на велосипед, облокачивались о него в разных позах, стояли рядом и неслись на велосипеде с горы. Все это происходило на фоне леса, морского побережья, в горах, в большом городе и в пустыне. Фоном служили закрепляемые поочередно на экране яркие фотоплакаты, а велосипед в необходимом положении удерживался при помощи специальной подставки и лежащих на полу ассистентов. Колеса раскручивались на валиках, в результате чего на снимках получались "смазанные" спицы, и это создавало полную иллюзию движения. Вентилятором гнали встречный ветер, из-за которого Карлуше приходилось хвататься одной рукой за козырек, к полному восторгу присутствовавших.
      Постепенно друзья сами вошли во вкус Они раскраснелись, на лицах у них появились выражения волнения и азарта, а это и было нужно.
      Когда закончили с фотоснимками, принялись за съемку телевизионных роликов. Изобретатели встали на белом фоне экрана, и, держась за велосипед, продекламировали два заготовленных для них четверостишия. Чтобы герои чувствовали себя увереннее, одна из ассистенток держала в руках развернутые листы ватмана с крупно намалеванным текстом.
      В первом ролике прозвучали такие слова:
      Посторонись, лихой водитель,
      На чудо рот не разевай,
      Велосипед системы "нипель"
      Беги скорее покупай!
      При этом первую строчку говорил Карлуша, и камера наплывала на него; вторую говорил Пухляк, и камера показывала его крупным планом. А две финальные строчки они говорили разом и тренькали велосипедным звонком.
      Слова второго ролика звучали так:
      Не угара опьяненье,
      Не источник разных бед
      Всем несет оздоровленье
      Верный друг велосипед!
      По счастливым лицам рекламщиков можно было догадаться, что все прошло как нельзя лучше.
      -- Отлично, снято! -- сказала Хлопушка. -- Все свободны.
      Рекламщики быстро свернули аппаратуру с реквизитом, и они распрощались.
      -- Молодцы, -- похвалила Хлопушка изобретателей. -- Сегодня о вас узнает вся страна. Главное -- не дрейфить!
      -- А мы и не... -- сказал Карлуша. -- Как сегодня?
      Приятели посмотрели на часы: было уже утро.
      Глава одиннадцатая
      Клюковка с радостью узнает, что она не одна против всех.
      Страшный замысел господина Крысса, которому
      не суждено было осуществиться
      После торжественного ужина во дворце его сиятельства гости разошлись по комнатам, в каждой из которых имелся уже заботливо включенный телевизор, по совпадению показывавший ежевечернее наставление о послушании и любви к Верховному Правителю. Сытые, обласканные путешественники внимательно выслушали передачу и, еще больше проникшись к Пупсу любовью и послушанием, заснули с чувством возвышенного восторга в сердцах, со слезинками на глазах и улыбками на губах.
      Но Огонек не стала слушать; с негодованием она выключила телевизор и распахнула окно. В слабых отблесках от освещенных окон ей показалось, что в кустах шевельнулись тени. Так и есть! Повсюду -- и внутри и снаружи -выставлена охрана.
      В дверь тихонько постучались.
      -- Открыто, -- довольно мрачно отозвалась Клюковка, полагая, что это визит кого-нибудь из здешних притворщиков.
      Но это была корреспондентка Кроха, которая уже переоделась в пижаму и отчего-то не легла спать.
      -- Вы одна здесь? -- осторожно спросила Кроха.
      -- Как видите... -- развела руками Огонек.
      -- Вы тоже ничего не ели за ужином? -- Кроха внезапно перешла на шепот.
      -- Тоже? -- удивилась Огонек.
      -- Да, да. Не вы одна догадались о том, что еда отравлена.
      -- Правда?
      Лицо у Клюковки просветлело, она шагнула к Крохе и заключила ее в объятия.
      -- Ладно, ладно, вы не очень-то радуйтесь. Вы вели себя крайне неосторожно.
      -- Да, наверное, я вела себя глупо, -- огорчилась Огонек. -- Они все поняли?
      -- Конечно поняли и теперь глаз с вас не спустят. Мы с Циркулем только делали вид, что едим и пьем, а сами только и делали, что переливали да перекладывали.
      -- Но как же они сами...
      -- Я вижу, дорогая профессор, вы совсем растерялись. Ведь это так просто: для каждого яда можно найти противоядие, какое-нибудь нейтрализующее вещество.
      -- Да, конечно...
      -- Дорогая, постарайтесь взять себя в руки, теперь мы должны действовать решительно и сообща.
      -- А вы уже что-нибудь придумали?
      -- Для начала необходимо хорошенько осмотреться, чтобы не наделать ошибок; враг хитер и опасен. А сейчас нужно хорошенько выспаться.
      -- Есть очень хочется...
      -- Ах да, держите. -- Кроха вынула из-под пижамы сверток. -- Это Циркуль только что принес из ракеты. Постарайтесь, чтобы никто не видел.
      -- Соображу.
      -- Ну, до завтра. -- И Кроха бесшумно выскользнула из комнаты.
      Огонек достала из пакета тюбики, брикеты и пластиковые бутылочки с космическим провиантом. Она поела манной каши с вареньем из двуполостного тюбика, похрустела галетами из брикета и выпила бутылочку лимонада. Остатки она спрятала под каминную решетку и присыпала пеплом. После этого она умылась, легла в кровать и моментально заснула.
      На следующий день дорогих гостей повезли на экскурсию по городу с посещением музеев, кондитерской фабрики и музыкального театра. Крысс сам выступал в роли экскурсовода, все показывал и объяснял, а позади, за автобусом, следовала вереница черных автомобилей с затемненными стеклами. То ли это был почетный эскорт, как объяснял Крысс, то ли охранники, которые следили за тем, чтобы никто из дорогих гостей не сбежал.
      Один раз Клюковка не удержалась и предложила всем разойтись, чтобы свободно погулять по городу. Ей было интересно, как на это отреагирует господин Крысс.
      -- Как вы можете говорить такое! -- воскликнул тот в сердцарх. -- Мы продумали каждый шаг, каждую минуту вашего пребывания на нашей многострадальной, но гостеприимной земле! Мы только хотели доставить вам немного удовольствия; неужели наша забота и наше гостеприимство вам настолько неприятны?..
      И все посмотрели на Клюковку с укоризной. Она махнула рукой и загрустила. К ней приблизилась Кроха и шепнула, прикрываясь носовым платочком:
      -- Дорогая, вы ведете себя просто глупо. Время для решительных действий еще не наступило, дождитесь вечера.
      Повсюду путешественников принимали торжественно, тепло и радушно. На улицах Крысс останавливал прохожих и расспрашивал. Разумеется, что все как один говорили о своей распрекрасной жизни, через каждое слово рассыпаясь благодарностями по адресу возлюбленного Верховного Правителя. Огонек внимательно смотрела в их глаза, похожие на пуговицы, и ей становилось страшно.
      Поздно вечером, после просмотра модного в этом сезоне музыкального спектакля "Похождения Глупышкина", когда все вернулись во дворец, Кроха опять появилась в комнате Клюковки. На этот раз сверток под ее пижамой топорщился заметнее.
      -- Вот, -- сказала она и выложила на стол небольшой рюкзак. В нем оказалась космическая провизия, перчатки и моток веревки с узлами. -- Обувь у вас удобная?
      -- Обувь? Да я в кедах.
      -- Сумеете спуститься с крыши второго этажа по веревке?
      -- Пожалуй... конечно сумею.
      -- Если вам удастся сбежать отсюда, что вы предпримете первым делом?
      Клюковка думала об этом постоянно, поэтому ответила не задумываясь:
      -- Первым делом я разыщу "Дружка" и с его помощью проведу анализ здешних продуктов питания. Вы знаете, ведь это настоящая ходячая лаборатория.
      Кроха кивнула.
      -- Потом он будет искать противоядие, это самое нейтрализующее вещество.
      Кроха кивнула.
      -- После этого я отправлюсь на радио или на телевидение и расскажу всем о полученных результатах.
      Кроха решительно помотала головой:
      -- А вот это никуда не годится, профессор, вас немедленно арестуют.
      -- Как же быть?
      -- Прежде всего необходимо привести в чувство этих экскурсантов, пока они окончательно не свихнулись. Все вместе мы сможем вернуться в ракету, а благодаря защитному полю она совершенно неприступна. Находясь в безопасности, зная источник заразы и противоядие от него, мы все вместе что-нибудь придумаем.
      -- Годится! -- сказала Клюковка, и новые подруги ударили по рукам.
      В это время Крысс докладывал повелителю о проделанной за день работе. Повелитель до его появления уже почти засыпал и поэтому теперь без стеснения зевал во всю пасть. Он был в кровати, под одеялом.
      -- Ну что ж, -- добродушно заметил Пупс, выслушав министра. -- Мне кажется, пока все идет неплохо. Еще пару дней, и земляне отправятся в обратный путь, унося с собой наиприятнейшие воспоминания.
      Крысс согласно закивал и захихикал.
      -- Они больше не настаивали на встрече с этими... космическими строителями?
      -- Даже ни разу не вспомнили, ваше сиятельство.
      -- Это хорошо. А найти их вообще-то удалось?
      -- Ищем, ваше сиятельство. Напомню вам, что, поскольку господин Фокс вплотную занят розысками банды Ханаконды, вы поручили розыск этих личностей министру Пропаганды и связи.
      -- Но он мне давно ничего не докладывал.
      -- Господин Буравчик утверждает, что его поиски пока ни к чему не привели.
      -- Он утверждает? У вас, что же, есть какие-то сомнения на этот счет?
      -- Ни в коем случае, ваше сиятельство, на этот счет у меня нет никаких фактов.
      -- Но вы все-таки не уверены?
      -- Только интуиция, ваше сиятельство, ничего больше.
      -- Так что же подсказывает ваша интуиция? Не бойтесь, Крысс, это останется между нами.
      -- У меня есть ощущение, -- Крысс оглянулся и заговорил шепотом, -- что господин Буравчик в последнее время недостаточно предан вашему сиятельству.
      -- А! -- воскликнул Пупс. -- Вот это уже серьезное преступление.
      -- Стало быть, ваше сиятельство не будет упрекать меня за излишнее рвение? Дело в том, что со вчерашнего дня я установил слежку за господином министром.
      -- Ну... -- Пупс опустил глаза, -- если это необходимо в целях государственной безопасности... Хотя, кстати говоря, ведь это ваш выдвиженец?
      Не ожидавший такого выпада, Крысс растерялся.
      -- Вот вы и разбирайтесь. А не то я буду разбираться с вами, господин Крысс, не правда ли?
      -- Абсолютно справедливо, ваше сиятельство.
      Пупс протяжно зевнул и стал смотреть на министра, дожидаясь окончания его доклада.
      -- Ваше сиятельство... -- нерешительно сказал тот.
      -- Говорите, Крысс, говорите.
      -- Эта дамочка, которая догадалась.
      -- Так что же?
      -- Вернувшись на Большую Землю, она все расскажет.
      -- Увы.
      -- Нужно сделать так, чтобы она не вернулась.
      -- Что?! -- Пупс подскочил на перине. -- Вы отдаете себе отчет?..
      -- Ваше сиятельство не так меня поняли. Я вовсе не имею в виду самые крайние меры. Я только думаю, что господин Кротик смог бы найти такой состав, от которого бы она навсегда лишилась памяти. Я даже осмелюсь доложить вашему сиятельству, что такой состав уже найден. Этой же ночью мы могли бы слегка придушить дамочку, пока она спит, и сделать ей укол.
      Пупс взволнованно потер лицо руками:
      -- Да, но ведь при этом она забудет не только то, что нам бы хотелось, но и вообще все. А такой гном и гномом-то быть перестанет...
      -- Конечно, ваше сиятельство, это ужасно. Но вопрос о государственной безопасности ставится иногда именно так.
      -- Послушайте, Крысс, вы меня пугаете.
      Крысс собирался ответить, но тут его длинный нос зашевелился, он стал мелко принюхиваться и тревожно озираться. В следующее мгновение и сам Пупс почувствовал запах дыма.
      -- Пожар... -- шепнул он неуверенно.
      -- Пожар! -- крикнул Крысс.
      -- Пожар! Пожар! -- подхватили со всех сторон.
      Крысс метнулся к дверям, выбежал, но вернулся и, упав перед кроватью на колени, надрывно воскликнул:
      -- Я не дам погибнуть в огне вашему сиятельству! Лучше я погибну вместе с вами!..
      У Пупса отлегло от сердца: он понял, что крики и запах дыма еще не означают пожар. И действительно, дым скоро проветрился, а в одной из кладовок нашли подброшенную кем-то консервную банку с перегоревшей внутри "дымовухой" -- плотного мотка фото- или видеопленки.
      Кратковременная паника прекратилась, повылезавшие откуда-то в огромном количестве, словно тараканы, гномы в серых трико снова растворились. Слуги прошли по комнатам и успокоили каждого из проснувшихся, вскоре снова стало совсем тихо. Но Клюковки во дворце уже не было.
      Глава двенадцатая
      Захват телевизионной башни
      откладывается из-за последствий стрельбы картофельного
      фермера в... вдогонку дикому гному
      Банда Ханаконды давно не давала о себе знать, и на то были причины. После того как картофельный фермер засадил в мягкую часть тела Росомахи заряд крупной соли, с этим полугномом начали происходить непонятные вещи. Он вдруг стал податливым и уступчивым, не огрызался на шуточки, которые любили отпускать по его адресу Хорек и Губошлеп. А если ему поручали какую-нибудь работу -- заготовку дров или сбор грибов, -- он безропотно подчинялся, хотя сам не боялся холода и в рот не брал растительной пищи.
      Все остальное время, за исключением сна, Росомаха сидел в наполненной водой деревянной кадке и со стонами вымачивал из пострадавшего участка тела соль. Он ужасно страдал и постоянно грозил какому-то Ослику, ставшему якобы причиной всего того, что с ним произошло.
      Росомаха был нужен Ханаконде для нападения на телецентр, откуда он смог бы объявить всем, кто на самом деле является хозяином и Верховным Правителем подлунного мира. Но вся звериная озлобленность Росомахи внезапно куда-то подевалась, а с вялым и покладистым, хотя все еще чрезвычайно сильным и ловким сообщником на такое дело идти было нельзя.
      Ханаконда подолгу дотошно выспрашивал Росомаху, что тот делал и что ел в последние дни. Но ничего, кроме мелких лесных и полевых грызунов, тот совершенно точно не ел, а воду пил прямо из лужи.
      Однажды, когда Ханаконда за обедом в очередной раз ломал голову над этой неразрешимой загадкой, Кролл между прочим пожаловался на отсутствие соли. С тех пор как банда обосновалась в лесном домике, питаться приходилось одними вареными козленками -- все понимали, что в любом, самом захудалом продовольственном распределителе их подстерегает засада.
      И Ханаконду вдруг осенило.
      -- Повтори, что ты сказал! -- прошипел он, подскочив с места.
      -- Я? -- испугался Кролл, застыв с поднятой ложкой. -- А я ничего такого не сказал. Я только думаю, шеф, что если бы можно было посолить грибы, есть их было бы не так противно.
      -- Соль! -- сказал Ханаконда. -- Все дело в соли...
      -- Конечно, шеф, -- не понял его Кролл. -- Росомаха наворовал бы для нас картошки, и мы бы сварили вполне приличную похлебку.
      -- Болван, при чем тут похлебка... Они травят всю пищу через соль. Все дело только в ней и в водопроводной воде!
      Обдумывая сказанное, все перестали есть и притихли.
      -- А ведь верно, шеф, -- догадался Хорек. -- Росомаха сделался придурковатым после того, как у него в заду засела порция соли. Теперь выходит, что пока он ее до конца не вымочит, для нашей работы он не годится. Хорошо еще, что у нас здесь нет радио, а то бы наслушался всякой дребедени и прямиком отправился сдавать нас властям.
      -- Ладно, всем -- цыц. Будем ждать, когда он очухается, а потом и дело. План у меня верный, и теперь, с этой солью, все тютелька в тютельку сошлось.
      И Ханаконда посвятил своих сообщников в план захвата телевизионной башни.
      Глава тринадцатая
      Как Карлуша и Пухляк проснулись
      знаменитыми. Первый визит, который
      навеял воспоминания
      Карлуше приснилось, что господин Пудл раскатывает вокруг него на маленьком трехколесном велосипеде и без устали хохочет. Он смеется потому, что, оказывается, велосипед на Луне такое же привычное дело, как и на Земле, и Карлушу все разыгрывали только для того, чтобы посмеяться над ним. Карлуша смотрит по сторонам и видит, что на улицах полным-полно велосипедов -- новых и уже совсем старых, поскрипывающих; дорожных и спортивных, и даже двухместных, -- и совершенно непонятно, почему он их раньше не замечал.
      Появляется Студент и все другие гномы с Земли и начинают над ним смеяться. Карлуше так стыдно, что он не знает, куда деваться от стыда. Закрыв лицо руками, он бежит прочь, налетает на какой-то столб, и это оказывается телебашня, которая вдруг окутывается клубами дыма и стартует в небо. "Стойте! -- кричит Карлуша. -- Стойте! Туда нельзя! Там ничего нет!.." Но башня-ракета уже скрылась из глаз, а вокруг него снова начал раскатывать на маленьком трехколесном велосипеде господин Пудл, смеяться и звонить в звонок. Звонок звенит громче и громче, Карлуша вдруг понимает, что это сон, и заставляет себя проснуться.