Трудный выбор: уроки бескомпромиссного лидерства в сложных ситуациях от экс-главы Hewlett-Packard

Гегель оказал на меня такое же глубокое влияние, как и Камю. Принцип тезиса, антитезиса и синтеза, возможность единства двух, казалось бы, противоположных идей представлялась одновременно блестящей и глубоко практической. Впоследствии я неоднократно использовала эту концепцию в бизнесе. Недаром много лет спустя, когда репортер спросил меня, кого из авторов деловых книг я предпочитаю, я ответила: «Гегеля. Помните: тезис, антитезис, синтез. Занимаясь реструктуризацией компании Lucent, мы поставили цель превратить компанию со столетней историей в венчурное предприятие. В HP мы пытались одновременно продолжать традиции бизнеса и создавать будущее».

Очень интересно было изучать этику, в частности тезис о том, что понятие добра и зла иногда бывает неоднозначным и сложным для понимания, требуется большая настойчивость, чтобы разобраться в каждой конкретной ситуации. Я неоднократно вспоминала об этом курсе, когда билась над проблемой продажи информации о покупателях HP. С одной стороны, как использовать сформированные базы данных, решает компания, но с другой несомненно, возникает этическая проблема. В конце концов мы решили отказаться от деловых возможностей, открывавшихся в случае продажи баз данных покупателей, и причиной послужили именно этические соображения. Информация принадлежала покупателям, и мы должны были хранить ее в секрете, а это исключало возможность продажи. Изучение логики помогло понять, что дисциплинированный мыслительный процесс и правильно структурированные вопросы не менее важны, чем полученные ответы. Понимание этого факта воодушевило меня на смену нескольких мест работы в разных отраслях. Сколько бы раз мне ни приходилось побуждать сотрудников выйти из уютного мира известных фактов и отработанных навыков, чтобы заняться новой для них деятельностью, столько раз я советовала: «Никогда не следует недооценивать силу логики!»

Я решила изучить несколько иностранных языков в надежде, что это позволит читать труды философов не в переводе, а в оригинале. Сначала был древнегреческий – чтобы читать Платона и Аристотеля, затем последовали латынь, французский и немецкий (я изучала еще и итальянский, но скорее потому, что мне очень нравился этот язык). Поскольку отец любил историю, я тоже заинтересовалась ею. Очень скоро я по-настоящему ею увлеклась, потому что там рассказывалось преимущественно о людях, причем в первую очередь о тех, которые в чем-то отличались от остальных. Хотя историю часто делают богатые и могущественные люди – люди, вполне обычные по традиционным меркам, но вдохновленные новой идеей или стремлением что-то изменить, не менее часто оставляют в ней свой след.

Среди наиболее ценных из прослушанных мной курсов оказалась христианская, иудаистская и исламская философия средних веков. Каждую неделю нам задавали читать какой-либо труд одного из великих философов Средневековья – Фомы Аквинского, Бэкона, Абеляра. Все они были довольно объемными – иногда приходилось читать до тысячи страниц в неделю. К концу недели требовалось на двух страницах изложить суть их философской концепции.

На первом этапе я писала двадцать страниц. Затем сокращала написанное до десяти, затем до пяти и, наконец, до двух страниц. Напечатанное шрифтом с одинарным интервалом, эссе не просто обобщало идеи философов, но оставляло за бортом все, кроме самой сути. На двух страницах помещался не просто поверхностный пересказ работы; это была ее освобожденная от всех деталей основная идея. Конечно, философские концепции и их авторы производили на меня глубокое впечатление. Однако трудность получения «экстракта», это упражнение на интеллектуальную концентрацию, способность на двух страницах ясно изложить содержание, которое вначале занимает не меньше двадцати страниц, позволяли приобрести совершенно новые навыки интеллектуального труда. Я поняла, что теперь понимаю текст намного лучше, чем раньше. Хотя в то время я об этом не подозревала, с помощью этих упражнений я приобрела важный управленческий навык вычленять из захлестывающего потока информации наиболее существенную. Кроме того, это был и урок лидерства: понять и донести до других суть проблемы очень трудно, это требует длительных размышлений, но зато дает хороший результат.

В четыре часа дня начиналось занятие по французскому языку, а последнее занятие заканчивалось в десять вечера. В этот промежуток времени мне приходилось осваивать все формы обучения – приобретение аналитических навыков на математике и логике, затем отдых для ума на уроках музыки и искусствоведения и духовное обогащение на занятиях по философии и литературе. Мои занятия не только давали знания, но и воспитывали характер. Мой кругозор расширился и углубился, мировоззрение обогатилось. Все это очень сильно повлияло на меня. Много лет спустя, в 1989 году, я защищала магистерскую работу в Массачусетсском технологическом университете. Ее тема звучала следующим образом: «Кризис образования: роль бизнеса и правительства». Основная идея сводилась к тому, что система образования в США неэффективна, потому что ориентирована только на прикладные дисциплины. Дисциплины же общего характера, призванные формировать характер студентов, попросту игнорируются. С тех пор кризис в этой сфере только углубился по всем направлениям, но мы, как нация, так и не смогли собраться с силами или хотя бы осознать, что нужно срочно принять какие-то меры. Конкурентоспособность американской нации в целом требует гораздо более широкого кругозора, а также подготовки ума и сердца учеников к выполнению миссии лидерства.

Первый курс закончился, затем второй, дело дошло до четвертого. Постепенно нарастало напряжение: нужно было выбрать дальнейший путь в жизни. Проблема заключалась в том, что я понятия не имела, чего хочу. До этого момента я проводила свою жизнь, стараясь радовать родителей и получать хорошие оценки. Критерии успешности такого поведения достаточно очевидны. Однако помимо этого я не имела ни цели, ни направления движения. Меня интересовало множество вещей, и я попеременно хотела специализироваться на всем, то есть быть и пожарником и танцором. Родители поощряли любую мою инициативу. Все представлялось возможным, но, что бы я ни выбрала, требовало отличных успехов, приверженности выбранному направлению, дисциплины. И отцу и матери в жизни не раз приходилось рисковать, поэтому они спокойно воспринимали риск, связанный с моим решением. Они только хотели, чтобы я выбрала занятие, в котором смогу проявить свои способности и увлеченность.

Я не умела рисовать так же хорошо, как моя мама. Правда, я умела играть на пианино и потому воображала, что смогу стать профессиональным музыкантом. Видимо, неосознанно я стремилась повторить путь своей матери, и это был самый простой путь. Только через некоторое время я поняла, что, несмотря на искреннюю любовь к музыке, наверное, не смогла бы жить в том изолированном мире, которым она окружена. К тому же, кто знает, был ли у меня настоящий талант к музыке?

Отец горячо любил право и преподавательскую деятельность. Поэтому легко можно было предсказать, что рано или поздно я пойду на юридический. Если я не могла повторить карьеру матери, то должна была попытаться повторить карьеру отца. На самом деле другие альтернативы даже не рассматривались. Такое решение наверняка понравилось бы отцу и удовлетворило мать, поэтому я не испытывала колебаний.

Не могу сказать, что провела в Стэнфорде лучшие годы своей жизни. Приходилось очень много учиться и зачастую мне казалось, что я никогда не смогу догнать своих более талантливых однокурсников. Я набрала огромное количество курсов, писала курсовую работу по средневековой системе права и испытании страданием, работала три дня в неделю, чтобы оплачивать комнату и текущие расходы. В конечном счете я подцепила очень тяжелую форму мононуклеоза и почти год провела в постели. Не помню, чтобы в этот период жизни у меня было много развлечений, зато работы было хоть отбавляй.

В день окончания колледжа я чувствовала себя испуганной. Очень страшно было покинуть уютный университетский мирок, и не было никакой уверенности в правильности сделанного выбора. Я боялась, что понапрасну загублю бесценные знания, полученные в Стэнфордском университете, боялась совершить непоправимые ошибки. Если бы сейчас я могла поговорить с собой тогдашней, то наверняка дала бы себе совет относиться к жизни проще. Другое дело, смогла бы я последовать ему?

Поступив без особого энтузиазма на юридический факультет Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе, я невзлюбила его с самого первого дня. Прецедентное право казалось ограниченным. А как же новые ситуации, которых не бывало в прошлом? Блестящие юридические решения, на мой взгляд, слишком часто не имели ничего общего со справедливостью и основывались исключительно на юридической казуистике. Глубоко уважая закон, я не испытывала к нему ни малейшей любви. Каждый день болела голова, иногда на месяцы резко ухудшалось зрение. Когда отец приехал навестить меня, я сказала, что ненавижу юриспруденцию. Его это очень озаботило, тем не менее он не хотел, чтобы я бросала учебу. Это было бы поражением; я должна была держаться до конца, как бы трудно ни было. Я не смогла сказать ему о решении бросить изучение права, хотя сначала и собиралась. Последовал еще месяц тяжелой борьбы.

Однажды я приехала домой на уик-энд в глубоком смятении. Пусть это звучит высокопарно, но во время утреннего душа в воскресенье меня посетило прозрение. Ведь мое тело явно пыталось что-то выразить этими месяцами головной боли. До сих пор я могу во всех подробностях описать узор кафеля в душе, на который уставилась тогда в немом изумлении. Зачем я учусь на юридическом факультете? На этот вопрос мне просто нечего было ответить. В двадцать два года до меня наконец дошло, что я не могу всю жизнь угождать родителям. Если речь идет о раскрытии всех скрытых во мне способностей и возможностей, то нужно найти что-то для себя, что-то такое, что будоражило бы мой ум и захватило бы сердце. Моя жизнь – это только моя жизнь. Я должна делать только то, что хочу. Головная боль моментально прекратилась. Я вышла из душа и приготовилась разочаровать своих родителей.

Альбер Камю сказал: «Чтобы быть счастливым, не следует слишком беспокоиться об окружающих». Придя к окончательному решению, я была немного испугана, но счастлива, и чувствовала себя повзрослевшей. Это было мое первое самостоятельное и очень трудное решение. Несмотря на вызванное им чувство одиночества и страх перед последствиями, я все равно была уверена в правильности своего выбора.

3. Не думай о следующей работе

Следующие несколько часов прошли ужасно. Мама сказала: «Такое поведение совсем не в твоем характере. Я очень обеспокоена». Отец сказал: «Я очень разочарован. Не уверен, что ты вообще когда-нибудь чего-нибудь добьешься». Когда они поинтересовались моими планами на будущее, мне нечего было им ответить. Нужно было зарабатывать на жизнь, нужно было каким-то образом распрощаться с юридическим факультетом, и мои родители ничем не могли мне помочь.

В 1976 году у человека, получившего степень магистра по философии и истории, практически не было шансов устроиться на работу, разве что поступить в аспирантуру. Никогда раньше, начиная с детских лет и заканчивая днем ухода с юридического факультета, я не рассматривала возможность трудоустройства в какой-нибудь коммерческой фирме. Мои родители тоже никогда не сталкивались с миром предпринимательства, и едва ли я пару раз слышала слово «бизнес» во время обучения в колледже. Мы всегда жили в университетских городках. Никаких знакомых-бизнесменов у нас не было, все наши друзья были либо научными работниками, либо артистами, либо, вообще, занимались только своим домом. Если мать и имела некоторое представление о бизнесе, то исключительно со слов своего отца. Поскольку тот был сборщиком на конвейере Форда, вряд ли он восторженно отзывался о своей работе. Отец представлял собой яркий тип интеллектуала, а бизнес казался ему недостаточно интеллектуальной сферой деятельности. Каждый вечер за ужином мы вели то серьезные, то веселые разговоры обо всем на свете – об искусстве, о музыке, о философии, истории, политике, погоде и событиях на работе и в школе, о наших друзьях. Но мы никогда не обсуждали местные компании, национальную экономику или происхождение продуктов, которые покупали ежедневно.

Единственным источником хоть какой-то информации о деловом мире было телевидение. Мои родители очень строго относились к программам, просматриваемым детьми, и, пока мне не исполнилось десять или одиннадцать лет, у нас в доме даже не было телевизора. Да и потом программы для просмотра отбирались весьма тщательно. Почему-то я очень любила фильмы и передачи о шпионах и разведке (мы с моей лучшей подругой одно время воображали себя штатными агентами ЦРУ), поэтому сериалы «The Man from U.N.C.L.E.» и «Mission: Impossible» были моими любимыми. В последнем главной героиней была женщина-шпион. Она работала под прикрытием в какой-то фирме и очень мне нравилась. Ее звали Циннамон (эту роль исполняла Барбара Бейн), она была элегантной и энергичной. Очень крутая, она не считала нужным скрывать ни свой ум, ни свою красоту, и при этом ни в чем не уступала мужчинам. Ее часто недооценивали враги, и каждый раз им приходилось об этом жалеть. Я решила быть похожей на нее, когда вырасту.

Но в реальной жизни я никогда не встречала собственников компаний, пока не устроилась на работу, чтобы оплачивать свои счета. Во времена учебы в Стэнфорде мне нужно было платить за комнату и пансион, поэтому я подрабатывала в местном парикмахерском салоне (он и сейчас расположен по прежнему адресу). В частности, мне приходилось вести запись клиентов, назначать время приема, отвечать на телефонные звонки. Вряд ли я тогда задумывалась об экономических аспектах деятельности этого салона – объеме продаж, номенклатуре услуг, затратах. Гораздо интереснее было наблюдать за клиентами и их поведением, манерой общения парикмахеров, о возникающих между ними конфликтах. Я многое узнала о том, как люди иногда ведут себя с теми, кто, по их мнению, не может достойно ответить на грубость или хамство. Зачастую я, от всех зависимый клерк, попадала под руку парикмахеру и его разгневанной клиентке. Приходилось видеть как лучшие, так и худшие черты характера женщин. Я не только усовершенствовала свои дипломатические навыки, полученные дома, но и приобрела новые. Мне нравились парикмахеры, они же владельцы салона, Дэн и Джон, так как они создали в салоне веселую и непринужденную атмосферу. Я впервые познакомилась с геями. В те времена никто не рассуждал о сексуальной ориентации, и многие гомосексуальные пары вынуждены были приглашать с собой на вечеринки девушек для маскировки. Мы часто говорили о том, что это забавно и больно одновременно. Мне очень нравилось мое тогдашнее окружение, хотя я никогда не задумывалась о прибыли и прочих подобных вещах.

Во время каникул мне приходилось работать полный рабочий день, и я постоянно сотрудничала с агентством по найму временных работников Kelly Girls (сейчас оно называется Kelly Temporaries). Всегда можно было устроиться секретарем, и благодаря школьным урокам машинописи (на которых настояла моя мама) я печатала очень хорошо. Меня устраивали во множество компаний, в том числе и Hewlett-Packard. Будучи на самой нижней ступеньке служебной иерархии – всего лишь временный секретарь – я не получила никакого представления о том, что такое бизнес вообще или бизнес конкретной компании. Помню, мне приходилось много печатать, отвечать на телефонные звонки, а женщины, занимавшие такую же должность (мужчин-секретарей тогда не было), были добры и зачастую раздражены. Помню нотации о важности качества в нашей работе. Это было мне понятно, ведь я воспитывалась в убеждении, что качество имеет большое значение для любой работы и жизни вообще. Но над вопросом о том, зачем нужно печатать тот или иной документ, я не задумывалась.

Теперь, когда я бросила учебу на юридическом факультете, у меня не было определенных планов на жизнь и было очень мало денег, я познакомилась с миром бизнеса ближе, причем начала с просмотра объявлений о вакансиях. Хотелось занять должность секретаря или клерка на телефоне. Я ходила на все интервью, которые мне назначали, и согласилась на первую же предложенную работу. Моя первая квартира находилась в настоящем притоне, но это было все, что я могла себе позволить. Район города был небезопасен, а, поскольку у меня не было машины, я была вынуждена каждый день ходить на работу пешком. Через стенку жила непрерывно ссорившаяся семейная пара, а стены были тоньше бумаги. В целом, начало моей самостоятельной жизни вряд ли можно назвать благополучным. Но зато каждый шаг я воспринимала как триумф. Я была испугана, хорошо слышала озабоченность и разочарование в голосе моих родителей, каждый раз, когда звонила домой, но все равно находилась в приподнятом настроении. Мне это удалось! Я прокладывала свой собственный путь в большом неизведанном мире. Я стала взрослой.

Компания Marcus & Millichap занималась брокерскими операциями на рынке коммерческой недвижимости. Тогда, как и сейчас, она располагалась в одном квартале от штаб-квартиры Hewlett-Packard в Пало-Альто, штат Калифорния. В те времена там работали две женщины, одна из которых и наняла меня. Она была важной особой – секретарем партнеров компании. Под ее непосредственным руководством мне и предстояло работать. Работа заключалась в том, чтобы сидеть в приемной, встречать всех посетителей улыбкой, отвечать на телефонные звонки и печатать все, что попросят. Я с головой погрузилась в свои обязанности, зачастую приезжала до начала рабочего дня и оставалась после его окончания. Приняв твердое решение стать хорошим работником, я не задумывалась над тем, к чему это приведет, и не считала свою работу ниже своих способностей. Напротив, я была благодарна за то, что мне ее дали, стремилась выяснить, в чем мое предназначение в этом мире и доказать своим начальникам, что они не совершили ошибку.

Мне нравились люди, работавшие в Marcus & Millichap, нравилась вечная суета и толкотня в офисе. Нравилась неприкрытая радость брокеров, когда удавалось совершить сделку, их стремление расширить масштабы своего бизнеса. Оказалось, что даже простые вещи, например, тон, которым я отвечала потенциальным клиентам по телефону, могли существенно повлиять на мнение последних о компании. Помню, как один из клиентов пришел и сказал, что решил вести дела именно с нами, потому что я проявила участие и стремление помочь в беседе с ним по телефону. А до этого он уже обращался в ряд других компаний. Мне нравилось впервые в жизни ощущать себя частью большой команды. Это новое чувство захватило меня, ведь научные изыскания проводятся в одиночку.

Я гордилась своей работой и стремилась делать все, чтобы содействовать успеху компании. Люди заметили это и начали все чаще обращаться ко мне за помощью. Я навсегда сохраню благодарность брокерам Чарли Колсону и Эдду Дауду, увидевшим во мне больший потенциал, чем у просто секретаря. Они стали просить меня помогать в подготовке обоснований сделки, выезжать на объект и участвовать в его оценке, звонить множеству клиентов, в основном безрезультатно, участвовать в выработке стратегии будущих переговоров. Оказалось, мне нравятся деньги. Было очень увлекательно заставлять цифры работать – для нас и для наших клиентов. Мне нравилась прагматичность моей работы. Она не была абстрактной или академической. Нужно было постоянно что-то делать, и что-то происходило в результате наших усилий. Мне нравился рабочий темп нашей компании, постоянное движение вперед.

Но больше всего мне нравились люди, занимавшиеся бизнесом. Нравилось работать вместе с ними, вести переговоры. Оказалось, что часть из них полагается на факты и цифры, часть – на свое суждение и интуицию, а еще часть – и на то и на другое. А некоторые полагаются на эмоции и внутренние ощущения. В компании сложился особый дух товарищества упорно трудящихся людей, выигрывающих и проигрывающих вместе.

Мне нравились даже периодически вспыхивавшие в офисе конфликты, тем более что меня иногда просили принять участие в их улаживании.

Эта работа в Marcus & Millichap научила меня главной истине, на которую я полагалась на протяжении всей последующей карьеры: не думай о следующей работе, сосредоточься на том, чтобы выполнять свои обязанности как можно лучше. Любой человек может научить тебя очень многому, лишь бы ты сама хотела учиться. Сосредоточься на возможностях, предоставляемых работой, а не на ее недостатках. Ищи людей, способных предоставить тебе шанс.

Джордж Маркус и Билл Милличеп сделали мне прекраснейший из всех когда-либо слышанных комплиментов: они предложили мне пойти учиться, чтобы стать брокером в их компании. Их уверенность в моих силах воодушевила меня на получение степени магистра делового администрирования. И они же преподали мне бесценный урок управления: уверенность руководителя в силах подчиненного является одним из сильнейших мотивирующих факторов. Они видели во мне большой потенциал и способности, и благодаря этому я тоже увидела их.

4. Новые страхи

Тодд был хорошим человеком, и к тому же я знала его еще со времени обучения в колледже. Он точно знал, чего хочет добиться и куда направляется. Он казался уверенным в себе, а для меня он был знакомым и комфортным. Наверное, именно поэтому я и влюбилась в него; ведь я была настолько не уверена в том, чего хочу и куда иду. Он же обещал безопасность и постоянство. Моя мама была ужасно разочарована этим поворотом в моей судьбе, а почему, я поняла много позже. В тот момент я отвергала все ее критические замечания. Мы с Тоддом поженились в июне 1977 года и немедленно уехали в Италию, где он учился в школе Джона Хопкинса (г. Болонья) на факультете международных отношений.

Жили мы в крохотной квартире размером с обувную коробку. Мне очень нравилась Италия, нравились итальянцы, а больше всего нравилось то грандиозное приключение, которым стал первый год моей замужней жизни. Я научилась пить кофе, вино и готовить итальянские блюда. Тодд во многих отношениях стал моим наставником. Он и раньше жил в Италии, и я следовала за ним по университетам, где он делал карьеру. Я восхищалась им и доверяла ему все важные решения относительно нашей будущей жизни. Хотя мы были мужем и женой, мы не были сверстниками.

Поскольку Тодд учился на стационаре, мы постоянно нуждались в деньгах. У меня не было официального разрешения на работу, но была возможность работать в качестве частного преподавателя английского языка. Поэтому я преподавала язык итальянским бизнесменам, членам их семей, и в относительно короткое время обзавелась достаточно широкой клиентурой. Получая десять долларов в час, я могла содержать нашу небольшую семью. Бизнесмены часто расспрашивали меня об особенностях бизнеса в США. Конечно, мои познания в этой области были очень ограничены, но отвечать-то было нужно; пришлось перечитать все деловые американские журналы и газеты, какие только можно было достать. Через некоторое время я использовала показавшиеся мне самыми интересными статьи одновременно для преподавания языка и для обсуждения особенностей американского бизнеса. В результате и студенты были довольны, и я узнала много нового, приобрела ценный опыт. Мой итальянский стал намного более совершенным, а интерес к бизнесу возрос и углубился. Поразмыслив над этим обстоятельством некоторое время, я решила получить степень магистра делового администрирования. Поступить в американский университет, проживая в Италии, в 1978 году было непростым делом. Пришлось ездить на американские военные базы для сдачи GMAT, а затем и вступительных экзаменов. Первая попытка провалилась, так как итальянская почтовая служба попросту потеряла конверт с моими ответами на вступительные задания; и, приехав на военную базу, мы услышали совет ехать домой и ждать еще четыре месяца до следующего удобного случая. Если бы мне требовалось какое-то подтверждение правильности принятого решения, то этот случай вряд ли можно было считать хорошим сигналом. Наконец завершив сдачу вступительных экзаменов, я написала одно-единственное заявление – в школу бизнеса имени Роберта Смита в университете штата Мэриленд. На тот момент это была единственная школа бизнеса, имевшая филиал в пригороде Вашингтона; именно там мы собирались жить, пока Тодд заканчивал второй год обучения. Однако вскоре я получила ответ, гласивший, что меня не приняли. Оказалось, что я слишком поздно подала вступительные документы. Итальянская почтовая служба регулярно устраивала забастовки, равно как и железнодорожные рабочие. Помимо позднего прибытия, мое эссе само по себе оказалось не слишком впечатляющим. Я получила неплохие оценки по GMAT, с отличием окончила Стэнфордский университет, но сфера моих интересов (философия и история), равно как и последующий опыт работы секретарем и преподавателем английского языка мало соответствовали избранной специальности. Конечно, меня это обескуражило, ведь никакого альтернативного плана действий не было. Требовалось поговорить с кем-нибудь опытным. Понятно, что для университета я была не самым лучшим абитуриентом, зато у меня была уверенность в правильности выбранного пути. После нескольких недель попыток пробиться через частокол всевозможных приемных комиссий и ответственных чиновников я наконец добилась встречи с председателем приемной комиссии доктором Эдом Локе. Пока он принимал окончательное решение, я звонила почти каждый день, и при каждом звонке мой желудок сжимался от страха; перед каждым звонком я набрасывала возможные ответы на его вопросы и те вопросы, которые хотела бы задать сама. Но эти звонки давались мне очень тяжело, и, в конце концов, я начала задумываться, а не бросить ли эту затею.

Я умела и любила учиться, поэтому не составило труда стать хорошей студенткой курса делового администрирования и закончить его с твердыми оценками А по всем предметам. Факт успешного усвоения множества новых дисциплин – маркетинга, финансов, бухгалтерского учета, поведения организаций и т. п. – придал мне уверенности в себе и позволил надеяться, что так же успешно я смогу действовать и в бизнесе. Тем не менее сомнения периодически продолжали меня мучить: ведь совсем не обязательно хороший и трудолюбивый студент затем оказывается столь же успешным в реальной профессиональной жизни. Поэтому события, происходившие вне учебных аудиторий, живо меня интересовали. Снова кто-то посторонний поверил в меня, и это придавало сил. Став ассистентом на кафедре, я поняла, что могу многое сделать для студентов. По неизвестной мне причине декан школы бизнеса доктор Руди Ламоне разглядел во мне скрытые способности, поэтому однажды утром я получила приглашение зайти в его офис. Я очень сильно нервничала, так как думала, что совершила какой-то проступок. Но вместо этого он попросил помочь разработать более действенную программу по установлению связей с выпускниками. Это привело меня в восторг. Пусть я не слишком много знала о содержании и принципах работы таких программ. Но декан дал мне возможность работать с ним, учиться у него и, самое главное, проявить себя. Он отнесся ко мне как к взрослому человеку, как к равной. Он считал, что во мне скрыт большой потенциал и хотел помочь раскрыть его. В конце концов, я привела его в смущение, потому что рассказывала эту историю очень много раз разным поколениям студентов. Казалось бы, он сделал очень простую вещь, но как много это значило для меня! Поверить в коллегу, чтобы он или она смогли поверить в себя – это такой простой и в то же время значимый акт лидерства. В рамках одного из курсов доктора Локе я писала курсовую работу о Хоторнском эксперименте. На эту тему было написано очень много, но мне казалось, что я нашла нечто такое, на что не обратили внимания предыдущие исследователи. Доктор Локе подтвердил, что мне удалось посмотреть на старый предмет под новым углом зрения. Он поверил в меня, и выступил соавтором статьи, в которой излагались результаты моих изысканий. В день, когда вышел номер журнала с этой статьей, я чувствовала себя покорительницей мира. Профессором маркетинга на нашей кафедре был доктор Билл Николс. Мне нужна была работа, и он взял меня к себе ассистентом. Наблюдая за тем, как он преподает, я поняла, какое сильное воздействие на аудиторию оказывает юмор и способность преподавателя увлекательно рассказать истории из реальной жизни. Когда я сама начала преподавать (по восемь занятий в неделю для студентов младших курсов), оказалось, что иногда люди обучаются быстрее и лучше, если делают это самостоятельно. Поэтому иногда вместо лекции, скажем о торговых марках, я проводила эксперимент: посылала студентов в магазин, снабдив их списком вещей, которые следует купить, а потом просила объяснить, почему они выбрали ту или иную торговую марку. Было забавно и полезно наблюдать момент истины в аудитории, когда студенты осознавали, как часто их выбор определялся той трудно выявляемой, но сильно воздействующей на чувства аурой, которая окружает всемирно известные бренды. Оказалось, что некоторых студентов терзают те же страхи, что и меня в свое время: они боялись не получить хорошую оценку и не окончить университет, не оправдать надежд семьи. Они говорили об этих страхах, когда приходили на индивидуальные консультации. Я старалась по возможности успокоить их, внушить уверенность в собственных силах, и очень часто мне это удавалось. Думаю, что именно тогда моим излюбленным определением лидерства стало следующее: «Хороший лидер – это тот, кого уважают окружающие. Плохой лидер – тот, кого люди презирают. Великий лидер – тот, чьи подчиненные говорят: “Мы добились этого сами”» (Сунь Цзы «Искусство войны»).

Доктор Локе постоянно советовал мне подумать о получении докторской степени, но стремление заниматься реальным делом пересилило. Я хотела получить работу в компании, но уже не секретарскую. Поэтому исправно ходила на все собеседования, проводившиеся в кампусе крупными компаниями с целью набора персонала. Голубой костюм, в котором я обычно ходила на интервью, стоил немало, но я не жалела этих денег. Собеседования проводили самые разные компании: консалтинговые и аудиторские фирмы, автомобилестроители, банки и др. У меня не было никаких предпочтений относительно отрасли экономики или типа компании, в которой хотелось бы работать.