Coffee-In Classic - Фуриозо

Каролина решила сделать вид, что не понимает смысл сказанного о безвозвратности пути. А еще надо изобразить холодность. Но нет, холодность с ним разыгрывать бесполезно. Тогда как себя вести? Страх выбрать неверный тон в разговоре, обещающем так много, заставил Каролину почти шепотом произнести:

– Это так внезапно…

Безыскусная откровенность произвела на Рауля неотразимое впечатление, и он тоже прошептал, волнуясь:

– Да, внезапно, неожиданно, но неизбежно, Карро. Это должно было случиться. Как ты считаешь?

Каролина ласкала смычком струны, а глаза были прикованы к Раулю. Вот он провел кончиками пальцев по нижней губе – ее сердце остановилось, кровь прилила к лону.

Несмотря на прохладу в зале, обоим казалось, что здесь нечем дышать.

Следующий шаг должен сделать он. Шаг решающий, продуманный. Странно, но впервые он волнуется, будучи наедине с женщиной. Спешить не надо. Хочется наслаждаться каждым мгновением встречи. Ах, Каролина! Дрожь в голосе выдала его волнение.

– Тебе нравятся звезды, Каролина?

– Настоящие или фальшивые?

– А есть разница?

– Тебе лучше знать.

– Это можно легко проверить.

– Каким образом?

– В северной части острова звезды видны лучше всего.

– Ты уверен?

– Абсолютно.

– Что, уже любовался когда-то там звездами?

– Это профессиональная тайна. К тому же ни одна звезда не похожа на другую. Все время находишь новые, а предыдущие меркнут…

– Или открываешь заново для себя старые.

– И такое бывает.

– А что, если начнется звездопад?

– Риск, конечно, есть. Но я бы рассматривал звездопад не как угрозу, а как приятный бонус.

– Приятный бонус?

– Именно так.

Каролина медленно провела смычком по струне и отложила виолончель:

– Тогда веди к звездам.

Оба бесшумно вышли на террасу. В окнах виллы не было ни огонька, и ничто не мешало разглядывать звезды, усеявшие небосвод. Они отправились к скалам. Рокот волн слышался все громче. Сухая трава хрустела под ногами.

Каролина скрестила руки на груди и поежилась.

– Тебе холодно? – спросил Рауль.

– Немного.

Он тут же снял пиджак и накинул ей на плечи. Руки скользнули вниз в ласкающем жесте. От пиджака пахло одеколоном с нотами жасмина, корицы и бергамота, шерстью. А еще Каролина уловила едва заметный, но весьма характерный запах – запах Рауля.

Четверг, 15 октября

Когда Хелена спустилась в кухню, кофе уже дымился на плите.

– Сегодня записи не будет.

Луиза захлопнула дверцу духовки и поставила на стол корзину с хлебом и булочками.

– Что так?

– Шель сказал, что не хватает каких-то проводов. Вернется только вечером. Так что сегодня репетируем. Все к лучшему: быстрее потом запишем.

Хелена налила кофе. Ее мучило похмелье после возлияний за ужином. Всю ночь она ворочалась в постели, взбивала подушку, проветривала комнату, но заснуть не могла. Когда открывала окно, услышала голоса. Чьи – не поняла, да и не хотела знать, поэтому сразу вернулась в постель.

– Хорошо спала?

Рауль мимоходом провел рукой по затылку Хелены, прежде чем взять кофейник. Она прижалась к его руке, но едва в кухне появилась Каролина, как рука была отдернута. Каролина, кажется, еще не совсем проснулась. Обняла Луизу за плечи, и та повернулась, чтобы поцеловать девушку:

– Извини, Карро, что я рано вчера заснула – устала.

– Ничего странного, – зевая, ответила Каролина.

Опустившись на стул, она подтянула колени к груди и обеими руками поднесла ко рту чашку. Сквозь дымку пара от кофе Каролина смотрела на Рауля, но тот боялся встретиться глазами с ней.

– Это ты испекла? – спросил он Хелену как можно беззаботнее, беря булочку.

– Ты хорошо меня знаешь, – ответила Хелена. – Я встала на два часа раньше всех, чтобы у тебя к завтраку были свежие булочки.

Но Рауля ее едкий выпад не остановил.

– Кто тебя знает? Ты женщина с сюрпризами.

– Хелена? Да она самый предсказуемый человек из всех, кого я знаю, – вырвалось у Каролины. – Прости, Мелкерссон, но это так. Ты живешь обычной предсказуемой жизнью в особняке на Юрсхольме. В этом нет ничего плохого, правда.

– Посмотри лучше на себя, Каролина, – холодно парировала Хелена. – Ты только и делаешь, что постоянно устраиваешь всем нам сюрпризы!

Рауль перевел взгляд с одной сестры на другую:

– Трудно представить, что вы сестры. Даже фамилии у вас разные: Мелкерссон и аф Мельхиор.

– Мама второй раз очень удачно вышла замуж, – пояснила Хелена. – Поехала на врачебную конференцию, встретила в баре барона и вернулась домой уже баронессой аф Мельхиор. Но вообще-то я двенадцать лет ношу фамилию Андермур. Ты должен это знать. А Карро обожает подчеркивать сословное различие между нами. Думает, что титул оправдывает ее ребяческие выходки.

Вошла Анна. Блуза с глубоким декольте почти не скрывала пышной груди. Рауль послал ей воздушный поцелуй, и алые губы Анны расплылись в улыбке.

– Знаете, что я нашла в шкафу? Ноты! Второй струнный квартет Брамса! Давайте сыграем, когда будет время…

Анна подошла вплотную к Раулю, положила ему руку на плечо и обвела взглядом приятельниц:

– Это первый квартет, который я играла вместе с Раулем. Правда, это было тысячу лет назад. – Она взлохматила Раулю волосы. Он наклонил голову. – Посмотрим, не забыл ли ты ноты…

– Брамс? Забудь! – выкрикнула Каролина и замахала руками.

Анна повернулась к Раулю, явно рассчитывая на его поддержку.

– Я не хочу! – заявила Каролина, заметив его все понимающую улыбку.

– Почему ты сегодня выглядишь усталой? – спросила Луиза у Каролины. Взяв ее за руку, тут же перешла на шепот, чтобы остальные не услышали: – Ты что, всю ночь репетировала? Тебе нужно заботиться о себе, Карро.

– Мамочка, перестань, – процедила сквозь зубы Каролина.

Анна все-таки расслышала слова Луизы и пошутила:

– Не стоит злоупотреблять игрой на виолончели, еще натрешь мозоль между ногами. – Увидев, что Каролина вспыхнула, Анна поспешила объясниться: – Да я пошутила! Ты юмор перестала понимать?

Рауль следил за схваткой двух женщин, и ему больно было видеть внезапную вспышку отчаяния Каролины. Рауль впервые в жизни почувствовал, что такое нежность: эта девочка такая слабая, такая беспомощная и бесконечно желанная…

– Что ты имеешь против Брамса? – спросила Хелена сестру. – Слишком мало сольных партий?

Каролина честно ответила:

– Никогда его не играла. Давайте возьмем Гайдна.

– Ты никогда не играла второй Брамса, Карро? – изумилась Луиза. – О, он просто невероятен! Ты должна попробовать. А как Рауль его исполняет! Ради меня, милая, соглашайся! Это сделает меня счастливой.

– Брамса играть не буду, не проси.

– Ты же любишь Брамса! – Луиза приложила руки к груди. – Зачем это упорство? Сыграй для меня. Как жаль, что я играть не могу.

Луиза удалилась в студию, чтобы оставить последнее слово за собой. Анна с Хеленой последовали за ней. В кухне остались Рауль с Каролиной.

Каролина никогда не играла знаменитые квартеты Брамса, поэтому, приберегая их для особого случая, любила помечтать о долгожданном моменте, так дети берегут последнюю шоколадную конфетку в коробке, растягивая удовольствие. За Брамса она возьмется, когда будет внутренне готова, чтобы наслаждаться каждой нотой. Но этот момент еще не настал, так почему она должна идти у других на поводу?

Однако Каролина понимала: играть придется. Она представляла, как Анна уже настраивает скрипку, Луиза с мечтательным видом листает ноты, а сестра достает смычок…

– Ты идешь, милая? – позвала Луиза, заглянув в кухню.

Каролина сделала шаг к лестнице, но, поймав на себе взгляд Рауля, замерла.

– Я не смогу, – прошептала Каролина.

Ее страх вызвал у Рауля новую волну нежности: такая юная, такая наивная, с ней невозможно быть серьезным. И не надо.

– Успокойся, все образуется.

– Ты не понимаешь, Рауль, я не могу играть Брамса из-за тебя… из-за нас… ты знаешь, что я имею в виду…

Рауль хотел рассмеяться, но сдержался, чтобы не смущать Каролину. Боже, а он уже успел забыть, что такое юношеский максимализм, когда молодая кровь, как вино, кипит в жилах.

– Но именно поэтому музыканты и играют Брамса, Каролина.

– У меня не получится, вот увидишь.

Каролина, огорченная ответом Рауля, хотела пройти мимо него к ступеням, ведущим из кухни, но он схватил ее за плечо и крепко сжал. Нагнувшись близко к лицу, прошептал:

– Я буду смотреть на тебя в моменты самых чувственных пассажей. – Он слегка коснулся губами ее губ. – Я буду смотреть, как ты борешься со смычком и как твои щеки покрываются румянцем, как твоя грудь приподнимается от волнения, Каролина…

Поцеловав девушку, Рауль первым отправился в студию.

В зале уже все уселись на свои места, ждали только их. Появление сначала Рауля, а потом Каролины было встречено вздохами облегчения.

Поставив виолончель между коленей, Каролина слушала скрипку Рауля. Он полностью отдался музыке, и пианиссимо под его пальцами звучало как меццо-форте или даже форте. Казалось, он играет Брамса не по нотам, а сам сочиняет музыку в дар любимой – ей, Каролине.

В некоторые моменты она боялась, что от напряжения он вот-вот потеряет сознание: каждая нота давалась с трудом. Каролина даже сомневалась, водит ли смычком по струнам. Мировое признание скрипача Рауля Либескинда ничего не доказывало категоричной молодой виолончелистке до тех пор, пока они вместе не исполнили Стенхаммара. И вот теперь его страсть в сочетании с мастерством приводили девушку в восторг, и сердце готово было выпрыгнуть из груди.

Каролина надеялась, что Анна или Хелена первыми прервут его игру, но обе наслаждались чувственной музыкой, на губах блуждали улыбки. У Луизы в глазах стояли слезы умиления. Да, Рауль – само коварство, подумала Каролина: соблазняет ее подружку музыкой на виду у всех. Похоже, он делает это нарочно, чтобы продемонстрировать свою власть и мужскую силу. От этих мыслей у Каролины пересохло во рту, казалось, что в просторном зале не хватает кислорода. Луиза и Рауль… Рауль и Каролина…

Анна и Хелена, конечно, играли Брамса сотни раз, свои партии прекрасно знали. Рауль тоже знал ноты наизусть и не сверялся с ними. И только Каролина – единственная из всех – вынуждена была внимательно следить за черными значками, прыгающими перед глазами. И если ее взгляд случайно пересекался со взглядом Рауля, она вынуждена была тут же опускать глаза к пюпитру.

Когда Каролина сбилась в очередной раз, Анна резко сказала:

– Держи темп, Каролина!

– Ты все время смотришь в ноты, дружок, – попыталась спасти ситуацию Луиза, – но зрительный контакт с другими музыкантами очень важен.

– Я стараюсь.

– Соберись, Каролина, – приказал Рауль.

Луиза тотчас же сделала замечание:

– Рауль, милый, будь с ней помягче.

Тот не преминул воспользоваться случаем и подал тайный знак Каролине:

– Я всегда сама нежность с неопытными музыкантами!

Каролина смущенно отвела глаза. Анна поторопила:

– Попробуем еще раз.

– Сейчас будет очень сложный фрагмент, – предупредил Рауль. – Требую полной концентрации внимания и гармонии между музыкантами. Смотри на меня, Каролина, когда будешь играть. Сможешь?

Она посмотрела ему в глаза:

– Так? Доволен?

– Именно так.

Анне все меньше нравилось, что Рауль концентрирует внимание на Каролине.

– Рауль, хватит командовать! Давайте играть.

– Каролине нужна строгая дисциплина, – парировал Рауль и обратился к Луизе: – Ты ее слишком распустила, Лусс.

Он послал Луизе улыбку, и та рассмеялась:

– Рауль, как ты можешь такое говорить!

Но Рауль уже откинулся назад, скрестив ноги, скрипка в его руках смотрелась как нечто сродное его естеству.

– Дисциплина, Каролина, и еще раз дисциплина – вот на чем строится струнный квартет, – менторским тоном произнес Рауль, но его слова явно расходились с тем, что излучали глаза, смотревшие на Каролину.

– Ты мне не учитель! – пробурчала Каролина, боясь выдать волнение, вызванное многозначительным взглядом Рауля.

– Правильно! Посмотри в ноты, запомни их и потом смотри на меня.

– Хватит! – топнула ногой Каролина и чуть не выронила смычок. Это был перебор, и Рауль вопросительно посмотрел на девушку. – Я сойду с ума! – эмоционально пояснила Каролина.

Хелена демонстративно вздохнула:

– Дай девочке шанс.

– А я и даю, – усмехнулся Рауль, поднимая смычок. – Каролина, приготовься: начинаем.

Скрипка отозвалась мелодией на движение рук маэстро, выбравшего темп более спокойный, чтобы виолончель успела подстроиться к остальным инструментам и звучать в квартете уверенно. Каждый раз, встречаясь с Каролиной взглядом, Рауль приподнимал одну бровь, вызывая у нее улыбку. Он делал все, чтобы обладательница виолончели и его сердца эмоционально раскрылась в своей партии. Одновременно он наслаждался гармоничной игрой музыкантов, над которыми взял абсолютную власть. Рауля все это возбуждало и заставляло играть на пределе возможностей.

Луиза, восхищаясь красивой, слаженной игрой квартета, радовалась за Каролину: наконец-то она с Раулем перестала ругаться, нашла общий язык. А вдруг они даже станут друзьями? Эта мысль была Луизе особенно приятна.

Рауль напрягся – смычок запорхал по струнам. Каролина склонилась над виолончелью, словно уговаривая ее. Чувство страха исчезло и уступило место уверенности в том, что она справится. Пальцы и смычок слушались Каролину беспрекословно. Когда пассаж казался особенно трудным, с губ девушки срывался вздох, но она упорно преодолевала препятствие за препятствием, понимая, что пути назад нет. Рауль совершенно прав. Ну а Луиза сама виновата в том, что заставила ее играть Брамса вместе с ним, виновата в собственной недальновидности. Каролина тут ни при чем.

* * *

На материке разразился шторм, но в небе над Свальшером не было ни облачка. Осенний воздух, чистый и холодный, заставил вышедших отдохнуть на террасу женщин завернуться в пледы. Луиза блаженно вдохнула морской воздух и устремила взгляд к горизонту:

– Люблю осень на Свальшере – здесь спокойно, тихо. Только небо, море и чайки…

– Вам не кажется, девочки, что Рауль ведет себя странно? – спросила Анна, желая развеять зародившиеся подозрения.

– Рауль… почему?

– Иногда посреди разговора он замолкает, а мыслями витает где-то далеко. Знаете, его что-то гнетет. Я чувствую, потому что мы с Раулем всегда понимали друг друга без слов. И теперь мне тревожно, я переживаю: Рауль такой ранимый!

Хелена расхохоталась:

– Ранимый? Да он непробиваем! Советую тебе не тратить нервные клетки впустую.

Анне эта реплика не понравилась, она хотела, чтобы и остальные высказали свои подозрения.

– Прости, конечно, Хелена, но ты не знаешь его так хорошо, как я. Мне кажется, он несчастлив в браке.

Луиза поддержала Анну:

– Да, мне тоже показалось, что он напряжен. Скорее всего, поссорился с Джой.

– С Джой? Правда? – В глазах Анны вспыхнула радость. – А я думала, что они очень счастливы вместе.

– Они уже давно пытаются завести детей, – пояснила Луиза. – Третий раз пробуют искусственное оплодотворение, но безуспешно. По-моему, проблема в Джой. Рауль последнее время часто повторяет, что пора менять жизнь. Но не исключено, что это просто кризис среднего возраста.

Хелена попыталась скрыть волнение за небрежным тоном:

– Что-то не верится в отцовские чувства Рауля. Думаю, ребенок – затея только Джой. Он никогда не проявлял интереса к детям. И потом, кризис среднего возраста – это осознание того, что смысл жизни в детях? Чепуха какая!

– Иметь детей – естественное желание всякого нормального человека, – степенно произнесла Луиза.

Хелена снисходительно посмотрела на нее:

– Уж кто бы говорил! Почему ты не заводишь семью и не рожаешь детей?

Луиза не нашлась что сказать и промолчала. Хелена наступала:

– Так ты хочешь иметь ребенка, Лусс?

– А почему бы мне не хотеть ребенка?

Луизу так и подмывало рассказать о своем плане, но она сдержалась.

– А Каролина хочет ребенка? – продолжала допрашивать Хелена.

Поняв, что о Рауле больше не вспоминают, Анна не дала Луизе ответить.

– Как мне надоели эти вечные разговоры о семье: семья – благо, семья – ценность, семья – долголетие, – почти простонала она и зажгла сигарету. – А эти мамаши в коротких топиках, гордо выставляющие свои животы? Ну что такого сексапильного в беременности, скажите мне!

Хелену рассмешил протест Анны.

– Дети, дорогуша, это радость. Конечно, от них навалом хлопот, но хлопоты радостные! Поймешь ли ты… никогда не жалела, что родила двоих. Они наделяют жизнь взрослых смыслом.

Анна не собиралась сдавать позиции. Если уж не о Рауле, то о счастье одиночества.

– Об этом я и твержу. – Она затянулась и выпустила ароматное облачко дыма. – Стоит завести детей, как жизнь резко меняется. Ты отдаешь всю себя детям. Ты жертвуешь собой ради них, потому что так велит инстинкт. Ты превращаешься в пещерного человека, которого не волнует ничего, кроме продолжения рода. Современные люди должны отвергать это.

– Уймись, Анна, жизнь не заканчивается с появлением детей.

– Ты сама говорила, что у тебя нет времени на себя и живешь ты только ради детей.

– Ты неправильно поняла меня тогда. Но объяснить, что такое материнство, невозможно – этим надо жить.

Почувствовав проигрыш, Анна разозлилась:

– Не надо меня жалеть, ладно? Не у всех такая идеальная жизнь, как у тебя. Муж, дети, особняк на Юрсхольме. Не всем дано.

Хелена взяла сигарету из пачки Анны и закурила:

– У каждого своя жизнь. И ты сама выбрала дорогу.

– Разве дело в выборе? – кипятилась Анна. – Неужели ты действительно веришь, что можно заказать себе жизнь, как вещь по каталогу?

– Да. А почему нет?

– Думаешь, я бы отказалась выбрать себе семью, роскошный особняк, если бы имела такую возможность?

– Это именно то, чего ты хочешь? – усмехнулась Хелена.

– Не важно. Вопрос: как получить желаемое? Мы сами решаем или судьба решает за нас?

– Ты же не веришь в судьбу, Анна. О чем речь?

– А как назвать то, что выше нашего понимания?

– Стечение обстоятельств. Удача. Случай.

Не заметив, что сигарета потухла, Анна попыталась сделать затяжку:

– По твоей теории стоит только захотеть стать счастливым, как счастье принесут на блюдечке.

– Каждый должен стремиться к счастью. Наше счастье в наших руках, а не в чужих. Но смириться с тем фактом, что мы не можем управлять всем в жизни, придется. Наверно, это и называют мудростью. Каждый несет свой крест.

– Какой еще крест?

Хелена выпустила сигаретный дым через ноздри и усмехнулась:

– Ну, от Лакруа у меня в гардеробе кое-что есть.

Луиза поняла тонкую игру слов: на французском фамилия всемирно известного кутюрье Кристина Лакруа означает «крест». Анна шутки Хелены не поняла и разозлилась еще больше. Луиза поняла, что пора менять тему беседы.

– Как прошло прослушивание, Анна?

Пожав плечами, та ответила равнодушно:

– Мне предложили работу.

– И ты молчала! – воскликнула Луиза. – Дала согласие?

Анна коротко кивнула и изобразила на губах улыбку: снисходительный тон Луизы ей не понравился. Сняв плед, она потянулась:

– Я хочу есть!

Готовить обед сегодня предстояло Раулю и Каролине. Рауль объявил, что, пока участницы квартета будут отдыхать на террасе, он отправится на кухню готовить пасту. Вместе с Каролиной, разумеется.

* * *

Перед тем как спуститься по ступеням в кухню, Анна привычным жестом поправила волосы, кончиком языка увлажнила губы и приготовилась открыть дверь. Дверь была открыта.

Анна вошла.

Они стояли у плиты. Рукой Каролина обнимала шею Рауля, а он, откинув голову назад, пытался поймать ртом макаронину, свисавшую с вилки высоко над ним. Когда Каролина позволила макаронине приблизиться к его губам, Рауль со свистящим звуком втянул ее. Кончиком пальца девушка провела по его губам, вытирая влагу, затем облизнула палец.

Анна, потрясенная увиденным, бесшумно попятилась за дверь. Сердце болезненно сжалось.

– Так когда же будет обед? – раздались неподалеку голоса Луизы и Хелены.

Анна огляделась: пожалуй, ей придется войти в кухню, чтобы не вызывать вопросов. Она буквально влетела туда, чуть не сбив с ног Каролину, которая как ни в чем не бывало расставляла тарелки и приборы. Изумленно посмотрев на раскрасневшуюся Анну, она получила в ответ улыбку. Рауль, насвистывая, добавлял в готовую пасту соус и брокколи.

– Присаживайтесь! Il pranzo e servitor – обед подан! – приветливо встретил женщин Рауль, ставя кастрюлю посреди стола и вытирая руки полотенцем.

Каролина принялась раскладывать порции спагетти, а Рауль разливал по бокалам минеральную воду. Анна следила за каждым их движением. Они ведут себя как хозяин и хозяйка, как муж и жена, подумала она. Интересно, что на это сказала бы Луиза? Анну так и подмывало рассказать Луизе на ухо о том, чему несколько минут назад была невольной свидетельницей. А с другой стороны, что она от этого выиграет?

– Иди сюда, дорогая! Я тебя съем! – шутливо выкрикнула Луиза.

Притянув Каролину к себе, стала целовать ее в губы. Французский поцелуй, который так любила Луиза, затянулся, и девушка вырвалась из объятий со словами:

– Мне нечем дышать, Лусс!

Рауль замер с бутылкой в руках, в глазах читалась тревога. Хелена язвительно сказала:

– Спасибо, я тоже хочу воды.

Ее тон вернул Рауля к реальности. Увидев, что бокал Хелены пуст, он небрежно плеснул туда воды. Присел на соседний стул.

– Привет! – подмигнул он Хелене.

– Привет! – сухо отозвалась она и принялась за еду.

Рауль ел с аппетитом: ловко накручивал спагетти на вилку и закидывал в рот. Каролина ела медленно: нанизывала кочешки брокколи на вилку и чувственно откусывала маленькие кусочки. Доев порцию, Рауль откинулся на спинку стула и следил за Каролиной, сидевшей напротив. От Анны это тоже не ускользнуло. И когда Каролина, вызвавшаяся мыть посуду, что-то напевала, явно пребывая в хорошем настроении, Анна подошла к ней.

– Что ты творишь, а? – спросила она шепотом, вдыхая дорогой парфюм Каролины.

– Мою посуду, – рассмеялась Каролина. – Могу рассказать: мыльной губкой…

– Не держи меня за дуру, девочка. Ты знаешь, о чем я.

Каролина посмотрела на Анну холодно, и та почувствовала, как кровь прилила к лицу. Гордячка! Ей с этой девчонкой всегда не по себе. Так высокомерна, словно лучше всех в мире. Анна едва удержалась, чтобы не высказать Каролине в лицо все, что она думает.

– Я не понимаю твоих намеков, Анна.

– Своим поведением ты можешь причинить боль Луизе. И Раулю, между прочим. Ты хоть знаешь, через что он прошел с Джой? Третий выкидыш!

Каролина ничего не ответила, но плечи ее опустились.

Чувствуя моральную победу, Анна более решительным тоном продолжила:

– А ты и не знала? Он поэтому почти постоянно разговаривает по телефону. Но тебе, вижу, на это наплевать. Ты считаешь, что можно ворваться в чужую жизнь, можно делать с ней все, что хочется тебе: флиртовать с Раулем, изменять Луизе. Каролина, тебе должно быть стыдно за свое поведение!

Каролина швырнула кастрюлю в мойку, оттолкнула Анну и выбежала из кухни. Послышался дробный стук каблучков по лестнице. Анна была довольна и даже горда тем, что нашла в себе смелость поставить гордячку на место.

– Анна, захотела сама помыть посуду? – раздался за ее спиной голос Рауля.

Резко обернувшись, она оказалась с ним лицом к лицу.

– Шшш… – прошипела она.

Он явно ждал, что она скажет на обычном языке.

– Как я рада тебя видеть, Рауль.

– Аналогично, Анна.

– Как у тебя дела?

– Все нормально. За время, пока я готовил для вас обед, ничего не случилось плохого.

– Луиза рассказала, что вы пытаетесь завести детей с Джой.

– Ага, рассказала. У нас ничего не получается.

– Тебе, наверно, тяжело.

– Джой гораздо тяжелее. Она верила, что на этот раз все удастся, но на двенадцатой неделе случился выкидыш.

– А ты? Что ты чувствуешь?

Анна хотела погладить Рауля по плечу, но он отвел ее руку:

– Знаешь, мне не хочется об этом говорить.

– Ты так хочешь ребенка? – спросила Анна едва слышно, не теряя надежды вернуть его дружеское расположение.

Рауль вздохнул:

– Да, теперь мечтаю о семье, где меня ждут любящая жена и дети.

– Ах, Рауль! – произнесла с сочувствием Анна и повторила попытку обнять его.

На этот раз он позволил сделать это. Анна преисполнилась надеждой.

– Я часто думаю о нас, Рауль… – прошептала она.

– Анна, мы были очень молоды и глупы…

– Еще не поздно завести семью.

– Нет, не поздно. Я верю, что у меня есть шанс.

– Ты заслуживаешь счастья. Я уверена, что оно придет к тебе гораздо быстрее, чем думаешь.

Рауль улыбнулся:

– Правда?

– Только ты должен понять, чего действительно хочешь в жизни. Не бойся, рискни.

– Ты и вправду так думаешь, Анна?

Анна просияла, поняв, что и здесь одержала победу: Рауль готов довериться ей.

– Я уверена в этом!

* * *

Свальшер купался в лучах солнца. Луиза приводила в порядок розы, растущие перед домом. Из студии доносились звуки виолончели, и она напевала себе под нос, подрезая секатором увядшие цветки. Краска на стенах кое-где облупилась, но хозяйка виллы старалась этого не замечать. Дом давно пора покрасить и поменять черепицу: летом крыша над кухней протекла. Стуре Юханссон заделал дыру, но предупредил, что крыша прохудилась во многих местах и без серьезного ремонта не обойтись. А у Луизы, как назло, накопилось много дел. На ее плечах, например, ответственность за наследство семьи Армсталь, а в одиночку нести эту ношу нелегко. Луиза вздохнула: никто ей не помогает, но все, в том числе престарелая мать, ожидают, что дом будет содержаться в идеальном состоянии. Ладно, до зимы время еще есть. Стуре, возможно, найдет рабочих – каких-нибудь поляков, – они быстро и дешево все подлатают. А поселить на время ремонта их можно в домике для гостей.

Из дома вышел Рауль и присел на ступеньки:

– Спасибо, что ты меня пригласила, Лусс. Мне было необходимо отвлечься от своих неприятностей.

– Что вы станете делать дальше? Еще одна попытка?

– Все, с меня хватит. У Джой тоже не осталось ни сил, ни желания это продолжать.

– Ты имеешь в виду детей или ваши отношения?

– Наш брак на грани краха, а попытка зачать ребенка – просто ад. Я так больше не хочу.

– Представляю, каково сейчас Джой.

Рауль криво улыбнулся:

– Лусс, не нужно притворяться. Мне прекрасно известно, что Джой никогда не нравилась тебе, да и она тебя не переваривает. Мы скоро разведемся, и я уже сообщил об этом Майлзу.

– Развод тебе дорого обойдется?

– Не думаю. Это же не первый мой развод. Кэти когда-то получила изрядную сумму денег всего за пару лет замужества со мной, и этого ей хватило не только на образование, но и на концертный рояль «Стейнвей». Одной ошибки мне хватило, чтобы установить правило: без брачного контракта не жениться. Наверно, поэтому с Марселиной мы долго не протянули, а Джой на контракт согласилась.

– Значит, тебе не придется продавать «Соловья»?

Рауль рассмеялся:

– Джой не получит от меня ни эре: она их не заслуживает. И мне все равно, если ей придется играть в метро, чтобы заплатить за квартиру.

– Ну, это вряд ли…

Луиза отрезала еще несколько засохших бутонов и села рядом с Раулем:

– Вот все и закончилось, Рауль.

Он обнял Луизу:

– Не знаю, Лусс, почему мне так не везет.

– Ты выбираешь не тех женщин.

– Да я перепробовал всевозможные сорта женщин, но разбираться в них не научился, – с горечью сострил Рауль.

– Скажи, чего тебе хочется иметь в браке?

– Спокойной семейной жизни. И чтобы ты знала: я этого очень хочу. Мечтаю.

– Ты шутишь?

– Вовсе нет. Турне больше не доставляют мне удовольствия. Надоели постоянные разъезды, надоела нервотрепка. Каждый раз перед выходом на сцену – стресс. Раньше такого не замечал за собой. На прошлой неделе играл пятый скрипичный концерт Моцарта. Знаешь, сколько раз я играл его до того? Не меньше сотни! Но руки дрожали так, что я растерялся. И теперь каждый раз, просыпаясь в Северной или Южной Америке, мечтаю изменить жизнь. Я не хочу больше собой жертвовать. Я хочу жить обычной жизнью. Надеялся, что получится с Джой, но ошибся… – Рауль замолчал, а потом словно выдохнул: – У Джой есть другой.

Луиза вздрогнула:

– А как же искусственное оплодотворение?

– Похоже, они встречаются уже полгода. Дирижер, моложе ее на десять лет. Джой собирается к нему переехать, так она сказала вчера по телефону.

– Рауль, бедный мой! – Луиза обняла друга. – Как тебе, наверно, плохо сейчас! Как Джой могла так поступить?

Рауль молча смотрел на море.

– Но я тогда не понимаю Джой: пытается родить от тебя ребенка, хотя брак на волоске.

– Есть вопрос. Но знать на него ответ не желаю.

– Почему?

– Так. Все уже в прошлом. Надеюсь, мне не придется больше ее видеть.

– Рауль, ты еще сможешь создать семью. А что касается подружек, то с ними у тебя никогда проблем не возникало.

Рауль усмехнулся:

– Не знаю, Лусс. Я чувствую, что старею, что время уходит. Не хочу, чтобы меня принимали за дедушку собственного сына.

– Анна свободна…

– Нет, это не мой вариант, – не раздумывая, ответил Рауль. – Анна милая женщина… пусть у нее все будет хорошо.

– Ты знаешь, что у нее рак груди?

– Да, она рассказывала.