Последняя версия

— Не сомневайся — отпишу… Телеграммой.

Вот и вся «душещипательная» беседа между двумя сыщиками: действующим и проштрафившимся, отставным…

Позже вечером пришлось организовать отходную. Собрал сторожей, выставил пару бутылок водки, легкий закусон: соленые огурцы, селедка, яблоки. На каждого пришлось по полстакана — не густо, конечно, но служба есть служба. Ни одного чиновника не пригласил, не говоря уже о начальстве. Обойдутся без прощания, перезимуют, не пропадут. Пусть пируют вместе со Светкой, радуются избавлению от настырного экссыщика и сексуального маньяка.

Утром знакомый шофер добросил желтый чемодан и авоську на вокзал. Заодно прихватил и их хозяина. До боли стиснув зубы, сволок я багаж на вторую платформу, где уже припаркована электричка. После недолгих раздумий автобус получил отставку — тошно и противно ползти от остановки к остановке в обществе сварливых баб и осоловелых мужиков.

Не успел разместиться в вагоне — благо, оказался полупустым: работяги уехали в шесть утра, новые русские ещё не проснулись — рядом со вздохом человека, боящегося опоздать к отходу поезда и не опоздавшего, на лавку опустился худой парнишка в распахнутом дождевике.

— Сколько до отправления? — отдышавшись, спросил он.

— Считай, уже отправились, — бегло взглянул я на наручные часы.

Будто подтолкнутая этими словами, электричка тронулась с места и, набирая скорость, двинулась к Москве. За окном побежали окраинные домишки Кимовска, здания Росбетона, запущенный парк, мостик через речушку… Закололо в сердце, появилось предчувствие — никогда больше не видеть мне родного города, знакомого завода и… Светки.

— Здорово у вас получается, — позавидовал парень. — Сказали «вперед» и поезд пошел… Фокусник, что ли?

— Почти, — признался я рассеянно. — Скорее — заместитель фокусника по общим вопросам…

— Вот это знакомство! Повезло мне, не придется скучать, — протянул узкую ладонь и представился. — Иван Сергеев… Отчество не называю — не заслужил.

Я обалдел.

— Ты??? Но ведь Ромин пообещал…

— Константин Сергеевич, мне неизвестно, что обещал вам Ромин. Я возвращаюсь домой. Вот и все. Наша встреча — чистая случайность…

Врет! Никакой случайности — Славка наплевал на мою просьбу и свое согласие, приставил ко мне своего агента. Что же делать? Из электрички парня не выбросишь, отстать не заставишь.

Иван сохранял на лице дружелюбную улыбку. Ни малейшего раздражения, ни капли обиды. Человек едет домой, кто может ему запретить? Да и вообще с какой стати «длинная верста» диктует, как поступать попутчику?

— Черт с тобой, Ваня, езжай. Только не вздумай пасти меня — беду накличешь. Славка тебе сказал, кто я?

— Сказал, — сощурился Сергеев. — Бывший сыщик, попавший в переделку… Пасти вас не собираюсь, но всегда буду рядом…

— Как это «рядом»? — не понял я. — Зачем?

— Так мне хочется, Константин Сергеевич. И давайте не будем спорить.

Вот и все. Мне не дано право приказывать и инструктировать — придется терпеть. Тем более, что я понял — переспорить Ивана все равно не удастся. Он из породы редких упрямцев — вон, как насупился, пригнул к груди пацаний подбородок.

На одной из промежуточных станций в вагон вошла группа крутых парней. Заняли купе рядом с нашим, поставили на колени чемодан и принялись хлестать по нему засаленными картами. Сопровождая игру такими же хлесткими выражениями. Мат клубился над ними, засорял чистый воздух, проникающий в вагон через приоткрытые фрамуги, застревал в ушах. Но на родном, черт бы его побрал со всеми потрохами, Росбетоне я не такого наслушался, поэтому не удивлялся и не морщился. Старался пропускать мимо ушей.

Точно так же вел себя и Сергеев.

Среди изрядно выпивших картежников я узнал двух мордоворотов, которые затеяли драку в Кимовске, когда я торопился в булочную. Кажется, они тоже опознали человека, с»умевшего не только отбиться, но и положить рядком нападающих.

Видимо, алкоголь отбил у них естественное стремление не рисковать, не подвергаться опасности. Пошептались с незнакомыми мне дружками, то и дело бросая на меня косые взгляды. Кажется, пришли к полному согласию. Хмель туманил сознание, толкал на «подвиги».

— Гляди, какая встреча! — провозгласил один из мордоворотов, поднимаясь и показывая на меня собутыльникам. — Кажись, за этим мужиком должок остался — пусть расплатится.

— Точно, — охотно подтвердил второй. — С процентами.

Выпивох — пятеро. Молодые, накачанные. А я — один. Нельзя же считать помощником худосочного агента Кимовского угрозыска? Расклад не в мою пользу, быть мне битым. Хорошо еще, если не выбросят на ходу из электички. Тогда — кранты.

Пятеро, демонстративно засучив рукава, столпились в проходе. Я тоже поднялся с места. Сдаваться либо звать на помощь родную милицию не собирался, если даже мне предстоит быть жестоко искалеченным. сделаю все, что могу. Постараюсь тоже — с процентами.

И вдруг между мною и парнями встал Иван. Худой, низкорослый — самый настоящий пацан из седьмого класса школы. Стоит с прежней доброжелательной улыбочкой, не напрягаясь, не подняв к груди сжатые кулаки. И бесстрашно смотрит на пьяных парней.

— Отойди! — рявкнул мордоворот, пытаясь отстранить непрошенного защитника. — Раздавлю!

Растопыренная ладонь прошла мимо мальчишеского плеча. Рассвирепевший мордоворот ударил тычком — кулак пролетел мимо, не задев Ивана. Окончательно потерявший самообладание парень размахнулся…

Сергеев сделал неприметный жест правой рукой, одновременно выбросил левую ногу. Кряжистый, широкоплечий мужик жалобно охнул и очутился на полу. Стоящий рядом с ним размахнулся и… улегся на своего дружка. Дальше произошло необ»яснимое: могучие, крепкие парни не смогли справиться с «пацаном», один за другим отпрыгивали назад — кто с переломленной рукой, кто захлебываясь «коктейлем» из собственной слюны и сукровицы.

Я не успел вступить в схватку. Прошло всего несколько минут, а победа, полная и бескровная, осталась за «пацаном». Прихрамывая, придерживая поврежденные руки, согнувшись в поясе, выпивохи спешно перебазировались в соседний вагон зализывать раны и ушибы.

— Силен, бродяга! — с уважением похвалил я спокойно занявшего свое место паренька. — Где набрался приемчиков?

— В школе милиции… Да разве это противники — шелуха от семячек. Однажды пришлось схватиться со стоящими ребятками, знающими карате. Вот тогда было действительно трудно… Ромин рассказывал — ты тоже классный специалист по боевым приемам… Покажешь?

— Обязательно, — обещающе улыбнулся я. — Научу. И ты меня — тоже научишь? — Не откажусь… Весело болтая, доехали до Москвы.

19

Хозяйка квартиры на Олимпийской улице, добрая старушка, похожая на сказочную волшебницу, получила от меня первый взнос и исчезла, пообещав наведаться в конце месяца. Конечно, не для проверки моего самочувствия и сохранности такой же, как и она, древней мебели — получить аванс за второй период моего проживания.

Первое, что я сделал, поставив в прихожей тяжеленный чемодан — обследовал квартиру. Третий этаж — отлично, при опасности можно спуститься по водосточной трубе… Крохотная кухня? А что мне пиры закатывать? Никого не собираюсь приглашать в гости. Разве только Светка приедет повиниться. Зряшная надежда, типа миража, такие женщины, как моя невенчаная, ни за что не признают совершенных ошибок. Да и кто совершил ошибку: я, изменивший подруге, или она, изгнавшая из своей жизни предателя?

Окна выходят во двор, заставленный в несколько рядов автомашинами всех систем, начиная от нищенского «запорожца» и кончая разными «ауди», «мерседесами», «вольвами». Тоже неплохо — открывать двери любой марки машин без ключа я научился ещё до отсидки на зоне, так же мастерски умел включать голыми руками зажигание, вырубать самую хитрую сигнализацию. Спасибо Костяку за науку, заставил зек молодого кореша постигать азы современной житухи.

В комнате — скрипучая тахта, колченогий стол, древний шкаф и пара таких же прадедовских стульев. Все удобства, необходимые для проживания симпатичного холостяка среднего возраста без вредных привычек.

Обследовав жилье, я старательно изучил телефонный аппарат.Отверткой перочинного ножа вывернул винты, осторожно приподнял крышку. Все в порядке, жучки ещё не завелись, можно во сне орать сколько угодно — никто не подслушает и не запишет. С такой же дотошностью я обследовал настольную лампу, внутренности шкафа и тахты, портьерный карниз. Даже капризная газовая плита не избегнула этой участи — просмотрел духовку.

Часа два возился, но не успокоился до тех пор, пока не стало ясным — подслушивающих приборчиков ещё не установили. Но обязательно установят в ближайшем будущем. Кто это сделает — квартирная хозяйка либо незванный «гость» проникший в квартиру во время отсутствия хозяина — не так уж важно. Главное — Волин не успокоится до тех пор, пока не обретет полную уверенность в том, что нанятый за немалые деньги бывший сыщик — не предатель.

Придется заниматься «шмоном» ежедневно.

Чертова тахта, наверно, будет мне сниться до самой могилы. Уверен, что её доставили на квартиру «доброй волшебницы» прямиком из пытошной камеры испанской инквизиции. Пружины прямо-таки ломали ребра, какие-то гвозди сладострастно терзали мою плоть, малейшее движение приводило в действие целый симфонический оркестр, лишенный дирижерской палочки и поэтому играющий сумасшедшую смесь из произведений доброго десятка спятивших композиторов.

Представляю, какую бы истерику закатило садистское спальное место, если бы мы со Светкой порезвились на нем в четверть силы!

Утром, невыспавшийся и поэтому злой до бешенства, я небрежно побрился, сделал несколько разминающих мышцы движений, выпил стакан чая с куском батона и отправился в музыкальную мастерскую. Интересно, как встретит меня «любимый» Димыч? Дружескими об»ятиями или напоминающим потиранием пострадавшей от моего кулака челюсти? Впрочем, общение с мордатым приемщиком — не главная моя забота, основное — реакция на мой визит Волина.

Как об»яснить излишне подозительной главе «крыши» неожиданное мое переселение в Москву? Ведь Волин и для меня тоже — «крыша», причем бесплатная, лишаться её, ох, как не хочется.

В приемной комнате все осталось без изменений. Поврежденная во время моей схватки с волинскими шестерками мебель либо восстановлена, либо заменена; челюсть у гробоподобного приемщика — на месте, из двери, ведущей в недра здания выглядывает знакомый парняга с вылеченной рукой.

Димыч принимает в ремонт древнюю скрипку у… Сергеева.

Вот это фокус! Впору ущипнуть себя за мягкое место и произнести магическое заклинание. Как же Иван умудрился узнать, куда я заявлюсь в первый свой московский «рабочий» день? И не только узнал — опередил мое появление.

— Только прошу не задерживать ремонт, — мальчишеским ломким баском уговаривал Сергеев приемщика. — Она не просто скрипка — кормилица. Заиграешь в подземном переходе «марш энтузиастов» рублики так и сыпятся в шапку. Некоторые по десятке отламывают… Вот и наскреб на ремонт…

— У нас — фирма. Все будет — о, кэй, — бурчал под нос Димыч, выписывая негнущимися пальцами квитанцию.

Иван стоял спиной ко мне, но я был уверен на все сто — знает, кто вошел в комнату. По запаху определил либо приспособил на затылок вторую пару глаз, но — знает.

— Когда можно получить скрипку? — тягуче вымаливал он сокращение срока ремонта. — Мне ведь кормиться надо…

— Мастер должен поглядеть, — солидно отвечал Димыч, глядя на меня через плечо клиента. — Тогда скажу.

— Так может мне посидеть, подождать? — невесть чему обрадовался «скрипач». — Время есть…

Димыч покровительствовано разрешил. Сергеев скромно уселся в углу. Я нисколько не сомневался — он использует все возможности для того, чтобы не покидать «музыкальное» учреждение до того, как убедится в моей безопасности.

— Хозяин на месте? — строго спросил я, извлекая из кармана немецкую губную гармошку. — Мне необходимо поговорить с ним…

— Что случилось, господин? Претензии?

— Вот именно, претензии, — негодующе повысил я голос. — После ремонта два часа поработала и скисла, — подул я в крайнюю «дырочку». — Будто прохудилась…

— Может быть, вызвать мастера? — продолжил игру Димыч, осторожно косясь на хозяина скрипки: как тот реагирует на появление обиженного хозяина губной гармошки. — Стоит ли из-за мелкого дефекта беспокоить…

— Никаких мастеров! — ещё больше разошелся я. — Только — хозяина!

— Пройдите, пожалуйста… Фимка, проводи господина! — крикнул он, — Успокойтесь, все будет в полном порядке, мы бережем свою марку.

Сергеев равнодушно глядел на дверь, куда унесли его «кормилицу»…

Волин сидел за письменным столом над разложенными бумагами. В стороне мерцал экран компьютера, по другую руку журчала музыка из магнитофона. Никогда не скажешь, что это глава преступной группировки — обычный бизнесмен, подсчитывающий доходы от торговли теми же дамскими трусиками и бюстгалтерами. В данном конкретном случае — от ремонта баянов и скрипок.

— Проходите, Константин Сергеевич. Рад вас видеть. Как дела?

Отрывистые фразы напоминают урчание хищника, подмявшего под себя жирного лося. Не по зубам добыча, про себя зло подумал я, как бы не подавиться.

— Ваше задание выполнено.

Доказательством — финансовые отчеты, скопированные помошницей, она же — сопостельница начальника аналитического отдела банды. Разложил я их поверх деловых бумаг «крыши» эффектно — веером. Будто закрывая капающие кровь и слезы.

Мне показалось, что Волин поглядел на отчеты довольно равнодушно. А чего я мог ожидать? Задание — элементарная проверка нового сотрудника, о доходах и расходах обслуживаемых «крышей» фирм Волин осведомлен во всех подробностях ещё на стадии заключения соответствующих договоров.

— Гляди-ка, — удивился хозяин, — я поручал проверить Пантелеймонова и Второва, а вы притянули и Богомола! Ничего не скажешь, талантливого приобрел я помощника. Повезло… Спасибо, дорогой, огромное спасибо! С меня причитается премия.

Отодвинув в сторону ненужные ему отчеты, Волин, кряхтя и жалуясь на радикулит, прошел к сейфу. Небольшая пачка зелененьких легла передо мной на угол стола… Отказаться? Шалишь, бандюга, не откажусь, пусть эта подачка станет компенсацией моих расходов по найму квартиры. Не расплачиваться же нищему уголовному розыску за твои проделки!

— Как продвигается расследование убийства Сурена? — усевшись на свое место, поинтересовался бизнесмен. — Удалось выйти на преступников или не удалось?

— Решил не засвечиваться — пусть следствием занимается местный угрозыск. Рработа у вас важней расследования убийства главного экономиста Росбетона.

Волин внимательно осмотрел мою безмятежную физиономию. Улыбнулся.

— Молодец. Все правильно. Значит, нет необходимости жить в Кимовске?

Мне не пришлось выходить на щепетильную тему о моем переселении в Москву отпала — хозяин сам на неё вышел.

— Я тоже так подумал и уже живу в столице…

— Вместе со Светланой Афанасьевной?

Я понурился, изобразил смущение. Дескать, нелегко признаваться, но предпочитаю ничего от вас не скрывать.

— Мы с ней разошлись…

— Господи, как это разошлись? Такая умница, такая красавица… Как вы решились?… Простите за то, что вмешиваюсь в вашу интимную жизнь, но своим признанием вы просто поразили меня…Видимо, есть веская причина развода?

Пришлось признаться в измене, покаяться со слезами на глазах. Бес попутал, нечистый подтолкнул. Мужик есть мужик, подвернулась симпатичная бабенка, разве откажешься? Тем более, что секс — далеко не любовь, баловство — не измена, можно порезвиться с красоткой, но возвратиться к любимой женщине.

Короче, наворочал такое — сам удивился. Жаль Светка не слышит, может быть, убедилась бы в моем отношении к… семье.

Волин понимающе усмехнулся. В глазах — томное выражение заядлого покорителя дамских сердец, пальцы зашелестели бумагами. Будто забегали по женским прелестям.

— И кого вы покорили?

— Секретаршу Пантелеймонова…

— Катеньку? Жирный кусок, ничего не скажешь… И как она в постели?

Расследование убийства главного экономиста отступило на второй план. Кажется, изо рта бизнесмена вот-вот закапает похотливая слюна.

— Нормально.

— Понимаю, говорить о таких вещах — не по мужски. Еще раз — молодец! Хотя между близкими друзьями, надеюсь, что это именно так, некоторая вольность допустима… Впрочем, вапши дела, ваши заботы… И где же вы сейчас живете?

Я охотно продекламировал адрес и номер телефона. Подозреваю, что все эти данные хозяину известны с той минуты, как я переступил порог дома на Олимпийской улице.

— Спасибо, — поблагодарил он, бегло записывая мой адрес на страницу блокнота. — И сколько платите?

— Двести баксов.

— Фирма компенсирует эти затраты… Теперь о деле…

Итак, проверка, похоже, прошла благополучно. Ибо второе задание — более серьезное и откровенно криминальное. Вкратце речь идет о некоем магазине, задолжавшем «крыше» немалую сумму. «Главному аналитику» поручается разработать план воздействия, исключающий даже самую мизерную опасность подставиться под уголовный розыск.

Вообще-то, не исключается вторая, более тщательная проверка. Ничего страшного, постараюсь благополучно миновать и этот «шлагбаум», перекрывающий дорогу и к тайнам «музыкантов», и к потаенным делишкам хозяйственного управления Госдумы.

Бегло познакомившись с расписанным по дням и часам планом приведения «в сознание» забастовавшего директора магазина, Волин пришел в восторг. Вместе с пачкой баксов меня облагодетельствовали дружескими поцелуями и об»ятиями. Льдинки в глазах босса медленно подтаивали, но окончательно все же не исчезли…

Один за другим потянулись «трудовые» будни. Мне выделили кабинет поблизости от кабинета хозяина. Задания все больше усложнялись, становились день ото дня откровенней и опасней. Чем только я не занимался! Планировал разборки с конкурентами, изобретал способы воздействия на «неплательщиков», разрабатывал ограбления и хищения, давал советы по отмывке награбленного.

Вечером снова и снова проверял квартиру на наличие «жучков». Первый появился на третий день после моего вселения. Убирать не стал — опасно, просто научился временно отключать, при разговорах с Иваном, и включать, при посещении квартирной хозяйки, которая, как я подозреваю, работает негласным сотрудником московского угрозыска, этакой «сексотихой».

Но чем бы я не занимался, в голове крутилась одна неподдающаяся разрешению проблема — как выйти на депутата и его окружение, как нащупать несомненно существующую связь Госдумы с Росбетоном? Связь, уже стоящая жизни четырех человек. Скорбный этот список возглавляет кому-то не услуживший веселый и разворотливый Вартаньян.

Образовался запутанный до предела клубок, вернее — куча зловонного мусора, которые предстоит распутать и разгрести. Типа контейнера, куда Светка выбросила старый замок. Правильное тогда я принял решение — выжечь содержимое, отделить ненужный хлам от «твердых» частиц. Но там были поиски улики — замка. А здесь… Госдума, Росбетон, «музыкальная мастерская», аптечный бизнес…

Однажды, проходя по коридору в туалет, столкнулся с… Богомолом. Листик шел с гордо поднятой головой в сопровождении Димыча. Уже одно это настораживало — на моей памяти первый случай, когда посетителя сопровождает приемщик. Обычно для этого существуют другие мужики, рангом помельче.

— Вот это встреча! — язвительно проговорил бывший наркоделец. — С повышением тебя, мент. Слышал, не стану скрывать, но не поверил. Неужто, успел продать Вацлава и теперь решил подставить Семена? Далеко пойдешь, если не подколят.

Я повелительным жестом отослал Димыча и тот покорился — повернул назад. Трудно сказать, что подействовало на бандита: внушение хозяина либо мое независимое поведение, но он стал относиться к начальнику аналитического отдела более лояльно, перестал выразительно потирать челюсть, даже научился сдержанно улыбаться.

Вот и сейчас покорно покинул пустой коридор, вышел в соседний переход и аккуратно прикрыл за собой дверь. Дескать, пусть разбираются без моего участия, у меня хватает своих забот.

Я прижал Листика к стене, блокировал слабые руки, надавил пальцами на горло.

— Ты, падло, попридержи язык, пока я его не выдрал. Понял? Подколят меня или не подколят — моя забота, но вякнешь ещё раз хоть одно слово — не жилец. Придушу.

И я заиграл на горле аптечного бизнесмена, будто на клавишах духового инструмента. Нажму — отпущу — снова нажму. Листик побагровел, попытался оттолкнуть «садиста» — не получилось.

— От…пусти… Больше… не… буду.

Я смилостивился — отпустил мерзавца. Мало того, лично сопроводил его к входу в кабинет Волина. О чем они разговаривали — неизвестно, но, похоже, о моей угрозе Богомол так и не пожаловался. Побоялся.

На следующий день к обеду в «музыкальную» мастерскую пожаловал генеральный директор Росбетона. В это время я находился в волинском кабинете, докладывал свои соображения по «покорению» одной туристской фирмы, упрямо не желающей согласиться на защиту «крышей» её безопасности.

Когда хозяину позвонили из приемной, он покосился на меня и что-то буркнул в трубку. Кажется, согласился с невесть каким предложением. Я насторожился.

В кабинет вошел Пантелеймонов.

— Ба, беглец! — с напускным удивлением воскликнул он. — Вон где вы обретаетесь! Значит, все же Семен Аркадьевич переманил…

— Заткнись! — негромко приказал Волин, но с такой внутренней силой, что генеральный закашлялся. — Платил бы специалисту, как он этого заслуживает, не переметнулся бы.

Вот это обращение! Не к выгодному заказчику — к проштравившемуся рабу, которого вот-вот закуют в колодки и обработают бичами. Как только генеральный терпит?

Вацлав Егорович присел на краешек стула, положил на колени дипломат, вопросительно поглядел на хозяина кабинета. Тот, не обращая на него внимания, обратился ко мне.

— Здорово придумано, Константин Сергеевич. Одобряю. А теперь оставь нас наедине, поработай в своем кабинете. Мне нужно потолковать с бывшим твоим хозяином, как говорится, с глазу на глаз. Не обижайся.

Я ушел. Неясные подозрения бродили в голове, образуя туманные образы Вартаньяна, Тимофеича, бородатого бетонщика, Слепцовой. Впервые ощутил едва заметную ниточку, соединяющую людей, погибших насильственной смертью, с Цеховой улицей. Мало ли что говорит Волин о своей непричастности к убийствам, сказать можно, что угодно, тем более, что у меня нет фактов, опровергающих его заявления. И подтверждающих, кстати, — тоже…

Вечером того же дня офис «музыкального» бизнесмена навестил банкир Второв. Этот вел себя более независимо, да и Волин не демонстрировал по отношению к посетителю господство и необ»ятную власть. Пожимая мне руку, банкир одарил «родственника» сладкой улыбкой. Будто обмазал липким медом.

— Наслышан, — трубно оповестил он. — Расплевались вы с племянницей.

Я опустил голову и горестно вздохнул. Дескать, вина — на мне, постараюсь исправиться.

— Не горюйте, Константин Сергеевич, конь о четырех ногах и тот спотыкается. Дай Бог, Светочка перемучается, поймет и простит. Покайтесь.

Многое бы я отдал, чтобы сбылись слова дядюшки, но знаю гордый нрав сопостельницы. Не простит, ни за что не простит, не тот характер, чтобы склониться перед мужчиной. Даже горячо любимым.

Банкир ещё раз потрепал «родственника» по плечу и вошел к Волину…

После этого я окончательно нарисовал волинскую «крышу», хитро сплетенную паутину, в которую попадали жирные «мухи», высасываемые пауком доотказа, до скелетов, обтянутых сморщенной кожей. Но представление — не доказательства.

Господи, до чего же мне хочется подслушать серетные переговоры хозяина со своими посетителями! Пусть не все, пусть отрывки, отдельные фразы, по которым, не сомневаюсь, удастся восстановить тематику и смысл всей беседы.

Приспособить подслушивающее устройство? Прежде всего, такого я не имею. И потом — вдруг у Волина имеется какой-нибудь «антиподслушиватель», некий лазер, с помощью которого можно не только заглушить, но и узнать кто и откуда ведет слежку? Об оснащенности современного преступного мира я знал не по наслышке, ещё в те, далекие от сегодняшнего дня, времена бандиты превосходили правоохранительные органы во всем, начиная от мощностей автомашин и кончая всякими хитрыми приборчиками.

И все же попрошу Сергеева раздобыть хотя бы микромагнитофон. На всякий случай. Вдруг появится возможность приспособить его под столом хозяина либо в кадке развесистого фикуса…

И вдруг меня осенила колоссальная идея. Такая, что я чуть не захлебнулся от удовольствия.

20

Здание, в котором разместилась мастерская по ремонту музыкальных иструментов, когда-то в давние времена представляло из себя цех какого-то предприятия, изрыгающего вредные газы. По этой причине по требованию профсоюзов была смонтирована мощная система вентиляции. Короба круглого и прямоугольного сечения, позволяющие протиснуться человеку и настолько малые — палец не просунешь, пронизали здание по всем направлениям. Мощные воздуходувки гнали в помещения чистый воздух, вытягивая оттуда испарения, вызывающие всевозможные болезни. Со свистом и всхлипываниями, скрежетом и воем.

Конечно, Волин не мог смириться с подобным «унижением» своего офиса, вентиляцию разобрали, большинство дырок в стенах заложили, но кое-где они остались. Небольшие, неприметные — стоит ли заделывать, не проще ли завесить теми же настенными ковриками? И завесили. В некоторые отверстия врезали вентрешетки — для лучшего проветривания особо важных помещений. Одно из них — волинский кабинет.

Однажды, проходя по коридору, я невольно задержался возле бокового прохода, огибающего кабинет хозяина. До меня донеслись не только голоса беседующих мужчин, но даже их дыхание. Оглядевшись, догадался — шум из вентиляционного отверстия, размером в кулак, заделанного со стороны кабинета гипсовой решеткой.

Тогда я не удивился и не взял сделанное открытие на заметку. Сейчас оно превратилось в ньютоново яблоко, свалившееся на мою глупую башку. Обогнуть поворот коридора, постоять под почти незаметным отверствием — все секреты в твоем распоряжении…

Ну, ладно, подслушаю, рассуждал я про себя, а дальше что? Услышанное ни один суд не примет, на него ни один опытный сыщик не обопрется. Следовательно, все же необходим маленький приборчик, который не только прослушает, но и запишет. Обнаружат — я в стороне, зачем опальному сыщику, недавнему зеку подслушивать, какую выгоду от этого он получит? Если все же заподозрят — успею удрать, Сергеев — под рукой, поможет, не даст в обиду.

Вызванный условленным сигналом, Иван, поколебавшись, обещал переговорить с начальством. Колебания — понятны: ведь я не просто сыщик на общественных началах, но и человек, осужденный за взятку, отсидевший положенный срок. Черт его знает, что затаил в душе недавний эек, осознал свою вину либо затаил обиду на несправедливый приговор? Стоит ли давать ему дорогостоящий приборчик, пусть даже во временное пользование? Возьмет обиженный властями человек да и использует зарубежную технику не по назначению, а во вред тому же уголовному розыску?

Начальство оказалось понимающим — магнитофон размером в спичечный коробок с вытисненной надписью по-английски «Сделано в США» очутился в моих руках. Мало того — с дистанционным управлением. Не будет нужды бегать к дырке в стене — включать и выключать. Остается время от времени менять крохотные кассеты, нумеровать их и аккуратно складывать дома в специально организованным под подоконником тайнике.

С кого начать?

Особенно заинтересовали меня частые визиты в офис Волина генерального директора Росбетона. Неясные подозрения требовали либо подтверждения, либо исключения. О чем шла речь между хозяином и Второвым, Листиком, десятками других людей — поддается анализу. Пантелеймонов — другое дело… Почему? Уж не потому ли, что генеральный покинул свой кабинет незадолго до предполагаемого времени убийства главного экономиста? Чем черт не шутит, когда Сатана спит — проверить не мешает. Я с нетерпением ожидал очередного появления в «мастерской» бывшего своего босса. Ждал и надеялся, не упуская, однако, попыток расшифровки других версий. Передо мной вырисовались две задачи, соединенные между собой пока-что пунктирной линией: проработать «депутатскую» команду и выяснить, что представляет из себя «крыша». В смысле организационного построения, наличие филиалов и подотделов. Казалось бы, общего между этими двумя задачами мало, но и эта «малость» вполне может родить гору.

В решении первой задачи помог случай.

— Константин Сергеевич, — шептал мне в спину, сидящий в автобусе позади настырный Иван. — Сегодня я увидел на Цеховой знакомую морду. Ромин показывал мне фотокарточку и говорил, что вы в курсе. Некий Фомин из хозяйственного управления Госдумы…Вы встречались с ним в Росбетоне.

Я повернулся к окну, делая вид, что разглядываю примечательный фасад здания. Едва шевелил губами. Умение передавать информацию «губами», а не языком — трудная наука, которой научил меня на зоне Костяк… А вот кто обучил этому мастерству Ивана? Насколько мне известно, в милицейских школах и академиях «губной» дисциплины не преподают…

— В мастерскую Фомин заходил?

— Не могу сказать… Помешал мне один старичок — заслонил видимость.

Сергеев устроился хитро и удобно — снял комнатушку в одной из башен с вмдом на вход в офис Волина. Сиди, попивай чаек и любуйся. А уж если нужно кое-что или кой-кого рассмотреть более подробно — приспособь бинокль. В случае чего — телефон под боком, номер уголовного розыска известен, тамошние ребятки предупреждены.

Вот и высмотрел «пацан» госдумовского деятеля, опознал его и предупредил «подшефного» о возможности неожиданной встречи. Сама по себе эта встреча ничем мне не грозит, зато позволяет внести в составленный «депутатский» план изрядные коррективы.

Поэтому я нисколько не удивился увидев возле стола приемщика щуплого человечка с выпирающим тонким носом, под которым двумя пучками топорщились усики. Он нервно расхаживал по комнате, то и дело бросая вопрошающие взгляды на безмятежного Димыча.

— Когда же появится ваш хозяин?