Лохотрон для братвы (№1) - Лохотрон для братвы

Но не дай вам Бог утащить недоваренную курицу из кухонного окна дачного домика и попасться, если в загашнике у вас не найдется лишних две или хотя бы одной тысячи баксов для правосудия! Здесь уж вам будет все — от злого умысла до проникновения с тяжкими последствиями для потерпевших. А если вы окажетесь безработным и некому выписать для вас подходящую характеристику, вот тут уж вы славно отдохнете от общества. Получите, к примеру, пять лет, наручники, этапы, пересылки и зону. Конвой, уведите осужденного!

Для справки: в нашей стране всегда было выгодно воровать по-крупному, ныне же господа просто с цепи сорвались, унося в своих карманах и кошелках то, что плохо лежит. А лежит у нас плохо все — от пивоваренных заводиков до алюминиевых гигантов и нефтяных месторождений. Главное, вовремя поделиться еще до того, как попался, потом это несколько накладнее по финансам и заботам, хотя и здесь, при наличии хорошей заначки, не все потеряно. В крайняк, нетрудно встать в позу оппозиции и валить свои беды на происки политических конкурентов. Можно, в конце концов, оставить свою разворованную родину и переселиться в заранее купленный приют где-нибудь на берегу Средиземного моря и оттуда уже руководить вопросами восстановления своего честного имени, густо смазывая этот процесс плодами вороватой деятельности. В любом случае, если щедрость ваша не имеет границ, волноваться нечему. За кражи в суперкрупных размерах громких процессов у нас практически не было, нет и, видимо, не будет ввиду скромности некоторых следственных и судейских работников и отсутствия доброй воли у политических властей бороться с коррупцией и мелким взяточничеством на местах.

В этой ситуации возникает вполне справедливый вопрос: почему же некоторые особенно честные служащие, вроде нашего Василия Ивановича Репкина, не берут и не идут навстречу желающим собственной реабилитации попавшимся гражданам? Это непорядок. И это обязательно надо поправить!

* * *

Пока кротовские и ящеровские вполне мирно беседовали на интересующую обе стороны тему по дальнейшей эксплуатации господина Чернявенького и судьи Репкина и уже почти нашли консенсус, в соседней комнате две элегантные дамочки Таня и Галя настойчиво обращали в свою веру одуревшего от событий этого дня Юрика.

Дело в том, что Жора Кротов был весьма выгодным клиентом для наших предприимчивых адвокатесс. Помимо гонорара — две тысячи долларов на каждую, они славненько распорядились и десятью тысячами, выделенными Вадимом на освобождение Чернявчика, а именно: трешка ушла судье за гарантированный условный срок, пятьсот баксов — следователю — за исчезновение из дела справки о предыдущей судимости, и триста — оператору компьютерной системы департамента исполнения наказания — за ликвидацию информации о той же судимости.

Отчитываясь, наши скромные юристки, естественно, оперировали другими цифрами, поэтому их чистая прибыль составила, нетрудно посчитать, шесть тысяч двести долларов США. Правда, они проделали и еще одну работу, а именно попросили Чернявенького сразу после суда выйти на улицу, тем самым облегчили Вадиму и Вовику задачу его похищения.

Но как показали последующие события, делать это было не обязательно. Преисполненный «благодарностью» Юрик вовсе не собирался прятаться от своих великодушных спонсоров. И этому тоже были вполне материальные причины, а не благородство молодого проходимца — такие чувства нашему герою были чужды, но об этом позже…

Однако вернемся в комнату, где ушлые Таня и Галя неторопливо обрабатывали Чернявчика на предмет освоения столь перспективной кротовской жилы. Им казалось несправедливым подкупать ничем не примечательного Репкина такой значительной суммой в сто тысяч. Ему за глаза и половины хватит. Остальные пятьдесят косых девочки собирались по справедливости попилить на троих.

Но чтобы претворить намеченные планы, необходимо было заручиться пониманием этой щекотливой ситуации со стороны Юры, которому и предстояло сделать основную часть работы по совращению честного судьи. При этом Юрочка должен был молчать как рыба об лед, ведь, если бы братва узнала о том, как защитницы их интересов распоряжаются общаковыми денежками, о дальнейшей судьбе заговорщиц страшно было бы даже думать. С крысами в этих кругах церемониться не принято.

Таня и Галя, поочередно, как заправские психологи, легкими намеками ненавязчиво подводили Чернявенького к пониманию их коварного замысла. Отбитые подзатыльниками Равиля мозги Юрика долго не могли врубиться, что же от него требуется. Наконец дошло, и мошенник тут же вдохновенно согласился, подсчитывая в уме собственную долю: «Пятьдесят тысяч делить на три, равняется шестнадцати тысячам шестьсот шестидесяти шести долларам и шестидесяти шести центам, — не без труда сообразил он. — Свою треть надо брать вперед, иначе эти ненасытные красотки высчитают десять тысяч за взятку и за две обещанные „девятки". Еще и должен останусь! Кукиш вам!» Отдавать долги в правилах молодого авантюриста не было.

Смущало только одно — неподкупность властного родственничка: «Вот если бы его уговорить тыщ за двадцать, а остальное себе…» — размечтался неугомонный Юрик.

14

Равиль, развалившись в шикарном кожаном кресле «шестисотого» «мерседеса», солидно припарковался к тротуару, где его нетерпеливо ожидал Чернявенький с «дипломатом», набитым пачками стодолларовых купюр. С улыбкой на лице Юрик открыл чемоданчик, и только татарин хотел пересчитать количество пачек, чьи-то сильные руки вытащили его через окно машины, бросили на асфальт и согнули в неестественной позе, от которой руки и ноги тут же затекли и стали замерзать. Незнакомые мужики в масках склонились над ним, но ничего не говорили, а только странно фыркали и храпели. Обстановка навевала ужас и… — Равиль проснулся.

Его мощное туловище лежало поперек мягкого кресла, скрюченные ноги в ботинках упирались в подлокотник, а лысая голова покоилась на сложенных по-детски ладошках.

— Уф! — облегченно вздохнул бандит, со скрипом распрямляя свои конечности.

В соседних креслах, громко храпя, развалились Макарыч, Вадим и Вовчик. В темные силы конченый атеист Равиль не верил, но на всякий случай почему-то как православный перекрестился. Природа звала его срочно отправиться на поиски заветного заведения.

По ходу отхлебнув из недопитого Макарычем стакана, татарин вывалился в обширный коридор. Одинаковые, отделанные по евро-стандарту двери никакой информации на себе не несли, и он толкнул первую попавшуюся. На широченной кровати под одеялом, нежно обнявшись, лежали две соблазнительные телки.

«Они еще и лесбиянки!» — с рвотным позывом подумал Рав.

На персидском ковре, накрывшись покрывалом, поскуливая, спал Чернявенький.

Начался полный забот новый трудовой день.

Хлопая многочисленными дверьми шикарно обставленной квартиры в поисках желанного очка, татарин, конечно же, разбудил всех.

Танечка, будучи хозяйкой этого нескромного жилья, купленного на деньги доверчивых клиентов, а также высокопоставленного спонсора — ненавистного любовника, с кислой рожей заварила всей гоп-компании кофе. После чего все собрались на планерку.

Для достижения цели уничтожения честного имени судьи Репкина, заседатели единогласно пришли к выводу, что Чернявчику необходимо срочно наладить семейный контакт с женой Наташкой, в процессе любовного щебетания выведать информацию и возможность привлечения ее к растлению собственного папочки. Исходя из этого предпринимать дальнейшие шаги…

Беседа текла достаточно вяло — каждый думал о своем.

Наиболее благородные мысли посещали головы Вадика и Вовчика, и не удивительно, ведь они были полны решимости освободить своего авторитетного босса из государственных застенков любой ценой.

Адвокатши молили Бога, чтобы их коварные замыслы по располовиниванию такой огромной взятки каким-нибудь образом не вылезли наружу и не стали достоянием кротовских. В этом случае групповым изнасилованием не отделаться, ставка здесь была больше, чем жизнь. Но девочки были весьма азартны, тем более, по мелочам их до сих пор проносило.

Макарыч, в свою очередь, обдумывал повод для своего личного знакомства с Репкиным и о перспективах этого события на будущее, сулящих неплохие с этой темы дивиденды.

Чернявенький делил, прибавлял и умножал десятизначные суммы, которые, в предстоящую до судебного разбирательства дела Крото-ва неделю, вполне реально могли перетечь из бандитского общака до придурковатого родственничка через его, Юркины, руки, большей частью прилипая к ним.

Равиль тоже думал, каким бы образом затащить в постель этих шикарных лесбиянок с высшим юридическим образованием и… впердолить им обеим по самое что ни на есть одновременно…

Однако надо работать. Кротовские с суровым выражением на физиономиях взяли с Чернявчика честное пацанское слово, что тот не скроется, если на некоторое время его по необходимости оставят без присмотра. Наивные!

Юрик, конечно, рассыпался в глубочайшем уважении, заверении своей непоколебимой честности и в полной лояльности к таким серьезным и уважаемым людям, каких представляли из себя Вадим и Вовик. Он еще долго бы расшаркивался перед провожающими, но запас слов у него быстро иссяк.

Довольные друг другом с одной стороны — Макарыч и Равиль, с противоположной — те же Вовик и Вадим, провели умиляющую взгляд процедуру братского расставания с обниманиями, боданиями и т. д., и трое гостей, кивнув очаровательным адвокатессам, покинули пределы шикарной квартиры через металлическую дверь, тем самым перешагнув границу между имущими и неимущими в обратном направлении, при этом Равиль не забыл хлопнуть широкой ладонью по аппетитной попке хозяйки жилплощади.

При посадке в белоснежную «вольво» той же ладонью татарин влепил Чернявчику профилактический подзатыльник:

— Садись, доставим тебя в объятия мамочки, и не вздумай, типа, крутить задницей…

15

По дороге Макарыч задавал Юрику вопросы о методах жульничества, используемых молодым аферистом в своей работе. Отвечая, Чернявенький построил следующую схему действий. Первое — изучение специализации фирмы: чем торгует, каким сырьем пользуется, что производит, кто постоянный партнер, цены приобретаемого сырья и продаваемой продукции. Второе — поиски фирмы — потенциального партнера, заинтересованного в поставке сырья или приобретении продукции первой фирмы. Третье — посещение одной из фирм под видом представителя другой, и наоборот. Четвертое — предоставление от юридического лица одной из фирм коммерческого предложения другой по ну очень смешным ценам, в то же самое время второй фирме о поставке необходимого продукта по весьма выгодной цене.

При этом нужно помнить, что он, Чернявенький, в одном лице начинал представлять интересы обеих сторон, но разница между покупаемым и продаваемым была весьма существенной. Обычно жадные до прибыли коммерсанты, проникаясь доверием, заключали договора и отправляли предоплату на названный Юриком счет в «Астро-банке», где подкупленный оператор отправлял данные безналичные деньги на биржу, где свои люди в доле обналичивали рубли и тут же обменивали их на валюту.

Иногда приходилось подделывать ордера, платежки и печати, но это в том случае, если выгода была весомая, а партнеры не слишком доверчивы. Другая фирма отправляла товар на стоимость, указанную в платежках, и терпеливо ждала, когда на ее счет упадут деньги. Не дождавшись, отправлялись к новым партнерам разыскивать предприимчивого дельца, но того уже след простыл.

Макарыч мало что понял в объяснениях Юрика, попытался переспрашивать о некоторых нюансах, но потом плюнул, решив, что такие движения уж слишком заморочны, и что воровать и грабить, чем он и занимался всю жизнь, гораздо легче. В вопросах юриспруденции в силу обстоятельств он разбирался гораздо лучше, чем в экономике. Равиль, как бывший спортсмен, хоть и слушал внимательно, но не понял из услышанного ничего. Юрик же вдохновенно рассказывал о тонкостях своей основной криминальной деятельности, употребляя всевозможные экономические и финансовые термины.

Проникнувшись уважением к престарелому бандиту, он обращался к Макарычу на «вы» и по имени-отчеству.

— Андрей Дмитриевич, вы представляете, что в течение месяца я могу замутить до десяти подобных сделок и уверен, что по крайней мере три из них пройдут, — расхвастался Чернявенький. О собственном жульничестве он говорил с таким пафосом, будто действительно совершал вполне законные коммерческие операции. Надо же так войти в роль! Где вы — великие режиссеры современности? Такой талант пропадает!

На подъезде к дому Чернявеньких Макарыч спросил:

— Юрик, если ты такой грамотный, то почему же ты остался без денег?

— До посадки я слишком много вложился и дал кое-кому в долг, — ответил несостоявшийся артист, о купленной новой двухкомнатной квартире он благоразумно умолчал.

Машина остановилась у подъезда. На третьем этаже из кухонного окна моментально показалось измученное от бессонницы лицо Катерины Васильевны. Макарыч приветливо махнул рукой.

Равиль хотел влепить Юрику прощальную профилактическую оплеуху, но сдержался.

— Иди поцелуй мамочку И позвони женушке. Вечером увидимся. И приведи себя в порядок. — Татарин сморщился, Чернявчик выглядел как бомж после вытрезвителя, к тому же от него отвратительно пахло чем-то кислым.

* * *

За свои неполные двадцать четыре года деятельной жульнической жизни Чернявенький неоднократно подвергался физическим воздействиям в виде зуботычин, пинания ногами и даже прижиганиями окурками живота. Конечно же, в том случае, если попадался в руки разъяренных лопухнувшихся партнеров. Так что к телесным мукам непризнанный гений фармазонства более-менее привык. Но со времени своего счастливого освобождения его стали посещать душевные страдания, связанные с попаданием в финансовую кабалу сразу к двум бандитским группировкам, а с «бантиками», как за глаза Юрик называл отморозков, шутки плохи. Здесь легким сотрясением мозгов не обойдешься. Поэтому, выйдя из авто Макарыча, его сразу же посетило отчаянное желание податься в бега, так и не поцеловав свою несчастную мамочку.

От этого шага его удержало полное отсутствие денег, а также неуемная жажда этих денег поиметь без особых усилий и в достаточном количестве, используя свои родственные связи с непредсказуемым судьей Решенным. Конечно, можно было бы сделать вид, что высокие стороны якобы договорились — взять из рук адвокатш мешок с пятьюдесятью тысячами и, как он уже неоднократно делал, спокойно исчезнуть через черный ход, оставив всех с носом. Но интуиция правильно подсказывала ему, что кротовские никакого черного хода после передачи денег вниманием не обойдут. Под тщательным приглядом будут также все окна, пожарные лестницы, чердаки, крыши и подвалы. Быстро же бегать тщедушное тельце Юри-ка, не обремененное физическими упражнениями, не умело.

С этими мыслями наш герой добрался до собственной квартиры на третьем этаже, снисходительно позволил несчастной Катеньке разок чмокнуть себя — родную кровиночку в район правого уха, оторвался от объятий назойливой мамаши и решительно набрал номер телефона квартиры Репкиных.

Ему повезло. Трубку сняла Наташка.

— Птичка моя! — моментально войдя в роль любящего мужа, замурлыкал азартный проходимец. — Если бы ты знала, как я по тебе соскучился за эти полгода, сколько я передумал о нашем совместном будущем, как я мечтал обнять и приласкать тебя, моя единственная и неповторимая. Сколько раз я думал, что наложу на себя руки, если ты разлюбишь меня и забудешь все, о чем мы мечтали…

Маленькая несуразная Наташка, девочка с кривыми небритыми ножками, не имеющая ни одного шанса не то чтобы выйти когда-нибудь еще раз замуж, но и серьезно заинтересовать кого-либо из особ противоположного пола, тем более что в места типа дискотеки, где такое знакомство могло бы произойти, строгие родители не пускали, мгновенно откликнулась на ласкающие слух высокопарные речи своего первого и единственного мужчины.

— Юрочка, родненький мой! Если бы ты только знал, как я ждала, сколько я натерпелась за эти месяцы разлуки и неизвестности! Сколько слез я пролила!.. — не менее вдохновенно, перебивая своего ненаглядного супруга, заворковала младшая Репкина и тут же искренне расплакалась: — Я сейчас же выезжаю к тебе, любимый…

Через час, наскоро приняв ванну и поклевав из рук суетившейся мамочки котлеток и блинчиков домашнего приготовления, Юрик, закрывшись с Наташкой в дальней комнате, вымучивал из себя едва уловимые остатки половой страсти и, чуть возбудившись, тут же завершил начатое. Разве может произойти полноценный секс на таком нервяке? Впрочем, неприхотливая и раньше, единственная дочка судьи удовлетворилась и такой малостью.

Прижавшись к ребрышкам ненаглядного муженька, она снова заплакала. Чернявенький же не теряя времени, приступил к обрабатыванию своей законной супруги, объясняя ей где как чего говорить, подготавливая почву к собственному появлению в семье непримиримого борца с уголовниками и хулиганами, честнейшего В. И. Репкина. Слова бывшего узника «Лебедевки» падали на благодатную ниву, поселив в душе молоденькой дурнушки желание любой ценой отстоять перед лицом сумасбродного папочки свое личное счастье.

* * *

Ближе к сумеркам в квартире раздался продолжительный звонок. На пороге с полудюжиной бутылок шампанского объявились Равиль и Макарыч, тут же великодушно принявшие невостребованную Катину благодарность в виде объятий и поцелуев, за возвращение ненаглядного дитяти. Наваренного и напаренного заботливой мамашей Чернявчика для застолья по случаю возвращения заблудшего сына было с избытком, и все с удовольствием расселись в гостиной комнате праздновать столь знаменательное событие.

Перед тем как разлить по бокалам пенящийся напиток, Макарыч с удовлетворением заметил с каким неподдельным чувством Наташка, эта маленькая серенькая мышка, смотрит на своего божественного супруга.

«Через нее-то я и подберусь к будущим дивидендам от взяток строптивому судье Репкину», — прикидывая, как запутать эту прыщавую простушку, подумал он.

Вечер пролетел быстро. Наглядевшись на любимого сыночка, успокоившаяся Катенька засеменила в свою комнату, где ее уже заждались два монстра восточноевропейской породы, готовые предаться любимому занятию по разметке ближайших территорий. Как только псы, повизгивая от восторга, обдирая когтями паркет, на поводках вытащили мамашу из квартиры, Юрик тут же следом вывел Наташку, чтобы на такси отправить свою «птичку» домой: По ходу он наставлял ее о методах воздействия на папеньку, которые могли бы привести к желанному результату, то есть триумфальному возвращению господина Чернявенького в лоно непорочной семьи Репкиных.

Макарыч, весьма ценивший свое время, тут же взял вернувшегося афериста в оборот:

— Ты сегодня говорил о своих должниках, что дал денег на раскрутку, нельзя ли поподробней? Сколько, кому, куда и, главное, когда возвратка?

За последние сутки у Юрика выработался устойчивый рефлекс держаться подальше от татарина. Он заметил, что беседуя с Макары-чем, не получал равилевских тычков и подзатыльников, но, стоило только на минуту замолчать, в тишине раздавались звонкая оплеуха и какое-нибудь непристойное выражение, типа «ты че, кастрат, вопроса не слышал?».

Поэтому, подумав не более полминуты, Чернявчик затрещал как из пулемета:

— — Фирма «Hi-Fi Радио» должна более тридцати тысяч долларов за охранную видеосистему, которую я поставил им из Финляндии за месяц до своего ареста. Подтверждающими документами могут служить таможенные декларации на границе. Там указано все: отправитель, получатель, заказчик, стоимость пошли-лы. Деньги должны были вернуть мне по реализации пять месяцев назад. Шестнадцать тысяч баксов я вложил в ООО «Мадина», которое занимается продажами продуктов питания оптом и в розницу через сеть магазинов. Моя доля — четыре тысячи долларов в месяц, так что за шесть месяцев отсидки мне должны двадцать четыре тысячи. Кроме того, «Союзкон-тракт» должен мне посреднические двенадцать процентов за восемьдесят компьютеров, которые через меня были заказаны для оснащения всех филиалов. Остальное — мелочи, ну, станция техобслуживания — около трех тысяч баксов за новую коробку передач для «ауди», магазин «Спорттовары» — за двадцать комплектов пластиковых лыж, гостиница «Прибой»…

— Достаточно, — перебил Макарыч. — Как ты считаешь, где легче всего сразу забрать лавэ?

— В «Hi-Fi Радио» и «Мадине», — выпалил Юрик.

— Ну что ж, завтра и навестим забывчивых барыг, наличка сейчас будет весьма кстати, — сказал Макарыч.

Рав, расчувствовавшийся от предвкушения быстрой и весьма весомой наживы, в сердцах подошел к Чернявчику, чтобы обнять своего бесценного клиента. Непонявший побуждений татарина молодой пройдоха втянул голову в плечи и зажмурил глаза…

* * *

Следующий день был пятница. Скучающие работники салона аудио-видео техники «Hi-Fi Радио» обратили внимание на экзотичную группу из трех человек, без задержки пересекших просторный торговый зал и без стука вломившихся в дверь с надписью «Служебное помещение. Посторонним вход воспрещен».

Первый — в малиновом пиджаке а-ля «новый русский» тощий ссутулившийся юноша, за ним в скромном костюме без галстука невысокий седеющий мужчина полуинтеллигентного вида, замыкал шествие мощный боец в черных джинсах, вельветовой рубахе с накладными карманами и «казаках» на высоком каблуке.

— Опять разборка, — шепнул один из служащих, другой в защитном костюме с надписью «Охрана» на рукаве незамедлительно переместился к телефону.

— Директора! — коротко потребовал боец в «казаках».

Работники фирмы молча уткнулись в бумаги, делая вид, что не расслышали. Судя по всему, посещение бандитов здесь не было редкостью, и не удивительно — салон казался лакомым кусочком.

— Уважаемая! Не подскажете, где хозяин? — как можно нежнее пропел Макарыч, наклонившись к одной из сотрудниц.

— Пал Палыч на даче, будет только в понедельник, — подлаживаясь в тональность, ответила испуганная женщина.

До понедельника здесь делать было нечего. День был теплый, так что коммерсанты с самого утра потянулись на природу. Посоветовавшиеся рэкетиры резонно решили отложить посещение и остальных должничков на следующую неделю. Братки поехали по домам. Деятельная же натура Чернявенького подталкивала его к новым свершениям, и он не долго думая направился в гостиницу «Прибой»…

16

Но вернемся к событиям предыдущей ночи, развернувшимся в спокойной до сего времени квартире семьи Репкиных.

Еще в такси в прошлом послушная Наташка вспомнила о подвиге героической сверстницы Зои Космодемьянской и во что бы то ни стало решила бросить вызов своему деспотичному папочке, как и ее историческая предшественница фашистам. Сравнения между папочкой и фашистами, конечно же, было не слишком корректно, но отчаявшаяся серая мышка на этот момент представляла грядущее противостояние примерно в этом же ракурсе. За благополучие своего брака она готова была стоять насмерть! Ну что ж, похвально.

Василий Иванович, беспокоясь долгим отсутствием дочери, уже ходил по маршруту от кухонного окна к входной двери и обратно. Супруга Нина Петровна, за два с половиной десятилетия совместной жизни смирившаяся с военной дисциплиной в доме, нервно моргая, отсчитывала количество капель валерьянки, перетекающих из флакона в хрустальный стакан.

В этот момент заскрипели замки и дверь распахнулась. На пороге стояла Наташка.

— Ты где была? — начал было рассерженный Василий Иванович, но тут же осекся.

В вошедшем создании он не узнал своей всегда смиренной дочки Наташеньки, злобно прищуренными глазами на него смотрела оскалившаяся волчица.

Последующее невозможно описать словами, такое надо было видеть и слышать. Здесь было все — от битья посуды до ударов головой о стену, и что примечательно, мамочка впервые в жизни приняла сторону своей разбушевавшейся дочки. Это была революция, переворот. В течение нескольких минут власть уплыла из рук диктатора Репкина.

Страшные в гневе, с размазанными по мордам ресницами дамочки вывалили все упреки, накопившиеся за долгие десятилетия совместного проживания, некоторые из них не были лишены оснований.

— Ты никогда не считался с моими желаниями, а я люблю его и хочу жить с ним! — истошно кричала одна.

— А что ты добился, двадцать пять лет наодном месте, на копеечной зарплате! — перебивала другая.

— Он для меня все делает, я только с ним жизнь видела!

— Промучилась в коммуналке в пятнадцати метрах, квартиру получил под пенсию, а Юрочка в течение двух месяцев купил, да над тобой все смеются…

— Ну и что? Уголовник, зато с деньгами!

— Да пропади он, твой отпуск, на шести сотках, два часа на электричке трястись!

— На кладбище я видела твою честность!

— Плевать мне на совесть в драном пальто!

— … колготки дырявые…

— Юрочка — молодец, весь дом мебелью обставил!

— Насрать на твою работу, которая не кормит…

Репкин, закрыв уши, убежал в дальнюю комнату, вслед доносилось:

— Мудак, дебил, в доме рухлядь… на помойке живем… козел вонючий… да что я от тебя видела, другие на море каждый год ездят… Юрочка — молодец, а ты — говнюк! Коммунист недоделанный…

В семье воцарил матриархат. Скандал в благородном семействе оказался началом падения честнейшего из судей. Печально…

* * *

На следующий вечер, придя с работы, поверженный диктатор увидел сидящего на кухне Чернявенького, вокруг суетились, предлагая чаи и компоты новые властительницы квартиры.

— Здрасте! — не решаясь приблизиться, сказал Репкин.

— Здравствуйте, Василий Иванович! — солидно ответил Юрик.

«В принципе, он неплохой парень. Вежливый, и о Наташке заботится», — подумал недоделанный коммунист.

«С чего бы начать, как этого придурка запутать?» — подумал конченый аферист.

Ужин прошел вполне мирно, тихо беседовали о погоде, немного о политике, посмотрели телевизор и договорились с утра выехать на дачу. Как будто и не было ничего накануне. Никаких проблем.

17

Проблемы начались с утра. Нагруженное сумками и пакетами, объединившееся семейство двинулось на дачу. Забитый до отказа троллейбус, пересадка на метро, двухчасовое стояние в раскаленной электричке и несколько километров под палящим солнцем с тяжелой кладью — если все эти трудности женская часть семейства раньше переносила с молчаливым терпением, то теперь Нина Петровна и Наташка сначала шушукались, а к концу пути уже в полный голос проклинали свою несчастную долю, а потом своего нерадивого супруга и папочку, не удосужевшегося купить хотя бы какой-нибудь сраный «Запорожец». Все люди как люди, а этот лаптя — лаптей…

Василий Иванович, стиснув зубы, молчал, поочередно смотрел на свои разваливающиеся кроссовки и вздыхал, провожая взглядом весело обгоняющие возбужденную процессию частные авто. При подходе к так называемой даче, убогому дощатому домику пять на пять, окруженному кустами смородины, стоны и проклятия женской половины семейства усилились уже по поводу «дерьмовой избушки», годной разве что на дрова. Высказывания в адрес «лапотника» уже выходили за рамки печатных выражений.

Репкину стало обидно. Он почувствовал такую жуткую жалость к себе, что на глаза навернулись слезы. Всю свою безупречную жизнь отдал он служению родному неблагодарному отечеству и, как выяснилось, еще более неблагодарным домочадцам. Ни разу даже заначку не утаил из не столь уж и высокого, но честно заработанного судейского жалованья, которое, несмотря на врожденную бережливость, большей частью и ушло на покупку участка и строительства этой дачки. Гвоздик к гвоздику, бревно к бревнышку, доска с досочке — любимое творение собственных рук, плод усилий и утрата всех накоплений, выходных и отпусков за последние десять лет, а также нещадная эксплуатация женского труда позавчера еще послушной доченьки и любящей женушки в качестве подсобных работниц. Вот оно как обернулось. Оказывается, они только прикидывались дружной и счастливой, объединенной одной целью семьей.

Тем временем незаслуженные безобразные упреки и эпитеты/самые безобидные из них, типа «козел вонючий» или «брюхатый импотент», без перерыва продолжались. С горечью от такой несправедливости Василий Иванович в сердцах швырнул пакеты на крылечко и бросился куда глаза глядят, в лес, на речку, подальше от скандальных дамочек. Вслед, с нарастающей громкостью по мере удаления, неслись проклятия и даже угрозы. Тогда судья прибавил шаг, а затем побежал мелкой трусцой все быстрее и быстрее, постепенно переходя на галоп, шершавым языком слизывая с губ пот и слезы.

* * *

Внимательно наблюдавший за быстро прогрессирующим в семье Решенных расколом, вызванным постоянными материальными затруднениями, Юрик Чернявенький уже полностью обдумал план дальнейших действий по охмурению несчастного служителя Фемиды. Лениво поклевав прямо с куста кислый крыжовник, юный фармазон дождался, когда разгневанные женщины успокоились, и, пользуясь отсутствием главы семейства, задал неожиданный вопрос:

— Нина Петровна, а не хотели бы вы через три дня купить, к примеру, «мерседес»?

Моментально на отгороженных крупной сеткой шести сотках участка Решенных наступила абсолютная тишина, даже ветер перестал шелестеть листками смородины, и только легкий щелчок от резкого движения Наташкиных ушей эхом раздался в округе.

Пауза получилась достаточно продолжительной. Наконец смысл сказанного дошел до разума четверть века жившей на одну мужнину зарплату домохозяйки Репкиной. Из всех видов средств передвижения в личном пользовании она имела только крохотный велосипед с пе-дальками на переднем колесе, и то в далеком и забытом детстве.

— Юрочка, перестаньте шутить, — опомнившись от шока, заявила она.

Предположение, что в течение трех дней весьма стесненное в материальном положении семейство может запросто приобрести престижный автомобиль, сведет с ума кого угодно.

— Купить на данный момент я могу лишь пару эскимо, — пошутила она.