Забытые королевства: Звездный свет и тени (№3) - Крылья ворона

– Ждете в гости дроу-врагов? – спросила Лириэль, моргая, чтобы перед глазами перестали плясать звезды.

Крохотная женщина пожала плечами.

– Большинство из них – враги.

– У нас много врагов среди дроу, – заметил низкий мелодичный женский голос, – и у тебя, мой юный друг, тоже.

Лириэль искоса взглянула на говорящую и увидела прекрасное черное лицо верховной жрицы.

Губы Квили легонько улыбались, но в глазах была давняя печаль – та самая, которую Лириэль изведала на Руафиме. На мгновение боль от потери Хрольфа, волна горя и горечи, захлестнула ее с такой силой, что дроу едва могла вздохнуть.

– Ты кого-то потеряла, – тихо сказала она.

– Элькантара, – отозвалась жрица. – Его убили на корабле во время боя за сокровищницу дракона.

Лириэль нахмурилась, пытаясь вспомнить, кто из мужчин-дроу носил это имя.

– Твой парцдиамо, – произнесла она с сочувствием, используя слово, которым женщины Мензоберранзана называли своих партнеров, Официально не носивших титул Отца Дома.

Гнев ярко и коротко полыхнул в глазах Квили, потом печаль вернулась.

– Он был моим возлюбленным, и он мертв. Мне трудно вспоминать это без боли. Лучше поговорим о том дроу, который убил его.

Лириэль осторожно кивнула. Ясно было, что она в чем-то виновата, непонятно только в чем.

– Наемник, известный под именем Горлист, выжил в том бою, – продолжила верховная жрица. – Во всех своих потерях он винит тебя. Он помешался на мести. Для этого он возродил отряд «Сокровищница Дракона» и сделал его еще сильнее, чем прежде. Они ищут тебя и в Гавани Черепа, и за ее пределами. Туннели между городом и Рашеменом небезопасны.

Лириэль весело рассмеялась.

– Когда речь идет о Подземье, слово «безопасность» приходит на ум отнюдь не первым. Если туннели действительно хуже некуда, мы пойдем поверху.

– Та дорога не лучше, – предостерегла Квили. – Среди людей есть и такие, кто готов пролить чужую кровь за золото, и их мало волнует, чья это будет кровь или чье золото они положат в карман. Именно такие люди поджидают тебя в Глубоководье, и они последуют за тобой, какой бы путь ты ни выбрала.

– Бандиты и негодяи, – бросил Фиодор.

– Это далеко не все силы Горлиста, – продолжала Квили. – Он сколотил отрад воинов-дроу, которых специально растили для жизни на поверхности, это последователи Варауна. И он заручился поддержкой мага.

Лириэль пожала плечами.

– Мне уже приходилось сражаться с магами.

– Человеческими магами? – Суровый взгляд Квили стер презрительную усмешку с лица Лириэль. – Не стоит недооценивать этого врага, – предупредила жрица. – Магия дроу могущественна, но она не единственная. Маленький кинжал, которого ты не заметил, убивает быстрее, чем меч, который видишь.

Лириэль задумчиво кивнула.

– Древняя рунная магия очень отличается от всего, чему я научилась в Мензоберранзане.

– Вот именно. Этот маг – Мердриф, маг-отшельник, малоизвестный, но обладающий большой силой, обитающий в Высоколесье. У жриц Темной Девы есть причины знать и опасаться его. Горлист, зная о ненависти Мердрифа к сторонникам Эйлистри, уговорил его приехать в Гавань Черепа. Его магия ищет тебя даже сейчас, пока мы говорим.

– Не через туннели, не по земле, – повторил Фиодор. – Как же тогда нам добираться в Рашемен?

Квили перевела взгляд на воина.

– Именно для этого я и позвала вас сюда. Милостью Эйлистри, я могу повелеть лунным лучам перенести вас к границам Рашемена. Дальше нельзя – Колдуньи, охраняющие эту землю, применяют заклинания против таких вторжений. Моя сестра Сайлуни училась этому, когда жила среди Колдуний Рашемена. Мы используем похожие заклинания, чтобы зажить наш храм. Кстати о моих сестрах, я вижу у вас нечто, принадлежащее одной из них.

Лириэль сняла серьгу и протянула жрице.

– Ты можешь вызывать лунные лучи?

– Это заклинание даровано слугам Эйлистри. Начнем?

Вместо ответа Лириэль протянула руку Фиодору. Пальцы их сплелись. По кивку Квили воины вышли из комнаты через невидимую дверь. Факелы разом погасли. Тьма и тишина стали абсолютными.

Жрица запела тихую повторяющуюся мелодию, напоминавшую скорее голос ночного ветра, нежели музыку.

Мягкое белое сияние заполнило комнату, когда в нее с невидимого неба устремились тонкие лунные лучи. Тяжелые каменные своды словно растаяли, и обычные пылинки заплясали в этих лучах, словно звездная пыль. Среди этой вызванной ею магии танцевала Квили.

Голос жрицы и магия Темной Девы побежали по жилам Лириэль, будто крепкое вино. Почти не понимая этого, она тоже начала кружиться и склоняться в такт музыке.

Слушай лунную песнь, – шептал в ее мозгу голос Квили.– Какой бы земли она ни коснулась, та поет от радости, и каждая песня не похожа на другие. Ищи песню Рашемена. Слушай и повторяй.

– А Фиодор? – вслух спросила Лириэль.

Ваши судьбы неразделимы. Он знает это. Ты – тапесня, которую слышит его сердце. Иди, и он последует за тобой.

Юная дроу ощутила себя частицей магической сети, почти как тогда, когда она искала огромный дуб именуемый Дитя Иггдрасиля. Чувства ее уловили далекую мелодию, простую, будто повторявшую каденции Фиодоровых древних легенд. Лириэль всецело отдалась музыке, позволяя серебристой магии Эйлистри растекаться по ее покачивающемуся телу.

Леденящий холод ворвался в нее, остановив на полуобороте. Лириэль застыла, и на миг ей вспомнился весь ужас Абисса и те несколько мгновений, на которые корабль Хрольфа «Эльфийская Дева» оказался в царстве Ллос, чтобы перенестись оттуда в безопасность.

Воспоминание прошло, но ужас – нет. Лириэль, не веря своим глазам, глядела на темные нити, вспыхнувшие среди волшебных лунных лучей. Пауки размером с кошку посыпались в комнату и заторопились сквозь невидимую дверь дальше, в столь тщательно оберегаемое Квили святилище.

Глухой насмешливый хохот наполнил комнату, и ему вторило эхо из бездонных глубин. Темные нити потянулись друг к другу и сплелись в сеть, начавшую медленно опускаться на Лириэль.

Моя! – возликовал голос богини – ужасный звук, в котором сплелись завывание студеных ветров и вопли множества проклятых душ темных эльфов. – Эту я требую теперь же. Остальных мы заберем вскоре!

Квили стряхнула мгновенное ошеломленное оцепенение и схватилась за серебряный медальон с выгравированным священным символом. Резким рывком оборвав цепочку, она высоко подняла диск. И вновь запела, вновь закружилась в танце.

Мягкий лунный свет хлынул из медальона, медленно тесня прочь тьму Ллос. И снова Лириэль присоединилась к танцу, отчаянно пытаясь помочь изгнать нежеланное Присутствие.

Квили вихрем закружилась рядом, лицо ее было угрюмым. Удар ногами, нанесенный в грациозном прыжке, отшвырнул младшую дроу к стене. Лириэль врезалась в камень с такой силой, что у нее перехватило дыхание. Несколько мгновений она сидела на холодном полу, пытаясь вздохнуть, беспомощная и способная только смотреть, как верховная жрица призывает одну богиню изгнать другую.

Наконец страшное Присутствие истаяло, а следом, чуть помедлив, и серебристое сияние, окружавшее Жрицу Эйлистри. Квили шагнула к магической чаше. Она ухватилась обеими руками за ее края и склонилась над ней. Мгновение спустя она выпрямилась и подняла осунувшееся лицо на Фиодора.

– Подойди, рашеми, и скажи мне, что ты видишь. Схватка отняла у меня все силы, и даже больше.

Он встал рядом со жрицей и заглянул через ее плечо.

– Гоблины наступают через нижние туннели, – он говорил кратко, словно рапортуя. – Орда кобольдов приближается к боковым воротам. Небольшие группы воинов-дроу сходятся по этим трем туннелям. Эти люди вот тут – похожие туники я видел в Гавани Черепа на охотниках за головами.

Жрица резко отвернулась и выкрикнула имя своей военачальницы. Ильрени появилась внезапно, метнула взгляд в сторону Лириэль и обратилась к верховной жрице, сразу оценив ситуацию.

– Подопечных?

– Вниз.

Ильрени решительно кивнула.

– Я позабочусь об обороне. У тебя и без этого хватит дел.

– Скажи, чем я могу помочь? – спросил Фиодор.

Тонкое лицо военачальницы затвердело, ее сузившиеся глаза вновь скользнули по Лириэль.

– Ты можешь убрать эту обожающую Ллос суку вон из моей крепости, пока она не погубила всех нас, – прошипела она.

С этими словами Ильрени исчезла, так же неожиданно, как появилась.

Фиодор понял, и тошнота подкатила у него к горлу. Каким-то образом, он не знал как, Лириэль снова призвала Ллос. Он взглянул на подругу. В огромных глазах на ошеломленном лице, как в зеркале, отражался его страх.

– Как это могло случиться? – прошептала она.

– Разве не ясно? – яростно бросила Квили. – Лириэль связана с Паучьей Королевой. Вы не должны были приходить сюда!

Сила духа вернулась вдруг к Лириэль. Одним быстрым движением она вскочила на ноги и взглянула в лицо жрицы.

– Ты сама велела нам прийти. Или твой говорящий ворон соврал?

– Ты могла бы сказать мне обо всем этом!

– Мы не знали.

– Вот как?

Едкое обвинение, прозвучавшее в вопросе Квили, вырвало Фиодора из порожденного ужасом остолбенения. Лириэль вичларан, и, пока он жив, никто не смеет обвинять ее в предательстве.

– Лириэль отказалась от путей своего народа и порвала со злой богиней, – заявил он со спокойной уверенностью.

– Это не значит, что Ллос порвала с Лириэль, – парировала Квили. Она гневно повернулась к Лириэль: – Знаешь ли ты, сколько лет труда, сколько магических сил ушло на то, чтобы укрыть Променад от взгляда Ллос? И все пошло прахом! Ты показала это место Ллос и ее дьявольским приспешникам. Ты хоть понимаешь, что это значит?

Бравада юной дроу испарилась.

– Конечно понимаю, – прошептала она. – Я родилась в Мензоберранзане.

– Место, о котором не так-то просто забыть, – мягко добавил Фиодор. – Ты сама сказала, что Лириэль преследуют. Я клянусь тебе, она призывает эту охотницу не сильнее, чем заяц – ястреба.

Вспышка ярости Квили угасла, плечи ее поднялись и опустились в тяжелом вздохе.

– Единственное, что я могу для вас сделать, – это показать короткий путь на поверхность. Я отправлю сообщение моей сестре Лаэрель. Она проследит, чтобы вы выбрались из Глубоководья невредимым. Весть о странствующей дроу будет передана последователям Эйлистри. Если вас остановят и начнут расспрашивать, покажите им это. Он будет гарантией вашей безопасности.

Жрица протянула Лириэль маленький серебряный талисман, на котором было выгравировано изображение стройной эльфийки с луком и в сопровождении волка. Оба охотника подняли взоры к восходящей луне.

– Благодарю тебя, – горячо произнесла Лириэль.

Суровый взгляд Квили смягчился.

– Слуга проведет вас через туннели. Ступайте, и да хранит вас Темная Дева.

Фиодор поклонился и взял Лириэль за руку. Они вдвоем исчезли за одной из потайных дверей.

В тот же миг, оставшись одна, верховная жрица в изнеможении опустилась на пол. Сражение с вторгшейся Ллос отняло у нее все силы без остатка. Но она посчитала неразумным обнаруживать слабость перед той, кого Паучья Королева ясно объявила своей.

Как бы Лириэль ни сопротивлялась, – а Квили не сомневалась, что юная дроу многое недоговаривает, – это не имеет значения. Куда бы она ни пошла, глаза богини будут следить за ней.

Возможно, наверху все будет иначе, подумала жрица. Сила Ллос не может распространяться на Светлые Земли. Центральный постулат их веры – свет уничтожает тьму, а не делает ее невидимой. Так было всегда, и нет причин думать, что так не будет и впредь.

Почему же тогда она не может отделаться от чувства, будто земля уходит у нее из-под ног?

Глава 5

УЧЕНИЦА МАГА

Иллитид по имени Вестресс мерила шагами мозаичный пол тронного зала, бывшего до недавних пор красой и гордостью затонувшего полуразрушенного города, который давно ушедшие эльфы называли Эскайрл. Теперь в нем сохранились лишь жалкие остатки древних сокровищ: большей частью крупные статуи или предметы из золота, но слишком тяжелые, чтобы разбегающиеся рабы иллитида смогли унести их.

Да и сама Вестресс выглядела не лучше. Аметистовые кольца посрывали с ее четырехпалых рук. Серебряная диадема, венчавшая ее лавандовую голову, исчезла, равно как и медальон с гербом, который она приняла как самопровозглашенная регентша Эскайрла. Ее прекрасное одеяние было порвано злыми руками грабителей, чувствительные лицевые щупальца повреждены. Единственная причина, почему она вообще осталась жива, – это то, что рабы посчитали ее уже мертвой. Обездвиживающее заклинание Лириэль Бэнр сделало картину очень правдоподобной.

Однако иллитид отнюдь не была благодарна ей за это.

Жадный мозг иллитида уловил приближающиеся неспешные шаги рабыни-генази. Лицевые щупальца задергались и зашевелились, как будто иллитид принюхивалась, но на самом деле Вестресс выуживала информацию о выполнении возложенной на генази миссии из той бури эмоций, что подползала сейчас к тронному залу. Великая ярость и разочарование, ощущение провала и страх.

Страх. О да. Бояться было чего.

Вестресс уселась на трон и обратила пустые белые глаза на дверь. Спустя мгновение в зал вошла стройная женщина с голубой кожей и присела в глубоком реверансе. Лицо ее было в фиолетовых синяках, один глаз почти заплыл. Ненависть к дроу, чьих рук это было дело, клубилась в мозгу генази, и ее всепоглощающая жажда мести в точности совпадала с чувством, обуревающим иллитида.

Мщение – награда, которую получают лишь умелые, – «произнесла» иллитид, ее царственный женский голос прозвучал прямо в мозгу генази. – Ты, Азар, не оправдала моих ожиданий.

Генази поджала губы, и уязвленная гордость так и растеклась вокруг нее едкими волнами.

– Если и так, госпожа, то лишь потому, что у меня не было нужной магии. Ты говорила, что дроу – маг. Но ты не знала, насколько могущественный.

Я не знала? Лириэль Бэнр была здесь. Я могла бы перечислить все заклинания, что есть в ее арсенале. Я дала тебе всю необходимую магию, чтобы разбить в прах все ее атаки. – Она наставка щупальце на Азар, будто обвиняющий перст. – Какие у тебя есть основания жаловаться? Лицо тебе разбила не магия.

Рука генази коснулась припухлости вокруг глаза.

– И все-таки именно из-за магии поручение осталось невыполненным. Я собиралась последовать за кораблем и напасть на дроу незаметно, но шаман булливагов призвал меня на битву, а у меня не было защиты от его зова. Она мне нужна.

Иллитид отмахнулась пурпурной рукой от притязаний рабыни.

Булливаги – мерзкие чудовища, конечно, но магия их не заслуживает особого внимания. Однажды они застали тебя врасплох. Второй раз ты на этом не попадешься.

– Хотелось бы верить! – заныла генази. – Зов шамана – я все еще слышу его! Это никуда не годится, что слуги регентши Эскайрла должны слушаться низшего голоса. Неужели вы ничего не можете сделать, чтобы разорвать эту унизительную зависимость?

После минутного размышления Вестресс склонила луковицеобразную голову в знак согласия.

Постарайся успокоить мысли, насколько сможешь. Тогда прогресс будет менее болезненным для тебя и, что куда более важно, более удобным для меня.

Иллитид поднялась и заскользила к рабыне, которая покорно опустилась на колени и подняла кверху разбитое лицо. Лицевые щупальца обхватили голову генази, и ментальная магия Вестресс принялась обследовать разум рабыни. Она проскользнула мимо сердитых размышлений о легкой жизни карманников-хафлингов, мимо мыслей, облеченных в форму слов, мимо всех эмоций, знакомых и доступных генази, прямиком устремившись в тайные глубины сознания. Там Вестресс обнаружила тугой, полный ненависти клубок мыслей о насилии. Ментальными прикосновениями, точными и нежными, точно пальцы арфиста, она начала распутывать нити…

Ее сосредоточенность разлетелась вдребезги внезапно и полностью. Вестресс отшатнулась, недоверчиво уставившись на рукоять кинжала, торчащую у нее между ребер.

Второй раз за ее жизнь ментальный голос иллитида умолк – не от магии дроу, но из-за ослепительной боли, пульсирующей вокруг лезвия.

– Больше никакого насилия, – прошипела Азар. Она поднялась на ноги, голубая рука ухватилась за рукоять и повернула кинжал. – Никакого рабства. Только месть. Ты все еще считаешь меня неумелой?

Правда медленно доходила до Вестресс, пульсируя в ее оцепеневшем мозгу, словно гул далекого прибоя. Азар ненавидела дроу, ненавидела шамана булливагов. Все это было правдой, но под этими новыми, недавними ненавистями скрывалась главная, самая жгучая.

Вестресс заставила себя отрешиться от ужасной боли, собрав всю волю для последнего, самого важного вопроса.

А дроу?

Разбитое лицо Азар скривилось в презрительной усмешке.

– Даже теперь ты полагаешь, что я стану выполнять твои приказания! Дроу победила меня, да, но она победила и тебя тоже. И это искупает все. Знай: ты умрешь, а она – нет. И если это причинит тебе боль, я удовлетворена.

Генази дернула рукоять кинжала вниз, вгоняя лезвие выше и глубже в грудь иллитида одним жестоким ударом. Мышцы болезненно напряглись, сопротивляясь, потом клинок вошел во что-то мягкое, податливое.

Генази выдернула кинжал, и из Вестресс вдруг хлынула жидкость. Ихор, пузырясь, стекал по щупальцам и бежал из глаз, скатываясь по лицу едкими зелеными слезами.

Мраморный пол полетел ей навстречу. Вестресс не почувствовала удара, но постепенно до нее стала доходить новая, далекая боль. Когда она поняла ее источник, ужас охватил ее. Кинжал Азар отсек лицевое щупальце.

Генази отшвырнула извивающийся отросток и взялась за следующий.

– Как бы там ни было, булливаги помогли мне стать свободной. Это будет им наградой, – объяснила она. – Дроу тоже скоро узнает, что я всегда отдаю долги.

Постукивание по корпусу корабля стало более настойчивым. Шарларра нахмурилась.

– Наверно, стоило узнать ответный пароль, – проворчала она.

Пожав плечами, она подошла к обшивке борта и принялась выстукивать припев незабываемой «Русалки», непристойнейшей из песенок, популярных в тавернах Гавани Черепа. Это, казалось, устроило невидимого разведчика. Теперь было самое время принять некоторые меры предосторожности.

Но тут имелась проблема. По словам Хелбена. Каладорн Кассалантер находится на этом корабле. Шарларра плохо знала его, но они танцевали на последнем зимнем балу. Вполне вероятно, что он сообразил, куда делась его драгоценная заколка с плаща. Никто не заподозрил бы ученицу Хелбена Арунсуна в воровстве, но сейчас она далеко от башни Черного Посоха. В этом обтягивающем мрачном наряде, с изукрашенным каменьями мечом аристократа на боку она подозрительно похожа на хафлинга-домушника после удачной ночи. Только повыше. И трезвая.

Ее осенило. Вспомнив лицо и фигуру Фиодора, она наложила заклятие изменения внешности на себя и свои вещи. Изучив результат в бронзовом зеркале, висящем над умывальником, она передернулась от непритязательности своего нового облика: короткая кожаная куртка, рубаха из парусины, темные шерстяные штаны, заправленные в низкие поношенные башмаки. Взгляд ее упал на «позаимствованное» оружие, теперь это был тусклый черный меч, единственным украшением которого было грубо вырезанное изображение медвежьей головы на рукояти.

Она направилась к двери, на ходу вынимая меч из ножен. Магическая энергия вдруг хлынула из него, и чей-то баритон пылко запел:

Кто меч обнажил, тот его господин.

Во славу героя я песню пою.

Рассеем мы зло и добро защитим!

Да будет рука твоя верной в бою!

Шарларра зло выругалась и ударом ноги распахнула дверь.

– Поющий меч! Черти бы побрали этого мальчишку Тана!

Пускай я только меч, не жезл боевой,

Пусть не дышу огнем, и смерть не заклинаю.

И все же я конец бесславный предвещаю

Тому, мой господин, кто гнев изведал твой!

– Большое спасибо, но мы сегодня замаскировались, – сообщила она мечу. – А значит, никаких песен.

Она почувствовала, как сила ослабела, это было ужасно похоже на человеческий вздох разочарования, потом магия вновь ярко вспыхнула. Меч переключился с пения на декламацию:

Победных гимнов не пою.

Но голос мой звенит в стихах,

Чтоб мог узнать дрожащий враг,

От чьей руки падет в бою!

Шарларра в отчаянии стиснула зубы и кинула взгляд на потолок. Над головой звучали неспешные шаги сменившихся с вахты моряков. Люди все еще не замечали нависшую над ними угрозу. Каждая минута промедления грозила обернуться лишней кровью.

– Еще одно слово, и я прикажу переплавить тебя на ночной горшок! Понял?

– Хмм, хммм, – хм, хмм…

– Ах ты, задница Мистры! – взорвалась она. – Не мог Данила купить сембийский меч? Те хоть умеют понимать намеки! Запомни: никаких песен, никаких стихов, никакого бормотания, никакой пустой болтовни. Просто убивать. Молча.

Наконец-то меч затих. Шарларра поспешила по узкому проходу и вскарабкалась по трапу. Она взмахнула изменившим облик мечом и указала им на море.

– Приближаются морские огры, ребята! Устроим им достойную встречу! – взревела она, изо всех сил пытаясь подражать акценту Фиодора Рашемаарского.

Несколько матросов остановились и странно посмотрели на нее. Эльфийка запоздало поняла, что изменения во внешности не коснулись ее голоса – в нем звучали все те же страстные эльфийские нотки. Она забыла стащить что-нибудь из оружия берсерка. Без него иллюзия получилась неполной.

Меч в ее руке тихонько хихикнул.

Спасли Шарларру вопль из «вороньего гнезда» и лязг оружия, которое люди расхватывали, готовясь встретить нового врага.

Пара огромных перепончатых рук ухватилась за поручень. Кто-то из пиратов кинулся вперед и попытался рубануть по одной из них абордажной саблей, но другая рука метнулась навстречу и, перехватив его запястье, с легкостью отвела удар. Быстрый рывок выдернул оружие из руки пирата и швырнул того на колени. Он едва успел откатиться в сторону от огромной ноги, с грохотом опустившейся на палубу.

Ни в одной книге заклинаний Шарларра не встречала таких мерроу, как это существо, настороженно приникшее к дощатому настилу. Голова его была похожа на рыбью, с колючим вздыбленным плавником от макушки вдоль всей спины. Два больших боковых плавника напоминали сильно увеличенные эльфийские уши, большие круглые глаза были черными и голодными, как у акулы. На отвратительной морде красовалась прорезь огромного рта с острыми, как стилеты, клыками. Хвост морского змея – длинный, гибкий, заканчивающийся двойным рядом шипов – рос из могучего человекообразного туловища. Четыре толстые лапы, каждая тоже с гроздьями шипов на локтях, согнуты и готовы к бою.

– Морские дьяволы! – прокричал плотный рыжебородый человек. – Сахуагины на борту!

Воинственный звенящий клич вырвался из меча Шарларры, и он сам собой рванулся к скорчившемуся на палубе монстру. Эльфийка последовала за ним, бормоча на ходу заклинание, заставляющее кровь вскипать.

Сахуагин отбил атакующий меч взмахом ладони. Одна из его верхних лап ухватила Шарларру за тунику и дернула книзу, другая стиснула руку, держащую меч, с такой силой, что у девушки затрещали кости, и чудовище предвкушающее раскрыло пасть.

Вдруг черные глаза остекленели, а из клыкастой разинутой пасти с шипением потек вонючий пар. Руки отчаянно захлопали по туловищу, заживо варившемуся изнутри. Шарларра высвободила руку с мечом и быстро добила монстра, вспоров ему брюхо и выпустив на палубу дымящиеся потроха.

Она аккуратно обошла грязное месиво и обернулась посмотреть, что творится вокруг. Около дюжины жутких тварей сражались тем оружием, которое смогли найти в море: древние пики и рыжие от ржавчины мечи с зазубренными лезвиями. Пираты легко сдерживали их натиск.

Пожалуй, слишком легко.

Эльфийка начала выбираться из гущи боя, отражая по пути выпады и удары морских дьяволов. Выпутавшись из сутолоки машущего оружия и бранящихся пиратов, она кинулась к кормовой надстройке и взобралась по трапу на помост.

Отсюда ей был хорошо виден весь корабль. Как она и подозревала, с другого борта несколько сахуагинов бесшумно перелезли через поручень и направились прямиком в трюм. Этим монстрам ни к чему было грубое позабытое оружие когда-то утонувших моряков. У них были острые алебарды из клыков морского слона и пояса с множеством отличных кинжалов. И у каждого на поясе висела сеть.

Они вышли на охоту и, несомненно, хотели захватить добычу живьем.

Шарларра испуганно наморщила лоб. Спустя мгновения сахуагины обнаружат, что их жертва ускользнула. Если верить тому, что она слышала о них, после этого они убьют всех, кто находится на борту, просто так, для развлечения.

Она взглянула на меч.

– Как думаешь, сможешь ты подражать голосу Фиодора?

– Значит, без болтовни никак, – весьма ехидно заметил тот.

Шарларра предпочла пропустить это мимо ушей.

– Просто прокричи какой-нибудь подходящий боевой клич, что-нибудь подбадривающее, предостерегающее – что-то в этом роде.

– Все лучше, чем ничего.

– Очень любезно с твоей стороны. Давай.

Она соскочила с помоста, и меч издал жуткий рев, от которого кровь застыла в жилах, – нечто наводящее на мысль о нападении раненого медведя. Два монстра – и Каладорн Кассалантер – непроизвольно обернулись на звук.

Третий сахуагин молнией бросился к отвлекшемуся аристократу. Шарларра развернула меч навстречу новой опасности, и ее торопливое заклинание потонуло в предостерегающем вопле, исторгнутом клинком.

Монстр остановился прямо возле Каладорна, его занесенное оружие громко лязгнуло, налетев на небольшую невидимую стену. Шарларра быстрым жестом рассеяла преграду – как раз вовремя, чтобы дать возможность человеку нанести ответный удар.

Ее меч дернулся, и эльфийку резко развернуло вправо. Оказалось, что клинок застрял между зубьями ржавого трезубца чудовища, и она оказалась куда ближе от клыков сахуагина, чем ей хотелось бы.

Тварь страшно оскалилась и ткнула сцепившимся оружием в лицо эльфийке. Она рефлекторно присела, не обращая внимания на острую боль в плече вывернутой руки, державшей меч. Она выхватила свободной рукой из-за отворота башмака нож и нанесла удар, вложив в него всю свою силу.

Толстая шкура сопротивлялась лезвию удивительно долго, потом вдруг поддалась, и рукоять ножа уперлась в брюхо твари. Сахуагин взвизгнул от боли и отскочил, вновь нацелив на нее трезубец. Один из тех его собратьев, у которого было хорошее оружие, шагнул вперед и оттолкнул раненого монстра, встав перед Шарларрой и угрожающе склоняясь над ней. К ее изумлению, существо не стало нападать, оно подняло руку над головой. Сахуагин издал звук, серию громких отрывистых щелчков, отразившихся, казалось, от каждой доски корабельной обшивки.

По всему кораблю сахуагины прекратили сражаться и замерли, держа оружие наготове. Что-то изменилось в их поведении. Хоть чудовища и вышли из боя, они почему-то казались сейчас еще более ужасными.

– Где дроу? – прошипел вожак.

– Хочешь ты ответить или давай я? – тихонько осведомился меч.

– Скажи им, что мы никогда не выдадим ее, – подсказала Шарларра.

Голосом Фиодора меч прокричал ответ.

– Черта с два не выдадим! – резко возразил рыжебородый пират. – Я здесь капитан, и я говорю: берите ее и проваливайте!

Отвратительная голова дернулась к говорящему.

– Где вы ее прячете?

– Прячем ее? – недоверчиво переспросил капитан. – Да я бы не плюнул на нее, даже если бы она горела!

– Ну просто рыцарь, – проворчала Шарларра.

– Предатель! Трус! – громко проревел меч.

– Клянусь течью в трюме, – огрызнулся капитан на «Фиодора», – человек, который связался с темным эльфом, не смеет называть других предателями. Тащи ее сюда, или я сам убью тебя!

Сверкающий трезубец просвистел в воздухе и вонзился в палубу у ног капитана. Все глаза обратились к морю, откуда прилетело оружие.

На поручне легко балансировала дюжина морских эльфов. Высокая женщина с зеленой кожей и красивой головой, обритой, чтобы лучше были видны экзотические отметины на коже, смерила капитана презрительным взглядом.

Эльфы проворно попрыгали на палубу и кинулись на почти столь же ловких сахуагинов. Моряки попятились, не зная как быть. Шарларра заметила, как на лице капитана одно чувство сменялось другим – столкновение их было не менее жестоким, чем между морскими эльфами и их смертельными врагами.

Наконец капитан поднял свой изогнутый меч.

– Это наш корабль, парни! И нам не нужны эти тщедушные эльфы, чтобы удержать его! Лечь в дрейф!

Пираты кинулись вперед, и Шарларра присоединилась к ним, точнее, это сделал меч. Эту штуку всецело захватил азарт схватки, и она ревела какой-то рашемаарский боевой гимн. Девушка заняла место за спиной морского эльфа и, пока ее меч спорил с пикой морского дьявола, взглядом предупредила капитана, чтобы он держался подальше. Судя по тому, что она увидела, ее совсем не удивило бы, если бы пара-тройка эльфов пострадала отнюдь не от клинков или когтей сахуагинов.

Не сегодня. Там, откуда она родом, эльфы всех видов держатся вместе.

Неподалеку эльф схватился с одним из сахуагинов, вооруженных сетью. Чудовище махало шипастыми передними конечностями, пытаясь загнать эльфа в ловушку, но, сколько бы оно ни крутилось и ни кидало сеть снова и снова, каждый раз его жертва ускользала, отскакивая и уворачиваясь с поразительной грацией.

Сахуагин ринулся прямо на своего противника, уступающего ему размерами, и прижал эльфа к борту между двумя группами сражающихся. Сеть растянулась на всю длину, опускаясь на эльфа, будто медуза на намеченную жертву. Отступать было некуда, и лицо морского дьявола прорезала торжествующая ухмылка.