На вершине блаженства

      – Я Венера, и этим все сказано. Я живое воплощение абсолютной любви. Ты пойдешь с Венерой, Бобби. Я позабочусь о тебе.
      Блисс стояла в сторонке и смотрела, как покидают кухню бабушка с внуком. Двойняшки же испустили дружный стон – на шелестящем костюме Венеры тихонько позвякивали ожерелья.
      – Ну, теперь мы готовы? – осведомился Вик. – Я иду первый. Мне придется выключить фонарик. Включу, когда удостоверюсь, что это безопасно. Или если не будет иного выхода. А вам придется идти очень осторожно и смотреть, куда ставите ногу. Поэтому вам лучше держаться друг за друга.
      – Если только ты первый не свалишься, – съязвила Фабиола.
      – Я-то не свалюсь, – фыркнул Вик. – А вы молчите, что бы ни случилось. Если я скажу бежать – бегите. Просто развернитесь на месте и бегите во весь дух. Но если я дам знак, то вы все вместе переходите в атаку.
      – В атаку?..
      – В атаку, – с важным видом кивнул Вик. – Бросайтесь вперед и визжите во всю глотку. Но я поведу вас в атаку лишь в том случае, если увижу, что мы можем кого-то напугать и прогнать подальше. Например, какого-нибудь зверя.
      – Сам небось в штаны наложишь со страху, – пробурчала Фабиола.
      – А я согласна с Виком, – заявила Либерти.
      От звонкого хохота Полли у Блисс полегчало на душе.
      – Да ты и так согласишься со всем, что скажет твой Вик, – сказала Полли. – Если ему взбредет в голову, что небо стало зеленым, ты тут же начнешь твердить, что и сама так думаешь.
      – Давай скорее, Вик, – торопила Либерти. – Если они не хотят, пойдем вдвоем.
      – Ладно, хорошо, – уступила Полли. – Мы пойдем тоже. Чтобы доставить вам удовольствие.
      Блисс прекрасно понимала, что Полли лукавит. Она терпеть не могла Вика с Либерти, так что едва ли захотела бы им угодить. Нет, скорее всего она действительно не на шутку встревожилась – вот и решила составить им компанию, чтобы самой все выяснить.
      – Либерти держится за меня. Полли за Либерти. Фабиола за Полли. Блисс за Фабиолу, – распорядился Вик.
      – Ну спасибо, Виктор, – фыркнула Фабиола. – Хорошо хоть, что сейчас темно. Если кто-то спросит – можно будет сказать, что меня с вами не было.
      Вик распахнул дверь, и в кухню ворвался прохладный ветер. Блисс послушно встала в хвост цепочки и положила руки на поясницу Фабиолы. Процессия потянулась к выходу. Все то и дело наступали друг другу на ноги.
      – Закройте дверь, – прошипел Вик. – А теперь слушайте… Я считаю до трех, и на счет три все дружно шагают правой ногой. А потом мы идем на счет раз-два, раз-два. Уловили?
      – Он явно не в себе, – проворчала Полли.
      – Уловили?
      – Уловили, – ответил нестройный хор.
      – Дам-да-дам, дам-да-дам, – бубнила Полли в ритме самбы. Затем начала приплясывать, явно собираясь внести в затею Вика свою ноту.
      – Заткнись! – прошипел он. – Еще неизвестно, что нас сейчас ждет!
      – Берегитесь! – подыграла сестре Фабиола. – Ваши дни сочтены! Индейцы вышли на тропу войны!
      – Замолчи! – взвыл Вик и снова перешел на шепот: – Замолчите вы обе – или проваливайте! Это вам не шутки! Так недолго и шею свернуть!
      Все замолчали, сосредоточились. Блисс то и дело сбивалась с общего шага. Повсюду было полно камней, и она молила Бога, чтобы обошлось без вывихов и падений. Луна совсем скрылась за облаками, и тьма стояла кромешная.
      Вскоре Блисс услышала какой-то шепот. Шепот становился все громче. Наконец Фабиола обернулась и тихо прошептала:
      – Не забывай, если Вик скажет бежать, поворачивайся и беги. Если даст команду, нападай и ори. Передай крайнему.
      – Я и так крайняя, – напомнила Блисс. – А какая команда?
      Но Фаб уже отвернулась.
      Блисс почувствовала запах озера. Они вышли из круга домиков и оказались на открытом пологом склоне в самом центре ее владений. Идти становилось все труднее.
      Впереди снова зашелестел шепот, и Блисс вскоре передали:
      – Либерти боится.
      – Почему? – насторожилась Блисс. – Вик что-то увидел?
      Ее вопрос передали по цепочке вперед.
      – Он велел заткнуться и идти за ним, – вернулся ответ.
      – Сексистские штучки, – проворчала Блисс. – Придется передать его Пру – для обработки.
      Фаб внезапно остановилась, и Блисс тут же налетела на нее. На миг все притихли – было слышно только тяжелое дыхание. Молчание нарушил Вик.
      – Дерьмо! – заорал он.
      Процессию охватила паника. Блисс растерялась. Вокруг нее метались смутные тени. Все орали и размахивали руками. Наверное, это и была атака – вот только кого они атакуют?
      – Хватит! – рявкнул наконец Вик. Луч фонаря прошелся по всей компании. – Вы что, не можете стоять спокойно? Женщины! Что с вас возьмешь? – Он презрительно фыркнул. – Не вижу ничего смешного! Да вы посмотрите на себя! Вы что так разорались?
      – Но ведь ты дал команду, – со смехом сказала Полли.
      – Я просто ушиб палец, идиотка! – прорычал Вик. – Вот, взгляни. Может, перестанешь хихикать?
      Луч фонаря высветил во тьме какую-то длинную белую нитку, бившуюся на ветру.
      Блисс протерла запотевшие очки и подобралась поближе. Оказывается, Вик подвел их к самому краю проволоки, ограждавшей провал.
      – Ради Бога, Вик. Хорошо, что никто из нас туда не свалился – тогда действительно все кости бы переломал!
      – Может, кто-то уже давно лежит там с переломанными костями, – пробормотал Вик.
      – О-ох, – заныла Либерти, – вы только представьте себе этого несчастного на дне провала!
      – Чтобы оказаться там, ему пришлось бы раздвинуть проволоку и отодвинуть доску, – заметила Полли.
      – Кто-то мог сделать это за него, – проворчал Вик.
      – К тому же ему пришлось бы здесь задержаться, чтобы успеть привести все в прежний вид. – Блисс кивнула на столбы и проволоку. – Вряд ли тут кто-то был.
      Но Вик не сдавался.
      – Меня удивляет ваша беспечность. Вот, например… Взгляните на эту штуку.
      – Что это такое? – Блисс подошла к ограждению и поймала белую нить, запутавшуюся в проволоке. – Посвети, мне плохо видно.
      Но тут ее отвлек собачий лай.
      – Это Спайки?
      – Именно так воет волчья стая на охоте, – заявил Вик. – И вой приближается.
      Все как бы невзначай сбились в кучу. Блисс и до того мерзла в своем тонком шелковом платье, теперь же ее била дрожь. От грозного звериного рыка по всему телу побежали мурашки.
      Стая не стая, но в луче фонаря появились две собаки. Одна большая – Спайки, а вторая – просто огромная, напоминавшая своей длинной мордой шотландскую овчарку.
      Либерти завизжала и спряталась за спину Вика.
      Полли уцепилась за Спайки.
      – Это же сенбернар, – заявила Фаб, – и у него на ошейнике, наверное, висит маленький колокольчик.
      – Это Битер, – прозвучал из темноты до боли знакомый голос. – И у него пора любви. А вот вы что здесь делаете?
      Блисс захотелось увидеть его. Но было страшно заглянуть ему в глаза. Боже, как долго ей удавалось сохранять душевное спокойствие! Теперь же она чувствовала себя совершенно беспомощной – и все из-за него, из-за Себастьяна.
      – Блисс! – окликнул ее Плато, появившийся из темноты. – Кажется, я спросил, что вы здесь делаете?
      Да, он явно привык к повиновению окружающих – и не собирался этого скрывать.
      – Вряд ли тебе это будет интересно, – ответила Блисс.
      – В таком случае я бы ни о чем не спрашивал.
      Собаки же носились по склону, радостно повизгивая.
      – Спайки не выносит чужих собак, – заметила Фаб.
      – Что-то не очень на это похоже, – пробурчал Себастьян, глянув через плечо.
      – Насколько я понимаю, вторая собака твоя, – сказала Блисс.
      – Моя, – подтвердил Плато. – Это Битер. Лучший друг человека.
      – Тебе виднее.
      – Так что здесь случилось? – Было очевидно: Себастьяна не так-то просто сбить с толку.
      – Вик с Либерти услышали, как кто-то кричал. И мы решили посмотреть, что случилось. Вон там… провал в скале. И мы подумали… Кое-кто из нас подумал, что туда кто-то упал.
      – И что, действительно упал?
      – Вечно тебе надо все знать, – пробормотала Блисс. – Лучше посмотри сам и скажи, что думаешь.
      – Можно? – Себастьян протянул руку к фонарю.
      Вик с явной неохотой кивнул.
      Себастьян не спеша обошел все столбы с проволокой. Затем внимательно осмотрел доску, следы вокруг.
      – Здесь никого не было, – заявил он. – Кто бы там, по-вашему, ни кричал, он кричал не здесь.
      – Тысяча благодарностей. – Вик не скрывал своей неприязни к Себастьяну. – Приятно повстречать парня, который знает все на свете.
      – Всегда готов к услугам, – парировал Себастьян. – Звоните в любое время. А теперь вам пора спать.
      Все побрели вверх по склону, причем Вик бормотал ругательства на каждом шагу. Наконец они с Либерти свернули к своему домику. Полли с Фабиолой направились к дому Блисс, где на крыльце их уже ждала Венера.
      – О’кей, мама, – сказала Полли. – Забираем Бобби и возвращаемся в бунгало.
      – Я сказала этому обаятельному мужчине, куда вы пошли, – сообщила Венера, не спуская с Себастьяна восхищенного взгляда. – Он глубок, он чрезвычайно глубок. И наделен редкостной по силе скрытой мощью.
      – Поэтому ты и сказала ему, куда мы пошли? – возмутилась Фаб. – Ты видишь его впервые в жизни – и сразу же все выкладываешь. А ведь знаешь, что мы подвергаемся опасности…
      – Но вы никого не поймали, правда? – улыбнулась Венера.
      – Не поймали потому, что кричали совсем не там, – заявила Фабиола.
      – Фаб, помолчи, – нахмурилась Полли. – Идем домой, мама. Надо забрать Бобби.
      – Бедняжка спит ангельским сном. Он на диване. – Венера тяжко вздохнула. – Стоит ли так часто тревожить его неокрепшую душу? Он может… совсем растеряться.
      – Мы все здесь растерянные, – пробурчала Блисс, направляясь в дом. – Тс-с-с. Бобби заснул. – В неярком свете ночника она увидела Бобби, свернувшегося калачиком в самом углу огромного дивана.
      – Я же сказала, что он спит, – обиделась Венера. – И я знала, что у этого прекрасного человека чистая душа – потому что почувствовала ее. Он глубоко порядочный, честный и… ответственный, да? – Она улыбнулась, глядя на Себастьяна.
      – Мама! – в один голос воскликнули Полли и Фаб.
      – Благодарю вас, мэм, – с серьезнейшим видом промолвил Себастьян. – Так это и есть Бобби? Тот маленький мальчик, который присматривал за моим Битером?
      – Да…
      – Милый малыш, – продолжал Плато, перебивая Блисс. – Пусть спит. А я побуду здесь, с ним. И до утра с ним ничего не случится.
      – Ну…
      – Даю вам слово, что позабочусь о нем, – заверил Себастьян, глядя на Полли. – А вы, дамы, можете спокойно идти домой вместе с мамой.
      – Венера, – поправила пожилая женщина. – Зови меня Венера. Я – живое воплощение абсолютной любви.
      – Верно, – кивнул Себастьян без тени улыбки на лице. – Мы с Блисс вернем вам Бобби утром в целости и сохранности.
      Блисс не знала, куда деть глаза.
      – Я уверена, что вам здесь будет очень уютно, – ангельским голоском пропела Фабиола.
      – Вы только не забывайте, что Бобби остался здесь, – добавила Полли.
      – Он уже не первый раз ночует в этом доме – вместе со мной, – напомнила Блисс, в упор глядя на Себастьяна. Ну почему она не может заставить себя возненавидеть его? – А ты лучше разыщи своего пса…
      – О, я непременно его разыщу. – Он одарил Блисс очаровательной улыбкой. – Для этого требуется только погромче свистнуть. Он тотчас прибежит.
      – Стоит вам свистнуть – и кто угодно прибежит, – заметила Фабиола.
      – Доброй ночи, Фаб. – Блисс пристально посмотрела на подругу. – Увидимся утром. Как следует выспимся и отдохнем.
      – Ну да, выспимся и отдохнем, – усмехнулась Полли; она стала подталкивать к выходу мать и сестру.
      Когда дверь за ними закрылась, в доме воцарилась тишина, тишина, наполненная чувством близости, той близости, что связала Блисс с Себастьяном. Она ощущала эту близость почти физически – как если бы он прикоснулся к ней.
      – Устала? – спросил Себастьян.
      Она кивнула в сторону Бобби и прижала палец к губам.
      – Ну, если эта дикая семейка его не разбудила, то его никто не разбудит.
      – Они прекрасная семья, – возразила Блисс. – Пусть немного необычная, но прекрасная.
      – Тебе виднее, Чилли.
      – Ненавижу эту кличку.
      – Тебе не нравится, когда я называю тебя Чилли?
      Пустая, ничего не значащая болтовня!
      – Я не против, когда ты называешь меня любыми именами. – Блисс поспешно отвернулась. Ну вот, опять сказала лишнее! Опять разболталась.
      – Ты снова сбежала от меня.
      Блисс машинально сняла очки.
      – Мужчина после такого может запросто заработать комплекс неполноценности. Особенно если от него сбегают именно в такую ночь. Я на всю жизнь запомню нашу первую ночь.
      – Я тоже, – прошептала она, чувствуя, как сердце сжимается от сладкой боли. – Но нам не следует говорить об этом при Бобби.
      – Он же спит.
      – Но может проснуться.
      – О’кей. Давай пойдем наверх.
      – Тебе лучше уйти, – покачала головой Блисс. – Я побуду здесь, чтобы он не испугался, когда проснется.
      – Я не уйду.
      – Себастьян…
      – Нет. Мое место рядом с тобой. Тебя до полусмерти напугали у Уилменов, и нам надо это обсудить. По-моему, следует обратить внимание на некоторые вещи.
      – Какие, например?
      – Например, на то, что кто-то пытается нас разлучить.
      – Я знаю. – Сердце ее замерло. – Но кое-что меня смущает.
      – Расскажи, что именно.
      То есть признаться, что ей показалось – пусть даже на какой-то миг, – будто это сам Себастьян старался припугнуть ее в оранжерее?..
      – Почему ты не позволила мне отвезти тебя домой?
      – Мне нужно было подумать, уединиться.
      – И к какому решению ты пришла?
      – Ни к какому. Я же просила тебя не приходить – почему ты явился?
      – Сначала я отправился домой. – Он осторожно погладил ее по спине.
      – Вот там бы и оставался.
      – Я собирался остаться.
      – Так почему же передумал?
      – Вряд ли тебе… интересно. – Он смутился и откашлялся. – Но с моей стороны было бы нечестно не предупредить тебя, что из-за меня ты можешь подвергнуться опасности.
      Блисс нервно рассмеялась:
      – Полагаешь, это ты должен меня предупредить?
      – Да. – Себастьяну явно было не до смеха. – По-моему, я слишком рано убедил себя, что некоторые проблемы давно решены – раз и навсегда. Я ошибся. Блисс, мне нужно, чтобы ты находилась там, где я смог бы присматривать за тобой.
      – Что это значит? – Ее снова охватил страх.
      – Я пока и сам не уверен… Ты ведь говорила, что уже дважды получила предупреждение – держаться от меня подальше?
      Блисс кивнула.
      – Сначала ночью, в этом доме. А потом в оранжерее у Уилменов.
      – Да, – кивнула Блисс. Ах, как бы ей хотелось поскорее забыть об этих цепких, грубых ручищах…
      – А что все-таки здесь творилось, когда я нашел вас у провала?
      На диване заворочался Бобби.
      – В любом случае это не так срочно, – поспешно проговорила Блисс.
      Себастьян пристально посмотрел ей в глаза.
      Блисс облизала пересохшие губы.
      Себастьян склонился над ней.
      – Но ведь Бобби… – прошептала она. – Лучше тебе уйти до того, как проснется Бобби.
      – Я не оставлю тебя здесь одну.
      – Я не одна.
      – Ты знаешь, что я имею в виду. – Себастьян покосился на мальчика. – Ему нравятся мужчины.
      Блисс растерялась – столь неожиданный поворот.
      – Я почувствовал в нем это с первого же взгляда.
      – Бобби никогда толком не знал своего отца, – сказала Блисс. – И он замечательный мальчик. Я его очень люблю.
      – Милая, в тебе так много нерастраченной любви, – проговорил Себастьян, снова поворачиваясь к ней.
      – Уходи, Себастьян.
      Вместо того чтобы подчиниться и убраться восвояси, Плато снял ветровку, которую успел накинуть вместо смокинга. Рубашка и брюки остались те же, что на приеме.
      – Иди спать. Мне будет удобно и здесь.
      – Нет! – заявила Блисс. – Исключено. Бобби испугается, если проснется рядом с чужим.
      – Не испугается. Уж поверь мне на слово, он обрадуется, когда увидит меня здесь.
      – Ты этого не знаешь.
      – Иди к себе, Блисс. Увидимся утром.
      – Но где ты собираешься спать?
      – Ты забыла, что я прекрасно выспался в кресле?
      – О’кей. – Они снова затронули щекотливую тему. – Делай что хочешь. Но ты позовешь меня, если Бобби проснется и испугается?
      – Непременно. Только он не испугается. – Себастьян уже успел скинуть с ног туфли и закатать рукава рубашки. – Можешь спокойно идти спать.
      Блисс колебалась. Ведь Бобби видел Себастьяна только раз, да и то мельком.
      – Иди, Блисс.
      Она поставила ногу на нижнюю ступеньку и внезапно остановилась.
      Себастьян поднял на нее глаза:
      – Уходи, Блисс, или мне придется отнести тебя наверх. Но если я это сделаю, то вряд ли найду в себе силы сразу же вернуться сюда.
      – Не надо так говорить, – прошептала Блисс. – Пожалуйста…
      – Ты прекрасна.
      – И ты тоже. – Блисс потупилась. – Почему все не сложилось по-другому?
      – Теперь будет по-другому. Я непременно этого добьюсь.
      Себастьян говорил с такой уверенностью, что Блисс готова была с ним согласиться.
      – Тебе лучше вернуться к себе. А я посижу с Бобби.
      – Иди в постель. Я сам с ним останусь. Иди, Блисс.
      Но она все еще колебалась. Себастьян улыбнулся:
      – Иди, любимая. А я останусь здесь и буду думать о тебе. Буду думать о нас с тобой…
      – Спокойной ночи. – Блисс резко повернулась и побежала вверх по лестнице.
      На верхней площадке она все же оглянулась. Себастьян уже повернулся к ней спиной и стоял, упершись руками в бедра. Его густые волосы казались еще темнее на фоне белоснежной рубашки. Вот он повернулся к дивану и тщательно поправил на Бобби одеяло.
      Сердце Блисс сжалось – ей так хотелось остаться с Себастьяном.
      Но она заставила себя пройти в комнату. Правда, дверь прикрыла неплотно. Ведь наверняка Бобби расплачется, если проснется рядом с чужим мужчиной – с чужим, с которым ей так хотелось остаться…
      Блисс сняла туфли и отправилась в ванную. Одного взгляда в зеркало было достаточно, чтобы вспомнить, чего стоил ей этот вечер.
      – Ведьма, – пробормотала она и швырнула в раковину нитку, которую сняла с колючей проволоки и почему-то до сих пор сжимала в кулаке.
      Нитка блеснула.
      Блисс схватила ее и поднесла к глазам. Длинные волокна тонкого белого шелка… И среди них – что-то блестящее, серебристое…
      Руки ее метнулись к горлу.
      Там, в оранжерее, незнакомец придушил ее шарфом… Блисс уставилась в зеркало, на свое глубокое декольте. Ну да, она же совершенно забыла про шарф! А ведь на шее осталась едва заметная алая полоска.
      Дрожащими пальцами Блисс расправила нитку. Ее выдрали из шарфа – теперь она была совершенно уверена, что это нитка из ее шарфа. Как была уверена и в том, что нитка являлась посланием – посланием ей, Блисс. Этот тип напоминал, что способен сделать с ней все что пожелает. И сумеет добраться до нее когда угодно, в любой момент.
      Но кто ей угрожает? И почему?

Глава 17

      – А я не сплю…
      Себастьян раскрыл глаза и уставился на худенькое личико Бобби.
      – Не спишь?
      – Нет. – Мальчик уселся на диване. – Я хотел тебе сказать, но ждал, когда тетя Блисс перестанет там ходить. Она уже перестала ходить. – Он прислушался, склонив голову набок. – Вот, слышишь? Она легла.
      Себастьян и так знал, что Блисс уже в постели. Ведь он только об этом и думал.
      – Тебе давно пора спать.
      – Ты сказал, что я не испугаюсь, когда проснусь и увижу здесь тебя.
      – Ну да, так я и сказал. Дети сами знают, кто их любит. А тот, кто любит детей, никогда их не напугает.
      – И я не напугался.
      – Ты вообще очень храбрый, да?
      – Мне приходится присматривать за мамой. Я же единственный мужчина в доме.
      – Это мама тебе так сказала?
      Бобби выпрямился. Пижама мальчика, вероятно, когда-то совсем новая, полиняла от частых стирок и протерлась на коленках. К тому же Бобби давно вырос из нее, и его худые щиколотки и запястья торчали из штанин и рукавов.
      – Мама говорит, что нам следует держаться вместе, потому что у нас никого нет на свете, только тетя Фаб. И бабуля.
      – Людям всегда следует держаться вместе.
      – Ага. – Губы мальчика дрогнули в улыбке, однако его голубые глаза оставались по-взрослому серьезными. – Ты назвал тетю Блисс прекрасной.
      – И это правда.
      – Ага. И она тебя тоже назвала прекрасным.
      – Она просто пошутила. – Себастьян почувствовал, что краснеет.
      – Она хотела сказать, что очень тебя любит.
      – Ты так думаешь?
      – Ага.
      Худенькое детское тельце – кожа да кости – казалось таким хрупким, уязвимым… Взгляд Себастьяна привлекли руки, не знавшие ни секунды покоя. На ночь их вроде бы помыли, но ведь мальчишек никогда не удается отмыть дочиста, смыть всю грязь, в которой они весь день возятся. Светлые волосенки Бобби свалялись в копну.
      Себастьяна поразило лицо мальчика – слишком уж серьезное, по-взрослому серьезное. От этого выражения на лице Бобби в груди у Себастьяна все перевернулось.
      – Тебе что-то не дает покоя? – спросил он.
      Мальчик отрицательно покачал головой.
      Себастьян пожал плечами, потянулся и попытался поудобнее устроиться в кресле, стоявшем у камина. Похоже, Блисс обожает такие древние неуклюжие кресла…
      – Я думал, ты не любишь детей.
      Неподдельный страх, прозвучавший в голосе Бобби, заставил Себастьяна насторожиться:
      – Почему ты так решил?
      На сей раз пришла очередь Бобби пожать плечами – худенькие лопатки взлетели чуть ли не к самым ушам.
      – Вик не любит детей.
      – Я не Вик.
      – Мой папа не любит детей.
      У Себастьяна запершило в горле. Беседа принимала нежелательное направление.
      – Твой папа наверняка тебя любит.
      Бобби нахмурился и отрицательно покачал головой.
      Если для таких случаев и существуют волшебные слова, Себастьян их не знал.
      – Мой папа однажды приезжал сюда. Я тогда был совсем маленький.
      В эту ночь Себастьяну не хватало только душещипательной беседы с ребенком, которого покинул отец. Впрочем, подобные беседы всегда в тягость.
      – Иногда взрослым слишком трудно найти с детьми общий язык.
      – А твой папа похож на тебя? – спросил мальчик.
      – У меня нет папы.
      – Ох…
      Бобби умолк, и это молчание оказалось столь же напряженным, как и предыдущая беседа.
      – Мой папа не любит меня, – подытожил Бобби.
      – Ты этого не знаешь.
      – Он сам так сказал. Сказал, что не любит белобрысых мальчишек с голубыми глазами.
      Себастьяну ужасно захотелось разрыдаться – впервые за всю сознательную жизнь.
      – Взрослые часто шутят, и эти шутки не всегда понятны детям.
      – Мама подняла меня и хотела дать ему на руки, а он не взял. Он спрятал руки за спину – вот так. – И Бобби показал, как именно.
      Себастьяну казалось, что пол уходит у него из-под ног.
      – Может, у твоего папы заболела спина, – пробормотал Себастьян, чувствуя себя идиотом.
      – Может, – кивнул Бобби. – Но он больше ни разу не приезжал.
      – Это плохо. – Себастьян покачал головой.
      – Он дал мне пять долларов.
      – Ого!
      – И немного конфет.
      – Хм-м.
      – У меня ведь теперь темные волосы, правда? – Детские глаза смотрели Себастьяну прямо в душу.
      – Ага.
      – Папа обещал когда-нибудь приехать снова, но так и не приехал.
      У Себастьяна зачесались руки – хотелось прикончить этого мерзавца.
      – Твой папа просто несчастный человек.
      Бобби сидел скрестив ноги, пристально глядя на Себастьяна.
      – Он упустил свой шанс. Потерял такого отличного парня, как ты. Зато тебя любит мама, и тетя, и бабуля. И Блисс тоже.
      – Да, любят.
      Любят-то они любят, да только мальчишке нужен отец, мужчина. Себастьян в смущении уставился на свои руки. Только нужен нормальный мужчина, а не такой, от которого он сам удирал в детстве.
      – А я был приемышем, – неожиданно для себя самого сказал Себастьян.
      – Значит, твой папа тоже тебя бросил?
      – Я не знаю, что случилось с моими родными папой и мамой. Когда меня отдавали приемным родителям, об этом умолчали. И никто ничего не знал. Правда, теперь я мог бы сам что-нибудь выяснить…
      – И ты собираешься выяснить?
      – Нет.
      – Почему?
      – Многим людям это действительно необходимо. Такие люди непременно стараются все узнать. А другим… не нужно. Может, оттого, что они решили… Тьфу, черт… я и сам не могу толком объяснить… В общем, мне не кажется, что это так уж важно. – Ну вот, полюбуйтесь: излагает свою жизненную философию перед пятилетним малышом, среди ночи. – Лучше давай спать, Бобби.
      Тут зазвонил телефон. Себастьян ринулся к каминной полке в надежде, что успеет снять трубку до того, как проснется Блисс. Второй звонок раздался до того, как Себастьян нажал кнопку микрофона.
      – Алло, – раздался заспанный голос Блисс.
      Ему следовало тут же отключиться.
      – Я знаю, что уже поздно, – послышался мужской голос. – Но я не мог не позвонить. Я думаю о тебе без конца.
      Себастьян весь обратился в слух.
      – Леннокс? – спросила Блисс. – Это ты?
      – А кто же еще? Как здорово, что ты пришла на мою выставку. Это для меня так много значит.
      – Ничего особенного. И сейчас слишком поздно.
      – Я не могу заснуть.
      Блисс промолчала.
      – То, что случилось, было ошибкой, – продолжал Леннокс. – Я не должен был так давить на тебя.
      – Что было, то прошло, – сказала Блисс. – Забудь обо всем, Леннокс. Жизнь продолжается.
      – А когда ты пришла на выставку, я подумал…
      – Наверное, мне не следовало приходить. Но я хотела тебя поддержать.
      Личико Бобби, казалось, окаменело. Этот ребенок слишком хорошо для своих лет умел угадывать мысли взрослых.
      – Блисс, тебе не следует связываться с этим типом, с Плато.
      Себастьян не пропустил ни одного слова.
      – От него не жди ничего хорошего. Я тут кое-что разнюхал про него, и он…
      – Спокойной ночи, Леннокс.
      – Блисс! Не вешай трубку! Я хочу увидеть тебя!
      – Нет.
      – Ну пожалуйста. Я хочу договориться о том, чтобы снова поселиться в Пойнте. Некоторые из своих лучших вещей я написал именно там. И нам было так хорошо вдвоем.
      – Мне кажется, ты преувеличиваешь.
      – Держись подальше от Плато.
      Блисс не отвечала. Себастьян затаил дыхание. Несколько секунд спустя раздался щелчок – она повесила трубку. Но прошло еще несколько секунд, прежде чем Руд последовал ее примеру.
      Себастьян отключил свой аппарат.
      – Ты на кого-то разозлился?
      Он внимательно посмотрел на Бобби. Казалось, малыш был чем-то встревожен; глаза его широко распахнулись.
      – Чего мне злиться? – криво улыбнулся Себастьян. Он был ошеломлен. И полон подозрений. Но злиться он все равно не станет. Лучше поручить Ноузу собрать еще кое-какие сведения. – Ты бы, Бобби, постарался еще поспать.
      Прежде чем отправиться этой ночью к Блисс, Себастьян долго разглядывал фото, на котором в зеркале темнел силуэт человека, прятавшегося в спальне наверху. Это вполне мог быть Руд. Или Джим Мур. А может, мираж, игра света и тени…
      – У тебя есть дети? – спросил Бобби, неохотно возвращаясь в кровать.
      – Нет. – Себастьян наклонился и снова поправил одеяло, которым укрыли мальчика.
      – А они у тебя будут?
      Только ребенок мог задавать подобные вопросы.
      – Возможно, – невольно улыбнулся Себастьян.
      – Это очень большая кровать. – Бобби покосился на Себастьяна. – Если хочешь, можешь тоже лечь здесь.
      – Неплохое предложение. – Себастьян тяжело вздохнул. Нечего и думать о том, чтобы внушать этому ребенку надежды, которым все равно не суждено сбыться.
      Бобби тем временем уже вытащил из-под себя одну из подушек и положил на краешек дивана. Не говоря ни слова, он снова свернулся калачиком и зажмурил глаза.
      Не спуская глаз с лестницы, ведущей наверх, в комнату Блисс, Себастьян растянулся на диване. Заложив руки за голову, он прислушивался к дыханию Бобби – казалось, малыш лишь притворяется спящим.
      После той встречи с Блисс – когда она ходила на выставку – Себастьян ни разу не вспомнил про Леннокса Руда. А вот Леннокс Руд не забыл предупредить Блисс, чтобы держалась подальше от Плато.
      И Джим Мур тоже оживился – позвонил как раз тогда, когда у Себастьяна появилась надежда, что он отделался от старикашки раз и навсегда.
      К тому же Муру известно все о Блисс…
      – Ты спишь?
      – Нет. – Он повернулся к Бобби. – Но тебе нужно спать.
      – У тебя появился папа, когда тебя приняли?
      – Да, появился, – ответил Себастьян; он прекрасно понимал, что это не так.
      – Тебе повезло.
      – Наверное. – Стоит ли спорить с пятилетним малышом о столь серьезных вещах? – Люди, которые взяли меня к себе, уже умерли. Они и тогда были не очень молоды.
      – Хм-м…
      Бобби надолго замолчал. А потом спросил:
      – Может, ты хоть немного умеешь рассказывать сказки?
      Себастьян онемел от неожиданности.
      – Да нет, я не прошу тебя рассказать мне сказку. – Мальчик повернулся к нему лицом, однако глаза его по-прежнему были закрыты. – Я просто хотел знать, умеешь или нет.
      Себастьян смотрел на детское личико и гадал: каким оно будет, когда Бобби повзрослеет? Он протянул руку и погладил мальчика по соломенным, выгоревшим на солнце волосам. Бобби подобрался поближе.
      – Давным-давно, далеко отсюда, на самом краю земли, жила одна семья… – Себастьян замялся и сказал: – Ну вот, посреди лета я вспомнил рождественскую сказку!
      – Я больше всего на свете люблю рождественские сказки.
      – Отлично. Потому что сейчас я не смогу припомнить никакую другую. В общем, на Северном полюсе жила большая семья мастера шоколадных дел, и они работали на Санта-Клауса…