Скрытый космос (Книга 3, 1967-1968)

Сегодня экипажи Шаталова и Волынова полностью закончили программу тренировок в ТБК-60. Генерал Горегляд сообщил, что маршал Гречко дал разрешение на строительство самого крупного служебного здания в ЦПК - корпуса тренажеров площадью 9000 квадратных метров, - а Косыгин подписал решение Совета Министров о заказе в Швеции для ЦПК большой центрифуги с радиусом плеча 20 метров. Две центрифуги, ТБК-150 и большой корпус комплексных тренажеров - это уже начало создания хорошей учебной и испытательной базы в Центре подготовки космонавтов имени Гагарина.
      Доложил Главкому и предупредил Кутасина о том, что завтра в 17:02 будем пытаться посадить корабль Л-1 № 12 на территории СССР с помощью СУС. В районе полигона посадки (Казахстан) в момент посадки будет уже темная ночь и довольно неважная погода: найти приземлившийся корабль будет не просто, особенно в случае отказа установленных на нем радио- и светомаяков. Но служба поиска ВВС имеет уже большой опыт, у нас много отличных летчиков надеюсь, завтра они справятся с трудной задачей.
      17 ноября.
      Ночь прошла спокойно, давление в СА держится на уровне 380 миллиметров, температура перекиси поднялась до +1 градуса.
      Вчерашняя коррекция траектории полета излишне "прижала" корабль к Земле, в результате чего высота условного перигея составила бы всего 25 километров при расчетном значении 49 плюс-минус 7 километров. Пришлось дать третью коррекцию: звездная ориентация сработала отлично, и после включения на 3,3 секунды корректирующей двигательной установки получили траекторию, обеспечивающую вход корабля в расчетную "воронку" радиусом 13 километров.
      Провел совещание по обеспечению спуска, посадки и поиска "Зонда-6". Лапочкин, Сироткин, Штырлов и Ващенко выступили с короткими сообщениями по всем необходимым операциям. Принято окончательное решение осуществить управляемый спуск, но поскольку у большинства членов Госкомиссии нет уверенности в надежной работе СУС (нераскрывшаяся ОНА и пониженное давление в СА еще "не сказали своего последнего слова"), решено взвести АПО (автомат подрыва объекта) и взорвать корабль, если он сорвется с траектории управляемого спуска. Я выступил против такого варварства, но остался в меньшинстве.
      18 ноября. Борт самолета Ан-10 - Москва.
      Вместе с группой космонавтов "Л-1" и специалистами ВВС в 11:00 вылетел из Феодосии в Москву. Вчера "Зонд-6" огненным метеором промчался над нашими морскими судами и пошел на снижение на территорию СССР. Локаторы ПВО "увидели" спускающийся космический корабль за 300 километров от нашей границы с Афганистаном и "привели" его в район приземления в 100-150 километрах севернее космодрома. С этого момента наблюдения за ходом снижения "Зонда-6" пунктами ПВО прекратились, радиосредства корабля не работали, и запеленговать его не удалось. Точное место приземления корабля и его состояние пока неизвестны. Полеты поисковых самолетов и вертолетов, продолжавшиеся всю ночь с 17 на 18 ноября, результатов не дали. Вполне вероятно, что корабль разбился, но не исключена и его благополучная посадка. Сейчас наша главная задача - найти корабль или его обломки. Нелегкое дело поиска продолжается, ради его ускорения я и лечу в Москву. Тюлин и Мишин остались пока в Евпатории...
      Сейчас в Москве 18 часов. В районе посадки (или падения) "Зонда-6" час назад наступила полная темнота, и все поисковые самолеты и вертолеты прекратили полеты. За первые сутки поиска произведено более 50 самолето- и 20 вертолетовылетов, но никаких достоверных данных о "Зонде-6" не получено.
      Вчера управляемый спуск "Зонда-6" проходил точно по заданной программе до момента разделения отсеков корабля. К 16 часам московского времени на борт прошли все команды на спуск, за 20 минут до этого корабль был сориентирован по-посадочному, а чуть позже была включена программа спуска. До разделения отсеков телеметрию с борта принимал корабль "Космонавт Комаров", а после разделения - три морских судна, дежуривших в Индийском океане, а также самолетные и наземные измерительные пункты. О самом разделении, первом погружении "Зонда-6" в атмосферу и выходе из нее, а также о втором погружении никаких докладов не поступило.
      Первое сообщение о том, что корабль снижается и подходит к территории Советского Союза, мы получили с командного пункта ВВС - генерал Кутасин доложил: "Удаление от расчетной точки приземления 1800 километров". Доклады Кутасина, следовавшие через каждые 200 километров удаления, прекратились, когда оно составляло 300 километров. "Круги", радиоцентры, самолетные измерительные пункты не слышали ни КВ-, ни УКВ-сигналов корабля - он молчал. Мы ждали, что он "заговорит" с момента раскрытия парашюта в 17:19, но прошло расчетное время срабатывания парашютной системы, прошли 15 минут после расчетного времени приземления, а радиосигналов корабля так никто и не обнаружил (правда, из Киева и Баку сообщили, что там в течение одной-двух секунд якобы слышали сигнал из парашютных строп). Через несколько минут пришло сообщение с космодрома о том, что группа офицеров наблюдала пролет корабля (светящийся шар) в направлении с юга на север. После этих двух сообщений более часа было гробовое молчание.
      Около 20 часов по данным телеметрии было установлено, что сразу после разделения отсеков давление в СА упало с 380 до 180 миллиметров, а по самым последним замерам - до 25 миллиметров. Произошла полная разгерметизация спускаемого аппарата, в вакууме отказали все передатчики и, по-видимому, не сработала парашютная система.
      Независимо от того, в каком состоянии мы найдем корабль (а мы обязательно найдем его), он при спуске попал в заданный круг радиусом 500 километров, и это можно расценивать как нашу новую большую победу в космосе. Впервые в мире космический корабль облетел Луну, вернулся в атмосферу Земли и произвел управляемый спуск с приземлением в расчетном районе посадки (о полете "Зонда-6" только что передали по радио специальное сообщение ТАСС). Ошибка Мишина, допущенная им перед стартом корабля, несколько смазала триумф этого полета, но его ценность и значимость все равно оставят заметный след в освоении космоса.
      19 ноября.
      В 6:35 командир вертолета Ми-4 Шевлягин обнаружил основной бело-оранжевый парашют "Зонда-6". Несколько позже полковник Майоров произвел посадку вертолета у парашюта и выставил охрану. По предварительным данным, парашют вытянут длинной "кишкой", поблизости от него космический корабль не обнаружен. Местонахождение парашюта - 38 километров северо-восточнее Новоказалинска, в 70 километрах от космодрома и на 70 километров южнее предполагаемой точки приземления корабля, определенной по данным локаторов ПВО (именно там производили вчера поиск). Имеющихся у нас данных недостаточно, чтобы определить, где находится корабль и в каком он состоянии. Но мы его найдем - он должен быть не далее 12-15 километров от парашюта. Поиск самолетами прекратили, круг радиусом 15 километров от точки падения парашюта будем просматривать только с вертолетов, а также выделенной космодромом командой из 100 человек - вертолеты перебросят их в район поиска, и сегодня, в крайнем случае, завтра мы найдем корабль. Госкомиссия назначила бригаду из 9 специалистов во главе с Тимченко для предварительного осмотра парашюта и корабля. Я дал указание Кутасину о немедленной доставке вертолетом бригады Тимченко к местонахождению парашюта.
      В 12:00 заместитель командующего 73-й Воздушной армией генерал Гайдаенко - он сейчас лично руководит поиском - доложил, что "Зонд-6" обнаружен в трех километрах от места падения парашюта. Бригада специалистов во главе с Тимченко осталась у корабля, а сам Гайдаенко, только что вернувшийся на вертолете из района поиска, мог доложить лишь свои личные наблюдения. При ударе о землю корабль разрушился, но признаков взрыва или пожара не обнаружено (все детали находятся в одном месте). Полной ясности о том, как проходил спуск корабля после отстрела люка, у нас пока нет, но есть все основания надеяться, что с помощью специалистов при тщательном изучении показаний приборов и осмотре оборудования спускаемого аппарата, а также при детальном анализе данных телеметрии нам удастся установить реальную картину последних минут полета "Зонда-6".
      20 ноября.
      Вчера в который уж раз беседовал с Германом Титовым на тему о его летном совершенствовании. Герман неудержимо рвется к полетам на самолетах, видя свой идеал в том, чтобы стать классным летчиком-испытателем. Я же считаю, что ему надо готовиться к более ответственной роли организатора пилотируемых космических полетов. Дал Титову неделю на раздумья и уточнение его позиции и разрешил слетать на Дальний Восток на празднование 30-летия полка, в котором он служил (этот полк недавно переброшен из-под Ленинграда в ДВК). Одновременно я поручил ему побывать в Черниговке и передать привет моим сослуживцам по эскадрилье имени Ленина (1 декабря исполнится 50 лет со дня ее основания).
      Сегодня был в ЦПК. Провел совещание с космонавтами группы "Союз". Назначил генерала Берегового руководителем программы "Союз" и поручил Кузнецову оформить это назначение приказом. Уточнил все вопросы программы "Союз" и поставил задачу: к 20 декабря полностью закончить подготовку к полету и быть в готовности к выезду на космодром. Провел такую же работу и с группой "Л-1". Подтвердил, что старшим группы является Алексей Леонов (он не был уверен, что останется старшим группы). Назначил экзамены на 13 января и срок готовности к выезду на космодром - 20 января 1969 года. Пилотируемый облет Луны может состояться в конце января - начале февраля 1969 года.
      21 ноября.
      Провел совещание с медиками ВВС (Бабийчук, Карпов, Генин, Попов, Хлебников, Усанов). Обсуждали медико-биологические проблемы предстоящих полетов космонавтов на кораблях "Союз" и Л-1.
      На "Союзах" существует опасность перегрева космонавтов, переходящих из корабля в корабль. Наши скафандры способны отводить только 200 калорий тепла в час, а при некоторых операциях при переходе космонавты будут выделять тепла в 3-4 раза больше. Необходимо добиться, чтобы к моменту облачения космонавтов в скафандры температура в бытовом отсеке корабля была не выше +18 градусов, а в процессе перехода были небольшие паузы для отдыха. Придется мне лично проверить методику перехода и способы контроля командиром корабля за состоянием переходящих членов экипажа.
      В облет Луны желательно послать космонавтов, уже "понюхавших" космос, но в составе экипажей кораблей Л-1 имеются трое новичков - Макаров, Рукавишников и Севастьянов. Эти товарищи мало летали на невесомость, и врачи пока не могут твердо оценить их работоспособность в орбитальном полете. Я дал задание нашим медикам составить для них новую программу полетов на невесомость.
      Предназначенная для установки на корабле Л-1 новая система регенерации воздуха все еще не готова. До сих пор все наши пилотируемые корабли снабжались СЖО, в которой для регенерации воздуха используются соединения кальция. Такая система имеется в готовом виде, и ее можно было бы быстро установить на корабль Л-1. Но Мишин заставил Воронина делать новую СЖО на базе соединений натрия, которая должна быть на 6-8 килограммов легче кальциевой системы. Проверенной испытаниями натриевой системы пока нет, есть только договоренность Воронина и Бушуева с Минздравом о проведении до 1 января 1969 года семи ее испытаний. В такой обстановке медики высказываются за проведение 10-дневного орбитального полета корабля Л-1 с новой СЖО, предваряющего пилотируемый облет Луны. Кроме того, они предлагают производить старт корабля для полета к Луне с околоземной орбиты через сутки после пуска с Земли, а не через один виток, как это было во всех технологических полетах Л-1.
      Во всех этих предложениях много логичного и полезного: я буду их поддерживать, хотя хорошо знаю, что Мишин и Тюлин будут против них. Разбором медико-биологических итогов полета Берегового установлено, что его работоспособность в первую половину первого дня полета была пониженной (иллюзии запрокидывания на спину через голову, неприятные ощущения в желудочно-кишечном тракте и др.). В последние три дня полета работоспособность Берегового была хорошей, но ему очень мешали язвочки, образовавшиеся под наклейками медицинских датчиков. Кроме того, из-за небрежности врачей он не смог открыть банки с мясными консервами и вынужден был довольствоваться более легкой пищей. В корабле было много пыли, особенно после разделения отсеков (по словам Берегового, она "вылезла" изо всех углов, затрудняла дыхание и очень мешала ему проводить наблюдения). Были и другие "мелочи", мешавшие работе и отдыху космонавта в полете. Врачи должны серьезно подумать об их устранении.
      22 ноября.
      Вчера состоялось заседание Госкомиссии по комплексу Н-1 - Л-3 под председательством С.А.Афанасьева. Присутствовали Крылов, Касатонов, Тюлин, Керимов, Казаков, Мордасов, Литвинов, Карась, Рязанский, Черток, Трегуб и многие другие. С докладами выступили Финогеев, Дорофеев, Уткин, Черток, Трегуб, Кузнецов Н. Д., Ардашисков, Кириллов, Охапкин и другие.
      В предыдущих решениях Госкомиссии, принимавшихся в последние два года, называлось много сроков готовности ракеты Н-1 и корабля Л-3, но все они, включая последний срок - 25 ноября 1968 года, - были сорваны. В результате вчерашнего трехчасового заслушивания и обсуждения докладов удалось установить, что первый пуск ракеты возможен не раньше конца января 1969 года. Но и этот срок у многих вызывает большие сомнения. Еще хуже обстоят дела с кораблем Л-3. Ракета Н-1 прошла большой цикл испытаний (наземных) и готовится к первому испытательному пуску, а испытания корабля Л-3 даже и не начинались, и когда он будет готов, никому не известно. Группа космонавтов в количестве 20 человек для подготовки к экспедиции на Луну создана, но программа подготовки до сих пор не утверждена министром Афанасьевым из-за неясности с программой полета и оборудованием лунного корабля. Вчера я напомнил Афанасьеву о том, что программа подготовки космонавтов группы "Л-3", утвержденная Келдышем, Вершининым и Крыловым еще в марте этого года, уже восемь месяцев лежит без движения в Министерстве общего машиностроения. Вся эта бюрократия с утверждением программы пока несильно отразилась на подготовке космонавтов (все 20 кандидатов для полета на Луну по горло заняты по программам "Союз" и "Л-1"), но она очень характерна для стиля и планирования работы нашего ведущего министерства по космосу.
      25 ноября.
      22 ноября я устроил для Берегового встречу с Главкомом. Береговой преподнес Вершинину копию своего космического бортжурнала, карандаш, которым он писал в космосе, и три фотографии с дарственными надписями (одна из них подписана Береговым во время полета на "Союзе-3").
      От Главкома мы поехали на встречу с литераторами. Встречи космонавтов, побывавших в космосе, с деятелями литературы и искусства стали уже традиционными. Береговой сейчас заканчивает свой отчет об итогах полета и проводит собеседования со специалистами различных институтов и КБ - трудно отрывать его от работы, - но ради поддержания традиции пришлось это сделать. Берегового приветствовали Леонид Соболев, Евгений Рябчиков и другие. Встреча прошла очень хорошо.
      В субботу 23 ноября закончились тренировки двух экипажей "Союзов" по переходу из корабля в корабль. Я наблюдал, как экипаж в составе Шонина, Филипченко, Горбатко и Кубасова проходил зачетное упражнение по переходу в условиях вакуума в ТБК-60. В ходе тренировок в ТБК-60 и полетов на невесомость на самолете Ту-104 выявились значительные трудности и даже опасности перехода. Теперь все мы, руководители и космонавты, ясно представляем себе все "узкие места" этой сложной операции. Одна их главных трудностей заключается в опасности перегрева космонавтов. Физические нагрузки, особенно большие при надевании скафандров, и эмоциональное напряжение повышают теплоотдачу переходящих космонавтов до 600-900 калорий в час, а скафандры рассчитаны на теплосъем, в три-четыре раза меньший. При таком соотношении выделяемого и снимаемого тепла температура в скафандрах довольно быстро поднимется и работоспособность космонавтов окажется резко пониженной (могут быть и более тяжелые последствия перегрева). Я дал указание космонавтам и врачам еще раз проанализировать процесс перехода и исключить из него все лишние движения и операции, а наиболее трудоемкие из тех, которые исключить невозможно, растянуть по времени. В ближайшие дни лично займусь графиком перехода, прежде чем окончательно его утвердить.
      Сегодня мне позвонил председатель Госкомитета по кинематографии А.В.Романов и попросил принять кинорежиссера Юрия Егорова и писателя Юрия Нагибина, чтобы обсудить с ними возможность создания художественного фильма о Гагарине. Беседа с Егоровым и Нагибиным заняла около часа, Егоров произвел на меня приятное впечатление, а Нагибин мне не понравился. Я не обещал им большой помощи со своей стороны и вообще выразил сомнение в возможности создать в ближайшие годы хороший кинофильм о Юрии Гагарине.
      26 ноября.
      Почти два часа беседовал с Главкомом о наших планах на ближайшие 3-4 месяца. Надо признать, что над нами довлеет намерение США осуществить 21 декабря пуск "Аполлона-8" с тремя астронавтами на борту в облет Луны. Правда, на вопрос начальства: "Чем ответим американцам?" - мы стараемся не давать скоропалительных обещаний и защищаем ранее намеченные планы и сроки пусков. Американские, да и западноевропейские газеты, пытаясь напугать нас перспективой того, что мы не будем первыми на Луне, идут на откровенные провокации и много пишут в эти дни о "намерениях Советов послать людей в полет вокруг Луны раньше американцев", называя даже конкретные сроки такого полета - 8-12 декабря. Нет, мы не будем пытаться осуществить такой полет в декабре этого года, более того, мы не планируем выполнить его раньше февраля-марта 1969 года.
      Мы значительно ближе, чем американцы, подошли к пилотируемому облету Луны: уже три наших технологических корабля вернулись на Землю со второй космической скоростью (два из них - после облета Луны). Мы многое знаем теперь о полете по трассе "Земля - Луна - Земля", но нам надо выполнить еще 1-2 технологических пуска, чтобы иметь ту степень уверенности, которая позволит нам сказать: "Да, мы готовы". Все мы великолепно понимаем, что даже после самой тщательной подготовки полета людей к Луне всегда останется значительная доля риска при его осуществлении, и мы ничего не будем делать из того, что может привести к дополнительному ее увеличению. Полет "Аполлона-8" связан со значительно большим риском, чем могли бы допустить мы. Но американцев можно понять - их корабли принципиально отличаются от наших: наши Л-1 уже летали в район Луны и возвращались на Землю без экипажей на борту, а американские "Аполлоны" не могут облететь Луну в беспилотном варианте. Для отработки своих кораблей американцы вынуждены рисковать потерей экипажа, мы же, имея корабли типа "Зонд-6", можем отрабатывать их без такого риска.
      В ходе беседы с Вершининым я высказал ему свои соображения по дальнейшему продвижению по службе Георгия Берегового. Я сказал, что мне хотелось бы в недалеком будущем освободить генерала Кузнецова от должности начальника ЦПК и заменить его генералом Береговым. Решение о снятии Кузнецова созрело у меня более двух лет назад, и тогда же я начал готовить Гагарина к роли руководителя Центра. Но Гагарин погиб, а другого кандидата, способного с успехом заменить Кузнецова, у нас не было. Мне было ясно одно: руководителя космонавтов надо выдвигать из рядов самих космонавтов. Я внимательно изучил кандидатуры Николаева, Беляева, Титова, Леонова и пришел к выводу, что они еще недостаточно подготовлены к такой роли. Из числа космонавтов Береговой больше других отвечает требованиям, предъявляемым к должности начальника ЦПК, но и он не имеет опыта работы руководителем выше командира эскадрильи. Именно поэтому я решил дать Береговому возможность приобрести опыт самостоятельной работы руководителя, назначив его ответственным за выполнение программы "Союз".
      Вершинин одобрил наши планы и мои намерения по продвижению Берегового, но на этом наша беседа не закончилась. Я вынужден был пожаловаться Главкому на маршала Захарова и генерала Брайко: эти уважаемые товарищи более четырех месяцев "маринуют" штаты на ТБК-150 и тренажер "Волчок". Оба эти объекта необходимы нам для тренировок космонавтов по программе "Л-3". На строительство и оборудование ТБК-150 и "Волчка" мы затратили свыше двух миллионов рублей, для их эксплуатации, согласно штатному расписанию, надо иметь 45-50 человек, но Генштаб не дает нам этой численности. Короче говоря, мы истратили рубль и не можем добавить к нему копейку, чтобы получить то, что нам так необходимо иметь. Главком при мне позвонил маршалу Захарову и с большим трудом уговорил его дать указание по оформлению штатов, но только за счет численности ВВС. Вершинин тут же приказал генералу Брайко довести это дело до конца.
      28 ноября.
      Умерли в один и тот же день два авиационных генерала: Пархоменко (сын легендарного комдива), вместе с которым я учился в академии, и Пахомов - он работал в ВУЗах ВВС и в ЦК ДОСААФ. Сегодня встретился мне в коридоре генерал-полковник П.И.Брайко и сказал: "Слышали? Умерли Пархоменко и Пахомов... Вот как получается - молодые генералы умирают, а старики все работают..." Да, Петру Игнатьевичу скоро стукнет семьдесят, но он сохранил большую работоспособность, хорошо выглядит и готов служить дальше.
      Вчера провели заседание Госкомиссии по "Союзам". Заслушали короткие сообщения следующих товарищей: Трегуба, Юрасова, Северина, Воронина, Ершова, Рязанского, Богомолова, Браславца, Быкова, Уткина, Даревского, Кузнецова, Раушенбаха, Мнацаканяна, Азарова, Исаева и других. В заключительном слове В. П. Мишин подтвердил доклады главных конструкторов о готовности всех систем кораблей "Союз" № 12 и № 13. По мнению Василия Павловича, их можно отправить на техническую позицию космодрома 28 ноября, испытания кораблей на технической позиции займут 45 суток, пуск можно будет осуществить в период с 12 по 15 января 1969 года. Госкомиссия согласилась с предложениями Мишина. Я доложил, что космонавты Шаталов, Волынов, Хрунов и Елисеев и их дублеры до 25 декабря полностью закончат подготовку к полету.
      Заседание прошло нормально, но были моменты, которые могли бы омрачить в целом неплохие результаты работ по подготовке предстоящего полета. Во время доклада Воронина Мишин заявил, что в бытовые отсеки обоих кораблей установлено по дополнительному третьему патрону СЖО и это дает возможность продлить полет каждого корабля до 4-5 суток. Воронин сказал, что патроны СЖО на кораблях не установлены и что только вчера этот вопрос рассматривался в МАП. Такое заявление Воронина поставило Мишина в смешное положение, он начал оправдываться, ссылаясь на решение технического руководства и укоряя Воронина в неисполнительности. Усилиями председательствующего К.А.Керимова назревавший скандал был приглушен, но все лишний раз убедились в нечеткой работе Мишина как технического руководителя (об этом говорили Северин, Кутасин и другие товарищи).
      Я выступил с серьезными претензиями к Минздраву по итогам полета Берегового на "Союзе-3":
      1. Клей, применяемый для крепления медицинских датчиков, сильно раздражал кожу космонавта.
      2. На борт корабля были заложены несвежие продукты, со дня изготовления некоторых из них прошло более полугода.
      3. На космодроме было свыше 70 врачей и специалистов Минздрава, они неоправданно часто отрывали Берегового и его дублера от предстартовой подготовки, но не смогли обеспечить нормальную работу желудка космонавта в первый день полета и полное использование им рациона питания.
      Мое выступление поддержали Мишин, Пономарев и Керимов. Решили указать руководству Минздрава на имевшие место ошибки и недостатки, с тем чтобы не допустить их в предстоящем полете.
      На вчерашнем заседании Госкомиссии были представлены данные по первым пяти управляемым спускам кораблей "Союз".
      Номер корабля 7 8 9 10 11
      Максимальная перегрузка 3,15 3,5 3,5 3,5 3,5
      Располагаемый запас
      рабочего тела, килограммы 40 40 40 38 38
      Расход рабочего тела
      при управляемом
      спуске, килограммы
      а) на доатмосферном участке 8,5 10 2 3 5,3
      б) на атмосферном участке 17,5 29 3,7 9,5 12,5
      в) суммарный 26 39 5,7 12,5 17,8
      Расход рабочего тела
      на участке парашютирования
      и слива, килограммы 14 0 34,3 25,8 20,2
      Недолет до расчетной
      точки посадки, километры 157 55 40 15 42
      По данным этой таблицы можно сделать следующие выводы:
      1. Перегрузки при управляемом спуске в два-три раза меньше, чем при баллистическом.
      2. При надежном освоении СУС расход рабочего тела при спуске может быть существенно снижен.
      3. Корабли "Союз" при использовании СУС садятся, как правило, с недолетом (среднее значение недолета при посадке четырех последних кораблей - 38 километров).
      29 ноября.
      Сегодня я должен вылететь на Дальний Восток для участия в 50-летнем юбилее авиационного полка имени Ленина, базирующегося в Черниговке (станция Мучная). В этой воинской части я служил в 1929-1934 годах - тогда это была эскадрилья имени Ленина, - в ней я вырос от младшего летчика до командира отряда, там я обрел крылья, оттуда летал на Север спасать челюскинцев. Торжества по случаю юбилея намечены на 1 декабря, и хотя мне очень трудно отрываться от дел, но не побывать у однополчан в такой праздник я не могу. Вылет осложняется и плохой погодой в Москве: третий день держится плюсовая температура, влажность более 95 процентов, видимость на аэродромах менее километра, а местами густые туманы. Правда, днем можно было бы вылететь, но сегодня в 15 часов должно состояться заседание Госкомиссии по Л-1, на котором будут решаться многие принципиальные вопросы пилотируемого облета Луны, - не быть на таком заседании мне нельзя. Кроме того, на сегодняшний вечер намечено мое выступление в издательстве "Правда", но если представится возможность улететь, то придется послать в "Правду" Берегового. Остается надеяться, что удастся вылететь ночью (в последнем случае перенесем торжества в Черниговке на день позже).
      4 декабря.
      29 ноября мне все же удалось вылететь на Дальний Восток. Погода в Москве была очень плохой (гололед, низкая облачность, мокрый снег) пришлось на Ан-24 перелететь в Мигалово, а там пересесть в Ту-116 (бомбардировщик Ту-95 со специальной пассажирской кабиной). В районе Калинина погода была несколько лучше московской, и все же условия для взлета были предельно сложными. Вместе со мной в ДВК вылетели генерал-лейтенант С.Я.Федоров, группа корреспондентов и бригада артистов эстрады.
      Через девять часов полета наш самолет произвел посадку на аэродроме Воздвиженка (12 километров севернее Уссурийска). Здесь в 1932 году в летных лагерях базировалась эскадрилья имени Ленина, и здесь же ее личный состав встречался с К.Е.Ворошиловым. С аэродрома Воздвиженка мы на вертолете перелетели в Черниговку, где нас встретил командир вертолетного полка имени Ленина полковник Савченко. Он отличный командир: за последние 10 лет его полк летает без катастроф и аварий (а всего за 40 без малого лет в части было три катастрофы).
      В 17 часов открылось торжественное собрание личного состава полка, доклад о его истории сделал полковник Савченко. После торжественной части был хороший концерт. В полку отлично организована художественная самодеятельность, в ней участвуют более 120 человек. Хор летчиков, женский хор, гимнастическая и хореографическая группы произвели на всех прекрасное впечатление.
      1 декабря я, Герман Титов, секретарь Уссурийского райкома партии Шевченко В. И. и три офицера из гарнизона ездили охотиться на фазанов в район станции Пограничная. Охотились у самой границы с Китаем, фазанов было много, но нам не повезло с погодой (дождь и непролазная грязь), и все же мы убили 11 фазанов, четырех из них подстрелил Титов (тремя днями раньше под Хабаровском он убил медведя).
      На обратном пути в Москву встречный ветер дул с ураганной скоростью в 250 километров в час - пришлось нам садиться в Семипалатинске. До Москвы добрались поздним вечером 3 декабря после 13-часового полета...
      Сегодня в 8:30 я уже был у Главкома. Вершинин дал мне почитать решение ЦК КПСС о причинах гибели Гагарина и Серегина. В этом документе сделан следующий вывод: "Наиболее вероятной причиной гибели Гагарина и Серегина был резкий отворот самолета с целью избежать столкновения с шаром-зондом; менее вероятной причиной был отворот самолета от верхней кромки облаков. В результате резкого отворота самолет вышел на критические углы полета, сложная метеообстановка затруднила управление самолетом, и экипаж погиб".
      Если перевести эту мудреную формулировку на обычный язык, то коротко можно написать так: "Летчики сорвались в штопор и не сумели вывести из него самолет". Это тяжкое и совершенно необоснованное обвинение против Серегина и Гагарина - оно не отвечает всем установленным обстоятельствам происшествия. Летчики-космонавты в письме на имя секретаря ЦК Устинова высказались против такой формулировки.
      В решении сказано, что за недостатки в организации летной работы с космонавтами на аэродроме Чкаловская ЦК КПСС объявляет строгий выговор генералу Н.П.Каманину, выговоры - маршалу С.И.Руденко и генералу П.И.Брайко и предупреждает генерала А.И.Кутасина.
      Откровенно говоря, я не нес, не несу и не могу нести ответственность за организацию полетов на аэродроме Чкаловская, за это отвечают генералы Пушко, Пономарев, Пстыго и Кутасин. Но я - главное ответственное лицо за все, что относится к космонавтам, и в этом плане ЦК КПСС, по-видимому, прав, наказав меня более строго, чем других.
      Самым тяжелым из всех возможных наказаний для меня была сама гибель Гагарина, хотя нет абсолютно никаких конкретных причин этой гибели, которые я мог бы признать как свой личный промах или ошибку. Не могу, правда, не признать наличие ошибок и промахов у моих подчиненных - генерала Кузнецова, генерала Горегляда и ряда офицеров, за работу которых я несу ответственность. Формально ЦК КПСС прав, что наказал нас, но он допустил историческую ошибку, сделав неправильное заключение о причинах катастрофы.
      В том же документе ЦК записано и очень важное, своевременное решение: "Переформировать ЦПК в Исследовательский испытательный центр имени Гагарина по подготовке космонавтов, приравняв его к испытательным институтам первой категории".
      ...Получена шифр-телеграмма от нашего посла в Вашингтоне Добрынина: "Президент США пригласил глав дипломатических миссий присутствовать 21 декабря 1968 года на пуске к Луне "Аполлона-8" с экипажем из трех человек.