Свет вечерний

      Средь зноя плит, зовущих облак пиний,
      Как зелен мха на демоне хитон!
      С природой схож резца старинный сон
      Стихийною причудливостью линий.
      Бернини,— снова наш,— твоей игрой
      Я веселюсь, от Четырех фонтанов
      Бредя на Пинчьо памятной горой,
      Где в келью Гоголя входил Иванов,
      Где Пиранези огненной иглой
      Пел Рима грусть и зодчество титанов.

6 «Через плечо слагая черепах…»

      Через плечо слагая черепах,
      Горбатых пленниц, на мель плоской вазы,
      Где брызжутся на воле водолазы,
      Забыв, неповоротливые, страх,—
      Танцуют отроки на головах
      Курносых чудищ. Дивны их проказы:
      Под их пятой уроды пучеглазы
      Из круглой пасти прыщут водный прах.
      Их четверо резвятся на дельфинах.
      На бронзовых то голенях, то спинах
      Лоснится дня зелено-зыбкий смех.
      И в этой неге лени и приволий
      Твоих ловлю я праздничных утех,
      Твоих, Лоренцо, эхо меланхолий.

7 «Спит водоем осенний, окроплен…»

      Спит водоем осенний, окроплен
      Багрянцем нищим царственных отрепий.
      Средь мхов и скал муж со змеей, Асклепий
      Под аркою глядит на красный клен.
      И синий свод, как бронзой, окаймлен
      Убранством сумрачных великолепий
      Листвы, на коей не коснели цепи
      Мертвящих стуж, ни снежных блеск пелен.
      Взирают так, с улыбкою печальной,
      Блаженные на нас, как на платан
      Увядший солнце. Плещет звон хрустальный:
      Струя к лучу стремит зыбучий стан.
      И в глади опрокинуты зеркальной
      Асклепий, клен, и небо, и фонтан.

8 «Весть мощных вод и в веяньи прохлады…»

      Весть мощных вод и в веяньи прохлады
      Послышится, и в их растущем реве.
      Иди на гул; раздвинутся громады,
      Сверкнет царица водометов, Треви.
      Сребром с палат посыплются каскады;
      Морские кони прянут в светлом гневе;
      Из скал богини выйдут, гостье рады,
      И сам Нептун навстречу Влаге-Деве.
      О, сколько раз, беглец невольный Рима,
      С молитвой о возврате в час потребный
      Я за плечо бросал в тебя монеты!
      Свершались договорные обеты:
      Счастливого, как днесь, фонтан волшебный,
      Ты возвращал святыням пилигрима.

9 «Пью медленно медвяный солнца свет…»

      Пью медленно медвяный солнца свет,
      Густеющий, как долу звон прощальный;
      И светел дух печалью беспечальной,
      Весь полнота, какой названья нет.
      Не медом ли воскресших полных лет
      Он напоен, сей кубок Дня венчальный?
      Не Вечность ли свой перстень обручальный
      Простерла Дню за гранью зримых мет?
      Зеркальному подобна морю слава
      Огнистого небесного расплава,
      Где тает диск и тонет исполин.
      Ослепшими перстами луч ощупал
      Верх пинии, и глаз потух. Один,
      На золоте круглится синий Купол.

VII РИМСКИЙ ДНЕВНИК 1944 ГОДА

VIA SACRA

      Ольге Ш.

1 СТАРОСЕЛЬЕ

      Журчливый садик, и за ним
      Твои нагие мощи, Рим!
      В нем лавр, смоковница, и розы,
      И в гроздиях тяжелых лозы.
      Над ним, меж книг, единый сон
      Двух, сливших за рекой времен
      Две памяти молитв созвучных,—
      Двух спутников, двух неразлучных…
      Сквозь сон эфирный лицезрим
      Твои нагие мощи, Рим!
      А струйки, в зарослях играя,
      Поют свой сон земного рая.
      11/24 июля 1937

2 «И вдруг умолкли… Рушит лом…»

      И вдруг умолкли… Рушит лом
      До скал капитолийских дом;
      Топор с мотыкой спотыкливой
      Опустошают сад журчливый.
      И разверзаются под ним
      Твои нагие мощи, Рим!
      Здесь колесница миродержца
      На холм влеклася Громовержца.
      Священный путь неравных плит
      Авгур святил и стлал Квирит…
      Сойди в бессмертное кладбище,
      Залетной Музы пепелище!
      1 января 1944

ЯНВАРЬ

1 «Великое бессмертья хочет…»

      Великое бессмертья хочет,
      А малое себе не прочит
      Ни долгой памяти в роду,
      Ни слав на Божием суду,—
      Иное вымолит спасенье
      От беспощадного конца:
      Случайной ласки воскресенье,
      Улыбки милого лица.
      2 января

2 «Мне в осень сон приснился странный…»

      Мне в осень сон приснился странный,—
      Цветочный рынок снился мне;
      Ковром на площади пространной
      Пестрел цветник благоуханный…
      И в миг — внезапно вс во сне —
      Прочь убран с глаз, в подвал могильный…
      Но из отдушин аромат
      Столь проницательный и сильный
      Струится, как не пахнул сад.
      Редеет сон, В церквах звонят:
      День всех усопших… Сердце слышит
      Безмолвный, близкие, привет.
      Пусть ваших лиц пред нами нет —
      Душа дыханьем вашим дышит.
      3 января

3 «Тебе завет, потомок мой…»

      Тебе завет, потомок мой,
      Земли грядущий поселенец!
      От зверя-предка путь прямой
      К звериности глухонемой,
      От зверя кто спасет? Младенец.
      Его лишь ты в себе спаси:
      Еще невинный, он играет
      С лучом и к Богу в небеси,
      Смеясь, ручонки простирает.
      5 января

4 «Как древний рай покрыла схима…»

      Как древний рай покрыла схима,
      С ним стала нам и ты незрима,
      Звезда, венчаешая Эдем,
      Пока трем небовидцам чистым
      Ты, в хороводе став лучистом,
      Не указала Вифлеем.
      Звезда божественной природы,
      Твоих небес родные своды
      Увидим ли, подобно тем
      Пришельцам в ночь Епифании,
      Окрест Младенца и Марии
      Узревшим девственный Эдем?
      6 января

5 «В стенах, ограде римской славы…»

      В стенах, ограде римской славы,
      На Авентине, мой приход —
      Базилика игумна Саввы,
      Что Освященным Русь зовет.
      Пришел с пустынных плоскогорий
      Сонм саваитов, сириян,
      С причастной Чашей для мирян;
      Им церковь дал святой Григорий,
      Сень подпирают кораблей
      Из капищ взятые колонны;
      Узорочьем цветных камней
      По мрамору пестрят амвоны;
      В апсиде — агнцы… Мил убор
      Твоих, о Рим, святилищ дряхлых!
      Как бы меж кипарисов чахлых
      Он чрез века уводит взор
      Тропой прямой, тропою тесной,
      Пройденной родом христиан,—
      И все в дали тропы чудесной
      Идут Петр, Яков, Иоанн.
      8 января

6 «Всё бес назойливый хлопочет…»

      Всё бес назойливый хлопочет,
      Прельстить меня усладой хочет:
      Услад приемлю часть мою
      И славу Богу воздаю.
      А бес вокруг опять хлопочет,
      Пугнуть меня бедою хочет:
      Скорбей приемлю часть мою
      И славу Богу воздаю.
      За каждый лучик и дыханье
      Хвалу я Богу воздаю
      И старость, дружницу мою,
      Веду к порогу, в упованье.
      8 января

7 «Густой, пахучий вешний клей…»

      Густой, пахучий вешний клей
      Московских смольных тополей
      Я обоняю в снах разлуки
      И слышу ласковые звуки
      Давно умолкших окрест слов,
      Старинный звон колоколов.
      Но на родное пепелище
      Любить и плакать не приду
      Могил я милых не найду
      На перепаханном кладбище.
      16 января

8 «Земля белее полотна…»

      Земля белее полотна;
      Ваяет полная луна
      Из света мраморные узы,
      И сходит в саркофаги сна
      Окаменелая страна
      Под взором пристальным Медузы.
      Тенями тусклая луна
          И тайной ворожит:
      Мерцаний смутных пелена
          Над сумраком лежит
      И, затаясь под пеленой
          Хранительной, вольней
      Дышать, цвести душе ночной,
          Тебе — шептаться с ней.
      21 января

9 «У лукоморья дуб зеленый…»

      «У лукоморья дуб зеленый…»
      Он над пучиною соленой
      Певцом посажен при луке,
      Растет в молве укорененный,
      Укорененный в языке.
      И небылица былью станет,
      Коли певец ее помянет,
      Коль имя ей умел наречь,
      Отступит море — дуб не вянет,
      Пока жива родная речь.
      27 января

10 «Любовью сердце в нас живимо…»

      Любовью сердце в нас живимо,
      Хоть и не ведает само,
      Какое злато в нем хранимо
      И чье на золоте клеймо.
      Вот облачко, как дух крылато,
      Насквозь просвечено, горит,—
      И сердце с ним зардело свято,
      Ему биеньем говорит:
      «C тобой свечусь, душа родная,
      Забвеньем не разлучено!
      Тебя я звало в играх рая,
      Манило в снах — давно, давно…»
      28 января

11 «Когда б лучами, не речами…»

      Когда б лучами, не речами
      Мы говорили; вещих дум
      Наитье звездными очами
      С небес в неумствующий ум
      Гляделось, а печаль, уныла,
      Осенним ветром в поле выла,
      И пела в нас любви тоска
      Благоуханием цветка,—
      Тогда бы твой язык немотный
      Уразумели мы, дыша
      Одною жизнию дремотной,
      О мира пленная душа!
      29 января

12 «Понесшая под сердцем плод…»

      Понесшая под сердцем плод,
      Гадая, ждет нетерпеливо,
      Вспорхнет ли в горницу пугливо
      Иль стукнет гостья у ворот.
      Как уж на солнечном юру
      Играет, то виясь узорно,
      То замерев, и вдруг проворно
      Юркнет при шорохе в нору,—
      Так невидимкою над ней
      Кружит и сердце беспокоит
      Душа чужая, что удвоит
      Ее глухую жизнь своей…
      Как истончится жизни нить,
      Не так ли зовами и снами
      Жена, беременная нами,
      Захочет нас переманить?
      И пред вселеньем в новый дом
      Мы в ней узнаем лик любимый —
      И в лоно к ней, в тайник родимый,
      Юркнем извилистым ужом?
      31 января

ФЕВРАЛЬ

1 «Опушилися мимозы…»

      Опушилися мимозы,
      Вспухли почки миндалей,
      Провожая Водолей.
      А свирепых жерл угрозы
      Громогласней и наглей.
      За градой олив грохочет
      Дальнобойная пальба,
      Вся земля воскреснуть хочет;
      Силе жизни гробы прочит
      Мертвой силы похвальба.
      1 февраля

2 «Милы сретенские свечи…»

      Милы сретенские свечи
      И Христы-младенцы в святки;
      Дух лаванды — в ночь Предтечи,
      В праздник Агнии — ягнятки;
      Благодатной ожерелья —
      Нежных Ave розы-четки;
      В среду заговин, с похмелья,
      На главах золы щепотки…
      Где бормочут по-латыни,
      Как-то верится беспечней,
      Чем в скитах родной святыни,—
      Простодушней, человечней.
      Здесь креста поднять на плечи
      Так покорно не умеют,
      Как пред Богом наши свечи
      На востоке пламенеют.
      Здесь не Чаша литургии
      Всех зовет в триклиний неба:
      С неба Дар Евхаристии
      Сходит в мир под видом хлеба.
      Пред святыней инославной
      Сердце гордое смирилось,
      Церкви целой, полнославной
      Предвареньем озарилось…
      То не гул волны хвалынской
      Слышу гам: «Попал ты в лапы
      Лестной ереси латинской,
      В невода святого папы».
      2 февраля

3 «И поэт чему-то учит…»

      И поэт чему-то учит,
      Но не мудростью своей:
      Ею он всего скорей
      Всех смутит иль всем наскучит.
      Жизнь сладка ль на вкус, горька ли,
      Сам ты должен распознать,
      И свои у всех печали:
      Учит он — воспоминать.
      11 февраля

4 «Даром жизни скоротечной…»

      Даром жизни скоротечной
      Кто пугливо дорожит,
      Кто при слове Смерть дрожит,—
      Как забудется, беспечный,
      Чуя, что с каких-то пор
      Каждый час его сосчитан,
      Зная, что над ним прочитан
      С детства смертный приговор?
      Но когда б Она слетела
      И рукою костяной
      Взять из уст его хотела —
      Душу?— нет, а наливной
      Сладкий плод, что закусил он,—
      Не отсрочки бы просил он
      Зова Божья на года —
      А душистого плода.
      12 февраля

5 «К неофитам у порога…»

      К неофитам у порога
      Я вещал за мистагога.
      Покаянья плод творю:
      Просторечьем говорю.
      Да и что сказать-то? Много ль?
      Перестал гуторить Гоголь,
      Покаянья плод творя.
      Я же каюсь, гуторя,—
      Из Гомерова ли сада
      Взять сравненье?— как цикада.
      Он цикадам (сам таков!)
      Уподобил стариков.
      Чтоб на ветках все сидели,
      На зеленых в лад скрипели,
      Гуторком других учу:
      Не вещаю, — не молчу.
      l3 февраля

6 «Подмывает волна…»

          Подмывает волна,
          Подымает челна,
      На песках задремавшего, днище.
          Что ж? Ты в путь оснащен,
          Да и шквал укрощен,
      Челн, мое подвижное жилище.
          До рассвета ночлег,
          А прилива разбег
      Парусов лепетаньем приветим.
          Может быть, от кормы
          Тень не ляжет, как мы
      Корабельщика Ангела встретим.
      15 февраля

7 ВЕЛИСАРИЙ-СЛЕПЕЦ

      Марку Спаини

      Нищий, в даре вижу чудо,
      В чуде — длани Божьей дар,
      На серебряное блюдо
      Падает хрустальный шар.
      Медь деньги по меди брякнет
      (Старику до похорон
      Благостыня не иссякнет) —
      Сферы слышу тонкий звон.
      Видит ангелов и землю
      Взор угасший в хрустале…
      Так бесславие приемлю,
      Велисарий, на земле.
      Верх и низ в тебе, как спицы
      В колесе, небесный мяч,
      С той поры как на зеницы
      Мне покой пролил палач.
      17 февраля

8 «Nudus salta! Цель искусства…»

      «Nudus salta! Цель искусства —
      Без покровов, без оков
      Показать, кто ты таков,
      Темные поведать чувства
      Заповедных тайников —
      Всё, что в омутах роится
      Под блестящим, гладким льдом,—
      Распечатать мертвый дом,
      Где от бела дня таится
      Подсознательный Содом».
      «Мне священна муз ограда.
      Жару чистых алтарей
      Дар мой — агнец лучший стада
      И плоды, первины сада,
      Не гнездо нетопырей.
      Музам горный ключ породы
      Мил и в пустынях природы
      Чобр, и тмин, и дикий злак.
      Лей чистительные воды,
      Отвратясь, в подземный мрак».
      18 февраля

9 «Не мне, надвинув на седины…»

      Не мне, надвинув на седины
      Волхва халдейского колпак,
      Провозглашать земной судьбины
      Тебя владыкой, Зодиак.
      Но, знать, недаром плыли Рыбы
      Четой во сретенье Овна,
      Когда из тучной, рыхлой глыбы
      Моя прорезалась весна.
      Февраль меня тревожит: снится
      Мне смута недр земных; народ
      Нетерпеливых душ теснится
      У глухо замкнутых ворот.
      И свят завет седых поверий:
      Брамин первинами полей,
      А Эллин розой анфестерий
      Встречали навий сбор гостей.
      21 февраля

10 «Хирурги белые, склонясь к долине слез…»

      Хирурги белые, склонясь к долине слез,
              О неба действенные силы,
      Вы плоть нам режете, бесчувствия наркоз
              Вливая в трепетные жилы.
      И, гнойник хульных язв, растленный Человек,
              Пособник Дьявола злорадный,
      Исток отравленный несущих скверну рек,
              Не брошен вами Смерти жадной.
      Целите вы, что тварь Творцу дает целить,
              И мнится вам, что не достанет
      Христовой Крови всей — смоль мира убелить,
              Но капать Кровь не перестанет.
      22 февраля

11 ДВА ВОРОНА

          Со двух дубов соседних
          Спор о судьбах последних
          Два ворона вели.
          С потопа числят годы;
          Пред ними сходят роды
          В покоища Земли.
      Пророчил черный вод возврат,
      А белый граял: «Арарат».
          Хвалились: «Белизною
          Я полюбился Ною;
          Он отпер мне ковчег.
          В волнах не сыщешь зерен;
          От мертвой снеди черен
          Стал этих перьев снег».
      — «Я в радуге небесных врат
      Стал, черный, бел, как Арарат».
          Со двух дубов соседних
          О временах последних
          Два врана спор вели,
          Два вещих сторожила,
          Два памяти светила
          Над забытьем Земли.
      Пророчил черный вод возврат,
      А белый славил Арарат.
      24 февраля

12 «Поэзия, ты — слова день седьмой…»

          Поэзия, ты — слова день седьмой,
              Его покой, его суббота.
      Шесть дней прошли — шесть злоб: как львица,
                                     спит Забота;
      И, в золоте песков увязшая кормой,
      Дремотно глядючи на чуждых волн тревогу,
      Святит в крылатом сне ладья живая Богу
      И лепет паруса, и свой полет прямой.
      26 апреля

13 «Я посох мой доверил Богу…»

      Я посох мой доверил Богу
      И не гадаю ни о чем.
      Пусть выбирает Сам дорогу,
      Какой меня ведет в Свой дом.
      А где тот дом — от всех сокрыто;
      Далече ль он — утаено.
      Что в нем оставил я — забыто,
      Но будет вновь обретено,
      Когда, от чар земных излечен,
      Я повернусь туда лицом,
      Где — знает сердце — буду встречен
      Меня дождавшимся Отцом.
      28 февраля

МАРТ

1 «Март, купель моих крестин…»

      Март, купель моих крестин,
      Возродительной измены,
      Бунта месяц, лома льдин
      И ветров внезапной смены.
      Ты, чей Марса славит звук,
      Сеял бранные обиды;
      Напрягая звездный лук,
      Роковые слал нам иды;
      Разъярял раздор, войну,
      И восстанье, и возмездье:
      Луч и меч отдай Овну —
      Агнец стал в твоем созвездье.
      По дорогам — вешний клир —
      Миндалей в цвечу литии
      Молятся: да снидет мир
      В Благовещенье Марии.
      1 марта

2 «Налет, подобный трус…»

      Налет, подобный трусу,—
      Дом ходит ходуном,
      Воздушных гарпий гром
      Ужасен и не трусу.
      Мы к смертному искусу
      Приблизились и ждем;
      Пречистой, Иисусу
      Живот наш предаем.
      3 марта

3 «Себя надменно не кори…»

      Себя надменно не кори,
      Что большего не совершил;
      О том, что мог, не говори,
      Коль не нашлось на дело сил.
      Кто стан свой знает, сердцем прост.
      Не тот же ль твой, как ни тянись,
      Останется природный рост?
      За тенью славы не гонись.
      Тень за тобой, не ты за ней;
      Порой короче тень, чем ты,
      Порой протянется длинней —
      Чтоб исказить твои черты.
      Будь слуха страж: твоя струна
      (Звал душу лирою Платон)
      Всегда ль равно напряжена
      И верен ли звучанья тон?
      Искусство ангельской руки.
      В целительном наитьи сна
      Так нагнетет твои колки,
      Чтобы не лопнула струна.
      16 марта

4 «Тебе, заоблачный Пегас…»

      Тебе, заоблачный Пегас,
      Ключи питье и злаки корм,
      Пока стоянки длится час
      На берегу раздельных форм.
      Что поверяют боги снам,
      Звучит на языке богов:
      Не уловить земным струнам
      Мелодии священных снов.
      И в них поющая любовь
      Останется земле нема,
      Пока шатер мой — плоть и кровь,
      А твой — лазурная тюрьма.
      17 марта

5 «Жизнь, грешница святая…»

      Жизнь, грешница святая,
      Уста мои, смолкая,
      Тебя благословят.
      Ручей, с рекою смешан,
      Твоим грехом я грешен,
      Твоей святыней свят.
      Мысль от земли бежала,
      Но ты меня держала
      В покорности земле,
      Порукой круговою
      Связуя с ней, живою,
      С людьми — в добре и зле.
      Ты, чьей виной я грешен,
      Надеждою утешен,
      Мой дар, и терн, и труд,
      Жизнь, грешница святая
      Пусть розы, расцветая
      Из язвин, крест увьют.
      19 марта

6 «Детству снящиеся смутно…»

      Детству снящиеся смутно
      Чарования не ложны,
      И всеместно, всеминутно
      Превращения возможны.
      Только тем, чьи выпил очи
      Серый ткач, паук раздумий,
      Мотыльком ожить нет мочи:
      Их удел — недвижность мумий.
      И когда земле настали
      Времена Метаморфозы,
      Раскололи, разметали
      Гробы мумий Божьи грозы.
      21 марта

7 «Поздние Зимы отместки…»

      Поздние Зимы отместки,
      На Весну старухи злость,
      Снег, старухин сват и гость,
      Брань свекрови и невестки —
      И в природе, как в избе,—
      Не дают уснуть тебе,
      Стуком ставней бьют по нервам,
      Утомленным без того
      Угроженьем, уж не первым,
      От Кощея самого,
      Истребителя, чей хохот —
      Этих взрывов дальний грохот.
      26 марта

8 «Зачем, о Просперо волшебный…»

      Зачем, о Просперо волшебный,
               Тебе престол,
      Коль Ариель, твой дух служебный,
               Прочь отошел?
      Спешит к закату день Шекспира
               С тех пор, как хмель
      Его мечты не строит лира,—
              Смолк Ариель.
      Ужели гений — волхв могучий,
               Ты ж, Ариель,
      Лишь посланец его певучий,—
              Лишь эльф ужель?
      Иль, в гордую вошед обитель
               Из шалаша,
      Ты сам владыки повелитель,
               Его душа?
      30 марта

АПРЕЛЬ

1 «За ветром, в первый день Апреля…»

      За ветром, в первый день Апреля,
      Ты слышишь арфу Ариеля?
      Откуда звон? Оттоль? Отсель?
      Ау, воздушный Ариель!
      Весны, еще сердитой, нега
      В чертогах воздуха звучит…
      А Красного Креста телега
      Груз окровавленный влачит.
      Эльф нежный, страшный, многоликий!
      Дохни на стан их бурей дикой,
      Завей их в шалые огни,
      И распутай, и прогони!
      1 апреля

2 LETHAEA

1 «Из пазух ветра мы…»

      Из пазух ветра мы,
          Упав на Лету,
      В утробе тучной тьмы,
          Проснулись к свету,
      Лучу в ответ струим
          Благоуханье,
      Доколь не истощим,
          Цветя, дыханье.
      И поздний блещет день,
          И бродят светы,
      И сонно плещет лень
          Начальной Леты.
      5 апреля

2 «Склоняйте слух к теням…»

      Склоняйте слух к теням,
          Потомки, ближе,
      Сходя по ступеням
          В потемки ниже.
      Осветит узкий свод
          Свеча, мигая;
      Что в снах белело — вот:
          Плита нагая.
      Спадает лен долой,
          И цепь сомкнулась:
      Душа с собой, былой,
          Соприкоснулась.
      7 апреля

3 «„Ты жив!“— ручей журчит…»

      «Ты жив!»— ручей журчит
          И камень моет.
      Недвижим, тот молчит:
          Его покоит
      Беспамятство, «Ты жив!»—
         Веселый спорщик
      Бурлит, нетерпелив:
          «Проснись, притворщик!»
      Но плеск и звон струя
          Напрасно множит…
      Так, жизнь небытия
          Понять не может.
      13 апреля

3 «Ясмины дышат, белые левкои…»

      Ясмины дышат, белые левкои.
      Луг белых коней — тешится лазурь
      Заоблачной гульбой апрельских бурь.
      Гудят, звенят воздушных сосен хвои.
      На ветренный зазыв бровей не хмурь.
      Стремительней летучая стихия —
      Прозрачней, чище глуби голубые,
      И светит уверительней лазурь.
      15 апреля

4 «Когда б не развязались чресла…»

      Когда б не развязались чресла,
      Колено не изнемогло,
      Отдохновительные кресла
      Я променял бы на седло.
      Когда бы взбалмошную старость
      Хранительный не прятал кров,
      Мой вольный бег делил бы ярость
      Голубоглазую ветров.
      Теперь же мне одно осталось:
      Невидимым, как дух иль тать,
      Скитаньем обманув усталость,
      С вожатой Музою — мечтать.
      15 апреля

5 «Рассеян скудно по вселенной…»

      «Рассеян скудно по вселенной
          В пустынях темноты
      Свет, весть сознанья»… Ум надменный,
          Почто смутился ты?
      Будь ты не ночь, не стало б ночи,
          Ни морока жены:
      От вожделений страстных очи
          Эдиповы темны.
      Открылась чистому напеву
          Владычица теней:
      За матерным обличьем Деву
          Узрел, дивясь, Орфей.
      Дабы не рабствовать Омфале,
          Мужскую мощь, Алкид,
      Склонить пред Девой в покрывале
          Алкмена, мать, велит,
      Чей брак небесный — не измена:
          Уснул Амфитрион,
      Проснулась девою Алкмена —
         И девой сын рожден.
      18 апреля

6 «Если белый цвет и черный…»

      Если белый цвет и черный —
      Два врага, как Да и Нет,—
      С умиленностью притворной
      Тянут жалобный дуэт,
      Я в тоске недоумелой
      Отвожу стыдливый взор:
      Ханжеством прикрыв раздор,
      Лгут и черный цвет, и белый.
      Есть в их споре красота,
      Коль один одолевает:
      Уголь — за чертой черта —
      На бумаге оживает;
      Кость слоновую эбен
      Сторожит, как евнух неги;
      Храмовых в Тоскане стен
      Мраморы, как зебра, пеги.
      Есть в их ласках острота,
      Если страсть их дико сводит
      (Знак, что в дебрях знойных бродит
      Смертоносная мечта);
      И «младая Дездемона»
      Близ «Арапа своего»
      (Суд поэта самого)
      Учит: нет любви закона.
      20 апреля

7 «Зверь щетинится с испугу…»

      Зверь щетинится с испугу
      В холе, неге шерсть гладка.
      Входит злобы ветр в лачугу,
      И постель забот жестка.
      Страх и скорбь, нужда, разруха,
      Опыт бегства и конца
      Вс ж участливей сердца
      Делают и чутким — ухо.
      Темен дух. Быть может, в нас
      Только трубы роковые
      Родники любви, впервые,
      Разомкнут — в последний час.
      22 апреля

8 «Различны прежде были меры…»

      Различны прежде были меры
      Владыки, воина, жреца,
      Пирата, мастера, гетеры
      И земледельца, и купца.
      Теперь один запас понятий,
      Один разменочный язык
      Равняют всех в гражданстве братий;
      Обличья заменил ярлык.
      Бьют тем же шаром те же кегли
      Бунтарь, епископ и король,
      Клейма фабричного избегли
      Вы, чья не обуяла соль!
      Мир плоско выровнен, а духа
      Единомысленного нет;
      Летит Эринния — Разруха —
      За колесницею побед.
      24 апреля

9 «Тебя, кого всю жизнь я славил…»

      Тебя, кого всю жизнь я славил,
      Кто стал отечеством моим,
      Со днем рожденья не поздравил
      Я в срочную годину, Рим!
      Но так друзей Иова фраза
      На седины твои лгала,
      Когда лихих гостей проказа
      По телу скорбному ползла,
      Что двадцать первый день Апреля
      Мне днем поминок был скорей,
      Чем поэтического хмеля
      В округе древних алтарей.
      24 апреля

10 «Твоих мелодий и созвучий…»

      Моей дочери Лидии

      Твоих мелодий и созвучий
      Люблю я необычный строй.
      С какой небесною сестрой,
      С какою Музою певучей
      От ранних лет сдружилась ты?
      Святой Цецилии черты,
      К тебе склоненной, из тумана
      Мерцают мне, когда органа
      Твои касаются персты.
      24 апреля

11 «Гляжу с любовию на Вас…»

      Татьяне Львовне Сухотиной — гр. Толстой.