Ангелы острова Терраглорис

      — О, мой повелитель, Виталия воистину прекрасна! Она подобна тем двум нубийским принцессам, которые некогда жили в моем дворце в Зазеркалье, во времена моей юности, их прекрасные тела тоже были черны как смоль. Но право же, мой повелитель, крылатой девушке, этот цвет подходит гораздо меньше, чем моим нубийским подругам, к тому же меня постоянно не покидает ощущение, что наша Виталия только что выбралась из нечищеной печной трубы и я все время невольно принюхиваюсь, ожидая учуять запах печной сажи и копоти, исходящий от её роскошного тела. - Рука Нефертити, между тем, скользнула между сильных, гладких бедер Виталии и стала настойчиво пробираться туда, куда её не хотела пускать эта чернокожая скромница, которая вся так и напряглась, плотно сжав ноги. Неффи, слегка поморщилась и, усмехнувшись, добавила - Мой повелитель, тебе давно уже пора не только вернуть этой очаровательной, одновременно такой страстной и стыдливой крылатой деве-воительнице её природный цвет кожи, но и придать некоторую толику женственности её изумительному, сильному и гибкому телу.
      Нефертити, не обращая внимания на грозное сопение черной, крылатой девушки, все смелее и активнее ласкала гладкое, блестящее тело Виталии, напряженное и скованное стыдливостью, и оно стало постепенно оттаивать, расслабляться, поддаваясь ласкам моей ветреной подруги. Меня, честно говоря, это уже стало смешить и потому, покрепче прижав девушку к своей груди, я со смехом ускользнул от своей царицы, которая все чаще и чаще пыталась заменить меня собой.
      Бережно держа на руках Виталию, ошеломленную бесстыжими ласками Неффи и трепещущую, словно рыбка, выброшенная волной на песок, я добрался до края бассейна и присел на его мраморный ботик. Держа девушку на весу и слегка покачивая, я уткнулся лицом в её пылающую грудь. Целуя и чуть покусывая упругие, маленькие груди Виталии, уже разгоряченные страстными поцелуями египетской царицы, я скосил глаз, и, хитро прищурившись, спросил девушку:
      — Ну, как, моя любовь, ты согласна со словами моей божественной царицы? Может быть ты согласишься отказаться от части своей силы в пользу красоты и женственности?
      Крепко прижав мою голову к своей вздымающейся от волнения груди, Виталия вдруг задала мне, весьма странный и неожиданный, вопрос:
      — Ольгерд, скажи мне, разве тебе не было страшно пустить на свое любовное ложе воительницу из Терраглориса? Ведь ты смертный и я могла легко убить тебя, переломив твой позвоночник, словно прутик. Почему ты сделал это, Ольгерд?
      С трудом высвободившись из железных объятий моей, невероятно сильной любовницы, я спокойно усадил Виталию на свои колени и, нежно обнимая девушку за талию, пристально посмотрел ей в глаза. Подышав на камень Кольца Творения, я медленно прикоснулся этой синей ледышкой к выпуклому, твердому от возбуждения соску девушки и, по-прежнему пристально глядя ей в глаза, стал медленно водить синим камнем сначала по одной груди, затем по другой. Девушка громко застонала и напряглась всем телом, крепко стиснув кулачки, но стонала Виталия не от обжигающего холода Кольца Творения, а от того непереносимого наслаждения, которое я передавал ей с его помощью.
      Мне даже не пришлось направлять сексуальную эманацию, медленно истекающую из Кольца Творения, на горячее, влажное лоно Виталии, чтобы в считанные минуты довести эту девушку до невероятного, по своей силе, оргазма, заставившего её громко и протяжно закричать. После того, как Виталия, наконец, пришла в себя, я убрал руку и стал горячими поцелуями согревать её застывшую грудь. Как только девушка снова стала хоть как-то реагировать на звуки моего голоса, я сказал ей, беспечно улыбаясь:
      — Любовь моя, и все же ты недостаточно сильна, чтобы убить меня своими красивыми и сильными руками. Более того, тебе не удалось бы сделать этого даже с помощью яда, кинжала или пули, ведь мою жизнь охраняет не только звезда Великого Маниту, но и само Кольцо Творения. Но даже если бы тебе удалось вышибить из меня дух, то поверь мне, любовь моя, я ожил бы, максимум через полчаса, после чего жестоко отомстил бы тебе. - Виталия, до этого замершая в любовной неге и истоме, испуганно вздрогнула, а я, все так же беспечно и даже шутливо, закончил высказывать свои угрозы - Любовь моя, я бы затрахал тебя до смерти, убил немыслимым, непереносимым наслаждением, потом вернул к жизни и проделал это столько раз, сколько тебе потребовалось бы для того, чтобы полюбить меня, но уже по-настоящему и больше никогда не желать моей смерти. Но ты, все-таки, так и не ответила на мой вопрос, Виталия?
      В этот момент мой верный Конни, который все это время прикидывался в углу ветошью, встрепенулся и резко взмахнул своим быстрым крылом. Старина метнул сразу три своих дротика и все они пролетели, буквально в сантиметре от шеи Виталии и глубоко вонзились в мраморную статую обнаженной девушки, стоявшую подле бассейна. После этой демонстрации силы, послышалось хриплое карканье и Конрад грозным голосом проорал:
      — Глупая, глупая, Виталия! Неужели ты могла подумать о том, что я позволю тебе причинить вред своему повелителю? Мои острые, ядовитые перья-дротики остановили бы тебя немедленно!
      — Конни, старый ты болван! Ты чего это здесь расшумелся? Разве тебе не ясно, дуралей, что Виталия, таким странным способом, только что призналась мне в своей любви. Кстати, когда это ты, прохвост эдакий, успел вырастить себе новые перья-дротики? - Одернул я, своего зарвавшегося телохранителя.
      Как это ни странно, но оба демарша, мой и Конни, почему то произвели самое большое впечатление не на Виталию, а на милую смугляночку Астреллу, которая, со слезами на глазах, бросилась ко мне и сбивчиво затараторила:
      — Мастер Ольгерд, прости меня за мои черные мысли! Ведь это я хотела убить тебя, но сначала не могла улучить подходящего момента, а потом не знала, в ком из тебя десятерых кроется твоя душа. Прости меня, мастер Ольгерд.
      Ссадив с коленей Виталию, которая смотрела на Астреллу с изумлением, я решительно обнял плачущую девушку и нежно целуя её глаза, из которых обильно текли слезы, принялся горячо и торопливо успокаивать, эту испуганную бедняжку:
      — Астрелла, глупышка моя, ну, успокойся. Ты ведь вправе ненавидеть и бояться меня, а потому это я должен просить у тебя прощения потому, что не смог доказать тебе своей любви. Милая, нежная моя Астрелла, поверь мне, все то, о чем я только что рассказал Виталии, правда, и я действительно готов дать каждой из вас такое наслаждение, которое может убить любую женщину, но только затем, чтобы доказать свою любовь, а уж возвращать жизнь людям и ангелам я так насобачился, что только держись, так что это не опасно. Любовь моя, тебе вовсе не следует меня бояться. Честное слово, я даже готов отдать свою жизнь, лишь бы ангелы, люди и друины жили в мире и согласии и чтобы никто не ненавидел друг друга. Впрочем, я все-таки надеюсь найти такое решение, которое устроит всех, в том числе и меня самого.
      В конце концов, мне не только удалось успокоить Астреллу, но даже уговорить её не покидать меня, так как я испугался, что пребывая в расстроенных чувствах, она возьмет и натворит каких-нибудь глупостей. Правда, для этого, мне пришлось довольно долго уговаривать девушку. Мои подруги, тоже помогали мне, как могли, но больше всех старалась Лаура. Наконец, слезы были высушены, Астрелла перестала дрожать всем телом и всхлипывать, но зато, вдруг, внезапно заявила:
      — Мастер Ольгерд, прошу тебя, накажи меня своим Кольцом Творения так же, как ты проучил Виталию, только не щади меня и сделай это в полную силу, чтобы я полностью искупила свою вину перед тобой. Пусть даже я умру на какое то время, но после того, как ты возродишь меня к жизни, в моей душе уже не останется чувства вины и горечи. Прошу тебя, мастер Ольгерд, сделай так и не жалей глупую Астреллу.
      Не скажу, что мне так уж хотелось продемонстрировать всю сексуальную силу Кольца Творения, которую Астрелла, вдруг, захотела испытать на себе в порядке искупления вины. Однако, глаза этой крылатой смуглянки горели такой решимостью, а остальные мои подруги смотрели на меня столь требовательно, что мне пришлось покориться, странному и непонятному желанию Астреллы. Но все же я вовсе не собирался убивать её, более того, я нагло блефовал, когда пугал таким образом Виталию, но мне, вдруг, тоже захотелось попробовать, что у нас получится, если я направлю любовную эманацию Кольца Творения на нас обоих.
      Рывком подхватив Астреллу на руки, я решительно направился к своей многострадальной кровати и сделал все так, как она просила, но с некоторыми, и, весьма значительными, поправками и добавлениями. Подобно тому, как некогда сотворил себе с помощью Кольца Творения магические золотые латы, я заставил сексуальную эманацию, голубыми струями истекающую из синего камня, облечь наши сплетенные тела голубоватой дымкой. В таких удивительных и экзотических, призрачных нарядах, которые делали наши тела прохладными, словно горный ручей, и невероятно чувствительными, мы и занялись с ней любовью, отдаваясь друг другу с волшебным упоением и страстью.
      Право же, мы оба совершенно не были готовы к любовной магии такого высокого уровня и потому уже спустя несколько минут наши тела, буквально свело судорогой невероятного наслаждения и мы, одновременно, потеряли сознание. Мне удалось выбраться из этого поразительно приятного беспамятства первому и прежде, чем поинтересоваться состоянием своей отчаянной любовницы, я прытко сиганул в бассейн с зеленкой, чтобы хоть немного прийти в себя и перевести дух от такого невероятного потрясения. Виталия, осторожно приблизившись к бассейну, испуганно спросила меня:
      — Ольгерд, неужели ты и правда убил бедную Астреллу? Она лежит бездыханная.
      Плеща себе в лицо изумрудной водой, я, осатанело, покрутил головой и пробормотал глухим, дребезжащим голосом:
      — Нет конечно, она просто потеряла сознание, испытав сумасшедший оргазм, как впрочем и я сам, и знаешь, что я думаю по этому поводу, любовь моя? По-моему, даже в любви нужно тоже знать меру, а потому, больше никому не удастся подбить меня на такое безумство. Так ведь и, правда, недолго отдать Богу душу.
      Астрелла пришла в сознание без моей или чьей-либо еще помощи и первое, что она сделала, так это бросилась ко мне на грудь со словами, произнесенными горячо и трепетно:
      — Ольгерд, любимый мой, прости что я так плохо думала о тебе! Ты действительно хочешь нам всем добра.
      Обнимая Астреллу, я повернулся к Виталии и поинтересовался у нее насмешливым тоном:
      — Виталия, золотце мое, так сколько всего баб живет на вашем треклятом Терраглорисе?
      — Не менее десяти миллионов, любимый мой. - Машинально ответила мне, крылатая воительница и, внезапно встрепенувшись, тут же живо поинтересовалась - А зачем тебе знать точное количество наших женщин, Ольгерд? Неужели ты в самом деле задумал…
      Звучно поцеловав Астреллу, я показал Виталии язык и противным голосом прогнусавил:
      — Да, именно это я и задумал, взять и перетрахать всех ваших баб с помощью Кольца Творения, чтобы они сначала поняли сами, а затем уже объяснили всем вашим мужикам, что мы вам вовсе не враги!
      До Виталии не сразу дошло, что это у меня шутки такие и потому она, некоторое время, недоумевала, глядя на то, как покатываются от хохота Лаура, Нефертити и Сциния. Но, вскоре и она заулыбалась и лишь Астрелле, смотревшей на меня влюбленными глазами, было совсем не до смеха. Эта высокая, черноволосая девушка никак не могла оторваться от меня, но по ней что-то не было особенно заметно, что она мечтает, вновь заняться любовью.
      Вскоре мы снова завалились все вместе в постель, но уже затем, чтобы просто весело болтать о всякой ерунде и забавлять друг друга, вспоминая и комментариями все то, что здесь только что происходило. К нам даже присоединился Конрад, который избрал себе, в качестве насеста, неуязвимое для его острых когтей бедро лежащей на боку Нефертити, изгиб которого просто сводил меня с ума. Виталия лежала подле меня на спине, а на её черном, блестящем от сока и подрагивающем от смеха животе, возвышалась большая, золотистая, спелая гроздь винограда. Отправив в рот очередную сочную ягоду, Виталия, наконец, собралась с духом и, приподнявшись на локте, спросила меня:
      — Ольгерд, а каким именно образом ты собираешься изменить мое тело? Ты сотворишь для меня новую магическую купель или будешь ваять его, подобно скульптору, острым резцом отсекая все лишнее?
      Быстро вскочив на колени, я схватил девушку, сладкую от виноградного сока за руку и, настойчиво потянув к себе, заставил подняться. Виноградная гроздь, объеденная мною с одного края, была тут же отправлена ко всем чертям. Превратив одно из кресел в высокий, круглый подиум, я поставил на него смеющуюся, чернокожую девушку и заставил её крылья занять свое законное место у неё на спине. Обойдя Виталию со всех сторон, под восторженные крики своих подруг я окутал девушку плотным, голубовато-золотистым облаком, после чего закрыл глаза и в течение нескольких минут торопливой скороговоркой произнес все необходимые магические формулы.
      Когда магическая пелена спала с тела Виталии, моему взору предстала девушка-статуэтка, спортивная, подтянутая, с кожей цвета слоновой кости и длинными, вьющимися волосами цвета меда. Полные губы Виталии, нежно улыбались мне, а большие, зелено-золотистые глаза радостно сияли, так как она сразу поняла, что я почти не изменил основных пропорций её тела, а лишь сделал его более плавным, мягким, женственным и желанным, ну, и еще немного увеличил её груди в объеме, придав им такую форму, что едва смог удержаться от того, чтобы не начать целовать их.
      Девушка, обрадованная такими переменами, хотела немедленно соскочить с подиума прямо ко мне на руки, но я попросил её не торопиться и задержаться еще на несколько минут, чтобы сделать последний, заключительный штрих. Крылья у Виталии, были большие и белые, но с чуть зеленоватым оттенком и именно их цвет я хотел изменить. После моей очередной манипуляции с Кольцом Творения, закрепленной дюжиной магических заклинаний, которые вылетали из меня, словно горох из мешка, крылья Виталии вспыхнули чистым золотом, которое щедро проникло и в её прекрасные, шелковистые волосы. Похоже, все удалось мне, как нельзя лучше, так как мои подруги с визгом бросились к крылатой девушке и просто смели её с подиума.
      Как только первая буря восторгов прошла и Виталия смогла высвободиться из тесных объятий моих любовниц, она подошла ко мне и прижалась своим горячим телом, жарко шепча мне на ухо какие-то страстные, восторженные глупости. Особенно Виталии понравились золотые крылья и то, что благородным золотом я так щедро украсил её волосы. Теперь она уже сама, даже без моей просьбы, освободилась от крыльев и, жарко дыша мне в шею, втолкнула меня на кровать, где я был, буквально, распят своими любовницами на белоснежных, шелковых простынях.
      Лаура без малейшего стеснения и какой-либо стыдливости применила все свои познания в магии, чем превратила меня в какого-то дикого, вконец озверевшего и обезумевшего от страсти кентавра. Каким-то отдаленным, не оглушенным мощью её любовной магией участком сознания я смог заметить, что на моей огромной постели произошла ротация кадров. Лаура, Неффи и Виталия, смеющиеся и довольные, убежали прочь, а им на смену пришли четыре другие крылатые девушки. После этого я уже ничего не помнил и в этом заключалась особая прелесть магии моей маленькой, умненькой лучницы.
      Не то очнувшись от беспамятства, не то проснувшись, я не сразу сообразил, где нахожусь. Было темно и не видно ни зги, я лежал на спине, широко раскинув руки и был одет в нижнее белье, которое непривычно обтягивало мое тело, да к тому же был укрыт легким одеялом. На своей груди я ощущал тяжесть чьего-то тела, но поначалу не понял, кто же в эту ночь остался со мной. Кажется это была не Нефертити и, уж тем более, не Лаура.
      Осторожно коснувшись головы девушки, которая мирно спала у меня на груди, крепко прижавшись ко мне всем телом, я обнаружил, что у нее длинные, пушистые волосы. Из этого можно было сделать вывод, что это была, скорее всего Виталия или Астрелла, если конечно это не Гелиора, которая, вдруг, решила воспользоваться тем, что Лаура наложила на меня магические чары, снявшие с меня все тормоза и ограничения. Когда же моя рука коснулась нежного, изящного плеча, лежащей на мне девушки, я, наконец, понял, что это Астрелла и что она одета в длинную ночную рубашку. Что же, тем приятнее мне будет разбудить её поцелуями и затем раздеть, встречая новый день с любовью.
      Ну, а пока что я нежно обнял Астреллу, устроился в кровати поудобнее, и, радостно улыбаясь, принялся анализировать события самых последних дней. Судя по всему, проказница Лаура, наложила на меня пятидневное любовное заклятие, в которое, скорее всего, она заложила нечто такое, что должно было убедить всех моих новых подруг в том, что я лечу на Терраглорис с любовью. Это означало, что память ко мне в итоге вернется только через пять дней. Интересно, скольких же крылатых девушек, я успел поиметь за эти пять дней беспробудной страсти? Наверняка те четверо ангелиц, которые пришли на смену двум моим постоянным возлюбленным и Виталии, были далеко не единственными.
      Вопросы, относящиеся к моим любовным похождениям, не были для меня самыми главными. В конце концов, ведь не только я один доказывал ангелам Терраглориса наше дружелюбие и мирные намерения. Разумеется, это имело большой смысл, но не решало самой главной проблемы, что мне делать с друинами и самыми упертыми дружками Вельзевула. А таких субчиков, которые мечтали о реванше, на Терраглорисе было ой как не мало.
      Моему братцу Асмодею, было, видимо, невдомек, что открещиваясь от расспросов, я, тем не менее, смог выкачать из него достаточное количество важной и нужной мне информации, которая касалась, в первую очередь, не военного потенциала, а настроений, царящих в окружении архангела Вельзевула. Асмодей, как он ни пыжился, доказывая мне, что он является одним из самых важных деятелей мятежного Терраглориса, все-таки проговорился, что главная опасность исходит не от многомиллионной армии друинов, а от тайной, глубоко и тщательно законспирированной организации ангелов-магов.
      Про этих пройдох, он, похоже, и сам ничего не знал толком, да, и Вельзевулу они не очень то подчинялись. Такие выводы я сделал потому, что Асмодей никак не отреагировал на мои слова, сказанные про те сгустки мрака, которые еще недавно пытались смутить нас и обратить в паническое бегство. Ничего не знал он и о диверсиях темных ангелов в Парадиз Ланде, которыми они испоганили лес, в районе Лисьей дороги, и Русалочье озеро.
      Асмодей отказывался разглашать военную тайну, касающуюся количества боевых тиранозавров, о которых он знал не понаслышке, но как раз это меня нисколько не волновало. Уж этих зубастых кретинов папаша Вий фуфайкой разгонит без чьей-либо посторонней помощи. Не страшили меня пехотные и авиационные дивизии друинов, их запросто поколотят маги Светлого Парадиза, а при поддержке драконьих авиаполков, которые, скорее всего, уже давно освоили реактивную тягу, так как мой друг Годзилла, постоянно поддерживал с ними связь, полная победа Светлому Парадизу, была обеспечена.
      Темному Парадизу нечего было противопоставить в военном отношении Парадизу Светлому, кроме своих ангелов-магов, которые за несколько тысячи лет очень здорово поднаторели во вредительской магии. Вот с ними то мне и предстояло сразиться и тут у меня не было помощников. Узиил со своими дешевыми трюками, которыми впору пугать младенцев в люльках, был абсолютно бесполезен. Да, к тому же, когда дело дойдет до настоящей драки, он непременно спасует. По большей части его можно было смело считать балластом, как, впрочем, и всех остальных моих друзей, за исключением, пожалуй, Айрис и Антиноя. Восстань мои друзья против меня, я бы в пять секунд восстановил статус-кво, вколотив их в гранитную твердь океанского дна.
      Хотя Айрис и Антиной были искусными магами и даже весьма преуспели в боевой магии, сил у них было, все же недостаточно, чтобы я мог смело пускать их в бой. Антиной, только недавно стал вникать в магию десятого уровня, с помощью которой можно проникать сквозь камень. То, что я счел самой большой загадкой, - появление темных ангелов и боевых друинов из камня, на самом деле было сущими пустяками. Будь я не таким болваном и обратись пораньше к Кольцу Творения не с дурацкими затеями по поводу сотворения всяческого барахла, а попытайся слиться с ним своим сознанием, нам даже не пришлось бы столько времени лететь в Темный Парадиз над бушующим океаном.
      С той же легкостью, с которой я мог бы провести в Темный Парадиз папашу Вия с его посковичами, мне было подвластно теперь обратить воздух этих мест в непреодолимую твердь и не один ангел не смог бы пошевелить даже перышком. Мог я натворить и других, куда более серьезных, дел, но боевая магия не могла помочь мне в главном, в том, как я мог убедить темных ангелов добровольно отказаться от реваншистских замыслов и принудить их жить в мире с нашим Создателем. Ведь даже Асмодей, который стал моим братом и теперь не мог уже причинить мне зла, и тот был не в восторге от моих пацифистских идей и воззрений.
      Из всего того, что наговорили мне Асмодей и Лициния, мне удалось вылущить главное, - Терраглорис вовсе не был монолитным сообществом. Да, большинство ангелов, особенно второго и третьего поколения, были очень привязаны к друинам и искренне любили и сочувствовали им, но в то же время они мечтали о сияющих просторах Светлого Парадиз Ланда. Многим же ангелам-патриархам, эти самые друины, как впрочем и их вожди, уже в печенках сидели и они продолжали бухтеть только из чистого упрямства и ангельской вредности, которая значительно превосходила вредность мага Карпинуса.
      Кроме того Терраглорис, так же как и Светлый Парадиз, жил за счет магии и эксплуатации Первичной Материи. Далеко не все ангелы были способны управлять этой удивительной субстанцией, а потому были вынуждены идти на поклон к ангелам-магам, которые корчили из себя таких цац, что только держись. То, что я щедрой рукой рассыпал подарки, и то, что мои магические купальни возвращали темным ангелам молодость и светлый облик, сильно углубило все внутренние противоречия, но привести к какой-либо революции или протесту, это, разумеется, никак не могло.
      Мне следовало предпринять молниеносно быстрый и самый решительный шаг, который поставил бы темных ангелов перед выбором, вернуться им в Светлый Парадиз, предоставив друинов самим себе, или оставаться с друинами навеки и проваливать к чертям собачьим. Вот только куда бы мне отправить друинов? В пятом измерении, куда я ссыпал всяческий сор и где временами прятал различное барахло, со слов Конрада, побывавшего там в краткосрочной командировке, делать им было совершенно нечего. Там что-то постоянно сверкало, урчало, пыхтело, клубилось и колебалось, можно было вполне сносно дышать, но жить там было совершенно невозможно.
      Можно было, конечно, отправить всех друинов на какую-нибудь отдаленную планету, но они, рано или поздно, вновь объявятся в Парадиз Ланде, ведь очень многие из них являлись могущественными магами, а освободить их от знаний полностью мне было не под силу. Да, куда ни кинь, всюду клин. Однако, я не отчаивался и надеялся найти выход из этой ситуации. Ведь у меня в запасе имелось Кольцо Творения, которое стало, шаг за шагом, подпускать меня к самому сокровенному, магии высшего уровня, которой пользовались сами Создатели.
      Обнимая Астреллу и вдыхая аромат её волос, я мысленно прикидывал, то ли мне обратиться к Кольцу Творения прямо сейчас, то ли немного подождать. Мой природный эгоизм, взял верх над альтруизмом и я решил, что друины могут подождать, а вот Астрелла, которая, с чуть слышным стоном, шевельнулась у меня на груди, вряд ли станет дожидаться того момента, когда я выйду из астральной медитации и обращу на нее свое внимание.
      Моя милая смугляночка проснулась с первыми солнечными лучами, озарившими наше ложе и первое, что ждало Астреллу в это утро, был мой страстный и долгий поцелуй, с которого началась наша бурная и пылкая любовная схватка. Теперь уже ничто не мешало ей воплотить в реальность все свои любовные фантазии, которыми был наполнен её сон. Фантазии эти были таковы, что даже после всего того, что я испытал в Парадиз Ланде, мне пришлось не раз удивиться. Но что было самым удивительным, так это то, что нас никто не побеспокоил в это чудесное утро.
      Вскоре мы сидели за столиком у окна полностью одетые, я в костюм тройку, а моя любовница в наряд персидской принцессы, и завтракали. Астрелла удивила меня еще раз, но уже тем, что она, как выяснилось, великолепно разбиралась как в портняжной, так и в кулинарной магии и отлично знала то, чем нужно кормить голодного мужчину. Когда же я слопал все, что она приготовила и принялся за кофе, попыхивая сигаретой, она спросила меня:
      — Ольгерд, скажи, ты, правда, хочешь, чтобы я и впредь оставалась твоей подругой? О, нет, не пойми меня так, будто я хочу немедленно занять место рядом с тобой, чтобы делить твое ложе вместе с Лаурой и Неффи. Просто я хочу знать, навестишь ли ты меня еще раз, если я отправлюсь с тобой в Светлый Парадиз?
      До этого, в постели и за завтраком, мы говорили о всяких милых пустяках и не затрагивали серьезных тем. Правда Астрелла коротко рассказала мне о том, что именно я вытворял в период своего вынужденного беспамятства, но даже об этом она сообщила мне так, словно гордилась тем, что я умудрился одарить ласками добрых четыре дюжины крылатых девушек, которые ломились в мою спальню толпой. Теперь же эта милая и застенчивая девушка хотела знать, какие отношения между нами будут в будущем. Врать я был совершенно не настроен и потому сказал ей:
      — Астрелла, я не хочу чтобы ты питала, какие-нибудь иллюзии на мой счет. Мое будущее видится мне довольно туманным, но если я смогу остаться в Парадизе и мой статус не изменится, то я клянусь тебе, что ты будешь жить в прекрасном замке и мои визиты к тебе, будут не такими уж и редкими. А если ты сумеешь поладить с Лаурой и Неффи, то и ты никогда не услышишь слов отказа, если захочешь навестить меня или быть подле меня постоянно. Но ты, пожалуй, права относительно того, что три подруги сразу, это уже перебор. Хотя, какого дьявола! Да, пусть рядом со мной будет хоть сразу пять подруг! Что с того? Главное, чтобы вы все были счастливы, любовь моя, ведь наш Создатель, похоже, только потому меня и терпит в Парадиз Ланде, что я до сих пор не отказал ни одной женщине и дарил вам всем свою любовь от чистого сердца и всю без остатка.
      Вот тут, я малость приврал. Как раз именно я сам страстно жаждал любви от всех красавиц Парадиза и, как я тому не противился, был не в силах справиться со своим желанием. Не знаю, что со мной произошло, как получилось то, что я стал таким, но почти все мои тормоза отказали и чем дольше я находился в этом волшебном мире, тем больше мне хотелось любить и быть любимым. Но, не смотря на мои последние высказывания, Астреллу вполне удовлетворил мой ответ и она, радостно улыбаясь мне, пылко воскликнула:
      Ольгерд, любовь моя, именно эти слова я и мечтала услышать от тебя потому, что верю в твою счастливую судьбу! У тебя все получится, мой любимый маг из Зазеркалья и я помогу тебе всем, чем только смогу.
      После этих слов, Астрелла чуть прикусила нижнюю губку и немного склонила голову. Глядя на меня настороженно и испытующе, она умолкла, видимо, ожидая моей ответной реакции. По тому, как серьезна и напряжена была Астрелла, я сразу понял, что эта застенчивая смугляночка была сама себе на уме и, возможно, её послало мне само небо, или на крайний случай, сам Создатель. Во всяком случае это ж-ж-ж-ж было не спроста, а потому я счел за благо промолчать и вообще, тянуть паузу, как можно дольше, дожидаясь того момента, когда Астрелла не выдержит молчания и сама мне все объяснит. Впрочем, слишком долго ждать мне не пришлось. Видя, какой серьезной стала моя физиономия, девушка тихо промолвила:
      — Мастер Ольгерд, мне кажется, что ты именно тот человек, о котором нам говорил Создатель и мне следует открыться тебе полностью. Но прежде, чем я откроюсь тебе, дай мне твое Кольцо Творения, мастер Ольгерд.
      Наступил самый критический момент нашего общения. Если эта красотка прибыла сюда, чтобы закосить под Юдифь, то мне не стоило превращаться в дурака Олоферна и отдавать Кольцо Творения, а если я не дам его Астрелле, то мог потерять ту единственную путеводную нить, которая поможет пройти мне сквозь все лабиринты Терраглориса. Натянуто улыбнувшись, я повернул Кольцо Творения камнем внутрь, заставил его испускать из себя темно синие струи той самой эманации твердого тела, которая могла в считанные секунды превратить воздух на многие километры вокруг в некое подобие особо прочного хрусталя и быстро всосал в себя эту ледяную гадость, имеющую вкус валокордина пополам с касторкой.
      После этого я молча снял со своего пальца Кольцо Творения и протянул его Астрелле, делая рукой жест, чтобы она поскорее проводила на нем свои тесты. Нет, с этой гадостью в легких, я мог бы сидеть и час, и два, но уж больно противной она была на вкус и я боялся, что не справлюсь с сильными позывами на рвоту. Крылатая девушка-маг, а в этом я уже нисколько не сомневался, взяла Кольцо Творения опытной рукой и сделала нечто совершенно невозможное.
      До этих пор, я не раз пытался найти в Кольце Творения, какой-нибудь секрет и мне не удавалось этого сделать. Астрелла же, надавив на все шесть завитков каста в определенной последовательности, которую я хорошо рассмотрел, заставила этот перстень раскрыться. Под синим, плоским камнем, оправленным в золото, в овальном углублении лежала круглая, плоская радужная пластинка, размером с двухкопеечную монету, более всего напоминающая мне крохотный лазерный компакт-диск. Не дожидаясь того момента, когда Астрелла закроет этот крохотный сейф, я принялся отчаянно жестикулировать, чтобы она поскорее отдала мне этот диск и успокоился лишь тогда, когда он оказался в моих руках.
      Все остальные манипуляции, которые Астрелла проделывала с моим Кольцом Творения, меня уже нисколько не интересовали. Мое внимание полностью приковал к себе этот крохотный компакт-диск и даже не столько он сам, сколько информация, записанная на нем. Похоже, я дождался-таки момента, когда мог получить сведения, что называется, из первых рук. Ведь в Парадиз Ланде, с его средневековой дремучестью, мне не попалось под руку ни одного артефакта, свидетельствующего о высоких технологиях, а я что-то не очень верил в то, что все эти магические штучки-дрючки не были кем-то просчитаны на каком-нибудь небесном компьютере, типа "Дип Блю" или даже круче.