Ангелы острова Терраглорис

      Переодев друинов в современные наряды самого изысканного фасоны, я вместе с ними спустился в пиршественный зал, где уже давно собрался на утренник народ, хотя из него ушли еще не все вечерние гости. Мое появление с друинами, не вызвало ни у кого нареканий, как и то, что они торжественно воссели за пиршественным столом вместе со мной.
      На этот раз я был, как никогда приветлив и словоохотлив и произнес перед гостями проникновенную речь, общий смысл которой сводился к одному, - жизнь прекрасна, все мы принадлежим одному только Господу Богу, так давайте же любить друг друга, отвергнув все предрассудки. Выпив за это полный кубок вина, я обратил внимание на то, что и мои гости, да и мои сестры и братья, так ничего и не поняли. Тогда я встал, демонстративно поцеловал друинн и удалился прочь, оставив гостей, среди которых было много друинов, в полном недоумении и, даже, некоторой растерянности.
      Вернувшись в наши покои, я застал своих нежных подруг в обеденном зале, в обществе Ури, Мишеля и всех троих кентавров. Все были в приподнятом, веселом настроении, даже мои крылатые красавицы, которым, пришлось из-за меня, поневоле, пережить, сразу два невероятных, любовных приключения. Стол был накрыт, по-праздничному и мое появление вызвало у моих друзей настоящий взрыв смеха. Нисколько не смутившись таким теплым приемом, я, невозмутимо прошел к столу и занял свое излюбленное место напротив огромного окна во всю стену.
      Из окна открывался прекрасный вид на море. Ярко светило солнце, в небе не было ни облачка и на горизонте уже была видна темная полоска Терраглориса. Еще несколько дней, и мы полетим над его каменистыми пустошами и угрюмыми скалами. Мое невообразимое путешествие по Парадиз Ланду и в самом деле подходило к концу. Мне оставалось сделать только одно дело, оказать услугу архангелу Вельзевулу и друинам, которые, вопреки всем моим ожиданиям, оказались такими милыми и привлекательными существами.
      Едва увидев друинов впервые, я невольно возмутился тому, что Создатель Яхве не был пленен их красотой, а теперь, когда пережил это волшебное приключение, был удивлен еще и тому, что ни он сам, ни ангелы, не замечали их особой чувственности. Друины, особенно их женщины, были просто созданы для любви и их гладкие, ароматные и сладкие тела, даже одно воспоминание о них, чертовски возбуждали меня. Не смотря на притворную веселость, мои друзья и подруги, кажется, тоже все еще были во власти их очарования и вспоминали эту ночь с удовольствием.
      Как только я сел за стол, Сциния и Валерия, тут же бросились обслуживать меня. Похоже, они нисколько не сердились на меня за то, что я применил магические чары, чтобы добавить им радостных открытий. Во всяком случае, когда я обнимал то одну, то другую прелестницу, они, как всегда, отвечали мне нежными поцелуями. Оба моих друга, соблюдая правила, заведенные ими же самими, не спешили приступить к завтраку и терпеливо ждали, когда я возьму в руки нож и вилку.
      Кентаврам, которым, чтобы оказаться у стола, пришлось сесть на свои длинные зады и одновременно встать на колени, было совершенно плевать на эти условности. Они немедленно принялись за мясо, которое было приготовлено именно так, как они его любили, порезанное крупными кусками и слегка обжаренное, с кровью. Вино они пили жадно, словно воду в жаркий день, но это не вызывало ни у кого раздражения. Мои друзья и подруги, прибывшие со мной из Светлого Парадиза знали о привычках конелюдей почти все и не считали это моветоном, а мои крылатые возлюбленные с Терраглориса, все еще пребывали в восторге от той дикой скачки по степи, когда кентавры любили их, держа на руках, на бешеном скаку.
      Прежде, чем смотаться на несколько часов в Светлый Парадиз и пригласить на остров Избавления магических существ из Красной степи и Драконова леса, я вырастил в здешней степи, высокий, цветущий ковыль, который должен был сберечь нежные попки крылатых девушек и друинн, не обладающих магической неуязвимостью, от царапин и порезов о жесткие травы. Заодно я расцветил степь алыми маками.
      Хотя степное плато, расположенное неподалеку от Серебряного замка и имело в длину целых пять с лишним километров, эта дистанция, наверняка, была для Хирона и его друзей, совершенно недостаточной, чтобы полностью усладит своих крылатых любовниц и им, наверняка, просто пришлось скакать по кругу. Хирон, слегка утолив голод, терзавший его желудок, первым нарушил молчание за столом и спросил меня:
      — Мессир, так кто были эти дивные красавицы, чьи тела блестят в свете солнца, словно драгоценные камни? Когда ты просил меня срочно найти Ликурга, я подумал о том, что ты хочешь сделать сюрприз своей Нефе, а оказалось, что ты приготовил сюрприз для меня самого. Никогда еще, у меня не было таких сладких женщин, да к тому же и таких трепетных. На твоей маленькой лужайке я видел много конелюдей, которые устроили любовные скачки для таких же красавиц и всякий раз, когда я подпрыгивал чуть ли не к самому небу, кто-нибудь, всегда взмывал выше меня. Теперь-то я понимаю, что заставляло этих шалопаев прыгать так высоко не взирая даже на то, что рядом скачет, с крылатой девой на руках, их великий и грозный повелитель. Так кто же были эти удивительные и необычные красавицы, мессир?
      При одном только упоминании о ночной, безудержной скачке любви, взоры моих крылатых возлюбленных затуманились, веки затрепетали, а груди стали вздыматься от глубоких, частых вздохов. Виталия, моя крылатая воительница, которая больше других ценила в мужчине силу и ловкость, даже тихонько застонала, вспоминая все то, что она пережила этой ночью. Моему другу ответил Михаил:
      — Хирон, это были девушки народа друинов. Очень скоро они навсегда покинут нашу Вселенную и ты больше никогда их не увидишь, так что, друг мой, не теряй времени зря и стремись хорошенько насладиться этими сладкими красавицами. Право же, я и сам сделаю так, Хирон, чтобы было потом о чем вспоминать на старости лет, да и Ниэль посоветую найти для себя такого же парня, только погорячей, чем два этих слабака.
      Лаура, возмущенная столь явной несправедливостью, одарила Мишеля недобрым взглядом и выкрикнула:
      — Это Кассий то слабак? Да ты ему в подметки не годишься, чурбан неотесанный! По сравнению с тобой, грубиян несчастный, Кассий само совершенство, а Антоний вообще нечто совершенно особое! - Увидев, что я смотрю на нее с ироничной улыбкой, Лаура зарделась от смущения и невнятно пробормотала - Ах, да что там говорить, если бы не Ольгерд, который нежнее всех вас вместе взятых и способен заменить собой мужчин всех народов, я бы, скорее согласилась уйти вместе с ними в другую Вселенную, чем терпеть вас, ангелов, потому что вы грубые и неотесанные мужланы.
      Ангел Михаил-младший никак не отреагировал на замечание Лауры, он мечтательно улыбался и все еще пребывал в состоянии эйфории, а потому вовсе не был настроен устраивать грызню за столом. Астрелла, душа и сознание которой разрывалась между двумя незабываемыми впечатлениями этой ночи, тихим голосом спросила:
      — Мишель, скажи мне, бывает ли такое, чтобы крылатые девы Светлого Парадиза, скакали на руках кентавров по степи?
      Хирон, при этих словах, весь так и набычился, вслед за ним напряглись Ликург и Полуэкт, но увидев то, что оба ангела, сидящие за столом, посмотрели на них с лукавыми, доброжелательными улыбками, кентавры малость обмякли. Мишель же, не спеша налил в свой кубок легкого вина, поднял его, приветствуя кентавров, отпил несколько глотков, поставил кубок и сказал совершенно серьезным тоном:
      — Да, моя милая Астрелла, такое не раз встречалось и если мы успевали выследить беглянку, то летели в степь всей стаей и тогда между ангелами и кентаврами вспыхивали ожесточенные сражения, но слава Богу, это все в прошлом, хотя не мало ангелов были сражены ядовитыми стрелами кентавров, и немало кентавров пало в степи с перерезанными глотками. Бывало и такое, что крылатых дев, пойманных на таком прелюбодеянии, изгоняли из замков ангела, сорвав с них крылья и тогда они были обречены скитаться по степи с конелюдьми.
      Хирон, поприветствовав ангела Михаила-младшего своим полным кубком, добавил:
      — Мы же, находя в степи деву с окровавленной спиной, бережно выхаживали её и никогда не бросали на произвол судьбы, а если тот кентавр, ради которого она покинула свой замок и лишилась из-за этого крыльев, вздумал бы бросить её, то жить бы ему осталось считанные часы и конец его жизни был бы ужасен, любовь моя. Женщина может бросить кентавра в любой момент, но вот он её, никогда! Тебе должно знать, моя любовь, что кентавры никогда не брали прекрасных крылатых дев силой, нам ведь не дано взлететь на небо и после любовной скачки по степи, которая длилась всю ночь напролет, крылатые девы всегда улетали, оставив своему избраннику белоснежное перо, которое он потом хранит всю жизнь. Но теперь, благодаря мессиру, все стремительно меняется, и я надеюсь на то, что между ангелами и кентаврами, уже больше не будет вражды из-за крылатых дев, ведь нашли же конелюди Красной и Серебряной степи общий язык с этими ревнивцами, козлоногими сатирами, с которыми у нас была еще более сильная вражда из-за прекрасных дриад, да, и всех прочих женщин, которые живут с ними.
      Уриэль, который с вниманием выслушал и одного, и другого оратора, подытожил сказанное ими, следующими словами, которые он произнес насмешливым тоном:
      — Асти, в мою обязанность в Светлом Парадизе, как раз и входило устранять трения, которые возникали между ангелам и кентаврами. Мне нередко удавалось остановить воздушных хулиганов, которые хотели вступиться за свою, якобы, поруганную, честь и предотвратить побоище между ангелами и кентаврами, Хирон тому свидетель. Мне же приходилось, иногда, относить в табуны крохотного жеребенка, рожденного в какой-нибудь отдаленной башне ангелов и я могу засвидетельствовать то, что ни один отец не отказался от своего сына, а заодно скажу, что кентавры никогда не гонялись за мной с дубьем, если мне отдавалась чья-либо подруга, хотя они и не были от этого в восторге. Так что, Асти, если все совершалось тихо и без свидетелей, то ничего такого, о чем тебе рассказали два этих трепача, никаких скандалов и драк, не было и в помине. Тебе здорово повезло, моя дорогая, что Михалыч наделил тебя даром полной неуязвимости, а то бы ты сейчас была вся в синяках и ссадинах, а твоя аппетитная попка, была бы вся исцарапана колючками и изрезана жесткой травой, после твоей ночной, любовной скачки и у тебя ой как не скоро, возникло бы желание повторить эту безумную скачку вновь! - Видя то, что Хирон уже открыл рот, чтобы ответить на эти слова, Уриэль поднял руку и сказал ему - Хирон, ты меня знаешь не одну сотню лет, так что не надо пререкаться, да, и вообще давайте заканчивать эту болтовню, а то наши прекрасные возлюбленные уже начали зевать от всей этой глупой трескотни.
      Однако, разговору за столом, не дала затихнуть моя божественная царица, которая, впрочем, перевела его в другое русло, сказав со страстью в голосе:
      — Какая все-таки жалость, что друины не будут жить в Светлом Парадизе вместе снами! Уже одна мысль о том, что я однажды познав таких мужчин, больше никогда не смогу соблазнить ни одного сладкого красавчика с такой блестящей кожей, повергает меня в уныние и тоску.
      Вот тут то и настал момент, чтобы я объяснил своим друзьям, суть и смысл своего замысла, воплощенного в эту волшебную ночь любви. Ухмыльнувшись во всю ширину своей тщательно небритой физиономии, я лукаво поинтересовался у Неффи, да, и у всех остальных своих подельников:
      — Моя божественная царица, друзья мои, а с чего это вы взяли, что я собираюсь оставить Парадиз Ланд без таких очаровательных мужчин и женщин, как друины?
      Мои слова прозвучали, как гром среди ясного неба и произвели фурор, который мог произвести, только Создатель, своим внезапным появлением в этом обеденном зале. Сциния захлопала в ладоши, Лаура восторженно завизжала и бросилась ко мне на шею, Хирон, взревев не хуже Годзиллы, вскочил на ноги и с места сделал обратное сальто, а ангел Михаил-младший радостно завопил во всю глотку:
      — Михалыч, ты гений! Да я… Да мы все… Эх, да что там говорить, Михалыч, ведь это будет так здорово, если вместе с ангелами с Терраглориса в Парадиз придут еще и друины! Ведь только их я согласен видеть в Алмазном замке постоянно.
      Мои крылатые подруги Сциния и Валерия, которые поняли вдруг, что именно я сказал, со слезами на глазах бросились ко мне с двух сторон и чуть не свалили меня на пол вместе со стулом и Лаурой, которая, ухватив меня за складки тоги, безудержно целовала мое лицо и все повторяла:
      — Милый, милый мой Ольгерд, милый, хороший, любовь моя, мой повелитель…
      Одна только Астрелла, да еще Неффи, остались на своих местах. Правда, моя царица, просто впала в какое-то оцепенение, а вот умница Астрелла, не только сохранила самообладание, но и рассудок. Как только буря восторгов немного улеглась и кентавры перестали скакать по коврам, она немедленно спросила меня:
      — Ольгерд, любовь моя, но как ты сделаешь все, что ты задумал? Ведь ты, судя по всему, хочешь, чтобы друины гармонично вошли в то сложное сообщество, которое сложилось, благодаря Создателю в Парадизе. Но ведь это невозможно. Насколько мне стало известно за эти дни, что я провела с тобой, все обитательницы Светлого Парадиза, как бы не отличались они друг от друга, и какими бы не были их возлюбленные, могут зачать, выносить и родить ребенка, чего не будет дано друинам. Они будут по прежнему жить отдельно от всех остальных, как ты нас называешь, небожителей и это будет причинять им страдания.
      Прежде, чем ответить Астрелле, я превратил свой стул в просторное, клубящееся облачко-диванчик и собрал вокруг себя своих подруг, которые тут же расположились вокруг меня в обычном порядке, установившемся за эти дни. В этом кольце, сложенном из девичьих тел, в объятьях их ласковых рук, я чувствовал себя на вершине блаженства. Нежно поцеловав каждую из своих подруг, не обращая никакого внимания на нетерпение своих друзей, ангелов и конелюдей, я, наконец, объяснил свою мысль:
      — Ребята, я действительно введу в Светлый Парадиз не только ангелов Терраглориса, но и всех друинов, которых вы сможете завербовать для этого. Именно поэтому, я и устроил сегодня ночью этот невероятный праздник любви. И не надо волноваться по поводу физиологии друинов, все будет сделано на самом высшем уровне. Друины принадлежат к расе дельта, как и люди Зазеркалья, но я превращу их всех в расу гамма, как магу, имеющему вполне приличную квалификацию, мне будет легко сделать это. Любой друин сможет отцом детей, которых родят от него, любые небожительницы, точно так же и каждая друинна сможет зачать ребенка от любого небожителя. Кроме того, я собираюсь немного изменить их внешний вид, но эти изменения коснутся лишь их причесок, думаю, что друинам очень пойдут такие же волосы, которые растут на головах людей. Этим я займусь тотчас, как только на нашем острове наберется хотя бы сотня, другая друинов, мечтающих не об освоении новой Вселенной и создании там цивилизации, подобной цивилизации людей в Зазеркалье, а о счастливой жизни в Парадиз Ланде, полной любви и наслаждения. Ну, что вы на это скажете, мальчики и девочки?
      Ответ ангела Михаила-младщего был весьма категоричен и очень прост:
      — Мессир, я немедленно принимаюсь за работу. В последнее время, у меня появилось множество друзей среди ангелов Терраглориса, как среди мужчин, так и среди женщин, которые так и подбивают меня, на создание в Светлом Парадизе нашего собственного замка для молодежи, думаю, что мне удастся убедить их прийти тебе на помощь, мессир.
      Сциния, сидевшая у моих ног, положив мне голову на колени, посмотрела на меня, лукаво улыбаясь, и сказала:
      — Ольгерд, любовь моя, тебе придется несколько дней побыть без твоей Сцинии, потому что я немедленно отправляюсь через магическое зеркало на Терраглорис, прямо в ту общину, где я родилась, и, поверь, я приведу к тебе не сто, а больше десяти тысяч друинов. - Видя удивление на моем лице, Сциния объяснила мне - Ольгерд, я родилась в сельскохозяйственной общине и друины занимаются в ней тем, что изо дня в день ковыряются в земле, выращивая в теплицах эту противную репу. Так неужели ты думаешь что мне, дочери их правителя, не удастся уговорить этих друинов, измученных тяжелым трудом, переселиться в Светлый Парадиз, где молоко льется с неба вместо дождя, и где даже камни можно есть, как хлеб? Но можно ли им будет взять с собой своих домашних питомцев?
      Прикинув, сколько еще небоскребов я могу разместить на острове Избавления без ущерба для его ландшафта, я уверенно кивнул головой и сказал Сцинии:
      — Любовь моя, разумеется они могут взять с собой своих питомцев, но только не тех злобных, клыкастых тварей, ростом с Годзиллу, с одной из которых нам пришлось однажды сразиться в Драконовом лесу, да и тех тварей, что были немного поменьше ростом, тоже лучше не брать в Светлый Парадиз. Мне кажется, что их лучше будет оставить Вельзевулу.
      Сциния звонко рассмеялась:
      — Ну, что ты, Ольгерд, в нашей общине, никогда не было ни одного боевого друза, мы ведь не армия.
      Поднявшись на ноги, Сциния расцеловала меня и своих подруг, сотворила магическое зеркало прямо в воздухе и шагнула в него, словно в дверь. Провожая её взглядом, Виталия, лежащая на коленях Нефертити, тихо промолвила:
      — Впервые в жизни я завидую, девчонке из деревни, которая прибилась ко двору Вельзевула только благодаря заслугам своего папаши и зевала там от безделья, днями напролет. Астрелла, милая моя, что же нам делать теперь?
      — Немедленно выйти из Серебряного замка и начать объяснять друинам, что их ждет в Светлом Парадизе, подружка. Что же нам еще остается делать? - Ответила Виталии, моя умница Астрелла и тут же, быстро чмокнув меня в щеку, соскочила на пол и потащила свою крылатую подругу за собой.
      Единственным негативным последствием моего, столь тщательно спланированного, бунта против условностей и запретов Терраглориса, которое я ощутил на себе в тот же вечер, явилось то, что на пиру мне пришлось восседать в гордом одиночестве, так как мои спутники, смекнув очевидные выгоды этого предприятия, тотчас бросились охмурять друинов, гостивших на острове Избавления тихо и мирно.
      На этот пир я шел, как на Голгофу, вполне справедливо полагая, что мне будет устроена жестокая обструкция. Но ничего подобного. Все мои шашни с друинами были восприняты большинством ангелов довольно благожелательно. Более того, некоторые из ангелов и ангелиц, словно у них внезапно открылись глаза, уже посматривали в сторону друинов по новому, без стеснения и с вожделением во взглядах.
      Посмотрев очередной концерт до половины, я все же счел за благо в этот вечер не приглашать никого к своему столу. Мало ли что могло произойти. Оставив ангелов и друинов в пиршественном зале догуливать самостоятельно, я направился к выходу и у самого лифта, столкнулся нос к носу с Лютецией, которая поджидала меня там уже несколько часов. Эта милая девушка, похоже, думала, что я забыл о ней тотчас, как только простился и даже не надеялась на то, что я вновь приглашу её в свою Хрустальную башню, но, тем не менее, дождалась меня.
      Тем приятнее мне было сделать Лютеции сюрприз, ведь мои подруги покинули меня в этот вечер ради этих отлакированных красавцев обсыпанных сахарной пудрой и мне сегодня вполне определенно светило провести эту ночь в гордом одиночестве, если бы не поразительное терпение этой девушки. Поскольку я ушел с пира сразу же после захода солнца, то у меня было вполне достаточно времени для того, чтобы подробно рассказать Лютеции о Зазеркалье и Светлом Парадизе, да и расспросить её саму о нелегкой жизни бродячих артистов в Терраглорисе.
      Мы беседовали очень непринужденно и Лютеция живо интересовалась всем, о чем я ей рассказывал и даже рассказывала о их собственных планах. Вместе со своими друзьями, она хотела облететь на их быстрокрылых друзах весь Парадиз Ланд, мечтая покорить публику своими акробатическими номерами. Мне такие мечты Лютеции и её друзей очень понравились, я пообещал ей всяческую поддержку и даже посоветовал, откуда им будет лучше всего начать свои гастроли, рассказав девушке о прекрасном Синем замке и его обитателях.
      На этот раз мы уединились не в огромной парадной спальне, а в моей маленькой, куда более уютной спаленке с кроватью под синим балдахином. Вместе с этим мы решили, заодно, отказаться еще и от магии и были этому очень рады, так как смогли гораздо лучше почувствовать друг друга. Теперь Лютецию уже ничто не сковывало и она показала мне то, как умеют любить друинны. О, это была замечательная ночь и маленькая циркачка доказала мне, что она умеет исполнять акробатические этюды не только на арене.
      Однако, утром Лютецию разбудили не мои нежные поцелуи, а гневные вопли моего братца Асмодея, который громко ругался с Конрадом, вставшим на его пути в мою спальню. Лютеция, услышав проклятья Асмодея, испугалась и вся сжалась в комочек, но я приободрил девушку нежным поцелуем и громко крикнул:
      — Конни, дружище, пропусти этого горлопана!
      Асмодей ворвался в мою спальню, одетый в бело-красный гоночный комбинезон, с грозно распростертыми крыльями и мотошлемом в руках. Увидев в моей постели Лютецию, он вытаращил глаза и заорал пуще прежнего:
      — О, ужас, так это все правда! Ах ты маленькая паршивка, да как ты только посмела нарушить наши запреты! Да я тебя в клочья разорву, негодная девчонка!
      Целуя девушку при каждом истошном вопле Асмодея, который, однако, не делал и шагу к нашей кровати, я едва сдерживался от смеха и когда мой братец малость поутих, сказал ему насмешливо:
      — Ну, что же, и тебе доброго утра, мой дорогой и любимый брат. - Откидывая легкое покрывало, которым мы были укрыты и открывая взору Асмодея прекрасную друинну, я ехидно предложил ему - И если ты в самом деле решил сурово покарать эту милую девочку, то пожалуйста, она к твоим услугам, можешь начинать разрывать её в клочья. Только я боюсь, что на это не хватит сил у всего вашего крылатого воинства. Так что давай, двигай отсюда, приготовь нам завтрак и накрой стол в летнем саду, грубиян несчастный!
      Асмодей хотел еще что-то добавить, но промолчал и вышел прочь. Лютеция, перепуганная до полусмерти, попыталась было дать тягу, но я успел поймать её за лодыжку и втащил обратно в кровать, чтобы старым и испытанным методом успокоить эту бедняжку окончательно. Когда спустя три четверти часа мы вошли в летний сад, возле бассейна для нас был накрыт столик, ангельские крылья порхали под хрустальным куполом, а сам Асмодей, одетый в джинсы и черную майку, с чашкой кофе в руке, стоял возле огромного окна и курил длинную сигару.
      Увидев то, что Лютеция одета в немыслимо прозрачный пеньюар, он только недовольно покрутил головой и промолчал, решительно направившись к столику, который был накрыт на нас троих. Однако Лютеция, едва завидев бассейн, доверху наполненный водой, взглянула на меня просящим взглядом, а я, в свою очередь вопросительно посмотрел на Асмодея. Тот, в ответ на мой взгляд, насупился и хмуро проворчал:
      — Чего уж там, пусть плещется. Если друинна увидела воду, да еще в таком количестве, то ей уже будет не до завтрака.
      Зато нам ничто не мешало сесть за столик, вооружиться ножами и вилками и с аппетитом лопать все, что наготовил Асмодей, которого нисколько не смущал вид нагой Лютеции, плескавшейся в бассейне с азартом ни чуть не меньшим, чем у наших прелестных русалочек. Горящее в ярких лучах солнца, словно апельсин на снегу, тело друинны, гибкое, ловкое и сильное, привлекало взгляд Асмодея, не меньше моего собственного. Видя то, как он улыбается глядя на водные игры Лютеции, я спросил:
      — Асмодей, скажи мне, ну разве она не прелесть? Эх, а знал бы ты, как эта красавица хороша ночью, в постели, и какое сладкое у неё тело.
      — А ты не считаешь, что это было чем-то противоестественным, брат? - Сурово спросил меня Асмодей и добавил мрачным голосом - Ведь между тобой и этой друинной, нет совершенно ничего общего.
      Улыбнувшись своему брату, я добродушно сказал:
      — Ну, это, как раз поправимо, Асмодей. Куда более противоестественной я считаю вашу глупость и зазнайство потому, что вы поставили Создателю в вину то, что он искал любви у ваших прекрасных женщин, а ведь от этого напрямую зависело тогда и зависит сейчас, само существование Парадиз Ланда. И тем более я считаю противоестественным то, что вы создали расу разумных существ вопреки этому великому правилу и сделали это как-то глупо, грубо и неуклюже. Ничто не мешает кому либо из небожителей и даже людям из Зазеркалья, вступать с друинами в брачные отношения и получать при этом удовольствие, но вы постарались сделать так, чтобы от связи ангелов и друинов не было потомства и на этом идиотском основании ввели тупой и крайне жестокий запрет на брачные отношения. Вот это как раз, противоестественно, бессмысленно и крайне глупо, Асмодей.
      Из всего сказанного мною, Асмодей отреагировал только на то, что я напрямую связал любовные отношения между Создателем и крылатыми девушками, с существованием Парадиз Ланда и потому, пропустив мимо ушей все остальное, он надменным тоном сказал:
      — Знакомая песня, Олег. Примерно то же самое говаривал, некогда, и Создатель, но только никаких доказательств, в оправдание своей похоти, он нам никогда не приводил.
      Помахав рукой Лютеции, я громко крикнул ей:
      — Девочка моя, плыви сюда, ты мне срочно нужна, чтобы мы могли предъявить моему брату Асмодею кое-какие факты, но сначала ты должна обязательно позавтракать.
      Асмодей презрительно фыркнул:
      — Ты что же, Олег, всерьез думаешь, что эта девчонка, которая о Создателе до недавних пор даже и не слышала, способна рассудить нас? Меня вообще не интересует то, что она думает по этому поводу и ты зря привлекаешь её в свидетели.
      Оставив слова своего брата без внимания, я поднялся и вытер сверкающее, гладкое тело девушки махровым полотенцем, после чего помог ей одеться в белый, пушистый, купальный халат и усадил за стол. Пока девушка кушала, я молчал, но как только она покончила с завтраком, тут же спросил её:
      — Лютеция, дорогая, расскажи нам, пожалуйста, что ты почувствовала той ночью, когда мы были на моей кровати вдесятером, сразу после того, как мы с тобой вновь обняли друг друга? Только не торопись, постарайся, как можно лучше вспомнить свое ощущение.
      — Мой повелитель, ты хочешь, чтобы я вспомнила как это было в первый раз, когда меня любил сначала ты, потом двое прекрасных ангелов и двое моих давних друзей и коллег по моему цирковому ремеслу, или же мне рассказать мастеру Асмодею о том, что я почувствовала во второй раз, когда к нам присоединился, этот могучий и просто невероятный любовник кентавр Хирон? - Вежливо поинтересовалась Лютеция, явно намереваясь уязвить Асмодея тем, что помимо меня она познала в Серебряном замке еще и ангелов с кентавром и затем, не дожидаясь моего уточнения, ответила на мой вопрос - Повелитель, в тот момент я ясно и отчетливо чувствовала, что слилась с тобой полностью, подчинившись магии десяти Колец Творения и видела то, что видишь ты. Кроме тебя, мой повелитель, никто не мог этого ни видеть, ни чувствовать, к тому же я спрашивала Антония об этом и теперь точно знаю, что он ничего подобного не почувствовал. Но я доподлинно знаю, что ты, мой повелитель, видел и чувствовал то, как пульсирует и увеличивается в объеме Первичная Материя, как она распирает тело Парадиз Ланда и как наш мир растет, увеличивается в размерах. Ты, мой повелитель, даже успел определить, что Парадиз Ланд стал больше почти на пять процентов и, что самое главное, ты понял, что это произошло именно из-за того, что мы любили друг друга изо всех сил. Во второй раз было то же самое, но уже в меньшем объеме, так как даже необозримые недра Парадиз Ланда, где рождается Первичная Материя не могут усвоить столько созидательной энергии, сколько мы выделяли на твоем брачном ложе, но я верю в то, что она не пропала даром и вся ушла прямо к Господу Богу и была им дарована другим Создателям, которые в этот момент приступили к акту творения. Вот что я почувствовала, мой повелитель. Именно поэтому сегодня ночью я попросила тебя, чтобы мы не пользовались нашими Кольцами Творения, так как хотела просто любить тебя и быть любима, а не становиться генератором для выработки космической энергии, идущей на созидание новых Вселенных.
      Слова Лютеции, сказанные со страстью и убежденностью, произвели на Асмодея неизгладимое впечатление. Он, словно окаменел и смотрел на нас остекленевшими глазами. Не дожидаясь того момента, когда он скажет что-либо в ответ и желая дать ему дополнительную информацию, я сказал:
      — И вот что я тебе скажу еще, Асмодей. Когда, чуть более полугода назад я появился в Парадиз Ланде, у меня и в мыслях не было бросаться на каждую смазливую девчонку, зато теперь меня от баб даже за уши не оттащишь. Вместе с этим я умудрился омолодить чуть ли не все население Парадиз Ланда и настроить его на лирический лад, вкладывая в каждую свою омолаживающую, магическую купальню изрядный запас сексуального влечения или, если тебе того угодно, похоти, и это, как мне кажется, тоже привело к увеличению размеров этого мира, хотя я не проводил никаких специальных измерений, но их регулярно проводите вы, ангелы Терраглориса. Вот и скажи мне, так ли это?
      — Да, брат мой, это действительно так. За последние полгода размеры линзы Парадиз Ланда, увеличились почти на двадцать процентов, чего не было вот уже добрых три тысячи лет. - Ответил мне Асмодей, совершенно обескураженным тоном и, вдруг, весь, так и встрепенулся - Олег, неужели все действительно происходило только потому, что ты заставил всех заниматься любовью?
      Считая, что и без того было сказано достаточно много, я не стал отвечать на этот вопрос и сам спросил его:
      — Асмодей, ты мне так и не сказал до сих пор, с чего это вдруг ты примчался на остров Избавления?
      На этот вопрос я получил ответ и быстрый, и вполне ясный, но выраженный в форме очередной нотации, прочитанной мне крайне суровым и непреклонным тоном.