Сказания трех миров (№4) - Врата трех миров

Магрета, управляя машиной так, как это делал Рульк, открыла Путь. И сразу же полчища бездны возобновили свою атаку, и Стена снова заколыхалась.

– Покажи мне Зал заседаний каронов! – громко крикнула Магрета. – Место, где Рульк беседовал с Ялкарой. – С помощью управляемого ею механизма она создала золотистый шар в центре Стены, чтобы Карана воспроизвела то, что видела мысленным взором. На его радужной поверхности сверкали искаженные отражения.

Карана вызвала на шаре изображение, хотя и с большим трудом. Боль снова усиливалась, несмотря на действие хракса. Изображение заколебалось.

– Держи! – закричала Магрета.

Карана закрепила изображение. На картинке появились кароны, обсуждавшие изменения, произошедшие в бездне, и грозящее падение Непреодолимой Преграды. Внезапно с блестящей поверхности шара на них взглянула Ялкара.

– Ты жива! – закричала Магрета своей бабушке.

«Рульк?»

– Это я, Магрета! Благородный Рульк мертв.

«Как он умер?»

– Тензор нанес ему удар оружием, разрушающим мозг. Рульк спас меня ценой собственной жизни.

«Он пожертвовал всем ради тебя? То есть… – Ялкара умолкла. —Прости меня!»

«Значит, эксперимент на Сантенаре действительно окончился неудачей, – вмешался в разговор другой карон, – и с нашей расой покончено».

Он сорвал с себя рубашку и в горе бросился на пол – кароны переняли этот обычай у аркимов. Потом так же поступил следующий, за ним и все остальные. Ялкара разодрала свою блузу последней. Наконец она шевельнулась.

«Если это конец, давайте встретим его мужественно, как это сделал бы он. Благодарю тебя за то, что сообщила нам эту новость».

–  Подожди! Непреодолимая Преграда распадается! Ты покажешь мне, как восстановить равновесие между мирами?

«Ты должна доставить сюда машину, созданную Рульком. Восстановить равновесие можно только с Аркана».

Во время этого разговора Непреодолимая Преграда начала блуждать по залу, и каждый раз, как она меняла направление, раздавался шум, от которого Шазмак трясло, как при землетрясении. В боковой стене Большого Зала появились трещины. Часть лестницы рухнула с оглушительным грохотом.

– Не уходи туда, – вымолвила Карана вслух. – Я не смогу удержать связь. Ты окажешься там в западне.

– Я должна, – возразила Магрета. – Именно для этого я была рождена. Не теряй из виду Путь, что бы ни было.

Несмотря на мольбы Караны, Магрета привязала тело Рулька к корпусу машины, в отчаянной надежде, что на Аркане его смогут вернуть к жизни, взглянула на Карану, которую била дрожь от холода и напряжения, и легко коснулась рычагов.

Шар в Стене сделался прозрачным. Вокруг него затрепетало облачко, переливавшееся пастельными тонами. На шаре появилось изображение пейзажа. Карана увидела унылую равнину, испещренную зданиями в форме металлических пузырьков, выраставшими из земли. Некоторые здания были окружены площадками, напоминавшими кольца вокруг планет. Повсюду действовали вулканы, извергая красную лаву, которая заливала скопления пузырьков.

Магрета вскрикнула от боли, затем исчезла вместе с машиной. Пейзаж на шаре снова сменился изображением Зала заседаний каронов. В самом его центре с оглушительным ревом материализовалась машина Рулька, на которой восседала Магрета. Огромный стол, вокруг которого сидели кароны, разнесло в щепки, но они как будто не пострадали.

– Спасибо тебе, – сказала Ялкара, стряхивая щепки с лица и волос. – Этот механизм будет памятником Рульку, храмом и гробницей. Мы не можем тут сидеть, деградируя и вымирая один за другим. Самая страшная мука – знать, что ты – последний из своей расы. Мы возьмемся за руки и прыгнем в вечную ночь. Мы заберем машину с собой в бездну.

– Сначала покажи мне, как восстановить равновесие, – попросила Магрета.

– Равновесие нельзя изменить с помощью машины Рулька, – воскликнули кароны. – Инструмент к восстановлению – это ты.

«При восстановлении равновесия инструмент будет потерян», – сказала Карана, послав мысленное сообщение по линии связи.

– Потерян для Сантенара! – ответила Ялкара. Кароны объяснили Магрете, что нужно сделать.

– Это будет трудно, – сказала Ялкара. – Ни один из нас не смог бы выполнить требуемого.

– Я справлюсь, – произнесла Магрета. – Эта задача – цель всей моей жизни.

И вдруг какие-то непонятные видения пронеслись в мозгу Караны, отразившись в блестящем шаре. Все начало мерцать и колебаться. Боль снова вернулась.

– Связь! – крикнула Магрета.

В эту минуту дверь распахнулась, и в Зал заседаний на Аркане ворвалась толпа аркимов. Они были вооружены до зубов, на лицах – выражение решимости. Они наконец-то восстали против своих господ.

– Держитесь! – воскликнула Ялкара. Она запрыгнула на машину и обняла Магрету за талию, помогая ей управляться с механизмом, в то время как кароны выстроились в ряд перед своими врагами.

Пока Ялкара и Магрета вместе противостояли аркимам, в мозгу Караны мелькали причудливые видения, отражаясь в шаре. Потом все исчезло. Карана попыталась восстановить контакт, но шар оставался темным.

За спиной у Караны послышались бегущие шаги и бессвязные возгласы радости. Вся компания вернулась из Каркарона через врата, наспех сооруженные Шандом: Шанд, Иггур, Лиан, все они. Лиан бросился к Каране, плача от радости, но она подняла вверх руку.

– Не сейчас! – выдохнула она и повернулась к шару, пытаясь, несмотря на боль, восстановить связь. Все опять изменилось. Она что-то отыскала и вывела на поверхность шара – танцующие точки, смутно напоминавшие человеческую фигуру. – Это Магрета, – объяснила она, и сразу же точки слились в изображение Магреты, и Карана снова увидела Зал заседаний, хотя все теперь было окрашено темно-синей и черной аурой.

Шанд замер, как столб, пристально вглядываясь в Ялкару. Его руки повисли, кулаки сжались. Малиена, стоявшая возле него, переживала не меньше: да, ей хотелось, чтобы аркимы захватили машину Рулька и освободили свой мир – но только не за счет Непреодолимой Преграды, которая защищала этот мир.

В Зале заседаний каронов шла яростная борьба. Мускулистый арким обошел машину и нанес Магрете удар в спину, от которого та упала на пол. Перепрыгнув через нее, он взобрался на машину. За ним последовала еще дюжина аркимов. Магрета со стоном перевернулась.

– Магрета, беги! – закричала Карана.

«Как я могу?» — прокричала та в ответ.

Первый арким взялся за колесо. Комнату затрясло. Те, кто наблюдал за этой сценой в Шазмаке, увидели, как завибрировал золотистый шар. Луч желтого света вырвался из передней части машины – такой яркий, что он прорезал дымящиеся каналы в воздухе. Этот луч разрушил стену зала. Снаружи в черном небе Аркана висела оранжевая луна, такая большая и яркая, что казалось, она держится на ветке дерева. Вулканы извергали красную лаву.

– Беги! – заорал Иггур, и крик его передался через Карану по всему пути на Аркан.

«Без машины – нет!» – ответила Магрета. Отшвырнув женщину-аркима, похожую на Карану, она приближалась, защищая ладонью глаза. Луч, на несколько мгновений погасший, снова вырвался из машины и, превратив в пепел остатки стола, двинулся по направлению к Магрете. Комната начала наполняться дымом.

– Неужели никто не может ей помочь? – бесновалась Карана.

Каронов, казалось, парализовало. Чудилось, что их бездействие длится целую вечность, а не несколько секунд. Лицо Иггура исказила судорога. Вытянув руку, он выгнул спину. Глаза у него выкатились. Вспоминая аспекты Тайного Искусства, которые он утратил за десятилетия своего безумия, Иггур совершил невозможное. Синяя огненная молния, посланная им, пролетела по всему Пути между мирами и, ворвавшись в Зал заседаний, превратила машину в пылающую головешку. Аркимы разбежались в разные стороны.

Лицо Магреты появилось на шаре, она смотрела на оставшихся на Сантенаре, протягивая руки Каране, словно та могла забрать ее обратно. Но было слишком поздно. Путь медленно распался, шар исчез. Стены Непреодолимой Преграды ярко вспыхнули и исчезли навсегда.

Все закончилось. Равновесие было восстановлено. Иггур рухнул лицом вниз, не в силах пошевелить даже пальцем. Карана упала на подушки, тихонько вскрикнув.

Лиан положил ей голову на грудь, полагая, что она умерла. Но она шевельнулась и вздохнула. Ее теплое дыхание коснулось щеки юноши.

– А я-то думал, что ты умерла! – с облегчением произнес Лиан.

Карана фыркнула, открыла глаза и обняла его за плечи.

– Я была близко к этому, но теперь мне лучше. О, насколько лучше, Лиан!

Действие хракса с каждой минутой становилось слабее и слабее, и Карана почувствовала боль. Не такую сильную, как прежде, но все же достаточно сильную, чтобы вытеснить все огорчения по поводу кровавой бойни, которая произошла в Шазмаке, а также боль от потери Магреты.

Неподалеку лежал Иггур без сознания: у него была ужасная дурнота после применения Тайного Искусства. Сверхчеловеческие чары повлекли за собой внутренние разрывы, но Идлис сказал, что Иггур поправится.

Лиан посидел возле Караны около часа, а потом его призвали заниматься мертвецами. Их было много, и каждого следовало хоронить согласно обычаям его народа. Трупы обитателей бездны следовало уничтожить, чтобы не разнести заразу.

Поэтому случилось так, что Карана оказалась одна, когда лорск, преследовавший ее в туннелях, наконец-то добрался до нее. Почти весь день он прятался из страха перед Стражами, но сейчас очень осмелел. В последние несколько часов, даже если Стражи подавали знак тревоги, всем было не до того.

Этот лорск был совершенно измученным и израненным существом. Ему очень сильно досталось, когда он схватился с гаршардами у ворот рудника, а их жилистые тела почти не утолили его отчаянный голод. Он проследил Карану по всему ее пути, избегая патрульных гаршардов. Его жалили и били током сотни Стражей. Одна лапа висела – она была наполовину отсечена, на другой не хватало трех пальцев. Он был весь в ссадинах и порезах, половина меха обгорела. Ягодица представляла собой сплошную гнойную рану.

Но он нашел то, что искал, – вкусную рыжеволосую женщину, и на этот раз она выглядела совершенно беспомощной. Лорск с трудом потащился через зал. Он так сосредоточился на Каране, что даже не заметил Иггура, пока не наступил ему на руку.

Иггур вскрикнул, и лорск отскочил в сторону. Карана проснулась. Сначала она подумала, что это галлюцинация, вызванная храксом, но для галлюцинации лорск был слишком ужасен. Большой зал опустел. Помочь ей было некому.

– О Лиан! – подумала она вслух. – Как раз когда я поверила, что все закончилось. Где ты сейчас?

Она не отрывала взгляда от лорска:

– Что я могу сделать? Совсем ничего.

Лорск, вспомнив ее прежние трюки, застыл, оценивающе глядя на нее. Потом робко вытянул лапу, целясь в незащищенный живот девушки.

Краешком глаза Карана увидела объект своих надежд и страхов. Лиан, пришедший за следующим телом, наверно, услышал вопль Иггура.

– Карана! – воскликнул Лиан. Схватив меч Рулька, он бросился прямо к лорску, размахивая тяжелым оружием, как мясник – своим ножом.

– О Лиан, – сказала она спокойно, – это не очень удачная идея. Тебе же не удастся нанести ни одного удара.

Несмотря на раны, лорск повернулся с ужасающей скоростью и ринулся к Лиану. Тот яростно размахивал мечом, но лорск увернулся, и Лиан, потеряв равновесие, упал на колено. Зверь взмахнул огромной лапой, и она соприкоснулась с боком Лиана с таким звуком, который производит мясник, когда разрубает тушу. Лиана подбросило в воздух, и он упал, все еще сжимая в руке меч. Рубашка была распорота, на боку виднелись кровавые порезы.

Никто не уцелел бы после такого удара лорска. Это конец рода. Карана ощутила невыразимую муку.

И вдруг произошло чудо: Лиан пошевелился. Застонав, он попытался сесть. Лорск уже приближался к нему. Можно было сделать только одно, и Карана способна была это сделать, пока еще не кончилось действие хракса. Она мысленно послала свою ярость в лорска и, как когда-то случайно оказалась в мозгу у гаршарда, очутилась в чуждом, отчаявшемся сознании лорска, который испытывал большие страдания, чем она. Она видела все его глазами и чувствовала, как лорск поднимает здоровую лапу, чтобы разорвать Лиана. Приложив огромное усилие, она попыталась взять сознание лорска под контроль. Она боролась с мускулами, которые были сильнее в десять раз, чем у нее, и подчинить волю, равную ее собственной. Поэтому все, что могла сделать Карана, – это заставить лапу лорска немного приподняться.

Удар обрушился над самой головой Лиана. Лорск взревел и вышвырнул Карану из своего сознания.

И тогда она собственными глазами увидела совершенно невероятное зрелище. Лиан встал на колени и снизу швырнул меч в лорска. Он сделал это совсем неумело – так бросают навоз лопатой. Карана уже готовилась повторить мысленное послание, как вдруг острое как бритва лезвие вонзилось лорску в шею, перерезав сонную артерию. Он затанцевал кругами и упал прямо перед Караной. Лорск был мертв.

Она взглянула на его искалеченную лапу. Когти на двух оставшихся пальцах были обломаны. Именно это спасло Лиана, иначе первым же ударом лорск выпустил бы ему кишки.

Шатаясь Лиан подошел к Каране.

– Только не напоминай мне больше о моей глупости. «Я пришел тебя спасти…» – попросил он, обнимая ее.

– И не собиралась, – хихикнула Карана.

– В любом случае я никогда не хотел быть героем – только сказителем.

– Но теперь ты герой. Настоящий герой. Впрочем, для меня ты всегда им был.

47

ВЕЧНЫЕ ИЗГНАННИКИ

Утром появился Идлис с каркасом из металла и кожи, который он собирался надеть на Карану поверх гипса. Идлис отрегулировал ремни и пружины, которые вытягивали ее ноги, чтобы кости срастались правильно.

– Ей нужно не снимать каркас по крайней мере шесть недель, пока не срастутся кости, – сказал Идлис Лиану.

– Выглядит чертовски неудобным, – заметил Лиан. – А как же ты будешь?..

– Отправлять свои естественные нужды, хочешь ты сказать? – засмеялась Карана. – Конечно, у меня будет сиделка. Если ты действительно меня любишь, то будешь ходить за мной, а когда я наконец вылезу из этого сооружения, то вознагражу тебя. И себя, естественно.

Идлис взял маленькую ручку Караны и поцеловал ее. Она больше не ежилась от прикосновения его «резиновой» кожи. Теперь он был для нее другом. Идлис сказал:

– Я буду приходить в Готрим раз в год, в этот день, – на случай, если тебе понадобится хракс. Его невозможно нигде раздобыть, потому что, кроме гаршардов, никто больше не знает, как его делать. Если я буду тебе нужен, пошли сообщение в Паймир, что на южном побережье Моря Туманов. А теперь я должен последовать за Йетчей. – Глаза его увлажнились. – До свидания!

– До свидания, – ответила Карана. – Теперь у тебя есть будущее. Приходи в Готрим, если когда-нибудь тебе нужна буду я.

Подошла Малиена и молча встала возле носилок Караны.

– Ты, должно быть, ненавидишь и презираешь меня? – тоненьким голосом спросила Карана.

Наклонившись, Малиена убрала ей волосы со лба:

– Ты мне родня, Карана, и я всегда буду любить тебя.

– Но я предала свой народ и помогла Рульку.

– И ты опять-таки поступила правильно. Со всем этим покончено, Карана.

Карана облегченно вздохнула.

– Но сможешь ли ты простить нас, Карана, за все, что аркимы сделали тебе и твоей семье? – Теперь пришел черед Малиене поволноваться.

– Малиена…

– Да, Карана?

– Ты так и не закончила расчесывать мне волосы, – сказала Карана, имея в виду их ссору в Туркаде несколько недель тому назад.

– Я сделаю это прямо сейчас, – засмеялась Малиена. – А чтобы показать, что я раскаиваюсь, я даже расчешу тебя собственной щеткой, поскольку свою ты, несомненно, потеряла.

– Вот это действительно услуга! – нахально произнесла Карана. – Сначала твои сапоги, потом твоя щетка. Когда я в следующий раз соберусь на восток, может быть, ты уступишь мне и свою кровать.

– Только не сломай ее! – рассмеялась Малиена.

Аркимы закрылись с Тензором, подготовили его тело к погребению и сутки бодрствовали над ним, играя свои протяжные мелодии и исполняя погребальные песни. На следующий день, на рассвете, они похоронили Тензора в гробнице, давно для этого предназначенной, в катакомбах старого Шазмака. Церемония была простой и величественной.

– Он больше не покинет свой возлюбленный Шазмак, – сказала Малиена. – И ни один из нас никогда не отправится домой, на Аркан. Мы – вечные изгнанники.

– Разве это имеет теперь значение? – спросил Лиан. – Ведь прошло столько лет. Ваши предки, конечно, родились здесь?

– Да, но в наших душах тоска по Аркану вечна. Мы все мечтаем совершить туда паломничество. – Она тяжело вздохнула. – Но я обеспокоена. Вы видели извержения вулканов? Что происходит с моим миром?

– А ты можешь что-нибудь сделать?

– Нет! Какая бы судьба ни ожидала мой народ на Аркане, хорошая или плохая, – отныне они будут жить самостоятельно.

– А что теперь будете делать вы? – поинтересовался Лиан.

– Мы отправимся на Восток и будем жить своей жизнью. Аркимы никогда не были такими великими, как нам самим казалось, но мы выжили. И нам прибавляет мужество то, что рабство аркимов, оставшихся на Аркане, тоже закончилось. Мы бы могли покончить с ним четыре тысячи лет тому назад, если бы нам хватило храбрости бросить вызов каронам.

Мендарка тоже похоронили в Шазмаке, и всех остальных погибших. Наннолет превратился в горстку золота и сажи на полу. Аркимы истолкли каменные плиты пола в порошок, который вместе с пеплом мертвых существ из бездны развеяли над Гарром. В своем последнем полете машина Рулька прошла прямо над флейтой, и она расплавилась, а жидкий металл просочился в трещины пола. Эти куски вырезали и тоже выбросили в Гарр. Это было полное уничтожение золота Ялкары, но ничего лучше сейчас придумать было нельзя.

Когда все дела были закончены, Карану, все еще в гипсе и каркасе, привязали к носилкам. С момента разрушения Непреодолимой Преграды прошло всего десять дней, но откладывать отход из Шазмака дольше было невозможно. Нужно было многое сделать в реальном мире – единственном, который теперь у всех них остался.

В последний раз они отправились в путь из Шазмака пешком, потому что у Шанда с вратами ничего не получилось после того, как исчезла Непреодолимая Преграда. Все те, кто умел делать врата, были мертвы или потеряны, за исключением Шанда и Иггура. Но он был убит тем, что теперь навсегда потерял Ялкару и Магрету. Казалось, ему не для чего больше жить.

– Почему бы тебе не попытаться создать еще одни врата, чтобы безопасно доставить нас в Готрим? – спросил Лиан, когда они стояли на великолепном мосту, словно сотканном из паутинки. Карана уже испытывала страдания от передвижения.

– Мне не хочется знать, работают ли еще врата, – отрезал Шанд. – Секрет умрет вместе со мной! Без некоторых вещей нам было бы гораздо лучше.

– А ты, Иггур?

– Даже если бы у меня было в распоряжении сто врат, я бы пальцем не пошевелил, чтобы помочь ей, – холодно произнес Иггур. Он винил Карану и в потере Магреты.

Дорога была долгая и трудная, приходилось идти в гору. Особенно тяжело было на продуваемой всеми ветрами тропинке, которая шла вдоль реки Гарр. Карана мучилась всю дорогу: каждый даже самый осторожный шаг носильщиков отдавался такой болью в ее теле, что она плакала. Ночью было еще довольно холодно, так что слезы замерзали у нее на щеках. Она лежала без сна, вспоминая, как хракс уносил боль, и ей хотелось его. Это не было страстное желание, но оно всегда присутствовало.

По пути Лиан отвел Шанда в сторону:

– Ты как-то сказал, что хотел бы компенсировать то, что сделал мне.

– Сказал, – равнодушно подтвердил Шанд. – Чего ты у меня просишь?

– У Караны была старая серебряная цепочка, которую мы нашли в Катадзе. Ты заложил эту вещицу для нее, когда я был в темнице у Иггура в Туркаде. Цепочка ей очень дорога. Если бы ты мог ее забрать…

Шанд дернулся, как пара лягушачьих лапок на батарейке у алхимика.

– Возможно, ее… трудно будет вернуть. Из-за войны я имею в виду.

– Ты попытаешься?

– Да. – И Шанд зашагал вперед.

При их скорости на то, чтобы выбраться на тропу, которая вела вниз, в Готримский лес, ушло пять дней. Поздним вечером на шестой день пути они проходили мимо мрачных руин Каркарона, стоявших на утесе. Они смахивали на разбитую бутылку. Глаза Караны затуманились при мысли об отце. Жажда прибегнуть за утешением к храксу стала сильнее.

В ту ночь они продолжили путешествие, не желая разбивать лагерь на тропе. У подножия утеса был каменный мост, и отряд перешел по нему на другую сторону. Овраги, через которые Карана перебиралась после хайта, были теперь затоплены. Вскоре тут образуются непроходимые потоки. Наконец-то качалась весна.

Они позавтракали в павильоне у Черного Озера и, передохнув около часа, двинулись в путь. Носильщики осторожно ступали по горной тропинке. Лиан, который в свою очередь нес сейчас носилки, о чем-то задумался.

– В чем дело? – осведомилась Карана.

– Да так, просто вспомнил. В прошлый раз, когда я был здесь, это меня несли на носилках. А потом как раз на этом месте появился транкс.

– Ну что же, хотя бы об этом мне не нужно беспокоиться: он давно мертв.

– Но сколько же их еще на свободе?

Последняя часть пути казалась нескончаемой, но вот они спустились с гор и оказались на хорошо утоптанной дороге, ведущей в Готримское поместье. Карану внезапно охватил страх, что ее дом постигло какое-то несчастье. Но вскоре над вершиной холма показались его каменные дымовые трубы и крыши из зеленого шифера. Готрим предстал перед ними, такой же, как всегда, – маленькое старое, сильно обветшавшее, поместье. Одно крыло – в лесах, в садах уныло и пусто.

– У него заброшенный вид, – с беспокойством произнесла Карана.

Обогнув дом, они увидели с полдюжины детишек, которые гонялись друг за другом по клумбам. Одна из вишен в саду начала цвести. Дети с криком подбежали поглазеть на незнакомцев. В дверях черного входа показались люди, и среди них Карана увидела седые волосы и сутулую фигуру Рахиса – оплота Готрима и всей ее жизни с тех пор, как умер ее отец. Она издала вздох облегчения. «Рахис жив! Значит, все будет хорошо!»

Ее хотели отнести наверх, в ее спальню, и положить на огромную кровать, но, несмотря на довольно сильную боль, Карана и слышать об этом не хотела.

– Положите меня вон там, – сказала она, указывая на уголок между камином и окном в старой башне. – Я буду там спать, пока мне не снимут гипс. Я хочу все видеть.

В тот вечер в Готриме был банкет. На нем ели продукты аркимов, которые пришедшие захватили с собой из Шазмака (правда, многие обитатели Готрима были не в восторге от причудливой иностранной еды). Вино достали из погреба Караны. Сожгли целую поленницу, чтобы все прибывшие смогли смыть с себя недельную грязь. У Караны невыносимо чесалась кожа под гипсом, но ей пришлось довольствоваться обтиранием.

В Готриме они впервые за несколько недель услышали новости, и эти новости были нерадостные. Странные существа, умные, как лорски и транксы, такие же кровожадные и дикие, большие и маленькие, самых различных видов, появившиеся ниоткуда, распространились по всему Мельдорину. Особенно много их было в Эллюдорском лесу.

На следующее утро Карана вновь оказалась на носилках, она проверяла состояние садов и ход строительных работ, когда к парадному входу подъехал какой-то незнакомец в сопровождении двух солдат.

– Наверно, один из лейтенантов Иггура с депешей, – предположил Лиан.

– Мне бы лучше их поприветствовать. Внесите меня, пожалуйста, в дом.

Когда Карану внесли в холл, она увидела дородного мужчину с черными глазами и крючковатым носом, который беседовал с Иггуром. Ноги у него были длинные и тонкие.

– Он не похож на солдата, – заметила Карана. – Скорее чиновник.

– Или сборщик налогов!

Она озадаченно посмотрела на Лиана. Об этой проблеме Карана совсем забыла.

Иггур сделал жест в ее сторону, и мужчина направился к ней.

– Карана Элинора Мелузельда Ферн?

– Да, это мое имя.

– Я Гарлиш Тунк, сборщик налогов в районе, именуемом Горы Баннадора. Вот мое удостоверение.

Открыв кожаный портфель, он извлек оттуда документ – пергамент, исписанный черными чернилами. Внизу стояла печать Иггура.

Карана даже не взглянула на документ. Вряд ли этот человек был самозванцем.

– Я знаю, кто ты.

– Сумма, которую ты должна уплатить, составляет пятьсот сорок таров, – сказал Тунк. – Вот документ, где все подсчитано.

И он вручил Каране бумажный свиток, перевязанный черной лентой.

– Траурная лента очень сюда подходит, – заметила Карана, которая не стала читать и этот документ.

– Пожалуйста, ознакомься с подсчетами, – настаивал сборщик налогов. – Таков закон в государстве Иггура, а он требует, чтобы все делалось по правилам.

Карана прочла документ. Столько-то таров за дом; столько-то – за землю, дорогу и мосты; подушная подать на ее арендаторов и работников; налог на право ловить рыбу в реке Райм; и еще налог на Готримский лес.

– А это что такое? Налог на лес?

– В нем много ценной древесины.

– Она не имеет цены: ведь ее нельзя использовать.

– Значит, ты отказываешься от права собственности? – Карана ничего не ответила. Отказаться от права собственности на землю! Да это неслыханно!

– Я не могу уплатить пятьсот сорок таров, – сказала она. Тунк нахмурился:

– Какую именно сумму ты не сможешь оплатить?

– Всю! У меня совсем нет денег.

– Не сможешь уплатить! – Он сделал запись. – Тогда какие шаги ты готова предпринять, чтобы выплатить долг?

– Я ничего не должна! – яростно возразила Карана. – Баннадор – суверенное государство. Почему это я должна компенсировать ущерб, нанесенный войной, которую твой господин вел против моей страны, разрушая мои земли и причиняя мне убытки? Убирайся к черту! Я отказываюсь платить!

– Я буду рассматривать это как апелляцию к лорду Иггуру, – заметил Тунк и подозвал Иггура.

Карана бросила на Иггура сердитый взгляд, не веря, что он требует у нее такую сумму после всего, что произошло.

– И четверть этой суммы разорит меня, – сказала она.

– Государство в руинах, и его нужно отстраивать, – ответил Иггур с ледяным спокойствием. Его ярость против Караны ничуть не уменьшилась.

– Это ты его разрушил! – взорвалась она.

– Это уже история! Все должны внести свою лепту в его восстановление.

– У тебя не было проблем, когда ты собирал деньги на свои дурацкие войны!

– У тебя есть больше, чем у большинства, Карана. Несомненно, ты можешь изыскать способ уплатить долг.

– Ничего у меня нет. Все мои ресурсы использованы. Есть только одна возможность.

– И какова же она?

– Феламора должна была мне несколько сотен таров.

– В самом деле? За что же это? – Глаза Иггура блеснули опасным блеском.

Карана заколебалась:

– Плата за мое путешествие в Фиц-Горго с целью украсть Зеркало.

У Иггура чуть не случился припадок.

– Это не говорит в твою пользу! – отрезал он.

– Ценности, оставленные ею в Эллюдоре, – мои, если я смогу их добыть. – Карана потрогала браслет из черного дерева, с помощью которого можно было развеять иллюзии Феламоры.

– А какая мне от этого польза? Дороги и мосты надо чинить сейчас. В Эллюдоре полно чудовищ из бездны. Туда небезопасно ходить.

Шанд подошел к Иггуру и положил ему руку на плечо. Если кто-то и имел влияние на этого человека, то только Шанд.

– В данном конкретном случае есть смягчающие обстоятельства, – сказал Шанд. – Думаю, что можно продлить срок уплаты налогов.

Одна сторона лица Иггура судорожно дернулась, потом он кивнул и холодно произнес:

– Хорошо! Учитывая твое положение, Карана, а также то, что ты для нас сделала (а я это признаю), я дам тебе отсрочку до конца осени. Но если ты и тогда не уплатишь свой долг, твои земли и прочее имущество на сумму, равную налогу, будут конфискованы.

Таким образом, проблема лишь отодвинулась на более дальний срок. Названную сумму она вряд ли сможет выплатить и осенью, даже если будет самый обильный урожай.

На следующее утро вся компания отбыла в Туркад: нужно было наводить порядок в стране, а также поскорее извести существа, прибывшие на Сантенар из бездны. Нужно было обустраивать мир.

– И кто-то это должен делать, – сказал Иггур, забираясь на лошадь. – Хотя и не знаю зачем.

Карана помахала отъезжающим вслед через открытую дверь. Лиан вернулся в дом.

– Ну вот все и кончилось. Наконец-то! – Бесцельно послонявшись по холлу, он направился в сторону кухни.

«Еще не кончилось, – подумала Карана. – Ничего никогда не кончается». Она лежала в своей постели, созерцая почерневшие балки потолка. В поместье стало совсем тихо.

Сраставшиеся кости болели, и Каране снова захотелось хракса. Как всегда, она оттолкнула эту мысль от себя, но на этот раз тяга была сильнее, чем обычно. Карана повернула голову так, чтобы видеть огонь в камине. Но это также напомнило ей о храксе – о том, как она сжигала его в ту ночь в Готримском лесу. Сейчас она бы разгребла горящие головешки, чтобы достать из огня хракс. И ощутить свою силу и непобедимость. И избавиться от боли и отчаяния.

– Ты тоже собираешься меня покинуть? – спросила Карана в тот день, после полудня. – Полагаю, теперь ты можешь в любой день отправиться в Школу Преданий. Наверно, тебе со мной скучно.

– Я это планировал, – ответил Лиан и пощекотал Каране пятки, чтобы поддразнить ее.