Легенды Сопределья - Дочь Хранителя

Может, и не врет. Я с сомнением посмотрела в честные серые глаза. А поди пойми – они у него всегда честные. Хотя сейчас, кажется, честнее, чем обычно.

– Гал, я тебя не обманываю.

– Просто иногда говоришь неправду. Или не всю правду.

– Иногда да, – согласился он без особого раскаяния. – Но для твоего же блага.

– Или для твоего, – поправила я.

– Что тоже, заметь, немаловажно! Судьба всего нашего предприятия, Галчонок, зачастую прямо зависит от того, насколько я буду сыт, доволен и весел. Поэтому кончай дуться, и пошли поглядим, что у нас на завтрак.

На Лайса просто невозможно долго сердиться. Ему даже Рошан многое спускает с рук, так куда уж мне!

Остаток путешествия господин магистр был сыт, доволен и весел. Морская болезнь его больше не мучила, и кард с новыми силами взялся за мое обучение. Языки, история, правила поведения и религиозные традиции – все это обрушилось на бедную меня, лишив возможности наслаждаться морскими пейзажами, сидя на палубе, или предаваться счастливому ничегонеделанию в каюте. А еще я отрабатывала установку ментальных щитов, чтобы впредь оградить мысли от чтецов вроде Эн-Ферро. Мысли были не абы какие секретные, но тем не менее мои, и нечего каждому встречному магу совать в них нос!

Но еще больше мне хотелось бы самой научиться проникать в чужое сознание. К примеру, было очень любопытно, о чем задумался Лайс, когда мы сошли с корабля в Мискане. Он долго и сосредоточенно осматривался, вглядывался в лица прохожих, вслушивался в их голоса (а, возможно, и мысли), прежде чем забросить на плечо сумку и скомандовать:

– Идем, здесь неподалеку есть гостиница. Оставим вещи, пообедаем. А потом, если захочешь, организую тебе обещанную экскурсию.

Когда он сказал «гостиница» я представила очередную «Радость путника» с обшарпанными комнатами, скрипучими кроватями и удобствами во дворе. Но, к счастью, не угадала. Гостиница была шикарной. Каменное здание в два этажа с огромными остекленными окнами, просторными номерами и даже (троекратное ура!) канализацией и водопроводом. Неудивительно, что нас долгое время отказывались впустить, в наших-то видавших виды костюмчиках и с раздутыми сумками наперевес. Но золото открывает и не такие двери.

Апартаменты нам выделили роскошные. К общей комнате, просторной и светлой, обставленной добротной, с претензиями на элегантность мебелью, примыкали две уютные спальни, в каждой из которых имелась ванная. Вода была только холодная, систему подогрева тут еще не изобрели, но меня это не остановило: наскоро проведя разведку территории, я с удовольствием выкупалась, надела чистое платье и отправилась навестить братца.

– Не заперто! – прокричал он в ответ на стук в дверь. – Только в ванную не заходи. Если, конечно, не хочешь увидеть мой хвост.

Хвост-то хотела, но боюсь, он шел в комплекте со всеми остальными частями тела. И я, решив, что еще успею, присела на краешек застеленной кровати.

– Ты там не утонул?

– Да я только влез, горячую воду долго не несли.

Ясно. Это такая дуреха, как я, не догадалась, что в отсутствие бойлера его обязанности исполняют кухонная плита и тетки с ведрами.

– А тут и еду в номер подают?

– Не знаю. Я в этом заведении впервые. Позвони и поинтересуйся у горничной.

Еду в номер подавали, но выкупанный, выбритый и невероятно счастливый по этой причине Эн-Ферро предложил пообедать в каком-то памятном ему еще с прошлых визитов заведении, а по пути туда устроить мне обещанную экскурсию.

Мискан с его широкими, гладко вымощенными улицами и ровными рядами высоких домов из светлого камня понравился мне больше Сараста. На круглой площади с фонтаном в центре Лайс тронул меня за плечо и кивнул куда-то в сторону:

– Смотри, Галчонок, это – башня магов. Около пятисот лет назад ее в знак примирения народов возвели здесь саатарские эльфы.

Башня была прекрасна. Около пятисот лет назад. В настоящее же время она являла собой плачевное подтверждение известной всему Сопределью истины: «Что эльф построил, человек завсегда поломать может» и имела все шансы вскорости стать полной копией древнего строения в земном городе Пиза.

– А это банк, – указал кард на массивное здание с колоннами.

– Гномий? – поинтересовалась я. Практически во всех моих любимых книгах банки были обязательно гномьими.

– Человечий. Поэтому у меня и нет здесь счета. А у тебя есть.

– Да? Откуда?

– Рошан открыл. Думаешь, дядюшка послал бы тебя в чужой мир, не выделив средств на существование?

Здорово! Раньше у меня никогда не было счета в банке. Нужно будет снять часть денег и потратиться на новый гардероб. Как я узнала, тут есть портные, которые работают со специальными магическими артефактами, их изделия стоят на порядок дороже, зато не нужно будет ждать новое платье целую неделю… длань то есть.

Прикидывая, что бы заказать в первую очередь, я немного увлеклась, и Лайс буквально в последний момент выдернул меня из-под ног огромного кера.

– Здесь не зевай! Площадь не только пешеходная, можно и под повозку угодить. Сейчас в парк войдем, там и погуляешь. Видишь арку?

Арка была из какого-то снежно-белого камня, украшенная замысловатым барельефом, в котором смешались люди, эльфы, драконы, неведомые животные и дивные цветы. И стоило время тратить на все эти башни-банки, когда нужно было тащить меня прямиком сюда!

– Нравится? – улыбнулся мой гид. – Тоже эльфийская работа. Когда-то это был вход в особняк герцога Лира. И парк принадлежал ему. Со временем династия герцогов прервалась, дом разрушился, а парк перешел в собственность города.

– Что же совершил этот герцог, что эльфы построили ему такое чудо? – заинтересовалась я.

– Не герцог – его сын. Юноша влюбился в эльфийскую принцессу, она ответила ему взаимностью. Но в то время как раз шла война между их народами, и счастье молодых, как понимаешь, было недолгим: войска империи высадились на Саатар и собирались атаковать эльфов, которые уже поджидали их во всеоружии. Но когда два воинства уже готовы были схлестнуться между собой, эти двое, человек и эльфийка, встали между ними…

– Битва не состоялась? – с надеждой спросила я.

– Состоялась. И еще какая! Влюбленных идиотов изрешетили стрелами в первые две минуты, а потом войска полдня кромсали друг друга. А уже после, когда стало понятно, что победителей не будет, разыскали на поле брани два истерзанных тела и с почестями их погребли. Пожали друг другу руки над их могилами, подписали мирный договор, сочинили два десятка баллад и отгрохали эту арку.

– Да ты циник, братишка! – ахнула я.

– Галчонок, мне почти триста лет, и за эти годы я повидал немало миров. В каждом из них есть парочка таких вот легенд, основная ценность которых в том, что их главные герои умерли. Я подозреваю, что подобные истории призваны чему-то учить, но мало кому удается сделать верные выводы. Из этой, по крайней мере, не сделали: в то время как менестрели распевали упомянутые баллады, случилось еще три войны между обитателями Восточных и Западных земель. Поэтому не надейся, что я стану пересказывать тебе эти древние сказки с тихим благоговением.

Бросив на арку последний восторженный взгляд, я прошла вслед за Лайсом в парк. Центральная аллея, на которую мы вышли, была шириной с улицу, по обе ее стороны стояли удобные лавочки и кованые столбы фонарей. Но прогуляться по ней мне не было суждено: Эн-Ферро за рукав втянул меня на узкую тенистую тропку.

– Здесь срежем наискосок. Выйдем на улицу Семи Отрекшихся, тоже очень грустная и глупая история, а потом перейдем на Площадь Птиц.

В принципе я уже удовлетворилась короткой экскурсией и одной грустной историей и теперь просто хотела пообедать.

– На Площади Птиц установлены старейшие в империи башенные часы… Но мы посмотрим их на обратной дороге. – Видимо, кард заметил мой недовольный взгляд и правильно понял его причину.

– Ой! – Я схватила мужчину за руку. – А кто это?

По тропинке навстречу нам двигалась темнокожая гора мышц, весьма условно прикрытая: сверху – кожаной безрукавкой, а снизу – кожаным же подобием килта. На широком поясе гиганта с одной стороны висел ужасающих размеров меч, с другой – небольшой топорик, нарукавники щетинились обилием наточенного железа и даже жесткие черные волосы топорщились самым воинственным образом. Картину дополняли приоткрытые в оскале клыки, не то чтобы слишком большие, но, честно скажу, устрашающие.

– Это огненный орк, – успокоил меня провожатый.

Я знала, что в империи сейчас можно встретить представителей практически всех рас, так как в настоящее время император ни с кем из них не воюет. А огненные орки давно живут в людских городах, зарекомендовав себя как честные и не слишком дорогие наемники. Но встретить этакое чудище в общественном парке, среди розовых кустов и клумб с петуниями?

– А зачем ему столько оружия? – несмотря на то, что Лайс всем видом показывал, что опасности нет, отпускать его руку я не собиралась.

– Это стандартное вооружение его племени, практически часть одежды.

– Ясно. А почему он так скалится?

– Потому что рад нас видеть.

Не успела я поинтересоваться, с чего бы орку нам радоваться, как великан, поравнявшись с нами, сгреб карда в охапку. Вот и все, успела подумать я, мало что росла сиротой, так теперь и названого брата лишусь.

– Эн-Ферро, мелочь белобрысая, – ревел гороподобный орк на каком-то корявом диалекте саальге, – где тебя носило все это время?

– Каин, громадина бестолковая, – после раскатистого баса орка голос Лайса звучал комариным писком, – поставь меня немедленно!

К моему удивлению, великан не только аккуратно сгрузил Лайса на землю, но и бережно разгладил складки на его рубашке.

– Извини. Три года тебя, паршивца, не видел, обрадовался.

Хвала богам, всего три года! Затянись разлука еще на пару месяцев, братишка покинул бы дружеские объятия раздавленным в лепешку.

– Так куда ты запропал? – не унимался орк.

– В Дубравах был, у своих, – пробормотал Лайс, чем вызвал приступ оглушительного хохота.

– Что, женка крепко к юбке привязала? А распинался-то!

– Так надо ж хоть иногда показываться, – вяло оправдывался кард. – Пацана повидать. В этом году на первую охоту его взял.

– Это ж сколько ему? – удивился орк.

– Семь зимой было.

– Растет смена. – От одобрительного похлопывания по плечу у Лайса чуть было ноги не подкосились. – А в империю по делам?

Хитрое подмигивание, сопровождавшее этот вопрос, давало четкое представление о характере возможных дел.

– По делам, – согласился Эн-Ферро. – По семейным. Вот – сестра моя, в школу хочу пристроить. Способности у нее вроде имеются.

Орк взглянул на меня и оскалился:

– Точно сестра! Прям одно лицо!

Я с трудом сдержалась, чтоб не полезть в карман за зеркальцем. Вообще-то у нас с кардом всего-то сходства: светлые волосы и серые глаза.

– А большего и не надо, – пояснил Лайс, распрощавшись с приятелем. – На Каэтаре не так уж много светловолосых, русые еще есть, а вот блондины – большая редкость. Рошан нам легенду не на пустом месте придумывал.

– Кстати, о легендах, – решилась спросить я. – Что это у тебя за семья в Дубравах и пацан, которого ты на охоту водишь?

– Сын.

– У тебя на Таре есть сын?!

Мой спутник весело рассмеялся.

– Галчонок, практически в каждом мире, где я бываю достаточно часто, у меня есть сын. На словах и по документам.

– Выдуманный? – поняла я. – Но зачем?

– Затем, чтобы не показывать каждому свой хвост и не объяснять, как долго живут карды. Когда приходит время, я исчезаю из мира лет на десять, а при следующем появлении, сталкиваясь со старыми знакомыми, делаю печальные глаза и скорбно выдаю: «О, вы, наверное, знали моего папу. Увы, его нет больше среди живых»… А вот и калитка!

Сама я вряд ли нашла бы выход: тропинка, казалось, просто упирается в стену, густо увитую диким виноградом. Причем вид был одинаковым с обеих сторон забора, в чем я убедилась, выйдя на улицу Семи кого-то.

– Не кого-то, а отрекшихся, – поправил Лайс.

– Ах да, еще одна грустная история.

– Чрезвычайно. Поэтому, я не стану портить тебе аппетит, рассказывая ее за обедом.

На Площади Птиц в самом деле была башня с часами и абсолютно не наблюдалось птиц. Предвидя еще одну способную испортить аппетит историю, я не стала расспрашивать об этом феномене. Меня куда больше интересовало, где же мы, в конце концов, пообедаем.

– Теперь сюда.

Переулок, точнее тупик, шел левее достопримечательной башни, и уже в самом его начале отчетливые ароматы давали понять, что нам именно сюда.

– «Радость путника», – с удивлением прочла я. Да, неважно в этом мире с фантазией.

Несмотря на пугающе памятное название, это заведение действительно могло доставить путнику радость. Зал ресторанчика был чистым и просторным, немногочисленные столики накрыты белоснежными скатертями, а прислуга вежлива до приторности. Не будучи знакома с местной кухней, я доверила выбор Лайсу и ни капельки не пожалела.

– О-о! Ух! М-ня!

Ближайшие полчаса я была в состоянии издавать лишь подобные этим звуки, свидетельствующие о том, что все блюда великолепны, я в жизни ничего вкуснее не пробовала, я с удовольствием съем еще порцию, я…

– Я сейчас лопну!

Эн-Ферро улыбнулся, и у меня возникла мысль, что закармливание меня до смерти – хорошо спланированная акция.

– Я даже встать не могу!

– Не вставай, – пожал плечами Лайс. – Сейчас как раз должна начаться шоу-программа – подтянется парочка бардов или танцовщицы. Если повезет, увидишь и тех и других. Закажем еще десерт и бутылочку игристого.

В ответ на последнее предложение я красноречиво икнула.

– Хорошо, – согласился мужчина. – Обойдемся без десерта.

В зале прибавилось посетителей, видимо, также жаждущих шоу.

– Галчонок, отпустишь меня на вечер?

– Куда?

– Да я тут с Каином договорился.

– Ну раз уже договорился…

Пусть только до гостиницы доведет, а то я и калитки той не найду.

– Слушай, – спохватилась я, – а этого орка, правда, Каином зовут?

– Ага, – ухмыльнулся кард. – И у него есть брат Авель. Мне твой отец об этом рассказывал. Лет триста назад один идущий с Земли запустил здесь эту хохму: дескать, самые удачные имена для братьев, гарантирующие им нежную взаимную привязанность до конца жизни.

– И как?

– Как видишь. Байка прижилась настолько, что этими именами практически стопроцентно называют всех близнецов мужского пола на обоих материках. Есть также женские производные – Каина и Авелия, но они не так распространены…

Не договорив, он резко поднялся из-за стола и тихонько скомандовал:

– Уходим.

– Что случилось?

– Обернись.

Оглянувшись, я увидела вышедшего в центр зала невысокого мужичка в изящном, прямо-таки кукольном камзольчике и лихо задвинутом на ухо берете.

– Это Марек Звинг.

– Старый знакомый? – насторожилась я. – Враг?

– Нет, – прошептал мне в ухо кард. – Самый нудный менестрель во всем Мискане. А то и в империи.

Догнавшие нас в переулке заунывные звуки лютни были лучшим тому подтверждением.

Глава 9

– А-а-а! – не очень громко начала я.

Негромко, потому что ноги в остроносых кожаных сапогах, попадавшие в пятно света от пробивающегося сквозь шторы солнца, показались мне смутно знакомыми.

– А? Кто? – вскочил с кресла заспанный магистр Эн-Ферро.

– Я! И я, между прочим, в собственной спальне. А вот что ты здесь делаешь?

Натянув одеяло до подбородка, я возмущенно взирала на карда.

– Я это… Поздно вернулся…

– И перепутал спальни?

В таком случае хорошо, что до постели не добрался.

– Нет, поговорить хотел. Но тебя ж не добудишься.

Вообще-то был один старый испытанный способ, но повторного «ограбления» я бы ему не простила.

– И что это за важное дело, что нужно вламываться ко мне среди ночи?

Мужчина озадаченно поскреб в затылке.

– Забыл?

– Передумал.

– Твой огненный орк с назидательным именем предложил отвлечься от семейных дел и заняться делами настоящими? Угадала?

– Угадала.

– Только посмей. Знаешь, что будет, если до Рошана дойдет? А ведь дойдет, я постараюсь. Как он там говорил: «Подставишь девочку на Таре – по всему Сопределью распылю»?

Взгляд у окончательно проснувшегося карда, только-только сделавшийся осмысленным, вдруг стал до ужаса удивленным.

– Где это ты слышала, – начал он вкрадчиво, – чтобы Рошан мне так говорил?

– У меня дома, когда вещи собирали, – созналась я. – Ты не думай, что я подслушивала, знаешь же, какая в наших квартирах слышимость.

– Знаю, – кивнул Лайс. – Потому-то Рошан и говорил со мной на кассаэл.

– На чем? – не поняла я.

– На кассаэл, – заулыбался он. – Древнем языке драконов, который когда-то давно переняли у Хранителей карды. На том самом языке, на котором сейчас говорю я.

А ведь правда, последние слова были произнесены не на каэрро, на котором мы условились общаться, и уж точно не на русском, на котором я заговорила спросонья. А перстенек-переводчик Лайс отобрал у меня еще на корабле, чтоб я не отлынивала от уроков.

– Ты – дочь Кира! – произнес он так, будто до сегодняшнего дня еще сомневался в этом. – Мы, карды, учим этот язык, подобно тому, как учатся говорить представители всех рас. Драконы с ним рождаются. Ты – дракон!

Ура.

– Ты и прочие языки усваиваешь с поразительной легкостью, – продолжал кард. – Я в жизни не сталкивался с подобной скоростью обучения.

Угу. Как в том анекдоте про летающих крокодилов: вас бы так… учили. Сам-то сколько языков знает?

– Смотря в каком мире.

Я сделала вид, что не заметила того, что разгоряченный очередным открытием маг снова влез ко мне в мозги, но закрылась.

– На Таре, – продолжал ничего не заметивший мужчина, – кроме двух основных знаю еще гномий, три орочьих диалекта и наречье тэвков. Но я-то…

– Что?

– Я кард.

– Ты говоришь так, словно это объясняет все на свете.

– В данном случае объясняет, – буркнул Эн-Ферро немного раздраженно. – Понимаешь ли, Галчонок, мы, карды, просто сдвинутые на почве науки. Технические разработки, космические программы, фармакология. Ну и наш конек – генетика. Вся эта возня с диплоидным набором хромосом, цепочками ДНК и наследственными данными. Наши ученые научились править наследственность в период внутриутробного развития, чтобы улучшить данные ребенка. Развивают в нем определенные способности, стимулируя ген-координатор.

– Зачем? – ужаснулась я.

– Да затем, чтоб сэкономить на процессе обучения, получая с пеленок готового специалиста.

– Твои родители хотели, чтоб ты стал переводчиком?

– Политиком, – скривился Лайс. – Мой отец возглавлял Совет Народа на Свайле, хотел воспитать себе достойного преемника. Способности полиглота всего лишь следствие многократно улучшенной памяти.

– Но по стопам отца ты не пошел.

– Ну, – расплылся в улыбке маг, – мне забыли настроить безоговорочное послушание.

– Это возможно?

– Возможно. Но запрещено к применению, так как по нашим законам является одной из форм насилия над личностью.

– А у вас, у кардов, все… координированные?

– Нет, конечно. Это сложная и дорогостоящая операция. Может, процентов тридцать из моего поколения, и пятнадцать – двадцать из родившихся в последние двести лет. Сейчас большинство ученых выступает за естественное развитие.

– Уже лучше.

Хотя не знаю, чем лучше. Наверное, все-таки неплохо знать, что твой ребенок будет наверняка обладать теми или иными способностями, чем двадцать лет ждать, а что же вырастет.

Разговор продолжили за скромным завтраком, который заказали в номер. После моего вчерашнего обжорства и Лайсова пьянства удовлетворились яблочным соком и вафлями. Пока я неспешно цедила напиток из бокала, кард планомерно опустошал кувшин.

– У тебя просыпаются драконьи способности, – подвел он итог нашей беседе, в очередной раз подливая себе сочка. – Раз уж ты знаешь кассаэл, то должна быть готова к тому, что и остальные таланты могут проявиться в любой момент.

– Буду оборачиваться крылатым ящером и плеваться огнем?

– Может, и так. – Мужчина с опаской поглядел в мою сторону. – Но аура у тебя по-прежнему человеческая, с незначительными чужеродными вкраплениями – в самый раз для полуэльфки.

– Тогда предыдущий план в силе?

– Естественно. Выезжаем завтра.

– Завтра?! У нас же за целую длань уплачено! Я хотела платья себе заказать. И Мискан ты мне еще не показал. Что, опять на кера лезть?

– Не шуми, прислуга сбежится. Мискан я тебе и сегодня покажу, как раз по дороге к портному. Если не поскупишься, к вечеру обзаведешься новым гардеробом. А на кера тебе лезть не придется: в империи дороги хорошие, возьмем фургон и продолжим путешествие с комфортом. К тому же под охраной. Я ведь с Каином не только дела обсуждал, но и… дела обсуждал. Вот!

Листек Листе придержал кера у предпоследнего в обозе фургона. Славный фургон – не новый, но добротный, да и внутри, видать, удобный. И керы-тягачи хороши, из Мисканского западного керсо, сам там последнюю пару месяц назад взял, добрые керы. А вот попутчики эти тэру Листе не нравились.

Нашли они его через гильдию. Парень с девкой, оба белобрысые, сразу видать – эльфийские выродки. Да они насчет этого и не таились, сами сказали: с Саатара, мол. А что кровь мешаная, каждый поймет.

Парень хоть и держится скромником, себе на уме. И повадки у него далеко не мирные. Листек ведь всего десятый год как в торговлю подался, а до того в гвардии успел до сержанта дослужиться, повидал за долгие годы таких тихонь. Рука крепкая, как у мечника, и движется мягко, по-кошачьи. Штаны опять же широкие, илимского кроя, в такие штаны вшей петелек и карманов и обвешивайся железом по самое некуда. Ох, непрост парень, далеко как непрост!

А девка, сестра его, дикая совсем. Но хорошенькая. Кабы из-за этого проблем не было. А то ведь постоянные его охоронцы не все еще с летних выгулок собрались, так присоветовали в гильдии временщиков нанять, орочью команду. Говорят, надежные, ни в кражах, ни в пьянстве не замечены. Так-то оно так, да на девок это племя саатарское падко, вот как бы и не вышло беды из-за этой белобрысой. А то ведь Листеку как: и с охоронцами ссориться не с руки, и попутчикам защиту пообещал, за что уж теми и деньги наперед уплачены.

Полукровка на козлах заметил Листека и приветственно помахал рукой.

– Доброго дня, тэр Листе! Погода сегодня хорошая.

Погода как раз была не очень: облачно, ветер прохладный с моря, но для обозников то, что надо – и самим не жарко, и керам легче.

– Идем хорошо, – продолжал парень. – Может, к вечеру и к Савру выйдем.

– Ну ежели б вы сами шли, тэр Эн-Ферро, то и вышли бы. У вас фура добрая, и всей-то поклажи две сумки да сестрица ваша. А у меня фургоны груженые, тяжелые. Вряд ли к Савру засветло успеем. У Минкиной переправы на ночь встанем.

– У переправы так у переправы, – улыбнулся белобрысый и прокричал внутрь фургона несколько фраз на чужом языке.

Наречия этого тэр Листе не понимал, хоть и слыхал не раз: эльфы в последние годы не только в Мискане, но и в Каэре, в самой столице, встречаются: из любопытства заезжают, а иные и торговлю ведут.

На крики парня из фургона выбралась невысокая худенькая девушка. И хоть и показалась Листеку в первый день сущей дикаркой, сейчас нимало не смутилась, даже заговорила первая.

– Доброго дня, тэр Листе. – Акцент у нее был посильнее, чем у брата.

– Здравствуй, дочка. – Сам не понял, с чего бы это он так к ней обратился.

– Говорите, к Минке до вечера выйдем?

– Как пить дать выйдем, – подтвердил Листек. – А коли поторопимся, то и к Савру успеем.

– Ой, что вы, – замахала на него девчонка. – Не надо торопиться. Ящерки ж устанут, бедненькие, им и без того нелегко нас тащить. А у Минки и им, и нам отдохнуть в самый раз: брат говорит, места там красивые.

Листек Листе еще около получаса ехал рядом с их фургоном, пока его не позвали глядящие с головы обоза.

«Хорошие, однако, ребята, – думал он, накручивая на палец толстый седой ус. – Жаль, только до Желтой косы вместе, а там мы на восток свернем, а они далее, на север. Жаль. Очень уж ребятки хорошие…»

– Как ты это сделал?

– Подожди, керов выпрячь надо. К воде их отведем, там и поговорим.

Лайс осторожно высвободил первую ящерку и передал мне поводья. Затем выпряг вторую.

По пологому склону мы спустились к реке.

– Так как ты это сделал? – повторила я, когда тягачи с шумным плеском и радостным сопеньем влезли в воду и улеглись на песчаную отмель у берега. – Старик же на нас весь первый день волком глядел. А тут – прямо отец родной! То квасом угостит, то яблок притащит.

– Ты яблоки не любишь?

– Не люблю. Но Листек-то с чего нас так полюбил? Я думала, он нас в первом же поселке бросит.

– А у тебя не бывало так: видишь на улице кота облезлого и так и хочется его с дороги пнуть, а ближе подойдешь, он в глаза тебе глянет, мяукнет, и ты уже погладить его тянешься?

– Не бывало. Я животных люблю, особенно кошек, и пинать мне их не хочется.

– А Листеку хотелось. Так я ему мяукнул.

– Снова шуточки твои. Я же тебя не просто так спрашиваю. В Марони приедем, мне в школу поступать. Вдруг там тоже кто-то пнуть захочет. Думала, научишь, как такого задобрить, а ты мне про кошек рассказываешь!

– Я тебе про кошек неслучайно рассказываю. А научить не смогу.

– Почему? – расстроилась я, уже успев представить, как на новом месте все меня полюбят.

– Вот я кто?

– Ну кард.

– А ты?

– Хрен его знает, – честно ответила я.

– Тоже верно, – фыркнул Лайс, – но правильный ответ: не кард. И тому, что я проделал с нашим купчиной, я тебя научить не смогу, так как это одно из чистых заклинаний Пилаг.

О, вспомнила! Я чес-слово каждый день собиралась расспросить у Лайса, что же это за Пилаг такой, но все время забывала.

– Вот это – Пилаг.

Он вытянул из-за ворота тоненькую цепочку с серебряным медальончиком.

– Верблюд? – пригляделась я.

– Сама ты – верблюд, – обиделся Эн-Ферро. – Лучше смотри.

То, что при первом взгляде напоминало одногорбого верблюда с торчащей из зада загогулиной, при более тщательном рассмотрении оказалось выгнувшей спину длинноногой и длиннохвостой кошкой.

– Поняла?

– Поняла! – обрадовалась я. – Вы ж, карды, практически новый вид семейства кошачьих после этого своего отделения.

– Разделения, – поправил меня Лайс. – Потому и магия у нас специфическая. До Разделения у нас все как у людей было или у эльфов. Боевики, целители, некроманты… А потом все. Пшик! Была магия, да сплыла. Но после выяснилось, что в некоторых семьях генная трансформация дала неожиданный эффект: своеобразное сочетание дара высших рас и животной, кошачьей магии.

– Кошачьей? А такая бывает?

– И откуда ты дикая такая? Всем известно, что кошки – одни из самых сильных магических животных Сопределья. Даже в таком слабом мире, как Земля, научились использовать их дар. Они чувствуют энергетические потоки, имеют способности целителей, служат источниками. У тебя же была кошка, она что, никогда тебя не лечила?

Лечить не лечила, так как я не болела, но Лушка приходила ко мне, когда я уставала или была чем-то сильно расстроена, и от одного ее присутствия становилось легче.

– Теперь понятно. А я-то думаю, чего тебя Рошан терпит, когда кого другого за такие выходки давно б уже прибил. А ты ему мозги при каждой встрече замурлыкиваешь.

– Дракону много не намурлычешь. А Рошан меня любит и ценит за ум, отвагу и чувство юмора.

– И за твою феноменальную скромность.

– Как бы там ни было, на Хранителей не действует магия Сопределья.

– А на меня?

– Не знаю, не проверял, – пожал плечами Лайс. – Ты и так на меня с первой встречи запала, без всякой магии.

Нет, каков наглец!

– Я на тебя запала?!

– А кто с меня штаны при каждом переходе стянуть норовил?

– Так я же из научного интереса! И только тогда, когда ты на халяву пролезть хотел. С тебя за такое не только штаны стянуть, но и наподдать потом по голой заднице!

Я набрала пригоршню речной воды и плеснула в наглого карда. Он зафыркал совсем уж по-кошачьи и тоже склонился к реке, намереваясь повторить мой поступок.

– Не смей! – заорала я, выставляя вперед руку.

– Это почему же? – удивился магистр Пилаг.

– Потому что я наполовину дракон и очень скоро научусь трансформироваться. Тогда тебе не поздоровится.

– Серьезно? А как у нас сейчас с трансформацией? Никак? Ну тогда лови!

И в лицо мне брызнула холодная, пахнущая тиной вода…

Лайс вошел в фургон и первое, что заметил – кучку одежды на полу. Вот ведь свинюка бессовестная – скинула мокрые тряпки, завернулась в одеяло и уже спит! Он укоризненно покачал головой. Нашел сумку, вынул тетрадь.

«30 августа по времени Тара. 24 день. Продолжаем двигаться по северному тракту. Вышли к паромной переправе на реке Минка».

В этот раз запись оказалась короткой. Если бы писал для себя, то обязательно бы внес в дневник пару фраз о том, как замечательно было снова ощутить себя если не ребенком, то по крайней мере не обремененным долгими годами и обширными знаниями. Забыть на миг о том, что и все это путешествие, и смеющаяся, плещущая в него водой девочка – очередное, хоть, возможно, самое важное в его жизни задание. Но записи предполагалось со временем передать Рошану, которому мало дела будет до эмоций немолодого усталого мага, испытавшего в этот вечер давно забытое чувство простой, беспричинной радости.

Эн-Ферро упрятал тетрадь, сгреб с пола влажные вещи и вышел к костру.

– Уснула сеструха-то?

Приближение орка магистр Пилаг почувствовал секунд за двадцать: тот двигался практически бесшумно, но источал слабый специфический запах.