Призраки отеля 'Голливуд'

Создавалось впечатление, будто генерал Дэблдей говорил корреспондентам правду. Но Мун был убежден, что поиски прекращены только в связи с приездом высоких гостей, в честь которых Панотарос уже расцветился флагами. Эта торжественность никак не соответствовала тому, что происходило в действительности. У дома, где помещалось отделение банка Хименеса, выстроилась длинная очередь. Иностранцы забирали свои вклады. Мимо джипа прогромыхал битком набитый туристами автобус. А над опустевшим восточным склоном кружились вертолеты, похожие на низко скользящих над морем чаек, высматривающих по всплеску воды добычу. Мун не сомневался, что они оснащены аппаратурой для обнаружения радиоактивности. Генерал Дэблдей умел заговаривать зубы. Одному ему да еще майору Мэлбричу ведомо, куда упали куски развалившейся бомбы, - в Черную пещеру или любое другое место в радиусе десяти миль. К тому же еще неизвестно, сколько в действительности раскололось бомб. Довольно подозрительно было и то обстоятельство, что генерал не отменил свое распоряжение насчет машины. Или это была на сей раз действительно чистая любезность?
      Перед замком стоял армейский "студебеккер", доверху заваленный мебелью. Выгрузкой распоряжался дон Брито. Двое американских солдат, чертыхаясь, несли по продырявленному висячему мосту кресла, другие втаскивали по лестнице огромный старинный буфет. К счастью, Милс остался в машине по собственной воле - в отличие от Педро, который подчинился весьма неохотно.
      Мун сперва зашел к маркизу. Обстановка комнаты не изменилась с прошлого раза - черное, изъеденное червями распятие, шкаф с облупленными инкрустациями, спартанская кушетка с ветхим одеялом, старомодный приемник и, как бы в насмешку, вырезанный из журнала портрет Муна в старинной позолоченной раме. Дверь бесшумно отворилась, на пороге стоял Дейли.
      - Опять ошиблись комнатами? - подмигнул он. - Меня можете не стесняться, мистер Мун! - произнес тут же нарочито громко. - Впрочем, я, кажется, напрасно заподозрил вас в чем-то предосудительном. Вы, как вижу, просто любуетесь собственным портретом. Какой внушительный подбородок! А это глубокомысленно-бессмысленное выражение глаз должно привести в трепет любого преступника! - Дейли в расчете на чужие уши все еще играл роль развязного сына пуговичного короля.
      Они вышли на лестничную площадку. Убедившись, что никто не подслушивает, Мун дал краткую сводку последних событий.
      - Вы поедете со мной, - сказал он в заключение. - Поскольку транспортные средства стали дефицитом, это не вызовет у сержанта особых подозрений. Вечером встретитесь на крепостном валу с Биллем Ритчи. С вами пойдет Педро. Если Ритчи действительно приведет человека, о котором мы только что говорили, объясните ему, почему он нужен в Панотаросе. Если мои предположения верны, то он согласится. Остальное предоставьте Педро. А вы переночуйте в Малаге. Утром возьмите напрокат машину и привезите Ритчи, - с лихорадочной быстротой приказывал Мун. - Где маркиз? Надо поблагодарить его за письмо.
      Маркиза Мун застал в большом зале. На каменном полу лежали скатанные гобелены. На стене, рядом с портретом покойной бабушки, уже висели какие-то картины.
      - Вы ко мне? - Маркиз с молотком в руке слез со стула. - Подождите! Не двигайтесь! - Маркиз сделал вид, будто рассматривает Муна сквозь лупу. Так, мне все уже ясно! Ключ к делу Шриверов у вас в кармане. Только ради святой мадонны ни слова! Вам известно, что древнегреческий тиран Дионисий выстроил акустический грот, чтобы подслушивать своих гостей?
      - А потом его убили... Знаю! - сухо заметил Мун. - Майор Мэлбрич уже просвещал меня насчет греческой истории, так что можете не повторяться.
      - Убийство и майор тут совершенно ни при чем. Я только собирался вас предупредить, что один мой предок был не менее любопытен, чем Дионисий. В этом зале есть место, откуда прекрасно слышно любое слово, даже если оно произнесено шепотом. Так что пройдем на всякий случай в библиотеку.
      В библиотеке Мун показал маркизу письмо.
      - Я хотел вас поблагодарить. Это почерк Гвендолин?
      - Похоже. Но, сеньор Мун, неужели вы попадетесь на крючок?
      - Вы думаете, что письмо подделано?
      - Ни в коем случае. Именно этого поворота событий я и ожидал. Но я не верю, что жизни сеньориты Гвендолин угрожает опасность... Знаете что, я напишу свою гипотезу, вложу в конверт и заклею. Дадим на сохранение дону Бенитесу, он придет сегодня вечером.
      Маркиз подошел к столу, чтобы поискать бумагу. Мун проводил его рассеянным взглядом. Почему-то его внимание привлекли сложенные в аккуратную стопку детективные альманахи Эллера Квина. Пока маркиз писал, он незаметно перелистал один из них. Так и есть, память не подвела его. Тот самый шрифт! И, как это нередко бывает, за одним открытием последовало другое. Под столом лежал вправленный в темное серебро мужской гребень, мгновенно вызвавший в памяти до отвращения прямой пробор майора Мэлбрича. Еще совсем недавно, на пресс-конференции, Мун видел его в тонких пальцах майора.
      - Майор Мэлбрич, должно быть, частенько заходит к вам поболтать? спросил Мун.
      Маркиз дописал до конца фразу и только после этого ответил:
      - Кто? Ах майор! Никогда! Он слишком занят поисками в Черной пещере.
      - А это что? - Мун поднял расческу.
      - Доказательство, что нет правил без исключений. Сегодня майор вернул мне книгу "Пещеры Южной Испании" и заодно изъявил желание ознакомиться с завещанием графа Санчо. Подозреваю, что он ищет в Черной пещере вовсе не осколки, а мои несуществующие фамильные драгоценности.
      - Что я слышу, мистер Кастельмаре? - В библиотеку вошел Дейли. - Если вы подразумеваете под фамильными драгоценностями своих крыс, то должен вас огорчить: сегодня кот сожрал три крупных бриллианта. - Схватив лежавшее на столе письмо Гвендолин, он притворился, будто читает его впервые. - Что я вижу! Беззащитная красавица в лапах бандитов! Мистер Мун, вы не скажете, куда ее упрятали? Если поблизости, то я с удовольствием помог бы ей скоротать время.
      - Браво! Вы играете свою роль не хуже меня, - рассмеялся маркиз. - Не пора ли опустить занавес и стать каждому тем, кем он есть на самом деле, сеньор Дейли? Не удивляйтесь, я уже вчера понял, кто вы такой. После того как, просмотрев вырезки, заметил, что не хватает одной-единственной - той, на которой вы сфотографированы рядом с сеньором Муном. Напрасно вы это сделали: снимок настолько расплывчатый, что по нему я вас не узнал бы. А теперь давайте говорить начистоту. Вы, как мне кажется, также раскусили мою тайну, которая не имеет ничего общего с моим жильцом Крауненом. Я, конечно, не знал, кто он такой. Но поскольку он не был ни океанологом, ни журналистом, за которых себя поочередно выдавал, то для меня, детектива-любителя, представлял известный интерес. Кажется, я разгадал его разгадал, идя по вашим стопам.
      - По моим? - промямлил Дейли, все еще не пришедший в себя от удивления.
      - Ну да! Заметив, что вы проявили интерес к нежилой части замка, которой никто не пользовался со времени моего деда, я сделал то же самое, причем с большим успехом. Идемте!
      Маркиз нарочито медленно отпирал замок и довольно долго возился с засовом. Наконец тяжелая дубовая дверь раскрылась. Почти бесшумно, а не со скрипом, свойственным давно находившимся в бездействии петлям. Перед Муном была лишенная мебели восьмиугольная комната с затянутыми паутиной окнами и густым слоем пыли на изборожденном трещинами каменном полу. Наискосок до следующих дверей вели четкие отпечатки мужских ног. Их было очень много, но опытный глаз Муна сразу определил, что через комнату проходило не полдюжины, а только трое. Первый - неоднократно, второй, старавшийся ступать в следы своего предшественника, - один-единственный раз, причем недавно.
      - Сеньор Дейли, я ваш должник по гроб. Преступник в моем замке! Это превосходит мои самые смелые мечты! То-то садовник утверждал, будто по ночам здесь бродит призрак! Следы поменьше и посвежее - ваши, а большие, с выемками - Краунена. Он носит туфли с рифленой подошвой, - комментировал маркиз, торопливо открывая одну дверь за другой. Следы внезапно обрывались в мрачной полутемной комнате с альковом, над которым висел истлевший балдахин. И оттого, что отпечатки ног упирались в глухую стену без окон и дверей, создавалось впечатление, что таинственный гость маркиза прошел сквозь нее, как бесплотный дух.
      - Здесь вы, сеньор Дейли, остановились в полном недоумении. Я пошел дальше. - Маркиз поколдовал над стеной, и она неожиданно раскрылась, обнажив глубокую нишу.
      - Это тайник, в котором я в свое время обнаружил завещание графа Санчо. Я как-то рассказал о нем Краунену, тогда я еще не знал, с кем имею дело. Вот поглядите, в каких целях он им воспользовался. Помните, дон Камило видел у него в ведре давным-давно высохших крабов! - И маркиз с торжествующим видом вытащил из щели застрявший в ней кусок скорлупы, покрытый налетом белого порошка. - Попробуйте на вкус.
      - Героин! - лизнув порошок, вскрикнул Мун. Ошибиться было невозможно: вкус этого наркотика нельзя спутать ни с каким иным.
      - А теперь выслушайте мою гипотезу, которая не требует доказательств. Маркиз закрыл тайник. - Краунен принимал груз на острове Блаженного уединения и, чтобы отпугнуть туристов, придумал чудовищного кальмара. Пустые крабы служили контейнером, а тайник - складом. Время от времени Краунен отвозил их в Малагу, где у него, несомненно, были помощники.
      Маркиз не знал о "Барселонском деле". Но для Муна все стало на свои места. Прояснилась вся перевалочная цепочка, на одном конце которой находились арестованные в Роте американские военные моряки (их-то катер видел рыбак Камило), на другом - полковник Бароха-и-Пинос, продолжавший в Малаге начатое в Барселоне сотрудничество с синдикатом Рода Гаэтано. Росита была связной между Ротой и Панотаросом, но, чтобы не вызвать подозрения, связь с Крауненом поддерживалась через Рамиро. А Куколка? Несмотря на совместную поездку с Крауненом в Пуэнте Алсересильо, Мун не был склонен считать ее причастной к контрабанде наркотиков. В общем, все было настолько ясно, что можно было поздравить себя с победой. С победой? Скорее с поражением. Если люди заняты столь важной для них преступной операцией, то убийство Шриверов было бы с их стороны непростительной ошибкой: ведь оно могло привлечь к ним внимание. Оставалось одно объяснение: Уна и Рол Шриверы во время их экскурсий на остров Блаженного уединения случайно наткнулись на следы деятельности Краунена. В таком случае преступникам волей-неволей пришлось их ликвидировать.
      - Сеньор Мун, вы присматривались с достойной вас проницательностью к моим детективным альманахам Эллера Квина. - Маркиз уже говорил о другом. - Я тоже заметил, что шрифт вырезанных букв в письме совпадает со шрифтом альманахов. Тем более что один журнал пропал - как раз после исчезновения Краунена. Так что вы, надеюсь, сейчас понимаете, что я тут ни при чем. А насчет флакона с миндальной эссенцией, который Гвендолин выкрала из шкафчика, - это чистейшая правда.
      - Я вам верю, - сказал Мун. - И приношу свои извинения.
      - За то, что считали меня бандитом? Нечего извиняться, это льстит моему самолюбию. А теперь... - Маркиз перешел на шепот: - Мне стало известно - не спрашивайте откуда, - что вы ожидаете гостя, которого другим не следует видеть до поры до времени. Скажите Педро, чтобы он привел его ко мне.
      - К вам? - не сразу понял Дейли.
      - Разумеется, если вы мне доверяете. По-моему, эта нежилая часть замка - идеальное убежище для таинственных гостей.
      ЗАСАДА В ГОРАХ
      На обратном пути из Малаги Мун заехал в полицейский комиссариат. На то были две причины - посмотреть, как начальник полиции прореагирует на письмо Гвендолин, и, главное, еще раз настоятельно потребовать копию уже запрошенного из Мадрида "Барселонского дела".
      Полковник Бароха-и-Пинос инструктировал своих подчиненных. Поприветствовал Муна, он извинился:
      - Занят по горло! В связи с завтрашним приездом членов правительства. Так что, если не очень спешно...
      Мун вместо ответа показал письмо Гвендолин.
      - Пройдемте в кабинет... Вы уверены, что это не фальшивка?
      - Я только что из Малаги. Судебный графолог подтвердил подлинность. Полное совпадение характерных особенностей в письме, гостевой записи и даже в подделанной Гвендолин подписи матери на чеке.
      - Поздравляю! - Полковник торжественно встал и протянул Муну руку.
      - Поздравлять как будто не с чем, - пожал Мун плечами.
      - Я удивился, когда узнал, что вы не полетели в Мадрид. Но вы оказались проницательнее меня. Сейчас я задним числом тоже понимаю, что донесение Роберто Лимы основано на недоразумении. Похищение Гвендолин неразрывно связано с Панотаросом. То-то вы, направляясь в Мадрид, сначала заехали к маркизу.
      - Нельзя ли немного пояснее, полковник?
      - Вы меня экзаменуете? Пожалуйста! Маркиз - нищий, клад своих предков ему не удалось найти... Итак, с мечтой о сказочных богатствах приходится распроститься. Но существует реальная Гвендолин Шривер. Маркиз, несомненно, знал, что она дочь одного из богатейших людей Америки...
      - Вы полагаете, что он похитил Гвендолин?
      - Разве человек, даже не имеющий средств, чтобы сшить себе приличный костюм, станет тратить такие деньги на огромную детективную библиотеку, если не надеется извлечь из нее выгоду? Поройтесь как следует в его преступной коллекции - вы обязательно найдете книгу, где все это описано: и продиктованное жертве письмо, и вырезанные из газеты буквы, и пещера, где следует оставить выкуп.
      - В вашем положении эта гипотеза звучит прямо-таки как шедевр Агаты Кристи. Но поскольку вы торопитесь и я тоже, отложим ее подробное обсуждение на завтра. Я пришел, чтобы попросить у вас полдюжины полицейских...
      - Для обыска! Рад, что вы наконец раскрыли свои карты. К сожалению, придется немного повременить. Завтра приезжают министр информации и пропаганды и с ним будущий зять маркиза, секретарь министра, человек с большим влиянием в правительственных кругах. Могут быть неприятности, а после опалы брата мое положение и так довольно шаткое.
      - А я-то думал, что оно пошатнулось после "Барселонского дела", усмехнулся Мун.
      - Вас неправильно информировали. - Начальник полиции повысил голос, но тотчас же успокоился. - Кстати, вы затребовали из нашего главного управления копию этого дела. Зачем?
      - Потому что оно имеет непосредственное отношение к тому, что произошло в Панотаросе. Меня чрезвычайно интересуют Гонсалес и доктор Валистер.
      - Вы сказали - Гонсалес? - Полковник вздрогнул. - Подождите, я начинаю вспоминать. Это ведь было при мне... - Он задумался, потом с удивлением посмотрел на Муна: - Раз вы интересуетесь этим делом, ваша гипотеза как-то связана с наркотиками? Но это ведь абсурд.
      - Не с наркотиками, а с Родом Гаэтано.
      - Слишком неожиданно для меня, чтобы сразу переварить. Но мне думается, вы на ошибочном пути. Значит, полицейские вам нужны вовсе не для ареста маркиза?
      - Нет. Попытаюсь устроить засаду. Завтра, как раз в последний день.
      - Но это ведь абсурд! Кто бы ни похитил мисс Гвендолин, сейчас они уже давно знают, что миссис Шривер мертва, значит, на выкуп им нечего надеяться. Боюсь, что мисс Гвендолин больше нет в живых.
      - Посмотрим. Вы дадите мне полицейских? - Мун заранее рассчитывал на отказ. Его просьба была скорее ловушкой.
      - К сожалению, - развел руками полковник. - Высокие гости! Если бы в другое время...
      - Ну что ж, не буду настаивать. - Мун встал. - Тогда, по крайней мере, позвоните в Малагу, пусть вышлют консервную банку, в которой обнаружили ботулин. Всего доброго! Завтра у вас трудный день, не буду вас больше задерживать.
      - О да! Обеспечить безопасность таких высоких гостей - ответственное дело. Я уже затребовал эскадрон мобильной гвардии. Но мы не кончили насчет банки... Не могу понять, для чего она вам понадобилась. Разве что в качестве сувенира. - Полковник попытался пошутить.
      - В качестве наглядного пособия, доказывающего, что при помощи еле заметного прокола можно получить весьма достоверную версию отравления недоброкачественными продуктами.
      Вернувшись в гостиницу, Мун прошел сквозь пустой холл прямо к закутку дона Бенитеса.
      - Поднимитесь ко мне, - попросил он.
      - Некогда. Надо приготовить отель к завтрашнему приезду гостей. - От усталости портье еле мог говорить. - Одних корреспондентов ожидается несколько десятков... Слыхали, что творится? Сейчас уже все радиостанции передают... Просто раскалываюсь на части, не хуже этой водородной бомбы... А ночью надо еще быть у маркиза, придать замку праздничный вид. Завтра на банкете я буду играть роль мажордома. Подумать только, не будь этой паники, я бы дожил до самой смерти, так и не увидев ни одного живого министра! Никогда еще смиренно-восторженная физиономия портье не выражала столь убийственной иронии.
      - Я вас жду, - решительно сказал Мун, добавив шепотом: - Принесите бечевку, ваше пальто и форменную фуражку.
      - Хорошо, сейчас освобожусь.
      Коридор представлял собой классическую картину погрома. Большая мраморная урна и мраморный пол возле нее были завалены пустыми картонками и бутылками, консервными банками, разорванными целлофановыми пакетами, кипами иностранных газет. Порывшись в свалке, Мун унес с собой несколько журналов и большой лист оберточной бумаги.
      Разрезанные на ровные куски журналы заменили миллион песет. Мун обложил их настоящими ассигнациями, а упаковку нарочно прорвал в двух местах. Иллюзия была настолько удачной, что ввела в заблуждение даже дона Бенитеса.
      - Неужели вы действительно намерены заплатить им выкуп? Миллион песет подумать только! - Дон Бенитес вздохнул. - Чтобы заработать такую уйму денег, мне пришлось бы работать швейцаром во всех отелях мира одновременно. В наше время самая выгодная профессия - быть жуликом. Может быть, и мне переквалифицироваться на старости лет?
      - По-моему, квалификация у вас и так достаточно высокая, - улыбнулся Мун. - Можете не притворяться, я вас не выдам. Как вы полагаете, придет ли кто-нибудь за выкупом?
      - Едва ли... А с другой стороны, если преступник все это время не имел связи с внешним миром? - вслух размышлял портье. - Скажем, я задумал похитить вас, а сообщников у меня нет. Я выбираю убежище, откуда в бинокль можно наблюдать за местом, где надлежит оставить деньги...
      - Из вас получился бы отличный бандит, дон Бенитес. Жаль, что вы избрали иное поприще. Ну а дальше?
      - Высовываться оттуда я не стану, даже ночью: если меня случайно увидит знакомый, пиши пропало. Разумеется, я слушаю радио - ведь если ваши друзья известят полицию, это обязательно должно просочиться в эфир. Но поскольку о смерти Шриверов радио хранит полное молчание...
      - Значит, вы допускаете, что похититель мог и не знать о ней? - Мун проверял на доне Бенитесе собственные мысли. То, что Краунен действовал в одиночку, никак не вязалось с его принадлежностью к банде Рода Гаэтано. Но отвергать эту возможность было бы глупо: до сих пор Панотарос преподносил один сюрприз за другим.
      - Я не детектив. Мое дело впустить и выпустить гостей. - Дон Бенитес скромно пожал плечами, но тут же не удержался от иронии: - На вашем месте я бы лучше надел американскую форму для встречи с бандитами, это сейчас самая подходящая маскировка.
      - Только не для моей цели! - Не реагируя на шутку, Мун продолжал размышлять: - Кто бы отнес выкуп, будь миссис Шривер жива?
      - Она сама.
      - А если бы боялась? Ведь письмо могло быть ловушкой, чтобы заманить и ее, не так ли?
      - Послала бы кого-нибудь.
      - Кого?
      - Скорее всего меня. Мне и деньги могут доверить, а если убьют, тоже не страшно: одним маленьким человеком меньше на свете.
      - Вот я и буду доном Бенитесом.
      Мун быстро надел пальто, поднял воротник, нахлобучил фуражку, втянул голову в плечи и характерной походкой всегда готового к поклону портье прошелся по комнате. А когда он остановился у двери и сделал вид, что прислушивается, даже дон Бенитес не удержался от смеха.
      - Здорово у вас получается, сеньор Мун!
      ...Закутавшись в одолженное у портье теплое пальто, Мун неподвижно лежал в зарослях. Темнота была почти полной. Впереди с трудом проглядывался вход в пещеру. Мун переложил пистолет из онемевшей правой руки в левую, немного повернулся, чтобы свисавшая ветка не задевала лица, и снова превратился в застывшее изваяние.
      До сих пор все складывалось как нельзя более удачно. Мун вышел в потемках. Сутулая, хорошо знакомая Панотаросу фигура ничем не напоминала Муна. Пробираясь окраиной, он при выходе из поселка столкнулся с местным жителем. Приняв его за дона Бенитеса, тот что-то сказал по-испански. Мун жестом показал, что спешит. Эта встреча лишний раз доказала, что в темноте избранная Муном маска может обмануть кого угодно.
      По крутым головоломным тропкам Мун добрался до горного плато, где находилась указанная в письме пещера. Раздвоенный вход, имевший вид коренного зуба, был заметен уже издали. Ни на секунду не забывая, чью роль играет, Мун, боязливо оглядываясь, пересек открытое пространство. Положил пакет в условное место и побежал назад, стараясь при этом производить как можно больше шума и оставаться на виду. Одновременно следовало помнить, что страдающий ревматизмом, отяжелевший от неподвижного образа жизни дон Бенитес передвигается совсем иначе, чем он сам. Это было самое трудное. Одно дело изображать кого-то при ярком свете рампы, другое - в темноте, в пустынном месте, где тебя никто как будто не видит. Удалившись примерно на двести шагов, туда, где начиналась лесистая местность, Мун припал к земле и, прячась за кустами, осторожно пополз обратно.
      А теперь он вот уже более часа лежал в засаде.
      Где-то в темном небе гудел вертолет. Просьбу помочь генерал Дэблдей против всякого ожидания принял как нечто естественное. Разговор обошелся без всяких упоминаний о несостоявшейся поездке в Мадрид. Генерал сразу же согласился не только выделить вертолет, экипаж которого должен был участвовать в предстоящей операции, но и обещал не сообщать о засаде начальнику полиции. Последнюю просьбу Мун мотивировал тем, что хочет преподнести полковнику Бароха-и-Пиносу сюрприз. Единственным досадным было то обстоятельство, что экипаж вертолета возглавляет майор Мэлбрич.
      Лежать, притаившись как мышь, чувствуя под коленками острые камешки, а на лбу колючую ветку, было нелегко. Мысли все время возвращались к неудобствам и никак не желали концентрироваться на том, о чем следовало думать. Какие события скрывались за письмом Гвендолин? Синдикат Гаэтано не занимался похищениями с целью выкупа. Рэкет, организованное вымогательство, давал куда более крупные, притом постоянные доходы. Скорее всего дело обстояло так: пребывание Краунена в Панотаросе не было связано со Шриверами. Узнав впоследствии, кто они такие, Краунен решил пренебречь интересами хозяина и позаботиться о собственной выгоде. Он несколько раз встречался с Гвендолин, угрожал ей, требовал денег. Чтобы откупиться, Гвендолин подделала чек. Сумма показалась Краунену слишком ничтожной, поэтому он похитил девушку... Утешившись этим единственным правдоподобным объяснением, Мун прекрасно сознавал, что истина, возможно, бесконечно далека от любого вразумительного вывода.
      Прошло еще минут пятнадцать или двадцать. Нервы натянуты до предела, а о том, чтобы закурить, нечего и думать. Кругом полная тишина. Малейшее движение было бы слышно за сотню метров. Мун пытался представить себе, из какого пункта ведется наблюдение, - в том случае, если похититель все еще надеется на выкуп. Низко над головой пролетел вертолет, жужжание удалилось, снова наступила тишина. Издали, из замка, чьи очертания смутно угадывались на горизонте, доносились приглушенные расстоянием звуки. Жаль, что Дейли в Малаге. Из башни замка в бинокль наверняка видны и плато, и вход в пещеру, и, может быть, даже притаившийся в засаде человек.
      Мун нервно зевнул. Перспектива играть роль статуи в точение половины ночи ничуть не устраивала его. Он уже решил про себя оставаться еще не более часа, когда послышался треск кустарника. Мун невольно вздрогнул. После тишины казалось, что ветки шуршат над самым ухом. Потом послышались шаги, легкие, быстрые. Прежде чем на прогалине перед пещерой показалась почти слившаяся с темнотой человеческая фигура, Мун уже знал, что это женщина. Осторожным движением он поднял к глазам инфракрасный бинокль. Темнота сразу же растворилась. В окуляре четко обозначилось отверстие пещеры. Мун сдвинул бинокль немного в сторону и чуть не выронил от изумления. Куколка! Что-то в ее облике казалось необычным. У нее была другая прическа, но все-таки это была она. Мун с трудом подавил порыв вскочить на ноги. Нет, пусть сначала войдет в пещеру. Тем временем он незаметно подкрадется и отрежет путь к отступлению.
      Но из задуманного плана ничего не получилось. Из-за скал вынырнул вертолет. Свет прожектора залил плато. Куколка вскрикнула и бросилась бежать. Вертолет исчез в том же направлении, что и она. Мун выстрелил несколько раз в воздух и уже потом сообразил, что условный сигнал явно запоздал. Он бросился наперерез, но уже после первой минуты понял, что погоня бессмысленна. Шансы свалиться в пропасть или свернуть себе во тьме шею куда реальнее. Ежеминутно спотыкаясь и чертыхаясь, Мун с трудом выбрался на дорогу и увидел прямо перед собой освещенные окна.
      За поворотом высился замок, уже издали напоминавший современную электрическую сказку. После темноты Муну показалось, что он никогда не видел ничего подобного, кроме разве что залитого рекламными зарницами Бродвея или праздничной иллюминации в честь Дня независимости. Гигантские столбы, в которых кружили мириады серебряных искр, создавали впечатление белых колонн, подпирающих огромные своды Черной пещеры. Один из столбов задрожал, судорожно заметался и, выбросив последнюю вспышку, погас. Видимо, перегорел кабель установленного в парке армейского прожектора. Остальные продолжали бить в небо ослепительными снопами.
      Муну почему-то вспомнилась полюбившаяся с детства сказка о капризном джинне, выстроившем за одну ночь сказочный дворец. Потом он из-за какого-то пустяка рассердился на счастливого обладателя волшебной бутылки, и за одну секунду дворца не стало.
      Генерал Дэблдей в роли джинна был настоящим виртуозом. Поместье освещали праздничные разноцветные лампионы, так и приглашая пуститься в пляс. Недоставало только оркестра. Там, где маркиз нашел осколки, огромный зияющий провал скрывала идеально круглая ограда, сплошь оклеенная портретами Франко и плакатами "27 лет мира". А на заднем плане замок, словно желая за одну ночь вознаградить себя за долгие годы нищеты и темноты, извергал из каждого окна целые фонтаны света.
      На цепном мосту, где под толстой ковровой дорожкой еле угадывались дыры, Мун остановился, чтобы воздать должное этой блестящей репетиции завтрашнего торжественного банкета. Уж от чего, а от возможности сломать ноги высокие гости были гарантированы.
      Дон Бенитес тоже репетировал предстоящую завтра роль мажордома замка. Одетый во фрачную пару с чужого плеча, он в дверях зала с достоинством остановил Муна:
      - Ваше место шестьдесят седьмое, сеньор Мун. Между его превосходительством американским послом и главным политическим комментатором мадридского радио... Ну как, пришли за выкупом?
      - Я предпочел бы комментатора "Пиреней", - усмехнулся Мун. - А в данную минуту какое-нибудь средство сообщения, чтобы добраться поскорее до отеля... С засадой ничего не получилось, - соврал он.
      - Жаль! Сейчас должен прибыть последний грузовик с мебелью, отобранной самим генералом, - своим обычным, уже не мажордомским тоном сказал дон Бенитес. - На нем и поедете, сеньор Мун. А пока поговорите с маркизом. Что-то он мне совсем не нравится. По-моему, очень болен.
      В зале не горело электричество, но разрезанная на части ослепительными лезвиями прожекторов темнота и внутри помещения больше смахивала на театральную условность. Световые блики падали на фривольные пасторальные сцены привезенных из Малагского художественного музея гобеленов. Они были развешаны между колоннами, чтобы оградить отведенный для высоких гостей роскошно обставленный центр зала от убогой пустоты боковых галерей. Маркиз одиноко сидел за огромным столом. Он выглядел как усталый циркач, с тоской думающий перед представлением, каким фокусом получше развлечь публику.
      - Ах это вы, сеньор Мун? Надеюсь, жених моей дочери останется доволен, - объявил он со своей обычной полушутовской интонацией. Только прозвучала она сейчас как-то натянуто, словно огромная усталость мешала играть маркизу привычную роль. - Что касается вашего гостя, то он еще не прибыл, - добавил он после долгой паузы. - Не беспокойтесь, к приему все готово. Завтрашний торжественный спектакль как нельзя более кстати, никому и в голову не придет искать его у меня... Так что не забудьте явиться завтра на банкет, сеньор Мун! Если только он состоится. - Маркиз церемонным жестом отпустил Муна. - А я с вашего разрешения прилягу. Что-то отвратительно себя чувствую. Не беспокойтесь, вашего гостя встретит дон Бенитес. Для этого, собственно говоря, я и пригласил его сегодня.
      Когда Мун вышел из замка, присланный генералом грузовик как раз затормозил у подъемного моста. Еле дождавшись, пока солдаты выгрузят его содержимое, Мун доехал на нем до гостиницы.
      - Эвелин Роджерс уже вернулась? - торопливо спросил он, отдавая жене дона Бенитеса пальто и фуражку мужа.
      - Вернулась? Нет! - Она бросила взгляд на доску с ключами и поправилась: - Сеньора Роджерс, по-моему, дома. Во всяком случае, с тех пор как я здесь, она никуда не выходила.
      Забыв про усталость, Мун взбежал по лестнице.
      Из комнаты Куколки доносились возбужденные голоса. Даже не потрудившись постучать, Мун рванул дверь и изумленно остановился на пороге. Номер был уставлен чемоданами. Куколка стояла у стенного шкафа и яростно швыряла в один из них свои вещи. Она даже не заметила Муна. Но генерал Дэблдей, Рамиро и падре Антонио недоуменно уставились на него.
      - Прежде чем войти к даме, надо постучаться! - Рамиро сказал это с плохо скрываемой неприязнью. - И вообще, вам тут делать нечего!
      - Умерьте свой мексиканский темперамент, - проворчал генерал. - Может быть, мистеру Муну удастся укротить нашу взбесившуюся примадонну? - Он повернулся к Муну: - Она собирается уезжать! Вы понимаете, какой это будет скандал? На ней держится весь завтрашний праздник! Эвелин Роджерс - это знамя, а когда знамя спущено, никто не верит в победу.