Гвардейцы в воздухе

      И опять на аэродроме напряженная тишина. Механики в последний раз осматривают самолеты, вооружение и оборудование, дозаправляют баки бензином, маслом, пополняют бортовые баллоны воздухом. Самолеты к вылету готовы. Объехав все их стоянки, бензозаправщики и маслозаправщики направляются в отведенные укрытия.
      Летчики в кабинах ждут сигнала. Техники в любую минуту готовы повернуть вентили аэродромных баллонов сжатого воздуха, чтобы запустить моторы.
      В назначенное время на заданной высоте над нашим аэродромом появляются две группы по восемь Ил-2 и встают в большой круг, поджидая истребителей сопровождения.
      Теперь аэродром снова наполняется грохотом моторов. Ла-5 и Як-1 выруливают на старт. Самолеты звеньями отрываются от взлетной полосы, убирают шасси и, красиво развернувшись на малой высоте, спешат к штурмовикам. Истребители - верные и надежные друзья штурмовиков, разделившись на пары, занимают свои места в общем боевом порядке.
      Быстро меняется ландшафт. Отчетливо видны огненные вспышки, ползущий по земле сизоватый дым. Линия фронта пройдена. Внизу территория, занятая противником.
      Чтобы ввести в заблуждение немецкие посты ВНОС, группа меняет курс своего следования.
      Бездонная синь апрельского неба. Прозрачен воздух. Ни облачка. Над горизонтом показался краешек солнца. Его лучи бликами отражаются на плексигласе фонарей кабин и металлических дисках .воздушных винтов. И на этот раз наши самолеты летят над Донбассом, временно захваченным врагом.
      Опять бегут навстречу и уходят назад под крыло терриконы, вокруг которых белеют хаты под темными крышами, издали похожие на большие грибы, разрушенные постррйки шахт, железнодорожные станции. Четко различаются ровные, как натянутые струны, железнодорожные пути, поблескивает шоссейная дорога на Артемовск и Дебальцево. Медленно тянется время. В эфире тишина и спокойствие, лишь изредка ведущий штурмовик свяжется с командиром группы истребителей.
      Разрезая упругий воздух, со свистом и воем самолеты стремительно приближаются к цели. От горизонта нехотя оторвалось солнце, громадное, чистое и яркое. Кажется, оно необъятных размеров. С земли таким его никогда не увидишь. До цели остается несколько минут полета. Восемь истребителей под командованием гвардии капитана Лавейкина на полных оборотах моторов и большой скорости выскакивают вперед, чтобы блокировать и попутно штурмовать аэродром противника. Вот и аэродром. На нем много вражеских бомбардировщиков Ю-88 и Хе-111. Рядом крестики поменьше - одномоторные бомбардировщики НЭ-87, истребители Ме-109 и корректировщики "хеншели".
      Восемь Ла-5 с ходу с малой высоты сбрасывают осколочные бомбы по дежурному звену и стоянкам самолетов, а затем под прикрытием двух Ла-5 пушечным огнем производят штурмовку самолетов. В результате еще до прихода наших штурмовиков летчики зафиксировали два взрыва в юго-восточной части аэродрома, где находились "хеншели", и четыре пожара в юго-западной части аэродрома, в расположении стоянок истребителей.
      Вражеские зенитки открыли ураганную стрельбу - старались создать сплошную стену огня. Вертикальные, наклонные, пересекающиеся светящиеся трассы насквозь пронизывали строй истребителей. С ослепительными вспышками один за другим рвались вблизи наших самолетов снаряды, образуя огненную паутину. Буквально полнеба было завешено огнем, густыми бутонами зенитных разрывов.
      В состав группы Лавейкина входил Кильдюшев. Не предупредив командование, он еще на земле под диктовку участников этого вылета написал крупными буквами ответ на записку немцев. По своему содержанию она во многом напоминала известный ответ запорожских казаков турецкому султану. Заканчивалась сообщением, что штурмовка нашего аэродрома "мессершмиттами" 10 апреля большого урона нам не нанесла, а вот мы, гвардейцы, в долгу не останемся - зададим врагам перцу. Эту записку Кильдюшев вложил в пустую гильзу ракеты, привязал к ней два длинных лоскута красной материи и спрятал в боковой карман куртки. Во время штурмовки, когда его самолет находился близко к командному пункту аэродрома, Кильдюшев выбросил "вымпел" за борт кабины.
      Блокировочная группа Ла-5 Лавейкина встала в круг на высоте 1500-2000 метров, поджидая прихода штурмовиков в огне зенитных разрывов и трасс. Грозные Ил-2 почему-то запаздывали. Наконец подошли, за ними, словно на невидимом буксире, группа сопровождения истребителей Як-1. Невзирая на плотную завесу бешеного зенитного огня, они смело начали штурмовку. В сплошном облаке разрывов штурмовики, словно огромные снаряды, с нарастающим ревом мчались навстречу ощетинившейся земле. Первые атаки произвели по двухмоторным бомбардировщикам. Сброшена часть бомб, вслед за ними, оставляя огненные следы, из-под крыльев штурмовиков устремились вниз реактивные снаряды, заговорили пушки, зачастили, захлебываясь, пулеметы.
      Фашистские самолеты на земле, видимо, были с бомбами, потому что подрывалось сразу по нескольку машин. Их обломки высоко взлетали. Всю линейку самолетов охватило огнем. Затем "илы" начали штурмовать на северо-восточной стороне аэродрома одномоторные самолеты и зенитные точки. Вскоре зенитки были подавлены. А "илы" продолжали штурмовку. Некоторые экипажи сделали по восемь атак. Казалось, на аэродроме не осталось живого места. Он весь превратился в сплошную мешанину огня и дыма.
      Около двадцати минут находились наши летчики над аэродромом противника. Перестроившись в боевой порядок "клин", штурмовики под охраной Ла-5 и Як-1 целыми и невредимыми возвращались домой. Полет показал, что продуманная предварительная подготовка на земле - залог успеха в бою. Несколькими днями позже аэродром Краматорская дважды подвергался штурмовому удару нашей авиации. Сначала это сделали десять Ла-5 во главе с гвардии капитаном Дмитриевым совместно с восьмью Ил-2. После первого захода над аэродромом завязался жаркий воздушный бой с двенадцатью истребителями противника.
      Лобовой атакой гвардии младший лейтенант Иван Лавренко сбил одного "мессершмитта". Два истребителя противника кинулись было за самолетом Кильдюшева. Но ведомый Глинкин был начеку - выпустил по "мессеру" несколько коротких прицельных очередей. Ме-109 перевернулся на спину и упал. Бой длился около двадцати минут. Ни наши истребители, ни штурмовики потерь не имели, зато фашисты потеряли над аэродромом два Ме-109. А в 18.42 вечером того же дня шесть Ла-5 во главе со старшим лейтенантом Цветковым и восемь Як-1 соседнего полка снова сопровождали группу Ил-2 для нанесения удара по вражескому аэродрому Краматорская. Когда группа уже следовала к цели, наши летчики отчетливо слышали, как неизвестный женский голос несколько раз сообщал по радио:
      - Краматорская, приготовьтесь. Приготовьтесь, Краматорская.
      Очевидно, фашистский агент предупреждал. Во всяком случае еще до прихода к цели нашу группу встретили Ме-109 и Ме-110. Их было больше тридцати. Завязался тяжелый воздушный бой. "Илы" все же сумели сбросить на аэродром бомбы и эрэсы, хотя и понесли потери. Не вернулись на базу три наших истребителя - два Як-1 и один Ла-5.
      Младший лейтенант Николай Анцырев на пикировании сбил одного Ме-109, когда тот пытался атаковать подбитый Ил-2. Но в момент выхода из пикирования сам подвергся атаке двух "мессеров". На нашем самолете вспыхнули бензобаки. Летчик на высоте двести метров перевернул горящий самолет. От машины отделился черный предмет, за ним мелькнула ленточка, затем раскрылся белый купол парашюта. Под прикрытием своего ведомого младшего лейтенанта Кальсина Анцырев приземлился вблизи вражеского аэродрома. Это был храбрый человек. Всего за четыре месяца пребывания на фронте он сбил шесть самолетов противника. Не хотелось верить, что вечером, за ужином, не будет среди нас веселого кудрявого Николая Анцырева.
      Когда наши войска освободили Краматорскую, местные жители рассказывали, какие потери несли немцы из-за налетов советской авиации. Целые эшелоны с самолетным металлоломом отправляли в тыл с аэродрома.
      Накапливает опыт.
      За последние дни характер воздушных боев изменился. Они стали протекать, как правило, в условиях быстрого наращивания сил, становились затяжными и отличались участием большого количества самолетов.
      Немцы не рисковали вступать в борьбу с советскими летчиками при разных силах. Всегда стремились к тому, чтобы иметь численное превосходство. Нашим летчикам приходилось расчленять вражеские группы, бить их по частям,
      Накопленный опыт воздушных сражений нашего полка и дивизии показал, что в группе истребителей надо выделять резерв, способный в наиболее напряженный период боя изменить обстановку, внезапным ударом внести панику в стан врага.
      Стали придавать группе истребителей, идущих на патрулирование, одну пару мастеров воздушного боя. Она не входила в общий строй патруля, а следовала в стороне, поддерживая связь с главными силами, как по радио, так и зрительно. Занимая выгодные позиции, вступала в бой не сразу, ждала наиболее удобного момента, чтобы своей атакой решить исход схватки.
      К тревогам на аэродроме привыкли. Обычно еще не успевала сгореть ракета, как в воздух взлетало дежурное звено. На этот раз по тревоге вылетели прикрывать наземные войска шесть Л-5. Четверка шла развернутым фронтом, а Сытов со своим ведомым находились в стороне с превышением около тысячи метров. Лейтенант летел со стороны солнца и внимательно следил за действиями основной группы. За линией фронта летчики встретили шесть Ме-110 под прикрытием двух Ме-109.
      Заметив наших, фашисты продолжали идти прежним курсом. Четверка Ла-5 смело атаковала флагманский самолет.
      Надеясь на сильный огонь своих самолетов и численное превосходство, враги все же не выдержали. В последний момент ведущий отвернул и полез вверх, чтобы избежать столкновения. Он был сразу сбит Сытовым.
      Строй самолетов противника рассыпался, полетели вниз бомбы. Гвардейцы не замедлили воспользоваться замешательством немцев. Один за другим они сбили три Ме-110.
      Сытов после атаки все время старался занимать высоту - он усвоил правило: "Кто хозяин высоты - тот победитель".
      Поединок.
      Это произошло 27 апреля 1943 года. Полк продолжал базироваться на аэродроме
      Половинкино. Солнце уже взошло. Его яркие лучи играли на покрытых лаком плоскостях и остеклении фонарей кабин "лавочкиных". По открытому полю гулял свежий весенний ветерок.
      Вдруг тишину аэродрома нарушил отдаленный рокот моторов. Крались Ме-110. На нашем аэродроме тогда в готовности находилось только два дежурных истребителя. Большинство самолетов полка выполняло боевые задания над линией фронта, а часть машин с пустыми бензобаками и ящиками для снарядов ждала очереди для заправки горючим и боеприпасами.
      С командного пункта полка высоко в небо взмыла сигнальная ракета.
      - Тревога! - закричал басистым голосом механик дежурного самолета.
      Сидевшие наготове в машинах летчики начали запускать моторы. У старшего летчика Евгения Быковского мотор запустился сразу, а у его напарника, как назло, воздушный винт проворачивался вхолостую. Что делать?
      Не до раздумий: цель налета фашистов ясна - впереди по курсу аэродром и важный железнодорожный узел города Старобельска.
      Быковский взлетел. Убрав сразу после отрыва самолета шасси, он перевел машину в набор высоты. Расстояние между нашим истребителем и самолетами противника сокращалось, а высота росла предательски медленно - времени на разгон скорости не было совсем. Аэродром замер в волнении. Через несколько секунд разыграется поединок.
      Один против тридцати четырех. Евгений Быковский направил тупой нос своего Ла-5 на ведущего фашистской группы. Ударил из двух пушек. "Мессер" задымил, со снижением пошел к земле. Ме-110 плотнее сомкнули строй. Некогда было Быковскому выбирать удобную позицию для атаки. Сейчас главное упредить врага, не дать ему возможности сбросить бомбы прицельно. И гвардеец повторяет атаку. Его самолет идет прямо в лоб вражеской группы, Евгений стреляет короткими очередями. Строй распался. Заметались фашисты по небу. Прицельного бомбометания не получилось.
      Быковский напористо атаковывал. Момент был упущен, и фашисты спешили поскорее освободиться от бомб. Второй "мессершмитт" зачадил, оставляя за собой дымный след. Враги, видимо, понимали, что каждую минуту могли подойти с соседних аэродромов советские истребители, и на второй заход для бомбежки не решились. Отказались они и от удара по железнодорожному узлу.
      Резко задрав свой истребитель, наш летчик продолжал атаковывать вражеские самолеты. Фашисты стали разворачиваться на юго-запад. Уже на отходе, обозленные тем, что им помешал бомбить всего один советский истребитель, набросились на него. Они зажали Быковского со всех сторон: сзади, сверху, сбоку, снизу и били со всей силой бортового оружия.
      - Собьют же... - сокрушенно вздохнул командир полка, не отрывавший взгляда от самолета Евгения. - И помочь ему нечем!
      На земле не было ни одного готового к полету самолета.
      Гвардеец развернулся. Теперь он упрямо шел в лоб одного из "Мессершмиттов-110", беспрерывно ведя по нему огонь. А в это время.под большим углом его атаковал второй Ме-110. Последовала длинная очередь из всех передних огневых точек. "Лавочкин" неестественно перевернулся через крыло, стал падать отвесно с работающим на полных оборотах мотором.
      На аэродроме все замерли. Выполнив свой воинский долг, Женя уходил в бессмертие.
      Километрах в трех севернее Половинкина раздался взрыв. Внезапно наступила гнетущая тишина.
      - Санитарную машину! Врача! - крикнул Зайцев, выйдя из минутного оцепенения. Без команды, не разбирая дороги, прыгая через канавы, приаэродромные окопы и щели, бежали однополчане к месту происшествия. Туда же помчалась санитарная машина.
      В тяжелом молчании остановились у края глубокой воронки те, кто попал сюда первым.
      Из подъехавшей санитарной машины выскочил полковой врач Овсянкин. Он уже был не нужен.
      Обломки Ла-5, врезавшись в заболоченную землю, ушли на несколько метров вглубь, похоронив вместе с собою и Женю. Воронка быстро заполнялась водой. Из нее доносился острый запах бензина и масла.
      Весь полк собрался у места падения самолета Быковского. Начался траурный митинг. Трудно было говорить выступавшим, многие плакали.
      - За смерть твою, Женя, отомстим! - поклялся гвардии капитан Лавейкин.
      От проезжей дороги принесли огромный серый валун. Положили рядом с воронкой, как временный памятник герою.
      Родина не забыла сокола. В 1965 году в день двадцатилетия со дня победы над фашистской Германией Евгению Быковскому было посмертно присвоено высокое звание Героя Советского Союза. Грамота Президиума Верховного Совета СССР была вручена его матери, которая живет в Ростове-на-Дону.
      Долетался.
      Весна на Украине была в полном разгаре. Пахли молодые листья тополей, акации и трав, парила черноземная земля... В середине мая боевая нагрузка резко спала. Полк выполнял разведывательные задания и нес дневное дежурство.
      Дни затишья напоминали мирное время, а ночи возвращали к фронтовой действительности. Стали часто появляться одиночные фашистские бомбардировщики. Ночь для "юнкерсов" - лучшая пора.
      То и дело слышался надрывный вой "юнкерса". Походит, походит такой одиночка над притихшим аэродромом, сбросит одну, другую бомбу и опять ходит. Минут через тридцать-сорок его сменяет другой - груженный бомбами и "лягушками". Так до самого рассвета.
      Убедившись в том, что пользы от ночных налетов мало, немцы вскоре прекратили свои ночные визиты и переключились на дневные. Они все чаще прилетали днем и с большой высоты бомбили железнодорожный узел города Старобельска. Но тот держался. Этому во многом способствовали слаженная совместная работа наших зенитчиков и летчиков-истребителей.
      Тогда фашисты изменили тактику. Они решили вначале провести детальную разведку расположения наших зенитных точек, оборонявших город и узел, попытаться сначала уничтожить их, а затем покончить с железнодорожным узлом. В одну из темных майских ночей немцы послали вперед самолет До-215, который должен был звуками своих моторов вызывать на себя огонь наших зенитных точек, а сзади него пустили для корректировки артиллерийского огня "Хеншель-126", Летчик-наблюдатель должен был в полете засекать и наносить на карту местонахождение стреляющих зенитных батарей.
      До Старобельска немцы летели на минимальной скорости по ранее намеченному маршруту. Стоило им только появиться над дальней окраиной города, как наши зенитчики встретили их дружным ураганным огнем. Нервы летчика До-215 не выдержали, он прибавил газ и выскочил из огненного ада.
      Тихоходный разведчик-корректировщик был подбит. Осколок зенитного снаряда угодил в приборную доску, разбил компас. От страха пилот перепутал части света и стал метаться в кромешной тьме из стороны в сторону. Через некоторое время он очутился около неизвестного большого селения, но опознать его не смог.
      Придя в себя, световой ракетой осветил местность под самолетом. Стал садиться на ровное поле. Закончив пробег, пилот убрал газ и приказал летнабу сходить к крайнему дому селения, узнать название пункта. Тот неохотно вылез из кабины, проклиная своего командира, скрылся в темноте. Ходил он долго. Когда, осмелившись, подошел к крайней хате и заглянул в щель оконных рам, то замер: за столом сидели наши солдаты. Страх погнал его обратно к своему самолету.
      Две ракеты осветили и самолет с работающим мотором, и бежавшего к машине летнаба. Как позже выяснилось, не дождавшись летнаба, пилот пустил их в ночную темноту, затем довел обороты мотора до полных и взлетел, оставив своего напарника на земле.
      К только что освещенному месту немедленно отправилось отделение солдат. Они и обнаружили летнаба. Утром его доставили к нам в полк. На допросе рыжий высокий немец в зеленом летном комбинезоне послушно протянул Зайцеву карту, которой пользовался. Она была испещрена кружками, обозначающими маршрут его полета до города Старобельска. Над городом маршрут делал излом и прямой линией уходил на запад. Гитлеровец пытался улыбаться, заискивал. Он продолжал твердить, что всего-навсего летнаб и в бомбежках наших мирных городов никогда не участвовал. Охотно и многословно сообщал сведения о расположении аэродромов и планах своего командования, где базируется его часть, сколько в ней самолетов, назвал фамилии командиров. Пленного отправили в дивизию. Фашисты хотели уточнить расположение наших зенитных батарей. Так вот один из них и "уточнил".
      К началу мая на боевом счету Ивана Кильдюшева было около шестидесяти успешных боевых вылетов и восемь сбитых фашистских самолетов. Его наградили двумя боевыми орденами. А 15 мая его не стало... Утро в тот день выдалось солнечное. Очень тепло, полный штиль. Непривычно тихо. Над сочной травой аэродрома поют жаворонки. Будто и войны нет. Но вот после прогрева взревели на высоких нотах моторы четырех Ла-5. Это Шардаков, Мастерков, Кильдюшев и Глинкин вылетали на разведку сосредоточения войск противника в районе Золоторевка, Артемовск.
      Задание они выполнили. Но возвращаясь на свой аэродром, обнаружили на одной из проселочных дорог у донецкой деревни Мессерош большую колонну танков и автомашин. Решили ее штурмовать. Четверка сделала один заход, второй. Запылали внизу машины.
      Неожиданно открыли огонь зенитки. Прямым попаданием снаряда самолет Кильдюшева был поврежден, а летчик тяжело ранен.
      Собрав последние силы, он довернул самолет, направив его на колонну танков и автомашин. Черные клубы дыма и сильный взрыв возвестили, что летчик-истребитель Иван Кильдюшев нанес свой последний сокрушительный удар по врагу. Так у нас в полку появился свой Гастелло.
      Наши девушки
      И вот летом в конце июля 1942 года на Калининском фронте в полк прибыли девушки, одетые в туго перепоясанные солдатскими ремнями шинели и перешитые армейскими умельцами кирзовые сапоги. Аня Липунова, Вера Васильева, Шура Короткова, Тоня Губенко, Маша Алексюкова и другие. Они, как и тысячи советских женщин и девушек, не задумываясь, стали в ряды защитников Родины. Жар комсомольских сердец руководил ими. Многие стали оружейницами, а Стеша Безбородова и Лариса Шеберстова - укладчиками парашютов. Таня Юрченко прибористкой.
      Умелые девичьи руки готовили оружие и самолеты к бою почти во всех полках нашей авиации. Работали они старательно. До войны кто-то из них учился, некоторые уже имели мирные специальности. Так, Малофеева была учительницей в городе Дмитрове, а Липунова и Обидина - на Алтае. Беляева счетоводом в Ступино. Вместе с другими в полк прибыла и Лиза Спасивых хрупкая девушка с коротко подстриженными светлыми волосами над высоким лбом и живыми голубыми глазами на худощавом лице. Голос у нее был тихий, спокойный.
      Ее назначили в экипаж лейтенанта Александра Остапчука. Она отличалась исключительным упорством, настойчивостью и аккуратностью в работе. Как всегда, перед запуском мотора легко вскакивала на центроплан, протирала до блеска чистой ветошью лобовой плексигласовый козырек, фонарь, чтобы в полете летчику ничто не мешало осматривать воздушное пространство.
      Экипаж был дружным, комсомольским. Материальная часть машины и вооружения подготавливалась к полетам тщательно, и не было случая, чтобы по вине техника, оружейника или прибориста самолет не выполнил боевого задания.
      Вот уже около года девушки чистили пушки, ходили в наряд. Мужественно переносили они все невзгоды фронтовой жизни.
      Гвардии младшие сержанты Липунова, Коробейникова и Короткова обслужили свыше сотни боевых вылетов. Как только летчики возвращались с боевого задания, оружейницы к ним подбегали и спрашивали:
      - Как работало вооружение?
      - Безотказно!
      Слабые на вид девчата поднимали для маскировки самолетов целые деревья, подвешивали бомбы тяжелее своего веса. Все старались помочь им.
      Бывали дни, когда самолеты делали по пять-шесть боевых вылетов ежедневно, и всегда вооружение и приборное оборудование подготавливалось вовремя.
      Кроме своей основной специальности, оружейницы Малофеева, Липунова, Коробейникова и Короткова, используя каждую свободную минуту, овладели умением самостоятельно заправлять самолет бензином, маслом, воздухом. Их примеру последовали другие.
      За образцовое выполнение боевых заданий все девушки получили гвардейские знаки, многие были награждены медалями "За боевые заслуги".
      Принимая награду, гвардии младший сержант Аня Липунова сказала: "Самый счастливый день в моей жизни - это сегодняшний день. Обязуюсь еще лучше готовить авиационное вооружение наших самолетов. С честью оправдаю высокое доверие партии и народа".
      1 июня 1943 года на аэродроме Половинкино фашистская бомба угодила в столовую во время ужина. От осколков погибли четверо. Среди них - гвардии младший сержант Елизавета Спесивых.
      Всего восемнадцать лет прожила на свете. До обидного мало! Она была в числе первых, кто принес в военкомат похожие друг на друга короткие заявления - "Прошу отправить меня добровольцем на фронт".
      Совсем еще девчонкой ушла она из детдома воевать, чтобы помочь Родине в борьбе с немецкими захватчиками. В полку Лиза настойчиво изучала вооружение истребителя.
      С каким восхищением смотрела на ветеранов полка! С каким уважением относилась к летчикам и техникам! И вот теперь ушла от нас. Особенно тяжело воспринял весть о ее гибели командир экипажа Александр Остапчук. Он не находил себе места. На ее могиле поклялся отомстить врагу.
      И надо отметить, слово свое сдержал. На следующий же день дерзкими атаками на глазах летчиков своей группы он сбил "Юнкерс-88".
      В июне 1943 года в армии и на флоте упразднили должности заместителей командиров эскадрилий по политической части. Тепло проводили однополчане старших политруков Афанасьева Б. Н., Шилкина В. И. и Моисеева М. П. в другие части. В эскадрильях переизбрали парторгов, которые должны были, помимо своей боевой работы, совместно с командирами эскадрилий проводить всю партийно-политическую и воспитательную работу личного состава. Парторгами избрали лучших коммунистов полка: Константина Апанасенко, Николая Кудряшова, Наума Шифмана. На примерах и подвигах ветеранов полка они воспитывали личный состав. При участии парторгов выпускались боевые листки и газеты, где отражалась боевая жизнь эскадрилий, подвиги летчиков-гвардейцев, отмечалась многообразная работа техников. Ежедневно проводились информации о боевых успехах на фронтах, организовывалась политическая учеба. При неослабном внимании парторгов шло обучение молодого пополнения знания сложной материальной части.
      На участке у реки Айдар фронт стабилизировался. Боевые действия стали менее активными. С новой силой они развернулись в районе городов Изюма и Харькова. 2 июня полк перебазировался на аэродром Щенячье, расположенный между Купянском и Харьковом.
      V. В степях под Харьковом
      Каждый день пары уходят на разведку. Только выглянет из-за горизонта солнце, а самолеты уже в воздухе.
      Аэродром в двадцати километрах от фронта, на пути "из варягов в греки", как шутит начальник штаба, то есть на пути маршрута вражеских бомбардировщиков к железнодорожным узлам Купянск, Уразово, Валуйки. Фашисты несколько раз пытались нанести удар по нашему аэродрому, но их вовремя встречали дежурные пары истребителей и плотный огонь зениток.
      Командир полка Василий Зайцев готовил летчиков к боям. Каждый день занятия. Недавно, по предложению Бориса Курочкина, техники сделали несколько десятков моделей самолетов. Электрики вставили в фюзеляж лампочку. Стоит летчику "выстрелить" точно, лампочка зажигается. При промахе света нет.
      Тренажер системы Курочкина понравился. Около него - постоянно толпятся заслуженные воздушные бойцы и молодые летчики. Тренировка нужна всем без различия.
      Полк тогда в основном действовал на Харьковском, Белгородском и Изюмском направлениях. Готовясь к наступлению под Орлом, Курском и Белгородом, противник стянул на фронтовые аэродромы лучшие авиационные эскадры из других воздушных флотов и глубокого тыла. Чтобы ослабить авиационную группировку противника, наше командование решило нанести несколько массированных ударов по десяткам аэродромов врага.
      Одиннадцать побед.
      Стояли теплые дни. На рассвете 5 июля полк получил боевую задачу: после доразведки нанести штурмовой удар по аэродромам Рогань, Сокольники, Основа и Барвенково. Поручили это эскадрильям офицеров-гвардейцев капитану Дмитриеву, капитану Лавейкину и батальонному комиссару Киянченко.
      Около семидесяти раз поднимал свой истребитель Дмитриев, чтобы бомбами, реактивными снарядами, пулеметами и пушечными очередями штурмовать аэродромы, мототехнику и живую силу врага. Он всегда выходил победителем. Каждый его полет, штурмовка отличались инициативой, особой дерзостью, большим мастерством.
      Отобраны люди для предстоящего полета, прочерчен маршрут на аэродром Рогань. Но капитан Дмитриев снова и снова просматривает фотоснимки, знакомит своих летчиков с фашистским аэродромом, прикрытым мощными зенитками.
      На пути группы - город с аэродромом истребителей противника - Чугуев. Он охраняется не только истребителями, но и зенитками. Тщательно обдумывается предстоящий полет. Он рассчитан до минут. Отведено время и на воздушный бой над аэродромом. Его все равно не избежать. Драться придется до последнего снаряда, последней капли бензина! И не на своей территории, а в тылу врага.
      Начальник штаба Калашников дает указания, которые должны обеспечить внезапность налета: выход на цель, связь с землей и внутри групп, действия против истребителей врага, распределение сил при атаке, отход от цели и сбор группы при возвращении на свой аэродром.
      Летчики заняли места в кабинах самолетов, под крылья каждого из них оружейники подвесили две пятидесятикилограммовые бомбы. Проверив работу радиосвязи, гвардейцы ждали сигнала на вылет. Пара истребителей, выходившая ранее на разведку, доложила по радио: "Работа есть! Аэродром забит авиацией, там до сорока бомбардировщиков. Вражеские самолеты садятся группами". Это был сигнал для вылета группы капитана Дмитриева на штурмовку аэродрома Рогань. Над командным пунктом полка, описывая пологую дугу, медленно взмыла вверх сигнальная ракета. И тут же летчики начали запускать моторы.
      Восемь зеленоватых крутолобых истребителей "Лавочкин-5" с белыми носами и яркими пятиконечными звездами на фюзеляжах, хвостах и крыльях трогаются со своих стоянок и, покачиваясь на бугорках тяжело нагруженными крыльями, выруливают на старт, парами уходят в небо.
      Воздух прозрачен. На небе - ни облачка. Лететь на запад пришлось недолго. Показалась линия фронта. Чтобы ввести в заблуждение посты ВНОС, Дмитриев преднамеренно изменил курс своего следования. Обойдя далеко с юга Рогань, группа снова изменила курс. Теперь она приближалась к аэродрому уже с юго-запада, откуда противник не ожидал атак. Оставались считанные километры. При подходе летчики заметили четыре Ме-109, которые ходили на солнечной стороне вдали от аэродрома. Видимо, наши истребители они приняли за свои или совсем не заметили. Вот и аэродром.
      На зеленом поле рельефно выделялись более полусотни бомбардировщиков "Юнкерс-88", "Хейнкель-111", транспортные Ю-52, был тут и четырехмоторный тяжелый бомбардировщик "Фокке-Вульф Курьер". Словом, объектов для работы предостаточно!
      Распределив цели среди летчиков группы, Дмитриев повел в атаку первую четверку. Звено стремительно пикировало с высоты 2000 метров на стоянку самолетов. Земля неслась навстречу летчикам: 400 метров, 300... На вражеский аэродром посыпались первые бомбы. Яркое пламя взметнулось вверх - взлетел в воздух склад боеприпасов. Плотная завеса огня и дыма накрыла аэродром. Вслед за первой четверкой пошла в атаку вторая. Фашисты опомнились - огненные трассы прочертили в небе первые линии - в бой вступила зенитная артиллерия противника. Снова султаны взрывов. Наши истребители, повторяя атаки, снижались почти до самой земли и вихрем проскакивали над вражескими машинами, поливая их свинцом.
      Снаряды зенитной артиллерии рвали небо, а нашим летчикам, казалось, все нипочем. На бреющем полете носились они над аэродромом и пушечными очередями расстреливали самолеты врага. Но что это?