Леди Возмездие

– О, Боже милостивый, дядя Тадеус, что вы такое говорите?– При упоминании имени покойного мужа Селия вскочила на ноги.

– Это все он. Он хотел выкупить акции Слоуна, чтобы приобрести как можно больше влияния в компании,– продолжал Тадеус, и на лице его была написана тревога. Селия была более чем взволнована. Маркус не понимал, что ее привело в ужас не только сообщение о том, кто именно был виновен в гибели ее мужа, но и то, что теперь станет известна правда о том, как именно он погиб.

– Он все это и устроил. И только потому, что я как-то посетовал на то, что, если у тебя будет ребенок от Дэниела, наши доходы и вовсе сократятся. Ну, а поскольку всем была известна репутация Дэниела, Вандерхофф сказал, что ни у кого и вопросов не возникнет, если сообщить, что его убили в пьяной драке в какой-то таверне из-за какой-нибудь шлюхи.

– О, дядя Тадеус, как вы могли! Дэниел был не лучшим из мужей, но он никогда не делал вам ничего плохого,– прошептала Селия. Эти люди опозорили ее перед всеми! До сих пор лишь дядя Генри знал правду. Ее горе из-за напрасной гибели Дэниела было еще тяжелей, потому что она никогда сильно не любила его, а ложь о том, как он погиб, предназначалась для спасения ее чести и гордости, а вовсе не для того, чтобы оправдать каким-то образом Дэниела, о котором чего только ни говорили. Кулаки ее сжались.

– Он не стоит того.– Она не сразу поняла, что стоит перед Сайласом Вандерхоффом, покуда не услышала голос Этана, который оказался теперь за ее спиной.– Если уж кто-то и должен треснуть его разок, так это я. Из-за его жадности мне пришлось провести больше года на британском корабле.

– Что? Он, что, продал тебя? Как же это? -

Она вцепилась в руку брата, желая облегчить его страдания, ибо в зеленых глазах Этана появилось выражение боли.

– Мы все несем свой позор в этом деле,– подал голос Маркус из противоположного угла комнаты. Селия обернулась к нему, с радостью ощутив надежную руку брата, когда увидела выражение раскаяния в глазах говорящего. Что же, он не любит ее.– Вы были совершенно правы, попытавшись отомстить моей семье, моя дорогая. Похоже, Вандерхофф подкупил моего кузена, чтобы тот записал Этана в рекруты. Он был уверен, что вашего брата за время службы Его Величеству убьют. Мне кажется, что единственным оправданием поведения Эмброуза в том деле служит то, что он не убил вашего брата.

– И все это из-за денег?– задохнулась она гневом. Глядя на Вандерхоффа, сжавшегося в комок, она не могла найти в себе и толики чувства жалости к нему.– И еще вы пытались убить Захарию, когда мы возвращались из Принстауна. За этим вы все и явились в Англию.

– И ничего такого делать не пришлось бы, если бы ты сидела себе дома,– прорычал тот ей в ответ, собрав в себе остатки злобы.– Я мог бы выдать тебя за моего племянника, и все было бы шито– крыто. Даже чистюля Генри не подозревал, что я затеваю. Он даже не поинтересовался, зачем мне нужно было остановиться на несколько дней в отеле, прежде чем наведаться в дом Эшмора.

– Благодарение Богу, вы, Трегароны, удачливы, как черти. Этан сумел выбраться из тюрьмы до того, как там произошло восстание, после которого, я убежден, он был бы одной из жертв.– Маркус обвел преступников взглядом, полным отвращения, затем распрямил плечи, словно вдруг решившись на что-то.– Захария, Этан! Мне кажется, я больше не могу выносить этого. Я предлагаю отвести их до утра в винный погреб, покуда их не отвезли в ближайшую тюрьму.

– Прекрасная мысль. Подумайте только, дядюшка Тадеус, целая ночь среди бочек и бутылок с вином,– провозгласил Захария, и его младший брат согласно кивнул.– Дамы, извините нас, нам нужно очистить комнату от ненужных предметов.

Селия отступила в сторону, и братья приступили к делу. Они отвязали преступников от стульев, причем ее дядюшка непрерывно умолял дать ему хоть один бокал вина. Внезапно ее охватила невероятная усталость, душевная и физическая. Когда трое мужчин вышли из комнаты, уводя своих пленников, она почувствовала, что ее предали. Маркус даже не посмотрел в ее сторону после своего признания в том, что его кузен являлся пособником в этой гнусности, из-за которой Этана забрали в рекруты. «Но не это было причиной его холодности»,– подумала она. Теперь Маркус знал окончательно, что она не сказала ему всей правды о Дэниеле.

– Сильвия, мне кажется, нам лучше пойти проведать наших больных. Доктор сказал, что им, наверное, нужно спать всю ночь напролет.– Она имела в виду всех тех, кого ее дядюшка попотчевал настойкой опия. К счастью, доза была небольшой, и им удалось разбудить их и перевести в постель. Только утром можно будет решить, все ли с ними в порядке. Но что принесет утро после такой ночи ей самой? Селия знала, что глаз она в эту ночь не сомкнет.

«Мне нужно как можно скорей вернуться в Балтимор, даже если придется вплавь пересечь океан»,– решила Селия, сидя подле своего дяди на следующий вечер, когда обе семьи собрались после ужина в гостиной. Если бы не пришлось задержаться, чтобы присутствовать на свадьбе Захарии и Сильвии, она уехала бы уже утром. Пока что ей удавалось целый дань не оставаться одной, находя кого-нибудь, кто мог разделить ее одиночество. Но долго ли ей это будет удаваться?

Бросив украдкой взгляд на человека, прислонившегося к каминной доске, Селия поняла, что вечно избегать его она не сможет. Каким бы знакомым ни было это выражение его полуприкрытых ресницами глаз, оно никак не выдавало того, что за мысли крутились сейчас у него в голове. Но вот как раз с Маркусом беседы с глазу на глаз ей хотелось меньше всего на свете. Дело было не только в том, что она более чем неловко чувствовала себя после потрясшего всех откровения дяди Тадеуса о том, как погиб Дэниел. Проведя бессонную ночь, она со всей ясностью поняла, что Маркус никогда ее не полюбит.

Те слова, которые он раздраженно сказал ей возле башни, были не чем иным, как единственным средством заставить ее умолкнуть в минуту опасности. Никто из мужчин не признается себе в том, что и он может представлять опасность для женщины в такой момент. А то, что он расцеловал ее потом, было вызвано радостью и возбуждением после схватки с Вандерхоффом. Она решила поставить против своих собственных чувств, но в этой игре проиграла, хотя и поняла впоследствии, что и проигрывать нужно с достоинством, не падая перед судьбой на колени и не устраивая скандала. Это стало бы еще одной пыткой, а чувства ее и без того были в смятении. Лучше постараться сделать все, чтобы избежать этого.

После того как Вандерхоффа и ее дядюшку увезли, единственным событием дня оставалось появление к ужину Этана с женой. Все остальное время она была донельзя расстроена, но держалась храбро, чтобы никому, в особенности ее радушному хозяину, и в голову не пришло, как она горюет. Вот сейчас он о чем-то рассуждал, стоя перед камином с таким беззаботным видом, словно ничто в мире его не беспокоило. Если бы он любил ее, неужели он не нашел бы возможности встретиться с ней?

– Не могу даже выразить, как я признателен вам, миссис Трегарон, за то, что вы заставили своего мужа поехать к нам с извинениями,– ласково улыбнулся Маркус покрасневшей Бесс. Увидев это, Селия стиснула зубы. Он умеет, когда захочет, быть просто очаровательным – с кем угодно, только не с ней.– Его лицо, выглядывающее из кустов, будет теперь одним из ярчайших воспоминаний в моей жизни. Этан, а как вы догадались, что у нас происходит что-то неладное?

– Я просто случайно оказался в нужном месте в нужное время. Я приехал и не обнаружил вокруг ни души, хотя весь дом был полон огней,– ответил тот, рассеянно теребя галстук. Он нежно улыбнулся Бесс, и это снова вызвало ревность Селии.– Никто не отозвался, когда я постучал в дверь. Тогда я попробовал открыть задвижку. В доме должна была быть прислуга, даже если бы все вы куда-нибудь уехали. Я вошел в гостиную и увидел, что дядя Генри спит и страшно храпит. Леди Ноулз тоже спала, крепко, как ангел. Мне стало понятно, что тут что-то не так. Потом я услышал, что на крыльце кто-то есть. И не успел я показаться вам всем, как появился Вандерхофф.

– И мой находчивый братец прокрался вдоль дома и спас нас, тупиц и идиотов, от шайки безмозглейших бандитов,– закончил за него Захария, сидящий рядом с Сильвией. Селия старалась не глядеть на их сплетенные руки и на довольную улыбку подруги.

– А я так и не пойму, в том ли тут дело, что им не повезло,– вставил Генри. После того как он оказался на волосок от гибели, хотя и проспал все опасности, которые выпали на долю остальных, он оставил свое высокомерие.– Скорее всего, это просто нам повезло. Мы не только избежали крупных неприятностей, но и на двоих увеличили численность нашей семьи. И скоро их будет даже трое – когда Бесс родит.

– А я постараюсь устроить так, чтобы их стало даже четверо, даже если мне придется потратить на это все лето,– объявила из своего удобного кресла леди Ноулз, не отрывая взгляда от своей вышивки. Если бы она все-таки подняла глаза, то увидела бы испуганное выражение на лице Селии. Девушка просто не знала, куда спрятать глаза.– Мне тоже нужно показать, что из этого путешествия вышел толк. Этану все-таки не составило большого труда появиться перед нами. Мало того, что в прекрасном здравии, так еще и захватив с собой жену. Потом Захарии приходит в голову похитить мою единственную дочь. Селия, вы моя единственная надежд на то, что я окажусь не худшей свахой, коли от Маркуса ждать нечего. Не беспокойтесь, я мигом устрою так, что все достойнейшие женихи Лондона будут стоять лагерем у нашего порога.

– Но ведь я скоро уезжаю в Балтимор, леди Ноулз,– поторопилась объявить Селия, чтобы никто даже не догадался, как ей хотелось остаться! – У нас на якоре стоят два незагруженных корабля. Как только Захария с Сильвией поженятся, мы с дядей Генри отправимся домой, правда?

Она старалась не смотреть в сторону камина, сделав отчаянную попытку сохранить остатки достоинства. В конце концов, она понимала, что Маркус уже устал от того, что она постоянно причиняет ему беспокойство. Стоило ей пошевелиться, как тут же это оборачивалось неприятностями для его родных. Даже такое простое дело, как поиски ее брата, едва не кончилось гибелью всех, кто оказался рядом с ней.

Хотя теперь, когда Вандерхофф и ее дядюшка оказались за решеткой, она понимала, что не смогла бы вынести напряжения и продолжать быть рядом с Маркусом изо дня в день. Не то чтобы Маркус не был любезен с ней, когда им доводилось встретиться. Вот, например, его легкая болтовня, когда они с Сильвией выбирали в саду цветы. Она ощущала легкие укоры совести всякий раз, когда ее подруга вопросительно поглядывала на нее. Хотя и на вопросы, которые касались ее брата, ей отвечать тоже не хотелось.

Затем, когда Сильвия отправилась погулять в саду с Захарией, Маркус наткнулся на нее, когда она с его матушкой перебирала шелк для вышивки. К счастью, через секунду его позвали к Хаскеллу. Ей не в чем было винить его – он прекрасно вел себя с ней. В сущности, он относился к ней, как к любому другому гостю в своем доме. Будь он проклят!

– Вот уж нет, мы не можем позволить вам сорвя голову покинуть нас. Побудьте, по крайней мере, с месяц. Ведь мы должны дождаться, когда об их свадьбе объявят в церкви,– сообщил ей Маркус, слишком любезно для того, чтобы это могло быть ей приятно. Словно какая-нибудь изуверка, она скучала по его саркастической манере прежних дней.– В конце концов, я хочу устроить своей сестре свадьбу по всем правилам.

– О, Маркус, уж коли Сильвия выходит за колониста, мы и за два месяца вряд ли управимся со всеми делами,– вставила его матушка, и Селии захотелось закричать от негодования на то, что срок ее ссылки в Англию мог так увеличиться! – Скорей всего, к этому времени Бесс уже будет готова к рождению ребенка, и, естественно, Этану при этом понадобится, чтобы его родные были рядом. Ведь, правда, дорогой? Вы ведь не собираетесь снова отталкивать их, не так ли?

– Нет-нет, миледи. Мне кажется, мы прекрасно преодолели все наши разногласия,– ответил Этан, которому, несмотря на все попытки скрыть это, было ужасно не по себе из-за того, что своим обманом он – пусть и невольно – потворствовал безумным планам Вандерхоффа.– В сущности, мы пришли к соглашению в отношении моей доли акций и работы в нашей компании. Похоже, нам понадобится агент в Лондоне, и я по-прежнему готов взять на себя часть дел в семейной компании, не выходя в море.

– А что случилось с мистером Хэмптоном? – спросила удивленная Селия. Хотя тот ей и не слишком нравился, он все же оказался полезен ей, когда она только-только приехала в Англию.

– Он решил, что ему не по сердцу работать на американцев,– объяснил ей дядя.– Кажется, мистер Хэмптон запускал руку в деньги нашей семьи, и «Да хоть кому-нибудь можно еще доверять?» – подумала Селия, не сознавая, что произнесла эти слова вслух, и Маркус ответил на ее вопрос.

– Большинству людей доверять можно, моя дорогая, просто необходимо знать, что порой лучше не столько доверять, сколько положиться на свою интуицию.

Селия почувствовала, что она не может встретиться с ним взглядом, поэтому тут же затеяла разговор с Бесс. Теперь она знала, что Маркус никогда не простит ей ее лжи, и винить в своем несчастье ей было некого, кроме себя самой. Ей было ясно, что он имеет в виду. Если бы она и в самом деле доверяла ему, ей следовало бы с самого начала поведать ему правду. Вместо этого, она громоздила одну ложь на другую, так что в конце концов снять с нее маску пришлось ее родственникам.

На протяжении всего вечера она едва ли вымолвила хотя бы слово – просто сидела и не вмешивалась в разговоры окружающих. Всякий раз, глядя на Этана и его жену, она чувствовала, что радуется за них. Ее приключения завершились самым благоприятным образом: она нашла своего младшего брата. И неважно, что в жизни каждого из них все переменилось с тех пор, как он попал в плен. Это хоть немного утешало ее больное сердце.

К тому времени, как все стали прощаться и расходиться спать, она была более чем рада удалиться. Но посреди лестницы, ведущей наверх, перед ней остановилась леди Ноулз.

– О, моя дорогая, вы не могли бы принести мне мою шаль? Я оставила ее в кресле, а мне обязательно нужно обернуться в нее, иначе я не усну.

Селия неохотно повернулась, чтобы выполнить ее просьбу, глядя во все глаза, чтобы не наткнуться на обратном пути в гостиную на Маркуса. Стеукс был все еще там и улыбнулся ей какой-то странной улыбкой. Или это ей только показалось? После всего, что произошло в последние несколько дней, она становилась мнительной.

Путь наверх, в комнату леди Ноулз, ничем особенным не был ознаменован. Это огорчило Селию. Она передала шаль служанке и, безучастно повернувшись, направилась к себе. В душе ее все же теплилась надежда, что между ней и Маркусом не все еще кончено. Идя по залу, она решила, что ей нужно попросить дядю Генри как можно скорее снять для них где-нибудь другой дом. Если ей предстоит остаться в Англии еще несколько месяцев, то провести их в обществе Маркуса и стараться не выдать ему своих переживаний ей будет невыносимо. Войдя к себе, она прикрыла дверь и на миг прислонилась к ней. Наконец-то она могла отдаться своему чувству отверженности. Ей не было больше нужды носить эту маску любезности. Подняв плечи, она выпрямилась и только тут обратила внимание, что в комнате необычайно темно. Хотя камин и пылал, в спальне горело лишь несколько свечей. Обычно Мэг оставляла зажженными все свечи– это была экстравагантная привычка, появившаяся у Се-лии за время проживания в этой семье. Дома дядя Генри всегда был очень придирчив в отношении расходов своих домашних, следя за каждой лампой и свечой.

И вдруг Селия с удивлением поняла, что Мэг в комнате нет. В последние несколько дней она не могла войти к себе в комнату без сопровождения этой девушки, щебечущей обо всем, что происходило на нижних этажах, в особенности если события имели отношение ко второму лакею. Покачав головой, она направилась в спальню, но так и не сумела войти в дверь, замерев на пороге при виде неожиданного зрелища.

– Не нужно так тревожиться – я с собой пистолета не захватил,– объявил Маркус, приветствуя ее улыбкой и продолжая лежать на кровати.– Я уверен, что вам так же надоели люди, потрясающие перед вашим носом оружием, как и мне.

– Что вы здесь делаете?– Селия подумала, что это ей мерещится, все еще не решаясь войти. Могло случится и так, что она сейчас спит и видит все это во сне. На миг она закрыла глаза, подумав, что вот сейчас их откроет – и никого в спальне не будет. Но Маркус лежал на том же месте. Сердце ее забилось с перебоями. И все же думать о том, что будет дальше, она не могла.

– Я никуда не уйду, моя хорошая. Понимаете ли, я приложил кое-какие усилия и устроил так, чтобы нас не беспокоили до утра,– продолжил он таким тоном, словно делился с ней наиболее пикантной частью какой-нибудь сплетни. Она не могла сосредоточиться на том, что он сказал; глаза ее бегали из стороны в сторону, время от времени поглядывая на его худощавое тело, которое сейчас было именно там, где она так давно хотела его видеть.– Мне пришлось подкупить вашу служанку, чтобы она оставила нас здесь вдвоем в такой неурочный час. Хотя, мне кажется, половина дома знает, что я здесь, включая мою интриганку-матушку.

– Зачем это? Это что, так вы мстите мне за те неприятности, которые я вам доставила? – спросила Селия, не зная что ей теперь делать. Она не понимала, должна ли была подойти к нему и отвесить пощечину за то, что он думал о ней только так, или же кинуться к нему, лежащему на постели, в его объятия. Судя по тому, как он был одет, намерения его были далеко не благочестивыми. На нем был лишь халат– тот самый алый с темно-синим, что был расстелен на его кровати в первую ночь их знакомства.

– Разумеется, я здесь для того, чтобы скомпрометировать вас. Поскольку вы шарахались от меня, как напуганный заяц, всякий раз, когда я подходил близко…

– Я и не думала шарахаться,– выпалила она и залилась под его скептическим взглядом густой краской.– Это смешно, Маркус. Вам нельзя здесь оставаться.

– Нет-нет, можно, и я останусь. Понимаете ли, если вы намереваетесь по-прежнему быть такой упрямицей и продолжать отказываться от моего предложения, я предусмотрел все, чтобы завтра утром нас здесь обнаружили в минуту страсти. Это будет прелестным штрихом, не правда ли? – Он улыбнулся ей так, словно совершил Бог весть какой подвиг. Его теплый взгляд убеждал ее в том, что произойти может самое невероятное.– Ну, так вы намерены отнестись к этому разумно?

Селия снова закрыла глаза, изо всех сил уповая на то, что делает верный шаг. Что он там говорил о доверии вчера вечером? Наверное, пришла минута, когда ей нужно было полагаться не только на доверие.

– Да, я выйду за вас замуж.– Сказав это, она вновь открыла глаза, чтобы увидеть, как он воспримет ее слова, и едва не застонала от разочарования. Хотя в его оценивающем взгляде она могла прочитать желание, понять, что сейчас у него на уме или на сердце, она не могла.– Да, выйду, но на определенных условиях.

– Ах, я так и думал, что какой-то подвох все же последует. Ваш колониальный девичий умишко всегда начеку. Поскольку у нас в запасе есть какое-то время, не могу ли я предложить вам вина? – спросил он доброжелательно, свесив ноги с кровати. Селия замерла в ожидании, но тут же поняла, что это было глупо с ее стороны, потому что он всего-навсего наливал вина в свой бокал из бутылки, стоявшей на ночном столике. Закончив это, он старательно взбил подушки и снова улегся.– Ну, и каковы эти условия, моя ласковая?

Стиснув кулаки, Селия постаралась не обращать внимания на то, что его халат распахнулся, выставляя напоказ твердые мускулы на его обнаженной груди. Но она не могла думать теперь о том, что ощущала всегда, гладя рукой его кожу. Не теперь. Ей нужно было сосредоточиться на более практических вещах.

– Во-первых, я не желаю, чтобы между нами существовали какие-либо тайны. Вы не должны хранить в тайне от меня что бы то ни было, особенно полагая, что делаете это ради моего же блага.

Маркус вскинул брови, видя, что она ждет от него ответа.– Обещаю. Но только за исключением подарков ко дню рождения и Рождеству и каких-нибудь мелочей, чтобы порадовать вас, хорошо?

Она не стала отвечать на этот смешной вопрос.

– Во-вторых, ко мне не будут относиться как к глупому ребенку, если я что-то делаю не так, независимо от того, нравятся вам это или нет. И никаких утомительных нотаций – ни от вас, ни от моих братьев. Пусть у нас будут просто разумные обсуждения всех дел.

Маркус поморщился, но согласно кивнул.

– Далее. Своими деньгами я буду распоряжаться сама, потому что я – полноправный партнер в компании «Трегарон шиллинг» и от моего имени сделано несколько инвестиций.

Сперва Маркус намеревался возразить, но, пригубив вина и посмотрев на полог над кроватью, ответил:

– Договорились.

– И еще вы никогда даже и думать не будете о том, насколько привлекательна может быть какая-нибудь другая женщина, поскольку начиная с этого момента вы будете ухаживать только за своей женой.

– Это не кажется мне чересчур сложным. Если все пойдет так, как мне представляется, вы будете выжимать из меня все соки, и мне не будет совершенно никакого дела до других женщин, даже если они начнут приходить ко мне в спальню в чем мать родила.– У Маркуса возникло вдруг ощущение, что ее розовое платье стало прозрачным.

– Если вы с Гартом или с кем-либо еще из ваших друзей захотите провести вечер, пьянствуя, вы можете совершенно свободно сделать это у себя дома.

– Вы ставите такие трудные условия, моя милая. Возможно, поздней нам придется некоторые из них пересмотреть. Я бы хотел на это надеяться.

Селия кивнула в постаралась не выдать ни малейшим движением своей нервозности, потому что теперь его интересовала ложбинка между ее грудей, едва выступавших из выреза платья. Теперь ее последнее требование – оно могло означать, что она жертвует последними остатками гордости и храбрости, которые оставались еще в ней.

– И, наконец, самое важное условие из всех, которое вы должны исполнить обязательно.– Она вскинула подбородок и расправила плечи. Никогда прежде она не отступала перед трудностями, поэтому нужно было рискнуть. Маркус пришел сюда по собственной воле.– Я не выйду замуж, если мой муж не будет меня любить.

Прежде чем она успела подумать, остаться или выбежать из комнаты после этого бесстрашного заявления, Маркус вскочил на ноги и в три прыжка оказался рядом с ней. Он стиснул ее в объятиях, и она страстно ответила на его жаркий требовательный поцелуй. Прикосновение его рук сквозь тонкую ткань ее платья разожгло пламень в каждой клеточке ее существа. Селия ликовала от его прикосновения, от ощущения его аромата, сплетая пальцы в его каштановых волосах, чтобы продлить поцелуй.

– Да, заставили вы меня побегать за вами, прелестная колдунья,– прошептал он наконец, прикасаясь к нежной коже у нее за ухом и жарким дыханием заставляя трепетать завиток ее волос.– Но теперь, мне кажется, один из нас одет чересчур торжественно для такого случая.

Не дав ей возможности поразмыслить над сказанным, он повернулся и начал схватку с пуговицами ее платья. Когда вторая пуговица отлетела и покатилась по полу через всю комнату, Селия попыталась было возразить что-то, но тут же замолчала, ощутив прикосновение его губ к своему затылку и шее. Где бы он ни касался ее, она вся пылала, но самой восхитительной лаской было прикосновение его пальцев, трепещущих на изгибе ее спины. Селия чувствовала, что вот-вот расплавится и растечется по полу, но еще одна – последняя – связная мысль преследовала ее, пулей проносясь у нее в мозгу.

На ней уже остались только сорочка и розовые чулки, и тут она повернулась, чтобы посмотреть ему в глаза, поймав его руки своими и прижав их к своей груди. Ей нужно было все же знать кое-что прежде, чем она совершенно потеряет рассудок от его восхитительных чар. Наклонившись вперед, она прижалась губами к его обнаженной груди, точно против того места, где билось его сердце. Он ответил ей сладостным стоном, и она улыбнулась, поднимая глаза.

– Скажите мне, пожалуйста. Я хочу слышать эти слова, не боясь, что вы мне угрожаете.

Что она хотела услышать, он, без сомнения, знал.

– Я люблю вас, Селия Трегарон. Вы прокрались в мою жизнь и в мое сердце. Моя жизнь станет бессмысленной, если вас не будет в ней, если вы не будете изводить меня, сердить меня, соблазнять меня, смешить меня и заставлять меня тревожиться о вас больше, чем о самой своей жизни.

Он смотрел на нее сверху вниз с выражением, которое было ей еще незнакомо. В нем сочетались любовь и смех, все вместе.

– А разве я не заслужил услышать эти слова? Вы мне так ничего и не сказали о своих чувствах. Я знаю лишь, что наедине со мной вы не можете устоять перед таким восхитительным мужчиной.

На миг она лишилась дара речи, внезапно ощутив стыд за то, что в последние несколько недель так дерзка вела себя. У нее перехватило дыхание, когда он стал поглаживать костяшками пальцев по изгибу ее грудей. Потом он протянул руку и приподнял ей подбородок, чтобы видеть ее лицо.

– Вы ведь не собираетесь теперь быть со мной робкой и застенчивой, правда?– прошептал он. Его глаза следовали за рукой, двигающейся к ее плечу. Резким движением он сбросил кружевную бретельку с ее плеча.– Ожидая вас, я размышлял о том, как прекрасно, когда у тебя есть женщина, столь открытая и честная в делах плотской любви. Я никогда не сомневался, что вы меня желаете, моя нежная.

– Честная, Маркус? – переспросила она, грустно улыбаясь.– Я ведь начала лгать вам почти с первой нашей встречи. Сначала о своих родных, потом рассказывала вам небылицы о Дэниеле.

Не говоря ни слова он повел ее к постели. Минутой позже она была распростерта у него на коленях и крепко прижата к его телу.

– Расскажите мне о Дэниеле то, что считаете нужным, и закончим с этим. Я не понимаю, почему это вас так беспокоит, но хочу понять.

– Наверное, это глупо с моей стороны,– начала Селия неохотно, позволив ему нежно положить свою голову на подушку мускулов его плеча. Она чувствовала бы себя легче, если бы не нужно было смотреть на него. Бе сбивали с мысли его дьявольские сине-зеленые глаза и обманчивая улыбка.

– Мне нравился Дэниел, когда мы поженились, но я была молода. В юности о нем шла лихая слава, и некоторым даже было не понятно, зачем он связывает свою жизнь со мной. Я знаю, что он был верен мне; но все же, узнав, что, по слухам, он был убит в драке из-за женщины, я не могла допустить, чтобы обо мне начали сплетничать. Долгие годы я лгала всем о том, как он погиб– не столько чтобы сохранить свое доброе имя, сколько во имя спасения моей глупой гордости.

– Я упал с лошади.

– Что вы сказали?– Она вскинула голову, хлопая ресницами и пытаясь понять, какое отношение это заявление, сделанное таким тихим голосом, имеет к ее признанию.

– Вы хотели знать, как я повредил себе руку. Как-то вечером Гарт и я чересчур разошлись, празднуя успешное выполнение одного задания,– пояснил он, став похожим на школьника, признающегося в каком-то проступке.– Мы наткнулись на двух молодых леди, и я казался себе таким галантным, таким героем.– Внезапно он умолк и сурово посмотрел на нее.– Я ведь не был настолько груб, чтобы перебивать ваш рассказ? Когда-нибудь мы еще поговорим об этим ваших уличных колониальных манерах. Возможно, на нашей золотой свадьбе, хорошо?

–Простите, продолжайте.– Селия тоже стала похожа на школьницу,– зачарованную его рассказом.– Маркус, сейчас целоваться нельзя, ведь вы исповедуетесь.

– О да! Ну так вот, кажется, у этих «леди» были в друзьях другие джентльмены, которые и стали возражать против неожиданного расширения круга их знакомств,– продолжал он размеренным голосом.– Я поклонился им на прощанье, но один из джентльменов неправильно истолковал мой жест. Он взял и стащил меня с коня. В тот момент я не слишком крепко держался в седле и рухнул на землю, ударившись правой рукой о железное корыто. Когда опухоль и синяк спали, мы увидели, что произошло на самом деле. Вот как был ранен защитник родины.

– О дорогой мой!– От растерянности Селия не знала, что сказать, и боялась открыть рот, чтобы не рассмеяться вместе с Маркусом.

– Хорошо хоть вы не сказали, «мой герой»,– сухо заметил он, и тут уж она не сдержалась. Оба покатились со смеху, сжимая друг друга в объятиях, покуда не навеселились вдосталь.– Вот видите, мы все понемногу лжем, защищая собственное достоинство. Правда, я никому и никогда не говорил, что был ранен в бою, но все предполагали, что именно так оно и было. Разумеется, когда Гарту что-нибудь нужно от меня, он начинает намекать мне на это.

– А он написал вам? – поинтересовалась она, так и не зная, что делать дальше, хотя и понимала, чего ей хотелось. «Было бы неплохо нарисовать пальцем свои инициалы на ключицах Маркуса»,– подумала она.

– Да, сейчас ему ужасно тоскливо, и он хочет, чтобы французы либо начали воевать, либо отправились восвояси.

Однако, казалось, Маркуса не слишком сильно интересовало обсуждение дел его друга. Пальцы его пустились в разведку вокруг ворота ее сорочки, пока не обнаружили вторую бретельку. Тонкая полоска шелка повторила путь первой, соскользнув с плеча. Потом он просунул палец в ложбинку между грудей. У Селии перехватило дыхание, когда тонкая ткань сползла с ее возбужденной кожи, и не смогла удержать восклицание удовольствия, когда оборки ворота медленно сползли с вершин ее грудей.

Потом ей стало не до размышлений, она могла только отвечать стонами, когда Маркус нагнул голову и взял ее грудь губами. Она беспокойно двигалась, прижимаясь к нему, испытывая восторг. Чтобы дать и ему возможность почувствовать такое же удовольствие, она с силой потянула за отвороты его халата, изнемогая от нетерпения ощутить его теплую плоть.

Маркус издал стон: ее руки двигались по его телу, от плеч к животу, стягивая с него шелковую ткань. Селия почувствовала, как жарко пульсирует его восставшая плоть у ее бедра. Она все гладила и гладила его. Доведенная до нетерпения его медленными ласками, она хотела ощутить, наконец, полноту их обоюдной страсти.