Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Леди Возмездие

ModernLib.Net / Исторические любовные романы / Игл Сара / Леди Возмездие - Чтение (Весь текст)
Автор: Игл Сара
Жанр: Исторические любовные романы

 

 


Сара Игл

Леди Возмездие

ПРОЛОГ

Никогда еще в свои 22 года Селия Трегарон не была так напугана и так раздосадована. Нетерпеливо поеживаясь в кресле перед угасающим камином, она расправила на плечах шерстяной плащ и покрепче сжала правой рукой рукоятку пистолета. Сгустившиеся вокруг тени скрывали ее в этой незнакомой комнате, и это как нельзя лучше подходило для дела, ради которого она здесь оказалась. После долгих месяцев подготовки она, наконец, отомстит! Она убьет графа Эшмора, бывшего офицера Военно-Морского флота Его Величества.

"За содеянное им он заслуживает смерти",– окончательно решила она, размышляя, сколько же времени ей еще придется дожидаться возвращения своей жертвы. Когда она только входила в этот дом и, невероятно уставшая, поднималась по лестнице, ведущей на кухню городской усадьбы Эшмора, большие напольные часы в холле пробили половину третьего. Теперь их зловещий, хотя и едва различимый бой известил, что на дворе уже четыре часа утра. С каждой уходящей минутой Селии становилось все более не по себе. Нельзя сказать, что она разнервничалась или что у нее поубавилось решимости, даже если учесть, что до этого вечера ей никогда в жизни не приходилось никого убивать. У нее и желания-то такого никогда не возникало. Но она проделала слишком долгий путь и слишком долго ждала этой встречи. Отказываться теперь было поздно.

Лишь бы только он появился до того, как обнаружится, что она прячется у него в спальне. До сих пор фортуна ей улыбалась. Начиная с того, что ей везло все время, пока она безошибочно, совершала свои маневры по незнакомым лондонским улицам, и потом, когда незамеченной проникла в дом Эшмора. Удача продолжала сопутствовать ей, когда она всего со второй попытки обнаружила нужную комнату. К счастью, та дама в кружевном чепце, что сидела в комнате, в которую Селия заглянула поначалу, мирно спала. Правда, добравшись до места, Селия испытала разочарование: ее жертвы не было дома. Ей пришлось устроиться в одном из расставленных подле камина кресел с удобными подлокотниками. Никто из слуг не появлялся и не нарушал ее дозора. Это заставило ее усомниться, что в этом доме вообще существовал надлежащий порядок, пусть даже к возвращению его сиятельства все было готово. В подсвечнике, который стоял на ночном столике подле массивной спинки кровати, горела свеча. Постель показалась Селии особенно привлекательной, когда она почувствовала, как сильно затекла у нее правая нога. Одеяло было откинуто, подушки взбиты и уютно разложены в ожидании припозднившегося джентльмена. Его шелковый халат необычной, алой с синим, расцветки был аккуратно разложен на темном покрывале. В дополнение ко всему на туалетном столике, неподалеку от камина, стоял графин с какой-то темной жидкостью. Селия было подумала, что стоило бы сделать глоток-другой,– наверняка это было крепкое вино. Ей вспомнилось, как говорил ее брат: "Храбрость живет в бутылке". Однако она устояла против искушения, понимая – для того чтобы совершить задуманное, ей потребуется ясная голова. Ей и без того уже начинало мерещиться что-то непонятное. Вправду ли в комнате становилось темнее? И только ли поэтому у нее появились какие-то неясные предчувствия? Незнакомые звуки, время от времени раздававшиеся в тишине дома, заставляли ее нервы трепетать, по спине бегали мурашки. Но когда в холле скрипнула половица, она сбросила с себя остатки страха, который сама же на себя и нагнала.

"Довольно, я не девчонка!" – решила она. Ей хотелось только одного – чтобы унялась дрожь в пальцах. Пистолет в ее вспотевшей ладони сделался вдруг таким тяжелым! Она напрягла все силы, стараясь сжаться в комок и втиснуться как можно глубже в спинку кресла, что при ее довольно высокой фигуре было непросто.

Ну, вот теперь она готова к долгожданной встрече с его сиятельством.

ГЛАВА 1

Маркус протянул здоровую руку к задвижке входной двери, но несколько секунд никак не мог понять, почему вместо твердого металла его пальцы нащупали пустоту.

Украшенная медным орнаментом с тусклым отливом дверь, казалось, пряталась от него, едва он протягивал к ней руку. Глубоко вздохнув, он снова приготовился справиться с нею, но и на этот раз у него ничего не получилось.

Казалось бы, ничего такого сложного в том, чтобы войти в собственный дом, нет. Но в этот предрассветный час дело это оказалось намного сложней, чем можно было предположить. Маркус оглянулся и не без удовольствия отметил, что извозчик, которого он нанял, вдоволь покутив, уже отъехал на порядочное расстояние и как раз сейчас пересекал площадь. Не хватало еще, чтобы этот охламон глазел, как он тут не может справиться с собственной дверью.

Не будь Маркус таким добрым хозяином, он просто бы постучал и разбудил Баскина, своего дворецкого, и через минуту-другую уже оказался бы в своей уютной постели. Но к слугам Маркус относился заботливо, настаивая на том, чтобы прислуга высыпалась, даже если самому ему это удавалось сделать не всегда. Слегка пошатываясь, он снова обратился к стоящей перед ним задаче, уделяя этому внимания, пожалуй, не меньше, чем тогда, когда он исследовал вражеские укрепления на противоположной стороне болот на Полуострове, где он когда-то воевал.

Маркус решил преодолеть это препятствие без посторонней помощи и – хорошо бы – прежде, чем кто-нибудь застанет его за этой глупой возней на пороге собственного дома.

Решив, что уж с третьей-то попытки он наверняка справится, Маркус оперся правым плечом о дверной косяк, чтобы и на этот раз не упустить его, прижался щекой к деревянной панели и нацелился взглядом на непокорную ручку. Резко выбрасывая вперед левый кулак и отбивая себе пальцы, но не чувствуя при этом боли, он понял: "Вот она, победа!"

В своем чрезмерном ликовании он вдруг понял, что дверь, петли которой были хорошо смазаны, открывается легко и просто, уступая малейшему прикосновению к задвижке.

Но как ни старался Маркус Ноулз, граф Эшмор, избежать этого, он все же припечатался всем своим, довольно крупным – метр восемьдесят росту – телом в резной двери прихожей. Вполголоса проклиная злосчастную дверь, он все же удержался на ногах, хотя шляпа его и свалилась на пол.

К счастью, в окутанной полумраком прихожей не было ни души. Маркус в сердцах пнул дверь, поморщился от грохота, который при этом раздался, и, шатаясь, стал пробираться вперед от стены к стене.

– Т-с-с-с,– прошипел он, прижимая палец к губам и еще раз убеждаясь, что в непосредственной близости от него никого нет. Довольно улыбаясь, он наклонился, чтобы подобрать свой головной убор, и сумел-таки схватить его, споткнувшись всего лишь каких-нибудь пару раз.

Лихо водрузив на себя шляпу, украшенную косой полоской бобрового меха, граф принялся штурмовать лестницу.

После того как они с друзьями съездили в несколько злачных мест, где шли азартные игры, он пребывал в великолепном настроении. Выигранные деньги приятно оттопыривали карманы. К тому же Маркус был в легком подпитии, а значит, спать он будет крепко – в этом можно было не сомневаться. Слава Богу, и на этот раз ему удалось избежать интриг своей матушки, целью которых было приковать его к какой-нибудь невесте-девственнице. Разумеется, девственницы играли свою роль в обществе, но не настолько важную, чтобы он пошел с какой-нибудь из них к алтарю.

Будучи человеком практичным, Маркус понимал; что самой привлекательной его чертой были графский титул и двадцать тысяч фунтов годового дохода. Он не был человеком тщеславным, но все же признавал, что и во внешности его нет чего-либо отталкивающего. Будучи всего лишь сыном баронета и служа Его Величеству в чине майора, он уже успел прослыть лихим воякой. Знакомые дамы нахваливали его искрящиеся весельем глаза и каштановые кудри, но ни одной из них не удавалось завладеть его вниманием настолько, чтобы довести эти разговоры до чего-то более серьезного. В свои тридцать два года он просто не был готов связать себя брачными узами.

Размышляя об этом, граф снова споткнулся и перелетел через две ступеньки. Тут же ему пришлось схватиться рукой за перила. "Да-а… повеселились мы изрядно",– подумал он. К чему терпеть муки, слушая музицирование юных дарований, этих глупо улыбающихся девиц, которых, по мнению его матушки и большинства людей ее круга, можно отнести к разряду подходящих невест, если куда приятнее провести вечер по-своему – веселясь в кругу друзей. Его бесценный друг Гарт Кразерс, также снискавший славу на службе королю и отечеству, вдруг объявил сегодня, что ему крайне необходимо встретиться со своим товарищем по оружию.

Припоминая, как они осуществили свой блистательный маневр, Маркус направился к себе в спальню. В отличие от входной двери, дверь в его комнату повела себя более дружелюбно – она распахнулась, едва он прикоснулся к ней рукой, потом тихонько закрылась. Продвигаясь мимо тянущегося вдоль камина ряда обтянутых парчой кресел, Маркус отработанным до совершенства движением кисти левой руки пустил свою шляпу в полет, и та приземлилась точно в середину сиденья ближайшего к камину кресла.

Его лакей Фостер уехал проведать больную мать, и Маркус решил, что сумеет управиться со своими делами сам. После службы на Полуострове, где ему так часто приходилось обслуживать себя самому, это было для него совершенно простым делом.

Начав бороться со своим плащом и пытаясь сбросить его с плеч, он стал напевать песенку, которую услышал в последнем, самом скверном из заведений, где они с Кразерсом побывали в этот вечер.

Только высвободив левую руку, Маркус вспомнил о перевязи, на которой покоилась его правая рука в перчатке. Стянув с руки черную шелковую повязку, он точно рассчитанными движениями расправился с галстуком, жилетом и батистовой сорочкой, расшвыривая их в разные стороны и нимало не беспокоясь о том, куда они падают. За последний год Маркус научился довольно проворно раздеваться, пользуясь только одной рукой. Раздевшись до пояса, он извлек из кучи одежды черную перевязь и снова надел ее на руку. Потом сдвинул брови, размышляя, что предпринять дальше. Легкий поворот головы – и в поле зрения графа попал стоящий на туалетном столике графин. На мгновение, задержавшись у постели, Маркус зажег несколько связанных вместе свечей огарком той, что оставил гореть Баскин. После этого он направился к туалетному столику. "Последний бокал вина перед сном – это именно то, что нужно", – решил Маркус, ставя подсвечник на столик и протягивая руку за портвейном.

– Пожалуйста, не снимайте руку с графина,– скомандовал чей-то голос, донесшийся из полумрака, едва его пальцы стиснули хрустальное горлышко сосуда.

Голос этот был ему незнаком. Маркус едва не подавился своей недопетой песенкой, речь в которой шла о какой-то красотке из Честера, обещающей своему возлюбленному быть с ним покладистой. Он обернулся и в изумлении уставился в сторону кресла, стоявшего в тени у камина.

Не прошло и десятой доли секунды, как ему стало не до песен. Веселье и легкий дурман, в котором он пребывал последние несколько часов, улетучились в мгновение ока. И действительно, вряд ли что-то иное могло бы отрезвить его быстрей, чем вид незнакомца, направлявшего на него пистолет. Тем более что незнакомцем этим была дама. "Пожалуй, я и впрямь слегка пьян, если прежде не заметил своей гостьи". Эта мысль окончательно отрезвила его. Он выполнил приказание незнакомки – в конце концов, она же произнесла слово "пожалуйста"!

– Ведь это вы – граф Эшмор?

Нельзя сказать, что вторая ее фраза помогла ему избавиться от замешательства. Голос ее был тверд, и это как-то не вязалось с тем, что он увидел: тоненькими пальчиками, сжимающими дуэльный пистолет, женщина держала оружие обеими руками, опершись на подлокотники кресла, словно эта вещь была слишком тяжела для нее. А целилась незнакомка в этот момент именно в ту часть его тела, которую он, собственно, и не возражал бы потерять, хотя она и нравилась нескольким дамам, испытавшим с ним удовольствие.

Маркус славился своей уступчивостью и не видел причин изменять своим привычкам даже в такой пикантной ситуации. Он чуть заметно кивнул незнакомке. Любое резкое его движение могло бы вызвать катастрофу. По крайней мере, он так решил.

– Я приехала, чтобы убить вас,– заговорила вновь незнакомка,– и добиралась сюда столь долго, что мне не хотелось бы убить не того, кого нужно.

Голос ее стал еще тверже, а тон не допускал возражений, и это убедило Маркуса в том, что она настроена серьезно. Женщина подалась вперед, давая ему возможность наконец увидеть ее лицо. Он был поражен – на мушке его держала не дама, а какое-то совсем юное создание!

– Боюсь показаться излишне самонадеянным, но не мог бы я узнать, чем вызвано ваше безудержное желание застрелить меня?

Если ему хоть немного удастся потянуть время и не дать незнакомке сделать то, что она собиралась сделать,– а Маркус понимал, что она могла бы и попасть в него,– им наверняка удалось бы разобраться с этим недоразумением. Чтобы обезоружить ее, ему понадобится вся его хитрость.

– Мне кажется мы прежде не встречались, не так ли? Но порой я с таким трудом запоминаю имена. Итак, вас зовут?..

– Не имеет значения, как меня зовут, сэр. Я приехала отомстить за гибель брата.

Только теперь он обратил внимание на ее необычный выговор.

– Раз Этана нет в живых, было бы несправедливо оставлять в живых и вас.

– Не хочу показаться невежливым, но я действительно думаю, что не знаком с кем-либо, кого звали бы Этаном,– сказал он, прикидывая, сколько между ними шагов.

Все происходящее с ним его весьма заинтриговало. Обычно женщины, с которыми он забавлялся в спальнях, ему не угрожали, если, конечно, не считать нежных угроз, нашептанных в пылу страсти. Он осторожно сдвинулся вправо, стараясь перемещать лишь нижнюю часть тела и моля Всевышнего, чтобы тень, падающая на него сзади, продолжала скрывать его маневры.

Оценив опытным глазом свою противницу, граф подумал, что его куда больше устроили бы занятия иного рода со столь молоденькой женщиной. Выслушав его, она выпрямилась и посмотрела на него с возмущением. Теперь он мог еще лучше рассмотреть ее. Все же напавшая на него женщина была не такой юной, как это показалось ему вначале. "Пожалуй, чуть больше двадцати",– решил он. Ошибся он в оценке ее возраста потому, что лишь самые неискушенные девушки из высшего света не увлекались косметикой. Эта же мстительница совершенно не пользовалась румянами и помадами. Как знать, может быть, виновато было вино, которым граф столь щедро угощался в этот вечер, но он был вынужден признать, что незнакомка весьма хороша собой. Ее округлые формы были гораздо привлекательней, чем у Луизы, его любовницы, с которой он совсем недавно распрощался.

Ее темно-русые волосы серебристого оттенка плавной волной ниспадали на плечи, подчеркивая бледный овал лица. Самым примечательным в ее внешности были сверкавшие глаза. Цвета их он разобрать не мог, но рискнул предположить, что они вполне могут быть карими.

Свет свечи отбрасывал тени, очерчивающие ее скулы, прямой нос и полные, влекущие губы. Цвет ее лица был безупречен, а великолепная кожа выгодно подчеркивала округлость тугой груди, так восхитительно выглядывавшей из треугольного выреза плаща.

– Да и с чего бы вам помнить Этана? Для вас это был просто человек в толпе американских матросов. Один случайный, незаметный человек.

Ее горькие слова прервали его размышления о том, что он мог бы почувствовать, доводись ему обнять эту нежную женщину. С необыкновенной ясностью он вдруг понял две вещи. Первое – к ее угрозе следовало отнестись серьезно. Второе – она была родом из бывших британских колоний. У нее был такой же акцент, что и у канадских солдат, с которыми ему довелось встречаться во время войны на Полуострове.

И еще одно обстоятельство отметил он с сожалением: акцент акцентом, но манера говорить выдавала в ней прекрасно воспитанную женщину. Продолжая думать об этом, граф присмотрелся к ее наряду. Как он и предполагал, шерстяной плащ и выглядывавшее из-под него серое платье были достаточно дорогими вещами. Маркус понял, что незнакомка – леди, а посему он немедленно подавил в себе свои амурные мысли и вновь обратился к делу, которым ему следовало безотлагательно заняться. "Ее нужно обезоружить". Он плавно продвинулся вперед еще на дюйм-другой, удостоверившись, что при необходимости ему хватит места для маневра.

– Значит, я встречался с вашим Этаном на флоте? А когда именно произошла эта знаменательная встреча, моя дорогая?

На море Маркусу довелось бывать лишь тогда, когда получал приказ доставить в Португалию подкрепления или же сопровождая отслуживших свой срок солдат.

– Ваш корабль взял в плен наше судно весной 1813-го. Я полагаю, вы захватили на войне столько трофеев, что забыли об этом эпизоде! – резко ответила она. Костяшки пальцев, сжимавшие пистолет, побелели.

Если он сию же минуту не отберет у нее оружие, она может в пылу спора выстрелить в него. Его обидные слова вполне могут подтолкнуть ее к этому. Маркус не без интереса отметил, что она сказала "наше судно". Не до конца понимая, что это значит, он, тем не менее, почувствовал, что за ее словами кроется что-то важное.

– Стало быть, мне следует понимать, что вы и ваш брат – из колоний, а я обманом заманил вашего брата на службу Его Величеству?– немедленно заключил он и, словно невзначай, перенес тяжесть тела на левое бедро и ногу. Чтобы уверенней добиться своего, он положил здоровую левую руку поверх перевязи, привлекая внимание незнакомки к своей немощной правой. Уловка удалась. Не сводя расширенных глаз с его руки в перчатке, девушка, казалось, ослабила свое напряженное внимание, все еще не сознавая, что он стоит от нее на расстоянии всего одного прыжка.

– Я – американка, сэр, и ведь победа досталась нам…

– Милорд,– мягко перебил он ее, исправляя ошибку в обращении, прибавив к этому снисходительную улыбку.– Я понимаю, что там, где вы родились, все несколько упрощено, поэтому прощаю вам ваше незнание этикета. Вам следует обращаться ко мне "милорд", а не "сэр". А если бы я был герцогом, вы должны были бы говорить мне "ваша милость".

– Что-что?! – Она была великолепна в своем негодовании.

Вот теперь Маркус мог осуществить задуманное. Одним прыжком он преодолел разделявшее их расстояние и стремительно схватил дуло пистолета, одновременно стягивая незнакомку с кресла. Та вскрикнула от неожиданности – он лишь удовлетворенно улыбнулся. Разумеется, ей и в голову прийти не могло, что граф – левша. Девушка в изумлении продолжала сжимать пистолет в левой, не такой сильной, как правая, руке. И все же Маркусу пришлось немало потрудиться, чтобы удержать ее запястье, стиснув его сжатыми в кольцо пальцами. Но и незнакомка не собиралась сдаваться без борьбы. Извиваясь всем телом, она пыталась поднять дуло пистолета, которое он пригибал к полу, чтобы избежать опасности. В какой-то момент ему стало казаться, что она вот-вот вырвется, но он все же пересилил ее.

Ножки девушки, обутые в легкие туфельки, не могли причинить большого вреда его крепким икрам, хотя он все же несколько раз поморщился от ее пинков, после чего зажал ее лодыжки своими, удерживая пистолет так, чтобы тот не мог причинить ему вреда. К счастью, правая рука его была неподвижной лишь ниже локтя, и он сумел крепко прижать к себе тело незнакомки. Несмотря на близость беды, он не мог ни испытывать наслаждения от того, что происходило между ними. "Да, это вам не Луиза",– подумал граф, прижимаясь к ее соблазнительному телу. Его еще удивил ее рост – макушкой она доходила ему до подбородка, так что при иных обстоятельствах он нисколько не возражал бы оказаться рядом с ней.

И тут раздался выстрел. Он и завершил их схватку. Маркус выругался, а его по-лисьи извивавшаяся противница изумленно вскрикнула – все в один и тот же момент. И тут она обмякла у него на руках. Отшвырнув пистолет в дальний угол комнаты, он опустил глаза на дымящееся отверстие в ковре, поморщился и произнес:

– Баскину это не понравится.

– Что?!

Девушка была растеряна и не могла понять, что за характер у хозяина этого дома.

Очарованный взглядом ее манящих глаз, прекраснейших из всех, какие ему только доводилось видеть, граф и думать забыл о том, что скажет ему дворецкий. Живой их цвет в окружении густых темных ресниц напомнил ему изумруд, лежащий на бархатной подушечке. Чтобы избежать их колдовских чар, он опустил глаза на ее полураскрытые губы.

Маркус так и не понял, было ли то, что произошло потом, следствием воздействия паров бренди, или он инстинктивно понимал, что другого такого случая может и не представиться,– но за свое отважное поведение в столь опасных обстоятельствах он заслужил награду.

– А почему бы и нет? – чуть слышно пробормотал он.

ГЛАВА 2

"О небо! Да ведь он целует меня!" – мелькнуло в голове у Селии. Она была просто ошеломлена. Его твердые и теплые губы прижимались к ее губам, не давая ей произнести ни слова в знак протеста. Селия инстинктивно прижала руку к его груди, чтобы оттолкнуть, и отпрянула, ощутив под своей ладонью его тело. Как это она могла забыть, что он полураздет?! Ведь он только что так бесстыдно дефилировал перед нею! В сильном волнении она пыталась сдвинуть ладонь, но оказалось, что та надежно зажата между их телами. Селии едва удалось пошевелить рукой, словно погладив ладонью его кожу, покрытую грубой растительностью.

Неужели в ожидании своей жертвы она заснула? Это бы еще как-то могло объяснить ее теперешнее положение. Если это было именно так, то такого странного сна, столь похожего на явь, ей еще никогда не приходилось видеть. Селия остро ощущала запах тела графа, чувствовала его под своими пальцами, и это еще больше усиливало впечатление нереальности происходящего. Но ни о чем другом, кроме этого колдовского пряного запаха – запаха бренди, смешанного с табаком и гвоздикой, она и думать не могла – это был ни на что не похожий запах. Губы мужчины поначалу были требовательны, слегка поддразнивали ее. Но поскольку она не сопротивлялась, он стал вести себя по-другому. Лишь спустя несколько мгновений, почувствовав прикосновение его зубов и незнакомое доселе ощущение того, что ее нижнюю губу затягивает к нему в рот, Селия подумала – хоть и с опозданием – что должна с ним бороться.

Но тело отказывалось подчиняться ей. Чувствуя необычный трепет и дрожа всем телом, она оказалась словно во власти летаргического сна и не могла пошевелиться. После гибели Дэниела ни один мужчина не обнимал ее вот так. Но и с ним она никогда не чувствовала такого признания в ней женственности, такой силы и власти мужчины, мужчины, которого она пришла убить! Ей и в голову не могло прийти даже приблизиться к нему, а оказаться в его объятьях было просто немыслимо.

Нет, нельзя больше позволять ему прижиматься к ней своим мускулистым телом и ощущать низом живота, как дерзко он реагирует на ее близость. Нельзя позволять ему так свободно водить рукой по изгибу ее спины и продолжать эти ласки, спускаясь ниже и все сильнее прижимая ее к своим бедрам, что позволительно лишь достаточно близким людям. Когда он попытался просунуть язык глубже, Селия ахнула, и видимо не только из-за дерзости вторжения. Продолжая свои разбойные ласки, граф отпустил ее левую руку. Но стоило Селии осознать это, как внимание нападавшего на нее мужчины было отвлечено стуком в дверь.

– Так и знал, что помешают.

До нее не сразу дошел смысл сказанных им слов. Селия не могла отвести глаз от своей руки, сжимавшей его мускулистое плечо, словно она сама не хотела отпускать его. Когда же она осознала, что значили его слова, рассудок вернулся к ней, она изо всех сил оттолкнулась от груди этого человека. И вовремя – в дверь ввалилась, наверное, целая армия. Вошедшие люди кричали все разом. Свет дюжины свечей залил комнату.

– Маркус, что здесь происходит?– спросила величественная матрона, закутывая свое пышное тело в цветастую накидку.

– Милорд, я слышал звук выстрела,– почти одновременно с ней произнес низким голосом стоящий у нее за спиной человек.

– В самом деле, Маркус, что ты еще натворил? – раздался затем вопрос высокой молодой женщины. Ее рот растянулся при этом в широкой улыбке.– Или мне не следует спрашивать об этом?

В матроне Селия узнала женщину в кружевном чепце, занимавшую спальню, в которую она по ошибке заглянула в поисках комнаты Эшмора. Женщина была похожа на ее противника и, скорее всего, являлась его родственницей. Правда, завитки ее каштановых волос, выглядывавших из-под чепца, были обильно разбавлены сединой. Однако глаза ее имели тот же поразительный сине-зеленый оттенок, что и у графа. Стоявшая подле нее девушка была почти ровесницей Селии. У нее тоже были кудрявые волосы, а искрящиеся весельем глаза были золотисто-карими. Позади обеих стояла разношерстная толпа слуг. Все были в ночных одеждах.

– Милорд, видимо, мы потревожили вас в неподходящий момент,– объявил человек, явно не одобрявший то, что его хозяин оказался втянутым в такую историю в своем собственном доме.– Извините за вторжение, но всех нас сбил с толку звук, похожий на выстрел из огнестрельного оружия.

Говоривший был худощавым джентльменом неопределенного возраста и высокого роста – на голову выше всех остальных. Его камзол едва прикрывал ночную сорочку, а на седой голове возвышался ночной колпак. Но несмотря на все это, вид его не казался нелепым и даже внушал уважение. В джентльмене чувствовалась властность.

– Баскин и моя дорогая Сильвия, ничего романтического в этом приключении нет, уверяю вас. Поэтому вы оба можете оставить свой высокопарный тон,– объявил его сиятельство. Дышал он так же тяжело, как и Селия. Но в его голосе все же звучали веселые нотки.

Уголком глаза Селия заметила, как граф, резко повернувшись, направился к кровати и нагнулся, ища на полу отброшенный пистолет. Она сделала было шаг вперед, но была вынуждена вновь опустить взор, едва он повел бровью. Сквозь опущенные ресницы она наблюдала, как граф понес пистолет Баскину, держа его указательным и большим пальцами.

– Возьмите, пожалуйста, эту вещь на хранение,– пока она никому не принесла вреда,– проинструктировал он того, не замечая, что Селия хотя и шепотом, но пытается протестовать. Едва ли он ее слышал: робкий протест заглушили изумленные восклицания присутствующих.– А принадлежит эта вещица мисс…

В воздухе повисла напряженная тишина, и Селии пришлось поднять голову. Все смотрели на нее. Она стояла под их взглядами ничего не соображая, прижав руку к губам, будто поцелуй графа отпечатался на них словно тавро. Поспешно опуская руку вдоль туловища, она приоткрыла рот, чтобы промолвить хоть слово, но в горле у нее пересохло, и она не смогла издать ни звука. Глубоко вздохнув, Селия повела плечами и попыталась произнести свое имя.

– Тр-Трегарон.

– Вот так-то! Эта вещь принадлежит мисс Трегарон, Баскин. Сохраните ее, хотя она и нанесла ущерб нашему ковру,– взмахом руки граф указал на опаленное отверстие рядом с креслом. Увидев, как широкое скуластое лицо его слуги исказила гримаса, он продолжил в том же духе: – Да-да, я без всякого сомнения должен был броситься под пистолет, чтобы спасти ковер и прочую мебель, но не успел среагировать.

– Маркус, ну зачем ты так говоришь?

– Мама, не нужно меня упрекать. Нам обоим известно: Баскин считает, что у меня маловато самоуважения и почтительности к тому, чем я теперь владею.

Селии подумалось, что ему следовало бы для приличия прикрыть наготу. Косынка, в которой покоилась его рука, не скрывала того, что он все еще был полураздет. Она снова опустила глаза на ковер, не позволяя себе вспоминать о своих ощущениях в тот момент, когда ее ладонь легла графу на грудь. Одно дело, когда он дефилировал перед нею под дулом пистолета, и совсем другое – когда ему и в голову не приходило вести себя более сдержанно перед всеми этими людьми.

– Баскин, разве это не так?

– Именно так, милорд,– согласился тот. На его лице не выразилось ни малейшего смущения от того, что его хозяин недостаточно одет.

– Ну так вот. Если вы соблаговолите проводить мисс Трегарон в библиотеку, я побеспокоюсь о том, чтобы одеться поприличней.

При этих словах Селия все же заставила себя обратить на него взор.

По-прежнему без тени смущения на лице граф ждал, когда все удалятся и оставят его одного. Его каштановые кудри находились в полном беспорядке– весьма модном в то время,– обрамляя лицо, в котором было больше породы, чем красоты. И хотя нос его был несколько великоват и напоминал клюв, он служил прекрасным дополнением к резко очерченным скулам и высокому лбу.

Чем бы ни было вызвано его увечье, казалось, веселости духа оно у него не поубавило. Встретившись взглядом с Селией, он широко улыбнулся и подмигнул ей. Это было сделано грубо и содержало в себе какой-то намек – казалось, он хотел напомнить об их недавней близости. Вспыхнув от обиды, Селия высоко вскинула голову и последовала за Баскином прочь из комнаты.

"Даже если бы у меня до этой минуты не было желания убить Эшмора, то теперь он дал мне такой повод",– подумала она, спускаясь по ступенькам. Он стал ей даже более отвратителен, нежели мог казаться прежде. К тому же, он показался ей сумасшедшим. Без сомнения, ни один человек в здравом уме не стал бы целовать женщину, угрожавшую убить его!

Размышляя над этим, Селия, к своему удивлению, увидела, что они уже пришли. Стоя у распахнутой двери, Баскин молча, но недвусмысленно, предлагал ей войти в комнату.

Вскинув подбородок, пожалуй даже выше, чем требовалось, Селия прошествовала мимо дворецкого с суровым лицом. Комната, в которую она вошла, произвела на нее сильное впечатление и напомнила ей кабинет отца в Балтиморе. Массивный письменный стол из орехового дерева был, чуть ли не копией того, что стоял в их доме. Только вместо зеленой обивки стен эта комната была выдержана в темно-синих тонах. "Видимо, Эшмор питает склонность к синему цвету",– решила Селия, обводя взглядом уставленные книгами стены. Лишь одно бросавшееся в глаза отличие декора заставило ее поморщиться: над камином висело изображение короля. Ее же отец украсил это почетное место портретом генерала Вашингтона.

– Устраивайтесь поудобнее, его сиятельство вскоре присоединится к вам. Он будет через несколько минут,– произнес Баскин, стоя у нее за спиной, буквально на расстоянии шага.

Ей вдруг подумалось, что, едва за ним закроется дверь, он, пожалуй, побежит пересчитывать столовое серебро: вдруг она успела позволить себе что-нибудь этакое?

– Разрешите мне снять с вас накидку, мисс, чтобы она не мешала вашей беседе.

Поначалу Селия хотела отказаться, но потом передумала – у Баскина был такой неумолимый взгляд! Развязывая тесемки, она подумала, что если откажется, то он, пожалуй, сорвет с нее плащ силой.

– Благодарю вас, Баскин. Вас не затруднит принести мне чашку чаю?

– Разве американцы пьют чай? Мне казалось, они его ненавидят.– Селия и Баскин разом обернулись к двери – вопрос прозвучал совершенно неожиданно. На пороге в нерешительности стояла Сильвия, которая, по предположению Селии, являлась сестрой Эшмора. На лице ее блуждало выражение откровенного любопытства, смешанного с предчувствием чего-то неприятного. Она уже ухитрилась переодеться в простое платье и теперь неловко застегивала пуговки на шее.

– Мисс Сильвия, я уверен, что его сиятельство хотел бы поговорить с мисс Трегарон с глазу на глаз.

Так ведь его пока нет, а мы должны как-то занять нашу гостью. Вы же не хотите, чтобы я была невежлива с ней? – сказала молодая женщина. Перехитрив дворецкого, она, кажется, осмелела и, улыбнувшись, подняла глаза.– Я уверена, что прежде чем принести мисс Трегарон чай, вы тоже хотели бы переодеться во что-нибудь более уместное, не правда ли?

Баскин, казалось, хотел возразить что-то на этот столь ласково заданный вопрос, но тут на глаза ему свесился кант кружева его ночного колпака.

– Прекрасно, мисс, я предоставлю его сиятельству возможность самому разобраться в этом вопросе, хотя он может подумать, что, принимая гостей, вам следовало бы надевать и туфли.

Преисполненный невероятного достоинства, Баскин удалился. Кружево его колпака раскачивалось в такт шагам. Непослушной госпоже все же пришлось извинить его за то, что он оказался в таком неловком положении, и даже покраснеть, посмотрев на свои босые ноги, выглядывавшие из-под подола платья. Неловко улыбаясь, Сильвия посмотрела на гостью.

– Надеюсь, у вас ведь не возникнут неприятности из-за того, что вы здесь?– спросила Селия, которая в обществе этой молодой женщины почувствовала себя гораздо спокойней. Не ей ли самой, когда она жила дома, трое взрослых мужчин слишком часто многое запрещали?

Сильвия рассмеялась.

– Мне кажется, у Маркуса теперь не выходит из головы этот выстрел,– заметила она, пристально всматриваясь в Селию. Казалось, неуместная веселость была главной слабостью этого семейства, ибо на лице у Сильвии не было и намека на злобу или даже неприязнь.– С тех пор, как он в прошлом году расплатился с долгами и вышел в отставку, никто не стрелял в него. Конечно, если только он не скрыл от нас, что тайком стрелялся на дуэлях. Правда, дуэлянт из него никудышный: он всегда покатывается со смеху от малейшего пустяка. Он вообще редко к чему-либо относится серьезно. Даже когда он сражался под началом Веллингтона…

– Вы имеете в виду его службу в армии? – бесцеремонно перебила ее Селия при упоминании имени ненавистного английского генерала. Ей показалось, что этому монологу не будет конца. Наверное, она что-то не поняла из болтовни этой женщины. "Как это Эшмор мог служить одновременно и в армии, и на флоте? Видимо, я все же уснула, дожидаясь его в засаде",– подумала Селия.

– Мисс Трегарон, как вы себя чувствуете? Наверное, вам лучше присесть, а потом мы продолжим,– сказала Сильвия. Она взяла Селию под локоть и подвела к стоявшему неподалеку креслу с резной спинкой в форме медальона.– Вы вдруг так побледнели. Наверное, из-за этого шума. Не принести ли вам нюхательной соли?

– Нет-нет, со мной все в порядке. Благодарю вас. Пожалуйста, продолжайте. Вы говорили что-то об армии,– сказала Селия, стиснув локоть девушки обеими руками, чтобы дать ей понять, как важно ей знать это. Она вдруг почувствовала, что вся дрожит.

– Маркус был майором в драгунском полку до тех пор, пока полтора года назад ему не покалечило руку,– ответила Сильвия, грациозно опускаясь на колени подле стула и напряженно наморщив лоб.

– О Боже!

Хотя ни разу в жизни Селия не падала в обморок, теперь, откинувшись на спинку кресла, она подумала, что именно это может с ней сейчас произойти.

– Что с вами, мисс Трегарон? Я ведь ничего такого не сказала!

Быстрый шепот собеседницы не помог ей: руки ее по-прежнему дрожали. Но все же слова Сильвии не дали Селии даже на мгновение лишиться чувств.

– Вы так неважно выглядите.

Еще бы, дорогая моя сестра. Конечно, у нашей гостьи есть причина так выглядеть. Она только что поняла, что чуть было не лишила жизни человека, причем совсем не того, кого она хотела бы убить.

"Если уж когда и следовало бы лишиться чувств, то именно сейчас",– подумалось Селии. Она опустила глаза, чтобы скрыть свое отвращение к человеку, помешавшему их разговору. Неожиданное появление ее мучителя не только изгладило в ней чувство раскаяния в собственной ошибке, но и вернуло в полное сознание. К несчастью, она никогда не реагировала на вещи так, как хотелось бы другим,– ей часто об этом говорили. Вместе с тем это вовсе не означало, что при необходимости она не смогла бы притвориться, будто лишается чувств. Или же и вправду не смогла бы? Она посмотрела на Эшмора, который стоял, опершись о косяк двери и обхватив левой рукой свою раненую руку. "Наконец-то ему хватило приличия, чтобы надеть рубашку", – отметила она. Правда, ворот его рубахи так и не был застегнут, а только что причесанные волосы казались все еще влажными. Но даже и это не заставило его сменить свой издевательски-насмешливый взгляд, который он исподлобья устремил на Селию.

– Маркус, что за ужасные вещи ты говоришь,– сказала его сестра, словно намереваясь устыдить брата. Она стояла подле стула, держа Селию за руки, как бы выказывая ей свою поддержку.

– Ужасные, но справедливые, малышка. Или же ты решила, что она явилась ко мне в спальню с пистолетом в руках только потому, что я лишил ее чести?

– Право, Маркус, отойди от двери. Ты ведь прекрасно знаешь, что мне не нравится эта твоя манера подпирать косяки. Или я напрасно учила тебя приличным манерам?

Повинуясь требованиям матери, граф немедленно отошел, стукнул каблуками и ловко отсалютовал вошедшей в комнату миссис Эшмор. Следом за ней вошел Баскин. Лицо его перекосилось и выразило какое-то неопределенное чувство. В руках Баскин держал поднос с чаем.

– Именно к этому все и шло. Предрассветный чай! Мисс Трегарон, я и вам отсалютую,– произнес Маркус, дополнив свои слова действием.

Селия не могла оторвать от него изумленного взгляда. Она уже больше не пыталась изобразить, будто лишается чувств, и без того, будучи в изумлении от всего происходившего. Видимо, она оказалась не там, где намеревалась быть, и встретила не того человека. Ей казалось, что если люди перед ее глазами – не сумасшедшие, так уж наверняка актеры, разыгрывающие какой-то спектакль.

– Вы весь дом поставили на ноги. Мама, наверное, напрасно было бы советовать вам с Сильвией вернуться наверх?

– Не говори глупостей, Маркус,– ответила миссис Эшмор, жестом давая понять Баскину, чтобы тот поставил поднос с чаем на стол. Она тоже успела переодеться. На ней больше не было ночной сорочки. Селия подумала, что способность к быстрому переодеванию также является особым талантом этой семейки. Правда, она тут же заметила, что на голове у женщины все же остался ночной кружевной чепец, который, тем не менее, вполне подходил к ее сиреневому платью.

– Мне почему-то казалось, что именно это я и услышу,– рассеянно пробормотал Маркус, оглядывая собравшихся.– Баскин, как это вам удалось так быстро и так кстати приготовить чай? Даже обладая вашей интуицией, вряд ли можно было бы предвидеть тайный визит мисс Трегарон.

– Повар был уже на ногах и держал чайник на огне,– ответствовал Баскин, выпрямившись во весь свой внушительный рост и производя еще более сильное впечатление, чем прежде. Он был без колпака и ночной сорочки, в своем обычном наряде.

– Вам еще что-нибудь понадобится, милорд?

– Нет-нет, дорогой. Можете занять свой пост у дверей, чтобы вам было что рассказать прислуге о той забавной истории, которую мы собираемся выслушать,– произнес Эшмор, усаживаясь в гигантское кресло, обитое кожей цвета терракоты, стоящее у письменного стола.

– Маркус, нельзя осуждать слуг за то, что они подслушивают у замочных скважин,– пожурила его мать, разливая чай.

– Мама, ты ведь прекрасно знаешь, что он этим занимается. Это не преступление – по крайней мере, так они получают подробный и точный отчет, и им не приходится сплетничать и сочинять всякие небылицы.

Миссис Эшмор с досадой посмотрела на сына.

– Ну, разумеется, он подслушивает. Ты не должен осуждать его за это. У него – своя гордость. Итак, мисс Трегарон, вам с молоком и сахаром, или вы предпочитаете лимон?

– С молоком и сахаром, пожалуйста.

Когда Селия ответила, все трое повернулись к ней, словно ждали невесть какого важного решения. На какой-то миг девушку даже рассмешила мысль о том, что ее судьбу, пожалуй, может решить ответ на столь незначительный вопрос.

Чай был разлит, но ничто не нарушало молчания, воцарившегося за столом. Дамы, одна за другой, пригубливали из своих чашек и украдкой поглядывали на графа, который, казалось, был всецело поглощен тем, что размешивал в чае сахар. Мысли Селии пребывали в полном беспорядке – настолько ее смутило осознание своей оплошности. Она знала, что не ошибалась в отношении фамилии– ее она видела в газете. Но было совершенно ясно, что это был совсем не тот человек. Что все это означало? Как ей узнать, что случилось с Этаном?

– Ну, мне кажется, мы можем покончить с любезностями и приступить к нашему делу,– послышался спокойный голос Эшмора. При этих словах Селия вздрогнула от удивления и чуть было не пролила чай себе на платье.– Прежде всего, я думаю, нам следует выяснить главное. Из того, что вы говорили о флоте и моряках, я должен сделать вывод: вы намеревались уложить своей пулей моего кузена Эмброуза, пока он еще был одним из обитателей нашего мира.

– Нашего мира? Так он мертв? – Ей не нужно было даже смотреть на графа, хотя тот и кивнул утвердительно. Теперь Селия поняла, что на самом деле приняла его за другого. Но, даже похолодев от ужаса, она вновь перешла в атаку.– Видимо, ваш титул достался вам от вашего кузена сравнительно недавно?

– Около полугода назад. До этого времени меня величали сэром Маркусом Ноулзом, я успешно покрывался деревенской пылью и не помышлял о том, чтобы занять его место.– Он по-прежнему размешивал свой чай, не поднимая головы.– Чтобы избежать дальнейшего недопонимания, разрешите мне представить вам мою мать, леди Ноулз, и мою сестру, мисс Сильвию Ноулз. Как вы понимаете, ваше путешествие сюда из Америки и ваши планы отмщения оказались тщетны.

Сказав это, Маркус посмотрел ей прямо в глаза, и Селия поняла, что он размышляет над тем, какие еще у нее могут возникнуть планы – не захочет ли она теперь отомстить ему за его легкомысленное поведение. Готовясь к этому вечеру, она не могла и предположить, что совершенно незнакомый, пусть и привлекательный человек начнет осыпать ее поцелуями. У нее были заботы и поважнее.

Насколько Селии было известно, человек, похитивший ее брата, был последним, кто видел его в живых. Что же ей теперь делать? Вернуться домой, испытав поражение, и вместе со всей семьей оплакивать его гибель?

– Мисс Трегарон, может быть, вы объясните нам, как вы оказались здесь ночью? – мягко подсказала леди Ноулз, забирая из рук Селии чашку с блюдцем и ласково улыбаясь при этом, словно спрашивала о чем-то совершенно обыденном.– Возможно, мы смогли бы помочь вам в вашей беде. Маркус сказал, что вы приехали из Америки. Как интересно! Наверное, ваша семья ужасно переживает из-за вашего отъезда.

– Да, я из рода Трегаронов, балтиморских Трегаронов. Наша ветвь семьи занимается морскими перевозками, а те, что живут в Филадельфии,– банкиры,– она тщательно подбирала слова, не собираясь сообщать более того, что этим людям следовало бы знать. Но то, что эта женщина предлагает ей свою помощь, может пойти ей на пользу. Что бы такое им рассказать, чтобы эта пожилая дама не перестала ей сочувствовать? Селии нужно было говорить убедительно, но вместе с тем постараться вызвать к себе жалость. И это при том, что лгать она никогда не умела.

– В сущности, я – сирота,– продолжила она, понимая, что дальше молчать нельзя, иначе у них возникнут подозрения. Селия выпрямилась в кресле, стараясь не смотреть на джентльмена за столом. Наверное, лучше держаться как можно ближе к правде.– Родители мои погибли десять лет назад. и меня с братом воспитывали два дяди – по одному от каждой из ветвей семьи.– Она на секунду умолкла, потом выпалила: – Теперь, когда Этана не стало, я осталась совсем одна на белом свете!

– Этого не может быть! Неужели и дядья ваши тоже скончались?

Да, вскоре после того, как нам сообщили, что Этана обманом заставили поступить на флот,– продолжила она, испустив еще один, по ее мнению, безутешный вздох. И еще Селия мысленно произнесла молитву о прощении, обращенную к родственникам, которые были живехоньки и, более того, не давали своего согласия на эту ее поездку.– Понимаете, Этан вышел в море в 1812 году. Он собирался освоить семейный бизнес, начав простым матросом. Даже если бы и не была объявлена война, все равно это было слишком опасно. А он хотел поступить точно так же, как и наш отец в его возрасте. Корабль задержался в Вест-Индии, и Этана заманили на военную службу в британском флоте. Английский капитан настаивал на том, чтобы забрать его, хотя капитан Вандерхофф не соглашался – ведь Этан никогда даже не видел Англии.

– И этим английским капитаном был кузен Эмброуз. Это просто невероятно и так отвратительно! – Сильвия сочувственно пожала ей руку.

Селия печально улыбнулась. В ее улыбке было не только притворство. Рассказывая эту историю в таких подробностях, она ощущала и горечь, и сладость воспоминаний о своем младшем брате: то, как решительно Этан хотел отправиться в море и доказать, что и он на что-то способен.

– А откуда же вам известно, что этим капитаном был именно Эмброуз? – спросил граф, спутав своим внезапным вопросом мысли Селии.

Она поняла, что под его пристальным взором ей придется вести себя похитрей. Обе дамы, похоже, были полны сочувствия к ней и одобряли ее. Но, даже не глядя на графа, она знала, что этот ее недавний противник был настроен более чем скептически. Краешком глаза Селия видела, что он продолжает сидеть, откинувшись на спинку кресла. И это только усиливало ее досаду. После их стычки он вполне мог бы чувствовать какую-то неловкость, подобную той, которую испытывала она.

– Первые известия от Этана мы получили спустя несколько месяцев, когда вернулся капитан Вандерхофф. После того как англичане конфисковали его судно, он отправился на Ямайку, а потом возвратился домой.

Селия решила завершить свой рассказ без излишних словесных украшений. Эшморам будет неинтересно слушать, как она осуждает Сайласа Вандерхоффа за то, что тот не помешал уговорить ее брата.

– К тому же, на следующий год мы получили два письма. Кто-то из моряков на его корабле тайком возил на берег письма своим родным. Брат написал, что капитан оказался злодеем, который вбивал им в голову послушание и требовал безоговорочного соблюдения дисциплины. Он, наверное, больше всех придирался к Этану и наказывал его чаще других.

– Выпейте еще чаю, милая. Может быть, это подкрепит вас,– сказала леди Ноулз, передавая Селии чашку и не ожидая ответа. Видимо, какой-то оттенок голоса, который Селия и не собиралась наигрывать, подкупил миссис Ноулз, и та говорила с ней теперь необычайно ласково.– Это восхитительно, почти готовый сюжет для театральной драмы!

– И правда, мамочка. Тебе так нравятся печальные истории! – сухо прокомментировал ее слова сын, не меняя своей удобной позы.– Мисс Трегарон, продолжайте, пожалуйста. Мне не терпится узнать, каким образом вы оказались нынешней ночью в моей спальне.

Селия почувствовала, что от этого приказания щеки ее обожгло румянцем. Граф и в самом деле приказывал ей. Или это был вызов? Она понимала, что теперь ей ошибаться нельзя.

– Были сообщения, что корабль вашего кузена захвачен в бою. К несчастью, на следующий же день состоялся еще один бой, и англичане победили, потопив один из кораблей противника. Я не знаю, уцелел ли в этих боях Этан. А когда в феврале пришло сообщение о заключении перемирия, я стала строить планы поездки в Англию.

Селия умолка, чтобы глотнуть чаю. Пока что она не могла взять и сказать им, что просто-напросто сбежала из дому, заказала билет на корабль из Филадельфии и не дала своим родным удержать ее. Она одна не могла поверить в то, что Этан мертв. Ей необходимо было знать наверняка: жив ли ее брат, и если да, то куда он делся.

– Какой решительный поступок! – Сильвия просто сияла от восхищения. Она снова стиснула руку Селии.

– Но не пример для подражания, дорогая моя сестра. Пожалуйста, мисс Трегарон, продолжайте.

– Я поехала как компаньонка некоей миссис Сандерс. У нее было двое малышей, но она не смогла взять с собою свою служанку. Добравшись до Лондона, я связалась с нашим бывшим транспортным агентом, мистером Томасом Хэмптоном, и всю прошлую неделю жила у него.

Завершив свое повествование, она решилась, наконец, взглянуть Маркусу в глаза. И тут же пожалела об этом.

Граф улыбался, но вовсе не благожелательно. На лице его было написано выражение превосходства, словно он возился с малым ребенком, глупой девчонкой. В полной растерянности Селия подумала, что ему, наверное, не составит никакого труда просто встать, подойти к ней и погладить ее по головке. Ничего в жизни не было для нее ненавистнее снисхождения какого-нибудь наглеца. У нее на этот счет имелся богатый домашний опыт.

Маркус отреагировал на ее взгляд, чуть заметно поведя бровью.

– Мистер Хэмптон стал наводить справки в доках, но безрезультатно. Я уж было решила, что, видимо, все правы и Этан на самом деле погиб. Но вот вчера утром я прочитала в газете, что Эшмор, или, по крайней мере, человек, который, как я думала, был Эшмором, находится в Лондоне. В газете писали не то о бале, не то о каком-то светском рауте.– В голосе ее зазвучали резкие нотки. Теперь она описывала события предыдущего дня. При воспоминании о них ее снова охватил гнев. О, если бы ей только удалось вновь вызвать в себе чувство холодного гнева при совершенно ясном сознании, как в тот день после двух рюмок дорогого бренди у Хэмптона! – Чем больше я размышляла о несправедливости того, что этот человек живет и здравствует, тем сильнее жаждала отмщения. Вчера вечером, после того как Хэмптон ушел из дома, я сидела в гостиной одна. Вот тут-то я и поняла, как мне следует поступить. Я хотела убедиться, что справедливость торжествует, и мне нужно было узнать судьбу своего брата.– Внезапно Селию охватили ужасная усталость и тоска. Глядя в добрые глаза графини, она вдруг вспомнила, что давно не знала материнской ласки. Ей уже не нужно было изображать отвращение, и она произнесла: – И вот теперь оказывается, что все было напрасно. Эшмор мертв, и свою тайну он унес в могилу. Если и Этана нет в живых, то кто мне сможет подтвердить это? Что мне теперь делать?

– Как что? Все очень просто, моя милая, моя бедная Селия. Вы останетесь с нами,– твердо заявила леди Ноулз, поднимаясь с кресла. Она взяла руки Селии в свои, подняла ее на ноги и, словно прочитав ее мысли, по-матерински ласково обняла.– Наша семья причастна к исчезновению вашего брата. Маркус, естественно, сделает все возможное, чтобы помочь вам. Он приложит максимум усилий, чтобы найти Этана и вернуть его в лоно семьи. Мне тоже почему-то верится, что он жив. Судьба не может быть столь жестокой к вам после всех опасностей, через которые вы прошли.

Селия едва не лишилась дара речи. Она рассчитывала, что эти две женщины помогут ей выпутаться из того положения, в котором она оказалась после того, как пыталась застрелить Маркуса. Но ей и в голову не могло прийти, что они примут ее в свою семью, правда, пока что словно какую-нибудь бездомную собачку. Что и говорить, это в самом деле была невероятная компания – таких людей она еще не встречала. Прежде чем она смогла вымолвить хоть слово, леди Ноулз снова пришла ей на помощь.

– Пойдем, Сильвия. После всего, что произошло, Селии нужно отдохнуть. Это все так тяжело. Мы поместим ее в нарциссовую комнату, рядом с твоей,– сказала леди Ноулз, решительно подталкивая обеих девушек к дверям. Она вела себя так, словно ничего необычного во всем этом не было. С сыном она даже не стала разговаривать. – Я уверена, что кое-что из одежды Сильвии вам подойдет, хотя вы и ниже ростом.

Пока леди Ноулз говорила о том, что и когда необходимо переставить, а также распоряжалась, чтобы принесли свежую постель, Селия отважилась украдкой взглянуть на Маркуса. Тот был совершенно изумлен, как, впрочем, и она сама. Или ей это только показалось? В ту минуту взгляд его был уже не тем взглядом исподлобья, который она только и видела за эти несколько часов их знакомства. Он просто не сводил с нее глаз. Интересно, а что бы он стал делать, если бы она решила поиздеваться над ним и этак небрежно послать ему воздушный поцелуй? Но на такое отважиться она не могла. Леди Ноулз и Сильвия взяли ее под свою защиту, и ничегошеньки Маркус теперь сделать не сможет. Вот так-то!

И все же Селия не удержалась от того, чтобы хоть как-то отомстить ему. Словно вернувшись в детство, в те дни, когда братья так изводили ее своими выходками, она показала графу язык. После ядовитой усмешки, появившейся в ответ на лице Маркуса, девушка буквально выпорхнула в дверь, оказавшись под крылышком леди Ноулз и размышляя о том, в каком необычном положении она оказалась, приехав в Англию.

– Как чудесно! Теперь мне будет с кем провести лето. Я просто уверена, что мы подружимся,– прощебетала Сильвия. В словах ее звучал пыл юности. Селия улыбнулась. Сильвия взяла ее под руку, и они быстрым шагом направились к лестнице.– Можем отбросить все эти условности – мисс, не мисс – будет лучше, если мы будем просто Сильвией и Селией, словно сестры.

Дрожь неясного, мрачного предчувствия пробежала по телу Селии, когда она начала подниматься по ступеням. Словно какая-то сила неотвратимо влекла ее взор к полоске света, падавшего из приоткрытой двери библиотеки. Там остался человек, который определенно не собирался приветствовать ее в лоне своей семьи.

ГЛАВА 3

Когда Маркус часов шесть спустя вошел в столовую, зрелище, представшее его взору, вызвало у него улыбку удовольствия – впервые после того, как его матушка увела свою новую протеже из библиотеки. "А может быть, было бы лучше,– подумал он,– если бы эта дамочка все же выстрелила в меня?" Это определенно избавило бы его от ощущения какого-то готовящегося несчастья.

Неожиданное появление Селии и связанные с этим неприятности не давали ему уснуть до самого рассвета. Он лежал без сна, глядя на складки атласного балдахина, нависающего над кроватью, и в его сознании две не связанные друг с другом мысли преследовали одна другую. Во-первых, он не знал, как выяснить, не лжет ли эта милочка, а подозрения такого рода у него уже возникли, равно как и подозрения насчет того, существовал ли этот ее брат на самом деле.

Вторая, более тревожная мысль была о том, что он мог просто принимать желаемое за действительное,– ему никак не удавалось избавиться от ощущения, что его ночная гостья совсем не та невинно пострадавшая девушка, за которую себя выдает.

Он не мог не вспоминать и ощущение ее великолепного тела в своих руках, очарование поцелуя…

Безжалостно отгоняя от себя эти мысли, Маркус решил, что неплохо было бы начать день с плотного завтрака.

Оказалось, что и его гостью посетила та же мысль – она как раз занималась тем, что заглядывала в стоящие на серванте блюда и тарелки, от которых поднимался ароматный пар. Если бы Маркус не догадывался, насколько обманчиво это зрелище, то, на первый взгляд, девушку можно было бы принять за само воплощение невинности.

В муслиновом платье с голубыми и розовыми цветами она представлялась просто идеалом целомудренности, малышкой, впервые оказавшейся в незнакомом городе. Маркус с какой-то досадой припомнил, как высоко он оценил ее достоинства в первые минуты их встречи. Возможно, ее вид в этом платье, без сомнения одолженном у его сестры и делавшим ее такой аппетитной, направил его мысли в иное русло.

Этот наряд придавал округлым линиям ее тела больше соблазнительности, чем целомудрия. Тонкая материя плотно облегала его в самых привлекательных местах, и Маркусу захотелось, как и прошлой ночью, погладить ее упругие бедра. Темные пряди волос, собранные узлом у шеи, соблазнительно струились по спине.

– Да вы ранняя пташка, мисс Трегарон! – сказал он резче, чем хотел бы. Пока не подтвердятся или не рассеются его подозрения, ему следовало вести себя с ней, как с очередной из малосимпатичных подружек Сильвии, пусть даже какая-то не подвластная разуму сила и мучает его теперь, во сне и наяву.

Серебряная крышка, упав на верхнюю доску серванта, сильно загремела. Селия обернулась и испуганно посмотрела на графа.

– Вам что, обязательно вот так, неслышно, прокрадываться в комнату?

– Очевидно, и мне стоит кое-чему поучиться у столь талантливой взломщицы,– ответил Маркус, подходя к серванту, чтобы вернуть на место крышку. Он нарочно остановился в двух шагах от Селии, довольный тем, что вызвал у нее раздражение и испуг. – Вы, должно быть, весьма поднаторели в этом, коль скоро прокрались в дом незамеченной. Не могли бы вы рассказать мне, как вам это удалось? Нам ведь так и не представилось возможности услышать во всех подробностях рассказ об этой части ваших приключений. Матушка слишком поспешно увела вас спать.

– А что, ваша матушка и сестра не составят нам компанию за завтраком?

Ее вопрос прозвучал бы совершенно обыденно, если бы она не бросала беспокойные взгляды через плечо, словно эти две женщины должны были вот– вот появиться. Она явно хотела уклониться от его коварных вопросов. Ну что ж, придется ему самому продолжить эту игру – хотя бы и недолго.

– О нет, пусть это не беспокоит вас. Мама приучила Сильвию ни на шаг от себя не отходить.– Он помолчал, дав ей еще с минуту потешить себя надеждами.– Обе они раньше полудня не встают, а уж после вчерашнего, когда им так неожиданно перебили сон, они, несомненно, поднимутся еще позже. Так что мы будем завтракать вдвоем. Пожалуй, пора начинать. Я просто умираю с голоду. У вас, наверное, не такой зверский аппетит, как у меня?

Маркус склонился к ней, словно намереваясь что-то шепнуть на ухо. Но на ее лице было написано такое негодование, что он только усмехнулся. На какой-то миг им овладел соблазн поцеловать ее в полураскрытые губы, но делать этого он не стал, а протянул руку и взял тарелку.

– Могу ли я поухаживать за вами, мисс Трегарон? Не желаете ни колбасы или копченой рыбы?

– Кажется, я вовсе не так голодна, как было подумала,– выдавила она наконец. Ее взгляд был устремлен куда-то на лацкан его утреннего фрака. Предательский румянец на щеках выдавал ее замешательство.– Пожалуй, я подожду вашу матушку в гостиной.

– Нет, прошу вас, не покидайте меня. Я не могу есть в одиночестве,– попытался он уговорить ее, наградив самой вкрадчивой улыбкой из тех, что имелись у него в запасе. "Что бы ни представляла собой Селия Трегарон, если ее и в самом деле так зовут, она все же очень аппетитная штучка", – признался он себе, не сумев подавить мысли о том, что – как знать? – не была ли она одной из покинутых его кузеном барышень. А еще Маркус подумал, что и сам мог бы предложить ей свое покровительство. Правда, не такое, которое имели в виду остальные его родственники. "Да уж, что-что, а лишить человека способности сосредоточиться на чем-нибудь очень важном эта милашка умеет".

Выслушав ее отказ, он поставил на стол свою тарелку и придвинул стул, тем самым загородив Селии дверь – скрыться ей теперь было некуда.

И все же Селия не хотела даже смотреть на него, томно опустив ресницы. Когда она опустилась на стул, его взгляд привлекла выглядывавшая из прямоугольного выреза платья шея – кожа ее была безупречна. Он понимал, как непросто будет ему не забыть о том, что в его семье эту женщину принимают как весьма достойную леди.

– Ну и как вы находите Лондон, мисс Трегарон?– спросил он, когда она уселась, всем своим видом показывая, что полностью поглощена выбором блюд. Если бы она была знакома с кем-нибудь из его полковых друзей, те уведомили бы эту юную леди о том, что Маркус Ноулз наиболее опасен именно в те минуты, когда со стороны может показаться, будто его внимание занято совершенно посторонними вещами.

– Да ведь у меня просто не было возможности его увидеть,– ответила она так тихо, что он едва расслышал ее.

– Ах да, это же ваш первый визит сюда, и остановились вы у этого транспортного агента… Гамильтона?

Хотя Маркус и стоял к ней спиной, он прекрасно знал, что она украдкой бросает взгляды на дверь. Положив себе в тарелку фаршированное яйцо в кляре под сметанным соусом, он стал ждать ее ответа.

– У мистера Томаса Хэмптона! – резко ответила она наконец.

Кажется, тишина действовала ей на нервы. На это Маркус и рассчитывал.

– Да-да, правильно. Хэмптон. Я надеюсь, он не станет врываться сюда, когда ему заблагорассудится, чтобы защитить вашу честь,– усмехнулся Маркус, усаживаясь и с хрустом расправляя полотняную салфетку. Этому Хэмптону визит нанесет он сам, причем очень скоро.

– С какой стати ему это делать?

– В самом деле, с какой? – парировал он, улыбаясь ей с таким видом, словно ее вопрос и впрямь изумил его.– Я же не знаю, как реагировал бы на это представитель торгового сословия. На его месте я бы, наверное, как следует взвесил все "за" и "против" подобного поступка,– как-никак, а он был служащим в вашей семье, и все такое прочее.

– Утром я послала ему записку, чтобы сообщить о любезном предложении вашей матушки.– Язык едва повиновался ей. Селия была не в силах открыть рот, поэтому говорила со стиснутыми зубами.– Да будь он даже и рыцарем в душе, я уверена, что миссис Хэмптон напомнила бы ему, что у него на руках жена и четверо детей. Ей хватит здравого смысла догадаться, что ваша семья может без затруднений позволить себе приютить нежданную гостью.

– Воистину так.– Маркус не продолжал, и его замечание повисло в воздухе. Он мысленно благословил вошедшего в этот момент слугу, принесшего ему традиционный утренний кофе. Пока юноша суетился вокруг стола, Маркус с жадностью принялся за еду. Это был не обман – он действительно изрядно проголодался. После приличной драки он всегда ел с огромным аппетитом. Слуга удалился, чтобы принести чай, а Маркус продолжал есть, прикидывая, сколько тому понадобится времени, чтобы появиться вновь.

Его собеседница сидела неподвижно, без сомнения готовясь к тому, чтобы не оказаться застигнутой врасплох следующим шагом графа. Вот это-то как раз и рождало у него все новые и новые подозрения на ее счет. Если все, что она рассказала, было правдой, у нее не было никаких причин чувствовать себя с ним неловко. С чего бы ей сидеть в столь напряженной позе, скрестив руки на груди? Скорей, она могла бы положить их на стол и сжать кулаки. Если бы не восхитительные движения ее груди в такт с дыханием, девушку можно было бы принять за статую.

– Я, знаете ли, извиняться не намерен,– проговорил Маркус, похлопывая себя салфеткой по губам и скрывая усмешку удовлетворения: гостья посмотрела на него именно тем взглядом, которого он ждал. Это было великолепное существо – ее так легко можно было заставить делать то, что он хотел!

– Извиняться за что? – Селия даже не попыталась изменить своей позы. Глаза ее сверкали гневом: она прекрасно поняла, о чем идет речь.

– За то, что поцеловал вас. За что же еще? Мне это ужасно понравилось. Может быть, попробуем еще раз?

Как раз в эту минуту, как он и рассчитывал, в комнате вновь появился слуга. С минуту Маркус размышлял, нет ли у нее намерения запустить в него чем-нибудь – чашкой, блюдцем, или чайником, или даже пихнуть на него слугу? Лицо ее ярко пылало: она изо всех сил старалась сдержаться. С более чем мимолетным интересом он отметил, что нервное напряжение затруднило ей дыхание, и лиф ее платья еще сильней обтянул грудь.

– Мамочка, смотри, Селия уже спустилась к чаю,– послышался вдруг голос Сильвии.

Обычно Маркус очень нежно относился к матушке и сестре, но в эту минуту ему хотелось просто задушить их! Однако он поднялся и едва не споткнулся, посмотрев на свою визави. Ее взгляд выражал такое же ликование и облегчение, как и минувшей ночью, когда она показала ему язык. И тогда и теперь первым его порывом было научить эту юную особу использовать свой розовенький отросток не только для детских шалостей.

– Это что еще за чертовщина? Неужели моя матушка и досточтимая сестрица уже на ногах, уже ходят и даже разговаривают? И это в столь ранний– то час?

– Укороти язык, Маркус,– совсем не по-великосветски ответствовала ему сестра, хотя и поприветствовав поцелуем в щеку. Но тут все ее внимание переключилось на исходящую ароматным паром еду.

– Ах да, теперь я понимаю, откуда в твоих глазах столь воинственный блеск. Это перед схваткой с пищей. Ты ведь собиралась отправиться за покупками, и, разумеется, перед походом тебе нужно подкрепиться,– парировал Маркус, усаживая мать напротив Селии.– Мама, позволь мне выбрать что-нибудь для тебя, не то Сильвия все уничтожит одна. Сильвия, голубушка! Воспитанная молодая леди не наваливается на еду, как какой-нибудь чумазый уличный мальчишка.

– Маркус, прекрати дразнить сестру. Это просто ужасно,– пожурила его мать. Ее улыбка была полна любви.– У Селии может сложиться неверное представление о твоем характере.

– Вовсе нет, мама. У мисс Трегарон уже сложилось очень хорошее впечатление о моем характере,– пробубнил он глухо и подошел к стоявшей подле серванта сестре.

– Он дразнится, совсем как мои братья. Это просто удивительно,– сказала Селия.

– Вот видишь, Маркус, ты и расстроил нашу гостью. Смотри, у нее дрожат пальцы.

– Мисс Трегарон, нижайше прошу простить меня.

Маркус поставил перед матерью тарелку, не переставая изучать выражение лица Селии. Ее зеленые глаза были широко раскрыты, а рукой она прикрывала губы, как если бы и в самом деле была сильно огорчена. Но уж, конечно, не из-за его глупых шуток! "Может быть, она так расчувствовалась, припомнив свои детские годы?"

– А мне кажется, что сегодняшний поход за покупками на Бондстрит принесет вам массу удовольствия, моя милая,– заверила свою гостью старшая из женщин. Видимо, это и для нее самой было панацеей от всех огорчений.– Хотя я пока не понимаю, какие цвета вам пойдут? Для вашего цвета лица вряд ли годятся пастельные тона, а молодым незамужним женщинам только они и позволительны.

– Что ужасно скучно,– прибавила Сильвия, усаживаясь рядом со своей новой подругой. Тарелка ее была полна еды. Она поправила пышный рукав своего бледно-розового платья и слегка поморщилась.– Мне кажется, Маркус должен дать согласие первому же подходящему жениху.

– Едва ли ради этого стоит выходить замуж,– возразила Селия, воспользовавшись возможностью отвернуться от Маркуса.– Замужество– дело серьезное, поэтому нужно как следует убедиться в том, что жених подходит вам.

Эти слова немного смутили Маркуса, но разбираться, чем именно, в присутствии своих родных он не смог бы.

– Селия, как разумно вы говорите. Когда большинство молодых женщин в вашем возрасте выходят замуж, они не думают ни о чем, кроме красивого лица и очаровательных манер.– Миссис Эшмор одобрительно кивнула.– Мне кажется, ваше влияние на мою дочь окажется благотворным. У нее такой разброд в мыслях. Нам нужно как-нибудь поподробней побеседовать на эту тему.

– Благодарю вас, леди Ноулз, вы так добры…

– Это все пустяки, моя милая. К разумным взглядам на жизнь не следует относиться как к чему– то само собой разумеющемуся. Слишком многие девушки оказываются в плену своих глупых грез о лихих молодых военных или стремятся изобрести уже тысячу раз изобретенное.

– Мама, мне кажется, ты смущаешь мисс Трегарон,– перебил ее Маркус, зная, что матушка может рассуждать на эту тему до умопомрачения. Селии решительно было неловко, и он полагал, что доводить ее до такого состояния никто, кроме него, не имеет права.

– Нет-нет… но мне кажется, я не заслужила такого доверия,– сбивчиво пробормотала Селия, опуская глаза и водя пальцем по краю чашки.– Видите ли, я уже была замужем.

– Что-что?!

– Зачем так кричать, Маркус?– удивилась мать, жестом давая понять, что больше об этой его грубости рассуждать не стоит.

Однако сбить его с толку было непросто. Сейчас он чувствовал себя так, словно та проклятая лошадь опять рухнула на него, хотя и не понимал причины этого состояния.

– Только не говорите, мисс, да-да, мисс Трегарон, что этот Этан ваш муж, а не брат!

– Боже правый, разумеется нет! Я уже третий год как вдова! – выпалила она в ответ, снова отважившись посмотреть ему в глаза.

Он не понял, почему она отвечает ему с таким вызовом.

– Дэниел Слоун погиб в море спустя восемь месяцев после нашей свадьбы. После этого я снова взяла себе девичью фамилию, ведь мы так недолго были мужем и женой. Всего два месяца. Потом его корабль ушел в море.

– О, это восхитительно!

– Мама!

– Боже, простите меня! Я лишь имела в виду, что, в конце концов, нам не нужно будет ограничивать себя пастельными тонами, когда мы поедем за одеждой,– объяснила пожилая леди, виновато улыбаясь.– Итак, Маркус, само собой разумеется, ты должен навести справки о несчастном Этане, пока мы будем ездить по магазинам. Жду от тебя вечером подробного отчета.

Маркусу стало ясно, что разговаривать с ним больше не собираются. Мать пустилась в рассуждения о тех магазинах, в которые нынешним утром они нанесут свой визит. Бросив прощальный взгляд на мисс Селию Трегарон, Маркус удивился, что она разглядывает его, уже не таясь. Поднявшись из-за стола и попрощавшись, он решил дать ей возможность поразмыслить о мотивах собственного поведения.

Рассматривая себя в выпуклом зеркале, висящим возле входной двери, он думал о том, какие еще сюрпризы может преподнести ему эта таинственная гостья.

Пока Баскин помогал ему натянуть перчатку на левую руку, Маркус решил, что в первую очередь следует заняться мистером Томасом Хэмптоном. Он не собирается отправляться на поиски этого мифического Этана Трегарона, покуда не будет располагать еще несколькими фактами, такими, которые предоставит ему кто-нибудь другой, а не эта лживая дамочка с волосами цвета соболя, которая рассиживается теперь у него в столовой.

– Просто не знаю, что еще могу рассказать вам, милорд.

У Маркуса было сильнейшее желание задать хорошую трепку пухлому джентльмену, сидящему за конторкой, но он сумел сохранить свою любезную улыбку. Напрягая всю свою волю, Маркус заставил себя успокоиться, вытянув ноги и сделав вид, будто рассматривает, достаточно ли чисты его яловые сапоги с кисточками. Потом он довольно долго делал вид, что снимает со своих светло-коричневых брюк пушинку, которая невесть откуда появилась у него на колене. За те несколько часов, что прошли с момента его знакомства с мисс Селией Трегарон, он обнаружил в собственном характере изрядную долю цинизма, который прежде был скрыт где-то в глубинах его существа.

Конечно же, именно Селия была виновата в том, что великолепный день был испорчен,– граф мог бы отправиться в Таттерсал полюбоваться лошадьми или сделать ставки на скачках у Уайтса и угадать, победит ли Наполеон в забеге с Веллингтоном. Вместо этого он сидел в неуютной душной комнате, где было неприбрано, а в ноздри лез отвратительный запах моря. "Визит к Хэмптону, видимо, будет не последним испытанием из тех, что мне предстоят,– мрачно признался он себе,– если выяснится, что эта леди говорит правду". Матушка уж позаботится о том, чтобы он не упустил ни малейшей возможности отыскать хоть какие-то следы этого Этана и не перевернул все вверх дном.

– Следовательно, ваше знакомство с Трегаронами ограничивалось перепиской, и вы не получали от них никаких вестей с того самого времени, как началось последнее восстание в колониях? – аккуратно подытожил беседу Маркус, поднимая трость, которая до сих пор покоилась у него на коленях. Играя полированной рукояткой, он едва удержался от того, чтобы схватить этого человека и вытрясти из него душу.– Вы ведь не можете быть уверены в том, что эта молодая дама является членом семьи, не правда ли?

– Боже мой, да с чего бы мне сомневаться? – воскликнул Хэмптон, и его глаза еще больше округлились. До него, наконец, дошел смысл сказанного. Его лицо с двойным подбородком с каждой минутой краснело все сильней.– Вы полагаете, что она может быть подставным лицом? Тогда она могла бы убить всех нас, пока мы спали, ограбить. Моя жена говорила, что если женщина путешествует одна, вот как она, то что-то тут не так. Конечно, всем известно, что Этан Трегарон был убит на войне в морском бою.

– Разве смерть Этана Трегарона является общеизвестным фактом? Чем это подтверждается? – как бы невзначай спросил мистер Гарт Кразерс, сидевший у пыльного окна, выходившего на доки. Одетый в строгий черный костюм, выгодно подчеркивающий черты его бледного лица, он даже больше, чем Маркус, казался странным в этой, заваленной всяким хламом, комнатенке.– Почти все время, что шла война, меня не было в стране, и я не знал, что министерство внутренних дел направляет сообщения о погибших американцах.

– Разумеется, об этом не сообщалось, сэр. Я об этом узнал от капитана, который работал когда-то на Трегаронов,– произнес Хэмптон, вытирая платком свои седеющие волосы.

Для человека, который говорит правду, он выглядел, пожалуй, чересчур смущенным. Маркус знал, что пристальный взгляд его друга Гарта мог кого угодно заставить почувствовать себя неловко.

– Капитан Малки упоминал об этой истории как-то раз вечером, за рюмкой вина, вскоре после того как сообщили о том, что с Америкой заключено перемирие.

– А сей разочарованный капитан больше ничего не вспоминал? Может быть, он подробно описал вам младшую сестру Этана? – Маркус даже потрудился оторвать взгляд от набалдашника в виде львиной головы, венчающего его трость. У Хэмптона была, кажется, очень непослушная память, которую необходимо было постоянно понукать, но только не настолько сильно, и чтобы это могло испугать его или довести до обморока. Напускное безразличие Маркуса, казалось, прекрасно контрастировало с инквизиторскими манерами Кразерса.

– Он и вправду говорил, что девушка приняла известие о том, что Этана забрали в матросы, очень близко к сердцу. Еще бы, ведь почти тогда же погиб и ее муж,– с трудом выдавил из себя Хэмптон, словно разговаривая сам с собой. Мысль об этом, казалось, заставила его нервничать еще сильнее.– Я забыл, что она была замужем. Мне показалось тогда очень странным, что она представилась как мисс Селия Трегарон. Я думаю, можно побиться об заклад, что это действительно могла быть другая женщина. Но разве другая женщина могла бы знать все подробности о семье, если не знала, что Селия была замужем?

– Поэтому вы и не расспрашивали ее о покойном муже? Что же именно она предъявила вам в качестве подтверждения, что она та, за кого себя выдает, появившись на пороге вашего дома?

– Как же! У нее было письмо от их семейного адвоката в Филадельфии, милорд. Я бы никогда не позволил незнакомому человеку войти в мой дом и угрожать моей семье, какой бы одинокой и жалкой она ни выглядела.

– А вы ведь не упоминали о письме от адвоката.– Маркус покачал головой, скрывая нетерпение. В той мисс Трегарон, что осталась у него в доме, не было ничего одинокого или жалкого. Вот уже битый час они добивались от него, кто такая мисс Селия Трегарон.– А этого письма у вас, часом, не сохранилось?

– О, нет, милорд. Я вернул его мисс Трегарон – или кто она там есть на самом деле,– как только вернулся из банка…– Хэмптон закончил фразу, все больше волнуясь и теребя жирными пальцами носовой платок. Голос его стал тихим, словно шелест камыша.

– Вы снабжали мисс Трегарон какими-то суммами, как того требовало письмо,– подсказал Кразерс. Он прислонился плечом к подоконнику и скрестил руки на груди. Поведя бровью, он показал Маркусу, что этот тип и его самого ужасно раздражает. Они пользовались превосходно разработанной методикой допроса, которую изучили во время службы на Полуострове, хотя допрашиваемый этого явно не заслуживал.

– Тогда только-только начали вводить эмбарго и кое-какие деньги на счету оставались. Я получил распоряжение передать их представителю семьи, как только представится такая возможность,– сказал Хэмптон, в дрожащем голосе которого зазвучали гордые нотки. Правда, глаза он опустил вниз, впервые с начала разговора начав избегать смотреть в лицо своим гостям.

– А много ли оставалось на счету, мистер Хэмптон? Мне хотелось бы знать, какими суммами располагает моя гостья.– По тому, как вел себя этот человек, было ясно, что счет Трегаронов за последние годы сократился, и вовсе не по вине кого-нибудь из членов семьи.– Поскольку мисс Трегарон имеет соответствующее удостоверение, мне кажется, я ошибался в своих подозрениях на ее счет. Если ей потребуется мое участие, я без малейшего колебания готов прийти ей на помощь.

– Я дал ей пятьдесят фунтов, но на счету, на случай непредвиденных расходов, остались еще кое– какие деньги. Понимаете, я же не знал, как скоро Трегароны смогут возобновить свои поставки…

– О, разумеется, я понимаю, мистер Хэмптон.– Маркус поднялся и, чтобы подавить соблазн ткнуть этого толстяка в выпирающий из-под жилета живот, постучал кончиком трости по полу.– Если мисс Трегарон будет нести дополнительные расходы, я сам наведаюсь в банк. Вам не нужно забивать себе этим голову. Уверен, что если наша юная леди вновь пожелает воспользоваться вашими услугами, она свяжется с вами.

Коротко кивнув, он направился к двери. Звук шагов за спиной подсказал ему, что Кразерс следует за ним. Ему нужно было кое о чем поразмыслить, и пока они спускались по узкой лестнице, Маркус с удовольствием воспользовался возможностью отвлечься от своих прежних мыслей. Хоть на несколько минут голова его оказалась свободной от соблазнительно опасной мисс Селии Трегарон с ее проблемами. Но все же он не был до конца уверен, что Селия не хорошая актриса, а именно та женщина, за которую себя выдает. Но самое худшее – то, что он и сам не знал, какой именно из этих двух вариантов устроил бы его больше. И все же он был готов поспорить хоть с самим дьяволом, что ответ найден им будет.

***

– Да послушай же, Гарт, в том, что наговорила нам эта дамочка, что-то не так.

Услышав эти слова Маркуса, Селия, направившаяся было в библиотеку, остановилась на полпути. Она не знала, что Маркус дома, иначе ни за что бы не отважилась даже приблизиться к библиотеке. Всего несколько минут назад она была благодарна судьбе за то, что в холле не оказалось вездесущего лакея. Дома у нее из прислуги были лишь дворецкий и кухарка, а не такая армия слуг, как здесь. Будь лакей на своем посту, он мог бы предупредить ее.

Пока леди Ноулз с Сильвией наносили визиты знакомым, она решила почитать что-нибудь. Вступать сейчас в разговоры с хозяином дома она была не готова. Нежелание это шло вразрез с ее сном минувшей ночью – ей приснилось, будто она снова оказалась в объятиях Маркуса, только во сне не было никакого выстрела и никто их не потревожил.

– В самом деле, Маркус? А ты не думаешь, что всему виной твое задетое самолюбие? Кому из истинных джентльменов охота признаваться в том, что его держали на мушке, – весело произнес незнакомый мужской голос,– да еще, если пистолетом потрясала женщина? Жалею лишь, что не был свидетелем столь любопытного события. Стоит лишь мне припомнить наши армейские будни, и я становлюсь сентиментальным. Лондон в последнее время кажется мне чертовски скучным.

Все дело в твоем извращенном чувстве юмоpa. Я пока не вижу ничего забавного в своем положении. Думаю, что и тебе было бы не до смеху, если бы разъяренная женщина целила из пистолета в самую дорогую для тебя точку тела.

Лицо Селии снова вспыхнуло. Однако у нее не было желания размышлять об этом опрометчивом поступке. "Маркус обнаружил что-то такое, что заставляет его не верить мне",– подумала она. Она была так осторожна во всем, что рассказывала этой семье. Или нет? В чем она могла ошибиться? Может быть, она перестаралась и слишком скрытничала? Селия знала, что сегодня Маркус побывал у Хэмптона и, возможно, узнал кое-что о ее семье. Именно поэтому она и избегала после вчерашнего завтрака оставаться наедине с хозяином дома.

Чтобы поговорить с ней с глазу на глаз, ему бы пришлось явиться к ней в комнату. Но этого он сделать не мог. Селии же доставляло немало беспокойства уже то, что он являлся ей во сне. Она с готовностью воспользовалась защитой, предложенной леди Ноулз и Сильвией, чтобы скрыться от Маркуса, и это немного беспокоило ее. Она часто думала о нем, и что-то вызывало у нее беспокойство, но что именно – она не понимала. Почему этот человек так волнует ее?

Хотя он и позволил себе вчера за ужином несколько колких замечаний в ее адрес, в конце концов он признал свое поражение тем, что сегодня, сразу же после утреннего чая, уехал из дому. Ее обостренное чувство самосохранения подсказывало ей, что стоило бы попросить подать ей завтрак в спальню. После вчерашней встречи с Маркусом она не могла унять дрожь, не в силах понять, почему этот человек то очаровывает ее, то приводит в бешенство.

Она не покинула стен защищавшей ее комнаты, пока за ней не зашла Сильвия. Еще час назад можно было бы сослаться на то, что у нее нет подходящего платья. "К несчастью,– подумала Селия,– портниха так старалась угодить своим богатым и влиятельным клиенткам, что, без сомнения, заставила своих швей работать за полночь, чтобы успеть дошить два выходных платья".

– Если ты относишься к этой девушке с таким подозрением, почему бы тебе с ней не поговорить с глазу на глаз?

Услышав этот вопрос незнакомца, Селия буквально оцепенела. Что именно вызвало подозрение Маркуса? Она не рассказала им всей правды, но имела на это полное право. Неужели кто-нибудь другой на ее месте был бы до конца правдивым? Она оказалась одна в чужой стране, с которой ее родина еще совсем недавно вела войну. Ее хозяева знали все, что им полагалось. И вовсе необязательно ему всегда оставлять в их спорах последнее слово за собой. Именно это стремление управлять всем и вся, столь свойственное британцам, и заставило соотечественников Селии восстать против английской короны.

– О, как ты блажен в .своем невежестве, мой дорогой друг! – отвечал Маркус в своей обычной ленивой манере.

Селия отчетливо представила себе эту картину. Хорошо хоть, что не ей, а кому-то другому приходится выслушивать его утомительные, выматывающие душу разговоры. По спине у нее забегали мурашки – она совсем по-другому реагировала на Маркуса в его присутствии. Да и какая разница, что там Маркус думает о ней? Она приехала сюда, чтобы разыскать брата, а не за тем, чтобы потакать прихотям скучающего и высокомерного графа.

– Что-то подсказывает мне, что ты намерен просветить меня.

– Самым что ни на есть решительным образом. Дамы, как мне кажется, испытывают отвращение, когда их обвиняют во лжи, причем даже те дамы, которые не остановятся и перед тем, чтобы напасть на джентльмена в его собственной спальне,– ответил Маркус все тем же тоном.– Я предпочел бы понаблюдать, как будет вести себя мисс Трегарон в нашем доме. Рано или поздно она сделает какой-то неверный шаг. К тому же, она постоянно находится в глубокой задумчивости и не успевает как следует выстроить линию поведения. Я намерен досаждать ей столько, сколько потребуется, чтобы она перестала следить за тем, что говорит. Вот тут-то она и окажется как раз в том положении, которое мне требуется.

– Мой друг, для тебя будет достаточно незначительной оговорки, чтобы ты расценил ее как серьезную ошибку. Меня просто восхищает то, насколько серьезно ты к этому относишься,– отвечал его собеседник с легкой иронией. – Хотя мне еще только предстоит познакомиться с сей коварной персоной, могу ли я высказать предположение, что, видимо, это очень привлекательная барышня? Будь она поплоше, ты едва ли бы вызвал мое восхищение твоим искусством и глубиной понимания дамской психологии.

– Если бы ты не был единственным человеком, знающим тайну моего увечья, я бы, пожалуй, поразмыслил: а не пора ли мне исключить тебя из числа моих знакомых? И еще, пожалуй, я мог бы сказать тебе, что мисс Трегарон косоглаза, а лицом столь страшна, что достаточно ей взглянуть вот хотя бы на эти часы, чтобы они остановились.

– Но ты этого не сделаешь, даже не опасаясь, что кому-нибудь еще известна полная благородства история твоего ранения. Видимо, эта девушка – несравненная красавица,– сказал это незнакомец под звон хрустальных бокалов, и Селия могла догадаться, что мужчины оттачивают свое остроумие, наслаждаясь вином.

При звуке голосов, раздавшихся у входной двери, и приближающихся шагов на парадной лестнице

Селия поняла, что ответа Маркуса она не узнает. "Мне безразлично, считает он меня красавицей или нет,– в ярости сказала она себе.– Так же как безразлично, что он там думает о моем характере. Сейчас мне нужно лишь одно – не быть обнаруженной". Но Селия не знала, куда бы ей скрыться? Разве что спуститься вниз по лестнице, пока в холле никого нет?

Подхватив юбки своего полосатого, цвета персика с лазурью, платья, она помчалась вниз. Оставалась всего лишь какая-нибудь секунда, и все же Селия успела повернуться лицом к двери как раз в тот момент, когда Баскин распахнул ее. Она едва не поскользнулась и схватилась за столбик балюстрады, выдавив из себя улыбку и переводя дыхание. Сердце ее стучало так сильно, что она даже не расслышала первых слов Сильвии, вихрем влетевшей в распахнутую дверь.

– … она такая невежа. Я просто не могу выносить эту женщину. Не понимаю, как мама… Мама, посмотри, Селия надела новое платье! Какая прелесть!

– Моя милая, да вы само очарование! Именно так мне все и представлялось,– произнесла леди Ноулз, пристально оглядывая Селию с головы до пят.– Сойдите же со ступени и повернитесь, мне хочется посмотреть, как все сидит. Конечно, вам нужно что-то сделать с прической. Нельзя бегать по улицам с пучком на затылке, подобно какой-нибудь провинциальной простушке. Ну, да уж наш Рафаэль что-нибудь придумает и подберет то, что вам пойдет больше всего.

Селия сделала, как ее просили, поворачиваясь то в одну, то в другую сторону, пока ее хозяйка продолжала рассуждать о прическах. Возражать, что ей именно так нравится носить свои волосы, было бесполезно. Она уже успела заметить, что леди Ноулз редко слушает других, если это только не отвечает ее целям. Для начала матери Маркуса нужно было полностью выговориться, и лишь после этого она могла позволить говорить кому-нибудь другому.

– Превосходно, моя милая, просто великолепно! Жалко, что Маркуса нет дома, а то мы показали бы ему, какое платье купили для вас. Он всегда стремится знать, как это мне удается тратить столько денег. И вот, когда мне есть, что ему показать, он исчезает. Просто выматывает мне душу!

– Прошу прощения, миледи, но его сиятельство в библиотеке, с мистером Кразерсом,– проинформировал ее с присущим ему проворством Баскин.

В этот момент леди Ноулз как раз переводила дыхание, чтобы продолжить свой монолог. Селия вздохнула – он явно вмешивается не в свое дело. Уж кого-кого, а Маркуса – до тех пор, пока она не осмыслит того, что ей только что довелось услышать,– видеть ей не хотелось.

– Прекрасно! – воскликнула Сильвия, бросая шляпку дворецкому и одновременно плавным движением хватая Селию за руку.

– Право, Сильвия, мне думается, нам нет нужды беспокоить вашего брата по таким пустякам,– сказала Селия. Ей пришлось чуть ли не бежать, чтобы не отстать от своей подруги, делавшей невероятно широкие шаги. Мужчины в ее семье никогда не интересовались новинками моды и не одобряли, когда кто-нибудь врывался к ним и нарушал их уединение. Без сомнения, Маркус думал точно так же. Хотя в прошлом Селия часто возражала против подобных проявлений мужского высокомерия, теперь она начинала думать, что в них было кое-что и полезное.

– Ерунда! Маркус с Гартом обсуждают что-нибудь тривиальное, вроде последних бегов у Уайт – баса или ставок, которые они могли бы сделать на следующем дерби,– заверила ее Сильвия, когда они подошли к дверям библиотеки.– И, кроме того, мы должны спросить у Маркуса, не сможет ли он дать тебе несколько уроков танцев. Не имеет значения, что ты училась танцевать у себя в Америке. Мне кажется, с вальсом тебе будет не так-то легко справиться. Некоторым все еще кажется, что для Лондона этот танец не вполне приличен.

– Нет-нет, этого вовсе не нужно! – воскликнула Селия громче, чем хотела бы, когда они пересекали порог.

При их внезапном появлении оба джентльмена обернулись в ожидании объяснений. Сильвия так тянула ее за рукав, что Селия подумала: "Со стороны я, наверное, напоминаю непослушную собачонку на поводке".

– Вы поссорились, леди? Неужели вы пришли не за тем, чтобы я со своим слабеньким интеллектом высказал вам свое мнение и рассудил вас?

Селия внезапно ощутила сильнейшее желание задушить его за эту вкрадчивую полуулыбку на красивом лице. Она знала, чего он добивается. Но ей пока не представилось случая как следует обдумать, что она может противопоставить его намерениям. Было ясно одно: нужно немедленно отбить любую его атаку.

– Не надо говорить глупостей, Маркус. Мы пришли показать тебе, что гардероб Селии начал пополняться,– неожиданно пришла на выручку Селии Сильвия.

Селия почувствовала, как под пристальным взглядом хозяина дома щеки ее начинает заливать румянец. Маркус же неподвижно сидел за письменным столом. Она заставила себя казаться спокойной под его испытующим взором, злясь на себя за то, что ее нежная кожа предательски выдает ее чувство. Селия понимала, что он старается рассмотреть каждую деталь ее наряда, начиная с отороченного кружевом прямоугольного выреза у шеи до узоров на подоле, едва прикрывавшем ее туфельки.

– Ты не хочешь представить меня своей гостье, Сильвия?

Голос незнакомца прервал оцепенение, которое Маркус, казалось, вселил в нее.

– Как глупо с моей стороны, Гарт, я даже не подумала, что ты до сих пор не знаком с Селией. Мисс Селия Трегарон, позвольте представить вам мистера Гарта Кразерса.

Кразерс пересек комнату, ни на миг не сводя взгляда с лица Селии. На его губах играла приветливая улыбка. Селия поняла, что он старается сравнить то, что видит, с тем, что ему несколько минут назад говорил его друг. Она вздрогнула от удивления, когда он взял ее руку и почтительно поклонился. Ей обдало пальцы его теплым дыханием, хотя он и не прикоснулся к ним губами, что требовалось по всем правилам этикета. Не привыкшая к подобной галантности, она, инстинктивно отступив на шаг назад, уставилась на золотистые пряди его волос. Он снова поднял на нее взгляд. Глаза у него были небесно-голубые, и смотрел он так прямо, что это могло бы смутить Селию, если бы не веселые искорки в его глазах.

– Не давай юной деве надежд напрасных, о Гарт! – нараспев произнес Маркус, отчего Селия покраснела еще гуще, на этот раз, скорей, от негодования, чем от смущения. И почему этот человек с такими отвратительными манерами казался ей таким привлекательным?– Скажи ей что-нибудь о солнце всей твоей жизни, и этого будет достаточно.

– Ну, не у всех же манеры армейского сержанта, Маркус. Мне кажется, мисс Трегарон, он намекает на мою помолвку с мисс Джулией Эберкромби.– Кразерс бросил на своего друга уничтожающий взгляд, отчего Селия усомнилась в искренности его чувств к упомянутой молодой особе.

– Не надо мстить мне за свои неудачи, старина. Я же не виноват в том, что она не вылезает из деревни и нянчит там своих младших братьев,– ответил Маркус.– Но – к делу. От чего это вы так настойчиво отказывались, мисс Трегарон? Чем Сильвия заслужила ваше неудовольствие?

– Ничем. С тех пор как я оказалась у вас, милорд, Сильвия мне очень помогает.– На его победоносную улыбку Селия ответила такой же своей.

– А, понимаю. Как благодарная гостья, не желающая злоупотреблять любезностью хозяйки, вы не намерены бросать на нее тень.– Он крутил между пальцами бокал. Это занятие, казалось, поглощало его сильней, чем их беседа. Или это только казалось?– Интересно, почему же тогда вы смотрите на мою сестру с такой мольбой в глазах? Вы что-нибудь не то сказали ей обо мне? Обо мне, вашем радушном хозяине?

– Ну почему тебе хочется казаться таким отвратительным, Маркус? – Сильвия топнула ногой и скрестила на груди руки.

Селии было достаточно одного лишь взгляда на ее сердито поджатые губки, чтобы поклясться про себя, что сама она никогда в жизни так себя вести не станет. Не удивительно, что ей самой никогда не удавалось ничего добиться в подобных обстоятельствах, особенно если ей резко выговаривали за что-нибудь. Селии хотелось как-нибудь поделикатней сообщить своей новой подруге об этом своем открытии. Занятая подобными мыслями, она не расслышала того, что, будто бы извиняясь, начала объяснять брату Сильвия.

– …И вот почему. Так что ни я, ни мама ничего такого не делали. Видимо, это ты, Маркус, сделал что-то отвратительное, поэтому она и отказывается.– И Сильвия улыбнулась, чрезвычайно удовлетворенная этим своим выводом.

Улыбка, однако, быстро исчезла с ее лица, уступая место недовольному выражению, ибо после такого объяснения наступило продолжительное молчание. Маркус даже и бровью не повел. Он вновь устремил на Селию свой пристальный, так досаждавший ей взгляд. Селия опустила глаза и принялась исследовать алые и синие узоры на ковре, подумав, что, если дело и дальше так пойдет, она, наверное, вскорости досконально изучит все ковры, покрывающие полы в городской усадьбе Эшморов. Стоявший рядом с ней джентльмен откашлялся, явно скрывая желание усмехнуться. Она продолжала молчать, не отваживаясь произнести какую-нибудь неловкую фразу в столь серьезный момент.

– Ну что, так никто ничего и не скажет? – спросила Сильвия, заставив Селию поднять глаза.

– Видимо, мисс Трегарон наслышана о моих неважных способностях к танцам, милая.

– Вовсе нет, милорд,– ответила Селия. После того как Маркус машинально поправил шелковую косынку, в которой покоилась его рука, ее гнев начал постепенно ослабевать. Наверное, никто в мире не раздражал ее сильней, чем этот человек, но он не заслуживал презрения только из-за того, что у него была искалечена рука.– Мне просто казалось, что у вас есть дела поважней уроков танцев. Разве я имею право растрачивать ваше драгоценное время попусту? Уверена, что в танцевальном зале вы продемонстрируете исключительные способности.

– Да, танцует он преизрядно,– добавил Гарт, чем вызвал искреннейшую улыбку Маркуса.

– Удар засчитан! – воскликнул граф.

Селия вскинула подбородок, стараясь не подавать виду, что поняла намек этого человека. Блеск в глазах Маркуса говорил о том, что все ее попытки ни к чему не привели. При виде его широкой улыбки она почувствовала, что сердце ее стало стучать сбивчиво.

– Мне кажется, было бы лучше воспользоваться услугами обыкновенного учителя танцев.– Она обратилась с этими словами к Сильвии, не желая более соперничать в остроумии с хозяином дома.

– Как я понимаю, обитатели колоний наконец-то становятся цивилизованными людьми. Приятно это узнать. Разумеется, если есть такая возможность, платить следует самому искусному в своем деле специалисту.

Хотя внешне слова Маркуса были совершенно невинными, Селия уловила в них скрытую насмешку.

Он не хотел позволить ей просто так удалиться с поля боя. Но и Селия не собиралась уступать ему. С милой улыбкой она произнесла:

– Если ваше сиятельство не может позволить себе такие расходы, то я располагаю кое-какими средствами.

– Да, мне это известно, моя дорогая. Но пока мне нет нужды просить вас о подобных жертвах. Деньги могут вам понадобиться в случае крайней необходимости,– ответил он, а в его глазах она прочитала: "И может статься, как раз для того, чтобы сбежать от меня, чтобы окончательно не сойти с ума".– Я ведь пока еще не в долговой яме и могу себе позволить кое-какие шальные расходы. Еще не поздно похвалить ваше новое платье, мисс?

Если бы Селия могла, она сорвала бы это платье и швырнула бы его в лицо этому человеку. Однако понимающая его улыбка говорила о том, что он не удивился бы и этому.

– Ваша матушка и сестрица так добры ко мне,– произнесла она в ответ, стараясь говорить как можно более ровным голосом. Если в этой схватке она и не победит, то пусть хотя бы будет ничья.– Надеюсь, поиски моего брата не причиняют вам слишком много беспокойств?

– Да, Маркус, тебе что-нибудь удалось уже сделать? Мне кажется, ты не станешь медлить с этим,– с готовностью откликнулась Сильвия, которая, хотя и не имела такого намерения, все же помогла Селии вывести его из себя.

– Ну что ты, Сильвия. Тут дело такое, что за один день не управишься.

– Но хоть что-то ты сделал?

– Твой брат так занят…

– Ерунда! Готова спорить, что вы оба почти все время проводите у Уайтса или еще в каком– нибудь месте, где и бывать-то стыдно, и у вас и в мыслях нет хоть чем-то помочь бедняжке Селии! – Она прижала руки к губам, с презрением переводя взгляд с одного на другого.

И Маркусу, и Кразерсу хватило деликатности выказать свою неловкость – видимо, обвинение было справедливым.

– У меня такое ощущение, что это уже лишнее. Я так признательна вам за неожиданное гостеприимство,– заговорила Селия, пришедшая в восторг от того, что получила неожиданное преимущество над Маркусом.– Я и сама вполне могу навести справки. Есть и деньги…

– Мисс Трегарон, никто из моих родных никогда не простит мне, если я позволю вам одной бродить по Лондону. Ваши средства весьма ограниченны, так что, пожалуйста, не надо больше говорить о расходах.– Маркус наконец поднялся, и впервые за этот день усмешка покинула его лицо.– Я предпринял кое-что, в частности навел справки в муниципалитете и теперь ожидаю ответа, чтобы потом начать поиски уже наверняка. Это вас устраивает?

По его тону Селия поняла, что чем-то она все-таки вызвала у него досаду. Он напряженно вскинул плечи, и эта поза напомнила ей о мужчинах из собственной семьи. Это должно было бы принести ей радость, поскольку Маркус, очевидно, задался целью огорчать ее на каждом шагу. Может быть, ей даже было бы приятно видеть, что теперь он сам оказался в непростом положении, если бы ей удалось достичь этого без посторонней помощи. Как же могла она надеяться соперничать умом с этим человеком, не зная его слабостей?

– Благодарю вас, милорд. Я очень ценю вашу помощь,– торопливо пробормотала она. Что еще могла она сделать в такую минуту?

– В таком случае, дамы, мы вас покидаем,– Маркус кивнул ей и Сильвии и едва заметным движением головы сделал знак Кразерсу следовать за ним. Подойдя к двери, он снова обернулся, словно припомнив что-то.– Мисс Трегарон, как я уже сказал, сохраните свои пятьдесят фунтов на крайний случай. И давайте больше не будем говорить на эту тему.– Сказав это, он повернулся и кликнул Баскина.

– Как странно!

– О чем ты, Сильвия? – Селия едва расслышала свой собственный голос. Неужели Маркус рассердился на нее за то, что она хотела сама оплатить свои разъезды или хотя бы нести часть расходов? Вероятно, тут было что-то другое.

– Мне кажется странным, что его не беспокоят твои деньги. Стоит мне или маме потратить хоть на фартинг больше, чем ему представляется достаточным, как он приходит в ярость,– сказала Сильвия задумчиво. Глядя на раскрытую дверь, она кусала ногти.– Возможно, он чувствует и себя виноватым в том, что кузен Эмброуз заманил твоего брата в рекруты? Жаль, что я его сорвала с места, он ведь все-таки что-то предпринимает.

– Просто не знаю, что и сказать. Как только мы выясним, что случилось с Этаном, я буду делать все так, как захочет твой брат.– Вот ему самому она в этом ни за что бы не призналась! Если Маркус и в самом деле отыщет ее брата, она будет обязана отблагодарить его, сколько бы ни ворчала.

– Тогда давай посмотрим, не распорядилась ли мама о том, чтобы нам дали чего-нибудь перекусить, хорошо? У Уилкинсов был ужасно жидкий чай, а есть вообще было нечего, кроме хлеба с маслом. Можешь себе представить!

Селия ничего не ответила, и Сильвия взяла ее руки в свои. Пока они искали леди Ноулз, Селия продолжала размышлять, что же такое в этом мужчине вызывает у нее такие противоречивые чувства. Его приятель мистер Кразерс был крайне привлекательным человеком, но к нему она ничего подобного не испытывала. Во время разговора она, можно сказать, и не замечала его присутствия. В сущности, он больше соответствовал канонам классической красоты, нежели ее мучитель, но, кроме изумительных голубых глаз, она не обнаружила в нем ничего такого, что могло бы вызвать ее интерес.

Поднимаясь по лестнице к леди Ноулз, Селия решила, что Маркус и так беспокоит ее во сне, а стало быть, нечего думать о нем еще и наяву. Хорошо хоть она сумела избежать опасности находиться подле него, обучаясь танцевать вальс. Кое-что об этом танце она слышала и понимала, что, танцуя, ей пришлось бы стоять слишком близко к этому человеку. А этого-то как раз она и хотела избежать. Неужели те тревожившие ее мгновения, когда она оказалась в его объятиях, и теперь вызывали у нее беспокойство? Селия решила, что единственное, с чем она должна связывать свои мысли о Маркусе, будут поиски ее брата, и ничего больше. В ее жизни и без того было достаточно волнений, чтобы усугублять их еще и непонятной реакцией на поступки человека, с которым она и трех дней не была знакома. Всю свою жизнь она знала своего покойного мужа Дэниела, но вот о нем почему-то так часто не думала. "Так что,– решила она,– нужно совершенно выбросить Маркуса из головы". Пусть это будет просто человек, намеревающийся отыскать ее брата. Только при таком условии она сможет состязаться с ним на равных.

– Селия, мне кажется, твои мысли заняты чем угодно, только не танцами. Ты снова наступила бедняжке на ногу,– пожурила ее сидевшая за фортепьяно Сильвия и добавила к сказанному резкий аккорд. Они заняли всю гостиную, отодвинув кресла к стене и скатав ковер, отчего комната стала напоминать танцевальный зал. Словно по мановению волшебной палочки леди Ноулз в считанные часы раздобыла где-то учителя танцев.– Мне начинает казаться, что нам придется платить месье Клоду втройне либо, по крайней мере, оплачивать его визиты к врачу.

– Извините, но мне трудно одновременно и считать, и поддерживать разговор,– призналась Селия своему партнеру с виноватой улыбкой. Танец, в сущности, не был сложным, но ее отвлекали мысли о той встрече с Маркусом, у него в спальне. Когда же ей, наконец, удастся выбросить его из головы?

– Ничего, мадемуазель, начнем сначала. Я выносил куда большие страдания, нежели легкое прикосновение ваших нежных ножек,– величаво заверил ее пожилой француз-эмигрант, кивая Сильвии, чтобы та начала снова. Он аккуратно положил руку Селии себе на предплечье, потом осторожно обнял ее за талию и взял ее другую руку в свою.– Теперь мы будем сохранять вот эту дистанцию – примерно два дюйма, не ближе– как и подобает всем молодым леди. Если какой-нибудь джентльмен попытается держаться ближе, щелкните его веером по уху. Вы должны напомнить ему, что он имеет дело с благовоспитанной молодой леди.

Селия рассматривала шов его сюртука, стараясь сдержаться и не покраснеть от его слов. Она уже однажды оказалась слишком близко к человеку, которого, можно сказать, совершенно не знала, в результате чего ее преследует какое-то неосознанное беспокойство. Насколько прилично это было? Маркус тогда ошеломил ее, застал ее врасплох. Но и эта мысль не могла помочь ей избавиться от сна, в котором она с ним опять целовалась,– как тогда, в спальне.

Пока мсье Клод Давонет кружил ее по комнате, она рассмотрела себя с головы до ног в огромном прямоугольном зеркале над камином. Одета она была в пестрое батистовое платье в мелкую розочку, и себе самой казалась все той же молодой женщиной, которая покинула Балтимор несколько недель тому назад. Правда, чувствовала она себя сейчас несколько иначе – словно была уже не совсем той женщиной. В ее тело вселилась незнакомка, которую и настиг поцелуй такого отвратительного и бесившего ее мужчины. Поцелуй, который она не в силах была забыть.

– Ну вот, по-моему, у мадемуазель уже неплохо получается.

Похвала сбила Селию с мысли, отчего она снова оступилась.

– Неужели мне в самом деле нужно учить этот адский танец? У нас дома его не очень-то приветствуют, хотя, как сообщалось в газетах, миссис Мэдисон танцевала его в Белом доме.

– А что такое Белый дом?– спросил месье Клод, отступая на шаг и кивая ей. Он протянул руку, собираясь проводить Селию к ее креслу. Это ей удалось без ошибок: некоторые светские правила здесь все-таки были такими же, как и у нее на родине.

***

– Белый дом? Так называют теперь дом президента. Его выкрасили в белый цвет, чтобы скрыть следы пожара…– Она внезапно смолкла, осознав, что не может завершить фразу. Будь здесь Маркус, она продолжила бы просто из желания досадить ему, но решила пощадить месье Клода и Сильвию и не рассказывать им о том, как английские военные год тому назад наполовину спалили столицу ее родины.– А вообще, миссис Мэдисон – это жена президента, и ее считают самой лучшей хозяйкой дома в стране.

– Может быть, в Соединенных Штатах вальс и не считается достаточно приличным, но в зале "Алмак" думают иначе. Леди Джерси была настолько любезна, что, когда мама попросила ее об этом, прислала билет и для тебя,– объявила Сильвия, позволяя своим пальцам бесцельно гулять по клавиатуре.– Разумеется, необходимо, чтобы тебя по всем правилам представили партнеру, и сделать это должна одна из хозяек бала. Причем прежде, чем ты появишься в зале. Иногда это выглядит так глупо, когда тебя представляют джентльмену, с которым ты и так уже несколько недель знакома…

– Да-да, я тоже начинаю задумываться, а стоит ли вообще появляться в "Алмаке" со всеми этими несусветными правилами и условностями? Я ведь не намерена задерживаться здесь настолько долго, чтобы освоить все это.

Слова Селии привели присутствующих в замешательство. Воцарилось молчание. Женщины смотрели на нее в изумлении, буквально раскрыв рты. Расскажи она им о том, что прошлой ночью ей снова приснился Маркус, они, пожалуй, не были бы так удивлены.

Почему ей видится обнаженный Маркус, пусть даже и во сне? За время своего недолгого замужества она никогда не вызывала в своих мыслях образ обнаженного мужчины. Интимные отношения между ней и мужем были лишь обязанностью, выполнения которой от нее ожидали. И уж, разумеется, замужество никогда не было ее розовой мечтой. Дэниел был ее мужем, который вечно где-то задерживался, хотя то, что от нее требовалось, она исполняла добросовестно. Дэниел был даже по-своему приятен ей, тем более что к Маркусу она вообще не испытывала нежных чувств. Что все это могло означать? Почему ее ладонь начинало пощипывать, стоило ей лишь подумать о прикосновении к ней теплого тела Маркуса?

– Селия, ну где опять бродят твои мысли? Пора бы уж перестать беспокоиться о брате и быть повнимательней.

Сильвия улыбалась ей так сочувственно, что она почувствовала, что предает эту свою новую подругу. Ни разу за весь день Селия на вспомнила об Этане. Ум ее был всецело занят безудержными чувствами и беспорядочными мыслями. Если бы Маркус приснился ей всего один раз, это еще можно было бы понять. Но можно ли было считать это нормальным после того, что произошло в его комнате? Тем более три ночи подряд? Это беспокоило ее. Она ведь даже не могла довериться этому человеку, и он, похоже, не доверял ей. Разве не об этом говорил он вчера своему приятелю? И все же Селия до сих пор была озадачена, чем именно она могла возбудить его подозрения.

– Прости меня, Сильвия, но я и в самом деле думаю, а действительно ли твой брат предпринял хоть что-нибудь, чтобы найти Этана? Я здесь уже несколько дней, а он всего-навсего сказал, что запросил Уайтхолл.– Она поднялась и сделала книксен месье Клоду, давая понять, что готова начать снова. Если Маркус считал, что имеет дело с какой– то недоучкой из колоний, пусть так не считает. Не настолько уж лондонское общество отличалось от балтиморского, если не считать некоторых заумных правил поведения.

– А-а, кажется, я пришел в самый подходящий момент. Сильвия и мисс Трегарон, ну, как ваш урок?

Селия облегченно вздохнула, увидев, что помешал им Гарт Кразерс и что он был один.

– Боюсь только, мистер Кразерс, что месье Клоду вечером придется провести несколько часов, ставя компрессы на свои и без того больные ноги.

– Не могу поверить в это. Неужели это правда, Сильвия?– Джентльмен вошел в комнату; на его красивом лице играла вкрадчивая, ласковая улыбка. Селия вновь подумала, что этот приятный молодой человек не вызывает в ней ни малейшего трепета.

– Селия преувеличивает,– ответила Сильвия, верная своему стремлению поддержать подругу. Пристальный взгляд, который она бросила на Селию, напомнил той, что леди не должна признавать своих недостатков, тем более перед джентльменом.– А что вы делаете здесь среди бела дня? И где Маркус? Вы, наверное, столкнули его в Темзу, или я ошибаюсь?

– Вам нет нужны делать вид, что надеетесь на это, моя дорогая. Леди не должна выказывать желания избавиться от джентльмена, тем более если это ее родственник,– упрекнул он Сильвию, приподняв кончиками пальцев ее подбородок.– У нас с ним была здесь назначена встреча на час дня. Чем сегодня он заслужил ваше неудовольствие? Отказался предоставить аванс на следующий квартал?

– Ой, да что вы, конечно же нет. Правда, в последние дни он сделался таким неприятным – с чего бы это? Мне кажется, он и не пытается заниматься поисками брата Селии.

– О, нет, нельзя сказать, что он не пытается, моя дорогая. Просто в Уайтхолле никогда ничего быстро не делается.– Гарт повернулся к Селии, и выражение его лица стало задумчивым.– Мы и сами в этом убедились, когда нам приходилось дожидаться необходимых поставок на Полуостров. Одеяла нам, знаете ли, всегда присылали летом.

– Я в сущности и не жалуюсь, потому что для меня это означает, что Селия останется у нас подольше. Если бы она так не беспокоилась об Этане, я бы посоветовала Маркусу заниматься поисками всю жизнь.

– Сильвия, да ведь я не могу оставаться у вас всю жизнь, – вступила в разговор Селия, рассмеявшись комплименту своей подруги.– Вашему брату, конечно, не нужны нежданные гости на такой длительный срок.

– Позволь Маркусу сделать все возможное, Селия. Стоит ему преодолеть первые трудности, как общаться с ним станет легко и просто.

– Замечательная похвала, честное слово. Ну, а не испытать ли нам мисс Трегарон с новым партнером? – спросил Гарт, вопросительно посмотрев по очереди на каждую из девушек.– Предоставляю себя в ваше распоряжение, дабы избавить от страданий ноги мсье Клода, который теперь со стороны сможет оценить, как вы держитесь и двигаетесь.

***

– О, я не вправе доставлять вам столько беспокойств! – возразила Селия, еще не чувствуя себя настолько уверенной, чтобы испытать себя с другим партнером. Это был ближайший друг Маркуса, и она не знала, как ей следует поступить.

– На мне сапоги, моя дорогая, поэтому большого вреда вы мне не причините,– сказал он, с удовольствием демонстрируя ей свою обувь.– Кроме того, я никогда не упускаю случая обнять красивую женщину или же обойти в чем-то моего старинного приятеля Маркуса. Да он рассудка лишится, если узнает, что мне удалось нечто такое, в чем ему было отказано.

Селия поняла, что невольно улыбается той же хитрой улыбкой, что и Кразерс. Соблазн уколоть Маркуса, хотя бы в шутку, был слишком велик. Она сделала своему новому партнеру книксен; в ответ Гарт почтительно склонил голову. К своему удивлению, Селия легко двигалась в такт движениям мистера Кразерса.

После нескольких пробных па она почувствовала, что почти летает по комнате. В искусных руках Гарта она всецело отдалась танцу. Теперь ей стало понятно, почему дамы так стремились научиться этому танцу. Это было нечто такое, чего она никогда прежде не ощущала. Ей так хотелось, чтобы это ощущение длилось подольше!

Когда, спустя несколько минут, музыка закончилась, она рассмеялась тому, что сумела столь многому научиться.

– Как прекрасно, как великолепно, мистер Кразерс! Благодарю вас, вы так помогли мне. Я и представить не могла, какой вы прекрасный партнер.

– Я тоже, Гарт. Зрелище и в самом деле было великолепным,– послышался вдруг комментарий.

В дверях показался Маркус. Опершись плечом о дверной косяк, он скрестил ноги и застыл в такой позе. Селия едва не поперхнулась от неожиданности.

– Мне никогда не бывает трудно сделать что-то для прекрасной дамы, тем более такой, как вы, мисс Трегарон. Благодарю вас за танец.– Кразерс еще раз грациозно поклонился; на губах его играла веселая улыбка.– Пожалуйста, оставьте в следующую среду один вальс для меня. Пусть у нас все опять будет так же. Ну, Маркус, давай предоставим дамам возможность заниматься своим уроком, а ты пока что расскажи мне, отчего это у тебя такое кислое лицо.

Селия как раз об этом и подумала. Имело ли это какое-то отношение к Этану? Чем бы ни была вызвана кривая улыбка Маркуса, сообщать Селии о ее причинах он, кажется, не был намерен. В сущности, он даже не посмотрел в ее сторону. Селия в смятении смотрела на удалявшихся мужчин. Произошло что-то непонятное.

В эту минуту она решила, что не позволит больше Маркусу игнорировать себя. В своем доме Селия никогда и никому не позволила бы так обращаться с собой. Она хотела знать, много ли ему известно о ее брате. Она имеет право это знать. Осталось только придумать, как этого добиться.

ГЛАВА 5

– А не придется ли мне вскоре отправлять Джулии письмо с соболезнованиями по поводу расстроившейся помолвки? – поинтересовался Маркус, не сдерживая иронии. Он не отрывал глаз от графина с кларетом, из которого разлил вино в два бокала.

– С какой это стати?

– Гарт, не трудись, не стоит изображать из себя невинного. Ты явно что-то задумал и не пытайся сделать из меня дурака.– Он протянул Кразерсу бокал и на улыбку друга ответил своей, лишенной всякой веселости улыбкой. Потом он поднял свой бокал и в ожидании ответа сделал вид, что смотрит, чисты ли его яловые сапоги.

Гарт не спеша пригубил из своего бокала, словно впервые отведывал вино из погребов Эшморов. Поскольку молчание затягивалось, он с философским видом пожал плечами.

– Ты был так уверен, что эта девушка обманщица, что я решил попытаться самостоятельно выяснить кое-что.

Если я не ошибаюсь, в последний раз, когда ты попытался выяснить кое-что самостоятельно, речь шла о даме по имени Фернанда,– сказал Маркус задумчиво, прикрыв глаза и припоминая эпизод, закончившийся тогда полным крахом. Хотя он и не мог теперь припомнить, как выглядела та женщина, сами события он помнил хорошо.– Кончилось тем, что когда ты со своим другом занял комнату на постоялом дворе, мне пришлось отказаться от нее и уйти ночевать в конюшню, где меня вдобавок продуло.

– Мне кажется, наш нынешний объект – куда более невинная девушка, нежели прекрасная Фернанда.

– Невинная– да, но зато она вдвое умней. Значит, ты решил просто познакомиться с этой дамой поближе? Я как-то не могу до конца поверить в это.

Маркус и впрямь не мог понять, почему, уделив внимание Селии, Гарт вдруг стал вызывать в нем такое раздражение.

– Я полагаю, ты знаешь меня давно, дражайший мой Маркус, я рискнул бы сказать – с пеленок,– ответствовал тот, прежде чем усесться в одно из кресел у камина и положить ноги на отлитый в форме львиной головы завиток каминной решетки.– Почему бы мне и не хотеть остаться наедине с этой леди? Она обворожительна, прекрасно говорит и танцует, как ангел. Может быть, этого и не достаточно, чтобы порекомендовать кому-то ее компанию, но сдается мне, что ты-то вот не сильно понравился ей?

– Что-что?– Маркус собирался было присесть, но так и замер, полусогнувшись. Не сводя глаз с Гарта, он все же решительно уселся в кресло, раздумывая, как могло получиться, что прежде он не обращал внимания на некоторые, так раздражавшие его теперь, привычки своего друга. За тридцать два года он вполне мог бы заметить, что в те минуты, когда Гарт Кразерс находится в прекрасном настроении, он становится невыносимо высокомерным.

– Едва ты появился, она тут же замкнулась в себе. Что ты сделал с несчастной девушкой?

– Будь я проклят, если знаю,– ответил Маркус, прекрасно понимая, что такой ответ не устроит его верного друга. Но больше он ничего говорить не собирался. Гарт подавился бы со смеху, признайся он, что ему было ненавистно видеть, как Селию обнимает другой мужчина. Он понимал, что именно это его друг и хотел бы услышать, поскольку присутствовал при их разговоре, во время которого эта крошка отказалась от уроков вальса с Маркусом.

Дело было не в том, что он сделал с ней, а в том, что делала с ним она. Мучительное воспоминание о разговоре, произошедшем у них минувшим утром, вновь вернулось к нему. Оно преследовало его уже не первый раз за этот день. Он, собственно, ничего и не сделал – просто вышел из своей спальни поискать Баскина, чтобы тот помог ему завязать галстук. По какой-то оплошности служанка оставила приоткрытой дверь в комнате напротив. Он случайно бросил туда взгляд и почувствовал нечто такое, что можно было бы сравнить с ощущением удара по голове боевым топором. Он не мог отвести глаз от зрелища, которое открылось его взору,– прямо перед ним стояла в своей великолепной наготе женщина невероятной красоты, совершеннейшая из богинь. Потом ее загородили от него,– это служанка подняла полотенце, и Селия вышла из ванны. Маркус пошел дальше по коридору почти без чувств. Его воспаленный мозг не мог думать ни о чем, кроме этих округлых бедер и ягодиц. Ее волосы были собраны на макушке, оставляя открытым каждый дюйм ослепительно прекрасной, белоснежной кожи. Она прижимала к себе полотенце, которое намекало на обольстительную округлость груди. Маркус едва сдержался, чтобы не войти к ней.

– Послушай, давай начистоту,– продолжил Гарт.– Ты у нее на плохом счету, и все из-за того, что ни на шаг не приблизился к разгадке исчезновения ее брата. Сильвия тоже полагает, что ты ничегошеньки не делаешь для того, чтобы найти Этана Трегарона. Но как раз ее это не беспокоит, потому что она хотела бы как можно дольше не расставаться с мисс Трегарон.

Даже погруженный в свои размышления о том, что довелось увидеть ему минувшим утром, Маркус чуть было не застонал – да неужели такое возможно? Теперь уже он не понимал, чего опасается больше – присутствия Селии, приводящей его в такое смятение, или же того, что настанет бесконечная череда дней, когда ему придется заниматься лишь тем, чтобы расспрашивать идиотов-чиновников о ее брате. Ему нужно было как-то понадежней защититься от нее, поскольку от: его прежних усилий, предпринимаемых в этом направлении, проку было немного.

– Мне начинает казаться, что никакого брата просто в природе не существует, а сама она – отъявленная мошенница, которая намеревается обобрать меня до последнего фартинга.

– Может быть, тебе это только кажется?

– Что ты имеешь в виду?– спросил Маркус, притворяясь, что не понял. Этого, кажется, и требовалось, чтобы дать Гарту ответ на заданный таким сухим тоном вопрос. Проследить ход мыслей этого джентльмена не составляло большого труда. Не он ли только что призывал его сильней сопротивляться чарам той леди? Даже относясь к ней с подозрением, Маркус не мог отрицать того, что, будучи едва знаком с ней, он был очарован ею больше, чем любой из женщин, которых ему доводилось знать в своей жизни.

– Друг мой, раз ты такого о ней мнения, тебе, наверное, было бы полезно узнать, что эта леди вовсе не столь знатная,– произнес Гарт, опорожнив бокал.– И я вполне мог бы увлечься такой красавицей, особенно если бы, вернувшись однажды ночью домой, застал ее у себя в спальне.

– Если бы при этом не нужно было сделать исключения для красавицы Джулии,– вставил Маркус таким же, как и у его собеседника, будничным тоном. К счастью, ему хватило здравого смысла ни словом не обмолвиться о том, что еще произошло той ночью, после того как он обезоружил нападавшую на него прекрасную незнакомку.

– Да, для моей Джулии всегда следует делать исключение,– ответил Гарт. По выражению его глаз было ясно, что далее продолжать разговор на эту тему он не намерен.

– Если не считать нашего друга Хэмптона, никому, кажется, ничего не известно о существовании так называемого Этана Трегарона, выходца из Мэриленда в Балтиморе, служившего на флоте Его Королевского Величества.

– Ты хочешь сказать, что девушка и в самом деле может оказаться самозванкой? Неудивительно, что ты ничего пока не рассказываешь своим родным. Что ты собираешься предпринять дальше?

– Дам ей еще одну неделю,– сказал Маркус, мысленно добавляя: "чтобы выяснить, кто она такая на самом деле, или отправиться в Бедлам".

– И что тебе даст эта неделя?

– Она уйдет на разбирательство с волокитчиками из Уайтхолла, идиотами, выдающими себя за клерков Адмиралтейства, а также на то, чтобы побывать во всех транспортных конторах лондонских доков,– сказал он, опуская голову на расшитую узорами подушку, лежавшую на спинке кресла. Селия довела его до того, что он перестал понимать происходящее вокруг. "А вдруг она и в самом деле та невинная молодая женщина, за которую себя выдает?" Но об этом ему даже и думать не хотелось.

– Ты мог бы поручить это дело одному из своих слуг.

– Лорд Эшмор, я бы хотела поговорить с вами! – раздался требовательный голос, избавляя его от необходимости согласиться с Гартом или опровергнуть его. Стоящая перед ними взволнованная женщина избавила его еще и от того, чтобы придумывать, как объяснить Гарту и себе самому, почему, собственно, он никому не может перепоручить поиски Этана.

– Да-да, мисс Трегарон. Это так ведут себя леди в колониях?– спросил он, не потрудившись пошевелить и пальцем.– Демократия – очень интересная форма правления. Правда, в ней ощущается некоторая невоспитанность.

– О, сидите, сидите, мистер Кразерс. Если граф не собирается вставать, вы тоже можете чувствовать себя непринужденно,– сказала Селия, дополнив свою просьбу жестом руки и не сводя глаз с Маркуса.

Ее вызов заинтриговал его и вместе с тем развеселил. Был момент, когда он ожидал, что она сделает то же, что и его сестра, которая в минуты обиды поджимала губки. Кажется, Селия так и хотела поступить, но затем передумала. Вместо этого она глубоко вздохнула и скрестила на груди руки. Еще раз Маркус вынужден был признаться себе, что в гневе эта девушка великолепна.

И еще он отметил, что политика, которой он придерживался, видимо, начала давать свои результаты: Селия шаг за шагом превращалась в ту самую незнакомку, что вторглась в его дом той незабываемой ночью. Хотя эта леди и отказала ему в возможности быть ей партнером по танцу, в остальном она была с ним вежлива и, когда им доводилось сталкиваться друг с другом, не обращала внимания на его выпады. Он стал уже было сомневаться в том, удастся ли ему вывести Селию из себя до такой степени, чтобы та все же показала свою истинную сущность. Теперь, видимо, она нашла в себе силы, чтобы отомстить ему.

– Вы что-то хотели сказать мне, мисс Трегарон?

– Я требую от вас отчета о том, что вы узнали о моем брате!– вскрикнула она, едва не топнув ногой. Маркус понимал, что ей потребовалось немалое усилие, чтобы сдержаться.

– Так, еще одно проявление демократии – теперь вы не просите, а требуете, чтобы я поступал так, как вам хочется,– проговорил он, неторопливо потягивая вино, выждал, пока жидкость растечется по его языку, чтобы насладиться и ароматом напитка, и блеском зеленых глаз противницы.

Потом он заметил, что у нее побелели костяшки пальцев – с такой силой она сжимала их. Если она все же рассказывала о себе правду, то даже те малозначащие известия о ее брате, которые ему удалось получить, могли бы немного успокоить ее. Поставив бокал, Маркус поднялся и приблизился к ней.

– Мисс Трегарон, я могу понять ваше недовольство отсутствием новостей. Я провел два дня в Уайтхолле среди полудюжины людей, которые ничего ни в чем не смыслят, и мне пришлось несколько раз сдержаться, чтобы не поколотит их. К сожалению, теперь все заняты делами на континенте, и война для них – дело прошлое.

– Да, я это понимаю,– сказала она мягко.– То, что Наполеон избежал их ловушек, по всей видимости, сильно встревожило тех, кто полагал, что его уже больше нет на их пути.

– Вы выказываете куда большее понимание этой проблемы, нежели большинство людей.– Несмотря на свои сомнения в ее искренности, Маркус понимал, что Селия умна и сообразительна.– Следовательно, вы сумеете понять, почему эти недоумки не смогли достичь ничего большего, нежели выяснить, где теперь находится корабль, на котором, по всей вероятности, вашего брата и доставили в Англию. Прошлым летом его поставили в порт на ремонт, а в дальнейшем его предполагалось направить в Средиземное море.

– И ничего не сообщили об американских пленниках на борту! – Ее нетерпение подчеркивалось тем, что она барабанила пальцами по его руке, затянутой в перчатку.– Так почему же вы не сказали мне об этом раньше?

Ее полный мольбы взгляд портила едва заметная морщинка, но и этого было довольно, чтобы вывести Маркуса из оцепенения. Он покачал головой, прогоняя мысль о том, что у него еще совсем недавно возникло к ней какое-то теплое чувство, и произнес:

– Я узнал об этом только сегодня утром. Мне не хотелось вселять в вас напрасных надежд, поскольку в корабельном журнале значилось всего-навсего, что на судне были пленные. Сейчас они ищут список людей, которых высадили на берег.

Селия вдруг поняла, что держит его руку. Она резко спрятала свою руку за спину, словно боялась снова протянуть ее ему. Увидев ее полные печали глаза, Маркус, в который уже раз, подумал, а не искусная ли перед ним актриса?

– Я понимаю. Очевидно, нам остается только ждать, не так ли? Прошу прощения. Я считала, что вы и на самом деле не ищете Этана, а целыми днями только и делаете, что просиживаете у себя в клубе.

Она что, рассчитывала оскорбить его подобным извинением? Маркусу это было безразлично, и думать об этом он не стал, а вновь сделал ставку на презрение, чтобы поберечь свою гордость и умерить чувства.

– Как я невнимателен, Гарт! Я уделяю так мало внимания своей гостье. А вдруг об этом узнают в клубе? Что же тогда станет с моим добрым именем?

То, с какой интонацией он обратился к своему до сих пор молчавшему другу, вызвало чуть ли не катастрофу. Кразерс чуть не лопнул от смеха, прижав ладонь ко рту, и не в силах удержать на месте свои плечи– неподвластные его воле, они ходили ходуном. Не изменяя своему обычному высокомерию, Маркус взял Селию под локоток и повернул к двери.

– Мисс Трегарон, приношу вам нижайшее извинение и обещаю сделать все возможное, чтобы изменить свое поведение таким образом, чтобы соответствовать вашим, достаточно воинственным, демократическим требованиям. Я признателен вам за то, что вы обратили мое внимание на этот недостаток в моем характере, и во имя улучшения международного взаимопонимания, пожалуйста, без колебаний и в любое время дня и ночи сообщайте мне о любом вашем желании.– Все это он произнес менторским тоном, двигаясь по направлению к выходу.

Селия глядела на него молча: она была ошеломлена его грубостью и не могла вымолвить ни слова.

Приблизившись к двери, он отпустил ее руку и отступил назад.

– А теперь, моя дорогая, чтобы отношения между нами стали еще лучше, я должен вам кое-что посоветовать.

Но Селия по-прежнему молчала. Глаза ее сузились. Она просто стояла и смотрела на него.

– Всегда стучитесь в дверь и ждите, пока вам не ответят и не разрешат войти, и только после этого врывайтесь в комнату.– С этими словами он с силой закрыл за ней дверь, сдержавшись, чтобы не хлопнуть ею изо всех сил.

Не успел он еще услышать биение собственного сердца, как с противоположной стороны двери послышался глухой стук, за которым последовал женский вскрик.

– Надеюсь, она не ушиблась. Как ты думаешь, это она пнула дверь? – спросил Гарт, выглядывая из-за высокой спинки кресла.

– Хочешь поспорим, что это была туфелька? – спросил Маркус, все еще держась на ручку двери. То, что он только что сделал, было, конечно, грубо, но как еще ему было поступить, если его обвинили в том, что он избегает выполнения своих обещаний?

– Да я и пенса не поставлю – посмотри, как блестят у тебя глаза. Спасибо, что в ход не пошла ваза, которая стоит на лестничной площадке.

Маркус ответил не сразу. Снова открыв дверь, он посмотрел на гладко натертый пол коридора. Когда он нагнулся и подобрал лайковую туфельку, его друг просто грохнул от смеха.

– Меня изумляет, Гарт, что наши с тобой соотечественники были так настроены против того, чтобы оставить в покое это осиное гнездо за океаном. К чему было воевать? Нужно было просто отпустить их на волю, и Бог с ними!

– Маркус, признайся, по крайней мере, что она – прехорошенькая штучка,– продолжал поддразнивать его Гарт, пока граф наполнял бокалы.

– После стольких лет нашего знакомства, с какой стати мне поддакивать человеку с таким отвратительным чувством юмора? – спросил Маркус, воспользовавшись темой дружбы как маневром, чтобы избежать нежелательных признаний. Хотя более близкого друга у него не было, как раз Гарту– то и не следовало признаваться в том, какое смятение произвела в нем Селия Трегарон. Было бы даже несколько унизительным признать то, что эта женщина обладает над ним какой-то странной властью.

ГЛАВА 6

– Сильвия, прекрати грызть перчатку! – скомандовала леди Ноулз, направлявшаяся в Арбетнот на музыкальный спектакль.– Бери пример с Селии и сиди смирно. Можно же просто сложить руки на коленях. Не то кто-нибудь подумает, что это ты прибыла из колоний.

– Мама, как ужасно то, что ты сказала,– сказала дочь, не перестав ерзать на своем месте в карете, но все же сложив руки на коленях.– У Селии прекрасные манеры.

– Разумеется, прекрасные. А разве я сказала, что это не так?

Селия подавила усмешку – замешательство хозяйки развеселило ее. Интересно, что бы та подумала, если бы знала, кому обязана ее гостья безупречными манерами? Она крепко сцепила руки, чтобы, не дай Бог, не наброситься на джентльмена, сидевшего рядом со своей сестрой, и не задушить его.

Маркус сидел в углу кареты, откинувшись на спинку кожаного сиденья и обхватив здоровой рукой руку в косынке. Цилиндр на его голове был надет так низко, что скрывал верхнюю часть лица. Если бы Селия и в самом деле хотела показать им, что значит вести себя по-колониальному, она двинула бы по этому цилиндру кулаком. Но, поскольку воспитали ее правильно, она подавляла в себе бешенство, вызванное присутствием Маркуса.

– Его сиятельство был настолько любезен,– мягко сказала она,– что согласился сопровождать нас.

Селия пыталась заставить Маркуса хоть как-то обратить на себя внимание. После вчерашней злополучной беседы в библиотеке она дважды встречалась с ним за столом, и он был ужасно вежлив с ней. Смешно сказать, но ей недоставало той ярости, в которую приводили ее их словесные баталии. Или же ей просто хотелось вновь увидеть этот блеск сине-зеленых глаз и его восхитительную полуулыбку? Неужели, нечаянно оскорбив его, она сделала так, что вместо прежнего Маркуса появился этот холодный незнакомец?

– Видимо, сегодня какой-то особенный вечер, коли граф даровал нам счастье быть в его обществе.

– Если не считать того, что это ваше первое появление в свете, то в этом, в общем-то, нет ничего особенного,– ответил он лениво.– По крайней мере, это немного оживит вечер, иначе мне пришлось бы снова скучать за картами и выслушивать чью-то бесконечную болтовню.

– А что, можно было предположить, что я начну выть на луну или устрою засаду с ножом в зубах, чтобы зарезать пару-другую гостей?

Не беспокоя себя ожиданием его ответа, Селия продолжила:

– Пожалуй, это было бы уж слишком! Но ведь я могла бы просто шататься из зала в зал, разевая рот от доселе неизвестной мне роскоши, например столов и стульев. Как знать, может быть, я бы еще на всякий случай и прикарманила что-нибудь по мелочи.

– Не переигрывайте, мисс Трегарон! – процедил сквозь зубы Маркус, щелкнул пальцем по краю своего цилиндра. Даже в полумраке кареты его глаза опасно поблескивали, когда он рассматривал свою визави.– Думаю, будет достаточно, если вы всего-навсего сумеете правильно воспользоваться приборами, когда подадут еду.

– Маркус, это уж слишком! Ты все-таки ужасный придира! – взмолилась его мать. В этот момент карета остановилась, и ей продолжить не пришлось.

– Да уж, что-что, а противным он быть умеет,– согласилась Селия, наклоняя голову и пряча улыбку.

Она не понимала, что произнесла это вслух, пока рука джентльмена не сжала ее руку и, помогая спуститься, не задержала ее немного дольше, чем это было нужно.

Когда Маркус снова взял ее пальцы в свои, она вскинула на него удивленные глаза.

– Не забывайте, моя дорогая, что в настоящее время ваша судьба находится в моих руках, противен я вам или нет.– Слегка склонив голову, он наконец отпустил ее и пошел вперед, чтобы предложить руку матери.

Селия удержала при себе колкость, которую приготовила вместо ответа. Девушка не могла понять, как это Маркусу всегда удается угадать тот момент, когда она не знает, как ответить ему? Подумав, Селия успокоила себя тем, что раз уж она выросла в семье, где постоянно стоял шум и все препирались друг с другом, то ее споры с хозяином для нее вполне в порядке вещей.

Поднимаясь по ступенькам, она подумала, что ее первый светский вечер в Лондоне начался, и окончательно успокоилась. Ибо до этой минуты она не могла думать ни о чем ином, кроме как о своих чувствах и переживаниях.

***

"Если придется весь вечер растягивать рот в улыбке, то он просто лопнет,– подумала Селия несколько часов спустя, оглядывал зал с его бескрайним морем незнакомых лиц.– Вот так и выглядит высшее общество",– продолжала она размышлять, кивая молодой женщине слева от себя, которая, казалось, никак не могла найти предлога, чтобы вступить с ней в беседу. Спрашивается, зачем тогда бывать в таких местах? А может, она просто валилась с ног от усталости, как и Селия?

– Мисс Трегарон, как это, должно быть, трудно пересечь океан,– промурлыкала высокая худощавая женщина, только что присоединившаяся к ним с Сильвией. Желтый плюмаж в ее светлых волосах подергивался в такт словам.– Долго ли вы собираетесь гостить в Англии?

– Просто не знаю, что и сказать,– ответила Селия, едва удержавшись, чтобы не зевнуть,– слишком многое зависит от…

– Единственный человек, который может ответить на этот вопрос– мой брат,– произнесла Сильвия, украдкой ущипнув подругу за руку чуть выше края ее бальной перчатки. Селия недоуменно нахмурилась, и Сильвия слегка кивнула головой.

– Вы сказали ваш брат? – повторила женщина высоким резким голосом.

– Сильвия, я тебе зачем-то понадобился?

То, что произошло с этой женщиной при внезапном появлении Маркуса, изумило всех. Уверенный взгляд исчез с ее напряженного лица, сменившись выражением, от которого Селии стало не по себе. Точно отмеренная любезность и вкрадчивая улыбка, которую та попыталась выдавить из себя, казались невероятно уродливым сочетанием!

– Маркус, откуда ты взялся? – спросила Сильвия, не скрывая раздражения.– Я думала, ты играешь в карты.

– О, мисс Ноулз, не нужно быть столь суровой с собственным братом,– пожурила ее женщина, не сводя глаз с Маркуса и продолжая обмахивать веером свою плоскую грудь.– Ваш брат так много испытал. Сначала его геройское ранение, потом смерть бедняги Эмброуза. Ах, как жестока и как трагична война!

– Какие благородные чувства, леди Фромин– стер.– Лицо Маркуса было лишено всякого выражения, так же как и его голос.

– Да нет же, все именно так и думают, я знаю. Ваша отвага заслуживает лишь восхищений и похвал, милорд.– Она медленно протянула к нему руку, явно намереваясь прикоснуться.

Маркус пошевелил левой рукой, откидывая большим пальцем крышку табакерки. Подняв правый локоть, он поставил овальную коробочку на тыльную сторону руки в перчатке. Леди Фроминстер стояла неподвижно. Рука ее повисла в воздухе, а он, взяв щепотку табаку, закрыл табакерку и медленно опустил ее в карман.

– Многим повезло меньше, чем мне, миледи. Некоторые не вернулись домой к любящим семьям, а остались жить в Испании. Извините, но мне нужно идти. Как бы моя матушка не обчистила в вист слишком многих гостей графини. До скорой встречи, дамы!

– Мисс Ноулз, мисс Трегарон, всего доброго!– резко произнесла леди Фроминстер. Повернувшись, она перешла в противоположный конец залы, яростно потрясая своим плюмажем.

– Ну зачем он так! – простонала Сильвия, уводя Селию от группы людей, которые в зачарованном молчании продолжали наблюдать за этой сценой.

– А что он такого сделал? Я не понимаю, что происходит? – Селия все еще не могла прийти в себя после только что увиденного.– Возможно, я ошибаюсь, но твой брат и в самом деле был очень груб с этой женщиной. А кто она такая? Кажется, она хорошо знакома с вашей семьей?

– Она могла бы даже породниться с нами, если бы ей удалось осуществить задуманное. По слухам, она хотела поймать в капкан беднягу Эмброуза, когда тот в последний раз приезжал на побывку,– объяснила Сильвия, растянув губы в вежливой улыбке, когда две дамы, шедшие им навстречу, кивнули ей.– Эмброуз, похоже, все-таки выскользнул из ее сетей и вернулся на корабль целым и невредимым. А она, чтобы отделаться от своих кредиторов, вышла за какого-то старого маркиза. Не знаю, слухи это или нет, но большего мне выяснить не удалось. А мы в это время чахли в деревне, и Маркус, к счастью, тогда еще не унаследовал титул. Иначе она, без сомнения, нацелилась бы на него.

"О боги! – подумала Селия, с новым интересом всматриваясь в толпу.– Да такого и в пьесе не придумать!" У нее на родине подобные клубы были местом, где можно было просто отдохнуть и приятно провести время в дружеской компании. Или там тоже были свои подводные течения?

– Конечно, нам полагается быть вежливо-наивными и не замечать подобных вещей, но мне кажется, она всерьез хочет завести себе любовника.

– Что? – Селия не сдержалась – услышанное ее шокировало. Эта отвратительная женщина хотела предложить Маркусу то, что ее младший брат когда-то называл "подставить плечо"?

– Тише, не нужно, чтобы весь зал знал об этом.– Сильвия стыдливо оглянулась по сторонам, довольная тем, что, кажется, никто не обратил внимания на восклицание Селии.– Она всегда распространяется о его героизме, старается по-дружески прикоснуться к нему и глаз с него не сводит.

– Так вот почему он нюхал табак! – пробормотала Селия. Хотя Маркус и был холодно вежлив с ней весь день, это не шло ни в какое сравнение с тем, как он говорил с леди Фроминстер. В сущности, к Селии он относился как-то по-особому, разговаривая с ней почти так же, как разговаривал с матерью и сестрой. В чем же тогда состояло различие? Ответа на этот вопрос она пока не находила.

– А здорово он ее, не правда ли? Я пребывал в таком раздражении, когда Маркус появился, но он великолепно развлек нас. Надеюсь, теперь леди Фроминстер будет искать себе не такую опасную добычу.

– А что тебя так раздражало, когда Маркус подошел к нам?

– Если честно, я собиралась было солгать ей кое о чем. Софи мне никогда не нравилась, и я хотела убедить ее, что ты и Маркус…

– Сильвия, неужели ты смогла бы! Чтобы обо мне и о ком-то еще сплетничали! Да уж, о ком-то ком, но не…

– Селия, мне же нужно было что-то предпринять. В последний раз, когда Софи сцапала Маркуса, она просто извела его расспросами о том, как он был ранен.

– И что же он ответил ей?

Не задавать этого вопроса Селия не могла. На родине она знала нескольких ветеранов войны за независимость, которые до сих пор мучались тем, что потеряли руку или ногу. Маркус, напротив, вел себя интригующе. Казалось, его это совершенно не беспокоило. Хотел ли он с помощью уловки с табакеркой привлечь внимание к своей руке и проверить, насколько у леди Фроминстер крепкие нервы?

– Об этом он не рассказывал ни одной живой душе, кроме Гарта. Когда это произошло, они были вместе, но ни тот, ни другой не скажут и слова о том, как именно все произошло. Просто в один прекрасный день Маркус является домой, не предупредив нас о своем возвращении даже письмом. Что бы с ним ни случилось, он, кажется, намерен держать это в тайне. Единственное, что в нем изменилось, так это то, что появились черная перевязь и перчатка. Да и то он стал носить их с тех пор, как мы переехали в город прошлым летом.

– Странно.

Однако продолжить Селия не успела. Сильвию окликнула какая-то ее подруга, и они вместе перешли на другую сторону зала. Селия погрузилась в размышления. Сможет ли она когда-нибудь понять до конца Маркуса и разобраться в интригах лондонского высшего общества? Казалось, окружающие ее люди, за исключением Сильвии и ее матери, руководствовались в общении друг с другом какими-то своими мотивами, тщательно скрываемыми за любезными улыбками и вежливой болтовней. Неужели Маркус знал, в чем именно она была неискренна с его родными? Ведь он на каждом шагу сталкивался с полуправдой и попытками скрыть истинный смысл поступков. Неужели привык к этому?

Огорченно вздохнув, она решила, что, видимо, ей не стоило приезжать в Лондон, но тут же пожалела, что так подумала. Нужно было найти Этана, чего бы это ей ни стоило. Лишь бы только не забываться, а постоянно помнить о главной цели столь дальнего путешествия, не отвлекаясь на рассуждения о приводящем ее в бешенство, хотя и таком очаровательном, хозяине приютившего ее дома.

***

– Мисс Сильвия спустится через несколько минут, мисс,– объявил Баскин на следующее утро, когда Селия сошла вниз.– Она просила подать карету к половине шестого.

– Да, Баскин, благодарю вас. Я подожду в гостиной,– кивнула Селия и торопливо пересекла коридор.

У этого человека была способность вызывать у нее страх – достаточно было одного лишь его взгляда. Хотя Селия и прожила в этом доме уже почти неделю, стоило ей встретиться с Баскином, как она сразу же начинала думать, что тот вот-вот потребует с нее плату за починку ковра в комнате Маркуса.

Как только слуга закрыл за ней обе створки двери, она вздохнула с облегчением.

Не в силах унять волнения, она стала расхаживать по комнате, то поглаживая спинку дивана, обитого белым с золотом атласом, то подходя к украшенной витыми узорами каминной решетке. Сегодня утром доставили еще несколько нарядов, и среди них – платье в синюю и белую полоску, которое и было на ней сейчас. Поверх него была надета жилетка из белого атласа. На ручке полосатого зонта висела ее шляпка. Селия покачала ее, потянув за синюю ленточку, и вдруг почувствовала сильнейшую тоску по дому. Дома ей редко приходилось беспокоиться о том, чтобы все детали туалета были на месте, не считая, конечно, тех случаев, когда она ездила в город. Здесь же, в Лондоне, ей приходилось одеваться тщательнейшим образом с той самой минуты, когда она поднималась с постели.

Бронзовые часы на каминной доске пробили еще четверть часа. Стремясь как можно быстрей покинуть давившие ее стены этого дома, Селия ухитрилась собраться на полуденную прогулку слишком рано. Леди Ноулз предупреждала, что представлять ее в высшем свете следует постепенно, тщательно выбирая места, в которых она должна появиться на публике. Дебютом ее стало посещение мюзикла в театре Арбетнот. Селия просто не привыкла к таким ограничениям.

Бросив зонтик и шляпку в ближайшее кресло и продолжая бесцельно разгуливать по комнате, она стала тихонько напевать. Спустя какое-то время она поняла, что напевает мотив того самого вальса, который Сильвия два последних дня играла на уроках танцев.

Улыбнувшись, она вспомнила, как радовался сегодня утром месье Клод ее успехам, и начала повторять движения вальса. Теперь вся мебель стояла на своих обычных местах, поэтому в комнате было немного тесновато, и девушке пришлось двигаться по маленькому кругу, прикрыв глаза, чтобы лучше сосредоточиться на движениях. Когда ей исполнилось шестнадцать, она репетировала несколько недель, прежде чем впервые отправиться на бал, бесконечно повторяя каждое движение у себя в комнате и прячась от насмешек своих родственников.

– Леди ни в коем случае не должна танцевать без партнера.

Селия чуть не поперхнулась, услышав этот голос так близко от себя. Открыв глаза, она увидела Маркуса, стоящего всего в каком-нибудь метре от нее. Не успела Селия произнести и слова, как Маркус повел ее в танце.

– Музыки нет,– услышала она свой собственный шепот, но слова не имели никакого смысла. Возможно, все дело было в том странном ощущении, которое она испытала сейчас во всем своем теле. А может быть, дело в том, что Маркус впервые смотрел на нее без своей обычной хитрющей улыбки? Его глаза, цвета зеленой морской волны, улыбались просто и искренне, в них не было той иронии, к которой она так привыкла.

– Если позволите, я буду просто считать такты… Или, может, пригласить Сильвию? Пусть она поиграет…

В ответ Селия покачала головой, не желая, чтобы что-нибудь спугнуло ее очарование. Маркус, кажется, догадался, о чем она думает и, не останавливаясь, повел ее по комнате. Его левая рука скользнула ниже по спине. Селию охватила дрожь.

Боясь отвести взгляд в сторону, она принялась рассматривать затейливые складки его галстука, пытаясь не обращать внимания на то, что происходит с ней под влиянием тепла и пряного аромата его тела. Ее пальцы сами собой сжали его руку. Именно этого она и опасалась, танцуя с месье Клодом,– того, что, окажись она так близко к Маркусу, с ней произойдет что-нибудь в этом роде. Только теперь она сомневалась, что этого следует опасаться. Зачем избегать такого тонкого, такого радостного ощущения?

– Ну что, я и в самом деле так плох, как вы опасались?

Он словно прочел ее мысли. Селия поняла – ей нужно заверить его, что танцует он великолепно. Именно этот вопрос она прочла в его глазах. Нервничая, она облизнула губы и проглотила слюну, пытаясь подобрать нужные слова. И уж никак не ожидала того, что он опустит голову и поймает своими губами ее полураскрытые губы.

Ответная дрожь пробежала по телу Селии, разжигая пламя, которое, казалось, вот-вот поглотит ее всю без остатка. Девушка вдруг поняла, что впервые в жизни ощущает подлинную страсть. Заинтригованная этим ошеломляющим открытием, она соединила руки на шее Маркуса и запустила пальцы во вьющийся шелк его каштановых волос.

Ей хотелось снова и снова пережить это ощущение, но что делать дальше она просто не знала. Она попробовала было прикоснуться кончиком языка к его языку, скользящему по уголкам ее рта. Язык его и пугал ее, и возбуждал одновременно. Если все ее существо так отвечает на его поцелуй, разве сможет она устоять против чего-нибудь большего? Секундой позже Селия пробормотала что-то бессвязное, разочарованная тем, что он ушел от ее губ. Она задрожала и подавила в себе стон удовольствия – это он, поцелуй за поцелуем, продвигался по ее щеке к шее.

– Селия, куда ты исчезла? Карета у подъезда. Голос Сильвии, послышавшийся из-за дверей гостиной, потряс Селию, пробудив от бесчувствия, вызванного в ней ее внезапной страстью. Нельзя допустить, чтобы подруга застала ее в объятиях Маркуса. У Сильвии и так уже появились некоторые странные догадки на их счет, и ей нельзя давать нового повода.

– Маркус, нельзя, чтобы нас обнаружили. Боже правый, да что же это! – воскликнула Селия, пытаясь вскочить на ноги и не понимая, как случилось, что она оказалась рядом с ним на кушетке, да еще полулежа. Неужели она не заметила, что они перестали танцевать?! Ей доводилось слышать, что страсть опасна, но лишь теперь ей стало понятно, до чего на самом деле она может довести.

– О, простите,– прошептала она, резко разжимая пальцы, державшие запястье его руки в перчатке. Опершись о спинку кушетки, чтобы не прикасаться к нему, она оттолкнулась и поднялась на ноги.

Сильвия снова позвала ее. Селия огляделась по сторонам, ища шляпку и зонтик. Потом она глянула в зеркало над камином, дабы убедиться, что ее одежда в порядке.

– Извините, если вас обеспокоило то, что мы оказались так близко друг к другу.

– Да что вы такое говорите? Теперь не время. Вы ведь не хотите, чтобы у вашей сестры появились подозрения…– Селия осеклась, увидев в зеркале выражение его лица.

Маркус запихивал в карман брюк свою руку в перчатке, словно пытаясь скрыть ее от взгляда Селии.

– Не делайте глупостей,– сказала она, повернувшись и пристально посмотрев на него. Не колеблясь ни секунды, она схватила его руку и вытащила из кармана. Сжав ее обеими руками, она подняла на него глаза, чувствуя одновременно и раздражение, и удивление.– Я оттолкнула вас не из-за вашей руки. Просто я не хочу, чтобы нас застала ваша сестра.

Схватив шляпу, она натянула ее на голову и поспешила к двери. Оглянувшись, она чуть не вскрикнула от огорчения.

Маркус не сдвинулся с места, словно ему было безразлично, узнают или нет его родные о том, что они заперлись тут вдвоем.

Горько вздохнув, она приоткрыла одну из дверных створок и, проскользнув в нее, плотно затворила за собой дверь. Хоть одному из них следует сохранять ясность ума.

Ее бегство из гостиной было как нельзя более своевременным – Сильвия уже начала расспрашивать Баскина о Селии. На какое-то мгновение пристальный взгляд Селии остановился на дворецком. Она вглядывалась в его бесстрастное лицо, пытаясь определить, догадывается ли тот о чем-нибудь. "Скорее всего, Баскин выходил из гостиной, и его не было поблизости, когда Сильвия спустилась из своей комнаты",– решила она, натягивая на руки перчатки.

– Едем, Сильвия? Мне так не терпится посмотреть, как прогуливается ваша шикарная публика, которую ты расписала мне во всех красках,– прощебетала Селия, одарив подругу самой лучезарной улыбкой, на которую только была способна. Сейчас ей, как никогда, нужно было вдохнуть свежего воздуха и привести в порядок свои мысли. Поездка на прогулку в Гайд-парк подходила для этого как нельзя лучше.

Немного позже Селия поняла, что мысли о Маркусе ее не оставят. Неудивительно, что незамужним женщинам и неженатым мужчинам не позволялось оставаться наедине. Откуда ей было знать, что ее снам суждено сбыться и что явь превзойдет все ожидания? Она пребывала в сильнейшем смятении и не знала, что делать дальше. Ничего не подозревавшая Сильвия невольно стала ее союзницей, болтая о том о сем, пока они сходили по ступенькам крыльца на мостовую. Одна только мысль заботила Селию, не давая ей покоя и тогда, когда слуги помогали ей подняться в открытый экипаж: как ей вести себя с Маркусом при их следующей встрече?

***

Поздно вечером, крадучись спускаясь по ступенькам лестницы, освещая себе дорогу одной-единственной свечой, Селия никак не могла унять дрожи.

Все было совсем как в ту ночь, когда она впервые вошла в этот дом. Сегодня у нее в руках была свеча, но вокруг стояла все та же зловещая тишина. Если бы только ей удалось уснуть! Но сна не было, и помочь ей могло только одно – нужно было что-нибудь почитать.

Чтение будет идеальным средством успокоения для ее метавшихся в беспорядке мыслей. Словно какой-то демон не давал ей уснуть, шепча на ухо один и тот же вопрос: "Что с тобой происходит? Что делают с тобой его поцелуи?" Селии нужно было объяснить это и себе, и ему. Она не виделась с Маркусом с той самой минуты, когда оставила его в гостиной. Не было его и за ужином.

Но Селия не жаловалась. Ей просто нужно было время, чтобы собраться с мыслями. Всякий раз, закрывая глаза, она вспоминала мягкое прикосновение его губ к своим и те чувства, что вспыхнули в ней от прикосновения его руки. Эти видения гнали сон прочь.

Спустившись по лестнице, Селия решила хотя бы до утра забыть о Маркусе. Но почему это было так сложно сделать? Почему вот уже несколько дней она снова и снова задавала себе одни и те же вопросы, почти с той самой минуты, как впервые увидела его?

Селия на цыпочках прошла по библиотеке, не глядя в сторону письменного стола. Вид его, а также вид кожаного кресла только усиливали ее беспокойство. Распрямив плечи, она подобрала рукой юбки шлафрока и ночной сорочки и стала внимательно разглядывать стоящие в четыре ряда книги в толстых кожаных переплетах. Сделав несколько шагов вперед, она подняла свечу повыше, чтобы лучше разобрать их названия. Уже почти решив, что выбрать, она вдруг услышала позади себя негромкий стук.

Изо всех сил сдерживаясь, чтобы не закричать, Селия машинально повернулась в ту сторону, откуда он послышался. Она успокоилась, чуть ли не рассмеявшись оттого, что оказалась такой глупенькой. Никого там не было. Это все нервы– они были так напряжены, что головешка, треснувшая в камине, показалась ей настоящим взрывом.

– Не мог бы я помочь вам выбрать что-нибудь, моя дорогая Селия? Или вы ищете нечто более ценное?

Селия стремительно обернулась и посмотрела на письменный стол, проклиная себя за то, что несколько минут назад ей не хватило терпения рассмотреть все как следует. Если от чего-нибудь Селия и могла лишиться чувств, то именно от того, что увидела сейчас. Правда, она ясно сознавала, что держит в руках горящую свечку и если упадет в обморок, то может спалить весь дом. Ну почему она не осталась у себя в комнате, где была в полной безопасности!

ГЛАВА 7

– Все мои ценности, включая фамильные бриллианты, находятся у меня в спальне, в сейфе, моя дорогая,– продолжил Маркус, не утруждая себя тем, чтобы изменить свою излюбленную позу: он сидел за письменным столом, вытянувшись в кресле. На какой-то момент он засомневался, а не слишком ли воспалено его воображение и не почудилось ли ему, что она и в самом деле пришла сюда? Селия стояла так тихо, что ему пришлось пристально присмотреться, чтобы убедиться в том, что она действительно дышит.

Она явилась словно из грез. Ее тонкая муслиновая сорочка почти не скрывала восхитительной прелести ее тела, которое он пытался представить себе, пока сидел и напивался до бесчувствия. Когда Селия на какое-то мгновение задержалась у стола, он не мог понять, простое ли это совпадение, или она как раз это и хотела сделать?

У нее были великолепные ноги. По крайней мере, он мог сделать такой вывод, глядя на ее щиколотки и икры в момент, когда она нечаянно приоткрыла их. А нечаянно ли? К счастью, она отвела руку в сторону, и предательский свет свечи больше не падал на нее. Но то, что Маркусу удалось увидеть, продолжало распалять его воображение.

– Ах, вы не собираетесь разговаривать, милое привидение? Вы что же, так и будете стоять и изводить меня своим молчанием?

От этих вопросов Селия часто заморгала, затем помотала головой, и ее стянутые в косичку волосы начали качаться из стороны в сторону. Она слышала его, но отказывалась верить в его присутствие. Маркус резко поднялся и тотчас же пожалел об этом. Только чудом ему удалось сохранить равновесие. Сколько же бренди он выпил, пытаясь прогнать от себя мысли об этой женщине? Глядя на графин, Маркус прикинул, что проглотил уже примерно половину его содержимого, хотя и этого ему было недостаточно.

– О чем вы, милорд? Чего недостаточно? – спросила его мучительница, дав понять, что последние слова он произнес вслух.

– Ничего, это я так… А не слишком ли мы официальны для такой встречи? – Маркус с трудом поставил на стол свой бокал.– Хотя я и не пойму, что именно происходит.

– Я спустилась, чтобы взять что-нибудь почитать,– ответила Селия, держа перед собой обеими руками свечу и сжимая ее изо всех сил.

"Неужели она надеется, что свечка защитит ее от меня?" – подумал Маркус, обходя вокруг стола.

– Я не могла уснуть.

– Да, да, я тоже. В этом мы с вами схожи, не так ли? Правда, ваш способ вернуть сон более утонченный, нежели мой. Я собирался напиться до потери сознания. Нельзя же всю ночь напролет так терзать мозг! Не угодно ли немного бренди?

– Нет, благодарю вас, милорд. Думаю, мне лучше вернуться к себе.

Было ясно, что она прикидывает, далеко ли ей до двери, и размышляет о том, как бы поскорей до нее добраться.

– Мне кажется, после того, как мы стали не чужды друг другу, вы можете звать меня Маркусом. Я же начиная с этой минуты намерен обращаться к вам по имени,– сказал он, сам не понимая, почему расстояние между ними не сокращается. Ведь он идет к ней, ведь идет же?

– Селия, вы отступаете назад! – объявил он тоном триумфатора. При каждом его шаге она отходила от него ровно на шаг, все время сохраняя дистанцию между ним и собой. Маркус улыбнулся, зная, что у него все же есть преимущество. Селия внимательно следила за каждым его шагом, и по мере того, как он приближался, отступала назад и чуть в сторону. Двигаясь спиной вперед, она не знала, куда отступает, но он-то все прекрасно видел!

– Маркус, слишком поздний час для ссор. Поговорим завтра утром.

Он улыбнулся, а она напряглась еще больше.

– Нет, так ничего не выйдет. Вы скроетесь у себя в спальне или спрячетесь за юбки моей матушки.– Он понимал, что говорит как обиженный ребенок, но ведь и она вела нечестную игру. Стало быть, эту игру без правил можно было продолжать.– Я вас не обижу.

– Да ведь я вам не нравлюсь!

Слова, сказанные с таким вызовом, удивили его, но не заставили умолкнуть или остановиться. Селия ослабила пальцы, сжимавшие свечу, и опустила ее на уровень талии. Она не замечала, что накидка ее слегка распахнулась и взгляд Маркуса, ничем более не сдерживаемый, упал на ее великолепную, не стесненную более одеждами грудь. Полукруг мечущегося пламени высвечивал теперь и ее атласную кожу, все больше и больше соблазняющую Маркуса.

Как и в ту первую ночь он понял, что ему открывается истинная красота. Теперь-то он убедился в том, что ее поступки, от которых он сходил с ума, не были хитроумной уловкой. Он едва не застонал, почувствовав, что тело его наливается горячей тяжестью.

– Я не могу сказать, что вы мне не нравитесь, милая Селия. Вот прямо сейчас я готов признаться вам, что это ваше предположение совершенно противоположно моим мыслям о вас.– Он понимал, что нечестно пользоваться своим положением – до нее оставался один лишь шаг,– но ему было просто необходимо прикоснуться к ней.

– Маркус, я прошу вас, это ведь смешно…– Она вдруг умолкла, упершись спиной в край стола,– Маркус загнал ее в западню. Она не сводила с него глаз, и гнев в ее едва освещенных пламенем свечи глазах смешался с какими-то смутными подозрениями.– Вы… вы неприлично одеты.

– А, теперь я понимаю, почему вы никогда не смотрите мне прямо в глаза. Наверное, что-то мешает вам рассмотреть меня как следует?– Он протянул руку и с легкостью распустил узел своей косынки. До сих пор Маркус и не вспоминал, что, отправившись искать забвения в бренди, он сорвал с себя галстук и расстегнул пуговицы на груди. Жест этот, казалось, давал ему еще одно преимущество: теперь его грудь была полностью открыта ее взору. А сняв повязку, он мог кое-что сделать и правой рукой.

Подойдя поближе, он взял свечу из рук Селии. Девушка ничего не сказала даже после того, как он задул пламя и поставил бронзовый подсвечник на край стола.

– Что вы делаете? – Голос ее сошел на шепот.

Маркус стоял в каких-нибудь нескольких дюймах от нее. Жар ее тела обдавал его, и он снова услышал пение сирен– то самое пение, которое раздавалось в ту минуту, когда она вошла в комнату.

Он накинул черную материю повязки ей на шею, сведя концы у нее под подбородком.

– Вашей коже нравится шелк, моя дорогая? Шелк на шелке,– пробормотал он рассеянно, склоняясь все ниже, пока не перестал ощущать ничего, кроме ее запаха,– запаха роз и сирени.

– Маркус, я – гостья в вашем доме.

– Эта мысль занимает меня уже долгое время. Я понял, что не смогу устоять против соблазна, даже если это выдает мои плохие манеры.– Сказав это, он овладел ее губами, а правой рукой обнял ее за талию. Закрыв глаза, он стал наслаждаться этой минутой. Все поплыло у него перед глазами.

Губы ее были нежны и, казалось, просили большего. Он провел губами по ее щеке и отодвинул назад шелковую повязку, открывая своими губами нежную девичью шею.

– Но я же прошу вас, Маркус,– прошептала Селия. Язык плохо повиновался ей, и говорила она почти беззвучно.

– Я хочу только доставить вам удовольствие, моя дорогая.

Он продолжал ласкать ее источающую ароматы кожу. Рука его недолго оставалась бездейственной. С жадностью он схватил Селию за плечо и стал стаскивать с него материю, обнажая и гладя шелковую кожу. Девушка подняла руку, чтобы остановить его, но безуспешно. Маркус стиснул ее запястье и лихорадочно прижал к своим губам, словно подсказывая, что – хочет, чтобы ее ладонь прикоснулась к его покрытой грубыми волосами груди.

Почувствовав ее прикосновение, он тяжело вздохнул– ее пальцы опустились ниже и, дрожа, легли ему на ребра. Его язык скользнул в ложбинку между ее грудей, и Маркус почувствовал, что вот-вот сойдет с ума от переполнявших его ощущений. До чего же быстро эта таинственная женщина сумела изменить все его представления о страсти! Он понятия не имел, как это могло произойти, но догадывался, что ему предстоит пройти через безумие.

Спустя мгновение Маркус услышал ее глухой стон. Он начал медленно стягивать легкую материю ночной сорочки с ее вздымающейся груди. Низ ее тела потянулся навстречу его восходящей силе, все тесней прижимаясь к его бедрам. Словно изголодавшийся путник, которому нужно подкрепиться, он прижался губами к ее груди, чувствуя, что вот-вот лишится разума. Селия прижималась к нему и издавала тихие звуки, которые говорили ему, что и ей это приятно. А когда ее пальцы стали гладить его волосы, он едва не закричал от радости. "Неужели победа?!" Казалось, ответный трепет заполонил ее тело.

Маркус был в таком возбуждении, что едва не лишился чувств. Он не помнил, чтобы испытывал что-нибудь подобное с другими женщинами. Как это ей удается, так быстро и так сильно?

– Боже мой, ты нужна мне, Селия! Мне грезилось, что твои черные волосы будут покрывать нас и ты будешь извиваться подо мной,– прошептал он, прижимаясь к ее уху. В следующий миг он уже не мог произнести ни звука – ее обнаженные груди прижались к его груди. У него больше не было сил сдерживаться.

Он наклонил ее назад и, уложив на гладкую поверхность стола, попытался погрузить свое восставшее естество в тепло женского тела. Ноги ее с готовностью разошлись, уступая его настойчивости. Он проклинал материю своих брюк и ее сорочки, не дававших свободы их порыву. Девушка изогнула спину, и его пылающему взору открылась ее золотистая кожа. Прижимая воспаленные страстью губы к атласной глади ее манящей груди, он попросил:

– Скажи мне, о чем ты думаешь? Скажи же мне!

– С Дэниелом у меня никогда такого не было. Слова ее были едва слышны, это были какие-то отрывистые звуки, но они подействовали на чувства, бушевавшие в нем, так, словно его обдали холодной водой.

– Дэниел! – Он, казалось, поперхнулся, повторив это имя, и мгновенно выпрямился. Всего лишь раз она произнесла это имя, но он понял, о ком идет речь. Не в силах совладать с мучительным желанием видеть ее полуприкрытое тело, он отвернулся. Все это время, пока он мучался неведомыми пьянящими чувствами, она думала о своем покойном муже!

Пошатываясь, он направился к камину и рухнул в кресло. Уставившись на тлеющие угольки, он услышал, как Селия движется у него за спиной. В библиотеке воцарилась тишина. Что он мог сказать этой женщине? В своем ослеплении он забыл и о необходимости разумно мыслить, и об обычаях высшего общества. Это было слабое извинение, но ничего другого предложить своей смертельно раненой гордости он не мог. Мысли, которые не давали ему покоя ни днем, ни ночью, мечты о том, что он снова обнимет ее, довели его до этого состояния. Ни о чем другом теперь он не мог думать.

Когда дверь за ней закрылась и среди оглушительного безмолвия щелкнул замок, Маркус наконец поднял голову. Черная косынка лежала на ковре, и это было единственное напоминание о минуте их страстного безумия. Если что-то и могло утешить его, то только мысль о том, что он был с ней. Может быть, ей померещилось, что она снова была со своим покойный мужем? Или все же то, что произошло между ними, было предназначено ему, и никому другому.

И бренди тут ни при чем. Он понимал, что, будь у него снова такая возможность, он поступит точно так же. Теперь ему, как никогда прежде, хотелось большего. Ему теперь просто необходимо узнать, кому отдавала сегодня Селия Трегарон пыл своей любви. Может быть, это и не столь важно для удовлетворения собственной гордости, но об этом ему почему-то было неинтересно думать. Довольно и того, что он нарушил табу, налагаемое обществом, и был готов отдать свою любовь женщине, находящейся под покровительством его семьи. Но он желал только одного – быть с ней.

Устало поднявшись с кресла, он побрел к себе в спальню, понимая, что толку от этого не будет. Заснуть ему не удастся. Вместо этого он станет вновь и вновь переживать трепетное ощущение, возникшее в его душе, когда эта черноволосая колдунья оказывалась у него в объятиях. Что это – волшебный сон или кошмар наяву? "А может быть, я все-таки сошел с ума",– подумал он, нагибаясь и поднимая с полу свою черную косынку. Или же Селия на самом деле застрелила его в ту первую ночь, и он, наконец, попал в ад?

– Маркус, ну вот и ты, мой дорогой. Как раз ты мне нужен. Как удачно!

Всегда ласкавшие слух звуки материнского голоса теперь словно обожгли его. Он остановился на верхней ступеньке лестницы и посмотрел на леди Ноулз мутными глазами. Когда Маркус наконец вышел из своей спальни, уже миновал полдень. Его слуга Фостер все еще не вернулся из своей деревни, и ему пришлось обходиться без этого весельчака. По утрам тот действовал на него лучше любого эликсира. Голова трещала, и у Маркуса было такое чувство, что он вот-вот выскочит из собственной кожи. Со времени учебы в университете алкогольный демон никогда еще не укладывал его так надолго.

– Доброе утро, мамочка,– с огромным усилием вымолвил он. Язык словно обложило ватой, и он так распух, что стал втрое больше прежнего.

– Дорогой мой, уже второй час! – весело откликнулась она, кажется не замечая, что ее сыну в эту минуту было не до веселья. Она взяла его под руку и едва ли не силой потащила по коридору.

Поскольку голова у него почти не работала, он не сразу сообразил, куда это она его ведет, пока, наконец, они не оказались у распахнутой двери. На какой-то миг ему захотелось проделать любимый школьный трюк, вжавшись каблуками в толстенный ковер, чтобы больше ни на дюйм не сдвинуться с места. Зачем это матушка тащит его в комнату Селии? Уж не наговорила ли ей чего-нибудь эта мамзель об их вчерашней позорной встрече?

– Так вот, Маркус, нам нужно знать мнение мужчины.

В ответ на это заявление леди Ноулз какой-то человек, стоявший подле камина, негодующе зашипел. На нем были бриджи до колен и накидка отвратительнейшего шартрезного оттенка.

– Нам нужно, чтобы ты сказал, не перестарался ли Рафаэль, или же это и вправду шедевр?

И только тут до Маркуса дошло, что этот худощавый, болезненного вида джентльмен был парикмахером его матери. Этот идиот заламывал за свои услуги непомерные цены и почитал себя истинным артистом. Он и одевался соответственно.

С нарастающим чувством неприязни Маркус обвел взглядом комнату, ища очередную жертву Рафэля, и, наконец, обнаружил ее, тихо сидящую у окна. В иной ситуации он ее просто бы не узнал.

– Черт побери, что он сделал с вами? – выдохнул Маркус, чуть ли не бегом направляясь к ней через всю комнату. Каждый шаг отзывался в его голове резкой болью.

Услышав его вопрос, Селия и бровью не повела. Она все так же напряженно сидела, вскинув подбородок, словно готовясь отразить любую его атаку,– словом или делом. Но Маркусу было не до нападений – он был в ужасе и не мог оторвать глаз от ее волос, вернее, от того, что от них осталось. Куда-то исчезли ниспадавшие водопадом локоны цвета воронова крыла, которые он запомнил с первой же их встречи и о которых так часто думал. Теперь ее головку окружали колечки темных волос, бывшие ненамного длинней, нежели завитки его собственных волос, остриженных по тогдашней моде, "под Брута".

– Я слышал, что в колониях за океаном туземцы снимают с пленных скальп, но никак не мог предположить, что этот обычай дошел и до нас! – гаркнул он, едва сдержавшись, чтобы не протянуть к ней руку и не прикоснуться к остаткам ее волос.

– А мне нравится! – откликнулась Селия, подняв на него пылающие зеленым огнем глаза, умеющие сказать то, что не сказали бы сотни книг.

Итак, это был ответ на его пьяные приставания прошлой ночью: за то, что он задал в минуту страсти свой вопрос, она позволила уничтожить свои прекрасные волосы. Селия отомстила за его глупую ошибку.

Не говоря ни слова, Маркус отвернулся. Приблизившись к самодовольному цирюльнику, он остановился, как вкопанный.

– Только попробуйте прикоснуться еще хоть к одному ее волосу, и я прикажу вас самого обрить с головы до пят!

Выходя из комнаты, он услышал слова матери:

– Как странно! Видимо, мне больше не следует разговаривать с Маркусом о серьезных вещах после того, как он пообщается с бренди.

В такую минуту было бы и впрямь неплохо выпить чего-нибудь, но у Маркуса были дела поважнее, и занятья ими было необходимо как можно раньше. Он должен отправиться в Уайтхолл и разузнать, известно ли кому-нибудь об этом Этане Трегароне. Чем скорее он узнает правду о судьбе юноши, тем скорее женщина, которая сводит его с ума, покинет его дом.

ГЛАВА 8

– Да прекратится ли когда-нибудь этот проклятый дождь?– воскликнула Сильвия. Она сидела в кресле у окна гостиной, выходящего на потемневшую от дождя Камберленд-сквер. От ее обычной веселости, казалось, не осталось и следа.– Сидим дома второй день, словно прикованные. Вчера Демерели приглашали позавтракать у них в саду, а сегодня мы должны были поехать кататься в Танбридж-Уеллз.

– Что-что? Ты о чем, Сильвия? – подняла глаза Селия.

Она сидела за секретером редкой работы Шератона и пыталась сочинить письмо своим родственникам в Балтиморе. Прожив уже почти неделю в Лондоне, она давно должна была сообщить им, что добралась до Англии благополучно. Но слова не шли к ней. Когда же все-таки что-то у нее стало получаться, она поняла, что не знает, как отправить это письмо. Ведь она здесь всем сообщила, что является сиротой.

– Да нет, ничего. Я просто не понимаю, как можно найти себе жениха, если приходится вечно сидеть дома?

В голосе ее звучала грусть одиночества, и это отвлекло Селию от размышлений. Встретив ласковый взгляд Селии, Сильвия приблизилась к ней и бросилась на кушетку, обитую тканью в зелено-золотистую полоску. Она обхватила руками плечи и вздохнула.

– Но, Сильвия, я думаю, надеяться на то, что жених появится так скоро, пока рановато.– Селия не могла сдержать легкого смеха. "Порой я чувствую себя намного старше этой английской девушки",– подумала она, в задумчивости перебирая пальцами ее кудряшки.

– Возможно, и так. Я ведь пока даже не познакомилась ни с кем, кого можно было бы считать женихом. Хотя, конечно, если я даже и найду хоть сколько-нибудь подходящего, Маркус наверняка не согласится.– Сильвия снова вздохнула, устремив свои грустные карие глаза на подругу.

Селия впервые задумалась о том, насколько все-таки эта девушка зависит от своего брата.

– …Он выдаст меня за какого-нибудь манерного и напыщенного вояку, который с утра до ночи будет командовать и приказывать, и сделает мою жизнь невыносимой. Мне придется время от времени уезжать из Лондона, чтобы хоть ненадолго остаться в покое.

– Ты ведь это не серьезно, ведь ты дразнишь меня, да?– с надеждой спросила Селия, поднимаясь на ноги, чтобы получше рассмотреть выражение лица подруги. Если она не ошиблась, за столь трагическим сообщением скрывалась едва заметная ирония.

– Совсем немного. Я и вправду терпеть не могу дождя,– ответила юная леди, подпрыгивая на кушетке совсем по-девчоночьи. Ее немигающий взор и едва уловимая улыбка заставили Селию сузить глаза.– Последние два дня ты ходишь в такой задумчивости и постоянно дергаешь себя за волосы: то бормочешь что-то, то вздыхаешь. Тебя что-то беспокоит, но ты не подумала, что лучше было бы поделиться со мной своими тревогами. Разве я тебе не лучшая подруга?

Селия вздрогнула, но вовсе не от обиды, которая прозвучала в голосе девушки. Что сказала бы Сильвия или, если уж на то пошло, ее матушка, расскажи она им, как лежала полуобнаженная в объятиях Маркуса и не воспротивилась этому? Или о том, почему она вдруг взяла и остригла свои длинные черные волосы? Не могла же она, в самом деле, рассказать им о своих мыслях и стоявших у нее перед глазами картинах! Она и так изо всех сил старалась скрыть их от себя самой. Но хотя в душе ее было полнейшее смятение, Селия улыбнулась.

– Ты и в самом деле теперь моя единственная подруга.

– И следовательно, я вправе приставать к тебе и допытываться, что тебя беспокоит,– сделала вывод Сильвия, делая довольное лицо.

– Я просто не знаю, смогу ли я и дальше оставаться у вас, если твой брат ничего не узнает об Этане,– объявила Селия, надеясь этим избежать дальнейших расспросов. Не могла же она сказать ей, что боится и на минуту оказаться в обществе Маркуса, хотя и жалеет, когда этого не случается. Если бы она могла сосредоточиться на мыслях о собственном будущем, наверное, ей удалось бы перестать тревожиться о том, что происходит с ней в настоящее время.

– Какая ерунда! Ты можешь жить у нас столько, сколько захочешь. А Маркус, и правда, что-то слишком долго занимается этим,– призналась Сильвия, сочувствуя ей почти по-сестрински.– И это он, бывший офицер разведки в армии Веллингтона! Неудивительно, что они так долго не могли прогнать французов из Испании.

– А что такое "офицер разведки"?– Селия оживилась при этом новом повороте разговора. Если заставить думать себя о каких-нибудь мелочах, можно избавиться от своих постоянных мучительных раздумий. Неужели она и вправду сама позволила Маркусу прижиматься жаркими губами к своей обнаженной коже? А может быть, этого на самом деле и не было? Может быть, это один из ее тревожных и мучительных снов?

– Они первыми отправляются во вражеское расположение и собирают данные для своей армии. По крайней мере, Маркус нам так объяснял.

– Как лазутчик или шпион?

– Боже мой, я же не должна была никому это рассказывать! Всем известно только то, что Гарт и Маркус были в особом распоряжении командира своего полка. Да они три шкуры с меня спустят! – Сильвия ужасно огорчилась, прижимая ладонь к губам. Потом она уронила руку и вздохнула, словно бы с облегчением.– Он единственный раз поделился со мной своими секретами, и то мне нужно было все выболтать! Но Маркус не был шпионом, он все время носил форму – так, по крайней мере, он мне рассказывал. Обещай, что никому не скажешь? Перекрестись и поплюй на руку. Не нужно было мне тебе ничего говорить.

Пока Сильвия распекала себя, Селия выполнила то, что ребенком ей не раз доводилось проделывать в Балтиморе, когда они со сверстниками произносили свои клятвы. Она проворно достала платок из-за отворота рукава просторного платья и им вытерла ладонь. Смущенная отсутствием известий о брате, она вдруг почувствовала, что долго так не выдержит.

– Если Маркус был таким хорошим разведчиком, почему он не может заставить этих идиотов в Уайтхолле шевелиться быстрее? Наверное, придется отправиться в доки и поискать там человека, который, по словам мистера Хэмптона, может помочь ускорить поиски.

– Тебе нельзя ездить в доки одной. Неужели ты можешь решиться на такое?

– Я ведь уже решилась в одиночку добраться до Англии. И до Лондона я добралась одна, и в этот дом проникла совершенно незамеченной,– ответила Селия, даже не подумав, что это может выглядеть хвастовством. А может быть, ей и вправду здорово повезло с этим путешествием?

Погрузившись в размышления, она начала ходить взад-вперед по комнате. А если она и в самом деле отправится в доки, не будет ли это слишком рискованным предприятием? Возможно, если ей удастся раскрыть тайну исчезновения своего брата, она сумеет заставить Маркуса поверить ей. Или же ей лучше оставить все как есть? Ведь нынешняя неопределенность давала ей возможность пребывать в полной безопасности, живя в этой семье и не решаясь признаться себе самой в своих истинных чувствах к хозяину этого дома.

– А как бы ты поступила, если бы тебе пришлось искать этого человека?

– Ну, наверное, переоделась бы в мужскую одежду. Разумеется, доки – не то место, где женщина может разгуливать одна. Дома меня всегда кто-нибудь сопровождал, даже когда я ездила на нашу верфь,– объяснила Селия.

Она поразмыслила еще несколько минут, и ее идея начала представляться ей вполне осуществимой. К тому же, таким образом она смогла бы доказать кое-кому, что в случае необходимости женщина вполне может постоять за себя.

– И потом, ведь нужно будет как-то добраться туда и вернуться обратно. Человек, который мне нужен,– хозяин таверны "Железный кулак". Кажется, так называл его мистер Хэмптон. Это питейное заведение, поэтому лучше всего поехать туда днем, когда всякого сброда там будет поменьше.

– А что он за человек, ну, этот, из таверны, которую мы ищем?

Размышления ее нарушил вопрос Сильвии. Селия осторожно повернулась и взглянула на свою подругу, чтобы убедиться, правильно ли ее поняла. По выражению восторга на лице молодой женщины она поняла, что ее опасения были небезосновательны.

– Нет, не говори так! Мы с тобой пока никого не ищем. Просто мистер Хэмптон сказал, что брат этого человека был на корабле вместе с Этаном. Твои родные вышвырнут меня на улицу, если узнают, что я взяла тебя с собой в доки.

– Тогда мне придется рассказать Маркусу, что ты скрыла от него что-то очень важное.– Сильвия вскочила на ноги и воинственно сложила на груди руки.

Селия подумала было, что ей следует просто пропустить эту угрозу мимо ушей. Но не тут-то было.

– Ему, наверное, будет крайне любопытно узнать, почему ты была не до конца откровенной с ним.

От этих слова Селия застонала. Не отдавая себе в том отчета, Сильвия попала прямо в точку. Человек из "Железного кулака" был еще не самым большим ее секретом. "Нет, надо попытаться рассеять подозрения Маркуса, а не возбуждать их в нем заново".

– Если я возьму тебя с собой, ты должна будешь делать все, что я скажу, и не задавать лишних вопросов. В противном случае, ни ты, ни я и шагу не сделаем из этого дома.

Некоторое время Сильвия довольно улыбалась, а потом внезапно посерьезнела.

– А как мы выберемся из дому? Сделай мы хоть шаг, Баскин тут же начнет интересоваться, куда это мы направляемся. Если мы не станем переодеваться, а поедем прямо так, он поймет, что все наши визиты откладываются.

– Все очень просто. Мы выйдем тем же путем, каким я с самого начала попала сюда,– через кухню. Вот только где нам найти во что переодеться?

Раз уж ей придется ехать не одной, она заставит свою спутницу потрудиться. Правда, был момент, когда она подумала, что, наверное, теряет рассудок, коли всерьез собирается пойти на такое дело. Она не стала бы отрицать, что взволнована возможностью снова отправиться на поиски Этана. Размеренная жизнь лондонского высшего света вынуждала ее бездействовать, что было ей не по душе. Кроме того, возможность доказать что-то Маркусу была более чем заманчива.

– У прачки! Где же еще! Мне кажется, можно будет взять что-нибудь из вещей прислуги, если они не окажутся слишком велики,– убежденно проговорила Сильвия, сжимая руку подруги и ведя Селию к двери гостиной.– Я подкуплю Тэсс – скажу, что отпущу ее на выходные на полдня раньше, и за это она принесет нам все что нужно. Пока она будет этим заниматься, я заколю волосы, чтобы можно было забрать их под шляпу. Кстати, как это ты умудрилась так коротко подстричься!

Селия слушала ее болтовню, не перебивая. Ей не хотелось снова думать о причинах того, почему ей пришлось остричь волосы. Неужели из этой новой ее затеи что-нибудь получится? Предыдущая затея – ее нынешнее путешествие – закончилось тем, что она оказалась в этой сумасшедшей семье. Или это она сама была не от мира сего? Оставалось только молить небеса, чтобы Маркус не вернулся домой прежде, чем они с Сильвией отправятся по своим делам.

Сегодня ей было не до стычек с ним. Непонятно почему, успех в поисках человека из "Железного кулака" был для нее самым важным делом. По крайней мере, таким образом она смогла бы сосредоточиться на чем-то другом, отбросить мысли обо всем, что так терзало ее сердце. Ей нужно было найти брата. Она приехала в Англию только за этим.

***

– Какие такие доки вам занадобились? – спросил худющий низкорослый возница со своих козел. Казалось, перспектива везти двух столь странно одетых пассажиров у него особой радости не вызывала.

Селия уткнулась подбородком в наспех повязанный галстук и постаралась говорить как можно более низким голосом.

– Лондонские доки, какие же еще, добрый человек! И я дам тебе еще соверен, если доберемся туда поскорее.

Потом без лишних слов она втолкнула Сильвию в повозку и сама забралась следом за ней. Она громко хлопнула дверцей и постучала зонтиком по потолку, давая знать вознице, что с ними все в порядке. Убедил ли ее решительный тон возницу в том, что она знает, что делает? Правильно ли она указала ему направление? Ведь ей были нужны именно лондонские доки. В задумчивости она теребила рукава сюртука, который был ей ужасно велик, потом приподняла сползавшую с плеч одежду как можно выше. Если повезет, она хоть полчаса сможет удержать на ногах огромные ботинки, позаимствованные у второго лакея. Она пожертвовала одной из своих сорочек, разорвав ее на ленты, которые затолкала в носки ботинок.

– Селия, это просто невероятно! Просто не верится, что мы сумели все так ловко проделать,– шепнула ей на ухо Сильвия, видимо полагая, что их затея требует разговора шепотом.– Какая ты молодчина, ты помнишь, что есть еще какие-то доки, кроме Лондонских! Мы могли бы облазить весь порт и так и не найти этот "Железный кулак".

Селия уничтожающе взглянула на свою спутницу, задавая себе вопрос, а не завидует ли она этой женщине. Сильвия была на два дюйма выше нее, и от этого выглядела в их теперешнем наряде более естественно. Если не особенно присматриваться, ее напарница вполне могла бы сойти за молодого человека, решившего в этот послеполуденный час отправиться осмотреть город. Сама же Селия, в лучшем случае, могла показаться стороннему взгляду подростком, затеявшим игру в переодевания. Может быть, им все же стоило дождаться, пока стемнеет, чтобы под покровом темноты их маскарад не так бросался в глаза.

– Я так рада, что Маркуса все еще нет. Только подумай, что случилось бы, если бы он наткнулся на нас, когда мы выскальзывали из дома через черный ход!

Холодок пробежал по спине Селии при одной только мысли о том, что Маркус мог бы оказаться сейчас где-нибудь поблизости. Эта мысль ее просто пугала, и тут не было ничего от тех предчувствий, что терзали ее после того, как граф неожиданно ушел из ее комнаты вчера утром. Невольно она дотронулась пальцами до своего затылка и шеи.

Селия позволила обкорнать себя вовсе не для того, чтобы насолить Маркусу. Когда в то утро леди Ноулз подняла ее из постели, она все еще была -не в себе после событий предыдущей ночи. Ее хозяйка одобрила предложение Рафаэля подстричь Се-лию покороче, и Селия согласилась. Ей и в голову не могло прийти, что сделает с ее волосами этот человек. И вот от них не осталось и половины.

Укоризненный взгляд Маркуса, увидевшего ее после стрижки, стал его первым намеком на то, что и другие могут истолковать ее поступок по-своему. Как ей теперь объяснить этому мужчине, что она не собиралась мстить ему за то, что он хотел взять ее, а это недоразумение произошло с ее волосами из-за того, что она на миг забылась в грезах о нем? Селия все еще пыталась придумать, как объяснить Маркусу, почему она заговорила тогда о Дэниеле, если вообще нужно было что-нибудь объяснять. Маркус много пил в ту ночь и, определенно, не вполне осознавал, что делал.

Впрочем, сейчас ей было все равно, и она не стала углубляться в мысли об этом.

***

– О, Селия, вот мы и на месте,– прошептала Сильвия голосом, напоминавшим шуршание травы. Но ее руку она держала крепко, словно в тисках.

Селия чувствовала, как, прижимаясь к ней, Сильвия дрожит. Или это дрожала она сама? Селия подалась вперед, чтобы посмотреть, что это за "место".

Картина, открывшаяся ее взору, настроения ей не улучшила. Извозчик остановился в начале широкой площадки, раскинувшейся между двумя складами. Дальше шел бесконечный лес корабельных мачт, за которыми почти не было видно серого неба. Ничего похожего на верфи Трегаронов у нее на родине Селия не увидела. Правда, дождь прекратился. Было ли это добрым предзнаменованием?

Сильвия стояла, наполовину высунувшись из кареты. Селии пришлось подтолкнуть ее вперед. Спрыгнув на землю, она расправила плечи своего огромного сюртука, стараясь казаться уверенней, чем была на самом деле. Неужели в самый разгар дня окружающий мир и вправду мог быть таким мрачным и зловещим? Или у нее просто разыгралось воображение?

– Здесь, что ли? – проскрипел коротышка-возница, когда Селия взглянула на него.

– Да, друг мой, именно здесь. Вот тебе за труды.– Мастерски щелкнув большим пальцем, она кинула ему две монеты. Он подхватил их, а она как можно более хриплым голосом спросила его: – А за какую плату ты согласился бы подождать здесь, пока мы закончим свои дела?

Человек попробовал монеты на зуб и проговорил:

– Это будет стоить гинею, да еще плюс за дорогу, если вернетесь раньше, чем через час.

– Договорились,– ответила она, шлепнув ладонью по верхушке своей велюровой шляпы, после чего повернулась и едва не вскрикнула; шаркающей походкой она в два шага настигла Сильвию, схватила ее за руку и потащила по грязной дорожке, ведущей к верфям.

– Опусти глаза и закрой рот. Ты положительно похожа на какого-то зеваку, который на все пялит глаза. Чем глазеть по сторонам, лучше смотри себе под ноги.

– Но, Селия, как здесь мерзко! Кругом грязь и мусор,– вздохнула Сильвия, спотыкаясь и едва поспевая за подругой.– Боже мой, вон там– это же не куча мусора, это человек. Он лежит у бочки. Или мне только показалось, что это не куча тряпья, а человек? Боже, как тут пахнет!

– Еще бы тут не пахло! Вокруг столько тухлой рыбы,– пробормотала Селия, надеясь только, что крики и суета вокруг них заглушат почти истерические восклицания ее спутницы. Вокруг раздавались громкие голоса и ругань. Подруги повернули к молу. Каждый, мимо кого они проходили, казалось, был под два метра ростом, и чем дальше они шли, тем более угрожающим становился вид каждого из этих людей. Как же им отыскать этот "Железный кулак", если она даже не может решиться как следует присмотреться к постройкам, мимо которых они проходили? Селия не могла отважиться на то, чтобы встретиться глазами с кем-нибудь из отвратительных типов. Она не помнила, что таким же зловещим показалось ей это место в тот день, когда она впервые попала сюда. Разумеется, тогда ее сопровождал мистер Сандерс, который оставил свою семью дожидаться их в карете. Тогда были сумерки, и многое было скрыто темнотой. Или же тогда она была слишком занята своими мыслями и больше ни на что не обращала внимания? Ей казалось, что здешние доки должны быть такими же, как и у нее на родине. Неужели она и в этом ошиблась? Или же ей просто разрешали бывать только в определенных местах, да и то только в чьем-нибудь сопровождении?

И вдруг Селия почувствовала, что Сильвия вырвалась у нее из рук.

– Эй, ты, коряга, смотреть надо, куда прешь! Селия машинально сунула руку в карман за пистолетом, но вспомнила, что единственным ее оружием теперь была короткая дубинка из толстой кожи. Она не была уверена, что этим оружием она смогла бы не то чтобы как следует ткнуть возникшую перед ними образину, а хотя бы даже немного досадить ему.

– И что у вас здесь за дела? Два молодых денди пришли пошляться и поиграть со здешними потаскушками?

Такого урода, как этот тип, который схватил Сильвию за плечо, Селии в жизни не доводилось видеть. Он, кажется, не мылся не то что несколько дней, а, скорее, несколько месяцев. И бритва, кажется, не касалась его лица уже много лет. Ухмылка его была отвратительна еще и тем, что большинства зубов у него просто не было.

– Извинись перед этим человеком, Сильвестр, и пойдем в контору! – скомандовала она подруге, которая в этот момент была похожа на каменное изваяние.– Мы не хотели обидеть вас, мы просто идем купить билеты на корабль в Вест-Индию. Сильвестр! – Она изо всех сил стиснула руку Сильвии, чтобы дать ей понять, чего она от нее хочет, и, может быть, попытаться понять, жива ли еще ее подруга.

– Из-з-в-ви-ните, прав-да, из-з-вините.– Сильвия едва вымолвила эти слова, так сильно била ее дрожь.

Селия подумала, как бы ее подруга не рассталась с жизнью на этом самом месте. На случай, если та вдруг стала бы падать в обморок, она схватила ее за руку, чтобы оттащить от мерзкого великана. Но это было ее ошибкой: Сильвия споткнулась о доску.

– Ого, ребята, да это не красавчики-денди, которые ходят поглазеть на наших девочек, это куколка-плакса ищет, чем бы ей здесь позабавиться!

"Он так орет, что его слышно, наверное, миль за тридцать в открытом море",– подумала Селия, подхватывая шляпу Сильвии с земли и водружая ее обратно на голову подруги.

– Мне бы было так приятно показать вам, как можно покуролесить с нашими шалавами!

– Сэр, я с сестрой пришел сюда, чтобы купить билеты на Ямайку,– изо всех сил закричала Селия, пытаясь удержать Сильвию в вертикальном положении и вместе с тем не выдать себя.– Мы не хотим неприятностей. Она ведь извинилась, так что мы лучше пойдем своей дорогой.

К ее изумлению, человек не произнес ни слова. Она повернула Сильвию и снова направилась в ту сторону, куда они шли. Не успели они сделать и двух шагов, как их снова окликнули:

– А может, Старому Удаву тоже хочется пройтись с вами. Отсюда до Вест-Индии, ох, неблизко!

Селия не обернулась и не подала виду, что услышала его слова. Она напрягла мышцы спины и пошла самым быстрым шагом, на который только была способна. Если бы не эти огромные башмаки!

– Сильвия, ты можешь идти сама? А лучше всего, сбегай за нашим извозчиком!

– О-ох! – только и услышала она в ответ. Стройная девушка с трудом ковыляла рядом с ней и, казалось, весила фунтов на двадцать больше, чем прежде.

– Не смей падать на меня, только обморока мне не хватало,– проговорила она, скрежеща зубами и встряхивая Сильвию. Затем, словно и этого было мало, она ущипнула ее. Сделала это она отчасти для того, чтобы уберечь девушку от обморока, и отчасти, чтобы сорвать на ней злость.

Она украдкой посмотрела назад, и от того, что увидела, ей стало еще хуже. Человек, называющий себя Старым Удавом, все так же шел за ними, причем медленным шагом, словно ему было ровным счетом некуда торопиться.

– Сильвия, да встряхнись же ты! Это то самое приключение, которого ты ожидала. Правда, было бы лучше, если бы ты, черт побери, была готова и к худшему!

– Селия, ты ругаешься?– спросила девушка уже обычным своим тоном. У Селии отлегло от сердца. Теперь ей, по крайней мере, не придется спасаться, таща на себе еще и бездыханную подругу.– Маркусу это не понравится.

– Ему будет о чем беспокоиться и кроме этого. Нам бы только вернуться домой,– ответила она, вглядываясь в туман, в надежде отыскать какое-нибудь безопасное место.

Небольшая группа людей, стоявших впереди, казалось, имела не столь отталкивающий вид, в отличие от тех типов, которые попадались им до сих пор. Одеты они были просто, но выглядели опрятными и даже респектабельными.

К несчастью, в этот момент Сильвия пришла в себя.

– Селия, он идет за нами! Что же нам делать?

Не успела Селия ответить, как Сильвия вырвалась из ее рук. Селия попыталась схватить ее, зная, что им нельзя было ходить поодиночке, но тут крепкая ручища стиснула ее предплечье.

– Подожди-ка, Старый Удав еще не наговорился, и Селия почувствовала какое-то движение в группе людей, стоявших впереди, но понимала, что ждать ,от них помощи не стоит. Набрав в легкие побольше воздуха, она повернулась лицом к преследователю и едва не пожалела об этом. За какие-нибудь несколько минут он, казалось, стал еще уродливее, а от его ядовитого дыхания ее стало мутить. Сильвия что-то лепетала где-то рядом с ней, но отвлекаться на нее было нельзя – Селия старалась не забывать, что ей нужно защищать Сильвию и защищаться самой.

Старого Удава изумило, что она не отступила, а, наоборот, шагнула к нему. Пока он удивлялся, Селия закрыла глаза и резко двинула ногой вверх. Человек издал странный звук, словно поперхнулся,– колено девушки попало ему прямо в низ живота. Селия открыла глаза как раз в тот момент, когда он, с искаженным от боли лицом, стал падать, согнувшись, словно подломленный. Она едва успела накинуть на руку петлю своей дубинки, как позади раздался мужской голос, приведший ее в чувство.

– Ну-ка, что это здесь происходит?

Селия едва различала человека, который, скуля и сгибая колени, падал на валяющиеся под ногами доски. Она обернулась, готовясь встретить новую, еще не известную опасность.

– О небо, этого не может быть!

Зрелище, которое Селия увидела перед собой, парализовало ее. Руки и ноги ее перестали действовать, и голова отказывалась работать. Она забыла о Старом Удаве, о своей изумленной подруге, о том, зачем вообще она здесь находится. Пока люди, которых она заметила несколько минут назад, окружали ее, она стояла неподвижно, словно истукан.

– Что с тобой, Селия? Ты что, сошла с ума? Нам нужно немедленно выбраться отсюда. Селия, ты слышишь меня?

Шок прошел, и Сильвия вновь обрела способность говорить. Правда, теперь она кричала в полный голос, но и это не могло привести Селию в чувство. Тогда подруга схватила ее за плечи и встряхнула, но невидящий взгляд Селии не изменился – она по-прежнему не сводила глаз с людей, которые были уже совсем близко, футах в трех от них.

– Маркус поднимет из-за нас такой шум! Селия, да что с тобой?

Задав свой последний вопрос, Сильвия снова встряхнула подругу, но добилась лишь того, что с той сползла шляпа – и как раз в момент, когда высокий мужчина, который, казалось, и привел ее в состояние, близкое к параличу, находился от них на расстоянии вытянутой руки.

– Боже правый! – воскликнул он.– Какой знакомый голос! Глазам своим не верю! – прогремел он, шагнув вперед и приближая свое лицо к лицу Селии. Седовласый человек, возрастом постарше, следовал за ним по пятам, но немного отставал: ему мешал огромный темно-коричневый пес, которого он тащил за собой на поводке.

Селия видела и слышала все, что происходило вокруг нее. Но все остальные чувства покинули ее, едва она завидела человека, который теперь стоял прямо перед ней. Сильвия взвизгнула, подавая сигнал тревоги,– это Старый Удав попытался выпрямиться. Однако новый незнакомец схватил его за рубашку на груди и одной рукой, почти без всякого усилия, поднял грубияна в воздух. Даже когда отвратительный негодяй полетел в морские волны, Селия не смогла прибавить к радостному восклицанию Сильвии своего. Она попробовала проглотить слюну, подумала, что ей нужно что-то сказать, попыталась заставить свой мозг работать хотя бы в четверть, силы, но так и не смогла преодолеть своего оцепенения.

Не успел этот новый великан повернуться и склониться над ее головой, как их снова атаковали. Мириады чувств нахлынули на Селию – теперь внимания к себе требовал огромный пес ретривер. Положив ей на плечи свои лапищи, он гулко лаял, покрывая ее лицо влажными поцелуями и облизывая шершавым языком. Не в силах совладать с собой, Селия задорно рассмеялась от щекотки. Пес повторил свое приветствие.

– Ну же, сэр, сделайте же что-нибудь, он ведь покусает ее,– потребовала Сильвия, к которой после исчезновения Старого Удава вернулся ее привычный тон хозяйки дома.– Он же порвет ей лицо!

– Мэм, он и волоса на ней не тронет. Она баловала этого зверя с того самого дня, как он появился на свет,– ответил огромный мужчина, на которого ее повелительный тон не произвел никакого впечатления.– Ну-ка, девушка, объясни-ка нам все.

– Фу, как невежливо. Со мной так еще никогда не разговаривали…– захлебнулась Сильвия, возмущенная столь грубым требованием. Она смотрела, как ее подруга мягко отталкивает мускулистого пса и опускает его на землю.

– Сильвия, дорогая, это он ко мне так обращается,– объявила она, и в ее голосе прозвучала покорность судьбе. Она осмотрела этого мужчину с ног до головы и перешла к необходимым формальностям.– Мисс Сильвия Ноулз, позвольте представить вам моего брата мистера Захарию Трегарона, моего дядю, мистера Тадеуса Абернати, а также победителя соревнований в Чизпик-Бей ретривера Мэдисона.

***

– Вот это да! Меня пока еще ни разу официально не знакомили с представителями собачьего мира. Селия, у вас, американцев, такие странные обычаи…– растерянно пробормотала Сильвия, не давая себе труда посмотреть на животное, о котором шла речь. Вместо этого она обернулась и стала пристально изучать Захарию, этого гиганта в шесть футов и четыре дюйма ростом, с огромной головой с крупными чертами лица и щетиной темно-каштановых волос.

– Мэдисон– совершенно исключительный зверь, если только его не сбивает с толку дурная компания, мэм,– рискнул произнести Захария, бросая на сестру уничтожающий взгляд и спохватываясь, что ему полагается снять перед дамой шляпу. Как она и рассчитывала, на минуту он отвлекся, начав рассуждать о своем бесценном сокровище.– Я имею честь быть обладателем одного из первых представителей породы чистокровной американской собаки. Он – прямой родственник тех восхитительных животных, что потерпели кораблекрушение в 1807 году…

– Захария, мальчик мой дорогой, мне кажется, мы могли бы обсудить родословную Мэдисона в другое время. Может быть, даже не на пирсе, а в более безопасном месте. Дамам нельзя долго стоять на таком ветру.– Тадеус Абернати сердито посмотрел на племянницу и племянника, потом повернулся с извиняющейся улыбкой к Сильвии.

– Дамам вообще не стоило бы здесь находиться.– Темно-зеленые глаза Захария сузились, когда он вновь повернулся к сестре. Подбоченившись, он снова предстал перед нею тем самым Захарией, которого она всегда знала.

Сильвии же, продолжающей пристально смотреть на него, фигура его показалась более чем впечатляющей.

– Может быть, мне найти экипаж, чтобы мы поехали… Э… А куда же нам ехать? – Задумавшись, круглолицый Тадеус озабоченно нахмурился. Он рассеянно водил пальцем по воротнику, потом взялся за цепочку от часов.

– Нас ждет извозчик. По крайней мере, я думаю, что ждет,– проговорила Селия слабым голосом, чувствуя, что не имеет ни малейшего представления о том, как долго пребывала она в своем оцепенении.– Он сказал, что будет ждать нас не меньше часа.

– Тогда веди нас, моя дорогая. Я уверен, мы сможем поговорить спокойно, усевшись в доме у теплого камина с бокалом вина, который поможет нам освежить наши мысли.

Дядя предложил Сильвии руку, и улыбка его стала еще шире.

– У вашего отца найдется сносный винный погребок, мисс Ноулз?

– Найдется у моего брата, мистер Абернати,– поправила его Сильвия. Направляясь к ожидавшему их вознице, она оглянулась, чтобы убедиться, что остальные следуют за ней. Ее пожилой кавалер продолжал распространяться о достоинствах хорошего бренди в сырую погоду.

Селия не стала дожидаться, пока ее брат предложит проводить ее. Вместо этого она совершенно не по-джентельменски сунула руки в карманы брюк и, шаркая своими огромными башмачищами, двинулась вперед. Она слышала, как Захария бормочет что-то Мэдисону, но не проронила ни слова. Сколько еще несчастий выпадет на ее долю? Она не только не добралась до "Железного кулака", но и возвращалась на Камберленд-сквер в сопровождении родственников, которых, как она всем объявила, у нее и в помине не было.

***

– Итак, юная леди, объясните, пожалуйста, что происходит?– промолвил Захария, нарушив молчание. Напрасно Селия молила небеса, чтобы тишина сопровождала их до самого дома. Даже нарочито отвернувшись в сторону и устремив взгляд в окно кареты, она чувствовала, что Захария не спускает с нее глаз с той самой минуты, как они тронулись в путь. Обычно это был невозмутимейший человек, но поведение сестры быстро вывело его из себя.

Она повернулась и одарила его невиннейшей из улыбок.

– Я ищу Этана. Я ведь оставила вам письмо…

– Которое почта доставила через неделю после твоего отъезда из Филадельфии. Кузину Пенелопу уже как следует отчитали за то, что она слушает твои безумные истории, и наказали ей, чтобы в будущем она вела себя с тобой иначе.– Он скрестил руки на своей широчайшей груди и смотрел ей прямо в глаза. Прощать ее он не собирался. Он был зол, его сердитые глаза смотрели очень серьезно, а густые черные брови сошлись над весьма внушительным носом. В такие моменты брат напоминал ей гранитную статую, суровую и бесчувственную.– Я тебя не об этом спрашиваю, ты все прекрасно понимаешь. Воображаю, что ты способна нам тут наговорить о том, что с тобой происходило вплоть до сегодняшнего приключеньица! Что, во имя небес, вселилось в тебя, заставило нацепить на себя этот идиотский наряд и отправиться в доки? Любому человеку, у которого сохранилась хоть капля здравого смысла, ясно, что этого делать нельзя. Но нам-то с тобой хорошо известно, что здравый смысл у тебя в голове надолго не задерживается.

– Захария, не забывай, твоя сестра только что вышла из шокового состояния.

"Ну, это уж чересчур! – подумала Селия о попытке дяди успокоить ее.– Зачем он вмешивается?" К раздражению своего старшего брата она за долгие годы притерпелась, и ничьей поддержки ей не требовалось. Захария был всего-то на семь лет старше ее, но ей казалось, что он слишком серьезно относится к своему старшинству, а также к тому, что принадлежит к мужской линии семьи. Она и сама была уже взрослой, и хотя он заботился о ее же благе, ему не следовало осуждать ее за каждый поступок, реальный или мнимый.

– Дядя, это не первая из ее идей, на исполнение которой способно разве что существо с мозгами кролика. То ей требуется отпустить на свободу скот, к которому неважно относится хозяин, то она, забыв обо всем, лезет на дерево и снимает оттуда ребенка,– объявил Захария, не спуская глаз с сестры.– Вот только на этот раз она подвергла себя самой настоящей опасности. Я прихожу в ужас, еще и не выслушав ее рассказа о своем путешествии. Вот видите, она краснеет… Раз она чувствует неловкость, значит, ей есть за что себя винить.

Селии хотелось натянуть шляпу на глаза, чтобы скрыть предательский румянец щек. Захария не мог знать, как жалят ее сердце его слова. Ни под каким видом нельзя было дать ему понять, что между ней и Маркусом что-то происходит. Нужно хранить в тайне все, что может дать ему хоть какой-то повод считать, что между ними существует какая-то близость. Это было ее личным делом, и она будет поступать так, как сочтет нужным. Настанет час, когда она разберется, как поступить в этой ситуации, мысли о которой не выходили у нее из головы.

– Селия, тебе все же придется раз и навсегда смириться с тем, что Этана больше нет. Мы заберем твои вещи, извинимся перед хозяевами и заплатим за неудобства, которые ты им причинила. Как только "Афродита" будет готова к отплытию, мы отправимся домой,– заявил Захария.– А когда мы вернемся, я намерен отправить тебя к тете Амелии в Чарлстон. Это все же намного гуманнее, чем заточить тебя в башню. У нее в доме железный порядок, там ты не больно-то пошалишь.

Сильвия просунула руку в руку Селии и шепнула:

– Могло быть и хуже. Маркус, например, все время говорит, что отправит меня в монастырь.

– Ты просто не знаешь нашу тетю Амелию,– ответила Селия, понимая, что брат просто дает выход своим чувствам. Сколько уж лет он грозит отправить ее к тетушке Амелии!

– Конечно, мне не следует удивляться тому, что и в Англии ты нашла себе товарищей для своих идиотских выходок. Я уверен, что ни одна воспитанная леди не позволила бы себе вести себя так у нас в Балтиморе,– продолжал он, вглядываясь в шепчущихся подруг.– Мне довелось выслушать достаточно рассказов о высшем обществе этой страны, и твои поступки меня не удивляют. Тебе не удалось бы раздобыть эту позорную одежду без чьей-то помощи, ведь так?

Селия чуть не задохнулась от гнева. Неужели он не понимает? Мало того, что он злится на нее и читает ей нотации, он еще и оскорбляет ее подругу? Она потянулась, к Сильвии и сжала ее руку, словно извиняясь за грубость брата. Та дрожала всем телом, и Селия поняла, что его полные ненависти и слишком резкие слова достигли цели.

Однако, посмотрев на Сильвию, она увидела, что та вовсе не дрожит и ей ничуть не страшно. Смех сотрясал ее тело. Сильвия схватила руки подруги и вымолвила сквозь смех:

– Какой он свирепый, даже хуже Маркуса! Я просто в восторге!

Проведя с Ноулзами неделю, Селия не видела в ее поведении ничего необычного. Она хотела было объяснить Захарии, сидящему в противоположном конце кареты, что происходит, и, наверное, это помогло бы ей самой сдержаться. Но тут она увидела его лицо – теперь оно было красноватого оттенка, только теперь уже не от гнева. Ее брат… покраснел от стыда.

Снова взглянув на Сильвию, она начала было объяснять ей что-то, но вместо этого вдруг почувствовала, что смеется вместе с нею. Что во всем этом было такого забавного, она не могла понять. Наверное, накопившиеся в ней чувства искали выхода, "Тут уж либо смеяться, либо плакать",– подумала она, глядя на свои дрожащие пальцы,– ведь она только что чуть не искалечила человека.

Так продолжалось несколько минут. Они с Сильвией вцепились друг в друга, чтобы не скатиться на пол кареты. Всякий раз, услышав глуховатое бормотанье сидящего напротив великана, они вновь и вновь покатывались со смеху.

ГЛАВА 9

– Боже, что за вид! Уж не проиграл ли ты на бирже целый пакет акций? – воскликнул Гарт, входя следом за Баскиным в библиотеку. Дворецкий всем своим видом выражал неодобрение. На Гарте был расшитый золотой алый полковой мундир, что вызвало удивление у хозяина дома.

– Нет, ничего столь трагического пока не произошло,– ответил Маркус. Его удивило и то, что в своем кулаке он сжимает скомканный лист бумаги. Разжав пальцы, он посмотрел поверх плеча своего друга на преданного, но недовольно смотревшего слугу.– Баскин, пригласите сюда мою сестру, мисс Трегарон и леди Ноулз, если она не отдыхает.

– Мисс Сильвии и мисс Трегарон нет дома, милорд.

– Хорошо, тогда дайте мне знать, когда они вернутся.– Жестом он отпустил слугу, хотя и видел, что тот хотел сказать ему что-то. Баскин повернулся и вышел из комнаты.– Тебе нужно бы дать старику возможность представлять тебя по всей форме, Гарт. По-моему, ты действуешь ему на нервы.

– Прекрасно, именно этого я и добивался. Я ставлю эксперимент. Мне хочется увидеть, есть ли у него вообще нервы,– объяснил Гарт, наполняя свой бокал кларетом из графинчика. Затем он наполнил бокал своего собеседника.– Какого дьявола Сильвия и Селия делают на улице в такую погоду? Можно, конечно, стерпеть какие-то неудобства, но только если это стоит удовольствия, на которое рассчитываешь, не так ли?

– Боюсь даже думать. Я предоставляю Баскину заботиться о таких мелочах. Он сообщит о любом беспорядке прежде, чем тот произойдет.– Маркус положил скомканное письмо на крышку своего роскошного письменного стола из красного дерева.– Что привело тебя сюда в такой унылый дождливый день? Судя по тому, как ты нарядился, тебя посетили приятные воспоминания о Португалии и Испании?

– Почти угадал,– ответил Гарт, с глубочайшим интересом изучая свой бокал.– Я был в Уайтхолле, хотелось посмотреть, как идут дела у нашего друга, этого толстого французского джентльменчика.

– В отличие от наших юных дам, ты ищешь способы разогнать тоску, погружаясь в мирную жизнь? – Маркус откинулся на спинку кресла, внимательно наблюдая за приятелем. Ему хотелось спросить его еще кое о чем, но он понимал, что других вопросов, касающихся его личной жизни, тот задавать не позволит.

– И это тоже, но на самом деле меня туда пригласили. У них есть план, касающийся того, как собирать теперь данные не по крупицам, а сформировать разведывательный отряд,– парировал Гарт, не отрывая взгляда от бокала.– Они хотели бы составить список возможных кандидатур, кроме тех, которые обычно предлагает Колхун Гордон, и выяснили, что я нахожусь в Лондоне. Вот и все. А скажи-ка мне, что снова вывело тебя из себя? Или мне попробовать угадать самому? – Он указал бокалом на скомканное письмо.– Ах, это… Меня известили, что Этан Трегарон в действительности существует.– Он сумел выговорить эти слова, не заскрежетав зубами, хотя и был на волоске от этого.

Ему было за что себя корить и без убедительных доказательств того, что Селия Трегарон не пытается его провести, по крайней мере в том, что касается ее брата. К счастью, у Гарта не было намерения заходить дальше положенного и расспрашивать о том, что Маркус всеми силами старался скрыть.

– Если верить тому, что сказал корабельный кок, его могут держать в дартмурской тюрьме. Какой-то исключительно добросовестный чиновник в Чипсайде раскопал-таки эту информацию.

– Он что, все еще военнопленный? Разве их не хотят отпустить? Ведь война уже кончилась.

– Кажется, у них трудности в деле определения, кто настоящий американец, а кто – британский подонок, заявляющий, что он не англичанин,– объяснил Маркус.– Точка зрения Уайтхолла обычно не имела ничего общего с нуждами и желаниями людей, служивших в армии и ставших жертвами чиновничьих махинаций.

– И, без сомнения, какие-нибудь очень несложные соображения министерских чиновников. А как наша Селия восприняла столь радостную весть?

Маркус спасся лишь тем, что опорожнил свой бокал. Разглядывая носок своего начищенного до блеска сапога, он проговорил:

– Я как раз собирался сообщить ей это и хотел было предложить тебе отправиться со мной на поиски. Но теперь у тебя, наверное, будут другие заботы.

Гарт поморщился при столь неожиданном повороте в разговоре, но все же кивнул в знак согласия, хотя и не без сожаления:

– Все это пока еще не окончательно, но мне нужно быть готовым явиться по первому требованию.– Он тоже опорожнил свой бокал и направился к графину, чтобы еще раз разлить вино.

– Спасибо, мне больше не нужно. Пожалуй, мне лучше сохранить способность мыслить к тому моменту, когда я сообщу им эту последнюю новость. ("И, наконец, встретиться лицом к лицу с этой леди после того, как я свалял с ней такого дурака",– добавил он про себя.)

Впервые в жизни Маркус старался избежать столкновений с кем бы то ни было, что уже само по себе тревожило его. Ему удалось исчезнуть незамеченным из дома вчера и сегодня утром, а вчера он еще и вернулся очень поздно, когда все уже спали. Были минуты, когда он даже подумывал, что стоило бы снять номер в отеле "Олбани" и оставаться там, пока с делами Трегаронов не будет покончено. Пока же никто в его семье не сомневался, что его усилия принесут положительный результат. Нельзя же уважающему себя мужчине дать кому бы то ни было понять, что он испытывает сильнейшее влечение к гостящей в его доме даме, и в том, что он за себя не может поручиться. Он не мог сказать себе, что хуже – его попытка соблазнить Селию или то, чем эта попытка закончилась?

Маркус думал, что после того, как она остригла свои волосы, он не сможет даже посмотреть ей в лицо, если только его не вынудят к этому обстоятельства.

Но теперь необходимость сообщить ей то, что он узнал о ее брате, как раз и стала таким обстоятельством.

– Иметь дело с подобной женщиной – просто кошмар!

***

Столь эмоциональное замечание вывело Маркуса из задумчивости. Появившаяся на устах Гарта насмешливо-вызывающая улыбка вновь воздвигла между ними барьер.

– Это будет ужасно забавно! А как ты собираешься удержать очаровательную Селию от того, чтобы самой продолжить поиски?

– Боже мой, ведь об этом-то я и не подумал.– Он понимал, что все его чувства, наверное, ясно написаны у него на лице, отчего его приятель и рассмеялся.– Проклятие, как же так… А что это еще там за грохот? Мы что, в осаде?

Громкие голоса, раздавшиеся в коридоре, привлекли внимание друзей, и те повернулись к полураскрытой двери. Судя по тому, что они услышали, нападение на дом совершил целый батальон. Эта армия не была похожа на те, с которыми они имели дело прежде, поскольку среди общего шума были слышны женские голоса, и, если Маркус не ошибался, время от времени слышался даже собачий лай.

– Тебе не кажется, что Сильвия снова попыталась снять с дерева какого-нибудь мальчишку? – поинтересовался Гарт.

– Боже правый, после той ее выходки мне не только пришлось отправиться заседать в палату лордов и выступать по этому поводу, но и еще оплатить годовые расходы на содержание домов призрения для попрошаек и на выплату жалованья двум респектабельнейшим лондонским дамам, назначенным управлять ими,– пробормотал Маркус.

Поднявшись на ноги, он направился к двери. Если это происшествие было как-то связано с его сестрой, по крайней мере, оно помогло бы ему отвлечься от предательских мыслей о том трепетном восторге, который он испытывал, держа в объятиях свою гостью.

К несчастью, первой, кого он увидел во главе группы людей в прихожей, была Селия. Всего неделю назад он мог с легкостью управлять собой и не выказывать своих чувств на публике. Теперь же он снова оказался во власти нахлынувших на него чувств.

Юная леди стояла бок о бок с каким-то гигантом и, по-видимому, не ощущала при этом ни малейшего страха. Она торопливо говорила что-то, не обращая внимания на то, что говорит очень громко. Непонятно почему, но она пыталась загородить собой Баскина и защитить его от раздраженного великана. Она стояла подбоченясь, словно не позволяя этому гиганту напасть на дворецкого.

– И что все это значит?– Хотя Маркус буквально кричал, никто не обратил на него ни малейшего внимания. Он осмотрелся, ища способ прекратить эту какофонию. К его удивлению, людей было всего шестеро, включая слуг, но при этом они сумели устроить в его доме что-то наподобие уличного боя. Все кричали разом, даже не слушая друг друга. Какой-то пожилой джентльмен спорил с Сильвией и дворецким по поводу темно-коричневого ретривера. В какой-то момент тот даже оказался в опасности– так размахивала руками его сестра, пытаясь придать вес своим словам.

– Вот что поможет,– объявил Гарт, которому также пришлось кричать в ухо Маркусу, чтобы тот его услышал. "Вот что" оказалось серебряным подносом, который Баскин, очевидно, забыл убрать со стола в прихожей. Не успел Маркус возразить, как Гарт швырнул поднос на полированный паркет. Даже если бы оглушительный грохот не остановил бунтовщиков, то Баскин уж точно обеспокоился бы тем, что так можно испортить пол, и это непременно отвлекло бы его от участия в этом побоище.

Увидев, как с полдюжины людей разом повернулись к нему, Маркус едва не рассмеялся. Его друг Гарт не испытывал ни малейшего смущения, хохоча и глядя на притихшую группу людей, пока Баскин, прицокивая языком, нагибался за подносом. Воспользовавшись их замешательством, Маркус выбрал из всей этой группы только одно лицо. Хорошо хоть этой персоной он имел какое-то право повелевать.

– Сильвия, немедленно объясни мне, что происходит!

– А, значит – хозяин этого сумасшедшего дома вы, а не этот дорожный столб,– прорычал Голиаф, стоявший рядом с Селией. Маркус мрачно отметил, что защищать его самого она, по всей видимости, не собирается. Вместо этого она воспользовалась возможностью снять шляпу. Только тут он обратил внимание на необычные наряды обеих дам, но размышлять об этом у него не было времени.– Тогда объясните мне вы, сэр,– продолжал этот человек,– с какой стати эта парочка болтается по лондонским докам в таких несусветных нарядах? Это что, так заведено в вашей стране? Вы, выходит, позволяете дамам делать то, что им заблагорассудится? Если вы не воевали со странами, к которым не имеете никакого отношения, то наверняка смогли бы получше присматривать за своими непутевыми родственниками с такими куриными мозгами!

– О, браво! – воскликнула Сильвия, пропуская мимо ушей эту тираду, хотя человек оскорблял и ее, и ее брата. Маркус и незнакомый скандалист повернулись и вопросительно посмотрели на нее. Улыбка сползла с ее лица.

– Да кто вы такой, черт побери? – выкрикнул Маркус, пока его противник набирал в легкие воздуха, чтобы продолжить. Он надеялся, что дело не дойдет до рукоприкладства, поскольку этот человек был дюйма на четыре выше него ростом и килограммов на сорок, если не на шестьдесят, тяжелее.

– Если вы намерены накинуться на меня, я хотел бы узнать если не причину этого, то хотя бы, с кем мне предстоит драться.

– Разумный вопрос, Захария,– вставил пожилой человек, который, кажется, немедленно пожалел о сказанном. Зверь, стоявший рядом с ним, залился громким лаем.

Великан колебался всего минуту. Потом он расставил ноги пошире, уперся ими в пол и положил огромные кулачищи себе на бедра.

– Меня зовут Захария Трегарон и я прибыл, чтобы увезти свою сестру домой в Соединенные Штаты Америки. Я в чем-то неправ, сэр?

– Милорд,– поправила его Селия.

Маркус перевел глаза с разгневанного человека на Селию. Она, кажется, была удивлена не меньше его самого тем, что неожиданно перебила их. Он не мог и на миг представить себе, что следующее столкновение с ней хоть в какой-то степени будет напоминать теперешнюю свалку. Но размышлять о ее внезапной демонстрации своего права напомнить о его титуле ему было некогда. Он встретился взглядом с пылающими гневом зелеными глазами великана и спросил:

– Захария, не Этан? Как странно, я полагал, что у мисс Трегарон нет других родственников.

– Селия, как ты могла?– нервно пропищал человек, стоявший рядом с Сильвией. У молодой дамы хватило такта, чтобы выказать смущение таким поворотом событий, и Маркус снова подумал, что, должно быть, она далеко не все рассказала им о себе.

– Дядя Тадеус, вы же знаете, что когда она хочет поступить по-своему, то напрочь забывает о совести,– объявил Захария. Невольно он подтвердил мысли Маркуса о неискренности этой леди.– Однако мы говорим не о том. Я обнаружил их в доках около часа назад. На них напал какой-то мерзопакостный урод, подобных которому я не видел за все те годы, что провел в море. Что могло с ними случиться, если бы нам не посчастливилось сегодня бросить якорь? Объясните мне это, сэр. И что это вы сделали с ее волосами?

– Мне кажется, старина, вы пытаетесь оседлать не того коня,– вмешался Гарт. Он стоял, прислонившись к столбику балюстрады, и не пытался скрыть, что все происходящее его весьма забавляет.– Мне кажется, этот вопрос надо задать самим дамам. Будет ужасно занятно выслушать их объяснения.

И девушки начали говорить, перебивая друг друга.

– Нам нужно было поехать… Я думала, что Маркус ничего не делает… А как еще было Селии разыскать брата… Там в "Железном кулаке" есть какой-то человек… Старый Удав сбил с меня шляпу, и нам бы пришлось… Мы поехали днем, чтобы избежать опасности… Я заставила Селию взять меня с собой…

Этот бессвязный лепет не мог ничего прояснить. Маркус подумал, не выхватить ли еще разок из рук Баскина серебряный поднос. А еще можно было бы схватить Селию в объятия и заставить ее умолкнуть своими поцелуями. Но как бы ни привлекала Маркуса эта возможность, она была нереальна.

Он не видел ее всего один день, но ему не терпелось устроить своим глазам праздник, любуясь ее прекрасным лицом, однако он понимал, что это была смехотворная, если не опасная мысль. Малейшее проявление внимания к ней – и ее воинственный братец схватит его за горло. Раз уж ему не удается управлять своими чувствами, следует попытаться разобраться с тем, почему дамы так странно одеты и что это была за поездка в доки. Но буквально через минуту в этом уже не было необходимости.

– О, я в восторге! У нас гости! – объявила леди Ноулз с верхней ступеньки лестницы. Ее мягкий голос и слова подействовали на всех точно так же, как грохот подноса несколько минут тому назад. Воцарилась тишина.

– Маркус, ради всего святого, почему все эти люди стоят в прихожей? Это крайне невежливо. Не могу понять, как Баскин допустил это. Сию же минуту проводи всех в гостиную.

Маркус не успел даже ответить, а его смышленая сестрица уже схватила Селию за руку и потащила вверх по ступенькам. Рассердившись на нее за эту уловку, он тяжело вздохнул и знаком показал обоим Трегаронам, что пропускает их вперед, не обращая внимания на пылавшие отвращением глаза Баскина, которому пожилой незнакомец ухитрился – вручить поводок своего пса. Уже почти поставив ногу на ступеньку, он повременил и посмотрел на Гарта.

– Я полагаю, ты тоже пойдешь с нами?

– Ну естественно, мне кажется, тебе не помешает хотя бы один союзник. Женщины держатся вместе, а этот дядюшка боится даже собственной тени,– сказал Гарт.– И мне кажется, нет нужды говорить тебе, что этому братцу не понравится, если ты даже думать будешь о том, какой лакомый кусочек его сестрица.

Маркус подавил стон. Этот Захария не стал бы тратить времени попусту, предлагая ему пистолеты вместо завтрака. Если понадобится, он и секунды не станет колебаться и измолотит его так, что он превратится просто в тушу мяса. Больше, чем когда бы то ни было, Маркусу захотелось сейчас узнать, какие мысли бродят под прядями волос цвета воронова крыла, столь очаровавших его. Селия очень даже просто могла отомстить графу Эшмору, проронив одно-единственное неосторожное слово, даже если бы это слово совершенно не относилось к ее пропавшему брату Этану.

***

– Ну неужели здесь вам будет хуже, чем там в коридоре, на сквозняке? – произнесла леди Ноулз, когда за ними закрылась дверь гостиной. Она сидела в середине кушетки, покрытой зеленым дамастом, усадив по обе стороны от себя, словно двух своих фрейлин, Сильвию и Селию.– И так уж слугам будет о чем посудачить в следующий выходной. Джентльмены, присаживайтесь, прошу вас.

Маркус занял свое обычное место – он любил стоять у каминной доски. Гарт уселся поближе к дамам в кресло с высокой прямой спинкой. Захария Трегарон, сцепив руки за спиной, бросил на Маркуса полный вызова взгляд. Судя по его боевой стойке, он не посоветовал бы никому из присутствующих пытаться усадить его, пока хозяин дома стоит. Другой американский джентльмен был чужд этих сложностей – он присел на такую же, как и у дам, кушетку, стоящую напротив.

– Маркус, а ты не хотел бы представить нам наших новых гостей? – подсказала ему мать, когда молчание затянулось.

– Мне кажется, лучше будет предоставить эту честь Сильвии,– ответил он, доставая из кармана табакерку и кладя ее на свою затянутую в перчатку руку.– Кажется, у нее есть преимущество в том, чтобы по всей форме представить родственников мисс Трегарон.

– Родственников Селии? Как интересно. Ну же, Сильвия, тогда начинай ты.

Пока сестра выполняла ее просьбу, Маркус не сводил глаз с Селии, наряженной в мужскую одежду. "Даже мысль о том, что в ней может быть хоть что-нибудь от мужчины, была бы невероятной",– решил он, следуя взглядом по изгибу ее ножки, которую так плотно облегали брюки. Пока Селия стояла, одежда, слишком большая для нее, висела на ней мешком. У него сжались кулаки при мысли о том, какое это было удовольствие – ощущать ее бедра, когда только тонкая ткань ночной сорочки мешала ему дотронуться до ее гладкой кожи.

– Маркус, да ты обращаешь ли внимание на то, что происходит? Мы никак не можем позволить мистеру Трегарону так быстро забрать от нас Селию,– объявила леди Ноулз, бросая на сына взгляд из-под вскинутых бровей. Когда Маркусу было лет семь, от этого взгляда его всегда била дрожь. Теперь же он его просто позабавил. Но не подчиниться матери он не мог.– Сделай же что-нибудь, Маркус!

– Да, Маркус, сделай что-нибудь. Этот молодой человек производит такое впечатление, что, кажется, он способен вытащить нашу гостью на улицу за шиворот,– прибавил Гарт.– Хотя, может быть, это просто из-за того, что он съел что-нибудь не то.

Маркус понимал, что веселый тон его друга – наигран. Однако кое-чего достичь этим Гарту удалось. Захария Трегарон посмотрел на свою сестру убийственным взглядом, и это означало, что он даже не заметил того, что Маркус чересчур пристально разглядывает одежды Селии.

– А может быть, мы попросим дам рассказать нам, чем они занимались – только, ради Бога, по очереди и…– Маркус не договорил. Только сейчас он, всецело занятый своими собственными мыслями, припомнил, о чем так громко кричал несколько минут назад этот Трегарон.– Значит, вы были в доках?

– Маркус, до чего ты похож на своего отца! Держи себя в руках, не то тебя хватит удар, и мы так и не услышим объяснений.– Удовлетворившись тем, что ее слова помогут отвратить столь печальный исход, леди Ноулз повернулась к дочери.– Сильвия, поведай же нам о вашем маленьком приключении.

– Уф-ф, прикрой свою табакерку, пока вся комната не пропиталась табаком.

"Это замечание Гарт сделал весьма кстати",– подумал Маркус, глядя на свою руку. Еще немного, и украшенная финифтью табакерка вот-вот соскользнула бы на пол: Маркус дрожал всем телом.

Не позволяя себе выказать гнев, он протянул руку и, щелкнув крышкой табакерки, засунул ее в карман.

– …И тогда Тэсс у себя в прачечной нашла для нас одежду кого-то из лакеев. Потом пока прислуга пила чай, мы переоделись и спустились по черной лестнице на кухню. Маркус, а тебе известно, что Селия в ту первую ночь как раз и вошла к нам по черной лестнице? Дверь кухни ведет на улочку, что рядом с нашим садом.

– Прелестно.

– Да, я тоже так думаю. Селия была просто великолепна. Мне кажется, извозчик ни минуты не сомневался, что мы – два молодых джентльмена, отправившиеся поразвлечься.– Сильвия наградила подругу за изобретательность ласковой улыбкой, чувствуя, что теперь, когда она дома и в безопасности, храбрость вернулась к ней.– Не знаю, что бы я делала без такой отважной спутницы.

– Может быть, вообще никуда бы не поехала?

– Гарт, пожалуйста, не надо. Ведь это я рассказываю!

– Прости меня, Сильвия, я и сам не пойму, с чего это мне вздумалось сказать такое.

– Это было элементарное логическое умозаключение,– вставил Маркус, отмечая, что спина Селии с каждым словом Сильвии выпрямляется все сильней.

– Как я уже сказала, все шло прекрасно, пока этот отвратительный Старый Удав не схватил меня за руку и не сбил с меня шляпу. Если бы не это, он никогда бы и не узнал, что я – девушка. К счастью, Селия сделала великолепный прием и избавилась от него, а потом нам немного помог ее брат. То, что нам всего один раз не повезло, не страшно – зато мы нашли родных Селии, ведь правда?

Тут какие-то странные звуки привлекли внимание Маркуса. Бросив взгляд на другой конец комнаты, он увидел, что Трегарон разгуливает взад-вперед по краю ковра, что-то бормоча себе под нос. Маркус был уверен, хотя и не мог разобрать слов, что тот проклинает всех и вся, и это было вполне объяснимо. На какой-то момент он почувствовал, что полностью солидарен с этим незнакомцем.

– Ты только так и не сообщила нам, из-за чего все-таки началась эта потасовка, дорогая моя,– напомнил Гарт, увидев, что Сильвия умолкла.

– Разве? Мы направлялись в заведение, которое называется "Железная перчатка", нет – "Железный кулак". Там был некто, знающий того человека, который был вместе с Этаном на корабле,– закончила она с ликующим выражением на лице, какое бывало у нее всегда, когда она доигрывала гостям до конца какую-нибудь фортепианную пьесу.– Я ведь правильно все рассказала, Селия?

– Да-да, Селия, скажите нам, не упустила ли Сильвия чего-нибудь из подробностей своего захватывающего повествования.– Попытка Маркуса поддразнить ее и заставить взглянуть на себя не увенчалась успехом.

– Селия, Этана больше нет. Тебе, так же как и мне, придется признать это,– тихим голосом произнес Захария. Выражение печали на его лице не позволяло воспринять эти слова как нечто язвительное.– Давай договоримся раз и навсегда. Вернуть его ты не в силах, а дом наш живет той жизнью, в которой и тебе нужно принимать участие.

– Мистер Трегарон, мне не пристало обнадеживать кого бы то ни было без весомых на то причин, но вероятность того, что ваш брат все еще жив, существует.– Слова, сказанные Маркусом, приковали к его одинокой фигуре всеобщее внимание.– Похоже, что Этана в самом деле доставили в Англию в числе военнопленных.

– Чудесно! Я знала, что судьба не может быть столь жестока.– Леди Ноулз в восторге захлопала в ладоши и, наклонившись к Селии, поцеловала ее в щеку.

Та словно и не заметила этого – она не сводила глаз с Маркуса.

– Вам есть еще что сказать, не так ли?

– Только не нужно таких трагических взглядов, моя дорогая. По сообщению Сесила Оуэнза, очевидно единственного прилежного чиновника в правительстве, ваш брат находится в тюрьме в Дартмуре.– Маркусу хотелось, чтобы сейчас здесь никого кроме них не было, и он мог бы заключить Селию в объятия. У нее же в глазах стояли слезы. Она сидела, не шелохнувшись, словно боясь поверить услышанному.

Потом она повернулась к брату. Тот закричал что-то и, подбежав к ней, крепко обнял. Услышав новость, они оба смеялись и плакали, не выпуская друг друга из объятий.

– Маркус, почему же ты этого не сказал нам?– спросила Сильвия тоном, требующим немедленного ответа.

– Я сделал это только что, Сильвия. Если бы вы не отправились невесть куда, то могли бы быть здесь как раз в то время, когда я получил сообщение из Уайтхолла,– ответил он резче, чем ему хотелось бы.

– Мы займемся этим в другое время, строго в семейном кругу. Я уверен, что мистер Трегарон хочет о чем-то поговорить со своей сестрой. Надо позволить им остаться вдвоем.

– В этом нет нужды,– Трегарон посмотрел поверх головы сестры,– что бы я ей ни говорил, она, если сочтет это необходимым, так и будет идти навстречу любой опасности, не задумываясь о том, что ей самой может что-нибудь угрожать. Селия приехала сюда, хотя я сделал все, что мог, чтобы переубедить ее. Но вот, оказывается, Этан жив…

– О боже, Маркус, ты должен немедленно поехать в тюрьму. Ему все еще может угрожать серьезная опасность.

– О чем ты говоришь, мама? – спросил Маркус, не понимая, почему его мать находится в таком возбуждении. Остальные тоже смотрели на нее с любопытством, в том числе и Тадеус Абернати, которого, кажется, наконец оставила его обычная робость.

– Дорогая леди, разумеется, юноша не в лучших руках, если находится в тюрьме, но ведь война– то кончилась,– произнес он успокаивающим тоном, стараясь подбодрить взглядом племянницу и племянника.– Стоит нам только объяснить властям, кто мы такие, и – я уверен – они отпустят его. Тем более, что лорд Эшмор мог бы оказать нам в этом содействие.

– Вы не понимаете – там же было восстание! – Леди Ноулз в негодовании вскинула руки и устремила полные слез глаза на сына.

– О чем ты говоришь, мама? Я ничего не могу понять.

– Проклятье, на прошлой неделе в этой тюрьме был бунт,– воскликнул Гарт, вскакивая на ноги.– Я совершенно забыл об этом. Заключенные попытались вырваться из тюрьмы, и…

– Были жертвы? – спросил Абернати, продолжая сидеть, но подавшись всем телом вперед.

Маркусу не верилось, что даже дяде, пусть не самому близкому родственнику Этана, позволялось быть настолько бестактным! Хорошо хоть Гарту хватило ума умолкнуть, не упомянув о том, чем закончилась эта трагедия.

– Да-да, были жертвы. В газете публиковался список погибших! Я сама видела,– воскликнула леди Ноулз, пряча лицо в платок.

– С каких пор ты читаешь газеты, мама? – услышал собственный голос Маркус, тут же осознав несущественность сказанного.

– Это была просто случайность,– простонала она, словно извиняясь за свою несдержанность.– Я искала сообщение о помолвке дочери Олдершотов, а потом забыла об этом на следующий день после приезда Селии. Маркус, ты должен немедленно разузнать о том, что там приключилось.

– Леди Ноулз, не надо так огорчаться. Я уверена, что с Этаном ничего не случилось.– Селия отодвинулась от брата и села рядом со своей горюющей хозяйкой, чтобы успокоить ее.

– Да, нам, кажется, снова придется ехать в Уайтхолл,– заявил Гарт, в голосе которого уже не было его привычной веселости.

– Мне начинает казаться, что стоило бы распорядиться, чтобы мне поставили кровать в коридоре,– сказал Маркус. "Нет,– попутно подумал он,– теперь мне не будет ни минуты покоя". Его дом начинал походить на трактир для заезжих американцев. Он поклялся себе, что, как только выяснится, что Этана не было в списке погибших, он обстоятельно побеседует с мисс Селией Трегарон.

Подойдя к двери, Маркус оглянулся. В своих одолженных у лакея одеждах Селия могла бы выглядеть смешной, но то, что он увидел, снова изумило его. До чего женственна и утонченна была эта женщина! Ее глаза встретились с его глазами, но она тут же опустила их и покраснела. Что бы это могло означать?

Вспоминала ли она о тех минутах в библиотеке, или же ее смущение было вызвано чем-то другим? Понял он лишь то, что до сей минуты она избегала смотреть ему в глаза, пока ее не вынуждали к этому обстоятельства. Важней всего ему было знать, какие чувства она испытывает к своему покойному мужу.

– Ну так что, мы едем или нет? – Неожиданный вопрос Захарии Трегарона вернул Маркуса к действительности, заставив его еще раз выругать женщину, которая довела его до этого состояния. Было яснее ясного, что этот человек не собирался засиживаться у него в доме. Окажись Маркус сам в подобном положении, он не стал бы терять времени, а постарался бы прежде всего как можно скорее и как можно больше разузнать о том, что тут происходило.

– Веди же нас вперед, о вождь отважный наш! Кто знает, что ждет нас в величественных залах военного ведомства? – проговорил Гарт, распахивая дверь и проходя вперед.– Ты думаешь, нам позволят хотя бы переступить его порог в связке с американцем?

Кивком головы Маркус указал Захарии дорогу. В который раз его бесценный друг подарил ему вдохновение. Разве брат Селии не знал о ее замужестве и о человеке, который был ее мужем? Спускаясь по ступеням и подзывая Баскина, Маркус подумал, что экспедиция в Уайтхолл могла бы теперь предстать перед ним в ином свете. Пусть ему пока что не удалось снискать доверие этой леди – он вооружится информацией из другого источника.

Но как, черт возьми, ему спросить у этого человека, горюет или нет его сестра о погибшем муже? Не может же он рассказать ему, что у нее вырвалось имя мужа, когда они забылись в Селией в порыве страсти? Годы службы на Полуострове научили его разбираться в людях. Он видел, что за громогласным осуждением сестры за происшествие в доках и снисходительным ворчаньем, в душе ее брата скрывается забота о ней. Как мог он разузнать что-нибудь о своей восхитительной Селии так, чтобы не дать ее гиганту-брату повода задать ему несколько щекотливых вопросов? Причем таких, ответа на которые он и сам не мог дать. Знал же он лишь одно: ни одна из женщин, с которыми он когда-либо был знаком, не была для него желанней Селии Трегарон.

Глава 10

– Захария Трегарон, ты заслужил того, чтобы гореть в аду. Нет, лучше тебя протаскивать на канате под килем, пока не запросишь пощады, а потом скормить рыбам,– бормотала любящая сестра, поднимаясь по лестнице к себе в спальню. Двигалась она довольно медленно – все время спотыкалась, пытаясь удержать рядом с собой пса на поводке. Она остановилась, еще раз перехватила рукой юбки платья и плащ и вздохнула. Зверь ткнулся мордой ей в ноги. Часы в столовой пробили ровно два.

– Проклятье тебе за твою трусость,– прибавила она, продолжая подниматься и задавая себе вопрос: неужели ей было суждено теперь постоянно блуждать по этим огромным комнатам во мраке ночи? Захария и Маркус таинственным образом исчезли после ужина. Она не была уверена, вместе или порознь они уехали, да ей, в сущности, было все равно. Сейчас ей хотелось только одного: научить этого зверя бросаться на людей, а особенно на ее брата, когда тот вернется. Маркуса можно было бы предложить на десерт.

Единственное, что подбадривало ее в эту минуту, так это то, что она не послушалась старшего брата. Выказывая запоздалую власть над ней, он отправил ее спать, не позволив остаться на вечерний чай. В этом его поддерживал хозяин дома, который и с собственной сестрой обошелся точно так же. Дурное влияние Маркуса на ее брата уже начало сказываться, и все же поведение Захарии было просто отвратительно. Хорошо, что он не был близко знаком с леди Ноулз, и ему было невдомек, что, как только за джентльменами закроются двери, та просто распорядится, чтобы еду и чай девушкам подали в спальни.

– Иди, иди, несчастная ищейка. Мне нужно отдохнуть и набраться сил к завтрашнему дню,– приказала она, поднимаясь на верхнюю ступеньку. Пес вырвался из ее ослабевших рук и помчался вниз, потом дальше по коридору, волоча за собой поводок. «Да обрушатся на голову Захарии все беды, которых я ему пожелала»,– подумала она с отвращением, уже в третий раз направляясь в сад вслед за этим глупым любимцем брата.

Дойдя до середины коридора, она чуть было не вскрикнула: именно в этот момент идиотский пес исчез за полуоткрытой дверью. Направившись за ним, она молила небо, чтобы в комнате никого не оказалось. Не выкажи мужчины после ужина свою немилость ей, она просто оставила бы его там, куда он убежал – пусть это непослушное животное составило бы компанию хозяину дома в его полуночных бдениях.

Селия осторожно открыла дверь, собираясь лишь осмотреться, не входя в комнату. Никого не было видно. Она услышала, как где-то в глубине комнаты дышит пес. Ей пришлось войти, хотя делать этого очень не хотелось. После той первой изобиловавшей событиями ночи, она поклялась никогда более не пересекать порога это комнаты.

Пес принюхивался к двери у дальней стены. Она понемногу успокоилась. Комната была пуста. Наверняка, это слуга Фостер оставил зажженные свечи до возвращения хозяина. Успокаиваясь и почти уверяя себя в том, что Маркус все еще где-то развлекается, она отправилась вперед, чтобы забрать излишне любопытное животное. Как только она дотянулась до поводка и почти схватила его, зверь толкнул носом дверь и проскочил в комнату, где Маркус обычно переодевался, неожиданно затащив за собой и ее.

Кто был более изумлен – она или единственный обитатель этой комнаты– трудно было сказать. Селия почувствовала, что цепенеет, хотя теперь это не было вызвано испугом. В это состояние ее привел вид человека, сидящего у стены на низкой, обитой кожей скамейке, на расстоянии вытянутой руки от нее. В подсвечнике над его головой горела одна-единственная свеча, и ее свет очерчивал мускулистое обнаженное туловище, покрытое каплями воды. Единственной его одеждой было небрежно брошенное поперек колен полотенце. Длинные ноги его были обнажены.

Вперившись глазами друг в друга, ни он, ни она не проронили ни слова. Даже если бы к ней и вернулся дар речи, Селия не знала бы, что сказать. Во взгляде Маркуса она прочла усталость и раздражение. Он смотрел на нее почти вызывающе, требуя объяснить свое поведение. Руки его были пристегнуты к какому-то переплетению кожаных ремешков, более всего напоминавшему лошадиную упряжь, длинные концы которой были прикреплены к стене над его головой. Рука в перчатке была поднята на уровень плеча, а вторая лежала возле колена. Кулак был сжат.

– Вы, кажется, застали меня не в самую подходящую минуту.– Эти слова, произнесенные после долгого молчания хриплым голосом, прозвучали для нее совершенно неожиданно. Увидев, что она все еще не в силах вымолвить и слова, Маркус слегка улыбнулся.– У вас такие интересные представления о том, что можно себе позволить, моя дорогая. Вы полураздетой наносите мне визит в библиотеку, а в спальню являетесь при полном параде. Нравы жителей колоний не перестают изумлять меня.

Его полуулыбка и легкое поддразнивание вывели Селию из оцепенения, в которое она погрузилась при созерцании его мускулистых рук, покрытых легким пухом волос, туловища и упругого плоского живота. Не понимая, что делает, она скользнула взглядом вниз по темной стрелке волос, доходившей до края полотенца, и крепко сжала руки– это к ней вновь вернулись воспоминания о том, что она чувствовала в ту ночь, когда ее ладонь впервые коснулась его тела. Ей вдруг ужасно захотелось откинуть с его лба и висков пряди влажных волос. Все воспоминания, которые она, как ей казалось, прогнала прочь, теперь нахлынули на нее с новой силой. Она вспыхнула, чувствуя, что ее охватывает дрожь.

– Я занимаюсь здесь не какими-то языческими ритуалами, так что не нужно глядеть на меня с таким испугом. Это устройство предназначено для тренировки еще действующих мышц руки.– Голос его прозвучал резче, нежели требовалось для столь простого объяснения, почти что с вызовом. Он и не думал менять позы.

– Довольно изобретательно,– наконец произнесла Селия, торопливо отводя от него глаза и глядя себе под ноги. Теперь она могла говорить, но, кажется, все еще не в силах была шевельнуться.– Большинство мужчин не стали бы так беспокоиться об этом, а скорее предпочли бы как-то воспользоваться таким положением.

– Я не из их числа.

Это ей уже было известно. Ни с одним из знакомых мужчин она не испытывала ничего подобного. Никогда, даже когда она была замужней женщиной, у нее не возникало желания погладить мужское тело и прижаться к нему лицом. Совсем как в ту ночь, когда она лежала, прижимаясь к Маркусу. Ее стало трясти словно в лихорадке – нет, раз в десять сильней. В ту же минуту она услышала собственное сбивчивое дыхание, эхом отразившееся от стен. Ее смущало ощущение жара в животе и какая-то томящая боль в груди. Полностью одетый Маркус был изящно элегантен. Когда же единственной его одеждой была кожа, он походил на опасного первобытного человека – в его присутствии Селия почувствовала себя невероятно хрупкой и ранимой.

– Вы любили своего мужа, Селия?– спросил он вдруг. Слова эти подействовали на нее, словно холодный душ. Как ему удалось определить, что за мысли крутились у нее в голове – мысли, которые так быстро стерли из памяти ее покойного мужа?

Она положила руки за спину и крепко сжала их, чтобы не броситься к нему в объятия. Мгновение спустя она едва не рассмеялась собственной глупости: как она могла подумать, что может хоть когда-нибудь сбить с толку лорда Эшмора! Или же она хотела выдать желаемое за действительное – неужели его живые сине-зеленые глаза могли, как ей казалось в эту минуту, спрашивать о чем-то большем, нежели то, что было в его словах? Она решила, что задать себе этот вопрос было вполне логично с ее стороны, особенно после всего, что произошло между ними и что заставило ее произнести тогда имя мужа.

– Он мне нравился. Мы выросли вместе,– ответила она просто, не зная, что еще можно сказать. В самых радостных ее воспоминаниях о детстве всегда присутствовал Дэниел, Захария и Этан.– Когда обоим нам исполнилось по восемнадцати лет, мы поженились. Все этого и ждали с самого нашего рождения… Наши семьи были очень дружны, даже еще до того, как наши отцы стали деловыми партнерами.

На мгновенье глаза Маркуса зажглись каким-то странным светом, но тут же погасли. «Видимо, мне это просто померещилось»,– решила Селия. Однако от его широкой улыбки у нее мурашки побежали по спине. Его обычный, скрывавший истинные чувства взгляд, исчез. Вместо него в глазах Маркуса появилось неясное выражение, которое Селия не смогла бы определить, но которое не было для нее неприятным.

– Поскольку Фостер, кажется, вернется не скоро, мне понадобится ваша помощь, чтобы освободиться от этих орудий пытки.

Селия чуть не поперхнулась.

– Если я слишком многого от вас хочу, то…

– Нет, Маркус, совсем не это. Я подумала, что вам, наверное, больно,– ответила она, приближаясь к нему. До сей минуты она не вспоминала, что он будто бы опасался, что его изуродованная рука может вызвать у нее отвращение.

– Это-то как раз самое противное. Нет ни боли, ни вообще каких-либо ощущений. Я могу медленно двигать пальцами и кистью, но в них нет силы, и они ничего не чувствуют,– сказал он, все еще ища в ее глазах ответа на то, о чем она думает, глядя на его руку.– У меня такое чувство, будто нижняя часть руки и пальцы омертвели. Плохо еще и то, что и все остальное тело тоже не слишком послушно.

– Скажите, чем я могу вам помочь?

– О, дорогая моя, вы еще поможете мне! Лечь в могилу,– пробормотал Маркус, не переставая улыбаться. Селия поморщилась. Его улыбка стала еще шире, когда она поняла, что за смысл он вкладывал в ее совершенно невинные слова.

Она до боли стиснула зубы, надеясь, что так избавится от предательского румянца, который так забавлял его, и несколько раз спросила:

– Как освободить вас из этого устройства? Или же вам хочется, чтобы я оставила вас здесь вместе с Мэдисоном, пока не вернется ваш слуга?

– Ваш нагловатый спутник несколько минут назад удалился в спальню,– это замечание Маркус сделал с явным удовольствием.– Мы совершенно одни, моя дорогая.

– Но вы-то все еще пристегнуты к стене,– парировала она, подбочениваясь. Маркус поднял бровь– этот молчаливый вызов Селии дал ему понять, что лучше бы он прекратил поддразнивать ее, иначе она оставит его сейчас наедине с самим собой.

Стоя так близко от него, глядя на его бесстыдное проявление мужской силы, Селия не доверяла своему голосу. Пряный запах его тела, кажется, заполнил собой все ее чувства.

– Нужно просто расстегнуть ремни на левой руке и кисти. С остальным я и сам справлюсь.

Она склонилась к его руке и стала делать то, что он просил. Возясь с ремешками, она почувствовала, как ее юбка коснулась его бедра. Неужели ей снова стало мерещиться, или полотенце у него на бедрах и в самом деле было не таким широким, как ей показалось издалека? Когда она взялась за второй ремешок, пальцы вдруг перестали ее слушаться – ей никак не удавалось расстегнуть простую пряжку. Прошла целая вечность, прежде чем она справилась с ней. Селия отошла на несколько шагов назад, чтобы оценить плоды своей деятельности. Теперь упряжь была снята, и Маркус опустил правую руку на обитую алым дамастом скамейку, давая руке отдых.

Что-то прижалось к ее щиколотке сзади, и Селия стала терять равновесие. Выбросив вперед руку, она послала проклятья несчастному животному, из-за которого ей пришлось балансировать, подобно окату. Но спустя мгновение мысли о собаке отошли далеко-далеко. Она почувствовала, что лежит у Маркуса на коленях. Он подхватил ее за талию левой рукой, чтобы не дать ей упасть. У нее перехватило дыхание, когда она подняла взгляд и заглянула в его мутноватые с поволокой глаза. В голове ее промелькнуло: «Почему это вдруг мне была так неприятна его манера смотреть сквозь опущенные ресницы?»

– Собака не виновата, милая Селия,– прошептал он, взяв ее руку и прижав к своей груди.– Я хотел отблагодарить вас за помощь, поэтому и поставил вам подножку.

– Отблагодарить? Вы, что, всегда навязываете свое внимание женщинам силой? – спросила Селия шепотом, сама не понимая, как это она осмеливается говорить с ним так. Каждая клеточка в ней кричала от желания оказаться в его объятиях, но уступать ему без сопротивления она не собиралась.– Всякий раз, целуя меня, вы стремитесь воспользоваться положением. Вам никогда не приходило в голову спросить меня, хочу ли я целоваться с вами?

Взгляд его скользнул к ее губам. Казалось, Маркус хотел дать ей возможность действовать самой. Не говоря ни слова, он взял ее руку и поднес к своему плечу, потом подвинул ее к своей шее, помогая обнять себя.

– Ваши сияющие изумрудами глаза бросают мне какой-то вызов. У меня ничего подобного никогда не было, даже с гораздо более искушенными в ласках и страстными женщинами. Так вы не поцелуете меня, Селия?

Девушка колебалась. Первым ее движением было убежать и запереться у себя в спальне, где можно было спрятаться под простынями и подождать пока действие его чар прекратится. Взгляд его полуприкрытых глаз сказал ей, что он тоже ждет ее бегства. «Нельзя давать ему повода думать, что мне не хватит решимости»,– подумала она.

Не давая себе времени передумать, она оперлась рукой о его шею, поднимаясь и откидывая его голову. Услышав его тяжелое дыхание, она улыбнулась. Потом легким, дразнящим движением она прижалась губами к его полуоткрытому рту – сначала к уголку, потом к нижней губе, затем – к верхней. Как только он попытался поцеловать ее сильней, Селия отстранилась. Она все же неплохо усвоила урок, который он так старательно преподал ей тогда в библиотеке. Затем она провела языком по его нижней губе, ища теплой глубины его рта. Маркус стал откидываться назад, уступая ей, но тут она соскользнула с его колен.

– Будьте здоровы, милорд,– только и сумела произнести она чуть слышным голосом и, отвернувшись, выбежала из комнаты. Оказавшись в соседней спальне и почувствовав себя в большей безопасности, она бросила через плечо:

– Я уверена, ваш слуга поможет вам, если дальше у вас возникнут какие-то сложности. Пойдем, Мэдисон.

Почти бегом устремилась она в коридор, не зная, сколько времени понадобится Маркусу, чтобы освободить из ремней правую руку. Подходя к двери своей комнаты, она услышала как кто-то напевает. Звуки доносились со стороны лестницы. Она втолкнула озадаченного Мэдисона в дверь, оторвав от пола его передние лапы, и торопливо перескочила через порог. Ей совсем не хотелось, чтобы брат или прислуга застали ее на прогулке в столь поздний час.

Закрыв за собой дверь, она прижалась лбом к ее прохладной поверхности. Кровь гулко стучала в ушах. Селия постаралась успокоить свое дыхание. Никогда прежде не делала она ничего столь дерзкого и столь приятного. Она ведь заставила его страстно поцеловать себя! Как и за все, что она совершала в своей жизни под влиянием порыва, ей придется чертовски дорого заплатить за это. Но теперь она даже не знала, стоит ли об этом печалиться. Селия чувствовала себя прекрасно, она снова ожила, и ей нравилось это ощущение. О чем там она думала прежде?

Теперь, когда Маркус убедился в том, что Этан существует, она не могла понять его игры, хотя и испытывала гордость от того, что ей хватило храбрости и решимости встретиться с ним на равных. Раз уж оставаться в Англии ей придется недолго, теперь некогда пребывать в нерешительности и напускать на себя вид изнеженной барышни. Она имела дело с очаровательным человеком, человеком с непростым характером, человеком, заслуживающим достойного противника…

Она улыбнулась и отошла от двери, на ходу снимая плащ и расстегивая платье. Сегодня Америка снова объявила войну Англии, только на этот раз битву будут вести она и он. Первый залп был дан несколько минут назад. Она сделала свой выбор. Искорки радостного предчувствия покалывали ей тело. Прежде она и не догадывалась, что акт возмездия может быть одновременно убийственно ядовитым и изысканно приятным.

***

– Извините, что опоздала, но я вчера так крепко уснула, что утром Тэсс просто пришлось вытаскивать меня из постели,– весело объявила Селия, появляясь в столовой. Как она и предполагала, все три джентльмена сидели за столом, но неожиданным было то, что Сильвия сидела рядом с Захарией. По виноватой улыбке подруги Селия поняла, что о ней тут уже достаточно переговорили и дальнейших объяснении не требуется.

– А как вы все спали? Захария? Дядя? Я надеюсь, что незнакомое место не лишило вас сна?

– Что ты цепляешься ко всем с утра пораньше?– проворчал Захария, кисло взглянув на сестру. Если она не ошиблась в своих догадках, он вчера пил до поздней ночи, и теперь был в том состоянии, которое Сильвия однажды назвала «слишком хорош, чтобы жить».

– О, уверяю тебя, моя дорогая, комнаты вполне удовлетворительные,– сказал Тадеус, поднимаясь и усаживая ее с вежливым полупоклоном.– Ты ведь знаешь, я с трудом засыпаю в чужом месте, но дом его сиятельства просто великолепен. Думаю, не будет большой дерзостью с моей стороны сказать, что постель была много мягче моей собственной. После столь трудного путешествия по морю я бы согласился спать и на голом полу в сарае, лишь бы не на море.

– Сэр, как же вы занимаетесь транспортировкой морских грузов, если не любите плавать? – поинтересовалась Сильвия, бесцельно играя последним кусочком тоста на своей тарелке. Казалось, ей было куда интересней растереть его в крошки, нежели съесть.

– О, дядя Тадеус не входит в число партнеров компании «Трегарон шиллинг»,– объяснила Селия и улыбнулась Баскину, налившему ей чаю. Теперь, когда она обрела новые силы, дворецкий более не страшил ее.– Он– брат моей мамы, и у него большой конный завод за городом. Когда умерли мои родители, он стал вместе с дядей Генри, партнером моего отца, нашим опекуном и оставался им до тех пор, пока мы не достигли совершеннолетия. Они оба очень многим пожертвовали, чтобы мы могли получить приличное воспитание.

– Следовательно, кроме Захарии и Этана, других братьев у вас нет?– Сухой голос Маркуса заставил ее впервые за сегодняшнее утро поднять глаза и посмотреть на почетное место за столом. Селия едва не поперхнулась, увидев его элегантную фигуру в строгом черном утреннем фраке, лучше других зная, какое великолепное телосложение скрыто под ним.– То есть мне не придется готовиться к встрече с кем-нибудь еще из ваших сородичей – если только не явится еще один дядюшка.

– Боже мой, нет, я не думаю, что Генри приедет сюда,– пробормотал Тадеус, не обращаясь, собственно, ни к кому из присутствующих.– Великое небо, нет, для этого просто нет никаких оснований.

– О, Маркус, как мило с вашей стороны так по-доброму относиться к нам. Я понимаю, что не стоит осуждать родных, но я просто оказалась одна в затруднительном положении, в чужой стране, не зная никого, кто мог бы защитить меня.– Селия послала ему полную блаженства улыбку, но увернулась от ответного взгляда, опустив глаза в чашку. Довольно было один раз взглянуть на встревоженное лицо Маркуса, чтобы понять: вести себя с ним нужно осторожно. Пусть он считает ее весьма и весьма привлекательной, но ведь он же до сих пор не доверяет ей. Ей еще предстояло убедить его, что, кроме того, что она сказала неправду о своих родственниках, она больше ничего не утаила. .Селия даже не чувствовала, что проголодалась, пока не взглянула на тарелку дяди Тадеуса.– Пока я выберу себе еду, вы должны рассказать, что вам удалось узнать об Этане. Вчера вы так беспардонно исчезли, не сообщив никому никаких новостей. Хотя я и могу предположить, что, будь у вас плохие новости, вы бы дали нам знать о них, даже несмотря на то, что мы с Сильвией были вами наказаны.

«Эта болтовня раздражает меня самое»,– почувствовала Селия, вставая со своего места и направляясь к противоположной стене, дабы убедиться, что достигла желаемого. Услышав, как простонал у нее за спиной ее брат, девушка улыбнулась.

– Это что, было частью нашего наказания? Вы заставили нас провести в неведении целую ночь. Мне кажется, наше маленькое приключение слишком всех взволновало, а мне пришлось позаботиться еще и о Мэдисоне, пока тот не угомонился. Поэтому я уснула, едва голова моя коснулась подушки,– продолжила она, обернувшись лишь затем, чтобы обратиться к брату.– Захария, я попросила Тэсс перевести это животное в твою комнату, пока мы живем здесь.

Снова усевшись в свое кресло, Селия спросила:

– Итак, что же вам удалось разузнать об Этане? Мы просто умираем от желания знать все подробности. Правда, Сильвия?

Маркус откашлялся.

– Вы не позволили бы мне вставить слово, мисс Трегарон? Я был бы более чем рад сообщить вам все, что мне известно. Вы бы также могли дать отдых своим голосовым связкам.

– Разумеется, милорд. Даже неотесанному жителю колоний известно, что говорить с полным ртом не полагается,– парировала она, смерив его взглядом.– Правда, я не могу поручиться за Захарию. Его манера вести себя за столом всегда отличалась грубостью, возможно, из-за того, что он так долго плавал. Обратите внимание на то, как он поставил локти на стол, подпирая голову.

– Мисс Трегарон, будьте любезны, попробуйте помолчать,– едва ли не скомандовал Маркус.– Я сообщу вам все подробности, которые мне известны.

Селия запихнула в рот чуть ли не половину яйца, чтобы не дать рту растянуться в улыбке до ушей. Лорд Эшмор в это утро был явно не в себе, и она была уверена, что довела его до этого состояния именно она. Как глупо с ее стороны было то, что до вчерашнего вечера она недооценивала свою женскую силу! Теперь же она чувствовала себя гораздо уверенней. Почему все эти годы она была такой незнайкой? Ей и вправду нужно было не забыть когда-нибудь поблагодарить Маркуса за то, что тот раскрыл ей глаза на многие вещи. Но– только тогда, когда он будет способен воспринять это и уж, понятно, будет находится не в таком настроении, как сегодня.

– Как водится, эти кретиноподобные идиоты в Уайтхолле не смогли сразу же разыскать список пострадавших во время мятежа в Дартмуре. Мало того, они даже об этом не смогли сообщить нам, после того как мы битый час разгуливали на ветру по улицам,– отчитался Маркус, с едва сдерживаемым презрением к тем, о ком шла речь.– В конце концов они сообщили нам, что полного списка найти не удается, и попросили нас прийти завтра. К тому времени уже было слишком поздно, и мы не смогли заехать в редакцию «Морнинг пост» или «Тайме», чтобы расспросить газетчиков о списке жертв. Поэтому мы с Захарией сразу же после завтрака отправляемся за подтверждением того, что ваш брат жив и здоров.

– Великолепно. А пока вас не будет, мы с Сильвией обдумаем нашу будущую поездку,– ответила Селия, впервые за это утро ограничившись такой короткой фразой.

– Вашу поездку? Вы куда-то собрались ехать, мисс Трегарон?

Его мягкий тон ни капельки не обманул ее, и она даже не пыталась лукавить.

– Да, милорд, после того, как вы получите документы о помиловании моего брата, мы собираемся ехать вместе с вами за ним в тюрьму. Разве не прекрасно, что, прежде чем вернуться домой, я увижу английскую провинцию?

– Мисс Трегарон, этого я бы вам делать не советовал. Болота – совсем не то место, куда ездят полюбоваться природой.– Маркус изо всех сил сдерживался, чтобы не выйти за рамки приличий, и Селия видела, как напряженно пульсирует жилка у него на виске.– Мы с вашим братом можем гораздо быстрее добраться туда верхом.

– Верхом? Лорд Эшмор, вполне возможно, что бедняга Этан болен или, по крайней мере, ослаб после долгого пребывания в тюрьме.– Своей улыбкой она изобразила снисхождение.– Вы ведь не собираетесь подвергнуть его такому испытанию – изнурительной поездке верхом до Лондона – в его-то состоянии? Нужно, чтобы за ним присмотрели, пока он будет ехать в удобной карете с хорошими рессорами, которая, безусловно, имеется в вашем распоряжении. Если же нет, то Захария мог бы снять с нашего счета оставшиеся деньги и попросить мистера Хэмптона нанять для нас подходящий экипаж.

– Так вот, мисс Трегарон, хотя и я готов аплодировать вам за эти намеки, я не считаю ваше решение сопровождать нас разумным,– Маркус сделал еще одну попытку, полагая, что на этот раз она уступит.– Даже если вашему брату не хватит твердости запретить вам это…

– Ну, зачем вы так,– перебил его Захария.

– Простите меня, сэр. Ни я, ни вы не можем позволить двум молодым особам, едва окончившим школу, совершать подобную поездку.– Решительное выражение на лице Маркуса говорило о том, что никаких возражений на сей счет он не потерпит. «Интересно,– подумала Селия,– а что он сделает, если я встану со своего стула и усядусь ему прямо на колени?» Минувшей ночью он силой вынудил ее к этому, так вот каково было бы ему самому, если бы дело происходило среди бела дня да еще в присутствии других? Но Селия сумела преодолеть соблазн. Нет, она дождется своего времени, она воспользуется всеми уловками, которых теперь у нее вдоволь.

– Сильвия, я думаю, что Тэсс уже отнесла нашу вчерашнюю одежду в стирку. А, как ты думаешь, не купить ли нам что-нибудь из готового платья, которое было бы нам впору? Сильвия, дорогая, ты когда-нибудь носила готовые платья?

Селия поднесла к губам чашку, чтобы скрыть улыбку. После столь удачных расспросов она не могла не улыбнуться. Захария глотнул кофе и поперхнутся, а дядя Тадеус замер над тарелкой, что-то бормоча себе под нос. Маркус никак не выдал своего отношения к сказанному, если не считать предательской жилки, продолжающей пульсировать у него на виске.

– Ах, вот вы где, мри дорогие. Я уже собиралась было отправить Баскина на поиски. Вы готовы поехать за покупками? Сегодня такое прелестное утро! – Леди Ноулз одарила собравшихся любезнейшей улыбкой, по-королевски вступая в комнату и не обращая внимания на то, что атмосфера в ней была настолько накалена, что, казалось, вот-вот раздастся взрыв.– После этого ужасного дождя мне нужно как-то поднять настроение. Наверное, стоит нанести визит модистке. Маркус, дорогой, у тебя есть какие-нибудь планы, чтобы занять джентльменов? Они приехали издалека и им, конечно, нужно посмотреть нашу страну.

– Именно это я и говорила его сиятельству всего несколько минут назад,– подхватила Селия, беззастенчиво перебивая хозяйку.– Почему бы нам всем не составить ему компанию и не поехать освобождать моего бедного брата? Было бы просто странно, если бы мы остались сидеть здесь в городе, а мужчины уехали бы без нас. Не правда ли, леди Ноулз?

– Именно так! В городе сейчас, и в самом деле, как-то скучновато,– поддержала ее хозяйка.

Селия продолжала наблюдать за лицом Маркуса. Леди Ноулз не позволила сыну даже возразить.

– По сути дела, мне становится решительно скучно слушать одни и те же разговоры о Наполеоне и его слабостях. Меня это совершенно не занимает – мой дорогой сын дома, в безопасности и живой. Уехать из Лондона– это как раз то, что нужно. Селия, вы просто чудо! Что бы мы только делали, если бы вы не приехали сюда искать своего брата?

– Я бы тогда сохранил рассудок,– пробурчал Маркус, поднимаясь из-за стола.

– Ты что-то сказал, дорогой? Что-то о рассудке? – спросила его леди Ноулз.– Знаешь, когда мы вернемся в Лондон, нам нужно будет устроить в честь Этана праздничный бал. Ну разве это будет не восхитительно?

– Я не стал бы употреблять в таком случае слово «восхитительно», но думаю, что тебе безразлична другая точка зрения.– Хотя Маркус и разговаривал с матерью, смотрел он в глаза Селии. А та, глядя на него и понимая, что он старается разгадать, почему она так ведет себя, дрожала от предчувствия чего-то неизвестного.

– Едем, Трегарон? Лучше скрыться, пока есть такая возможность. Не то нас вовлекут в заговор с целью освобождения из Дартмура всех ваших соотечественников. Я многое готов сделать для своей драгоценной мамочки, но изменить родине – никогда.

– Селия, пока меня нет, постарайся не совершать никаких выходок,– предупредил ее брат, вставая из-за стола.– Мы и так застряли здесь дольше, чем я предполагал, поэтому постарайся не делать ничего этакого – займись хотя бы планами поездки.

– Так, значит, у тебя нет возражений против нашей поездки, Захария? – спросила Селия, награждая брата искреннейшей улыбкой.

Поправив завитки волос, она постаралась вести себя как можно более непринужденно.

– Моя милая сестренка, я понимаю, что сейчас, когда голова у меня вот-вот расколется, спорить ни к чему. Мы обсудим все попозже. Может быть, к тому времени мы придумаем, куда запереть тебя на время нашего отсутствия.

– Захария!

Захария ухмыльнулся – приятно, что удалось вывести ее из себя. В дверях он выпалил свой прощальный залп.

– А что ты сделала со своими волосами? Ты похожа на уличного мальчишку.

– Вы в самом деле не одобряете ее прическу? – спросил Маркус, выходя с ним из комнаты плечом к плечу. Хотя Селия и напрягла слух, стараясь расслышать, чем кончится этот разговор, голоса мужчин звучали так тихо, что слов было не разобрать.

Пока леди Ноулз и дядя Тадеус обсуждали достоинства консервированной клубники, Селия удалилась к себе, чтобы поразмыслить о событиях сегодняшнего утра. Ее ужасно беспокоило то, что между Маркусом и ее братом установились приятельские отношения. Она не знала, пользу или вред это принесет ей. Но в одном она была совершенно уверена – прошлой ночью она приняла правильное решение. Ей нужно будет как следует держать себя в руках, пока между нею и одним заносчивым английским графом что-то происходит.

Глава 11

– Едва ли я предполагал, что мой последний вечер в Англии будет именно таким, – проговорил Гарт, подходя к Маркусу. Тот стоял у стены танцевального зала, бесстрастно рассматривая группу модно одетых людей, завсегдатаев балов.– Надо же, «Алмак» – словно нет других мест. И во имя нашей дружбы пришлось вырядиться в бриджи и шелковые чулки, да еще пить этот оршад! Вот отрава-то! Никогда еще жизнь в армейской палатке не представлялась мне столь привлекательной.

– Через несколько часов мы найдем более интересные занятия. А пока по настоянию мамы я должен помочь представить ее новых варваров высшему свету. Мне нужен союзник на тот случай, если Трегарон снова спровоцирует военные действия, рассуждая о политике,– сказал Маркус.– И, может быть, на этот раз в «Абернати» приготовят что-либо необычное, поскольку их закуски совершенно не отвечают эпикурейским запросам наших гостей.

Размышления о том, что пожилой американец стал бы возражать против их выбора в ресторане, не мешали Маркусу вести свои наблюдения. Мисс Селия Трегарон играла в группе молодежи главную роль, являя собой весьма яркое зрелище – на ней была серебристая кружевная мантилья поверх туники из светло-зеленого атласа, облегающей изгибы ее тела даже более откровенно, чем следовало бы. Да и вырез платья был рискованно глубоким. На Селии не было драгоценностей. Единственным ее украшением были розанчики, вплетенные в завитки волос. – Похоже, молодой Захария уйдет отсюда в лохмотьях – смотри, как он теребит свой шейный платок. Вообще-то, ему лучше было бы побеспокоиться о том, что у Салли Джерси отчего-то подозрительно блестят глаза,– отметил Гарт.– Я говорил с ней несколько минут назад, и мне показалось, что она не прочь забрать его к себе домой и водрузить на стенку среди прочих трофеев.

– Водрузить или самой водрузиться? Может быть, у нее на уме скорее это,– ответил Маркус равнодушно. Он был целиком поглощен своими собственными сердечными делами.– Наверное, нужно пойти выручить его.

– Лучше бы ты пошел и столкнул лбами парочку вон тех молодых бычков, чтобы это отбило у них охоту приставать к девушкам, Маркус, наконец, повернулся к своему другу и посмотрел на него. Глаза Гарта были полуприкрыты. – А разве ты не едешь на север, прежде чем отправиться на другой берег Ла-Манша?

– Да уж, друг мой, уязвил так уязвил: Нет, не поеду. Джулия пишет, что у них в доме все еще карантин. – Ярко-голубые глаза Гарта на миг сверкнули; он поднял свой бокал и посмотрел сквозь него на своего друга.– Я хочу вспоминать о тебе сегодняшнем, когда меня будут гонять на задания под огнем в пустыне. И еще о том вальсе с нашей дорогой Селией.

Маркус усмехнулся:

– С каких это пор Брюссель стал пустыней? Я полагаю, на континенте ты будешь ездить и на юг?

– Не собираюсь рассуждать о своей службе более, чем ты об одной юной леди.

– К твоему возвращению я обещаю, что либо у нас с ней будет такая любовь, от которой можно лишиться чувств,– сказал Маркус горделиво, усмехаясь тому, что на лице его друга появилось выражение изумления,– либо я, наконец, не выдержу и задушу ее.

– Н-да, но по крайней мере, тебе известны ее секреты. Она скрывала, что у нее есть еще один брат и два дяди, покуда эти двое не явились к нам. Черт знает, что происходит, но сама она оказалась очень приличной особой.

– Пока что я не уверен, что она не скрывает еще чего-нибудь.– Маркус вдруг напрягся: один из молодых офицеров вмел дерзость прикоснуться к руке Селии. Щелчок веером по запястью уберег этого идиота от более серьезного наказания.– Это противоречивейшая натура – я таких еще не встречал. Всякий раз, когда я думаю, что разгадка ее тайны у меня в руках, она совершает прыжок в сторону.

– Ага, значит, эта леди не падает к твоим ногам, как многие до нее. Но нельзя же, чтобы всегда все было по-твоему. От этого ты можешь стать снисходительным и ленивым.

Насмешливость Гарта действовала Маркусу на и без того напряженные нервы. Если бы он не знал, что это совсем не так, он мог бы подумать, что Селия флиртует с ним, даже вот сейчас, бросая на него кокетливые взгляды, словно приглашая его подойти к ней. А не померещилось ли ему, что ее колени коснулись его ног под столом за ужином? Случайно или нарочно она провела рукой по его колену, когда они ехали сюда в карете, причем дважды? Мысли эти не покидали его, равно как и мысли о том, что вчера ночью она сама подарила ему поцелуй.

– Ты можешь стоять здесь и прохлаждаться, но лучше бы нам подойти к одной из хозяек бала, чтобы можно было потом сбежать отсюда,– сказал Гарт, прерывая воспоминания Маркуса.– Вон те мямли пока еще не пригласили никого на вальс. Я это знаю, потому что только у меня хватило смелости попросить хозяйку бала представить меня вон той особе. А это означает, что не записались на следующий .танец только две дамы.

Когда смысл сказанного дошел до Маркуса, он сунул в руку Гарту свой бокал.

– Наверное, нам придется все-таки отправиться спасать нашего неловкого друга. Он может не успеть выскользнуть из щупальцев леди Джерси. Может быть, после этого мне немного полегчает.

***

Но и спустя час ему не полегчало. Теперь он ощущал не только досаду: его раздражало буквально все. Первый вальс уже оттанцевали, и партнершей Гарта была сияющая Селия, После этого она без устали переходила от одного джентльмена к другому, покуда Маркус не оказался единственным из присутствующих в зале мужчин, кто не говорил с ней или не подходил к ее руке. Такого вечера у него еще не было. Угроза задушить эту дамочку с каждой минутой казалось все более и более реальной. Селия ликовала, а Маркус оказался не у дел, пристраиваясь то к одной, то к другой группке гостей.

– Если тебе в следующий раз понадобится дама, хотя бы для контрданса, поищи кого-нибудь другого,– прошипела ему сестра, делая книксен джентльмену, с которым только что закончила танцевать. Она даже ткнула локтем его в бок, напоминая, что следует поклониться музыкантам, когда те взяли последний аккорд.– Проводи меня к маме, а потом, уж будь любезен, постарайся не показывать всем, какое у тебя скверное настроение. Мне хочется получить удовольствие от этого вечера, а не смотреть, как ты сверлишь глазами каждого встречного. Ты спугнул не меньше трех человек, которые могли бы просить моей руки!

– Пожалуйста, пожалуйста, моя дорогая,-, пробормотал он, в сущности не обращая никакого внимания на ее болтовню.

– В самом деле, Маркус, ты хотя бы доставил мне удовольствие увидеть, как выглядит формальный отказ,– взмолилась Сильвия, хватая его за рукав и поворачивая лицом к себе. Он с удивлением отметил, что на ее овальном лице написана тревога.– Тебе нездоровится?

– Нет-нет, все прекрасно. С чего ты взяла, что я нездоров? – спросил он, внимательно посмотрев на нее. Неужели все женщины у него в доме теперь будут вести себя столь странно? С чего это сестра решила, что он заболел?

– Просто так,– ответила она, качая головой. В это время музыканты начали играть валке.

– О нет, только не вальс!– взмолилась Сильвия.– Никто не просил меня танцевать вальс, поэтому я пока посижу. Мне нужно срочно разыскать Селию. Сегодня я не собираюсь весь вечер сидеть в каком-нибудь уголке рядом с матушкой и изображать из себя что-то вроде цветочка на обоях.

– Если я не ошибаюсь, к нам приближаются леди Сефтон с молодым Сетн-Олбейном.– Маркус не стал дожидаться ответа сестры и неожиданно для самого себя быстро отошел от нее. Сделав несколько шагов, он оказался рядом с леди Джерси, прервав ее беседу с молодой хозяйкой бала.– Мне кажется, вы хотели бы представить меня, чтобы я мог пригласить даму на танец?

–Да-да, конечно. Это сестра молодого человека из колоний. Мне следовало бы наказать вас за то, что вы только что выхватили его у меня из рук,– сказала она с укором, вскидывая на него брови. Потом она извинилась перед своей собеседницей.– А я и не знала, что вы так любите танцевать, Эшмор. К сожалению, ваш друг Трегарон не разделяет вашего увлечения. Он предпочитает рассуждать о политике. В сущности, он едва ли вообще может говорить о чем бы то ни было, кроме политики.

– Меня, знаете ли, заставили развлекать эту дамочку. Светского блеска в Трегароне нет, но он так нравится моей милой мамочке,– пробормотал он, размышляя, как бы сделать так, чтобы маленькие ножки леди Джерси двигались побыстрее. Он чувствовал, что ведет себя как неловкий юноша, и укоротил свои шаги. Все это было просто смешно, но остановившись у своей жертвы, он почувствовал себя триумфатором. Сепия весь вечер играла с ним в какую-то игру, но через несколько минут его желание сбудется, и он будет держать ее в объятиях.

– Мисс Трегарон, позвольте предложить вам партнера для следующего танца, лорда Эшмора.– Хозяйка бала понимающе улыбнулась, переводя взгляд с юной леди на мужчину, склонившего перед ней голову. – Он очень хотел танцевать с вами. – Она кивнула и отошла прочь. Ее внимание привлек молодой человек, стоявший в одиночестве у входа в зал.

На мгновение Маркусу показалось что Селия может отказать ему. Она стояла совершенно неподвижно, глядя ему прямо в глаза. Вызывающий блеск в ее глазах, встретившихся с его взглядом, исчез. Теперь она смотрела на него сосредоточенно, словно принимая какое-то серьезное решение. Он преодолел желание протянуть к ней руку и встряхнуть ее. Он проклинал Селию за то беспокойство, которое она ему причинила. Ни одна другая женщина не давала ему возможность почувствовать, что становится такой нужной для него, и ощутить собственную ранимость. До недавнего времени он умел смеяться и флиртовать, и уходить навсегда, когда ему того хотелось, не бросив на женщину даже прощального взгляда.

– Вы делаете мне честь, милорд, – наконец пробормотала она так тихо, что ему пришлось склониться к ней, когда она делала книксен.

Он не доверял себе и не решался заговорить, становясь в позу для танца. Хотя он не спускал глаз со склоненной головки своей партнерши, он знал, что на них устремлено немало взоров изо всех концов зала. Сначала он двигался почти машинально, потом почувствовал себя свободней и начал следить за ритмом. Теперь он держал ее в руках, и ему стало намного спокойней.

Был момент, когда ему захотелось вихрем закружить ее по залу, увлечь за двери и там, в каком-нибудь укромном уголке, зацеловать до бесчувствия. Ему это было необходимо, он должен был доказать что-то самому себе. Тепло ее источающего аромат роз тела, которое было так близко, только усиливало это безумное желание. Но даже когда он представил себе, как бы это могло быть, ему не удалось забыть, что вокруг них колыхалось море удивленных лиц; Будь это домашний бал, он смог бы устроить такую интимную встречу, но не здесь, в «Алмаке». Даже самые что ни на есть записные ловеласы знали, что в стенах этих уважаемых обществом строгих залов следовало соблюдать приличия, дабы не навлечь на себя осуждение общества, способное сокрушить нарушителя.

– Вы так и будете весь вечер глазеть себе под ноги? – нетерпеливо спросил он, закончив третий круг по залу. Взгляд, который она бросила на него, едва не заставил его забыть, о сдержанности. Ее изумрудные глаза лукаво блеснули.

– Я считаю шаги, чтобы не осрамить вас, милорд.– Сказано это было тихим и серьезным тоном, но хриплым голосом. И в нем послышалось обещание: то, что уже было, еще будет.– Оказывается, мне трудно сосредоточиться, когда так близко от меня кто-то находится. Я начинаю думать не о танце, а о других вещах.

– Но вот сейчас вы же не считаете,– сказал он, скрывая свои мысли за легкой светской беседой. «Не только ей трудно танцевать»,– подумалось ему. Левой рукой он то обнимал ее за талию, то отпускал ее.

– Да нет же. Просто я сейчас помогаю себе пальцами.– Пока она не упомянула об этом, он не чувствовал легкого прикосновения ее пальцев к своему плечу. Все его внимание было поглощено движением. Теперь же он ощутил, что она рисует пальчиком кружок у него на плече, и этим словно обжигает его. Ему даже показалось, что это она ставит на нем тавро, хотя он и был одет, а ее рука была облачена в перчатку и коснуться его кожи она не могла.

– Вы играете со мной, Селия? – Маркус говорил с ней без обиняков. Уже не впервые за время их знакомства он не соблюдал требуемой правилами приличия дистанции, назначенной общественной моралью для джентльмена и леди, и недопустимо близко приближался к ней. Заговорив с ней сейчас, не следовал ли он более либеральным нравам общества, воспитавшего эту соблазнительную женщину?

– Никакой игры нет, милорд. Если бы речь шла об игре, я бы постоянно проигрывала, ведь меня не учили ее правилам,– парировала она с обманчивой улыбкой, опуская свои густые, ресницы. Спустя минуту, взглянув на него из-под темно-коричневой вуали, она убедилась, что достигла желаемого результата .– До сих пор мы не были на равных, вы всегда играли первую скрипку. Но этого больше не будет. Мои соотечественники дважды побеждали англичан, и им нужно, чтобы к ним относились, как к равным. Так что для меня ,это не игра. Я просто хочу доказать вам, что мы равны в игре, если вы это так называете.

– Вы что, серьезно решили, что сумеете обыграть меня, моя дорогая? – Ее слова и заинтриговали, и позабавили его. Но он опять признался себе, что более противоречивой женщины ему встречать еще не доводилось. Когда минувшей ночью она выбежала из его спальни, он мог бы поклясться, что эти был поступок не рассудочной, а, скорее, взбалмошной леди.

– Не то чтобы думаю, милорд.– Эти простые слова потрясли его до глубины души. Она говорила серьезно, и он почувствовал с небывалой остротой, как она нужна ему! Положение его было невыносимым, но он все равно лелеял надежду, что когда– нибудь все же ляжет с ней в постель. То, что она была гостьей в его доме и принадлежала к высшему обществу, не имело значения. Он понимал, что, если бы только такое было возможно, то прямо из этого танцевального зала он унес бы ее к себе в постель. «Америка, должно быть, замечательная страна,– размышлял он,– если там могло родиться такое волшебное создание».

– Вы молчаливы, милорд. Я оскорбила вас в ваших нежных чувствах?– Она произнесла это с легким смехом, и ему захотелось сказать ей «нет». Это что же, она собирается если не довести до слез, то оттолкнуть его, и только потом задуматься о том, куда завело ее такое вызывающее поведение?

– Я молчу, потрясенный вашей искренностью, моя дорогая. Большинство женщин, кажется, испытывают наслаждение, занимаясь интригами и делая бессмысленные намеки.– Маркус позволил себе бросить дерзкий взгляд на ее декольте. Если именно это она и собиралась предпринять – оттолкнуть его и продолжать изображать из себя дерзкую женщину,– она недооценила своего противника. Он страстно желал, чтобы Селия хоть раз была до конца с ним откровенна. Ее сузившиеся глаза и легкий вздох притворного изумления подтвердили, что она хитрят с ним.

Думать ему об этом более не пришлось: музыканты, кажется, выбрали совсем неподходящий момент, чтобы закончить танец. Хотя Селия и Маркус так и оставались стоять в середине зала, продолжать тайную беседу уже было нельзя: все стали бы прислушиваться. Провожая девушку к креслам, где сидели ее родственники, Маркус ломал голову над тем, как бы ему улучить минутку, чтобы побыть с ней наедине. Он так бездарно тратит время, избегая ее в последние дни. Эти несколько дней могли бы дать ему хоть что-нибудь.

Поклонившись Селин, он отправился заказывать напитки и еду для дам. Когда мама потребовала этого от него, он ничего не имел против, хотя леди Ноулз и говорила с ним словно с каким-то лакеем: ему нужно было побыть наедине с самим собой и привести свои мысли в порядок. А может быть, он был настолько сбит с толку всем происходящим, что ему просто померещился их разговор? Ни одна из его знакомых дам не отважилась бы говорить с ним так, как только что Селия. По крайней мере, ни одна из уважающих себя светских дам. Подобная дерзость была бы в порядке вещей, если бы речь шла о какой-нибудь балерине, оперной певичке или миловидной кокотке, ищущей себе щедрого покровителя.

Если Маркус и понял что-то в мисс Селин Трегарон за время короткого, но богатого событиями знакомства, так это то, что вызывающе дерзкое поведение было для нее образом жизни. Он ничего не имел против этого. Правда, его вряд ли бы смутило столь необычное поведение любой дамы его круга. Но когда речь шла о Селии, это его просто восхищало. Он не задавался вопросом, почему он все в ней принимает как должное.

– Маркус, дружище, час полуночный пришел и минул. Я десятикратно исполнил сегодня свой долг, а ты обещал мне, что нам будет чем развлечься и после этого празднества утонченной вежливости.– Дружеское обращение Гарта подействовало на Маркуса, словно холодный душ. По-прежнему величественный и мужественный Захария Трегарон дружески улыбался ему, по-видимому столь же страстно желая покинуть это место, как и Гарт.

Вздохнув, он кивнул прислуживавшему официанту Сент-Олбейна, прохаживающемуся неподалеку от них, и заказал напитки для дам. Лучше послать к ним гонца, чем самому выслушивать упреки матушки в том, что он уклоняется от своих светских, обязанностей. Еще ему не хотелось видеть, как воспримет Селия его исчезновение. Теперь она, наверное, подумает, что он скрылся не потому, что уступил просьбе друга, а попросту избегая встречи с ней.

Вместе с обоими друзьями он отправился за своим плащом и цилиндром. Неужели кто-то из его знакомых поверил бы что он сейчас с большей радостью остался бы в «Алмаке» и не стал бы искать иных развлечений в каком-нибудь казино или другом веселом доме? Да он скорей согласился бы на пытку, лишь бы не рассказывать своим спутникам о своих истинных желаниях. Не позволяя себе слишком углубляться в эти размышления, он не мог не злиться на себя за то, что теперь ему придется оправдываться перед Селией. Иначе у нее как раз и возникнут такие подозрения.

Гарт и так не давал ему шагу ступить, чтобы не расспросить о чем-нибудь, вовсе не желая при этом вызвать у него раздражение. Маркус подозревал, что его друг таким образом дает выход своему разочарованию из-за неудач с прекрасным полом. Его Джулия вела с ним честную игру, но ведь он даже не стал рассказывать, из-за чего он разошелся с другой женщиной, своей давней знакомой.

Захария был совсем другим. То общее, что объединяло их, основывалось на том, что они раскрыли тайну исчезновения его брата и теперь, будучи союзниками, старались вместе противостоять неожиданным выходкам Селии. Он просто не мог объявить ему о ее последнем капризе – ее решении заставить его ухаживать за собой. Никто не рассказал бы подобных вещей брату такой женщины, тем более что он, Маркус, понуждал ее так поступить. И не только изощренный ум, но и простое чувство самосохранения заставило Маркуса помалкивать. Этот американец был просто великаном.

У входа в «Алмак» стояла вереница экипажей. Гости начинали разъезжаться. Гарт кликнул извозчика, и Маркус без всякой жалости подавил в себе мысль о том, чего бы ему стоило решение Селии связать свою жизнь с таким» как он, человеком. Он чувствовал, что ведет себя не так, как следовало бы, но ведь и его дама была не такой, как все. Она совершенно не вписывалась в его представления о женщинах. Но что бы ни ожидало его впереди, он отдаст всю душу, чтобы узнать каждую черточку ее характера. Но не слишком ли далеко он может зайти в этом своем самоотрицании? Погрустнев от этих мыслей, он забился в угол кареты. Двое его спутников меж тем продолжали обсуждать предстоящие развлечения.

***

Серое небо над головой вполне соответствовало настроению Маркуса. Он обыкновенно старательно спускался по высоким ступеням своего фаэтона. Обычно он сразу спрыгивал вниз, но сегодня голова у него трещала, чем и объяснялась его осторожность в движениях. Направляясь к входной двери, он поклялся больше никогда в жизни не злоупотреблять спиртным. Прошлая ночь была каким-то кошмаром! А ведь у него еще были дела, и ими следовало заняться. Теперь же он совершенно не мог этого сделать.

И все же он решил во что бы то ни стало увезти Селию в Гайд-парк. Только так он мог быть уверен, что ему удастся побеседовать с ней с глазу на глаз. В его городском доме постоянно толпился народ, да и сам дом, казалось, уже трещит по швам от ее и его родственников. После вчерашнего объяснения в танцевальном зале он должен был убедиться, что Селия говорила с ним серьезно. Если он будет вынужден нарушить правила приличия по отношению к гостье своего дома, ему необходимо быть в полной уверенности, что Селия понимает, на что он идет. И Маркус вовсе не играл с ней, как это ей показалось. Дверь распахнулась, едва он поставил ногу на верхнюю ступеньку. Одного взгляда на измученное лицо Баскина было достаточно, чтобы Маркус стал еще осторожней. Видимо, случилось что-то из ряда вон выходящее, если его дворецкий начал в открытую выказывать свои эмоции. До сих пор он держался довольно хорошо, и его единственным срывом было то, как он воспринял шумное появление родственников Селии. Впрочем, это легко можно было понять. Размышления Маркуса прервали голоса, доносившиеся из гостиной. Какую еще катастрофу устроила эта женщина?

Вскинув бровь, он передал Баскину шляпу и трость и спросил:

– Мне что-то следует знать, Баскин?

– Прибыли очередные родственники, милорд.– Это объявление Баскина сопровождалось тяжелым вздохом.

– Еще род… Боже, не хочешь ли ты сказать, что и дядя Генри здесь?– выпалил он, едва не рассмеявшись, хотя ничего смешного в этом не было.

– Мне кажется, у вас нет дяди Генри, милорд.

– Не у меня, а у Трегаронов,– пояснил он, улыбаясь против воли и глядя на себя в зеркало. К счастью, выглядел он безукоризненно, и ничто не выдавало того, что у него раскалывалась голова. Или же он заблуждался на сей счет?

– Именно так, милорд. Не пройдете ли в гостиную? – Эта просьба не позволила Маркусу трусливо удалиться под защиту стен библиотеки.

– На какие только жертвы не пойдешь ради семьи! – проворчал он. Поехать в парк по причине прибытия очередных американцев теперь не удастся. Последних ли? И не появится ли следующим номером восставший из мертвых муж Селии?

Баскин распахнул двустворчатые двери гостиной, и звуки спора стали громче. Маркус поморщился. Его озадачило то, что вместо одного незнакомца, он увидел целых двух. Что там еще скрывает от него Селия? Будь этот новый человек моложе, он мог бы решить, что и Селия и Захария солгали ему о Дэниеле, чей призрак постоянно преследовал его теперь.

Селия опять стояла в воинственной позе перед каким-то человеком, который был на голову выше нее. Одетая в прогулочное платье цвета бронзы с кружевом на рукавах, она выглядела неотразимой. Свирепо сверкая глазами, Селия что-то отвечала громогласному незнакомцу. Минувшей ночью Маркус видел женщин и более щедро одаренных природой, которые не давали себе труда скрывать свои прелести одеждой, и все же не произвели на него никакого впечатления. Ему было достаточно одного взгляда на пылающую благородным гневом Селию, чтобы снова почувствовать, что он готов отдать ей всю страсть, на которую только был способен. Вот только в этот момент ему, к сожалению, следовало разобраться, почему этот мужчина так орет на его любимую.

Незнакомец был настолько похож на Захарию, что Маркусу сразу стало ясно: это и есть дядя Генри. Его скулы были немного тяжелей, а темно-каштановые волосы на висках уже тронула седина. Поодаль стоял еще один человек, которого, казалось, совершенно не интересовала сцена, разыгрывавшаяся в нескольких шагах от него. Он для начала откинул назад свои светлые волосы, потом углубился в исследование собственных ногтей. Маркус почувствовал раздражение, хотя и сам он при случае был не прочь воспользоваться этой уловкой. Раздражение его усилилось, когда этот человек поднял глаза и уставился на Селию.

– Мисс Трегарон, у вас будут и другие родственники, или это уже последние? – Из-за того, что ему пришлось повысить голос, боль в голове стала почта невыносимой. То ли потому, что в этот гам вмешался новый голое, то ли потому, что беседующие исчерпали запас взаимных обвинений, все трое разом повернулись к нему. Почти безучастно Маркус отметил, что Тадеус Абернати, усевшись в уголке подальше от ссорящихся; весьма щедро угощается его лучшей мадерой.

– Сэр, я -Генри Трегарон, и я должен принести вам извинения за то, что моя племянница злоупотребила вашим гостеприимством. Большого ума у этой девочки никогда не было.– Человек стоял в напряженной позе, словно подчеркивая этим неловкость своего положения, которым он был обязан Селии. После некоторого колебания он коротко поклонился, не обращая внимания на негодующее фырканье взбешенной женщины, стоящей рядом с ним. – Я принимаю на себя ответственность за ее поведение и возмещу вам все расходы, которые вы были вынуждены понести. К сожалению, ни муж моей сестры, ни племянник не справились со своей задачей, не говоря уже о том, что у них оказалось не все в порядке и с чувством долга.

– Возмещать ничего не надо, сэр,– ответил Маркус. Ему сразу же не понравился этот напыщенный выскочка. Он, похоже, был готов осуждать первого встречного, не утруждая себя объяснениями. Селия и Захария, похоже, пытались доказать что-то этому твердолобому. Несомненно, именно это и вызвало такой крик.– Когда моя матушка узнала о судьбе вашей племянницы, все мы постарались помочь ей, чем только могли, чтобы облегчить ее участь в такое трудное для нее время. Ни один человек, в чьем сердце еще теплятся хоть какие-то чувства, не смог бы отказать ей в этом.

Столь откровенная попытка Маркуса уклониться от истинных объяснений вызвала благодарный смех Селии, прервавший звук, который можно было бы назвать не иначе, как презрительным хрюканьем. Раздался он со стороны камина, где расположился второй джентльмен. Маркус перевел взгляд на этого рослого худощавого человека, который теперь окидывал собственную фигуру таким взглядом, словно только что обнаружил, насколько безвкусно он был одет, Маркус едва сдержал улыбку, когда тот без всякой нужды начал тормошить край своего расшитого узорами жилета. В отличие от Захарии и Тадеуса вновь прибывшие, перед тем как войти в его дом, очевидно, постарались переодеться после путешествия па морю,

– А вы …? Не помню, чтобы нас знакомили,– произнес Маркус теперь уже своим обычным высокомерным тоном.– Меня огорчает, что у Селии такая короткая память в отношении некоторых вещей, но, по-моему, у нее было два дяди, не более. Конечно, можно легко простить прелестной женщине столь незначительный просчет, правда?

– Я – капитан Сайлас Вандерхофф, сэр. Господа Генри и Захария Трегароны – близкие друзья моей семьи и мои деловые партнеры,– ответил человек. Казалось, он считал свое присутствие здесь настолько оправданным, что его не смутил бы любой вопрос Маркуса.

– А, так это вы – тот самый джентльмен, который с самого начала позволил Этану исчезнуть? Совершенно неудачная операция, которая, по всей видимости, до сих пор вызывает у вас угрызения совести.– Маркус обнаружил, что, хотя и не находит себе места после вчерашнего, все происходящее в данный момент доставляет ему истинное наслаждение. Его неожиданная привязанность к отважному Захарии и безобидному Тадеусу пока что не позволяла ему дать полную волю своему сарказму, хотя и Генри и Вандерхофф буквально напрашивались на это; Просто для того, чтобы проинформировать вас, сообщу, что вам следует обращаться ко мне как к милорду, или лорду Эшмору, невзирая на ваши республиканские воззрения. Я понимаю, что вам это может показаться спорным, но мы, англичане, в вопросах приличий весьма щепетильны.

Сказав это, Маркус повернулся к Селии.

– А в чем, собственно, дело, моя дорогая? Вы четв го не то сказали? – спросил он с выражением легкого интереса. Девушка прижала руку ко рту, чтобы не рассмеяться, но все же не сумела скрыть улыбки в своих великолепных глазах. Маркус и сам едва не улыбнулся в ответ.

– Вы хотели напомнить, что и мне следовало бы отчитать вас за это? Не имеет значения, что мы повторяемся – повторение никогда не повредит, если речь идет о том, чтобы дать кому-то урок, правда?

Веселое выражение на ее лице моментально сменилось страдальческим. Маркус подмигнул ей и, повернувшись к стене, протянул руку к шнурку звонка, чтобы пригласить Баскина. Придется еще раз напомнить ей, что, кроме правил обращения к нему, ей предстоит усвоить еще несколько уроков этикета. Кроме того, он был намерен снова и снова повторять иные, более интимные уроки. Он должен научить эту леди всем нюансам страсти, известным ему, и сколько бы раз ни пришлось ему повторять эти уроки; Чтобы его ученица преуспела в этом, он будет повторять их хоть до бесконечности – и притом с наслаждением.

Баскин вошел в комнату буквально через несколько секунд. Маркус понял, что тот по привычке подглядывал у двери.

– Баскин, пошлите записку миссис Уилкивс. Нам нужна какая-нибудь легкая еда и напитки. И посмотрите, дома ли ее сиятельство. Я уверен, что она будет рада тому, что сможет пополнить свою коллекцию – из Америки только что прибыло еще несколько дикарей.

– Поистине, милорд, мы не смеем более навязывать вам свое общество. Да, мы только что прибыли, но лишь затем, чтобы забрать девушку и приготовиться плыть обратно.

Слова Генри стерли следы веселья с лиц Селии и Захария. Вед эта чепуха зашла слишком далеко. Чем скорее мы покинем Англию, тем лучше. Мне нужно закрыть наш счет в банке и закончить дела с Хэмптоном, но после этого ничто нас здесь не задержит.

– О, Боже, они что, еще ничего не рассказали вам?– Маркусу не было нужды изображать на своем лице изумление, но он не мог устоять против искушения разыграть небольшую комедию, которая бы сделала честь даже Гарту. Преувеличенно торжественно отступая назад, он прижал руку к сердцу.

– Разумеется, вы уже знаете, что Этан жив и находится в Англии.

Это заявление произвело эффект, весьма удовлетворивший его. Генри Трегарон раскрыл рот и, не сумев произнести ни звука, снова закрыл его. Впечатление было такое, что, услышав это сообщение, он вот-вот рухнет на пол. Сайлас Вандерхофф не выказал никакого волнения. По крайней мере, Маркусу так показалось. Но он понял, что истинные чувства: Сайласа выдает манера поправлять манжеты и прикладывать руку к горлу, словно проверяя, в порядке ли узел и без того безупречно повязанного платка. Это был наиболее сдержанный человек, с которым ему довелось встретиться, а поскольку Маркус был далеко не последним человеком в высшем обществе, он на своем веку встречал более чем достаточно бесчувственных людей. Кем же он доводился Селии, что мог позволить себе так сверлить ее взглядом, хотя бы и полагая, что никто этого не заметит?

– Пожалуйста, скажите, что вы не пошутили. – Генри Трегарон сумел проговорить эти слова более тихим голосом, чем прежде, и занялся поисками носового платка. Обнаружив его в кармане брюк, он звучно высморкался.– Разумеется, Селия бывает импульсивной, но на этот раз ее капризы сослужили добрую службу. А где мальчик? Почему его нет здесь? Захария, почему же ты мне сразу не сказал об этом, вместо тово, чтобы долдонить о том, что тебе трудно управляться с сестрой?

– Да мы как раз и пытались сказать тебе это,– парировал племянник своим, обычным громким и веселым голосом – почти таким же громким, как и нараставший голос дядюшки. Наверное, только великосветские лондонские дамы могли утихомирить этого молодого американца, поскольку Маркус заметил еще вчера, что как застенчивости, так и деликатности в манере выражаться у того не было.– Если бы ты дослушал хоть одно мое слово, ты бы уже знал, что это правда. Но ты хотел выговориться сам и не обращал на нас никакого внимания.

– Ну, ладно,– огрызнулся старший Трегарон, поворачиваясь к Маркусу.– Лорд Эшмор, не могли бы вы сказать мне, где сейчас находится Этан? От этой парочки мне никогда не удается добиться прямого ответа, им всегда нужно этак с полчаса поогрызатьея, прежде чем они смогут объяснить что-нибудь.

– Этан находится в дартмурской тюрьме с лета прошлого года, – ответил Маркус без обиняков.– Нам только вчера удалось получить подтверждение, что он находится именно там. Чиновники в Уайтхолле в настоящее время заняты несколько иными вопросами.

– И что же вы, милорд, сделали, чтобы освободить его? Какую еще нелепую процедуру нам необходимо пройти, чтобы забрать мальчика домой на родину, где подобное отношение к нему никогда не было бы санкционировано? – Трегарон, кажется, забылся и оскорблял того, кто в самом деле мог помочь Этану. То, как он вел себя, объяснило Маркусу некоторые из поступков Селии; теперь он вспоминал о них по-доброму. Ему стало даже странно, что она так долго выносила все это и не сбежала от них раньше.

– Я обратился к своему адвокату, чтобы обсудить возможность скорейшего предоставления ему помилования. Как только мы будем располагать соответствующим документом, мы отправимся за ним в тюрьму,– объяснил он Трегарону. «Пожалуй, с него станется потребовать от меня ответа за свои поступки, если помилование не будет предоставлено через секунду-другую»,– подумалось ему.

– Хорошо. Мы с Вандерхоффом возвращаемся в отель. Этот придурок Хэмптон, должно быть, уже ответил на мое письмо.

– А вы не хотели бы дождаться еды, которую Эшмор заказал? Уверяю тебя, у него отменное угощение.– Голос Тадеуса звучал почти печально – происходящее начинало угнетать его. Или же его тревожило, что если все уйдут, то Маркус не позволит ему отведать еды?

– Тадеус, как это Захарии удалось вытащить тебя из-за сюда и заставить пуститься на такую авантюру?– спросил Генри Трегарон, даже не пытаясь скрыть своего презрения.– Никогда не мог понять, как могло получиться, что у такого, как ты, человека такая очаровательная сестра.

– Мы могли бы обсудить это за обедом,– вставил Захария, поглядев на Маркуса, словно ища поддержки. Тот кивнул, и Захария продолжил: – Вы оба останетесь довольны.

– Кое-кто из вас точно останется довольным,– пробормотала Селия, оглядывая окружавших ее мужчин. Посмотрев Маркусу в глаза, она объявила: – Пожалуй, я пойду и сообщу леди Ноулз о наших новых гостях. Уверена, она найдет, что сказать, чтобы объяснить всем наше положение. До скорого свидания, милорд.

Маркус склонил голову в ответ на ее книксен, и она покинула комнату, не сказав более ни слова. Он заставил себя не смотреть ей вслед, терзаясь предчувствиями – ему хотелось, чтобы она и вправду сделала то, что собиралась сделать с помощью его матушки. Но это же и настораживало его.

Они с Захарией продолжали настаивать, что ехать в тюрьму должны они вдвоем, без женщин, которые были бы для них только помехой. К сожалению, ни одна из них не принимала этого всерьез, и разговоры о том, что они едут сопровождать их, продолжались. Прибытие ее второго дядюшки, по крайней мере, давало ему еще одного союзника.

Захария и Тадеус попрощались с уезжавшими джентльменами, и Маркус вздохнул е облегчением. Старший Трегарон и Вандерхофф не собирались жить в его доме. Селия сказала ему: «До скорого свидания», и в этих словах был какой-то особый смысл. Вряд ли это была угроза продолжить обсуждения поездки к ее брату в тюрьму. Ее зеленые глаза и легкая улыбка сулили и более скорую схватку между ними. Это обещание он заставит ее сдержать, решил Маркус.

Услышав громкие голоса, доносившиеся из коридора, Селия поняла, что ее дядюшка и капитан Вандерхофф уходят. Она опустила глаза на бокал вина в своей руке и глубоко вздохнула. Когда она повстречалась с Маркусом в ту первую ночь, храбрости ей придал глоток бренди. Так пусть сегодня то же самое сделает бокал кларета. Оставшись одна, она принялась мерить комнату шагами. От приятного тепла, разлившегося по телу, на душе у нее стало немного легче. Разумеется, как только уедут ее родственники, Маркус войдет сюда. Но больше всего ее беспокоило, что по пятам за ним мог явиться Захария. Непонятный союз двух мужчин начинал тревожить ее. Вчера ночью, оставшись наедине с Маркусом, она была уверена, что они понимают друг друга.

Правда, она чуть ли не навязывалась ему, но его это, кажется, заинтриговало. Так ведь нет – спустя несколько минут он взял и отправился куда-то вместе с ее братом и Гартом Кразерсом. Наверное, чтобы искать утешений с более доступными женщинами.

– Я совсем недавно был здесь, а ведь до чего изменилась гостиная моей матушки!

Ничуть не удивляясь, Селия обернулась и увидела, что Маркус стоит в дверях и разглядывает ее. По своей привычке он снова прислонился к косяку, скрестив ноги и придерживая левой рукой свою больную руку. Она знала, что делает он это, чтобы произвести большее впечатление, но не собиралась расписывать ему, как красиво он смотрится. Теперь она будет хозяйкой положения. И постарается добиться своей цели.

– Мне кажется, после дядюшкиного крика было бы просто замечательно, если бы мы хоть несколько минут могли побыть вдвоем.– Она нежно улыбнулась и снова подошла к подносу с вином, стоящему на полке перед книжным шкафом. Наливая себе уже второй бокал, она постаралась сдержать дрожь в руках.– Присаживайтесь, выпейте бокал портвейна, это вас подбодрит. Дядю Генри поначалу достаточно трудно воспринимать. Правда, как это ни печально, я не могу обещать вам, что даже если вы узнаете его поближе, он станет вести себя лучше.– Селия обернулась и увидела, что Маркус стоит всего в шаге-другом от нее, Не зная, что предпринять, она протянула ему бокал и, скопировав один из его любимых жестов, приподняла бровь. Он сделал то же самое и принял бокал, подумав, что иначе она, пожалуй, могла бы плеснуть вином ему в лицо. И как ей было теперь вести разговор о том, что произошло между ними, если он хочет только одного – вывести ее из себя. Неужели он так и не перестанет злоупотреблять своим даром вызывать в ней одновременно и нежную страсть и гнев?

– А что собой представляет Сайлас Вандерхофф?– спросил Маркус неожиданно и пригубил вина в ожидании ее ответа.

– Как он и назвался, это – давний друг семьи и один из партнеров в компании «Трегарон шиппинг». После того как Дэниел был убит, он выкупил акции Слоунзов.– Сказав это, она опустила глаза. Селия вовсе не собиралась рассуждать с кем бы то ни было о своем покойном муже. К чему ворошить прошлое, если она и так едва управляется со своими чувствами?

– Дэниела убили? Да-да, я припоминаю. Вы ведь никогда не говорили мне, как он погиб.– По выражению его голоса нельзя было сказать, что его это и вправду интересует. Селия подняла на него глаза. Маркус залпом осушил бокал, – Когда они были в тропиках, начался шторм, и его смыло волной за борт,– ответила она нарочито безразличным голосом. Чувствуя на себе его пристальный взгляд, она не могла заставить себя встретиться с ним глазами.– Было это давно, по крайней мере, мне так кажется. Но я приехала сюда не за тем, чтобы рассказывать о Дэниеле.

– Хотя сами же и вспоминаете о нем,– пробормотал он чуть слышно. Селия почувствовала, как краска заливает ее щеки. Она прекрасно поняла, что он имеет в виду.

– Ну, а о Вандерхоффе-то вы можете мне сказать еще что-нибудь кроме того, что он оказался замешанным в эту историю с рекрутством Этана?

Селия не сумела сдержать вздох облегчения. Хорошо, что он не стал продолжать свои опасные расспросы о Дэниеле. Еще не пришло время поведать ему о ее короткой семейной жизни. Хотя Селия и приняла отчаянное решение заставить его ухаживать за собой, она обязательно должна была сделать так, чтобы ее семейные тайны к этому не имели никакого отношения.

– Мне Вандерхофф никогда не нравился, а уж после того, как исчез Этан, я его едва выношу. Неужели он ничего не мог сделать, чтобы помешать вашему кузену увезти моего брата? – Ей что, почудилось, или Маркус в самом деле приближается к ней? Селия вдруг почувствовала, что ее обдает теплом его худощавого тела.

– Наконец-то хоть в чем-то мы с вами нашли общий язык, моя милая, – сказал он нежно, взяв ее подбородок и сжав его между пальцами. Она не хотела позволить ему заглянуть себе в глаза и воспротивилась, но он настаивал.– Я нахожу вашу внезапную застенчивость просто мучительной. Или это не вы были такой дерзкой моей партнершей вчера на балу? Мне кажется, вы пришли сюда не за тем, чтобы рассказывать мне об этом надутом идиоте? Никто, кроме него самого, не считает, что он что-то из себя представляет.

– Разумеется, у меня было другое на уме.– Его прикосновение вызывало в ней трепет. Маркус легонько поглаживал ее подбородок пальцем. Вдруг почувствовав, что он дразнит ее, Селия рассердилась.

–Как, среди бела дня, моя дорогая Селия? Вы меня изумляете!

– Не теперь, но к этому все идет,– пообещала она, поднимая голову и награждая его ослепительнейшей улыбкой.

Маркус остолбенел. Все-таки ей удалось озадачить его. Как раз этого она и добивалась – пусть поломает голову над тем, что она еще может учинить. Не давая ему возможности ответить, Селия протянула к нему руки и взяла его овальное лицо в свои ладони. Палец Маркуса, державший ее за подбородок, замер; он больше не ласкал ее, хотя и не отнимал руки. Селия неторопливо провела по его губам языком, не скрывая своих намерений. Маркус не мог вымолвить ни слова, стоя словно парализованный. С поразительной медлительностью она стала подниматься на цыпочки, пока их губы не сомкнулись.

Поначалу это было легчайшее прикосновение, потом она прижалась к его губам сильней, притягивая к себе его голову. Затем в ход пошел и язык – Селия неплохо усвоила интимные уроки Маркуса. Перебирая пальцами его каштановые кудри, она целовала его все неистовей, наслаждаясь вкусом и ощущением его тепла под своими ладонями. Ей хотелось, чтобы это худощавое твердое тело вобрало в себя ее всю – и тело, и душу.

И вдруг, столь же внезапно, она оторвалась от него, не позволяя себе уступить искушению – момент был совершенно не тот. Маркус был удивлен; она быстро отошла от него, не дав ему стиснуть ее в объятиях. Когда он наконец понял ее намерения, она была уже посередине комнаты. В дверях она обернулась, с трудом переводя дыхание.

– Вот за этим я и приходила, Маркус. Я просто хотела намекнуть, что вы можете многого лишиться, если поедете в Дартмур без меня.

Не дожидаясь его ответа, она выскользнула за дверь. Он не успел даже пошевелиться и что-нибудь сказать ей в ответ. Селия ступила в холл и уже прикрывала за собой дверь, когда услышала, как он чертыхается. Довольная собой, она отдышалась и поднялась к себе, где ее ждал заслуженный отдых. Прошлой ночью она почти не спала, размышляя о том, чем занимается Маркус и с кем. Неожиданное появление дяди Генри, который к тому же привел с собой Вандерхоффа, несказанно утомило ее.

Войдя к себе, она рухнула на кровать, раскинув руки и чувствуя себя простой девчонкой, а не воспитанной леди. На душе было так легко! Ее поцелуй не был взяткой, oнa лишь хотела объяснять Маркусу, что между ними расцветает что-то необычное – хотя она и сама не до конца понимала, что именно, и как далеко это сможет их завести. После того как они найдут Этана, у нее почта не будет времени, чтобы освоиться в незнакомой. для нее ситуации. Ей нельзя забывать, что каждая минута теперь для нее бесценна. Нельзя тратить время даром.

Пусть она поступала неправильно, пусть иногда была злодейкой, но всякий раз она с нетерпением ждала нового тайного свидания с властелином этого дома. Его взгляд только что поведал ей, как она желанна для него. Однако падать к нему в руки, словно объевшийся голубок, она не будет. После вчерашней ночи Селия решила, что сама выберет день и час, когда позволит страсти окончательно взять над ними верх. И место, где это произойдет, она тоже выберет сама.

В сладостном предвкушении будущего наслаждения она прикрыла глаза и стала припоминать свои сны, в которых Маркус не переставал преследовать ее с того самого дня, как она оказалась в этом доме. Теперь ей уже хотелось, чтобы сны продолжались. Она понимала, что неподвластное ее воле воображение рисует ей картины, которые были лишь прелюдией к сладостной яви. И этой явью были объятия Маркуса.

– Как это мы не едем? Как тебя понимать? Не смеши меня, Захария.– Селия пронзила взглядом сидевшего на другом конце стола брата. Едва эти резкие слова сорвались с ее губ, все разом обернулись к ней. – Мне кажется, совершенно ясно, что имел в виду ваш брат, дорогая Селия,– возвестил со своего края стола Сайлас Вандерхофф. Ей не было видно его, но по его тону чувствовалось; оказавшись за столом по правую руку от леди Ноулз, он был уверен, что ему позволено вмешиваться в семейные дела.

– Они с лордом Эшмором не желают осложнять себе жизнь тем, чтобы в пути исполнять ваши дамские капризы. Я правильно вас понял, милорд?

Селия повернулась к сидящему рядом с ней Маркусу, пожалев о том, что не может прочитать его мысли. Тот рассматривал Вандерхоффа, и выражение его лица было обманчиво неподвижным, надежно скрывавшим его истинные мысли. Минуту назад это могло бы вызвать у нее раздражение, но теперь она была восхищена, что он привел Вандерхоффа в такое замешательство. Еще больше она успокоилась, вспомнив то, что он сказал ей недавно об этом человеке. Или же он сказал, что ему не нравится этот человек, просто чтобы успокоить ее? В ожидании его, ответа она затаила дыхание. Он кивнул лакею, чтобы тот убрал его тарелку.

– Я не уверен, что доводы Селии можно так сразу отмести,– наконец проговорил он, поигрывая бокалом.

– Маркус, вы это серьезно? – Захарию словно громом поразило – он терял союзника, которому так доверял. Видя его смущение, Селия пришла в такой восторг, что была готова петухом кричать.

– Ну, подумайте сами, Захария. Вам что, в самом деле хочется быть сиделкой при своем брате всю обратную дорогу?– спросил он, и, казалось, мысль об этом заставила его поморщиться.

– Мне кажется, юноше будет приятней, если его воспаленный лоб, будет гладить женская рука, пусть даже рука его собственной сестры. Дамы так убедительно говорили об этом третьего дня. – А я бы помогала Селии справиться с обязанностями сиделки,– поспешила вставить Сильвия, сидящая подле Захарии и умоляюще улыбающаяся своему брату.

– Признаться, я как-то не задумывался над этим после того, как Селия впервые заговорила об этом,– сказал молодой американец, искоса поглядывая на даму рядом с собой. Ее взгляд встретился с ее глазами. Хотя Селию это и заинтересовало, гораздо важнее было довести до конца разговор об их поездке.

Захария откашлялся, поправил платок на шее и продолжил:

– На месте Этана я бы, конечно, предпочел, чтобы за мной ухаживали Селия и мисс Нуолз. Лекарь из меня, знаете ли, неважный.

– Захария, тебя что, разум покинул?– закричал через весь стол Генри Трегарон.– Прошу прощения, миледи,– спохватился он, обращаясь к хозяйке дома, наблюдающей за этой перепалкой. На ее ангельски терпеливом лице появилась небольшая морщинка.

– Но мы же не можем отправиться туда, словно два ухажера с двумя незамужними дамами, пусть даже и вместе с лордом Эшмором. Селия останется в Лондоне, и обсуждать тут больше нечего.

Селии тоже захотелось накричать на неге. Во что, в конце концов, он превратил этот прекрасный вечер, который она намеревалась превратить в свою очередную победу над Маркусом. Первую вылазку она уже сделала, скинув туфельку и мучая его, поглаживая под столом своей ножкой. То, что кто-нибудь мог бы заметить, чем она занимается, только обостряло ее удовольствие. Она знала, что достигла желаемого – при малейшем ей прикосновении его скулы предательски напрягались.

– Но Селия и Сильвия будут не одни. Хотя я и не понимаю, к чему продолжать это обсуждение,– воскликнула леди Ноулз, в тревоге переводя глаза то на Маркуса, то на Захарию.– Я прекрасно помню, что мы решили все вместе поехать и освободить бедняжку Этана. Маркус, неужели произошло нечто такое, отчего мы должны изменить наши планы? Мы же собирались отправиться в путь, как только ты получишь документ об освобождении этого милого мальчика, не так ли? Тебе следовало бы сообщить мне, если что-то подобное произошло. Я ведь занимаюсь тем, что слежу за упаковкой постельного белья и собираю все, что нам может понадобиться в дороге. Мне будет неприятно, если все эти хлопоты окажутся напрасными и ты отправишься в путь, даже не попрощавшись. Это ведь общее семейное дело.

– Нет, мама, Ты не ошиблась. Мы отправимся послезавтра, поэтому лучше всего проследить, чтобы уложили всю одежду, которая нам может понадобиться в пути. Тебе хватит дел до самого отъезда.– Сын подарил ей улыбку, полную любви, но через мгновение любезное выражение исчезло с его, лица. Он повернулся к джентльмену, сидевшему справа от нее.

– Капитан Вандерхофф, я давно уже пришел к выводу, что долго спорить с прекрасным полом не следует. Если они решили настоять на своем, с ними не совладать. Конечно, всегда любопытно посмотреть, какое они изберут оружие, чтобы настоять на своем. Они дерутся не так, как принято среди джентльменов.

– Сильвия, мне кажется, нас оскорбляют,– объявила Селия, едва сдержавшись, чтобы не пнуть Маркуса ногой. Хотя, скорее всего, его недовольный взгляд после этого не исчез бы, а вот ногу она бы себе ушибла. Он явно что-то задумал, но – что?

– Вовсе нет, моя дорогая. Я и вправду полагаю, что мы, неудачники-мужчины, должны произнести тост за женский ум,– ответил Маркус и торжественно поднял свой бокал. Он терпеливо дождался, пока остальные последуют его примеру, хотя Тадеус давно уже угощался безо всяких тостов.

Договорив, он повернулся к Селии и прошептал то, что предназначалось лишь для нее:

– Я всегда готов выслушать разумные доводы, поэтому никаких взяток не нужно. Если вы будете рядом, мне будет легче размышлять и не придется оставлять вас в не готовом к такой беде Лондоне.

– Милорд, не надейтесь, что в скорости я снова стану дожидаться вас в библиотеке,– парировала она тоже шепотом. Пусть он и не берет взяток, но не сказать ему этого она не могла.

– И сколько же экипажей нам понадобится? Один – для дам, и, я полагаю, второй – для багажа,– продолжил Маркус, не подав виду, что расслышал ее.– А может быть, дамы взяли бы поменьше багажа, чтобы все– поместилось в одну карету? Мы с Захарией, конечно, поедем верхом. А как вы, джентльмены? – Я не могу говорить за всех, но лично у меня в городе есть дела, которые следует завершить,– заявил Генри Трегарон, бросая на своего свояка суровый взгляд.– Будет полезней, если я покончу с ними и буду готовиться к отплытию, чтобы успеть к возвращению Захарии и Этана. Ехать всем вместе, этаким караваном, просто неразумно. Но, по-моему, Тадеус должен быть там как один из законных опекунов Этана.

– Генри, ведь мальчик уже совершеннолетний, не так ли?– произнес Тадеус. Для этого ему пришлось сделать паузу между двумя укусами безесилабаба. Крошки взбитых с вином сливок, словно усы, украшали его губы.– И Захария будет там, так что…

– Тадеус!– воскликнул Генри. Это было единственное, что он сказал, но в сказанном было столько угрозы.

Тадеус часто заморгал и задрожал всем телом. Он уставился на свояка и с минуту пялился на него, словно готовясь предпринять что-то очень важное.

Потом его неожиданно передернуло, как будто он, наконец, решился.

– Ну, разумеется, Генри, разумеется. Вы с капитаном готовьте корабль к отплытию, я буду рад сопровождать дам. Буду просто рад.

– Как прекрасно, что все мы пребываем в согласии,– объявила леди Ноулз, сияя от радости и глядя на мужчин. Потом она кивнула девушкам, давая знак, что пора удалиться.– Может быть, нам стоит взять запасных лошадей, если Сильвии и Селии захочется проехаться верхом. Молодым девушкам может не понравиться целый день сидеть взаперти в карете.

– С нами все будет в порядке, леди Ноулз. Нельзя злоупотреблять щедростью лорда Эшмора,– вставила Селия.– Сильвия и я будем прекрасно чувствовать себя в карете, раз уж нам дозволено ехать.

Когда Маркус кивнул, она почувствовала облегчение. Только сейчас она осознала, в каком напряжении находилась в последнее время. Повернувшись и следуя за хозяйкой, Селия поймала взгляд Вандерхоффа и, увидев на его лице выражение полнейшего неудовольствия, почувствовала, что по спине у нее побежали мурашки. Уже выходя из комнаты, она решила, что ей это просто померещилось. Он, конечно же, сердился – ведь никто не обращал на него никакого внимания. На собственном опыте она знала, что Вандерхофф любит во всем настоять на своем. Но сейчас у нее были заботы и поважнее.

И чего она добилась, настояв на том, чтобы ехать вместе с мужчинами? Конечно, у нее будет возможность быть рядом с Маркусом, но ведь и все остальные будут рядом с ними! Как ей застать его наедине? Размышляя о предстоящей поездке, ничего нового придумать она уже не могла. Однако так или иначе ей нужно было добиться большего. Правда, пока она не знала, что для этого следует сделать.

***

«Да зачем, собственно, мне нужен граф Маркус Эшмор?» – подумала Селия. Ей вовсе не хотелось, чтобы еще и он занимал какое-то место в ее жизни.

Размышляла она об этом уже четыре дня спустя, сидя в карете, трясущейся на дорожных ухабах. Она поудобней устроилась в уголке экипажа на сиденье, обитом голубым бархатом, сложив руки на груди и разглядывая пейзажи за окном. Ни разу еще женщинам не разрешили сделать остановку, хотя некоторые места их очень и очень заинтересовали.

Не возымели действия даже мольбы леди Ноулз, когда они решили остановиться и посмотреть скалы возле Сейлсбери. Как женщины и предчувствовали, им не переставали напоминать, что они сами захотели этого. Как можно даже заикаться о том, что им скучно, если Этан гниет в тюрьме? Селия полагала, что Маркус немного переигрывает, живописуя невзгоды, выпавшие на долю Этана, словно был заранее убежден в том, что тот попал в лапы охранников, которые только тем и занимаются, что издеваются над ним.

Хотя дорога им предстояла долгая, заводить об этом разговоры ей не хотелось. Конечно, ей и своих невзгод было предостаточно, но встретиться с братом хотелось ужасно. По мере того как они приближались к цели своего путешествия, с каждой пройденной милей дорога становилась все мрачней и неприветливей. Когда пленных французов заставили строить тюрьму для самих себя, место для нее было выбрано именно из этих соображений. Окружающий ландшафт не слишком занимал Селию, и она задумалась о том, что согласие Маркуса и Захария на их поездку было какой-то изуверской разновидностью пытки. Они, безусловно, понимали, что утомительное просиживание целыми днями в карете – пусть и с мягкими рессорами – даже самой хладнокровной женщине подействует на нервы. И все же Селия, хотя и неохотно, но признавала, что, несмотря на небольшие огорчения, поездка доставляла удовольствие леди Ноулз. Возможно, еще и потому, что она чуть ли не до полдня дремала.

– Селия, как ты думаешь, я хорошенькая? – неожиданно спросила Сильвия из угла, в который ее втиснули – между храпящим Тадеусом и шкатулкой с драгоценностями своей матушки.

– Конечно,– ответила она рассеянно, попрежнему глядя в окно. Вид за окном стал немного ясней. Маркус с Захарией ехали теперь впереди, ведя своих рысаков со скоростью, равной скорости кареты. «У Маркуса великолепная выправка»,– отметила Селия про себя. Он сидел гордо выпрямившись, с грацией прирожденного атлета. Со вздохом сожаления она подумала, что все, что было между ними, теперь уже было в прошлом. Стоило ей закрыть глаза, и сами собой к ней приходили ощущения того, как его крепкое тело прижимается к ней, как его губы играют с ее губами, вызывая в ней трепет страсти.

– Селии, ты слушаешь меня?

– Да, Сильвия. Ты не просто хорошенькая,– продолжила она, не понимая, с чего это ее подруга именно теперь завела разговор на такую тему? Как раз теперь, когда у нее совершенно испортилось настроение. Видимо, дело было в том, что она просто перестала интересовать Маркуса, как новая игрушка малыша.– Неужели все эти молодые люди с букетами цветов, которые суетятся у твоей матушки в гостиной по вечерам, до сих пор не убедили тебя в этом? К тебе, наверное, уже не раз сватались, ведь так?

– Да, но, по большей части, юноши из знакомых семей. Ничего интересного,– ответила Сильвия, чуть не плача от горя.– И ни один не любит меня по-настоящему. Я бы хотела, чтобы меня полюбили.

– Ой-ей-ей!– Селия украдкой кинула взгляд на свою подругу, только теперь заметив, куда та смотрит.– Сильвия, если ты хочешь привлечь внимание моего брата…

– Я знаю, моя хорошая, что он не станет связываться с какой-то малолеткой, тем более, с малолеткой из Англии.– Последние слова она проговорила уже почти шепотом, возясь с завязками своего ридикюля. С минуту Селия пребывала в задумчивости, размышляя, а не померещилось ли ей, что в карих .глазах подруги блеснула слеза.– Он почти не разговаривает со мной. Мне кажется, я ему совершенно не нравлюсь.

– Захария боится приличных женщин. Он не собирается жениться лет этак до тридцати пяти, то есть еще шесть лет,– быстро проговорила Селия, надеясь, что после этих слов ее подруге полегчает. Она ведь просто говорила ей правду. Разве могла она давать кому-то советы, когда ее собственные чувства были в таком разброде.– Я думаю, что с тех пор, как Захария стал совершеннолетним, он и двух слов не сказал ни одной приличной молодой даме. Однажды он признался мне, что сделает все, чтобы не позволить женить себя и избежать чар всех возможных невест, пока не настанет день, когда он сам не решит, кого выбрать.

– Но ведь он не на рынке! Это там можно прийти и выбрать овощи или цветы, которые тебе нравятся,– хмыкнула Сильвия и снова посмотрела на того, о ком шла речь.

Селия была рада, что ее подруга не теряла чувства юмора. Хорошо бы, если бы и она могла бы так же относиться к Маркусу. Куда там – он волновал ее слишком сильно.

– Боюсь, мой брат чересчур неопытен в сердечных делах и не понимает, что чувства могут оказаться сильней здравого смысла. С тех пор как ему исполнилось восемнадцать, он принял на себя слишком много обязанностей взрослого мужчины. Он должен был принять на себя ответственность за деятельность нашей компании. Порой мне кажется, что с него станется составить перечень требований, которым должна отвечать его жена. Почти так же, как он делает это в отношении кораблей.

– Как тебе везет – ты так хорошо понимаешь своего брата. А я, наверное, никогда не смогу понимать Маркуса. Наверное, тут дело в том, что он намного старше меня.

– Мне кажется, Маркус не многим людям позволяет узнать себя поглубже.– Селия все так же наблюдала за графом, довольная тем, что может наблюдать за ним, не вызывая его подозрений.

– Это правда. Гарт – единственный человек, который после смерти отца по-настоящему близок ему,– сказала Сильвия.– Я знаю, что сейчас, когда Гарт опять поступил на службу к Веллингтону, Маркус ужасно расстроился, хотя и не проронил ни слова.

– Гарт снова пошел служить? – Эта новость потрясла Селию, вывела ее из оцепенения. Теперь ей стало ясно, почему этот джентльмен внезапно перестал бывать у них. Она начала понимать и еще кое-что.– Он, наверное, уехал на следующий день после того, как мы побывали на балу в «Алмаке»?

– Да. Ты ведь не знаешь, что он возил Маркуса и Захарию по своим самым любимым местам в Лондоне? Так он с ними прощался. Они тогда вернулись аж в шесть утра,– объявила Сильвия, к которой начала возвращаться ее прежняя веселость.– Фостер рассказал об этом Тэсс, вернее, проворчал, потому что ему пришлось заняться костюмом Маркуса, а тот был в жутком состоянии. Размышляя о только что услышанном, Селия ответила не сразу. Неужели она в самом деле ошиблась, подумав, что Маркус утратил к ней интерес? «Может быть, и нет»,– решила она мрачно. Ведь он не понял ее, когда она так прозрачно намекала, что ему нужно было, бы проводить ее, когда она водила Мэдисона на прогулку в последние два вечера перед отъездом. Вместо этого ей пришлось прогуливаться в обществе брата, а потом лежать без сна, размышляя, как бы это устроить встречу с Маркусом, чтобы сказать ему, что он недостаточно внимателен к ней.

Сегодня же вечером она опять займется этим и постарается разрешить это дело раз и навсегда. Если она ни капельки его не интересует, пусть он скажет ей об этом. Она не будет сидеть и дожидаться, пока он поманит ее пальчиком, когда это будет ему выгодно. Разве она не ясно сказала ему, что теперь они будут на равных? Никогда раньше ей и в голову не приходило, что она окажется в подобном положении. Да и кто из прилично воспитанных молодых леди мог бы представить себя в таком положении?

Начал все он сам, в ту невероятную ночь в библиотеке. Нет, даже раньше, в ту саму ночь, когда они встретились впервые.

***

Украдкой спускаясь по лестнице постоялого двора, Селия не могла понять, что за шум доносится внизу. В отличие от дома Маркуса, который в столь поздний час скорее походил бы на могилу, таверна была полна жизни и веселья; повсюду горело множество свечей, и шум стоял невероятный. Ничего подобного она не слышала с тех пор, как они закончили ужин в номерах, которые снял для них Маркус. Интересно, долго ли эти, с позволения сказать, джентльмены будут пьянствовать и веселиться?

Спустившись до нижней ступеньки, Селия задумалась – она вовсе не была уверена, что отыщет свою добычу. Когда час тому назад ее брат поднялся наверх, Маркуса с ним не было. Она пристально вслушивалась в звуки шагов, раздававшихся наверху. Маркус с дядей Тадеусом оставались внизу, хотя она и сомневалась, что старик до сих пор пребывает в сознании. Он допивался до бесчувствия даже дома, а тут еще ему удалось обнаружить в таверне великолепное выдержанное вино.

– Решили глотнуть свежего воздуха, моя дорогая?– поинтересовался вежливый, ленивый голос от которого по спине Селии побежали мурашки.– Или намереваетесь отправиться за новым приключением в пивную? Видимо, это еще один необычный колониальный обычай?

– Нет, милорд, я искала вас,– произнесла она ровным голосом, поворачиваясь лицом к говорящему. Он был наполовину скрыт темнотой, и в полоске света, падавшей из распахнутой двери зала внизу, были различимы лишь очертания его высокой фигуры.

– Понимаю. И вы собираетесь всю ночь обниматься со столбиком балюстрады? Убежден, наши друзья, вон там, в пивной, придут в восторг, когда услышат наш разговор, а то и пригласят вас посидеть с ними,– он проговорил это голосом, лишенным всякого выражения, и угадать его настроение Селия не могла. Правда, она заметила, что проговаривает слова он не совсем отчетливо.

– Нет, я хочу побыть с вами в гостиной,– ответила она, спускаясь с последней ступеньки на пол и без малейшего колебания направляясь вперед.– Мне нужно кое-что сказать вам, и это не отнимет у вас много времени. И все же, мне кажется, я не могу ждать до утра.

– Разумеется, моя дорогая. Вы же знаете, я едва ли в чем-то могу вам отказать.

Селия не стала отвечать на его колкость. Вскинув подбородок, она прошествовала моим него, стараясь плотней закутаться в плащ. Она очень внимательно относилась к тому, как была одета, но теперь платье у нее на спине было наполовину расстегнуто.

Не желая, чтобы Сильвия или Тэсс догадались о ее ночном походе, Селия вместе со всеми переоделась в ночную сорочку. Удостоверившись в том, что Сильвия, лежавшая рядом с ней, отплыла в царство снов и что Тэсс тоже крепко уснула, она быстро надела платье, в котором ехала в карете, но не смогла дотянуться до некоторых пуговок на спине. Поэтому и накинула на плечи плащ, решившись сказать Маркусу то, что должна была сказать, именно теперь.

Войдя в комнату, Селия вздрогнула. Это было скорее удивление, чем разочарование: она обнаружила, что в комнате никого не было. Посапывающего дядюшки нигде не было видно, хотя с первого взгляда сказать это с уверенностью было нельзя. Комната освещалась лишь отблесками пламени догоравшего камина и единственной свечой в подсвечнике, стоящем на маленьком столике у окна. При звуке мягко стукнувшей задвижки двери она повернулась к Маркусу. Его лицо, как и ожидалось, ничего не выражало, отчего она подумала было, что, наверное, лучше ей было остаться наверху.

Не видя его, Селия всегда знала, как себя вести. Но стоило ей повстречаться с ним, как она начинала сомневаться в своих самых разумных поступках. Сложив руки на груди, она распрямила плечи и приготовилась говорить.

– Мне не нужно вашей благодарности, мисс Трегагон.

Некоторое время она смущенно моргала, пытаясь понять, к чему он клонит, но потом подумала, что Маркус, видимо, решил, будто она пришла поблагодарить его за его помощь в поисках брата именно теперь, когда его должны были вот-вот освободить из тюрьмы.

– Я пришла не потому, что хотела поблагодарить вас, милорд. То, что я хочу вам сказать, не имеет никакого отношения к моей семье. Мне нужно поговорить с вами о своих личных делах.

Она выжидала, не скажет ли он что-нибудь, но Маркус по-прежнему молчал. Глядя на него, выпрямившегося в полный рост, она едва сдержала печальный вздох. От чего она только что отказалась? Но ведь и у нее есть собственная гордость. С чего бы ей продолжать навязываться человеку, которому с ней скучно? Разве не он совершенно ясно дал ей понять это за последние несколько дней их путешествия?

Но раз он продолжал молчать, она решила перейти в наступление. Ей нужно было только не дать воли своим чувствам.

– Видимо, я неправильно поняла смысл некоторых наших слов, когда нам доводилось бывать наедине, поэтому и я решила разобраться во всем.

В горле у нее пересохло. Почему он не говорит ни слова? Почему не сделает чего-нибудь, что дало бы ей возможность разобраться со своими мыслями?

– Я понимаю, что приняла ваш легкий флирт за нечто большее. Хотела бы вам сообщить, что зла за это на вас я не держу, по причине моей наивности. Поэтому вам нет нужны беспокоиться, что я вновь стану смущать вас проявлениями физического влечения к вам.

– Что за чертовщину вы несете, Селия? Проявлениями физического влечения?

Его словно громом поразило. Это состояние продолжалось с минуту, затем глаза его сузились, и он посмотрел на нее сердито и задумчиво. Теперь она знала, о чем он думает, правда, ей тут же пришлось пожалеть об этом.

– Вы намекаете на наши поцелуи? Вы что, не употребляете этого слова в вашей чертовой стране?

– Да, я говорю именно об этом, и говорю это вам, отвратительно воспитанному аристократу.– Последнее слово Селия произнесла с особенной издевкой. Она вся кипела от негодования. В том, что они целовались, виноват был прежде всего он сам.– Я старалась сохранить хоть чуточку достоинства, поскольку вы, ничтоже сумнящеся, дали мне понять, что моя искренность охладила ваш пыл.

– Почему вы думаете, что мне не нравится ваша искренность?– спросил он, совершенно сбивая ее с толку. Ей и в голову не приходило, что разговор войдет в такое русло.

– Да вы ко мне и близко не подходите после того вечера в библиотеке, когда я поцеловала вас. А было это «всего пять дней тому назад, милорд,– выпалила она, в раздражении подбочениваясь, но сама того не замечая.– Естественно, я думаю, что вам не нравятся мои поступки. Если бы это было не так, вы бы давно уже что-нибудь предприняли. Разве не так?

Маркус улыбнулся, и это встревожило Селию. Что такого смешного она сказала?

– Не смейтесь надо мной, милорд.

– Я смеюсь не над вами, моя дорогая, а над нашим с вами положением,– сказал он ласково, приближаясь к ней на несколько шагов. – Все это ужасно забавно. Но ведь и ваши поступки нельзя предвидеть, верно? Неужели в вашей стране все женщины настолько непредсказуемы?

– Не понимаю, о чем вы.– Теперь она была совершенно сбита с толку.– Вы выпили лишнего? Теперь понятно, почему вы не можете ничего толком объяснить.

– Всего две кружки эля с вашим братом, причем довольно давно. Этого мало, чтобы лишить меня способности объясняться,– ответил он, останавливаясь возле нее. С минуту Селия раздумывала не отступить ли ей назад, но не успела сделать и шагу: Маркус схватил ее за плечо.– Я постараюсь выражаться как можно более ясно. Я ничего не предпринимал после вашего восхитительного предложения, потому что я, черт побери, не мог придумать, как избавиться от ваших родственников, постоянно путающихся под ногами. В тот единственный раз, когда я собирался увезти вас на прогулку в парк, у меня на пороге появились ваш дядя Генри и этот репей Вандерхофф. Потом уже моя матушка заставила вас заниматься укладыванием вещей для этого чертовского путешествия. Если б я мог, я бы утащил вас к себе в постель прямо после бала.

– О!– Более она была не в состоянии ничего произнести, встретив глазами его пылающий взор. С чего это она взяла, что он безразличен к ней? – С тех пор, как мы покинули Лондон, вы были столь деликатны и столь обходительны со мной и не сказали ни одного колкого слова. Что мне было думать?

– Вы могли бы подумать, что мне было трудно застать вас одну и быть с вами, если вокруг постоянно крутятся с полдюжины человек. Я же постараюсь не забыть, что завтра должен быть с вами особенно злорадным,– пробормотал он, протягивая руку и запуская пальцы в спутанные завитки ее волос.– Вы живете в одной комнате с моей сестрой и ее служанкой, а я – с Фостером, который, едва я раскрою утром глаза, начинает распекать меня за то, что у меня на одежде пыль. Я уже не говорю о том, что в комнате между нами живут двое ваших родственников. По-моему, ни моя матушка, ни ваш брат не согласятся, чтобы мы с вами жили в одной комнате.

Ободренная тем, как он ведет себя с ней, и тем, что он не перестает говорить, Селия провела ладонью по гладкой ткани его перевязи. Она чувствовала, как ровно бьется у нее под рукой его сердце. И вдруг его стон измучил ее.

– Что я сделала? Вам больно?

– О да, мне больно, и тут только вы можете мне помочь. Не нужно было прикасаться ко мне, моя дорогая. У меня просто не на всех хватает сил.

Не успела Селия понять, что он собирается сделать, как Маркус начал жадно целовать ее, словно человек, изголодавшийся после долгого заточения. Как после этого она могла сомневаться в том, что он желает ее? Теперь, после урагана чувств, вызванных его прикосновениями? Не давая ему снова перехитрить себя, Селия обвила его шею руками, с силой прижимая свой язык к его языку, ищущему ее губ. Она дрожала от удовольствия и, когда он обнял ее за талию, вздохнула с облегчением. Ей хотелось именно этого – ощущать твердость его тела всем своим существом.

Спустя мгновение Селия едва не вскрикнула: его нога вклинилась между ее бедер. Инстинктивно она уступила ему, позволив его колену войти между своих колен. Ее сдавленный крик превратился в одобрительное бормотанье-это он сжал руками ее бедра и тесно прижался к ней своей восставшей плотью. Никогда прежде в его объятиях она не чувствовала ничего, подобного этому экстатическому вихрю желания, который сотрясал сейчас ее тело. Она чувствовала, что еще немного, и жар, исходивший откуда-то из глубины ее существа, спалит ее всю.

Влекомая чистым, неистово первобытным чувством, Селия хотела чего-то еще. Не отдавая себе отчета в том, что делает, она схватила его руку, словно пытаясь объяснить ему, чего именно она хочет. Движение было инстинктивным – она положила его руку себе на грудь. Мягкая лайка перчатки, легла на ее обнаженную кожу, и Маркус тут же оторвался от ее пылающих губ. Селия, не отрываясь, смотрела на него и видела боль в его глазах. Вглядываясь в самую глубину этих зеленых, словно морская волна, глаз, она положила ладонь на его затянутую в перчатку руку и прижала ее покрепче к своему телу.

Селия понимала: чтобы очарование его прикосновения не исчезло, она должна сделать еще что-то. Подняв его руку к своим губам, она с такой силой поцеловала его ладонь, что Маркус почувствовал прикосновение ее губ даже сквозь тонкую кожу перчатки. Он смотрел на нее как зачарованный; она прижалась щекой к его ладони и ласково потерлась о нее.

– Маркус, когда-нибудь я сниму эту перчатку,– пообещала она, думая, что, наверное, заходит слишком далеко.

Он прикрыл глаза, словно снова ощутив боль, о которой только что сказал, потом снова открыл их и грустно улыбнулся. Но она чувствовала, что не ошиблась.

– Пусть утром мне придется пожалеть об этом, но мне кажется, на сегодня достаточно,– сказал он ласково. Голос его был полон нежности.

Как ни хотелось ей остаться в его объятиях, она понимала, что он прав. Если бы сейчас между ними произошло нечто большее, все, что предшествовало этому, могло потерять свое значение. Она согласно кивнула, но почувствовала, что у нее нет сил оторваться от него, а он все смотрел и смотрел на нее своими голодными глазами. Потом он медленно склонил голову и принялся ласкать губами ее грудь, выглядывавшую из-под распахнувшегося плаща. Затем он запахнул плащ и отступил на шаг.

–Селия, идите спать. Лучше впустите меня в ваши сны.

– Обещаю, Маркус,– шепнула она в ответ и выбежала из комнаты, с трудом заставив себя не попросить у него разрешения остаться с ним.

Глава 13

Удается ли ему с Селией достичь полной гармонии? Маркус думал об этом почти всю ночь и весь следующий день. Припоминая их последнюю встречу, он не мог сдержать улыбки. Ни одна из его знакомых женщин не отказала бы ему. В сущности, он не мог вспомнить ни одной, которая прогнала бы его, не доведя романа до решающего момента. Наоборот, это он первым порывал с женщинами: обычно ему становилось с ними скучно. С Селией такого быть не могло. Он понимал, что с ней скучать не придется.

Но он не мог не размышлять о том, что между ними был не роман. Как только они привезут Этана в дом и он будет в безопасности, со следующим же приливом, если Генри Трегарон настоит на своем, она отправится обратно в Балтимор. При таких условиях– Маркус это понимал – джентльмены не заводят романов с приличными молодыми дамами: с самого начала их сражает быт. Они с Селией не могли заранее предвидеть, как и где смогут побыть вместе, не привлекая внимания и не вызывая скандала. Даже со своей заморской красавицей Селией он не мог подняться выше условностей, хотя она старалась сделать для этого все возможное. Ведь именно он, и никто другой, отправил ее минувшей ночью спать одну.

– Маркус, мне нужно поговорить с вами. Я просто не нахожу себе покоя.– Эти неожиданные слова Захарии озадачили его – он замер в седле, резко дернув поводья. Зевс не привык к такому обращению и недовольно заржал.

– Ваш конь, кажется, немного капризничает. Видимо, мы слишком увлеклись вчера, угощая дам.

– Он просто показывает мне характер-хочет напомнить мне, что подчас кони бывают умней своих седоков. И что же вас беспокоит?– спросил Маркус как можно более будничным тоном. А вдруг Захария видел, как вчера ночью Селия возвращалась к себе в комнату? Нет, если бы это было так, братец сегодня не был бы так любезен с ним, хотя выражение его лица точно соответствовало ужасно скучной местности, по которой они ехали.

– Мне неловко спрашивать об этом, особенно теперь, когда дядя Генри намерен отправить нас всех домой, как только мы вернемся в Лондон. Я понимаю, вы так много сделали для нас. Мы, наверное, выбили вас из колеи своими делами, мы это понимаем, но… нельзя ли нам погостить у вас еще некоторое время?

– Как вы сказали? – Маркус натянул поводья, и его конь остановился. Такой разговор требовал полного внимания. Захария отмалчивался целый день – выходит, он все время размышлял об этом.

– Нет, пожалуй, мне не следовало спрашивать. Вы и так уже сделали предостаточно,– пробормотал Захария, глядя куда-то вдаль на болота. Цвет его лица приобрел какой-то неопределенный оттенок – видимо, этот вопрос дался ему нелегко.

– Вы просто застали меня врасплох. Хотя бы вы не становитесь таким оголтелым бунтарем, как ваша, сестра,– попросил Маркус как можно более добродушно. На самом же деле ему хотелось бросить в воздух шляпу и дать волю своим чувствам, выкрикнув громогласное «Ура!»– Я просто не справлюсь с бунтами сразу на нескольких фронтах.

Его спутник бросил на него виноватый взгляд н улыбнулся.

– Трегароны не самые сдержанные люди. Боюсь, Селин слишком долго позволяли поступать по-своему. Если бы Дэниел не погиб, она уж точно взяла бы все в свои руки в нашем доме!

– Не вы ли рассказывали мне, что он был для вас достойным соперником на боксерском ринге?

Уж наверняка такой человек мог устоять против натиска хрупкой женщины.– Хотя бывший супруг Селин вызвал в Маркусе все большее любопытство, вопросов о нем он не задавал, если только об этом не заговаривал кто-то другой. Как обычно, Захарию не нужно было долго уговаривать – он тотчас же разговорился о своем друге.

– Да уж, у него была бычья шея – а ручищи! Любого бы задавил. Но – увы – у него была та же болезнь, что и у меня,– признался Захария, делая паузу и переводя дыхание на самом интересном месте. Неужели в своем коротком замужестве Селия так и не узнала блаженства любви? Мысль о том, что его возлюбленная все еще могла быть девственницей, даже немного испугала Маркуса. Правда, он не замечал, чтобы Захария разочаровал хоть одну из юбок, с которыми знакомился во время своих разгулов в городе. Правда, это были женщины легкого поведения.

– Дэниел, так же как и я, всегда остерегался благородных женщин. Я не понимаю, что делают со мной красивые молодые женщины, но стоит мне к ним приблизиться, как у меня в голове все каменеет.

– Это, мой друг, чистой воды самосохранение. У большинства достойных молодых особ, с которыми я знаком, после того, как они выходят из школы, цель в жизни лишь одна,– провозгласил Маркус, почувствовав себя теперь совершенно уверенно. Уверенность его объяснялась еще и тем, что ни одна из женщин его сейчас не слышала,– и цель эта – замужество. Что может быть страшней для мужчины, самостоятельно стоящего на ногах? Кто захочет по собственной воле сунуть голову в петлю? У вас, по-моему, нет особых затруднений в откровенных разговорах с вашей сестрой, поэтому проблема возникает, скорее всего, из-за естественного чувства смертельной опасности. Поймите же, прожив столько лет бок о бок с такой упрямицей, как Селия, с собственной женой вы, должно быть, сумеете постоять за себя.

– Это правда, но мне не хотелось бы иметь жену с таким характером, как у Селии. С такой покоя в доме никогда не будет.

– Это правда, зато с ней вы не соскучитесь – порой ее поступки просто невозможно предугадать,– ответил Маркус, снова пуская Зевса шагом. Без сомнения, Селия способна превратить жизнь мужчины в ад, если позволить ей диктовать свои условия. Ее объятия по ночам, возможно, смогли бы залечить раны, нанесенные ее острым язычком в дневное время.

– Теперь вы понимаете, почему я не хочу злоупотреблять вашим гостеприимством,– объяснил Захария, неохотно возвращаясь к этой теме.– Мне бы и в голову не пришло просить вас об этом, но мы ведь не видели Этана уже два с лишним года. Мы должны как-то успокоить его прежде чем выйти в море. Он отправился в свой первый рейс, когда ему было семнадцать. В море выходят и раньше, но Селия настаивала на том, чтобы он оставался дома. Она относилась к нему ну просто как мать.

– Мне кажется, это разумно, тем более что ему действительно нужно будет окрепнуть,– сказал Маркус скучным голосом, словно речь шла о погоде. Его и в самом деле беспокоил этот мальчик, вернее, молодой человек. Но важнее всего было удержать Селию в Англии. Если бы только ему удалось оставить их у себя, у них с Селией появились бы восхитительные возможности. Если он и был виноват, то совсем в немногом.

– Вы слышали?– Захария внезапно осадил своего коня и стал пристально всматриваться туда, где позади них изгибалась дорога. Дорогу загораживали холмы, за которыми поднималась одна из многочисленных источенных ветрами скал– они, казалось, росли прямо из болота. Двух экипажей не было видно. Резкий хлопок нарушил тишину.

– Проклятье, это же и в самом деле выстрел!

Захария пришпорил коня и, не успел Маркус развернуть Зевса, уже умчался в облаке пыли. Пустившись вслед за Захарией, Маркус погнал коня полным галопом, не думая ни о какой опасности. Его спутник не ошибся – это был выстрел. Пистолетный выстрел. Неужели какой-то грабитель или бродяга рискнул напасть на них средь бела дня? Но теперь ему было не до размышлений.

Через несколько секунд Зевс нагнал коня Захарии, и лошади пошли вровень, огибая поворот дороги. Когда они миновали скалистый холм, дорога стала прямой, и им стало отчетливо видно, что происходит неподалеку от них. Оба экипажа Эшморов стояли впереди в полумиле от них. Возле первой кареты, в которой ехали Селия и его родные, стояли две незнакомые лошади, одна из которых была под седоком, вторая щипала траву у дороги. Зевс приблизился, и Маркус разглядел второго человека – тот стоял у дверцы кареты и, кажется, тянулся к ее крыше.

Услышав рядом с собой звук просвистевшей пули, Маркус выругал себя за то, что не захватил в дорогу никакого оружия. Закаленные годами войны на Полуострове, ни он ни его конь не испугались звука выстрела, прозвучавшего так близко. Секундой позже Захария издал такой рев, что Маркус едва усидел в селе. Успокоив коня, Маркус подумал, что, наверное, из-за столь отвратительного рыка его соотечественники и проиграли войну с выскочками-колонистами. Если каждый из них умеет так орать, британцы, наверное, просто каменели и сдавались в плен без единого выстрела.

Кажется, это подействовало и на их непрошенных гостей. Обе лошади у кареты принялись нервно приплясывать– Маркус и Захария приближались. Человек, стоявший на земле, махнул своему напарнику, сидевшему на коне, но тут Захария еще раз заорал так, что у Маркуса чуть не полопались барабанные перепонки. На этот раз Зевс не сбился с шага. Они были примерно в ста ярдах от возницы первой кареты, и тут второй человек вскочил в седло.

Маркус мог рассмотреть, что их лица скрыты шарфами и на самые глаза у них были натянуты широкополые шляпы. Оба были среднего роста и не слишком плотные. Одеты они были в какие-то неопределенные темные одежды. Наверное, они могли просто забрести в трактир, где Маркус со своими спутниками остановился прошлой ночью, не беспокоясь о том, что их могут узнать. Парочка исчезла в пролеске, тянувшемся вдоль гряды гранитных валунов.

– С вами ничего не случилось? Они что-нибудь забрали?– крикнул Захария, спрыгнув на землю раньше, чем остановился его конь. Он распахнул дверцу кареты и заглянул внутрь.

Маркус спешился не столь поспешно, швырнув поводья Зевса одному из слуг. Он не сводил глаз с сидевшей у окна Селии. В распахнутую дверь ему было видно ее всю с головы до ног. Подойдя ближе, он заметил, что она как-то неловко держит руку, прижимая ее к юбке, словно стараясь удержать что-то. Он почему-то не удивился, заметив, что оба прорезанных оконца не заперты изнутри.

– С нами все в порядке, Захария, ничего не случилось, успокойся,– сказала ему Селия тоном, каким разговаривают с ребенком, готовым расплакаться.

– О, Маркус, это было изумительно! Эти двое появились вон из того перелеска, позади нас,– воскликнула Сильвия, опершись на руку Захарии в выхода из экипажа. Щеки ее горели от возбуждения, а глаза блестели. Она продолжала рассказывать.

– Они выстрелили в воздух, и Джон Коучмен стал ругаться с ними. Тогда они выстрелили еще раз.

Маркус почти не слушал того, что рассказывала его сестра о грабителях, если это были именно грабители. Он не сводил глаз с Селии. Девушка сидела не двигаясь на своем месте, но не это возбудило его подозрения. Она сидела в такой позе, словно выжидала чего-то. Но чего?

– Их, скорей всего, разочаровало бы то, что вы могли бы им предложить, если бы только мама не решила возить фамильные драгоценности по всей стране,– заметил Маркус, все еще следя за движениями Селии. Как он и предполагал, она решила улучить момент, пока он разговаривал с сестрой, думая, что он не обратит на нее внимания. Вот оно! В руке у нее белел сложенный клочок бумаги, который она поторопилась запихнуть в карман своей накидки.

– Это самое странное. Он и не думал говорить нам, чтобы мы отдали ему деньги или украшения. Вместо этого он спросил, кто мы такие и куда держим путь,– продолжала Сильвия.– Я так перепугалась, что даже смотреть на него не могла, не то что говорить. А вот Селия сразу же заговорила и даже позволила ему дотронуться до своей руки, когда он попросил об этом.

– Видимо, это был один из тех прославленных грабителей с большой дороги, рассказы о которых я считал скорее выдумкой, нежели правдой. Он не удостоился чести поцеловать вас в губы, ограничившись лишь поцелуем руки, моя дорогая? – Слова эти были сказаны резче, чем следовало. Но разве не она вынуждает его вести себя так теперь, когда он перестал издеваться над ней? Судя по румянцу на ее щеках и выражению испуга, резкость Маркуса подействовала на Селию. На самом деле ему больше всего хотелось знать, что передал ей тот человек.

Все произошедшее выглядело очень и очень необычно.

– Очевидно, пока мы не доедем до места назначения, нам с Трегароном придется ехать, не выпуская вас из виду. Если я не ошибаюсь, до Принстауна не так уж далеко. Джон, посмотрите, как там Фостер и все ли в порядке со служанками во второй карете. Потом мы можем трогаться.

Маркус на секунду задумался. Почему ни его матушка, ни дядюшке Селии ничего не прибавили к рассказу об этой заминке? Помогла решить эту загадку Сильвия, которую Захария снова подсаживал в карету.

– Неужели они оба проспали все – и даже этот неописуемый рев?

– О чем ты, дорогая? Я вовсе не спала,– пробормотала ее матушка из глубины кареты, кажется даже не потрудившись открыть глаза.– С чего бы мне спать средь бела дня?

Через десять минут они снова двигались по дороге. Придерживаться скорости, с которой двигались кареты, седокам было чертовски неудобно. Но зато теперь Маркус мог спокойно обдумать эту странную попытку ограбления. Он снова и снова задавал себе вопрос: а было ли это и в самом деле попыткой ограбления? Разбойники должны были быть уже в совершенно отчаянном положении, чтобы решиться на такое совсем рядом с городом, в котором стояла тюрьма. Наверняка, солдаты из гарнизона дартмурской тюрьмы совершали обходы этой дороги. И потом, почему они рискнули напасть сразу на две кареты, даже не зная, могут ли что-нибудь в них найти? Одинокий экипаж, ну, или хотя бы второй, у которого был только кучер без конного сопровождения, был бы более разумной целью.

Больше всего беспокоил его клочок бумаги, который Селия так старательно прятала от него. Не только от него и своего брата, но и от всех, кто был в карете. А может быть, и это была одна из ее тайн, которых она не раскрывала? Или же ему только хочется думать, что она не все рассказала им? Нужно будет как следует последить за ней вечером – а вдруг эта леди снова решит повторить свои ночные прогулки.

А не могло ли быть так, что поиски брата – только ширма, за которой Селия скрывала истинную причину своего приезда в Англию? У нее могли быть и иные причины путешествовать скрытно, о которых не было известно никому из ее родных. Проклиная себя за то, что он так мало знал о недавнем конфликте с Америкой, Маркус оправдывал себя лишь тем, что и сам был занят на другой войне. Как близко подошли к Балтимору британские войска? Может быть, они стояли совсем рядом с их главным городом? Маркус знал, что британские солдаты пытались сжечь город дотла в отместку за то, что американцы сожгли Йорк. Селия совершенно свободно могла познакомиться с каким-нибудь английским солдатом, тем более после гибели своего мужа.

Он так и не пришел к сколь-нибудь удобоваримому заключению. А вскоре перед ним возник Принстаун. Место, где находился их постоялый двор, было загородом, очень и очень далеко от тюрьмы. Подумав об этом, Маркус почувствовал какое-то злорадство. Если у Селии в самом деле в городе есть кто-то, он постарается сделать так, чтобы ей было бы не так просто встретиться с ним. Он направил Зевса ко входу в дом и привязал его у крыльца.

Глядя, как дамы входят в дом, он припомнил то, что всего неделю тому назад сказал Гарту в «Алмаке». Сумеет ли он добиться ее любви или до этого не дойдет, и он уступит своему желанию удушить ее? Никогда в жизни еще ни одна женщина не действовала так на Маркуса, как Селия, особенно в делах амурных. Она перевернула всю его жизнь, наверное, с той самой минуты, когда он впервые увидел ее. Или же все началось с их первого поцелуя, который он хотел превратить в насмешку? Кажется, с ее появлением вся его жизнь расцвела новыми красками.

Как не хватало ему теперь Гарта! Ему так хотелось открыться кому-нибудь. Хозяин трактира поспешил обслужить его сиятельство лорда, но Маркус не остался проследить за тем, как выполняются его указания. Он предоставил Захарии и Фостеру управляться с этим человеком, а сам отправился прямиком в пивной зал, где заказал бутылку кларета и рухнул на ближайший стул. Ему нужно было, как следует поразмыслить о мужском достоинстве и о том, как это столь желанной для него женщине удалось подточить его силы.

***

– Ну, вот я заканчиваю. Извините, что не смог составить вам более приятную компанию, но у меня из головы не идет наша завтрашняя поездка в тюрьму,– объявил Захария, поднимаясь и вскидывая свои ручищи над головой.– Хотя, полагаю, я еще не так плох, как дядя Тадеус. По крайней мере, я пока еще держусь в вертикальном положении.

– Кажется, его нервы вполне успокоились после ужасного происшествия, которое он как всегда проспал.– Маркус позволил себе слегка улыбнуться, поглядывая на пожилого джентльмена, лежащего поперек диванчика возле камина.

Мужчины усмехнулись, поглядев на него. Тадеус лежал на боку, сложив руки под головой и прижав колени к подбородку, как малый ребенок, с младенчески-невинным выражением на лице.

– Вам помочь отвести его наверх?

– По совести, стоило бы оставить его здесь, но ведь он притащится в кровать на рассвете, как прошлой ночью,– вздохнул Захария и, пройдя через весь зал, подошел к старику.– Жалко, что нельзя снова попробовать прореветь как днем, иначе сбежится весь дом.

– А что за ужаснейший звук вы издаете? Никогда не слышал ничего подобного,– признался Маркус, кивнув, чтобы ему принесли еще кружку, пока его собеседник не слишком нежно трепал пожилого джентльмена за плечо.

– Наш отец где-то услышал его, когда сражался с вашей армией в Южной Каролине и Вирджинии. Это старый боевой клич индейцев, ему научили его лесные жители,– проворчал Захария, ставя полусонного дядюшку на ноги. Обняв его за плечи, он усмехнулся.– Они любили так кричать в безлунные ночи, пугая часовых красных мундиров. С тех от страха падали штаны.

– Да уж, могу себе представить. Сегодняшний пример был достаточно убедителен,– признался Маркус, помахав на прощание своим спутникам. Захария пошел выводить дядюшку за дверь. Когда они исчезли, Маркус вытащил из кармашка часы.

Была половина двенадцатого. Он поиграл монетами, разбросанными по столу, потом поднялся и тоже вышел, не выпуская из рук кружку эля. Пройдя мимо лестницы, он направился к скамейке у задней стены трактира. Отсюда он мог видеть и парадную лестницу и дверь, что вела на половину прислуги. Его не зря учили в разведке быстро осмотревшись найти два пути отступления. Он загасил свечи в настенном подсвечнике, скрывая свой наблюдательный пункт.

Поставив ногу на скамейку, Маркус поудобней прижался к поручню и стал потягивать эль. Эль ужасно нравился ему, и он успел уяснить, что голова после эля была более ясной, чем после вина. Нынче ночью ему понадобится вся бдительность, на которую он был способен. Все было готово: он ждал, что произойдет. Готовый отправиться в погоню Зевс был оседлан и привязан под деревьями, неподалеку от угла трактира.

В ожидании Маркус стал размышлять о бесстрашии этой женщины. Однако он мог бы поучить ее скрывать некоторые свои поступки. Ей следовало бы знать, что слуги и дети не всегда бывают надежными союзниками. Хотя он должен был бы просто беситься от того, что она что-то задумала, настроение у него было приподнятое. Селия ехала не к любовнику.

Благодаря служанке его сестры и мальчишке конюха, которого подкупила Селия, он знал, что она собирается отправиться в какое-то место под названием «загон», где должна будет встретиться с тем самым грабителем. Она все прекрасно продумала. Притворившись, что идет погулять с Мэдисоном, Селия расспросила мальчишку, где находится место, куда тот человек приказал ей прийти. На свою беду она оказалась неосмотрительной дважды. Во-первых, оставила записку на комоде, у себя в комнате, где ее и нашла Тэсс, и, во-вторых, Маркус заметил, что она разговаривает с мальчишкой.

Теперь, ожидая ее впотьмах, он размышлял, как же она могла быть настолько наивной, чтобы поверить тому, что было написано в записке. Размышлял он недолго – послышалось поскрипывание ступенек. Как и прошлой ночью, Селия воспользовалась главной лестницей, что его вполне устраивало. Он опорожнил свою кружку и, завидев Селию, поднялся на ноги. Она на цыпочках прошла к парадной двери, а он проскользнул к черному ходу, откуда ему было недалеко до места, где стоял Зевс. Она отвязала коня своего брата и вывела его из стойла. Селия заплатила мальчишке целую крону за то, чтобы тот оседлал и приготовил коня в дорогу. Маркус снова, в который уж раз, пожалел, что не забрал у нее пятьдесят фунтов, как только ему стало известно о них.

Сев в седло, Маркус подумал: «А что бы она стала делать, если бы на эти, совершенно не знакомые для нее места, уже лег туман?» Трактирщик успел немало порассказать им о путниках, сбившихся с дороги в густой белой пелене. Потом их уже никто не видел – наверняка, они провалились в одну из бесконечных ям на болотах и утонули в трясине. Когда через несколько секунд Селия проехала мимо него, он с облегчением увидел, что с дороги она не сбилась.

Маркус значительно опередил Селию, зная, что ей предстоит проехать около четырех миль по дороге, потом свернуть к месту встречи. Из того, что рассказал ему мальчишка, Маркус знал, где нужно было свернуть к окруженному каменной стеной «загону», и мог держаться от нее на почтительном расстоянии. Постройка эта относилась к доисторическим временам, а место, кажется, идеально подходило для интригана, назначающего легковерной молодой даме тайное свидание.

Найти тропу, о которой рассказал мальчишка, было легко. Маркус доехал до развилки дорог задолго до того, как увидел Селию. Проезжая мимо него, она обернулась и оказалась спиной к нему. Ему не составило труда дотянуться до нее, схватить и стащить с коня.

Совершенно изумленная, она на какое-то время утратила способность сопротивляться, и Маркус воспользовался этим, опуская тела землю и спешившись прежде, чем она начнет отбиваться. Прижав ее к груди, он поцелуем заставил ее молчать, не давая издать хотя бы один звук. С минуту он позволил себе насладиться вкусом ее нежных губ, погружаясь в их медовую глубину.

Отпусти он ее, и кто знает – позволит ли она ему снова прикоснуться к себе. Маркус был благодарен за то, что она, как могла, отвечала ему. При нервом прикосновении его губ она словно окаменела, потом, казалось, вся обмякла, распластавшись вдоль его тела. Потом начала извиваться, толкая его и дразня, пока не высвободила руки, чтобы тут же сплести их у него на шее. Ему стало немного жаль, что больше она не двигалась. Но ее беспокойные пальчики, бегавшие по его шее и плечам заставили его забыть о своих сожалениях.

Противясь желанию, Маркус поднял голову, не зная, сколько времени прошло. Если так пойдет и дальше, он возьмет ее прямо здесь на лестной тропе, и тогда пропади пропадом тот разбойник! Нежно касаясь ее мягкой щеки губами и покрывая ее поцелуями, он двинулся к ее уху и, когда его рот поравнялся с мочкой, начал покусывать ее нежную мякоть.

– Мы все же поедем на ваше свидание,– прошептал он,– а потом мне хотелось бы положить вас себе на колени и как следует отшлепать, если никто до сих пор этого не сделал, Не давая ему договорить, Селия стала толкать его в грудь.

– Вы – высокомерный, пронырливый, самодовольный…

– Ах, так вы оскорбляете меня! Значит, я вам небезразличен,– объявил он, усмехаясь ее гневному взору.– Сейчас не время для объяснений в любви, моя дорогая. Эта ваша свинья будет здесь с минуты на минуту. Я хочу понаблюдать за ним, прежде чем он поймет, что компанию ему желает составить не только чувствительная женщина.

– Маркус так помогите же мне…

– Милая моя, я как раз за этим сюда и приехал. Ваша каменная стена как раз перед вами,– он взял ее за плечо и повернул, показывая стену. Подталкивая ее вперед, он оглянулся, удостоверившись, что кони стоят там, где положено.

Оба коня тихо стояли у тропы, терпеливо дожидаясь, пока он не подойдет к ним. Если бы только ему удалось сделать то же самое с Селией, научить ее не отходить от него дальше, чем на шаг! При этой мысли перед глазами его встала картина, от которой он тихо застонал. Потом воображаемое зрелище их соединенных тел исчезло, уступая место более практичному желанию убедиться, что хоть раз в жизни она послушается его.

Каменный загон был странной постройкой, напоминавшей первобытный круг для скота, выложенный каменными плитами. Хотя в нем не было ничего, что напоминало бы каменное кольцо близ Сейлсбери, тени, падающие от него в тусклом лунном свете, производили жуткое впечатление. Теперь Маркусу было понятно, почему мальчик так перепугался, когда он расспрашивал его об этом месте. Видимо, местные жители предпочитали держаться от него подальше, особенно ночью.

– Маркус, вам нельзя оставаться здесь. Вы только все испортите.

– Вы думаете, он и в самом деле что-то знает об Этане?– тихим, но твердым голосом прервал он ее торопливый шепот.– Я не знаю, зачем это ему, но я голову готов дать на отсечение, что ничегошеньки о вашем брате он не знает. Мне просто хочется понять, что за игру он с нами ведет, поэтому послушайте повнимательней, что вам нужно сделать.

Примерно через четверть часа Маркус с удовлетворением признал, что теперь они готовы к встрече с этим джентльменом, хотя Селия и не прекращала возражать на каждом шагу. Он встал в укрытие в тени высоченных деревьев, и ему было прекрасно видно Селию, гневно расхаживающую взад-вперед. Он стоял от нее на таком расстоянии, чтобы можно было нанести удар ее обидчику. Он лишь надеялся, что она не забудет его просьбу не оказываться между ним и тем человеком. Все его планы окажутся напрасными, если тот возьмет ее в заложницы.

Маркус отчетливо услышал, что кто-то приближается, даже не пытаясь скрываться. Он обернулся к Селии и чуть не выдал себя, едва сдержав стон. Он должен был предвидеть, что она прибавит что-то от себя к его указаниям. Девушка сидела на огромном валуне, положив ногу на ногу и приподняв края юбки и плаща, из-под которой виднелись ее щиколотки и стройные ножки в чулках. Боже, что она делает?

– Вы одна? – прорычал человек, слезая с коня на свободном от деревьев месте. Маркус не успел ничего сделать, чтобы как-то дать этой чертовке знать, что ей нужно переменить свою неприличную позу. Разбойник, как и прежде, скрывал лицо под шарфом и широкополой шляпой. Взгляд его устремился на ее скрещенные ноги в вышитых чулках.

– Конечно, одна. Вы же сказали, что если я не подчинюсь, то ничего не узнаю об Этане. Не могу же я рисковать жизнью своего брата, ведь так?– С минуту она нетерпеливо смотрела на него, потом наклонилась и дотронулась до своей щиколотки. Казалось, ее больше беспокоит шнурок туфельки, нежели то, что может предпринять ее зловещего вида собеседник.– Что вы стоите, как бревно? Видите, у меня камешек попал в туфлю, а теперь еще и шнурок запутался. Так больно!

Маркус увидел, что человек двинулся вперед, облизываясь в предвкушении чего-то. Раздражаясь все больше, он не сразу понял, что Селия заставила человека расположиться в наиболее удобном для Маркуса положении; тот опустился на колени и обхватил ее ногу ладонью. Схватить его теперь было проще простого.

– А что стряслось с вашим приятелем? – спросила Селия, глядя поверх его головы прямо на Маркуса. Глаза ее пылали негодованием и гневом, но Маркус не понял, ему ли был адресован этот взгляд. Но тут она качнула головой и сжала губы. Этим она сказала Маркусу все. Не ему одному хотелось получить награду за этот небольшой спектакль.

– Он так напился, что не смог сесть в седло.

В три прыжка Маркус оказался возле бандита и прижал пистолет ему к затылку.

– А теперь, мой друг, расскажите-ка нам, чем это вас так заинтересовал Этан Трегарон.

Селия проворно опустила подол юбки и плаща и отпихнула ногой руку разбойника. Маркус отступил в сторону, пропуская ее и уводя из-под удара.

– Вы что, не могли шевелиться побыстрее? – дала волю свой досаде Селия.– Вы хотели, чтобы я целый час сидела и болтала о всяких пустяках прежде, чем вы появитесь?

– Не надо, Селия,– свистящим шепотом произнес он, не спуская глаз с полусогнутой фигуры человека перед собой.– Руки на голову, и двигаться очень медленно. Даже если у вас есть оружие, я вас убью, прежде чем вы успеете пошевелиться.

Человек, казалось, с уважением отнесся к тону, которым было сделано это предупреждение. Почти тут же появились его руки, и он с величайшим старанием исполнил все остальные приказания.

– Я ничего не знаю, ваше сиятельство. Я делаю только то, за что мне заплатили.

– Так вы знаете, кто моя спутница, и вам известен мой титул. Кто сообщил вам это и с какой целью?

Больше всего Маркусу хотелось знать именно это. С какой стати кому-то заниматься такими пустяками в ночь накануне освобождения Этана? И для чего? Или, если быть совсем точным, кому это могло быть на руку?

– Кто-то нанял вас, чтобы заманить сюда мисс Трегарон этой смехотворной, хотя и грамотно написанной запиской, которую, как я понимаю, писали не вы.

– Он только сказал мне привезти девчонку. А потом я получил бы остальные деньги.

– Кто приказал вам?

– Не знаю, какой-то человек в большом толстом плаще. Он подошел ко мне в «Синем кабане» и спросил, не хочу ли я заработать монету-другую,– проскулил человек, слегка поворачиваясь и бросая на Селию умоляющий взгляд.– Я ничего плохого не хотел вам сделать, мисс, я просто хотел заработать немного монет, чтобы было чем позвенеть.

– Вот видите, ничего он не знает,– сказал Маркус презрительно, слегка отступая.– Селия, принесите веревку, что на седле у Зевса. Мы свяжем его и отвезем обратно на постоялый двор.

– Что вы хотите сделать со мной, ваше сиятельство? Я ведь ничего такого не сделал, ведь правда? – пленник становился все более раболепным. Маркусу уже стало казаться, что этот дурак вот-вот бросится ему в ноги и начнет молить о пощаде. Этого-то ему и хотелось – увидеть как этот воришка рыдает.

– Стану я еще об этом думать,– ответил он, отступая назад. Послышались шаги приближающейся Селии, ведущей с собой лошадей.– Я попрошу местного судью заняться этим делом. Вы пытались обманом похитить достойнейшую особу.

Маркус оглянулся на Селию. Едва он отвел глаза, человек вскочил на ноги. Хотя Маркус и был намного крупней этого недокормыша-разбойника, тот кинулся на него, сбил его с ног и выхватил пистолет у него из руки. Для верности он схватил и Селию, После чего толкнул ее на Маркуса, а сам вскочил на своего коня.

Пока Маркус пытался помочь упавшей на него Селии, разбойник схватил под уздцы обеих лошадей и направил пистолет на Маркуса с Селией. Однако выстрела не последовало. Маркус понял свою ошибку слишком поздно, увидев, что разбойник вместе с их лошадьми исчезает в сгущающемся тумане.

– Черт, нам нужно было бы узнать, где этот негодяй должен встретиться с тем, кто его послал, и схватить их всех разом.

Маркус поглядел на искаженное гримасой лицо Селии. Он не поверил своим ушам и тем более не мог ответить на то, что услышал.

Глава 14

– Ну, а теперь, я полагаю, нам предстоит долгая прогулка обратно к нашему жилищу,– воскликнула Селия самым веселым тоном, на который только была способна. Даже в слабом свете она видела, каким суровым сделалось лицо Маркуса. А что будет, если его совершенно вывести из себя? Что ей тогда делать? Сердце ее колотилось после встречи с разбойником, но при этой мысли медленней биться оно не стало.

– Вы думаете, нам и в самом деле стоило бы рискнуть отойти отсюда хоть на пять шагов? – спросил он, необычайно отчетливо проговаривая каждое слово. Она не могла понять, как это ему удавалось, ведь губы его при этом совсем не шевелились.

– А мы разве не возвращаемся?– спросила она главным образом для того, чтобы скрыть свою растерянность. Наконец-то они остались вдвоем, и никто, казалось, не потревожит их хотя бы несколько часов. Какой идеальный случай! Вот только он Почему-то смотрит на нее с такой ненавистью! Она попыталась утешить себя хотя бы тем, что он по-прежнему обнимает ее.

– По-моему, нам нельзя оставаться здесь всю ночь, милорд. Лучше просто пойти по дороге, по которой я сюда приехала. Это будет не так уж…

– Оглянитесь, Селия. А потом скажите, что нам делать.

Она неохотно отступила от него на несколько шагов, все еще не поворачиваясь и не глядя туда, куда он указывал. Она продолжала смотреть в его красивое лицо, ища признаки того, что его недовольство проходит. Если бы только она могла вывести его из оцепенения, какая это славная была бы ночь! В прошлом она так часто размышляла о ком-нибудь, кто смог бы пуститься с ней в приключения. Но, конечно, это должен был быть не один из тех диктаторов-мужчин, которые ее тогда окружали. И вот теперь из всех мужчин наверное только Маркус мог бы стать ее первым избранником.

– Селия!

Она послушно повернулась и едва не задохнулась в досаде от того, что увидела. Просвета между густых деревьев теперь просто не было: лишь плотная завеса мягкого белого тумана, полупрозрачные глубины которого окутывали собой все, словно одеяло. Занятая разговором с разбойником, она и не заметила, как туман поднимается от земли и обнимает их со всех сторон. Теперь она поняла, что имел в виду Маркус. Скорее всего, они просто не сумели бы найти обратную дорогу на постоялый двор. Вздохнув, она распростилась и с малейшей надеждой на то, что он и сам хотел бы остаться с ней здесь.

– Надеюсь, вы не будете кричать на меня и упрекать за то, что я отправилась в эту дурацкую поездку?– спросила Селия, пока еще не желая встретиться с его взглядом. На миг у нее защипало в глазах – верный признак того, что она не вполне владеет собой. Она никогда не плакала, если не считать тех редких минут, когда ее уж слишком сердили.

– А какой в том прок? У меня такое ощущение, что вы просто не станете слушать, а когда представится удобный случай, снова начнете все делать по-своему.– Маркус говорил раздраженно, и это начало обнадеживать ее. Селия тихонько улыбнулась сама себе, услышав его вопрос:

– Так что же вас на это подвигло?

– Я понимаю, что это может показаться неразумным, но раз уж мы почти нашли Этана, я не могла рисковать.– Тут она повернулась и посмотрела ему в глаза, с вызовом вскинув подбородок, словно ожидая, что вот сейчас он начнет свою проповедь, перечисляя все ее прегрешения. Захария, например, мог отчитывать ее часами не переводя дыхания.

– Будь я мужчиной, никто бы не подумал ставить мои поступки под сомнение. Вы бы сделали то же самое, если бы в записке шла речь о Сильвии. Разве не так?

Маркус запрокинул голову назад и, глядя в небо, сделал вид, что взвешивает все «за» и «против» такого поступка. Молчание продолжалось уже несколько минут. Наконец Селия не выдержала.

– Вы бы поехали за ней, я знаю, поехали бы. Это – ваша единственная сестра, и вы не оставили бы ее в лапах какого-нибудь записного злодея.

– Записного злодея? Теперь я понимаю, откуда все наши беды,– сказал он тоном обвинителя, но не скрывая при этом смеха.– Матушка пичкала вас своими дурацкими романами. А вы представили себя героиней, которой что-то угрожает.

– А откуда же вы, милорд, знаете о героинях, которым что-то угрожает? Вот я вас и поймала, милорд – вы тайком читали романы вашей матушки.

– Естественно, мне нужно было пробежать глазами по одному двум, чтобы удостовериться, что подобное чтиво .годится лишь для моей впечатлительной младшей сестры,– объявил он с большим достоинством.– Но зачем мы стоим тут и разглагольствуем о такой белиберде. Раз уж нам пришлось остаться здесь, нужно подумать, как нам поудобней устроиться. На беду наш проворный приятель оказался не так глуп, как я полагал. В седельной сумке у Зевса осталось кое-что, что могло бы нам сейчас пригодиться.

– А что нам нужно?– спросила Селия осторожно, с интересом посмотрев в ту же сторону, что и Маркус. Он снял плащ, и она не сразу поняла, зачем он это делает, пока не увидела, что он складывает в него хворост.– Вы собираетесь развести здесь костер?

– Нет, мы отнесем эту вязанку на середину загона, только сначала я должен убедиться, что там не нашли себе приюта какие-нибудь ночные странники. Каменные стены защитят нас от ветра и дождя, и там нас не найдут животные, что пасутся где-нибудь неподалеку,– проговорил он деловито, заворачивая ветки в темную материю.– И хоть теперь-то не спорьте со мной– стойте здесь и не сходите с места, пока я не вернусь. Вот мой пистолет. Единственное, в чем нам повезло, так это то, что этот проходимец не выстрелил и не попал в себя, когда выбил пистолет у меня из рук. Правда, он увез с собой порох и патроны. Я буду недалеко от стены, поэтому никого убивать не нужно, просто позовите меня.

Маркус проскользнул в расщелину между гранитными валунами, а Селия стала думать о том, как ей сохранить эту приветливость Маркуса. Она постаралась в точности исполнить его приказ – прошлась пару раз туда-сюда. Ей было необходимо двигаться: она вся изнервничалась. Но нервничала она не из-за мерзкого воришки, который сбежал от них, а из-за человека, который находился сейчас всего в нескольких шагах от нее. Она осталась с Маркусом одна, и даже мысль о том, как рассердится утром ее брат, не могла испортить ей сейчас настроения.

С другой стороны стены слышались шаги Маркуса, бормочущего себе что-то под нос. Думал ли он о том же, о чем и она? Будет ли у них еще что-нибудь, кроме того, что началось в ту ночь, в библиотеке? Селия вспомнила свои ощущения, когда его губы ласкали ее кожу, и приятный трепет охватил ее. Зайдет ли у них дело дальше нескольких страстных поцелуев и пощипывания уха? Пойдет ли он дальше?

А каково было бы лежать в его объятиях, без одежды, прижимаясь к нему всем телом? Щеки ее пылали, а кулаки сжались при одной этой мысли; ей так хотелось ощутить под своими ладонями не только его крепкую мускулистую грудь. Хотя они спали с мужем в одной кровати, никогда еще она не была с мужчиной совершенно обнаженной. Лишь с Маркусом ей было даровано блаженное ощущение прикосновения пальцев к его покрытой грубыми волосами груди. Ей бы и в голову не пришло думать об этом, если бы не восхитительные поцелуи Маркуса. Теперь ей этого так не хватало!

– Селия!

Она едва не вскрикнула, услышав свое имя, и вздрогнула от удивления, увидев, что Маркус стоит прямо перед нею. Он хмурился и, казалось, что-то хотел сказать ей, но передумал. Покачав головой, он повернулся к вязанке хвороста, завернутой в плащ.

– Посмотрим,– проворчал он себе под нос,– не забыл ли я чего из армейской науки. Мне достаточно долго не доводилось разводить костер без кремня или одной рукой.

– Ой, у меня же есть кремень– по крайней мере был.– Селия начала лихорадочно искать глазами свой ридикюль, который обронила у валуна, когда к ней подошел разбойник.

Поиски дали ей желанное отдохновение от мыслей о плотских утехах. Маркус, наверное, был весьма далек от размышлений о страстной ночи.

– Вот он,– объявила она спустя минуту, поднимая атласный мешок, который повис у нее в руке под тяжестью содержимого.– Я уложила кое-что, что могло бы пригодиться.

– Мне следовало догадаться, что вы не приедете с пустыми руками,– парировал он, язвительно поглядывая на ее сумку.– Интересно что же такое могло вам пригодиться? Может быть, новая бобровая шапка для меня, взамен той, что лежит сейчас где-то на тропе, изодранная до неузнаваемости? Это была моя любимая шапка.

Селия решила не обращать внимания на его вопрос и занялась более важными делами.

– Я положила туда огниво, два огарка свечи и пару бутербродов с сыром. Мой пистолет все еще остается у вас, а нож я оставила дома в Балтиморе. Правда, у меня еще осталась дубинка.

Не говоря ни слова, Маркус уставился на нее, недоверчиво качая головой, и вдруг он расхохотался. Это было для Селии и сюрпризом и облегчением. Может быть, эта ночь еще не совсем потеряна?

– Давайте отнесем эти дрова в нашу комнату и как-то устроимся,– неожиданно распорядился он. Его веселье исчезло столь же внезапно, как и возникло.– Вам придется взяться за один конец, потому что я теперь в этом деле не так искусен, как прежде.

Селия не стала возражать и, поджав губки, принялась за дело. Но даже неся вязанку вдвоем с ним, она с трудом протиснулась в узкую щель загона. Внутри его тусклый свет неполной луны стал еще слабее. Маркус направлялся в глубь загона, шепотом отдавая ей команды, пока они не нашли наконец подходящего места. И тут она швырнула свою ношу на землю.

Этого человека больше заботит эта куча хвороста, чем она сама! Ее дерзким мечтам, кажется, снова не суждено сбыться, и именно теперь, когда он был на расстоянии протянутой руки от нее. Пока она размышляла над этим, он развернул плащ и высыпал хворост на землю. Только тут Селия заметила, что он, кажется, уже успел кое-что приготовить. Он расчистил середину помещения от обломков камня и веток, видимо распихав их ногами.

Ногой он сгреб ветки в неровную кучку и протянул руку за огнивом. Селия так и подмывало сделать вид, что она не замечает этого, но делать этого она не стала. С ней и так уже стряслась беда, зачем же ей вести себя, подобно обиженной девчонке? Она протянула ему огниво. Маркус опустился на колено возле кучи хвороста, положил коробочку на землю и прижал ее ногой. Держа свою руку в перевязи на колене, он несколько раз ударил кремнем о сталь, высекая сноп искр.

Когда огонь разгорелся, Маркус поднялся на ноги. Селия потирала плечи. «Ему не требуется моя помощь»,– подумала она, грустно улыбаясь и любуясь грациозностью его движений. Что же такого было в этом человеке, что взывало к каждой клеточке ее существа? Даже когда он сердил ее или вызывал в ней досаду, она все равно находила его таким привлекательным!

– Ну, слава Богу, я не так неловок, как опасался.– Маркус не смотрел в ее сторону, делая вид, что всецело занят встряхиванием своего плаща. Листья и кора крепко прицепились к материи, и ему пришлось проделать это несколько раз, прежде чем он остался доволен.– Если бы только эта рука помешала мне развести огонь, вам бы самой пришлось демонстрировать свое умение разводить костры. Хотя я и не уверен, что мне не придётся обратиться к вам за помощью потом, когда…

– Прекратите, прекратите сейчас же. Я понимаю, что виновата в том, что мы оказались в таком положении. Мне нужно было бы обсудить все это с вами и придумать, как захватить этого человека.– Слова вылетали у нее изо рта, и она не знала, как остановить их – угрызения совести и без того мучили ее.– Захария всегда говорил мне, что я не думаю о последствиях до тех пор, пока не станет слишком поздно. Но что бы я ни сделала, я не хочу слышать и слова о том, что у вас что-то не получается из-за больной руки. Никогда больше не говорите при мне о вашей ране, словно этого следует стыдиться. Я этого не потерплю, совершенно не потерплю, говорю я вам.

Она оборвала свою тираду столь же внезапно, как и начала, и прижала руку ко рту, ужаснувшись тому, что только что натворила. Она набросилась на Маркуса, как какая-нибудь старая карга – неужели им это могло помочь? Разве мужчина может почувствовать что-нибудь к женщине, которая кричит на него? Пристально глядя на него, Селия не могла понять, как он ответит на это. Когда Маркус обошел вокруг огня и направился к ней, она быстро отступила на шаг назад, потом еще на шаг.

Он шагал широко и опередил ее неловкое отступление. Расстояние между ними быстро сокращалось. Спустя миг он уже крепко прижимал ее к себе, рука его стальным обручем обхватила ее талию. Селия почувствовала, что у нее перехватывает дыхание. Она ждала, что будет дальше, и надеялась на чудо. А он, не отрываясь, смотрел на нее, смотрел, казалось, целую вечность, запоминая каждую черточку ее лица. Наконец глаза его опустились к ее губам.

– Почему вы не ведете себя так, как другие женщины? Любая женщина на свете сказала бы что-нибудь вежливое и не обратила бы внимания на мою бесполезную руку.– Тепло его дыхания мучило ее, а он продолжал говорить, и его губы почти легли на ее губы. Ей хотелось потянуться к нему, чтобы их не разделяло ни дюйма, но как же ей хотелось знать, что он сделает в следующий момент!

– Я не такая, как все женщины на свете, милорд,– произнесла в ответ Селия, стараясь не показать ему, как он на нее действует. Она поняла: все сейчас зависит от того, что она ответит ему, и это придало ей храбрости.– Мне кажется, я не такая, как любая из женщин, которых вам еще доведется встретить. Я редко обращаю внимание на то, что у вас здоровы не обе руки, пока вы не напоминаете об этом. Очень немногие из мужчин, с которыми я знакома, ведут себя с таким достоинством, милорд.

– Я больше не выдержу,– прошептал он, набрасываясь на ее губы. Его жаркий поцелуй снова унес ее в очаровательный мир чувств, созданных не чьими-то, а его чарами. Не важно, что они были одни посреди болот и что укрытием им служила эта доисторическая конюшня и то, что они были беззащитны перед силами природы. Весь ее мир сейчас заключался только в нем.

Селия чувствовала, что не сможет отказать ему ни в малейшей просьбе, и сама будет просить его о том же. Если никогда после этой минуты они не смогут быть вдвоем, то пусть у них хоть сейчас будет все. Она молила об этом небо, гладя пальцами каштановые волосы Маркуса. Он ее пленник, она пьет пьянящий аромат его рта, ища пути внутрь, вступая в схватку с его языком.

Но теперь всего этого ей было мало. Все, что происходило между ними, было лишь прелюдией к этой минуте. Ничего она не желала так страстно, как полного соединения их тел, полной близости. Маркус начал цепенеть, когда она принялась развязывать узел его повязки. Затем она пронеслась легкими, словно крылья бабочки поцелуями по его щеке и, слегка куснув мочку уха, сняла черную материю с его шеи и руки и отбросила ее в сторону.

Маркус снова начал действовать, развязывая шнурок плаща у нее на шее. Его губы отправились в путь вдоль ее шеи, вниз к тщательно застегнутому воротнику ее серовато-синего платья. Он начал возиться с пуговками – их было четыре, и ей захотелось сказать, чтобы он просто дернул их и разорвал ворот – так не терпелось ей ощутить его поцелуи там, под этой преградой.

Не отставая от него, она принялась лихорадочно трясти его ворот, проклиная Фостера за то, что тот был столь искусен в укладывании ткани. Пока она занималась этим, Маркус дразнил ее, водя пальцем по верху ее платья, хотя уже расстегнул его до самой груди. Дойдя до того места у него под подбородком, где болтались завязки туго накрахмаленной ткани, Селия с победным возгласом дернула за них, а затем принялась за пуговицы его рубашки.

И тут она обнаружила, что его одежда представляла собой еще одно препятствие: рубашку нужно было снимать через голову. В своем нетерпении Селия забыла о его жилете и куртке. «Не удивительно, что тайные встречи влюбленных в романах всегда были таким сложным делом»,– решила она.

– Может быть, это даст вам возможность призадуматься.– Маркус стиснул обе ее руки в своих, останавливая и заставляя поднять голову. Торжественное выражение его лица выглядело странным после проявленной лишь минуту назад страсти.

Ее пальцы ощущали частое биение его сердца. Она не хотела останавливаться.

– Призадуматься? О том, что мужские сорочки должны иметь пуговицы до самого низа, чтобы их проще было снимать?

– Нет, моя милая, о том, что здесь происходит. Я весь вечер сходил с ума от желания,– пробормотал он, поднимая ее руку к своим губам и целуя ее пальцы. Это лишило ее всякой способности мыслить, не говоря уже о том, чтобы призадуматься, но Маркус настаивал:– Кроме того, я знаю, что ни один порядочный человек не станет соблазнять гостью своего дома. На мою беду, находясь рядом с вами, я не хочу думать о чести.

– Мне кажется, что вы, мужчины, навыдумывали себе всяких странных правил и занятий, чтобы поразвлечься. Женщины, напротив, знают, что нужно оставаться честными лишь перед самими собой.– Она едва сдержалась, чтобы не погладить пальцами его губы. – Хотя я и не практиковалась в искусстве флирта подобно тому, как это делают леди в вашем высшем обществе, я не ребенок. Вы не сможете взять то, что я не захочу вам дать. Взамен и я не хочу от вас ничего, чего вы не захотели бы предложить мне сами.

Маркус затих, и Селия была вне себя от отчаяния. Неужели она говорила слишком откровенно, слишком смело? Что же, ей нужно быть тихоней или разыгрывать из себя хорошенькую служанку, уступающую его опыту? Она хотела не отпускать его, но он снял ее руки со своей груди. Все ее надежды и мечты о Маркусе рухнули здесь, на заброшенном клочке пустынной земли.

– Мне понадобится ваша помощь, чтобы снять рубашку, хотя мне и не позволяют говорить о причине этого.– Сказав это, он расстегнул жилет и одним движением сбросил его и куртку. Его нежные слова и то, что он делал, застали ее врасплох. Нет, он не отвергает ее, она боялась напрасно: Он хотел ее любви так же, как она хотела его.

– Селия, вы не передумали? Еще не поздно.

Она улыбнулась, прогоняя с его лица взволнованный взгляд, это выражение сомнения, которое она сохранит в своем сердце на всю жизнь. Впервые в жизни Маркус Ноулз, граф Эшмор, утратил самоуверенность, которая всегда защищала его, словно латы. Селия не стала отвечать ему словами, а просто взяла за низ его сорочки и начала медленно поднимать ткань вдоль его тела, стараясь прикасаться к нему при каждом движении. Ее руки коснулись его ребер, и он вздохнул, давая ей понять, что не хочет, чтобы она перестала это делать. Дюйм за дюймом она сдвигала мягкую ткань, пока не подняла до плеч.

До сих пор он позволял ей играть в эту восхитительную игру. Но тут рывком вытащил из рукава левую руку, освободил правую и притянул девушку к своей обнаженной груди. Потом прижал ее бедра к своим, и Селия почувствовала, что так у них было и в самую первую ночь их знакомства. Только в этот раз, почувствовав его мужскую твердость, она не была шокирована.

– Ну, иди же ко мне, моя сладкая,– пробормотал Маркус, целуя ее шею сбоку, проникая туда, где раскрывался лиф. Когда он остановился, как раз у ложбинки между грудей, Селия положила руку ему на голову и погладила его волосы, испугавшись, что он может отступить назад. Ей не терпелось, чтобы он расстегнул остальные пуговицы ее платья.

– Не спеши, моя любимая, у нас вся ночь впереди. Жалко, что нельзя сделать все в великолепной обстановке, в мягкой постели при свечах и пылающем камине. А теперь нам самим придется стать великолепным зрелищем, двум полуодетым людям.

– Хорошо хоть огонь у нас есть.– Теперь Селия начала разведку, гладя ладонью его плечо.

– Могу я проводить свою даму в постель? – Ответа он ждать не стал, а нагнулся и поднял ее плащ и всю разбросанную одежду. Сделав широкий круг рукой, он подвел девушку к огню. Следующим жестом он расстелил на земле свой плащ и, прежде чем взять ее руку, скатал свой сюртук в подушку. Затем он склонился перед ней на колени и поцеловал ей руку. Она также упала перед ним на колени, стоя на тончайшей черной ткани, которая должна была служить им постелью.

Когда их губы встретились в поцелуе, к ним немедленно вернулось их прежнее нетерпение. Селия ликовала от первобытного ощущения, что отдает себя этому человеку и скоро примет его в себя среди этой первозданной природы. Она даже не заметила, как искусно он снял с ее плеч платье и сорочку. Она готова была вскрикнуть даже от простого прикосновения его руки к своей груди, когда он большим пальцем стал ласкать ее разбухший сосок.

Желая все большего и большего, она взяла его больную руку. Он весь напрягся, но останавливать ее не стал, и она стянула с его руки перчатку. Поймав его взгляд, она прижала руку к своей груди.

– О, Маркус, я и подумать не могла, что можно чувствовать нечто подобное. Мне кажется, я вот– вот вспыхну!

– И я сгорю вместе с тобой.

Минуту спустя они лежали, вытянувшись на земле. Вместо ладоней по ее возбужденному телу теперь блуждали его губы. Она снова выкрикнула его имя; его язык и губы дразнили ее, поедали ее, унося куда-то ввысь, ко все новым желаниям, о которых она никогда даже не догадывалась. Отчаянно желая как-то отблагодарить его за это волшебство, она погладила его напрягшуюся спину и прижала свой живот к его животу, стараясь быть ближе… ближе-ближе к нему.

Маркус шептал безумные, таинственные обещания, что только эта ночь могла принести им, покрывая все ее тело горячими поцелуями. Его рука прикоснулась к ее обнаженному бедру. Селия со стоном потребовала от него чего-то еще; ей показалось, что он не сможет более пошевелиться. Губы его легли на ее губы, и вдруг его рука устремилась в ложбинку между ее ног. Почувствовав, как его пальцы ласкают самую сердцевину ее пылающего существа, она поняла, что все ее чувства усилились стократ. Теперь она отдавала ему всю глубину своего естества. С этой минуты между ними не было прошлого – только будущее.

Неловкими от нетерпения руками она расстегнула ему брюки и освободила его, взяв словно младенца в свои ладони. Рука Маркуса сжимала ее грудь все сильней, и Селия почувствовала, что и он, так же как она, был готов соединиться с ней.

И вот он поднялся над нею и медленно скользнул в нее. Она изогнулась дугой, чтобы стать еще ближе к нему, чтобы ощущение того, что она стала с ним одним целым, усилилось еще больше. Его тело двигалось, и поцелуи совпадали с этими движениями, унося ее в полет, ввысь, в окутанное туманом небо. Селия вся извивалась в этом полете, пока не почувствовала, что больше не выдержит. Она просила от него все большего, не переставая ласкать его ладонями.

Наконец она уступила его неистовому требованию дать себе волю, более не в силах сдержать пламени, пылавшего там, где соединились их тела, и ее словно разорвало на кусочки! Он звал ее, она звала его, прося не дать ей сорваться с этой высоты на землю. Сжимая друг друга в объятиях, они взлетели на вершину полноты чувств, теряя власть над собой и падая вниз с наслаждением полного забвения.

– Усни, любимая,– через некоторое время, наверное спустя тысячу лет, шепнул ей Маркус. Селия больше не понимала, что такое время. Она хотела только жизни– здесь и сейчас,– не беспокоясь ни о прошлом, ни о будущем. Когда Маркус пошевелился, она не позволила ему уйти из своих объятий.

– Я только хотел подбросить веток в огонь, моя хорошая, – прошептал он, откидывая влажные волосы с ее лба. Закрывая ей глаза поцелуем, он пообещал тут же вернуться. Она сладко улыбнулась, он поцеловал ее. Наконец она отпустила его.

Укутанная плащом, Селия смотрела, как он возится возле костра. Ее снова поразило, как проворно он движется; так приятно было смотреть на отблески костра, пляшущие на его груди и спине! Теперь, когда он избавился от всего того, что полагалось иметь на себе мужчине, она представила себе, что перед ней – древний воин, готовый к смертельной битве с любым врагом за свой дом и за своих близких. Пусть ее назовут эгоисткой, но она была рада, что на войну он больше не пойдет. Это человек, которого она любит, и ей совершенно не хочется, чтобы ему причиняли боль.

Поняв, что она по-настоящему любит Маркуса, Селия совершенно не удивилась. В глубине души, она, наверное, знала это с той самой минуты, когда он в первый раз посмотрел ей прямо в глаза в ту ночь, у него в спальне. Разве посмела бы она быть такой дерзкой, стремясь привлечь к себе его внимание, не будь ее чувство столь глубоким? Ничто и никогда не сможет теперь пересилить этого чувства.

Впервые в жизни Селия была влюблена без памяти, влюблена в одного из упрямейших мужчин на свете. Дрожь пробежала у нее по телу, когда она вспомнила, как Маркус заговорил о чести перёд тем, как они вошли друг в друга. Что значила для него честь? Она опять поклялась, как когда-то, много-много лет тому назад, что ни за что не выйдет замуж без любви. Разумеется, требовалось нечто совсем другое, нежели просто увлечение, чтобы заставить ее забыть о том, что было у них с Дэниелом. Гордость поможет ей не ошибиться вновь. А если бы ей можно было выбирать, смогла бы она отвергнуть этого человека? Тут Маркус обернулся и посмотрел ей прямо в глаза, словно почувствовав, что ее что-то мучило.

Она улыбнулась и протянула к нему руки. Пусть завтра вернется реальная жизнь со всеми своими невзгодами и со всем тем, что может снова возникнуть между ними. А сегодня пусть каждый миг принадлежит только им двоим. О том, что будет потом, можно подумать и завтра.

Глава 15

Одиночная птичья трель окончательно разбудила Маркуса. Он лежал с закрытыми глазами, наслаждаясь последними мгновениями, когда еще можно не признаваться, что наступило утро. Летаргия сна покидала его, и он сосредоточился на том, что стал перебирать свои радостные ощущения. Он вдыхал тонкий аромат роз и прекрасно знал, откуда этот аромат исходит. Возле его плеча свили гнездышко спутанные, кудряшки цвета воронова крыла – это была женщина, которая полночи не давала ему уснуть.

Даже в самых своих немыслимых фантазиях он не мог представить себе того полета чувств, в который они отправились во мраке этой ночи. Самым ошеломляющим открытием было то, что все эти чувства и ощущения пробуждались в нем, стоило ей коснуться его правой руки. Сейчас она прижимала ее ладошками к своему подбородку. То, как она это делала, выглядело так невинно! Но действовало это на него сильнее, чем что бы то ни было. Но, наверное, не стоило удивляться такому необычному обстоятельству. Во всем, что делала эта девушка, она была совершенно не похожа на других женщин. Другой такой на свете нет!

Он не мог больше сопротивляться искушению и открыл глаза, чтобы устроить им праздник. Он смотрел на эту сирену, изломавшую всю его жизнь с той самой минуты, когда навела на него свой пистолет. Спящая, она выглядела такой бесхитростной, что любой, кто не знал ее, мог бы подумать, что это просто тихая, серьезная женщина. «Никто еще на свете не знал ее неистовой, всепоглощающей страсти»,– решил Маркус с улыбкой, вспоминая как она попросила его хоть раз обнять ее без стесняющих одежд.

В ней он познал изумительное отсутствие покорности условностям. Это привело его в восторг. «Ни одна женщина в моей жизни не действовала на меня так»,– подумал он, потом бросил сравнивать, потому что этим самым он принижал то, что произошло у него с Селией. Мысли его снова вернулись к долгой, жаркой, как в тропиках, ночи. Она с таким знанием дела стаскивала с него сапоги и потом опять вызвала его изумление, устроив ему пытку, когда стала с мучительной неторопливостью снимать с себя платье. Он думал, что сойдет с ума. Только усилием воли он сдержался, чтобы не наброситься на нее, словно голодный юнец.

Мысль о том, что они отдали друг другу самое дорогое, свою любовь, придала ему новые силы. Он наклонился и начал будить свою любимую поцелуями в густые, длинные ресницы. Потом он легкими как пух поцелуями прошелся по ее вздернутому носику. Он чувствовал, как она пошевелилась в его объятиях, слегка наморщив нос от щекотавших ее поцелуев. Наконец увидев изумрудно-зеленый блеск в ее глазах, все еще туманных от сна, он стал требовать внимания ее полураскрытых губ, утоляя жажду и вкушая их аромат.

Она оттолкнулась от его груди и, просунув под его руки свои, обняла его за шею. Словно две змейки обвили Маркуса. Помогая ей, он слегка ослабил свои объятия. Неторопливо, словно торопиться в этой жизни ему было некуда, он прильнул к ее сочным губам, лениво сражаясь с ее языком, который вызывал его на поединок. Он чувствовал на своих губах ее улыбку, ее пальцы пробегали по его волосам, пробуждая в нем целый вихрь томления. Маркус начал поднимать голову, но старался как можно дольше не отрывать своих губ от ее рта. Но вот он оторвался от нее, и Селия томно вздохнула. Она положила ладошку на его лицо, засмеявшись тому, что кожа его была так груба.

– С добрым утром, милорд!

Он застонал: к чему вспоминать о, надоевшем ему самому, титуле? Правда, она как-то сказала ему, что это просто был ее способ обращаться к нему ласково.

– Выходи за меня замуж, Селия, моя хорошая. Оба вдруг оцепенели от этих слов, словно перед ними разверзлась пропасть. Он и сам не предполагал, что у него вырвется этот, полный страсти, призыв. Грозный взгляд Селии сказал ему, что она рассердилась, а вовсе не была изумлена. Хотя Маркус и сказал это не подумав, он понимал, что это было не просто импульсивное действие. После ночи, проведенной вдвоем с ней, он как человек чести был обязан жениться на ней, даже если бы и не соблазнил ее. Заблудись они на болотах и проведи они эту ночь совершенно невинно, ему все равно бы пришлось так поступить. Их страстное соединение стало как бы печатью в брачном договоре.

– Нет.

Все чувства, пылавшие в нем, вдруг куда-то исчезли; вместо них в его душе вспыхнул гнев оскорбленного самолюбия. Ее неожиданный отказ был подобен удару клинка, пронзившего его своей холодной сталью. Она не дала ему возможности подумать, что с ним происходит, и начала отодвигаться в сторону, чтобы подняться на ноги. Прямо перед глазами у него оказалась ее обнаженная спина. Только теперь, заметив, что она мелко дрожит, натягивая через голову платье, Маркус почувствовал утреннюю прохладу. Или это ему вдруг стало холодно потому, что тепло этой женщины ушло от него?

– Это все, что ты можешь мне сказать? – наконец спросил он, вставая и надевая брюки. Натянув сапоги и, без сомнения, порвав их тонкую кожу, он заметил, что она украдкой поглядывает на него. Потом она обернулась к нему. «К чему изображать сейчас эту девичью скромность?»– подумал он, просовывая руки в рукава рубашки.

– А что тут еще скажешь, Маркус?– То, как она выговорила его имя, сильней, чем ее осуждающий взгляд, заставило его снова поморщиться. Услышит ли он еще когда-нибудь это ее нежное «милорд»? – Вы предлагаете мне выйти за вас замуж, а я отказываюсь. Вот и все. Что вы сделали со второй моей туфлей?

Он кивнул туда, где у нее за спиной валялась туфелька. Едва она отвернулась, как у него опустились плечи. Это было поражение. Она что, не понимает, что они обязаны пожениться? Что за страна была эта ее родина, Соединенные Штаты? Неужели люди там потеряли всякое понятие о приличиях, после того как восстали против родины? «Человек чести исполнит свои обязанности», – решил он и стал бормотать проклятия, увидев, что неправильно застегнул жилет. Торопливо проделывая это заново, Маркус старался не вслушиваться в осуждающий голос рассудка, шепчущий ему, что человек чести не позволил бы себе соблазнять гостью своего дома.

– Вы еще не готовы? Мне бы хотелось вернуться на наш постоялый двор прежде, чем там соберется слишком много народу.– Селия стояла в нескольких шагах от него, нетерпеливо постукивая туфелькой, с таким видом, словно они опаздывали в театр. – Еще и часа не прошло, как рассвело, и мы сможем вернуться прежде, чем кто-нибудь вообще узнает, что нас не было.

– С какой стати вы беспокоитесь об этом? Вы, кажется, не видите необходимости в соблюдении правил приличия,– огрызнулся он, дергая себя за лацканы сюртука и выражая тем свое раздражение. Боже милостивый, как же он хотел обнять ее и не выпускать из рук, пока она не уступит ему и не даст своего согласия! Чтобы подавить в себе это желание, он разыскал свою перчатку и косынку и засунул их в карман.

– Теперь вы еще намерены читать мне лекции о правилах приличия! Да, нужно было догадаться – вы не позволите мне забыть о том, как я глупо вела себя прошлой ночью,– сказала Селия, оставляя его в недоумении. О чем это она – о том, что, повинуясь минутному порыву, приехала в Англию, или о их совместной ночи?– Мне просто не хочется отвечать на кучу глупых вопросов.

Сказав это, она направилась к нему. Маркус совершенно упал духом, Когда она наклонилась и подняла свой плащ, лежавший у его ног. Накинув его на плечи, она прошла мимо. Схватив свой плащ, он кинул взгляд на костер, чтобы убедиться, что тот догорел, и быстрым шагом бросился догонять ее. Что она такое вытворяет с ним? Никто еще, за всю его жизнь, не делал из него такого идиота.

Когда спустя час они подошли к постоялому двору, Маркус задыхался от жары, весь перепачкался и был совершенно не в духе. Даже обнаружив Зевса и Крона на привязи у дерева, примерно за милю до постоялого двора, он не испытал никакой радости. Когда они пересекли двор, он решил еще раз попытаться заставить эту безрассудную женщину подумать обо всем здраво. Должна же она понять, что он прав! Погруженная в свои мрачные мысли, Селия шла с напряженно поднятыми плечами, и это не сулило ничего хорошего. И все же Маркус понимал, что должен попытаться. Речь шла о его чести, и он должен был ее сохранить, так же, как и собственный рассудок.

– Селия, вы должны прислушаться к голосу разума,– начал он, хватая ее за руку и останавливая. Девушка выдернула руку и поднялась по каменным ступеням к двери, ни разу не оглянувшись. Не обескураженный этим, он следовал за ней по пятам. В прихожей и на лестнице было так же пустынно, как и во дворе, хотя с обратной стороны дома, где находилась кухня, доносились чьи-то голоса.

– Так как же, вы выйдете за меня? – Маркус требовал ответа, обойдя ее спереди? и не давая ей подняться по лестнице. Для верности он положил руку на балюстраду и поставил ногу на первую ступеньку. – Я не сойду с этого места, пока вы не дадите мне приличествующего ответа.

– Приличествующего ответа? Вы имеете в виду ответ, который вам хотелось бы услышать,– парировала она таким же, как и у него, приглушенным голосом, в котором чувствовалось негодование. Он понимал, что происходи эта суета там, в загоне, она закричала бы на него изо всех сил; да и он не сдержался бы.– Я ни за кого не выйду замуж, чтобы только избавить человека от угрызений совести или из-за того, что этот кто-то неверно истолковывает представление о чести. Однажды я уже вышла замуж по ошибке, но больше этого не случится!

Боже, что ему было ответить на это? Если бы они поженились, ни у кого никаких вопросов бы не возникло. Он не знал, что к этому можно добавить – это были обычные в таком случае слова.

– Селия, вы должны понять, что ваша репутация будет запятнана. Пока вы гостите в моем доме, я несу за вас ответственность. В таком случае я должен сделать то, к чему обязывает меня честь.

– Вы – высокомерный и тупой человек! – Она бросила на него взгляд, который Маркус не смог истолковать. Почему подобное отношение к ней вызвало у нее негодование? Ведь правда была на его стороне! – Мне плевать на то, что могут подумать ваши чудаковатые друзья. Не забывайте, что я – подданная Соединенных Штатов и, скорей всего, меня и след простынет, прежде чем кто-нибудь из этих притвор, почтительных подхалимов и идиотов из высшего света, узнает о вашей трагедии.

– Селия, но вы не…

– Никто никогда даже не узнает, что мы уходили с постоялого двора, если вы просто-напросто захлопнете свой рот и прекратите устраивать дебош. В этом случае вам не придется беспокоиться о своей глупой чести и о моей несуществующей репутации.

– Боюсь, слишком поздно.

Маркус уронил голову, чтобы защититься, и припал к стене. Услышав насмешливый голос Захарии, он задрожал от разочарования. Своим глупым отказом принять его предложение она заставляет брата вызвать его на дуэль. Как же он мог так растеряться в своей жизни? До сих пор Маркус не понимал, что буквально все в ней рассыпалось. Вот он стоит на ступеньках незнакомого постоялого двора и то умоляет столь раздражающую его женщину выйти за него, то размышляет, как отклонить вызов ее брата.

– Кто-нибудь может объяснить мне, что за обмен мнениями тут происходит? Кроме того, мне хотелось бы знать, почему вы оба выглядите так, словно катались в стойле? – громом прозвучали в полной тишине слова Захарии. Маркус повернулся к нему, и одного взгляда на это безжалостное квадратное лицо было достаточно, чтобы тут же пожалеть об этом. Сидя у его ног, Мэдисон, казалось, тоже смотрел на них неодобрительно.

– Захария, не будь таким простаком, – сказала ему сестра все тем же презрительным тоном. Она стала подниматься по лестнице, задержавшись ненадолго возле Маркуса и бросив на него уничтожающий взгляд. – Я что, похожа на женщину, которая не способна найти другого места для развлечений, кроме болот, и веселится, позабыв обо всем? Не воображай, что мне доставило большую радость провести несколько часов в обществе какого-то упрямого благородного джентльмена и что я утратила счет времени. Если бы он не поехал за мной, когда я натолкнулась на него по пути на свидание со вчерашним разбойником, ничего бы и не было.

– С разбойником? О чем это ты? – Захария схватил ее за руку и удержал перед собой, сумев сделать то, что только что не было позволено Маркусу.

Стоя у нижней ступеньки, Маркус пытался что-то сказать, но обнаружил, что не может вымолвить ни слова. Что за кошмарная сцена! Человек, известный своим хладнокровием под вражеским огнем и тем, как великолепно он решал любые задачи, своими неизменными в любых обстоятельствах манерами, мог превратиться в бессловесное пугало из-за какой-то мамзели, выросшей в нецивилизованной стране. Маркус пребывал в полной растерянности от того, что произошло в последние несколько часов. Друзья заключали пари на то, что одним леденящим душу взглядом он способен заставить человека упасть на колени!

– Да ничего особенного не произошло, Захария,– услышал Маркус. Селия решила отмахнуться от всего этого происшествия и своего возможного похитителя несколькими ничего не значащими фразами. По тому, каким тоном она сказала это, можно было подумать, что они просто прогулялись в местный танцевальный зал и протанцевали там ночь напролет. Приходя в себя от этих ошеломляющих размышлений, Маркус услышал ее последние слова, которые с необычайной ясностью запечатлелись в его сознании:

– Я заявляю вам обоим: никогда я не выйду замуж за графа Эшмора, даже если он скомпрометировал меня.

Подавив в себе мальчишеский позыв ответить ей собственным ультиматумом, Маркус собрал в себе остатки достоинства и, все еще не выходя из оцепенения, постарался выпрямиться, не опираясь более о стену и держа спину так ровно, что это впечатлило бы даже их старшего сержанта при построении для парада на плацу. Вытянувшись в струнку, он дождался, пока Захария с Мэдисоном спустятся по лестнице, но разделить его веселье он не мог.

– Мне кажется, я должен еще раз извиниться за Селию,– сказал Захария, подходя к Маркусу. Он наконец-то перестал смеяться, но все еще грустно улыбался.– Пойдемте. Плотный завтрак– это именно то, что вам нужно, если только мы сможем раздобыть что-нибудь поесть в столь ранний час. Я по своему опыту знаю, что Селия кого угодно может вывести из себя, да еще в таких непростых обстоятельствах. Уверен, что она ни на минуту не оставляла вас в покое, заставив вас помочь ей выпутаться из истории, которую она сама же и заварила. Порой она бывает капризной, но чаще всего поступает неглупо, Хотя, наверное, такого, как эта поездка в Англию, она еще не вытворяла.

Напрягая, казалось, все свои силы, Маркус сдержался, чтобы не поморщиться от воспоминаний о том, что именно предпринимала Селия, чтобы не давать ему покоя минувшей ночью.

– Она всегда сначала делает, а потом думает,– пробормотал он про себя.

– Истинная правда, поэтому я почти перестал упрекать ее за то, что она порой уступает минутному порыву,– объявил Захария сердито, но ласково. – Кроме того, она – взрослая женщина и редко слушает моего совета, если может без этого обойтись. Самое странное то, что в любой неприятности она выходит сухой из воды.

Этого Маркус больше вынести не мог. Теперь он ни минуты не мог находиться в компании весельчака Захария, опасаясь, что вот-вот выпалит ему, что же произошло на самом деле. Как же так получилось, что у столь открытого, приветливого человека была столь непредсказуемая и упрямая сестра? Пробормотав первое пришедшее на ум извинение, он поспешил подняться вверх по лестнице, чтобы забыться желанным сном. Может быть, после этого он сможет иметь дело с сумасшедшими американцами и непостижимыми движениями женского ума.

– Хорошо хоть, что ни один из вас не пострадал из-за этой ее последней выходки, – проговорил вслед ему Захарий.– Вам нужно как следует выспаться, и тогда жизнь покажется вам иной. Пошли, Мэдисон.

***

Маркус припомнил ободряющие слова Захария, когда их пригласили в кабинет начальника тюрьмы. Часы на каменной доске камина пробили десять. Что до него, радоваться пока ему было не с чего. В сущности, все в его жизни складывалось хуже некуда, заключил он, глядя на неподвижный профиль дамы, стоявшей рядом с ним. Ее лицо было таким же мрачным, как гранит крепостных стен вокруг них. Селия словно не замечала его присутствия во время их недолгой поездки в тюрьму, если не считать холодного кивка головой утром, когда она спустилась с крыльца.

– Ах, милорд, это такая честь, – радушно приветствовал их круглый коротышка, стоявший позади массивного письменного стола, занимающего целый угол со вкусом обставленного кабинета. Ощущение было такое, что они находятся не в тюремном гарнизоне, а где-то в сельском имении в библиотеке. Однако их хозяином был не эсквайр, а болтливый глупец в несоразмерно огромном мундире. – Ваше вчерашнее послание застало нас врасплох. Это такая честь – познакомиться с героем-ветераном кампании на Полуострове. Мне не довелось самому принять участие в этой войне. Это меня огорчает, потому что она велась во имя столь благородной цели. Поэтому для меня ваш визит – целое событие. У нас здесь не так уж много посетителей, как вы сами понимаете.

– Я думаю, необходимость так долго добираться сюда из Америки несколько затрудняет визиты родственников заключенных, – вставила Селия.

– Майор Тайтэс, могу я представить вам мисс Трегарон и мистера Захарию Трегарона из Балтимора, штата Мэриленд?– Маркус улыбнулся несколько язвительной улыбкой. С человеком, стоящим перед ним и столь вкрадчиво говорившим, нужно было держаться полюбезней, пока они не получат Этана. Как ни противно ему это было, придется на время снизойти до этого кретина, чтобы избежать неприятностей, которые тот мог бы при-, чинить им в отместку.за вполне объяснимый гнев Селии.

– Я уверен, вы понимаете, что обоим моим гостям не терпится увидеть своего брата после столь долгой разлуки. Вы были бы более чем добры, предоставив нам возможность безотлагательно побеседовать с вами.

– Да-да, я понимаю. Печальное происшествие, не так ли? К сожалению, мы не можем просто так взять и отпустить этих негодяев, вы же понимаете.– Улыбка Тайтэса теперь была настолько широкой, что, казалось, вся нижняя половина его лица состояла из пожелтевших кривых зубов. Он указал Селии на единственный стул, предназначавшийся для посетителей, и потер руки, словно не зная, что предпринять дальше. Глубоко вздохнув, он продолжил:– Не хотите ли перекусить чего-нибудь, пока мы дождемся клерка с делом Трегарона? После мятежа все идет наперекосяк. Плохое дело, да, очень плохое дело. Мы же не можем позволить, чтобы вся эта дрянь просто ушла, причинив тем самым страдания ни в чем не повинным жителям Британии. Существуют предосторожности, которые следует соблюсти… А, Дженкинс, вот и вы.

«Хорошо, что открылась дверь»,– подумал Маркус. Это несомненно избавило Тайтэса от возможность серьезно пострадать. Не прекрати он своей болтовни, Маркус не мог бы поручиться, что кто-нибудь из них троих не заставил бы его умолкнуть. Даже обычно добродушный Захария, казалось, готов был извергнуть пламя, хотя ему хватило присутствия духа, чтобы положить руку на плечо сестры и тем самым успокоить ее. «Не сделай он этого, Селия уже вскочила бы на ноги и задала хорошую трепку этому придурку», – решил Маркус.

– О, боже, не может быть! Это ужасно, просто ужасно. Даже не знаю, что и сказать вам об этом странном происшествии. – Тайтэс оторвался от бумаги, которую ему передал клерк, и посмотрел на них. Маркус продолжал изображать из себя саму любезность. Неужели этот невежа не понимает, что он раздражает их своим бездумным бормотаньем?

– Я надеюсь, Этан не болен и не ранен? – спросил он, стискивая в руке трость и едва сдерживая в себе вспыхнувшую ярость. «Ну и нашли же в армии такую жабу!» – подумал он, хотя знал не хуже других, сколько еще таких тупоголовых состояло на службе в этой самой армии.

– Нет-нет, разумеется, нет. По крайней мере, я так не думаю,– ответил тот, держа документ перед собой, словно защищаясь им от них. Он смотрел на этих троих, и у него тряслись руки.– Понимаете, его здесь больше нет.

– Что?!

Маркус стремительно кинулся к Захарии через всю комнату, чтобы удержать того. Захария едва не бросился на несчастного майора с кулаками. Увидев взгляд гиганта, Маркус подумал, что не хотел бы испытать на себе гнев Захарии. Если судьбе будет угодно, Захария не узнает о том, что было у них с Селией даже после того, как они поженятся.

– Майор Тайтэс, почему моего младшего брата здесь нет?– спросила Селия с удивительным спокойствием, прежде чем Маркус успел взять дело в свои руки. – Умоляю, скажите мне, где он?

– Его условно освободили в прошлом году и отправили работать на одну ферму неподалеку, – объявил он, обрушивая на них поток почти неразборчивых слов. Из осторожности он теперь не отводил глаз от впечатляющей фигуры Захарии.

– Очевидно,– продолжил Тайтэс,– он был примерным заключенным, раз уж ему предоставили такую возможность. Понимаете ли, местных жителей порой трудно умиротворить, поэтому мы принимаем особые меры, чтобы они сотрудничали с нами. Мы предоставляем местным фермерам рабочую силу за счет отдельных заключенных, которые дают расписку в верности Его Величеству…

Маркус не мог точно сказать, что остановило этого человека – сдавленный крик Селии или яростное рычание Захарии.

– Почему об этом не известили лондонские власти?

– Я уверен, что такое сообщение было. Я здесь всего несколько недель и, разумеется, не имею полного представления о том, чем занимался мой предшественник. – Тайтэс беспомощно пожал плечами, отходя от них к своему столу. Он, кажется, понял, что будет в большей безопасности, если между ним и непредсказуемыми колонистами окажется этот массивный предмет обстановки.

– Наверное, если было объявлено о подписании мирного договора, никто и не подумал о том, чтобы вернуть Трегарона обратно в тюрьму. Он должен быть благодарен судьбе, что по-прежнему не сидит под замком вместе с остальными преступниками. Нельзя знать, когда в Уайтхолле решат, что пришло время дать возможность…

– Где Трегарон сейчас? – Маркус и не думал смягчать тон, которым задал свой вопрос. В эту минуту он чувствовал, что составил бы компанию своим спутникам, реши они задушить этого, с позволения сказать, человека.

– О, вот указания, как его найти,– пролепетал клерк, быстро нацарапав что-то на клочке бумаги. Очевидно, у этого человека было больше здравого смысла, нежели у его начальника. Маркусу, правда, хотелось бы знать, понимал ли Тайтэс, как близок он был к тому, чтобы нынешним утром схлопотать сокрушительный удар левой в свой не закрывающийся рот.

Как только бумажка оказалась у Маркуса в руках, он кивнул Захарии, давая понять, что им пора удалиться. Удостоив Тайтэса коротким кивком головы, взял Селию под руку и вывел ее из кабинета. По дороге к карете они друг с другом не разговаривали. Карета везла их прочь от каменного фасада тюрьмы. Сообщив вознице направление, Маркус умолк. Что он мог сказать? Он продолжал бы молчать и без этого Тайтэса, только что продемонстрировавшего им способность наполнять воздух своей беспрерывной болтовней.

– Как они посмели заставить его подписать клятву верности королю? – резко спросила Селия. Их карета проехала едва ли больше мили, и ее вопрос изумил обоих ее спутников. – Неужели мало было того, что его взяли в плен на корабле и посадили в тюрьму?

– Успокойся, Селия. Мне это дело нравится не более, чем тебе, но сам-то я, наверное, не поступил бы таким образом, чтобы выбраться на свободу. – Захария посмотрел на Маркуса, ища у того поддержки. Выражение его лица было мрачным.

– Послушай я еще с полчаса этого Тайтэса, я точно бы подписал петицию о предоставлении вам независимости от короля Георга,– сказал Маркус. Шутка подействовала, хотя смех спутников был недолог. Маркус понимал, что у них внутри все кипит, вспоминая, как дрожала рука Селии, когда он, держа ее под локоть, провожал к карете. Никто не ожидал, что юношу уже выпустили из тюрьмы. Даже их опасения найти его больным и обессилевшим были не так ужасны, как известие о том, что его нет в тюрьме. И это теперь, когда они так ждали встречи с ним!

Хотя до фермы было недалеко, поездка казалась бесконечной. Никто не проронил ни слова, словно боясь произнести вслух то, что у всех было в мыслях. Да и что было говорить, если они не знали, что выпало на долю Этана после того, как он покинул тюрьму. В голове Маркуса все время крутился один интересный факт, так необходимый ему, чтобы отвлечь его от собственных горестей. Юноша подписал клятву королю. А разве в этом была необходимость? Ведь этого не требовалось для освобождения.

Но вот карета остановилась, и у всех отлегло от сердца. Маркус спрыгнул на землю, не тратя времени на то, чтобы откинуть навесные ступеньки. При виде окружающего ландшафта он снова помрачнел. Было ясно, что сложенный из камня сельский дом и примыкающий к нему амбар пусты. Дверь в дом была приоткрытой, в окнах не осталось ничего, что когда-то закрывало их от непогоды. До дыры в крыше, видно, уже с несколько месяцев никому здесь не было дела.

– Ну, и чего вам тут надо? – раздался недружелюбный голос позади них. Крепко скроенный человек стоял за живой изгородью, отделявшей двор фермы от пастбища. Овцы щипали тучную траву, не выказывая ни малейшего интереса к тому, что происходит вокруг.

– Ищу человека по имени Холлоуей. Мне сказали, что он был владельцем этой земли и держал работника из тюрьмы. – Маркус направился к нему, не зная, как тот все это воспримет. Но ответ ему был нужен как можно скорей. – Мы ищем Этана Трегарона.

– А что вам нужно от молодого Этана? – спросил пастух, разглядывая верховой костюм Маркуса, который ему явно не нравился.

– А вы знаете моего брата?– Едва слышный вопрос Селии сразу же изменил отношение их неприветливого хозяина. Он сорвал с головы широкополую шляпу и торопливо разгладил волосы рукой. Продолжая приводить себя в порядок, он не сводил с нее расширившихся глаз. Наконец он прижал шляпу к своей груди.

– Мы приехали, чтобы забрать его домой. Пожалуйста, скажите нам, где он.

– О, миледи, я не могу сказать вам точно. Мой кузен, старый Холлоуей, скопытился еще перед Рождеством, да, точно, – сбивчиво проговорил добряк йомен, вытирая свободную руку о свой балахон. – А вдова четыре месяца как уехала, и с тех пор я Этана не видел.

Селия коротко вскрикнула от отчаянья, и Маркусу захотелось обнять ее, но теперь рядом был Захария. Он и проводил ее обратно к экипажу, пока Маркус обдумывал, что предпринять дальше. Дело зашло так далеко, что он не может себе позволить растеряться. Но он вернет Этана Селии, что бы ему для этого ни пришлось сделать. Пусть это будет нелегко, но, может быть, это и есть ответ на вопрос, как разрушить стену, которую она воздвигла между ними этим утром.

***

– Ну, так где же он? Что вы сделали с маленьким Этаном?– потребовала ответа леди Ноулз, едва они переступили порог обеденного зала на своем постоялом дворе. По-королевски величественная, она сидела за круглым столом в середине комнаты, завтракая – или лучше сказать обедая – с Сильвией и Тадеусом.– И не говорите мне, что вам пришлось отправить его в больницу, даже не познакомив его с нами.

– Селия, что случилось? Ты такая бледная,– спросила Сильвия, глаза которой были острей, чем у матери.– Садись, пожалуйста, и выпей вина. И ты тоже, Захария. Вы оба выглядите взволнованно, вам нужно успокоиться. Ну же, Маркус, что стряслось?

Маркус буквально рухнул в кресло рядом с матушкой. Усевшись, он с изумлением почувствовал, что чертовски устал. Дело было даже не в том, что прошлой ночью ему пришлось спать на земле. Его душевные силы были на пределе.

– Этана в тюрьме нет. Несколько месяцев назад его условно освободили.

– Боже милостивый. Мистер Абернати, осторожней, пожалуйста, с жарким! Смотрите, вы капнули подливой себе на рубашку и забрызгали чуть не всю мою муфту. Это же лебяжий пух! – Леди Ноулз негодующе фыркнула и быстро прошлась своей полотняной салфеткой по его рубашке.– Ну же, сэр, ведите себя прилично, мне нужно сосредоточиться на том, что говорит Маркус. Это может быть очень важно.

Матушка несла такую чепуху, а у Абернати был такой смущенный вид, что Маркус улыбнулся.

– Мы поехали на ферму, где работал Этан, но узнали только, что его хозяин несколько месяцев как умер. Человек, который теперь владеет землей, понятия не имеет о том, куда мог отправиться Этан.

– Так что же ты сидишь здесь без дела? Почему ты не мчишься на поиски по окрестным деревням? – спросила его матушка, прежде чем откусить кусочек от намазанной джемом булочки.

– Разве я хоть минуту сидел без дела, мама? Я уже послал Джона Коучмена и Фостера навести справки, так как скорее всего мы сегодня никуда уже не сможем тронуться отсюда, – сказал Маркус, испытующе глядя на Селию, чтобы видеть, как она отнесется к тому, что он говорит. Наградой ему был взгляд вспыхнувших изумрудным светом глаз, которые она, впервые за несколько часов, наконец, подняла на него.– Селия, вы безусловно должны поблагодарить моего лакея, когда он вернется. Хотя такие мелкие поручения ниже его достоинства, он понял, что в данном случае нужно сделать исключение из правил.

– А я не желаю сидеть и скучать здесь и весь день смотреть на недовольные лица. Так не пойдет,– заявила леди Ноулз и погрозила своим тоненьким пальчиком Селии, сидевшей напротив нее.– Это всего лишь маленькое огорчение, моя дорогая. Я требую, чтобы вы улыбнулись. Вот так, вот так. Ну, теперь, пожалуй, ничего. Как досадно, что нам не пришлось поухаживать за нашим больным… О Боже, надеюсь, он все же не будет сильно болен.

– Мы придумаем что-нибудь взамен, мама,– вставила Сильвия без раздражения.– Может быть, нам найти для тебя хромую лошадку или собачку, о которых ты пока заботилась бы.

– Вот именно – пока. Я как раз об этом и говорю. Разве тот забавный человечек в коридоре не говорил что-то о каких-то развалинах, где живут привидения?

– Развалины , привидения? – воскликнула Седня, глядя на Маркуса с укоризной. Он хотел, было, сказать, что никаких подобных глупостей там не может быть, но его матушка помешала ему.

– Не нужно так беспокоиться, моя дорогая. Он заверил меня, что ни привидений, ни духов днем там и близко нет. Они выходят по ночам, когда опускается туман,– заявила она, невольно заставив свою молодую гостью почувствовать себя неловко. – Неподалеку отсюда есть какие-то языческие деревни и каменные кольца. Раз уж Маркус не разрешил нам остановиться в Сейлсбери, то теперь он едва ли сможет отказать нам в удовольствии побывать там.

– Но, леди Ноулз, я бы предпочла остаться здесь, пока не вернутся Фостер и…

– И слышать ничего не хочу. Вы будете печалиться и переживать у себя в комнате. Хорошая порция свежего воздуха– это именно то, что нам всем нужно,– скомандовала матрона, поднимаясь.– Итак, Маркус, пойди и скажи этому толстяку, что мы хотели бы воспользоваться его предложением и взять возок, пони и проводника. Отправляемся через двадцать минут, и без всяких отговорок.

***

– Итак, преступники возвращаются к месту преступления,– пробормотал Маркус, стараясь нагнуться как можно ближе к уху Селии. Они стояли на невысоком холме, откуда было видно с дюжину-другую домишек, располагавшихся в форме полукруга; позади них виднелись каменные загоны для скота. Если он не ошибался, убежищем им в прошлую ночь служил самый дальний справа. Пройди они в ту ночь каких-нибудь сто ярдов, и можно было бы заночевать в одной из этих хижин, хотя половина из них стояла либо с проваленными крышами, либо без стен.

– Тише, кто-нибудь услышит. Захарию можно одурачить раз, но не больше, поэтому не нужно таких ядовитых комментариев.– Селия смотрела прямо перед собой, словно надеясь, что, увидев этот взгляд, Маркус оставит ее в покое.

– Я пообещаю вам две вещи, моя дорогая. Во-первых, мы найдем вашего брата, даже если для этого мне придется разориться, – произнес он убедительно, поскольку эти поиски задевали уже его лично.– И, во-вторых, нравится вам это или нет, а я намерен жениться на вас.

– Я же сказала вам, что не выйду больше замуж. Я поняла, что люблю свою свободу такой, какой она есть, несмотря на то, что все мои родные постоянно читают мне нотации. – Может быть, она и убедила бы его, если бы вдруг не начала нервно разглаживать швы своей перчатки. Когда Селия нервничала, правды она обычно не говорила. – Через пару лет я стану совладелицей акций нашей компании, и мне тогда не потребуется диктатора-мужчины. У меня будет свой дом, свое хозяйство, и никому не будет позволено командовать мной.

– Давайте договоримся, моя милая. Чтобы всякий раз, когда мы будем наедине, я не предлагал вам руку и сердце, вам придется рассказать мне обо одной вещи.

– Всего-то? Видимо, это что-то настолько неприятное, что я не смогу согласиться, и вы опять станете поступать по-своему, – выпалила она, наконец поворачиваясь к нему лицом. Тень, падавшая от изогнутых полей ее шляпки все еще наполовину скрывала черты ее лица.

– Просто скажите мне, что такого отвратительного было в вашем замужестве, что вы даже не хотите снова думать об этом. – Маркус хотел узнать все до конца, если уж ему не было суждено добиться чего-то большего. Ее отказ от второго замужества выглядел бы логично, если бы она ненавидела первого мужа. Но, по ее виду, нельзя было сказать, что к Дэниелу Слоуну она относилась именно так. И ее брату тот нравился. Откуда же это нежелание?

– Ничего отвратительного не было, я уже все сказала вам, и рассказывать мне больше не о чем, – ответила она, опуская голову и уставившись на носки своих туфель. Он знал, что все же тут что-то было: он уже знал ее привычку смотреть себе под ноги, когда ей бывало не по себе. – Вы знаете, что Дэниел был сыном партнера моего отца. Это был человек, которого я знала всю свою жизнь, и когда наши отцы предложили нам пожениться, я ничего плохого в этом не видела. Мы поженились в день моего восемнадцатилетия.

Маркусу пришлось подавить в себе желание обнять ее и подсказать ей продолжение истории. Неподалеку стояли остальные их спутники, слушая рассказы сына хозяина трактира о древних рыцарских временах.

– Тут что-то еще?

Селия тяжело вздохнула. Была ли это досада на него или же горечь воспоминаний о прошлом?

– Почти ничего больше. Спустя несколько месяцев после свадьбы Дэниелу дали первый корабль и он отправился в Вест-Индию. На обратном пути он погиб во время шторма, пытаясь спасти жизнь первому помощнику. Вот видите, ничего таинственного или отвратительного в моем коротком замужестве нет. Женщины выходят замуж вовсе не потому, что хотят испытывать удовольствие от семейной жизни, хотя так и думают мужчины во всем мире.

– Я думал бы о вашем удовольствии и после нашей женитьбы,– сказал он, взяв ее подбородок пальцами и подходя к ней ближе. Теперь лицо ее было поднято, и при солнечном свете он мог хорошо его рассмотреть. – Я думал бы о ночах, полных восхитительного блаженства, когда мы могли бы быть только вдвоем, чтобы стать единым существом, где-нибудь в лесу, и о страстных ночах у пылающего костра. Разве такое возможно без замужества?

– У меня это уже было, ведь так?– парировала она, отступая на шаг назад, но было поздно: он уже заметил, как в ответ на его слова ее восхитительные глаза потемнели. – Но я ответила на ваш вопрос, и теперь требую ответа на один из моих.

Обдумывая ее слова, он вскинул бровь.

– Спрашивайте, но без каких-либо условий.

– Мне вы не желаете дать тех преимуществ, на которые рассчитываете сами, но такова жизнь.– Селия посмотрела прямо ему в глаза, пока она задавала свой вопрос, он не спускал с нее взгляда, не моргнув при этом и глазом.

– Я хочу знать, как вы поранили себе руку.

– Буду более чем рад рассказать вам, моя милая,– пробормотал он и, украдкой оглянувшись, на миг прижался к ее губам своими. – Я расскажу вам об этом в ночь после нашей свадьбы.

Сказав это, Маркус отошел от нее. На душе у него было так легко, как никогда еще за целый день. Он по-прежнему подозревал, что Селия не сообщила ему истинной причины своего нежелания снова выйти замуж. В этой головоломке не хватало какого-то элемента, и он должен был найти его. Не спеша направившись к остальным, он принялся напевать себе под нос.

Радость вновь вернулась к Маркусу в ту минуту, когда он увидел, что Селия стала тормошить свои перчатки. Сколь бы нелогичным это ни казалось, он был в восторге от того, что она не говорит ему всего. Скажи она ему всю правду, он мог бы подумать, что стал ей совершенно безразличен. Если женщина скрывает что-то, ее чувства должны быть глубоко задеты.

И он понял еще кое-что такое, что ей было невдомек. Он обещал ей всего-навсего не свататься к ней. Но это не означало, что он прекратит ее преследовать.

Глава 16

– Интересно, что там замышляет Маркус? – Тихий вопрос Сильвии застал Селию врасплох. Долгое время стояла тишина, прерываемая лишь тихим бормотаньем леди Ноулз да нежным посвистывающим храпом дядюшки Тадеуса. Весь второй день пути обратно в Лондон эти двое по-прежнему дремали ввиду отсутствия иных развлечений. Поскольку не было обнаружено никаких сведений об Этане, путешественники пришли к согласию, что в Принстауне делать им больше нечего. Маркус предложил по возвращении в Лондон нанять посыльного, чтобы тот возобновил поиски.

– Ас чего ты взяла, что он что-то замышляет? – спросила Селия, обеспокоившись – не знает ли та чего-либо об их ночи, проведенной на болотах. Хотя Захария и бросал время от времени какие-то ехидные реплики, она была уверена: никто не знает, что она провела ночь наедине с Маркусом.

– Во-первых, он чересчур часто улыбается. Может быть, я это и выдумала, но мне кажется, у него в манере появилось что-то такое, что напоминает мне о том времени, когда они с Гартом только– только вышли из Оксфорда. Они тогда могли вытворять ужасные штуки.– Сильвия кивнула сквозь окно в сторону Маркуса и Захарии, которые ехали верхом, описывая неровные круги.– Посмотри на них: они играют с Мэдисоном просто как два школьника.

– Я полагаю, им надоело ехать бок о бок с каретой, вот они и воспользовались первой попавшейся лужайкой.– Селия продолжала смотреть на лес, виднеющийся поодаль, пока что не желая сосредочиться на этом, бесившем ее, человеке. У нее было желание, протянуть руку и потрогать свои губы, которые, казалось, до сих пор сохранили отпечаток властного поцелуя, которым Маркус наградил ее всего-то пару часов назад. – Мы сегодня проехали немало. Вот они, наверное, и дают своим лошадям разгуляться, прежде чем мы остановимся на ночлег.

– Чтобы мне век не видеть этой кареты! Спасибо, хоть Маркус на обратном пути разрешает нам останавливаться почаще.

Селия сомневалась, что причиной дополнительных остановок были мысли об усталых путниках. В последние два дня Маркус искал любой возможности прикоснуться к ней, поцеловать украдкой и даже интимно приласкать ее при каждом удобном случае. Она никогда не знала, где и как собирается он нанести свой удар. Не далее как утром он гладил ее по груди, притворившись, что помогает расправить ее плащ. Потом, когда они останавливались в последний раз, он изловчился страстно поцеловать ее, когда она сидела в дальнем углу кареты, и никто их не видел.

Был момент, когда она нагнулась, чтобы поправить шнурок своей туфельки, как вдруг ее изумило то, что знакомая рука движется у нее ниже спины, словно намекая на что-то. Выпрямившись, она увидела, что стоит между Маркусом и углом кареты. Он молча приподнял край ее соломенной шляпки. Она не успела и слова вымолвить, как его губы прижались к ее губам, язык начал проникать внутрь. Это объятие продолжалось всего лишь минуту-другую, не больше, но она чувствовала, что вся пылает.

– Как ты себя чувствуешь, Селия? Ты что-то вся пылаешь!

Взволнованный вопрос Сильвии прервал воспоминания Селии о том, как быстро ее тело отвечало на страстные преследования Маркуса.

– Со мной все в порядке, спасибо. Может, мне просто нужно глотнуть немного свежего воздуха. Ты не поищешь веер в коробке твоей матушки? В экипаже иногда бывает так душно. Но ничего, я надеюсь, мы скоро остановимся на ночлег.

Итак, Сильвия считает, что Маркус что-то замышляет, но что именно? Селия ощущала на себе его взгляд, но взгляд этот был явно не амурного характера. Казалось, Маркус пытается угадать ее мысли. Хотя он и замучил ее своими нападками, но зато оставался верен слову и ни разу пока не заговорил о женитьбе. В сущности, с того времени, когда они ходили на поиски остатков первобытного жилища, у них вообще не было никаких разговоров напрямую.

– Ой, у меня только что родилась великолепнейшая идея! – воскликнула Сильвия, роясь в коробе с принадлежностями для путешествия, которые захватила с собой ее мать. – Ничего, ничего, сидите и спите,– сказала она успокаивающе заворочавшемуся было Тадеусу. Когда он подчинился ее команде, Сильвия ласково продолжила: – Мне кажется, мы проехали так много, что буквально через день могли бы устроить себе отдых у нас, в Кинг-Ресте. Разве не чудесно было бы прервать ненадолго нашу поездку и провести там несколько дней? Маркус мог бы послать гонца в Лондон, чтобы сообщить все, что нужно, тому человеку, который займется расследованием, а мы бы были поближе к Принстауну, если вдруг выяснится, что Этан где-то неподалеку.

– Неизвестно еще, как посмотрят на это ваша матушка и Маркус,– ответила Селия слабым голосом, совершенно не в восторге от этой мысли. Лондон представлялся ей не только важным пунктом в поисках Этана, но и безопасной для нее гаванью: в разгар сезона светская жизнь уменьшит влияние соблазнительного Маркуса. Хотя она и понимала, что, находясь в его доме, где вокруг будет всего несколько человек, она все равно останется в его власти.

– А знаешь, я еще кое-что заметила,– продолжила ее спутница, наклоняясь вперед, чтобы лучше видеть своих сопровождающих.– Сегодня Маркус снял свою перевязь и перчатку. Это настолько необычно!

Не удержавшись, Селия устремила свой взгляд прямо на Маркуса, в первый раз после их встречи у экипажа. При виде впечатляющего зрелища сердце ее учащенно забилось – так прекрасно держался он в седле на своем вороном коне! Гарцуя по полю вместе с Захарией и Мэдисоном, Маркус двигался в полном согласии с конем, и это движение выгодно подчеркивало грациозность его худощавого мускулистого тела. Селия слышала, как мужчины подзадоривали друг друга, бросая вызов и устраивая настоящее состязание. Сильвия была права – на нем не было перевязи и перчатки. Маркус скакал, держа правую руку на своем сильном бедре. Селия закрыла глаза, слишком отчетливо припомнив их ночь на болотах и ощущение его рук на своей коже.

Впервые в жизни она влюбилась. Но принять его предложение она не могла, и вовсе не по тем причинам, какие видел он. Какое ей дело до чести или прочих бессмысленных принципов мужчин? Если бы Маркус объявил о том, что у него есть хоть одна унция чистого чувства к ней, он смог бы убедить ее, и она бы уступила.

Но и у нее была своя гордость, и она знала, как ее сберечь. Не потому ли она солгала ему про Дэниела? После всех небылиц о своей жизни, которые она ему нарассказывала, имела ли какое-то значение еще одна неправда? Пусть даже она была самой важной для нее вещью. Селия легко бы могла объяснить это только любящему ее человеку, и никому другому. Вздохнув, она откинулась назад, на бархатную спинку, но вдруг где-то рядом прозвучал странный хлопок. Ей не требовалось даже вскрика Захарии, чтобы догадаться, что это был звук выстрела. Потом еще их возница что-то прокричал несколько раз, и экипаж остановился. Глянув вперед, Селия увидела, что мужчины галопом мчатся куда-то по направлению к лесу. Рассеянным взглядом она все же отметила, что бобровая шляпа Маркуса лежит на земле, на том месте, где они только что стояли с Захарией.

– Что происходит? Мы уже приехали?– выдохнула леди Ноулз. – К чему эта остановка посреди чистого поля?

– Раздался выстрел, и наши джентльмены помчались расследовать, в чем дело,– сообщила ей Селия, готовая выпрыгнуть из кареты. В это время оба мужчины снова выехали из леса. Ехали они медленно и разговаривали между собой. Захария жестикулировал, явно что-то доказывая Маркусу.

– Ну, вот и они. Захария, что случилось? Это был выстрел?

– Не стоит беспокоиться, дорогие леди, – прокричал тот, успокаивающе помахивая рукой, однако подъехал к ним не сразу. Вместо этого он повернул своего коня туда, где спешился Маркус, чтобы подобрать свою шляпу.

– Что это они стоят там? – пробормотала Сильвия, изгибая шею, чтобы получше рассмотреть. – Оба спешились и, кажется, обсуждают то, в каком состоянии находится шляпа Маркуса.

– Я не знаю, но если они через несколько минут не подъедут к нам, я пойду и выясню все сама.

– Нет, нет, не нужно, дорогая Селия. Готова побиться об заклад, они не сообщат нам того, о чем так оживленно сейчас беседуют, – сказала леди Ноулз, поправляя шляпку, которая, как ей показалось, съехала набок. – У мужчин вечно какие-то секреты, стоят они того или нет. А делают они это просто для того, чтобы чувствовать себя высшими существами.

– Что стряслось, Маркус? Кто-то в самом деле сбил с тебя выстрелом шляпу? – спросила Сильвия, когда всадники подъехали настолько близко, чтобы можно было говорить с ними не крича.

– Просто охотник плохо прицелился. Он, очевидно, убежал, как только увидел, что натворил,– ответил Маркус, обменявшись взглядом с Захарией, что подтвердило слова их матушки: они явно чего– то не договаривали.– Кучер, поезжайте. Нам осталось ехать миль десять.

– Ну, что я вам говорила, мои птички? Какое-то глупое происшествие, по какой-то незначительной причине, но о которой знают только они, и поэтому все должно сохраняться в тайне. Должна сказать тебе, Сильвия, что Маркус унаследовал это от твоего отца.

Пока леди Ноулз продолжала болтать о превратностях мужского характера, Селия посмотрела на Сильвию. Подруга радостно кивнула ей в ответ. Она была согласна, что это были не просто мужские амбиции их братьев. Что-то произошло, и обе они намеревались выяснить, что именно.

Когда карета наконец остановилась на постоялом дворе, Селия поняла, что больше всего ей хочется, чтобы скорее наступил вечер. Ей стало много лучше с тех пор, как к ней посватался Маркус. Но что за интригу затеяли Маркус с Захарией? Этот вопрос теперь помогал ей сосредоточиться на чем-то ином, кроме своих взбудораженных чувств. К тому же ее досада могла стать неплохим оружием, чтобы отбиваться от знаков внимания Маркуса.

С наигранным весельем Селия погрузила ложечку во фруктовый компот, исподволь поглядывая на сидящих за столом. Даже если бы она не подозревала, что в поведении обоих мужчин было нечто странное, одного взгляда на своего брата ей было бы достаточно, чтобы что-то заподозрить. Захария был чем-то взволнован и его переполняло желание с кем-нибудь этим поделиться. Но, к несчастью, всякий раз, когда он бросал взгляд на Маркуса, тот словно бы умерял его пыл.

– Маркус, а вы не предполагаете, что сегодня стреляли те же самые люди, которые остановили нас тогда на дороге? – Остро поставленный вопрос Селии имел удовлетворительный успех: брат ее чуть не поперхнулся элем. – Вы ведь сказали, что никого в лесу не нашли. Если бы это была случайность, неужели бы тот человек не остался стоять на месте, чтобы хотя бы принести извинения?

– Я переадресую ваш вопрос вам же. – Ответ Маркуса был таким спокойным, что это не могло ее не взбудоражить.– Будь вы на его месте, скажем, браконьерствуя на чужой земле, вы что, остались бы, чтобы извиниться перед кем-то, в кого вы случайно выстрелили? Может быть, он и не догадывается, что ранил меня, откуда мне знать. Так каков в этом случае будет ваш приговор?

– Весьма интересное описание событий, милорд,– улыбнулась Селия, с удовольствием отмечая, как при упоминании титула у Маркуса раздуваются ноздри. Эта пара могла вести поединок с помощью любых видов оружия. – Согласна – у меня не хватило бы мужества столкнуться с подобными последствиями. В конце концов, законы короля бывают порой очень несправедливыми, я это понимаю. Тем не менее вся эта история очень странная.

– Изумительно, как женский ум может создавать из мухи слона,-пробурчал Маркус, рассеянно поднимая яблоко и принимаясь сосредоточенно счищать с него кожуру.– Полагаю, что, когда на протяжении долгих часов путешествия в карете вам нечем заняться, вы вполне можете впасть в скуку.

***

И если вам приятно сочинять такие очаровательные истории, то кто я такой, чтобы это осуждать?

Селия кинула взгляд на Захарию. Она собиралась спросить, что он обо всем этом думает, но увидела его восторженный взгляд облегчения и восхищения, адресованный собрату и сообщнику. Вопросы британского законодательства не занимали Захарию настолько, чтобы он стал говорить на эту тему. Вот они и решили, что можно будет сбить ее с толку какой-то не относящейся к делу болтовней. Из-за одного этого, не говоря уж обо всех остальных огорчениях, причиненных ей Маркусом, Селия была готова защищаться. Она воспользовалась способностью убеждать и в более приличествующей манере. Тем более, что у нее имелись союзники.

– Леди Ноулз, сегодня днем Сильвия рассказывала мне самые восхитительные истории о вашем доме в Кинг-Ресте. Неужели сам Генри VIII намеревался когда-то в нем остановиться?– Она нежно улыбнулась своей хозяйке и вновь погрузила ложку в компот. «Этого должно быть достаточно, чтобы мою наживку проглотили»,– решила она, бросая косой взгляд на Маркуса. Для того чтобы осуществить свой план, ей необходима была тишина загородного дома.

– А правда, это и в самом деле может вдохновить нас. Мне и самой следовало бы подумать об этом раньше,– объявила леди Ноулз, и глаза ее засверкали от предвкушения удовольствия. Она в восторге захлопала в ладоши и одарила присутствующих великолепнейшей улыбкой.– Маркус, завтра мы отправимся не в Лондон, а в Кинг-Рест. Передохнем, отремонтируем кареты, а потом поедем в Лондон. Это именно то, что нам нужно, чтобы взбодриться после последних неудач. Ах, как чудесно, как чудесно!

– Диво как чудесно,– пробормотал Маркус, подозрительно поглядывая на Селию. Та скромно доедала десерт и согласно кивала головой, слушая пожилую даму, распространяющуюся о том, как понравится американским гостям отдых за городом, Спустя полчаса Селия откланялась. Сильвия вызвалась проводить ее. Если Маркус намеревается сохранить в тайне то, что произошло в этот день, то она все равно знает, как именно вытянуть из него рассказ об этом. Если же Маркус ничего ей не расскажет, у нее есть и другой способ все узнать, о котором он даже не подозревает.

***

– Ну, а как ты думаешь, Сильвия, я все это выдумала?– Не прошло и десяти минут, как девушки уже сидели у камина в своей маленькой спальне.– В этом происшествии есть что-то страшно загадочное– я просто не знаю что. Но эти наши упрямые братья, такие мужественные и благородные, по-моему, полагают, что мы слишком хрупкие существа или вообще недоумки, которым не стоит рассказывать правду.

– Ты права. Маркус так старательно изображал из себя радушного хозяина дома в этот вечер, – отвечала Сильвия. Она встала, вытягиваясь в полный рост и понизив голос до задушевного.– Ах, моя дорогая Селия, могу ли я соблазнить тебя кусочком куропатки? Захария, старина, еще глоток эля, чтобы легче было проглотить этот ломтик семги?

– О перестань, пожалуйста,– Селия просто не могла поверить своим ушам: Сильвия настолько точно скопировала голос Маркуса, преувеличив до невозможности его изысканную манеру выражаться! Слушая эту пародию, она не могла удержаться от смеха.

Сильвия рухнула в кресло, также хихикая.

– Да я тебе и раньше говорила, что он что-то задумал, еще до этой странной стрельбы. Мне это его возвышенное выражение лица слишком хорошо известно. Обычно оно у него возникает, когда он говорит мне что-нибудь, как бы беспокоясь о моем же благополучии, или же читает мне нотации. Чаще всего он это делает в манере, не терпящей никаких возражений с моей стороны.

– Именно это я и имела в виду: мы вправе знать, что происходит. Он играет в ту же игру, что и в Лондоне, и я этого не потерплю,– решительно заявила Селия, вытирая глаза краешком платка. Расчувствовавшись, она склонилась к подруге и взяла ее руки в свои. – Ну так вот, у меня есть план, который поможет нам справиться с этими двумя хитроумными деятелями. Если ты не хочешь участвовать, это дело твое, но мне кажется, твоя задача не слишком сложна.

– Ты возбудила мое любопытство, но предупреждаю тебя: Маркус не позволит мне обвести себя вокруг пальца и заполучить его секреты.

– А тебе и не надо расспрашивать Маркуса. Помнишь, я говорила тебе, что Захария побаивается приличных женщин?

– О Селия! – Сияющие глаза Сильвии заставили Селию немного повременить и подумать о том, что, наверное, ее задумки могут дать и какие-то неожиданные результаты. – Это будет так забавно. Сейчас я и представить себе не могу, что побаивалась, как это я, когда мы вернемся, войду в свой второй сезон в Лондоне.

Почувствовав чистый интерес к этой игре, Селия успокоилась. Ее подруга просто хочет посмотреть, что получится из этого приключения. Из всего придуманного вовсе не следовало, что Сильвия должна влюбиться в Захарию. В конце концов, он простой неотесанный американец, без лоска, свойственного джентльменам того типа, что составляют круг английских друзей этой девушки.

– Мне кажется, тебе не нужно делать ничего, кроме как немного поиграть на его тщеславии,– высказалась она, поднимаясь из кресла, чтобы, расхаживая по комнате, изложить свой план.– Возможно, он и не выдержит больше одного дня, но не перестарайся в похвалах ему. Тебе ведь не нужно, чтобы он отверг тебя и ты оказалась бы в неудобном положении.

– Я думаю, с этим трудностей не возникнет. Селия обернулась и пристально посмотрела на подругу, но опять оставила свои подозрения. В эту минуту у нее в голове было слишком много других мыслей. Сильвия просто вживалась в роль со своим обычным рвением.

– А что ты собираешься делать с Маркусом? Твой брат сегодня, кажется, во всем с ним соглашался.

– Да, я понимаю. Предоставь мне самой заняться Маркусом,– сказала она задумчиво и в раздумье скрестила на груди руки.– А вот сейчас… мне кажется, я забыла внизу в гостиной свой ридикюль.

– Но там же… О! – Глаза Сильвии расширились. Она поняла, что намеревалась предпринять Селия. Спустя минуту ее личико украсила улыбка. – Селия, не нужно недооценивать моего брата. Насколько мне известно, он может быть ужасно опасным для женщин. Однажды я случайно услышала, что если Маркус захочет приложить старания, то он может стать просто смертельно опасен для женщин.

– Я и не собираюсь давать им знать, что я там, – сказала Селия, направляясь к двери. Спускаясь по лестнице, она улыбнулась тому, как забавно прозвучало предупреждение Сильвии. И как поздно.

«В отличие от постоялого двора в Принстауне, здесь так плохо слышны голоса»,– отметила про себя Селия, спустившись на первый этаж. «Может быть, мне стоило бы подумать о том, чтобы написать пособие для путешественниц о постоялых дворах, которые я успела посетить за время этой поездки?» – подумала она, пробираясь на цыпочках по коридору – к залу, расположенному в дальнем конце здания. Хотя Селия и не была уверена в том, что многие женщины смогут воспользоваться ее советами о том, как украдкой спускаться по лестницам, в особенности для того, чтобы подслушать частные разговоры.

Дверь была полураспахнута, это уменьшило вероятность того, что ее обнаружат. Подойдя поближе, Селия, однако, не услышала из зала ни единого звука, даже отчетливого храпа своего дядюшки Тадеуса. Что могла означать эта тишина?

Неужели господа уже удалились на покой? Конечно же нет: по их меркам час был еще ранний. Единственной причиной, по которой состоялся более ранний, нежели обычно, уход дам, было то, что их стремились избавить от грубого общества – по крайней мере, самим дамам объяснили это именно так. Селия всегда чувствовала, что это лишь предлог, который мужчины используют для того, чтобы без помех заниматься своими, более грубыми забавами.

Стоя недвижно под дверью, она слышала лишь звук собственного дыхания. Что ей теперь делать – подняться наверх, признав свою неудачу, или же спрятаться в темноте зала и посмотреть, что произойдет дальше? В самом ли деле ей нужно было узнать, чем собирались заняться Маркус с Захарией, успешно отправив спать дам, которых они опекали?

– Вы что-нибудь забыли, моя дорогая? – Мужской голос застал ее врасплох, заставив обернуться и приготовиться к самозащите. – Наверное, вам нужно вот это?

Прежде чем она успела вымолвить хоть слово, Маркус опустил голову и коснулся ее полураскрытых губ. Как и дневной поцелуй, этот подтверждал все его намерения. Селия вцепилась в тонкую ткань его сюртука, чтобы устоять на ногах– так действовала на нее его жажда обладания. Это была не тихая, нежная любовь, а жгучее, опаляющее чувство, возбуждавшее в ней ураганные волны ответного желания.

– Боже мой, Селия, когда-нибудь вы станете причиной моей гибели,– пробормотал он, поднимая голову именно в тот миг, когда ей казалось, что она уже не может дышать. Не говоря более ни слова, он взял ее твердой рукой за талию, поднял и перенес в гостиную. Притворив за собой дверь, он поставил ее на ноги, но лишь затем, чтобы прижать спиной к деревянным панелям стены.

Маркус стоял, возвышаясь над ней, тяжело дыша и глядя так, будто остерегался чего-то, несмотря на то, что в его голубых глазах пылало желание, целая буря страсти. Селия ждала, что будет дальше, потирая ладони о мягкий муслин своего платья.

– Не нужно такого испуганного взгляда. Как бы сильно я ни желал вас, у меня хорошо развито чувство самосохранения. К тому же мне очень нравится ваш брат.– Видя, что девушка нахмурилась, Маркус, горестно качая головой, погладил себя по тыльной стороне шеи, словно стремясь облегчить боль.– Хотя вашего дядюшку и удалось соблазнить слухами о контрабандном виски, которое якобы продают в соседней таверне, Захарий пока что еще очень близко: он гуляет с собакой возле конюшни.

– Я пришла сюда не на тайное свидание, Маркус, – сказала она спокойно. – Мне показалось, что я забыла здесь свою шаль. Однако не найдя ее, я вспомнила, что дала ее вашей матушке.

– Сказано неплохо, моя дорогая, только это не пройдет. Ваши таланты взломщицы, кажется, начали подводить вас с самой первой попытки проникнуть в мой дом,– Она не могла двинуться ни вперед, ни назад – так крепко он держал ее.

– А теперь, может быть, вам следует побежать к себе в комнату, не то я забуду о том, что ваш гигант-брат может появиться совсем внезапно, а также что в этой комнате нет подходящей меблировки. Я сегодня выпил достаточно, чтобы взять вас прямо на столе. Когда-нибудь я буду с нетерпением дожидаться вас в своей спальне, зная, что нас вряд ли кто-нибудь потревожит. Не хотелось бы вам наконец открыть для себя то удовольствие, которое можно получить от любви в постели?

На какой-то миг Селия испытала возмущение, но потом была вынуждена улыбнуться: настолько затравленное выражение было написано на его изможденном лице. Гневаясь на него последние два дня, она попросту не обращала внимания на столь очевидные признаки отчаяния. Несмотря на то что Маркус постоянно распространялся о своей принадлежности к высшему сословию и о спасении ее репутации, отдалиться от нее ему не удавалось. И хот Маркус обещал даже не упоминать ей о намерении жениться, попыток соблазнить ее он не оставлял. Селия не знала, чего именно он сейчас добивается, но ей вдруг стало ясно, в чем будет заключаться ее миссия на протяжении того времени, которое они проведут в Кинг-Ресте.

Селия собиралась выяснить не только то, что он пытался утаить о сегодняшнем происшествии. Что бы там ни случилось на– самом деле, большого значения это не имело, а узнать правду ей хотелось только потому, что у нее вызвало досаду его нежелание поделиться с нею. Было и еще кое-что, куда более важное. Простыми способами соблазна она собиралась показать ему, что понятия чести к тому, что между ними происходит, имеют весьма ничтожное отношение. Она хотела доказать этому мужчине, что между ними существует нечто большее, чем просто физическое влечение.

– Что там за мысли бродят в вашем прекрасном, но хитроумном мозгу, Селия? Почему-то от этой улыбки мне становится не по себе?

Тут вдруг она поняла, что улыбается, предвкушая предстоящие несколько дней.

– Маркус, говоря так, вы делаете мне больно. Я просто перестаю понимать, нужна ли я вам на самом деле или нет,– мягко проговорила она. Медленно-медленно, едва касаясь, она провела ладонями вверх по тонкой ткани его манишки, потом, с преувеличенной осторожностью, помяла пальцами его напрягшиеся мускулы.– А где находится ваша спальня в Кинг-Ресте? Неподалеку от гостевых комнат, так? Здешние ночи намного холодней тех, к которым я привыкла дома, и мне совсем не хочется подхватить насморк, если я буду блуждать по дому в тонкой сорочке.

Прошептав последнее слово, она подалась вперед. Маркусу пришлось расставить ноги и упереться в пол, чтобы не упасть. Провоцируя его и прижимаясь к нему всем телом, Селия чувствовала, как их сердца учащенно бьются в унисон.

С сожалением Селия вспомнила о том, что Захария мог оказаться неподалеку, и пожалела, что не может раздеться перед Маркусом, как тогда на болотах. Вместо этого она постаралась получить как можно больше удовольствия от этого мига. Пока не наступила более благоприятная минута. И она постарается сделать все, чтобы такая минута наступила.

– Поцелуйте меня еще раз, милорд. Я хочу сохранить воспоминание об этой встрече, чтобы согреться нынешней ночью.

Когда их губы встретились, Селия ответила на его стон одобрительным мурлыканьем. Вкус и ощущение его тела едва не лишили ее чувств, но о своей цели она не забывала. Пока она наслаждалась физической близостью с ним, ей следовало дать ему понять, что между ними существует и нечто большее. Помнить об этом было не так-то просто: его рука скользнула в квадратный вырез ее платья. Пальцы искали и нашли сосок, послав стрелы пламени в самую середину ее существа.

Острый пик желаний снова привел ее в чувство. Только напрягая всю свою волю, она сумела отстраниться и оттолкнуть его объятия.

– Пусть я вам приснюсь, милорд.

Селия выбежала из комнаты, не позволяя себе уступить соблазну остаться и, возможно, быть застигнутой своим братом. Мчась вверх по лестнице, она старалась сберечь в памяти последний взгляд, который бросила на Маркуса. Он выглядел так, словно пребывал в таком же изумлении, что и она сама. Может статься, он окажется более понятливым учеником, нежели она предполагает.

Подбежав к двери своей комнаты, она ненадолго задержалась, чтобы собраться с мыслями, прежде чем встретиться с Сильвией. Ей нужно было придумать, как объяснить подруге свою задержку. В ее рассказе не должно быть и намека на ту игру, которую она затеяла, чтобы соблазнить Маркуса. Обдумывая это, Селия вдруг стала сомневаться в том, что сумеет завоевать его любовь. А не глупые ли это мечты? Но узнать этого она не сможет, не сделав попытки.

Всего каких-то несколько недель она смотрела на него, держа его на мушке пистолета, даже не подозревая, к чему все это приведет. Начиная с первого поцелуя ее жизнь переменилась. Теперь она это знала точно. Отступать было поздно. Она никогда себе не простит, если хотя бы не попытается выяснить, любит ее Маркус или нет. Испытывая наслаждение от понимания того, что ей позволено сделать это, Селия улыбнулась.

С этой мыслью она открыла дверь и вошла в комнату. Ей нужно было как следует выспаться, чтобы быть готовой к тому, что предстоящая осада может оказаться весьма изнурительной.

Глава 17

– Маркус, она знает. Я не пойму откуда, но она знает, что этот выстрел был не случайным.

Маркус нехотя открыл глаза при этих печальных словах и уставился на Захарию. Он восседал в своем любимом кресле перед камином в кабинете в Кинг-Ресте. Сейчас ему было не до дискуссий. В графине, стоявшем рядом с ним, оставалось этак с дюйм темно-красной жидкости, и пустой бокал печально повис в его руке. Если бы Маркус мог выбирать, то, наверное, так и сидел бы здесь, пока бы не уснул под действием вина, которого он принял уже немало.

У Захарии же голова была бычья, и он долго мог пребывать в ясном сознании. Казалось, он все же намерен как-то увязать два странных эпизода последних двух дней. У него не было скрытых мотивов или неисполненных желаний, и ничто не могло помешать ему.

– Захария, вы слишком доверяете своему воображению, что, безусловно, является вашей фамильной чертой, – пробормотал Маркус, у которого пока не было никакой тревоги в отношении того, что озадачило его приятеля. Он откинул голову на спинку кресла, чтобы лучше видеть своего собеседника, и вздохнул.

– Откуда Селии знать о наших подозрениях? Мы ведь так и не пришли к единому выводу о том, кому и зачем могло понадобиться убить вас, если именно это злоумышленник и собирался сделать.

– Это самое противное. Я тоже не понимаю, кому это понадобилось убивать меня,– ответил Захария и принялся ходить взад-вперед по комнате.– Наверное, мы просто придумали, что существует какой-то заговор. Те происшествия в Балтиморе, о которых я вам рассказал, в конце концов, могли быть просто случайными совпадениями. Я не самый галантный человек на свете, так что мы, может быть, просто ищем неприятностей там, где их нет. Мне и самому не виделось в этом ничего странного, пока вы не начали расспрашивать меня сегодня.

– У меня могло бы сложиться мнение, что поручни трапа в доках могли истлеть от времени, или же что вы совершенно случайно поскользнулись перед летящей на большой скорости каретой, и что все это не заслуживает внимания,– ответил он, вновь включившись в беседу. До сих пор у них не было возможности как следует рассмотреть все возможные причины случившегося, и им приходилось старательно выбирать выражения на тот случай, если кто-нибудь их услышит.

– Сами по себе эти события ничего не значат, но за последние полгода вас дважды выбрасывало за борт, и дважды на вас нападали грабители. Кроме того, кто-то ведь нанял того идиота, который должен был похитить вашу сестру?

– То есть тут есть о чем подумать, не так ли?

Маркус изумился тому, что человек столь массивных пропорций может выглядеть таким беззащитным в своем смущении. Захария стоял посреди комнаты с опущенными в отчаянье плечами, глядя на своего друга и ища ответа на мучивший его вопрос.

– Селия ничего не знает, хотя вы и беспокоитесь об этом. Она просто-напросто пытается вывести вас из себя,– заверил его Маркус.– Однако это не означает, что мы не будем присматривать за нашими юными леди на тот случай, если они захотят вдруг осложнить нам жизнь, попытавшись начать собственное расследование.– Он никак не мог прибавить к этому упоминание о самом главном, что произошло, когда Селия попыталась вмешаться в ход событий. Если бы она не отправилась на встречу с тем разбойником, ему не пришлось бы теперь размышлять о причинах ее отказа выйти за него замуж. Будь проклята эта женщина, почему бы ей не вести себя так, как когда-то полагалось вести себя женщине? Тогда ни угрызения совести, ни его воспоминания не пришлось бы топить в бутылке, пропади она пропадом. И еще ему не пришлось бы заниматься примитивным анализом своих чувств и переживаний, вместо того чтобы сосредоточиться на куда более важных делах.

– Сегодня она меня и вовсе не тревожила,– осторожно признался Захария, который все еще выглядел взволнованным.– Хотя она и вела себя так, словно ее ничуть не беспокоила сегодняшняя стрельба, но вчера за ужином она что-то заподозрила. У нее всегда бывает такой довольный вид, когда она хочет узнать что-нибудь, чего ей знать не полагается.

– Вот поэтому-то я и собираюсь следить не за вами, а за вашей сестрой. Вы для нее – слишком легкая цель, у нее маневр сложнее,– сказал Маркус беззлобно, все еще не давая себе труда пошевелить ни единым мускулом. Собирался ли Захария оспорить это его заключение, или же он просто сообразил, что в чем-то его рассуждения неточны?

– Вы могли бы потренироваться на Сильвии в своем умении вести беседы. Ведь вам известно, что моя дорогая матушка намерена представить вас своим подругам, как только мы вернемся в Лондон.

Звук, изданный гигантом, был чем-то средним между стоном и рычанием.

– Наверное, мне просто не повезло, что это вы вчера ехали впереди, когда стреляли. Шикарная рана уложила бы меня в постель на несколько дней, – Не увлекайтесь, сэр, ведь вы могли бы оказаться и в гораздо более плачевном состоянии,– парировал Маркус, улыбнувшись тому, что этот человек страшится разговоров с такими безобидными женщинами, как его сестра и матушка.

– Вы лежали бы недвижно, ожидая милостей моих родственниц, пока те выхаживали бы вас. Моя матушка гораздо сильней огорчается от того, что вашему брату не потребовался ее уход, нежели от того, что его не оказалось в тюрьме. Вы бы могли на какое-то время стать для них его заменой.

– Вы ведь не думаете, что кто-то расправился с ним, правда? – Эта мысль избавила его от опасений в отношении прекрасного пола. Вопрос был весьма красноречив, поскольку они никак не упоминали Этана с тех пор, как оставили постоялый двор в Принстауне.

– Нет, я думаю, что, отыскав его, мы увидим, что он цел и невредим,– с готовностью успокоил его Маркус.– Хотя доказательств у меня и нет, я полагаю, что все опасности начались уже после того, как вы и Селия оказались в Англии. Инстинктивно я чувствую, что, скорее всего, ваш брат – единственный человек, которому в данный момент не угрожает никакая опасность.

– И все же в этом покушении нет никакого смысла. Ни у Селии, ни у меня нет никаких врагов, особенно в Англии, ведь мы никогда прежде здесь не бывали,– продолжил его собеседник, снова принявшись разгуливать взад-вперед. Маркус подумал, не придется ли ему заменить еще один ковер, испорченный очередным членом семьи Трегаронов. К счастью, Захария внезапно прекратил свои хождения.– Я полагаю, сегодня мы с этим не разберемся. Может быть, лишь как следует выспавшись, я пойму, в чем причина этих странных происшествий.

– По крайней мере, мы пришли к согласию в отношении того, что чем меньше мы будем говорить вашей сестре, тем лучше. Обстоятельства и без того достаточно странные,– позволил себе улыбнуться Маркус, столь аккуратно подытожив суть дела и лично не выдав себя ничем.– Сомнительно, чтобы она могла пролить на события какой-нибудь свет, если, конечно, не получала накануне анонимных угроз.

– Меня иногда просто подмывает разделаться со своей сестрой просто из чувства досады,– признался Захария с кислой улыбкой.– У вас гораздо больше силы воли, и это не на вас она практиковалась выуживать сведения. Может быть, поэтому вам больше везет с нею. Желаю вам, Маркус, удачи и спокойной ночи.

«Чувство досады ничуть не хуже других мотивов»,– решил Маркус, размышляя о том, сколько раз Селия заставляла его утратить чувство самоконтроля. Что бы сказал этот человек, если бы знал, как слабела воля Маркуса, когда эта соблазнительница оказалась рядом? А что бы тот сказал, если бы догадался, что Маркус мог рассчитывать и на его помощь в получении согласия Селии выйти за него замуж?

Он прикрыл глаза, попытавшись представить себе тихую, послушную Селию Трегарон. Однако то, что у него из этого получилось, вызвало на его лице гримасу неудовольствия. Ему нужен был ее огонь, ее решительность, ее страсть – меньшим он, пожалуй, не удовлетворился бы. То, что происходило между ними, было гораздо сложнее, нежели все, что ему когда-либо довелось испытать.

До сих пор он не отдавал себе отчета, что после возвращения с Полуострова он просто существовал, а не жил. Он был частью всеобщего движения, одевался, как это требовалось, посещал все нужные – и не слишком нужные – вечера, как того требовало общество. Его забавы с очаровательной Луизой были чем-то таким, чего от него ждали. И все изменилось с той самой минуты, когда эта зеленоглазая, по-лисьи хитрая, девушка из колоний навела на него свой пистолет.

Проклятье, насколько все было бы проще, будь она одной из брошенных его кузеном барышень! Зачем ему связывать себя с воспитанной леди? Эта мысль досаждала Маркусу больше всего. Он ведь нес за Селию ответственность с той самой минуты, как его матушка приняла ее в их дом, и он был обязан обеспечить ее всем необходимым. Как же эта распроклятая женщина не поймет, что, раз уж ему не удалось справиться со своими обязанностями, он обязан жениться на ней? Поскольку он пожертвовал своей честью, чтобы обладать ею, другого пути к искуплению у него не было.

Тут в его беспорядочные размышления проник какой-то звук, едва громче шепота. Открыв глаза, Маркус увидел неясную фигуру, плавно плывущую по комнате по направлению к нему. Он немедленно прогнал на миг возникшую у него мысль о том, что какое-нибудь привидение вдруг вознамерилось поселиться в этом доме, который когда-то был частью аббатства. Это не был монах-расстрига, которого задорный король Генри изгнал из монастыря в отместку за происки церкви. Никто в целом мире, даже в царстве теней, не мог двигаться так, как его Селия.

Казалось логичным, что она преследует его и во сне.

– Так-так, милая колдунья, вы снова явились, чтобы потревожить мои сны? Вам недостаточно, того, что вы мучаете меня наяву?

Мягкое прикосновение ее руки удивило его. Она забрала у него бокал и опустилась рядом с ним на колени.

– Вам пора в постель, милорд. Нужно выспаться.

– Какой восхитительный приказ, моя дорогая. Сомнительно, правда, чтобы мне удалось уснуть, если вы будете рядом. В ту ночь, что мы провели вместе, возможности отдохнуть у нас явно не хватало, если я правильно припоминаю.

– Я не предлагала бы вам свою компанию. Ваша матушка была бы в ужасе, если бы обнаружила, что я согреваю вашу постель. Я уверена, что у нее на ваш счет гораздо более честолюбивые планы, нежели женитьба на простой американской вдовушке.

– Не такой уж и простой, моя милая мучительница. Странно, мне кажется, я уже привык к такому отвратительному стилю.– Его пальцы побежали по ее темным локонам.– Что до моей матушки, то ей известно, что я женюсь только тогда, когда сам этого захочу, и на той, на ком захочу жениться. Ее стандарты не столь возвышенны, как вы полагаете, ведь она была дочерью местного помещика, вышла замуж за простого баронета, причем по любви, а не из-за его положения или богатства.

После этого замечания она притихла.

– Возможно, я неправильно оценила ситуацию, милорд. Из того, что я видела в свете, свидетельств любви было немного.

– В лучшем случае, это трудноуловимое чувство,– ответил Маркус безразлично.– Я предпочитаю такое ваше настроение, моя дорогая Селия. Не сегодня ли ночью вы расскажете мне, чего вы все– таки от меня хотите?

– Если бы я и сказала, вы вряд ли запомнили бы. Не уверена, что утром вы вспомните, что я была у вас.

Ему подумалось, что в ее приглушенном голосе зазвучали веселые нотки.

– Так как насчет завтра? Не сделать ли мне свою просьбу более приятной, предложив отблагодарить вас?

– Хотя мне не следует соблазняться вашими посулами, не настолько же я глупа, чтобы отказаться узнать, что за награду вы имеете в виду.– Селия околдовала его, поцеловав ему ладонь.

– Ох, если бы только у меня сегодня были силы принять ваше первое приглашение, моя милая!

– Вы уклонились в самый интересный момент, милорд. Так что за награда ожидает меня за мою покорность?

– Не покорность, только не это. Мне нужно знать, что мешает вам принять меня.– Маркус инстинктивно чувствовал, что она должна понять то, что он имеет в виду. Как она сделает это, он не знал, но необходимо было как-то прояснить его положение.– Если бы вы выполнили мое желание, я показал бы вам тайный уголок, который может принадлежать только любящим сердцам. Между нами не может быть ни покорности, ни уступок, любовь моя.

– Да, именно это я и есть,– прошептала она, наклоняясь и целуя его.

Что она хотела сказать этим? Он отчаянно пытался понять, но не мог собраться с мыслями. Ему вдруг показалось, что он взмывает в воздух, и ему пришлось как следует собраться с силами, чтобы не упасть. Селия была с ним вот только что, помогая ему устоять на ногах, но вдруг исчезла – столь же таинственным образом, сколь и появилась, позволив своему телу расслабиться и почувствовав под собою мягкую постель, он тут же забылся сладостным сном.

– Ну, и когда же я получу свою награду, Маркус? – спросила Селия откуда-то со стороны. Покуда она не подошла к нему, он наблюдал, как Сильвия вела бедняжку Захария к конюшням.

– Какое неравное соперничество, не правда ли? – заметил Маркус.– Мне кажется, Захария не в ее весовой категории. А вы что думаете?

– Простите? – Селия смешалась, это было сразу заметно по тому, что она опустила зонтик и бросила через плечо взгляд на эту парочку.– Вас беспокоят намерения моего брата, Маркус?

– Нисколько. Если бы даже Захария решил, что Сильвия всерьез увлеклась им, он, наверное, не стал бы даже дожидаться корабля, а просто пустился бы вплавь через весь океан к родным берегам,– парировал он, в сущности не задумываясь об этом. Что в самом деле занимало его, так это то, что Селия поморщилась, а это так портило овал ее лица.– Не беспокойтесь об этом. Ваш брат дает ей возможность в безопасности попрактиковаться в том, чего можно достичь флиртом. Он так боится ее, что ничего плохого ей сделать не сможет. А что вы спросили о какой-то награде?

– Я так и знала, что вы забудете. Мужчине, находящемуся в подпитии, доверять нельзя. А я не ошибаюсь – ведь вчера вы немного выпили? – Его глаза впились в нее, а на ее лице расцвела лучезарная улыбка. Сегодня Селия была одета в донельзя простенькое белое платье и, казалось, так мало отличалась от того видения, явившегося прошлой ночью.

– Да Боже мой, не говорите мне только, что это были на самом деле вы! – Маркус попытался вспомнить, что он мог такого сказать. Неужели что-нибудь о происшествиях, беспокоивших его и Захарию? Или даже более того – о том, как трудно было ему разобраться в своих чувствах к ней?

– Вы не подписывали обязательств отказаться от своего состояния или передать мне часть ваших владений,– ответила она. Изгиб ее бровей и блеск изумрудных глаз показывали ему, что она нарочно тянет с ответом.– Хотя тот Гольбейн, у вас в гостиной…

– Селия, скажите мне напрямую. Сегодня мне не хочется играть в игры.– Ее растрепанные локоны и манящие губы заставляли его томиться.

– Я полагаю, что стоило бы сегодня вечером спрятать ваш графин, чтобы вы вели себя получше,– возразила она весело, так, словно бы он и не отчитывал ее.– Но, чтобы вы прекратили мне угрожать, я все же признаюсь. Вы пообещали показать мне такой тайный уголок, который следует знать лишь двоим… э-э… близким друзьям.

Маркус улыбнулся ее заминке, сразу поняв, что это было за место.

– Это место для любовников, моя дорогая, а вовсе не для друзей.

– Любовники не могут быть друзьями?

– Не надо бросать на меня невинные взгляды, дорогая,– сказал он, сцепив ее и свои руки.– Вам же прекрасно известно, что друзья – это не любовники.

– Я полагаю, да.

Ее задумчивый ответ заставил его призадуматься о том, как она поняла его беззаботные слова. Не желая более говорить на эту тему, Маркус молчал и продолжал вести ее через лужайку в лес. Старая тропа хотя и заросла сорной травой, была все еще хорошо видна. Повсюду лежал валежник. Селия ни о чем не говорила. Они уходили все дальше и дальше за деревья. Оказавшись на полянке, под золотистыми лучами солнца, падавшими сквозь просветы в листве, Маркус почувствовал себя так, словно они скрылись от всего мира.

– Маркус, куда мы идем? – спросила Селия. Они уходили все глубже в лес. Он лишь улыбнулся и продолжал идти, не считая нужным объяснять ей, что существует и более прямой путь туда, куда он направлялся. Так он верней удовлетворил бы страсть Селии к приключениям.

– Вот мы и пришли, моя нежная. Вот место, хранящее, как мне кажется, немало семейных тайн,– объявил он, заставив ее проделать еще один полукруг возле строения, на которое указывал ей.– Кто-то из предков был любителем старины и построил это для себя. Он, очевидно, любил чувствовать себя удобно с современницами. Вы сейчас сами в этом убедитесь.

Селия не произнесла ни слова, но глаза ее сверкнули, и она стала рассматривать развалины стилизованного под старинный замок здания. Камни фасада осыпались, а единственная башенка у основания заросла плющом. Селия поднялась по широким ступеням, по обе стороны от которых возвышались два свирепых грифона. Маркус последовал за ней.

– У этого вашего предка был довольно необычный вкус,– наконец вымолвила она, вопросительно поглядывая на своего спутника.– И это моя единственная награда?

– Я не уверен, продолжать ли мне, поскольку я все еще не очень хорошо понимаю, в какой мере вы ее заслуживаете.– Он почти ничего не помнил из их разговора прошлой ночью. Что она такого сделала, за что он пообещал наградить ее? В ее соблазнительной улыбке не было на это ни малейшего намека.

– Не важно, что именно я сделала, милорд, важно то, что я пообещала вам. Как раз мое обещание и вызвало у вас желание меня вознаградить. Вы, кажется, ничего не помните. Это ужасно не поджентельменски.

Хотя Маркус и понимал опасность подобных действий, но в ответ на ее шутливо поджатые губки он взял ее руку и прижал к своим губам.

– Тогда это было просто огромным с моей стороны упущением, что я сразу же не показал вам этого места. Не нужно было тратить времени попусту, если можно было хоть ненадолго уединиться.

Не выпуская ее руки, он переступил через каменную плиту и надавил сапогом на возвышающийся возле основания фонтана камень. Но ничего не произошло, и он подумал, что их нынешняя встреча может оказаться напрасной. Хотя он без труда мог бы найти здесь какой-нибудь укромный уголок и остаться с Селией там наедине. Но тут вдруг на расстоянии вытянутой руки от него что-то заскрежетало. При виде медленно вдвигавшейся внутрь стены Селия вскрикнула в изумлении.

– Вот мы и посмотрим, чем вы сможете наградить меня за то, что я показал вам это место, которое и приготовил для нашего свидания.

– Маркус, не смейте отпускать мою руку,– предупредила она, и ее пальцы крепче сжали его ладонь.

– Только не говорите, что мне наконец удалось обнаружить нечто, вызывающее у вас страх, – сказал он, ступая внутрь проема. На секунду его остановило то, что рука девушки напряглась, словно она не хотела идти дальше. Посмотрев на нее через плечо, он увидел на ее лице выражение, которое бывает у ребенка, увидевшего страшный-престрашный сон.

– Селия, любовь моя, ничего не нужно опасаться. Здесь время от времени наводят порядок, ибо мне нравится бывать здесь в те минуты, когда хочется побыть в одиночестве.– Селия продолжала молчать и он добавил: – Доверьтесь мне, и я проведу вас сквозь все суровые…

Краска залила ее лицо, она уставилась себе под ноги, словно ее, больше чем что бы то ни было, интересовал камень, о который она нервно постукивала кончиком своей замшевой туфельки. Маркус собирался было еще раз повторить свои слова, но тут она прошептала:

– В закрытых темных местах водятся пауки.

– О, пойдемте же, прекрасная леди, я уничтожу их всех на своем пути,– воскликнул он весело, с трудом сдержавшись, чтобы не рассмеяться. Ему бы и в голову не пришло, что бесстрашная Селия Трегарон может испугаться такой мелочи, как паук.– Стоит подняться по этим вот ступенькам, и вы убедитесь, что ваши страхи напрасны.

– О Маркус, как красиво! – Селия освободила свою руку и прошла на середину круглой комнаты, в которой они оказались. На лице ее было написано удивление, вызванное видом шикарно убранного будуара. Вся мебель была старинной, этой комнатой могли бы гордиться самые знатные дома. Два стула, обтянутые бархатом, стояли возле камина, в котором лежали приготовленные дрова. Под ногами расстилался толстый ковер, расписанный узорами ярко-красного, золотого и зеленого шитья. Селия посмотрела в другую сторону и, не сдержав восхищения, вскрикнула.

На небольшом возвышении, возле одной из стен, стоял диван, на котором громоздились подушки всех оттенков зеленого и голубого. Его обрамляли возбуждавшие желание занавеси, ниспадавшие с золотой короны, которая, казалось, просто висела в воздухе. Свет из высокого узкого окна струился сквозь полупрозрачные занавески.

– Вы, кажется, что-то сказали о семейных тайнах? – спросила она с понимающей улыбкой и направилась к нему. Маркус снова проклял себя за слабость в отношении этой очаровательной женщины.

– Я привел вас сюда не за этим,– объявил он, но голос его прозвучал менее убедительно, чем ему бы хотелось. Пальцы ее уже занялись перевязью, на которой покоилась его рука.

– А за чем же, милорд? Я малообразованная женщина, и к тому же американка, боюсь, мне потребуются разъяснения на этот счет.– Говоря это, она шагнула к дивану, ведя Маркуса за собой. Ее пылающие глаза говорили, что объяснений ей потребуется совсем немного.

Что было такого в этой женщине, отчего он утрачивал всякую волю? Разве не говорил он ее брату прошлой ночью, что он присмотрит за ней и проследит, чтобы у нее не возникало на их счет никаких подозрений? Маркус застонал, понимая, какую ловушку подстроило ему его собственное высокомерие. В следующую минуту он понял, хотя и слишком поздно, что Селия воспользовалась его минутным замешательством. Он уже лежал на спине, в мягком плену дюжины подушек. Он всегда был рад оказаться в таком положении, лишь бы его возлюбленная была рядом с ним.

– Селия, нам нужно поговорить,– пробормотал он, все еще пытаясь спасти положение, но девушка ничего не хотела слушать. Вместо этого она прошлась по щеке легкими, как крылья бабочки, поцелуями.

– Не можем же мы и дальше так продолжать, встречаться урывками, избегая признания того, что должно быть на самом деле.

– Да, Маркус, я согласна,– прошептала она ему на ухо, и от этих слов по его телу прокатилась волна ожидания.

Маркус сделал еще одну отчаянную попытку захватить ее блуждающую по его телу ладонь в свою, прежде чем она обнаружит, как нарастает его возбуждение.

– Я не могу сейчас… пожалуйста, Селия.– Он остановился, тяжело дыша и проглатывая окончания слов; голос, ставший хриплым от вожделения, выдавал его состояние. Когда ее губы прикоснулись к его губам, он сделал последнюю отчаянную попытку.– Я не могу совершать этого с вами, пока вы не скажете мне, что выйдете за меня замуж. Если нет, то мы немедленно отсюда уходим.

К его удивлению, она отстранилась, упершись ладонями в его плечи.

– Все еще намерены поступить со мной по-благородному, Маркус? Я же говорила вам и могу сказать еще раз, что благородство тут ни при чем. И я больше слышать ничего не хочу о замужестве.

– Вы, как всегда, руководствуетесь чувствами, а не здравым смыслом,– парировал он, и в нем снова начал закипать гнев. Что за упрямица! – Хоть раз, моя дорогая Селия, хоть раз согласитесь принять ситуацию такой, какая она есть, а не поступать сгоряча, как вам хочется.

– Ах вот что! Глупая женщина должна знать, что обязана позволить опытному, сильному, храброму и благородному мужчине позаботиться о ней. Вы это имеете в виду?– Ее резкие прямые слова так не подходили к ее довольной улыбке! Маркус поморщился, пытаясь понять, что заставляет ее вести себя так нелепо, и вдруг почувствовал, что ее ладонь прижимается к его обнаженной груди. Оказывается, Селия уже успела расстегнуть у него две пуговицы, а он этого даже не почувствовал.

– Селия, перестаньте.– Слова его были почти лишены уверенности, поскольку на самом деле ему как раз не хотелось, чтобы она прекратила заниматься тем, чем занималась. Глубоко вздохнув, он перекатился на бок и испытал наслаждение. «Я снова одержал верх»,– решил он с торжествующей улыбкой, приподнявшись на локте и прижимая ее всей своей тяжестью.

– Ну вот, юная леди, мы сейчас уладим это. Я не какой-нибудь зверь, который собирается заточить вас в башню и повелевать вами, словно служанкой. Мне нужна жена, а не рабыня.

– Вам в самом деле нужна жена, милорд? А мне казалось, вы ищите любовницу,– прошептала она, протягивая руки и обнимая его за плечи.– Мне доподлинно известно, что вы не собираетесь жениться еще много лет, пока этого нельзя будет более откладывать. Я думаю, что в высшем свете Лондона нет никого, кто не знал бы вашего мнения о семейной жизни.

– Это было до того, как я узнал вредную, соблазнительную колониальную лисицу, ворвавшуюся в мою жизнь, чтобы мучить меня,– огрызнулся он, пытаясь избежать ее предательских пальцев, трудящихся над его галстуком.– Вы превратили меня в идиота, который ни о чем другом, кроме того, чтобы быть с вами в постели, и думать не может. И это в то время, когда мне нужно уделить внимание более важным вещам.

– О, милорд, что может быть важнее того, что мы можем чувствовать вместе? Для меня нет ничего более важного, чем оказаться в ваших объятиях.– Ее бедра прижались к его бедрам, но он все еще твердо держал себя в руках. На миг он прикрыл глаза, и волна томления прокатилась по всему его телу.

Ища помощи в остатках своего гнева, Маркус все еще сдерживался, превозмогая мучительное желание уступить ей.

– Пропади все пропадом, Селия! Я не могу заниматься амурами, пока кто-то пытается убить вас. Они уже стреляли в Захарию…

– Так вот что вы скрывали от меня! В конце концов, тот выстрел не был выстрелом какого-то идиотского браконьера.– Полное удовлетворение в ее голосе подействовало на него, словно хороший хук левой. Он вскочил на ноги и уставился на Селию.

– Так значит, эти чары сирены понадобились для того, чтобы выведать, что же мне известно? – спросил он укоризненно, делая глубокий вдох, очистивший его мысли и не давший ему заорать на нее изо всех сил. Никогда в жизни ему не доводилось ощущать себя настолько обманутым.

– Не совсем,– ответила Селия, которой хватило деликатности изобразить смущение.– Не могу сказать, что мне не хотелось бы знать, что сделало вас с Захарией такими скрытными. Но у меня была другая причина смутить ваш покой.

– Какая же? – попробовал он заставить ее продолжить, но девушка молчала. Соскользнув с дивана, она занялась своим платьем.

– Если по всей правде, причин было две.– Селия искоса посмотрела на него, чем сразу же возбудила в нем недоверие. Когда она не спеша пригладила волосы, ему захотелось сделать то же самое.– Во-первых, мне доставляет удовольствие быть с вами в постели, милорд, а во-вторых, вам кое-что придется выяснить самому.

– Селия, я собираюсь…– Он запнулся, услышав звук рожка.– Кто это, черт возьми, решил помешать нам?

– Вот давайте пойдем и посмотрим, Маркус. Возможно, это и есть тот человек, который поможет нам разгадать нашу тайну,– воскликнула Селия, уже сбегая по ступенькам.– Вы думаете, тот выстрел имеет какое-то отношение к моему разбойнику?

Маркус последовал за ней, поправляя на ходу одежду. Как он теперь объяснит все ее брату? Он не должен был давать ей повода даже строить догадки о том, что происходило на самом деле. Вместо этого он, стоило им лишь несколько секунд побыть наедине, взял и выпалил ей все, что вызывало его собственные подозрения. Маркус гневался на себя за то, что не разгадал ее намерения соблазнить его с целью выпытать все, что ему известно. По-прежнему осуждая себя, он должен был признать, что на ее месте и сам поступил бы так же. Вот это-то и делало эту женщину совершенно непохожей на других. Поэтому-то он и не мог с ней расстаться.

– Смотрите, Маркус, это дядя Генри и этот отвратительный капитан. Вы знали, что они должны были приехать?

– Нет, не знал, хотя я и посылал с посыльным письмо вашему дяде на Боустрит,– ответил он, провожая ее вниз по ступеням замка и дальше по тропинке, что вела к озеру.– Они, видимо, отправились в путь, как только узнали, где мы находимся. Как странно…

– Чепуха! Несмотря на свою манеру вечно ворчать, дядя Генри всегда ужасно любил Этана. Наверное, он хочет помочь нам в наших поисках,– проговорила Селия так радостно, что Маркус содрогнулся. То, что она сказала затем, лишь подтвердило его наихудшие опасения.– Возможно, нам вечером придется провести что-то вроде военного совета и постараться разобраться в этой загадке.

– Селия, пока мы не знаем чего-то важного, мне кажется, нам следует сосредоточиться только на поисках Этана,– предостерег он ее, не понимая, почему у него возникла вдруг необходимость говорить с ней заговорщическим тоном. Внутренний голос, который так верно служил ему на Полуострове, снова начал нашептывать ему что-то. Маркус весьма высоко ценил его предостережения – ведь это не раз спасало его от гибели.

Крепко сжав руку Селии, он повернул девушку к себе лицом. Они были скрыты от всех кустарником, из которого были свиты стены садового лабиринта. Он хотел попросить ее, пока они не подошли к приехавшим поздороваться, чтобы она ничего не предпринимала, не посоветовавшись с ним. Его жизнь и так пришла в полный беспорядок. Он не сможет вынести, если с порывистой женщиной, стоящей перед ним, что-нибудь случится. Не понимая, что делает, он притянул ее к себе, прижимаясь губами к ее губам. .

Этот поцелуй был клятвой, обещанием служить ей защитой на всю жизнь. Хотя Маркус все еще не понимал мотивов ее отказа, он знал, что эта женщина принадлежит ему, ему одному. Ни один другой мужчина не будет наслаждаться ее сладкими поцелуями и не познает восхитительного волшебства ее прикосновения. Ее руки обвили его шею, и он понял, что все-таки к его желанию жениться на ней благородство не имеет никакого отношения.

Глава 18

Ну, и к чему ей было влюбляться в этого невыносимого человека, который постоянно выводит ее из себя? Этого Селия не могла уразуметь, кидая горящий взор через весь обеденный стол на человека, о котором только и думала последнее время. Возможно, так она была наказана за все свои прегрешения. Это было отмщение за ее чудачества и за .то, как она вела себя до этого. Полюбить человека, который и не собирался валяться у нее в ногах или исполнять ее капризы. К сожалению, самым сильным ее желанием было заставить его полюбить ее.

Вместо этого Маркус избегал оставаться с ней наедине и предпринял все возможное, чтобы сегодня за столом они оказались как можно дальше друг от друга. Неужели и без этого все было недостаточно плохо? Он дал ей понять, что не доверяет ей, и лишил ее возможности играть с ним под столом. Неужели вчера она перестаралась в своих играх?

– Ну, мои дорогие, чем же мы займемся, раз уж мы живем жизнью провинциалов? – спросила леди Ноулз, которая в этот день изумила всех своим появлением в половине одиннадцатого утра. Она сказала, что настолько хорошо высыпалась во время их поездки в Принстаун и обратно, что г вновь вернулись жизненные силы.

– Разумеется, когда бедный дорогой Экиг 6удет найден, мы устроим праздничный вечер, но что будет потом? Может быть, пикник? Или поездка в деревню? Или гонки на лодках по озеру?

– Развлекайтесь сами и развлекайте наших гостей, как вам понравится, мама. Поскольку я нахожусь здесь, Хаскеллу, наверное, понадобится немного моего внимания,– сказал Маркус, занявшись свиным бифштексом. Ни у кого, кроме Селии, не сложилось впечатления, что на уме у него было что-то кроме мыслей о том, как идут дела в их имении.– У него есть намерение посмотреть сегодня утром, что необходимо отремонтировать в коттедже для постояльцев. Тадеус, вам не хотелось бы осмотреть наше имение – может быть, вы смогли бы просветить меня в отношении того, как вы содержите фермы у себя в Америке?

– Мне кажется, он гораздо лучше разбирается в том, что собой представляет ваша коллекция вин,– огрызнулся Генри Трегарон, сидящий рядом с Селией.– Как у тебя сегодня с головой, дружок? – обратился он к Тадеусу.

– Все прекрасно, Генри, лучше не бывает,– блеклые глаза Тадеуса показывали, что слова его не совсем соответствуют истине. Селия поняла по напряженно поднятым плечам и шее, что, как всегда, ее дядюшка переживает последствия своего вчерашнего невоздержания.– У лорда Эшмора просто нет подходящего для меня коня.

– Тадеус, в целом мире не найти коня, на которого бы ты отважился сесть. Самая робкая кобылка вызывает у тебя дрожь от страх…

– Дядя Генри, мне кажется, нашим друзьям неинтересно выслушивать, как мы выясняем отношения, особенно в такой прекрасный день,– поспешно вмешалась Селия, прекрасно зная, что эти двое могут в любое время дня и ночи затеять чисто детскую перепалку. Она обратила внимание, что капитан Вандерхофф наблюдал за их препирательством с понимающей улыбкой. Не раз уже ей казалось, что он подзуживает их, вызывая враждебность в обоих, просто ради того, чтобы потешить собственное злорадство.

Она кинула умоляющий взгляд на брата, сидящего на противоположном конце стола, и увидела, что тот не обращает на эту перебранку ни малейшего внимания. Хотя Захария и держал в руке вилку, вторая его рука была под столом, отчего он сидел слегка наклонившись в сторону. Встретившись с сестрой взглядом, он покраснел до ушей и выпрямился. Селия взглянула на сидящую рядом с ним Сильвию и не сразу поняла, что за игру ведет ее подруга.

Для чего она продолжает тормошить Захарию, раз уж им известно, что именно скрывают от них оба мужчины? Но тут Селия вспомнила, что в своей вчерашней досаде на одного джентльмена она придержала правду о выстреле при себе. Она намеревалась обо всем рассказать Сильвии, но возможности сделать это у нее просто не было.

Покачав головой и упрекая себя за глупость, Селия решила, что ей уже начинает мерещиться. Маркус не видел ничего предосудительного в поведении этой парочки. Сильвия просто пыталась вывести Захарию из себя. После еды Селия сообщит ей, что такой ее помощи больше не требуется.

– Я уверен, что ты сделаешь все, как сочтешь нужным, мама. А теперь, если меня извинят…

– Прошу прощения, милорд,– перебил его дворецкий, нервно откашлявшись. Стоукс был высоким худощавым человеком, которому недоставало властной манеры его лондонского коллеги.

В сущности, Селия подозревала, что этот человек боялся всех в доме, включая Мэг, ее новую служанку. Леди Ноулз постоянно жаловалась, что большая часть ее слуг неопытны.– У выхода из кухни какой-то человек настаивает, чтобы вы встретились с ним. Я сказал ему, что вы заняты, но он стал мне угрожать. Тут что-то совершенно необычное, должен вам сказать.

– Стоукс, а он не объяснил, чего ему нужно?

– Милорд, он сказал, что вы наняли его в Принстауне.– Стоукс выглядел так, словно даже предположение об этом было для него унизительно.

– Тогда немедленно приведите его сюда.

– О, неужели вы имеете в виду, что…

– Стоукс, вы что, сомневаетесь в том, что я сказал? – Голос Маркуса был мягок, и Селии подумалось, что она заметила даже намек на понимающую улыбку. Не ответив ни слова, слуга удалился из комнаты.

– Вам не кажется, что это может быть человек, принесший какие-то известия об Этане? – Захария задал вопрос, который готов был сорваться с языка Селии. Она слишком боялась задать его после того, как все уже не раз рушилось в этих поисках, и в тот самый момент, когда им казалось, что они близки к цели.

– Не слишком надейтесь. Может быть, нам хотят сообщить что-нибудь незначащее, чтобы заработать на этом,– объявил Вандерхофф. Его голос действовал Селии на нервы.

– Благодарю вас за сочувствие, капитан,– пробормотала она, стараясь не кидать на дверь слишком нетерпеливых взглядов. Хотя она начинала уже подумывать, что никогда больше не увидит брата, но все же надежды не теряла.– Я знаю, что вы всегда считали Этана плаксой, однако все остальные полны желания найти его.

– Я не это имел в виду, Селия,– ответил Вандерхофф таким тоном, каким обычно говорят с неразумным ребенком.– Ты всегда неправильно истолковываешь мои намерения, моя дорогая. Я просто стараюсь помочь.

– Если вы и в самом деле хотите помочь возвращение Стоукса с довольно неопрятным типом помешало ей произнести свое, не совсем приличествующее воспитанной леди высказывание. В пришедшем она узнала мальчика с постоялого двора, где они недавно останавливались. И это был человек, который, по словам Стоукса, угрожал ему? Это был тот же мальчик, что прислуживал в конюшне и помог ей в ту ночь, когда она встречалась с разбойником. Не успев отдать себе отчета в том, что делает, Селия вскочила на ноги и направилась к малышу.

– Ведь ты – Джем, правда? – спросила она ласково, заметив тревогу в его круглых голубых глазах. Улыбнувшись, чтобы помочь мальчику справиться с испугом, она бросила на Маркуса умоляющий взгляд.– Я помню, что ты был там в трактире. И ты приехал так далеко совсем один?

– Да, мисс. Его сиятельство обещал награду, сам говорил. Нас всего двое, мамка да я, и нам, понятно, нужны монеты,– услышав презрительное фырканье Вандерхоффа, мальчик умолк и вытер нос рукавом.– Мистер Граббинс дал мне свою кобылу, и я должен отдать ему несколько монет.

– Значит, у тебя и в самом деле есть для меня сообщение,– подсказал Маркус, когда мальчик, казалось, на какое-то время окаменел, увидев, что все присутствующие в комнате люди смотрят на него. Он невольно отступил назад, увидев огромную фигуру Захарии.– Джем, ты не только получишь вознаграждение, тебя хорошо покормят и чисто вымоют, а потом положат спать в уютном месте.

– А мне обязательно лезть в корыто, сэр? – Задавая этот вопрос, он неопределенно посмотрел на Селию.

– Ну, не хочешь – не надо,– успокоила она его, опускаясь перед ним на колени, чтобы успокоить и помочь преодолеть испуг.– Ты знаешь, что случилось с моим братом Этаном?

– Так он ваш брат, да? Ну, мистер Пенталоу, сапожник из «Двух мостов», сказал, что парень, которого вы ищете, поехал на восток, чтобы продать кое-что из имущества Холлоуэя для вдовы.– Он сделал паузу после столь длинной речи и, подбодренный внимательной улыбкой Селии, глубоко вздохнул и продолжил: – Мистер Пенталоу говорит, что Этан послал ему деньги с посыльным, а сам так и не вернулся, потому что нашел работу у фермера по имени Олсоп, где-то неподалеку от Блен– форд-Форум.

– Боже мой, так это же всего в нескольких часах езды отсюда! – воскликнула Сильвия, вскакивая из-за чугола. От этой ошарашившей ее новости, Селия чуть не рухнула на пол. У нее голова закружилась – теперь она знала, что после всех поисков и трудов Этан находится на противоположной стороне горы. Знакомая рука поддержала ее и помогла устоять на ногах. Когда она подняла глаза, чтобы поблагодарить Маркуса, головокружение, вызванное теплым участием в его глазах, вернулось к ней. В этот момент ее так и подмывало спросить его об истинных его чувствах. Такого выражения лица не могло быть у человека, который испытывал к ней одно лишь желание.

Если они найдут Этана сегодня, у нее останется совсем немного времени на то, чтобы выяснить, любит ли ее Маркус. И снова ей пришлось разрываться между своим прошлым и будущим. Воссоединение с братом не принесет ей долгожданной радости, если ей придётся распроститься с возмущавшим ее высомерным и желанным человеком, которого она так сильно полюбила.

– Что вы думаете обо всем этом, Захария? – поинтересовалась Сильвия, когда спустя час вся четверка трусила по дороге. С каждой минутой они приближались к цели своего путешествия, и несмотря на то, что разговор не прекращался ни на минуту, чувствовалось, что все ощущают какое-то стеснение.

– Я не знаю. Мы с Маркусом все время рассуждаем об этом деле.– Он снял шляпу и тут же водрузил ее на голову.– Нет никакой разумной причины, по которой кто-либо захотел бы причинить неприятности Селии или мне. За исключением нескольких дубинноголовых британских матросов, уж извините. Да, в целом мире у меня нет врагов.

– Тогда, я полагаю, нужно думать о наименее логической причине,– сказала Селия, почувствовав, что должна говорить. Ей нужно было хоть чем-то заниматься, чтобы не пришпорить своего коня и не пустить его вперед галопом. Однако лошади нуждались в отдыхе: они и так уже полдороги мчались во весь опор.

– Мне кажется, лучше всего будет, если ее придумаешь именно ты,– сказал Захария, усмехаясь через плечо. Она передразнила его, но когда они подъехали к изгибу дороги, веселье исчезло с его лица. Там на холме, как им и объяснил погонщик скота, которого они встретили с милю назад, стоял крытый соломой домик.

Хотя ни один из путников не проронил ни слова, все внезапно натянули поводья своих лошадей и обменялись взглядами. Селия поняла, что все так же, как и она, были немного не в своей тарелке. Что если этот след снова окажется ложным, а Джем всего-навсего сообщил им какие-то слухи в надежде немного заработать? Чувства ее и без того были в смятении, не хватало еще, чтобы ее надежды найти Этана снова рухнули.

Из двери дома вышел человек, и седоки припустили своих лошадей. Сердце Селии готово было выскочить, и с каждым их шагом оно билось все сильней. Пожалуй, этот человек был слишком высок, слишком широкоплеч, слишком покрыт загаром? Этан был высок, но худощав, и у него была такая же светлая кожа, как и у Селии. Как давно был тот день, когда она обняла его на пристани в последний раз, прощаясь с ним! Неужели он мог так измениться за какие-то два года?

Они уже поравнялись с маленьким чистеньким домиком, но человек не проронил ни слова. Он лишь следил за четырьмя путешественниками, враждебно сузив глаза. Селия не могла пошевельнуться, не могла произнести ни звука, у нее пересохло в горле. Ее глаза встретились с суровыми зелеными глазами человека. Она поперхнулась, не зная, как вести себя дальше. Чувствуя ее волнение, конь под ней беспокойно мотал головой.

– Ну вот, черт побери, я и вижу, что вы нашли меня.

– И что же это за «здрасьте» после того, как прошло столько времени, ты, идиот! – крикнула Селия брату. Его холодность помогла ей преодолеть свое оцепенение.– Мы пересекли океан и половину Англии, и все ради того, чтобы ты рычал на нас?

– Да я ведь вовсе не просил вас приезжать, или я ошибаюсь? – вызывающе спросил тот, поставив на землю ведро, которое держал в руках. Не задумываясь над тем, что делает, он вытер руки о свою рубаху, поглядывая то на брата, то на сестру. Сходство с ними было очевидно. Как и Селия, он был черноволос и зеленоглаз, и у него были такие же, как и у брата, квадратные челюсти и крупные черты лица, вплоть до воинственно выставленного вперед, когда он сердился, подбородка.

– Ты даже не написал нам, что не погиб на войне, братик. Ты что, ожидал, что мы похороним пустой гроб и забудем о тебе? – Голос Захарии был ровным, резко отличаясь от повышенных голосов его младшего брата и сестры;– У тебя никогда не было и половины положенных человеку мозгов.

– Мне не хотелось возвращаться в Балтимор, раз уж я оказался на суше. Не хочу больше даже видеть корабля,– объявил тот, сжимая кулаки и с еще большим вызовом поднимая подбородок.– Я ненавижу море, и мне нет никакого дела до компании «Трегарон шиппинг». С какой стати мне возвращаться, чтобы подпевать тебе и быть прислугой для дядюшек? Когда дядя Генри не орал на меня, дядя Тадеус ныл и пускал слюни в свое вино, и единственное, что ему от меня было нужно, это чтобы я принес ему вина.

– Этан, пожалуйста, мы ведь только…

– Нет, я не вернусь. Возвращайтесь туда, откуда приехали со своими красавчиками дружками.– Расправив плечи, Этан воинственно подбоченился.– Я живу здесь своей собственной жизнью. Никого из вас мне не нужно, вы слышите меня? Так что оставьте меня в покое и возвращайтесь.

– Да уж, вы – похоже, и в самом деле, сопливая плакса.

Эти слова застали всех врасплох; все разом обернулись к Сильвии. Та соскочила с коня и направилась к Этану.

– Вы просто самовлюбленное чудовище. Вы знаете, что пережили ваш брат и сестра за последние несколько недель? Они ведь не знали, что с вами случилось, пока не выяснили, что вас взяли в плен. А перед этим Селия, которая единственная из всех не верила в то, что вы погибли, приехала сюда одна-одинешенька, не зная здесь ни души, только для того, чтобы найти вас. А вы стоите и ухмыляетесь Захарии, который в сто раз лучше, чем вы. Вот он никогда не вел себя так гнусно с теми, кто его любит.

– Захария, забери свою красотку… Договорить ему не удалось. Брат прервал его, обрушившись на него с быстротой молнии. Селия потянулась к Маркусу, не понимая, что с ней происходит, а Захария двинул кулаком по лицу Этана. Тот стал трясти головой, слегка оглушенный, но быстро оправился и прыгнул вперед, стискивая руками горло Захарии. Оба закачались из стороны в сторону. Это были почти равные соперники, хотя Этан и был несколько ниже ростом. Сильвия помчалась обратно к домику, чтобы не попасться им под ноги.

– Маркус, остановите же их! Сделайте что-нибудь, они же изувечат друг друга! – Селия не понимала, что говорит; она чувствовала себя такой беспомощной, глядя как два ее брата вымещают друг на друге свою злобу. От того, что они сказали друг другу столько резкостей, у нее закружилась голова. Помощь пришла совершенно неожиданно. Дверь домика распахнулась. На крыльцо, слегка прихрамывая, вышла молодая женщина. Она определенно была на большом сроке беременности. Она крикнула на Этана, и все поняли, что они с ним давно знакомы. Когда после ее слов мужчины не прекратили бороться, женщина повернулась и снова вошла в дом.

Минутой позже она вернулась, неся в руках таз с водой. Некоторое время она стояла неподвижно, словно примеряясь, потом выплеснула содержимое тазика на дерущихся мужчин, забрызгав при этом и Сильвию, оказавшуюся на линии огня.

– Я не позволю отцу моего ребенка дебоширить подобно какому-нибудь паршивцу. Мой дом тебе – не место для драк, слышишь меня, Этан Трегарон?

– Ага, слышу, Бесс.– Теперь Этан был похож на школьника, уставившись себе под ноги и покраснев как рак.

– А вы кто такие, что позволяете себе запросто явиться к нам в дом? Что, у нашей знати теперь не хватает развлечений, и нужно приставать к честным людям?

– Да как вы смеете! Вы хоть знаете, за какого человека вышли замуж?

– Сильвия! – Резкого, словно команда, окрика Маркуса было достаточно, чтобы остановить обеих женщин. Селия было подумала, что у Сильвии с этой женщиной дело могло дойти до рукоприкладства.– Мне кажется, ты сказала достаточно. Наверное, нам лучше удалиться и больше не позориться.

– Этан, кто эти люди? – спросила женщина, всматриваясь в приехавших н отмечая в них сходство с Этаном.

– Бесс, познакомься, моя сестра Селия и мой брат Захария,– сказал тот неохотно, подходя к смущенной женщине. Ее лицо вспыхнуло, она принялась переводить взгляд по очереди на каждого из Трегаронов. – А это моя жена Бесс. Мы скоро ждем ребенка.

– Мне кажется, нам нужно немного прийти в себя после столь радостной встречи. Я – Эшмор, сэр. Ваша семья гостит у меня в Кинг-Ресте. Взгляд Маркуса был прикован к Этану. Он помолчал, пока Захария помогал Сильвии сесть на КОШЕ, и приготовился сесть сам.– Если пожелаете навестить их, добро пожаловать к нам в любое время. Правда же, Захария?

– Решай сам, Этан. Теперь ты знаешь, где нас найти, а мы вот все эти два года не знали, где тебя искать.– Великан, не дожидаясь ответа, повернул своего коня, но отъехал всего на пару шагов.

Селия была в растерянности. В конце концов, переплыть океан, угрожать лишить жизни человека-к тому же не того человека, которого следовало,– пересечь половину этой страны – и все ради чего? Она даже не обняла своего брата после двух лет разлуки. Так странно… Не зная, что делать дальше, она, наконец, сумела произнести: – Этан, пожалуйста, приезжай. По крайней мере, чтобы попрощаться, прежде чем мы уедем в Америку.

Сказав это, она отвернулась и догнала остальных, чтобы вернуться в Кинг-Рест. Уезжали они в молчании, и никто не обернулся на тех двоих, что стояли возле своего домика. «Что же теперь делать?» – думала Селия. Ее совершенно сбило с толку происшедшее. В своих самых невероятных фантазиях она и представить себе не могла, что Этан будет не рад видеть их. Что случилось с мальчиком, которого она знала когда-то? Неужели тюрьма настолько изменила его? А может, она никогда и не понимала своего брата?

Селия не знала, как долго они ехали и как долго им еще оставалось ехать. Мысли ее были заняты тем, что произошло. Ее конь просто шел вперед, следуя за другими лошадьми. Остальные всадники тоже были погружены в свои собственные мысли. Украдкой Селия взглянула на Маркуса, который так грациозно ехал рядом с ней! Словно почувствовав ее интерес, он повернулся. Не хватало ей только его нежного сочувствия! Она посмотрела на свои руки, сжимающие поводья, и почувствовала что вот-вот расплачется. У нее защипало в глазах и в горле, но она изо всех сил пыталась сдержаться.

– Маркус, а я могу посвататься к вашей сестре? – В полной тишине вопрос Захарии прозвучал как ружейный выстрел.

– Простите, что?.. – переспросил Маркус, натянув поводья, он твердо посмотрел на спросившего, и тот поежился от этого взгляда, но все же распрямил плечи.

– Я полюбил вашу сестру и хочу жениться на ней.– Склонившись в седле, Захарий прибавил: – Это достаточно ясно?

– О, Захария, как чудесно! – воскликнула дама, о которой шла речь. К ее глазам подступали слезы, а взгляд, который она бросила на своего жениха, оказался для Селии полной неожиданностью. Была в этом и доля ее вины – ведь она считала, что Сильвия могла быть только ее помощницей в выуживании у мужчин сведений.

– Как, черт возьми, вам удалось увлечься друг другом так быстро? Влюбиться так быстро просто невозможно! – воскликнул Маркус, очевидно смущенный не менее Селии.– Ведь еще вчера вы боялись даже заговорить с Сильвией? Селия, да скажите же вы что-нибудь!

– Сильвия, тебе ведь полагалось только расспрашивать его,– выпалила Селия не задумываясь, пока до нее не дошло, что она говорит что-то не то. Но было слишком поздно.– Чем ты занималась?

– А что я по-твоему должна была делать?

– Вы просто не понимаете, что такое любовь, Маркус,– вступил в разговор Захария.– Видели ли вы создание более великолепное, чем моя Сильвия? Как она заступилась за меня перед моим сопливым братом? Как же я могу не жениться на такой женщине?

– Мы обсудим это позже, сэр. А пока что, Селия Трегарон, не объяснитесь ли и вы? – Маркус стиснул ее руку, чтобы не дать ей пришпорить лошадь. Занимаясь с ней, он не заметил, что предыдущая парочка отъехала подальше, держа друг друга за руки.– И что, именно для этого вы и устроили свое представление вчера в башне? Вы просто хотели соблазнить меня и выудить у меня нужные сведения? Только и всего? И для того, чтобы никто не превзошел вас в подобной низости, вы подучили мою невинную сестру вести себя точно так же?

Она выдернула свою руку из его рук и остановилась, твердо держа поводья своего коня.

– Это вовсе не то, из-за чего стоило бы соблазнять вас вчера, но вы были столь упрямы и невежественны, что не смогли бы понять истинную причину. И не нужно смотреть на меня так, словно я ввела вашу сестру в мир разврата. Я просто просила ее задать Захарий несколько вопросов. Так что, возможно, склонность к разврату как раз ваша фамильная черта. Разве вы сами не пользовались этим, чтобы удержать меня от излишних расспросов?

– Черт побери, Селия, вернитесь. Я еще не закончил,– позвал он ее, но она отправилась к остальным седокам, решив, наконец, возглавить их группу. «Что еще может произойти сегодня? – подумала она в ярости.– Может быть, еще кто-нибудь нападет на нас?» Но и это не произвело бы на них особенного впечатления после недавней борцовской схватки и неожиданного предложения Захарией руки и сердца.

Как случилось, что ее жизнь так осложнилась? До того как отправиться в Англию, она догадывалась, что эта поездка может оказаться нелегкой. Но неужели она могла предвидеть, что с ней будет происходить то, что происходит сейчас? Осторожно поглядев через плечо на Маркуса, она вздохнула. Разве сможет она хоть когда-нибудь объяснить ему, что такое любовь, если не заметила, что ее лучшая подруга и ее собственный брат полюбили друг друга? Не желая думать об этом больше, она позволила своему коню скакать, как тому заблагорассудится. Конь помчался галопом. Ей хотелось, чтобы ветер, теребивший ей .волосы, унес прочь все ее печали.

– Я больше и минуты этого не вынесу! – объявила Сильвия, словно эхо отражая мысли Селии. Она не переставая ходила взад-вперед перед камином.

– Сильвия, пожалуйста, перестань, ты себя просто мучаешь. Присядь и подожди, пока не придет Захария,– сказала Селия. Рядом с ней молча сидела леди Ноулз, продолжая вышивать, словно ничего и не произошло.– У меня просто нет сил смотреть на тебя.

– Я не могу ждать спокойно. Они с Маркусом сидят взаперти уже целую вечность.– Она ни разу не сбилась с шагу, но теперь к взволнованным движениям прибавились еще и заломленные руки.

– Да они ушли к нему в кабинет всего десять минут назад,– ответила Селия, но решила, что кроме этих слов понадобится еще и сочувствующая улыбка. У нее самой нервы расшалились, и причиной тому был не только неумолимый взгляд на лице Маркуса, когда тот пригласил ее брата пройти к нему в кабинет. Но после собеседования в библиотеке в их судьбах могла появиться еще одна тропа к неведомому, притом полная препятствий.

Как это она до сих пор думала, что если бы Маркус сказал ей, что любит ее, все в мире стало бы прекрасно? Ничего хорошего в этом мире не было с тех самых пор, как она покинула Балтимор. Останься она дома, разве ощущала бы она теперь это чувство обездоленности? Вместо того чтобы постараться жить нормальной жизнью, она отправилась на поиски Этана, и теперь ничего уже исправить было нельзя.

Этан не вернется в Балтимор. Спасибо хоть, что он снизошел до разговора с ними. Теперь у него есть жена и семейные обязанности. Если Захария сумеет убедить Сильвию, у нее будет еще одна родственница, почти сестра. Она полюбила Сильвию и желала ей счастья, но женитьба ее старшего брата была бы еще одним невероятным поворотом в ее доселе спокойной жизни. С прежней жизнью было покончено, а чем новая могла обрадовать ее после всего, что с ней произошло?

– Я больше ни минуты не выдержу этого,– сказала Сильвия, остановившись на середине комнаты и подбоченясь. Никто, кроме Селии, кажется, этого не заметил. Генри и Вандерхофф играли в карты за столиком в углу комнаты, а Тадеус похрапывал в кресле в нескольких шагах от них.

– Прекрасно, моя дорогая,– отозвалась леди Ноулз рассеянно, считая сделанные стежки и не поднимая глаз. Она деликатно зевнула, потом протянула руку к бокалу шерри, стоящему на мраморном столике.

– Ведь это мое будущее они обсуждают, и у меня есть право присутствовать,– продолжила Селия таким тоном, словно присутствующие в комнате люди ловили каждое ее слово.– Если я стану американкой, мне нужно показать, что я умею быть независимой. Они не могут мне диктовать, как жить, без моего на то согласия.

Не успела Селия и слова вымолвить, как Сильвия круто повернулась и почти бегом выскочила из комнаты. Грустно вздохнув, она подумала, что, возможно, следовало бы отправиться следом, но знала, что ничего путного из этого не выйдет. Сильвия была такой же упрямой, как и ее великосветский братец. Кроме того, если бы Селия вмешалась, мотивы ее поступка могли бы показаться кое-кому несколько эгоистическими. Она знала, что Маркус объяснил бы вмешательство в их разговор именно так и осудил бы ее за это. Обсуждать дела, относящиеся к браку, было чисто мужским делом.

Заметив, что леди Ноулз стала клевать носом, Селия отложила сборник стихов, которые так и не заинтересовали ее. Ощутив в себе внезапно возникшую потребность действовать, она поднялась на ноги. «Может быть,– решила она,– прогулка к озеру успокоит мою израненную душу. Когда же только я покину это место?» Она понимала, что ее возмутительное поведение может оттолкнуть от нее Маркуса, несмотря на страсть, которую она все еще пробуждала в нем.

Это было единственное, в чем она пока еще была уверена. Маркус мог желать ее, но со всей очевидностью она понимала, что полюбить ее он никогда не сможет. Она проскользнула сквозь высокие створчатые двери на террасу, не обменявшись и словом с оставшимися в комнате людьми, которым не было до нее никакого дела.

– Маркус, что бы ты там ни говорил, но я намерена выйти за него замуж.

Маркус смиренно глянул на сестру, стоя подле гиганта Захарии. До того как она вошла, мужчины изучали разложенную на письменном столе карту. Повернувшись к Захарии, Маркус удивленно вскинул брови. Ответом ему была заговорщическая улыбка. Разве не об этом они только что говорили, обсуждая, как женщины в их семьях слишком часто пытались направить ход событий по-своему? Внезапное вторжение Сильвии в их святилище являлось ярчайшим тому примером.

– Моя дорогая, мне кажется, тебе следует предоставить это дело нам. Когда мы будем готовы обсудить эту замечательную ситуацию, мы пошлем за тобой.– Маркус пристально рассматривал содержимое своего бокала, чтобы не выдать удовольствия созерцать ее пылающий гневом взор. Разве они с Захарией не заслужили небольшой награды за ту интригу, которую затеяли две эти дамы, дабы выведать то, что лучше предоставить решать джентльменам? – Сэр Трегарон только что пытался обосновать свой взгляд на то обстоятельство, что именно он из всех, кто пытался свататься к тебе, может оказаться наиболее удачливым и стать моим свояком.

– Он должен стать моим мужем, поэтому мне в сущности нет необходимости беспокоиться о том, в какой степени родства он будет находиться с тобой. Не тебе ведь с ним жить,– сказала Сильвия. Она обогнула угол стола и встала рядом со своим возлюбленным.– Захария, скажи ему, чтобы он прекратил заниматься этой ерундой.

– Сильвия, да ведь твой брат демонстрирует здравый смысл. Нам же нужно быть практичными, э-э, думать обо всех э-э…

Маркус видел, что Захария трепещет под нежным умоляющим взглядом его кареглазой сестры. Взгляд, который тот бросил на Маркуса, молил о помощи и говорил о многом.

– Сильвия, ты что, хочешь, чтобы этот человек уже теперь отказался от своих намерений? Твое поведение может вынудить его как следует подумать, делать ли это предложение, пока я еще не успел толком поразмыслить обо всех связанных с этим вопросах и дать свое согласие.

Захария с трудом отвел глаза от Сильвии. Его квадратное лицо выглядело как лицо кающегося грешника.

– Ах, Маркус, я просто не могу этого сделать.

– О, Захария, разумеется, ты не можешь. Жалею, что прервала вашу беседу, но я просто не могла больше томиться ожиданием,– она схватила его за руку; не сознавая, что ее необузданное поведение не дает возможности ее суженому признаться, что за игру они с Маркусом вели.

– Запомните эту фразу, мой друг: «Я просто больше не могла томиться ожиданием». Боюсь, она может стать в вашей семейной жизни чем-то вроде заклинания,– сказал Маркус, понимая, что спустя минуту тот упадет на колени, моля ее о пощаде. «А это уж совсем никуда не годится»,– решил он, зная капризы своей сестры.– Она всегда будет заявлять, что поступить так, а не иначе ее заставили скука или нервы. Хотя мне кажется, что после того груза ответственности за Селию, который вы вынесли, с Сильвией вы почувствуете облегчение. Моя сестра, хотя бы время от времени, да прислушивается к голосу разума. Желаю вам счастья.

Впервые в жизни Маркусу удалось лишить свою сестру дара речи. Переведя взгляд с одного мужчины на другого, она, казалось, не поняла того, что только что произошло. Потом, наконец, до нее дошло, что ее брат дает свое согласие. Протянув руки к своему только что названному суженому, она осознала и смысл шуток, которыми обменивались мужчины, и обратила на брата красноречивый взгляд.

– Маркус…

– Захария, Бога ради, поцелуйте ее, не то она разнесет нас обоих в пух и прах. Это лучший способ доставить женщине приятное и сделать ее самое приятной,– объявил он, ставя на стол бокал и направляясь к двери.

Похоже, Захария еще никак не мог прийти в себя от только что свершившегося факта обретения своей невесты. И Сильвия позволила себе отпустить еще одну шпильку, не дав Маркусу дойти до двери.

– Это был грязный трюк, Маркус. Надеюсь, женщина, которую ты полюбишь, вдоволь нашутится над тобой. Ты вполне заслужил, чтобы кто-то отыгрался на тебе за твое отвратительное чувство юмора.

– Слишком поздно, дорогая моя, слишком поздно,– пробормотал он, оглядываясь. Захария и Сильвия не расслышали его слов и не заметили, как он ушел. Они нашли себе гораздо белее приятное занятие – страстно обнялись. «Захария определенно начал постигать науку общения с приличными женщинами»,– размышлял он, направляясь в гостиную. Там находилась другая приличная женщина, с которой ему было необходимо немедленно переговорить.

Безусловно, в том, что его сестра столь внезапно появилась у него в кабинете, была виновата именно Селия. Хотя и до ее появления Сильвия не скрывала своих мыслей, но тем не менее всегда руководствовалась правилами приличия. Правда, совсем не эту тему Маркус намеревался обсудить с Селией. Она должна была ответить за нечто большее, чем независимые демократические манеры, привитые ею его сестре. Теперь, когда таинственное исчезновение Этана перестало быть загадкой, ему предстояло решить более важные вопросы. У него не хватало терпения дожидаться, когда все любовные вопросы семьи Трегаронов будут улажены, поскольку у него были свои, не менее чувственные проблемы, решением которых ему и следовало заняться.

Не обнаружив Селии там, где ей полагалось бы быть, Маркус не удивился. Эта леди никогда не поступала так, как он от нее ожидал, по крайней мере с того момента, когда они встретились. Причиной тому, видимо, была неистовая влюбленность в эту женщину, возмущавшую его, непочтительнейшую и совершенно обворожительную. Чувство, которое он никогда и не думал испытать, застигло его врасплох. Сам себе он казался беззащитным как никогда прежде. Он не мог понять, когда именно его сердце было украдено, но понимал, что с этой поры оно никогда уже не будет принадлежать только ему.

Бросив праздный взгляд на группу дремлющих в гостиной людей, он покачал головой и направился на террасу. Спустя несколько минут, поняв, что Селин нигде нет, Маркус начал проклинать всех и вся. С несвойственной ему тревогой он подумал, уж не святой ли дух унес ее, но тут же обозвал себя трижды проклятым дураком. Неужели члены обеих семей дремали бы в комнате у него за спиной, если бы Селию похитили? Вот во что она превратила его из разумного и рассудительного человека – в беспокоящегося по пустякам недотепу, который делает теперь такие нелепые умозаключения.

Он спустился по выложенным камнем ступеням, ведущим в сад и к лабиринту, поглядывая с саркастической улыбкой на развалины замка. Их вчерашняя возня на диване в потайной комнате была ироническим итогом их взаимоотношений. Он пригласил Селию туда, чтобы побеседовать с глазу на глаз о том, насколько серьезны их отношения, а эта леди взяла и стала его соблазнять. Разве когда-нибудь до вчерашнего дня он хоть раз отправлялся на тайное свидание с дамой со столь почтенными намерениями?

Луна, выскользнувшая из-за туч, подтвердила его подозрения. Возле башенки он увидел какое-то движение и сумел различить контуры женской фигуры. Этот силуэт был ему известен очень и очень хорошо. Ведь его руки и губы изучили каждый его изгиб.

Он прошел по дорожке, усыпанной гравием, решив немедленно добиться от этой леди ответа – раз и навсегда Хотя обращаться с ней было не так просто, как с его сестрой, он заставит ее ответить ему сегодня же. Довольно играть в загадки. Она должна стать его женой, и не для того, чтобы сберечь его честь или из чувства ответственности за свое благополучие. Селия Трегарон будет его женой и по закону и по велению сердца.

Может быть сейчас она и не любит его, но со временем – полюбит. У него было достаточно опыта, чтобы превратить ее внешнюю привлекательность в нечто большее. В сущности, Маркус не был уверен, что для него важны ее теперешние чувства – лишь бы только Селия согласилась стать его женой. Раз уж она вломилась в его жизнь и потребовала к себе внимания, то была обязана сделать это. Может быть она и в самом деле хотела отомстить его покойному кузену, но отомстила-то ему, Маркусу. Какая разница, каковы были ее намерения? Она лишила его душевного покоя, самой души. Все, чего она хотела, она получила.

– Селия, вы здесь? – позвал он, не доходя несколько ярдов до развалин башни.

– Да, я здесь.

Безрадостный оттенок ее голоса напрочь уничтожил его решимость. «Что это еще за новости?» – подумал он, услышав этот горестный голос. Быстро сократив расстояние между ними и не говоря ни слова, он подошел к ней вплотную. Селия подняла голову, и Маркус увидел ее лицо. Прижав ее к груди, он захотел дать ей отдохновение от всего, что так огорчало ее.

Гладя ее мягкие локоны, Маркус понял, что ничего от нее требовать не будет. Он просто обнял ее, желая облегчить ее страдания. Селия тяжело вздохнула, пряча лицо у него на плече. Более вынести ожидания он не мог.

– Что случилось, моя хорошая? Отчего вы так печальны?

– О, Маркус, я просто глупая девчонка и больше ничего. Не говорите так сердито, пожалуйста,– попросила она, грустно улыбнувшись ему.– Я та кая глупышка, я так жалею себя за то, что не могу сделать все в мире по-своему.– Она помолчала с минуту, затем продолжила: – Мне кажется, я, наконец, стала взрослой и поняла, что все мои приключения не принесут мне ни радости, ни счастья. Я должна вести себя более осмотрительно и оставить все свои выверты. Нужно думать о будущем. Маркус понял вдруг, чем порожден ее затравленный, полный щемящей тоски взгляд. Довольно было происшествий одного лишь сегодняшнего дня, чтобы заставить ее уйти в себя и свои мысли. Это была не только враждебность Этана, но и то, что оба ее брата скоро будут связаны узами, которые не будут иметь к ней никакого отношения. У Маркуса было сходное чувство в тот момент, когда он передавал свою сестру во власть незнакомого человека, который должен был дать ей счастье и позаботиться о ее судьбе.

– Пожалуйста, не меняйтесь столь стремительно, моя любовь,– прошептал он, не в силах устоять против манящей роскоши ее губ. Наклонив голову, он потребовал от них ответа не для страсти, а просто чтобы ей стало спокойно.

Он должен был прогнать эту боль, хотя и знал, что" ощущение отвергнутое™ у нее со временем пройдет. Нежно лаская ее губы и щеки, он хотел впитать все ее страдания, сказать ей, что беспокоиться не о чем, что он никогда не покинет ее.

В тот миг, когда он почувствовал, что Селия вновь тяжело вздохнула, он понял, что должен устоять от соблазна воспользоваться ее слабостью. Эта девушка была нужна ему больше жизни, но он хотел, чтобы она вошла в его мир, вернув себе свой обычный дух естественности, а не с чувством жалости к себе самой.

– Скажите, чем я могу помочь вам, любовь моя,– мягко потребовал он, снова прижимая ее лицо к изгибу своего плеча и прижимаясь щекой к ее черным волосам.

– Мне нужно несколько минут побыть одной. Прошу вас.– Она сделала шаг назад, освобождаясь от его объятий, и он позволил ей отстраниться еще на шаг, пока не почувствовал, что держит лишь ее дрожащую руку.

– Вы уверены?

С минуту она пребывала в нерешительности, держа в его руке свои пальцы, потом глубоко вздохнула и отпустила их.

– Да, с полчаса, чтобы прийти в себя, а потом вы могли бы прийти и прогуляться со мной по саду.

Не желая оставлять ее, Маркус все же подчинился, поклявшись, что это будет последний раз, когда они расстанутся без ее обещания выйти за него замуж. Он шел, не оборачиваясь, пока не достиг нижней ступеньки и ему больше не было видно выражения ее лица. «Но леди не будет отпущено полчаса»,– решил он, бесцельно двигаясь в сторону дома. Нет, он вернется даже раньше, чем пройдет половина этого времени, и заставит ее больше не думать о делах своей семьи раз и навсегда. Погруженный в свои сладостные грезы, он почти не слышал голосов, которые доносились откуда-то с дорожки сада.

– Ты не заплатил мне за последнюю работу, франт-чистюля,– послышался знакомый рык совсем рядом с Маркусом.

Вспомнив, где именно он слышал этот голос, Маркус остановился. Это было на болотах возле Принстауна. Разбойник имел дерзость явиться к нему в дом. Его полная неожиданностей встреча с Этаном и ошаравшее предоложение Захарии отвлекли его от таинственных событий, преследующих семейство Трегаронов. А что этот мошенник делает так далеко от того места, где он совершил свое предыдущее преступление? Была ли Селия целью его приезда сюда?

– Я заплачу, когда ты выполнишь работу, не раньше,– ответил второй голос, услышав который Маркус с трудом удержался от того, чтобы помчаться обратно к башне. Голос принадлежал Сайласу Вандерхоффу. Чтобы не наделать поспешных поступков, Маркус отступил в тень дерева.

– Ты бездарный осел, ты не сделал того, для чего я тебя нанял.– Вандерхофф продолжал отчитывать первого, будучи, казалось, в полной уверенности, что их никто не слышит. Маркус понял, что эти двое стоят где-то неподалеку от него, скрытые высокой стеной лабиринта.– С какой стати мне вообще было платить Эшмору за то, чтобы он заманил Этана в британский флот, если все это теперь рушится из-за какого-то воришки, которому цены-то всего два пенса? Сначала ты устраиваешь какую-то неразбериху вместо того, чтобы забрать девчонку. Потом не можешь сделать всего лишь один простой выстрел. Будь я на твоем месте, Захария Трегарон давно был бы мертв! А теперь мне еще нужно как-то разбираться с попыткой убийства.

Маркуса осенило, что эта сбивчатая тирада – ключ к разгадке, ставящий на места все детали запутанной шарады этой истории. Семейство Трегаронов и не подозревало, что у них есть враг, да еще такой, который находится среди них. К счастью, из того, что говорил Вандерхофф, было ясно, что он обратился к услугам людей неумелых, или же Трега-ронам просто повезло. «Единственная задумка, которую ему удалось выполнить,– это насильственное рекрутирование Этана Трегарона во время войны»,– признал Маркус, подумывая и о том, какую же роль сыграл в этом его кузен. Он не так уж близко знал Эмброуза, но никогда не подозревал, что тот мог обладать столь низкими наклонностями. Как мог он принять участие в такой грязной интриге?

– И нечего мне тут придумывать оправдания, придурок! Если бы ты увез девчонку, я смог бы найти этого сопляка раньше, чем они,– зарычал Вандерхофф, и Маркусу стало ясно, что он пропустил мимо ушей часть разговора, размышляя о прегрешениях своего кузена.

– А эта чертова девка! Сидела бы дома, там ей самое место, я бы уже выдал ее за своего племянника. Вместо этого она все развалила. Уехала, видите ли, искать своего придурочного брата! Попробуй забери теперь Транспортную компанию Трегаронов, когда в живых осталось столько партнеров – живых-здоровеньких!

«Довольно»,– решил Маркус, выскользнув из своего укрытия в ночную темноту. Первой его мыслью было обезопасить Селию. В своей озабоченности она могла наткнуться на этих двоих и оказаться в руках Вандерхоффа, не понимая, что происходит. Стараясь двигаться совершенно бесшумно, он прокрался обратно к башне, проклиная обстоятельства, заставившие его снова заниматься тем, чему он научился в армии – мало того, что на территории Англии, так еще и в собственных владениях.

– Маркус, что вы делаете?! – вскрикнула Селия, когда он примчался вверх на террасу. Зажав ей рот ладонью, он прижал Селию спиной к гранитной стене.

– Сейчас у меня нет времени для объяснений, но нам нужно немедленно вернуться домой и постараться поменьше шуметь,– скомандовал он, поглядывая через плечо, чтобы убедиться, что за ним никто не шел. Он так и держал руку на губах Селии, слишком хорошо ощущая их нежное прикосновение к своей ладони. Но он знал, как хорошо слышны ночью даже самые тихие звуки.– Нам нужно предупредить ваших родных о том злодействе, который замыслил Вандерхрфф. Я сейчас уберу руку, но вы не произносите ни звука. Остальное я объясню позднее.

– Маркус…

– Ни звука, Селия, не нужно спорить,– довольно резко прошипел он. Взгляд его был устремлен в темноту сада, который, казалось, растянулся бесконечным пространством между ними и домом.– Как бы я ни любил вас, но если вы отважитесь произнести хоть слово, мне придется заставить вас молчать нокаутом.

Не дожидаясь возражений, он схватил ее за руку и повел к безмолвному саду. Казалось, они будут идти бесконечно. Каждая хрустнувшая под ногой ветка или убегавший зверек, которых они и видеть-то не могли, заставляли его напрягаться – он был готов к нападению. Наверное, ему следовало бы запереть Селию в башне, но почему-то он чувствовал ее в большой безопасности, когда она находилась рядом с ним. По крайней мере он знал, что с ней все в порядке. «Как будет смеяться над этим приключением Гарт, когда вернется»,– решил Маркус, мрачно усмехаясь. Еще бы! Чтобы человек, с которым он так часто отправлялся на опасные задания, крадучись пробирался по своему собственному саду!

Ступив на первую ступеньку широкой лестницы, ведущей на террасу, Маркус ободряюще пожал руку Селии. Стараясь держаться в тени, он повел ее по ступенькам, потом напрягся всем телом, хотя был уже готов приказать, чтобы она вошла в дом через кабинет. Неясно очерченная фигура человека двигалась под окнами гостиной. Не колеблясь, Маркус одним прыжком перелетел через плиты террасы и обрушился на жертву, которая почти не оказала сопротивления – человек задохнулся от неожиданности и что-то гневно, но сбивчиво стал говорить.

– Что там такое? Маркус, что ты делаешь? – послышался голос Сильвии, когда он полностью подмял под себя изрыгающего проклятья человека.

– Дядя Тадеус, вы что, опустошили весь винный погреб? И Маркус из-за этого бушует?

Услышав шутливый вопрос Захарии, Маркус отпустил человека и отступил на шаг, увидев в его руке пистолет. «Что тут делает с пистолетом этот старый пьянчужка?» – пронеслось у него в голове.

– Извините, сэр, я принял вас за одного из мерзавцев, которых встретил в саду. Я слышал их разговор. Как вижу, вы тоже были наготове. Захария, принеси мои пистолеты из…

– Теперь этого уже не требуется, Захария. Стойте там, где стоите, чтобы я мог видеть вас.

Маркус отвернулся от отдающего приказания Тадеуса как раз вовремя: он увидел, как Вандерхофф и его пособник широкими шагами поднимаются вверх по ступенькам. В руках у обоих было по пистолету, и целили они прямо в него. Кивком головы он показал, чтобы Селия придвинулась ближе к нему, не желая дать Вандерхоффу возможности взять ее в заложницы. Девушка с готовностью подчинилась его команде и встала рядом с ним.

– Ну что ж, все идет по плану.– Узкое лицо Вандерхоффа сверкало удовлетворением, когда он оглядывал собравшихся. Вся его пышущая враждебностью фигура была отчетлива видна в тусклом свете, падавшем из распахнутых на ночь дверей гостиной.– Я бы предпочел, чтобы финал нашей истории не был столь драматичным, но, видимо, ничего не поделаешь. И если мой напарник сделает все так, как ему велено…

– Сайлас, я не идиот,– сказал Тадеус, выхватывая пистолет из рук Маркуса и улыбаясь ему совсем нешутливой улыбкой.– Надеюсь, вы не думали всерьез, что мне доставляло радость, исполняя роль няньки, возиться с сопливым отродьем, заниматься чьими-то деньгами, не желая иметь что-нибудь и для себя.

– Тадеус, отойди от них в сторону. Я не слишком доверяю нашему доброму хозяину и твоей придурочной племяннице,– приказал сообщник, и его губы скривились в зловещей улыбке. Маркус недоумевал, почему почти все внимание сосредоточилось на нем.– Ты еще успеешь поведать о всех своих печалях, пока мы будем поджигать.

– Поджигать? Что вы намерены делать? Надеюсь, вы не думаете, что если убьете нас всех, то этой историей никто не заинтересуется?– Предпринимая этот выпад, Маркус понимал, что доведенные до злобы люди не будут церемониться и не остановятся ни перед каким преступлением. Кроме того, их охватило опьянение вседозволенности и высокомерия. Не спуская глаз с Вандерхоффа, следя за малейшим его движением, Маркус ждал лишь подходящего момента.

– Боже правый, где леди Ноулз и дядя Генри? – прервала напряженную тишину Селия, в отчаянии схватив Маркуса за перевязь.– Что вы с ними сделали?

– Пока что ничего особенного. Ваш дядюшка просто подсыпал им кое-что а вино. Со всеми остальными было бы то же самое, если бы все шло по плану. Но эта помолвка Захарии состоялась явно не к месту.

Досада Вандерхоффа по этому поводу дала Маркусу дополнительный шанс. «Надо незаметно придвинуться поближе к Захарии»,– промелькнуло у него в голове. Сделав это, они уже могли обмениваться взглядами, что было необходимо, чтобы обезоружить возможных убийц. Если он рассудил правильно, настоящую угрозу представлял Вандерхофф, Тадеус же был просто наемником, с которым разобраться будет намного проще – возможно, этим займется сам Захария.

Он бросил взгляд на Селию, чтобы узнать, как та себя чувствует, и в этот момент какое-то шуршание в кустах привлекло его внимание. Хотя Вандерхофф и не спускал с них глаз, но в основном он был занят своими подельниками, которые не совсем расторопно выполняли его приказания. Обратит ли он внимание на то, что кусты слева от лестницы яростно шевелятся, словно их треплет сильный ветер или нетерпеливая рука. Маркус осторожно выдвинулся перед Селией, надеясь скрыть от нападавших ее лицо, выражавшее ярость, и защитить от возможной опасности. По ее напряженной позе он понял, что и она заметила движение в кустах.

У него не было никаких идей по поводу того, кем мог быть их неожиданный союзник. Вандерхофф, без сомнения, предпринял все возможное в отношении прислуги, его матушки и Генри Трега-рона. Когда, спустя мгновение, Селия вскрикнула, он распознал лицо человека, которого никто не ожидал здесь увидеть. Перевес сил неожиданно оказался на их стороне. Вандерхофф не предполагал, что помощь может прийти с этой стороны, особенно после сегодняшней беседы за ужином.

Бросив взгляд на нападавших, Маркус понял, что лучшей минуты не будет. Нужно действовать. Эти трое спорили о каких-то пустяках, и крысиные глазки Вандерхоффа выпустили его из внимания. Он посмотрел прямо в кусты и энергично кивнул. То, что произошло в следующее мгновение, чуть .было не парализовало его. Ночь прорезал рык, от которого леденела кровь в жилах.

Маркус не успел рассмотреть, как Этан перелетел через каменную ограду и выскочил на террасу.

Он ринулся вперед, чувствуя, что Захария летит по пятам за ним. Эффект неожиданности отразился на лицах злодеев– те буквально оцепенели. Оказавшись в руках Маркуса, Вандерхофф рухнул набок. Маркус заметил, что обе женщины также вступили в бой. Он продолжал свою атаку, а Селия с Сильвией изготовили к бою огромный глиняный горшок с цветами. Спустя секунду нерасторопный разбойник был повержен на каменные плиты.

Послышался предупреждающий возглас Этана. Маркус увидел, что в руке Вандерхоффа блеснул металл, и секундой позже их тела сплелись в один яростный клубок. Повинуясь рефлексу, Маркус почувствовал, что уходит назад под тяжестью веса нападавшего. Соображая, за что бы зацепиться, он в нужный момент извернулся всем телом и выбил нож из руки Вандерхоффа, после чего они снова повалились на верхнюю ступеньку каменной террасы.

– О, Маркус, любимый мой. Не может быть, чтобы ты погиб, пожалуйста, только не это. Ты не можешь умереть, ведь я люблю тебя,– услышал он страстный голос Селии и в тот же миг стряхнул с себя недвижное тело Вандерхоффа, прижавшее его спиной к балюстраде.

В следующий момент он уже смог приподняться, опираясь на левый локоть. Селия упала подле него на колени и принялась осыпать его лицо поцелуями, бормоча какую-то несусветную чушь. Он воспользовался этим, наслаждаясь ее заботой каждым дюймом своей кожи. Если бы не заинтересованная публика, окружавшая их, он'позволил бы себе более активно подключиться к любовной игре. Но, к счастью, он пока еще был способен размышлять трезво.

– О нет, у тебя идет кровь!

Маркусу было ужасно неприятно, что любовные причитания Селии были прерваны таким незначительным обстоятельством. Вздохнув с сожалением, он вскочил на ноги, доказывая, что не ранен, и привлек ее к себе.

– Это не моя кровь. Когда мы падали, Вандерхофф задел головой о балюстраду. Я даже специально постарался, чтобы с ним это произошло, когда увидел, как близко от края террасы мы оказались. А что еще я должен сделать, чтобы доказать, что цел и невредим? Ах, да, вспомнил.

Удовлетворенно усмехнувшись, он обвил рукой талию Селии, крепка прижимая ее к себе. Его рот повелительно встретил ее губы, а кровь закипела от ее знаков внимания, столь нежных, но все же недостаточных. Он не спеша воспользовался дарованной ему наградой, и его сотрясли вспышки желания. Они прошли по всему его телу, несмотря на близость ее гигантских родственников. Теперь Селия принадлежала только ему.

Когда он поднял голову, его взгляд встретился с глазами Захарии. Хотя лицо того и было сурово, в зеленых глазах его мелькали шаловливые огоньки. Маркус подмигнул ему через голову Селии и увидел, как и тот в ответ подмигивает ему. Этот мужчина понял, что у Маркуса было еще какое-то неоконченное дело. Дело, относящееся к леди, которая принесла им обоим столько неприятностей.

– Маркус, а что нам делать с этими мерзавцами? – спросила Сильвия с энтузиазмом и решительностью, как-то не вяжущимися с понятием воспитанной леди. Обменявшись еще одним взглядом со своей суженой, Маркус отступил назад, отпуская ее цепкие руки.

– Я хотел бы получить ответы на кое-какие вопросы, прежде чем передать их местному констеблю,– сказал он спокойно, словно речь шла о чем-то совершенно обыдённом. Краешком глаза он заметил, что лицо Селии перекосила недовольная гримаса. Но это он уладит позже, когда они смогут хоть ненадолго остаться наедине.

Теперь, когда он знал, что эта дерзкая леди любит его, спешить ему было совершенно некуда. Когда он найдет возможность побеседовать с ней один на один, первым же вопросом, который он поставит, будет ее отказ выходить за него замуж. Хоть когда-то он должен понять механизм действия женского ума, в особенности ума такой сложной женской натуры.

– Этан, окажите еще одну услугу– помогите своему брату связать наших незваных гостей.– Маркусу хотелось решить все неотложные проблемы как можно быстрее, чтобы сосредоточиться исключительно на мисс Трегарон и на себе самом.

– Дамы, мне кажется, вам следует пойти посмотреть, как там чувствуют себя все остальные и выжили ли они после того, как их подлечил Тадеус. Джентльмены, а нам нужно провести допрос. Начнем?

– Теперь, раз уж мы все собрались вместе, я полагаю, можно начать,– провозгласил Маркус, остановив задумчивый взгляд на сгорбленной фигуре Сайласа Вандерхоффа. Негодяй был привязан к высокой спинке стула, спина к спине с Тадеусом Абернати, своим подельником. Они сидели посередине комнаты в окружении своих победителей.

Селия сидела, скромно выпрямившись, в кресле у камина, пытаясь подавить в себе сильнейшее желание вскочить на ноги и потребовать, чтобы Маркус объяснил свои поступки. Что значили его поцелуи перед ее братьями и его сестрой и почему после этого он ведет себя как ни в чем ни бывало? В душе она все еще корила себя за те безрассудные слова, которые выкрикнула, подумав, что Маркус ранен. Вот уже час как она вновь и вновь переживала это происшествие, прекрасно понимая, что в другой раз при подобных обстоятельствах поступила бы точно так же.

– К счастью, от этого безумного заговора никто не пострадал, кроме самих же пленников.

Он что-то затеял, но что? Селии слишком хорошо было известно это высокомерное выражение на его лице, и она обменялась с сидящей напротив нее Сильвией сочувственным взглядом. Пока они занимались с леди Ноулз и дядей Генри, она понимала, что Сильвию просто распирает от желания спросить, что же в самом деле было между нею и Маркусом. Слава Богу, ей не представилось случая задать свои вопросы – сначала с ними все время был Захария, затем вернулся Этан, приведший с собой врача.

– И кто из вас хотел бы рассказать нам все с самого начала?– Маркус обошел вокруг этих двоих, небрежно покручивая между пальцами свой бокал. Он помолчал и медленно прошелся рядом с ее дядюшкой. Селия поняла, что он задумал. Он хотел заставить Тадеуса разговориться, соблазняя его видом вина.

– Кое-что в вашем заговоре уже ясно, но, если понадобится, я готов просидеть здесь всю ночь, чтобы выслушать ваше признание.

– Я вообще ничего не знаю ни о каком заговоре,– послышалось ворчание из угла комнаты, где, распростертый на кушетке с забинтованной головой, лежал Чонси Далримпл, как сам себя назвал разбойник.– Он всего-навсего хотел, чтобы я немного подержал у себя девчонку.

– Да, мы знаем, Чонси. Вы полежите и отдохните. У вас некоторое время будет жутко болеть голова,– сказал Маркус, кидая на Селию выразительный взгляд. Однако девушка и без его взглядов знала, что в этом была и ее заслуга. Женщина так же, как и мужчина, способна постоять за себя и своих близких, и она не станет дожидаться, пока появится какой-нибудь мужчина и защитит ее.

– Итак, что нам уже известно? По-моему, сегодня на ночь нам расскажут занимательную сказку. Джентльмены, время идет, уже поздно, и терпение мое истекает с каждой минутой,– хотя Маркус и не повышал голоса, говорил он так, что у Селии по спине мурашки побежали.

– Если нужно, я могу попросить дам удалиться и покажу вам несколько небезинтересных способов добывать показания– меня этому научили в Испании.

– Мне только хотелось жить получше, вот и все,– начал жалобно бормотать Тадеус, с жадностью поглядывая на бокал с вином.– Я привык к определенному образу жизни и, будучи не последним человеком своего круга, должен был его поддерживать. А эта ужасная ферма едва позволяла мне сводить концы с концами, хотя даже отец называл меня скупердяем. Генри приходилось настолько тщательно вести все дела компании, и он так внимательно распределял доходы, что мне не удавалось урвать даже немножко, чтобы никто этого не заметил.

– Заткнись, дубина!

– Я не позволю тебе втянуть меня в это сильней, чем я уже ввязался, Вандерхофф.– Его круглое лицо молило о пощаде, слезы катились по щекам, а глаза жадно смотрели на бокал кларета в руке Маркуса. Он не понимал, что каждое произнесенное им слово только сильней свидетельствовало против него.– Я в жизни не собирался никого убивать, пока ты не предложил мне этого. Того, что я получал от твоей контрабанды, могло бы хватить надолго, и убивать Дэниела Слоуна не было нужды.

– О, Боже милостивый, дядя Тадеус, что вы такое говорите?– При упоминании имени покойного мужа Селия вскочила на ноги.

– Это все он. Он хотел выкупить акции Слоуна, чтобы приобрести как можно больше влияния в компании,– продолжал Тадеус, и на лице его была написана тревога. Селия была более чем взволнована. Маркус не понимал, что ее привело в ужас не только сообщение о том, кто именно был виновен в гибели ее мужа, но и то, что теперь станет известна правда о том, как именно он погиб.

– Он все это и устроил. И только потому, что я как-то посетовал на то, что, если у тебя будет ребенок от Дэниела, наши доходы и вовсе сократятся. Ну, а поскольку всем была известна репутация Дэниела, Вандерхофф сказал, что ни у кого и вопросов не возникнет, если сообщить, что его убили в пьяной драке в какой-то таверне из-за какой-нибудь шлюхи.

– О, дядя Тадеус, как вы могли! Дэниел был не лучшим из мужей, но он никогда не делал вам ничего плохого,– прошептала Селия. Эти люди опозорили ее перед всеми! До сих пор лишь дядя Генри знал правду. Ее горе из-за напрасной гибели Дэниела было еще тяжелей, потому что она никогда сильно не любила его, а ложь о том, как он погиб, предназначалась для спасения ее чести и гордости, а вовсе не для того, чтобы оправдать каким-то образом Дэниела, о котором чего только ни говорили. Кулаки ее сжались.

– Он не стоит того.– Она не сразу поняла, что стоит перед Сайласом Вандерхоффом, покуда не услышала голос Этана, который оказался теперь за ее спиной.– Если уж кто-то и должен треснуть его разок, так это я. Из-за его жадности мне пришлось провести больше года на британском корабле.

– Что? Он, что, продал тебя? Как же это? -

Она вцепилась в руку брата, желая облегчить его страдания, ибо в зеленых глазах Этана появилось выражение боли.

– Мы все несем свой позор в этом деле,– подал голос Маркус из противоположного угла комнаты. Селия обернулась к нему, с радостью ощутив надежную руку брата, когда увидела выражение раскаяния в глазах говорящего. Что же, он не любит ее.– Вы были совершенно правы, попытавшись отомстить моей семье, моя дорогая. Похоже, Вандерхофф подкупил моего кузена, чтобы тот записал Этана в рекруты. Он был уверен, что вашего брата за время службы Его Величеству убьют. Мне кажется, что единственным оправданием поведения Эмброуза в том деле служит то, что он не убил вашего брата.

– И все это из-за денег?– задохнулась она гневом. Глядя на Вандерхоффа, сжавшегося в комок, она не могла найти в себе и толики чувства жалости к нему.– И еще вы пытались убить Захарию, когда мы возвращались из Принстауна. За этим вы все и явились в Англию.

– И ничего такого делать не пришлось бы, если бы ты сидела себе дома,– прорычал тот ей в ответ, собрав в себе остатки злобы.– Я мог бы выдать тебя за моего племянника, и все было бы шито– крыто. Даже чистюля Генри не подозревал, что я затеваю. Он даже не поинтересовался, зачем мне нужно было остановиться на несколько дней в отеле, прежде чем наведаться в дом Эшмора.

– Благодарение Богу, вы, Трегароны, удачливы, как черти. Этан сумел выбраться из тюрьмы до того, как там произошло восстание, после которого, я убежден, он был бы одной из жертв.– Маркус обвел преступников взглядом, полным отвращения, затем распрямил плечи, словно вдруг решившись на что-то.– Захария, Этан! Мне кажется, я больше не могу выносить этого. Я предлагаю отвести их до утра в винный погреб, покуда их не отвезли в ближайшую тюрьму.

– Прекрасная мысль. Подумайте только, дядюшка Тадеус, целая ночь среди бочек и бутылок с вином,– провозгласил Захария, и его младший брат согласно кивнул.– Дамы, извините нас, нам нужно очистить комнату от ненужных предметов.

Селия отступила в сторону, и братья приступили к делу. Они отвязали преступников от стульев, причем ее дядюшка непрерывно умолял дать ему хоть один бокал вина. Внезапно ее охватила невероятная усталость, душевная и физическая. Когда трое мужчин вышли из комнаты, уводя своих пленников, она почувствовала, что ее предали. Маркус даже не посмотрел в ее сторону после своего признания в том, что его кузен являлся пособником в этой гнусности, из-за которой Этана забрали в рекруты. «Но не это было причиной его холодности»,– подумала она. Теперь Маркус знал окончательно, что она не сказала ему всей правды о Дэниеле.

– Сильвия, мне кажется, нам лучше пойти проведать наших больных. Доктор сказал, что им, наверное, нужно спать всю ночь напролет.– Она имела в виду всех тех, кого ее дядюшка попотчевал настойкой опия. К счастью, доза была небольшой, и им удалось разбудить их и перевести в постель. Только утром можно будет решить, все ли с ними в порядке. Но что принесет утро после такой ночи ей самой? Селия знала, что глаз она в эту ночь не сомкнет.

«Мне нужно как можно скорей вернуться в Балтимор, даже если придется вплавь пересечь океан»,– решила Селия, сидя подле своего дяди на следующий вечер, когда обе семьи собрались после ужина в гостиной. Если бы не пришлось задержаться, чтобы присутствовать на свадьбе Захарии и Сильвии, она уехала бы уже утром. Пока что ей удавалось целый дань не оставаться одной, находя кого-нибудь, кто мог разделить ее одиночество. Но долго ли ей это будет удаваться?

Бросив украдкой взгляд на человека, прислонившегося к каминной доске, Селия поняла, что вечно избегать его она не сможет. Каким бы знакомым ни было это выражение его полуприкрытых ресницами глаз, оно никак не выдавало того, что за мысли крутились сейчас у него в голове. Но вот как раз с Маркусом беседы с глазу на глаз ей хотелось меньше всего на свете. Дело было не только в том, что она более чем неловко чувствовала себя после потрясшего всех откровения дяди Тадеуса о том, как погиб Дэниел. Проведя бессонную ночь, она со всей ясностью поняла, что Маркус никогда ее не полюбит.

Те слова, которые он раздраженно сказал ей возле башни, были не чем иным, как единственным средством заставить ее умолкнуть в минуту опасности. Никто из мужчин не признается себе в том, что и он может представлять опасность для женщины в такой момент. А то, что он расцеловал ее потом, было вызвано радостью и возбуждением после схватки с Вандерхоффом. Она решила поставить против своих собственных чувств, но в этой игре проиграла, хотя и поняла впоследствии, что и проигрывать нужно с достоинством, не падая перед судьбой на колени и не устраивая скандала. Это стало бы еще одной пыткой, а чувства ее и без того были в смятении. Лучше постараться сделать все, чтобы избежать этого.

После того как Вандерхоффа и ее дядюшку увезли, единственным событием дня оставалось появление к ужину Этана с женой. Все остальное время она была донельзя расстроена, но держалась храбро, чтобы никому, в особенности ее радушному хозяину, и в голову не пришло, как она горюет. Вот сейчас он о чем-то рассуждал, стоя перед камином с таким беззаботным видом, словно ничто в мире его не беспокоило. Если бы он любил ее, неужели он не нашел бы возможности встретиться с ней?

– Не могу даже выразить, как я признателен вам, миссис Трегарон, за то, что вы заставили своего мужа поехать к нам с извинениями,– ласково улыбнулся Маркус покрасневшей Бесс. Увидев это, Селия стиснула зубы. Он умеет, когда захочет, быть просто очаровательным – с кем угодно, только не с ней.– Его лицо, выглядывающее из кустов, будет теперь одним из ярчайших воспоминаний в моей жизни. Этан, а как вы догадались, что у нас происходит что-то неладное?

– Я просто случайно оказался в нужном месте в нужное время. Я приехал и не обнаружил вокруг ни души, хотя весь дом был полон огней,– ответил тот, рассеянно теребя галстук. Он нежно улыбнулся Бесс, и это снова вызвало ревность Селии.– Никто не отозвался, когда я постучал в дверь. Тогда я попробовал открыть задвижку. В доме должна была быть прислуга, даже если бы все вы куда-нибудь уехали. Я вошел в гостиную и увидел, что дядя Генри спит и страшно храпит. Леди Ноулз тоже спала, крепко, как ангел. Мне стало понятно, что тут что-то не так. Потом я услышал, что на крыльце кто-то есть. И не успел я показаться вам всем, как появился Вандерхофф.

– И мой находчивый братец прокрался вдоль дома и спас нас, тупиц и идиотов, от шайки безмозглейших бандитов,– закончил за него Захария, сидящий рядом с Сильвией. Селия старалась не глядеть на их сплетенные руки и на довольную улыбку подруги.

– А я так и не пойму, в том ли тут дело, что им не повезло,– вставил Генри. После того как он оказался на волосок от гибели, хотя и проспал все опасности, которые выпали на долю остальных, он оставил свое высокомерие.– Скорее всего, это просто нам повезло. Мы не только избежали крупных неприятностей, но и на двоих увеличили численность нашей семьи. И скоро их будет даже трое – когда Бесс родит.

– А я постараюсь устроить так, чтобы их стало даже четверо, даже если мне придется потратить на это все лето,– объявила из своего удобного кресла леди Ноулз, не отрывая взгляда от своей вышивки. Если бы она все-таки подняла глаза, то увидела бы испуганное выражение на лице Селии. Девушка просто не знала, куда спрятать глаза.– Мне тоже нужно показать, что из этого путешествия вышел толк. Этану все-таки не составило большого труда появиться перед нами. Мало того, что в прекрасном здравии, так еще и захватив с собой жену. Потом Захарии приходит в голову похитить мою единственную дочь. Селия, вы моя единственная надежд на то, что я окажусь не худшей свахой, коли от Маркуса ждать нечего. Не беспокойтесь, я мигом устрою так, что все достойнейшие женихи Лондона будут стоять лагерем у нашего порога.

– Но ведь я скоро уезжаю в Балтимор, леди Ноулз,– поторопилась объявить Селия, чтобы никто даже не догадался, как ей хотелось остаться! – У нас на якоре стоят два незагруженных корабля. Как только Захария с Сильвией поженятся, мы с дядей Генри отправимся домой, правда?

Она старалась не смотреть в сторону камина, сделав отчаянную попытку сохранить остатки достоинства. В конце концов, она понимала, что Маркус уже устал от того, что она постоянно причиняет ему беспокойство. Стоило ей пошевелиться, как тут же это оборачивалось неприятностями для его родных. Даже такое простое дело, как поиски ее брата, едва не кончилось гибелью всех, кто оказался рядом с ней.

Хотя теперь, когда Вандерхофф и ее дядюшка оказались за решеткой, она понимала, что не смогла бы вынести напряжения и продолжать быть рядом с Маркусом изо дня в день. Не то чтобы Маркус не был любезен с ней, когда им доводилось встретиться. Вот, например, его легкая болтовня, когда они с Сильвией выбирали в саду цветы. Она ощущала легкие укоры совести всякий раз, когда ее подруга вопросительно поглядывала на нее. Хотя и на вопросы, которые касались ее брата, ей отвечать тоже не хотелось.

Затем, когда Сильвия отправилась погулять в саду с Захарией, Маркус наткнулся на нее, когда она с его матушкой перебирала шелк для вышивки. К счастью, через секунду его позвали к Хаскеллу. Ей не в чем было винить его – он прекрасно вел себя с ней. В сущности, он относился к ней, как к любому другому гостю в своем доме. Будь он проклят!

– Вот уж нет, мы не можем позволить вам сорвя голову покинуть нас. Побудьте, по крайней мере, с месяц. Ведь мы должны дождаться, когда об их свадьбе объявят в церкви,– сообщил ей Маркус, слишком любезно для того, чтобы это могло быть ей приятно. Словно какая-нибудь изуверка, она скучала по его саркастической манере прежних дней.– В конце концов, я хочу устроить своей сестре свадьбу по всем правилам.

– О, Маркус, уж коли Сильвия выходит за колониста, мы и за два месяца вряд ли управимся со всеми делами,– вставила его матушка, и Селии захотелось закричать от негодования на то, что срок ее ссылки в Англию мог так увеличиться! – Скорей всего, к этому времени Бесс уже будет готова к рождению ребенка, и, естественно, Этану при этом понадобится, чтобы его родные были рядом. Ведь, правда, дорогой? Вы ведь не собираетесь снова отталкивать их, не так ли?

– Нет-нет, миледи. Мне кажется, мы прекрасно преодолели все наши разногласия,– ответил Этан, которому, несмотря на все попытки скрыть это, было ужасно не по себе из-за того, что своим обманом он – пусть и невольно – потворствовал безумным планам Вандерхоффа.– В сущности, мы пришли к соглашению в отношении моей доли акций и работы в нашей компании. Похоже, нам понадобится агент в Лондоне, и я по-прежнему готов взять на себя часть дел в семейной компании, не выходя в море.

– А что случилось с мистером Хэмптоном? – спросила удивленная Селия. Хотя тот ей и не слишком нравился, он все же оказался полезен ей, когда она только-только приехала в Англию.

– Он решил, что ему не по сердцу работать на американцев,– объяснил ей дядя.– Кажется, мистер Хэмптон запускал руку в деньги нашей семьи, и «Да хоть кому-нибудь можно еще доверять?» – подумала Селия, не сознавая, что произнесла эти слова вслух, и Маркус ответил на ее вопрос.

– Большинству людей доверять можно, моя дорогая, просто необходимо знать, что порой лучше не столько доверять, сколько положиться на свою интуицию.

Селия почувствовала, что она не может встретиться с ним взглядом, поэтому тут же затеяла разговор с Бесс. Теперь она знала, что Маркус никогда не простит ей ее лжи, и винить в своем несчастье ей было некого, кроме себя самой. Ей было ясно, что он имеет в виду. Если бы она и в самом деле доверяла ему, ей следовало бы с самого начала поведать ему правду. Вместо этого, она громоздила одну ложь на другую, так что в конце концов снять с нее маску пришлось ее родственникам.

На протяжении всего вечера она едва ли вымолвила хотя бы слово – просто сидела и не вмешивалась в разговоры окружающих. Всякий раз, глядя на Этана и его жену, она чувствовала, что радуется за них. Ее приключения завершились самым благоприятным образом: она нашла своего младшего брата. И неважно, что в жизни каждого из них все переменилось с тех пор, как он попал в плен. Это хоть немного утешало ее больное сердце.

К тому времени, как все стали прощаться и расходиться спать, она была более чем рада удалиться. Но посреди лестницы, ведущей наверх, перед ней остановилась леди Ноулз.

– О, моя дорогая, вы не могли бы принести мне мою шаль? Я оставила ее в кресле, а мне обязательно нужно обернуться в нее, иначе я не усну.

Селия неохотно повернулась, чтобы выполнить ее просьбу, глядя во все глаза, чтобы не наткнуться на обратном пути в гостиную на Маркуса. Стеукс был все еще там и улыбнулся ей какой-то странной улыбкой. Или это ей только показалось? После всего, что произошло в последние несколько дней, она становилась мнительной.

Путь наверх, в комнату леди Ноулз, ничем особенным не был ознаменован. Это огорчило Селию. Она передала шаль служанке и, безучастно повернувшись, направилась к себе. В душе ее все же теплилась надежда, что между ней и Маркусом не все еще кончено. Идя по залу, она решила, что ей нужно попросить дядю Генри как можно скорее снять для них где-нибудь другой дом. Если ей предстоит остаться в Англии еще несколько месяцев, то провести их в обществе Маркуса и стараться не выдать ему своих переживаний ей будет невыносимо. Войдя к себе, она прикрыла дверь и на миг прислонилась к ней. Наконец-то она могла отдаться своему чувству отверженности. Ей не было больше нужды носить эту маску любезности. Подняв плечи, она выпрямилась и только тут обратила внимание, что в комнате необычайно темно. Хотя камин и пылал, в спальне горело лишь несколько свечей. Обычно Мэг оставляла зажженными все свечи– это была экстравагантная привычка, появившаяся у Се-лии за время проживания в этой семье. Дома дядя Генри всегда был очень придирчив в отношении расходов своих домашних, следя за каждой лампой и свечой.

И вдруг Селия с удивлением поняла, что Мэг в комнате нет. В последние несколько дней она не могла войти к себе в комнату без сопровождения этой девушки, щебечущей обо всем, что происходило на нижних этажах, в особенности если события имели отношение ко второму лакею. Покачав головой, она направилась в спальню, но так и не сумела войти в дверь, замерев на пороге при виде неожиданного зрелища.

– Не нужно так тревожиться – я с собой пистолета не захватил,– объявил Маркус, приветствуя ее улыбкой и продолжая лежать на кровати.– Я уверен, что вам так же надоели люди, потрясающие перед вашим носом оружием, как и мне.

– Что вы здесь делаете?– Селия подумала, что это ей мерещится, все еще не решаясь войти. Могло случится и так, что она сейчас спит и видит все это во сне. На миг она закрыла глаза, подумав, что вот сейчас их откроет – и никого в спальне не будет. Но Маркус лежал на том же месте. Сердце ее забилось с перебоями. И все же думать о том, что будет дальше, она не могла.

– Я никуда не уйду, моя хорошая. Понимаете ли, я приложил кое-какие усилия и устроил так, чтобы нас не беспокоили до утра,– продолжил он таким тоном, словно делился с ней наиболее пикантной частью какой-нибудь сплетни. Она не могла сосредоточиться на том, что он сказал; глаза ее бегали из стороны в сторону, время от времени поглядывая на его худощавое тело, которое сейчас было именно там, где она так давно хотела его видеть.– Мне пришлось подкупить вашу служанку, чтобы она оставила нас здесь вдвоем в такой неурочный час. Хотя, мне кажется, половина дома знает, что я здесь, включая мою интриганку-матушку.

– Зачем это? Это что, так вы мстите мне за те неприятности, которые я вам доставила? – спросила Селия, не зная что ей теперь делать. Она не понимала, должна ли была подойти к нему и отвесить пощечину за то, что он думал о ней только так, или же кинуться к нему, лежащему на постели, в его объятия. Судя по тому, как он был одет, намерения его были далеко не благочестивыми. На нем был лишь халат– тот самый алый с темно-синим, что был расстелен на его кровати в первую ночь их знакомства.

– Разумеется, я здесь для того, чтобы скомпрометировать вас. Поскольку вы шарахались от меня, как напуганный заяц, всякий раз, когда я подходил близко…

– Я и не думала шарахаться,– выпалила она и залилась под его скептическим взглядом густой краской.– Это смешно, Маркус. Вам нельзя здесь оставаться.

– Нет-нет, можно, и я останусь. Понимаете ли, если вы намереваетесь по-прежнему быть такой упрямицей и продолжать отказываться от моего предложения, я предусмотрел все, чтобы завтра утром нас здесь обнаружили в минуту страсти. Это будет прелестным штрихом, не правда ли? – Он улыбнулся ей так, словно совершил Бог весть какой подвиг. Его теплый взгляд убеждал ее в том, что произойти может самое невероятное.– Ну, так вы намерены отнестись к этому разумно?

Селия снова закрыла глаза, изо всех сил уповая на то, что делает верный шаг. Что он там говорил о доверии вчера вечером? Наверное, пришла минута, когда ей нужно было полагаться не только на доверие.

– Да, я выйду за вас замуж.– Сказав это, она вновь открыла глаза, чтобы увидеть, как он воспримет ее слова, и едва не застонала от разочарования. Хотя в его оценивающем взгляде она могла прочитать желание, понять, что сейчас у него на уме или на сердце, она не могла.– Да, выйду, но на определенных условиях.

– Ах, я так и думал, что какой-то подвох все же последует. Ваш колониальный девичий умишко всегда начеку. Поскольку у нас в запасе есть какое-то время, не могу ли я предложить вам вина? – спросил он доброжелательно, свесив ноги с кровати. Селия замерла в ожидании, но тут же поняла, что это было глупо с ее стороны, потому что он всего-навсего наливал вина в свой бокал из бутылки, стоявшей на ночном столике. Закончив это, он старательно взбил подушки и снова улегся.– Ну, и каковы эти условия, моя ласковая?

Стиснув кулаки, Селия постаралась не обращать внимания на то, что его халат распахнулся, выставляя напоказ твердые мускулы на его обнаженной груди. Но она не могла думать теперь о том, что ощущала всегда, гладя рукой его кожу. Не теперь. Ей нужно было сосредоточиться на более практических вещах.

– Во-первых, я не желаю, чтобы между нами существовали какие-либо тайны. Вы не должны хранить в тайне от меня что бы то ни было, особенно полагая, что делаете это ради моего же блага.

Маркус вскинул брови, видя, что она ждет от него ответа.– Обещаю. Но только за исключением подарков ко дню рождения и Рождеству и каких-нибудь мелочей, чтобы порадовать вас, хорошо?

Она не стала отвечать на этот смешной вопрос.

– Во-вторых, ко мне не будут относиться как к глупому ребенку, если я что-то делаю не так, независимо от того, нравятся вам это или нет. И никаких утомительных нотаций – ни от вас, ни от моих братьев. Пусть у нас будут просто разумные обсуждения всех дел.

Маркус поморщился, но согласно кивнул.

– Далее. Своими деньгами я буду распоряжаться сама, потому что я – полноправный партнер в компании «Трегарон шиллинг» и от моего имени сделано несколько инвестиций.

Сперва Маркус намеревался возразить, но, пригубив вина и посмотрев на полог над кроватью, ответил:

– Договорились.

– И еще вы никогда даже и думать не будете о том, насколько привлекательна может быть какая-нибудь другая женщина, поскольку начиная с этого момента вы будете ухаживать только за своей женой.

– Это не кажется мне чересчур сложным. Если все пойдет так, как мне представляется, вы будете выжимать из меня все соки, и мне не будет совершенно никакого дела до других женщин, даже если они начнут приходить ко мне в спальню в чем мать родила.– У Маркуса возникло вдруг ощущение, что ее розовое платье стало прозрачным.

– Если вы с Гартом или с кем-либо еще из ваших друзей захотите провести вечер, пьянствуя, вы можете совершенно свободно сделать это у себя дома.

– Вы ставите такие трудные условия, моя милая. Возможно, поздней нам придется некоторые из них пересмотреть. Я бы хотел на это надеяться.

Селия кивнула в постаралась не выдать ни малейшим движением своей нервозности, потому что теперь его интересовала ложбинка между ее грудей, едва выступавших из выреза платья. Теперь ее последнее требование – оно могло означать, что она жертвует последними остатками гордости и храбрости, которые оставались еще в ней.

– И, наконец, самое важное условие из всех, которое вы должны исполнить обязательно.– Она вскинула подбородок и расправила плечи. Никогда прежде она не отступала перед трудностями, поэтому нужно было рискнуть. Маркус пришел сюда по собственной воле.– Я не выйду замуж, если мой муж не будет меня любить.

Прежде чем она успела подумать, остаться или выбежать из комнаты после этого бесстрашного заявления, Маркус вскочил на ноги и в три прыжка оказался рядом с ней. Он стиснул ее в объятиях, и она страстно ответила на его жаркий требовательный поцелуй. Прикосновение его рук сквозь тонкую ткань ее платья разожгло пламень в каждой клеточке ее существа. Селия ликовала от его прикосновения, от ощущения его аромата, сплетая пальцы в его каштановых волосах, чтобы продлить поцелуй.

– Да, заставили вы меня побегать за вами, прелестная колдунья,– прошептал он наконец, прикасаясь к нежной коже у нее за ухом и жарким дыханием заставляя трепетать завиток ее волос.– Но теперь, мне кажется, один из нас одет чересчур торжественно для такого случая.

Не дав ей возможности поразмыслить над сказанным, он повернулся и начал схватку с пуговицами ее платья. Когда вторая пуговица отлетела и покатилась по полу через всю комнату, Селия попыталась было возразить что-то, но тут же замолчала, ощутив прикосновение его губ к своему затылку и шее. Где бы он ни касался ее, она вся пылала, но самой восхитительной лаской было прикосновение его пальцев, трепещущих на изгибе ее спины. Селия чувствовала, что вот-вот расплавится и растечется по полу, но еще одна – последняя – связная мысль преследовала ее, пулей проносясь у нее в мозгу.

На ней уже остались только сорочка и розовые чулки, и тут она повернулась, чтобы посмотреть ему в глаза, поймав его руки своими и прижав их к своей груди. Ей нужно было все же знать кое-что прежде, чем она совершенно потеряет рассудок от его восхитительных чар. Наклонившись вперед, она прижалась губами к его обнаженной груди, точно против того места, где билось его сердце. Он ответил ей сладостным стоном, и она улыбнулась, поднимая глаза.

– Скажите мне, пожалуйста. Я хочу слышать эти слова, не боясь, что вы мне угрожаете.

Что она хотела услышать, он, без сомнения, знал.

– Я люблю вас, Селия Трегарон. Вы прокрались в мою жизнь и в мое сердце. Моя жизнь станет бессмысленной, если вас не будет в ней, если вы не будете изводить меня, сердить меня, соблазнять меня, смешить меня и заставлять меня тревожиться о вас больше, чем о самой своей жизни.

Он смотрел на нее сверху вниз с выражением, которое было ей еще незнакомо. В нем сочетались любовь и смех, все вместе.

– А разве я не заслужил услышать эти слова? Вы мне так ничего и не сказали о своих чувствах. Я знаю лишь, что наедине со мной вы не можете устоять перед таким восхитительным мужчиной.

На миг она лишилась дара речи, внезапно ощутив стыд за то, что в последние несколько недель так дерзка вела себя. У нее перехватило дыхание, когда он стал поглаживать костяшками пальцев по изгибу ее грудей. Потом он протянул руку и приподнял ей подбородок, чтобы видеть ее лицо.

– Вы ведь не собираетесь теперь быть со мной робкой и застенчивой, правда?– прошептал он. Его глаза следовали за рукой, двигающейся к ее плечу. Резким движением он сбросил кружевную бретельку с ее плеча.– Ожидая вас, я размышлял о том, как прекрасно, когда у тебя есть женщина, столь открытая и честная в делах плотской любви. Я никогда не сомневался, что вы меня желаете, моя нежная.

– Честная, Маркус? – переспросила она, грустно улыбаясь.– Я ведь начала лгать вам почти с первой нашей встречи. Сначала о своих родных, потом рассказывала вам небылицы о Дэниеле.

Не говоря ни слова он повел ее к постели. Минутой позже она была распростерта у него на коленях и крепко прижата к его телу.

– Расскажите мне о Дэниеле то, что считаете нужным, и закончим с этим. Я не понимаю, почему это вас так беспокоит, но хочу понять.

– Наверное, это глупо с моей стороны,– начала Селия неохотно, позволив ему нежно положить свою голову на подушку мускулов его плеча. Она чувствовала бы себя легче, если бы не нужно было смотреть на него. Бе сбивали с мысли его дьявольские сине-зеленые глаза и обманчивая улыбка.

– Мне нравился Дэниел, когда мы поженились, но я была молода. В юности о нем шла лихая слава, и некоторым даже было не понятно, зачем он связывает свою жизнь со мной. Я знаю, что он был верен мне; но все же, узнав, что, по слухам, он был убит в драке из-за женщины, я не могла допустить, чтобы обо мне начали сплетничать. Долгие годы я лгала всем о том, как он погиб– не столько чтобы сохранить свое доброе имя, сколько во имя спасения моей глупой гордости.

– Я упал с лошади.

– Что вы сказали?– Она вскинула голову, хлопая ресницами и пытаясь понять, какое отношение это заявление, сделанное таким тихим голосом, имеет к ее признанию.

– Вы хотели знать, как я повредил себе руку. Как-то вечером Гарт и я чересчур разошлись, празднуя успешное выполнение одного задания,– пояснил он, став похожим на школьника, признающегося в каком-то проступке.– Мы наткнулись на двух молодых леди, и я казался себе таким галантным, таким героем.– Внезапно он умолк и сурово посмотрел на нее.– Я ведь не был настолько груб, чтобы перебивать ваш рассказ? Когда-нибудь мы еще поговорим об этим ваших уличных колониальных манерах. Возможно, на нашей золотой свадьбе, хорошо?

–Простите, продолжайте.– Селия тоже стала похожа на школьницу,– зачарованную его рассказом.– Маркус, сейчас целоваться нельзя, ведь вы исповедуетесь.

– О да! Ну так вот, кажется, у этих «леди» были в друзьях другие джентльмены, которые и стали возражать против неожиданного расширения круга их знакомств,– продолжал он размеренным голосом.– Я поклонился им на прощанье, но один из джентльменов неправильно истолковал мой жест. Он взял и стащил меня с коня. В тот момент я не слишком крепко держался в седле и рухнул на землю, ударившись правой рукой о железное корыто. Когда опухоль и синяк спали, мы увидели, что произошло на самом деле. Вот как был ранен защитник родины.

– О дорогой мой!– От растерянности Селия не знала, что сказать, и боялась открыть рот, чтобы не рассмеяться вместе с Маркусом.

– Хорошо хоть вы не сказали, «мой герой»,– сухо заметил он, и тут уж она не сдержалась. Оба покатились со смеху, сжимая друг друга в объятиях, покуда не навеселились вдосталь.– Вот видите, мы все понемногу лжем, защищая собственное достоинство. Правда, я никому и никогда не говорил, что был ранен в бою, но все предполагали, что именно так оно и было. Разумеется, когда Гарту что-нибудь нужно от меня, он начинает намекать мне на это.

– А он написал вам? – поинтересовалась она, так и не зная, что делать дальше, хотя и понимала, чего ей хотелось. «Было бы неплохо нарисовать пальцем свои инициалы на ключицах Маркуса»,– подумала она.

– Да, сейчас ему ужасно тоскливо, и он хочет, чтобы французы либо начали воевать, либо отправились восвояси.

Однако, казалось, Маркуса не слишком сильно интересовало обсуждение дел его друга. Пальцы его пустились в разведку вокруг ворота ее сорочки, пока не обнаружили вторую бретельку. Тонкая полоска шелка повторила путь первой, соскользнув с плеча. Потом он просунул палец в ложбинку между грудей. У Селии перехватило дыхание, когда тонкая ткань сползла с ее возбужденной кожи, и не смогла удержать восклицание удовольствия, когда оборки ворота медленно сползли с вершин ее грудей.

Потом ей стало не до размышлений, она могла только отвечать стонами, когда Маркус нагнул голову и взял ее грудь губами. Она беспокойно двигалась, прижимаясь к нему, испытывая восторг. Чтобы дать и ему возможность почувствовать такое же удовольствие, она с силой потянула за отвороты его халата, изнемогая от нетерпения ощутить его теплую плоть.

Маркус издал стон: ее руки двигались по его телу, от плеч к животу, стягивая с него шелковую ткань. Селия почувствовала, как жарко пульсирует его восставшая плоть у ее бедра. Она все гладила и гладила его. Доведенная до нетерпения его медленными ласками, она хотела ощутить, наконец, полноту их обоюдной страсти.

И вдруг Селия с удивлением осознала, что сидит, оседлав Маркуса. Темный, изголодавшийся взгляд его глаз словно ее пришпорил. Улыбнувшись ему улыбкой дерзкой соблазнительницы, улыбкой древней, как мир, она начала покачивать бедрами, ликуя от ответных содроганий, сотрясавших его тело. Рукой, которую он держал на ее бедре, Маркус заставлял ее продолжать это необычное движение. Когда она изогнулась дугой, у нее перехватило дыхание. Закрыв глаза, Селия наслаждалась невероятным ощущением того, что он вошел в нее.

Сначала она двигалась осторожно. Какая-то часть ее существа боялась причинить боль любимому, другая же часть желала, чтобы их соединение длилось вечно. Маркус взял ее руки и нежно притянул к себе. Их губы встретились. Их жаркий поцелуй, способный расплавить все вокруг, повлек за собой обоюдный стон удовольствия. Теперь Маркус был в ней весь. Мир начал неудержимое вращение, но Селию это не беспокоило, пока Маркус держал ее в своих объятиях. Он с такой нежностью касался ее груди– казалось, она вот-вот взмоет в воздух и унесется в поднебесье!

Она позвала его за собой, сжимая его плечи, и тут напряжение, нагнетавшееся в ней со все возрастающей силой, разорвалось на тысячи частиц, сотрясая ее всю. Еще миг – и Маркус, вскрикнув от удовлетворения, притянул ее к себе, чтобы завершить этот миг поцелуем. Селия лежала на его влажном теле, не уверенная, что сможет когда-нибудь снова шевельнуться. Ей потребовалось немалое усилие, чтобы поднять голову и улыбнуться.

– Мой герой…

Она почувствовала, как смех сотрясает его тело. Он перебросил ее на спину и навис над ней.

– Лисица…

Когда, спустя несколько минут, он поднял голову и Селия снова смогла дышать, она спросила:

– Это всегда будет так?

– Я и сам хотел бы поставить ряд экспериментов, чтобы выяснить это,– мечтательно произнес он, обводя пальцем контур ее губ.

– О, как хорошо!– Она вздохнула и свернулась подле него калачиком.– По-моему, мне даже нравится, как меня компрометируют, особенно когда делают это не под открытым небом, а в прекрасной теплой постели.

– Именно здесь и я предполагал провести полночи, пытаясь убедить тебя, что быть английской графиней вовсе не так уж плохо,– прошептал он, прижимаясь к ее плечу и водя губами от его изгиба к основанию шеи.– Я подумал, что, может быть, мысль о том, что тебе придется стать одной из знатнейших особ, заставляла тебя так осторожно ступать своими прелестными демократическими ножками.

– Ах, Боже мой! – Селия с силой уперлась в его плечо ладонью и, наконец, оттолкнула его от себя. На лице его было написано ужасно торжественное выражение. Он ждал, что она скажет.

– Маркус…

– Идти на попятную нельзя, ведь я согласился на все твои условия,– произнес он своим обычным аристократическим голосом, и мышцы его спины напряглись у нее под рукой.

– Снова вопрос чести?– спросила она, видя, что Маркус не понимает, до чего смешно он выглядит.– А было там условие не разыгрывать из себя в постели чопорного аристократа?

Он улыбнулся и со всего маху чмокнул ее в щечку.

– В отличие от твоего брата мы не дожидаемся венчания в церкви, не то ты снова можешь передумать. Мне не приходит в голову, как можно сильнее отомстить дерзкой женщине, которая угрожала мне в собственной спальне, нежели превратить ее в верноподданную англичанку.

– Наверное, это интересно,– прошептала она, сцепляя пальцы у него на шее и притягивая его к себе так, чтобы он оказался всем своим весом на ней. Касаясь его губ своими губами, она прошептала:

– И все же я приму меры, чтобы наши дети были вигами. Виги демократичнее…

ПРИМЕЧАНИЯ АВТОРА

История о том, как Селия искала своего брата, была уже почти завершена, когда я вдруг обнаружила интересные факты: американские военнопленные еще долго оставались в тюрьмах, даже после того, как война 1812 года закончилась. Упомянуть об этом стоит, поскольку это была действительно странная война. В ходе нее американцами были одержаны крупнейшие военно-морские победы и выиграны значительные сражения на суше. (Хотя мой британский дедушка говорил о ней как о войне, в которой победа всегда была на его стороне.) Битва при Новом Орлеане состоялась спустя две недели после подписания мирного договора. Сообщение об этом событии (договор был подписан накануне Рождества в 1814 году) достигло Соединенных Штатов лишь в феврале 1815 года.

Для тех, кому это может показаться любопытным, я вкратце приведу свои замечания о том, почему американцев так долго держали в тюрьме. К сведению читателей, фамилия реального человека – начальника тюрьмы – была Шортленд. Более подробной информации о нем мне найти не удалось, и я создала собственный образ начальника тюрьмы, этого занудного Тайтэса.

Читатели, знающие, что такое зловещие болота викторианских времен, на которых, кстати, жил сэр Артур Конан-Дойль, автор «Собаки Баскервилей», без труда составят себе представление о дартмурской тюрьме. Тюрьма эта не предназначалась для обычных заключенных вплоть до 1850 года. Построена она была в период с 1806 по 1808 год для содержания в ней пленников наполеоновских войн. По некоторым сведениям, гранитная крепость была выстроена пленными французами. Первые американцы поступили туда в апреле 1813 года. Большинство из них были захвачены в плен моряками торговых и частных судов. Процент американских военных моряков был невелик.

Прежде чем попасть в Дартмур американские моряки содержались на кораблях-тюрьмах в Плимуте, Чэтеме и Портсмуте, К марту 1815 года в этой тюрьме находилось 6500 американцев. Французских военнопленных освободили весной 1814 года, тогда как американцы оставались в тюрьмах даже спустя полгода после окончания войны. Задержка была вызвана разногласиями между правительствами США и Британии в отношении того, кто из них должен взять на себя ответственность за транспортировку военнопленных на родину.

6 апреля в одной из внутренних стен Дартмура было обнаружено отверстие, которое вело не к болотам, что могло бы стать дорогой на свободу, а к другому тюремному двору. Британские солдаты стреляли в заключенных в обоих дворах, убив 7 человек и ранив 31. Расследование этого инцидента, проведенное британскими и американскими уполномоченными, оправдало начальника тюрьмы Томаса Шортленд а, признав виновными нескольких солдат, имена которых остались неизвестными.

Трагические события убедили британские власти в том, что рассчитывать на финансовую помощь от США им более не приходилось. Заключенные, которые могли сами заработать себе на жизнь, были немедленно освобождены. Остальным были предоставлены корабли для отправки на родину. При этом обязательство по оплате транспортировки взяли на себя оба правительства. К концу июня в тюрьме оставалось лишь 900 заключенных. Половину из них составляли моряки-негры, которые ожидали корабль, чтобы попасть в североамериканские порты. (Каждый седьмой из заключенных был вольнонаемным негритянским матросом торгового судна.) К середине июля 1815 года последний американец покинул Дартмур. Этим, наконец, и завершилась война 1812 года.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20