Топало

 
Во поле березынька стояла,
Во поле кудрявая стояла…
 
      Зойка рассмеялась.
      — И чего ты распелся? — спросила она.
      — Уж попеть нельзя после бани! — И снова запел:
 
Лю-ли, лю-ли стояла,
Лю-ли, лю-ли стояла…
 
      Если человеку хочется петь — он поет, а почему домовому не петь, если даже у него хриплый голос? Топало лежал и пел.
      Тем временем мужчины помылись и пришли из бани раскрасневшиеся, довольные.
      Родька первый раз парился в бане березовым веником. Он всегда мылся только в ванной.
      Вначале ему показалось в бане очень жарко, он даже визжал, забираясь на полок…
      Но сейчас Родька чувствовал себя героем. Героизм его состоял в том, что вместе с Петровым из жаркой бани они выпрыгнули в снег, а потом — снова в баню. Когда все это он расскажет маме с папой, они ни за что не поверят.
      — Родька силен! — сказал Петров, приглаживая влажные волосы. — И парится, и в снегу купается. Силен!
      Родька скромно промолчал.
      Потом пошли в баню бабушка Дуся, мама Валя и Зойка.
      А капитан Петров стал варить пельмени.
      Зойка, вымывшись в бане, бежала в избу в валенках на босу ногу, в старом пальтишке и полотенце на голове. Точно так же бежала вслед за ней мама Валя.
      А бабушка Дуся прежде чем уйти, вымыла в бане пол, все прибрала, закрыла дверь на палку и степенно пошла в дом, где ее ждали уже горячие пельмени.
      Пока ели-пили, произошло одно странное событие. Бабушка вышла в сени за очередной порцией мороженных пельменей. И вдруг увидела: в бане горит свет. «Из ума я выжилась, забыла свет выключить, — подумала она. — Так ведь выключала, помню… Нет, видно, выжилась…»
      Она принесла пельмени, опустила их в кипящую воду, а сама все думала про свою голову, в которой, оказывается, уже ничего не держится.
      — Ты на кого, бабушка, хмуришься? — спросила Зойка.
      — Да на себя. Забыла свет в бане выключить. А ведь помню, что выключала. — Она вздохнула. — Сходи-ка, Топало, выключи.
      — Не дадут после бани отдохнуть, — проворчал Топало. Но встал и пошел в баню выключать свет. — У кого голова — решето еще неизвестно, — ворчал он, подходя к бане. — Даже дверь на палку не закрыла.
      Каково же было его удивление, когда в предбаннике он услышал: в парилке кто-то парится, кряхтит.
      Ну, сейчас он поймает того, кто без спросу залез в баню!
      Топало открыл дверь. И в пару, на полке увидел чертенка Тришку, который изо всех сил бил себя веником.
      — Что ты тут делаешь? — грозно спросил Топало.
      — Топало, иди сюда! Ой, как тут хорошо! — он схватил веник и снова стал париться.
      — Я тебе что наказывал? Сиди у Маньки и не высовывайся!
      — Манька бодается, — сказал чертенок. — Ругает меня, обзывается.
      — Не ври. Манька никогда не обзывается.
      — Но все равно бодается. Не любит меня.
      — А за что ей тебя любить? Она тебе не мать родная.
      — Ну да, я сирота, — жалобно сказал чертенок, но при этом продолжал париться.
      Топало отобрал у него веник.
      — Вот сейчас бабка Дуся придет, тебя увидит и выгонит в лес, — сказал он.
      Чертенок испугался. В лес ему совсем не хотелось.
      Топало выключил свет, закрыл баню на палку и повел чертенка к Маньке.
      — Ой, ой, холодно! — ныл чертенок, растирая уши на морозе.
      Манька встретила чертенка не особенно приветливо.
      — Пусть лезет на сеновал, — сказала она.
      Чертенок захныкал. Кому хочется одному сидеть на сеновале?
      — Он маленький, — сказал Топало. — Сирота. Да еще после бани. — Домовой снял с гвоздя старый полушубок и накрыл им чертенка.
      Тришка сверкнул глазками, подлез к Маньке под теплый живот и с головой накрылся полушубком. Что за прекрасная жизнь!
      Манька покосилась на него, но легла так, чтоб чертенку было удобнее.
      А в доме в это время шло веселье. Мама Валя, Зойка и Родька пели песню:
 
Капитан, капитан, улыбнитесь,
Ведь улыбка — это флаг корабля…
 
      И капитан Петров улыбался.
      Топало незаметно вошел и сказал бабушке Дусе:
      — Забыла ты, старая, свет в бане выключить и дверь на палку закрыть.
      Бабушка стала себя ругать за забывчивость, а Топало хвалить за хозяйственность.

Нюшка

 
      Мама Валя и капитан Петров уезжали утром, а Родька оставался. Через неделю за ним должен был приехать папа.
      Только рассвело, Зойка побежала в конюшню, чтоб дядя Никифор запряг Воронка.
      Но она опоздала: мерин был уже запряжен.
      — Доедешь одна? — спросил конюх.
      — Ты что, дядя Никифор! Воронок меня знает! — обиделась Зойка.
      Конюх Никифор просто так сказал, он, конечно, знал, что Зойка управится.
      Самостоятельная девчонка.
      — Пошел, Воронок! — воскликнула Зойка.
      Воронку только это и нужно. Он и без Зойки добежал бы до их дома, да кто отпустит одного?
      Зойка подкатила к ограде.
      Родька в это время еще только вставал и сердился на Зойку, что она его не разбудила.
      И было на что сердиться. Он мог проглядеть, как Топало мечет сено на сеновал. Но все же он не проглядел.
      С капитан Петровым они стояли на крыльце и смотрели, как все это происходит. Ну, будто в цирке. Вилы сами втыкаются в сено, поднимают его и несут.
      На самом деле все было очень просто: Топало взял вилы и стал носить сено на сеновал. Но выглядело это так: вилы как будто сами втыкаются в сено, поднимают его и несут. Привыкнуть к этому невозможно. И никому не расскажешь. Кто поверит?
      Но для бабушки Дуси, мамы Вали и Зойки все это было само собой разумеющимся. И другие жители их маленькой деревеньки Кутузы знали Топало и нисколько такому бы факту не удивились.
      Доказательство тому — Нюшка, подружка Зойки.
      Она прибежала к Зойке домой с утра пораньше: еще бы, гости приехали, какое событие.
      — Здорово, Нюшка, — сказал Топало, поднимая очередную копну сена. — Опять прибежала поболтать?
      — А чего мне болтать? Больно нужно. Мы вчера с дедом Никифором в Пижанку ездили, — похвасталась она.
      Пижанка — это районный центр. 25 километров от деревни Кутузы.
      — Я на елке была, в клубе! — продолжала хвастаться Нюшка. — Вместе со взрослыми!
      — Какой дурак тебя пустил?
      — Сам дурак! Я с дедом была! Ему премию давали за заслуги в Великой Отечественной войне.
      Нюшка говорила с Топало, а сама поглядывала на крыльцо, где стояли незнакомые люди — мальчик и какой-то дяденька. Понятно — это были Родька и капитан Петров.
      Родьку Нюшка ожидала, а вот кто такой дяденька? Она не удержалась и спросила:
      — Топало, а это кто? Совсем незнакомый дяденька?
      — Капитан Петров! — гордо ответил Топало. — Я у него на пароходе помощником работал!
      — Помню! — радостно ответила Нюшка. — Зойка рассказывала.
      — Помню, помню! — передразнил ее Топало. — Тебя там не было!
      В это время прибежала Зойка.
      — Нюшка! — закричала она. — Поедем вместе на станцию!
      Нюшка для того и прибежала пораньше, чтоб ехать на станцию. На ней были большие валенки и платок, завязанный сзади, на спине.
      Нюшке очень хотелось познакомиться с Зойкиными гостями.
      Она подошла к крыльцу, где стояли Родька и капитан Петров, и чинно сказала:
      — Здравствуйте!
      — Здравствуй, здравствуй! — сказал Петров и ушел в избу.
      А Родька смахнул снег и уселся на крыльцо.
      — А я вчера в Пижанке была, — сказала Нюшка.
      — В какой Пижанке? — не понял Родька.
      Нюшка удивилась. Неужели кто-то не знает про Пижанку?
      «Обе они с Зойкой чокнутые», — подумал Родька.
      — И на танцы ходила, — сообщила Нюшка.
      — Ты? На танцы? На дискотеку?
      — На танцы, — повторила Нюшка.
      — И танцевала? — не поверил Родька.
      — Не-е… Там взрослые танцевали.
      — Странно, — язвительно сказал Родька. — Ты ходила на танцы, а танцевали другие. Значит, та не ходила на танцы, а только смотрела.
      — Не-е… — покачала головой Нюшка. — Я ходила на танцы.
      Родька замолчал. О чем с ней разговаривать?
      — Нюшка! — позвал ее Топало.
      Нюшка побежала туда, где вилы сами собой носили сено. И Родька позавидовал: почему Топало позвал Нюшку, а не его? Значит, он здесь совсем чужой. Топало его забыл. Он чуть не заплакал, но сдержался.
      Между тем капитан Петров и мама Валя собирались в дорогу. Хотя собирать им было нечего. Просто они стояли, смотрели друг на друга.
      — Мы еще приедем сюда? — спросил Петров.
      — Конечно. Через год, — ответила мама Валя. — Когда у вас будет следующий отпуск.
      — Нет, — сказал капитан Петров. — Мы приедем этой же зимой. До следующей ждать очень долго.
      — Да, очень долго, — согласилась мама Валя.
      Они первый раз поцеловались.
      — Мы каждую зиму будем сюда приезжать, — сказала мама Валя. — Зимой здесь очень хорошо.
      Между тем Нюшка говорила Воронку:
      — Ты беги быстро, но не очень. А то мы из саней еще свалимся в снег.

Проделки черта Лысого

 
      Электричка ушла. Мама Валя и капитан Петров уехали.
      Зойка, Нюшка и Родька стояли на платформе. Но пора и домой ехать.
      Жаль, не было с ними Топало. Бабушка Дуся не пустила. По дому работы много. Воронок от станции до деревни сам дорогу знает.
      Они уселись в сани. Родька взял вожжи. Ему казалось, что это он управляет лошадью, а лошадь думала совсем наоборот.
      Родька размахивал вожжами и прикрикивал:
      — Ну, милый!
      Он читал, что так надо кричать.
      Зойка с Нюшкой похихикивали, потому что на крик Родьки Воронок никакого внимания не обращал. Захочет — побежит, захочет — шагом пойдет.
      Воронок бежал, бежал, но что-то устал и остановился. Родька стал махать вожжами.
      — А ну, давай! Ну, вперед! Нажми!
      — Ты ему надоел, — сказала Зойка. — Нажми, нажми! Он тебе не автомобиль. — Она взяла вожжи в свои руки.
      И Воронок тут же пошел не спеша, но ровно.
      Родька закусил губу. Вечно его учат. Вот он возьмет и изобретет что-нибудь выдающееся. Весь мир поразит. А Зойка вообще рот раскроет. Скажет: «Ну, я никогда не думала, что ты такой умный!»
      Но сейчас Зойке нечего было сказать.
      — А ну, пошел! — кричала она Воронку.
      И Воронок бежал, радуясь хорошей погоде.
      — А ну, Воронок! А ну! — кричала Зойка.
      — Мы совсем рано приедем! — смеялась Нюшка. — Дедушка Никифор нас ждет только после обеда. Часа в три.
      Родька совсем ошалел от езды. Зачем нужен автомобиль, когда есть лошади?

Черт Лысый

 
      В то время, когда Воронок бежал по знакомой дорожке, черт Лысый сидел на елке и думал, что бы ему такое совершить?
      С тех пор, как куда-то пропал чертенок, совсем невесело ему стало. Некому уши надрать, куриц самому приходится таскать. А недавно он нагреб мешок пшеницы в складе, а дверь закрыли. Еле-еле выбрался.
      Черт Лысый решил: надо из этих мест уходить. Кругом валят лес, работают электропилы.
      Но родина бывает даже у чертей. Здесь он каждую елку знает, любой волк ему лапу подаст.
      Подаст-то подаст, но при случае и тяпнет. Никто его здесь не любит. Даже чертенок и тот сбежал. Ничего, далеко не убежал. Он его найдет и воспитает настоящим чертом, полным коварства и злобы.
      Так думал черт Лысый, сидя на елке.
      А в это время Воронок приближался к лесу.
      Зойка, Нюшка и Родька лежали в санях, зарывшись в сено, и смотрели на облака. Их подбрасывало на ухабах, покачивало. Но они полностью доверялись Воронку.
      А Воронок и не подозревал, что на елке сидит черт Лысый. Старый его враг. Вечно из конюшни овес ворует.
      Черт Лысый сидел на елке и радовался. Сейчас он покажет этому Воронку, где черти зимуют! Заведет его в такую глушь, что и не выбраться.
      И с этой минуты с путниками начали происходить странности.
      Во-первых, Воронок свернул с дороги. Зойка, насмотревшись на облака, вдруг поняла, что они едут совсем не туда.
      — Стой! — закричала она Воронку. — Ты с ума сошел? Куда нас везешь?
      Воронок остановился. Виновато посмотрел на Зойку. Она вылезла из саней, взяла его под узды.
      — Ты что, забыл дорогу?
      Воронок понурил голову. Он сам не понимал, почему вдруг здесь оказался.
      — Мы заблудились? — спросил тревожно Родька.
      — Где тут блудить? — рассмеялась Зойка. — Захочешь — и то не заблудишься.
      — Мы тут все тропинки знаем, — подтвердила Нюшка. — Но здесь первый раз. Наверное, черт дорогу спутал.
      И тут раздался хохот. Непонятно откуда.
      Все трое переглянулись. Что это? А Воронок задрожал. Зойка сразу поняла, что тут дело нечистое. И Нюшка поняла. Но Родьке ничего не сказали.
      — Поехали в обратную сторону, — сказала Зойка Воронку.
      Она села в сани, и они поехали в обратную сторону. Ехали, ехали, уже давно должны были домой приехать. А оказалось — опять на том же месте. Круг дали — и вернулись.
      — Черт водит, — прошептала Нюшка.
      И опять раздался хохот. С елок снег посыпался. Воронок вздрогнул, рванулся, на губах появилась пена.
      — Вы что, забыли дорогу? — рассердился Родька.
      — Черт водит, — снова шепотом пояснила Нюшка.
      — Черт, черт! — передразнил Родька. — Живете здесь всю жизнь и дорогу знаете!
      — Тише! — сказала Зойка. — Что кричишь в лесу?
      Родька замолчал. Пусть сами ищут дорогу. Но ему показалось, что уже раз третий они проезжают одно и то же место.
      — Дай-ка мне вожжи, — сказал он Зойке. — Едем, едем — приехать не можем.
      Зойка бросила Родьке вожжи. Пусть воображает. Она знала, что вожжи тут ни при чем.
      — Ну, милый! — крикнул Родька, изображая из себя опытного ямщика.
      Воронок побежал быстро. Родька был доволен: слушается его лошадь!
      Но, проехав с километр, Родька начал оглядываться. Ему показалось, что они кружат по одной и той же дороге.
      Мерин неожиданно остановился.
      — Эй, ты что? — Родька подхлестнул его вожжами.
      Но Воронок не двигался.
      — Опять у этой елки стоим, — сказала Зойка.
      — Наверное, нам отсюда не выбраться, — прошептала Нюшка. — Слышала, как черт хохотал?
      — Зачем мы нужны черту? — пожала плечами Зойка. Ей хотелось, чтоб Родька ни о чем не догадывался.
      — Что ты встал? — спросила она Воронка.
      Воронок ничего не ответил, стал бить копытом.
      Родька вылез из саней и попытался под уздцы вести Воронка. Но тот и не думал шевелиться.
      — Умрем здесь, — прошептала Нюшка.
      Зойка рассердилась: умрем, умрем!.. Можно и пешком дойти до дома.
      — А ну, садись в сани! — сказала она Родьке.
      Родька послушно сел.
      — А ну, пошли! — крикнула она Воронку.
      Мерин нехотя пошел. Он знал, что рядом, в лесу, за ними крадется черт Лысый.
      А Нюшка думала иначе.
      — Отпустил нас черт, — сказала она. — Думал напугать, а мы не испугались.

Была бы голова на месте

 
      Но черт Лысый и не думал их отпускать. Он сидел на елке и размышлял: что бы еще придумать? Но ничего придумать не мог. И просто закричал:
      — У-ух!
      Воронок от этого крика прыгнул в сторону, сани перевернулись, и все трое вылетели в снег.
      Воронок стоял по брюхо в сугробе, с губ его капала пена, он был в поту.
      Зойка, барахтаясь в снегу, первая вылезла на дорогу, за ней — Нюшка. А Родька все лежал.
      — Ты чего разлегся? — крикнула Зойка.
      Родька не шевелился.
      — Умер, — прошептала Нюшка.
      — Сама ты умерла! — рассердилась Зойка. И поползла к Родьке, потому что снег был глубокий, можно только ползти.
      Родька лежал и стонал.
      — Чего ушиб? — испуганно спросила Зойка. — Голову?
      — Голова цела. Ногу.
      Ну, была бы голова цела. Но без ноги тоже плохо.
      — Которая нога? — спросила она.
      — Вторая, — сказал Родька. Все-таки Зойка дура. Хотя и хорошая.
      Он пошевелился. Его пронзила острая боль.
      — Правая, — прошептал он.
      — Переломил, — удрученно сказала Зойка. — Или вывихнул. А может, жилу растянул.
      Бабушка Дуся тебе поправит.
      — Еще бы добраться до бабушки, — сказал Родька.
      — Нюшка, иди сюда, будем Родьку тащить! — крикнула Зойка.
      Нюшка приползла.
      — Как мы его тащить будем? — деловито спросила она.
      — Не надо меня тащить, — мужественно сказал Родька. — Я сам до дороги доползу. А вы идите домой, зовите Топало. Он поможет.
      — Ты один будешь на дороге лежать? — спросила Зойка.
      — Скоро уже стемнеет, — заметила Нюшка. — Мы целый день ездим. Наверное, нас потеряли.
      — Вот именно. Поэтому идите и зовите Топало.
      — Если мы на лошади не доехали, то и пешком не дойдем, — поразмыслив сказала Зойка.
      — Не дойдем, — согласилась с ней Нюшка. — Черт нас опять начнет водить.
      — Никакого черта нет, мы просто заблудились, — сказал Родька.
      Тут черт Лысый опять как захохотал на весь лес! Опять как снег посыпался с елок!
      Воронок, было, испуганно дернулся, но из сугроба выбраться не смог.
      Зойка с Нюшкой смотрели друг на друга. Тут слов не надо: ясно, что проделки черта.
      Родьке тоже было не по себе, но он старался быть мужественным и даже героическим. Несмотря на то, что в ноге была сильная боль, он пополз к дороге.
      Зойка с Нюшкой пытались поставить перевернутые сани на полозья. Но ничего сделать не смогли.
      — Воронок уже инеем покрылся, — сказала Нюшка, поглаживая лошадь. — Дед Никифор знаешь как ругаться будет. Застудим…
      Зойка вытащила из саней тулуп и набросила его на Воронка. Он благодарно посмотрел на Зойку.
      В запасе у них оставался еще один тулуп. Может придется здесь заночевать. Хватит им на троих и одного. Надо прижаться друг к другу. Но до ночи еще далеко. Они с Нюшкой могут прыгать и согреваться, а Родьке каково? Лежит на дороге, не движется. Она еле-еле вытащила из-под саней второй тулуп, нагребла сена.
      — Ложись, — сказала она Родьке. — А то закоченеешь.
      Родька завернулся в тулуп и лег на сено.
      Черт Лысый посмехался, глядя на них.

Филимон недоволен

 
      Бабушка Дуся уже несколько раз выходила за ограду. Уже пора бы приехать ребятишкам. Она ругала себя, что не отправила с ними Топало. Да ведь дорога знакомая. Воронок сам добежит. Но все-таки неспокойно было у нее на сердце.
      — Что-то наших ребятишек долго нет, — сказала она домовому.
      — Приедут, куда денутся, — ответил Топало, Он разгребал от крыльца снег, ему было не до разговоров.
      — И то правда. Куда им деться? — согласилась бабушка Дуся. И пошла в избу.
      Только бабушка Дуся ушла, к Топало крадучись пришел кот Филимон. Шерсть у него стояла дыбом, спина выгнута, уши прижаты. Можно подумать, что он собирался на кого-то броситься.
      — Что ты, Филимон, ощетинился? — спросил Топало.
      — Я такое видел! Такое! — у Филимона зрачки расширились и глаза стали не зеленые, а черные. — Я такое видел! — Он прыгнул к Топало на плечо и на ухо произнес: — У нас в сарае черт живет! Под полушубком!
      — Ты, Филимон, много спишь, тебе еще и не то приснится! — сказал Топало.
      — Я не спал, а ловил мышей в сене! — гордо заявил Филимон. — А этот черт с рожками и сидит в углу под полушубком!
      — Не черт, а чертенок, — поправил его Топало. — Сирота.
      — Так это ты его приютил! — догадался кот. — И полушубочек ему дал. — Он сверкнул глазами. — Я его поцарапаю!
      — Он маленький. Его Тришка зовут, — сказал Топало. — В честь нашего многоуважаемого козла Трифона.
      — Из каждого чертенка вырастает черт! — заверил Филимон. — Хлебнем мы с ним горюшка. Нечистая сила!

Чертенок ест пироги с грибами

 
      Чертенок Тришка бежал по лесной дороге. Невозможно целый день сидеть в сарае или на сеновале прятаться. Коза Манька его отпустила. Говорит: «Побегай. Только домой пораньше приходи!» Как хорошо, когда есть дом! И как хорошо, когда ждет коза Манька. Поглядывает на дорогу, ворчит, что долго бегает непослушный чертенок.

 
      Тришка опасался одного: вдруг он с чертом Лысым встретится. Тогда начнется прежняя жизнь. Опять надо будет овес воровать, куриц таскать. А еще с чертом Лысым в карты играть.
      Несмотря на опасность, чертенок вел себя легкомысленно. Он прыгал на деревья, раскачивался, а потом бухался в сугроб. В этом году снега было много, у чертенка только рожки торчали.
      Он вылезал из сугроба, отряхивался и бежал дальше, напевая песенку, которую сегодня утром пела коза Манька:
 
Тра-та-та, тра-та-та!
Вышла кошка за кота,
За кота-котовича,
За мурло-мурловича!
 
      «Мурло-мурлович» — это, конечно, кот Филимон. Уж как он рассердился на козу Маньку, когда такое услышал. Хвост вверх поднял, зафырчал.
      Но сейчас кота рядом нет, и Тришка весело напевал:
 
За кота-котовнча,
За мурло-мурловича!
 
      Вот эту песенку и услышал черт Лысый. Знакомый голосок!
      Черт залез на самую вершину елки, чтоб увидеть чертенка издалека.
      Так и есть. Вот он, бежит, кувыркается. Черт мог бы его сразу схватить, но не стал этого делать. «Надо узнать, где он живет, — подумал Лысый. — Уж тогда он от меня никуда не денется».
      Чертенок кувыркался в снегу и неожиданно увидел Воронка, который стоял по брюхо в сугробе. Родька лежал посреди дороги, завернувшись в тулуп, а Зойка и Нюшка прыгали около него.
      «Это они, — подумал Тришка. — Коза Манька говорила: что-то долго не едут».
      Чертенок сразу догадался: Черт Лысый где-то близко. Это он Воронка замучил, сбил с дороги. Надо скорее бежать и звать на помощь Топало.
      Чертенок помчался обратно по дороге. Скорее домой!
      Он и не заметил, что черт Лысый следовал за ним. Только ветки трещали. Но Тришка не обращал внимания.
      Он перепрыгнул через забор. Черт Лысый — за ним. «Вот ты где живешь, — подумал злорадно черт. — У козы Маньки».
      Лысый открыл баню, пробрался в предбанник. Из маленького окошечка все видно, а главное — тепло. Можно тут долго сидеть. Еще бы курочку поймать.
      А чертенок Тришка рассказал козе Маньке, что Воронок стоит по брюхо в снегу. Черт Лысый загнал их в лес и обратно не выпускает.
      Манька заволновалась и велела чертенку искать Топало.
      — Постучи в окошко, — посоветовала она.
      Чертенок вышел из сарая и тихонько пробрался к окошку. «Тук-тук-тук!» — постучал он.
      Тишина. Никого нет дома?
      Черт Лысый сидел в предбаннике и наблюдал за чертенком. «Ну, покажу я козе Маньке и коту Филимону!» — подумал он. Но домового Топало Лысый побаивался. С домовыми черти обычно не связывались, обходили их стороной.
      Чертенок Тришка стоял у окна, чесал затылок. Что делать? Хоть бы кот Филимон появился. Но и кота не было.
      Чертенок еще раз постучал в окно. Может, Топало спит?
      А домовой между тем был занят делом. Взяв ведра, он ушел на родник по воду.
      А бабушка Дуся где-то у соседей была.
      Чертенок решил пройти в избу. Вдруг Топало или кот Филимон дома? Не слышат его стука. Он же необыкновенно вежливый чертенок, стучит тихо-тихо.
      Первый раз в жизни Тришка переступил порог дома. Никогда и ни у кого он не бывал в гостях.
      Тришка повел носом. Пахло чем-то съедобным.
      — Топало! — позвал он.
      Никто не откликнулся.
      — Филимон!
      Тоже тишина.
      Чертенок огляделся, прошелся по избе. «Филимон, Филимон, ты не очень-то умен!» — пропел он.
      Вместо Филимона из угла появилась Мышка.
      — Что кричишь? — спросила она. — Нам с тобой надо вести себя тихо.
      — Я тебя первый раз вижу. Разве ты меня знаешь? — удивился Тришка.
      — Я всех знаю. Давай будем с тобой дружить.
      — Давай, — согласился Тришка.
      — Ради нашей дружбы нам надо пообедать, — хитро сказала Мышь. — Видишь на столе пироги с грибами? Ты их ешь, а мне крошки бросай.
      На столе и правда стояло блюдо, в котором горкой лежали румяные пирожки.
      — Ешь, ешь, — уговаривала его Мышь.
      Тришка уселся за стол и стал навертывать пироги.
      — Ой, ой, как вкусно!
      Мышь сидела в углу и посматривала на него. Ей вполне достаточно крошек. К тому же всегда можно быстро убежать в норку.
      — Ешь, ешь! — ухмылялась она и думала: придет бабка, покажет тебе! Таких глупых чертей, как этот, она еще не встречала.
      Пироги исчезали быстро. Глянь — а в блюде всего один остался. Только чертенок за последний пирог взялся, пришла бабушка Дуся.
      Вошла — и встала как вкопанная.
      За столом сидит черт и ест пироги. Может мерещится? Она перекрестилась.
      А чертенок, увидев ее, так испугался, что быстро залез под стол. Бежать ему было некуда.
      Бабушка схватила кочергу и стояла в дверях вооруженная.
      — Вот стукну я тебя по башке!
      И стукнула бы. Но тут появился Топало. Чертенок как кинулся к нему, обхватил за шею. Домовой прижал его к себе и с укором посмотрел на бабушку Дусю. Но как могла бабушка видеть взгляд домового? Она просто догадалась.
      — Его Трифон зовут, — сказал Топало. — В честь многоуважаемого козла. Он еще маленький: Убери свою кочергу.
      Бабушка поставила кочергу в угол.
      — Ишь какая! — возмутился Топало. — А куда ему деваться? Черт Лысый его бьет, заставляет зерно воровать, куриц таскать. Пусть живет с козой Манькой. Жалко что ли?
      Чертенок захныкал. Сразу было видно, что он бедный сирота.
      — Коза Манька пироги не печет! Этого обжору весь колхоз не прокормит! — бабушка Дуся стукнула чертенка по лбу. Только чертей ей не хватало! — Приедут ребятишки, где пироги возьму? Грибы надо сутки мочить! Придется с капустой напечь.
      Тут бабка спохватилась: и чего она разговоры с чертом ведет? Совсем ее заморочили.
      — Иди к своей Маньке и чтоб духу твоего тут не было! — рассердилась она. И пошла месить пресное тесто и рубить капусту. Но прежде чем приняться за дело, поглядела в окно: пора бы, давно пора приехать ребятишкам.
      А Тришка хотел запрыгать от радости, что бабка разрешила ему жить с козой Манькой. Но Топало шлепнул чертенка по заду:
      — Ты зачем в дом пришел да еще пироги съел?
      Тришка почесал зад.
      — Пока ругаешься, черт Лысый совсем Воронка загонит.
      И чертенок рассказал, что он видел на дороге. Воронок стоит по брюхо в снегу, Родька лежит на дороге, а Зойка и Нюшка скачут около него. Все это проделки черта Лысого.
      А черт Лысый тем временем по-прежнему сидел в бане и глядел в оконце. Он злорадно захохотал, когда увидел, как Топало и чертенок выскочили из дома и побежали к лесу.
      — Бегите, бегите, спасайте! — сказал он. — А я здесь посижу, погреюсь. Подожду своего рогатика!
      Уж придется чертенку ответить за свое бегство. Черт Лысый ухмыльнулся. Надо взять его за шкирку. Потрясти. И все человеческое из головы вытрясти, а оставить только чертовщину.

Обе ненормальные

 
      Родька уже не стонал, хотя нога болела. Он лежал на снегу, закутавшись в тулуп, как раненый полководец, и обдумывал план действий.
      Воронок стоял, понурив голову. А Зойка и Нюшка уже устали прыгать.
      — Зойка, не три нос, а беги домой за Топало! — сказал Родька. — А то мы здесь все замерзнем. Если бы ты сразу меня послушалась, то мы уже были бы спасены.
      — Я не останусь без Зойки! — воскликнула Нюшка. — Уже стемнеет скоро. Чего я буду делать с тобой, безногим, если черт прибежит?
      — Да какого черта вы придумали! — рассердился Родька. — Тогда ты беги в деревню, а Зойка со мной останется.
      Нюшка еще больше испугалась.
      — Я боюсь по лесу одна бегать! Черт где-то здесь, — прошептала она. — Он меня дорогой укачает.
      — Как это укачает? — удивился Родька.
      Зойка с Нюшкой переглянулись. Им-то было понятно, но как объяснить?
      — Уснешь, — сказала Зойка. — А будешь думать, что не спишь. Потом совсем не проснешься.
      — Когда я усну, то ни о чем не буду думать, — резонно заметил Родька.
      — Так это, когда ты просто так спишь, беспонятный, — обиделась Нюшка на Родькину бестолковость. — На кровати, дома. А когда черт начнет водить, и ты уснешь, тогда во сне будешь думать, что не спишь.
      — Он нарочно тебе будет подсказывать: я не сплю, я не сплю, мне так хорошо, — пояснила Зойка. — А потом тебя найдут неживым!
      — Вы обе ненормальные! Если кто-то умер, то откуда вы знаете, что он думал?
      — Не все умирают. Рассказывали, — сказала Зойка.
      — Хватит сказки слушать, — твердо произнес Родька. — Идите обе в деревню. Обеих-то вас черт не укачает!
      — Одного тебя нельзя оставлять! — сказала Зойка.
      — Можно! — рассердился Родька. — Не боюсь я вашего черта!
      Они стали препираться. Неизвестно, чем бы их препирание кончилось, но в это время появились Топало и чертенок Тришка.

Снова о пирогах

 
      Чертенок спрятался за деревьями.
      — Не показывайся! — наказал Топало. — А то напугаешь. Родька городской, чертей в глаза не видывал.