— Предрассудки, предрассудки! А я вот сейчас сиди и молчи из-за этого кота! Я с другом Думало не повидаюсь! Зачем я поехал! — заревел Топало (а когда он ревел, что случалось чрезвычайно редко, то уж как медведь).
— Надо немного соображать, и тогда все в порядке! — сказал Родька. — Я кое-что придумал!
Домовой тут же замолчал, вылез из своего угла.
— Топало должен проникнуть в рубку! — прошептал Родька.
— Без тебя знаем. Это я придумал, а не ты.
— Слушай дальше! Не нажимать никаких кнопок. Должна быть гарантия безопасности!
— Зачем тогда туда проникать? «Кое-что придумал»! — передразнил Топало. — Так и коза Манька придумает.
Родька не обиделся, потому что знал, что говорил.
— Помолчи. Топало, — сделала замечание Зойка. — Вечно ты перебиваешь.
— Все гениальное — просто! — произнес Родька. — Топало нажимает на тормоз, и корабль останавливается.
— А где тормоз? — спросила Зойка.
— Где, где! А ты не видела? Капитан нам показывал рычаги: один — «Стоп!», другой — «Полный вперед!».
— Я помню, — сказал Топало. — Я там все высмотрел.
— Корабль остановится, а дальше что? — спросила Зойка.
— А дальше бросают якорь, и по этому якорю Топало спускается в воду, плывет до берега. Пока ищут неисправность, он повидается с Думало и возвратится обратно. Поднимется на теплоход по тому же самому якорю.
— А если он не успеет?
— Успеет! — Когда у Родьки возникала какая-либо идея, он отбрасывал всякие сомнения.
— Соображает твоя голова! — сказал Топало. А Зойкина голова соображала плохо. Ей не верилось, что все пойдет так, как Родька придумал. Но большинство было «за».
Семечкин принимает сигналы
Ночью Топало тихо вышел из каюты. Зойка и мама спали. Спал весь теплоход. Не спала только вахта. Капитан Петров стоял в рубке. Свет прожекторов освещал темную дорожку воды.
Топало поднялся на верхнюю палубу.
Низко плыли тучи, предвещая изменение погоды. Плыли точно так же, как сто лет назад. Но тогда под этими облаками происходила своя жизнь. Девочке Кланьке шили обновку к празднику: ситцевое платье ниже колен; Денис Капелькин варил клей в помятой кастрюле, чтоб чинить калоши; Анисья, его жена, пекла к петрову дню пироги. Да мало ли что было сто лет назад! Об этом только домовой и знает как единственный очевидец.
Ветер дул с севера. Домовой встал посреди палубы и сразу же ухватил его самую мощную струю.
«Дорогой друг Думало, завтра в восемь тридцать жди меня на берегу реки Волги. Твой любящий друг Топало».
Сильным движением он отослал письмо по ветру. Но оно тут же вернулось обратно. «Что такое? — подумал Топало. Неужели ветер не хочет отнести письмо?»
Он снова поймал струю и послал ее вперед. Но снова, закрутившись по спирали, письмо вернулось обратно.
Так он проделал несколько раз и понял, что письмо не пускают провода, металлические круги, которые стоят на палубе.
«Антенны!» — вспомнил Топало объяснения Родьки.
А в это время радист Семечкин не мог понять, что происходит в эфире. Совершенно непонятные сигналы, которые то пропадают, то возобновляются.
Неужели внеземные? Он торопливо записал волны, на которых работал неизвестный передатчик.
Неожиданно сигналы прекратились совсем. Зря Семечкин прижимал наушники, пытаясь что-то услышать. «Возможно, завтра он выйдет в эфир в это же время, — подумал радист. — А вдруг это инопланетяне ищут контакт?» И он, Семечкин, первый их услышал! У него от волнения забилось сердце. Он тут же хотел бежать к капитану и сообщить о таинственных сигналах, но передумал: лучше он сделает это завтра, после повторного сеанса.
А сейчас Семечкин побежал к своему другу Коле Сопину, который крепко спал. Он разбудил его, хотя Коля просыпаться не желал.
— Контакт с внеземной цивилизацией! — произнес Семечкин. — Я принял сигналы братьев по разуму!
Сон Коли Сопина
Коля Сопин, не совсем проснувшись, решил, что все это сон, и повернулся на другой бок. Ему тут же приснился брат по разуму. В тельняшке, на лоб надвинута фуражка речного флота.
— Здравствуй, Коля, — сказал он. — Здравствуй, брат!
— Ты из какой цивилизации? — спросил Коля.
— Из внеземной.
Они обнялись и расцеловались.
— А где ты раньше был? — спросил Коля. — Что-то о тебе ни слуху ни духу.
— Искал контакты.
— А чего искать? Встретились с глазу на глаз да поговорили. Ты мне про свою жизнь, а тебе — про свою.
— Я случайно к вам залетел. В наших учебниках не указано, что вы существуете. Вы у нас не изучаетесь.
Коля Сопин так возмутился, что проснулся и сел.
Корабль теряет управление
Капитан Петров передал ночную вахту штурману Ивану Васильевичу Карпову и пошел спать. Ночь прошла благополучно, и капитан был спокоен.
Дул ветер. Он гнал тучи на юг, они шли низко над землей. Лохматые, серые. «Пора бы и дождичку пролиться», — подумал штурман Карпов.
Теплоход приближался к пристани Ключи. Пассажиры, глянув на хмурое небо, поскучнели, не торопились на палубу.
В семь сорок пять у Родьки, Зойки и Топало была назначена встреча.
Мельниковы еще спали — в ненастную погоду всегда хорошо спится. Родька встал, боясь разбудить родителей, оделся. Самое главное — бесшумно открыть дверь. Он медленно повернул ключ, медленно нажал на ручку — лишь бы не скрипнуло! — и протиснулся в щель.
Зойка с Топало уже ждали его на корме. Им тоже очень осторожно пришлось выходить из каюты, чтобы не разбудить маму. Заговорщики были в сборе. У Родьки на шее висел бинокль. Он поднес его к глазам и стал рассматривать виднеющийся вдалеке поселок.
— Думаю, это Ключи. — сказал он. — Значит, через десять минут, — он посмотрел на часы, которые взял у папы, — ровно в восемь. Топало должен войти в рубку. — Родька чувствовал себя командиром.
— Почему ты решил, что это Ключи? — спросила Зойка. — Может, совсем другая пристань.
— Это можно узнать, — сказал Топало.
Он издал звук, похожий на крик чаек. Тут же к нему подлетели три птицы и затараторили по-своему. Потом вспорхнули и улетели.
— О чем вы говорили?
— Велел им слетать и узнать, какая это пристань.
Через несколько минут чайки возвратились.
— Пристань Ключи! — сообщили они. — Совершенно точно, потому что сказал самый старый ворон. Он живет на дереве, которое растет на берегу.
Теплоход шел своим курсом. Штурман Иван Васильевич зорко смотрел вперед. Он не заметил, как в рубку вошел домовой. Вернее, почувствовал, что дверь кто-то открыл, но, когда оглянулся, она была закрыта.
Топало старался свое присутствие никак не проявлять.
— Опять запыхтишь! — сказала ему Зойка.
— Не запыхчу!
Но все-таки ему пришлось подойти поближе к штурману, посмотреть, что он делает. А штурман, на первый взгляд, как будто ничего не делал. Его руки спокойно держали рычаги управления.
Топало покрутился вокруг, но не смог понять, какой рычаг ему надо нажать. Да и как он нажмет, если рычаги в руках штурмана?
Домовой почесал затылок. Родькин план явно проваливался. А пристань Ключи приближалась. Если он промедлит, то все проплывут мимо.
Топало подошел к пульту, где были расположены кнопочки. «Нажмешь красную — вправо, нажмешь зеленую — влево. Как в сказке. Это куда проще», — подумал он.
И Топало нажал красную кнопочку. Корабль, сбившись с курса, сделал резкий крен вправо.
Штурмана покачнуло. Землетрясение?! И хотя Иван Васильевич на собственном опыте не знал, что это такое, почему-то мысль именно о землетрясении мелькнула у него в голове.
Топало отпустил кнопочку. Корабль пошел спокойно. Карпов утер лоб.
Взяв себя в руки, штурман повел корабль влево. Только выровнял курс, как судно начало делать странные зигзаги, словно хотело вырваться из рук штурмана и плыть самостоятельно. Как будто оно сошло с ума.
На палубу начали выскакивать испуганные пассажиры. От непонятной качки проснулись и Мельниковы.
— Неужели буря? Где Родька?
Снова качнуло. Мама схватилась за стол, чтоб не упасть.
— Что ты паникуешь? Какая буря? — пытался вразумить ее папа и тут же, покачнувшись, стукнулся о стенку.
Они выбежали на палубу и встретили маму-Капелькину. Она тоже была взволнована: куда-то исчезли Зойка и Топало.
— Где-то они вместе! — сделал заключение папа, имея в виду Родьку и Зойку.
На реке ходили хмурые темные волны. На минуту проглянуло солнце, окрасило их в зеленый цвет, и тут же снова все вокруг стало серым.
— Шторм идет, вот и качает! — раздались голоса.
Павел Михайлович Федулин, придерживал берет, старался определить по состоянию погоды, будет шторм или нет. Все с надеждой смотрели на него: как-никак он плавал четыре раза, знает все признаки приближающегося шторма. Но Федулин ничего такого не знал, потому что подобную качку испытывал впервые.
А Родька с Зойкой сидели под той самой лодкой, покрытой тентом, где их нашел однажды Федулин. Они поняли, что Топало осуществляет свой план. Вместо того чтоб нажать на тормоз, нажал на кнопку.
— Вдруг он устроит аварию? — прошептала Зойка. От переживания ее бил озноб.
Родька тоже волновался, но старался выглядеть спокойно, как подобает командиру.
— Никакой аварии не будет. Топало ведь сказал, что здесь глубоко.
Только заговорщики вылезли из-под лодки, как тут же появились родители во главе с Федулиным.
— Я говорил, что они здесь! — гордо сказал Павел Михайлович. — Нас не проведешь!
Зойка тут же получила от мамы подзатыльник, а Родьку повели воспитывать в каюту.
Корабль по-прежнему качало. Он упорно не хотел идти своим курсом и поворачивал нос к берегу.
— Успокойтесь, товарищи пассажиры! — донесся по динамику голос штурмана. — В этом районе много мелей, мы вынуждены маневрировать. Теплоход идет обычным порядком.
Пассажиры успокоились. Только Павла Михайловича Федулина это сообщение удивило: четыре раза плавал — никаких мелей не было, а на пятый — вдруг мели! Когда успело нанести?
Не был спокоен и сам штурман. Корабль его не слушался.
В рубку вбежал капитан Петров.
— Что случилось?
— Непорядки в системе управления, капитан. Кнопку заедает.
— Будем пришвартовываться к пристани Ключи! — приказал капитан.
Он связался с диспетчером:
— Корабль потерял управление. Причины неизвестны. Попытаемся пристать к пристани Ключи.
Пристань была уже совсем близко. И как только теплоход сбавил ход, направившись к причалу, он снова стал слушаться штурмана. «Что за фокусы?» — поразился Иван Васильевич.
Непредвиденная стоянка
Давненько у пристани Ключи не останавливались большие суда. На берегу торчали любопытные ребятишки, и как только теплоход подошел к пристани, они помчались туда.
— Объявите часовую стоянку! — приказал капитан. — Но чтоб пассажиры не расходились. Стоянка может быть сокращена.
Топало стоял у борта, ожидая, когда теплоход пришвартуется. Зойка с мамой прохаживались по палубе, рассматривая незнакомую местность.
— Топало где? — спросила мама.
— Здесь он, здесь.
— А что за качка была?
— Я-то откуда знаю? — Зойка выразила такое удивление, что кто угодно бы ей поверил, но мама, наоборот, подозрительно на нее посмотрела. Какие-то предчувствия одолевали маму: не случайна эта стоянка в Ключах, и Зоя с Топало тоже не случайно утром куда-то исчезли.
— Вот еще раз залезете под лодку, самому капитану скажу!
Зойка дала слово больше под лодку не залезать. Она разговаривала с мамой, а сама с нетерпением ожидала Родьку. Но его все не было.
Бросили трап. Непредвиденная стоянка, видимо, испортила пассажирам настроение, на берег никто не спешил.
Наконец появились Мельниковы.
— Ты чего так долго? — шепотом спросила Зойка.
— Родителей уговаривал. «Погода хмурая, нечего на берегу делать, лучше спать», — сказал папа. Еле уговорил.
Папа-Мельников шел, позевывая. У мамы тоже был довольно скучный вид. Она была в трикотажном спортивном костюме и застегнула воротник под самый нос, а руки держала в рукавах, как в муфте. Хотя было совсем не холодно, просто пасмурно.
У Родьки с Зойкой положение было сложное. Они не могли отпустить Топало в поселок одного. У него ведь нет часов, опоздает, и никто не заметит, что один пассажир отсутствует. Да и мало ли что с ним может приключиться! Но их тоже родители в поселок одних не отпустят! Что тут придумаешь?
Подталкивая друг друга, ребята сошли на берег.
— Перестаньте баловаться! — предупредила мама-Мельникова.
Папа нашел бревно, на которое все уселись рядочком, как гуси.
— Какой скучный поселок, — сказала мама-Капелькина.
— Зелени совсем мало, а пыли много. — дополнила мама-Мельникова.
Подошел Павел Михайлович Федулин. Родька с Зойкой с удовольствием уступили ему место. Он тут же начал говорить о том, что непредвиденная стоянка объясняется только молодостью и неопытностью капитана. Мама-Капелькина обиделась за капитана. Мельниковы тоже вступились за него. Сразу начался оживленный разговор.
— Где Топало? — прошептал Родька. — Неужели он ушел один?
— Я думаю, он разговаривает с вороном вон у той березы.
Недалеко от пристани стояла развесистая береза, и Топало действительно вел там разговор со старым вороном.
— Приветствую тебя, старый ворон! — сказал он.
— Приветствую тебя, домовой! — ответил ворон. — Откуда ты прибыл, с каких краев?
— Издалека. Скажи-ка ты, старый ворон, знаешь ли домового Думало?
— А как же! Мы с ним здесь самые старые!
— Это мой друг! Сведи меня к нему!
— Карр! — обрадованно прокричал ворон. — Конечно, я тебя сведу!
Родька с Зойкой, пока взрослые спорили, прибежали к березе.
— Зойка, старый ворон знает моего друга, — сказал Топало. — Он отведет.
— Спроси его, далеко ли идти.
Топало спросил. Ворон ответил, что на другой конец поселка.
— Тогда надо торопиться!
— Карр! — Ворон поднялся в воздух. — Лечу! Спешите за мной!
Топало потопал за старым вороном.
— Я тоже побежала! А ты, Родька, оставайся! Скажи маме, что я сейчас вернусь. Придумай что-нибудь!
— Вот еще! Я тоже пойду!
— Если мы вместе убежим, нас искать будут! — И она, догоняя Топало, скрылась за углом дома.
Родька был расстроен, хотя понимал, что Зойка права, двоим убегать нельзя.
— Родька! — крикнула мама.
Опустив голову, Родька поплелся к родителям.
Федулина с ними уже не было. Убедившись, что Капелькины на берегу, он пошел еще раз проверять сто вторую каюту: не поет ли там опять кто-нибудь «люли-люли»?
— А где Зоя? — спросила мама-Капелькина.
— Она сейчас придет, — замялся Родька. — Вон там магазин, так она ушла чего-то покупать…
— Странно… Почему она ничего не сказала? У нее и денег нет. Давайте сходим в этот магазин!
Мельниковы с удовольствием согласились: почему бы не пройтись? Родьке пришлось последовать за ними.
Магазинчик был маленький, с деревянным крылечком. Здесь пахло соленой рыбой, в витрине лежали затвердевшие пряники, конфеты, рожки.
— Где же Зоя?
— Значит, уже ушла, — сказал Родька.
Мама Капелькина отвела Родьку в сторонку.
— Скажи правду: где Зоя? И где… Топало?
— Какой Топало?
— Можно подумать, что ты не знаешь!
«А вдруг и правда Зоя не сказала ему про домового? — подумала она. — Хотя не похоже… Что-то он знает».
Таинственная встреча
Старый ворон, делая круги, летел над поселком Ключи. Топало с Зойкой едва за ним успевали.
Они бежали по улице, пугая кур, важно бродивших по лужайке. Куры с кудахтаньем разлетались.
А вот окраина поселка. Домик, увитый хмелем.
Старый ворон взлетел на трубу и что-то прокаркал.
И тут же распахнулось чердачное окно.
— Душа моя, Топало!
— Это я, я! Ты узнал меня?!
— Как же я тебя не узнаю, сердечный друг!
Думало слез по лестнице с крыши, и друзья крепко обнялись.
— Какой счастливый случай привел тебя ко мне?
— Я путешествую на теплоходе! — не без гордости сказал Топало. — Ты письмо мое получил?
— Ни одного письма не получал я из родных мест. Думал, и тебя уже нет в Кутузах.
Они сели в палисаднике на скамеечку, а на другой скамеечке сидела Зойка.
— А это кто с тобой? — спросил Думало. — Кланька?
— Какая Кланька! Это Зойка. Кланька ее прабабушка.
— Вылитая Кланька? — вздохнул Думало. — Времечко-то бежит! Как один миг, сто лет пролетели. — Он задумался. — Уж не гадал я со своими свидеться, мало нас на земле осталось. Исчезаем… — И опять задумался. — Скажи, Топало, — мечтательно спросил он, — стоит ли еще наш старый дом? Скрипит ли он половицами? Топится ли в нем печь?
— На том месте, где ваш дом стоял, шиповник вырос.
— Шиповник? Так это я его за оградой посадил. Разросся, значит.
— Разросся. Всем рассказывает: «Думало меня здесь посадил. В жару поливал, осенью ягоды собирал».
— Собирал, собирал… — печально сказал Думало.
— Старик Бакай привет тебе шлет!
— Наш Бакаюшка! Как он поживает?
— Глуховат малость. А так ничего, здоровье хорошее.
— Помнишь ли, Топало, как он щенком чуть в речке не утонул? Я его вытащил и с тех пор к нему душевно привязан.
— Как не помнить — помню.
— А сейчас расскажи мне, сердечный друг, как ты живешь? — спросил Думало. — Часто я тебя вспоминаю, о судьбе твоей тревожась.
— Живу хорошо, — ответил Топало. — И друзья у меня есть: бабка Дуся, Зойка, кот Филимон, коза Манька, пес Бакай. Но неспокоен я.
— Какие сомнения тебя настигли?
— Ты, Думало, много думаешь. Скажи: тебе никогда не хотелось стать человеком?
— Цветы должны быть цветами, птицы — птицами, кони — конями, — ответил Думало. — Если не будет цветов — мир потеряет красоту, если не будет птиц — мечту, если не станет лошадей — доброту. А когда исчезнет последний домовой — исчезнет тайна.
— Я все понимаю, — вздохнул Топало. — Только как-то обидно: живешь на свете, никто тебя не видит. Сиди в уголочке, молчи.
— Ты невидим только для людей. Они многого в творении природы не ведают. Люди еще дети во Вселенной.
Домовые замолчали.
— Ну, хорошо, — произнес Думало. — Каким бы ты хотел стать?
— Как Гришка-ямщик.
— Молодой ты еще, и мысли глупые. — Думало задумался. — Доживешь до двухсот лет — твоя воля! — можешь превращаться в кого хочешь. Это всем разрешается. Встанешь лицом на восток, скажешь: «Хочу быть Гришкой!» — и кувыркнешься три раза. Дело простое. Только порядочные домовые никогда ни в кого не превращались. Остался ты в Кутузах один, некому тебя уму-разуму учить. Я понимаю, душа моя, скучно одному-то. Но советую тебе поначалу подумать крепко. Станешь ты Гришкой, многое обретешь, но не будешь понимать ни зверей, ни птиц, ни деревьев. Ты говоришь сейчас с людьми за тех, кто не может говорить за себя. А став человеком, забудешь навсегда их язык. И они тебя не узнают.
И вдруг зашевелилась вокруг листва. Зойка подняла голову, слушая непонятный шум.
— Не узнаем мы тебя, не узнаем! — прошелестела листва.
«Так потом меня и кот Филимон не узнает, — подумал Топало. — Подойдет и замяукает. А я, не понимая, скажу: „Чего ты мяукаешь?“ А коза Манька даже боднет, если рассердится. Пес Бакай запросто укусить может. Чего, мол, тут чужой шляется».
— Мы никогда с тобой не будем разговаривать! — крикнул ворон.
— Я еще ваш, — обиделся Топало. — А ты уже разговаривать не хочешь. Я ведь еще ничего не решил. Еще пятьдесят лет думать буду.
— Думай, думай, — сказал Думало. — Да возвращайся поскорее домой, в Кутузы. Не наше это занятие на теплоходе кататься. Много стало соблазнов в жизни, вот и покинули наши братья свои углы.
— Да ведь я из-за тебя поехал, — сказал Топало. — Другого случая не будет, чтоб повидаться.
— Утешил ты мою душу. Топало, друг сердечный. Но и растревожил. Будешь ли ты счастливым?
А ведь счастья хочется всем, даже домовому.
Мама волнуется
Объявили посадку. Стоянка на двадцать минут была сокращена, так как никаких неисправностей в системе управления не обнаружили.
Зойка и Топало не появлялись, и Родька не знал, что предпринять. Мама-Капелькина была в отчаянии.
— Нужно сообщить капитану и вызвать милицию для розыска, — сказала мама-Мельникова.
Родька совсем сник: еще и милицию вызовут!
— Не надо милицию, — сказала мама-Капелькина. — Родион знает, где искать Зойку.
— Знаешь? — в один голос спросили папа и мама.
— Знаю.
— Да где же она? — взмолилась мама-Капелькина.
Выход был один: рассказать всю правду.
— В этом поселке у Топало живет друг — Думало, — сказал Родька. — Они ушли с ним повидаться. Их увел старый ворон.
— Какой Топало, какой Думало, какой ворон? — воскликнул папа. — Я уважаю ваши игры, но и они имеют границы.
Мама-Капелькина ничего не стала объяснять: она побежала к капитану, чтоб задержать отправление.
— Что с вами? — встретил ее Петров. — На вас лица нет!
— Зоя потерялась!
— Как потерялась? — заволновался капитан.
— Она убежала и еще не вернулась!
— Мы же объявляли: пассажирам никуда не уходить! И так уже выбились из расписания! — Петров снял фуражку, сел. За один рейс столько ЧП! Не хватало еще, чтоб ребенок потерялся!
— Товарищ капитан, вы не волнуйтесь! На вас тоже лица нет.
— Видимо, плохой я капитан, — устало сказал Петров.
— Хороший, очень хороший! Это во всем виноват Топало!
— Какой Топало?
— Товарищ капитан, мы едем с домовым!
Прощай, Думало!
— Вы не знаете, где живет домовой Думало? — спросил Родька мальчишек, которые бегали у пристани.
— Кто-кто? — захохотали мальчишки.
Родька побежал к магазину, на крыльце которого сидели две женщины, продавали ягоды.
— Вы не знаете, где живет домовой Думало? — спросил, запыхавшись, Родька.
— Ишь какой шутник нашелся! — с осуждением сказали женщины. — И родители не приструнят!
Родька кинулся к парню, который подъехал к магазину на лошади, запряженной в телегу.
— Где у вас домовой Думало живет?
Парень покрутил пальцем у виска:
— Ну, псих!
По дороге шел старичок, опираясь на палку. Родька побежал ему навстречу. Уж он-то про домового должен слышать.
Старик остановился.
— А ты, прыткий, откуда будешь? Вроде не здешний?
— С теплохода! Вон стоит!
— Про домового, сказывай, как прознал?
— Топало говорил.
— Топало? Евдокии Капелькиной?
— Знаете, да? — обрадовался Родька.
— Как не знать, соседями были. Соснин меня зовут. А ты как ей приходишься? Уж не внук ли?
— Зойка Капелькина ей внучка. Она тоже едет на теплоходе вместе с Топало! Они ушли к Думало повидаться! А теплоход отходит! Стоянку сократили!
— Экие дела! У меня в доме гости, а я не знаю!
С пристани к Родьке бежали папа и мама.
— Иди немедленно на теплоход! Слышал, объявили посадку? Или это не для тебя?
— Но мы же не уедем без Зойки!
— Конечно, не уедем, — сказала мама, переводя дыхание. — Но лучше, если ты будешь сидеть в каюте, чтоб потом тебя не искать.
— Но я знаю, где Зойка! Давайте за ней сбегаем с папой!
— Да бежать-то далековато, коли опаздываете, — сказал старик Соснин. — Васька! — крикнул он парню, который приехал на телеге. — Довези-ка гостей до моего дома!
— Дорога неровная, растрясу! — Парень подмигнул Родьке. — Ладно, садитесь!
Родька запрыгнул в телегу. Папа, еще не поняв, куда нужно ехать, тоже сел. И мама не отстала.
— Нельзя ли поскорее! — попросил Родька.
— Быстро надо — садись в машину!
Парень понужнул лошадь, и она побежала рысцой.
А в палисаднике у дома Соснина расставались домовые.
— Прощай, друг! — сказал Топало.
— Прощай, дорогой, — сказал Думало.
И снова зашумела листва:
— Прощай, прощай, Топало!
— И ты, Кланька, прощай, — сказал Думало.
— Я не Кланька, я Зойка.
— Может, и Зойка. А может, и Кланька.
Не успели они на прощанье сказать самых важных последних слов (их всегда не хватает), как к дому подкатила телега.
— Зойка! — закричал Родька. — Теплоход уходит!
— Ой, — испугалась Зойка. — Ой, вдруг ушел!
Она запрыгнула в телегу, а Топало, помахав другу, побежал рядом.
Старый ворон, сделав круг, прокричал:
— Будь здоров, Топало! — И улетел.
— Уж вы нас, Вася, довезите до пристани, — попросила мама… — Очень вам будем благодарны!
— А мне что? Не я везу — лошадь! А ну, дорогая, пошевеливайся! — взмахнул он вожжами.
— Уж ты поторопись, — попросил Топало лошадь. — На теплоход опаздываем.
— И так тороплюсь, — ответила лошадь. — Да колея глубокая, всю дорогу машины испортили.
Мама-Капелькина и капитан стояли в ожидании у трапа.
Где-то вдалеке сверкнула молния, прогрохотал гром. Сразу все вокруг потемнело, закружилась пыль.
— Давно дождя ждем, — сказала лошадь, сворачивая к пристани. — Трава совсем сухая стала, жесткая.
Мама-Капелькина бежала навстречу. «Ну и влетит сейчас Зойке!» — посочувствовал Родька.
Лошадь остановилась.
— Спасибо тебе большое! — Папа с мамой стали наперебой благодарить Васю.
— Тебе спасибо, — сказал Топало лошади.
— Не за что. Приятного вам пути!
Пассажиры сели на теплоход.
Топало-метеоролог
Штурман Карпов ничего не мог понять: система управления работала как часы. Что же произошло с кораблем в районе пристани Ключи?
Никакого вразумительного ответа не мог дать на этот вопрос и механик.
Только радист Семечкин кое-что подозревал: уж не те ли самые внеземные сигналы сбили корабль с курса? Он не выдержал и решил идти к капитану, поделиться своими догадками.
— Что у тебя за срочные дела? — недовольно спросил штурман. — Капитан пошел спать, и вообще, он неважно выглядит.
— А может, я его вылечу! — таинственно произнес Семечкин.
Капитан был в своей каюте и пил чай.
— Ну, входи, Семечкин, — сказал он. — Что у тебя стряслось? О какой-нибудь неприятности пришел сообщить?
— Да как сказать, — помялся Семечкин. — Будущее покажет…
— Какое еще будущее?
— Ближайшее… Я, товарищ капитан, предполагаю причину происшедшего ЧП.
«Неужели и он знает о домовом?» — подумал капитан.
— О чем ты говоришь, Семечкин?
— Сегодня ночью в эфир были переданы сигналы неизвестного происхождения. Скорее внеземные…
— А какие же? — капитан совсем забыл о других цивилизациях.
— Инопланетяне ищут контакт! — произнес Семечкин.
— Еще и инопланетяне! Иди поспи, ты ведь тоже ночь не спал.
Радиста обидело такое несерьезное отношение к его сообщению.
— Галилею тоже никто не верил, что Земля вертится!
— Я тебе верю, Семечкин, — устало сказал капитан. — Я сейчас всему верю. Потом разберемся, а сейчас я спать хочу.
Обидевшись, Семечкин ушел. Петрову действительно необходимо было поспать, но он не мог. Мысль о домовом не давала ему покоя. Он не мог поверить в его существование и в то же время не мог отвергать, поскольку полчаса назад сам лично с ним разговаривал.
Скрипучий голос сказал ему:
— Простите, товарищ капитан, за беспокойство, уж сейчас-то я буду сидеть в каюте тише мыши.
Капитан понимал, что обязан принять какое-то решение. Но какое? Возможно, в истории пароходства это первый случай. И произошел он именно у капитана Петрова.
«Уж не гипноз ли это? — подумал он. — Тогда кто же гипнотизер? Валентина Ивановна Капелькина?» — капитан даже улыбнулся; у нее такие искренние синие глаза. К тому же гипноз — дело кропотливое, так вот — раз-два — не загипнотизируешь. Капитан встал. Значит, домовой все-таки существует?
В каюту тихонько постучали.
— Кто там? Входите!
Дверь приоткрылась. На пороге робко появилась Зойка, из-за нее выглядывал Родька.
— Вот вас-то мне и надо! — обрадовался капитан.
Он усадил их на диван, сам сел напротив.
— Где ваш домовой?
— Здесь я! — раздался голос.
Капитану трудно было скрыть свое замешательство. Он покашлял.
Пружины дивана заскрипели. Топало уселся рядом с Зойкой.
— Товарищ капитан, у нас есть предложение, — сказал Родька.
— Предлагайте!
— Возьмите меня на работу! — проскрипел Топало.
— На работу? — опешил капитан. — Но… у нас команда в полном составе.
— Он бесплатно, — сказала Зойка.
— На общественных началах, — пояснил Родька.
— Что же он будет делать?
— Погоду предсказывать!
— С погодой у нас вроде все в порядке. Сводка имеется. Погода нас ждет отличная.
— Ничего не отличная, — пробурчал Топало. — В четверг опять гроза будет. Посильнее, чем сегодня.
