Слезы печали

      Харриет вошла вместе со мной в мою комнату.
      - Бедная Арабелла, - сказала она, - ты выглядишь изможденной.
      - Естественно, я волнуюсь. Я не спала всю ночь, все никак не могла решиться: поехать или остаться.
      - Так ты отпустила Карлтона одного! - Она покачала головой. - Думаешь, это разумно?
      - Я не могла поехать с ним, оставив Эдвина в таком состоянии. Ты же знаешь, я никогда не простила бы себе, если бы...
      - Если бы?
      Она смотрела на меня, и в ее глазах читалось ожидание. Я представляла, какие мысли сейчас кружат в ее голове. Она пыталась их скрыть, но это было бесполезно. Я знала, о чем она думает. Если Эдвин умрет, Тоби станет лордом Эверсли, а она станет леди Эверсли - она, дочь бродячего актера!
      - Эдвин поправится, - твердо сказала я.
      - Конечно, поправится. Он очень крепкий мальчуган. Ничего особенного. Детская болезнь. С детьми это бывает постоянно. Бывает, что они даже вроде бы близки к смерти.., а потом...
      Я отвернулась. Мне хотелось кричать: "Не стой здесь, не лги, не делай вид, что хочешь ему добра. Ты мечтаешь, чтобы он умер!"
      - Тебе нужно подумать о себе, Арабелла, - сказала она. - Ты сама заболеешь, если будешь так терзаться.
      - Я хочу отдохнуть, хотя бы недолго. Пока я отдыхаю, за Эдвином присмотрит Салли, - сказала я.
      Я легла в кровать, и она прикрыла меня одеялом. Ее лицо было совсем близко, такое красивое, полное сострадания, но с каким-то странным блеском в глазах.
      Дверь за ней закрылась, но я, конечно, не могла спать. Я вновь представляла их с Эдвином вдвоем... А я ведь ничего и не подозревала. Как они все хитро устроили! Она сама надеялась выйти за него замуж.
      Затем я вспомнила, какими холодными были глаза Карлтона, когда он отворачивался от меня. Он был очень рассержен. Он терпеть не мог, когда кто-то вставал на его пути.
      Но какое все это имело значение в сравнении с болезнью моего сына? Я не могла оставаться здесь, встала и вернулась в комнату больного. Он продолжал спать. Я пошла к Салли, и мы сидели вместе, ловя каждый звук, доносившийся из комнаты Эдвина.
      Всю ночь мы с Салли просидели возле него. Он тихо лежал в своей кроватке, а мы то и дело вслушивались в его тяжелое дыхание. Я сидела, прислушиваясь и с ужасом думая о том, что оно может прекратиться.
      Салли, сидела, тихонько раскачиваясь. Я шепнула ей:
      - Салли, я чувствую какой-то запах. Это чеснок? Она кивнула:
      - Да, возле камина, госпожа.
      - Это ты его туда подвесила? Она вновь кивнула:
      - Он отгоняет зло. Мы всегда им пользуемся.
      - Зло?
      - И ведьм, и все такое прочее.
      - Ты думаешь...
      - Госпожа, я не знаю, что я думаю, кроме того, что так будет лучше.
      Некоторое время я молчала, затем сказала:
      - Теперь он, по-моему, дышит легче.
      - Да, когда я принесла чеснок, ему сразу стало лучше.
      - Ах, Салли, расскажи мне, что у тебя на уме. В доме есть что-то, что может ему повредить?
      - Я не говорила этого, госпожа, но я и не говорила, что такого нет. Я просто-напросто хочу сделать, как безопасней.
      - О, Господи, - прошептала я, - неужели это возможно?
      - Чеснок отгоняет зло. Они его не любят. В нем есть что-то такое, что им не по нутру. Мне в этом доме кое-что не нравится, госпожа.
      - Салли, расскажи мне все. Если в доме есть нечто, угрожающее моему сыну, я обязана знать об этом.
      - Есть вещи, в которые я бы не поверила, госпожа.
      "Нет, - подумала я. - Я поверю".
      - Этот малыш, - продолжала она, - стал теперь лордом и всем этим владеет, так уж оно получилось. Он потерял своего отца, которому все это должно было достаться, и, если бы так и случилось, мальчик бы спокойно рос при отце. Все было бы хорошо и просто. Но когда такое случается с малышом... Я слышала, что подобное бывало и с королями. Не очень-то я во всем этом разбираюсь, но человек есть человек, а человеческую натуру я маленько знаю.
      - Что-нибудь случилось?
      - Я кое-что нашла здесь.., кто глядел на него, когда он лежал в кровати.
      - Я тоже кое-кого видела.
      - Полагаю, мы видели одно и то же.
      - Зачем она приходила?
      - Она сказала, что беспокоится за вас. Она, мол, знает, как вы расстроились, а сама-то уверена, что у ребенка просто простуда. Ну, когда я пришла, она почти сразу и вышла. Тут-то мне и пришло в голову, как она выгадает, если...
      - Ты подозреваешь.., колдовство?
      - Оно всегда существовало в мире, и мне думается, что его стоит остерегаться. Но мы будем охранять мальчика. Мы спасем его от чего угодно. Вместе мы это сможем, госпожа! Никакое колдовство не выдержит против доброй чистой любви. Это я в точности знаю.
      При любых иных обстоятельствах я немедленно высмеяла бы ее, но ведь речь шла о моем любимом ребенке. Днем я могла быть смелой и смеяться над историями о привидениях и злых силах, но к ночи я начинала бояться их. Так уж складывались дела. Мой ребенок, возможно, подвергался опасности, и я не могла скептически отвергнуть эту возможность.
      Салли верила в колдовство. Более того, она явно намекала на то, что в нашем доме может находиться ведьма.
      Харриет. Стоящая возле кроватки, с глазами, сверкающими от сознания того, что возможность получить титул совсем рядом и на ее пути стоит лишь мой сын.
      Я вспомнила, о чем прочитала в дневниках моей прабабушки Линнет Касвеллин, которая впустила в свой дом странную женщину - морскую ведьму.
      Все может случиться. Я не оставлю Эдвина до тех пор, пока он не поправится. Я не позволю Харриет переступать порог этой комнаты.
      Всю ночь мы с Салли просидели возле постели моего сына, бросаясь к нему при малейшем звуке. К середине ночи его дыхание стало легче. А к утру у него спал жар.
      Я чувствовала запах чеснока, лежащего на каминной решетке. Взглянув в простое доброе лицо Салли, я обняла ее.
      - Теперь он поправится, - сказала я, - Ах, Салли, Салли, ну что я могу тебе сказать?
      - Мы сумели его вытянуть, госпожа. Мы вместе вытянули его. С нашим маленьким лордом не случится ничего плохого, пока мы рядом с ним.
      Эдвин уже поправлялся, когда вернулся Карлтон, все еще рассерженный на меня из-за моего "предательства" - Я же говорил тебе, - заявил он, - с этим мальчиком все в порядке, за исключением того, что с ним слишком носятся. Я поработаю над ним, как только он совсем поправится.
      Я была так рада выздоровлению сына, что решила отпраздновать это событие заодно с возвращением Карлтона. Харриет сказала, что она споет и станцует для компании, а возможно, мы захотим пригласить для танцев еще кого-нибудь. Мальчикам это должно доставить удовольствие.
      Карлтон был весел, но я заметила, что он несколько изменился ко мне. Он не простил мне того, что я осталась здесь, и наши взаимоотношения начали напоминать те, что складывались до брака. Он критически относился ко мне и старался заставить меня поступать подобным же образом, что не потребовало с его стороны значительных усилий. Мне стало не хватать нежности в наших любовных отношениях, хотя он оставался таким же страстным и требовательным, как прежде, и еще чаще начал напоминать о желании завести еще одного ребенка на этот раз мальчика. А я обвиняла его в отсутствии интереса к Присцилле.
      - Я имею в виду именно ее интересы, - возражал Карлтон. - Если ее родители станут относиться к ней так, будто важнее ее нет ничего в мире, из нее вырастет невыносимое создание.
      - И весьма похожее на собственного отца, - добавила я.
      Вот так мы обменивались колкостями днем и занимались любовью ночью. Это была разнообразная, но утомительная жизнь. Я видела, что он действительно сердит, и думала о том, какой он грубый, эгоистичный мужчина. В то же время я была немножко зла и на себя за свое отношение к нему. Но я ничего не могла поделать с собой, и он, вероятно, тоже.
      Однажды за ужином вскоре после его возвращения он начал рассказывать о своей поездке в Лондон.
      - Съездить туда - значит глотнуть настоящей жизни, - говорил он. - В глуши человек деградирует. Я должен ездить туда почаще.
      Он смотрел на меня, как бы говоря: "И тебе следует ездить со мной, а если ты считаешь, что твои дети для тебя дороже мужа, - жди последствий!"
      Карлтон рассказывал о планах восстановления города, которые весьма заинтересовали короля. Он встречался с Кристофером Реном, который создал такой план восстановления города, что в случае его реализации люди стали бы считать большой Лондонский пожар благословением Господним.
      - Конечно, стоить это будет очень дорого, потребуются огромные деньги, объяснял Карлтон. - Вряд ли удастся собрать такую сумму, тем не менее строительство должно начаться немедленно, а уж потом его можно будет продолжать шаг за шагом.
      Карлтон очень расхваливал Кристофера Рена.
      - Это гений, - сказал он, - и счастливый человек. Он знает, что ему не удастся выстроить все, что он хочет, но его удовлетворит даже частичная реализация проекта. У него уже есть чертежи собора и примерно пяти десятков приходских церквей. Старый город станет неузнаваем, но каким величественным он будет по завершении строительства! Более того, он станет гораздо более здоровым. Все эти скученные деревянные здания, все эти грязные канавы... В нашем новом Лондоне не будет эпидемий, я вам обещаю.
      Он был явно возбужден своим визитом в Лондон и, похоже, еще больше сердился на меня из-за того, что я отказалась разделить с ним это удовольствие.
      Мы продолжали сидеть за столом, и он перешел к обсуждению наисвежайших скандалов. У всех на устах сейчас было дело герцога Бэкингемского - его связь с леди Шрусбери и дуэль с ее мужем.
      - Теперь Бэкингем может быть обвинен в убийстве, - сказал Карлтон.
      - Так ему и надо! - высказалась Матильда. - Люди не должны драться на дуэлях. Это весьма глупый способ разрешения конфликтов.
      - Говорят, что между Бэкингемом и женой Шрусбери была настоящая любовная связь, - заметила Карлотта.
      - Она была его любовницей, - уточнил Карлтон, - об этом было давно всем известно, и Шрусбери, как и положено уважающему себя мужу, вызвал Бэкингема на дуэль.
      Харриет улыбнулась дяде Тоби.
      - А ты бы сделал так, дорогой, если бы я завела себе любовника?
      Дядя Тоби чуть не задохнулся от хохота.
      - Ну конечно, моя любимая!
      - Прямо как лорд Шрусбери! - воскликнула Харриет, возводя глаза к потолку.
      - Я надеюсь, - сказал Карлтон, глядя на нее в упор, - что вы не будете вести себя, подобно леди Шрусбери. Эта дама переоделась пажом и держала лошадь Бэкингема во время дуэли, а когда она завершилась и смертельно раненного Шрусбери унесли, любовники отправились на постоялый двор и Бэкингем занимался с ней любовью, не снимая залитой кровью одежды.
      - Это оскорбление нравственности, - сказала я.
      - Я рад, что ты понимаешь это, - сказал Карлтон полу насмешливо-полувосхищенно.
      - И что же теперь будет с этими грешниками? - спросила Матильда.
      - Шрусбери умирает, а Бэкингем открыто живет с леди Шрусбери. Король выразил свое неудовольствие, но простил Бэкингема, ведь он такой веселый парень. Да и вообще Карл слишком большой реалист, чтобы осуждать других за то, чему он сам предается с такой страстью.
      - Но не дуэлям, - сказала Карлотта.
      - О, я говорю об адюльтерах, - уточнил Карлтон. - Карл ненавидит эти убийства. Он считает, что Шрусбери просто дурак. Ему следовало признать тот факт, что его жена предпочитает Бэкингема, и оставить все как есть.
      - Король устанавливает придворную моду, - сказала Карлотта. - Как она отличается от той, что была при Кромвеле!
      - За одной крайностью непременно следует иная, - подчеркнул Карлтон. Если бы при пуританах не было таких строгостей, то те, кто сменил их, не были бы столь распутны.
      - Ax, дорогой, - вздохнула Матильда, - как жаль, что нельзя вернуться к довоенным временам, когда еще не начались все эти неприятности!
      - О, эта вечная тоска по старым временам! - сказал Карлтон. - В воспоминаниях они всегда кажутся прекрасными. Эта болезнь называется ностальгия. Она поражает многих из нас.
      Он смотрел на меня, завидуя счастью, которое я переживала с Эдвином, и считая, что я продолжаю его вспоминать, несмотря на то, что я узнала о своем первом муже. Вскоре после этого разговора мы устроили праздник. Он начался очень удачно, а завершился почти катастрофой. В течение нескольких дней на кухне трудились не покладая рук, и стол делал честь нашим слугам. Собралась вся наша семья. Деланы, Кливеры и еще одна семья, жившая в нескольких милях от нас. Оба мальчика тоже сидели за столом, и все поздравляли меня, утверждая, что у Эдвина совсем здоровый вид и что мальчику, который так быстро оправился после лихорадки, пожалуй, ничто серьезно не грозит.
      Харриет сумела-таки стать центром всеобщего внимания, как в старые добрые дни, она пела для нас, и, глядя на нее, перебирающую струны лютни, с чудесными волосами, падающими на плечи, я мысленно возвращалась памятью к тем дням в Конгриве, когда она казалась мне богиней, явившейся из иного мира.
      Было очевидно, что дядя Тоби именно это о ней и думал. Он так ею гордился, был так в нее влюблен; и мне пришло в голову, что, даже если она вышла за него замуж по расчету, по крайней мере, ей удалось сделать его счастливым.
      Кроме того, я была довольна тем, что Мэттью Долан сидел рядом с Карлоттой и Карлотта казалась почти счастливой, хотя и не могла избавиться от своей подозрительности к людям, как будто говоря: я знаю, что вы относитесь ко мне хорошо лишь из вежливости.
      Отослав детей спать, мы направились в бальный зал, который был уже подготовлен к танцам, где играла музыка и где мы веселились допоздна.
      Во время танцев Карлтон спросил меня, считаю ли я выздоровление Эдвина достаточной причиной для столь роскошного празднества.
      - Я думаю, этого вполне достаточно, - ответила я.
      - Благодарственное жертвоприношение по поводу того, что наш юный Эдвин спасен у самых врат смерти?
      Я вздрогнула.
      - Какая ты добрая и глупая мать, Арабелла! Мальчик совершенно здоров. Ты должна благодарить судьбу за мое возвращение к тебе, а не за его возвращение из вышеупомянутых врат.
      - Мы празднуем сразу два счастливых события.
      - Так ты рада моему возвращению?
      - Разве я выражаюсь недостаточно ясно?
      - Временами, - сказал он. - Послушай-ка, взгляни на Тоби!
      Я взглянула. Он танцевал с Харриет. Его лицо было слишком красным, и, как мне казалось, он слегка задыхался.
      - Он выпил слишком много вина, - предположила я.
      - Боюсь, не больше, чем обычно.
      - Харриет не должна позволять ему так утомляться. Ты поговоришь с ней?
      - Поговорю, когда кончится танец.
      Но было уже слишком поздно. Вначале раздался крик, а затем воцарилась мертвая тишина. Я оглянулась. Тоби лежал на полу, а Харриет стояла возле него на коленях.
      Карлтон бросился вперед и склонился к дяде.
      - Он дышит, - сказал он, - мы должны отнести его в комнату. Арабелла, пошли кого-нибудь за врачом.
      На этом танцы закончились. Тоби отнесли в его комнату, потом приехал доктор и сообщил нам, что у Тоби был сердечный приступ. Это случилось, скорее всего, от перенапряжения. Я сидела вместе с Харриет возле его кровати. Она была очень подавлена. На ее лице читалась тревога, и я понимала, что сейчас она думает о том, каким будет ее положение в случае смерти дяди Тоби.
      Но он не умер. Через несколько дней стало ясно, что он поправится. Доктор заявил, что это было первым предупреждением. Дядя Тоби слишком переусердствовал, и на будущее ему не следует забывать о своем возрасте. Он должен быть поосторожнее.
      - Я прослежу за этим, - пообещала Харриет, - я буду ухаживать за тобой, мой дорогой.
      Было очень трогательно видеть, как он доверяет ей, но следует признать, что она самоотверженно ухаживала за ним.
      Карлтон сказал:
      - Возможно, даже хорошо, что это случилось. Теперь до него наконец дойдет, что он вовсе не тот юноша, каким он считал себя до сих пор.
      ***
      Настала весна. Эдвин совсем поправился, и теории Салли относительно колдовства стали казаться мне смехотворными. Мальчики очень привязались к Харриет. Она же вела себя как образцовая жена Тоби. Вскоре она начала вызывать у Эдвина и Ли то же восхищение, которое вызывала когда-то у моих братьев и сестры. Она пела для мальчиков, разыгрывала перед ними всякие сценки, и они любили находиться в ее обществе.
      Дядя Тоби наблюдал за ней с умилением.
      - Какая чудесная мать могла бы получиться из нее! - говорил он.
      Хотя я и подозревала о мотивах ее замужества, все же нельзя не сказать, что Тоби был с ней счастлив.
      Харриет никогда не раздражалась и не пыталась демонстрировать ему свое плохое настроение. За глаза она называла его "мой дорогой муж", а к нему всегда обращалась "мой любимый". Он же вкладывал в свое обожание столько чувства, что их отношения не выглядели наигранными, как это часто бывает.
      Карлтон всерьез занялся воспитанием Эдвина. Он обвинил меня в том, что я излишне нянчусь с ним, и заявил, что пора взять мальчика в руки. Поначалу я несколько побаивалась этого. Мне казалось, что он будет вымещать на моем сыне свои обиды. У меня появилось подозрение, что я недостаточно хорошо знаю Карлтона, то есть не настолько, насколько жена должна знать своего мужа. Я знала, что он сильно привязан ко мне; я знала, что он желает меня и что желание это не ослабло со временем. Но иногда мне казалось, что он хочет мне за что-то отомстить. У него была странная, необузданная натура.
      Так или иначе, я не могла запретить Карлтону заниматься воспитанием сына вне дома, а, поскольку Ли постоянно находился вместе с ним, я полагала, что Эдвину действительно будет полезно твердое мужское руководство. Кое-чему обучала их я, и Харриет настояла на том, чтобы помогать мне. Это напомнило мне старые дни в Конгриве. В классной комнате проводились также уроки актерского мастерства, и это, разумеется, нравилось детям.
      Карлтону пришла в голову идея, что для мальчиков необходимо нанять наставника. Нельзя было допустить, чтобы они получили женское воспитание.
      - Кроме того, - сказал он, - это поможет избежать твоих отговорок занятиями с детьми, когда я вновь захочу взять тебя в Лондон.
      Карлтон не любил затягивать выполнение принятых решений, и через несколько недель в доме появился Грегори Стивене.
      Грегори был молодым человеком очень приятной наружности, вторым сыном в титулованной семье, то есть человеком без особых средств к существованию, но с некоторыми перспективами. Превосходный спортсмен, он был к тому же и довольно образованным человеком, интересующимся проблемами воспитания, и поэтому решил занять эту должность в ожидании возможного осуществления его надежд. Карлтон сказал, что у наставника есть все качества, необходимые для воспитания мальчиков, и оказался прав. Грегори был строг, но сумел завоевать уважение детей.
      Харриет настаивала на том, что ей необходимо продолжать изучать с детьми пьесы и разыгрывать перед ними сценки. Сначала Грегори Стивенсу это показалось излишним, но вскоре он согласился с тем, что знания Харриет и ее умение заинтересовать мальчиков литературой пойдут им на пользу.
      Карлтон занимался с ними верховой ездой, стрельбой, соколиной охотой и фехтованием. В этом ему помогал Грегори Стивене, и все мои опасения таяли, когда я слышала восторженные крики триумфа и возбужденную болтовню. Я стала понимать, что Карлтон был прав и я напрасно боялась того, что Эдвин пострадает, обучаясь чисто мужским занятия.
      Я проводила много времени со своей дочуркой, которая уже начала проявлять характер, оказавшийся несколько независимым, что было и неудивительно, принимая во внимание личность ее отца. Меня сердило, что Карлтон почти не проявлял интереса к Присцилле, и я решила, что холодность отца мне следует компенсировать своей любовью.
      В начале весны я вновь забеременела. Карлтон был вне себя от радости. Он не сомневался в том, что на этот раз я сумею родить ребенка нужного пола. Его страстное желание иметь сына беспокоило меня.
      Он не мог говорить ни о чем другом. Он был так нежен и осторожен со мной, что это не могло не радовать меня, однако временами я ощущала обиду.
      Я сказала ему:
      - А что, если это опять будет девочка?
      - Не будет, - твердо сказал он, как будто мог распоряжаться этими вопросами. - Я знаю, что на этот раз появится сын.
      - Это абсурд, - сказала я, - у тебя есть чудесная дочь, а ты ее почти не замечаешь.
      - Ты подаришь мне сына, Арабелла! Я знал об этом с самой первой нашей встречи.
      Я начала волноваться. Салли Нуленс заметила это.
      - Это нехорошо для вас, - сказала она. - Перестаньте-ка. Сидите себе спокойненько да ждите. Хотелось бы мне последовать ее совету... Когда я оставалась одна, в мою спальню часто заходила Харриет. Ей нравилось сидеть и смотреть, как я шью детское приданое. Мне это доставляло огромное удовольствие, хотя портнихой я была не Бог весть какой.
      - Карлтон вне себя от счастья, - сказала Харриет, озабоченно глядя на меня. - Ты встревожена, Арабелла.
      - Я просто хочу, чтобы все это побыстрее кончилось. Я хочу лежать вот в этой кровати и чтобы рядом в колыбельке лежал мой сын.
      - Наверное, он потеснит мадам Присциллу.
      - Никто не сможет изменить моих чувств к ней, - сказала я.
      - Конечно же, нет. Ты идеальная мать. Ах, Арабелла, как многое успело с нами случиться за все эти годы! Мы обе стали матерями... Обе носим фамилию Эверсли. Тебе не кажется это странным?
      - То, что мы обе Эверсли? Да, тут потребовалась некоторая изобретательность.
      - Опять ты за старое! Ну, а почему бы немножко и не поизобретать? Разве Тоби был когда-нибудь таким счастливым, как сейчас?
      - В этом ты права. Но женитьба на тебе потребовала от него чрезмерного напряжения. Это совершенно очевидно.
      - Ты имеешь в виду его сердечный приступ? Я очень забочусь о нем, Арабелла. Я люблю его. О да, это действительно так! А кроме того, в каком положении оказалась бы я, если бы он умер?
      - Этот дом все равно оставался бы твоим.
      - Надеюсь, что так. Но старая леди не любит меня. Карлотта меня ненавидит. Карлтон... - Она рассмеялась. - Вот видишь, на моей стороне только ты. Но и ты меня иногда подозреваешь. А вот если бы я была сейчас беременна, если бы я собиралась родить сына... Тебе никогда не приходило в голову, что мой сын был бы следующим наследником после твоего Эдвина? Если бы он родился до того, как ты родишь сына.., или, возможно, не родишь...
      В комнате повисло молчание. У меня вдруг появилось неприятное чувство, что мы здесь не одни.
      Я оглянулась.
      В дверях стояла Салли Нуленс, держа в руках чашку.
      - Вот, я принесла, - обратилась она ко мне. - Хороший крепкий бульон. Это то, что вам нужно.
      ***
      Это произошло поздно ночью, после полуночи, как я сообразила позднее, когда ко мне вернулась способность соображать. Мы с Карлтоном уже спали, но нас разбудил крик. Мы оба сели в кровати, и в колеблющемся свете свечи я узнала фигуру Харриет.
      - Арабелла, Карлтон, быстрей! - кричала она. - Тоби плохо!
      Мы вскочили с кровати, набросил" на себя пледы и побежали в комнату, где жили Тоби и Харриет. Тоби лежал в кровати с мертвенно бледным лицом и выпученными глазами.
      Подойдя к нему, Карлтон пощупал пульс, затем приложил ухо к его груди.
      Когда он повернулся, по выражению его лица я поняла, что Тоби очень плох.
      - Наверное, нужен врач? - спросила Харриет.
      - Да, - сказал Карлтон. Она выбежала из комнаты.
      - Карлтон, - спросила я, - мы можем что-нибудь сделать?
      - Принеси немного бренди. Но я боюсь, что... Я подошла к буфету и налила в стакан бренди. Его держали в этой комнате с тех пор, как с дядей Тоби приключился первый приступ. Карлтон поднес стакан к губам больного и попытался влить бренди ему в рот, но оно стекало по подбородку.
      - Слишком поздно! - пробормотал Карлтон. - Этого я и боялся.
      В комнату вернулась Харриет.
      - Я послала одного из слуг, - сказала она. - О, Господи, он выглядит.., ужасно.
      - Возможно, уже поздно, - сказал Карлтон.
      - Нет... - прошептала Харриет.
      Она зашла с другой стороны кровати. Карлтон бережно поправил подушку Тоби. Мы стояли и молча смотрели на него. Потом Харриет сказала:
      - Побыстрей бы уж приходил доктор. Как он долго!
      - Слуга только что отправился к нему, - напомнил ей Карлтон. - Должно пройти не менее часа.
      Вновь наступило молчание. Я стояла в голове кровати, Харриет по одну ее сторону, а Карлтон - по другую.
      Позади нас послышалось тяжелое дыхание, и в комнату вошла Карлотта.
      - Я услышала какую-то беготню. Что случилось?
      - У дядюшки приступ, - ответил Карлтон.
      - И.., серьезный?
      - Боюсь, что очень серьезный.
      - Ах, бедный, бедный дядя Тоби! И вновь молчание. Я слышала, как на каминной полке зловеще тикают часы.
      Мы стояли вокруг кровати как статуи. Меня поразил вид Карлотты. Казалось, она знает что-то, недоступное мне.
      "Чепуха! - сказала я себе. - Ты переутомлена. Все дело в твоем состоянии".
      Мне вдруг пришло в голову, что мы образуем живую картину, полную скрытого смысла, который я не вполне понимаю.
      Последующие дни были окутаны печалью.
      - Две смерти одна за другой, - сокрушалась Матильда. - Ах, как я ненавижу смерть! Он был так счастлив, так полон любви!
      - Возможно, именно в этом причина смерти, - сказала Карлотта.
      Я заметила, что при этих словах Матильда вздрогнула. Затем она сказала:
      - Он забыл о том, что уже не очень молод. Такое иногда случается.
      - По крайней мере, - напомнила я им, - он был счастлив. Весь последний год, а то и дольше, он жил как в раю.
      - В каком раю? - спросила Карлотта. - В раю для дураков?
      Конечно, она ненавидела Харриет, и ее всегда возмущал способ, которым та сумела проникнуть в нашу семью.
      В этом доме был еще один человек, ненавидевший Харриет, - Салли Нуленс. Но, пожалуй, она скорее боялась ее, чем ненавидела. Она искренне оплакивала Тоби. Ведь она помнила, каким он был в ту пору, когда еще не уехал из дому.
      - Он всегда думал о людях лучше, чем они того заслуживали, многозначительно сказала Салли.
      ЯД В БРАЧНОМ КУБКЕ
      Беременность моя тянулись гораздо дольше, чем в тот период, когда я ждала рождения Присциллы. Я чувствовала себя неважно. Наверное, я боялась, что и на этот раз родится не мальчик.
      Меня раздражал Карлтон. Как глупо возлагать на женщину вину за то, что пол рожденного ею ребенка не тот, о котором мечтал ее муж! В прошлом такое случалось с королями. Я вспомнила об Анне Болейн, обо всем, что случилось с ней из-за того, что она не могла родить сына. Как она чувствовала себя все эти долгие месяцы ожидания, исход которого предрешал ее будущее? Отзвуки этой истории повлияли на судьбу одной из моих прапрабабушек, Дамаск Фарланд, и на судьбу ее семьи. Это было так нечестно, так жестоко и так типично для некоторых мужчин! Таких, как Генрих VIII. Таких, как Карлтон. Да и у нашего короля Карла не было законного наследника, хотя на стороне у него росли несколько сыновей. Что чувствовала в такой ситуации наша кроткая королева? Впрочем, возможно, она беспокоилась меньше, чем я. Карл мог быть на редкость неверным мужем, но при этом оставался добрым человеком.
      Все произошло в жаркий летний день. До ожидаемого рождения моего ребенка оставалось еще четыре месяца. Я гуляла в саду с Присциллой. Мальчики занимались на стрельбище, находившемся за лужайкой. Время от времени раздавался выстрел, а затем вопль восторга или разочарования. Без сомнения, они были довольны. Эдвину даже нравилась дисциплина, которой требовал от них Карлтон, и я с радостью замечала, как растет уважение моего сына к мужу. Он не любил Карлтона - для этого он слишком благоговел перед ним, но наверняка можно было сказать, что он относился к отчиму с почтительностью. Я была вполне удовлетворена этим, как, впрочем, и сам Карл-тон. Я надеялась, что постепенно они сблизятся.
      Размышляя об этом, я упустила из виду Присциллу, которая не замедлила воспользоваться моим невниманием. Она была весьма любознательна и постоянно пыталась куда-нибудь улизнуть. Осматриваясь, я вдруг с ужасом заметила, что она ковыляет к стрельбищу.
      Испугавшись, я вскочила и побежала, выкрикивая на ходу ее имя. Она, видимо, решила, что это какая-то новая игра и заковыляла еще быстрей, радостно смеясь. И тут я зацепилась каблуком за торчащий корень и упала.
      Меня охватили панический страх и боль.
      - Присцилла, Присцилла! - кричала я, пытаясь подняться. - Вернись, вернись!
      Я встала и вновь упала.
      Потом я увидела идущего ко мне Карлтона. Он нес на руках Присциллу.
      Увидев меня, он поставил ее на землю и побежал ко мне.
      - Что случилось?
      - Я испугалась.., она побежала на стрельбище. Я.., я упала.
      Карлтон взял меня на руки и понес в дом. Ступив на порог, он прокричал слугам:
      - Немедленно отправляйтесь за доктором!
      ***
      Я лежала в своей постели. В комнате царил полумрак, так как окна были занавешены тяжелыми портьерами. Я чувствовала себя усталой и разбитой, хотя боль уже прошла.
      Видимо, я была серьезно больна.
      В комнату вошла Салли Нуленс:
      - А, наконец-то проснулись. Она остановилась надо мной, держа в руках чашку с бульоном.
      - Ох, Салли... - сказала я.
      - Все будет в порядке, госпожа, - утешила она меня. - Знаете, лорд Эдвин очень расстраивался. Невозможно было его успокоить. Теперь я хоть могу сказать ему, что вы пошли на поправку.
      - Я потеряла ребенка, - сказала я.
      - Будут и другие дети, - ответила она. - Слава Богу, что вас не потеряли.
      - Значит, я была настолько плоха?
      - Вам сейчас вредно много говорить. Возьмите-ка бульон! Он вас подкрепит.
      Я взяла чашку. Внимательно посмотрев на меня, Салли сказала:
      - Ну, значит, я приведу их посмотреть на вас перед сном. Всех троих. Знаете ли, пришлось пообещать им.