Пираты – призраки

      – Все очень странно, сер, – согласился я.
      – Чертовски странно, – сказал он. – Настолько странно, черт побери, что у меня возникло подозрение, не померещилось ли тебе все это?
      – Нет, сэр, я уверен, что это был корабельный огонь.
      – Тогда где же корабль? – спросил он – Не могу знать, сэр, – ответил я.
      Второй помощник замолчал. Потом он прошелся несколько раз быстрым шагом по баку, то и дело останавливаясь и осматривая поверхность моря в бинокль. Наверно, еще с минуту он пробыл на носу, а затем, не сказав ни слова, спустился по трапу на главную палубу и ушел на корму.
      Да, загадка, подумал я. Интересно, что он решит. Я спрашивал себя, не лучше ли рассказать ему все, как есть. Мне казалось, что теперь-то он должен был выслушать меня. С другой стороны, уверенности у меня не было. Возможно, в его глазах я выглядел ослом, причем тронувшимся рассудком.
      Я прохаживался по баку, занятый этими мыслями, когда огонь появился в третий раз. Он был большим и ярким, и я видел, как он перемещается. Это указывало на то, что он должен быть где-то совсем близко от нас.
      Я подумал, что уж на этот раз второй помощник не может не увидеть его.
      Теперь я не стал сразу кричать. Я решил, что дам возможность помощнику капитана самому убедиться и его существовании. Кроме того, я не собирался снова рисковать – что, если он опять исчезнет, едва я подам голос. Наверно, с полминуты я вел наблюдение за огнем – он не исчезал, и я в любую секунду ожидал услышать вопль второго помощника, подтверждающий, что он наконец-то заметил его; но стояла тишина.
      Я не мог больше ждать и, подбежав к трапу, ведущему на главную палубу, заорал во весь голос:
      – Зеленый огонь на траверзе!
      Но мое выжидание оказалось слишком длинным. Только я начал кричать, как огонь стал блекнуть и мгновением позже исчез.
      Я с досадой топнул ногой и выругался. Все это говорило не в мою пользу. Правда, какое-то время я еще тешил себя слабой надеждой, что вахтенные на корме успели заметить огонь прежде, чем он исчез; но длилось это недолго.
      – Какой, к черту, огонь! – Услышал я крик второго помощника, и сразу понял, что никто и ничего не видел.
      Затем он засвистел в свисток, и один из матросов, выскочив из кубрика, кинулся на ют, чтобы узнать, какие будут приказания.
      – Кто заступает впередсмотрящим? – донесся до меня вопрос помощника.
      – Джаскетт, сэр.
      – Скажи ему, чтобы он сейчас же сменил Джессопа. Ты понял?
      – Да, сэр, – ответил матрос и пошел в кубрик.
      Через минуту Джаскетт, спотыкаясь, поднялся на бак. Он спросил сонно:
      – Что случилось, приятель?
      – Все из-за этого идиота, второго помощника! – сказал я с яростью. Я докладывал ему три раза об огнях в море, но этот идиот ослеп и ни черта не видит, вот и поднял тебя мне на смену!
      – А где огонь, приятель? – поинтересовался он, окидывая взором море вокруг корабля. – Не вижу никаких огней.
      – Он был, но исчез, – ответил я.
      Он хмыкнул.
      – Исчез! – повторил я, раздражаясь.
      Он повернулся ко мне и участливо произнес:
      – Я бы на твоем месте поспал немного, приятель. Со мной тоже такое бывало. Нет ничего лучше сна, когда с тобой такая чепуха происходит.
      – Что! – сказал я. – Какая чепуха?
      – Не заводись, приятель. К утру все как рукой снимет. И не обижайся.
      – В его голосе звучало сочувствие.
      – Черт! – только и сказал я, спускаясь с бака. Похоже, что старина Джаскетт подумал, будто у меня началось размягчение мозгов. – Как же, снимет, жди! – ворчал я себе под нос. – Интересно, кто может заснуть после такого.
      Чувствуешь себя отвратительно, когда никто вокруг не понимает тебя. А мне просто необходимо было поговорить с кем-то. И тут я вспомнил о Тамми. Уж кто-кто, а он сможет понять меня, и мне, может быть, станет легче.
      Поэтому вместо кубрика я направился на корму, в каюту практикантов. Подойдя к юту, я поднял глаза и увидел темную фигуру второго помощника, который стоял надо мной, облокотившись на поручни.
      – Кто там? – спросил он.
      – Это Джессоп, сэр, – ответил я.
      – Что тебе здесь понадобилось? – осведомился он.
      – Я хочу поговорить с Тамми, сэр, – сказал я.
      – Иди-ка лучше в кубрик и поспи, – сказал он не без некоторого участия. – От этого будет куда больше пользы, чем от пустых разговоров. У тебя слишком разыгралось воображение в последнее время!
      – Вы ошибаетесь, сэр! Со мной все в порядке. Мне...
      – Прекратить! – резко оборвал он меня. – Иди и ложись спать.
      Я выругался про себя и отправился на нос. Меня начало бесить, что со мной обращаются, как с ненормальным.
      “Черт возьми! – думал я. – Интересно, что будет с этими идиотами, когда они узнают то, что знаю я.”
      Я спустился в кубрик через дверь с левого борта, добрался до своего Сундучка и сел на него. Я чувствовал себя усталым, злым и несчастным. Квойн и Пламмер играли в карты. Стаббинс лежал на своей койке, наблюдая за игрой, и курил трубку. Когда я вошел, он поднял голову и вопросительно посмотрел на меня.
      – Что там приключилось? – спросил он.
      Мы обменялись взглядами. Квойн и Пламмер оторвались от игры. Я чувствовал, что мне надо выговориться, иначе у меня лопнут мозги, и я выложил им всю историю, с трудом подбирая нужные слова. Я уже понял, что объяснять что-либо совершенно бесполезно, и поэтому просто пересказал им голые факты, избегая каких-либо комментариев, насколько это было возможно.
      – Три раза, говоришь? – переспросил Стаббинс, когда я закончил рассказ.
      – Да, – подтвердил я.
      – И Старик снял тебя со штурвала сегодня утром, потому что ты увидел тот корабль, а он нет, – добавил Пламмер, точно размышляя вслух.
      – Да, – снова сказал я.
      Мне показалось, что он как-то странно переглянулся с Квойном.
      – Наверно, помощник решил, что у тебя мозги слегка сдвинулись, – заметил он, немного помолчав. – Второй помощник – идиот! – сказал я со злостью. – Кретин!
      – Я бы не сказал, – заметил он. – Ясное дело, ему показалось все это странным. Лично я тоже не понимаю... Он неожиданно замолчал.
      – Не могу понять, почему же второй помощник не увидел огней? – спросил озадаченно Квойн.
      Мне показалось, что Пламмер толкает его в бок, чтобы тот помолчал. Похоже, он разделял мнение второго помощника, и это привело меня в ярость. Но следующее замечание Стаббинса отвлекло мое внимание.
      – Чего-то я не понимаю, – произнес он. – Зачем второму помощнику нужно было снимать тебя и ставить другого впередсмотрящим.
      Он кивнул головой, не сводя с меня глаз.
      – Что ты хочешь этим сказать? – спросил я с недоумением.
      – Я хочу сказать, почему второй помощник, черт возьми, так уверен в себе?
      Он затянулся трубкой, вынул ее изо рта и чуть подался вперед, высовываясь из койки.
      – Он что-нибудь сказал тебе, когда снимал с вахты? – спросил он.
      – Нет, – ответил я, – но он сказал чуть позже, когда я шел на корму.
      Он сказал, что мне стал мерещиться всякий бред в последнее время и что мне лучше будет пойти в кубрик и проспаться.
      – И что ты ему ответил?
      – Ничего. Я вернулся на бак.
      – А почему ты, черт возьми, не спросил у него, а не померещилось ли ему случайно, когда он заставил нас лазить по вантам, разыскивая непонятно кого.
      – Мне не пришло это в голову, – сказал я.
      – Вот, а надо было спросить.
      Он замолчал, приподнялся в своей койке и попросил спичек.
      Когда я передавал ему коробок, голос подал Квойн:
      – В том случае, ребята, это наверняка был «заяц» из трюма.
      Стаббинс передал мне обратно спичечный коробок и продолжил, не обращая ни малейшего внимания на слова Квойна.
      – Значит, он велел тебе пойти отдохнуть, да? Не понимаю, зачем он прикидывается?
      – Прикидывается? Что ты имеешь в виду? – спросил я.
      Он задумчиво покачал головой.
      – Я думаю, черт подери, что в действительности он прекрасно знает, что ты видел этот огонь.
      Услышав это, Пламмер хотел было возразить, но промолчал.
      – Значит, ты мне веришь, правильно? – спросил я с некоторым удивлением.
      – Как тут не верить, – заметил он убежденно. – Ты ведь не мог ошибиться три раза подряд.
      – Не мог, – сказал я. – Конечно, я уверен, что видел огонь, тут никаких сомнений, хотя... – Я сделал паузу. – Хотя все это чертовски странно.
      – Чертовски! Это верно, – согласился он. – Прямо дьявольщина какая-то! Много чего непонятного происходит в последнее время.
      Он на некоторое время замолчал, а затем вдруг решительно произнес:
      – Здесь что-то не чисто, ребята, и черт меня дери, если это не так.
      Он затянулся вару раз, попыхивая трубкой, образовалась секундная пауза, и в это мгновение до нашего слуха донесся голос Джаскетта. Он кричал с палубы над нами:
      – Красный огонь по правому борту, сэр!
      – Вот, пожалуйста, – сказал я, мотнув головой вверх. – Посудина, которую я заметил, должна быть как раз в том месте. Она не смогла проскочить перед нашим носом, поэтому они поставили руль против ветра и пропустили нас, а теперь снова легли в бейдевинд и прошли у нас за кормой. Я вскочил с сундучка и бегом направился к двери, все трое матросов двинулись следом. Оказавшись на палубе, я услышал, как второй помощник кричит с юта, требуя указать направление на огонь.
      – Святые угодники! – сказал я. – Стаббинс, мне кажется, что этот чертов фонарь опять исчез.
      Мы кинулись к правому борту, все четверо, но в темноте за кормой не было уже ни малейших признаков корабельных огней.
      – Что до меня, то я совсем ничего не вижу, – сказал Квойн.
      Пламмер промолчал.
      Я бросил взгляд в сторону носа. Я смог разглядеть фигуру Джаскетта.
      Он стоял у поручня правого борта.
      – Куда он подевался, Джаскетт? – крикнул я.
      – Не знаю, приятель, – ответил он. – Дьявольщина какая-то, первый раз с такими чудесами сталкиваюсь. Корабль был вон там, это точно, я вам говорю, а через минуту – куда-то подевался, нет его и все.
      Я повернулся к Пламмеру.
      – Ну, а теперь ты что скажешь? – спросил я его.
      – Похоже, что ты прав, – ответил он. – Но я тоже ничего не понимаю.
      Со стороны кормы раздался звук приближающихся шагов. Стаббинс прокричал:
      – Джаскетт, слышишь: помощник катит по твою душу, готовься к объяснениям.
      Второй помощник прошел мимо нас и поднялся по трапу на бак.
      – Что случилось, Джаскетт? – спросил он быстро. – Где твой огонь? Ни я, ни практикант его не видели!
      – Чертов фонарь делся куда-то, сэр, – доложил Джаскетт.
      – Делся? – переспросил второй помощник. – Что ты хочешь сказать?
      – Корабль был вон там, сэр, я готов поклясться, а через минуту смотрю: его уже нет.
      – Еще что скажешь? – прорычал помощник капитана. – Надеюсь, ты не думаешь, что я поверю в это?
      – Но это святая правда, сэр. Впрочем, как хотите, – ответил Джаскетт.
      – Джессоп ведь тоже видел огни.
      Очевидно, бедняга изменил свою точку зрения и больше уже не думал, что я нуждаюсь в лечебном сне.
      – Ты старый болван, Джаскетт, – сказал резко второй помощник. – А этот идиот Джессоп вбивает всякую ерунду в твою дурную голову.
      Он помолчал секунду, затем продолжил:
      – Что с вами со всеми происходит, черт побери? Затеяли для чего-то какую-то дурацкую игру. Ты же сам прекрасно знаешь, что не видел никакого огня. Я снял Джессопа с вахты, а теперь ты начинаешь все заново.
      – Мы не... – начал объяснять Джаскетт, но второй помощник не дал ему договорить.
      – Отставить! – приказал он, повернулся, спустился по трапу и быстро прошел мимо нас, не проронив ни слова.
      – Не похоже что-то, что второй помощник верит нам, – сказал я, обращаясь к Стаббинсу.
      – Как знать, – ответил тот. – Помощник – загадочная личность.
      Конец вахты прошел спокойно. Когда пробили восемь склянок, я заторопился в кубрик – я ужасно устал, и мне хотелось побыстрее оказаться в койке.
      Когда нас снова вызвали на палубу для несения утренней вахты с четырех часов до восьми, я узнал, что один из матросов из вахты капитана видел огонек в море вскоре после нашего ухода в кубрик и доложил об этом начальнику, но, как и во время нашей вахты, огонь почти сразу исчез. Это, как выяснилось, случилось дважды, и Старик так взбесился, будучи уверен, что матрос издевается над ним, что дело чуть не дошло до мордобоя; в конечном итоге матроса убрали с поста впередсмотрящего и на его место прислали другого вахтенного. Если этот матрос и видел огонь, то проявил осторожность и не доложил капитану; на этом все и закончилось.
      А на следующий день, еще не успели смолкнуть разговоры о таинственных огнях, как произошло еще одно событие, вытеснившее на время из моего сознания все воспоминания о тумане и той загадочной невидимой оболочке, которая ему сопутствовала.
 

Глава 9
МАТРОС, КОТОРЫЙ ЗВАЛ НА ПОМОЩЬ

 
      Как я уже сказал, дальнейшие события развернулись ночью следующих суток. И они заставили меня, а может, еще кого из экипажа, очень живо осознать присутствие на борту нашей посудины какой-то страшной угрозы для каждого из нас.
      С восьми до двенадцати мы были подвахтенными. Ветер посвежел. По небу катились огромные облака, и было похоже, что погода портится.
      Без четверти двенадцать, когда нас вызвали нести вахту на палубе, я сразу определил по звуку, что дует довольно сильный ветер; в то же время я услышал голоса матросов предыдущей вахты, натягивающих канаты. Я уловил шум парусов, наполняемых ветром, и догадался, что вахтенные убирают бом-брамселя. Я взглянул на свои часы, которые всегда висели у меня в изголовье койки. Они показывали чуть меньше, чем без четверти двенадцать, и я подумал, что, если повезет, нам не придется лезть на реи.
      Я быстро оделся, подошел к двери и выглянул наружу. Оказалось, что ветер изменил направление – вместо бокового стал попутным. Я посмотрел на небо.
      Над моей головой ветер трепал едва различимые бомбрамселя на фок-мачте и бизани. На грот-мачте к спуску грот-трюмселя пока не приступали. По вантам фок-мачты вслед за кем-то из парней поднимался Джейкобс, матрос второго класса из вахты капитана. Оба их практиканта были уже на реях бизани. На палубе суетились остальные вахтенные, сматывая канаты.
      Я вернулся к своей койке и посмотрел на часы: до восьми склянок оставались считанные минуты. Я достал плащ, поскольку погода явно предвещала дождь, и приготовился ждать команды. Пока я возился с плащом, поднялся Джок и, подойдя к двери, тоже высунул голову из кубрика.
      – Ну как там погода, Джок? – спросил его Том, вылезая торопливо из койки.
      – Думаю, ветер крепчает. Похоже, будет дождь, – ответил Джок.
      Когда пробили восемь склянок, мы выстроились на юте для переклички, но капитан не разрешил начать ее, пока Том, который, по обыкновению, вскочил с койки в самую последнюю минуту, не явится на палубу. Когда он наконец появился, второй помощник и капитан вдвоем устроили ему хорошую взбучку за отсутствие должной резвости, и, таким образом, прошло несколько минут, прежде чем мы направились обратно на бак. Эта заминка сама по себе била совершенно пустяковой, но ее последствия оказались поистине ужасными для одного из членов нашего экипажа; только мы приблизились к фокмачте, как с рея донесся крик, такой громкий, что он перекрыл шум ветра, и в следующее мгновение что-то рухнуло сверху прямо на нас. Раздался сильный, глухой удар. Что-то очень громоздкое и тяжелое упало на голову Джоку – он повалился, громко издав надрывное «ах!», и замолчал навсегда. Мы, объятые страхом, как по команде, кинулись к освещенной двери кубрика. Мне не стыдно признаться, что я побежал вместе с остальными. Дикий слепой страх охватил меня, лишив возможности что-либо соображать.
      Оказавшись в стенах кубрика, мы начали приходить в себя. Несколько секунд все стояли, тупо глядя друг на друга. Затем кто-то что-то спросил, ему ответили общим нестройным бормотанием. Нам всем стало стыдно, один из матросов протянул руку и снял с крюка фонарь, висевший у двери по левому борту. Я сделал то же самое, взяв фонарь с противоположной стены; все быстро устремились к выходу. Мы выскакивали один за другим на палубу, и до меня донеслись голоса капитана и его помощников. Очевидно, они спустились с юта посмотреть, что случилось; но было слишком темно, и я не видел их. Я услышал, как старпом кричит:
      – Куда вы все подевались, черт возьми?
      В следующую секунду они, должно быть, увидели свет от наших фонарей: я услышал звук их шагов – они бежали в нашу сторону. Перед самой фок-мачтой кто-то из них споткнулся и упал. Это был старпом – он явно налетел на что-то. Я понял это по той ругани, что раздалась сразу после его падения. Он поднялся на ноги и, очевидно, даже не потрудившись посмотреть, обо что же это он только что споткнулся, бросился к поручням. Второй помощник вбежал в круг света, образуемый нашими фонарями, и замер на месте, с подозрением уставившись на нас. Теперь я не удивляюсь этому, впрочем, так же как и последующему поведению старпома, но тогда должен признаться, я немало поломал голову над тем, что же нашло на них, особенно на старпома. Он выскочил на нас из темноты с ревом разъяренного буйвола, размахивая железной стойкой, выдернутой из леерного ограждения. Мне тогда не пришло в голову посмотреть на происшедшее их глазами: сначала весь экипаж заперся в кубрике, затем обе вахты в диком возбуждении высыпали на палубу, во главе с парой вооруженных фонарями парней. А перед этим был крик на реях и падение чего-то тяжелого на палубу, за чем последовали вопли перепуганных матросов и топот бегущих ног. Старпом тогда, похоже, принял этот крик за условный сигнал, а наши действия как нечто близкое корабельному бунту. Во всяком случае, те слова, с которыми он обратился к нам, подтверждали это.
      – Я размозжу голову первому, кто сделает шаг! – закричал он, размахивая стойкой перед моим лицом. – Я покажу вам, кто тут командир! Какого черта вы вывалили на палубу? Марш в свою конуру!
      Последние слова вызвали у матросов заметное недовольство, и старый забияка отступил от нас на пару шагов. – Немного выдержки, ребята! – прокричал я. – Помолчите-ка секунду!
      – Мистер Тулипсон! – обратился я ко второму помощнику, молчаливо стоявшему рядом со старпомом. – Я не знаю, что нашло на старпома, но вряд ли он добьется чего хорошего, разговаривая с нами в таком тоне; так можно нарваться на большие неприятности!
      – Джессоп, поосторожней в выражениях! Прекратить! Я не позволю тебе так говорить о помощнике капитана! – сказал он резко. – Доложите, что случилось, а затем отправляйтесь в кубрик, все до единого.
      – Мы бы уже давно вам все объяснили, сэр, – ответил я. – Но старпом не дал никому из нас даже рта раскрыть. Произошло ужасное несчастье, сэр. Что-то упало с мачты прямо на Джока... Я вынужден был замолчать, даже не закончив предложения, так как откуда-то сверху донесся громкий крик.
      – На помощь! На помощь! – звал кто-то, а затем крик перешел в пронзительный вопль.
      – Боже мой! – воскликнул я. – Сэр, это кто-то из матросов на фор-бом-брамселе!
      – Всем слушать! – приказал второй помощник. – Слушать!
      Еще не успел он договорить, как крик раздался снова – прерывистый, как будто тому, кто кричал, зажимали рот.
      – Помогите!.. Господи!.. Ох!.. На помощь!.. На помощь!
      Первым пришел в себя Стаббинс.
      – Быстро наверх, ребята! – закричал он. – Святые угодники! Быстро наверх!
      Одним прыжком он оказался на вантах фок-мачты. Я взял в зубы кольцо фонаря и последовал за ним. Пламмер двинулся за мной, но второй помощник оттащил его назад.
      – Хватит двоих, – сказал он. – Я сам полезу. – И он стал подниматься следом за мной.
      Совсем скоро мы были уже на марсе. Свет фонаря не позволял мне видеть хоть что-то впереди в темноте; но Стаббинс, который был уже на салинге < Салинг – узел крепления частей вертикального рангоута (мачты-стеньги) – рама из продольных и поперечных брусьев.> на несколько выбленок впереди, внезапно закричал срывающимся от быстрого подъема голосом:
      – Они дерутся... Как дьяволы!
      – Что? – переспросил второй помощник, переводя дыхание.
      Очевидно, Стаббинс не услышал его, поскольку не последовало никакого ответа. Мы миновали салинг и перелезли на ванты брам-стеньги. Там наверху ветер ощущался значительно сильнее, чем на палубе и над головой шумно хлопала развеваемая им парусина, но в остальном было тихо.
      И вдруг снова из темноты над нами раздался ужасный вопль. В нем было все – и крик о помощи, и яростная отборная ругань.
      В нескольких метрах от бом-брам-рея Стаббинс приостановился и, повернув голову, посмотрел на меня:
      – Давай быстрее... Фонарь... Джессоп! – крикнул он, судорожно хватая ртом воздух. – Еще минута... И тут... Произойдет убийство!
      Я догнал его и вытянул вверх руку с фонарем. Он наклонился и взял его, затем, вскинув фонарь над головой, поднялся еще на несколько выбленок выше. Передвигаясь подобным образом, он добрался до уровня бомбрам-рея. Я находился чуть ниже, и в том положении мне казалось, что фонарь бросает лишь несколько неверных, трепещущих лучей вдоль рея; тем не менее я коечто смог разглядеть. Прежде всего мой взгляд скользнул по надветренной половине рея, и я сразу же убедился, что на ней ничего нет. Оттуда мой взгляд переместился на подветренный конец. Я различил неясные очертания какой-то фигуры, которая, повиснув, билась на рее. Стаббинс вытянул вперед руку с фонарем. Мне стало лучше видно. В той, с неясными очертаниями фигуре, я узнал Джейкобса, матроса второго класса. Правой рукой он держался за рей, а левой, казалось, отбивался от кого-то, кто находился позади него, ближе к концу рея. Иногда он издавал стон и с шумом выдыхал воздух, иногда испускал проклятия. В какой-то момент, когда его как будто начали отдирать от рея, он завизжал, как женщина. Весь его вид говорил об отчаянном положении. Вряд ли я смогу передать словами впечатление, которое произвела на меня эта необычная картина. Я смотрел широко раскрытыми глазами, но, похоже, не осознавал до конца, что же все-таки происходило на самом деле.
      За те несколько секунд, что я напрягал зрение и переводил дыхание, Стаббинс успел перелезть на другую сторону рея, обогнув мачту. Я поспешил следом.
      Второй помощник, который находился ниже меня, не мог видеть того, что происходило на рее, и он окликнул меня, требуя доложить обстановку.
      – Это Джейкобс, сэр, – крикнул я в ответ. – Такое впечатление, что он как будто отбивается от кого-то. Трудно разглядеть.
      Стаббинс продвигался по пертам к наветренному концу рея, теперь он держал фонарь над головой и вглядывался в темноту; я направился в ту же сторону. Второй помощник догнал меня, но вместо того, чтобы перебраться на перты < Перты – тросы под реем, позволяющие матросам продвигаться вдоль рея, дающие опору при креплении парусу и т.п. Перты отстоят от рея на 3 фута, это чуть больше половины среднего роста человека.>, он забрался на рей и там остановился, ухватившись за растяжку. Он закричал, чтобы кто-нибудь из нас передал ему наверх фонарь, что я и сделал после того, как получил фонарь от Стаббинса. Помощник держал его на вытянутой руке, так что фонарь осветил всю подветренную часть рея. Свет рассеивал темноту лишь до того места, где Джейкобс вел свою странную борьбу. А дальше все оставалось неразличимым.
      На передачу фонаря второму помощнику ушло несколько секунд. После этого Стаббинс и я сразу двинулись к концу рея, перебираясь по пертам. Мы медленно переставляли ноги; но хорошо еще, что мы вообще хоть что-то делали; я бы даже осмелился назвать наши действия смелыми, принимая во внимание те жуткие и мрачные обстоятельства, что сопутствовали им. Боюсь, что мне не удастся подобрать нужные слова для того, чтобы описать странную сцену, происходящую на рее. Может быть, вы сами сможете представить ее. Второй помощник стоит, вытянув шею, на середине рея с фонарем в руке, его тело раскачивается, следуя каждому крену корабля. Слева от нас – Джейкобс, спятивший, дерущийся, ругающийся, задыхающийся, взывающий к Богу; а за ним – только тени и ночная тьма.
      Неожиданно второй помощник подал голос:
      – Остановитесь на секунду!
      Затем он закричал:
      – Джейкобс! Джейкобс, ты слышишь меня?
      Ответа не последовало, были слышны только непрекращающиеся проклятия и прерывистое дыхание.
      – Двигайтесь дальше, – приказал нам второй помощник. – Только осторожно! Держитесь крепче!
      Он поднял фонарь еще выше, и мы начали продвигаться к концу рея.
      Добравшись до Джейкобса, Стаббинс успокаивающе дотронулся рукой до его плеча.
      – Ну успокойся, парень. Держись.
      Почувствовав это прикосновение, парнишка сразу затих, и Стаббинс, вытянув руку, ухватился за штаг с другой стороны от него.
      – Возьми его со своей стороны, Джессоп! – прокричал он мне. – Я буду держать отсюда.
      Я так и сделал. Стаббинс же полез дальше вдоль рея.
      – Здесь никого нет! – сообщил он; голос его не выражал ни малейшего удивления.
      – Что? – крикнул второй помощник. – Там никого нет? А где же тогда Свенсен?
      Я не расслышал ответ Стаббинса, так как в то мгновение мне вдруг показалось, что на самом конце рея мелькнула какая-то тень. Я напряг зрение. Тень встала в полный рост на рее, и я увидел, что это фигура человека. Хватаясь руками за трос, она начала быстро карабкаться вверх. Повиснув над головой Стаббинса, тень потянулась вниз едва различимой рукой.
      – Смотри, Стаббинс, берегись! – крикнул я.
      – Что? – испугавшись, вскрикнул он.
      В ту же секунду у него с головы сорвало фуражку и унесло в темноту.
      – Чертов ветер! – выругался он.
      Вдруг Джейкобс, который уже было успокоился, снова начал яростно вопить и дергаться.
      – Крепче держи его! – заорал Стаббинс. – Сейчас он сорвется!
      Я обхватил левой рукой тело матроса, а правой вцепился в перты. Затем я посмотрел вверх. Мне показалось, что я заметил над нашими головами что-то темное и бесформенное, оно быстро взбиралось по тросу.
      Я услышал голос второго помощника:
      – Держи его! Сейчас я принесу сезень. Через секунду раздался удар, свет фонаря исчез. Темнота мгновенно сомкнулась над нами.
      – Проклятье, чтоб этому парусу сгореть! – воскликнул второй помощник.
      Мне пришлось сильно вывернуть шею, чтобы увидеть его. Его фигура смутно вырисовывалась около мачты. Очевидно, как только он начал перелезать через леер, фонарь разбило обо что-то. Мой взгляд метнулся от него к вантам, и мне снова показалось, что я различаю какую-то фигуру с размытыми очертаниями, крадущуюся в темноте, но уверенности у меня не было, и в последующее мгновение фигура исчезла.
      – Что-то не так, сэр? – прокричал я второму помощнику.
      – Я уронил фонарь, – ответил он. – Чертов парус выбил его у меня из рук!
      – Ничего, сэр. Думаю, сможем обойтись и без фонаря, – ответил я. Джейкобс как будто отошел немного.
      – Будьте поосторожнее, когда полезете обратно, – напутствовал он нас.
      – Давай, Джейкобс, – сказал я. – Пора спускаться.
      – Поехали, парень, – подхватил Стаббинс. – Теперь тебе нечего бояться. Мы с тобой. – И мы повели его к мачте.
      Джейкобс подчинился нам без всякого сопротивления, хотя и продолжал хранить молчание. Он напоминал большого ребенка. Пару раз его передернуло, точно от холода, но он не издал ни единого звука.
      С нашей помощью он достиг вант. Затем мы начали медленный спуск вниз – один из нас все время находился с Джейкобсом, а второй – чуть ниже. Мы спускались очень медленно – так медленно, что второй помощник, который задержался на минуту, чтобы принайтовить край паруса, почти у самой палубы догнал нас.
      – Отведите Джейкобса в кубрик и уложите в койку, – приказал он и ушел на ют, где у двери пустой каюты собралась толпа матросов. Один из парней держал фонарь.
      Мы поспешили на бак и спустились в кубрик, где все было погружено во мрак.
      – Ребята все на юте с Джеком и Свенсеном. – Стаббинс замешкался перед тем, как произнести второе имя.
      – Значит, это был Свенсен, – тихо сказал я.
      – Да, я почему-то так и думал, – произнес он.
      Я переступил через высокий порог и зажег спичку. Стаббинс последовал за мной, поддерживая Джейкобса, и мы вдвоем уложили парня на койку. Того сильно трясло, и мы накрыли его одеялами, затем вышли на палубу. Находясь в кубрике, мы не произнесли ни слова.
      Когда мы шли на ют, Стаббинс заметил:
      – Похоже, парень слегка помешался. Вид у него явно нездоровый.
      – Может, к утру оклемается, – ответил я.
      Мы добрались до юта, и Стаббинс заговорил снова:
      – Их положили в запасной каюте второго помощника.
      – Бедняги, не повезло ребятам, – сказал я.
      Мы присоединились к остальным матросам, они расступились, давая нам возможность подойти поближе к двери. Несколько человек негромко спросили, как дела у Джейкобса, и я ответил, что с ним все в порядке, не вдаваясь в подробности.
      Оказавшись у двери, я заглянул в каюту. Горела лампа, и обстановка каюты была хорошо видна. Там стояло две койки, на каждой лежало по человеку. Прислонившись к переборке, стоял капитан. Вид у него был крайне обеспокоенный, но он сохранял молчание, о чемто сосредоточенно думая. Второй помощник, достав два флага, накрыл ими лежащие тела. Старпом что-то говорил ему, но его голос звучал так тихо, что я смог уловить, да и то с большим трудом, всего лишь несколько слов. Меня поразило его состояние – он был совершенно подавлен. Вот что я примерно услышал:
      – ...Сломан... А голландец...
      – Я видел его, – сказал коротко второй помощник.
      – Двое, один за другим, – сказал старпом. – В целом трое... Второй помощник ничего не ответил.
      – Конечно, бывает... Несчастный случай... – продолжал старпом.
      – Да, случай! – каким-то странным голосом повторил второй помощник.
      Я видел, как старпом озадаченно взглянул на него, но второй помощник в этот момент закрывал флагом лицо бедняги Джока и, похоже, не заметил этого.