Тонкая темная линия

      - Я понятия не имею, о чем ты говоришь, - ответила она Нику, отвлекая его, пытаясь выиграть время. - Кадроу постарался поссорить меня с департаментом, чтобы я сама к нему прибежала. Я бы ни за что не стала на него работать, заплати он мне хоть миллиард золотом.
      Казалось, Фуркейд ее не слышал.
      - Стал бы Кадроу этим заниматься? Вот в чем вопрос, - пробормотал он, словно обращаясь к самому себе. - Конечно, ему бы пришлось платить шантажисту до конца дней, но адвокату осталось совсем немного...
      Изо всех своих сил Анни двинула Фуркейда коленом в пах, тот отшатнулся, согнулся вдвое, изрыгая проклятия:
      - Сука! Дерьмо! Твою мать!
      "Господи, пожалуйста, ну пожалуйста", - молилась Анни. Сунув руку в сумку, она шарила там в поисках оружия. Ее пальцы нащупали кобуру.
      - Это ищешь?
      Оружие появилось у нее перед глазами на ладони Фуркейда. Его палец лежал на спусковом крючке. Ник опустился на колени за спиной у Анни, схватил ее за волосы и тянул назад, прижимая своим телом к низкому столику.
      - Грязна играешь, Туанетта, - прошептал Ник. - Мне это в женщинах нравится.
      - Хоть бы тебя кто-нибудь трахнул, Фуркейд!
      - Гм-м... - Он прижался щекой к ее лицу. - Не стоит подавать мне таких идей, красотка.
      Ник медленно встал, все еще держа Анни за волосы, и потянул ее за собой.
      - Ты очень плохая хозяйка, Туанетта, - заметил детектив, ведя свою пленницу на кухню, где ярко и весело горел свет. - Ты даже не предложила мне сесть. Хотя, уверен, у тебя есть другие таланты. Как вижу, в тебе есть способности дизайнера.
      Фуркейд с любопытством оглядывал небольшую кухню. Кто-то нарисовал танцующего аллигатора на двери старого холодильника. На одном из столов лесенкой выстроились банки для кофе, чая, специй, словно ряд солдат-пехотинцев. Черная пластиковая кошка-часы висела на стене, ее глаза и хвост двигались в такт уходящим секундам.
      Один из стульев был отодвинут от стола на блестящих Металлических ногах. На него-то Фуркейд и усадил хозяйку дома. Он взял карандаш, оставленный ею на столе, и прислонился к шкафчику.
      Анни уставилась на него. Из глаз Фуркейда ушла злость, но смотрели они не менее пристально. Детектив сложил руки на груди, и ее револьвер казался в его пальцах всего лишь игрушкой.
      - Итак, на чем мы остановились перед тем, как ты попыталась сделать из моих яиц омлет?
      - О... Я решала для себя, психопат ты или маньяк.
      - Так это был Кадроу? Он подкупил тебя и Стоукса? - Стоукса?
      - А что? Ты понадеялась получить весь пирог целиком? Нет, chore. Стоукс привел меня в тот бар. Зачем мы туда пошли? Там никто из наших никогда не бывает. Чтобы быть подальше от наших мужиков, так он мне объяснил. А контора "Боуэн и Бриггс" оказалась как раз напротив этого заведения. Как чертовски удачно все сложилось. А потом появилась и наша малышка Туанетта, чтобы приглядеть за мной, пока пьяненький Чез сыграет свою роль.
      - Зачем мне было принимать деньги от Кадроу? - задала вопрос Анни.
      Ник склонил голову к плечу и задумался. Он не ел целый день, но его поддерживали ярость, раздражение и подозрения, которые он залил парой глотков виски. И тут вдруг его губы шевельнулись, выпуская на свободу черное, грязное имя:
      - Дюваль Маркот.
      Сукин сын Дюваль Маркот. Все части головоломки легко сошлись. Схожесть случаев пробудила у Маркота чувство юмора. И этот парень наверняка знал, как покупать полицейских. Ник снова вспомнил лицо журналиста из Нового Орлеана, сидевшего в зале суда. Вот черт! Ему следовало это предвидеть.
      Он прижал плечи Анни к спинке стула, буквально пригвождая ее:
      - Сколько он тебе заплатил? Что он тебе пообещал?
      - Дюваль Маркот? - недоверчиво переспросила Анни. - Ты что, с ума сошел? Господи, кого я об этом спрашиваю!
      Ник склонился к лицу Анни, держа дуло револьвера прямо у ее носа.
      - Маркот заберет твою душу, девочка, или сделает что-нибудь похуже. Ты думаешь, что дьявол я? Нет, настоящий дьявол это он!
      - Дюваль Маркот - дьявол, - повторила Анни. - Дюваль Маркот, тот самый магнат из Нового Орлеана, торговец недвижимостью, филантроп?
      - Да, тот самый ублюдок. - Ник отошел от Анни и зашагал по кухне. Надо было прикончить его, когда мне подвернулся случай.
      - Я незнакома с Дювалем Маркотом, только видела его в новостях. Мне никто не давал денег. Я оказалась не в том месте и не в то время. Поверь мне, я сама сожалею об этом.
      - Я не верю в совпадения.
      - Что ж, прости, но другого объяснения у меня нет! - выкрикнула Анни. Так что или пристрели меня или убирайся отсюда к чертовой матери!
      Прокручивая сказанное в голове, Ник остановился у стола и почесал за ухом дулом револьвера.
      - Господи! Да поосторожнее ты с этой штукой! - взвизгнула Анни. - Если ты не собираешься убить меня, то не заставляй соскребать твои мозги с моего кухонного стола.
      - Ты об этом? - Ник покрутил оружие на пальце. - Он не заряжен. Я подумал, что в противном случае соблазн окажется слишком велик.
      У Анни словно камень с души свалился. Она потерла руками щеки.
      - Но почему Маркот должен был платить мне?
      - Об этом я тебя и спрашивал.
      - Я сказала тебе все, что знала, то есть ничего. Я не заодно со Стоуксом и не имею ничего общего с Маркотом. Если кто-то хотел тебя подставить, почему было просто не убить Ренара и не свалить все на тебя, подтасовав улики? Вот удачное решение. Почему бы тебе не обратиться с твоей историей к Оливеру Стоуну? Он мог бы снять фильм.
      - Ну у тебя и язычок, девочка. - Положив револьвер на стол, Ник снова прислонился к шкафчику.
      - Когда меня пугают, во мне говорит стерва.
      Он чуть было не расхохотался. Фуркейд поджал губы и посмотрел на Анни. Она ответила ему сердитым, возмущенным взглядом. Если она и в самом деле ни в чем не виновата, как говорит, то наверняка считает его сумасшедшим.
      - Скажи-ка мне кое-что, - заговорила Анни. - Ты сам решил пойти в ту ночь к "Боуэну и Бриггсу"?
      Ник вспомнил о телефонном звонке, но ответил правду:
      - Да.
      - И ты сам додумался до того, чтобы избить Ренара? Ник снова помедлил, понимая, что на этот вопрос ответить не так просто, вспоминая то, что крутилось у него в мыслях той ночью. И все-таки ему оставался только один ответ:
      - Да.
      - Значит, это только твоя вина?
      Анни ждала его ответа. Она никогда не считала Фуркейда человеком, уклоняющимся от ответственности. И она больше не верила, что он сумасшедший.
      - Стоукс не приводил тебя на ту улицу. Никто не приставлял оружия к твоему виску, - продолжала Анни. - Ты сделал то, что сделал, а мне удача изменила, и я тебя за этим поймала. Прекрати винить в этом других. Ты сам сделал свой выбор, и тебе только и остается, что пережить последствия.
      - Это правда, - прошептал Ник. Казалось, бешеная энергия ушла из его тела, и оно стало цепенеть изнутри. - Я потерял контроль над собой. Я не могу найти человека, который заслужил бы трепку больше, чем Ренар, и я не жалею о том, что избил его. Сожалею только о том, как это отразится на моей жизни.
      - Ты поступил неправильно.
      - В конце концов применение силы всегда оборачивается против тебя же. Я разочаровал себя самого в ту ночь, - признался Ник. - Предполагается, что все в природе должно оставаться в своем естественном состоянии. Насилие всегда порождает сопротивление, верно? Честно говоря, я так и не смог принять философию бездействия. В этом и есть суть моей проблемы.
      Анни снова не узнавала его. Превращение из маньяка в философа произошло в сотые доли секунды.
      - В суде ты заявил о своей невиновности, - заметила Анни, - но сейчас признаешь, что виноват.
      - Жизнь сложна, дорогая. Если меня осудят за уголовное преступление, я навсегда потеряю работу. Это не выход.
      - Сопротивление живого существа против вмешательства в его естественное состояние.
      Неожиданно Фуркейд улыбнулся и на мгновение стал необыкновенно привлекательным.
      - Ты отличная ученица, девочка.
      - Зачем ты это делаешь?
      - Что?
      - Называешь меня девочкой, как будто тебе в обед сто лет.
      На этот раз его улыбка получилась печальной. Ник медленно подошел к Анни и приподнял ее подбородок.
      - Потому что так оно и есть, детка. И тебе такой никогда не стать.
      Фуркейд нагнулся слишком низко, и Анни смогла разглядеть в его глазах каждый прожитый год, всю тяжесть, взваленную им на плечи. Его большой палец прикоснулся к ее губам. Анни дернулась и отвернулась, вдруг занервничав.
      - Так из-за чего у тебя зуб на Дюваля Маркота? - спросила она, вставая со стула и проходя к другому концу стола.
      - Это личное, - ответил Фуркейд, садясь на ее место.
      - Но ты чуть не выболтал все несколько минут назад.
      - Тогда я думал, что ты в этом замешана.
      - Следовательно, я признана невиновной?
      - Пока да. - Его внимание привлекли разбросанные по столу бумаги. - Это еще что такое?
      - Мои записи по делу об убийстве Памелы Бишон. - Анни медленно подошла к нему. - Почему ты решил, что Маркот мог быть в этом замешан? Есть какая-то связь с фирмой по продаже недвижимости, принадлежавшей Памеле Бишон?
      - Пока подобных связей мы не нашли, - ответил Ник, просматривая собранный Анни материал. - Зачем ты это делаешь?
      - Потому что меня волнует это дело. Я хочу увидеть, как убийцу Памелы накажут по закону. Я верила, что так и будет - до этой среды. Мне нелегко в этом признаваться, но я верила в твои способности. А теперь, когда расследованием занимается Стоукс, я не уверена, что Памела дождется торжества справедливости.
      - Ты не доверяешь Стоуксу?
      - Я не знаю, хватит ли у него способностей, чтобы раскрутить это дело. И не уверена, что он сможет их применить, если они у него есть. Теперь ты говоришь мне, что, с твоей точки зрения, это Чез тебя накрутил. Зачем ему это делать?
      - Деньги. Отличный мотив.
      - А кто еще из участников этого дела, кроме Ренара и Кадроу, был бы рад твоему падению?
      Фуркейд промолчал, но имя крутилось у него в голове словно назойливое насекомое. Дюваль Маркот. Человек, разрушивший его жизнь.
      Анни подошла к шкафчику.
      - Мне необходимо выпить кофе, - призналась она так спокойно, словно этот мужчина не ворвался в ее дом и не угрожал ей ее же собственным револьвером. Но когда она открывала кран, пуская воду, руки у нее дрожали. Глубоко вздохнув, Анни потянулась за банкой с кофе и отвинтила крышку.
      - Так что же ты собираешься делать, Туанетга?
      - Что ты имеешь в виду?
      - Ты хочешь добиться справедливости, но не веришь, что Стоукс найдет преступника. Если я подойду чуть ближе к Ренару, меня снова отправят за решетку. Что ты будешь делать?
      - А что я могу? - ответила она вопросом на вопрос. - Я всего лишь помощник шерифа. А последние дни они даже не говорят со мной по рации.
      - Ты и так уже работала над делом в одиночку.
      - Я следила за ходом расследования, - уточнила Анни.
      - Ты хотела в этом участвовать. Ты хочешь стать детективом, девочка, так прояви инициативу. Ты и так уже получила по носу за то, что сунула его не туда, куда следует. Но будь упрямой.
      - Такого размера упрямства будет достаточно? - Анни повернулась к нему, держа в руке пятидюймовый девятимиллиметровый "курц бэк-ап", дослала патрон в патронник и твердой рукой прицелилась в грудь Фуркейду. - Этот малыш живет у меня в банке для кофе. Проверь, блефую ли я, если хочешь. Никто не удивится, когда услышит, что я пристрелила тебя как собаку, когда ты вломился в мой дом.
      Анни ожидала увидеть ярость или хотя бы недовольство, но никак не ожидала, что Ник громко захохочет.
      - Вот это да, Туанетта! Вот умница! Именно об этом я тебе и толковал. Инициатива, творческий подход и стальные нервы. - Фуркейд встал и двинулся к ней. - Ты чересчур дерзкая.
      - Точно. И я собираюсь всадить тебе пулю в грудь. Стой, где стоишь.
      На этот раз он сразу повиновался, оценив небольшое расстояние, отделяющее его от ствола револьвера.
      - Ты на меня злишься.
      - Это слишком мягко сказано. Все в департаменте обращаются со мной словно с прокаженной, и все из-за тебя. Ты нарушил закон, а меня за это наказывают. Потом ты врываешься в мой дом и... терроризируешь меня.
      - Ты со всем справишься, если будешь работать со мной, - довольно резко парировал Фуркейд.
      - Работать с тобой? Да я с тобой в одной комнате быть не хочу!
      - А вот это...
      Одно неуловимое движение, и он схватил ее руку с револьвером и завел в сторону и вверх. Пули прочертили линию точек на потолке, дождем посыпалась штукатурка. Без особых усилий Ник отобрал у Анни револьвер и одной рукой крепко прижал ее к себе, заломив ей руки за спину.
      - ...ложь, - закончил он свою фразу. Фуркейд резко отпустил ее, вернулся к столу и снова, принялся просматривать записи и вырезки.
      - Я могу помочь тебе, Туанетта. Мы стремимся к одной цели, ты и я.
      - Десять минут назад ты считал, что я участвую в заговоре против тебя.
      Фуркейд напомнил себе, что он до сих пор так и не узнал, как обстоят дела на самом деле. Но эта девица не стала бы тратить время на дело об убийстве Памелы Бишон, если бы ее не интересовала поимка преступника.
      - Я хочу довести расследование до конца, - объявил Фуркейд. - Маркусу Ренару место в аду. Если ты хочешь добиться справедливости для Памелы Бишон и ее дочери, будешь работать со мной. У меня в десять раз больше материала, чем тебе удалось собрать в одиночку.
      Анни подумала, что именно этого она и хотела - работать с Фуркейдом, получить доступ к делу, попытаться найти убийцу. Но Фуркейд - человек слишком непредсказуемый, слишком сложный.
      - Почему именно я? - поинтересовалась она. - Ты должен ненавидеть меня больше, чем все остальные.
      - Только в том случае, если ты меня продала.
      - Я этого не делала, но...
      - Тогда я не могу тебя ненавидеть, - просто ответил Ник. - Если ты меня не продавала, то, следовательно, действовала в согласии со своими принципами и этими чертовыми обстоятельствами. За это я не могу тебя ненавидеть, могу только уважать.
      - Ты очень странный человек, Фуркейд.
      Он приложил руку к груди.
      - Я единственный в своем роде, Туанетта, поверь на слово.
      Ник положил "курц" на стол и снова подошел к ней. Он был абсолютно серьезен.
      - Я не хочу отдавать это дело, - заявил Ник. - Ренар должен заплатить за то, что сделал. Если я не доверяю Стоуксу, значит, с ним я работать не могу. Остаешься ты. Хочешь исполнить свой долг, работай со мной. За сим...
      Он склонил голову, и у Анни перехватило дыхание. От ожидания у нее свело мускулы. Ее губы слегка приоткрылись, будто она собиралась сказать "нет". Ник приложил два пальца ко лбу, отдавая честь, развернулся и вышел из квартиры, растворившись в темноте ночи.
      Время шло, а Анни все стояла посреди кухни. Наконец она вышла на площадку, но Фуркейд уже уехал. Ее окружали только обычные ночные звуки вскрик жертвы хищной птицы, всплеск воды, словно кто-то выбрался на поверхность и снова нырнул.
      Анни долго всматривалась в темноту. Ее мучили соблазны, сомнения и страх. Она вспоминала слова Фуркейда, сказанные тогда в баре: "Держись подальше от этих теней, Туанетта... Иначе они высосут из тебя жизнь". Фуркейд и сам был полон теней, странных переходов от кромешной тьмы к яркому свету. Глубокое спокойствие и яростная энергия. Жестокий, он все-таки был человеком принципов. Анни не знала, что делать с его предложением. У нее появилось ощущение, что если она примет его вызов, то ее жизнь пойдет наперекосяк. Этого ли она хотела?
      Анни казалось, что она стоит на пороге другого измерения и чьи-то глаза наблюдают за ней оттуда, пытаясь угадать, каким будет ее следующий шаг.
      Наконец она ушла в дом, даже не подозревая, что за ней на самом деле следили.
      "Я чувствую приближение безумия, и мне становится трудно дышать. Еще ничего не закончено, и я не знаю, наступит ли когда-нибудь конец.
      Действия одного человека порождают действия другого, и так без конца, словно волны набегают на берег.
      Я знаю, что волна подступит и унесет меня. Я даже представляю этот кровавый прилив. Я ощущаю вкус крови во рту. Я вижу следующую жертву. Кровавая волна уже коснулась ее ног".
      ГЛАВА 15
      Телефон зазвонил в 0:31. Анни еще раз проверила замки на дверях и легла в постель, но сон никак не шел к ней. Она сняла трубку после третьего звонка.
      - Алло?
      Ей никто не ответил.
      - Ах вот как... Будешь просто дышать в трубку? - сказала Анни, откидываясь на подушки и представляя на другом конце провода Маллена. - А знаешь, я все гадала, почему это вы, ребята, не начали эту игру еще два дня назад. Незамысловатое хулиганство - как раз в твоем вкусе. Неужели ты забыл все грязные ругательства? Думаешь, что до смерти напугал меня?
      Анни ждала потока оскорблений, но звонивший молчал. Она представила туповатое лицо Маллена и усмехнулась.
      - Что ж, ты получаешь штрафные очки за скудность воображения. Впрочем, могу догадаться, что я не первая женщина, которая говорит тебе об этом.
      Молчание.
      - Ну, это уже становится скучным, а мне завтра на работу. Но ведь ты и так об этом знаешь, правда?
      Анни повесила трубку и скорчила гримаску. Можно подумать, что после приключений с пьяным водителем ее этим можно испугать. Она выключила свет, от всей души желая, чтобы можно было так же легко отключить собственные мысли.
      К пяти часам утра Анни все еще взвешивала "за" и "против" предложения Фуркейда. Она засыпала на какое-то время, но это забытье не приносило отдыха, а лишь тревожные сны. Наконец Анни капитулировала, с трудом встала, чувствуя себя совершенно разбитой. Она плеснула холодной водой в лицо, прополоскала рот и надела тренировочный костюм.
      Анни выполняла привычные упражнения, чтобы разогреть мышцы, а ее мозг отказывался переключиться на гимнастику. Может быть, предложение Фуркейда работать вместе - лишь часть заговора против нее, звено в цепи отмщения? Если его коллеги в департаменте настолько ее ненавидят, что готовы бросить на произвол судьбы, то почему бы ему не испытывать к ней таких же чувств?
      Анни продела ступни в петли тренажера и начала выполнять наклоны из положения сидя. Пятьдесят каждое утро. Она ненавидела каждое движение.
      Несвязные фразы Фуркейда о Дювале Маркоте, известном бизнесмене из Нового Орлеана, должны были бы заставить ее насторожиться. Анни ни разу не слышала ни о каком скандале, связанном с именем Маркота, а это странно. Имя практически каждого, кто пользуется хоть какой-то властью в Новом Орлеане, регулярно поливается грязью. Выведение сильных мира сего на чистую воду было любимым видом спорта в этом городе. И как это Маркоту удалось остаться таким чистеньким? Причина в том, что он чист, как ангел... или черен, как сам дьявол?
      А какая, собственно, разница? Ей-то что за дело до Дюваля Маркота? Он не мог иметь никакого отношения к убийству Памелы Бишон... Если не считать того, что этот человек тоже занимался продажей недвижимости.
      Анни перешла с тренажера к штанге. Она поднимала ее каждое утро двадцать пять раз. Это упражнение Анни ненавидела почти так же, как и предыдущее.
      А что будет, если она отправится к Фуркейду домой? Чего ей в таком случае ждать от шерифа и Притчета? Ведь она же свидетель обвинения! Фуркейд не должен приближаться к ней так же, как и она к нему. Возможно, именно поэтому Ник предложил ей работать с ним. Полагал, что таким образом он добьется, чтобы Анни смягчилась по отношению к нему. Если он позволит ей участвовать в расследовании, то Анни не будет слишком уж детально вспоминать события на стоянке перед фирмой "Боуэн и Бриггс".
      Но Фуркейд не кажется человеком, способным на такие уловки. Он целеустремленный, принципиальный, даже бестактный.
      Анни вышла из квартиры, сбежала по лестнице и пересекла стоянку. Анни пробегала две мили каждое утро и знала каждую кочку. Ежедневные упражнения были расплатой за ее любовь к сладкому. Кроме того, Анни понимала, что хорошая физическая форма может однажды просто-напросто спасти ей жизнь.
      "А что это еще за история со Стоуксом?" - продолжала размышлять Анни. Для нее вся схема была пока лишена смысла. Стоукс привел Фуркейда в бар "У Лаво", это верно, но потом Чез ушел. Как он мог быть уверен, что Ник все-таки отправится на встречу с Ренаром?
      Телефонный звонок.
      Фуркейда позвали к телефону, а потом он сразу ушел. Но если Стоукс намеревался завести Фуркейда, то ему необходим был свидетель. А почему она не может предположить, что Чез об этом позаботился заранее? Он мог за милую душу наблюдать за происходящим вместе с каким-нибудь парнем из штатских, который позже сыграл бы роль свидетеля обвинения. И какое везение, что Анни вмешалась в происходящее. Какая ирония! Какая сладкая месть! Они с Фуркейдом могли запросто перестрелять друг друга.
      Анни вернулась домой, встала под душ, оделась в чистую форму и поспешила в магазин.
      - Без завтрака не уйдешь! - объявила тетя Фаншон. Она вытирала клеенчатые клетчатые скатерти на столиках кафе, занимающего часть большого зала. - Сейчас я поджарю для тебя колбасу и яйца, хорошо?
      - Нет времени. Прости, тетя, - Анни налила себе большую чашку кофе из кофеварки. - Я сегодня работаю. Фаншон махнула тряпкой на свою приемную дочь.
      - Ба! Ты все время работаешь. Ну что это за работа для хорошенькой молоденькой девушки?
      - Я встречаю множество достойных мужчин, - усмехнулась Анни. Разумеется, большинство из них я отправляю в тюрьму.
      Фаншон покачала головой и попыталась скрыть улыбку.
      - Ай-яй-яй! Смотри, добегаешься!
      - Я бегаю только по утрам, - парировала Анни и на ходу схватила батончик "Сникерса".
      Она вывела джип со стоянки и поехала по дороге вдоль затона, демонстрируя при этом чудеса ловкости - большая чашка кофе зажата между коленями, батончик и руль в левой руке, а правой она крутила ручку настройки радио.
      Машин на трассе становилось все больше. Старый "Кадиллак" выехал на дорогу прямо перед маЩиной Анни. Она нажала на клаксон и на тормоз, потом потянулась к рычагу переключения передач. Анни едва взглянула вниз, но этого хватило, чтобы она заметила нечто странное. Ее рюкзак лежал на полу перед пассажирским сиденьем и шевелился.
      Она повернула голову, чтобы рассмотреть все как следует, и у нее перехватило дыхание. Из-под рюкзака появилась пятнистая коричневая змея, толстая, как садовый шланг. Медноголовый щитомордник!
      - Господи! - Анни дернулась на сиденье, крутанув руль влево.
      Джип рванулся на встречную полосу, вызвав возмущенные гудки водителей. Она подняла глаза и выругалась - на нее, громко сигналя, несся грузовик. Вцепившись в руль побелевшими пальцами, Анни нажала на газ, и машина пулей вылетела в кювет.
      Ей показалось, что джип находился в воздухе целую вечность. Потом со звоном вылетели все стекла. От удара Анни подскочила на сиденье, змея шлепнулась ей на колени, а потом упала обратно на пол.
      Анни едва сообразила выключить двигатель. Ее единственным желанием было убежать. Она плечом открыла дверцу, выбралась из машины и с силой захлопнула дверцу. Сердце готово было вырваться у нее из груди. Анни задыхалась. Ей пришлось ухватиться за переднее крыло, чтобы удержаться на ногах.
      - Господи, господи, господи! - повторяла она. На шоссе несколько машин съехали на обочину.
      - Прошу вас, проезжайте! Я с этим разберусь.
      Анни подняла голову, взглянула на дорогу. К ней направлялся полицейский, патрульная машина с включенной мигалкой стояла на обочине.
      - Мисс! - позвал он. - С вами все в порядке, мисс? Вызвать "Скорую"?
      Анни выпрямилась, чтобы он смог разглядеть ее форму. Сама она немедленно узнала полицейского. К ней шел Йорк-Курица, получивший такое прозвище из-за своей походки. Гитлеровские усики топорщились над маленьким тонкогубым ртом. Наконец он узнал Анни.
      - Помощник шерифа Бруссар?
      - В моем джипе медноголовый щитомордник. Кто-то подложил змею в мою машину.
      Конечно, от укуса ядовитого гада она бы не умерла, но смерть подкралась совсем близко. Анни могла погибнуть в автокатастрофе, и это был бы не несчастный случай. Чего же добивался человек, подложивший змею? Анни не знала, какой ответ расстроил бы ее больше.
      - Медноголовый щитомордник! - усмехнулся Йорк. Он заглянул в джип. - Я ничего не вижу.
      - Почему бы тебе не поползать по полу и не поискать его? Когда он цапнет тебя за задницу, тогда поверишь в его существование!
      - Возможно, это был всего лишь ремень безопасности?
      - Я пока еще могу отличить ремень от змеи.
      - Ну конечно... А может, ты просто красила губы да засмотрелась в зеркало? Вот и потеряла управление. Могла бы и правду сказать. Мне такое не впервой выслушивать, - хихикнул он. - Вечно вы, девочки...
      Анни схватила Йорка за рукав рубашки и рывком повернула к себе:
      - Ты видишь на моих губах помаду, ты, ублюдок высокомерный? В моей машине змея, а будешь так со мной еще разговаривать, так я обмотаю эту гадину вокруг твоей шеи и удавлю тебя!
      - Эй, Бруссар! Ты оскорбляешь офицера!
      Окрик раздался с дороги. Ну, разумеется, это был Маллен. Он припарковался на обочине - старый "Шевроле" с рыбачьей лодкой на прицепе. В тесных джинсах его ноги казались тощими, как у цапли.
      - Она говорит, что в ее машине медноголовый щитомордник. - Йорк ткнул большим пальцем в сторону джипа.
      - Ага, а то он об этом не знал, - резко бросила Анни. Маллен скорчил гримасу:
      - Ты опять за свое? Истеричка в приступе паранойи. Возможно, тебе следует проверить уровень Гормонов, Бруссар.
      - Да пошел ты...
      - Ого-го, оскорбление словом, нападение на полицейского, неосторожное вождение... - Маллен подошел к окну со стороны пассажирского сиденья и заглянул В машину. - Возможно, она пьяна, Йорк. Пусть подышит в трубочку.
      - Черта с два! - Анни обошла капот. - Если я найду доказательства, что ты приложил к этому руку...
      - Не угрожай мне, Бруссар.
      - Это не угроза, а обещание.
      Маллен шумно втянул носом воздух:
      - Мне кажется, я чую задах виски. Тебе лучше отвезти ее в участок, Йорк. Стресс плохо на тебя действует, Бруссар. Напиться утром, до дороге на работу... Какой стыд.
      Йорк недоверчиво покачал головой:
      - Я ничего не чувствую.
      - Эй ты, идиот, ей же уже мерещатся змеи, и она слетела с дороги. Подгони машину и посади ее туда!
      Анни уперлась руками в бока.
      - Я никуда не поеду, пока вы не достанете змею из моей машины.
      - Сопротивление властям. - Маллен с удовлетворением продолжал список ее прегрешений.
      - Я полагаю, нам лучше всего отправиться в участок и во всем разобраться, Анни. - Йорк постарался, чтобы в его голосе прозвучало сожаление.
      У нее не оставалось выбора. Йорк не мог разрешить ей сесть за руль, если есть сомнения в ее трезвости. Но черт побери, не станет она дышать в эту распроклятую трубку и развлекать их. Она им не дрессированный пудель в цирке!
      - Я думаю, тебе лучше сесть сзади, - заметил Йорк, когда Анни взялась за ручку передней дверцы патрульной машины.
      Анни прикусила язык. А она-то привезла Фуркейда на своей машине, стараясь привлекать как можно меньше внимания. Ей никто не окажет такую любезность.
      - Мне нужен рюкзак, - сказала она, - там мой револьвер. И еще я хочу, чтобы вы закрыли мою машину.
      Анни смотрела, как Йорк возвращается обратно в кювет. Он сказал что-то Маллену, потом подошел к машине со стороны водителя и вынул ключи из замка зажигания. Маллен тем временем открыл противоположную дверцу, достал рюкзак Анни, потом снова нагнулся. Когда помощник шерифа разогнул спину, то в руке у него была извивающаяся змея. Маллен держал ее у самой головы. На вид в ней было не меньше четырех футов. Достаточно большая, хотя щитомордники в этих краях бывают несколько больше. Маллен сказал что-то Йорку, они оба засмеялись, затем Маллен раскрутил змею и забросил ее в посадки сахарного тростника.
      - Это всего лишь уж! - крикнул он Анни, бросая ей рюкзак. - Нет, ты точно наклюкалась, Бруссар! Не можешь отличить одну змею от другой.
      - Я бы этого не сказала, - парировала Анни. - Я знаю, какая змея ты, Маллен.
      И всю дорогу до Байу-Бро она обдумывала это.
      Хукер был не в настроении разбираться с последствиями чьей-то шутки, пусть и злонамеренной. Он разразился нотацией, стоило только Йорку переступить вместе с Анни через порог участка. И гнев его обрушился на Анни:
      - Стоит мне только отвернуться, Бруссар, как ты немедленно оказываешься в какой-то куче дерьма. Твои приключения мне уже поперек горла!
      - Да, сэр.
      - Предполагается, что помощники шерифа берут под стражу всяких подонков, а не друг друга.
      - Так точно, сэр.
      - Пока здесь работали только мужчины, у нас не было таких неприятностей. Стоит только появиться бабе, как у всех начинает стоять.
      Анни сдержалась и не стала ему напоминать, что она работает уже два года и до сих пор ничего подобного не происходило. Разговор происходил в кабинете Хукера, который намеренно оставил дверь открытой, поэтому все желающие могли слышать разнос. Анни только надеялась, что это последнее из унижений. Взбучку она переживет. Либо у Хукера не останется в запасе оскорблений, либо его хватит удар, в любом случае она сможет наконец отправиться патрулировать улицы.
      - С меня хватит, Бруссар! Заявляю тебе об этом последний раз.
      Откуда-то из глубины коридора раздался возмущенный голос:
      - Что значит, вы не можете ее найти? - и Анни узнала гнусавый голос Смита Притчета. Интересно, что могло заставить окружного прокурора прийти в участок в субботу?
      - Вы говорите, что храните все записи о звонках по номеру девять-один-один, но именно пленки за тот день, когда арестовали Фуркейда, у вас нет?
      Пульсирующая вена зигзагом прорезала высокий лоб Притчета. Он стоял в коридоре у пульта диспетчера в желтовато-зеленой рубашке от Изо, шортах, шиповках для гольфа и вертел в руке клюшку для первых девяти лунок.