Тонкая темная линия

      Но даже сквозь слезы она разглядела нападавшего в слабом свете, просачивающемся сквозь дешевенькие жалюзи. Мужчина навис над ней словно воплощение беспощадной судьбы. Он показался Дженнифер огромным. Она в ужасе уставилась на его лицо, наполовину скрытое карнавальной маской, украшенной перьями.
      ГЛАВА 7
      Ричард Кадроу умирал. Несмотря на усилия медиков, его тело буквально пожирало само себя. Ему посоветовали оставить практику и посвятить все время лечению, которое все равно не принесло бы результатов. Ричард Кадроу понимал, что его смерть неизбежна. Только работа заставляла его жить. Бросая вызов докторам и своим болезням, он уже умудрился прожить дольше, чем ему предсказывали. Кадроу надеялся, что сражение за Маркуса Ренара даст ему возможность прожить еще месяцев шесть-восемь.
      - Моего клиента избил до полусмерти ваш детектив, Ноблие. Какого еще дерьма вы собираетесь навешать мне на уши, чтобы скрыть правду?
      Гас молча поджал губы. Его глаза превратились в щелки, когда он метнул яростный взгляд на Кадроу, сидевшего напротив.
      - Или вы скажете, что Маркус Ренар сам сломал себе нос и челюсть? И сам выбил себе зубы? Спросите вашего помощника Бруссар. А еще лучше, я сам сделаю это, - сказал Кадроу, поднимаясь с кресла.
      Гас решительно встал, его палец угрожающе уперся в адвоката.
      - Держитесь подальше от моих людей, Кадроу.
      Адвокат стоял на своем:
      - Бруссар - свидетель, а Фуркейд - бандит. Он вел себя так же в Новом Орлеане, и вы отлично знали об этом, когда брали его на работу. Поскольку вы не соизволили отстранить Фуркейда от дела Памелы Бишон после его очевидной попытки подложить улику и манипулировать следствием, вы также можете считаться виновным в сговоре с целью нападения на моего клиента.
      Гас фыркнул:
      - Сговор? Ну-ну, попробуй притащить это в суд, посмотрим, что у тебя выйдет. И можешь выдвигать сколько угодно исков. Ты умрешь в бедности, прежде чем тебе удастся выцарапать хоть пенни из моего ведомства. А что касается остального, то я что-то не помню, чтобы тебя избирали окружным прокурором.
      - Смит Притчет выдвинет обвинения еще до того, как ты успеешь переварить тот бекон, что съел на завтрак. Он будет счастлив засадить этого ублюдка Фуркейда за решетку.
      - Поживем - увидим, - прорычал Ноблие. - Тебе ничего не известно о том, что случилось вчера вечером, и я не обязан обсуждать это с тобой.
      - Это все должно быть отражено в рапорте. - Кадроу с видимым усилием поднял свой кейс. - И черт меня подери, лучше этому рапорту существовать. Бруссар произвела арест, взяла показания у моего клиента, спрашивала, намерен ли он выдвинуть обвинение, Если это не отражено в документах, то тебе придется за это дорого заплатить, Ноблие.
      Черты лица Гаса исказились, словно он только что учуял запах полуразложившегося трупа.
      - Твой клиент страдает галлюцинациями, да к тому же он еще и лжец. И это его самые лучшие качества, - сказал шериф, направляясь мимо адвоката к двери своего кабинета. - Вон отсюда, Кадроу! Мне есть чем заняться помимо того, чтобы терпеть, как ты тут воняешь все утро.
      Кадроу улыбнулся. Энергия закипела в его венах, словно ракетное топливо, вызывая прилив сил.
      - Шериф, общаться с вами, как всегда, было сплошным удовольствием. Но ничто не сравнится с наслаждением от того, что я уничтожу и вас, и вашего бандита Фуркейда.
      - Почему бы тебе не облагодетельствовать мир и не сдохнуть прямо сейчас? - предложил Гас.
      - Я никогда не доставлю вам такого удовольствия, Ноблие. Я планирую пережить вас на посту шерифа, пусть даже назло вам.
      - Рад заметить, что я на сто процентов уверен, что тебе это не удастся.
      - Что ж, посмотрим, за кем останется последнее слово.
      Кадроу вышел, и Гас шумно захлопнул за ним дверь.
      - За мной, конечно, старый вонючий подонок! - рявкнул он, оставшись в одиночестве. Потом повернулся к двери, ведущей в кабинет его секретаря и гаркнул: - Заходи, Бруссар!
      Анни поднялась с кресла, где коротала время в ожидании, сердце у нее упало. Она очень внимательно прислушивалась к громким голосам, хотя расслышать слов из-за двери не могла. Ей показалось, что жар перепалки физически передался ей. Анни почувствовала, как между лопатками струйкой потек пот и взмокли подмышки.
      Сделав глубокий вдох, она вошла в кабинет начальника и закрыла за собой дверь. Ноблие тяжело шагнул ей навстречу, сверля пронизывающим взглядом.
      - Ты вчера брала показания у Маркуса Ренара?
      - Да, сэр.
      - Я велел тебе отправляться домой, так или нет, Бруссар? Может быть, у меня старческий склероз или что-то в этом роде, а? Или мне просто приснилось, что я приказал тебе идти домой?
      - Никак нет, сэр.
      - Тогда за каким чертом ты отправилась в больницу?
      - Я должна была взять у Ренара показания, шериф, - ответила Анни.
      - Не следует напоминать мне инструкцию, помощник шерифа Бруссар, резко прервал ее Гас. - Ты что, полагаешь, что я с ней незнаком? Когда я отдаю приказание что-то сделать, Бруссар, у меня есть на это основания. - Он нагнулся к ней и немного сбавил тон. - Иногда надо как следует разобраться в ситуации, прежде чем поступать, как предписывает должностная инструкция. Ты понимаешь, о чем я говорю, помощник шерифа?
      У Анни от напряжения окаменели все мускулы, но она не сдавалась:
      - Я видела, как Ник Фуркейд избивал Маркуса Ренара, шериф.
      - Меня мало интересует, что ты видела. Я говорю, что ты не знала всех обстоятельств, ты не слышала звонка о грабителе из этой части города, тебя там не было, когда правонарушитель сопротивлялся аресту.
      Анни не сводила с него глаз.
      - Вы хотите сказать, что меня не было вчера вечером здесь, когда все пытались состряпать правдоподобную историю? - наконец произнесла она, понимая, что провоцирует гнев Ноблие. - Вчерашний поступок Фуркейда - вне закона.
      - А то, что Ренар сотворил с Бишон, это по закону?
      - Разумеется, нет, но...
      - Выслушай меня внимательно, Анни, - намного спокойнее и мягче произнес шериф. Он отступил назад и присел на край письменного стола. - Мир нельзя поделить на черное и белое, Анни. В нем очень много серого. Я не хочу сказать, что оправдываю поступок Фуркейда. Я хочу сказать, что понимаю его. Ты не должна совершать опрометчивых поступков. Не стоит пытаться арестовать детектива, не нужно ехать в больницу брать показания, когда я приказываю тебе отправляться домой.
      - Я не могу изменить тот факт, что я была там, шериф, или что Ренар видел меня на месте происшествия. Как бы все это выглядело, если бы яне взяла у него показания?
      - Это бы выглядело так, что он перепутал ход событий. Или что мы даем ему время прийти в себя, прежде чем снова беспокоить его.
      "Или что мы попросту игнорируем жертву жестокого избиения только потому, что это дело рук полицейского. Или пытаемся выиграть время, чтобы состряпать правдоподобную историю", - добавила про себя Анни.
      Она отвернулась и стала смотреть на стену - блестящее доказательство отличной карьеры Огюста Ф. Ноблие. Вот фотография шерифа, когда он был помоложе, - улыбается, пожимает руку губернатору Эдвардсу. Потом целый ряд снимков менее известных политиков и знаменитостей, побывавших в округе Парту во время правления шерифа Ноблие. Анни раньше всегда уважала его.
      - Что сделано, то сделано, и мы с этим справимся, помощник, - закончил Ноблие с таким видом, словно это Анни нарушила закон. - Дело в том, что мы бы разобрались с этой ситуацией лучше, если бы ты действовала со мной заодно. Понимаешь, о чем я?
      Анни промолчала. Не стоило напоминать, что ей не позволили быть с ними заодно, а просто захлопнули дверь у нее перед носом, исключили из дела, словно она была посторонней. Теперь Анни не знала, что лучше - быть выброшенной из дела или участвовать в сговоре.
      - Я не хочу, чтобы ты говорила с журналистами, - продолжал Ноблие, обходя стол и устраиваясь в большом кожаном кресле. - И ни под каким видом ты не должна говорить с Кадроу. Поняла меня?
      - Так точно, сэр.
      - "Никаких комментариев", вот что ты должна отвечать. Справишься?
      - Да, сэр.
      - И что важнее всего, я не хочу, чтобы ты говорила с Маркусом Ренаром. Уяснила?
      - Да, сэр.
      - Ты была не на дежурстве, поэтому не слышала сообщения о грабителе в этом районе. Ты случайно наткнулась на них и вмешалась в ситуацию. Так все было?
      - Да, сэр, - прошептала Анни, ощущение тошноты поднималось у нее в желудке, словно дрожжевое тесто. Ноблие минуту молча смотрел на нее.
      - Откуда Кадроу узнал, что ты пыталась арестовать Фуркейда? Он уже с тобой говорил?
      - Адвокат оставил сообщение на моем автоответчике утром, пока я бегала.
      - Но ты с ним не говорила? - уточнил шериф.
      - Нет.
      - Ты говорила Ренару, что арестовала Фуркейда?
      - Нет.
      - Ты говорила с Фуркейдом в присутствии Ренара?
      - Ренар был без сознания.
      - Значит, Кадроу блефует, мерзкий сукин сын, - пробормотал себе под нос Гас. - Ненавижу его. Мне плевать, что он умирает. Лучше бы этот паразит поторопился и освободил нас от себя. Ты написала рапорт?
      - Еще нет.
      - И не пиши. Если ты начала что-то записывать, все порви.
      - Но Ренар выдвинет обвинения...
      - Но это не значит, что мы должны облегчать ему жизнь. Давай, запиши его жалобу, составь предварительный рапорт, но не упоминай об аресте Фуркейда. Этого не было. Оставь свои инициалы на рапорте и принеси бумаги ко мне в кабинет. Я персонально буду заниматься этим делом, - добавил он, словно уже репетируя фразу для будущего официального заявления. - Чудом избежавший наказания преступник пытается оговорить моего сотрудника. И не надо так на меня смотреть, Бруссар. - Шериф обвиняюще ткнул в нее пальцем. Мы не делаем ничего, что Кадроу не сделал бы для ублюдка, чьи интересы он представляет.
      - Значит, мы ничем не лучше их, - тихо сказала Анни.
      - Черта с два, - возразил Ноблие, протягивая руку к телефону. - Мы хорошие парни, Анни. Мы работаем на Правосудие. Просто оно не всегда хорошо видит из-за этой своей повязки на глазах. Ты свободна, Бруссар.Женская раздевалка в офисе шерифа округа Парту изначально была кладовкой. Когда в шестидесятых годах это здание строилось, женщины в департаменте не работали, и не видящие дальше своего носа шовинисты не предусмотрели такой возможности. В результате у мужчин-полицейских в раздевалке был душ и просторная комната отдыха, а их коллеги-женщины довольствовались бывшей кладовкой для швабр. Раздевалка имела неприглядный вид - голая лампочка под потолком, четыре узких металлических шкафчика, дешевенькое зеркало без рамы над крошечной фаянсовой раковиной.
      Когда Анни впервые пришла на службу, кто-то проделал дырку из мужской раздевалки в футе слева от зеркала. Теперь Анни периодически осматривала комнату на предмет новых дырок и замазывала их шпаклевкой, которую хранила в своем шкафчике вместе с шоколадными батончиками. Она была единственной женщиной - помощником шерифа, которая пользовалась раздевалкой регулярно, и единственной женщиной - патрульным офицером. Анни считала эту комнату своей собственной и попыталась как-то украсить ее. Она принесла искусственную пальму в горшке и обрезок ковра, чтобы прикрыть цементный пол.
      Анни села на складной стул и посмотрела на папку, лежащую у нее на коленях. Она слишком далеко зашла, когда прошлой ночью напечатала рапорт об аресте Фуркейда. Когда она села дома за машинку и изложила все черным по белому, у нее появилось ощущение хотя бы минимального контроля над ситуацией. Поздно ночью к ней пришло и минимальное чувство уверенности. А утром шериф Ноблие уничтожил и то и другое. Он хотел, чтобы Анни солгала и составила фальшивый рапорт.
      - И всем, кроме меня, ситуация кажется нормальной, - пробормотала Анни себе под нос.
      Ей стало тревожно, неуютно, во рту появился горький привкус. Она вышла из раздевалки и пошла по коридору.
      Сержант Хукер многозначительно округлил глаза, когда Анни прошла мимо стойки дежурного:
      - Посмотрим, сможешь ли ты сегодня арестовать преступников, Бруссар.
      Анни не стала ему отвечать, но, расписываясь в книге ухода, заметила:
      - В три часа я должна быть в суде.
      - Да что ты говоришь? И как, ты выступаешь за нас или против?
      - Дело Ипполита Граньона, грабеж, - невозмутимо ответила она.
      Хукер хмуро посмотрел на нее своими поросячьими глазками.
      - Твой рапорт должен быть на столе у шерифа к полудню.
      - Да, сэр.
      Ей следовало бы отправиться в кабинет и немедленно написать отчет, но она не в состоянии была сделать это сейчас. Анни вышла из здания и вдохнула влажный воздух.
      Дождь кончился к пяти утра. Анни пролежала всю ночь без сна, прислушиваясь к шуму ливня, бьющего по крыше. Наконец она отказалась от мысли заснуть, заставила себя встать и поработать с гантелями и штангой, придававшими второй спальне в ее доме такой экзотический вид.
      Делая зарядку, она наблюдала, как занимается заря над бухтой Ачафалайя. Иногда по утрам солнце напоминало огненный шар, а небо приобретало такие яркие оттенки розового и оранжевого, что казалось, оно плавится. Этим утром его закрывали тяжелые угольно-серые облака, предвещающие грозу.
      Анни подумала, что буря ее вполне бы устроила. Правда, не стоило забывать и о том, что весенняя гроза отгремит и забудется, а с переделкой, в которую она попала, этого не случится.
      - Помощник шерифа Бруссар, не могли бы вы уделить мне минуту?
      Анни резко обернулась на звук низкого приятного голоса. Ричард Кадроу прислонился к стене здания, запахнув полы своего просторного плаща, словно эксгибиционист, притаившийся на школьном дворе.
      - Прошу прощения, но у меня нет времени, - быстро проговорила Анни, сходя с тротуара и направляясь через стоянку к патрульной машине.
      - Рано или поздно вам придется поговорить со мной, - адвокат шел за ней по пятам.
      - Пусть лучше поздно, мистер Кадроу. Я на службе.
      - Вашу службу оплачивают налогоплательщики. Должен ли я напомнить вам, мисс Бруссар, что я и сам аккуратно плачу налоги, финансируя жиры Огюста Ноблие и, следовательно, с технической точки зрения, я тоже являюсь вашим работодателем?
      - У меня нет времени на дискуссию. - Анни отперла дверцу машины, другой рукой придерживая папки, блокноты и книжку со штрафными квитанциями. Сержант будет недоволен, если я не справлюсь с работой.
      - Сержант? Или шериф Ноблие - за то, что вы со мной беседовали?
      - Не понимаю, о чем вы говорите, - солгала Анни, пытаясь открыть дверцу машины.
      - Я могу вам помочь? - Кадроу галантно протянул руку.
      - Нет, - резко бросила Анни, уклоняясь.
      От резкого движения папки и квитанции полетели на землю. Из дела Ренара вывалилось все содержимое. Анни в панике нагнулась, судорожно хватая документы, пока они не разлетелись на ветру. Кадроу присел на корточки и протянул руку к блокноту с записями, столь же привлекательными для адвоката, как кружевное белье для донжуана. Анни выхватила блокнот у него из-под руки и тут же увидела, как его худая, испещренная венами рука потянулась к постановлению об аресте, которое она не подшила в дело и не отправила в бумагорезку.
      Анни рванулась вперед, схватила документ и поспешно скомкала его. Она прижала собранные бумаги к груди, неловко поднялась и попятилась к открытой двери патрульной машины.
      Кадроу с интересом наблюдал за ней.
      - Мне что-то не полагалось видеть, мисс Бруссар?
      Пальцы Анни плотнее сжали скомканное постановление об аресте.
      - Я должна ехать.
      - Вы ведь были на месте преступления вчера вечером. Мой клиент заявил, что вы спасли ему жизнь. Вам потребовалось немало смелости, чтобы остановить Фуркейда. - Адвокат придержал дверцу, пока Анни устраивалась за рулем. Чтобы жить честно, требуется мужество.
      - Откуда вам это знать? - пробурчала Анни. - Вы же адвокат.
      Насмешливое выражение исчезло с его пожелтевшего лица. Анни почувствовала, как горяч его взгляд, хотя она даже не смотрела на него.
      - Злоупотребление властью, злоупотребление служебным положением, злоупотребление общественным доверием - все это ужасные вещи, мисс Бруссар.
      - То же самое можно сказать и о преследовании, и об убийстве. И называйте меня "помощник шерифа Бруссар". - Анни повернула ключ зажигания и захлопнула дверцу.
      Машина двинулась вперед, и Кадроу пришлось отступить в сторону. Он плотнее запахнул плащ, когда порыв весеннего бриза залетел на стоянку. Болезнь нарушила его температурный баланс, поэтому адвокат теперь либо горел, как в огне, либо дрожал от холода. В этот день Кадроу промерз до костей, но в его душе горел огонь целеустремленности. Если бы он шел чуть быстрее, постановление об аресте Ника Фуркейда было бы теперь у него в руках. Только покровительство Огюста Ноблие спасло его от тюрьмы.
      - Я уничтожу вас обоих, - пробормотал Ричард Кадроу, глядя вслед удаляющейся полицейской машине. - И мисс Бруссар поможет мне в этом.
      ГЛАВА 8
      Как Анни и подозревала, известие о стычке между Ренаром и Фуркейдом уже обошло весь город. Полицейские, дежурившие ночью, медсестры из больницы Милосердия рассказали свою часть истории за ужином в закусочной "У мадам Колетт", а за завтраком официантки подавали эту новость вместе с дежурным блюдом.
      Анни выдержала лавину едких замечаний, когда подошла к стойке за обычной чашкой кофе. А потом получила от враждебно настроенной официантки ответ:
      - Кофе кончился.
      Владельцы закусочной "У мадам Колетт" вынесли свой вердикт. Остальные жители Байу-Бро с этим тоже не станут медлить. Анни подумала, что людям всегда требуется виновный, осужденный пусть не судом, так хотя бы общественным мнением. Они почувствовали себя преданными, обманутыми системой, которая вдруг оказалась снисходительной не к тому, к кому следовало.
      В маленьком придорожном кафе официантка выдала Анни стаканчик с кофе и пожелала приятного дня. Она явно была не в курсе новостей. Напиток оказался типичным для этого заведения - слишком черный, слишком крепкий и горький от цикория. Анни перелила его в свою кружку-непроливайку, добавила три порции суррогатных сливок и поехала прочь из города.
      Затрещало радио, напоминая ей, что она в городе не единственная, кто попал в передрягу.
      - Всем патрульным машинам, находящимся поблизости. Возможна ситуация два-шесть-один на стоянке трейлеров. Конец связи.
      Анни схватила микрофон, одновременно нажимая на акселератор:
      - Говорит Чарли-один. Я в двух минутах езды. Конец связи.
      Когда в ответ не раздалось ни звука, Анни снова взялась за микрофон. Снова зазвучал хриплый голос.
      - Внимание, Чарли-один. Вы выходите из эфира. У вас, вероятно, проблемы с рацией. Конец связи.
      - Я приняла сигнал два-шесть-один. Конец связи.
      Рация молчала. Анни положила микрофон на место, раздраженная поломкой, не еще более взбудораженная вызовом. Код два-шесть-один означал сексуальное насилие. Она расследовала много дел об изнасиловании. В таких случаях Анни оказывалась не просто еще одним полицейским, прибывшим на место происшествия, но и женщиной, способной помочь жертве, поддержать ее и посочувствовать.
      Стоянка трейлеров располагалась как раз посередине между Байу-Бро и Лаком - дюжина старых проржавевших вагончиков, размещенных на двух акрах поросшей сорняками земли еще в начале семидесятых.
      Трейлер Дженнифер Нолан - розовый с грязно-белым - стоял в дальней части стоянки. На входной двери красовалась желтая лента с надписью "полицейское расследование". Анни постучала и представилась. Внутренняя дверь приоткрылась сначала на два дюйма, потом на пять.
      Если представшее перед ней лицо и было когда-то хорошеньким, то Анни засомневалась, что оно когда-нибудь снова станетчгаким. Губы были рассечены и распухли, а карие глаза заплыли.
      - Слава богу, вы женщина, - едва шевеля губами, пролепетала Дженнифер Нолан.
      - Миссис Нолан, вы вызвали "Скорую"? - спросила Анни, следуя за ней в крошечную гостиную.
      В трейлере неприятно пахло застоявшимся табачным дымом и плесенью. Дженнифер Нолан с трудом опустилась на встроенный диван, обитый клетчатой тканью.
      - Нет, нет, - прошептала она. - Я не хочу... Все будут на меня глазеть.
      - Дженнифер, вам нужна медицинская помощь.
      Анни присела рядом с ней на корточки, понимая, что несчастная женщина еще не оправилась от пережитого потрясения.
      - Дженнифер, я все-таки вызову для вас "Скорую". Ваши соседи не узнают, зачем она сюда приезжала. Надо убедиться, что у вас нет серьезных повреждений.
      - Ну и ну, - сказал Маллен, входя без стука в дверь. - Кажется, нас опередили.
      Анни метнула на него свирепый взгляд.
      - Вызови "Скорую". Моя рация вырубилась.
      Она снова повернулась к жертве, хотя Маллен и не подумал выполнить ее распоряжение.
      - Дженнифер, когда это случилось?
      Женщина обвела глазами комнату, пока взгляд ее не остановился на настенных часах.
      - Это было ночью. Я... Я проснулась, а он... Он уже был здесь. Уселся на меня верхом. Он... он... ударил меня.
      - Он вас изнасиловал?
      Лицо Дженнифер исказилось, из опухших глаз потекли слезы.
      - Я в-всегда т-так осторожна. Почему... почему это случилось?
      Анни промолчала. Что можно было ответить на этот вопрос?
      - Когда он ушел, Дженнифер?
      Женщина только качнула головой. Не может она вспомнить или не хочет, так и осталось неясным.
      - Уже рассвело или было еще темно?
      - Темно.
      Следовательно, насильник ушел давно.
      - Отлично, - пробормотал Маллен. Анни еще раз оглядела Дженнифер Нолан - мокрые волосы, розовый купальный халат.
      - Дженнифер, вы принимали ванну или душ после его ухода?
      Слезы полились сильнее.
      - Он... он заставил меня. И я должна была... - ответила она торопливым шепотом. - Я не могла этого вынести... Я чувствовала его везде!
      Маллен недовольно покачал головой - улики пропали. Анни мягко положила руку на плечо Дженнифер, избегая прикасаться к следам веревок на запястьях, просто на всякий случай. Ведь волокна веревки могли остаться на поврежденной коже.
      - Дженнифер, вы знаете этого мужчину? Вы можете описать его?
      - Нет, нет, - прошептала она, глядя на ботинки Маллена. - На нем... на нем была маска.
      Дженнифер дрожащей рукой потянулась за сигаретами и дешевой пластмассовой зажигалкой, лежащими на столе. Не говоря ни слова, Анни перехватила сигареты и отложила их подальше. Возможно, с ее стороны было глупо надеяться, что Дженнифер Нолан не курила и не чистила зубы после ухода насильника, но пробы слизистой рта все равно будут взяты.
      - Ужасно, как в кошмарном сне. - Женщина задрожала. - Перья, черные перья...
      - Вы имеете в виду карнавальную маску? - уточнила Анни.
      Чез явился на место преступления, доедая свой завтрак - буррито. Он был в одном из своих обычных нарядов - мешковатые коричневые брюки и коричневая с желтым рубаха, какие мужчины в пятидесятых надевали, идя в кегельбан. Потрепанная черная шляпа, низко надвинутая на солнечные очки, свидетельствовала о бурно проведенной ночи, так как день выдался пасмурным.
      - Она приняла ванну, - объявил ему Маллен, спускаясь по ржавым ступенькам трейлера. - Ладно, хоть белье не выстирала. Мы осмотрели место преступления.
      Анни заторопилась вслед за ним:
      - Насильник заставил ее выкупаться. А это большая разница, парень.
      - Ты бы лучше заткнулась, Бруссар! - рявкнул Маллен. - Я вообще не понимаю, почему ты до сих пор в форме после того, что случилось вчера.
      - Ах, простите меня за то, что я арестовала человека, преступившего закон.
      - Ники наш человек, - сказал Стоукс, бросая огрызок буррито в клумбу с увядшими маргаритками, протянувшуюся вдоль трейлера Дженнифер. - Ты набросилась на одного из наших. В чем дело, Бруссар? Он к тебе приставал или что? Всем известно, что ты считаешь себя слишком выдающейся личностью, чтобы работать простым полицейским.
      - Самое время сейчас выяснять это. Лучше вспомни, зачем мы здесь, ты, задница, - прошипела Анни. - Жертва насилия сидит в вагончике, и дверь осталась открытой. Она говорит, что на парне была черная карнавальная маска, украшенная перьями.
      Стоукс нахмурился.
      - Господи боже, еще и имитатор на нашу голову!
      - Возможно.
      - Что ты хочешь сказать? Ренар здесь ни при чем, а именно он расправился с Памелой Бишон. Или у тебя другое мнение по делу Бишон?
      Анни не стала говорить, что никто так и не доказал вину Ренара. Стоукс ей нарочно противоречит. Если она скажет "белое", Чез скажет "черное". Черт побери, да она сама верит, что Ренар убийца.
      - Что случилось, Бруссар? - встрял в разговор Маллен, мерзко ухмыляясь. - Сходишь с ума от ренаровского сморщенного стручка? Что это ты вдруг перебежала на его сторону? Ник и Чез говорят, что он виновен, значит, так оно и есть.
      - Начинай опрашивать соседей, Бруссар, - приказал Стоукс, как только на стоянку трейлеров въехала машина "Скорой помощи". - Оставь расследование настоящим полицейским.
      - Я могла бы помочь осмотреть место преступления, - предложила Анни, когда Чез открыл багажник своего "Камаро".
      Департамент был не настолько велик или не настолько загружен работой, чтобы держать специальную выездную группу для осмотра места преступлений. Детектив, принявший вызов, всегда привозил с собой набор необходимых инструментов и следил за полицейскими, снимавшими отпечатки пальцев и собиравшими улики.
      Багажник машины Стоукса оказался набит каким-то барахлом - проржавевшая коробка для инструментов, отрезок нейлонового буксировочного троса, грязный желтый дождевик, два пакета из "Макдоналдса". Стоукс достал все необходимое и покосился на Анни:
      - Обойдемся без твоей помощи.
      Анни отошла, потому что ей не оставили выбора. Стоукс был старше ее по званию. При мысли о том, как они с Малленом будут осматривать место преступления, ее затошнило. Стоукс был лодырем, а Маллен - идиотом. Если эта парочка что-нибудь пропустит или в чем-нибудь напортачит, то дело можно считать проваленным.
      Анни обошла трейлер кругом, обнося его желтой лентой. Насильник ворвался в вагончик Дженнифер Нолан посреди ночи, воспользовавшись задней дверью, которую не видно из других трейлеров. Шансы на то, что кто-то из соседей что-то видел, равнялись нулю. Телефонный провод преступник перерезал. Нолан позвонила 911 из ближайшего к ней трейлера, где жила пожилая женщина, которая, по словам Дженнифер, была туга на ухо.
      Анни сняла "Полароидом" раскуроченную первую дверь и вторую, которую преступник без труда отжал и оставил открытой. Никаких отпечатков пальцев там не будет. Нолан сказала, что на насильнике были перчатки. Он набросился на нее, когда женщина лежала в постели, и привязал руки и ноги к стойкам кровати при помощи полос белой материи, которые он принес с собой. На простынях не осталось следов спермы, что указывало либо на то, что нападавший использовал презерватив, либо на то, что во время акта у него не произошла эякуляция.
      Еще со времени учебы Анни знала, что у насильников сексуальные дисфункции встречаются очень часто. Насилие становилось для них воплощением власти, позволяло причинить женщине боль и управлять ею. Мотивом могла стать ненависть к определенной женщине или ко всем женщинам сразу, но в данном случае это не годилось. Насильник заранее спланировал нападение и все организовал, следовательно, в данном случае речь прежде всего могла идти об утверждении собственной власти и возможности контролировать жертву.
      То, что насильник не оставил следов спермы, может заставить всех вспомнить про Душителя из Байу. Но тот жестоко избивал женщин, расчленял их, так что здесь сходства никакого нет. Основным доказательством того, что преступление против Дженнифер Нолан совершил не Душитель из Байу, служил тот факт, что жертва осталась в живых. На нее напали в ее собственном доме, а не отвезли в другое место. Она была изнасилована, но не убита и не искалечена. Это же отличало дело Нолан от дела Бишон, и все-таки пресса постарается найти связующие нити. Карнавальная маска послужит мощным фактором устрашения.
      "Господи, как же все перепуталось", - подумала Анни, глядя в землю. Офис шерифа и так много критиковали в связи с делом Бишон. А теперь еще и этот насильник в маске совершает преступление, пока полицейские развлекались тем, что арестовывали друг друга. Именно так все и опишут журналисты. И не последнее место в этой истории занимает она, Анни Бруссар.
      Позади трейлера раскинулась заросшая сорняками, усыпанная гравием площадка. Анни осмотрела все от одного конца трейлера до другого в поисках чего-нибудь - отпечатка обуви, сигаретного окурка, разорванного презерватива. На северном конце она обнаружила черное перо длиной в дюйм, запутавшееся в траве. Она сняла на пленку перо и то, как оно лежало, потом вырвала чистую страницу из блокнота, осторожно взяла бумагой перо и положила его между страницами для пущей сохранности.
      А где насильник оставил машину? Почему он выбрал именно это место? Почему напал на Дженнифер Нолан? Женщина жила одна, работала в вечернюю смену на ламповом заводе в Байу-Бро. Завод, судя по всему, и станет тем местом, с которого следовало бы начать искать подозреваемых.
      Вряд ли Анни позволят допросить кого-либо, кроме соседей. Теперь это дело Стоукса. Если ему понадобится помощь, то уж к ней он ни за что не обратится. Но насильником мог оказаться и сосед. Соседу незачем беспокоиться о том, где спрятать машину. Сосед отлично знаком с образом жизни Дженнифер Нолан и ее распорядком дня.
      Когда Анни вышла из-за угла вагончика Нолан, машина "Скорой помощи" как раз выезжала со стоянки. Женщина, придерживающая на бедре малыша, с сигаретой в руке стояла на крыльце второго трейлера в этом ряду. В другом трейлере грузный старик в нижнем белье отодвинул занавеску, чтобы посмотреть, что происходит.
      Анни положила перо в пакет и зашла внутрь. Стоукса она нашла в ванной комнате. Тот пинцетом собирал лобковые волосы с сетки слива.
      - Я нашла это позади трейлера, - Анни положила пластиковый пакет на туалетный столик. - Похоже на те перья, что используют при изготовлении масок и карнавальных костюмов. Возможно, наш плохой парень линял.