Убийственное меню [P.S. Любимый, завтра я тебя убью]

Итак, решено: обе машины должны остаться снаружи, а гараж пусть катится к черту.

Основательно продумав новую концепцию действий, Марина сорвалась было с кресла — подходящий момент немедленно приниматься за дело, да спохватилась: ведь её может увидеть домработница. Холера, вот ещё препятствие! И почему Хелена сегодня к дочери не отправилась? Юстина опасности не представляла, окна её комнаты выходили на садик за домом, а вот Хелене из кухни открывался прекрасный вид на ворота и калитку. Нельзя допустить, чтобы Хелена что-то заподозрила!

Поскольку заняться диверсией немедленно оказалось невозможным, Марина вспомнила, что собиралась позвонить сыщику, и опять заперлась в кабинете мужа.

Желание клиента — закон. Все пожелания заказчицы были внимательно выслушаны. Наверняка за новые услуги к её счёту припишут солидную сумму, но в данный момент Марина не думала о деньгах. Незнакомый мужской голос в телефонной трубке согласился встретиться с заказчицей сегодня же. Часа через полтора закончится его дежурство, он передаст подопечного сменщику и готов встретиться. Где?

К этому ужасному вопросу Марина оказалась не готова. Пригласить домой детектива нельзя, во всех ближайших ресторанах и кафе её знают в лицо, так что в компании тайного агента там не покажешься. Тогда где? В голове у Марины царил сумбур. О, кладбище! Да нет, не на самом кладбище, просто перед кладбищем на Валбжихове очень хорошая парковка, и в эту пору на стоянке должно быть пусто.

Конрад Гжесицкий в самый последний момент вспомнил, что не имеет права Марину знать.

— Да, чуть было не забыл. Вы на какой машине приедете? Ведь мы незнакомы, чтобы я ненароком к посторонней женщине не обратился…

— Темно-красный «ниссан». И я буду сидеть в нем ногами наружу.

Такой гениальный ход пришёл ей в голову тоже в последнее мгновение. Очень удачно придумано! Ноги наружу, а сама останется внутри машины, там темно, лица агент не разглядит. На месте она будет через полчаса.

Конраду, в свою очередь, совсем не хотелось, чтобы клиентка увидела его машину. Правда, машина не была его собственностью, он пользовался казённой, но все равно клиентке незачем её видеть — кто знает, какую глупость она способна отколоть.

У кладбища Конрад был за пять минут до назначенного срока и смог беспрепятственно проследить за манёврами толстухи по хитроумному размещению в машине. Она долго ёрзала, пристраиваясь поудобнее, наконец утихомирилась и выставила ноги наружу. Сделать это оказалось очень непросто, женщина её габаритов с трудом умещалась на сиденье, а отодвинуть кресло немного назад не пришло ей в голову.

Первый раз в жизни Марине предстояло беседовать с детективом, к тому же нанятым ею самой, и она страшно волновалась.

Очень скоро обнаружилось, что беседовать, сидя в машине с высунутыми ногами, когда собеседник стоит рядом с дверцей, совершенно невозможно. Видны лишь его брюки и обувь, на кой ей они? В разговоре она привыкла обращаться к человеку, а не к его ботинкам.

— Лучше пусть пан тоже сядет в машину, — предложила Марина.

Конрад послушно сел. Одного Марине все же удалось добиться — конфиденциального освещения. Фонарь за её спиной светил прямо в лицо сыщику, а лицо Марины пребывало в тени.

— Так что там случилось с моим мужем? Какой-то кретин по телефону болтал что-то невразумительное о нападении.

— Пани желает узнать обо всем по порядку или только об этой сцене? — невозмутимо поинтересовался агент.

— Все по порядку.

— Извольте.

Кароль вкратце информировал клиентку, как провёл рабочий день её муж, и в подробностях описал инцидент в ресторане. Марина внимательно слушала.

— Икра чёрная или красная? — задала она деловой вопрос.

— Чёрная.

— Так я и думала, — раздражённо произнесла клиентка и прикусила язык. Вот как! Муженёк во всяких там «Викториях» объедается чёрной икрой, а её упрекает в расточительстве и каждым грошем попрекает. Ну да это их личное дело. — А где он сейчас?

— В бридж-клубе на Мокотовской.

Знает она этот клуб, когда-то доводилось там бывать. Точнее, один раз была. Очень давно.

— И он играет?

— Не знаю. Я сдал смену и поехал на встречу с пани.

— А там, в «Виктории»… он выглядел испуганным?

— Пожалуй, нет. Скорее поначалу это его немного разозлило, а потом рассмешило. Испуганным был тот человек, с которым он потом говорил.

— И что это за человек?

— Некий Альфред Розета. Оптовик в фирме стройматериалов. Его офис на Балтийской. Торговые связи с итальянцами.

Розета, торговец… нет, не знает она такого, да и ни к чему он ей.

— А машину он где оставлял?

— Кто?

— Мой муж, конечно.

— Перед отелем «Виктория». Вернее, он не припарковал её, а просто бросил, оставил машину с ключами, ею занялись служащие отеля. У них там отдельные места для постоянных клиентов.

Постоянных клиентов, ничего себе! Езус-Мария, сколько же этот Кароль жрёт?! Питается ведь каждый день дома, и как питается! Когда же он успел стать постоянным клиентом ресторана «Виктория»? А, должно быть, те самые вторые завтраки, ленчи…

Марина не знала, о чем ещё спрашивать, а ведь казалось — у неё тысяча вопросов. Ладно, узнала, что Кароль жрёт как боров, но не в этом же дело!

— Ага, минутку. А потом он где припарковывался? Всякий раз, как куда-то приезжал.

— На улице, на платных стоянках.

— А те стоянки охраняемые?

Конрад не дал прямого ответа, он и сам сомневался.

— Теоретически все они должны быть охраняемыми, но случается — и нет.

— А там не крадут?

— Где?

— Да на тех теоретически охраняемых.

Конрад понял, что имеет дело с клиенткой на редкость трудной. Шеф высказал предположение, будто баба решила проследить за мужем из-за девок, похоже, подозревает его в супружеской неверности, а из её вопросов следует совсем другой вывод. Кажется, она и правда тревожится за мужа, заботится о его безопасности. Хотя… Тревожится за мужа или за дорогую иномарку? «Ягуар» действительно машина дорогущая.

— В принципе, на охраняемых стоянках машины уводят редко, — осторожно заметил Конрад. И прочёл клиентке целую лекцию о том, как обстоит дело с кражами машин в Польше вообще и в Варшаве в частности.

Клиентка слушала, боясь проронить слово, что вдохновляло лектора, к тому же ему задавались очень интересные и небанальные вопросы.

Наконец Марина отпустила беднягу. Конрад подождал, пока клиентка уедет, и только потом сел в свою машину, ошарашенный и чрезвычайно заинтригованный.

* * *

Вечером того же дня в кабинет Кароля через приотворённую дверь проскользнул Пуфик. Как все представители кошачьих, Пуф был ярко выраженной индивидуальностью со своими пристрастиями. Его пристрастием была бумага.

Пуфик вскочил на кресло у письменного стола, с него — на стол. На столе почти ничего не было. Правда, стояли два телефонных аппарата, совсем неинтересные, и лежала папка для корреспонденции, к сожалению, закрытая. Зато рядом с ней на полированной поверхности стола белел лист бумаги для принтера с какой-то короткой записью посередине. Компьютер со всеми приспособлениями располагался на особой приставке, рядом со столом.

Кот, ясное дело, не мог прочесть, что написано на бумаге, но обнюхал её с величайшим наслаждением. Затем попытался ухватить зубами и не смог — бумага скользила по гладкой поверхности, не даваясь в зубы. Тогда кот принялся легонько подталкивать её лапой и толкал до тех пор, пока листок не упал на пол.

Спрыгнув вслед за бумажкой, Пуфик хищно набросился на несчастную и принялся мять её лапами, рвать когтями, грызть зубами. На мягком ковре у листа бумаги не было никаких шансов на спасение, кот схватил измятый ком и с торжеством потащил его в своё логово, на большую плоскую подушку в углу за камином. Там опять потоптал и помял бумагу, даже попытался отодрать от неё кусочки, урча от наслаждения, в упоении вслушиваясь в негромкий шелест и треск поверженного противника.

И Марина, и Юстинка были дома, но ничего не слышали.

* * *

На этот раз Каролю Вольскому в клубе попались отличные партнёры, и он играл в бридж до трех часов ночи, наслаждаясь не меньше, чем в это время наслаждался дома его кот. Из клуба Вольский ушёл, будучи в большом выигрыше.

На улице, как и на платной стоянке у клуба, не происходило ничего особенного.

* * *

А Марина пережила один из самых неприятных вечеров в своей жизни.

Ещё по дороге домой она припомнила несколько вопросов, которые следовало бы задать детективу. А также несколько указаний и поручений, которыми его следовало осчастливить. Она решила сразу же по возвращении позвонить парню и все выложить, и плевать на то, что у него закончилось дежурство и он не обязан в свободное время заниматься сыском. Бросив машину на стоянке у дома, Марина поспешила к себе. И тут началась трагедия.

Где же она записала номер сотового телефона своего платного детектива, холера? Помнила, что записывала на каком-то листке. Помнила, что это происходило в кабинете Кароля, наверняка за его письменным столом, ведь там стоит телефон, единственный не подслушивавшийся.

Сбросив лёгкое пальто на кресло в гостиной, хозяйка дома заперлась в кабинете и попыталась восстановить очерёдность своих действий. Так, вот отсюда, по этому телефону, она позвонила шефу агентства. Разговаривала с ним, записала номер сотового агента. А что было потом? На столе никакой записки не валялось — значит, машинально сунула листок в свою сумку. Наверняка предварительно сложив в несколько раз. Не скомкала же шариком? А может, опять же машинально, сунула в ящик стола?

Не думая о том, как взбеленится Кароль, если застанет её роющейся в его письменном столе, Марина лихорадочно копалась во всех ящиках подряд. Один оказался запертым. Она попыталась отпереть его с помощью пилочки для ногтей, булавки для волос и маленьких маникюрных ножничек. При этом вся взмокла и проклинала болвана мужа, который надумал что-то прятать от неё. В данный момент её не интересовали мужнины секреты, для неё главное — отыскать свою бумажку. Не сразу до женщины дошла простая мысль, что, раз ящик заперт, сунуть в него записку она не могла.

Бумажки с телефоном нигде не было. У Марины опустились руки, и она застыла в полном отчаянии. Привёл её в себя шум проезжавшей по улице машины. Затолкав барахло, вытряхнутое прямо на стол, обратно в сумку, Марина бросилась в гостиную, где лихорадочно принялась шарить в карманах пальто. При этом обнаружилась купюра в сто злотых, свёрнутая малюсеньким квадратиком. Вспомнила, что эти сто злотых она пообещала дать святому Антонию, если поможет ей найти… что найти? Ага, чековую книжку. Книжку нашла, а отблагодарить святого забыла, так чего же удивляться, что теперь не может найти проклятой бумажки?

Немного отлегло от сердца после того, как искренне, от всей души и со слезами на глазах посулила доброму святому целых пятьсот злотых, если поможет ей теперь найти пропажу. Преисполнившись надеждой, она повесила на место пальто и отправилась проверять гостевые спальни наверху, где раньше прятала запретную «Газету выборчу». Ведь могла же автоматически, не отдавая себе в том отчёта, спрятать в привычном месте и бумажку с телефоном.

К сожалению, бумажки нигде не было. Хуже того, бедная женщина вдруг сообразила, что нигде нет и обрывка газеты с выдранным из неё объявлением детективного агентства. Точно, ни в сумке, ни на столе, ни здесь, в комнатах для гостей, она его не видела, а ведь был же, был, она звонила в агентство и говорила с шефом до того, как он дал ей номер сотового дежурного агента!

В панике бросилась Марина наверх и ещё раз устроила обыск — с тем же нулевым результатом, после чего свалилась в кресло перед камином и залилась слезами. Она рыдала страстно, неудержимо, ещё не понимая разумом всей глубины обрушившегося на неё несчастья, но инстинктивно догадываясь о его масштабах. Ещё бы, ведь не только потеряла такие нужные ей телефоны, их к тому же мог случайно найти муж!

Пуфик из-за камина поглядывал на плачущую хозяйку загадочными зелёными глазами.

Хелена в своей комнате за кухней смотрела телевизор и ничего не слышала.

А вот Юстинка спустилась вниз — ей хотелось чаю. У её ног с требовательным мяуканьем вертелась Пуська.

Уже издали девушка услышала рыдания тётки и слегка встревожилась. Правда, ревела тётка частенько, но делала это обычно на людях — плакала для кого-то, преимущественно для мужа. А эти горькие рыдания в одиночестве выглядели странно. Может, пьяна? Да нет, она никогда до такой степени не упивалась. И вообще, её ведь не была дома, куда-то уезжала… Что случилось? Не дай бог, украли документы или машину.

Споткнувшись о кошку, Юстинка бросилась к тётке:

— Тётя, что случилось?! Почему вы та плачете?

— У-у-ужас! — провыла Марина. — Я такая несчастная!

— Да что произошло? Машину угнали?

— Потеряла-а-а…

— Что? Документы? Деньги?

— В гробу я видела деньги-и-и…

Такого от тётки Юстине ещё не приходилось слышать. Надо срочно принимать меры. И в полной панике девушка кинулась на кухню в поисках успокоительного средства. Разбив стакан, опять споткнувшись о кошку, Юстина трясущимися руками попыталась налить холодный чай в кружку, но передумала и, отставив кружку, помчалась к бару в гостиной. Коньяк!

Девушка выхватила из бара бутылку и бокал, каким-то чудом перепрыгнула через Пуську, как назло не отходившую от неё ни на шаг, и благополучно приземлилась на колени у кресла с тёткой.

Та все ещё рыдала, но уже стало ясно — это последние судорожные всплески отчаяния. Марина послушно хватила полстакана коньяку и взглядом попросила ещё. Вскоре рыдания прекратились. Услышав шум и с трудом оторвавшись от телевизора, Хелена появилась на пороге гостиной. Её тоже испугал вид рыдающей Марины.

— Раз уж пани что-то потеряла, так скажите, что? Может, оно ещё и найдётся, — потребовала домработница.

Слова этой простой женщины отрезвили Марину получше коньяка. Нет, не может она сказать, что именно у неё пропало, и даже если кому из домашних попадутся утерянные телефоны, она станет отпираться, не её, мол. И опять обожгла мысль — а что, если их муж забрал? Хотя как он мог забрать, ведь она же говорила по телефону уже после его отъезда, вряд ли он тайком вернулся домой в её отсутствие специально для того, чтобы похитить её бумажонки.

Марина подозрительно глянула на племянницу:

— Ты, часом, не убирала…

— Чего я не убирала? — не поняла Юстина.

— Так, вообще, мусор… — заикаясь, пояснила тётка и вдруг решилась:

— Знаешь, я себе записала для памяти… рецепт косметической маски! Иногда хочется стать малость покрасивее, вот я втайне ото всех и делаю. А тут он вдруг пропал, ну я и разнервничалась, сама не понимаю, как можно из-за такого пустяка. Главное, не хочется, чтобы надо мной смеялись, если кто найдёт. А теперь что делать? Так бы я отперлась, дескать, не мои записи, знать не знаю, а вот пришлось признаться…

Юстинка с Хеленой облегчённо вздохнули и с трудом удержались от смеха, тем самым подтверждая только что высказанные опасения Марины.

— А чего смеяться-то? Я не собираюсь, — решительно заявила домработница. — Если найду что накорябанное на бумажке, просто отдам пани, и все. А сейчас хватит реветь, пойду лучше чайник вскипячу, чайку пани напьётся, сразу полегчает.

— Даже если бы тётя записала двадцать рецептов косметических масок, не вижу в этом ничего смешного, — поддержала домработницу Юстина. И с трудом удержалась от замечания, что лучше бы тётка записала рецепт, как похудеть. — А плакать уж и вовсе не стоит, таких рецептов в любом женском журнале тьма-тьмущая.

— Вот именно, да этот особенный, — упорствовала Марина и даже всхлипнула для пущего правдоподобия. А про себя решила впредь страдать так, чтобы никто не видел и не слышал, хотя громкие рыдания доставляют куда больше удовольствия.

Вместе с Юстиной они уселись за стол, ибо никакой стресс не мог испортить Марине аппетит.

— Знаешь, мне сегодня Агата рассказала, как её кузен платил угонщикам выкуп за свою собственную машину. Вот до чего мы дожили! Но лично с ними не познакомился, — не выдержав, добавила она.

Юстину тема заинтересовала.

— Лично их и без того все знают. А как оно происходило? Я говорю о вручении выкупа.

Марина принялась оживлённо рассказывать. Дослушав до конца, племянница подтвердила предположение Агаты:

— Ясное дело, мелкая рыбёшка. Солидные люди такими мелочами не занимаются, наша организованная преступность действует с размахом…

— Погоди! — перебила племянницу Марина. — Ты сказала — лично их и без того все знают? Что ты имеешь в виду? Все, то есть кто?

— Да все, кому интересно, не говоря уже о полиции.

— Где же они с ними знакомятся?

— На ярмарке. Автомобильной. Есть у нас такая, кажется, по воскресеньям бывает.

— Каждое воскресенье?

— Точно не знаю, вроде бы каждое. Где-то под Груйцем, то ли в Славкове, то ли в Славчине. Там можно приобрести все, что нужно автовладельцам, угонщики там сами предлагают свои услуги. Достаточно приехать на стоящей машине, пройти на ярмарку и оглядываться во все стороны. И они уже тут как тут. Так, по крайней мере, мне говорили.

Марину кинуло в жар. Не нужны ей теперь никакие телефоны, никакие сыщики, вот, от собственной племянницы она узнает о самых нужных для неё вещах! Выходит, не зря она ревела у камина.

Мысль о том, что данную информацию она могла бы получить и без рёва, как-то не пришла ей в голову, тётка до сих пор не привыкла к тому, что маленькая Юстинка выросла и стала взрослой, умной девушкой, учится на юриста и в поразительном темпе расширяет круг своих познаний о жизни. Очень хотелось задать этой умнице ещё парочку вопросов, но Марина сдержалась из опасения, как бы проницательная племянница не начала догадываться о тёткиных замыслах. Главное она уже знает, об остальном порасспросит в этом самом… как его… Славкове. Сама разузнает, как туда ехать.

Что же касается утерянных телефонных номеров, Марина и тут нашла выход. Просто сходит в агентство ещё раз. Пока же, раз уж так глупо привлекла к себе внимание домашних, не стоит заниматься воротами. Сделает это завтра, а ещё лучше послезавтра. После того как найдёт угонщиков.

* * *

Заставленные автомобилями поля протянулись на многие километры, так что ярмарку трудно было не заметить. Ещё труднее оказалось въехать туда. Свернув с шоссе, Марина доехала до въездных ворот и в полной растерянности остановилась, не выключая двигателя и не имея понятия, как в этом столпотворении она сможет разыскать нужных ей похитителей автомобилей. Надо бы вылезти из машины, походить, послушать, порасспрашивать, но не оставит же она здесь машину перед воротами, а стоянками тут и не пахло.

Хеленка посоветовала растерянно осматриваться с идиотским видом. Марине притворяться не было нужды: с совершенно естественным идиотским видом она торчала на месте до тех пор, пока к ней не подошёл какой-то тип. Наклонившись к окошку, он постучал по стеклу. Марина поспешила опустить стекло, так как тип выглядел не страшно и даже симпатично. Молодой, одет прилично. Улыбается.

— У шановной пани проблемы? — вежливо поинтересовался он.

— Ну да! Мне бы хотелось туда въехать.

— В это время? — удивился тип. — Люди с пяти утра стоят в очереди. Пани желает купить или продать?

Марина не знала, что ответить.

— Я… я хотела бы посмотреть, что здесь есть, — запинаясь, пробормотала она.

— Здесь есть все! Вам нужно что-нибудь к машине или другие вещи? Что пани интересует?

— «Ягуары» меня интересуют! И вообще…

Тут к ним подошёл другой тип, прислушиваясь, о чем они говорят. А вскоре появился и третий — приблизился к окошку с правой стороны и тоже постучал по стеклу. Марина и его опустила.

— Здесь нельзя стоять, пани не даёт никому проехать, — сказал третий.

— Минутку! — вскинулся первый. — У пани проблемы.

— Так надо было раньше приехать.

— Момент! — бросил ему первый и добавил:

— В сотню обойдётся.

Не имея ни малейшего представления, что именно обойдётся ей в сотню, Марина не задумываясь кивнула. Трое типов сбились в кучку и стали что-то оживлённо обсуждать. О результатах ей сообщили через минуту:

— Вон туда пани проедет, коллега освободит для пани место, и пани припаркуется. Вон за тем жёлтым комби, видите?

Марина поступила как ей велели, остановила машину, выключила двигатель и сделала попытку выбраться из машины.

— Пани следует закрыть оба окошка, видите, что тут творится! — заботливо посоветовал первый опекун.

На Марину вдруг снизошло вдохновение, и она, пренебрежительно махнув рукой, бросила:

— Ещё чего! «Ниссан», экая невидаль. Вот если бы я приехала на нашем «ягуаре»…

— Так пани приехала продать «ягуар»? — живо заинтересовался второй опекун, видимо тот самый коллега, который каким-то непонятным способом освободил для неё место и успел вернуться.

Первый дал понять, что это он имеет все права на данную клиентку.

— Пани интересуется! — веско заявил он.

— А чем?

Марина наконец совсем пришла в себя и приняла решение. Она будет отвечать на все вопросы, не обязательно ведь говорить правду, главное — говорить громко. Наверняка где-то поблизости должны ошиваться угонщики, надо же им дать шанс. Главное, сообщить настоящий адрес и побольше рассказать о муже.

Вот почему все, кто находился в радиусе десятка метров от небольшой группки у въездных ворот, получили возможность узнать, что Кароль Вольский является счастливым обладателем почти нового «ягуара», трясётся над ним, как овечий хвост, иногда все же бросает на стоянке у дома (тут следовал адрес и подробное указание, как доехать до их дома), а вообще-то он работает на Мокотовской, но в течение дня постоянно бывает на Вспульной, Рацлавицкой, у гостиницы «Виктория», в таком-то клубе (опять точный адрес), машина снабжена новейшими противоугонными устройствами, так что они с мужем за неё спокойны, а она приехала купить искусственную змею. Знаете, есть такие заграничные штучки, положат в машине коробку, а из неё вылезет змея, ну прямо как живая, и отпугнёт угонщиков. Ей сказали, тут, на ярмарке, можно купить все, чего душа пожелает…

Так оно и было, и в результате Марина через три часа уехала с ярмарки, правда, без змеи, зато с новым чёрным костюмом из замши, тесноватым, но очень миленьким, а также с античным серебряным перстнем, очень дорогим и, как выяснилось позднее к её глубочайшему изумлению, подлинным.

Марина была уверена, что контакты с ворами ей удалось установить. И в этом она не ошиблась. Столько там крутилось подозрительных элементов, столько мужчин совершенно разбойничьего вида напряжённо слушали её излияния о «ягуаре», явно боясь пропустить хоть слово, что просто не могло не оказаться среди них нужных ей специалистов. А тот факт, что ни один из этих мошенников у неё ничего не украл, невзирая на опущенные стекла «ниссана», только подтверждает её надежды. Они просто рассчитывают на гораздо более крупную добычу.

Домой Марина ехала как можно медленнее. А вдруг кто из потенциальных угонщиков не расслышал адреса, надо же создать ему условия.

* * *

Сделав первый ход, Марина сразу же приступила к подготовке второго. С угонщиками вопрос решён, теперь надо облегчить им работу. Сегодня самый подходящий день: Юстинка на занятиях, Кароль на работе, Хелена отослана в магазин за брюссельской капустой, которую хозяйка якобы забыла купить. А поскольку предусмотрительная Марина с утра вымыла голову и накрутила волосы на бигуди, сама она никак не могла этого сделать. В брюссельской капусте не было никакой необходимости, Марина брякнула первое, что пришло в голову, и теперь ломала её, пытаясь придумать хоть одно блюдо, в состав которого входила брюсселька и без которого им сегодня просто не обойтись. Голова, занятая совсем другим, придумать отказывалась. Оставалось одно: она лично съест капусту в рамках начатой ею, Мариной, строгой диеты, а то, не дай бог, Хелена что-то заподозрит.

Для Хелены уже само желание хозяйки сесть на диету было подозрительным, к тому же домработница не сомневалась — желание похудеть ни к чему не приведёт. Но в магазин послушно отправилась.

Как только кухарка исчезла из виду, Марина тут же выехала на своём «ниссане» за ворота. Вышла из машины, огляделась. Вокруг ни души. С бьющимся сердцем накапала из пузырька с лаком несколько капель на полосы железа, по которым двигалась створка ворот. Кажется, именно эти железяки называются ведущими или направляющими? Ведущие они или нет — какая разница, но вроде бы именно по ним ворота ходят. Лак какой-то жидкий, холера! Может, слишком свежий и надо было подождать несколько месяцев? Не могла она ждать. Ничего, пусть немного застынет, накапает по второму разу.

На всякий случай притворяясь, что занята какими-то делами во дворе, Марина разглядывала травку, делала вид, будто что-то потеряла у ворот, сломала каблук и долго потом на него таращилась. В общем, протянула аж четверть часа, после чего рискнула незаметно потрогать лак. Немного затвердел. Марина аккуратно покрыла первый слой лака вторым, очень радуясь тому, что лак и в самом деле совсем незаметен. Для верности решила покрыть железяки ещё и третьим слоем.

Тут ей помогла Пуська, которая очень заинтересовалась, чем это хозяйка занимается. Кошка принялась крутиться под ногами и тыкаться носом в железяки, с отвращением фыркая. Пришлось загнать животное домой, что заняло немало времени. Зато если кто и подглядывал, то понял — Марина занята важным делом, гоняется за кошкой. Имеет право. Удивлённая и даже шокированная Пуська долго не давалась; наконец с негодующим фырканьем она скрылась в доме. Марина села в машину, делая вид, будто собирается уехать. И попробовала щёлкнуть пультом, якобы желая закрыть ворота.

Створка ворот величественно сдвинулась с места и поехала к середине, но на полпути остановилась.

Марина и дышать перестала. Заставив себя выждать несколько секунд, сделала вторую попытку. Дрогнув, створка ворот поехала обратно, и ворота вновь распахнулись настежь. Марина опять щёлкнула пультом. С тем же результатом: створка, доехав до половины, остановилась. Лёгкое подрагиванье свидетельствовало, что ворота стремятся занять нужное положение, однако не в силах преодолеть какое-то препятствие.

Теперь Марина имела право действовать открыто. Облегчённо выдохнув, она вылезла из машины и принялась демонстративно щёлкать пультом. Потом, хотя по-прежнему вокруг не было ни одной живой души, так же демонстративно стала рассматривать ворота, театрально пожимать плечами и разводить руками. С трудом наклонившись — а каждый наклон ей давался с трудом, — она очень внимательно осмотрела направляющие. Теперь ей не было необходимости изображать недовольство. Марина и в самом деле была недовольна и встревожена, ибо чувствовала — проклятые ворота своего добьются и рано или поздно закроются, сметя препятствие. Своей тяжестью раздолбают, холера, жалкий слой лака. Нет, ворота следовало парализовать основательнее, лишить их раз навсегда свободы действия.

Незаметно спрятав в руке пузырёк с лаком, Марина уже не капала, а лила из него на застывший лак, прибегнув к другому методу: не равномерно покрывала железки слоями лака, а наливала его лужицами, которые сначала превращались в комочки, а потом и в горку. Сделала одну горку, потом вторую. Если ворота пробьются через первую, есть надежда, что, выдохшись, спасуют перед второй.

Не спеша, внимательно хозяйка осмотрела ворота, докапала остатки лака. Пожалуй, хватит, а то эти нашлёпки станут бросаться в глаза.

Ясное дело, теперь Марина не могла никуда поехать, раз ворота нараспашку, а потому были все основания послать за куриной печёнкой кухарку. Печень и в самом деле требовалась для начинки зраз из куриных грудок. Если честно, куриные грудки вполне могли обойтись и без начинки, но Марина всегда отличалась склонностью к изысканным блюдам, так что Хелену требование не должно было удивить. Куриные грудки в обычном виде могли разгневать обожаемого Кароля, привыкшего к Марининым разносолам, так что его, чего доброго, и удар хватит. Не смертельный, к сожалению.

Загнав машину во двор, Марина скрылась в доме.

— Что случилось? — спросила Хеленка, входя в кухню с никчёмной брюссельской капустой.

Поджидая кухарку, Марина успела придумать ответ.

— Проклятие какое-то! — недовольно вскричала она. — Я выскочила за вами, потому как забыла о куриной печеночке, у нас сегодня фаршированные зразы из куриной грудки, а эта холера испортилась и не желает закрываться. Уж я и так, и сяк, ничего не получается. Немного сдвинется створка, а дальше не идёт, вот, глядите…

И Марина в открытое окно щёлкнула пультом. Ворота послушно повторили шоу.

— Просто несчастье какое-то! — причитала Марина. — Я уж боюсь сильней нажимать, вдруг там что лопнет, как бы хуже не сделать.

— Застревают, — поставила диагноз кухарка.

— Вот именно!

— Пан Кароль будет недоволен, — помолчав, сказала Хелена. — Выходит, выехать можно, а запереть нельзя.

И тут только Марина осознала, какую грандиозную глупость ей удалось отколоть. Какой толк, что нельзя запереть ворота во двор, если ворота гаража действуют исправно? Кароль загонит машину в гараж, запрет её там, и привет. Пусть вход и выход на участок свободный, разве что теперь преступникам будет легче забраться в дом. Но ведь она ни с какими грабителями контактов не установила, только с угонщиками, которые заинтересовались «ягуаром»…

Бедной женщине даже плохо стало. Столько трудов — и все попусту. Не владея собой, Марина разразилась громким плачем. Жалостливая домработница тяжело вздохнула — уж так ей хозяйку жалко. Надо попробовать как-то помочь бедняге. Поставив сумку, Хелена подошла к воротам.

— Может, туда какой песок набился, надо сильнее подтолкнуть? Пусть пани щёлкнет этой штукой, что ворота отпирает, а я руками подмогну.

Этого только не хватало! Хозяйка сквозь слезы возразила:

— Боюсь я этой проклятой электроники. А вдруг мы чего и вовсе своротим?

Домработница из-за ворот не очень расстроилась. Хозяйку жалко, вон как бедная убивается. А ворота… что же, пусть постоят открытыми. Грабителей Хелена не боялась, у неё красть нечего, да и в принципе домработница была не из трусливых. Впрочем, сейчас она и вовсе о грабителях не думала, у неё были дела поважнее.