Ярость льва

Меллори сорвал маску и увидел лицо, искаженное от ужаса. Его сопернику удалось дотянуться рукой до собственного воздушного шланга и вырвать его, но и тогда Меллори не ослабил хватки. Кровь двумя облачками вырвалась из ноздрей аквалангиста, и уже через секунду его тело безвольно обвисло. Меллори разжал пальцы, и труп медленно пошел ко дну.

В ушах стоял шум, виски ломило. Меллори рванулся к поверхности, ухватился за борт шлюпки и судорожно вздохнул. Гийон подал ему руку и вытащил на отмель. Меллори отдышался, стоя на четвереньках.

Гийон помог ему подняться и снять маску. Он что-то говорил, голос его казался Меллори слабым, идущим словно бы издалека. Он потряс головой. Шум в ушах прекратился, и он прохрипел:

– Ни о чем не спрашивай сейчас. Я попал в небольшую переделку. Надо уносить ноги.

– Ты нашел «Л'Алуэтт»?

– Она там, в подземной гавани под островом, как мы и думали.

Там просторнее, чем кажется.

Отстегнув тяжелый акваланг, Меллори швырнул его в шлюпку и прыгнул следом.

Через пару секунд шлюпка уже шла полным ходом к Иль де Рок по извилистому проходу между могучими скалами, выступившими из воды с началом отлива.

– Что будем делать?

– Как только вернемся, немедленно даем в эфир «Левиафан». Торпедные катера, что возле Сент-Хельера, придут сюда.

Качка усилилась. Сзади ночную тишину прорвал рев мотора. Гийон поднял бинокль и вгляделся:

– Черт, это лодка де Бомона. Заходит с этой стороны рифа. Узлов пятнадцать дает, не меньше.

Меллори до упора оттянул дроссельную заслонку, мотор взревел. Сильное течение удерживало их на месте, волны хлестали о форштевень, шлюпка ползла с черепашьей скоростью.

– Бросай акваланги за борт! – крикнул Меллори.

Гийон упал на колени, ухватил акваланги за ремни и перекинул за борт. Лодка дернулась, подмяв волну под себя.

Массы воды, увлекаемые отливом, могучим потоком сталкивались с сильным прибрежным течением, и на поверхности шло непрерывное бурление. Рождавшиеся в хаосе борющихся струй и пенных клочьев волны беспорядочно бились о скалы, и отлив снова подхватывал их.

Шлюпка скатилась в ложбину между двумя могучими валами, скорость ее уменьшилась наполовину. Сзади все отчетливее слышался пев мотора лодки преследователей.

– Не успеем! – крикнул Гийон. – Они нас нагоняют.

Справа по борту вздыбился мощный вал, подхватил шлюпку и вынес высоко на гребень. Меллори увидел берег и очертания дома Хэмиша Гранта в расщелине у подножия скал. В одном из окон цокольного этажа горел свет.

Меллори переложил румпель, и течение с пугающей скоростью понесло шлюпку прямо на скалы. Проход впереди был футов двадцати шириной, но у самого его начала из-под воды торчали острые утесы. Можно было надеяться, что шлюпке удастся проскочить их лишь с очередной волной. Меллори крикнул Гийону:

– Дело дрянь! Держись крепче, если что – прыгай!

Француз оглянулся, что-то крикнул в ответ, но его голос утонул в рокоте волн. Меллори обеими руками вцепился в румпель. Течение крутило беспомощную в бурлящих волнах шлюпку.

Впереди, между скал, замаячил проход, вода с шумом устремилась в него, поднимая фонтаны белых брызг. Под водой тут и там виднелись серые пятна утесов.

Новым мощным валом шлюпку швырнуло вперед и с силой опустило на зеленый от водорослей скальный уступ. Румпель выскользнул из рук Меллори, подвесной мотор вместе с куском кормы с хрустом выломило одним ударом. Шлюпку потащило вперед вдоль рифа и резко дернуло. В проломе днища показалось острие утеса.

Гийон с криком бросился вперед, Меллори рванулся следом. Следующая волна, перекатившись через риф, подхватила их и понесла. Гийон оказался где-то внизу, а Меллори, вынырнув, почувствовал, что свободно плывет в глубокой воде. Он ухватил Гийона за воротник куртки, и волна снова швырнула их вперед. Наконец, нащупав ногами песчаное дно, Меллори пошел, таща за собой Гийона. Волны сбивали их с ног, но они все шли по пояс в кипящей пене. Когда вода схлынула, они снова устремились к берегу, скользя ногами по гальке, и выбрались на узкую полоску пляжа у подножия скал.

* * *

Из окна доносились звуки фортепиано. Это был старый, еще довоенный этюд Коула Портера, в котором звучали и любовь, и надежда, и тепло летней ночи, будто музыка эта принадлежала другому миру.

Продираясь сквозь кусты, Меллори вдруг остановился и замер: застонал и закашлял Рауль Гийон. Меллори помог ему встать на ноги, и они побрели вверх, дошли до террасы и стали взбираться по ступеням.

Широкое окно было приоткрыто, ветер трепал красную бархатную гардину. Меллори глубоко вздохнул и распахнул окно.

Угли ярко тлели в камине. Свет лампы серебрил седины Хэмиша Гранта, сидевшего, откинувшись на спинку кресла. Он курил «гавану». Энн сидела напротив, молча глядя в огонь, а Фиона играла. Именно Фиона первой увидала его. Она охнула, ее пальцы скользнули по клавишам, извлекая из рояля неверный аккорд, и вскочила на ноги. Энн медленно поднялась. Генерал тоже обернулся к окну.

– Прошу прощения, – сказал Меллори, входя в комнату.

Он придерживал Гийона за плечи. Гийон неожиданно зашелся в кашле. Меллори помог ему дойти до кресла у камина, и француз со стоном опустился в него. Энн сохраняла ледяное спокойствие.

– Бренди, Фиона, – сказала она. – Два стакана. Побыстрее.

Меллори шагнул вперед, вода струйками стекала с его резинового костюма. Он протянул руку к камину, и от тепла непроизвольная дрожь волной прошла по его телу. Хэмиш Грант дотронулся до мокрой резины:

– Неподходящее время для купания.

– Иногда не мы выбираем обстоятельства, а они нас.

Меллори посмотрел на Энн:

– Здесь есть телефон?

Она кивнула:

– Да. Связь только с Гернси. Но после вчерашнего шторма он не работает. У нас это часто случается. И еще на «Фоксхантере», конечно, есть радиотелефон. Это очень важно?

– В общем, да.

Он обернулся к Гийону, который крупными глотками допивал бренди, принесенный Фионой:

– Я пошел вниз. Попробую по радио.

– Пойдем вместе. Мало ли что...

– Может быть, вы все же объясните, что происходит? – спокойно спросил Хэмиш Грант.

Меллори взял из рук Энн бокал с бренди, залпом отпил половину и поперхнулся. Крепкая жидкость обожгла горло.

– Обязательно объясню. В силу обстоятельств я просто должен это сделать. Я послан сюда по заданию британской разведки, а капитан Гийон – по заданию аналогичной службы с того берега Ла-Манша. Нам поручено прощупать де Бомона.

– Ясно, – сказал Хэмиш Грант. – Как я понимаю, он что-то затеял?

– Похоже на то. Его деятельность представляет прямую угрозу интересам его собственного правительства. А тот факт, что он действует с британской территории, только осложняет дело. И наконец, нам самим очень не нравится его род занятий.

Хэмиш Грант усмехнулся:

– Просто удивительно. Две великие нации веками живут бок о бок. Бывало, ссорились, но, как правило, это были семейные ссоры. Стоит ссоре улечься, и мы снова стараемся помочь друг другу.

– Что стало с Вэном Сондергардом? – тихо спросила Энн.

– Я дал ему вдвое больше и сплавил на другой корабль.

– А этот случай на верфи? Тоже все было подстроено?

Он кивнул.

– Но только там все немного вышло из-под контроля. Поэтому пришлось так круто с ними обойтись. Мне очень жаль.

– А мне – нет, – сказала она просто.

Он протянул руку и провел пальцами по ее щеке. Какая-то искорка мелькнула в его глазах. Она ладонью прижала его руку к лицу и, чуть повернув голову, коснулась губами его холодной ладони. На миг им показалось, что они одни во всем мире. Тишину нарушил Хэмиш Грант:

– Во-первых, нужно переодеться в сухое. А во-вторых, думаю, вам понадобится машина.

– Я сейчас подгоню ее из гаража, – быстро сказала Фиона. Она улыбнулась и вышла из комнаты.

Энн нашла сухие носки, какие-то старые форменные брюки, тяжелые вязаные свитеры из гардероба старого Гранта и оставила мужчин переодеваться.

Через десять минут Джагбир уже разливал кофе на столике возле камина. Старый Грант неподвижно сидел в кресле. Никого из женщин не было. Старый гурк невозмутимо подал кофе. Генерал первым прервал молчание:

– Вы говорили о каких-то возможных неприятностях внизу, в гавани. О нападении, я так понимаю. Оружие у вас есть?

– У меня был револьвер, но я потерял его в воде, – сказал Гийон.

– В верхнем правом ящике стола, что сзади вас, найдете другой. Там же, где-то сзади, полкоробки патронов. Возьмите и «люгер», он заряжен.

Гийон открыл ящик и вернулся, держа револьвер в одной руке, а «люгер» в другой.

– Возьмите «люгер», а «уэбли» я, с вашего позволения, оставлю себе, – сказал старик.

Гийон сунул «люгер» в карман. Вошли Энн и Фиона, обе в дубленках. Энн улыбнулась Меллори:

– Мы готовы.

Он медленно покачал головой:

– Ни за что. Вы останетесь здесь.

Она слегка нахмурила брови, а Фиона уже открыла рот, чтобы возразить, но старый Грант резко вмешался:

– У них и без вас неприятностей достаточно. Фиона взглянула на Энн, но та только вздохнула:

– Он прав, Фиона, мы только мешать будем. Она подмигнула Меллори:

– Значит, сидим и ждем. И как долго?

– В любом случае к завтраку все должно быть готово, и предупреждаю: аппетит у нас будет отличный.

– Смотрите же, я настаиваю, чтобы так и было.

Он коснулся ее руки и вышел. Пикап уже стоял внизу, у самой лестницы, двигатель работал на холостом ходу, изредка потрескивая. Меллори сел за руль и стал ждать Гийона, который стоял наверху, рядом с Фионой. Сзади них из дверного проема выглянула Энн. Фиона потянулась губами к Гийону, быстро поцеловала и скрылась за дверью. Гийон сбежал по ступеням и сел рядом с Меллори. Машина резко тронулась, выехала из ворот и понеслась вниз по белой дорожке.

Отель был неразличим в темноте, а в бухте все оставалось по-прежнему. «Фоксхантер» стоял у причала рядом с моторной лодкой Гийона. Меллори затормозил в конце причала, выключил двигатель и выскочил из машины. Луна серебрила поверхность воды. Темное бархатное небо было усыпано блестками звезд.

– Пока что все нормально, – сказал Гийон и пошел вперед.

На палубе «Фоксхантера» он нырнул в рулевую рубку, включил свет и тихо выругался. Радиотелефон был вырван из своего гнезда и валялся в углу, разбитый вдребезги, рядом лежал топор с пожарного щитка.

– Все-таки опередили, – сказал Меллори, протискиваясь мимо Гийона.

Он сбежал вниз по трапу в салон, а оттуда прошел в кормовую рубку. Там он опустился на колени, отпер ключом ящик под койкой и пошарил в нем рукой.

– Вы это ищете, полковник? – мягко спросил Рауль Гийон.

Меллори встал и обернулся. Ящик стола был выдвинут.

Гийон стоял напротив, держа в руке маленький транзисторный передатчик, единственное средство, которое связывало Меллори с его отделом.

– Молодец, – сказал Меллори и сиганул вперед.

Гийон швырнул передатчик на пол и, с силой опустив на него каблук, вытащил из кармана «люгер». Меллори молчал, складка пролегла меж его бровей. Голос откуда-то сзади произнес:

– Отлично, капитан Гийон. А я уж было стал разочаровываться в вас.

Меллори обернулся и увидел де Бомона, вышедшего из темного угла. Рядом с ним стоял Жако, держа автомат наперевес.

12. К черной башне

На подходе к острову Марсель включил малый газ и повел катер прямо к черному зеву пещеры. Моторная лодка тащилась сзади, на длинном буксирном тросе. Меллори взглянул на море: горизонт с одетого края был окутан надвигающейся темной мглой, звезды гасли. У фальшборта Гийон и де Бомон о чем-то беседовали вполголоса. У рулевой рубки, облокотясь, стоял Жако, сжимая в пуке автомат. Один глаз его был прикрыт, вся правая сторона лица изуродована огромным багровым шрамом. Он не мигая смотрел на Меллори. Они вошли в темный проход, и Меллори поежился от холода и сырости. Туннель закончился пещерой около ста футов длиной и около пятидесяти шириной. Под водой, как уже знал Меллори, она еще просторнее. Длинный каменный причал ярко освещался двумя дуговыми лампами. Катер пришвартовался рядом с великолепной сорокафутовой моторной яхтой, на корме которой красовалась надпись: «Флер де Лис». У дальнего конца причала выступал из воды темный корпус подводной лодки. Она была короткой, короче, чем Меллори показалось в первый раз.

Человек десять – двенадцать, одетых в форму французского военного флота, суетились возле лодки. Ими руководил совсем молодой, по-мальчишески стройный лейтенант в фуражке и бушлате.

По короткому трапу Меллори и де Бомон сошли на причал. Гийон, Марсель и Жако спустились следом. Лейтенант небрежно отдал честь де Бомону.

– Как идут дела, Фенелон? – спросил де Бомон. – Есть проблемы?

Фенелон тряхнул головой:

– Будем готовы вовремя.

– Хорошо. В девять я проинструктирую вас.

Фенелон пошел к своим людям, а де Бомон обернулся к Меллори:

– Восхитительна, правда? И как раз то, что нам нужно. Небольшая, компактная, всего шестнадцать человек команды. Вы знакомы с такими лодками?

– Только на бумаге.

– Это целая история. Сошла со стапелей в Германии в сорок пятом году и через месяц затонула вместе со всей командой во время испытаний. Затем ее подняли и доставили во Францию.

– Теперь она ваша, – сказал Меллори. – Пестрая биография.

В луже у дальней стены пещеры лежало тело аквалангиста, прикрытое брезентом, из-под которого торчали ноги в ластах.

– Второго мы не нашли. Наверное, течением затащило под риф, – изрек де Бомон. – Ужасная смерть.

В его словах слышалась скрытая угроза, но Меллори притворился, что не понял. Де Бомон с легкой улыбкой на лице пошел в дальний угол пещеры к длинной, футов в сто, лестнице, уходящей куда-то наверх. Они поднялись по ступеням и вышли на каменную площадку. По длинному коридору они шли мимо дверей, за некоторыми Меллори заметил узкие койки военного образца, покрытые серыми одеялами. Откуда-то доносились запахи кухни.

Де Бомон открыл одну из дверей, и они оказались в просторном холле. Могучие изогнутые балки мореного дуба поддерживали потолок, теряясь в темноте наверху. Широкая мраморная лестница вела на галерею. В огромном камине, похожем на средневековый, пылали целые бревна.

– Недурно, правда? Эти промышленники во времена королевы Виктории просто сорили деньгами. Каждый камень приходилось привозить морем.

Де Бомон говорил развязно, явно рисуясь. Он был похож на самодовольного хозяина, демонстрирующего свое новое жилище.

Они поднялись еще выше, прошли вдоль галереи, и де Бомон отпер еще одну дверь, поменьше остальных. За ней оказалась узкая винтовая лестница. Из маленьких оконцев в стене открывался отличный вид на море. Лестница вывела к небольшой каменной площадке у новой двери. Де Бомон вошел внутрь. За неплотно прикрытой дверью Меллори увидел сложную радиоаппаратуру, радиста в наушниках, вскочившего при виде де Бомона. Переговорив о чем-то с радистом, де Бомон вышел.

Они стали подниматься дальше – де Бомон впереди, Меллори, Гийон и Марсель следом. Замыкал процессию Жако. Наконец на маленькой площадке де Бомон открыл последнюю дверь.

Круглая и довольно просторная комната была прекрасно меблирована, полы покрывали персидские ковры, поленья ярко горели в широком камине. Вдоль стен тянулись книжные шкафы, и только одна стена, вернее, ее участок длиной в двадцать футов, была закрыта бархатной шторой. Де Бомон отодвинул штору, и за ней открылось широкое панорамное окно.

– Одно из моих маленьких усовершенствований. В ясные дни отсюда видно Францию.

Он жестом указал на кресло у огня:

– Присаживайтесь.

Меллори сел. Жако встал за его спиной, держа автомат наготове. Марсель подошел к окну, правой рукой придерживая у бедра кобуру с револьвером.

Гийон остался в дверях. Меллори взглянул на него, и француз не отвел глаз.

Де Бомон уселся в кресло напротив.

– Полковник Меллори, – сказал он, – я не намерен наносить оскорбления вашей разведке, препираясь с вами. В течение определенного времени я был в плену у вьетконговцев в Индокитае и именно их педагогическому таланту обязан умением добывать информацию, в том числе и у самых несговорчивых. Жако был старшим уоррент-офицером моего полка, поэтому все вышесказанное в полной мере относится и к нему. Нет необходимости говорить, что он не упустит случая применить свои знания на практике.

– Достаточно, – ответил Меллори. – Я уловил суть.

– Великолепно. Значит, можем перейти прямо к делу. Как вы, должно быть, уже догадались, капитан Гийон играет роль двойного агента. Когда «Доксьем» предложила ему сотрудничество, они, естественно, не знали, что имеют дело с представителем ОАГ. Для нас это было чрезвычайно удобно. Гийон подтверждает тот факт, что у Бюро не было никаких оснований подозревать о нахождении здесь «Л'Алуэтт». Направленное ему приглашение работать с вами здесь, на Иль де Рок, исходило от британской разведки. Я хочу знать, что послужило причиной.

– Здесь находился наш человек, – сказал Меллори. – Обычная слежка. А в один прекрасный вечер его тело прибило приливом к берегу. По заключению эксперта – несчастный случай.

– Он имел обыкновение совершать в темноте длинные прогулки среди скал, причем с биноклем ночного видения. Довольно опасная привычка. Окружающие должны были предупредить его.

– Здесь вы совершили ошибку, – сказал Меллори. – Для моего шефа это означало только одно – наш человек заметил что-то важное. Принимая во внимание то, что французы прочесывали все бухточки и устья рек на своей стороне Ла-Манша, мы предположили, что лодка должна находиться на Нормандских островах.

– Прискорбно, – сказал де Бомон. – Придется уходить отсюда раньше, чем я рассчитывал. Хотя, с другой стороны, ни текущие, ни перспективные мои планы ни в коей мере не претерпят изменений.

Он встал и вежливо улыбнулся:

– При более удачных обстоятельствах наша беседа доставила бы мне еще большее удовольствие. Полагаю, мы бы сработались. Но сейчас, прошу извинить, я очень занят и не могу уделить вам более ни минуты.

– Понимаю, – иронично сказал Меллори и встал.

Позже он часто вспоминал этот момент, пытаясь восстановить в памяти, как все произошло. Он совершенно не чувствовал страха, скорее любопытство.

Жако нетерпеливо переминался с ноги на ногу за его спиной. Марсель отошел от стены. Де Бомон вынул из кармана револьвер и протянул Гийону:

– Последние почести. Это по вашей части, капитан. Что ж, по крайней мере солдатская смерть.

Гийон стиснул рукоять револьвера и взглянул на Меллори. Совершенно неожиданно он сгреб де Бомона за грудь, притянул его к себе и приставил ствол к горлу. На мгновение в комнате воцарилась полная тишина. Де Бомон тихо рассмеялся:

– Знаете, Гийон, у наших друзей в Париже всегда были сомнения на ваш счет. Теперь я понимаю, почему. Вы способны совершать ошибки. Офицер с вашим опытом должен отличать по весу револьвер, заряженный холостыми патронами, от заряженного боевыми.

Он отобрал револьвер у Гийона. Молодой француз взглянул на Меллори и криво улыбнулся:

– Очень умно. Ничего не скажешь.

– Опять мы вместе, – отозвался Меллори.

Де Бомон кивнул Марселю:

– Отведи его вниз и будь повнимательнее. Полковника Меллори я отпущу позже.

Он закрыл за ними дверь, обернулся к Меллори и улыбнулся:

– Теперь, когда мы точно знаем, кто есть кто, можно и отдохнуть с полчаса. – Из шкафчика в углу он вынул бутылку и два бокала: – Коньяк просто потрясающий. Думаю, вы оцените.

Меллори, чувствуя присутствие Жако за спиной, с интересом стал ждать, что будет дальше.

Отпив немного коньяку, он откинулся на спинку кресла:

– Я не пойму, чего конкретно вы стремитесь добиться. Политические убийства только осложняют дело и лишают даже той небольшой опоры, которой вы располагаете на данный момент.

– Это ваша точка зрения, – возразил де Бомон. – Единственная на сегодняшний день реальная политика – политика насилия. Палестина, Кипр и Алжир – удачные примеры хорошо продуманного и преднамеренного применения в политических целях насилия и убийств. Мы поступаем аналогичным образом.

– Обстоятельства совершенно иные. В тех примерах, которые вы привели, националистические элементы противостояли колониальной власти. А в вашем случае французы убивают французов.

– Та мразь, с которой мы до сих пор имели дело, недостойна называться французами. Крикуны, профессиональные либералы, дешевые интриганы от политики, которые гребли под себя в то время, когда я и такие, как я, гнили во вьетконговских лагерях. – Де Бомон желчно рассмеялся. – Я отлично запомнил наше возвращение домой под свист докеров-коммунистов.

– Давняя история, – сказал Меллори. – Никто ничего не желает знать. В любом случае тот, кто сам не прошел через это, никогда вас не поймет.

– Но вы-то прошли и в душе, думаю, меня понимаете. Китайцы и вам преподали жестокий урок. В своей книге вы неплохо изложили все это. А что, если попытаться применить ваш опыт на практике?

Меллори нахмурился и поглядел в пламя камина:

– В Алжире все было совершенно иначе. Мы охотились на феллахов в отрогах Атласских гор, в сердце Сахары, на улочках Аль-Джезаира. Мы били их и в конце концов взяли за горло.

Де Бомон обернулся к Меллори:

– Я находился в армии тринадцатого мая пятьдесят восьмого года. Они не оставили нам никакого выбора. Они арестовали бы и меня, и моих друзей, и сфабриковали бы против нас самые дикие обвинения только для того, чтобы ублажить горлопанов и их прихлебателей в Париже. Мы поставили у власти де Голля, потому что верили в идею французского Алжира, в величие Франции.

– А придя к власти, он сделал все как раз наоборот, – сказал Меллори. – Это ирония всей послевоенной истории.

Де Бомон отпил еще коньяку и продолжил:

– Ирония. И я, Филипп де Бомон, потомок одной из славнейших французских военных династий, помог прийти к власти человеку, который разрушил величие своей страны.

– Но ведь очевидно, что де Голлем движет единственная идея – глубокий патриотизм. Что бы он ни делал – делает на благо Франции.

Де Бомон пожал плечами:

– Если только в этом наши разногласия, то они не принципиальны. Де Голль продолжает что-то собой представлять только до его визита в Сен-Мало третьего числа.

– Не знаю, что вы задумали, но мне с вами не по пути. Скажите, сколько у вас было провалов? Восемь, верно?

– Могу похвастаться, что моя собственная организация действовала гораздо успешнее. Для дел такого рода нужен опытный человек. Меллори. Все, с чем я имею дело, – это военные операции, разработанные с соблюдением требований строжайшей секретности. Что касается «Л'Алуэтт», то я занимаюсь этим с самого начала. Мои коллеги в Париже прекрасно осведомлены. Но я действую полностью на свой страх и риск и использую их исключительно как поставщиков информации.

Меллори недоверчиво покачал головой:

– Долго это продолжаться не может. Слишком далеко вы зашли. Даже «Л'Алуэтт» теперь больше дело чести, чем реальность.

– Вы сильно ошибаетесь.

Де Бомон встал, вынул из шкафчика карты и разложил их на столе.

– Подойдите-ка сюда. Вам это покажется интересным.

Это были карты района острова Гернси и части французского побережья. Де Бомон быстро сдвинул их вместе.

– Вот Иль де Рок и Сен-Пьер, в тридцати милях к юго-западу от Гернси. Ближайшая французская точка – Пуант дю Шато, всего в двадцати милях. Вы знаете это место?

– Нет. Я бывал только в Бресте.

– Совершенно дикая местность. Все побережье усеяно мелкими островками и рифами, довольно опасные воды. Вот в миле от побережья остров Иль де Мон. Напротив – Жиронд Марш. На этом острове примерно в полумиле вверх по реке стоит небольшой коттедж. Местность пустынная, до ближайшей дороги восемь миль. Даже телефона нет. Сейчас там находятся два человека.

– Они нужны вам?

– Только один. Анри Гранвиль.

Меллори выпрямился и нахмурил брови:

– Вы имеете в виду судью Гранвиля, бывшего генерального прокурора, который месяц назад ушел в отставку?

– Поздравляю вас с отличным знанием французских реалии. Вчера они вдвоем с женой прибыли на остров. Естественно, никто ничего не должен был знать. Он любит одиночество, одиночество и птиц. К несчастью для него, мой человек в Париже прошлой ночью узнал о его переезде. Сегодня я пошлю туда Жако на «Л'Алуэтт». Эта казнь вызовет настоящий переполох.

– Вы сошли с ума, – сказал Меллори. – Ему же лет восемьдесят, не меньше. Кроме того, это один из самых уважаемых людей во Франции. Черт возьми, его же все любят! При чем здесь политика?

– Три раза именно он председательствовал на процессах, где некоторых моих друзей приговорили к смерти, – сказал де Бомон. – Теперь придется расплачиваться. Смерть Гранвиля сразу заставит всех осознать, что мы реальная сила и с нами надо считаться. Что ни один человек, даже самый могущественный, не застрахован от нашей мести.

– Но Анри Гранвиль никогда не выносил приговоров без веских на то оснований. Его смерть обернется против вас. И выйти сухим из воды в этом случае вряд ли удастся.

Де Бомон едва заметно улыбнулся, подошел к камину и налил себе еще коньяку.

– Вы полагаете? – Он отхлебнул из своего бокала и вздохнул: – Я отложу вашу казнь до вечера. К этому времени Жако успеет вернуться. Мне будет приятно отправить вас на тот свет с сознанием того, что Анри Гранвиль опередил вас.

– Это не замедлит обнаружиться.

Де Бомон повернулся и ткнул пальцем в изорванный боевой штандарт, висевший над камином.

– Мой предок вынес его из сражения при Ватерлоо, когда знаменосец был убит. Этот штандарт был со мной под Дьенбьенфу. Мне удалось сохранить его в заключении. На нем девиз рода де Бомонов.

– "Посметь – значит победить", – прочитал Меллори.

– На вашем месте я бы запомнил это изречение.

– Но вы кое-что упускаете из виду. Когда ваш предок поднял этот штандарт под Ватерлоо, он не кинулся с ним в атаку. Гвардейский полк прикрывал его отход. И я припоминаю, что под Дьенбьенфу вы командовали десантным полком колониальных войск, а я сейчас говорю о Франции. Реальной Франции, о которой вы понятия не имеете.

Глаза де Бомона на секунду сузились, он подавил гнев и усилием воли выдавил улыбку.

– Отведи его вниз, Жако. Пусть вместе с Гийоном напоследок попытается разрешить неразрешимое. А я посмеюсь.

Жако толкнул Меллори к выходу. Когда дверь открылась, де Бомон спокойно добавил:

– И еще, Жако. К нашей следующей встрече полковник Меллори должен быть доставлен в том же виде, в каком он находится сейчас. Ты понимаешь, о чем я говорю.

Жако резко повернулся и что-то прорычал в ответ. Казалось, он вот-вот ослушается де Бомона. Через секунду они уже спускались по винтовой лестнице. Меллори шел впереди, спиной ощущая направленное на него дуло автомата.

Они прошли полутемную галерею, миновали холл. В камине дотлевали угли. Наконец они вышли к двери, ведущей в коридор, к жилым комнатам и пещере. В дальнем конце коридора на стуле сидел Марсель и читал газету. На поясе у него болтался револьвер. Марсель вопросительно взглянул на Жако:

– Когда?

– Вечером, когда вернусь.

Он повернулся к Меллори, и в глазах его вспыхнул какой-то красный огонек. Похлопав ладонью по автомату, он сказал:

– Ладно, полковник Меллори.

Меллори вошел в камеру. Когда дверь за ним захлопнулась, Гийон сел на койке, свесив ноги с кровати, и взглянул на него.

Меллори усмехнулся:

– Скажите, сэр, у вас случайно не найдется сигаретки?

13. Военный совет

– Я не вижу никакой разницы между добром и злом. Мне все равно. В конечном счете остается только вера в друзей. В тех, кому накануне, может быть, перерезали горло. Я пришел к этому выводу после шести лет в Алжире.

Рауль Гийон сидел у крошечного зарешеченного окошка, вглядываясь в темноту. Лицо его было усталым.

– И поэтому ты вступил в ОАГ? – спросил Меллори.

Гийон отрицательно качнул головой.

– Я был в Алжире в пятьдесят восьмом году. У нас руки были по локоть в крови. И еще эта девушка, берберка. Я надеялся, что с ней вместе нам удастся переждать. Ее нашли на пляже раздетую, изуродованную. Я был на опознании. На другой день – тяжелое ранение. Отправили лечиться во Францию. Когда вернулся, у всех наших на уме было одно – вернуть де Голля.

– Ты принял участие в заговоре?

Гийон замялся:

– Я был пешкой. Просто еще один младший офицер. Но для меня де Голль был оплотом порядка среди хаоса. Потом нас разбросали по разным частям. Я на пять месяцев попал в Хоггар – патрульная служба на верблюдах.

– И нашел, что искал?

– Почти. Был однажды такой день. Жара, жажда, кругом только горы. Все в сплошном мареве, и я посреди этого пекла. Почти нашел.

– А что потом?

– Отправили обратно в Алжир. В один из самых горячих районов. Колючая проволока и страх. Жестокостью заражались друг от друга, как болезнью. Держались только верой в жизнь. И уже в прошлом году, перед неудачной попыткой военного переворота генерала Шалле, – новое ранение. Не слишком серьезное, но все-таки повод написать рапорт об уходе. Вечером накануне приказа ко мне в гостиницу пришел Легран, предложил работу в «Доксьем Бюро».

– И ты согласился?

– Это был выход, как ни странно. Потом, в Париже, на меня вышел агент ОАГ. Бывший офицер-десантник и участник того самого заговора, который помог де Голлю. Щекотливая ситуация.

– Ты сказал Леграну?

– Сразу же, как смог с ним связаться. Это было даже забавно. Будто специально для меня придумано. Легран посоветовал принять предложение. Он считал, что агенту со связями в этом направлении просто цены нет.

– И все же нам известно, что у Бюро не было никаких конкретных подозрений относительно де Бомона. Какие-то ниточки к нему обязательно должны были тянуться. Ты не мог не знать о них от парижских агентов с той стороны.