Пудра и мушка

Франсуа впустил сэра Морриса. Его круглое лицо было озабочено. При виде гостя оно слегка просветлело.

– О, мсье, входите, прошу вас! Мсье Филипп совершенно не в духе! Он в ярости! Он ходит по комнате, как дикий зверь в клетке! Во всем виновата женщина! Вне всякого сомнения – женщина! Это я понял очень давно! Случилось что-то ужасное! Мсье вне себя!

Сэр Моррис рассмеялся.

– Бедный Франсуа! Я пришел, чтобы успокоить мсье.

– Ах, если бы у мсье это получилось!

– Не сомневайся, друг мой, обязательно получится. Где он?

Франсуа боязливо указал на двери библиотеки.

Филипп буквально набросился на отца.

– Вы видели ее? Она любит этого Брендерби? Когда у них свадьба? Что она рассказала?

Сэр Моррис отмахнулся от него, как от назойливой мухи.

– За сегодняшний день ты уже второй несчастный влюбленный, который набрасывается на меня. Остынь. Филипп ходил вокруг отца кругами.

– Ну! Говорите же, отец! Говорите! Сэр Моррис вальяжно устроился в кресле, закинув ногу за ногу.

– На нынешний момент Клеона помолвлена. Даже с перебором, – хихикнул он. – Теперь у тебя появилась возможность взять ситуацию в свои руки.

– Ей нужна моя помощь?

– Сама она, конечно, этого не говорит. Скорее – напротив. Когда я предложил ей твою поддержку, она словно с цепи сорвалась!

– Значит, она не хочет выходить замуж за Брендерби?

– Именно так! Но если ты не вмешаешься, она выйдет за него.

Филипп развел руками.

– Сэр, так что же случилось вчера вечером?

– Сначала присядь и успокойся, – строго сказал сэр Моррис. – Я только собрался начать свой рассказ.

Филипп покорно повиновался.

– И не перебивай…

Сэр Моррис принялся пересказывать все, что услышал от

Клеоны.

– То, что она согласилась пойти с Брендерби, очень расстроило ее, ей было все равно. Вот и весь рассказ, – закончил он.

– Расстроена? Так значит, ее расстроило то, что она отвергла мое предложение?

– Именно так. Она убеждена, что недостойна тебя. Филипп схватился за голову и рассмеялся.

– Боже праведный, действительно, все перевернуто с ног на голову. Ах, Кло, Кло, моя бедная глупышка! А что было в медальоне?

– Это тебе придется спросить самому, – ответил сэр Моррис.

Филипп вскочил.

– И я это сделаю! Господи, никогда бы не подумал, что мои проблемы примут такой оборот!

– Но она может снова отказать тебе, – предупредил сына сэр Моррис.

Филипп откинул голову назад.

– Гром и молния! Она пойдет за меня сейчас же, даже если для этого мне придется силой тащить ее к алтарю! Пресвятые небеса, вы только что сняли с моего сердца такой тяжкий груз, сэр! Я-то думал, что она увлечена Брендерби. Держись теперь, любезный Брендерби! Ох, уж и доставлю я себе удовольствие!

– Но помни, Филипп! Ни намека на скандал!

– Неужели я такой бестолковый? Все будет сделано аккуратно, так, что комар носа не подточит! Франсуа, Франсуа! Шляпу! Часы! Шпагу!

Глава XVIII

В КОТОРОЙ ФИЛИПП БЕРЕТ СИТУАЦИЮ В СВОИ РУКИ

Камердинер сэра Дерика склонился перед хозяином в почтительном поклоне.

– Там внизу джентльмен, который хочет поговорить с вами, сэр.

– Кто это?

– Мистер Филипп Жеттан, сэр.

Сэр Дерик удивленно поднял брови.

– Жеттан? Что ему могло от меня понадобиться? Ладно, я иду. – Он поднялся и лениво направился вниз.

– Неожиданная честь для меня, Жеттан! Входите же! – Он проводил Филиппа в просторную гостиную. – Вы пришли ко мне по делу?

– Я пришел, чтобы известить вас о том, что вы вряд ли сможете жениться на госпоже Клеоне Шартери, – сказал Филипп.

– Вот как? – Брендерби расплылся в улыбке. – К чему вы клоните?

– Дело в том, – улыбнулся ему Филипп, – что я сам собираюсь на ней жениться.

– Вы? Приятель, вы уже третий!

– Но вы же прекрасно понимаете, счастье всегда на стороне больших чисел. Вы удовлетворены?

– Ни в коем случае! Девочка прелестна! У меня на нее свои виды.

– А если я скажу вам, что она просит оставить ее в покое?

– Даже если она скажет об этом сама!

– Я полагаю, что вы не откажете мне в удовольствии убедить вас иным способом? – Филипп нежно коснулся своей шпаги.

Глаза Брендерби заблестели.

– Вы хотите драться? Милости прошу, меня никто не уговаривал дважды! Прямо здесь? Сейчас? Помогите мне убрать стол!

– Минуточку! Вы азартный игрок, не так ли? Я намерен с вами драться за право жениться на госпоже Клеоне. Если победа будет за мной, вы отказываетесь от всех претензий к ней и поклянетесь ни единым словом не обмолвиться о том, что произошло вчера вечером. Если победите вы… если это случится, то вы вольны делать все, что вам будет угодно!

– Условие принято! Давненько я не брался за шпагу. Вы негодяй, разрази меня гром! – Он выбежал из комнаты и быстро вернулся со шпагой. – Я сказал своим людям, что мы будем фехтовать. Но во избежание недоразумений мы запрем дверь на ключ. Давайте сравним наши шпаги.

Филипп сложил клинки вместе и сравнил их.

– Они почти одинаковы. – Его глаза оживились. – Боже! Никогда бы не подумал, что мне придется драться в таких условиях! – Он снял туфли. – Мы будем драться в париках? Вид непокрытой головы наводит на меня уныние.

– Как вам угодно! – Брендерби стянул с себя камзол и жилет. – Вы ниже меня ростом. У нас получится неравный бой, Филипп рассмеялся и засучил манжеты.

– Это не имеет никакого значения. Победа будет за мной!

– Почему же? – Брендерби сделал воображаемый выпад.

– От победы зависит очень многое, – объяснил Филипп. – Света достаточно?

– Да, – ответил Брендерби.

– Вы готовы? Тогда – начали!

Шпаги скрестились и зазвенели.

Брендерби занял четвертую позицию и пошел в атаку на Филиппа.

Филипп встал в защиту, блестяще парируя удары и заставляя тем самым Брендерби тратить силы. Один раз лезвие шпаги Брендерби чуть не задело его, но он успел увернуться. Филипп стал еще внимательнее. Неожиданно он сменил позицию и рванулся вперед. Брендерби парировал этот выпад, но был вынужден отскочить в сторону. Филипп стал двигаться еще стремительнее. Тогда Брендерби сменил тактику и перешел на силовое выжимание противника, но Филипп и тут ему ни в чем не уступал. Кисть его руки была словно из гибкой стали. Он уверенно держался на ногах, и в то же время его движения были легки и воздушны, как у танцора. Его стиль был совершенно не похож на манеру фехтования Брендерби.

Наконец Брендерби увидел, что Филипп открылся, и поспешил воспользоваться его промашкой. Прямо из квинты он сделал стремительный рывок. Но шпага Филиппа отвела удар в сторону, совершив при этом молниеносный оборот вокруг атакующего клинка, и впилась в руку Брендерби чуть выше локтя.

Брендерби отскочил назад и, придерживая раненую руку, попытался поднять с пола свою шпагу. Филипп поспешил помочь ему.

– Не беспокойтесь, это очень легкое ранение. Сейчас оно болезненно. Но заживет очень быстро. Я не делаю ошибок, – выпалил он.

– К черту! Поединок еще не закончен!

– Увы! Я больше не стану драться. Вы не можете теперь крепко держать шпагу! Лучше присядьте! – Он силой усадил Брендерби на стул, достал свой платок, сделал ему перевязку и принес бокал вина.

– Благодарю! – сэр Дерик залпом осушил его содержимое. – Куда подевалось мое гостеприимство? Налейте и себе, Жеттан! Черт побери, как же элегантно меня поддели! – Интонация его голоса вновь стала тягучей и ленивой. – Никогда не видел лучшего владения шпагой. У вас французский стиль.

Филипп отпил глоток вина.

– Да, я учился этому в Париже, у Гийома Корвуазье.

– Не может быть! – Брендерби вскочил со стула. – Корвуазье – это мастер! Не удивительно, что вы так проворны! Филипп улыбнулся и поклонился.

– Вы также удивили меня, сэр. И не единожды.

– Но это было не столь убедительно! Вы ведь очень хотели победить?

– Мне это было просто необходимо, – просто ответил Филипп. – От этого зависит счастье всей моей будущей жизни.

– Вы в самом деле решили жениться на Клеоне? Филипп снова поклонился.

– Я этого хотел всегда.

– Вы? – Брендерби удивленно хлопал глазами. – Вот уж чего бы не подумал! А как же этот молокосос Винтон?

– О, думаю, что с ним я смогу договориться!

– Как и со мной? – Брендерби покосился на перевязанную руку.

– Нет, это было бы слишком жестоко по отношению к этому юноше. Скажите мне, сэр, вы в самом деле собирались жениться на мадемуазель?

– Что вы! Упаси меня Господи! Связать себя по рукам и ногам? Ваше появление вчера вечером вынудило меня сказать это, чтобы успокоить леди. Я и в мыслях не имел крутить эту комедию, пока не вмешался молодой Винтон. Но все же это было забавно! Вы так не считаете?

– Я? Ничуть. Вы же видите, как сильно меня задел этот эпизод. Я правильно понял, что вы не будете распространяться о происшедшем?

– Конечно же, нет! Я известный повеса, но не настолько, чтобы испортить репутацию леди. И очень вас прошу, передайте госпоже Клеоне мои извинения по поводу того, что произошло накануне. Она чертовски хороша собой!

Филипп надел свой камзол.

– «Чертовски», это, безусловно, не так уж ласкает слух, но ладно, – он принялся надевать туфли. – И все-таки я повеселился.

– Поверьте, я не менее вашего! Я так давно не брался за шпагу. Я вам очень признателен, сэр.

– Верно, практики вам не хватает. Значит, судьба оказалась ко мне благосклонной.

– Я бы продержался и дольше, но, думаю, результат был бы тот же. Вы должны идти? Филипп взял шляпу.

– Да. Я благодарю вас, сэр…

– О, прекратите! Я бы и так не стал удерживать Клеону, ловя ее на слове, но разве можно было отказаться сразиться с таким искусным фехтовальщиком! Вы не представляете, какое удовольствие вы мне сейчас доставили, несмотря на мое поражение!

Филипп засмеялся в ответ.

– Если бы речь шла не о Клеоне, я бы с радостью разделил с вами всю пикантность ситуации! Я надеюсь, что рана заживет очень быстро.

– Пустяки! Это всего лишь царапина. Желаю удачи, Жеттан! Примите мои поздравления! Вы же не забыли поздравить меня вчера! – он расхохотался.

– Да, но чего мне это стоило! – заметил Филипп. – Я не прощаюсь, а говорю: до свидания!

– Вот вам моя рука, правда, левая, увы! Филипп крепко пожал ее. Брендерби проводил гостя до парадной двери и помахал, когда тот спускался с крыльца.

– Желаю удачи! До свидания!

Филипп остановил проезжавшего мимо извозчика и отправился на Жермин-стрит.

Похоже, что сегодня ему сопутствовала удача. Когда он подъехал, Джеймс выходил из дома. Филипп соскочил с пролетки, расплатился и поспешил остановить Джеймса.

– Друг мой, можно вас задержать на пару слов?

– Слушаю вас – сказал Джеймс. – Вы очень возбуждены, Филипп.

– Действительно. Я хочу поговорить о Клеоне. Джеймс насторожился.

– Я никогда не отдам ее этому негодяю Брендерби! – сказал он со злостью. – Сама мысль об этом невыносима для меня. – Конечно. Но, может, тогда вы уступите ее мне?

Джеймс уставился на него совершенно безумными глазами.

– Вам? Но она же собралась замуж за Брендерби!

– Нет! Этому не бывать. Брендерби больше не удерживает ее. Он, кстати, весьма приличный человек. Он мне теперь даже весьма симпатичен.

– Меня выворачивает от одного его вида!

– Я узнал его сегодня совершенно с иной стороны, Но речь теперь не о нем. Дитя мое, Клеона совершенно не хочет выходить за вас, и будет ребячеством на этом настаивать.

– Я знал, что она никогда не пойдет за меня, – мрачно ответил Джеймс. – Я настаивал на своем лишь потому, что не мог допустить, чтобы ее мужем стал Брендерби.

– Я прекрасно вчера это понял. Но, может, вы освободите ее от данного вам обещания… ради меня?

– Мне не остается ничего другого. Но почему вы ничего не сказали вчера вечером?

– Вчера были причины. Сейчас их уже нет. Пошли, Джем-ми, и не будьте таким мрачным! У вас еще все впереди.

– Легко сказать. Впрочем, я знал, что у меня нет шансов. Поздравляю вас, Филипп! Филипп пожал ему руку.

– Я ценю ваше великодушие! Но мне надо бежать!

– Куда? Я с вами. Можно?

– Еще раз тысяча благодарностей, но, у меня помолвка. До свидания, мой дорогой!

Глава XIX

В КОТОРОЙ ВСЕ СТАНОВИТСЯ НА СВОЕ МЕСТО

Негритенок леди Малмерсток вновь появился в будуаре хозяйки.

– Мистер Филипп Жеттан, внизу моя госпожа! Клеона вспыхнула.

– Я не желаю его видеть! Тетя Салли, умоляю, спуститесь к нему сами! Пожалуйста, избавьте меня от этого унижения! Леди Малмерсток лишь отмахнулась от нее.

– Самбо, проводи его сюда. Да-да, сюда. А ты, Клеона, возьми себя в руки!

– Нет, это невозможно! Я не могу! Как я буду смотреть ему в глаза?

– Тогда повернись спиной, – посоветовала ей зловредная тетушка. – Хотела бы я знать, что он успел сделать.

– Вы думаете, что он… смог все уладить? – спросила Клеона с проблеском надежды в голосе.

– Я в этом уверена. Он решительный молодой человек, дорогая, об этом можно судить по его подбородку.

Она подошла к двери. Вошел Филипп, он был, как обычно, великолепен.

– Ах, это вы, Филипп!

Филипп быстро оценил обстановку. Клеона подошла к окну и стала смотреть на улицу. Он склонился над ручкой леди Малмерсток.

– Бонжур, мадам! – приветствовал он ее поклоном. Дверь Филипп оставил открытой. Леди засмеялась.

– Как! Вы смеете просить меня удалиться из собственного будуара?

– Если вы этого пожелаете, мадам.

– Тетя Салли! – послышался громкий шепот. Филипп обнадеживающе улыбнулся.

– Мадам…

– Ох, уж этот подбородок, – прокряхтела старушка и с удовольствием потрепала его.

Она нехотя вышла, и Филипп закрыл за ней дверь. Клеона в отчаянии ломала себе пальцы. Сердце готово было выпрыгнуть из груди. Она боялась пошевелиться. Никогда еще в жизни ей не было так стыдно и страшно.

– Мадемуазель, ваш верный слуга! Девушка молчала. Ее трясло.

– Имею честь сообщить вам, мадемуазель, что вы свободны от данных вами накануне обязательств.

Она пыталась уловить в его голове насмешливые нотки.

– Я… вам очень… благодарна, сэр, – прошептала Клеона, плотно сжав зубы и тщетно пытаясь остановить слепившие ее слезы.

Возникло минутное молчание. Почему он не уходит? Он хочет видеть ее унижение?

– Сэр Дерик также просил меня передать вам свои глубочайшие извинения за то, что произошло вчера вечером, мадемуазель.

– С-спасибо, с-сэр.

Опять наступила тишина. Только бы он ушел до того, как она рухнет на пол!

– Клеона, – нежно произнес Филипп.

Она не обернулась. Слезы уже начали капать.

– Прошу вас, уходите, – попросила девушка.

Она почувствовала его приближение и насторожилась.

– Клеона, любимая!

Она была не в силах более сдерживаться и разрыдалась. Филипп обнял ее.

– Вы плачете? О нет, прошу вас, не надо! У вас теперь нет для этого никаких причин.

Клеона ощутила, как его сильные руки обвили ее. Его объятия защищали ее, но все же она сделала попытку высвободиться.

– Что… вы… должны думать… обо мне! – всхлипнула девушка.

Филипп повернул ее к себе так, что она уткнулась ему лицом в плечо. При этом он нежно гладил ее волосы.

– Ну будет, успокойся, моя маленькая, глупенькая и непослушная Клеона. Не плачь, дорогая. Это я, твой Филипп.

Только твой и ничей больше. Я всегда любил тебя. И никого, кроме тебя. Подними свои глазки и не плачь!

Клеона больше не сопротивлялась.

– Филипп… прости меня! – Она разрыдалась еще сильнее. – Я, наверное, сошла с ума!

Она подняла головку, глядя на него счастливыми глазами. Он наклонился и страстно поцеловал ее в полураскрытые, тянущиеся к нему губки.

Спустя немного времени они сидели рядом на диване. Ее голова покоилась у него на плече, а его рука обнимала ее талию. Клеона глубоко вздохнула и спросила:

– Но почему же ты обращался со мной так… презрительно, когда вернулся из Парижа, Филипп?

– Я был раздосадован, любимая, и хотел узнать, любишь ты меня или раскрашенную куклу. Но ты вдруг изменилась… и я не знал, что и подумать.

Клеона прильнула к нему еще теснее.

– Это все потому, что я думала, что стала тебе совсем безразлична. Ох, Филипп, Филипп, я была так несчастна! Филипп быстро поцеловал ее.

– А… прошлым вечером, Филипп… ты же не думаешь, что я…

– Радость моя, разве я могу плохо о тебе подумать? Она спрятала личико.

– А я… я подумала о тебе плохо, – прошептала Клеона.

– Я надеюсь, что сейчас ты так не думаешь?

– Конечно, нет! Но… как же эта дуэль с Банкрофтом? Кто эта французская леди? Филипп помолчал.

– Не было никакой французской леди. Это все, что я могу сказать.

– А может, – голос девушки прервался, – может, дуэль была из-за меня? Филипп не ответил.

– Значит, из-за меня! Как я счастлива! Филипп внимательно посмотрел на нее.

– Клеона, неужели это доставляет тебе радость?

– Конечно! Я… О! – она даже поежилась от удовольствия. – Но почему ты мне раньше ничего не рассказывал?

– Это не та вещь, о которой рассказывают любимой, – сказал Филипп.

– О! А сегодня? Как тебе удалось убедить сэра Дерика?

– Шпагой. Но он не собирался настаивать, чтобы ты сдержала обещание.

Клеона напряглась.

– Ах… В самом деле?

Филипп был немного обескуражен.

– Но ведь ты же сама не хотела, чтобы он связал тебя твоим обещанием, дорогая?

– Нет. Но… Он мне не нравится, Филипп.

– Сознаюсь, что я не могу с тобой в этом согласиться. Он мне стал казаться весьма и весьма приятным человеком.

– Не может быть! А Джеймс?

– Ну, Джеймс! Он скоро придет в себя. Клеона задумалась над услышанным.

– Филипп!

– Да, Клеона.

– А тебе ведь… тебе ведь… не нравится Дженни, ты ее не любишь?

– Дженни? Клеона, стыдись! Я был с ней всего лишь вежлив.

– Слишком уж вежлив, Филипп!

– Дорогая, не будь столь строга. Ты же видела, что с ней никто не любезничал и поклонников у нее не было. Разве тебе не было бы обидно на ее месте? – Так это было… только поэтому? А я-то думала… – Клеона, ты слишком много думаешь, – резко осадил ее будущий супруг. – Теперь ты начнешь выпытывать про Энн Натли!

Филипп действовал наверняка.

– Так, значит, ничего не было? Совсем, совсем ничего?

– Совсем!

– И ни с кем в Париже?

– Ни с кем. Даже если бы и захотел! Все знали, что у меня разбито сердце.

– Так ты, значит, все-таки хотел?.. О!

– Но это же так естественно, любимая.

– Но…

Он прижал девушку еще сильнее.

– Но никогда, дорогая моя, мне не удавалось быть помолвленным дважды за один вечер!

– Филипп, но это же невежливо, это меня… унижает!

Он рассмеялся.

– По-моему, ничуть. Клеона, скажи мне лучше, что ты так упорно прячешь в своем медальоне?

– Я хотела это сжечь, – пробормотала девушка.

– Но не сожгла?

– Нет. Я не смогла.

Она потянула за цепочку и извлекла из декольте медальон.

– Хочешь, открой и посмотри сам, Филипп.

Он открыл.

Наружу выпала прядь каштановых волос, завернутая в видавшую виды бумажку. Филипп развернул ее. – «Твой, до самой смерти, Филипп», – прочитал он. – Клеона, любовь моя…

Девушка уткнулась ему в плечо.

– Твои волосы! – произнесла она.

– Посмотри на меня, Клеона!

Она подняла личико. Он смотрел на нее в полном восхищении.

– Ах, Клеона! Придется написать сонет, посвященный твоим прекрасным глазам!