Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Цена счастья

ModernLib.Net / Исторические любовные романы / Хейер Джорджетт / Цена счастья - Чтение (стр. 5)
Автор: Хейер Джорджетт
Жанр: Исторические любовные романы

 

 


— И посему отвергаете мое сочувствие?

— Думаю, вы не знаете — и никогда не знали — ее истинную натуру! — ответила Фанни, трепеща от собственной смелости.

— О, я отлично знаю ее достоинства! Она не пропадет, даже если полностью обанкротится.

На это Фанни не решилась ответить. После короткого молчания он спросил с резкостью, всегда пугавшей ее:

— Она что, на ножах со Спенборо?

Вдова замешкалась с ответом. Ротерхэм взял со стола книгу и принялся лениво ее перелистывать. Потом поднял голову и посмотрел на Фанни испытующе:

— Я жду ответа.

Она была немного встревожена его настойчивым взглядом и повелительной интонацией.

— Серена воспринимает все очень близко к сердцу. Лорд Спенборо хочет вести дела как следует, только не всегда… не всегда знает, как сказать ей, что он собирается сделать, так чтобы при этом не обидеть ее.

— Могу себе представить! Спенборо — тупица, имевший несчастье стать наследником превосходного лендлорда.

— Действительно, он осознает это. И еще — боюсь, и также чувствует, что его люди любят его меньше, чем Серену.

— Это было неизбежно. Я еще в самом начале предложил ей уехать отсюда.

— Возможно, ей и следовало так поступить, — грустно согласилась Фанни. — Иногда ей кажется, что он пренебрегает идеями ее отца. Но я-то уверена, что него и в помине нет таких мыслей.

— Какое благородство для человека, которого в Уилверли терпели только из милости! Но, думаю, не нужно, чтобы Серена вбила это себе в голову.

— О, нет! Да она и сама не скажет ничего подобного ни ему, ни кому-либо другому, даже мне! Серена очень лояльна по отношению к Хартли. Даже если на не одобряет какой-нибудь его поступок и… если кто-нибудь из наших слуг ей об этом рассказывает… вернее, я хотела сказать — кто-нибудь из его слуг.

— Ага, в этом-то все и дело! И не надо говорить мне, что она их не поощряет. Я знаю Серену!

— Возможно, — задумчиво сказала Фанни, — со временем она привыкнет к подобному положению дел.

— Да никогда она к этому не привыкнет! — резко ответил Ротерхэм. — А как у вас, леди Спенборо, складываются отношения с Хартли и с его женой?

— Уверяю вас, они оба всегда очень добры и вежливы со мной.

— Так, значит, это вам придется утихомиривать страсти? Вы не преуспеете в этом. И повторяю — я вам не завидую!

Вдова промолчала, не зная, как ей занять такого гостя, и надеясь в душе, что Серена вот-вот войдет в комнату. Она не могла придумать иной темы для разговора и после неловкой паузы наконец произнесла:

— Может быть, мне стоит послать кого-нибудь за Сереной? Боюсь, что-то задержало ее, или… или…

Ротерхэм рассмеялся:

— Не делайте этого, прошу вас. Я уже угодил в ее черный список за то, что не удосужился получить разрешение навестить вас сегодня. И пал еще ниже, когда уверил Серену, что мое дело отнимет у нее не более нескольких минут. Это, думаю, навело ее на мысль, что я тороплюсь, и она тут же предупредила, что мне придется подождать, пока она не снимет костюм для верховой езды. Хотите, поспорим на любую сумму, сколько ей для этого потребуется времени? Готов спорить, что раньше, чем через полчаса, она не появится.

— О Боже! — воскликнула Фанни. Казалось, эта ситуация скорее смущает, нежели забавляет ее. — Умоляю вас, не ссорьтесь опять!

— А вот этого я обещать не могу. Вам здесь, наверное, ужасно тоскливо?

Она нервно вздрогнула, удивленная этим неожиданным вопросом.

— О!.. Нет, нет! Может, иногда… погода такая холодная. А когда наступит весна, мы займемся садом. Знаете, он такой запущенный.

Маркиз похвалил Фанни за подснежники, выращенные ею здесь, заметив, что они куда лучше, чем подснежники в Клейкроссе. Эта тема ее вдохновила, и двадцать минут они провели, мирно обсуждая ботанические проблемы. Появился дворецкий и объявил, что завтрак для миледи готов. Вдова поручила ему сходить к леди Серене, а сама проводила Ротерхэма в столовую.

Он продолжал дружелюбно беседовать с ней. Фанни понимала, что редко видела его в таком хорошем расположении духа, и была поражена этим, так как ей казалось, что столь долгое отсутствие Серены могло вывести маркиза из себя. Когда наконец молодая жена стремительно влетела в комнату, Фанни с замиранием сердца ждала, что он сейчас взорвется. Но лорд Ротерхэм поднялся и, пододвинув Серене стул, тоном искреннего удивления осведомился:

— Уже пришла? А я-то думал, ты появишься не скоро. Могла не торопиться — в этом не было никакой необходимости.

Фанни достаточно было одного взгляда на лицо девушки, чтобы понять, что та вот-вот вскипит. Она вздрогнула, но через секунду Серена расхохоталась:

— Чудовище! Ну ладно. Если ты не намерен ссориться, пусть так оно и будет! Что нового в Лондоне? — Остальная часть визита прошла без особых происшествий — даже мило, подумалось Фанни. Серена была оживлена, Ротерхэм — разговорчив, однако не произнес ничего, что могло бы ее спровоцировать. Они мирно расстались, и Фанни, почувствовавшая, визит маркиза поднял девушке настроение, даже жалела, что теперь он заедет к ним очень не скоро. Ротерхэм возвращался в Лондон к открытию сессии парламента и, скорее всего, не собирался в ближайшее время снова приезжать в Глостершир. Обе женщины снова погрузились в монотонное существование, нарушавшееся лишь частыми визитами леди Лейлхэм. Серена для нее уже давно была пределом почтительного восхищения, хотя и не подозревала об этом. Еще учась в школе, Эмили иногда мельком видела ее, едущую верхом вместе с отцом, и думала себя, что ни одна девушка не может быть такой же красивой и ослепительной. Она поклонялась ей издалека, сочиняла удивительные истории, в которых спасала свою богиню от самых невероятных бед, однако никогда — даже в самых дерзких своих мечтаниях — не могла Эмили представить, что когда-нибудь будет дружить с ней. Но Серена, которую искренность девочки забавляла, предложила снова навестить их во Вдовьем доме. Эмили не надо было уговаривать, и с тех пор она всегда находила какой-нибудь повод, чтобы приехать сюда.

Но к концу февраля и это небольшое развлечение окончилось, так как Лейлхэмы вернулись в Лондон. Леди Лейлхэм не могла вынести более трех месяцев деревенской жизни. Только школьники остались в Глостершире, в доме в лучшей части города, снятом лордом Уолтером на этот сезон. «Специально для моих выездов!» — с гордостью объявила Эмили.

— Твой папа очень добр к тебе, — улыбнулась Серена.

— О да. И бабушка тоже, конечно. Как бы мне хотелось, чтобы она увидела меня в бальном платье!

— Как я понимаю, твоя бабушка живет не в Лондоне?

— Нет, она живет в Бате. И я ее очень люблю! — воскликнула Эмили странно вызывающим тоном.

В марте Фанни начала страдать от невралгии. Джейн приехала навестить ее, но этот визит был подпорчен ее снисходительно-благосклонным видом, создававшим впечатление, будто знатная дама снизошла до своих захудалых родственников. У Джейн появились чванливые манеры, к тому же у нее хватило глупости выговорить Серене, что ей неуместно разъезжать верхом по всей округе в сопровождении только одного слуги:

— Спенборо это не понравилось. Я сказала ему, что при случае намекну тебе об этом.

— А теперь намекни ему от моего имени, — взвилась Серена, — что я не дочка адвоката на выданье!

Это была лишь одна из многочисленных стычек. Между двумя домами ощущалась тревожная напряженность, часто возникали ссоры. Серена все чаще срывалась, несколько раз она оборвала Фанни. Наконец однажды в дождливый день она обнаружила вдову тихо всхлипывающей у камина в своей спальне.

— Фанни, милая, в чем дело? — встревожилась Серена.

— Нет-нет, все хорошо, — шмыгнула та носом, пряча лицо. — Пожалуйста, не надо… Я не хотела… просто мне немного грустно.

Серена опустилась перед ней на колени и бережно взяла руки Фанни в свои ладони.

— На тебя это не похоже. Уверена, должна быть какая-то веская причина. Фанни, не потому ли ты плачешь, что я рассердилась на тебя?

— Нет, конечно. Я не хотела сердить тебя. Просто такая глупая!

Серене стало очень стыдно, и она принялась утешать Фанни, поглаживая ее по спине, чтобы та поскорее успокоилась.

— Я просто отвратительна! Обрушиться на тебя просто потому, что меня взбесил Хартли! Конечно, ты вправе сердиться на меня.

Фанни вытерла слезы:

— Это глупо с моей стороны. Я ведь знаю, как тяжело тебе выносить кузена Хартли. Да и Джейн стала такой заносчивой. Даже я это чувствую. А каково тебе наблюдать, как она ведет себя, будто прожила в Милверли всю свою жизнь! Ротерхэм говорил мне однажды, что тебе не следует оставаться здесь. И он совершенно прав.

— Много он понимает! — презрительно бросила Серена.

— Нет, он на самом деле прав, Серена. Я же вижу, как все это тебя раздражает, и небезосновательно. Как бы мне хотелось, чтобы мы обе уехали отсюда!

— Но… — Серена внезапно осеклась. — Господи, ну какие же мы с тобой дурочки! Действительно, а почему бы, черт возьми, нам отсюда не уехать? Здесь уже с Рождества стало невозможно жить! Тебе нездоровится, я постоянно раздражаюсь, а все дело, оказывается, в том, что жизнь здесь смертельно скучна. Решено — мы отсюда уезжаем!

— Но мы не можем уехать, — испугалась Фанни. — Во всяком случае, не в Лондон. Мы ведь обе в трауре. Я знаю, мама скажет, что мне ехать не следует.

— Да не поедем мы в Лондон. Можно отправиться в Бат.

Фанни изумленно распахнула глаза:

— В Бат?

— Да, именно в Бат! И даже твоя мама не сочтет это неприличным, потому что ты отправишься туда на воды по совету доктора Клиффа. Мы снимем там дом на шесть месяцев. Да, на балы мы, конечно, ездить не сможем, но, по крайней мере, там будут библиотеки и курортная галерея, и…

— Серена! — ахнула восхищенно Фанни. Та расхохоталась:

— Так мы едем?

— О да, Серена! Ты представляешь — Милсом-стрит, магазины, дилижанс из Лондона, Сидней-Гарденс!..

— И помимо наших собственных физиономий новые лица вокруг!

— Конечно! Какой чудесный план! А где, — Фанни вмиг забыла обо всех своих печалях, — ты хочешь снять дом? И что мы для этого должны сделать?

Глава 6

Переезд в Бат был делом решенным. Теперь оставалось только выбрать, где они будут там жить — в меблированных комнатах или снимут целый дом. Фанни, неискушенная в таких вопросах, провела бы несколько недель в нерешительности. Но не Серена. Именно она занялась всеми переговорами, именно она решила, что лучше всего им подойдет. Фанни оставалось лишь соглашаться. Если бы ее спросили, что предпочитает она сама, вдова бы ответила, что сделает все, что сочтет нужным дочь ее покойного супруга. А та, заметив, что глупо содержать течение нескольких месяцев пятерых домашних слуг, которым нечего будет делать, отвергла идею меблированных комнат и послала Либстера в Бат посмотреть дома, рекомендованные агентом по недвижимости.

Дело завершилось тем, что Фанни подписала контракт о полугодовой аренде дома в Лаура-Плейс, который Либстер описал как самый пристойный из всех осмотренных им зданий. К середине марта вся мебель во Вдовьем доме была укрыта холщовыми чехлами, и Стенборо, который изо всех своих сил пытался помочь дамам в таком утомительном деле, как переезд и даже одолжил им для перевозки слуг и багажа огромный старинный дорожный экипаж покойного графа, наконец-то издал вздох облегчения, к которому, правда, примешивалось чувство вины.

Так как Милверли находился всего в двадцати пяти милях от Бата, дамы отправились туда в ландо. Фанни, поддерживая себя в дороге нюхательной соью, заявила, что чувствует себя лучше, чем когда-либо. И по прибытии в Лаура-Плейс не улеглась тут же в постель с головной болью, а смогла осмотреть свое жилище и, более того, переодеться к ужину и обсудить с Сереной волнующую новость, содержавшуюся в письме леди Терезы, уже ожидавшем их здесь, — принцесса Шарлотта обручилась с Леопольдом Сакс-Кобургским!

Именно такие новости больше всего волновали Фанни. Ничто не могло быть таким интересным, как скорая свадьба престолонаследницы. Принцесса уже наделала шуму тем, что разорвала помолвку с принцем Оранским, поэтому новый брачный проект дал пищу для еще больших пересудов. Фанни не знала наследницу престола, которая вела уединенный образ жизни. Однако принца Леопольда она встречала в 1814 году во время оказавшихся преждевременными празднований по случаю заключения мира, она была уверена, что принц присутствовал на пышном рауте, устроенном в Спенборо-Хаус для многих знатных иностранцев. Разве Серена не помнит красивого молодого человека в свите великой герцогини? Вдова была убеждена, что он был просто очарователен, и неудивительно, что принцесса предпочла принцу Оранскому именно его. Разве Серена не согласна, что это будет брак по любви?

— Именно об этом пишет моя тетя, — сказала та. — Кажется, этот выбор был сделан не принцем-регентом, а это было бы лучше. История, конечно, романтическая, — хотя, по моему мнению, молодой человек немного скучноват, — но Сакс-Кобург — не велико приобретение для такой наследницы! Да он еще и младший сын в семье!

Однако Фанни стала убеждать Серену, что в этом есть преимущество, потому что принц без княжества согласится жить в Англии, тогда как принц Оранский мог бы настоять на том, чтобы принцесса Шарлотта часть года жила в его владениях. Что же касается того, что Леопольд скучен, то, по мнению Фанни, Серена была излишне строга к нему. Самой же Фанни нравились его величественные манеры, серьезный задумчивый вид, в то время как молодой принц Оранский, судя по впечатлению от ее единственной встречи с ним, был самым обычным болтуном. А какое у него невыразительное лицо и фигура!

Теперь каждый день Фанни начинала с того, что внимательно читала в газетах и журналах все подробности о карьере принца Леопольда и о его многочисленных достоинствах. Она мало что могла сообщить по поводу дерзкой атаки Броуэма на принца-регента, имевшей ужасные последствия для его партии, но зато ей было что сказать об убогом герцогстве, дарованном принцу Леопольду, и она тщательнейшим образом изучила все семь статей брачного соглашения.

В Бате было много библиотек, считавшихся самыми приятными местами отдыха. Большинство из них предоставляли своим читателям все свежие английские и французские публикации, ежемесячные обозрения, другие журналы, все лондонские, а также несколько французских газет. Фанни посещала библиотеку Даффилдс на Милсом-стрит и библиотеку «Мейлер и сыновья», удобно примыкавшую к курортной галерее, где она каждое утро старательно пила минеральную воду, заявляя, что она чрезвычайно полезна для ее здоровья. Серена с серьезным видом соглашалась с ней, однако про себя думала, что оркестр, игравший в галерее, магазины на фешенебельных улицах и бесконечный поток новых лиц оказывали на молодую вдову еще более целительное действие.

За исключением одной-двух пожилых дам, знавших первую жену графа Спенборо, и леди Клейпол, у них не было знакомых в этом городе. Теперь Бат уже не являлся роскошным курортом, хотя и оставался процветающим аристократическим местом, куда съезжались на воды. Самой знатной персоной здесь была мадам д'Арбле, жившая в Бате всю зиму. Однажды Фанни стояла рядом с ней у прилавка с лентами в магазинчике на Гей-стрит, что произвело на нее огромное впечатление. Знаменитая писательница купила всего лишь метр самой обычной черной шелковой ленты, и никто, уверяла потом Фанни, не смог бы предположить по ее манерам или внешности, что эта женщина способна на что-нибудь экстраординарное. Фанни не осмелилась заговорить с ней.

— Ты же знаешь, Серена, что «Эвелина» — одна из самых любимых моих книг, и ни к одному джентльмену я не испытывала и десятой доли того чувства, которое ощущала по отношению к лорду Орвилу!

— Жаль, что ты не сказала ей об этом. Уверена, она была бы очень польщена.

— Да, конечно, только я подумала, что ей обязательно захочется поговорить со мной о ее последней книге, — наивно предположила Фанни. — Помнишь того писателя, который однажды ужинал с нами и был просто оскорблен, когда твой дорогой папа похвалил его первую книгу и ни слова не сказал об остальных? И я не смогла бы говорить с мисс Берни о ее «Страннике», потому что этот роман оказался таким скучным, что я не одолела даже первого тома.

Как только они приехали в Бат, Серена записала их имена в книге посетителей двух светских клубов, именуемых Нижними и Новыми залами. Фанни засомневалась, правильно ли они поступают, однако искушенная в таких делах Серена сказала:

— Поверь мне, дорогая, иначе нельзя. В таком месте, как Бат, не стоит совсем уж пренебрегать светскими церемониями. Мы, конечно, не будем ходить на балы или даже в карточные клубы, но думаю, что после шестимесячного траура мы можем при желании посетить концерт.

Фанни сдалась и скоро обнаружила, что мистер Гайнетт из Нижних залов и мистер Кинг из Новых проявляют к ней явное расположение. Оба они не замедлили нанести знатным дамам в Лаура-Плейс визит вежливости и соперничали друг с другом в учтивости. Визиты были бы нанесены и в том случае, если бы вдовствующая графиня была стара, как миссис Пьоцци, старейшина Бата, но тогда эти джентльмены вряд ли посчитали бы своим непременным долгом осыпать ее вниманием и усердно извещать о всех новостях светской жизни в Бате. Конечно, любая вдовствующая графиня заслуживает уважения, но эта — трогательно юная, ангельски лучезарная, с такими мягкими скромными манерами — несомненно, заслуживала поклонения.

— Фанни, — воскликнула однажды Серена, которую забавляли частые визиты соперничавших друг с другом джентльменов, — если бы в природе существовали миссис Кинг или миссис Гайнетт, — а я надеюсь, что их не существует, — мне страшно представить, какую бурю ты бы вызвала в их душах!

— Я? — изумилась Фанни. — Что ты имеешь в виду?

Серена рассмеялась:

— Сколько раз эти неутомимые джентльмены были в Лаура-Плейс? Клянусь, я потеряла счет их визитам! То мистер Кинг приезжает, чтобы пообещать тебе отдельную ложу, если ты посетишь какую-то лекцию в Новых залах, то мистер Гайнетт считает, что тебе необходимо знать, в какую конюшню поместят твоих ездовых лошадей. Потом был случай, когда…

— Серена! Замолчи! — Фанни покраснела. — Я вижу, что они оба очень добры ко мне, но…

— Чересчур добры! И так внимательны! Когда во вторник мистер Гайнетт выбежал из галереи, чтобы принести тебе стул только потому, что упало несколько дождевых капель, я подумала, что это не мне, а тебе требуется компаньонка, чтобы оберегать тебя.

— Я знаю, что ты шутишь. Но, пожалуйста, не делай этого, — сокрушенно сказала Фанни. — Это было бы неприлично и с моей, и с их стороны. Ах, все это чепуха! Они просто считают своим долгом сделать все, что в их силах, чтобы любой гость чувствовал себя в Бате как дома. — Страшная мысль пришла ей в голову. Она устремила на Серену невинные голубые глаза и ахнула испуганно: — Послушай! А я не выгляжу легкомысленной?

— Нет-нет, — успокоила ее та, — просто трогательной. — Она почувствовала, что Фанни серьезно встревожилась, и добавила: — Глупышка! Я ведь только поддразнивала тебя.

— Если бы оказалось, что своим поведением я невольно поощряю какого-нибудь джентльмена оказывать мне недозволенные знаки внимания, это было бы ужасно, и мое пребывание в Бате было бы испорчено.

Серена попыталась успокоить Фанни, подумав уже не в первый раз, что вряд ли разумно разговаривать с ней таким шутливым тоном. Фанни по натуре своей была серьезной, и ее скорее пугало, нежели забавляло общение с более веселыми людьми. Несомненно, ее юная беспомощность в сочетании с хрупкой красотой пробудила рыцарские чувства в обоих джентльменах, уже достигших средних лет, однако Серена поостереглась говорить ей об этом. Ни один, даже самый суровый критик не мог упрекнуть Фанни в кокетстве, и Серена ни за что на свете не лишила бы ее удовольствия жить в Бате.

А Фанни действительно нравилась ее теперешняя жизнь. Нравилось смотреть на витрины, слушать оркестр в курортной галерее, гулять в погожие дни по Сидней-Гарденс, замечать любое новое лицо, размышлять о том, какие отношения связывают постоянных посетителей галереи. Она была уверена, что человек, всегда носивший розовый цветок в петлице, — брат, а не муж толстой женщины в желтом парике. «Они так похожи друг на друга, не правда ли, Серена? А ты заметила шляпку с зелеными перьями на той странной женщине, которая так старомодно одевается? Я видела эту шляпку в витрине у модистки на прошлой неделе, она стоила безумно дорого!»

Серена всегда отвечала утвердительно, но если бы ей пришлось говорить правду, она сказала бы, что вообще не заметила никакой толстухи в желтом парике или странной дамы со шляпкой. Дело было в том, что праздная жизнь в Бате не устраивала Серену так же, как и жизнь во Вдовьем доме. Боль, вызванная потерей того, кто был для нее больше товарищем, чем отцом, смешивалась с беспокойством, с жаждой чего-то того, что ей трудно было определить. И все это находило единственный выход в поездках верхом по окрестностям Бата. Так как улицы городка были круты, кареты здесь использовались нечасто, и вместо них дам на балы и концерты доставляли в портшезах носильщики. Фанни всерьез подумывала о том, чтобы отослать домой свое ландо, и не могла понять, что заставляет Серену каждое утро уезжать из Бата верхом сторону окружающих город холмов в сопровождении преданного, но строгого слуги Фоббинга. Она знала, что в девушке таится огромный запас необузданной энергии, но не догадывалась, что самые длительные поездки Серены всегда совпадали с прибытием в Лаура-Плейс писем от пунктуальной леди Терезы. И уж совсем не подозревала Фанни, что письма эти, наполненные скучными и утомительными политическими новостями, заставляли Серену чувствовать, что она утратила связь с миром.

Фанни же была счастлива избавиться от лондонских званых вечеров, на которых только и говорили, что о правительственном кризисе или о победе над оппозицией. Она никак не могла найти ничего интересного в новости о том, что Гренвиль поссорился со сторонниками Фокса после речи, произнесенной Роуэмом. Судьбы всех этих тори и вигов имели для нее гораздо меньшее значение, чем страх, что матушка может прислать сюда в Бат ее сестру Агнессу, чтобы составить им с Сереной компанию. Эти опасения серьезно нарушали душевный покой Фанни, пока не стало ясно, что тревога леди Клейпол за благополучие своей вдовствующей дочери была не настолько велика, чтобы побудить ее саму приехать в Бат или послать сюда свою вторую дочь, уже вышедшую из брачного возраста. Леди Клейпол, у которой была и третья дочь, стремившаяся вырваться из школы, не ставила намерения устроить приличное замужество для Агнессы. Она уже не рассчитывала обеспечить ей блестящую партию, однако намекнула в письме со множеством зачеркнутых фраз, что надеется заполучить весьма достойного жениха со значительным состоянием. Прочитав письмо, Фанни вздохнула, хотя и обрадовалась тому, что будет избавлена от общества Агнессы. Ей было бы очень неуютно со своей старшей и вдобавок завистливой сестрой, которая недостаток красоты восполняла знаниями и которой можно было доверить надзор над младшей сестрой.

Фанни явно предпочитала общество своей падчерицы, как бы недоверчиво ни относилась ее мама к «дорогой Серене». Мама не одобряла поведение Серены. Она говорила, что та ведет себя так, будто именно ей поручено охранять домашние устои, что она имеет преувеличенное представление о собственном положении в свете и в то же время пренебрегает им. Мама видела, как Серена водит дружбу с весьма сомнительными личностями, как будто положение дочери графа Спенборо освобождает ее от необходимости вести себя осмотрительно (что является обязательным для любой незамужней женщины). Мама искренне надеялась, что Серена не втянет Фанни в какую-нибудь историю, и в конце письма заклинала свою дочь не забывать о своем нынешнем положении и о том, каким уважением должна пользоваться вдова графа.

Фанни ответила на это послание тут же. Но даже когда она уверяла леди Клейпол, что та неверно судит о дорогой Серене, чувство вины заставило ее дрогнуть и сделать кляксу. Что-то подсказывало Фанни, что мама совсем не одобрит одно недавнее знакомство Серены. Действительно, невозможно было отрицать, что она водила дружбу с одной очень вульгарной личностью. Знакомство это завязалось в галерее, и произошло все весьма странно. Несколько раз их внимание привлекла пожилая женщина небольшого роста, с необъятной талией. В одежде она старалась придерживаться моды своей юности — что было, вероятно, разумно, — однако не была достаточно мудрой, чтобы избегать ярких цветов. У женщины было веселое волевое лицо с тремя массивными подбородками, обрамленное неестественно черными густыми вьющимися волосами. Она обычно небрежно убирала их под чепцы, над которыми громоздились роскошные шляпы. Серена уверяла, что насчитала на одном из этих произведений шляпного искусства пять страусиных перьев, гроздь винограда, пару вишенок, три большие розы и две розочки поменьше.

Из мистера Кинга они вытянули сведения, что помянутая леди была вдовой то ли богатого коммерсанта из Бристоля, то ли крупного судовладельца, — мистер Кинг не мог сказать точно. Безусловно, она очень хорошая женщина в своем роде, но (ее светлость конечно же согласится) совершенно не подходящая к такому аристократическому месту, как Бат. Но, к сожалению, она местная жительница, однако сам он был лишь любезен с ней, и только. Баснословно богата, но лично он с прискорбием отмечает упадок в обществе и счастлив, что может припомнить времена, когда вульгарное богатство еще не давало миссис Флур права общаться на равных с миледи Спенборо.

Возможно, именно эта речь мистера Кинга, которую Серена выслушала, возмущенно пожав плечами, заставила ее посмотреть более дружелюбно на миссис Флур. Вдова коммерсанта регулярно посещала галерею. Частенько, когда она не была занята тем, что приветствовала своих знакомых и болтала с ними весело и бесцеремонно, ее взгляд останавливался на Серене, и она разглядывала ее одобрительно, что слегка смущало девушку. Серена, сознававшая, что за ней постоянно наблюдают, наконец отреагировала на это. Она слегка подняла брови и удивилась, когда старая дама кивнула ей и приветливо улыбнулась. Пораженная, Серена двинулась к ней.

— Прошу прощения, мадам, но мне показалось, что вы хотите поговорить со мной.

— В точку, мэм, — ответила миссис Флур. — Вообще-то я не была уверена, что ваша светлость снизойдет до беседы со мной. Но я тут за вами понаблюдала, мэм, и могу сказать: хоть вы и знатного рода, а добрая и вроде не такая гордячка, чтобы задирать нос перед простыми смертными.

— Надеюсь, вы правы! — засмеялась Серена. Миссис Флур ткнула пальцем в ребро мужчину, с робким видом сидевшего рядом с ней.

— Эй, Том Рэмфорд, что это у тебя с мозгами? Встань-ка и уступи место леди Серене!

Совершенно смешавшись, тот поспешно повиновался приказу. Оборвав его извинения, миссис Флур мягко, но решительно произнесла:

— Все, хватит! Исчезни отсюда!

— Бедняга, — заметила Серена, усевшись. — Вы очень суровы, мадам. А как вы узнали мое имя?

— Да кто его не знает, милочка? А вот вы, могу поспорить, меня не знаете.

— И проиграете, мадам. Вы — миссис Флур, жительница Бата.

Старая дама захохотала, при этом все ее подбородки заколыхались в такт смеху.

— Точно! Наверняка у кого-нибудь спросили — что это за старая мымра вырядилась в платье с кринолинами?

— Да, я спрашивала о вас. Но вовсе не описывала вас таким образом, — возразила Серена.

— Да хоть и таким — я бы на вас зла не держала. Но вы увидите пугало куда страшнее, если я напялю одно из этих ваших новомодных платьев — с талией под мышками и с юбкой, прямой, как свечка. Вам, мэм, с вашей прелестной стройной фигурой это все подходит.

Но знаете, как буду в нем я выглядеть? Как мешок с мукой, перевязанный веревкой! Ага, я вас рассмешила и теперь вижу что мне о ваших глазах не наврали. Я-то подумала вначале, что все это девчачьи бредни, когда мне сказали, что ваши глаза умеют улыбаться.

— Господи, кто же, мадам, мог сказать вам такую странную вещь? — воскликнула Серена, слегка покраснев.

— Ага! Небось заинтересовались, почему мне приспичило познакомиться с вами. Видите ли, у меня есть внучка, которая просто бредит вашей милостью, а вы были к ней так добры!

— Внучка? — переспросила Серена, выпрямившись на стуле. — Вы хотите сказать, что… Не может быть! Ну, конечно, леди Лейлхэм… Мне только что пришло в голову — она ведь в девичестве мисс Себден?

— Точно, — добродушно согласилась миссис Флур. — Себден был моим первым мужем и отцом Сьюки. У меня было двое неплохих мужей, и я пережила их обоих, чем Сьюки похвастаться не может, как бы она ни важничала.

— Боже милосердный! — воскликнула Серена. Ей так захотелось, чтобы Ротерхэм оказался сейчас здесь, вместе с ней, и повеселился от души (что он непременно сделал бы). — Я так рада познакомиться с вами, миссис Флур, потому что испытываю искреннюю симпатию к малышке Эмили Лейлхэм. Знаете, она пожалела нас и часто приезжала, чтобы развеять нашу скуку в эту зиму. Леди Спенборо и я очень скучали, когда она уехала в Лондон.

Миссис Флур растрогалась:

— Вы говорите так, мэм, просто потому, что у вас доброе сердце. Слов нет, я обожаю Эмму, но я ведь не дурочка и могу понять, кто кого пожалел. Сьюки — она всегда была для меня Сьюки и останется ею, что бы она ни говорила, — отослала Эмму на Новый год ко мне, и девчонка все время твердила: «Леди Серена сказала это, леди Серена сказала то!» Будь я знатной дамой, меня от этого наверняка хватил бы удар! Но я, слава Богу, не из них, и никогда не буду.

— Вот беда-то! — улыбнулась Серена. — Меня удивляет, что после этого вам еще захотелось со мной познакомиться. Думаю, вы знаете, что в раннем детстве Эмили считала меня отважной женщиной, потому что я обычно охотилась вместе со своим отцом и многие мои поступки казались ей весьма романтичными. Теперь же, когда ваша внучка узнала меня получше, надеюсь, она так не считает. Боюсь, что юным девушкам не стоит мне подражать.

— Прошу прощения, но тут, милочка, вы не правы! — многозначительно произнесла миссис Флур. — Вы сделали для Эммы очень много хорошего, я не преувеличиваю. Малышка очень добросердечная и удивительно хорошенькая, но у нее нет ни на грош здравого смысла. К тому же Эмма растет меж двух огней — между Сьюки и этой девицей с аристократическими замашками, которая называет себя гувернанткой и с виду настоящая сушеная селедка в юбке.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21