Цена счастья

— Я не боюсь Ротерхэма! — заявил юноша.

— Тогда вы должны сделать вот что. Хватайте быка за рога, дорогой Джерард! Вы же знаете, что такое Ротерхэм. Разыщите его, чистосердечно признайтесь во всем, и его гнев утихнет.

Джерард покосился на Серену с откровенной неприязнью:

— Мадам, у меня нет желания видеться с ним.

Она намазала горчицу на ветчину:

— Не могу избавиться от ощущения, что на вашем месте я бы лучше сама разыскала его, чем дать ему повод искать себя. Впрочем, ваше дело. Но выбросьте из головы нелепую идею о побеге в Гретна-Грин. Прошу вас! И если мне не удастся убедить вас отказаться от этого плана, у меня не останется иного выбора, кроме как немедленно сообщить об этом Ротерхэму. Тогда вы встретите его где-нибудь на пути в Шотландию, и в этом случае я не хотела бы оказаться на вашем месте.

— Вы не сделаете этого! — закричала Эмили. — Вы не поступите так жестоко!

— Конечно, сделаю. Более жестоко будет позволить тебе погубить себя общением с Джерардом. Кстати, и Джерард, как вы достали деньги, чтобы заплатить за это путешествие?

— Вы что, думаете, я их украл? — возмутился молодой человек. — К вашему сведению, я занял эти деньги.

— И какой же глупец ссудил вам сумму достаточную, чтобы доехать до Гретна-Грин и обратно? — изумилась Серена.

— Я верну этот долг в тот день, когда стану совершеннолетним. У этого человека есть моя расписка.

— Да у кого же? Знаете ли, это становится все более серьезным. Боюсь, Ротерхэм потеряет с вами всякое терпение.

— Не потеряет. Потому что именно он ссудил мне эти деньги! — заявил Джерард.

Мистер Горинг чуть не поперхнулся бутербродом. Серена несколько мгновений созерцала юного Монксли чуть ли не с почтением, а потом неуверенно произнесла:

— Так вы заняли деньги у Ротерхэма, чтобы сбежать с девушкой, с которой он помолвлен? Может, он еще и благословил вас на это?

— Нет, не благословил. Я, разумеется, не сказал ему, для чего мне потребовались эти деньги… Я хотел получить их вовсе не для этого! То есть тогда я вовсе не думал ни о каком побеге. А иначе я бы… В конце концов, я совсем не просил его давать мне денег! — словно оправдываясь, заявил он.

Мистер Горинг, с мрачным изумлением слушавший эту тираду, бесстрастно проронил:

— Вы, Монксли, несомненно, большой оригинал!

— О, Джерард, ну как же ты мог? — воскликнула Эмили. — Как это все ужасно, милый! С нашей стороны было очень нехорошо позволить лорду Ротерхэму заплатить за мой брак с тобой. Теперь мне придется вернуться в Бат. Лучше бы я умерла!

Джерард, который, надо отдать ему должное, только сейчас задумался над этой стороной своего «подвига», густо покраснел и оскорбленным тоном произнес:

— Если я и поступил плохо, то, по крайней мере, сделал это ради тебя.

Серена снова налила себе кофе.

— Может быть, это окажется весьма кстати, — заметила она. — Даже злейший враг Ротерхэма не скажет, что у него нет чувства юмора. И, вполне возможно, он будет так смеяться над всей этой историей, что забудет рассердиться на вас, Джерард.

Это, кажется, не очень утешило мистера Монксли. Но, прежде чем он успел что-нибудь вымолвить, Эмили снова заговорила, судорожно сжимая ладошки:

— Леди Серена, я не хочу выходить замуж за лорда Ротерхэма! Пожалуйста, не уговаривайте меня. Я никогда не смогу полюбить его.

— Тогда я советую тебе сказать ему об этом открыто, — спокойно ответила Серена.

— С-с-сказать ему об этом? — повторила девочка, от ужаса широко раскрыв глаза.

— Да, дорогая Эмили, когда джентльмен оказывает тебе честь и просит твоей руки, а ты принимаешь его предложение, то простые правила приличия требуют, чтобы ты, по крайней мере, известила его об изменениях в твоих чувствах, если ты потом захочешь разорвать помолвку.

Но Эмили снова принялась плакать.

— Мисс Лейлхэм, пожалуйста, не расстраивайтесь, — обратился к ней мистер Горинг. — Леди Серена права, но она должна была добавить, что вам не стоит бояться возвращения к миссис Флур. Уверяю вас, в ней вы найдете свою горячую сторонницу. Если бы вы сказали ей о своей неприязни к лорду Ротерхэму, это злосчастное происшествие никогда бы не имело места.

Эмили подняла на него свои заплаканные глаза и недоверчиво спросила:

— А как же мама? Она…

— Поверьте мне, миссис Флур посильнее вашей матушки! Бедная девочка, вы должны вернуться с нами. Вы позволили своим расстроенным нервам одержать верх над разумом. Я никогда в жизни не встречал лорда Ротерхэма, но не могу поверить, что он или любой другой мужчина может захотеть жениться на девушке, которая испытывает к нему такую сильную неприязнь.

— Мистер Горинг, я в восторге от того, что познакомилась с вами. Ваш здравый смысл восхитителен, — сказала Серена. — Уж кто-кто, а Ротерхэм никогда не станет удерживать девушку, которая желает разорвать помолвку с ним. И уверяю вас — у меня есть все основания так говорить…

Тут девочка опять прошептала что-то, и Серена обернулась к ней:

— Если ты, Эмили, еще раз промяукаешь здесь слово «мама», то поймешь, что у меня такой же жуткий характер, как и у Ротерхэма. Если ты, маленькая дурочка, так боишься своей мамочки, то завтра же выходи за маркиза. Клянусь, никто другой не сможет и не захочет защитить тебя от нее лучше, чем Ротерхэм. Что ты на меня уставилась? Это тебе не приходило в голову? Есть и еще кое-что, о чем тебе стоит подумать. Мы наслушались от тебя о том ужасе, который он тебе внушает, но я еще не услышала от тебя признания того факта, что в течение нескольких недель, пока ты пряталась в Бате, маркиз относился к тебе со снисходительностью, которой я не ожидала от человека с таким темпераментом. Ума не приложу, почему это он полюбил такую дурочку, как ты, но это факт. И какую же награду он получил? Когда лорд Ротерхэм наконец попросил тебя поговорить с ним о деле, ты, вместо того чтобы собраться с духом и сказать маркизу правду, сбегаешь из дому с этим глупым школьником, который тебе абсолютно не нужен! Да еще и воспитанником твоего жениха! Вы что, оба придумали все это, чтобы выставить лорда Ротерхэма всем на посмешище?

От вас, Джерард, можно было ожидать нечто подобное. После сегодняшних открытий я уже ничему не удивляюсь. Вы злой щенок, не обладающий ни чувством благодарности, ни состоянием, ни способностью думать о чем-либо, кроме вашего удовольствия! — Ее гневный взгляд остановился на перепуганном личике Эмили. — Тебя я обвиняю лишь в детском безрассудстве. Но скажу тебе, девочка, если бы не эта твоя спасительная слабость (если только это слабость!), я бы назвала тебя самой отвратительной и пошлой кокеткой!

Те, к кому были обращены эти гневные слова, выслушали их, онемев от потрясения. Джерард залился краской до корней волос, Эмили, наоборот, побледнела как полотно и съежилась в кресле. Тогда мистер Горинг поднялся, подошел к ней и положил руку на плечо. Потом обратился к Серене:

— Прошу вас, мадам, остановитесь! Вы уже достаточно сказали. Она действительно вела себя плохо. Но вы забываете, что сами только что сказали: она просто ребенок, вдобавок застенчивый ребенок, чувствовавший себя очень одиноким, никогда не знавший ни сочувствия, ни поддержки, которые в избытке доставались другим, более счастливым, чем она, девочкам.

— Вот именно! — неожиданно взорвался Джерард. — Но когда я спасаю ее и пытаюсь защитить…

— Если вам хоть немного дорога ваша шкура, замолчите! — оборвал его мистер Горинг уже не таким нарочито бесстрастным тоном. — Мужчина, стремящийся защитить неискушенную девушку, никогда не станет уговаривать ее сделать шаг, который неминуемо подвергнется критике и осуждению всего света.

Тут гнев с лица Серены исчез, и она невольно рассмеялась:

— Вы все расставили на свои места, мистер Горинг. Действительно, мне больше нечего сказать. И если мы хотим вернуться в Бат к ужину, следует поторопиться. А ты, Эмили, не смотри так испуганно! Я не стану больше ругать тебя. Надеюсь, что и ты не будешь считать меня исчадием ада потому лишь, что однажды я накричала на тебя.

— Нет-нет! Как я могу? Я никогда не хотела… Я даже не думала…

— Но ты же превратила лорда Ротерхэма в настоящее чудовище! Да ладно! Думаю, тебе стоит подождать, пока вы снова не встретитесь с ним, прежде чем решишь бросить его. Может быть, ты поймешь, что картина, которую ты себе когда-то нарисовала, не совсем верна. А если маркиз опять покажется тебе ужасным, что ж, просто скажи ему, что хочешь разорвать помолвку… — Серена протянула ей руку, но обратилась к Горингу: — Вы едете вместе с нами, сэр?

— Я поеду верхом позади вашей кареты, мадам.

— Эмили! — неожиданно закричал Джерард. — Неужели ты позволишь им нас разлучить?

— Мне очень жаль, — задрожала Эмили, — умоляю, прости меня! Я совсем не хотела вести себя так плохо.

— Дорогой мистер Монксли, если вы не хотите расставаться с Эмили, вам нужно всего лишь нанять лошадь, — сказала Серена. — Когда Ротерхэм приедет в Бат, вы можете выступить против него вдвоем.

— Нет! Нет! — закричала Эмили, хватая ее за руку. — Леди Серена, не позволяйте ему ехать с нами! Тогда лорд Ротерхэм и мама узнают, что я натворила, а я этого не вынесу.

— Если моя любовь так мало для тебя значит, — гордо заявил Джерард, — то поезжай! Я понял, что диадема маркизы одержала победу!

Глава 22

Когда майор Киркби, около трех часов дня переехав через мост, приблизился к Лаура-Плейс, он был удивлен, не увидев там Фоббинга с фаэтоном Серены. Еще более майор удивился сообщению Либстера, что леди Серена уехала на пикник. «А леди Спенборо, — добавил дворецкий, — находится в гостиной и просила провести майора наверх». Он заметил, что майор привязывает поводья к перилам, и тут же добавил, что пришлет конюха миледи присмотреть за лошадью.

Затем он провел мистера Киркби на второй этаж, объявил о его приходе и удалился, покачивая головой. По мнению дворецкого, происходило что-то подозрительное, какая-то мышиная возня, которую он очень не одобрял. Едва дверь за Либстером закрылась, Фанни вскочила с дивана и импульсивно рванулась к майору.

— О, Гектор, я рада, что ты пришел! Я так волнуюсь!

— В чем дело, дорогая? — спросил он, взяв вдову за руки. — Фанни, да ты вся дрожишь! Любимая…

Она тяжело вздохнула, высвободила руки и бросила на мистера Киркби умоляющий взгляд:

— Гектор, не надо… Мы не должны… Любовь моя, ты же помнишь!..

Он отошел к окну и встал там, глядя на улицу.

— Да, прости меня. Но что так тебя расстроило, моя дорогая?

— Все дело в Серене, — ответила она осипшим голосом. — Гектор, она совсем рехнулась.

Он повернул голову:

— Господи, что она натворила? И где она?

— Именно это и не дает мне покоя, потому что я не знаю, где она. То есть я хочу сказать, что с ней могло произойти все, что угодно! И если ее не убили разбойники или не похитил мистер Горинг, — в конце концов, мы же так плохо его знаем! — Серена вполне может быть сейчас где-нибудь на полпути к Уолверхэмптону.

— На полпути к Уолверхэмптону? — ошеломленно переспросил майор. — Но, Фанни, ради Бога… Почему она туда отправилась? Кто такой этот мистер Горинг?

— Он крестник миссис Флур или что-то в этом роде. Могу только сказать, что он весьма достойный молодой человек. Но уж больно скучный, чинный и респектабельный.

Гектор не смог удержаться от улыбки:

— Ну, если этот господин такой скучный и чинный, то вряд ли он похитит нашу Серену.

— Нет, я, конечно, не думаю, что все обстоит так уж плохо. Но что, если они не догонят их до того, как эти двое прибудут в Глостер? Она же не может мчаться верхом всю ночь напролет. Теперь она где-то там, за много миль от Бата, без вещей, с одним только мистером Горингом и испорченной репутацией! Но тебе лучше прочитать ее письмо.

— Пожалуй, ты права…

Фанни достала из ридикюля листок бумаги и протянула его майору:

— Она пишет, что я должна рассказать тебе, что там произошло. Поэтому ты просто можешь прочитать ее письмо. Гектор, я так сердита на Серену!

Он развернул листок и пробежал глазами первые строчки:

— Эмили… Джерард… Гретна-Грин… Боже всемогущий! Что это? А-а, понимаю! Монксли нанял карету до Уолверхэмптона. Но Серена же не пишет, что собирается отправиться туда.

— Да она способна на все! — в отчаянии воскликнула Фанни.

Майор, нахмурившись, продолжал читать. Дойдя до конца, он сложил письмо и молча вернул его Фанни.

— Что мне делать? Что я могу теперь сделать? — спросила она.

— Думаю, никто из нас пока ничего сделать не может. Если бы я был уверен, что это принесет хоть какую-то пользу, то отправился бы следом за Сереной. Но сейчас она либо уже возвращается назад, либо заехала слишком далеко. Фанни, а она часто ведет себя так экстравагантно?

— Слава Богу, нет. Вообще-то до этого я ни разу не слышала, чтобы она уезжала куда-нибудь с незнакомыми мужчинами — даже просто с обычными знакомыми — одна, даже не взяв с собой Фоббинга! Конечно, и Джерард, и Эмили поступили дурно, совершив этот побег. Но не дело Серены заботиться об этой девочке. И если Эмили так боится, что отвратительная матушка толкнет ее в объятия Ротерхэма, если она захотела поэтому сбежать с Джерардом Монксли, я не могу осуждать этого несчастного ребенка. Меня всегда поражало, как это Серена может верить, что девочка будет счастлива с Ротерхэмом!

— Ты полагаешь, что Серену так уж сильно волнует счастье Эмили? — задумчиво произнес майор. — А мне кажется, ее прежде всего интересует счастье Ротерхэма. — Он снова взял из рук Фанни письмо и развернул его. — Вот она пишет: «Я не могу позволить и не позволю им сыграть такую злую шутку с Айво. Немыслимо, чтобы его дважды бросали невесты. И на этот раз бросили ради такого кретина, как этот Джерард, — фальшивого, глуповатого мальчишки, да еще и его воспитанника!..»

Майор опустил письмо и взглянул на Фанни:

— Уверен, дорогая, что Серена благословила бы Эмили на побег, если бы это не касалось лорда Ротерхэма. Боже, какой запутанный клубок!

Фанни уставилась на него:

— Но ведь это невозможно, Гектор! За несколько месяцев до того, как Серена снова встретила тебя, она говорила мне, что только однажды испытывала чувство к мужчине. И этим мужчиной был ты! И когда вы встретились… Гектор, ты не можешь сомневаться, что в ту минуту она опять в тебя влюбилась…

— Да, тогда я не сомневался ни в ее, ни в своих чувствах, Фанни, — грустно ответил он.

— Я убеждена, Гектор, что ты ошибаешься. Она не может любить Ротерхэма! Что касается его, то он ни разу не показал, что сожалеет о разрыве с ней. Скорее наоборот — ему нет никакого дела до Серены! Разве он не демонстрировал это? Ротерхэм не проявляет к ней ни нежности, ни даже простой заботливости. Он…

— А ты думаешь, что Серена нуждается в заботе? Порой мне казалось, что ничто на свете не раздражает ее больше, чем чья-то заботливость.

— Нет-нет, — возразила Фанни, — вовсе не раздражает! Ей просто не нравится, когда ей потакают, хотя… — Она остановилась в нерешительности. — Может быть… Но ведь Ротерхэм даже не восхищался ее красотой. Ты помнишь, он ужинал у нас, и Серена тогда выглядела просто ослепительной красавицей! А он сказал, что она похожа на сороку, и он всегда говорит ей подобные гадости! Уверена, ты пытаешься отыскать чересчур глубокий смысл в ее письме. Серена вовсе не сожалеет о своем разрыве с Ротерхэмом. Она считает, что когда-то поступила с ним нехорошо, и поэтому так остро переживает это, особенно сейчас, когда ей кажется, что маркиза могут обмануть во второй раз. Конечно, все это было просто ужасно — расторгнуть помолвку почти в последнюю минуту. Даже представить не могу, что у нее хватило на это смелости.

— У Серены всегда хватает смелости. — Майор снова задумчиво посмотрел на письмо и положил его на стол возле локтя Фанни. — Думаю, она привезет назад эту глупую девочку. Или они все же перехитрят ее? Нет! Сказать по правде, я не могу представить, чтобы кто-то мог ее перехитрить! — Он тихо вздохнул, но потом продолжил нарочито веселым тоном: — Мы ничего не можем сделать, дорогая. Остается только надеяться, что этот человек — Горинг — позаботится о ней. Пожалуй, сейчас мне даже лучше уйти. Если она вернется к ужину, как обещала, дай мне знать через лакея. Если же не вернется…

— Если не вернется, — решительно произнесла вдова, — я сама отправлюсь за ней!

— Фанни, Фанни, — улыбнулся майор, — нет, моя милая, ты никуда не поедешь.

— Я должна! — трагически объявила она. — Это мой долг, Гектор! Я знаю, что не найду Серену, но если меня не будет в этом доме, то я потом могу покривить душой и сказать всем, что была вместе с ней. Прошу тебя, Гектор, не оставляй меня здесь одну. Я же знаю, что скоро сюда явится Ротерхэм, а он способен привести меня в дрожь, даже если моя совесть чиста. Он же уставится на меня, как удав на кролика, и станет задавать жалящие вопросы. И я все ему выдам…

— Но, Фанни!..

— Умоляю тебя, не говори, что я всего лишь должна решить, что ему ответить. Ты же знаешь, что я глупа. А когда Ротерхэм смотрит на меня этим своим взглядом, я вообще становлюсь полной идиоткой. Нет, Гектор, я не могу стать твоей женой, но буду твоей тещей. Поэтому ты не можешь бросить меня на растерзание Ротерхэму!

Он опустился на колени рядом с ее креслом, взял ее руки в свои и начал покрывать их поцелуями.

— Фанни! Фанни! — дрожащим голосом заговорил Гектор. — Когда ты так на меня смотришь, как я могу?.. Милая, глупенькая моя Фанни, да откуда ты взяла, что Ротерхэм приедет сегодня в Бат? Мне не следует оставаться здесь, пойми! Кроме того, я не могу заставлять твоего лакея прогуливать мою лошадь до самого вечера!

— А ты прикажи Джону, чтобы он отвел ее в конюшню, — попросила Фанни. — Ну пожалуйста, милый, не лишай меня сейчас своей поддержки. Если я останусь здесь одна, стану думать, что произошло с Сереной, и вздрагивать при каждом стуке в дверь, думая, что это Ротерхэм, мои нервы могут просто не выдержать.

Против такой мольбы майор не устоял. Ему казалось не очень вероятным, что маркиз приедет в Бат. Тем не менее он решил все-таки составить компанию Фанни и уселся играть с ней в триктрак.

Однако она оказалась права — вскоре после того, как часы пробили пять раз, Либстер приоткрыл дверь и доложил о приходе лорда Ротерхэма.

Вдова была застигнута врасплох: ни она, ни майор не слышали стука в парадную дверь. Она только что взяла горстку шашек и, услышав голос дворецкого, вздрогнула так сильно, что выронила свои шашки, и

они покатились по полу в разные стороны. Майор ответил на ее испуганный взгляд ободряющей улыбкой хотя сам чуть не расхохотался — настолько комично выглядела Фанни в своей растерянности.

Маркиз дошел до середины гостиной, испытующе поглядел сначала на вдову, потом на майора и наклонился, чтобы поднять шашку, лежавшую у самых его ног.

— Как поживаете? — спросил он. — Боюсь, я напугал вас, леди Спенборо?

— Нет, что вы! — Фанни покраснела и поднялась с кресла. — То есть да… Я просто не ожидала вас. Умоляю, не волнуйтесь из-за этих дурацких шашек…

Ротерхэм бросил на игральную доску пару поднятых им с пола шашек и пожал ей руку. Потом повернулся к мистеру Киркби и обменялся с ним рукопожатиями.

— Вижу, Серена уехала. Когда она собиралась вернуться?

Фанни бросила на майора красноречивый взгляд. «Я же говорила тебе!» — читалось в этом взгляде. Гектор тут же поспешил ей на помощь.

— Вряд ли кто отважится делать предположения на сей счет, — улыбнулся он. — Серена уехала с друзьями на прогулку, и нельзя сказать, когда точно она вернется в город.

— А куда они поехали?

К глубокому восхищению Фанни, майор ответил без запинки:

— Кажется, у них шел разговор о том, чтобы добраться до Вуки-Хоул.

— Странно, что вы отпустили ее.

Эти слова, прозвучавшие, правда, как простая реплика, а не как упрек, слегка покоробили майора. Фанни из чувства солидарности тут же кинулась ему на подмогу:

— Она будет сожалеть, что не увиделась с вами. Какая жалость, что вы не известили нас заранее о том, что собираетесь приехать сюда!

— Серена увидится со мной, потому что я подожду ее… Если, конечно, не помешаю вам.

— Нет-нет, нисколько! — фальшивым голосом промямлила Фанни. — Присядьте, пожалуйста, лорд Ротерхэм.

— Спасибо! — Маркиз сел в кресло напротив дивана. — Не хочу мешать вашей игре.

— А мы как раз закончили играть. Вы… вы надолго приехали в Бат?

— Не могу сейчас сказать. А что, мисс Лейлхэм тоже поехала в Вуки-Хоул, не знаете?

— Не знаю… То есть я забыла… Кажется, да! — Фанни почувствовала, что ее загоняют в угол. Она ощущала на себе пристальный взгляд этих холодных глаз и дрожащими руками стала укладывать шашки в коробку.

— Да, кстати, кто-нибудь встречал в Бате моего старшего воспитанника? — вдруг спросил Ротерхэм.

Майор вовремя подхватил одну шашку, выпавшую из рук вдовы и покатившуюся к краю игральной доски.

— Спасибо, мистер Киркби! Я такая неуклюжая! Вы говорите о Джерарде, лорд Ротерхэм? Нет, я его здесь не видела. А вы что, надеялись встретить мальчика в Бате?

— Я не был уверен в этом. Потому и спросил вас.

Фанни была вынуждена поднять на него глаза и мгновенно потерялась. Властный взгляд Ротерхэма сразу впился в ее лицо, однако в глазах маркиза не было обычной угрюмости, сейчас в нем скорее таилась насмешка.

— Верю на слово, что вы его не видели, леди Спенборо. А кто-нибудь другой?

— Вы говорите о юноше по фамилии Монксли? — вмешался в разговор майор. — Да, я видел его. Серена даже познакомила нас. Он сказал, что остановился у друзей, живущих где-то за городом.

— Значит, Джерард солгал мне. Он тоже поехал в Вуки-Хоул?

— Нет-нет, он не поехал, — торопливо проговорила Фанни, — я думаю, он уехал из Бата.

— О Господи, ну почему я не наскипидарил хорошенько этого мальчишку, пока его еще можно было излечить от трусости? — В голосе маркиза прозвучало сильнейшее раздражение. Он резко поднялся с кресла. — Джерард прослышал, что я еду сюда, и тут же удрал из Бата. Так ведь? Мне бы очень хотелось, чтобы вы перестали играть со мной в прятки, леди Спенборо. Рано или поздно я все равно выясню, что здесь происходит. И хотелось бы, чтобы это случилось все-таки пораньше. На Бофорт-сквер меня уже отказались принять. Но там я узнал, что мисс Лейлхэм появится дома только поздно вечером, что миссис Флур уехала в гости к друзьям и что леди Лейлхэм приедет в Бат только ближе к вечеру. Теперь я выясняю, что и Серена не вернется до самого вечера, мой воспитанник поспешно убрался из города. Все это совершенно абсурдно! Если у мальчишки хватило духа притащиться сюда, какого черта он не мог… — Тут Ротерхэм внезапно умолк и нахмурил брови: — Боже милосердный, она что, выпроводила его?

Фанни снова бросила умоляющий взгляд на майора. Тот тоже поднялся и посмотрел прямо в глаза маркизу:

— Следует ли мне понимать, лорд Ротерхэм, что вы знали о влюбленности молодого мистера Монксли в мисс Лейлхэм? — спросил он.

— Знал ли я? — Маркиз усмехнулся и отошел к окну. — Как можно что-то знать о таком пустозвоне? Он разыграл передо мной настоящую трагедию. Но легче выдоить голубя, чем найти хоть крупицу искренности во всей его напыщенности! Наверняка разыгрывал перед вами свои обычные трюки, так ведь? — Ротерхэм пожал плечами. — Мне следовало сразу догадаться об этом.

— Нет, дело было совсем не так, — осторожно ответил майор.

— Гектор! — панически вскрикнула Фанни. Ротерхэм резко обернулся к ней, быстро взглянул на испуганное лицо вдовы, потом устремил свой тяжелый испытующий взгляд на майора:

— Ну же! Выкладывайте!

Фанни вскочила с места, шелестя шелковыми юбками, и вцепилась в руку мистера Киркби:

— Гектор, ты не должен… Умоляю тебя!

Тот накрыл ладонью ее пальчики.

— Думаю, что должен, — мягко ответил он. — Разве не ты говорила с самого начала, что этот брак не приведет ни к чему хорошему? Ваш воспитанник, маркиз, по нашим сведениям, этим утром сбежал с вашей невестой.

— Что? — прогремел Ротерхэм, и Фанни вздрогнула. — Это шутка?!

— Вы так думаете? Разумеется, нет. Они уехали из Бата в карете, запряженной парой лошадей, и — как мы предполагаем — отправились в Гретна-Грин.

— Бог мой, я был несправедлив к этому мальчишке! — воскликнул маркиз. — Так вот, значит, почему меня не впустили в дом к миссис Флур! Ну надо же — Гретна-Грин! — Он снова насупился. — Да они никогда туда не доедут! Клянусь, у нашего молодца было всего пятьдесят фунтов, которые дал ему я. Какого черта он не попросил у меня сотню? Безмозглый разиня! Сейчас ведь он окажется на мели еще задолго до того, как доберется до Карлайла.

Фанни отпустила руку майора и в изумлении воззрилась на маркиза.

— Кажется, юноша смог заказать карету только до Уолверхэмптона. — Майор изо всех сил пытался сохранить серьезный вид. — Возможно, он предвидел что останется без гроша, и собирался оттуда ехать почтовым дилижансом.

— Господи, дай мне терпение! — гневно завопил Ротерхэм. — Если бы я только предполагал, что этот тупица не придумает ничего лучшего, чем увезти девушку в Уолверхэмптон, — в фабричный Уолверхэмптон! — а затем засунуть ее в почтовый дилижанс. И если все кончится плохо, то обвинят в этом именно меня. Но, черт возьми, как я мог предположить, что Джерард такой кретин? Он ведь всегда упрямо стоит на своем, пока я не вдолблю ему в голову что-нибудь умное!

— Вероятно, — сказал майор, теперь уже не сдерживая своих чувств, — ему показалось несколько неудобным обращаться к вам за советом.

Ротерхэм оглушительно расхохотался.

— Да, точно! — Тут маркизу пришла в голову еще какая-то мысль, и он помрачнел. — А каким образом во всей этой истории участвует Серена? Вы же не хотите сказать, что она поехала следом за этой парочкой, чтобы приглядеть за Эмили?

— Нет, она поехала, чтобы привезти девушку обратно, — ответил Гектор. — Она сразу же помчалась за ними вдогонку.

— И вы ей это позволили?

— Я не мог остановить леди Серену, так как сам узнал обо всем только во второй половине дня и уже никак не мог догнать ее. Могу лишь надеяться, что с ней ничего не случится.

— Это с Сереной-то? — усмехнулся Ротерхэм. — Уж за нее вы точно можете не волноваться! С ней никогда ничего не происходит!.. Так, значит, она собирается вернуть Эмили? Очень мило с ее стороны.

Маркиз медленно отошел от окна. Лицо его с плотно сжатым ртом было омрачено тяжелыми раздумьями.

Он заметил, что Фанни, не отрываясь, смотрит на него, и добавил:

— Скорее всего, она уже в ближайшее время будет здесь. На вашем месте, леди Спенборо, я бы не волновался так за Серену. Она вполне способна позаботиться о себе сама. Я не буду ждать ее.

Он протянул руку Фанни, но прежде чем та ее пожала, майор встал и взял со стола письмо Серены.

— Лучше прочитайте сами, что она написала. Думаю, это многое прояснит вам.

Ротерхэм взял листок бумаги, испытующе посмотрев на майора исподлобья. Потом перевел взгляд на письмо и с угрюмым видом начал его читать. Однако скоро выражение его лица изменилось. Напряжение исчезло, уступив место гневу, смешанному с изумлением. Не произнеся ни слова, он дочитал все до конца. Казалось, что маркизу было трудно удержать себя в руках. Наконец он поднял голову, и сердце у Фанни ушло в пятки — столько ярости было в его взгляде!

— Нет, я обязательно дождусь Серену! Мне следует лично поблагодарить ее. Ведь она так старалась ради моего блага! — Он резко повернулся к майору. — А кто такой этот Горинг, о котором она пишет?

— Я его никогда не видел. Но леди Спенборо говорит, что он крестник миссис Флур и весьма трезвомыслящий и достойный уважения молодой человек. Мы с вами можем быть уверены, что он привезет ее назад живой и невредимой.

— Можем быть уверены, говорите? — гневно воскликнул Ротерхэм. — Скорее она доставит его обратно — еле живого! Любой мужчина, который позволяет Серене втянуть себя в ее чертовы игры, круглый идиот!

Он замолчал, но тут же вскинул голову, и взгляд его метнулся к окну. Цокот копыт, становившийся все громче и громче, внезапно стих рядом с домом. Маркиз быстро подошел к окну и, распахнув его, уставился на экипаж, остановившийся перед парадными дверьми. Повисла напряженная тишина. Скомкав в руке письмо Серены, Ротерхэм громко объявил:

— Ее светлость пожаловали домой в наемном экипаже! — потом захлопнул окно и обернулся. Фанни вскочила с места.

— Это Серена? Слава Богу! Какое счастье! — воскликнула она, но тут же инстинктивно сделала шаг в сторону майора, так как во взгляде Ротерхэма, обращенном к ней, сверкнула неприкрытая угроза.

— Повремените благодарить Бога, леди Спенборо. Сейчас Серене будет угрожать опасность куда большая, чем в течение всего этого дня!

— Нет, нет, остановитесь! — вскрикнула Фанни. — Что вы собираетесь сделать?

— Убить ее! — ответил маркиз сквозь зубы и быстро вышел из комнаты.

Фанни метнулась было за ним, однако майор схватил ее за руку:

— Нет, дорогая. Оставь его.

— Гектор, беги за ним! Его лицо… Он выглядит сущим дьяволом. Бог знает, что он может натворить в припадке гнева. Ты должен что-то сделать! Гектор, это твой долг — защитить Серену!

— Я бы мог защитить Серену, если бы ее жизни угрожала опасность, — рассмеялся майор, — однако сейчас мне кажется, что в этой ссоре я буду третьим лишним.

Ротерхэм, сбежав вниз по лестнице, достиг двери в холл как раз в тот момент, когда Серена, минуя дворецкого Либстера, вошла в дом. Под жесткими изогнутыми полями высокой шляпы ее лицо казалось немного бледным, а во взгляде чувствовалась усталость. Молодая женщина положила хлыст на столик и стянула с рук перчатки.

— Где ее светлость, Либстер? — поинтересовалась она.

— В гостиной, мадам. Там также и…

— Ну что, Серена, загнала-таки свою вислозадую кобыленку до смерти?

Она быстро обернулась:

— Айво? Ты здесь?

— Как видишь! — Он подошел к ней. — Горю желанием сказать тебе пару слов.

— Боже мой, ты опять не в духе? — небрежно поинтересовалась Серена, но ее глаза смотрели на маркиза настороженно. — Ты злишься, потому что Эмили из-за твоего приезда в Бат не отказалась от нашей поездки? Но это довольно глупо!