Симфония веков (№1) - Рапсодия: Дитя крови

Акмед молчал — наблюдал за Рапсодией. Певица задумчиво посмотрела на Джо, с трудом сдерживающую возбуждение. Акмед видел, что она удивленно нахмурилась, не понимая, почему девушка так странно ведет себя.

— Ну, что ты думаешь? — спросила она Акмеда.

— Если он тебя обидел, пусть проваливает, — ровным голосом ответил Акмед. — А то он может снова попытаться, и мне придется его прикончить. Ужасно не хочется вступаться за твою честь на голодный желудок. Грозит несварением, а я этого не люблю.

. Мужчина фыркнул, и Акмед с трудом заставил себя сохранять спокойствие. Рапсодия улыбнулась.

— Думаю, мы можем рискнуть, — сказал а она, снова поворачиваясь к Джо. — Твое мнение?

— Конечно, — быстро ответила Джо.

— Хорошо, — сказал а Рапсодия и указала на место рядом с Акмедом. — Садитесь сюда.

— Как вас зовут? — спросила Джо, которая не могла усидеть на месте и все время ерзала.

— Эши, — ответил новый знакомый. — А вас?

— Джо, — выпалила девушка. — А это Рапсодия и… Ой! — Она не договорила, потому что сестра изо всей силы пнула ее в лодыжку.

— Рад с вами познакомиться, Джо, — проговорил человек, чье лицо по-прежнему пряталось в тени капюшона. Он повернулся к Рапсодии, сердито смотрящей на девушку. — Рапсодия… Какое красивое имя. Вы музыкант?

— Да, она… Ой! Прекрати! — завопила Джо и убрала подальше ногу.

Эши закашлялся, прикрыв рот рукой, и Акмед мог бы поклясться, что он пытается скрыть улыбку.

— Джо — это сокращение от какого-то другого имени? Джоанна? Джоэлла?

Джо отчаянно покраснела.

— Джозефина, — едва слышно пролепетала она.

Изумлению Рапсодии не было предела. Как она ни старалась, ей не удалось убедить девушку открыть свое настоящее имя. А сейчас та спокойно назвала его совершенно незнакомому человеку.

— Тоже красивое имя, — спокойно проговорил Эши и повернулся к Акмеду. — А вы, сэр? Как мне вас называть?

Акмед впервые за все время изволил посмотреть прямо на нового знакомца. Ему удалось увидеть самый кончик не слишком ухоженной бороды — и больше ничего.

— Думаю, «сэр» вполне сгодится.

— Перестань так себя вести, Акмед! — возмутилась Джо. Акмед метнул в нее злой взгляд. Маленькая дурочка болтает без умолку. Такое впечатление, что ей вдруг отказали мозги. Она же прекрасно понимает необходимость хранить имя в тайне! сама так делала. Однако Джо не успела выдать еще какой-нибудь секрет, поскольку появился владелец таверны и спросил, что они будут есть.

Джо попросила принести ей баранину, Рапсодия — хлеб с сыром. Акмед и Эши одновременно заказали жаркое, а затем переглянулись, словно пытаясь решить, не выбрать ли им что-нибудь другое. Владелец таверны, не заметивший Эши, так и подскочил от неожиданности, когда тот заговорил.

Казалось, свирепые взгляды, которые Акмед бросал на Джо, возымели свое действие, потому что большую часть обеда она хранила мрачное молчание. Рапсодия, стараясь загладить неловкость, мило болтала с незнакомцем, и к концу трапезы обе женщины уже весело хохотали. Акмед внимательно прислушивался к разговору. Его раздражала пустая болтовня человека, назвавшегося Эши, но он не заметил, чтобы тот пытался у них что-нибудь выпытать или задавал ненужные вопросы. Акмеда к тому же слегка мутило от запаха баранины, которую с удовольствием поглощала Джо.

И вот обед наконец завершился. Эши и женщины за это время обсудили оттепель, колокола базилики, поделились впечатлениями о качестве и разнообразии товаров на местном рынке — иными словами, ничего существенного не случилось. Неожиданно Акмед поднялся с места и резко отодвинул скамейку, однако Эти успел вскочить на ноги прежде, чем скамейка исчезла под столом.

— Куда вы направляетесь? — спросила Джо.

Незнакомец вытащил из складок плаща огромный кошелек и показал его Рапсодии. Та весело рассмеялась, а Джо смущенно покраснела.

Эши бросил на стол две серебряные монеты, которых хватило, чтобы с лихвой заплатить за весь обед.

— На юг. А вы?

Прежде чем Рапсодия успела ее остановить, Джо выпалила:

— А мы собираемся поселиться в Канрифе. Акмед заметил, что незнакомца передернуло.

— Почему?

— Не думаю, что мы там ПОСЕЛИМСЯ, — поправила Джо Рапсодия. — Мы хотим на него посмотреть. Интересное место.

— Можно и так сказать, — сухо проговорил Эши. — Вы там долго пробудете?

— Она же сказала, что мы не знаем, — резко ответил Акмед.

— А почему вы спрашиваете? — поспешно сказал а Рапсодия.

— Ну, если вы проведете там несколько месяцев… Я как раз собираюсь вскоре в те места. Может быть, встретимся там и снова поболтаем.

— Конечно! Мы будем ужасно рады! — вскричала Джо, но тут же осеклась под тяжелыми взглядами Рапсодии и Акмеда.

— Вполне возможно, что мы там и задержимся. Сейчас трудно сказать заранее, — проговорила Рапсодия и поднялась на ноги. — Разумеется, если окажетесь в тех краях, мыс вами с удовольствием ПОБОЛТАЕМ.

— Может быть, я воспользуюсь вашим любезным приглашением. Ну, удачи вам. И легкой дороги. — Эши поклонился женщинам, кивнул Акмеду и зашагал прочь. Однако через пару секунд остановился и снова повернулся к Рапсодии: — Надеюсь, мне удалось загладить свою вину перед вами? Хотя бы частично! Еще раз приношу свои извинения.

— Я вас уже простила, — улыбнулась Рапсодия. Незнакомец еще раз поклонился и исчез в толпе. Рапсодия повернулась к Джо:

— Видишь, с какой скоростью происходят события? Хорошо, что тебе не удалось украсть его кошелек! Иначе нам бы пришлось самим платить за обед.

Акмед снова уселся за стол и показал женщинам на скамью напротив.

— По крайней мере, теперь у нас осталось достаточно денег, чтобы купить самую толстую и надежную на свете нитку и зашить ей рот.

Джо покраснела и откровенно перетрусила.

— Заткнись! — рявкнула Рапсодия. — Не смей с ней так разговаривать!

— Отлично. В таком случае, я задам вопрос ТЕБЕ. Кто это такой и почему он шел за вами?

Рапсодия задумчиво сдвинула брови:

— Я знаю не больше твоего, Акмед. Мы наткнулись на него на улице, и он пригласил нас на обед.

— Что он тебе сказал ? О какой грубости идет речь? Джо едва сдерживала слезы. Тогда Певица взяла руку девушки под столом и принялась ее гладить, раздумывая над вопросом Акмеда и вспоминая разговор с Эши.

Она вспомнила все, что случилось, и почувствовала легкое покалывание на коже. Когда такое происходило с нею в детстве, отец говорил, что это называется «гусиная кожа». Странный мужчина в плаще пригласил их на обед, а затем оскорбил ее. Решил, что она куртизанка…

— Ничего особенного. Он решил немного пофлиртовать. Только у него ничего не вышло. Не думаю, что здесь кроется еще что-нибудь. Мне его компания не показалась неприятной, хотя ты, очевидно, придерживаешься другого мнения.

— А сережки — его подарок?

Рапсодия покраснела. Она совсем о них забыла.

— Нет, это от торговца, которому я помогла спасти товар, когда столкнулись две повозки и опрокинулись столы.

— Ладно, оставим это. У нас еще несколько часов до встречи с Грунтором. Давайте посмотрим город. Думаю, мы сможем многое узнать про Канриф, поскольку складывается впечатление, что Бет-Корбэр построен в ответ на угрозу со стороны фирболгов.

— Мне казалось, что Бет-Корбэр построили намерьены, — сказал а Рапсодия, складывая салфетку. — Лорд Стивен говорил, это они возвели базилику.

— Сам город — да. Но если глядеть повнимательнее, то можно заметить кое-что еще. В отличие от провинциальных столиц Роланда, которые мы видели, Бет-Корбэр как будто состоит из двух городов — внутреннего, с великолепной архитектурой, и внешнего, построенного из камня и предназначенного для солдат. Вокруг не особенно много деревень и ферм, а те, что имеются, располагаются сразу у городских стен. Именно во внешнем городе мы, возможно, найдем ответы на интересующие нас вопросы.

— Звучит разумно. Я скоро вернусь, — сказал а Рапсодия, снова вставая. — Прежде чем мы уйдем отсюда, я хочу осмотреть колокольню.

Она погладила Джо по плечу и поспешила через площадь к южному углу базилики.

Джо посмотрела ей вслед, а потом обернулась к Акмеду:

— Знаешь, а повозки-то столкнулись из-за нее. Дракианин наградил ее пронзительным взглядом:

— В каком смысле?

— Они налетели друг на друга. Я стояла на другой стороне улицы, когда это случилось. Люди глазели на Рапсодию все утро, даже несмотря на то, что она не снимала капюшона. Затем она сбросила его, чтобы примерить сережки, и возницы словно ослепли. Они не видели, куда едут, вот и натолкнулись друг на друга. Потом мужчины бросали ей под ноги цветы, чтобы привлечь ее внимание. А она поднимала их и возвращала, думая, что идиоты уронили их нечаянно. Очень странно.

Акмед кивнул. Он был свидетелем подобных происшествий с тех самых пор, как они покинули Корень.

— Она ни о чем не догадывается, — сказал а Джо.

— Да, не догадывается. И сомневаюсь, что это когда-нибудь произойдет.

Когда солнце повисло над соломенными крышами домов, окруживших Бет-Корбэр, они встретились с Грунтором. Обменялись наблюдениями и новой информацией, сложили в мешки припасы, которые пополнили в городе.

— У меня пропали последние сомнения насчет того, следует ли нам посетить Канриф, — сказал Акмед, когда друзья устроились на привале, чтобы поужинать. — Складывается впечатление, что там сосредоточены большие силы, которым не хватает организации. Им нужен опытный лидер. Самое время собирать урожай, если я все правильно понимаю.

— В каком смысле? — осведомилась Рапсодия. Спускалась ночь, на небо высыпали звезды. Было очень тихо.

— Болгам нужен король, и я знаю, кто согласится взять эту ношу на себя, — сказал Акмед.

— Ты, что ли? — недоверчиво спросила Рапсодия. Акмед посмотрел на нее и с деланной обидой поинтересовался:

— А чем я не гожусь?

— Я не знала, что в твоих жилах течет королевская кровь.

Оба фирболга расхохотались.

— Только люди верят в дарованное Богом право носить корону, — заявил Акмед. — Фирболгам плевать на классовые различия. Ты становишься правителем, когда получаешь такую возможность — силой или хитростью. У меня есть и то и другое.

Рапсодия молча смотрела в костер. Хотя слова Акмед а звучали разумно, они совершенно противоречили всем тем представлениям, в которых она была воспитана. Впрочем, сейчас все перевернулось с ног на голову. Ллаурон считал ее крестьянкой, но это не помешало ему отправить всю компанию в гости к герцогу.

— Я думаю, мы все там придемся ко двору. Даже вы, две вертихвостки, хотя в ваших жилах и не течет кровь фирболгов, — сказал Акмед.

— Точно, — проворчал Грунтор, жуя большой кусок свинины. — Ой думает, мы выберем подходящее местечко и устроим там собственную крепость.

— Среди фирболгов? — вскричала Джо. Я не хочу к ним! Они — чудовища.

— Можно рискнуть, — сказал а Рапсодия, посмотрев на своих спутников из прежнего мира. — Про фирболгов рассказывают много всяких глупостей. Я готова поспорить, что они вовсе не чудовища. А вдруг они нам понравятся?

Акмед и Грунтор, улыбаясь, закончили ужин.

43

ПУТЕШЕСТВЕННИКИ разбили лагерь на северной границе Кревенсфилдской равнины — огромного открытого пространства, которое тянулось от Бет-Корбэра до самых Зубов — гор, служивших естественной крепостной стеной для земель фирболгов.

Поля окружали город с трех сторон. Четверка путников шла на восток, пока Бет-Корбэр и поселения вокруг него не пропали из вида. Когда спустилась ночь, их окружил мрак, расцвеченный яркими точками звезд. Рапсодию охватило чувство одиночества, словно они оказались единственными живыми существами в целом мире. Они долго не ложились, пытаясь за разговорами забыть о неприятном ощущении пустоты.

Окутанная одеялом ночного сумрака, Рапсодия не могла не вспомнить их бесконечное путешествие по Корню. Тогда ей приходилось постоянно сражаться со страхом. Она должна была идти вперед, потому что ничего другого не оставалось. А сейчас она чувствовала себя одинокой и беззащитной, несмотря на яркие фонарики звезд.

Она поплотнее завернулась в плащ и подумала о своих внуках, как делала всегда, когда ей становилось особенно тоскливо. Можно ли рассчитывать на то, что Гвидион и Мелисанда находятся в безопасности за стенами крепости, которую охраняет армия их отца? Богатство и положение в обществе не смогли уберечь их от страшной потери. Впрочем, никто не знает, что его ждет в жизни. Никто. Она протянула руку и осторожно убрала прядь светлых волос с лица Джо.

Костер постепенно догорел. Горячие угольки отбрасывали танцующие тени на лица спящих спутников Певицы. Она печально вздохнула и постаралась больше не смотреть на громадный темный купол у себя над головой…

Серая дымка рассвета не принесла Рапсодии утешения. Ее спутники начали просыпаться, сердито ворча и жалуясь на то, что им не удалось как следует выспаться. Рапсодия протянула руку в сторону костра, который снова весело трещал.

— СЛИПКА, — сказала она, и огонь мгновенно погас, лишь тонкая струйка дыма медленно поднялась в серое небо.

Это слово она узнала, когда еще только начала учиться мастерству Дающей Имя. Оно приблизительно означало «уходи». С его помощью можно было погасить огонь, прогнать туман и рассеять любые пары, висящие в воздухе. Рапсодия часто жалела, что это слово не умеет развеивать дурные сны или неприятные воспоминания.

Когда наступило утро и они пустились в путь, снова пошел снег. По мере того как они продвигались вперед, зима возвращалась и идти становилось все труднее. Настроение у всех резко испортилось. Пронизывающий злой ветер не раз вызывал проклятья в свой адрес, однако он же заглушал все разговоры.

Прошло четыре дня, и путники вышли на плато Орландан, где им все чаще и чаще стали попадаться холмы — предгорья Зубов.

Примерно через неделю показались и сами горы, изрезавшие горизонт своими острыми пиками. Гвиллиам назвал их Мантейдами, в честь жены и ее сестер, но время поглотило это имя, и теперь их всюду знали под другим, которое подходило им гораздо больше, — Зубы.

Прошло еще три дня, и маленький отряд приблизился к подножию гор. Когда Рапсодия увидела их в первый раз, ей показалось, что они все одинакового коричневого цвета — темные тени, уносящиеся в небо.

Однако по мере того, как горы становились ближе, девушка увидела, что они расцвечены в самые разные оттенки и тона — смешение черного и пурпурного, зеленого и голубого. В небо тянулись тонкие пальцы пиков, тут и там виднелись крутые склоны и пропасти. Красивые и одновременно пугающие, стражи, охраняющие границу между царством людей и землями фирболгов…

И вот путники стоят у самого их подножия. Большую часть этого времени они шагали по степи, среди невысоких холмов, на каменистом плато. На вершине одного из них Акмед остановился.

Внизу, засыпанная снегом, лежала огромная чаша амфитеатра, вырезанная в земле временем и силой стихий и расширенная руками людей. Огромное сооружение окружали скалистые уступы, а по всему периметру шли ровные ряды скамеек, которые постепенно сходились у огромной площадки внизу, засыпанной снегом и мусором, который копился тут несколько веков.

Рапсодия сразу поняла, что именно они видят перед собой.

— Здесь проходило Великое Собрание Гвиллиама, — взволнованно произнесла она, и ее голос гулким эхом отразился от скалистых стен. — Судя по тому, что говорится в хрониках, намерьены собирались здесь во время праздников или на советы. Именно здесь Гвиллиам н Энвин созывали своих подданных.

— Это КАВМ, — сказал Грунтор, используя слово из языка Серендаира, обозначающее «кратер, образовавшийся после извержения вулкана или из-за схода ледника».

Он закрыл глаза и вдохнул морозный воздух; шел легкий снег, который мешал ему разглядеть окружающее. Землю он чувствовал здесь даже сильнее, чем когда вышел на поверхность после путешествия по Корню. Это место хранило память истории, и земля нашептывала Грунтору свои секреты так, что только он один мог их слышать.

Дно чаши возникло в древние времена, когда здесь находилось озеро, появившееся благодаря таянию льда, покрывавшего склоны Зубов во времена их юности. Чаша служила сосудом для потоков сползающего льда. По мере потепления озеро частично ушло под землю, а частично высохло под жаркими солнечными лучами. В результате среди гор образовался огромный амфитеатр. Это был первый слой истории этих земель.

Позже тут потрудились руки людей. Объединенные силы земли и людей, которые по ней ходили, стали единым целым, и начался век, какого не видел мир и, пожалуй, уже не увидит.

Но вот наступило время вечного сна, и огромный амфитеатр лежал теперь под покровом снега всеми забытый и заброшенный. Но даже и сейчас могущество этой земли не вызывало сомнений…

Грунтор открыл глаза, возвращаясь из далекой страны прошлого.

Акмед нашел тропинку у подножия. Его сознание путешествовало среди гор, и ему удалось разглядеть несколько проходов, пересекающих горные кряжи и связывающих долины.

Сотни троп и мостов соединяли внешний мир со Скрытым Королевством. Некоторыми из них пользовались часто, другие оставались заброшенными так долго, что природа взяла свое и они давно стали недоступны для путников. Вся система дорог представляла собой инженерное чудо, созданное, по всей вероятности, руками жителей гор, древними наинами, умелыми горняками, которым земля открывала свои тайны.

«Шедевр Гвиллиама», — подумал Акмед.

Изучая мысленным взором землю, он их видел — крошечные фигурки, черные на фоне утреннего света, прячущиеся в тенях, шагающие по многочисленным дорогам. Народ, которого он никогда не знал, но которым собирался править.

— Это место Гвиллиам называл Канриф, — сказал он своим спутникам. — Среди гор бродят стаи фирболгов. Складывается впечатление, что они плохо организованы, если вообще организованы.

— Именно на это ты и рассчитывал? — спросила Рапсодия. — «Самое время собирать урожай». Так, кажется, ты сказал?

— Да, — улыбнулся Акмед.

Несмотря на то что фирболги родились в темных пещерах, они не любили выходить наружу по ночам. Спрятавшись примерно в полумиле от них, Акмед и его спутники наблюдали, как они бродят вокруг своих пещер, следили за наиболее смелыми особями, рискнувшими в поисках пищи забраться далеко от родных обиталищ. Однако когда начали спускаться сумерки, их становилось все меньше, и вскоре все попрятались в своих домах.

— Ночная слепота, — проговорил Акмед, и Грунтор кивнул.

— Странно, — пробормотала Рапсодия, напряженно всматриваясь в склоны гор, окутанные ночным мраком. — Жители пещер должны хорошо видеть в темноте.

— Под землей, где нет никакого света, даже сияния Корня, они чувствуют себя прекрасно. Когда снаружи наступает ночь, темнота никогда не бывает полной, и это сбивает их с толку. — Акмед оглянулся, чтобы убедиться в том, что Джо его не слышала.

При воспоминании об Оси Мира Рапсодию передернуло, но она прогнала неприятные мысли и вернулась к прерванным наблюдениям.

— Желтые корни и овощи с зелеными листьями.

— Чего? — переспросил Грунтор, наградив ее удивленным взглядом.

— Лечат ночную слепоту. Когда хочешь стать Певцом и начинаешь обучение, тебе первым делом рассказывают одну знаменитую легенду. Лиринская армия стала непобедимой благодаря тому, что они изменили свою диету. Все их враги ничего не видели ночью, и потому лирины нападали после наступления темноты.

— А кроме овощей есть еще какое-нибудь лекарство? — поинтересовался Акмед.

— Печень, — ответила Рапсодия, и Джо изобразила, что ее тошнит.

— Тогда болги должны здорово видеть в темноте, — заявил Грунтор. — Они кушают своих врагов вместе с печенью.

— Каких врагов? — спросила Рапсодия, проигнорировав его каннибалистские комментарии. — Их ближайшим соседом является Бет-Корбэр. Судя по тому, как выглядит город, его жителей давно никто не тревожил.

— Верно, — согласился с ней Акмед. — Кроме того, Грунтору удалось выяснить, что Сорболд, расположенный по другую сторону Зубов, хорошо защищен от набегов горными кряжами. Так что непохоже, чтобы фирболги часто покидали свои земли в поисках поживы. Думаю, они охотятся друг на друга.

Рапсодию снова передернуло:

— Чудесно! Ты уверен, что хочешь здесь жить?

— Я захочу, — хмыкнул Акмед.

Снег забрался в трещины у подножия гор и затвердел. Идти по ледяным буграм было очень трудно. Джо без конца падала, а один раз чудом не свалилась в пропасть.

— Еще далеко? — стараясь перекричать вой ветра, спросила Рапсодия, с опаской заглядывая в каньон, уходящий вниз на несколько сотен футов.

— Мы почти на месте, — ответил Акмед.

Он подошел к скалистой стене, доходившей ему до пояса, и взобрался наверх, а затем заполз на небольшой уступ. Лежа на животе, он протянул Рапсодии руку и легко втащил ее за собой.

Рапсодия быстро огляделась по сторонам, чтобы убедиться в том, что их никто не видит. Теперь надо было помочь Джо. Рапсодия закрепила веревку, в то время как Акмед, ухватив девушку под мышки, вытянул ее наверх. Та дрожала от холода и усталости. Как только она оказалась рядом, Рапсодия обняла ее и прижала к себе, закутав в свой плащ и сосредоточившись на своем внутреннем огне, чтобы согреть сестру.

Спустя несколько мгновений над краем уступа показался шип на шлеме Грунтора, и великан легким уверенным движением забрался на площадку.

— Ух, как я повеселился! — заявил он. — Ты в порядке, герцогиня? А ты, маленькая мисси?

— Нужно поскорее увести ее в какое-нибудь укрытие, где нет такого ветра, — ответила Рапсодия, у которой отчаянно стучали зубы.

Она уже не чувствовала ни кончиков пальцев, ни носа. Акмед, скорчившийся рядом с ними, сказал:

— Подожди минуту, Рапсодия. Посмотри, что наши родственники серенны создали, а потом сами же и разрушили.

Рапсодия огляделась по сторонам. Снежные вихри метались вокруг громадного каменного сооружения, выбитого прямо в скале. Его черный силуэт выделялся на фоне серого неба, заслоняя собой весь горный кряж. Гигантские стены сливались с горными склонами. Тут и там высились башни и бастионы невероятных размеров — до сих пор Рапсодии не доводилось встречать ничего похожего. Все, что они видели с того самого момента, как вышли на поверхность, — города и базилики, крепости и замки — напоминало жалких карликов на фоне этого могучего строения.

«Неудивительно, что Гвиллиам считался кем-то вроде божества», — подумала Рапсодия, которая со своего места не могла рассмотреть все сооружение целиком. Казалось, будто Создатель собственными руками вырезал эти бесконечные мосты, стены, теперь полуразрушенные, все эти укрепления, дороги, туннели, которые тянулись через середину горной гряды и терялись далеко за горизонтом. Город для великанов — не таких, как Грунтор, а самых настоящих титанов. И они прячутся где-то поблизости, среди Зубов Канрифа…

— Как думаешь, нам удастся отыскать какой-нибудь безопасный туннель? — крикнула Рапсодия. — Джо ужасно замерзла.

— Идти сможешь? — спросил ее Акмед.

— Да.

— Хорошо. Пусть Грунтор несет Джо, а ты иди за мной. Здесь неподалеку есть пещера. Вход закрыт большим камнем, но я уверен, что мы с Грунтором сможем его откатить. Болги туда не сунутся. Держись за мой плащ, чтобы не заблудиться, если станет совсем ничего не видно.

Рапсодия ухватилась за край его плаща и мрачно двинулась следом.

Когда они оказались внутри туннеля, вой ветра сразу стал тише. Пыль и крошечные осколки камней покрывали путников с головы до ног, забирались в нос и глаза.

Наконец Грунтор установил на место камень, чтобы болги не нашли их убежища, оставив маленькую щель.

Рапсодия откашлялась и стряхнула грязь с головы и плеч. Джо медленно приходила в себя после трудного подъема.

— Где мы? — спросила она.

Акмед вглядывался в сумрак туннеля. Стены и потолок были выложены гладкими каменными плитками идеальной прямоугольной формы. Длинные траншеи тянулись по обеим сторонам, в потолке виднелись дренажные отверстия, проржавевшие и забитые мусором.

— Думаю, это часть акведука. Возможно, отводной канал. Внутри Канрифа их построили великое множество. Они доставляли дождевую и воду из горных источников в систему водоснабжения, а все, что оказывалось лишним, спускалось в каньон. Поскольку в горах колодцы никто не копает, жители таким образом обеспечивали себя питьевой водой. Кроме того, благодаря этому не возникало опасности наводнения. Чертежи в намерьенском музее были очень подробными.

Рапсодия вытащила из заплечного мешка тетрадку, которую они нашли в Доме Памяти.

— Ничего не понимаю, — заявила она, быстро просмотрев записи. — Жаль, я не обратила внимания на то, что ты рассматривал в музее.

— Ты недооцениваешь размеры этого места, — фыркнув, проговорил Акмед. — Канриф являлся не просто крепостью или городом в горах. Он представлял собой целое государство. Цитадель, построенная среди гор, — всего лишь небольшая его часть. Основной массив, леса и виноградники, шахты и деревни, города, храмы и университеты — все, что представляло собой Канриф во времена намерьенов, — расположено за каньоном и Проклятой Пустошью. Впрочем, сомневаюсь, что болги сохранили его до наших дней. Мне удалось посмотреть только часть планов. Я видел систему водоснабжения, вентиляционные сооружения, которые обеспечивали свежим воздухом пещеры, и громадные кузницы, построенные в скалах, — их тепло использовалось для обогрева внутренних помещений. Гвиллиам был поразительным человеком. Он сумел спроектировать и построить подлинно живой мир из самых обычных камней и скал. Даже если бы мы корпели над его записями целый месяц, нам не удалось бы изучить их по-настоящему.

Рапсодия присела рядом с кучей недавно осыпавшихся камней. Она положила на них руки, разбудила внутренний огонь и направила его на камни.

— И что дальше? — спросила она, когда камень раскалился докрасна.

Акмед неторопливо вынимал из заплечного мешка припасы.

— Сначала перекусим, а потом я отправлюсь на разведку. Грунтор, ты останешься. Если я вдруг не вернусь через несколько дней — мало ли что, — отведешь Рапсодию и Джо в Бет-Корбэр.

— А тебе не кажется, что мы имеем право сами решать, куда мы хотим отправиться? — сердито спросила Рапсодия. — В особенности если тебя не будет…

Акмед удивленно заморгал:

— Ладно. Если я не вернусь, куда Грунтор должен вас доставить?

Рапсодия и Джо переглянулись.

— Наверное, в Бет-Корбэр. Дракианин рассмеялся:

— А еще говорят, что это болги отличаются сварливостью! Не тревожьтесь, я вернусь. Просто хочу нанести короткий визит своим будущим подданным.

44

НЕСМОТРЯ НА ТО что утверждалось в намерьенских легендах, болги обитали в горах задолго до того, как закончилась война Гвиллиама с собственной женой. Он был слишком занят, чтобы обращать внимание на то, что население пещер покинуло восточные степи и сумело пробраться в более старые части огромного лабиринта. Однако болги прекрасно знали о его существовании и начали тайные боевые действия на территории королевства Гвиллиама. Доклады о пропавших патрулях и запасах продовольствия терялись среди более важных документов, касающихся войны с Энвин.

Болги никогда не отличались способностью к организованным военным действиям; они были жестоки и считали любую добычу съедобной. Они украли огонь и могли жить в самых невероятных климатических условиях и местностях, хотя строители из них получались никакие.

За несколько веков до описываемых событий некий воинственный лорд сумел подчинить себе несколько племен и обнаружил, что они вполне управляемы — если их кормить. Но после смерти храброго лорда болги разрушили его поместье, некоторое время пожили на привычных местах, а затем отправились искать пропитание на новых территориях. Кое-кто утверждал, что они подчинялись этому лорду, потому что считали его своим. Уникальный случай, поскольку болги видели в людях добычу, а не равноправных партнеров.

Разобщенные маленькие племена болгов, населявших горы Гвиллиама, состояли из беженцев и дикарей, которые укрывались здесь от непогоды или искали себе новые охотничьи угодья. Кое-кого изгнали с насиженных мест силой, и они прихватили с собой оружие. Этих переполняла злоба по отношению к окружающему миру. В любом случае, встречи с ними мало кому доставляли удовольствие.

Обнаружив болгов, Гвиллиам предпринял неубедительную попытку их уничтожить. Он устраивал западни, посылал в их логова вооруженные отряды, но ему удалось расправиться лишь с самыми слабыми и глупыми. Грунтор считал, что политика Гвиллиама привела к тому, что болги значительно продвинулись в своем развитии. Тупое оружие стало острым и смертоносным. Однако Гвиллиам не успел использовать его в войне против Энвин.

На следующий день после того, как маленький отряд устроился в туннеле, несколько охотников-болгов загнали подземного волка в Зал Смерти, находящийся глубоко в недрах Зубов. Сюда традиционно заманивали добычу, поскольку здесь было достаточно места, чтобы расправиться с крупными животными или особо невезучими людьми.

Некогда болги обнаружили древний коридор с запечатанной дверью в самом конце, которую они, как ни старались, не смогли открыть. Сюда они завлекали свои жертвы, хотя одержать победу им удавалось не всегда.

Похоже, и на сей раз они совершили ошибку: волк побеждал. Древние млекопитающие размером с медведя, подземные волки всегда держались поодиночке и отличались свирепым нравом. Они прекрасно видели в темноте и сумели выжить в подземных туннелях, где и предпочитали охотиться.

Этот волк уже убил одного фирболга и пожирал второго, когда появился человек в черном. Его никто не заметил — он возник как раз в тот момент, когда охотники поняли, что потерпели поражение, и начали потихоньку отступать.

Сначала они его не видели. Развевающийся черный плащ сливался с тенями, которые его окружали. Они услышали голос, сухой, резкий, не терпящий возражений. Голос говорил на более древней версии их родного языка:

— Лежать!

Слово гулким эхом отразилось от стен и потолка коридора, словно деревянная стрела, ударившая в камень.