Династия Морлэндов (№5) - Черный жемчуг

Дверь открылась, и на пороге появился Кит, отряхивая капли дождя с верхней одежды и распространяя вокруг себя запах влажной шерстяной ткани. Его белье почти не промокло, но волосы были насквозь пропитаны водой: они мокрыми прядями облепили голову, капли с них стекали на лицо и за воротник.

– Как ты умудрился так вымокнуть? – воскликнула Руфь.

– Дул очень сильный ветер, он унес мою шляпу, и мне пришлось немало побегать, чтобы догнать ее, – объяснил Кит. Он взял полотенце, но Руфь тут же отняла его и принялась вытирать мокрые волосы Кита. Он застыл и прикрыл глаза от удовольствия, пока Руфь пригнула его голову, немилосердно растирая ее жестким полотенцем.

– Ты сделал все, что хотел? – спросила она. Голос Кита был приглушен тканью полотенца:

– Да, я осмотрел все четыре дома и обнаружил, что там предстоит немало работы. У одного из них протекает крыша, у всех остальных засорены дымоходы. Но в целом дома еще крепкие.

– Так и должно быть. Что ты еще делал?

– По дороге домой заезжал в дом Морлэндов. – Руфь отошла, а Кит поднял раскрасневшееся лицо и выпрямился. – Кэти и Элизабет поделили между собой обязанности Лии – Кэти стала домоправительницей, а Элизабет – воспитательницей детей Ральфа.

Руфь одобрительно кивнула.

– Это неплохо придумано. Но что будет, когда они выйдут замуж?

– Думаю, Ральфу придется искать им замену. Однако непохоже, что кузины вскоре выйдут замуж – у обеих нет приданого, и в конце концов...

Руфь приподняла бровь.

– Они найдут себе мужей, и гораздо скорее, чем ты предполагаешь. Любая из них станет подходящей партией для небогатого человека.

Кит-младший не понял намека на самого себя.

– Но ведь у Элизабет нет ни гроша, а Кэти так дурна собой, – напомнил он.

– Кэти хорошо воспитана, образованна, она из хорошего рода, и Ральф даст за ней приданое, если только не захочет опозориться, или я не знаю Ральфа. Вдобавок она умеет управляться со множеством слуг, а такое умение нельзя не оценить.

Кит улыбнулся – улыбка делала его совершенно похожим на отца – и положил руки на жесткие плечи Руфи.

– И я всегда ценил вас, – проговорил он, не подозревая скрытого смысла в словах Руфи, – всегда. Разве я смог бы прожить с вами всю жизнь и не узнать всех ваших способностей? Я ваш вечный должник, Руфь, и никогда не забуду этого, – притянув к себе, он поцеловал ее в щеку, и на мгновение Руфь оказалась так близко от него, что мокрая от дождя щека холодила ей кожу, усы щекотали ее, а дыхание приподнимало волосы. Старые, давно забытые чувства всколыхнулись в ней, и Руфь помедлила еще немного, наслаждаясь близостью сильного мужского тела. Она и понятия не имела о роскоши чужой заботы, не знала, как приятно чувствовать объятия сильных рук и слышать уверенные слова: «Я позабочусь о тебе, понесу твою ношу»... «Кит!» – вскрикнуло ее сердце, но это продолжалось всего одну секунду, прежде чем Руфь холодно поправила себя: «Кит-младший», выпрямилась и высвободилась из его рук.

– Лучше пойди переоденься и отдай мокрую одежду Перри, чтобы он высушил ее, – произнесла Руфь, тут же подумав, что нашла хороший предлог выслать Кита из комнаты: сейчас ей хотелось побыть одной.

Глава 13

На обеде с лордом Баллинкри в субботу было решено, что Аннунсиата должна предстать перед королем в воскресенье, и Хьюго потребовал, чтобы ему доверили честь самому совершить эту церемонию. Аннунсиата вспыхнула при таком изысканном комплименте, но поспешила отказаться, несмотря на согласие Ричарда. Видя это, Люси слегка подтолкнула локтем Ричарда.

– Это будет очень любезно с вашей стороны, – сказал Ричард, понимая, что Аннунсиата только выиграет, если ее представит виконт, который, кроме всего прочего, является близким другом его величества.

– Тогда сделаем это завтра, – с жаром подхватил Хьюго, – если не возражаете, то возле церкви. Король любит прогуляться в парке после службы, чтобы освежиться и согнать дремоту, к тому же проповедь всегда настраивает его на особенно благодушный лад.

Аннунсиату потрясла мысль о том, что король может дремать в церкви, и она решила, что Хьюго пошутил.

– И как же все произойдет? – расспрашивал Ричард.

– О, это будет самое простое дело! Я пойду впереди его величества. Если вы встанете так, чтобы видеть нас, то, как только заметите меня, идите вперед, и я представлю вас, а потом вы сможете прогуляться вместе с королем столько, сколько вам будет угодно.

Люси отправила свою личную горничную, Пэл, одеть Аннунсиату для важного события, а немного попозже и сама поднялась в комнату девушки, чтобы проследить, как ее будут причесывать. Люси обнаружила, что Аннунсиата побледнела и примолкла от беспокойства, и сочувственно пожала ей руки, пока Пэл орудовала щипцами для завивки.

– Твое беспокойство естественно и вполне понятно, – успокоила она, – но здесь совершенно нечего бояться. Король ценит красоту, он будет восхищен тобой. Вот увидишь, он улыбнется и скажет тебе что-нибудь приятное.

– Я не найду, что ответить ему, – чуть не плакала Аннунсиата.

– Тебе не нужно ничего говорить. Король скажет: «Добро пожаловать ко двору» или что-нибудь вроде этого, а тебе останется только произнести: «Благодарю вас, ваше величество», и он уйдет – этим все и закончится. Ну, дай взглянуть на тебя – встань и повернись.

Аннунсиата послушно поднялась и повернулась на месте, а Люси улыбнулась.

– Ты выглядишь бесподобно. Этот цвет тебе к лицу.

Манто Аннунсиаты было сшито из темно-синего бархата, нижнее платье из голубого шелка оттенком светлее, с легкой бирюзовой тенью; высокий воротник и рукава отделаны тончайшим кружевом. Пэл завила волосы девушки, оставив их гладкими на голове и собрав в узел на затылке так, что волосы падали темным водопадом с головы на плечи.

– Надо ли подкрасить ее, мадам? – спросила Пэл.

Люси покачала головой.

– Нет, нет – она прекрасна и так. Румяна только испортят ее красоту. Потри себе щеки, дорогая, ты слишком бледна. Прежде чем мы представим тебя, несколько раз покусай губы, чтобы они стали ярче. А где твоя косынка и перчатки? Думаю, муфта тебе сегодня не понадобится – слишком тепло. Ты готова? Тогда пойдем вниз.

Ричард промолчал, когда увидел свою юную кузину, он только улыбнулся, одобрительно оглядев ее. Аннунсиата бережно приподняла юбки и поднялась в карету, чтобы сесть на переднюю скамью, и всю дорогу от города до Уайтхолла молчала. Что бы ни говорила Люси, она не могла избавиться от страха, ибо король для нее все-таки оставался королем, помазанником Божиим, Его наместником на земле, а она – она была ничтожнейшей из смертных, женщиной, и к тому же в глубине души она была уверена, но даже самой себе с трудом решалась признаться в том, что она незаконнорожденная. Конечно, Аннунсиату радовала и наполняла гордостью возможность быть представленной королю, но она знала, что не сможет успокоиться, пока все не будет окончено.

Они расположились в саду так, чтобы видеть двери церкви. Аннунсиата старалась не теребить бахрому перчатки и стоять прямо и спокойно. Ожидание показалось ей невероятно долгим, но на самом деле прошло не более пяти минут, прежде чем послышался отдаленный шум шагов и голосов, двери церкви отворились и появился король со своей свитой. Аннунсиата сразу же заметила Хьюго – она бессознательно искала его взглядом в толпе и только потом увидела еще одного человека, привлекшего ее внимание даже сильнее, чем Хьюго.

Король оказался точь-в-точь таким, каким его представляла Аннунсиата; он возвышался среди своих приближенных, и его внешность вызвала в девушке чувства, которые она прежде испытывала при виде породистых лошадей. Присмотревшись повнимательнее, Аннунсиата поняла, что он нехорош собой – его лицо было слишком грубым, смуглым, почти безобразным – однако он казался красавцем. Такое несоответствие изумило Аннунсиату. Должно быть, благодать Божия, покоящаяся в нем, сияет сквозь бренную плоть, подумала она, и эта мысль привела ее в восхищение.

– Вот он, – тут же прошептала Люси. – Ты всегда сможешь узнать короля среди его свиты – только он не снимает шляпу.

– А кто идет рядом с ним? – поинтересовалась Аннунсиата.

– Герцог Йоркский. Посмотри, как заметно фамильное сходство между ними.

Герцог Йоркский был так же высок, как и его брат, но изящнее сложен. Его волосы были пышными, скорее каштановыми, чем черными, а лицо казалось привлекательным, как у героев романов. Он тоже некрасив, решила Аннунсиата.

– Рядом с ним – мастер Гайд, – продолжала Люси. – Они беседуют, как заговорщики.

– Люси, Аннунсиата, идемте, мы должны выйти навстречу им, – позвал Ричард, направляясь вперед.

Аннунсиата продолжала разглядывать приближенных короля. Теперь ее внимание привлек высокий темноволосый мужчина, идущий за королем и герцогом. Она увидела, как герцог обернулся и привлек этого мужчину к своему разговору с Гайдом, и тот нахмурился, как будто пытаясь сосредоточиться на поставленном перед ним сложном вопросе. Этот мужчина был почти так же высок, как и герцог, с такими же темными волосами и глазами, поразительно напоминающими глаза Стюартов, однако его лицо было тоньше, выразительнее, благороднее. Если бы Аннунсиате не показали короля, она бы приняла за короля этого незнакомца, ибо его лицо было отмечено печатью властности и некоей внутренней чистоты, которая в представлении девушки была неразрывно связана с титулом монарха. Она спросила Люси, кто это.

– Принц Руперт, кузен короля. Во время войны мы часто встречались с ним в Оксфорде, хотя не думаю, что он помнит меня. Он уехал из Англии в 1646 году, а вернулся совсем недавно.

Принц Руперт! Конечно, это мог быть только он. Аннунсиата уставилась на него, трепещущая и взволнованная, ибо для нее принц был легендарной личностью из детских сказок, подобно Тезею или Одиссею. Он был великим героем, принц Руперт Рейнский, который сражался за короля-мученика, бросая свою лихую кавалерию из одного конца страны в другой. Более того, Аннунсиата не принадлежала бы к роду Морлэндов, если бы при звуках этого имени ее не охватывал трепет. Отец Кита и его дядя Гамиль сражались и погибли в полку принца Руперта, как и племянник Руфи Малахий, смерть которого позволила Аннунсиате стать наследницей Шоуза.

– А рядом с ним, – поспешно продолжала Люси, пока они направлялись к месту, где их ждал Хьюго, – лорд Ормонд из рода Стюартов, около него, низенький мужчина, – мастер Николас, министр и близкий друг принца Руперта...

Продолжить объяснение Люси не хватило времени: Хьюго уже кланялся им, король постепенно приближался, и Хьюго улыбнулся ему, а король вопросительно приподнял бровь, отлично понимая, что начинается церемония представления.

– Ваше величество, – начал лорд Баллинкри, и король остановился. Огромная толпа приближенных и просто прихлебателей также остановилась. При виде столь многочисленного общества у Аннунсиаты пересохло во рту. – Позвольте представить вам юную представительницу рода Морлэндов – кузину Ричарда, мисс Аннунсиату Морлэнд из Шоуза.

Легкий толчок в спину, полученный от Люси, заставил Аннунсиату шагнуть вперед и опуститься в глубоком и почтительном реверансе. Она порадовалась возможности опустить глаза и оставалась со склоненной головой, глядя на носки королевских туфель, чувствуя полнейшую сумятицу в мыслях, пока густой, приятный голос не произнес:

– Встаньте, дорогая.

Аннунсиата осторожно подняла глаза и обнаружила, что король улыбается ей и протягивает руку. Она знала, что должна поцеловать кольцо на руке, но король держал руку ладонью вверх, и Аннунсиата на мгновение смутилась, не зная, что делать. Постепенно у нее в голове прояснилось, сердце перестало стремительно стучать, и, как будто она всю жизнь провела при дворе, девушка коснулась кончиками пальцев руки Помазанника Божия и позволила ему приподнять себя, глядя прямо в лицо королю и улыбаясь в ответ.

Едва слышный шепот пронесся в толпе зрителей. Аннунсиата услышала его, но не поняла, чем вызван этот шепот, и продолжала стоять спокойно и свободно, как стояла бы придворная дама, позволяя королю держать себя за руку. Они рассматривали друг друга с вежливым любопытством, как будто были равными. Впоследствии Аннунсиата вспомнила еще одну деталь и долго размышляла над ней: как только Хьюго произнес слово «Шоуз», головы нескольких придворных резко повернулись к ней, как будто это название что-то означало для них.

Однако сейчас девушке было некогда удивляться этому. Король заговорил:

– Как любезно с вашей стороны, Ричард, было представить нам такую девушку – она украсит наш двор. Мы будем очень рады видеть вас при дворе, дорогая, – надеюсь, вы станете часто бывать у нас. Имя Морлэндов очень дорого нам. Расскажите мне о себе. Вы, конечно, прибыли из Йоркшира – когда-нибудь я снова побываю там. Уверен, это прекрасное место.

Говоря все это, король сделал движение вперед, и Аннунсиата поняла, что он предлагает ей пойти рядом. Такая неслыханная честь заставила ее вздрогнуть. Вежливо склонив голову, герцог Йоркский освободил место рядом с королем и отступил назад, устраиваясь между Гайдом и принцем Рупертом. Хьюго поспешил пристроиться рядом с королем, а тот умерил шаги, пытаясь идти наравне с Аннунсиатой. Уголком глаза девушка видела, какие радостные улыбки играют на лицах Ричарда и Люси, но тут король спросил, откуда именно прибыла его гостья. Аннунсиата ответила, и за минуту король узнал, что она обожает лошадей. Они разговорились, подобно давним друзьям. К тому времени, как они достигли конца аллеи, Аннунсиата успела рассказать о Голдени, но когда они свернули к воротам, она заметила, что король слушает ее с меньшим вниманием, и поняла, что ее аудиенция окончена. Ей следовало попрощаться и дать королю возможность перейти к другим делам.

Слегка поклонившись, король произнес:

– Надеюсь, что очень скоро я буду иметь удовольствие видеть вас верхом на вашей великолепной лошади. В парке Сент-Джеймс приятно проехаться утром, прежде чем там соберутся люди.

Распростившись с девушкой самым учтивым образом, король переключил свое внимание на кого-то другого. Аннунсиата стояла ошеломленная, порозовевшая, она едва переводила дух, но у нее не оказалось времени осмыслить слова короля, ибо Хьюго взял ее руку, только что выпущенную королем, и взглянул на девушку с пристальным любопытством. Ричарда подозвали Гайд, герцог и принц, так что Люси заняла место у другой руки Хьюго.

– Дорогая моя, все прошло успешно для первого знакомства, гораздо лучше, чем я рассчитывала, – радовалась Люси. – Что он говорил тебе?

– О, он расспрашивал про Йоркшир, а потом мы немного побеседовали о лошадях, – рассеянно ответила Аннунсиата, не в силах оторвать глаз от удаляющейся спины короля. Сверкая улыбкой, Люси оглядывала придворных.

– Ты произвела настоящую сенсацию! Только взгляни, как они наблюдают за тобой. Дорогая, они будут говорить только о тебе, пока ты не получишь место придворной дамы.

– Им не придется долго ждать, мадам, – произнес Хьюго, очнувшийся от своей задумчивости. – Король сказал, что хочет видеть мисс Морлэнд на верховой прогулке в парке Сент-Джеймс.

Аннунсиата взглянула на него, и неожиданная мысль, пронзившая ее, заставила девушку густо покраснеть.

– О, он не это имел в виду, – поспешно возразила она, – это была просто любезность.

– Мадам, хотя мне и неприятно противоречить вам, – ответил Хьюго насмешливо-официальным тоном, скрывающим подлинные чувства, – король часто говорит не то, что имеет в виду – он действительно славится таким умением, – но если он в самом деле говорит то, что думает, в этом невозможно усомниться. И если только я не ошибаюсь, вскоре вы получите официальное приглашение.

Люси улыбнулась и пожала ему руку.

– Думаю, вы не ошиблись, милорд. Смотрите, что там происходит.

Посмотрев туда, куда указывала Люси, Хьюго увидел, как низенький, аккуратный черноволосый мужчина отвлек Ричарда от его оживленной беседы.

– Да, в самом деле – вот и Генри Беннет с вашим приглашением.

Им не пришлось долго томиться в неизвестности – не успели они пройти и нескольких шагов, когда Ричард оставил своих спутников и вернулся к жене и кузине.

– Дорогие мои, Люси, Аннунсиата, Генри Беннет только что принес приглашение от его величества на маленький ужин и танцы сегодня вечером. Надеюсь, я правильно поступил, приняв приглашение от своего и от вашего имени.

Улыбки подтвердили его правоту.

– А теперь, – продолжал Ричард, – мастер Гайд и их высочества ждут меня в старом дворце. Вы не возражаете, если вам придется отправиться домой одним? С Беном вы будете в безопасности.

Люси не успела ответить, когда ее перебил Хьюго:

– Сэр, на это утро мои дела закончены. С вашего позволения, я мог бы отвезти дам домой.

– Мы будем вам так признательны, Хьюго, – сразу же ответила Люси. – У вас хватит времени пообедать с нами?

– Конечно, с удовольствием приму ваше приглашение, – откликнулся Хьюго.

– Не ждите меня к обеду, – напомнил Ричард, – я останусь у мастера Гайда.

– Только не забудь вернуться домой пораньше, чтобы успеть переодеться к ужину, – напомнила Люси.

– Конечно, дорогая. Мы сможем увидеться с вами на ужине, милорд? Или, может быть, вы поедете во дворец с нами?

Хьюго слегка пожал плечами и криво усмехнулся:

– Меня не пригласили, – ответил он.

По совету Люси Аннунсиата отдохнула днем, чтобы выглядеть свежей на ужине и танцах вечером, а также желая немного побыть одной и разобраться в утренних событиях. Большая часть ее мыслей была посвящена королю: если он был настолько любезен, что сразу пригласил ее на маленький ужин, попасть на который считают неслыханной удачей все знатные девушки и их родители, значит, это можно считать редкостным благоволением. Вероятно, отчасти такое благоволение было вызвано роялистскими приверженностями ее семьи, но Аннунсиата слишком хорошо осознавала собственное очарование и слишком много слышала о личной жизни короля, чтобы не найти более вероятную причину подобной любезности.

Но если ее догадка верна, что тогда? Аннунсиата вздрогнула, подумав об этом. Барбара Палмер – возлюбленная короля, однако никто при дворе не думает о ней дурно. «Неправда, – возразил Аннунсиате ее внутренний голос, – Люси считает ее скверной женщиной». Девушка напомнила себе, что во Франции любовниц короля чтили наравне с королевой – им оказывали уважение, дарили титулы и земли. «Но здесь не Франция», – вновь возразил внутренний голос. Аннунсиата решительно запретила себе думать об этом, поняв, что зашла слишком далеко: король оказал ей простую любезность, и ничего более. Однако Хьюго был уверен, что король имеет в виду нечто большее, вспомнила она, размышляя над словами виконта. Что бы сказала мать? Но тогда зачем она вообще послала ее сюда?

Заставив себя оторваться от этих мыслей, Аннунсиата задумалась о другом: внезапно она вспомнила, как приближенные короля прореагировали на сообщение, что она прибыла из Шоуза. Роясь в памяти, девушка вновь увидела, как принц Руперт вскинул голову при этих словах. Среди слуг ходили рассказы о том, как во время войны принц останавливался в Шоузе – этим и объяснялось его удивление. Герцог Йоркский тоже вежливо кивнул ей, припомнила Аннунсиата; все прочие глядели на нее во все глаза, гадая, откуда она взялась. В памяти девушки всплыли слова Люси: «Ты произвела настоящую сенсацию!». Как приятно, когда о тебе так говорят, сонно подумала она и пожелала знать, что ждет ее вечером, когда внезапно ее охватила дремота, воспоминания перепутались в памяти, оставив только взгляд больших темных глаз и протянутую белую руку.

Она проснулась от шума, доносящегося снизу, и только приподнялась на локте, потирая заспанные глаза, как в комнату вошла Пэл с удивленным и озабоченным лицом.

– Что там? – сонно спросила Аннунсиата. – Что случилось?

– Хозяин вернулся домой, мисс, и привез такую; новость! О, мисс! Но боюсь, вам новость покажется плохой – из-за нее отменили ужин, на который вы были приглашены.

– Да что случилось?

– Вы узнаете обо всем в гостиной, – ответила Пэл, суетливо расправляя платье. – Миссис послала меня сказать, что она устраивает ужин дома, и уже пригласила несколько человек, так что вам пора одеваться. Вставайте, мисс, сейчас принесут горячую воду.

Поняв, что от Пэл ей ничего не добиться, Аннунсиата послушно встала, позволив умыть и одеть себя. Должно быть, Пэл умышленно не стала ничего рассказывать, чтобы догадки отвлекли Аннунсиату от разочарования из-за отложенного первого визита во дворец. Пэл одела девушку в милое и скромное платье из струящегося шелка цвета зеленого яблока и кружевную накидку, переплела ее волосы темно-зелеными лентами и отошла, чтобы полюбоваться на собственное творение.

– Теперь, мисс, вы выглядите, как картинка. Можете идти вниз.

Новость действительно оказалась достойной поднятого ею шума. Аннунсиата обнаружила, что Ричард стоит у окна с печальным и озабоченным видом, а на лице Люси, сидящей в кресле, меняются выражения изумления, оскорбления, разочарования и беспокойства.

– О, Аннунсиата, какая жалость! – сразу же произнесла она. – Подумать только, твой первый визит во дворец! Но не печалься, дорогая, – скоро ты побываешь там. О, бедная женщина! Мне она всегда так нравилась! Как она могла решиться на такое? Помню, когда мы встретили ее в Пассаже, она выглядела озабоченной – ты не заметила, Аннунсиата? Я рассказывала Ричарду, что мы встретились с ней...

Вскоре новость открылась: Анна Гайд, дочь канцлера, вступила в тайную связь с герцогом Йоркским уже несколько месяцев назад. Теперь Анна обнаружила, что беременна, поэтому секрет скрывать дольше стало невозможно, и она настояла, чтобы герцог рассказал обо всем. И вот сегодня, в старом дворце, герцог в присутствии мастера Гайда, Ричарда и принца признался в случившемся.

Реакция Гайда была обычной для него, хотя и неожиданной для тех, кто не был близко знаком с ним. Он пришел в бешенство и поклялся, что предпочел бы видеть собственную дочь в заведении мадам Беннет, чем в недостойной связи, порочащей королевскую кровь.

– Конечно, ему никто не поверит, – отозвалась Люси, – все решили, что он нашел остроумный способ избежать позора.

– Но он в самом деле так считает, – печально возразил Ричард. – Может быть, он упрям, глуп и раздражителен, но его преданность королю никогда не вызывала сомнений. Хуже всего то, что ярость Гайда поколебала решимость герцога. Он уже сожалеет о своем поспешном признании и стремится все отрицать.

– Вероятно, лучше всего будет, если он откажется от своих слов, – с сомнением проговорила Люси, – хотя, конечно, Жаль бедняжку – по сравнению с герцогом она почти простолюдинка...

– Теперь слишком поздно говорить об этом. При дворе уже все известно, и даже если сама Анна Гайд подтвердит слова герцога – в чем я сильно сомневаюсь, ибо она упряма, как коза, упрямее, чем ее отец, – после рождения ребенка, если он окажется мальчиком, найдутся люди, которые будут считать его достойным королевского титула. Господи, ну к чему герцогу понадобилось делать такую глупость! Из всех женщин, годящихся ему в любовницы, он выбрал Анну Гайд! Ведь она даже дурна собой!

– Нет, она хорошенькая, – возразила Люси. – Только не понимаю, как она могла допустить такую ошибку. Я всегда считала ее добродетельной дамой.

– Каждой добродетели есть цена, – сухо заменил Ричард. – Для нее ценой был брак.

Аннунсиата в молчании выслушала все это, наконец супруги вспомнили о ее присутствии и смущенно переглянулись.

Ричард обратился к ней:

– Боюсь, твое пребывание в Лондоне началось не слишком удачно. Должно быть, ты думаешь, что попала в ужасное место.

Аннунсиата улыбнулась и покачала головой:

– Вы забываете, что в Йоркшире мы сразу узнавали обо всем, что случалось в Лондоне. Я ничуть не заблуждаюсь относительно репутации изгнанного двора.

Ричард кивнул.

– Конечно, в этом причина всех неприятностей – всему двору слишком долго пришлось скитаться по Европе без гроша в кармане и без приюта. Так они и потеряли стыд и способность рассуждать.

– Король, наверное, очень обеспокоен этим происшествием, если он отменил сегодняшний вечер, – предположила Аннунсиата.

– Ему сразу сообщили обо всем, – ответил Ричард. – Он долго был наедине с герцогом, а затем вызвал Гайда, и к этому времени новость стала известна всему двору. Когда я уходил, король готовился к разговору с Анной Гайд. Думаю, больше всего короля тревожит то, что герцог не смог предвидеть последствия.

– Даже если он любит Анну Гайд – а я уверена в этом, – рассудительно произнесла Люси, – ему не слишком улыбается перспектива видеть ее в качестве сестры. Она была фрейлиной его сестры Мэри.

– Король мыслит правильно, даже если и поступает не всегда должным образом, – отозвался Ричард. – Еще до моего ухода Беркли и Джермин явились с заявлением, что Анна не честна, что она была в связи с ними, и Киллигрю поторопился с таким же признанием и настаивал, что ребенок от него.

Люси бросила на мужа предупреждающий взгляд и кивнула в сторону Аннунсиаты, но Ричард покачал головой.

– Нет, она должна знать, что творится при дворе. Я не хочу, чтобы она столкнулась с такими же трудностями. Герцог уверял, что Киллигрю говорит правду, но король выгнал его.

– Может быть, это наилучший выход, – задумчиво произнесла Люси, – если ее станут преследовать...

– Все равно этому никто не поверит, – возразил Ричард. – Все трое – известные шалопаи и закадычные приятели герцога. Быстрота, с которой они сочинили свои басни, доказывает это. Нет, я уверен, что король заставит герцога выполнить свои обязательства, но это будет скверное дело... – он продолжал, улыбнувшись Аннунсиате: – Жаль, твое вечернее развлечение пропало. Но мы решили устроить дома маленький ужин и пригласить наших знакомых. Придет твой кузен Фрэнк, Уильям Моррис, друг генерала Монка и второй министр, Уильям Ковентри – секретарь лорда-адмирала, и еще один капитан армии, Роберт Феррерс, так что мы сможем неплохо провести вечер. О, забыл: Люси пригласила своего любимца, лорда Баллинкри, он сможет рассказать нам, что творится сейчас во дворце.

– К счастью, я смогла заказать три связки диких уток и бочонок устриц – от голода мы страдать не будем, – добавила Люси, – хотя во дворце ужин был бы гораздо лучше. Но у Ричарда хранится хорошее вино, а молодые люди захотят потанцевать с тобой, – говоря, она не спускала глаз с Аннунсиаты и, как ожидала, заметила легкий румянец удовольствия на лице девушки, вспыхнувший при упоминании имени Хьюго. В такой ситуации Люси решила быть настороже, ибо Хьюго был очаровательным шалопаем, а Аннунсиата, при всей своей смелости, оказалась более чем невинной.

В доме на Норт-стрит, выходящем углом к церкви Всех Святых, протекала крыша. Вступив во владение домом, Кит почувствовал, что долг домовладельца требует, чтобы он починил крышу до наступления зимы. Работа предстояла искусная, и Кит нанял Дикона, плотника, который руководил работниками Ральфа, но даже в этом случае считал необходимым лично приглядывать за тем, как продвигается дело. Однажды днем Кит балансировал на верхней ступеньке лестницы, беседуя с Диконом, когда тот воскликнул, указывая через плечо Кита:

– Глядите-ка, разве это не мисс Кэти вон там, внизу? Что это она здесь делает?

Кит взглянул вниз и увидел свою кузину в сопровождении Одри; обе женщины сидели верхом, и, натягивая поводья, смотрели на Кита, запрокинув головы. Он поспешил спуститься, и уже через минуту стоял рядом с Кэти, придерживая под уздцы ее пони.

– Я приехала, чтобы сделать покупки для завтрашнего праздника, – объяснила Кэти. На следующий день исполнялось шесть лет Ральфу-младшему: предполагалось торжественно одеть именинника в мужскую одежду и устроить праздничный ужин. – Вы придете?

– Конечно, – кивнул Кит, – но разве вы не могли послать за покупками слуг?

– Мне хотелось поехать самой, чтобы выбрать все лучшее, – торопливо пояснила Кэти, – а по дороге домой я заметила вас и остановилась поговорить.

Сказав это, девушка густо покраснела, и если бы Кит задумался над ее словами, он бы понял, что ей пришлось сделать большой крюк, чтобы проехать через Норт-стрит. Однако Кит не был так сообразителен. Он даже не заметил, как на то надеялась Кэти, что она одета в новое бордовое платье, которое ей шло больше, чем вся ее прежняя одежда.

– Вы ждете этого праздника? – вежливо поинтересовался Кит.

– Конечно, правда, для меня праздник означает хлопоты, а не развлечение. Каждый день я обнаруживаю, как много Лия успевала делать по дому. Однако я не прочь потанцевать – если кто-нибудь пригласит меня.

– Разве Ральф не пригласил вас на первый танец? – удивленно спросил Кит. На правах хозяйки дома Кэти была обязана открыть танцы, если только на них не присутствовала какая-нибудь почетная гостья.

– О да, первый танец я танцую с Ральфом, – ответила Кэти и остановилась, а Кит, наконец, вспомнил о правилах хорошего тона.

– Я почту за честь, если вы оставите следующий танец для меня, – сказал он, – если только вам не будет скучно танцевать с близким родственником.

– Я не думаю о вас как о родственнике, – заметила Кэти, но Кит, похоже, не обратил внимания на ее намек, и она продолжала: – Благодарю вас. Я с радостью потанцую с вами. Как идут дела с ремонтом? – спросила она, глядя на плотников, работающих на по крыше.

– Медленно, – вздохнул Кит. – Вот в чем неудобство быть владельцем недвижимости.

– Тогда, вероятно, вам не следует больше приобретать недвижимость, – улыбнулась Кэти. – Почему бы вам не отказаться от мысли вернуть шотландские владения?

Кит удивленно приподнял бровь.

– Неужели вы хотите видеть меня бедняком?

– Вы можете жить в достатке, – возразила Кэти. – К тому же счастье в жизни не зависит от богатства.