Блэкторн (№2) - Гордость и целомудрие

— Я тоже учила детей, вынужденных бороться за существование в трущобах Лондона. Я постараюсь не подвести вас, бабушка Чарити.

Джосс немного отдохнула в соседней хижине для гостей. По индейскому обычаю лежать пришлось на полу, однако тюфяк оказался на удивление удобным и мягким. Затем Барбара пригласила ее на экскурсию по деревне. Когда свекровь сообщила, что настало время вместе с остальными женщинами искупаться в реке, Джосс пришла в ужас.

— Вы хотите сказать, что я должна раздеться и выкупаться… на виду у всех?

— Не перед всеми, — улыбнулась Барбара. — Только перед остальными женщинами и совсем маленькими детьми. Право же, стоит немного поступиться скромностью, чтобы не ходить грязной. Но так и быть, пока ты не привыкла, мы будем купаться немного выше по течению, где нас никто не побеспокоит.

Джосс с облегчением кивнула, и они отправились в дом за чистым бельем и мылом. Барбара припасла также две пары низких кожаных башмаков, именуемых мокасинами, но Джосс наотрез отказалась разгуливать по деревне с голыми ногами. Лучше уж сопреть от жары!

— Ты моментально натрешь мозоли в своих ботинках! — предупредила Барбара. — Учти, в такой духоте любая рана может мигом загноиться!

Купание немного примирило Джосс с этой новой жизнью в глуши. Холодная чистая вода освежила тело, а мазь, которой поделилась с ней Чарити, окончательно сняла зуд от царапин и укусов. Джосс не спеша оделась и взялась за щетку для волос. Под палящими лучами американского солнца они выгорели так, что больше не нуждались в лимонном соке.

Глаза немного воспалились после плавания в реке, и Джосс не спешила воспользоваться своими каплями. Вместо этого она надела очки и сочла себя готовой вернуться в деревню. Барбара куда-то скрылась, впрочем, нетрудно было догадаться, что она присоединилась к остальным женщинам, которые весело плескались в ближней заводи. Зато Пок не отходил от своей хозяйки, а значит, ей нечего было бояться.

Они не спеша возвращались по тропинке в деревню, когда им навстречу выбежали трое мальчишек лет десяти — двенадцати, не больше. Пок негромко зарычал, но решил, что от такой мелюзги можно не ждать подвоха, и успокоился, в отличие от Джосс.

— Д-добрый день, — выдавила из себя она. Из головы мигом вылетело приветствие на языке мускоги, которому обучила ее Барбара.

Мальчишки уставились на нее без тени улыбки. Широко распахнутые темные глаза возбужденно сверкали на их бронзовых мордашках. Дети разглядывали ее с любопытством, граничившим с грубостью. Джосс растерялась: попытаться объясниться с ними или просто пройти мимо? Ей в глаза бросились огромные острые ножи, болтавшиеся на поясе у каждого мальчишки.

Они о чем-то посовещались между собой, после чего самый рослый выступил вперед и с благоговейным видом протянул ей руку. Что ему было нужно?

Глава 19

Юный дикарь сказал что-то на своем гортанном наречии и потрогал кончиками пальцев очки, но тут же отскочил, как будто обжегся. Начался новый обмен мнениями — судя по всему, он перерос в горячий спор. Однако, судя по тому, как часто они посматривали на ее очки, именно этот предмет служил поводом для разногласий. Откуда Джосс могла знать, что толстые линзы, отражавшие солнечный свет, показались этим неискушенным детям волшебными?

Пок следил за ними, забавно наклонив голову и виляя хвостом. По-видимому, он не чувствовал прямой угрозы. Джосс сняла очки и протянула тому мальчишке, что отважился к ним прикоснуться. Ну как прикажешь объяснять этим дикарям, что такое очки?

— Они помогают мне видеть, — медленно произнесла она в слабой надежде, что индейцы знают по-английски хотя бы пару слов.

Мальчик испуганно шарахнулся от очков, как от ядовитой змеи, но вскоре успокоился и осторожно взял их обеими руками. Джосс жестами показала ему, как надевает их на нос и заправляет за уши дужки.

— Вот так, попробуй, — предложила она.

Малыш сначала посмотрел сквозь линзы, держа их в футе от себя, затем зажмурился и медленно поднес к лицу. Двое его друзей наблюдали за ним, затаив дыхание. Наконец мальчишка нацепил очки на нос и закрепил дужки, все еще не смея открыть глаза. Но стоило ему посмотреть на мир сквозь них, он растерянно захлопал глазами и завопил как резаный.

Поскольку у него было нормальное зрение, все вокруг разом сделалось расплывчатым и нерезким. Догадливый малыш сразу сообразил, что его ослепили эти волшебные блестяшки! Не успела Джосс подойти к нему, чтобы забрать очки и попытаться привести в чувство бившегося в истерике дикаря, откуда ни возьмись на тропе появился кривоногий старик с посохом, увешанным амулетами, талисманами и прочими полезными вещами.

С видом, не предвещавшим ничего хорошего, он воздел свой посох и затряс им перед Джосс, грохоча побрякушками и выкрикивая что-то нечленораздельное на языке мускоги. Подобные действия говорили сами за себя, так что Джосс не потребовался переводчик. Равно как и Поку. Терьер с рычанием выскочил вперед. Мальчишка наконец-то догадался снять очки. Швырнув их на землю, он пустился наутек вслед за своими приятелями.

Зато старик все еще торчал на тропинке и не собирался оставлять ее в покое. Джосс прищурилась, высматривая у себя под ногами очки. Без них нечего было надеяться найти обратный путь в деревню. Старик продолжал бесноваться, но Пок держал его на расстоянии, громко рыча и скаля клыки. Стараясь не обращать внимания на этого ненормального, Джосс опустилась на четвереньки и принялась искать очки на ощупь.

Но стоило ей заметить блестевшие на тропинке линзы и протянуть к ним руку, старик с редкостным для его возраста проворством выхватил их из-под самого ее носа и был таков. Напрасно Джосс звала его и умоляла вернуться.

Пок ринулся было в погоню, но отчаянные вопли хозяйки заставили верного пса вернуться на тропинку. Пока Джосс приходила в себя, он утешал ее, ласково облизывая лоб и щеки. Наконец она тяжело вздохнула, взяла его за ошейник и сказала:

— Ну что ж, Пок, придется тебе самому искать дорогу домой. Только пожалуйста, не спеши, не то я сверну себе шею на этих диких камнях!

Пробираясь вслепую по узкой извилистой тропинке, где каждый булыжник норовил врезаться в ногу, а каждая ветка зацепиться за волосы, Джосс тысячу раз поклялась, что никогда больше не откажется от своих капель, какими бы раздраженными ни были ее глаза. Казалось, тропа растянулась на целые мили. Джосс постоянно обмирала от ужаса, принимая каждый лист за ядовитого паука, а древесный корень за коварную змею.

Когда Джосс наконец доковыляла до дома Чарити, деревня все еще волновалась, взбаламученная могущественным шаманом из племени шайеннов, поселившимся в прошлом году в их стойбище. Джосс понятия не имела о том, что весь этот шум каким-то образом связан с ее персоной.

— Слава Богу, ты вернулась, Джоселин! — воскликнула Барбара. — Мы уже собирались тебя искать!

— Я потеряла очки… вернее, их похитил какой-то странный карлик с посохом, увешанным погремушками.

— Ядовитая Черепаха! — с отвращением воскликнула Чарити. — Он шаман из племени Людей Озера. От него одни неприятности!

— Но зачем ему понадобились твои очки? — недоумевала Барбара.

Джосс вкратце описала, что случилось на тропе.

— Словом, если бы не Пок, я до сих пор скиталась бы в лесу, — закончила она.

— Этого только не хватало! — посетовала Чарити. — Боюсь, Ядовитая Черепаха не упустит такой повод, чтобы снова взбаламутить народ. Он прожужжит всем уши о том, что из-за очков на мальчика легло проклятие белых людей и он ослепнет. А значит, нужно немедленно выкинуть отсюда всех белых, пока не ослепло все племя!

— Что за глупости! — возмутилась Джосс. — Пусть лучше отдаст мне очки — и дело с концом!

— Джоселин, — Барбара ласково похлопала невестку по руке, — по-моему, лучше тебе не лезть в это дело и положиться на бабушку Чарити.

Пока Чарити отсутствовала, Джосс надела запасную пару очков и вдобавок закапала в глаза лекарство, чтобы снова не попасть впросак.

Почти половина стойбища собралась поглазеть на то, как Ядовитая Черепаха будет снимать злое проклятие с очков белой женщины. Шаман важно водрузил свой трофей на огромный барабан и устроил настоящее представление. Он несколько часов кряду тряс погремушками, выкрикивал заклинания, танцевал и прыгал вокруг злополучных очков, прежде чем счел возможным вернуть их хозяйке.

Джосс было и неловко, и досадно видеть, как ее очки болтаются на конце шаманского посоха, среди всякой мишуры и языческих побрякушек. Старик сунул посох ей в лицо, и Джосс пришлось забрать очки на глазах у целой толпы зевак.

— Что мне сказать? — шепотом спросила она у Барбары.

— Полагаю, хватит и простой благодарности, — сказал Алекс, внезапно возникнув у нее за спиной.

— Алекс! — изумленно пискнула она.

Блэкторн демонстративно взял ее за руку, коротко переговорил с Ядовитой Черепахой и его подручными и повел Джосс обратно в дом. Девон с Барбарой задержались на пороге. Алекс услышал, как его отец сказал:

— Мне следовало сразу догадаться, что ты не будешь сидеть дома и ждать меня, как полагается покорной жене.

В отличие от отца сын вовсе не был склонен разделить его чувства. Если родителям любая встреча приносила только радость, Алекс вовсе не был уверен, что хочет видеть Джосс, и уж тем более заниматься ее проблемами.

Джосс еще не пришла в себя и растерянно пролепетала:

— Когда ты вернулся?

— Судя по всему, не совсем вовремя, поскольку не успел уберечь тебя от неприятностей! — буркнул он, давая выход накопившемуся раздражению. — Кажется, тебе было сказано ждать меня в Саванне!

— Ничего подобного. Ты просто решил, что это само собой разумеется, — колко ответила она, обиженная столь холодной встречей. Стало быть, он совсем не рад ее видеть. Вот и прекрасно. Она тоже явилась сюда не по своей воле, однако говорить об этом было поздно. Что сделано — то сделано.

— Это было так же очевидно, как и то, что тебе не следует соваться в их религию!

— Никто и не совался! Этот жуткий тип сам стащил мои очки и наплел какую-то чушь насчет проклятия!

— Но только после того, как ты позволила мальчишке посмотреть в них и напугала его до смерти!

— Я всего лишь пыталась быть вежливой! — возразила она с нараставшим гневом, считая себя несправедливо обиженной.

— Вежливой? — Он презрительно фыркнул. — Значит, ты исключительно из соображений вежливости устроила выволочку моему дяде и прочла целую лекцию о вреде пьянства, когда подглядела его обряд Черного Зелья?

Ну вот, кто-то уже доложил Алексу и об этом! Вспомнив о своей унизительной ошибке, Джосс густо покраснела. Сегодня утром они с Поком не спеша гуляли возле деревни, когда набрели на высокого и тощего, как жердь, человека, корчившегося от судорожной рвоты. Он не заметил, как Джосс оказалась совсем близко. Для нее, выросшей на улицах Лондона, это обстоятельство не вызывало никаких сомнений: бедняга явно мучился от похмелья.

И как только незнакомец почувствовал себя легче и выпрямился, вытирая ладонью рот, Джосс с пылом взялась за привычное дело. Не щадя сил, она принялась наставлять заблудшую душу на путь трезвости и добродетели.

Пожилой мужчина молча слушал ее, не скрывая добродушного любопытства. Постепенно Джосс уверилась в том, что бедняга не понимает ни слова по-английски, и прокляла свою беспомощность. Но не в ее духе было отступать перед трудностями. Не имея возможности объясниться на мускоги, она перешла на язык жестов и устроила перед стариком целый спектакль. Она сделала вид, что пьет из чашки, потом стала топтаться по кругу, копируя поведение пьяного, потом изобразила приступ рвоты и свалилась, будто без сил. После чего она выпрямилась и сурово посмотрела незнакомцу в глаза, почему-то напомнившие ей бабушку Чарити.

— Спиртное тебя убьет! Ты заболеешь и умрешь! Старик внезапно кивнул. Джосс остолбенела.

— Ты совершенно права, жена Солнечного Лиса. Изобретенные белыми людьми ром и джин — это медленные яды, — произнес старик на чистейшем литературном английском. — Вот почему мой племянник, Золотой Орел, никогда не завозит эти товары в наши стойбища.

— Но вы… вы же только что пили виски… — пролепетала она. Старик добродушно улыбнулся:

— То, что вы видели, не более чем очистительный обряд. Алкоголь можно использовать как рвотное средство, что я и делаю каждое утро, собираясь очистить желудок. Очистительный обряд один из древних ритуалов мускоги, хотя, увы, и мой племянник, и его сын почти о нем забыли.

— Ох… — Джосс готова была умереть от стыда. — Наверное, вы и есть мистер Маккинни…

— Да, моя милая, я и есть Высокий Журавль, родной брат Чарити. Я только что вернулся из стойбища Казета.

— Умоляю вас, сэр, отнеситесь снисходительно к моей неопытности и простите за глупую выходку! — выпалила Джосс, повернулась и обратилась в постыдное бегство.

Ее воспоминания об этом досадном происшествии были прерваны язвительным замечанием Алекса:

— Ты настолько отказываешь бедным дикарям в сообразительности, что всерьез полагаешь, будто они способны упиться до рвоты!

— Я уже призналась, что совершила глупую ошибку. Зачем так раздувать эту историю?

— А ты зачем сюда притащилась? У тебя же на лице написано, как тебе здесь противно!

— Меня пригласила твоя бабушка… она хотела со мной познакомиться.

Алекс сокрушенно вздохнул:

— Ну конечно, моей матушке только дай повод…

— Устроить празднество, достойное твоей свадьбы, — перебила его Барбара. Они с Девоном и Чарити только что вошли в дом. Моментально оценив напряженную ситуацию между сыном и невесткой, Барбара добавила: — Нам с отцом не довелось побывать на вашей свадьбе в Лондоне. Так здесь не лишай нас этого удовольствия!

Алекс выругался про себя. Деваться было некуда.

Церемония была намного более пышной и долгой, чем шаманский обряд, продемонстрированный накануне Ядовитой Черепахой. В Коуэте собралось множество гостей из соседних стойбищ и дружественных племен. Всем хотелось лично поздравить сына Золотого Орла и его английскую жену, уже получившую прозвище Волшебные Глаза.

Алекса с Джосс усадили во главе длинного стола, причем жених красовался в торжественном наряде мускоги. Джосс было не по себе рядом с этим воинственным незнакомцем, в которого вдруг превратился ее муж. С тоской поглядывая на блюдо, полное неведомых языческих угощений, она мечтала о простой бараньей отбивной.

— Ты совсем ничего не ешь, — попенял ей Алекс. — Это невежливо. Попробуй хотя бы осетра, если не желаешь есть жаркое из бизона или медведя. — И он галантно подал даме кусок копченой рыбы, завернутый в какие-то листья, которые пахли не очень-то приятно.

Если не обращать внимания на листья, рыба выглядела вполне аппетитно, однако Джосс упрямо отвечала:

— Спасибо, я всем довольна.

— А вот это ты загнула, милая женушка! — ухмыльнулся он. Джосс чуть не взорвалась от ярости. Что с ним стало? Куда подевался тот милый, добродушный повеса, с которым она подружилась в Лондоне? Молодая невеста неловко заерзала (сидеть приходилось прямо на земле) и гордо выпрямилась, задрав нос.

Праздник шел своим чередом. Было произнесено множество речей и здравиц в честь Солнечного Лиса и Волшебных Глаз. После очередного особенно витиеватого тоста в честь будущего потомства молодой пары Алекс не выдержал и попытался спастись бегством.

Он просто схватил Джосс в охапку и понес в дом бабушки Чарити в надежде укрыться от любопытных глаз, чтобы немедленно отделаться от жены, забиться в какой-нибудь угол и выспаться. При этом Солнечный Лис совершенно позабыл о свадебных обрядах своего племени… скорее всего просто выкинул их из головы за ненадобностью.

Стоило ему встать, как все собравшиеся разразились воинственными кличами, вскочили на ноги и повели молодых к дому. Ему ничего не оставалось, как подниматься по лестнице у всех на глазах с Джосс на руках, которая изо всех сил вырывалась, лягалась и царапалась, оскорбленная такой бесцеремонностью. Алекс окончательно вышел из себя и успокоил жену звучным шлепком по заднице, вызвавшим восторженный вопль у разгоряченной публики.

— А ну замри, если не хочешь слететь с лестницы и расшибить свою глупую британскую голову! — прошипел он сквозь стиснутые зубы. Скорее бы уж скрыться в доме от этих зевак! И что им не сидится на месте? .

Джосс притихла. Кому хочется быть униженной на людях? Как только Алекс опустил ее на пол, она отскочила и потерла рукой ягодицы. Наверняка там остался след от его пятерни!

— Даже папа никогда в жизни не поднимал на меня руку!

— И напрасно, черт бы тебя побрал! Ты ведешь себя как базарная торговка!

— У тебя нет никакого права…

— У меня есть право делать все, что я хочу! Я твой муж — яростно выпалил он, не в силах отвести взгляд от брачного ложа. Наверняка над этим уголком потрудилась не только его мать, а женщины всей Коуэты!

— Ага, ты опять за свое! Ничего не скажешь, удобно устроился: напоминаешь мне об этом всякий раз, когда собираешься потребовать слепой покорности и терпения!

— Ну а ты, Джосс… что ты собираешься потребовать от меня? — вкрадчиво произнес он, скрестив на груди руки. Двусмысленный вопрос повис в воздухе, а Алекс между тем скользил взглядом по ее дивной, соблазнительной фигуре.

— Этот брак был ошибкой, Алекс. — Она чувствовала, что вот-вот заплачет, и ничего не могла с собой поделать.

— Этот брак вообще никогда не был браком! — раздраженно парировал он.

— Разве не ты это предложил?

— А у тебя есть другие предложения? — Его низкий голос был полон скрытой угрозы. Алекс не в силах был совладать с неистовой страстью, охватившей его при виде этой женщины. Вот она стоит перед ним, разгоряченная, чуткая, напуганная всем, что ее окружает. Набожная английская леди, Джосс отчаянно пыталась держать марку перед толпой диких раскрашенных язычников…

И все равно он хотел ее так, как ни одну женщину в мире.

— У меня есть предложение закончить эту игру в шарады, — не своим голосом произнесла она. — Напрасно мы все это затеяли. Ты меня не хочешь…

— Черта с два я тебя не хочу! — взревел Алекс. Он поймал ее за руку и прижал к себе так неожиданно, что Джосс не успела и глазом моргнуть. Благодаря высокому росту ее тело могло показаться второй половиной тела Алекса — с такой точностью совпадали все их изгибы. Он готов был слиться с ней, как сливаются в одно русло два рукава реки.

Джосс слышала, как гулко бьется его сердце — или это ее сердце отвечало такой яростной, бешеной дробью? Она не могла говорить, потому что его губы припали к ее губам в жадном, грубом поцелуе, будто Алекс умирал от жажды, а Джосс была желанным глотком воды. Это совсем не походило на те легкие, игривые поцелуи, которыми он разбудил Джосс в их первую ночь.

Джосс уперлась ладонями ему в грудь, собираясь оттолкнуть что было сил — и не смогла. Она понимала, что совершает ошибку, что это только усугубит ее душевную боль, но не хотела отказываться даже от такой грубой ласки. Джосс отвечала на поцелуй, нимало не заботясь о том, что подумает о ней Алекс. Но он лишь застонал в ответ и прижал ее к себе еще крепче.

Черт побери, да эта ведьма и не думала сопротивляться! Напротив, каждым своим движением, каждым вздохом она предлагала Алексу себя! И будь он проклят, если не возьмет ее этой ночью! Будь что будет, пусть завтра Джосс проклянет его навеки — сегодня она станет его женой!

Алекс почувствовал, как она прижимается к нему бедрами, и чуть не взорвался от желания. Не думая больше ни о чем, кроме податливого, манящего женского тела, он повалил Джосс на пол, прямо на голые доски. Брачное ложе, старательно украшенное цветами и душистыми травами, осталось нетронутым. Потом, позже у них будет время вспомнить об удобствах.

— Скорее… — простонал он, путаясь во множестве нижних юбок — непременной принадлежности воспитанной английской леди. Но даже это напоминание о том, с кем он имеет дело, не охладило его страсти. В два нетерпеливых рывка Алекс снял с нее панталоны и прижал ладонь к теплым пушистым завиткам волос на лобке. Она уже была влажная от возбуждения! Его улыбка превратилась в какую-то первобытную гримасу. Это должно было случиться еще тогда, когда они обменялись брачными обетами! Вот оно, великое открытие! Она была его женой! Он хотел ее, и она хотела его не меньше. Здесь и сейчас. Рассуждать дальше Алекс был просто не способен.

Трясущимися от нетерпения пальцами он развязал тесемки на своих лосинах и скинул их, выпуская на волю давно ожившее, переполненное горячей кровью копье. Последние остатки здравого смысла напомнили ему, что он имеет дело с девственницей, и, вместо того чтобы взять ее одним властным, мощным рывком, он принялся щекотать влажное, теплое лоно шелковистым кончиком своего копья.

Джосс хорошо помнила боль и даже ждала ее. Она была готова потерпеть, ведь в первый раз боль прошла очень быстро. Только бы он не оттолкнул ее, не остановился на полпути! «И двое станут единой плотью». Она выгнулась всем телом готовая принять его в себя.

Алекс пробормотал что-то нечленораздельное и вошел в нее, не в силах больше ждать. Его охватили непривычные и в то же время смутно знакомые ощущения. Он как будто вернулся домой после долгого трудного пути. Его не смутило даже то, что у дверей этого рая на земле не оказалось девственной преграды. Его партнерша даже не охнула, она распахнулась ему навстречу, божественная, совершенная женщина, будто созданная для него. Никто и никогда не дарил Алексу такого наслаждения… кроме, пожалуй, одной. Но в этот миг ему было не до сопоставлений и воспоминаний. Испытываемое им блаженство поглотило все мысли.

Наконец-то Джосс снова почувствовала, как нетерпеливо пульсирует и бьется где-то внутри горячее копье Алекса. Но на этот раз больно не было. Вместо боли пришло острое, ни с чем не сравнимое удовольствие, нараставшее с каждым толчком его волшебного копья. Вместе с удовольствием рос и тот странный голод, смутное желание, что так и остались неудовлетворенными в первую ночь. Инстинкты подсказывали ей, что с каждой секундой их единения Алекс приближает ее к чему-то новому, неведомому, чего ей хотелось достичь больше всего на свете.

Это желание было так велико, что Джосс полностью сосредоточилась на охватившем ее жгучем голоде, заставлявшем жадно, неистово отвечать на рывки ее партнера. Казалось, сам воздух в комнате стал горячим и душным — так пропитали его запахи пота и желания. Наконец они сплелись в последнем, отчаянном рывке… и вздрогнули, ослепленные вожделенной вспышкой экстаза.

Алекс покрыл ее рот поцелуем и заглушил рвавшийся наружу восторженный крик. Она задыхалась от счастья и особенно остро чувствовала, как пульсирует в лоне мужское копье, орошая его животворящим семенем.

Он рухнул на Джосс, обессиленный, выжатый и получивший наконец то облегчение, которого был лишен слишком долго. Какое блаженство он испытал всего минуту назад! Каким податливым и нежным было ее тело! Как знакомы были Алексу эти божественные изгибы, этот густой запах, этот робкий и в то же время страстный ответ на его ласки…

Алекс еще раз вдохнул дивный аромат молодого женского тела — и замер, ошеломленный мрачной догадкой.

Он резко откатился в сторону. Джосс что-то обиженно прошептала, не желая оставаться беспомощной и жалкой под его разъяренным взглядом.

— Между прочим, я с ног сбился, пока искал тебя, — холодно процедил он.

Джосс еще не успела прийти в себя. Мысли витали где-то далеко, и его злые слова не сразу дошли до ее рассудка. Но обращенный на нее сверху вниз гневный, обвиняющий взор развеял блаженный туман, и Джосс вдруг сообразила, что валяется перед ним на полу в растерзанном виде, измазанная его потом и семенем.

Она поднялась и попыталась прикрыться, судорожно вспоминая, что же такое он сказал. Наверное, нужно что-то сказать в ответ? Пропади он пропадом! И как ему хватило совести испортить эти волшебные минуты? Толстокожий, самовлюбленный тип, он не способен думать ни о чем, кроме своего хваленого мужского достоинства!

— Почему ты так поступила? — вопрошал Алекс. Его темные глаза сверкали, как раскаленные угли в преисподней. — Почему выставила меня дураком?

— Не слишком ли много чести, Алекс Блэкторн? Зачем мне выставлять дураком того, кто сам ведет себя как дурак? — язвительно ответила она. Ну что ж, по крайней мере к ней вернулась способность соображать. А вместе с ней вернулась и ноющая боль, давно поселившаяся в душе. — Бесстыжий охотник за юбками, в угоду своей звериной похоти ты не постеснялся даже обесчестить невинную девушку!

— Это что же, по-твоему, выходит, что я «обесчестил» собственную жену?!

— Ты был пьян! — напомнила она.'

— А ты была готова отдаться! Иначе какого черта было лезть ко мне в постель и ждать, пока я вернусь? Кажется, мы с тобой заключили договор — по крайней мере тогда я в это верил!

— Я не ждала, что ты вернешься! — яростно вскричала она. — Или ты забыл, что уехал к кому-то в гости на несколько дней? Вряд ли я могла это подстроить! — Она и сама не знала, что имеет в виду: пожар или невольное соблазнение.

Не знал этого и Алекс.

— От тебя самой за милю разило хересом! — возмутился он. Ему трудно было сказать, что вызвало такую вспышку гнева: ее коварство, его реакция на загадочную девственницу или же — что самое удивительное — его увлечение собственной женой. Он до боли желал эту женщину, несмотря на ее презрительное, высокомерное отношение к его смешанной крови. С такой, как Джосс, ему никогда не видать счастья. Черт побери, и зачем он на ней женился?! — Скажи на милость, зачем ты так поступила? — Вот и все, что пришло ему в голову. Джосс смутилась. Она отлично помнила, как «укрепила дух» двумя бокалами хереса, чтобы набраться смелости… и переночевать в постели собственного мужа. Что прикажете ему ответить? Никогда в жизни она не унизится до того, чтобы признаться в своей любви и в своей робости этому злобному типу, обвинившему ее в желании быть той, кем она была и так — его женой.

— Алекс, давай считать это досадным недоразумением, нашей общей ошибкой, — сдавленно произнесла она. — Как и то, что случилось сегодня. Я согласна расторгнуть брак, если ты хочешь от меня избавиться. — Она замерла в ожидании его ответа. «Ты действительно хочешь избавиться от меня, Алекс?»

— Провалиться мне на этом месте, если я сам знаю, чего хочу, Джосс. — Он со вздохом поднялся на ноги. Холодно посмотрел на нее и добавил: — Оставайся здесь, на брачном ложе. Так полагается. А я буду спать внизу. Никто ничего не заметит.

С этими словами он спустился вниз, оставив Джосс наедине со своими мыслями.

Глава 20

Джосс провела бессонную ночь на мягкой постели из цветов и трав, на брачном ложе, предназначенном для них с Алексом. Во что превратилась их жизнь? А она-то наивно полагала, что самой горькой участью может быть лишь фиктивный брак с человеком, равнодушным к ней как к женщине.

Как она ошибалась! Алекс давно стал к ней неравнодушен. Он хочет ее — но не хочет ее хотеть.

Как будто это Джосс устроила так, что он вернулся домой раньше времени! Если уж на то пошло, то они виноваты оба. И если бы он не был такими ловеласом, то сначала подумал бы, прежде чем набрасываться на незнакомую женщину, неизвестно откуда попавшую к нему в постель! Похотливый негодяй! Развратник!

Пока Джосс ворочалась без сна на втором этаже, Алекс, как разъяренный тигр, метался внизу. Ему не терпелось убраться как можно дальше от этой настырной бабы, но он не хотел делать это на глазах у гостей, все еще сидевших за праздничным столом. В стойбищах мускоги сплетни расходятся не хуже, чем в Лондоне. Джосс будет считать себя опозоренной, если он публично отречется от нее как от жены. Его настоящей жены… Она стала ею еще весной, тогда как Алекс ни о чем и не подозревал. Почему она промолчала? Теперь понятно, что стало причиной ее странного поведения на следующее утро! А он-то поверил, что всему виной этот дурацкий пожар! Да, поверил, потому что слишком хотел в это поверить! Недаром он поспешил отмести догадку о том, что его Джосс оказалась превосходной любовницей! Да, по крайней мере в этом он мог больше не сомневаться. Джоселин Вудбридж, нескладная, язвительная девица, убежденная святоша и синий чулок, могла дать сто очков вперед любой опытной куртизанке!

И он хочет ее так неистово, что темнеет в глазах. А какие чувства испытывает к нему Джосс, кроме той животной страсти, что поглотила сегодня их обоих? Она не ужилась с мускоги, она не ужилась даже с семьей Блэкторнов в Саванне. Но это еще не говорит о том, что Джосс, подобно Сибил Чемберлен, опустится до извращенного смакования близости с грязным, низким полукровкой.

Нет, он слишком хорошо знал Джосс и понимал, что она находится во власти тех же чувств, что давно лишили его душевного покоя. А значит, если они будут оставаться вместе, Джосс скоро забеременеет и Алекс превратится в семьянина, вынужденного заботиться о жене и ребенке. Разве не от этой участи он бежал всю жизнь, как черт от ладана?

Но если подумать — что в этом плохого? Алексу стало совсем тошно. В прежнее время такая мысль даже не пришла бы ему в голову! Похоже, он окончательно свихнулся! И ему действительно нужно время. Время, чтобы все обдумать, чтобы разобраться в своих чувствах и принять верное решение. Время, чтобы свыкнуться с мыслью о проявленном ею коварстве. Это же надо — выставить его таким дураком! Монти и Драмм умрут со смеха, если только узнают! Ну уж нет, он никогда не проболтается, и если Джосс шепнет им хоть слово — пусть пеняет на себя!

Едва забрезжил рассвет, Алекс тайком выскользнул из дома и спустился к реке, чтобы смыть в ледяной воде назойливые мысли. Обычно здесь всегда полно купальщиков — мускоги привыкли следить за чистотой, — но в этот ранний час племя отсыпалось после бурной праздничной ночи. Его одиночество нарушил лишь гонец из стойбища Талией. Он принес известие, что американец на службе у короля доставил много ружей и пороха в стойбища верхних племен союза крик. Он призывает воинов избрать вождем своего спутника, Питера Маккуина из клана Красных Дубинок.

Алекс поспешил одеться и вернулся в деревню, чтобы поговорить с отцом. Девон с Барбарой пили кофе. Царившие между ними мир и согласие заставили Алекса с острой досадой вспомнить свою ссору с Джосс. Суждено ли ему когда-нибудь испытать покой и уют в собственном доме?