Драконья погибель - Силиконовый маг

— Пусть будет по-твоему, — глаза Антрига равнодушно скользили по послушнику. Кажется, Виндроуз догадался, как и Джоанна, что если вдруг перед Керисом встал бы выбор: или отомстить за смерть деда, или спасти жизнь Пелле, то он выбрал бы второе, пожертвовав первым. Но Антриг ничего не стал говорить. Было и так видно, что Кериса не переубедишь. Да и переубеждать не было необходимости.

— Мы с Джоанной останемся здесь, — продолжал чародей, — еще разок все хорошенько осмотрим. Ведь в прошлый раз мы были не слишком внимательны, что-то упустили. Но если мы так ничего и не найдем… — Антриг зябко потер руки. — И если с нами ничего не случится, то мы переночуем в Башне Тишины. Там теперь действительно самая настоящая тишина, теперь название вполне подходит к этой махине. Но если ты не появишься во время, тогда… — Антриг многозначительно помолчал, а потом вдруг усмехнулся. — Ну что ж, ни пуха, ни пера.

— К черту, — быстро пробормотал Керис. Он внимательно посмотрел в глаза Виндроуза, причем это был уже не взгляд молодого человека, который отправился в далекое путешествие на север страны. Наконец Керис словно очнулся: — Антриг, будьте осторожны, — после этого послушник перевел взгляд на Джоанну, и он кивком головы указал на чародея, — посмотри, чтобы он берег себя.

Джоанна улыбнулась в ответ чарующе, давая понять, что за ней не пропадет.

Антриг и Джоанна наблюдали, как Керис медленно поднимается по выщербленным ступеням лестницы, почти сплошь покрытым пожухлой травой. Вскоре его фигура скрылась из виду. Антриг еще некоторое время неподвижно стоял на месте, словно вслушиваясь в вой ветра. Наконец он вздохнул и взял Джоанну за руку. Постояв немного, они принялись обследовать руины, которые когда-то были домом Виндроуза.

— Он будет здесь через несколько часов, — прошептала Пеллицида.

— Я знаю, — Керис поднялся с места. — Его люди уже повсюду. Как обычно, они ищут подозрительных.

Рука Пеллы легла на его обнаженное плечо и заставила снова опуститься вниз. Свет фонаря робко отражался на золотом шитье его накидки, одежда была беспорядочно свалена на узорчатом паркете пола. Там же валялось и простое коричневое платье принцессы. Эта комната была нежилой, она примыкала к конюшне. Из-за стены доносилось храпение лошадей. Где-то на улице кричали слуги, наводя на поместье последний глянец перед приездом регента. Керис и Пелла могли не опасаться, что их застигнут врасплох — под лестницей была загодя оставлена Киша, которая умела очень звонко лаять. Руки Кериса еще сильнее сжали плечи девушки. Он ничего не сказал, только улыбнулся, вдыхая запах ее волос.

У него так и не вышло держаться на отдалении от Пеллы, как это поначалу решил он. Едва он только пришел в этот дом, как прежние решения вылетели из головы сами собой. Теперь Керис ненавидел сам себя за эту слабость, ненавидел, и ничего не мог с собой поделать. Он знал, что она все равно была и остается женой Фароса. Конечно, он, Керис, не имеет никакого права вставать между ними, между мужем и женой, тем более, что сам твердо приготовился к смерти в схватке с Сураклином. Но эта странная любовь продолжала цепляться за Пеллу, но голос совести подсказывал, что в этом случае девушка всю жизнь будет мучиться ужасными воспоминаниями, которые так подтачивают здоровье.

Когда Керис приблизился к поместью, он сразу увидел ее: Пелла, набросив сверху для тепла подбитую мехом накидку, ходила вокруг поместья, наблюдая. И как только руки их соединились, Керис уже больше не мог контролировать себя.

— Нам все-таки лучше пойти в комнаты, — прошептал Керис. — Если Фарос собирается прибыть днем, то Леннарт должен быть уже близко. А ты знаешь, что люди Фароса беспрепятственно пропустят этого избалованного мальчишку.

Пелла согласно кивнула, но когда Керис стал подниматься, она удержала его.

— Я знаю, — тихо произнесла она, — знаю и то, что мы должны остановить Леннарта и не дать эпидемии разразиться. Мы не должны позволить Сураклину захватить власть в стране и править ею руками Сердика. Это все. Но с одной стороны, мне хочется, чтобы моя новая родина имела хорошего и мудрого правителя, но с другой стороны… Нет, с другой стороны мне нужно что-то иное…

Керис поднес руку девушки к своим губам.

— Джоанна права, — прошептал он. — Такие вещи делаются только однажды. Потом уже все случается по-другому.

При этом Пелла рассмеялась, по-своему истолковав слова Кериса.

— Ну что же, посмотрим, что будет.

Но в глубине души Керис сознавал, что лжет. Он имел в виду, что больше у них с Пеллой не будет такой встречи, хотя понял, что существовать без этой девушки уже никак не сможет. Но что же тогда его действительно ожидает?

Покуда они одевались, Керис вдруг вспомнил желтый лихорадочный блеск в глазах Сураклина. Что означал этот блеск? Жажду власти? Упоение тем, что все находятся в его власти? Или же просто насмешку над другими, теми, кто решил бросить ему вызов? Но тут же Керис поежился, он вспомнил, что еще должен заглянуть в эти глаза, но когда неизвестно. А потом… Потом ждет пустота, непонятная мгла, из которой никто уже не возвращается.

Киша все так же тихо спала под лестницей, где ее Пелла и оставила. Принцесса подхватила свою любимицу на руки, и та тихо заскулила от радости. Первой в дом вошла Пелла посмотреть что там такое. Убедившись в безопасности, она поманила Кериса. Послушник змеей проскользнул по длинному коридору, по обеим сторонам которого темнели по дюжине дверей. Пока все складывалось как задумано. Мечущиеся по дому стражники регента и в самом деле предвещали его скорый приезд.

— Послушай, — обратился Керис к Пелле, выразительно показывая на свою черную с золотом накидку, — где тут у вас черный ход? С этим плащом легко было пробраться к дому, но если здесь их предводитель посмотрит на меня поближе, то он сразу поймет, что здесь что-то не то. А потом кто-нибудь запросто опознает меня, ведь я был одет именно так, когда Антриг побил в поместье Сердика кучу народа.

Пелла кивнула. Опустив Кишу на пол, она повела послушника к одной из лестниц, что незаметно начиналась у противоположной стены. Вообще-то эти лестницы служили для вызова слуг в комнаты, чтобы они быстрее могли добраться до господ. Через эту лестницу они попали в главный вестибюль. Вот тут действительно царила суматоха. Слуги, как угорелые, носились взад вперед, протирая и без того уже до блеска начищенные медные и бронзовые безделушки, где-то в глубине дома кто-то кричал на нерадивого поваренка за подгоревшее блюдо, гвардейцы бесцеремонно заглядывали во все уголки, ища скрытых шпионов или желавших покуситься на жизнь и здоровье его высочества. Пеллицида и Керис быстрым шагом прошли дальше. Зайдя в главную спальню, они обнаружили, что тут уже все подготовлено к приему высокого гостя — окна были плотно занавешены бархатными портьерами, а массивные подсвечники с массою горящих свечей стояли повсюду, создавая даже впечатление дневного света. Громадная кровать с балдахином была увита свежими розами. Увидев все это, Пелла покраснела.

— Керис, Керис… — забормотала она беспомощно.

Керис поднес к губам ее пальцы.

— Не надо, Я понимаю…

И тут же Керис спрятал за спину обе своих руки, испугавшись внезапно возникшего желания смять девушку в своих объятиях, повалит ее на эту грандиозную кровать.

Ненавидя себя, Керис отвел глаза в сторону, делая вид, что его очень интересуют изображавшие купидонов подсвечники. Наконец он заговорил, но медленно, с расстановкой, точно слова застревали в его горле:

— Пелла, пойми меня. Дело не в том, что я будто бы не хочу помочь тебе. Я ведь… я простой послушник при Совете кудесников. Во всяком случае, был им, пока не отправился с Антригом и Джоанной к северу, искать Сураклина. Я принес клятву на верность Совету… И теперь я начинаю чувствовать, эта преданность вытекает из меня, ежедневно, ежечасно. Как вино вытекает из треснувшего кубка… Раньше… Если бы я захотел, я мог бы выбрать женщину в городе, когда хотел. Я бы просто взял ее, и потому, что женщина — это женщина. Но с тобой все по-другому. Нет, что я говорю, что я говорю… Тут все не так. Так просто быть не должно. Я сейчас должен быть не здесь. Я должен отправиться к развалинам цитадели Темного Волшебника, друзья ждут меня, я обещал им прийти… Только так можно спасти тебя… И Фароса…

Тут вдруг Керис понял, что просит ее о помощи. Никогда в жизни он не просил никого о помощи, ведь клятва на верность Совету запрещала это, как жалкое проявление слабости. Впрочем, он уже давно отказался ото всех этих клятв, когда оставил Подворье Магов.

Послушник боялся, что Пелла сейчас расплачется, или, хуже того, повернется и уйдет. Но глаза ее засветились пониманием.

— Я знаю это, — тихо сказала девушка. — Прости меня за слабость. Если бы я была на твоем месте, я бы тоже ушла. Сейчас не время предаваться своим слабостям.

Принцесса улыбнулась, глядя ему в глаза. Керис и Пелла были одинакового роста. Ее темные волосы волнами ниспадали на так и не снятую накидку. Наконец принцесса словно очнулась и взяв Кериса за руку, она вывела его по лестнице в пустой зал.

Откуда-то с другой стороны донеслись громкие голоса. Видимо, приготовления к встрече регента завершились. Керис и Пеллицида молча стояли, так и не решаясь ничего сказать друг другу. Вдруг сзади послышался скрип. Резко обернувшись, молодые люди увидели стоявшего с фонарем в руках слугу.

— Сударыня, — почтительно осведомился тот, — карета его высочества уже недалеко отсюда. Вы позволите прислать к вам девушек, они помогут вам подготовиться?

Керис в полумраке увидел, как рот девушки непроизвольно дернулся. Внук архимага успокаивающе положил руку на ее плечо. Она выдавила сквозь слезы:

— Мне… мне, наверное, и вправду лучше пойти переодеться, а?

Пальцы Кериса нежно провели по ее шее.

— В той комнате нужно выставить охранника половчее, — заговорил Керис, с трудом заставляя себя упоминать о суровой реальности. — Помни, что найти эту чертову коробку недостаточно. Она уже готова к действию. Пока что на ней лежит заклятье Сураклина, нор как только Леннарт откроет коробочку, то кто бы не прикоснулся к этим цветам, сразу заразится. И его уже не излечить. Так сказал Антриг. Нет, Леннарта нужно остановить еще на входе, когда он только протянет руку чтобы открыть…

Вдруг сидевшая у ног Пеллы Киша насторожилась. Подняв крохотные ушки, покрытые шелковистой шерсткой, она посмотрела туда, где за стеной находилась главная спальня. В следующую секунду собачонка залилась пронзительным лаем. Глаза Кериса и Пеллы на какое-то мгновение встретились, а затем оба они заторопились к выходу.

Керис пинком распахнул ведущую в спальню дверь. Первое, что они увидели, это была та самая грандиозная кровать, одеяло на которой было уже приветливо откинуто в сторону. На подушке темнела алая роза, такая грациозная и нежная. Чуть сбоку стоял Леннарт, при стуке открываемой двери он настороженно поднял голову, в его глазах мелькнули испуг и удивление. Керис рванулся к нему, говоря Пелле на ходу:

— Быстрее возьми щипцы и брось эту розу в камин.

— Нет! — закричал юноша надрывно.

Схватив розу, он проворно метнулся в сторону прежде, чем Керис успел дотянуться до него. Леннарт бросился в одну из боковых дверей и захлопнул ее за собой. Подковки его башмаков дробно звучали по ступенькам лестницы. Керис принялся ломиться в дверь, но они оказалась закрытой.

— Тихо. Слушай, — Пелла насторожилась, призывая Кериса последовать ее примеру. Снаружи доносилось дребезжание колес кареты.

Выругавшись, Керис в последний раз рванул ручку двери. И, о чудо, замок поддался. Послушник выскочил на лестницу и бросился вниз через несколько ступенек. Лестница была крутая, и Керис всякий раз рисковал свернуть себе шею. Но Керис совершенно не обращал на это внимания. Он так и не упал, словно какие-то добрые силы охраняли его.

Лестница была длинной. В ушах послушника стоял только единственный звук, дробный стук подковок Леннарта где-то впереди. Кажется, Леннарт наконец добежал до конца лестницы: стук каблуков прекратился. И вдруг снова хлопнула дверь. Керис чертыхнулся. Кажется, эта дверь ведет в кухню. Неужели там тоже замок?

Как следует разогнавшись с лестницы, Керис обрушил на дверь весь свой вес. Дверь затрещала, но выдержала. Тогда Керис принялся колотить ногами в то место, где находился замок, и дергать дверь на себя. В эти мгновения он был готов растерзать Леннарта на куски, только бы тот попался ему в руки. Но тут Керис с ужасом вспомнил о той самой отравленной розе. Когда он учился в школе послушников, в городе Иннкитар случилась эпидемия оспы, от которой погибли все жители. Потом все их тела были сожжены на кострах, чтобы предотвратить распространение болезни. Нет, нужно как можно быстрее увести отсюда Пеллу, пока она тоже не заразилась. Тут все умрут, либо от болезни, либо убежав отсюда, спасаясь от оспы, и погибнут от холода на дорогах.

Подковки Леннарта уже звенели по каменным плитам кухни. Керис наконец расправился с дверью и бросился на звон этих подковок, хотя и знал, что Леннарт уже заражен, уже смертельно болен. Но все равно его нужно было остановить, схватить, покуда не случилось непоправимого.

— Мой господин, — закричал юноша надрывно.

Распахнув еще одну дверь, уже последнее препятствие на его пути, он ворвался в зал, где стоял Фарос в окружении своих гвардейцев и челяди. Он был весь обвешен драгоценностями, словно святочная елка. Услышав голос Леннарта, Фарос повернув голову. Тут Керис заметил, что возле него стоит Пелла, которая так и не успела переодеться. А может, просто не захотела.

Леннарт остановился, все еще сжимая в руках отравленную розу. Со всех сторон к Фаросу неслись гвардейцы. Кериса сразу схватили за руки, но тот, не обращая внимания, закричал Фаросу:

— Ваше высочество, не подпускайте Леннарта к себе. Он…

Регент уставился на него удивленно.

Леннарт принялся затравленно переводить взор с Кериса на Пеллу и обратно.

— Вы ведь этого хотели, да? — начал он надрывно. — Вы ведь давно замышляли оторвать его от меня. И даже самый главный подарок, который исходит из глубин моего сердца, я не могу подарить человеку, которого так люблю.

Тут юноша медленно направился к Фаросу.

— Господин мой, если вам действительно нужно избавиться от меня, то хотя бы примите это, пусть это будет памятью обо мне.

— Этот цветок отравлен, Леннарт, — тихо проговорила Пеллицида.

— Ты лжешь, грязная сука, — пробормотал юноша, продолжая идти вперед, словно лунатик.

Но принцесса даже не обратила внимание на это оскорбление.

— Я хотела бы, чтобы это действительно была ложь, — сказала она, — потому что я в самом деле не желаю тебе зла. Но ты пляшешь под чужую дудку. Как и Сердик. Эта роза заколдована, она должна всех нас заразить оспой.

Все присутствующие задергались, зашевелились. Народ зашептался, опасливо поглядывая на Леннарта. Стоявшие вокруг Фароса гвардейцы еще теснее сомкнули свое кольцо. Сам Фарос рванулся к дальней двери.

— Не верь ей, — глаза Леннарта заблестели слезами. — Она говорит так, чтобы избавиться от меня. Но если это в самом деле так, то тебе никогда не получить его.

И Леннарт бросился к девушке.

Керис, дернувшись, ударил в солнечное сплетение одного из державших его гвардейцев, и принялся отбиваться от второго. Наконец ему удалось освободиться.

— Нет! — закричал он, кидаясь на Леннарта, но понимая, что его уже никак не остановишь.

Но Пелла не растерялась: сорвав свою тяжелую накидку, она бросила ее на голову Леннарта. Покуда тот с шипением и злобными криками путался в толстой ткани, девушка отскочила в сторону. Затем она схватила угол накидки, чтобы не дать Леннарту освободиться. Подоспевший Керис пинком отбросил Леннарта к двери. Юноша сразу же перестал дергаться. Тело его дрожало под накидкой, он приглушенно кричал:

— Лжецы! Все лжецы!

Стоя у двери, регент распорядился:

— Уведите его отсюда. И поместите его в какую-нибудь хорошую спальню.

— Я думаю, что главная спальня подойдет для этого как нельзя лучше, — сказала Пелла. — Ваше высочество, эта роза как раз и лежала там на подушке. Она была положена специально для вас.

Какой-то гвардеец помог Леннарту подняться на ноги, при этом стараясь дотрагиваться только до накидки Пеллы. Юноша заплакал навзрыд, ручьи слез пробивали в толстом слое пудры на его лице синеватые дорожки. Его повели к другой двери, и Леннарт, оглянувшись, посмотрел на безмолвно стоявшего у выхода Фароса.

— Господин мой, если все это правда, то я ничего не знал об этом,

— простонал он. — Я… я только хотел вашей любви. Поверьте мне.

— Если все это правда, — отозвался тихо Фарос, — то причина будет уже не столь важна, чего я боюсь, дитя мое. Но если это ложь… — глаза его остановились на Пелле, которая стояла возле Кериса. Девушка уже потеряла боевой задор и залилась краской смущения. Но как только ее глаза встретились с глазами Фароса, Пеллицида вновь гордо выпрямилась и с вызовом посмотрела на регента.

— Скажи, ты ненавидишь меня, дитя мое? — наконец нарушил всеобщую тишину Фарос. Он словно не обращал внимания на то, что в комнате кроме них двоих еще была масса народу.

— Я ничего не знаю, — отозвалась Пелла, и это звучало вполне откровенно. — Ведь ты правишь этой страной, и ты мой супруг. Я вообще… никогда не испытывала ненависти к людям. И даже если бы я ненавидела кого-то, — поспешно сказала она, — я ни за что не сумела бы заставить себя сказать это при всех.

И она снова вспыхнула.

Регент тоже покраснел, но затем его взгляд смягчился.

— В таком случае, моя маленькая принцесса, — спокойно проговорил он, — я ловлю тебя на слове и задам тебе один вопрос наедине.

Когда Пеллицида подошла и наклонилась, чтобы поцеловать ему руку, Керис незаметно выскользнул из комнаты.

— Он должен быть где-то здесь, — сказал Антриг, озираясь по сторонам. Он сидел в массивном деревянном кресле, а Джоанна лежала у самого очага. Они давно уже были здесь в Башне Тишины. Пришли они сюда после наступления сумерек, а сейчас уже светало. Когда Джоанна, пробудившись, открыла глаза, она удивилась: Антриг уже давно проснулся, подбросил в очаг дров и теперь готовил еду из взятых в дорогу запасов, которых у них уже осталось немного. Странно, что Джоанна ничего этого не слышала, ведь бесконечные опасности научили ее осторожности, слух ее стал куда лучше улавливать малейшие шорохи, которые могли предвещать опасность. Только теперь девушка почувствовала, что окончательно отогрелась. Вчера вечером, когда они пришли сюда, она даже не могла говорить от усталости и холода.

В руинах цитадели они так ничего и не нашли. Только в глубине подземного лабиринта из тоннелей таились еще чудовища, пришельцы из другого мира, которые непонятным образом еще оставались живы. Придя сюда, они застали Башню Тишины абсолютно пустой, тут не осталось ни единого стражника. Впрочем, того им и было нужно. Крыша у Башни была отличная, не худая, стены надежно защищали от холода. И вообще сооружение это было единственным возможным убежищем на много миль вокруг.

— Все признаки указывают, что это здесь, — говорил Антриг возбужденно. — Помнишь, Джоанна, я сказал, что жизненная энергия начала перетекал в Кимил? Но ведь эта Башня как раз стоит неподалеку от Кимила. Энергия наверняка текла сюда. Теперь все становится на свои места.

Джоанна села на своем лежбище, но подниматься не желала. Закутавшись в свою накидку, она обвела взглядом помещение. Ее глаза на некоторое время остановились на раскаленной плите, на которой стоял помятый медный котелок, в нем что-то булькало. Там же был чайник, который начинал закипать. Чашка с чаем стояла и на столе, за которым сидел Виндроуз. Судя по тому, что чашка не пускала пар, можно было заключить, что Антриг уже давно поднял и пил чай. Потом Джоанна посмотрела на дверь, которая вела наверх, в помещения для пленников. Дверь была покрыта слоем паутины. Ага, сообразила девушка, Антриг так и не зашел туда. Но ведь печати на двери больше не было. Уходя, церковники забрали ее с собой. Впрочем, стены тут наверняка были пропитаны заклятьями, которые ослабляли действие всякого волшебства. К тому же у Антрига они будили не слишком приятные воспоминания.

Весь день Антриг был довольно молчалив. Видимо, он все еще переживал, что перебил молнией столько народу в поместье Сердика. Джоанна подумала, что эти воспоминания легли на него, подобно клейму, подобно печати.

— Здесь для него самое подходящее место, — наконец нарушил тишину Антриг, — конечно, Церковь за Башней присматривает, но не слишком внимательно. Конечно, на Башню можно подумать в самую последнюю очередь. Это куда более лучшая маскировка, чем чудовища в цитадели. Как говориться, под лампой темнее всего. И Сураклин знает толк в хитростях.

— К тому же если кто-то и пустится искать компьютер или просто Сураклина, первым делом начнут искать в лесу, если не… — Но с другой стороны, сюда просто так не подойдешь, — продолжал Антриг, — ведь Кимил недалеко. Нет, все-таки надо искать в Цитадели.

Джоанна принялась в задумчивости перебирать в руках содержимое своего ридикюля, который она использовала вместо подушки.

— А мне кажется, — задумчиво сказала она, — что компьютера нет ни здесь, ни там. Ведь мы там уже дважды искали, сам подумай. И на земле, и под землей смотрели.

— Ни там, ни здесь, — с усмешкой повторил чародей, глядя на носки своих изрядно побитых башмаков. — Отсюда до Тилратина, и назад. Из твоего мира в мой. И ни тут, ни там, — Антриг поправил очки, — но тогда где же искать эту чертову машину, если не здесь и не там?

Глаза их встретились.

— Может быть какое-то иное измерение, не пространство, не время, которого мы пока не знаем? — тихо сказала девушка.

— А ты откуда знаешь о таких вещах? — глаза Виндроуза округлились.

— Да об этом в комиксах пишут.

— Да, между разными мирами есть небольшие пространства. Это похоже на воздушный пузырь железной отливке. Такие измерения существуют, но они очень недолговечны, ведь Вселенная тоже движется, развивается. Но где ее искать? Энергия выкачивается одновременно из твоего и из моего мира, куда она течет?

— А может, он сделал такое измерение, такой пузырь? Или нашел его?

— Скорее всего нашел. И он наложил заклятье, которое не дает мне догадаться о существовании такого пузыря, — тут печаль испарилась из глаз Антрига, уступая место энтузиазму и азарту охотника. — Понимаешь, насколько я знаю, я единственный, кто может запросто разгуливать по Пустоте, я могу чувствовать вселенную. Сураклин этого не может. Он способен только взад-вперед, из одного мира в другой, но понять действие вселенной он не в состоянии. Впрочем, это тоже целый пласт знаний. Кое-кто из волшебников имеет в голове обрывки этого знания, как кто-то умеет вызывать нашествие лягушек, кто-то — бурю. Но все равно…

— В ты можешь найти этот пузырь?

— В том-то вся и трудность, — покачал он головой, — чтобы увидеть это, я должен сначала знать, как выглядит такое измерение, только тогда я смогу разглядеть и систему защиты, которую он, конечно же, там оставил. Я должен знать форму, размеры пузыря. Даже нужно знать, как он попадает внутрь. Все это очень важно, поверь. Конечно, такие вещи Сураклин держит только в своем уме, а поникнуть туда — это не орех расколоть.

Джоанна посмотрела на чародея, испытывая какое-то странное волнение.

— Мне кажется, что он программирует вход туда. Только как, — простонала она. — Вообще-то человеческий ум знает три измерения: длину, ширину и высоту. Но компьютер не человек, для него даже самое нереальное предположение может быть стоящим, если оно в конце концов оказывается верным. Компьютеру ничего не стоит предположить, что существует некое четвертое измерение. И путем каких-то математических и логических расчетов он в состоянии обнаружить это измерение. Если конечно, как я уже сказала, оно есть.

— Как волшебники, — невесело сказал Антриг, — или как сумасшедшие. Послушай, а эти ваши компьютеры, это не мозги сумасшедших людей?

Джоанну такой вопрос поставил в тупик, и она даже не знала, что ответить на него.

— Я не знаю, — наконец отозвалась она неуверенно, — но там все строго. Там математические расчеты, которые называются уравнения, и на основе этих самых уравнений…

— А ты можешь начертить эти уравнения? — глаза мага прямо-таки впились в нее. — Можешь хотя бы нарисовать, что там нужно? Какие-нибудь чертежи, если они есть?

Джоанна испытывала зуд в руках, такой зуд одолевал ее всегда, когда она инстинктивно предчувствовала удачу.

— Можно бы, — сказала она, — но только мне нужна бумага и карандаш.

— Тут есть бумага. Она вполне пригодна для черчения, листы большие.

— Но для этого нужно еще разграфить лист. На это уйдет черт знает сколько времени. Аж, если бы я знала, я принесла бы сюда калькулятор, а тут еще и считать замучаешься. Ну кто знал, что такое будет?

— Ничего, у меня есть счетные кубики. Когда я был в Меллидэйне, один математик научил меня пользоваться ими. Это быстро, и ошибиться никак невозможно. Подожди, сейчас я схожу, принесу бумагу.

Антриг резко поднялся и направился к двери, но тут же со стоном оперся на Джоанну: сломанное в схватке с Богом Мертвых ребро еще напоминало о себе. Джоанна схватила его за обе руки, и они простояли так минут пять. Никто не вымолвил слова, но каждый знал, что их свербит одна мысль: скоро им придется столкнуться с Сураклином и эта догадка, возможно, только приблизила их к разгадке тайны.

Джоанна вдруг почувствовала, как по ее щекам текут слезы — только теперь она поняла, что любой человек, даже такой сильный как Антриг, тоже подвержен травмам, подвержен смерти. Теперь она по-настоящему поняла желание Сураклина стать Компьютером и избавиться от бренного тела. Там можно жить вечно — стоять в каком-нибудь укрытии и повелевать другими, не думая о болезнях и старении тела. Нет, хватит думать. Да, Керис был прав, когда говорил, что размышления иногда приносят только вред.

Расстегнув внутренний карман платья, Джоанна достала оттуда завернутую в целлофан пачку фотокопий уравнений Сураклина, которые она сняла с компьютера. Поначалу она не обратила внимания на эти странные уравнения, поскольку они-то уж точно не могли содержать намека на то, где хранит Темный Волшебник свой компьютер. Но теперь, глядя на помятые листы, она поняла, что это самое главное.

Уже успело давно стемнеть, когда Керис наконец-то пришел в Башню Тишины. Керис возблагодарил Бога, что в его роду были волшебники, благодаря чему он мог видеть в темноте. В противном случае он вообще не смог бы найти Башню и плутал бы между одинаковыми холмами. Небо было затянуто тучами, и не было видно ни одной звезды, по которому можно было бы сориентироваться на местности. Было приятно сидеть за толстыми каменными стенами и слушать, как за ними пронзительно воет ветер. Но Керис не был бы Керисом, если бы он перед тем, как войти в Башню, не обошел ее два раза и не исследовал следы, а потом и дверь. Потом он взобрался по неровным камням кладки и заглянул в окошко. Синеватый огонек Антрига успокоил его, когда послушник заглянул в узкое окошко.

Керис решил, что коли уж его спутники пришли в Башню, то Сураклин в цитадели так и не встретили. Сердце внука Солтериса забилось. Получается, что им снова предстоят мучительные дни поиска, когда ненависть и желание мщения, казалось, уже переполняют его? Сутки назад Керис уже твердо приготовился умереть.

Впрочем, было бы еще хуже, если бы, подойдя к Башне, он застал ее пустой.

Сидя в Башне, Керис вспомнил, как он еще долго стоял у порога и окончательно успокоился только тогда, когда услышал голос Виндроуза. Керис был уверен, что не издал ни единого постороннего звука, который мог бы выдать его. Но как только он поднял руку, чтобы постучать в дверь условным стуком, он услышал голос Антрига.

— Ага, вот и Керис, наконец-то, пожаловал.

А в следующую секунду послышался скрип стула, и дверь тихо отворилась. Честное слово, послушнику захотелось ударить Антрига, тот не только не оценил его осторожности, но и в очередной раз показал Джоанне свое превосходство.

— Все в порядке, — первым делом сообщил Керис. — Я успел вовремя. Леннарта содержат под стражей, и про розу теперь все знают.

Джоанна подняла голову от стола, который был целиком застелен чистой простыней, которую она успела разграфить и покрыть точками и математическими формулами.

— Что с Пеллой? — тревожно спросила она.

— Она теперь с Фаросом, — сказал Керис, снимая верхнюю одежду и присаживаясь возле печки. Джоанна подала ему большой кусок вяленого мяса и несколько сухарей. Только тут Керис вспомнил, что весь день не ел, кроме кусочка белого хлеба и ветчины, которые Пелла впопыхах успела стащить для него с кухни.

Джоанна, уронив карандаш на стол, удивленно уставилась на него.

— Как с Фаросом?

— Какое это теперь имеет значение, — воскликнул Керис, прожевывая жилистое мясо. — Так лучше. И нам нечего вмешиваться туда.

Керис закрыл глаза, но на душе у него было неспокойно. Он ощущал исходящее от плиты тепло, но перед его мысленным взором так и стояла Пелла.

— Мы нашли Сураклина, — тихо сказал ему Антриг.

— Это хорошо, — промямлил Керис.

Постелив на пол свою накидку, он блаженно растянулся возле плиты. Главное, подумал он, что все это теперь уже позади.

Это было его последней мыслью, в следующую секунду послушник заснул.

Проснулся он все от той же точки, которая даже во сне не давала ему покоя. Все, теперь Пелла для него больше не существует, и даже погоня за Сураклином казалась ему тщетной и бесплодной, просто потерей времени. Это Антригу нечего делать, вот он и пытается найти применение своей волшебной энергии. Джоанна тоже в любой момент может отправиться домой, в свой мир. А что делать ему? Назад, в Совет, дороги уже нет. Керис открыл глаза — в узкие оконца под потолком комнаты сочился снаружи скупой серый свет, в котором было видно плавающие в воздухе пылинки. Пахло дымом и мокрой одеждой. Привстав, Керис подошел к столу. Вся столешница была покрыта простыней, которая была сплошь разрисована какими-то дугами, зигзагами, математическими уравнениями и вычислениями. Поверх всего этого лежали счетные кости Виндроуза. Тут Керис, взглянув на лицо Джоанны, впервые поразился, как изменилось оно с того момента, когда он впервые встретил эту девушку.