Мюрреи и их окружение - Моя прекрасная повелительница

Он вдруг почувствовал, как ожидание краха, начавшее нарастать в душе, сменилось острым желанием. Словесное согласие не показалось бы настолько выразительным, как этот простой и красноречивый поступок. Руари медленно сел, глядя, как девушка сняла с волос ленту, и они густой каштановой волной закрыли ей плечи и грудь. Он почувствовал, что еще ни одна женщина не волновала его так. И ни разу не видел движения настолько простого и чувственного. С большим трудом он сдержался, чтобы тут же не спрыгнуть с кровати и, схватив ее в охапку, положить на постель. Нет. Она должна сама подойти и войти в его объятья. Он должен быть уверен, что девушка приняла его как любовника.

Сорча подошла, и Руари крепко сжал кулаки, стараясь сдержаться. Он чувствовал, что ее решение твердо, но все-таки боялся сделать малейшее движение, чтобы не спугнуть эту красавицу. Остается ведь совсем немного времени: скоро его выкупят и отвезут в Гартмор. Впереди у них всего несколько ночей. Он мечтал провести их, купаясь в теплых волнах нежности и страсти. Мелькнуло воспоминание о собственном утверждении, что вражда между их кланами и страсть — совсем разные вещи. В реальности это не совсем так. Хотя гнев и стремление к мести не угасили страсть, они могут оказаться решающими в отношениях любовников. Руари Керр вовсе не предполагал, что когда-нибудь захочет от Сорчи больше, чем любовных утех. Она явно не обладала теми качествами, которые он видел в своей будущей жене. И прекрасно понимал, что нежное чувство, зародись оно в его душе, должно будет преодолеть гнев, уязвленную гордость, стремление к мести, так прочно укоренившиеся там.

Сорча стояла у края кровати, ногами почти касаясь ног мужчины. Руари вдруг почувствовал, что она неправильно истолковала его молчание и неподвижность. Во взгляде темных глаз читалась растерянность. Он взял руки девушки в свои:

— Твое согласие выглядит очень выразительно. Но ты полностью уверена в себе? — Руари и сам удивился своим словам. — Я предлагаю тебе лишь плотскую страсть.

— Я все прекрасно понимаю, — слегка покраснев, ответила Сорча. — Разве прошу больше?

— Нет, но большинство благородных девушек…

— Сэр Керр! Вы уже достаточно долго живете в Дунвере и, я думаю, успели понять, что я во многом отличаюсь от большинства благородных девушек.

Он рассмеялся, а она лишь слегка улыбнулась:

— Я ведь не ребенок. Мне уже двадцать. Многие считают, что в этом возрасте давно пора быть замужем. Думаю, я в состоянии отвечать за себя: знать, чего хочу, чем рискую и какую цену готова платить за свои поступки. У меня вполне хватит ума самой все решить.

Руари прижал ее к себе:

— Да, милая, мне иногда кажется, что ума у тебя даже чересчур. Но я не зря спросил, окончательно ли твое решение. Хотя все во мне кричит и велит действовать не думая, я прекрасно понимаю, что поправить сделанное уже будет невозможно. Мне совсем не хочется, едва успокоившись после порыва страсти, иметь дело с разъяренной особой или ее родственниками, кричащими, что я позволил себе то, о чем не было и речи. Не имею ни малейшего желания расхлебывать еще и эту кашу.

— Понимаю. Боишься оказаться в ловушке. Попасть в плен, из которого тебя уже никто не выкупит.

Сорче очень хотелось, чтобы Руари прекратил рассуждать и снова начал ласкать ее. Предположение, что его могут заманить в ловушку и женить, звучало как оскорбление — и то желание, которое несколько минут назад заставило девушку запереть дверь, уступило место раздражению. Руари, внимательно прищурившись, смотрел на нее и обнимал все крепче. От него не укрылось ее растущее недовольство.

— Да нет же! Ты совсем неспособна на подобные уловки, — прошептал он, беря ее на руки и поднимая на кровать. — Впрочем, хватит. Мы и так уже слишком много болтаем.

— Это ты болтаешь слишком много.

Руари широко улыбнулся, а у Сорчи сердце в груди забилось, как птица, готовая вылететь из клетки. Улыбка его казалась совершенно неотразимой. Она давала надежду, что их любовь возможна, что страсть способна жить в стороне от всего стоящего между ними. Сорче отчаянно хотелось верить в это. Она ждала минут близости и мечтала, чтобы их искренность не омрачалась ничем: ни подозрением, ни обидой, ни негодованием.

Медленно и нежно Руари покрывал поцелуями лицо девушки, а руки его тем временем быстро расшнуровывали корсаж. Жар полыхал в крови девушки, но она лишь слегка покраснела, оставшись в одной рубашке. Промелькнула мысль, что не мешало бы, идя сюда, надеть еще что-нибудь — такой сладкой оказалась эта процедура. Еще несколько предметов туалета дали бы ей время совсем избавиться от остатков скромности.

Руари нежно погладил руки и плечи возлюбленной:

— Ты очаровательно смущаешься, милая.

— Я должна бы краснеть от скромности. — Ей становилось все труднее говорить, мысли путались: мужчина гладил ее тело, слегка шершавыми пальцами проводил снизу вверх по бедрам, медленно, дюйм за дюймом, поднимал рубашку.

— Хочу, чтобы ты пылала не от скромности, а совсем от других чувств.

Сорча не смогла ничего ответить: он закрыл ей рот поцелуем. Со вздохом абсолютной покорности она приоткрыла губы, ощутив движение его языка. Голодный, почти требовательный поцелуй поглотил ее целиком. Девушка даже не заметила, что сорочка уже смята. От прикосновения к его коже она вздрогнула, тепло мужчины пронзило кровь. Сознание вернулось лишь после того, как Руари аккуратно повернулся и оказался сверху. Открыв глаза, она встретила его взгляд. Инстинктивное желание прикрыть наготу оказалось невыполнимым: он нежно, но крепко схватил ее за запястья и прижал руки к кровати.

— Может быть, ты думала, что мы будем любить друг друга в темноте или с закрытыми глазами? — его голос звучал хрипло.

— Конечно, нет. Но я не догадывалась, что обнаженной окажусь только я одна.

Ехидство, которое Сорча старалась вложить в слова, начисто пропало от чувственного, полного неги тембра ее голоса.

Руари улыбнулся, и быстро снял брюки. Внимательно наблюдая за Сорчей, он заметил, что она осталась спокойной и невозмутимой. Все ее внимание было поглощено обнаженным мужским телом. Оно казалось прекрасным. Кожа темная, гладкая, зовущая. Она и раньше видела это тело, но тогда оно принадлежало раненному, беспомощному, ожидающему помощи человеку. В то время не возникало даже мысли заинтересоваться им. Сейчас же, несмотря на шрамы, это тело вызывало острое желание. Девушка нежно провела пальцем по шраму на животе.

— Он еще очень некрасиво выглядит, — виновато проговорил Руари.

— Я просто подумала, что уже скоро он просто спрячется в густой растительности. — Сорча хитро улыбнулась.

Ничто на свете не могло сравниться с ощущением нежных мужских рук, ласкающих ее тело. Она глубоко вздохнула от горячей волны удовольствия и крепко обняла его широкие плечи. Он целовал ее, и девушка с готовностью и с таким же голодом отвечала на поцелуи.

Наконец, тяжело дыша, Руари оторвался от ее губ. Сорча чувствовала, что и сама дышит так, как будто долго-долго бежала. Запрокинув голову, она позволила его губам ласкать шею. Сила желания лишила ее робости и сомнений. Она гладила сильное напряженное мужское тело, изгибаясь навстречу все более интимным ласкам.

Он бормотал какие-то несвязные нежные слова, но она даже не пыталась понять их. Покрывая поцелуями живот и ноги, он гладил ее, и Сорче казалось, что она не выдержит, разорвется на части от столь сильного желания, полностью подчинившего и чувства, и разум, и само тело. Слабый, далекий голос разума, кричавший что-то в гневе и отчаянии, не смог остановить девушку. Очень скоро она жадно отдалась этим ласкам.

— Святая Мария! В тебе, оказывается, даже больше огня, чем я ожидал, — произнес Руари густым неровным голосом.

— Мне так жарко, что боюсь, я скоро запылаю и сгорю прямо здесь, на кровати. — Она взяла его лицо в свои руки и стала покрывать поцелуями.

— Подожди, не загорайся, детка. Я хочу, чтобы этот огонь помог нам сделать следующий шаг и испытать как можно меньше напряжения и боли.

— Я знаю, что будет немного больно. — Сорче трудно было говорить, но хотелось успокоить его. — Не бойся, я не отступлю.

Все ее существо ожидало предстоящего слияния. Она понимала, что для нее этот шаг несравнимо сложнее и значительнее, чем для него, но не колебалась ни секунды.

— Вот и славно. А то я в таком пылу, что не услышу ничего, если ты вдруг начнешь отказываться. Ведь у меня нет ни малейшего желания стать насильником.

Их тела медленно соединялись. Внезапно острая, пронзительная боль на секунду погасила ее страсть. Она вцепилась в его плечи так сильно, что ногти впились в кожу. Руари остановился, нежно гладя ее, пока она привыкла к ощущению, что теперь они — единое целое. Низкий, почти животный стон Руари не испугал девушку. Движения становились все стремительнее, яростнее, и эта ярость дарила наслаждение.

Девушка без конца повторяла имя возлюбленного. И с наслаждением услышала в ответ свое имя. Значит, он с ней и в этом сладком забытьи. Когда же он ослабел в ее объятиях, Сорча с удивлением обнаружила, что у нее осталось вполне достаточно сил, чтобы крепко прижать его к себе.

Наконец туман развеялся и сознание прояснилось. Он поднял голову от ее груди и улыбнулся. Она улыбнулась в ответ. Страсть, которую они только что разделили, была стремительной и бурной. Она превзошла все мечты и желания неопытной девушки. Сорча прекрасно понимала, что в отличие от своего возлюбленного, она отдала не только тело. Сердце ее оказалось в плену у этого темноволосого рыцаря, так спокойно лежащего сейчас в ее объятиях. Она знала, что никогда не пожалеет о происшедшем, какой бы короткой не оказалась эта связь. Но прекрасно понимала также, что за свое мимолетное счастье ей придется платить дорогой ценой. Она любит Руари. Но когда же он ответит на ее любовь? Да и ответит ли вообще?

ГЛАВА 9

Медленно и томно потянувшись, Руари взглянул на дверь, ожидая, когда же, наконец, Сорча придет к нему снова. Вот уже два дня они любили друг друга каждую минуту, которую им удавалось украсть. Жадность и нетерпение, охватившие мужчину, удивляли и слегка тревожили его самого. Руари считал, что когда он получит желаемое, интерес и страсть поблекнут. Но оказалось напротив, чувство его крепло, как росла и потребность в ласках. Голос рассудка настойчиво советовал остановиться, но рыцарь отказывался его слушать. Скоро, совсем скоро он должен вернуться в Гартмор, и все изменится само собой, особенно, если он займется поисками достойной жены с большей, чем раньше, настойчивостью. Когда каждую ночь другая женщина будет делить с ним постель, эта нелепая привязанность к Сорче Хэй сама собой отойдет на задний план. Возможно, ему даже удастся познать страсть, равную той, которая сжигала его сейчас. Но в глубине сознания звучал презрительный смешок.

Дверь отворилась. Керр стремительно сел, подавшись вперед, но тут же с досадой вновь откинулся на подушки. В комнату вошел Бэтэм.

— Зачем ты пришел? — поинтересовался рыцарь и нахмурился, увидев, что Бэтэм стоит у кровати с выражением непривычно серьезным, странным на его мальчишеском лице.

— Кто-то должен же, наконец, серьезно поговорить с тобой, кузен, — без улыбки ответил юноша.

— Неужели? И ты считаешь, что кроме тебя это некому сделать?

— Вот именно. Некому. Конечно, я лишь покорный вассал, а ты мой господин, которому я должен полностью подчиняться. Но твои действия касаются всех Керров, и это дает мне полное право высказать свое мнение.

— Придется хорошенько тебя отшлепать за дерзость.

Бэтэм пропустил реплику мимо ушей и продолжал:

— Сорча Хэй — благородная леди и, несомненно, еще совсем недавно была девственницей.

— Вот именно — была, — Руари заложил руки за голову и внимательно разглядывал юного кузена, удивляясь его смелости. Однако такое грубое вмешательство в его душевные дела оказалось ему не по нраву.

— Ты не должен был, не имел права тащить ее в постель. Это подло. Настоящий разбой.

— Хочешь сказать, что я разбойник? Неужели? Ну, мальчик, ты слишком осмелел, как я посмотрю.

— Ты собираешься жениться на ней?

— Что за глупости! Нет, конечно. Девчонка взяла нас в плен и хочет получить выкуп за наши головы. Разговаривает с духами и к тому же имеет целую кучу сумасшедших родственниц. Я ищу себе совсем не такую жену.

— Так почему же ты спал с ней?

— Просто потому, что она зажгла мою кровь. Бэтэм презрительно фыркнул:

— В твоем возрасте пора уже научиться подавлять подобные желания.

— В моем возрасте? — от неожиданности Руари даже сел и изумленно уставился на кузена.

— Послушай, храбрый щенок, я не затаскивал эту девчонку в кровать. Сорча хочет меня не меньше, чем я ее. Она сделала свой выбор, сама все решила.

— Но она леди. Ты обещал жениться или плел что-нибудь насчет любви?

— Не очень-то ты высокого обо мне мнения, правда, малыш?

— Самого высокого. Просто я немного представляю те приемы, которыми мужчина может заманить девушку в постель.

— Я не использовал никаких приемов. И никогда этого не делаю да и не собираюсь. Я прямо сказал Сорче, что хочу той страсти, которую никто из нас уже не в силах прятать. Она прекрасно понимает, что не получит предложений руки и сердца, не услышит любовных клятв. Знает и то, что когда-нибудь ответит за наш плен.

— И после этого она легла с тобой в постель? — От удивления Бэтэм даже слегка охрип.

— Да. Охотно и с удовольствием.

— Невероятно! Маргарет всегда с таким почтением отзывается о своей кузине. — Юноша вздохнул и покачал головой. — Я не знаю, что и делать. Маргарет ведь хочет узнать, до чего мы с тобой договорились. Как я смогу сказать ей, что ее дорогая кузина — просто шлюха?

Услышав последние слова, Руари действовал мгновенно и не думая. Даже испуганный крик Бэтэма не проник в его сознание. Вскочив на ноги, он схватил юношу за ворот и отвесил ему увесистую пощечину. Бил до тех пор, пока Бэтэм не свалился на пол. Только тогда рыцарь начал соображать, что же он делает. Сверху вниз он неподвижно смотрел в широко раскрытые глаза кузена, пытаясь дышать как можно глубже, чтобы утихомирить гнев, и сжимая и разжимая кулаки.

— Это было абсолютно неожиданно и странно, — прошептал Бэтэм, с помощью Руари поднимаясь с пола.

— Точно, — рыцарь задумался. — Очень странно. Если он не собирается жениться на Сорче, не

собирается любить ее, а напротив — готов мстить ей, почему же тогда слова юноши вызвали в его душе такую бурю? Вполне хватило бы простого выговора. Столь бурная реакция беспокоила и смущала. Оказывается, на самом деле ситуация сложнее, чем он хотел признать. Подавая юноше кружку с сидром, Руари решил, что чем скорее он исчезнет из Дунвера, тем спокойнее станет всем вокруг.

— Сорча Хэй совсем не шлюха, мальчик, — смог наконец проговорить Руари после нескольких успокаивающих глотков. — Я думаю, дело совсем в другом. Девушка так долго несет на себе все тяготы управления Дунвером, что уже рассуждает чисто по-мужски. Даже их с Маргарет ловкость в обращении с оружием говорит о многом.

— Они должны уметь защитить и себя, и город, — ответил Бэтэм. — Здесь слишком мало мужчин.

— Вот именно, слишком мало. Поэтому и женщины здесь совсем другие. Ты не можешь судить их так, как судил бы светскую даму. Они не связаны, не затянуты в корсет и не приставлены к своему вышиванию. Сорча все обдумала, как обдумал бы мужчина, и решила сама за себя. Она прекрасно понимает возможные последствия любви и принимает их.

— Это все довольно странно. Как ты можешь заниматься любовью с женщиной, которой собираешься мстить, и как она может делать это, понимая твои намерения?

— Мы договорились, что та страсть, которую мы делим, выше любых обстоятельств.

— Но если страсть так сильна, почему бы тебе не жениться на ней?

— Ты в состоянии представить себе Сорчу Хэй при дворе? Я представляю ее королю, она начинает лепетать всякие милые глупости, а потом вдруг принимается разговаривать с привидением, порхающим поблизости.

Бэтэм невесело рассмеялся, а сам Руари лишь усмехнулся:

— Нет, мне нужна жена, соответствующая моему положению. Или даже выше меня. У тебя на плечах, кстати, такой же груз, — добавил он, пользуясь случаем и напоминая, что Маргарет так же мало подходит на роль жены одного из Керров, как и Сорча.

Все, что Руари услышал в ответ, — это невнятное мрачное бормотание. Бэтэм предпочел тут же удалиться. С проклятьем Руари вновь наполнил кружку. Бэтэм и не собирался сдерживать свои чувства к Маргарет. А это грозит разбитым сердцем. Руари прекрасно понимал, что их семья ни за что не опустится до подобного брака. У Маргарет нет ни богатства, ни достойного положения. «Если ему самому предстоит уступить обстоятельствам, то же самое должен сделать и молодой кузен», — мрачно решил Руари. Посмотрев на дверь, он снова стал ожидать прихода Сорчи.

— Сорча! — позвала Нейл, входя в кухню.

Девушка в этот момент клала на поднос хлеб, который собиралась нести Руари. Через плечо она внимательно, с улыбкой взглянула на тетку. Обязанности по дому заняли гораздо больше времени, чем девушке того хотелось бы, хотя многие удивлялись ее быстроте и ловкости. А она так спешила к Руари! Сорча понимала, что им отведено совсем мало времени, и дорожила каждым мгновением. Бог даст, Нейл пришла не для того, чтобы напомнить еще о каком-нибудь неотложном деле.

— Все в порядке? — спросила она тетку и слегка нахмурилась: две служанки быстро, как мышки, выскользнули из кухни. — Куда это они побежали?

— Я их отослала, — ответила Нейл, садясь за стол. — Сядь, — приказала она, показывая на грубо отесанную скамейку, и кивнула, когда племянница тут же повиновалась.

— Мне кажется, пришла пора поговорить.

— Тебе поручили отчитать меня?

— Да нет же, никто не собирается тебя отчитывать. Это твое дело. Просто мы не хотим, чтобы ты страдала.

— Очень мило. Но ты же знаешь лучше дру-гих — никто не может оградить от этого.

— Да, но ни один человек не сможет спокойно сидеть в сторонке, чтобы потом мучиться от запоздалого раскаяния, что вовремя не постарался помочь.

Сорча замялась, а Нейл просто усмехнулась:

— А я виновата больше всех, потому что посоветовала тебе использовать шанс.

Через стол Сорча похлопала Нейл по сжатой руке:

— Да нет же, ты просто объяснила мне, что я сама вольна все за себя решать, не боясь упреков. И рассказала историю своей любви. А я достаточно сообразительна, чтобы понять, ты видела мои проблемы и просто позволила мне освободиться от них так, как я сама сочту нужным.

— Прекрасно! Но достаточно ли ты сообразительна, когда остаешься с этим мошенником?

— Не слишком, должна признать. По правде говоря, я все решила без него. И вовсе не бездумно упала в его объятья. Возможно, это ошибка: ведь он не предлагает ни женитьбы, ни любви. Лишь страсть. Но эту ошибку я совершаю вполне сознательно. Во всем этом есть доля безумства, но я заслужила право на него.

— Гораздо больше, чем кто-либо другой. Ты права. Это безумство долго не продлится. Возможно, оно окажется даже короче, чем ты надеешься.

— Что ты имеешь в виду? — голос Сорчи внезапно охрип от дурного предчувствия.

— Один из наших послов вернулся примерно с час назад. Люди Керра едут сюда и везут выкуп. — Нейл взяла племянницу за руку — так сильно она побледнела. — Они будут здесь уже завтра утром.

— Так скоро! — вздрогнув, прошептала Сорча. Для нее как будто прозвонил погребальный колокол. Умерла та слабая надежда на любовь, которую девушка все-таки носила в душе. — Может быть, если бы я раньше решилась… — прошептала она.

— Что?

— Да ничего, тетушка. Сама не понимаю, почему так удивлена и поражена приездом Керров. Я же прекрасно знала, что рано или поздно они явятся.

И сейчас понимаю, что ничего не изменится, даже если впереди у меня окажется больше времени.

— Ты уверена, что с его стороны это лишь плотское влечение?

— Кто может быть уверен в мыслях и чувствах мужчины? Единственное, что я знаю, — это его слова, да то, что меня тянет к нему настолько же сильно, как и его ко мне. А что за этим? — Она в растерянности пожала плечами.

— И ты не собираешься заставить его полюбить тебя?

— Всерьез — нет. Во мне живет лишь крошечная надежда. Но возможно, она была больше, чем я сама это осознавала, — ведь ее крушение оказалось такой болью.

— Может быть, тебе стоит прекратить все это прямо сейчас. Я присмотрю за Руари до приезда его родственников.

— Да нет, какой в этом смысл? Я ведь уже потеряла девственность и большую часть двух последних дней провела в его объятьях. Устраниться сейчас — это не даст ничего, даже не облегчит боль разлуки. — Сорча встала и взяла со стола поднос. — Нет, я хочу эту последнюю ночь провести с ним. Если уж моему сердцу суждено жить воспоминаниями, надо дать ему возможность помнить как можно больше.

Дверь медленно отворилась. Руари напряженно ждал, кто же войдет, а потом радостно улыбнулся Сорче. Она вошла, держа в руках тяжелый поднос с едой. Он быстро забрал поднос и поставил его на стол у кровати, а гостья закрыла дверь и заперла ее на засов. Рыцарь сам удивился, насколько приятно оказалось снова увидеть девушку. Это раздражало. У него ведь существовал свой план относительно своей повелительницы — ясный, четкий, разумный. А оказалось, что он совсем не так безупречен, как хотелось бы. Мужчина должен уметь насладиться любовью женщины и беззаботно уйти, унося лишь приятные воспоминания и ничего больше. Почти все вокруг так и поступают. Он и сам не однажды следовал этой теории. Но в Сорче Хэй оказалось что-то, что делало такой подход невозможным. Он почти разъяренно повернулся к ней, а она в ответ лишь застенчиво улыбнулась. Раздражение мгновенно куда-то улетучилось. Руари подошел к своей госпоже, взял ее на руки и нежно положил на кровать, а сам осторожно прилег рядом. Однако она тут же выскользнула.

— Иди сюда, девочка, — позвал Руари, раскрыв объятья.

Сорча увернулась.

— Называя девочкой, ты вряд ли сумеешь со мной сладить. — Она налила меда в кружку, подошла к кровати и, слегка поклонившись, подала напиток Руари. — Не позволяйте кушаньям долго стоять — они потеряют свой аромат.

— Единственный аромат, которого я жажду, — твой.

Она покраснела, а рыцарь засмеялся и принялся за хлеб, фрукты и холодное мясо.

— Посиди со мной, милая. Ты же еще тоже не ела?

— Нет. — Она села на кровать, а мужчина положил ей за спину подушку и поставил между собой и Сорчей поднос.

— Боюсь, ужин сегодня не самый изысканный. Кухарка заболела.

— Будем надеяться, что не от собственной стряпни.

— Конечно, нет. У нее простуда: осень холодная и дождливая.

Пока они ели, Руари внимательно разглядывал свою возлюбленную. Она казалась спокойной, почти печальной, и рыцарь поймал себя на том, что ему не хватает ее улыбки, ехидных замечаний, энергии. С недовольством мужчина обнаружил в своей душе стремление приободрить девушку, прогнать набежавшие тучи.

— В Дунвере какие-нибудь неприятности?

— Нет, почему ты так решил?

— Слишком уж ты серьезна.

Сорча поморщилась и положила голову ему на грудь, пытаясь найти успокоение в ровном и сильном биении его сердца. Она надеялась все-таки преодолеть или, по крайней мере, спрятать свою печаль. Но не смогла сделать ни того, ни другого. Если сообщить новость о приезде Керров, Руари, конечно, сразу поймет, что она грустит из-за предстоящей разлуки. Поэтому лучше подержать в секрете свою слабость. Но как же это сделать? Никаких неприятных происшествий не случилось — ничего, что могло бы оправдать это настроение. А лгать и притворяться она совсем не умеет. Проклиная про себя все на свете, Сорча решила все-таки сказать правду и тем самым решить проблему.

— Твои родственники явятся завтра утром, — наконец произнесла она и тут же почувствовала, как мужчина напрягся. С волнением ожидала она реакции на свои слова и широко открытыми глазами смотрела ему в глаза, когда он взял ее за подбородок и повернул к себе.

— Значит, это наша последняя ночь.

— Да. — Она, нахмурившись, пыталась найти хоть малейший намек на его чувства и мысли, но так ничего и не обнаружила.

— Тебя выкупят, и ты сможешь наконец вернуться в Гартмор.

Но напоминание о плене и выкупе не вызвало никакой реакции.

— Так значит, тебе совсем нечего сказать?

— Любая болтовня сейчас — лишь трата драгоценного времени. — Он начал расплетать густую темную косу девушки. — Значит, ты так печальна из-за нашей разлуки.

— Не понимаю, почему ты так решил.

— А, ну тогда это беспокойство о здоровье поварихи затуманило грустью твой взор.

— Вот именно.

Если позволить продолжать все эти расспросы и насмешки, то можно не выдержать и дать понять больше, чем следует. Ему не нужна ее любовь, и она не собирается открывать ему душу, лить бальзам на мужское самолюбие и гордость. Он искал только страсти — лишь страсть она ему и подарит. Это, кстати, и лучший способ прекратить ненужные разговоры.

Улыбаясь, Сорча освободилась из объятий и расшнуровала рубашку Руари, покрывая поцелуями его грудь. Под ее ладонями сердце любовника забилось чаще. Промелькнула мысль, что хорошо бы иметь побольше опыта и знать, как доставить мужчине удовольствие. Ей хотелось сделать незабываемой эту последнюю ночь их любви. Отбросив рубашку в сторону и медленно снимая с Руари брюки, она решила, что должна постараться доставить ему как можно больше радости.

Несмотря на растущую страсть, Руари оставался неподвижным. Ему было интересно, насколько смелой окажется Сорча. Выражение ее лица было странным: в нем смешались решимость, озорство, чувственность, и он жаждал увидеть, куда же эти настроения заведут девушку.

Она принялась расшнуровывать платье. Руари дышал так быстро и неровно, что даже немного мешал ей раздеваться. Он же прекрасно знал, что она невинна и весь свой опыт она приобрела лишь в его объятьях. И все-таки ни одна женщина еще не раздевалась при нем с такой грациозной чувственностью и привлекательностью.

Мужчина не смог сдержать стон, глядя, как она сбрасывает последнюю одежду. Когда же Сорча наклонилась, чтобы поцеловать его, он наконец ее обнял, не в силах совладать со своими чувствами. Ее поцелуй оказался жадным и смелым, воспламеняющим кровь. Сорча стала целовать его шею, грудь, лаская руками, губами, языком и даже своим гибким шелковистым телом.

Густые волосы щекотали ему живот и ноги, и это оказалось необычайно мучительно и сладко. Ласки женщины становились все смелее.

Сжав зубы так, что сводило челюсти, Руари старался сдержать стремительно растущее желание. Ему хотелось в полной мере насладиться теми изысканными ощущениями, которые так щедро дарила возлюбленная. Но слишком скоро ему пришлось подчиниться своему телу. Он схватил Сорчу и потянул вверх по своему телу, еще больше возбуждаясь от страсти, окрасившей румянцем щеки девушки и затуманившей ее глаза.

Его сильное тело пронзала дрожь, черты лица заострились от огромного волнения. Сорча видела, что этот пожар — дело ее рук, и сама распалялась еще больше.

Только через несколько мгновений после того, как она ослабла в его объятьях, сознание снова вернулось. Мужчины — странные существа. Они обожают подобные страстные и смелые сцены, но осуждают женщин, способных в них участвовать. Она все еще боролась с собой, набираясь мужества, чтобы взглянуть в глаза Руари. Но тут он внезапно взял ее за подбородок и поцеловал в кончик носа. В нежной улыбке не оказалось ни упрека, ни неприязни.

— Ах, милая! Ты можешь запросто свести с ума! — восхищенно прошептал он.

— Ну, я бы предпочла, чтобы ты остался нормальным. — Она понимала, что это глупо, но не смогла сдержать вопроса; — Так тебе было хорошо? — услышав в ответ смех, она смутилась, но поцелуями Руари прогнал смущение, нежно и крепко обняв ее.

— Глупый вопрос?

— Ужасно глупый. — Он опять стал покрывать ее тоненькую шею томными приятными поцелуями.

Она почувствовала, что желание вновь просыпается в нем.

— Тебе не надо отдохнуть?

— Некогда.

— Взглянув на Сорчу, Руари вновь заметил в ее глазах налет печали. Боль сожаления пронзила и его. Пришлось признать, что Сорче удалось пробудить в его душе непредусмотренные чувства. Но Руари прекрасно понимал, что завтра, когда выкуп будет уплачен, он без колебаний покинет Дунвер, и гнев вернется вновь. Сейчас же не хотелось думать об этом.

— Милая, ненаглядная Сорча, — проговорил он, слегка теребя губами ее пухлую губку. — Ты очень устанешь к утру.

Когда девушка улыбнулась в ответ, он поцеловал ее с голодной страстью, даже не пытаясь скрыть силу чувства, и постарался не вспоминать, что это в последний раз.

ГЛАВА 10

Не спеша одеваясь, Сорча внимательно разглядывала Руари. Он лежал на спине и сладко спал. Как же ей хотелось заснуть рядом с ним! Глаза слипались от бессонной ночи, все тело ломило от любовных утех. Но девушка знала, что должна исчезнуть раньше, чем мужчина проснется. Нельзя позволить разговорам о плене и выкупе хоть немного омрачить их счастье.

Сорча неслышно выскользнула за дверь. Повернув в сторону большого зала, чтобы позавтракать, она внезапно столкнулась лицом к лицу с Маргарет. От неожиданности Сорча едва не вскрикнула — хорошо, что успела зажать рукой рот. Схватив кузину за плечи, она отвела ее подальше от двери, за которой спал Руари.

— Ты напугала меня до полусмерти, — наконец укоризненно прошептала Сорча.

— Почему ты шепчешь? — сердито поинтересовалась Маргарет, пытаясь освободиться.

— Не хочу разбудить его.

— Почему? Он же сегодня уезжает.

В словах Маргарет звучали обида и гнев. В душе у Сорчи что-то сжалось. Она ведь совсем не обращала внимания на кузину. Не только Руари покинет сегодня Дунвер. Несмотря на все уговоры родственников, нежная дружба Маргарет с Бэтэмом продолжалась. Сорча знала: они надеются, что их любовь победит все и всех, когда-нибудь неожиданно придет удача и поможет им соединиться. Но сейчас у Сорчи не было сил утешать кузину: она сама слишком глубоко страдала от предстоящей разлуки с Руари.