Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Пират в моих объятиях

ModernLib.Net / Хармон Данелла / Пират в моих объятиях - Чтение (стр. 4)
Автор: Хармон Данелла
Жанр:

 

 


      – И еще ей не нравится, что я дезертировал из королевского флота, – проговорил Сэм. – Хотя больше всего она боится, что тебя постигнет участь матери.
      – О, Сэм, не говори глупости. Ты не погибнешь во время шторма! К тому же ты снова защищаешь ее.
      – Нет, я лишь рассуждаю.
      Сэм похлопал ладонью по мягкому ковру из сосновых иголок, приглашая Марию сесть рядом. Она села, поджав под себя ноги и тщательно расправив юбки. Какое-то время они сидели молча. Сидели, слушая шум ветра в ветвях, пение птиц над головой и крики чаек над морем. «Он уплывает», – с грустью подумала Мария, и ей стало ужасно тоскливо и одиноко. Наконец, собравшись с духом, она спросила:
      – У тебя уже все готово к отплытию?
      Удивленный ее вопросом, Сэм внимательно посмотрел на нее, затем обнял за плечи и привлек к себе. И вдруг заметил слезы, блестевшие в ее глазах.
      – Я знаю, о чем ты думаешь, принцесса, – проговорил он.
      Мария промолчала.
      – Ты думаешь о том, что я собирался покинуть Истхэм, не попрощавшись с тобой, ведь так?
      Мария кивнула и утерла ладонью глаза.
      – Ах, любимая, я думал, что ты мне больше доверяешь.
      – Но ты же сам сказал, что отплываешь завтра.
      – Да, завтра. Но неужели тебе не пришло в голову, что я мог прийти вечером, чтобы попрощаться с тобой?
      – Тетушка не впустила бы тебя.
      – Но прямо под твоим окном растет дерево.
      – Сэм… – Губы Марии тронула улыбка. – Сэм, ты ничего не боишься?
      – Во всяком случае, не старухи с ружьем. Если уж чего-то боюсь, так твоего кровожадного пса…
      Сэм еще крепче обнял Марию, и она снова прослезилась, подумав о том, что, возможно, видит его в последний раз. Если бы только тетя не упорствовала… Если бы все сложилось по-другому… Но может быть, все еще впереди? Мария подняла голову.
      – Сэм, я не хочу выходить замуж за того, кого найдет для меня тетушка.
      – Не беспокойся, моя дорогая, этого не случится.
      – Ты хочешь сказать…
      – Ты выйдешь замуж за меня, – заявил Сэм.
      Мария улыбнулась. Взглянув на Сэма, она вдруг поняла, что он из тех мужчин, которые умеют добиваться своего. И он такой красивый и такой мужественный… Мария посмотрела на него с восхищением.
      – Скоро я отплываю, – снова заговорил он. – Испанское золото ждет меня, и я непременно до него доберусь. Твоя тетка невзлюбила меня не только потому, что я моряк. Ведь у меня нет ничего, кроме этого шлюпа и одежды, которая на мне. Когда же я вернусь в Истхэм богатым человеком, она станет относиться ко мне иначе, Мария.
      Сэм смотрел на прелестное личико девушки и чувствовал, что его все сильнее охватывает желание обладать ею. Он смотрел на нее и старался запомнить каждую черточку ее облика, чтобы потом бессонными ночами вспоминать ее. Он будет вспоминать эту матовую кожу и нежный румянец на щеках, будет вспоминать эти чудесные глаза и длинные ресницы…
      Господи, он больше не выдержит!
      Сэм всегда гордился тем, что умеет сдерживать себя, и всю прошедшую неделю он держал себя в руках. Но что это была за неделя… Сущая пытка!
      И тут Мария заглянула в его глаза и прошептала:
      – Сэм…
      Он снова привлек ее к себе, и Мария не противилась. Прижимаясь к Сэму, она наслаждалась его чудесным мужским запахом – то был запах моря, запах океанских ветров. Мария закрыла глаза и почувствовала, как губы Сэма прижались к ее губам… Он усадил ее к себе на колени, и она почувствовала его отвердевшую плоть. Мария затрепетала, застонала – и тем еще больше возбудила Сэма. Закрыв глаза, он прижался затылком к стволу дерева. Он задыхался, словно только что пробежал до Истхэма и обратно.
      – Сэм…
      – Остановись, Мария, или я за себя не ручаюсь.
      Она посмотрела на его вздымавшуюся грудь, взглянула в его лицо и вдруг поняла, что это она, Мария Холлет, довела Сэма до такого состояния. Да, он желал ее. И с осознанием этого к Марии пришло радостное ощущение собственной силы, ощущение, которое приходит к каждой женщине. Уже ощущая свою власть над Сэмом, она медленно провела пальцем по его густым черным бровям, осторожно разгладила морщинки в уголках его глаз.
      – Остановись, Мария… – прохрипел Сэм.
      Она молча улыбнулась. И тут пронзительный взгляд его черных глаз заставил ее вздрогнуть.
      – Я сказал, чтобы ты прекратила. – Он перехватил ее руку.
      – Но, Сэм…
      – Прекрати!
      – Неужели тебе не нравится, когда я ласкаю тебя? – спросила она с обидой в голосе.
      – Мне это очень нравится. Даже слишком.
      Он приподнял ее и усадил на землю. Затем прикрыл глаза.
      – Но… – начала Мария.
      – Ты помнишь, что я сказал тебе о дереве под твоим окном? – перебил Сэм.
      – Да, помню.
      – Тогда не закрывай окно сегодня ночью.
      Сэм открыл глаза, и Мария покраснела, встретив пронзительный взгляд его черных глаз. Он неожиданно улыбнулся, и она в смущении улыбнулась ему в ответ.
      – Сэм, я распахну окно пошире.
      Их взгляды снова встретились, и они прекрасно поняли друг друга. Сэм взял ее руку и поднес к губам. Он поцеловал каждый пальчик Марии. Затем поднялся на ноги, помог ей встать и повел к берегу.
      Джилли стояла там же, где Мария оставила ее. Кобыла мирно дремала на солнышке. Девушка забралась в повозку. Взявшись за вожжи, она посмотрела на Сэма. Он стоял, широко расставив ноги и заложив руки за спину. Стоял и смотрел на нее с улыбкой.
      – Неужели я не заслужил прощального поцелуя, принцесса?
      Принцесса. Только теперь Мария поняла, почему Сэм так ее называет. Принцесса острова в Вест-Индии. Она соскочила с повозки и бросилась в его объятия. Матросы с «Лилит», бросив работу, смотрели на нее во все глаза, но Мария ничего не замечала. И даже не думала о том, что ждет ее дома. В этот момент для нее существовал лишь Сэм Беллами, ее возлюбленный.
      С трудом оторвавшись от ее губ, Сэм провел ладонью по щеке Марии и отошел от повозки.
      – Увидимся ночью, – сказал он.
      – До ночи, – прошептала она в ответ.
      Забравшись в повозку, Мария схватила с сиденья одеяло и бросила его Сэму. Затем хлестнула вожжами Джилли и пустила ее галопом. Сэм смотрел ей вслед. Он еще долго стоял на берегу, глядя на деревья, за которыми скрылась повозка Марии. И думал вовсе не об испанских сокровищах, а о дереве, росшем под окном возлюбленной.
 
      Мария сидела на кровати, обхватив руками плечи. Сидела, напряженно прислушиваясь к ночным шорохам.
      Сэм появился сразу после полуночи. Он возник в оконном проеме с розой в зубах. Мария вскочила с постели и помогла ему забраться в комнату.
      – Ты похож на пирата! – воскликнула она.
      – Но чувствую себя воришкой, – улыбнулся Сэм, протягивая ей розу. – Ни один пират, если он в здравом уме, не разгуливает с розой в зубах. Пират должен быть с ножом…
      – Но бывают же пираты и с розами…
      – Нет. Розы не растут в океане.
      – О Сэм!
      – Тсс… твоя тетка может услышать нас.
      Мария прижалась к груди Сэма, прислушиваясь к ударам его сердца.
      – Как долго тебя не было, – прошептала она.
      – Я ждал, когда заснет твоя тетка.
      – Тетя ложится сразу после заката солнца. Ты напрасно потерял столько времени, Сэм.
      – Так давай не терять его сейчас… – проговорил он с хрипотцой в голосе.
      Сэм расстегнул платье Марии, и оно соскользнуло с ее плеч, освещенных лунным светом. Задувавший в окно ветерок разметал ее волосы. Закрыв глаза, она почувствовала, как ноги ее подкашиваются, и поняла, что вот-вот упадет… Но Сэм подхватил ее на руки и шагнул к кровати.
      – Сэм…
      Мария обхватила ногами его бедра и обвила руками шею. Соски ее отвердели, и она еще крепче прижалась к Сэму.
      – Я хочу тебя… Мария, – прошептал он.
      Она судорожно сглотнула и затрепетала, ощутив, как увлажнилось ее лоно. Сильные руки Сэма ласкали ее, а ночной ветерок, приносивший с собой запахи моря, обдувал плечи и грудь. Склонившись над ней, Сэм припал губами к ее губам, и Мария застонала. Она запрокинула голову, и теперь ее золотистые волосы, сверкавшие в лунном свете, касались пола.
      Когда же поцелуй наконец прервался, Сэм осторожно опустил Марию на постель, и пружины тихонько скрипнули. За окном качались ветви деревьев.
      И тот же ветерок ласкал разгоряченное тело девушки, однако она не чувствовала этого – чувствовала лишь ласки Сэма.
      – Ах, принцесса… – прошептал он. – Я знаю, ты будешь ждать меня, и я непременно вернусь. Ты ведь будешь меня ждать?
      – О, можешь не сомневаться, конечно, буду, Сэм.
      – Я вернусь с сокровищами, моя девочка. С золотом и серебром. Я заберу тебя отсюда и сделаю принцессой на острове, где всегда светит солнце и не бывает холодных ветров. Я обещаю, поверь мне.
      Сэм торопливо сбросил одежду и снова принялся ласкать и целовать Марию.
      – Сэм… – простонала она.
      – Господи, Мария, как ты прекрасна. Ты удивительно прекрасна…
      Она почувствовала, как он раздвигает коленом ее ноги. Затем рука его легла на ее лоно. Сэм ласкал Марию, доводя до безумия, и с губ девушки срывались стоны:
      – Сэм, пожалуйста… О Господи, Сэм…
      Она трепетала, наслаждаясь ласками возлюбленного, и прижималась к нему всем телом. Наконец он обнял ее за плечи и медленно вошел в нее. Мария вскрикнула и устремилась ему навстречу. Когда же его горячее семя излилось в нее, она, не выдержав, разрыдалась от счастья… Слезы ручьями струились по ее щекам, заливая подушку. Они слились в единое целое, и сердца бились как одно.
      За окном по-прежнему шумел ветер, раскачивавший верхушки деревьев.
      А внизу мирно спала тетя Хелен.
      Они долго лежали в объятиях друг друга, со страхом ожидая рассвета, ожидая часа расставания.
 
      Мария стояла на самом краю отвесной скалы, и перед ней простирался могучий и бескрайний океан. Она стояла, глядя вдаль, на исчезавшие за горизонтом паруса «Лилит», с каждой минутой становившиеся все меньше.
      Мария прижала к груди ладони в тщетной попытке унять сердцебиение. Ее губы дрожали, по щекам катились слезы, когда она последний раз помахала рукой. Заметив на борту судна какое-то движение, Мария поняла, что Сэм машет ей в ответ. Вскоре корабль превратился в крохотную точку, а затем исчез за горизонтом.
      Тяжело вздохнув, Мария вытерла слезы и направилась в сторону дома.

Глава 6

      Ту музыку в душе я нес с ее начала
      И долго после, как она уж отзвучала.
Вордсворт

      К августу Мария поняла: с ней что-то происходит.
      К сентябрю же заподозрила, что беременна.
      А к октябрю она уже точно знала, что у нее будет ребенок.
      Об этом догадалась и тетя Хелен. Заметив, что Мария располнела, она сначала едва не лишилась чувств, затем разразилась бранью и наконец надолго замолчала, о чем-то задумавшись.
      К счастью, тетушка больше не бранила племянницу, лишь изредка напоминала о ее падении и велела Марии никому не рассказывать о том, что с ней произошло. Да еще возносила молитвы Господу – просила вернуть Сэма, и как можно скорее. Тетка хотела вернуть это исчадие ада в надежде на то, что Сэм поступит по-джентльменски и женится на Марии – тогда бы никто не узнал о ее позоре.
      Время шло, и Марии стало казаться, что минуло сто лет с тех пор, как она стояла на скале и махала рукой, провожая Сэма. И все же она прекрасно помнила их первую ночь, ночь под яблоней. И помнила ночь, когда Сэм забрался в ее окно. Мария вспоминала его пронзительные глаза, его черные волосы, сильные и нежные руки, ласкавшие ее.
      Сэм скоро вернется. Он может вернуться в любой момент. Возможно, сейчас он грузит на борт корабля испанское золото. А может, Сэм уже в пути, уже недалеко от Истхэма…
      Было чудесное октябрьское утро, и Мария, направляясь к дому, думала о том, что до рождения ребенка еще четыре месяца. И все эти четыре месяца она будет совершать дальние прогулки к Грейт-Бич и часами сидеть на берегу, до боли в глазах вглядываясь в пустынный горизонт. Она будет ждать. Ждать под завывание ветра и крики чаек, ждать и молиться, чтобы вдали появился корабль. И не какой-нибудь корабль, а старенький шлюп с несметными сокровищами на борту и стоящим на палубе самым красивым мужчиной на свете…
      И пусть тетушка считает, что она зря теряет время, совершая длительные прогулки к Грейт-Бич. Ведь тетушка убеждена, что Сэм никогда не вернется… Но Мария твердо верила: он вернется. Вернется, потому что обещал. Как было бы чудесно, если бы он поскорее вернулся и они вместе бы наслаждались прелестью осени, пока погода не испортилась и не наступили холода. Взявшись за руки, они бы бродили по земле, усыпанной темно-красной и золотой листвой. Они могли бы вместе собирать восковицу, делать из нее свечи и освещать ими свой дом. И пекли бы тыквенные лепешки, сушили бы на зиму яблоки и вместе бы ложились спать, укрываясь толстыми шерстяными одеялами…
      – О Сэм! – громко воскликнула Мария, но возлюбленный не откликнулся на ее зов.
      Тяжко вздохнув, Мария поплотнее закуталась в свою алую накидку, стараясь согреться. К счастью, ей оставалось пройти совсем немного. Тетушка, конечно же, разразится бранью, если узнает, что она пошла в город. Но какое это имеет значение? Ей надоело жить затворницей, надоело ограничиваться прогулками к Грейт-Бич, в лес и к пустынной вересковой пустоши, где она собирала кору деревьев и растения для приготовления индейских лекарств. Конечно, сейчас она никого не лечила. Не виделась даже с Тэнкфул. Но какой же одинокой она себя чувствовала!
      – Мария! Мария, подожди!
      Услышав знакомый голос, Мария расправила накидку, надеясь, что подруга не заметит ее живот. Тэнкфул уже догоняла ее.
      – Мария, я так за тебя волновалась! Твоя тетя сказала, что ты больна, что у тебя простуда и она не хочет, чтобы я заразилась. – Стараясь отдышаться, Тэнкфул вглядывалась в лицо Марии. – Как ты себя чувствуешь?
      – Сейчас гораздо лучше, спасибо, – ответила Мария. Она прикрыла свой располневший живот свертком, который держала в руке.
      – Ну, слава Богу. Мы все так волновались… Последнее время тебя совсем не видно.
      – Я ткала одеяла, – сказала Мария, опустив глаза. – Одно несу преподобному Трэту.
      – Можно мне посмотреть на него?
      Мария неохотно протянула Тэнкфул сверток. Та развернула его и с восхищением воскликнула:
      – О Мария! Какое красивое! Оно очень ему понравится. Я всегда говорила, что это несправедливо… Господь наградил тебя одну таким даром и обошел всех нас. Подумать только! – Тэнкфул указала на задумчивых овечек, которые выглядели как живые, и казалось, что они вот-вот сойдут с одеяла. – Они как живые. А младенец Иисус! Тебе удалось передать каждую черту его лица.
      Тут послышались крики и раздался стук тяжелых подков. Оглянувшись, девушки увидели лошадь без седока. Ноздри животного раздувались, глаза сверкали, на губах выступила пена. Лошадь неслась прямо на них. Следом бежали мужчины.
      – Тэнкфул! – Мария столкнула подругу с дороги, но сама замешкалась.
      Лошадь шарахнулась в сторону, но Мария отскочила туда же. Девушка ощутила удар, все закружилось у нее перед глазами, и она упала на землю, осыпаемая комьями земли и гравия.
      – Мария! Мария, как ты? – Она открыла глаза и увидела перед собой лицо Тэнкфул. – Мария, какая ты храбрая. Ведь она могла убить тебя! – Тэнкфул посмотрела на собравшихся вокруг людей. – Вы видели? Она спасла мне жизнь.
      Двери домов открывались, и люди выбегали на улицу. Мария слышала их голоса, видела знакомые лица. И вдруг почувствовала запах табака из трубки судьи Доуна. Судья пробирался к ней сквозь толпу.
      – Вы ушиблись, мисс Холлет? Позвольте помочь вам подняться. – Сунув трубку в рот, судья протянул руку.
      – Со мной все в порядке, – пробормотала Мария, смутившись.
      Но Тэнкфул тоже протянула ей руку.
      – Ты же ушиблась, Мария! – воскликнула она.
      Мария благодарила Бога, что отделалась всего лишь легким испугом.
      – Ничего страшного, – ответила она. – Это только царапины. Не стоит волноваться.
      Мария нагнулась, чтобы поднять с земли накидку, но было уже поздно…
      Десятки людей в ужасе смотрели на ее округлившийся живот. Краска стыда тотчас же залила лицо Марии. Но она так же внезапно побледнела. Руки Марии дрожали, когда она брала у Тэнкфул одеяло.
      – Мне надо спешить, – пробормотала она. – У меня ведь одеяло для преподобного Трэта…
      – Вы только подумайте, у нее одеяло для преподобного! – закричали из толпы. – Оставь его лучше себе!
      – Да она же беременна!
      – Какой позор!
      – Шлюха!
      И тут раздался грозный голос судьи Доуна:
      – Я бы не советовал вам сейчас ходить к преподобному. Вы этим только оскорбите его. Такой человек, как Трэт, не может встречаться с подобной грешницей. Ты просто распущенная девка.
      Грешница? Распущенная? Мария почувствовала, как на глаза ее навернулись слезы. Неужели это о ней?
      – Но… но у меня для него подарок.
      – Лучше сожги его. Преподобный никогда не примет подарок из твоих рук. – Глаза судьи сузились. – Кстати, мисс Холлет, кто запятнал вас позором?
      – Я… я… – Мария кусала губы, стараясь сдержать слезы.
      – От кого ребенок?
      – Я не могу этого сказать.
      – Не можете сказать? – Судья возвышался над Марией, точно башня. – А почему? Ваша тетя знает о вашем поступке? – Зажав в зубах трубку, судья с ненавистью смотрел на Марию. Она повернулась, собираясь бежать, но пальцы судьи вцепились ей в плечо. – Именем Господа заклинаю вас сказать, кто отец. Я не потерплю в нашем приходе негодяя, который совращает молоденьких девушек, а потом скрывается!
      Но Мария молчала. Она решила, что ничего этим людям не расскажет, не позволит им проклинать отца ее еще не родившегося ребенка.
      Судья больно сдавил ее плечо и прорычал над самым ухом:
      – Не заставляй повторять меня снова, Мария Холлет! Кто отец ребенка?
      – Я же говорила вам, что не скажу. – Мария всхлипнула. – Я не могу сказать вам потому… потому что…
      – Сэр, вы хотите знать, почему она не может назвать имя отца ребенка? – раздался визгливый женский голос. – Я могу вам сказать почему! Она не может назвать имя потому, что не знает его! А не знает потому, что он сам дьявол.
      Толпа умолкла. Побледневшие лица одно за другим поворачивались в сторону говорившей.
      – Неужели вы, глупцы, не понимаете? – продолжала кричать женщина. – Она не знает! Как Мария, самая прекрасная девственница на земле, зачала Иисуса, так наша Мария, самая красивая девушка в Истхэме, зачала ребенка от сатаны! Подумать только, что мы завидовали ее красоте! Мы тем самым лишь испортили ее. Неужели не понятно? Она слишком хороша для земного мужчины! Она может принадлежать только дьяволу! – Женщина окинула толпу безумным взглядом. – А вы знаете, кем теперь стала наша Мария? Ведьмой!
      – Нет… Нет, это неправда! – закричала Мария, но было уже поздно – слово «ведьма» звенело у всех в ушах. – Это неправда. Вы же знаете всю мою жизнь! Как вы можете верить подобным глупостям?
      Толпа отшатнулась от Марии. Несколько женщин бросились бежать. Даже судья Доун попятился от нее.
      – Дочь дьявола, – прошептал он. – Во имя Господа, отойди от меня. – Он поднял дрожавшую руку, словно защищаясь от Марии. Она, побелев как мел, шагнула к нему. – Я же сказал, прочь от меня, ведьма!
      – Пожалуйста, судья Доун, выслушайте меня. Я все вам объясню.
      Ужас холодной змеей подкрался к сердцу Марии. Неужели с ней случилось такое? Этого не может быть!
      – Тогда почему моя корова перестала давать молоко? – раздалось в толпе.
      – Теперь я знаю, почему мои куры перестали нестись. И неудивительно, что моя Сара до сих пор не может найти себе мужа. Эта ведьма навела на нее порчу!
      – Теперь понятно, почему ей так удаются одеяла и прочие изделия!
      – Работа дьявола!
      – Самого дьявола!
      – А вам не кажется, что ее собака сродни ей?
      Все было на совести Марии: и прогорклое масло у миссис Ноулз, и боли в ногах у мистера Коттера, и кролики, которые похозяйничали в огороде Эбигейл Никерсон. Мария слышала голоса людей, проклинавших ее. И многие из них даже боялись смотреть на нее – эти уже не обвиняли ее, а дрожали от страха.
      – Убирайся прочь, ведьма!
      – Богохульница!
      – Невеста Люцифера! Исчадие ада! Ты недостойна жить среди нас!
      Слезы катились из глаз Марии и капали на ее грязную накидку и оставляли на ней полосы. Девушка в отчаянии шагнула к Тэнкфул, но та, наклонившись, подняла с земли камень.
      – Не подходи, Мария!
      – Тэнкфул, ты же моя подруга!
      – Я тебе больше не подруга. Я не дружу с ведьмами.
      – Но я не ведьма!
      Люди стали поднимать с земли камни, и Мария отступила – толпа надвигалась на нее.
      Первый камень угодил ей в руку. Второй попал в складки накидки и отлетел в грязь. Третий больно ударил в спину. Мария закричала и, споткнувшись, упала. Почувствовав на губах привкус крови, она подняла голову и увидела свое одеяло, втоптанное в грязь множеством ног.
      – Ведьма! Прочь отсюда, дочь Люцифера! Убирайся из нашего города!
      И снова в нее полетели камни. С трудом поднявшись на ноги, плача от боли и ужаса, Мария бросилась прочь, и проклятия толпы звенели в ее ушах. Покинув город, она побежала по Королевской дороге. Ноги у нее подгибались, в глазах темнело, но она не останавливалась.
      Наконец она добралась до Грейт-Бич. Здесь гулял ветер. Ветер, наполнявший егопаруса, ветер, сокращавший расстояние между ними. Теперь Сэм был с ней, далеко от нее, но с ней.
      Прижав к груди руки, Мария опустилась на разбитые колени и выплакала все свое отчаяние, весь свой страх, выплакала все свое одиночество. Она плакала до тех пор, пока слезы не иссякли, пока образ разъяренной толпы не исчез и не остался только тот, кого она любила.
      Выплакав все слезы, Мария подняла голову и посмотрела на набегавшие на берег волны, увенчанные гребешками пены. И тут ей снова захотелось плакать, ибо в океане, холодном и сером, простиравшемся до самого горизонта, не было ни паруса.
 
      Обитателям Истхэма эта зима запомнилась надолго своими обильными снегопадами. И еще этой зимой умер всеми любимый преподобный Трэт. Прихожане прокопали туннели в снегу, чтобы отнести его на кладбище, все жители Истхэма – даже индейцы пришли – стояли, печальные, у края могилы в тот холодный зимний день, когда хоронили преподобного Трэта.
      И этой же зимой морская ведьма родила ребенка. Родила в полном одиночестве, так как тетя Хелен не смогла пройти через снежные заносы, чтобы побыть с племянницей, а ближайший сосед жил в двух милях от Марии. Только Ганнер, лежавший у очага, находился с ней рядом, когда она дала жизнь маленькому Чарлзу. В то холодное утро снег завалил соломенную крышу ее хижины, а за окном, завывая, гулял ветер, раскачивавший шаткие ставни. И верный Ганнер слышал крики Марии, а затем ее счастливый плач, когда она наконец увидела крошечное личико и мягкие вьющиеся волосенки, такие же черные, как у отца маленького Чарлза.
      Сэм… Мария постоянно думала о нем. Сидя у огня, она вспоминала тепло его любви, вспоминала прикосновения его рук, его ласки… А ветер свистел и завывал за стенами жалкой, затерявшейся в дюнах хижине, ставшей домом Марии. В такие дни она особенно остро ощущала свое одиночество.
      Но Мария постепенно привыкла к одиночеству, и когда тетя Хелен, давно простившая племянницу, навещала ее, она говорила, что предпочитает одиночество, предпочитает жить среди продуваемых ветрами дюн. Здесь она могла часами ходить по берегу и смотреть на море; здесь можно было постоянно наблюдать за океанскими просторами, даже сидя у окна своей лачуги. Мария не нуждалась в людях, ей нужен был лишь Сэм, и здесь, у моря, она чувствовала себя рядом с ним, а потому не страдала от одиночества.
      Ноги Марии не было в Истхэме с того ужасного дня, когда ее выгнали из города. Правда, ей разрешили доходить до городской окраины, где она продавала свои чудесные одеяла и покупала провизию. И нередко самые смелые навещали Марию в ее хижине, построенной с помощью друзей-индейцев. Искусная врачевательница, Мария могла избавить от множества хворей. Она была самостоятельной и независимой; те, кто видел ее на вершине отвесной скалы – там Мария могла стоять часами, глядя вдаль, – считали, что она немного не в себе. И только тетя Хелен знала, почему Мария бродит среди дюн и взбирается на скалы, почему постоянно смотрит туда, где море сливается с небом.
      Но последние две недели Мария не ходила дальше собственной двери. Маленький Чарлз требовал к себе все ее внимание. Хотя Мария умела лечить лихорадку, вправлять вывихи, готовить лекарственные отвары, лечившие от бесплодия, она не могла заставить ребенка перестать плакать хоть ненадолго, чтобы самой немного отдохнуть. И сейчас, стоя у окна с плачущим малышом на руках, она все больше и больше склонялась к мысли: ей надо пойти в Истхэм, чтобы попросить совета у своей тетушки.
      За окном со свинцового неба все еще сыпал снег. Ветер сметал его в глубокие сугробы, бросал на ветви росшей под окном сосны, и ветви с треском ломались и падали на землю. И тут Чарлз заплакал так громко, что даже Ганнер, не выдержав, поднялся со своего места и направился к двери.
      Мария выпустила пса из хижины, и он тотчас же исчез в снежной круговерти. Мария прижалась щекой к щечке малыша, потом поцеловала его и стала убаюкивать. Личико Чарлза сморщилось и стало красным от плача, крошечные кулачки мелькали в воздухе. Мария была в отчаянии. Все ли она сделала для него? Может, она плохая мать? Она накормила его, перепеленала, приласкала, то есть сделала все, чтобы малышу было хорошо, а он все плакал и плакал. Наконец Мария заподозрила, что у Чарлза не просто колики, что с ним случилось… нечто ужасное.
      Тетушка… Она знает, что делать. Закусив губу, Мария взглянула в окно. Ни единого паруса на горизонте. Но едва ли можно разглядеть хоть что-нибудь при таком снегопаде. Так почему бы не пойти в город и не попросить у тетушки совета? Она завернет маленького Чарлза в одеяла и накинет на голову капюшон, чтобы никто не смог ее узнать.
      Мальчик снова заплакал.
      Мария наконец решилась. Она надела широкую шерстяную накидку, отороченную мехом, и завернула ребенка в самые теплые одеяла. Затем окинула взглядом хижину и решительно шагнула за дверь.
      Она с минуту постояла у порога. Снежинки медленно таяли на пылающих щеках Марии. Стоит ли идти в Истхэм? Ведь ей придется пробираться по глубоким сугробам…
      Но Мария все же решилась… Она бесстрашно шла по заснеженной пустоши, прижимая к себе ребенка. Прошел час, прежде чем буран прекратился и из-за туч выплыло бледное солнышко. Когда же она наконец добралась до Королевской дороги, солнце уже светило вовсю.
      Мария то и дело останавливалась и отдыхала. Ноги у нее онемели, руки уже едва держали ребенка. А солнце клонилось к западу, окрашивая безбрежные заснеженные просторы золотом и пурпуром. Мария с облегчением вздохнула, добравшись до окраины города – дорога здесь была утоптана, и идти стало легче.
      Уже почти стемнело, когда впереди показался амбар Ноулзов. В сгущавшихся сумерках виднелись только его очертания, но все же амбар стал для нее ориентиром. Мария поняла: еще немного – и она будет у тети. Конечно, ей придется пробираться к дому тетушки через занесенное снегом поле, и на это уйдет довольно много времени, зато ее едва ли кто-нибудь увидит. Мария с ужасом думала о том, что могут сделать с ней люди, вернее, не с ней, а с маленьким Чарлзом.
      Вскоре она увидела забор и зашагала быстрее. И вдруг услышала голоса… Мария замерла и еще крепче прижала к груди ребенка. За поворотом тропинки мальчишки лет десяти, громко смеясь, играли в снежки. Заметив Марию, мальчишки замолчали. И тотчас же снова закричали:
      – Смотрите! Морская ведьма!
      – Ей нельзя появляться в городе! Сам судья Доун запретил ей сюда приходить!
      Мальчики переглянулись.
      – А ты уверен, что это она? – спросил один из них.
      – Уверен. Моя мама говорила, чтобы я держался от нее подальше. Если подойти к ней поближе, то она может навести порчу.
      – А ты и впрямь думаешь, что она ведьма? Мне кажется, что она на нее не похожа.
      – А что ты хотел увидеть? Бородавку у нее на носу? Дьявол может придавать человеку разные обличья. Об этом часто говорил преподобный Трэт, упокой Господи его душу. Именно поэтому дьявол и сделал ее такой хорошенькой… Чтобы вводить людей в заблуждение. Она самая настоящая ведьма, так что держись от нее подальше.
      Мария уже жалела о том, что решилась выйти из дома. Она еще крепче прижала к себе Чарлза. Пусть они делают с ней, что хотят, но она не позволит им причинить вред ребенку. Если она проявит твердость, то, возможно, они оставят ее в покое. Стиснув зубы, Мария снова зашагала по тропинке.
      – Позвольте мне пройти, – сказала она. – Я не причиню вам никакого вреда.
      Мальчишки расступились, недоверчиво глядя на нее, и Мария быстро прошла мимо. Она чувствовала на себе их взгляды, слышала их шепот за спиной и едва сдерживалась, чтобы не побежать. «Господи, пожалуйста, – молила она, – о Господи, не допусти, чтобы они заметили Чарлза».
      И тут малыш снова закричал.
      – Вы слышали? Это ведьмин ребенок! – раздался мальчишеский голос.
      – И она несет его в город. Надо остановить ее.
      Мария услышала скрип снега за спиной и почувствовала холодную снежную пыль на щеке – мимо пролетел снежок.
      Охваченная ужасом, она одной рукой подхватила тяжелые юбки и, крепко прижимая к себе ребенка, побежала, свернув с тропинки. Мария по колено увязла в сугробе, но все же ей удалось из него выбраться. А крики у нее за спиной становились все громче. Но не все мальчики преследовали Марию; некоторые из них побежали в город. Она не сомневалась: они побежали предупредить взрослых, что в город идет морская ведьма.
      Значит, теперь ей нельзя появляться в доме тети. И нельзя нести туда Чарлза. Боже, как все это несправедливо! Ну зачем она пошла в город? Ей следовало оставаться дома!
      Но Мария уже не могла вернуться. Ужас переполнял ее, и она бежала, подгоняемая криками мальчишек.
      Ей надо где-то спрятаться. Амбар… Шепча на ходу молитву, Мария, утопая в снегу, добралась до амбара, открыла дверь и шагнула во тьму.

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18