Игорь ХАЛЫМБАДЖА
Сказка XXI века
СОКРОВИЩА САМРУСА БЕДДА
Еще вчера, когда вышла из строя система связи, Самрус Бедд паниковал, загоняв до скрипа в суставах ремонтера Интеллинжа. А сегодня — пожалуйста! — полоса злосчастий наконец-то завершилась удачей! И какой! Самрусу Бедду, наконец-то, удалось обнаружить никому не известную планету. Преисполненный гордости Бедд занес в судовой журнал давно уже вылелеянную фразу об этом долгожданном событии.
Планетка, правда, оказалась крохотной, чуть побольше Фобоса. Да и находилась она в стороне от проторенных космических дорог. Почти в стороне. Ведь дороги прокладывают люди… И Самрус надеялся, что он сумел это сделать. Для высадки Самрус облюбовал крупный остров в умеренном поясе планеты. Правда, Диагностор выход из корабля не рекомендовал и предложил Самрусу таблетку успокоина. Бедд и сам ощущал непривычное возбуждение, переходящее в дрожание коленок. Однако, совет электронного помощника почему-то породил волну раздражения. Бедд отключил Диагностора, проворчав «сам знаю».
Проглотив пару таблеток транквилизатора, принялся визуально изучать обнаруженную им планету. Ничего примечательного ему обнаружить не удалось. За прочными стенами Корабля под яростными порывами ветра извивались, какие-то серебристые растения, похожие на вытащенные на берег водоросли. Пепельно серое небо с неуловимо быстро меняющими форму и размеры пурпурными облаками, словно живыми, время от времени роняло многорукие молнии. По экрану стремительно бежали струйки зеленоватой жидкости, еще более размывая акварельный облик чужого мира.
Бедд заглянул в рубку. Там Интеллинж ковырялся суставчатыми лапками во внутренностях узла связи. «А может все и к лучшему! — решил Самрус. — А то неизвестно, как еще мой рапорт воспримут на Базе. Вполне могут приказать продолжить полет. А для исследования МОЕЙ планеты пришлют банду бездарен. А меня — побоку. И вскоре все позабудут кто ее открыл… А так я разведаю ее сам!»
Облачившись в защитный скафандр, Самрус выбрался наружу. Огляделся. Почему-то стало не по себе. С чего бы? Предстартовая лихорадка? Скорее мерзкое ощущение, будто кто-то многоглазый и вездесущий исподтишка подглядывает…
Бедд сделал несколько шажков по выжженной при посадке плазменными горелками почве. Заклубился мельчайший серый пепел. С первыми шагами тревога малость поутихла и Самрус медленно побрел к низкорослому лесочку, настороженно вглядываясь в его серебристое колыхание. Но в лесу идти оказалось намного труднее. Трава, прочная как стальная проволока, цеплялась за башмаки, мхи липли к подошвам — и ноги приходилось на каждом шагу с усилием вырывать. Башмаки быстро обросли ошметками клейкого грунта. Снова стало нарастать ожидание какого-то подвоха. Самрус снял униавт с предохранителя и почувствовал себя чуточку увереннее: теперь он мог отразить почти любое нападение — заряд униавта был способен расплавить айсберг средних размеров или прожечь туннель в гранитном монолите. Но местные чудища почему-то медлили с нападением, и Самрус двинулся дальше, размышляя о том, что даже травоядные, жрущие эту отвратительную хваткую траву должны иметь несносный характер… А мир, подобный этому, негостеприимный и зловещий, непременно таит массу нерасхищенных сокровищ…
А вскоре состоялось и первое знакомство Бедда с представителем местной фауны. Существо с четырьмя перепончатыми крыльями, не крупнее земного голубя, стремительно спикировало на Самруса откуда-то сверху.
Он не ожидал атаки с этой стороны, споткнулся, и, заваливаясь на бок, судорожно стал давить гашетку униавта. Существо мгновенно испарилось, не долетев до Бедда. Испарилось, впрочем вместе с изрядным куском зарослей. Это натолкнуло Самруса на мысль об использовании униавта для расчистки пути. Идти сразу же стало намного легче и спокойнее. По мере углубления в чащу, Бедд все чаще и чаще пользовался тепловым лучом для расчистки дороги и устрашения возможных хищников, презрев все параграфы Устава и Инструкций.
Он двигался уже не менее часа, когда где-то слева, в дебрях, краем глаза приметил какой-то неяркий свет, пробивавшийся сквозь чащобу.
«Неужто пожар? — испугался Бедд. — Хотя, не похоже, сияние какое-то ровное и холодное… И звери не спасаются бегством…»
И преисполненный нетерпения, сомнений, жажды отыскать нечто сенсационное и… страха, Самрус стал продираться к загадочному источнику света. Наконец, он выбрался на поляну и оторопел, уставившись на переливающийся радужный хаос. Полупрозрачные продолговатые многоцветные кристаллы невероятных размеров громоздились на голой, словно выжженной пламенем дюз неведомого звездолета, черной земле. То ли они росли из нее, забирая из почвы все краски, то ли за всем этим скрывался какой-то иной, неведомый феномен.
«Вот Оно! Открытие! — возликовал Бедд, — Коренные выходы какого-то неизвестного людям минерала, может быть в тысячи раз более ценного, чем какой-нибудь алмаз! И все это обнаружил Я! Я один! Я никому не позволю! И я еще найду… Много!»
И тут Самрус обнаружил, что от груды найденных им сокровищ к нему стремительно мчится какое-то животное. Величиной не более собаки, с короткими массивными конечностями и капающей из разинутой пасти слюной. Бедд торопливо спалил мерзкую тварь. А затем еще одну, вынырнувшую откуда-то справа. Света чуть поубавилось, и Самрус сообразил, что ненароком распылил несколько кристаллов. Это его огорчило до слез. Он поспешно обошел поляну, пересчитывая чудесные минералы. Их набралось пять больших целых и восемь обломков разного размера. Он ласково погладил зеленоватый, словно изумруд, брусок. И ощутил, даже сквозь толстую перчатку защитного скафандра, поток идущего от него тепла. Правда, тепло это почему-то не грело, а вызывало ощущение вроде озноба. И тут Самрус испытал чудовищный пароксизм страха: он боялся нового нападения аборигенов, боялся потерять найденные сокровища, боялся прибытия специалистов-планетологов… Бедд ощутил, что расстаться с кристаллами он уже не в силах. Поднатужившись, он поднял крупный обломок минерала и взвалил на плечо. Шатаясь, изнемогая и умирая от страха, обливаясь потом, он поволок свою добычу на Корабль. А там затолкал под койку в своей каюте. А через час ему удалось посадить Корабль почти у самого Месторождения. Активировав погрузчик, Бедд принялся торопливо перемещать Кристаллы в грузовой отсек, благо почти все они отлично вписывались по своим габаритам. Робот-уборщик, торопливо подчищающий натасканную Беддом грязищу, попытался помочь изнемогающему хозяину.
Самрус вдруг отчетливо представил, что негодяй жаждет похитить и припрятать самый красивый кристалл. Ведь воруют же блестящие предметы сороки! Злобно отшвырнув уборщика, он пнул его для острастки тяжелым башмаком, так что одна клешня-совочек обломилась.
Работа подходила к концу, когда Интеллинж сообщил о восстановлении связи. Но Самрусу было не до космической болтовни. Необходимо било обезопасить Сокровища его Эльдорадо. Ведь на планете должны были быть и другие, может быть еще более богатые месторождения! Он поспешил в рубку. Аппарат связи был включен и ворковал голосом Юны, приятельницы Самруса:
— «…таким образом был наконец установлен контакт с цивилизацией гекков. От них получено сообщение, что планета 132639 сектор 497 опаска для посещений, ввиду размещения на ней Свалки прессованных отрицательных психоэнергий, изъятых у социально опасных индивидуумов с многих планет гекков. Даже нахождение на орбите грозит расстройством душевного здоровья…»
— 132639? Где бы это могло быть? — лениво подумал Бедд. — Сектор вроде мой… И отключив Интерлинг он стал торопливо проверять датчики системы «Поиск». — Что гекки! Вот они ахнут все, когда увидят мои Сокровища! Или… или нет, лучше я их никому не буду показывать!
… Бедда выручил Автоспас, обеспокоенный его долгим отсутствием, С трудом удалось опознать в косматом и облезлом существе некогда молодцеватого поисковика. Всей мощности Автоспаса равной хорошему космопортовому крану, едва хватило, чтобы оторвать это визжащее создание от груды посеревших и истончившихся брусков, которые оно как собака кость, закапывало в песчаную яму. Изворачиваясь, существо умудрилось даже откусить один из манипуляторов Автоспаса.
Беднягу до сих пор лечат на Синеоре с помощью новейших поглотителей отрицательных психоэнергий. Извлеченных из него запасов жадности, страха, зависти, жестокости, злобы уже хватило на три грузовика типа «Лемма». И если бы не Юна, у врачей не было бы надежды на полное исцеление.
А свалку, наконец, огородили, изыскав необходимые средства. Потому что оказалось, что строительство Оградительной Сети намного дешевле, чем лечение еще одного Бедда…
СТРАННОЕ ПРОИСШЕСТВИЕ В ДЭВИДКУФЕ
Недавно разбирая свой архив я натолкнулся на заметки о деле, которое вел мой друг Апетс в 2001 году. Это было одно из немногих его расследований, не получивших широкой прессы.
В те дни я был в отпуске и вечерами частенько просиживал у Апетса. В один из таких вечеров, когда мы толковали о музыке, и заявился Посетитель.
Это был унылый мужчина с плоским черным чемоданчиком. Апетс, скользнув по нему взглядом, спросил участливо:
— Опять у вас в Дэвидкуфе с утра дождик, сэр Сэм? Ошеломленный посетитель, проморгавшись, вскричал:
— О, сэр! Вы очевидно, ясновидящий! Я, признаюсь, сомневался, направляясь к Вам, но теперь убедился, что только Вы нам можете помочь!
— Вы с ним давно знакомы? — спросил я шепотом Апетса.
— Первый раз вижу! — прошипел он в ответ.
— А имя?
— Взгляните на его правую руку. Там наколка.
— А откуда Дэвидкуф? И где он?
— Советую по утрам внимательно слушать прогноз погоды. Сегодня в Дэвидкуфе обещали ясную погоду, а у нас — ливень. Я посмотрел в окно. Там догорал ясный безоблачный день.
— Вы должны поехать со мной! — канючил между тем Посетитель. — Уверен, что только вам под силу разобраться в наших загадках!
— А вы поедете? — обратился ко мне Апетс. — Ради Истории?
Я кивнул, польщенный, и мы двинулись по лестнице. На улице нас уже ждал спиртобус мистера Сэма. Я плохо переношу запах этилового спирта, на котором любят ездить провинциалы. Поэтому в Дэвидкуфе я выбрался из машины с тяжелой головой. И происшествие, о котором нам поведал в пути мистер Сэм, казалось мне неразрешимым. Дело в том, что в магазине Готовые Товары Алекса Черси пропали Индивидуальная гравиплатформа и очень теплый синтеллитовый свитер, для обитателей планеты Полярэкс. И мистер Черси, хозяин Сэма, был вне себя.
— Я отвернулся на миг, за инструментом. Повернулся — а гравиплатформы уже нет! А ведь штука громоздкая, в кармане не спрячешь, да и в магазине в этот момент никого, кроме полковника Волкама не было. А когда пропал свитер, Черси не заметил. И тем не менее требовал все ему вернуть. И немедленно. И грозился в противном случае подать жалобу.
— Действительно, случай противный, — согласился с ним Апетс, понимавший все выражения буквально.
И задумался. При этом у него в глазах словно чертики электрические мечутся, И кажется, что дымок из ушей идет…
Достав из своего бездонного портфеля стереоснимок местности, Апетс некоторое время рассматривал его внимательно, а затем предложил мне прогуляться.
Мы углубились в ближайший лесочек. Вдруг Апетс показал мне вправо: — Вот они! Улетают!
Поначалу я принял ЭТО за столб тумана, этакого сизого дыма. Но Апетс растолковал мне.
— Я сразу сообразил, что это Экспедиция из Центра Галактики, Во-первых, время у них там течет гораздо быстрее нашего. Поэтому мистеры Черен и Волкам не смогли уследить за их сверхбыстрыми перемещениями. А сейчас они отбыли, прихватив в качестве экспонатов собственность мистера Черси.
Туманное пятно, в котором я теперь, чуть напрягши свое воображение, все-таки обнаружил определенное сходство с космическим кораблем, между тем, истаяло.
Я был поражен проницательностью Апетса. В очередной раз.
— Но как вы сумели, Апетс? Что натолкнуло вас на эту мысль?
— Что? Пожалуй, свитер. Только бестолковый пришелец мог взять теплый зимний свитер в такую жару. Да еще пригодный только для Полярэкса. Жаль, что они улетели, а мы с вами так припозднились. Они отбыли, небось убежденные, что на Земле нет разумной жизни…
— Откуда такой пессимизм, Апетс?
— Повидавшись с полковником Волкамом, командующим в Дэвидкуфе подразделением многокрылых ракет, или с торгашом Алексом Черси, знающем только одно арифметическое действие — прибавление, к иному выводу трудно придти… Просто невозможно!
Начальство, впрочем, с выводами Апетса не согласилось. Особенно в части касающейся разумности Волкама и Черси. Старший следователь, кажется, даже оскорбился. Так что это дело оказалось последним делом Великого Сыщика. Апетса сначала отправили на склад устаревших роботов, демонтировали. А оттуда, известно, одна дорога — на переплавку…
ЗАКОНЫ СОХРАНЕНИЯ ЭНЕРГИИ
В воскресенье мне не дал выспаться «до упора» сосед Пахомов.
— Гоша, помоги! — с порога заныл он, умильно заглядывая я лицо. — Ты смекалистый! У меня машина не работает…
Прихватив инструмент, я пошел к Пахомову.
Признаюсь, я полагал, что ему какой-нибудь бытовой прибор отремонтировать требуется. А он мне принялся тыкать в этакое механическое чудище. Я таких сроду не видел, и как подступиться к нему не знаю. Этакая помесь паровоза с пишущей машиной.
— Ты зачем меня привел сюда, Пахомыч, — возмущаюсь, — и что это за безобразие?
— Это «реализатор идей» называется. Я его на выходные дни из лаборатории позаимствовал. Все равно простаивает. А тут кое-какие надобности требуется погасить. А он тунеядец, саботирует мои запросы…
— Да как ты сумел приволочь такую громадину?
— Как, как… Известно, по частям. Тут и собрал.
Осмотрел я все-таки машину, любопытство взяло. Машина непростая, конечно, но поясняющих надписей достаточно. Говорю Пахомову, разъясняя идею:.
— Пахомыч! Ты знаешь, небось о том, что есть закон сохранения энергии: «из ничего-ничего не возникает», или что-то похожее. Еще в школе проходили, так что для того, чтобы там, в синтезаторе у тебя что-то возникло, требуется загрузить необходимое количество материала вот сюда, в утилизатор. Усек?
Пахомов растерянно почесал небритую по случаю воскресенья щеку.
— Туманно объясняешь, Гоша. Ты конкретно говори, что я туда засовывать должен. Без фразеологии.
— Ладно, проведем для наглядности эксперимент.
Сходил я к себе домой, извлек из чулана отслуживший свой век транзисторный приемник, вышедший из употребления утюг да килограмма два всяких железяк, что за лето натаскал в дом сын Мишка. Все это я свалил в утилизатор и набрал на клавишах командника: «Машина времени».
Агрегат злобно заурчал перемалывая мой дар, затем в его недрах стали перемещаться какие-то массы. Вскоре механизм, как мне показалось, изрядно нагрелся. Пришлось даже отойти от него. Тревожно запахло горелой изоляцией. Наконец, зажегся зеленый огонек, и я поспешил открыть правый контейнер. Там тикали здоровенные часищи, непонятной конструкции.
— Вот, ясно? — обрадовался я. Но взглянув на морщины, взбороздившие наморщенный лоб Пахомова, добавил. — Пожалуй еще один эксперимент для наглядности не помешает. Так сказать для закрепления пройденного.
— Я поспешно перенес часы в утилизатор и избрал на пульте новую команду: «аппарат для чтения мыслей». В машине снова начались таинственные движения. И даже недовольное урчание. Наконец, загорелся сигнал готовности. В синтезаторе лежали… очки.
— Гляди, Пахомыч, еще один физический закон в действии — «количество переходит в качество», из большущих часов — маленькие очочки. И я нацепил очки на нос. Едва дужки их зашли за мои уши, как я услышал знакомый пахомовский шепоток, хотя тот вроде рта не раскрывал:
— Ишь, пристроился на дармовщину. Не оторвешь от аппарата! Скупердяй! Копеечные нужды свои демонстрирует: то часики ему подавай, то очки… Лишь бы бесплатно… Скорее бы он убирался к себе, я уже все понял…
В растерянности я взглянул на агрегат и… услышал визгливое и скрипучее:
— Ну и паразиты! Один жаждет из ничего всякий дефицит получить, от черной икры до дубленки, а второй начитался фантастики, сжечь меня надумал! Отдай очки, паршивец! Они еще никем не изобретены!
Я поспешно швырнул очки в утилизатор.
В конце месяца — снова стук в дверь. Опять пришел Пахомов.
— Что надо? — спрашиваю.
— Гоша! В прошлый раз ты хорошо толковал мне про законы сохранения энергии. А я не сразу врубился. В общем с энергией… Мы же вместе… Ты еще себе кое-что заказывал… А сегодня счет пришел за энергию… шесть тысяч рублей. Давай, по справедливости, пополам платить…
ИВАНУШКА ДУРАЧКОВ И МАРЬЯ ЦАРЕВА
(сказка XXI века)
В те далекие времена, когда в Океане еще обитала рыба под красивым названием серебристый хек, а в Уральских горах произрастало плодоносящее дерево кедр, жил в нашем городе добрый молодец Иванушка Дурачков. Когда же ему исполнилось …надцать лет, сдал он все свои учебники в макулатуру, получил взамен диплом, и отправился на своем «Сером Волке» в экзаменационное путешествие в созвездие Лебедя, нелюдей посмотреть и себя показать. И вот что из этого вышло. Повстречалась в пути ему какая-то планетка, не отмеченная на звездных картах. Удивился Дурачков и очень обрадовался. Назвал планету в свою честь Иванией, записал в Звездный каталог на чистой страничке. И припланетился, чтобы собрать необходимые сведения. Как учили. Вышел Иванушка из своего «Серого Волка», опасаясь одного — что на планете окажутся разумные обитатели. Потому что тогда станет неясно, кто кого открыл и как назвал.
К великой его радости, планета оказалась необитаемой. Ни травинки, ни кустика — одни серые камни. На исследовательскую экскурсию Дурачков прихватил с собой робота серии КЩ, по прозвищу Бессмертный, названного так за амортизационный срок в двести лет.
Шли они споро, так как ничего примечательного среди серых скал не обнаруживали. Разве что мерещились Иванушке вдалеке какие-то рыжие пятна. Однако, стоило подобраться к ним поближе, как они пропадали нивесть куда.
— Вижу неопознаваемый летательный объект, — вдруг возвестил КЩ (в просторечии КаЩей). Действительно, слева, подобно падающей колокольне, торчал тоненький остов небольшой прогулочной яхты. А около нее на камне притулилась фигурка в некогда голубеньком скафандре.
— Доброго пути! — поприветствовал скафандр Дурачков. — Откуда и куда? Не надо ли чем помочь?
— Сам то кто таков? — спросил скафандр высоким голоском.
— Иванушка Дурачков. Земля. Вильгорт.
— А… — сказала незнакомка. — А я Марья Царева. Терплю бедствие.
Дурачков взглянул на яхту. По ней передвигались вверх-вниз какие-то рыжие пятна. Ползали, суетились. Опоры были порядком изъедены и смяты.
— Авария при посадке? — деловито поинтересовался Иванушка.
— Ржавчины поели.
— Вы хотите сказать ржавчина?
— Я всегда говорю то, что хочу сказать. Именно Ржавчины. Одной то с яхтой не управиться. Вон их сколько. Корпус уже как решето. И за вашего робота уже взялись…
Иванушка оглянулся. Его КЩ жалобно гудел и быстро-быстро перебирал ходульками. Какие-то рыжие твари, не больше крыс, повисли на бедолаге. Одно из существ прошмыгнуло мимо Дурачкова, на ходу срезав, как бритвой, металлические застежки на его башмаках.
— Что это? — оторопел Дурачков. — Неужто местная агрессивная фауна?
— Если бы… — уныло сказала Марья Царева. — Это металлофаги, их вывел мой отчим. Зубки у них необычайно прочные, годятся для пожирания металла. Он придумал организовать на этой забытой всеми планете Ферму Ржавчин.
Руды железной здесь много, так что кормились бы они здесь сами и размножались… Задумал он ферму с годовым производством в 10000 каратов ржавиных зубов. А зубки эти ценятся дороже алмазов… Высадились мы благополучно, но потом несколько ржавчин сбежало. Мы сразу не заметили, а они и Корабль поели, и отчима заодно сожрали. Он-то оказался андроидом, в свое время скрывшимся от инвентаризации и затерявшимся среди людей. А вы на чем прибыли?
— О, мой «Серый Волк!» — вскричал Иванушка, — они, небось, его уже почуяли!
И они побежали, оставив Бессмертного Кащея отбиваться от Ржавчин. На правой опоре «Серого Волка» действительно уже примостилась парочка некрупных Ржавчин. Иван да Марья стартовали. Обе Ржавчины не только удержались на корпусе, но и прогрызли обшивку. Дурачкову одну из них удалось распилить лазерным автогеном, заварив ее телом образовавшуюся дыру, а вторую он поймал в Магнитную Ловушку. В дороге Ржавчину кормили запчастями от верного КЩ. Она оказалась ласковой и привязчивой. Но как-то объевшись трансформатором, сдохла. Марья очень горевала, и Иванушка сделал из зубов погибшей Ржавчины ожерелье для Марьи… теперь уже Дурачковой.
ПОТЕРЯННОЕ ВРЕМЯ
Это была она — Витина машина времени. Я ее сразу узнал, хотя видел всего два раза. Из хаоса ржавого железа свалки металлолома, на заднем дворе Вторчермета, из под скрученных труб, продавленных панцирных кроватных сеток и прочей дребедени выгладывал ее остов, напоминавший весы, опоясанные сетью проводов. Злосчастное Витино изобретение…
В то памятное утро я готовился к очередному экзамену. Правда, по какому предмету — уж и не помню. Да это и неважно. Тем более, что я больше поглядывал в окно на двор, где царило жизнерадостное весеннее солнце, на цветущие кусты сирени, на Люську, которая установив на подоконнике зеркало, принимала перед ним уморительные позы. За этими занятиями и застал меня Виктор, зять моей квартирной хозяйки. Он еще два года назад окончил наш Политехнический и теперь работал в каком-то НИИ. Зашел он ко мне на сей раз почему-то робко, предварительно постучав костяшками пальцев по дверной филенке.
— Здравствуйте, Олег! Я к вам с большой просьбой Вы не поможете мне снять одну вещь с машины? Нам с Леней вдвоем, пожалуй, не справиться.
Вышли во двор. Вот тогда-то я и увидел ее впервые. Сразу бросилось в глаза ее сходство с большими весами из нашего овощного магазина. Кое-как мы втроем ее подняли и перетащили в Витин закуток, громко именовавшийся комнатой. Шофер тотчас уехал, а я еще немного посидел у Вити, листая старые журналы. Снова садиться за конспекты не было ни малейшей охоты. Виктор возился со своими «весами», и бубнил про какую-то комиссию, по его мнению состоящую сплошь из неучей, консерваторов и тупиц.
— Антинаучно! Бесперспективно! Не имеет практического значения! Проекты вечных двигателей и Машин времени к рассмотрению не принимаем! — Он ласково погладил свой агрегат. — Хоть действующую модель удалось спасти, а то Валентину Ивановичу все только бы под пресс да под пресс…
А через три дня он снова заглянул ко мне. Вид у него был довольно помятый, и в глазах таилась сумасшедшинка.
— Олежек, — предложил он, — не хочешь ли малость отвлечься от своих занятий и принять участие в одном эксперименте. Может — даже в открытии века!
Я с отвращением оглядел опостылевшие конспекты.
— И ты еще спрашиваешь, как будто сам не был студентом. А что за опыт?
— Пойдем ко мне. Понимаешь, я сконструировал Машину времени — МВ-2.
Два, потому что считаю, что первую модель еще Уэллс описал. Да-да, та самая, что ты сгружал. Но пока на ней можно передвигаться только в одном направлении, в будущее. Работает на полносгорающем времени.
Мне бросилось в глаза, что его неизменные очки куда-то исчезли. Он щурился и почесывал переносицу.
Уж и не знаю почему, но я поверил Виктору. А тот продолжал расхваливать свое детище:
— Удивительно практичная и необходимая вещь, моя МВ-2. Наши корифеи твердят, что она «ворует» время, а я утверждаю, что наоборот, экономит. Представь, что тебе предстоит какое-то унылое мероприятие — собрание, заседание, совещание или скучная лекция. Или должны придти малоприятные тебе гости, например, подруги к жене. Или теще. Это почти всегда потерянное время. А ты сел на вот этот стульчик, врубил аппарат — и вот ты уже на три — четыре часа переместился вперед, во времени. Собрание закончилось, гости ушли… Красота! И ты никому глаза не мозолил, и сам исключил из жизни впустую потраченное время. Жизнь станет гигантским пунктиром, у многих, может быть, растянется на века! Я вот уже четыре дня сэкономил, хотел, правда, отлучиться всего на полчаса. Боюсь на работе за прогул сочтут. Но наука требует жертв. А все потому, что воспользовался малой моделью, — тут он извлек из кармана небольшой аппаратик, величиной с электрическую бритву. — Радиус захвата у нее невелик, не перемещает посторонние предметы, но и настройка времени ненадежная, все никак градуировку не могу завершить.
Я протянул руку.
— Можно взглянуть?
— Пожалуйста.
Она ничем не отличалась от электробритв, что продают во всех магазинах города. Виктор усмехнулся.
— Сомневаешься? Вид привычный? Просто я использовал стандартный фабричный корпус от старой машинки. Осторожнее! Не включи!
Я вернул ему модель и мы отправились к Вите в закуток. Окно у него было почему-то завешено старым одеялом и в комнатке стояла африканская жарища. Витя виновато кивнул на черневшие в углу «весы».
— Все ока, МВ-2 виновата. Время горит — энергия освобождается. И атмосфера накаляется. И в комнате, — тут он вздохнул и печально добавил, — и в семье…
Мне он велел фиксировать в толстой тетради показания каких-то приборов, а сам, пристроившись на площадке, стал перемещать на станке какие-то грузики, затем дернул красный рубильник.
— Через парочку дней я вернусь. Тогда отдашь журнал…
Мне показалось, что запахло гарью. Справа от машины что-то засветилось. И вдруг в комнате стало совсем светло. Перед нами со шваброй в одной руке и сорванным с окна одеялом в другой, возникла теща Виктора — Евдокия Степановна. И тут я увидел, что дымится домотканый, из всяких лоскутков, коврик, на котором Витя установил свою машину.
Между тем, Евдокия Степановна грозно взмахнула шваброй и закричала:
— Ирод! Где-то шлялся четыре дня, позабыв о семье, а теперь и совсем дом спалить затеял?!
С Евдокией Степановной шутки плохи. Я вскочил и мышкой юркнул в дверь. Оглянувшись, я увидел отчаянное лицо Виктора, яростно крутившего ручки аппарата. Потом Виктор пропал, в густых клубах дыма…
Увидев на свалке металлолома остатки МВ-2, я в тот же день сходил к месту, где раньше стоял дом изобретателя. Пожухлая трава, обгоревший штакетник. И множество окурков. Невидимому здесь началось (или закончилось?) путешествие во времени Виктора. Ни он, ни Евдокия Степановна так и не отыскались.
В кустах сирени, что росли под окном Витиной каморки, я увидел и подобрал знакомую «бритву», его малогабаритную модель машины времени. Как она туда попала, я так и не смог сообразить.
А вчера, вспомнив «идеи» Виктора, я решил испробовать его «машинку». Предстояло проскучать полдня на тягучей конференции. Устроившись в уголке, я дождался, когда под монотонный голос докладчика все стали клевать носами и нажал клавишу. Родилось ощущение, что меня окружило какое-то нереальное, голубое свечение и на мгновение наступил полный мрак. Затем проступили контуры окон, ряды кресел (уже пустых). Я был один в зале. Поспешив включить свет я направился к входной двери. Она оказалась запертой. Без особой надежды на успех я подергал ее, но она не поддавалась. Присев к первому ряду, я задумался. Сколько времени прошло? Может неделя? Может месяц? Может меня выгнали за прогулы или объявили всесоюзный розыск? И что я скажу жене? И чем я буду питаться, если сегодня пятница и до понедельника здание будет опечатано?
ВТОРЖЕНИЕ КОЛМЕНОВ
Адмирал окинул своим одиноким глазом почтительно замерших офицеров Императорского Флота и крутанул глобус. Затем резким движением остановил его, зафиксировав точку.
— Именно здесь мы высадимся, чтобы очистить жизненное пространство этой планеты для благородных колменов!
И несокрушимый колменский флот устремился к планете. Свои корабли колмены строили из металлического гелия, солнечного металла, не поддающегося, ни коррозии, ни воздействию кислотных и щелочных снарядов, которыми их обычно засыпали глупые жители бесчисленных, ныне «очищенных» планет.
Под покровом ночи Флот опустился на безлюдное плато и колмены разбили лагерь под защитой корабельных орудий. Настало утро. Температура опасно росла. И первые жаркие лучи местного Солнца высветили картину ужасающего разгрома! Аборигены, так и не показавшиеся, сумели каким-то образом, на расстоянии уничтожить грозный колменский флот! Все крейсера словно растаяли! Пока адмирал и его соратники взирали на жалкие остатки Армады, из чащи вынырнули огромные серые чудища и набросились на беззащитных растерянных завоевателей. Одно из самых крупных и лохматых погналось за самим адмиралом.
Задыхаясь, сбросив где-то мешавший бегу мундир, несся Адмирал по чужой планете, делая огромные прыжки… Лес поредел, впереди показались какие-то высоченные строения. Изнемогающий Адмирал забежал за одно из них и грохнулся без сил.
— Ба! Еще один одноглазый кролик! — поразился Сидоров, отпихивая ногой возбужденную собаку, примчавшуюся следом. Он поднял Адмирала за длинные уши и сунул в клетку. Там уже томилась пара его соотечественников.
В воскресенье Сидоров отнес Адмирала на рынок, где и уступил по сходной цене. Дальнейшая судьба Великого Флотоводца неизвестна. Не исключено, что он все еще томится в клетке, если, разумеется, стал вегетарианцем и научился есть морковку. Но возможны и другие варианты…
ИСКОПАЕМЫЕ ГЕРМИОНЫ
Нет, не каждому выпадает такая удача — получить направление после окончания Института не на давно обжитую Камчатку или исхоженную вдоль и поперек Луну, а на недавно открытую, свеженькую Планету!
И все же Ивасюк, пожалуй, недостаточно высоко оценил свою удачу. Потому что Гермиона оказалась просто раем для планетологов! На Гермионе ему удалось обнаружить невероятные по масштабам скопления полезных ископаемых! Целые горы сильно окисленных металлов громоздились там и сям, плескались тяжелыми темными волнами озера нефтеподобных жидкостей… А обитатели планеты! Они пожалуй были самыми доброжелательными и услужливыми во всей Галактике. Едва уразумев, что ищет Ивасюк, они буквально вырывали его из рук друг у друга, чтобы показать, что у них и где лежит. Когда же Ивасюк вызвал автоматический рудовоз, они с превеликим усердием загрузили его «под завязку».
