Укус технокрысы

      Я - добрый и гуманный? Ну, в общем-то...
      - Но вначале мы напомним вам, кто такие артегомы, - ведет партию второго голоса блондинка. - Далеко не все, к сожалению, понимают, чем артегомы отличаются от роботов или искусственных интеллектов, к которым с полным правом можно отнести, например, ваш домашний терминал...
      Род, легок на помине, запускает первые кадры фильма. Под негромкую приятную музыку молодая женщина, подойдя к зеркалу, стягивает с себя через голову пеструю майку. Под майкой у нее ничего нет. Женщина, одним коротким движением сбросив еще и шорты - такой мелочью, как трусики, она тоже пренебрегла - медленно проводит ладонями по высокой шее, небольшим крепеньким грудям, животу, опускает руки еще ниже, подходит ближе к зеркалу... Диагональ моего монитора шестьдесят один сантиметр, и объемное изображение выглядит настолько реалистично, что я невольно облизываю губы.
      - Вы не могли бы... выключить эту мерзость? - Прерывает невольно возникшую паузу старшая, брезгливо поднимая губы.
      М-да... Ситуация. Подумают еще, что я это... Только кино могу теперь смотреть.
      - Род, останови фильм, - приказываю я, поспешно снимая очки.
      Экран медленно гаснет, но я еще успеваю увидеть, как девушка, плотно прижавшись всем телом к холодному стеклу, начинает медленно соскальзывать на пол.
      - А вот артегом, в отличие от вашего терминала, сообразил бы, что после появления гостей, пусть и незваных, включать фильм - любой, не только этот - не стоит, - чуть заметно улыбается блондинка.
      - Вообще-то этот фильм - лауреат последнего Каннского фестиваля и считается почти шедевром, - зачем-то оправдываюсь я.
      Быстрее бы они уходили. Ловить мне среди них, сразу видно, нечего. Старшая, похоже, ханжа, а младшая во всем берет с нее пример. Да и молода чересчур. Уедут - и тут же запущу фильм. Лучше любоваться одной обнаженной женщиной на объемном экране, чем вести безнадежные разговоры с двумя, пусть и натуральными, но в одеждах, застегнутых на все пуговицы. Особенно когда знаешь, что надежд расстегнуть эти пуговицы - никаких.
      - Но мы говорим не о фильме, - строго поправляет меня блондинка. - Об артегомах.
      Ну-ну. А ведь ты покраснела, голубушка. Чуть заметно, а все-таки покраснела. В отличие от твоей мымры-спутницы, которая до сих пор брезгливо сжимает губы.
      - Мне кое-что известно о них, - прикидываюсь я простачком. - Это такие кибернетические домашние животные, вроде кошек или собак. Только они не гадят в квартирах, а, наоборот, помогают их убирать.
      - Артегомы - не животные! - возмущается мымра. - В том-то и дело, что они, пусть и кибернетические существа, но обладают сознанием! Точно так же, как и мы с вами!
      - Современная наука выяснила, - подхватывает белявая - блондинкой мне почему-то не хочется ее называть, - что эффект "сознание" возникает вследствие того, что мозг человека состоит из двух полушарий. Коренное отличие артегомов от истеллектов как раз и состоит в том, что их электронный мозг, состоящий из умопомрачительного количества нейроноподобных логических звеньев, имеет, подобно человеческому, два полушария. Вот, посмотрите!
      Она, резво поднявшись с кресла, подходит к терминалу, вставляет в гнездо непонятно откуда взявшийся в ее руках видеодиск.
      Однако... Даже разрешения не попросила...
      На экране терминала появляется фрагмент какого-то изысканного интерьера: красивого рисунка паркет, диванчик в стиле Людовика ...надцатого, на столике - ломберном, кажется? - бронзовый подсвечник с настоящими восковыми свечами. На диванчике, плотно сжав длинные ноги, сидит девушка. Она не просто красавица, но, несомненно - фотомодель высокого разряда. Красоту, как и вкусную еду, нужно уметь подать, и героиня клипа явно владеет этим искусством. На ее коленях - либертабула, новейшего типа, по размерам действительно не превышающая обыкновенную книгу. В следующее мгновение в кадре появляется существо, напоминающее гнома-переростка, медвежонка и Чебурашку одновременно. Оно мохнато, большеглазо, большеухо и мило-косолапо. Хотя передвигается, кажется, на колесиках. Подъехав к диванчику, гном-переросток забавно наклоняет круглоухую голову, приятно улыбается и просит милым детским голоском:
      - Таня, поиграй со мной!
      Татьяна Виднеева - теперь я узнаю ее, это известная телезвезда, ведущая передачи для домохозяек, - откладывает "электронную книгу" и, полуобняв зверька, обращается к нам, зрителям:
      - Мы непременно поиграем с тобой, малыш, но чуть позже. А пока давай расскажем нашим друзьям, как нас зовут и что мы умеем делать. Как тебя зовут?
      - Я - артегом класса "хоббит-ноль четыре", зовут меня Мишутка, таращит глаза "хоббит".
      - А что ты умеешь делать? Ты ведь мой помощник, правда? одобряюще поглаживает зверька по плечу Виднеева.
      - Да, помощник! - гордо подтверждает "хоббит". - Больше всего я люблю убирать квартиру, пылесосить ковры и мыть посуду! А еще я умею читать, рассказывать детям сказки, нянчить их, а по вечерам - смотреть телевизор!
      - Ну, - от души смеется Таня, - с телевизором я и без тебя как-нибудь справлюсь. А еще - заговорщицки говорит она в объектив телекамеры, артегом любой модели умеет отвечать на вопросы. Он - настоящая ходячая энциклопедия, и не только для детей, но и для нас, взрослых. Вот скажи, Мишутка, что такое либертабула?
      - Либертабула - микрокомпьютерное устройство, предназначенное для чтения на экране или вслух электронных книг, - голосом первоклашки-отличника отбарабанивает "чебурашка". - Либертабулы работают в режиме "мультимедиа" и сопровождают чтение текста показом изображений, фрагментов фильмов, музыкой и так далее. В настоящее время ведутся работы по созданию...
      - Хватит-хватит! - смеется Таня, - я уже все поняла. А точнее, перестала понимать этого малыша-всезнайку, - доверительно сообщает она нам. - Технические новинки появляются столь часто, что нам, женщинам, трудно...
      Экран гаснет, и я с досадой смотрю на свою светловолосую гостью, кладущую на кресло рядом с собой пультик дистанционного управления.
      - Хватит-хватит, - повторяет она последние слова Виднеевой. - Если хотите, мы можем оставить вам этот клип, но под трехкратный залог. Нам нужно еще десяток квартир обойти, - оправдывается она. - А теперь распишитесь, пожалуйста, в опросном листе. Вы ведь убедились, что артегомы - сознательные существа, права которых должны быть защищены?
      - Да, вполне, - искренне говорю я и с удовольствием расписываюсь рядом с галочкой. Блондинка оказалась такой проворной, что я даже не успел сам подойти к ней, как подобает мужчине. Хотя для нее я - не мужчина, а вешалка для пальто, не больше.
      -Клип оставить?
      - Спасибо... нет, - говорю я, следуя своему обычному правилу: никому и никогда не давать деньги, если не уверен в гарантированном возврате их с прибылью. И тут же жалею о сказанном. Теперь клип про "Чебурашку" кажется мне более интересным, чем фильм "Закат солнца вручную".
      - Вы первый, кто отказался! - удивляется старшая. Видимо, ее пассивность в разговоре объясняется просто: она обучает младшую, белявую, обхаживать обывателей. - Многие вообще не возвращают клип, жертвуют залогом! - улыбается она, поправляя рукой крупные темные локоны. - Но вы в любой момент можете воочию увидеть Мишутку и получить дополнительные материалы в "Звездном", бывшем кинотеатре. Знаете, где это? В двух кварталах от вашего дома. Приходите, вас будут рады там видеть. Вечерами мы ходим по домам, а каждое четное утро дежурим в штаб-квартире. Приходите!
      В последнюю фразу гостья вкладывает столько тепла, нежности и даже страсти, что тут же сама понимает: переиграла. Слегка покраснев, она берет под руку свою белокурую ученицу и спешит к выходу. Я плетусь следом.
      Если бы мои очаровательные гостьи знали, кого пытаются вовлечь в ряды защитников артегомов, вряд ли их речи были бы так приветливы. Скорее, перед девятиэтажкой, в которой я живу, с утра до вечера не прекращался бы митинг протеста. Ведь я - убийца первого в мире артегома, разумного кибернетического существа, осознавшего свое "я
      Дверь захлопывается. Я зачем-то иду на кухню, потом в комнату...
      Да, есть за мной такой грех.
      Хотя я и по сию пору считаю, что поступил тогда правильно. Жаль только, не остановил эту заразу в самом начале.
      Но тогда почему я подписал опросный лист? Зачем? Растаял под ласковыми взглядами двух женщин, ни с одной из которых мне ничего не светило? Да полноте, в мои-то годы...
      Парррам, парррам, парррам...
      Я так и не отвык от дурной привычки в минуты затруднений барабанить пальцами по чем попало. Теперь вот стою у окна и барабаню по стеклу.
      Нет, ну какого хрена я перебежал в ряды защитников этих "чебурашек"? Не понимаю. Не понимаю!
      Парррам, парррам, парррам...
      Глава 5
      Утром я испытываю большое желание завернуть, по дороге в офис, к бывшему кинотеатру "Звездный" и забрать назад свою подпись в опросном листе про референдум. Не потому, что она на что то может повлиять. Уж если своевременное умертвление первого артегома ничего не изменило, чего уж теперь-то кулаками махать? Но из принципа. Ведь подпись означает, по сути, что я признал свою неправоту. Более того, получается, я согласен с тем, что убил тогда, почти двадцать пять лет тому назад, разумное, осознающее себя существо. Но этого никто и никогда не сможет доказать. А я с этим никогда не соглашусь. Во всяком случае, публично. Но подпись в опросном листе, как ни крути, означает отчасти признание вины. И я должен обязательно отозвать ее... но не сегодня. Ровно в десять мне нужно быть в семинарии, а по дороге из офиса еще Мефодю забрать. Похоже, он вполне лоялен по отношению к моему "Крокусу". И тогда есть смысл поручить ему работы по обкомпьютериванию семинарии в целом. Монах с полумонахом всегда договорятся. А я тем временем попробую еще какой-нибудь заказ раздобыть.
      В офисе я появляюсь в самом начале десятого. Софьиванна, как всегда, на месте, падре тоже. Ну что же, я вполне успею выпить утреннюю чашечку кофе. И прослушать последние сообщения.
      - Никаких сообщений для фирмы "Крокус" за последние сутки не поступало, - вновь огорчает меня Реф.
      М-да... Похоже, придется львиную долю прибыли, полученной от заказа семинарии, потратить на рекламу. Иначе моя фирма и вовсе выдохнется - как недопитая бутылка водки, оставленная открытой.
      - Павел Андреевич, снимите трубку! - просит Реф.
      Тю... Из прошлого века звонят, не иначе. Все бизнесмены давно уже общаются друг с другом через компьютерные сети. И надежнее, и солиднее. Особенно в режиме видео. Да и в режиме псевдовидео говорить с собеседником приятнее, нежели вслепую.
      Я снимаю покрытую пылью трубку. Ага, Софьиванна пренебрегает некоторыми из своих обязанностей. Нужно будет...
      - Павел, это я, Элли. Элли Пеночкина. Ты меня еще помнишь?
      Еще бы не помнить... Этот голос я ни с чьим другим не спутаю. Как она меня тогда отшила: "Столичная штучка!" А потом, восемь лет спустя, плакала у меня на груди. Почему я не воспользовался моментом, не уговорил Элли оставить впавшего в полубессознательное состояние Пеночкина и выйти за меня замуж? Не до личных дел было, вот что. Рушилась карьера, тяготило несправедливое обвинение, да и семья у меня была вполне нормальной, как мне тогда казалось.
      - Помню, помню! Ты где сейчас? Если в Москве - встречаемся немедленно!
      Ну, не в буквальном, конечно, смысле. В десять я должен быть - и буду! - в семинарии. А вот ближе к вечеру... Но пусть знает: мне она нужна. Парррам, парррам... Да, по-прежнему нужна. Как ни странно.
      - Я далеко, не в Москве. Еле-еле тебя отыскала через Гришу Черенкова.
      Через Гришу? Ну-ну. А его номер откуда знаешь? Неужели и тут Гриша меня обошел? Не может быть...
      - Ты... все еще с Петей?
      Ну конечно, не может. Просто Злли позвонила в "Кокос", по месту моей бывшей работы. А в кресле директора теперь - Гриша.
      - Да, с Петей. Он окончательно так и не выздоровел. А ты как? Я не стала номер домашнего телефона спрашивать, чтобы жена не подумала чего-нибудь такого...
      - Не подумает. Мы разошлись, семнадцать лет назад. Сразу после "Тригона".
      В трубке что-то шуршит, потом потрескивает. Конечно, это же не компьютерная сеть.
      - Так вот почему ты мне проходу не давал... - говорит, наконец, Элли. - Жаль, что так все получилось.
      - Я очень рад, что тебе жаль. Но, может, что-то еще можно исправить?
      Конечно, это всего лишь дань мужской вежливости. Я уже далеко не тот, каким был семнадцать лет назад. И ради близости с понравившейся женщиной не собираюсь жертвовать всем, как собирался когда-то. Но и Элли, конечно, уже не та. Интересно, как она сейчас выглядит? Впрочем... Теперь понятно, почему она звонит по телефону, почему, как Гюльчатай, скрывает свое личико.
      - Нет, Павел, уже поздно. Поздно...
      Тогда чего ты звонишь? Чтобы я еще раз сделал предложение, а ты в очередной раз отказала? Похоже, Элли это доставляет массу удовольствия. Вот, семнадцать лет прошло, а до сих пор помнит минуты испытанного некогда наслаждения. Весьма своеобразного, если не сказать больше.
      - Тебе нужна какая-то помощь? Всем, чем могу...
      Знай наших. Мы необидчивы и, как всегда, галантны. Не то что твой Пеночкин.
      - Я вот почему звоню. С Петей последнее время что-то неладное происходит. Он не снимает эту шапку даже на ночь. И состояние его резко ухудшилось. Я знаю, это все компьютер! Петя работает на нем все дни напролет, и вечера тоже. Один раз я отключила его, но Петя так разозлился... Пригрозил убить, если еще раз сделаю это. Я и подумала: может, ты мог бы как-то помочь? Чтобы и снять с него эту противную шапку, и в то же время... Я очень люблю своего мужа. И боюсь за него. Да и за себя тоже. Со мною что-то неладное начало происходить. Кошмары не только по ночам, но и днем. Еле-еле уговорила его в город съездить, врачу показаться...
      Софьиванна, уже дважды заглядывавшая в кабинет, не выдержала и занесла подносик с чашечкой кофе. Без тандема.
      - Ой, он идет, - испуганно говорит Элли, прерывая словно специально для моей секретарши-главбухши сделанную паузу. - Я еще позвоню!
      Положив трубку, я смотрю на дисплейчик телефона. На нем вместо номера только что звонившего абонента - слово "Озерец" и текущее время, 9:23. Из автомата, значит. Из города Озерец. Так они с Петей никуда оттуда и не уехали...
      Порывшись в ящике стола, я отыскиваю пачку пересушенных "Мальборо". Вообще-то курить я бросил, но иногда...
      Ишь ты, нашла себе "скорую помощь"! Как совсем плохо становится - так "Павел, помоги!" А после того, как я, жертвуя, можно сказать, всем на свете, ее вместе с Петей спасаю - так "я не могу его оставить!" Ну-ну... Только бледнолицый может дважды наступить на одни грабли. А у меня теперь перспектива - сделать это в третий раз. Не буду! Не хочу и не буду!
      - Павел Андреевич! Вам пора уже ехать! - напоминает Софьиванна, заглядывая в кабинет. И застывает, изумленная. При ней я еще ни разу не курил.
      - Да-да, я уже иду.
      Погасив наполовину выкуренную сигарету о край блюдечка с нетронутым кофе, я резко встаю.
      Жаль, что все так нескладно получилось. Вернее, не все, а вся. Жизнь то есть. Но Элли права, менять что-либо уже поздно. Поздно.
      Я выхожу из кабинета, жестом руки поднимаю ожидающего в приемной Мефодия.
      А ведь я теперь буду ждать ее звонка. Буду, вопреки всем своим "не хочу". Странно. Ни жену, ни даже Леночку не жаль мне так, как Элли. Наверное, потому, что о них - знаю, что потерял, а об Элли - нет. Вот и идеализирую...
      * * *
      - Федя, ты машину водишь? - спрашиваю я, открывая дверцу "вольвочки".
      - В молодости баловался... - равнодушно пожимает плечами падре.
      - А права с собой?
      - Да таскаю их, на всякий случай.
      - Тогда давай за руль. Кто из нас директор, ты или я?
      - А если я это... Трахну ее?
      - Машину?! Вот не думал, что ты такой извращенец...
      - Я в смысле: побью, - терпеливо поясняет Мефодий.
      - Ремонт за счет фирмы.
      Давай, дорогой, потрудись немножко. А я пока поразмышляю. И вовсе не о договоре, который сейчас предстоит подписать. Но о довольно пожилой уже женщине, которую я ни разу не только не трахнул, а и не поцеловал даже. Это-то и бесит, это-то и болит, как заноза.
      А может, поехать, отыскать? Тем более, что она почти что попросила помочь. Такое уже было: Петя устроил всем "Тригон", я, по просьбе Элли, его от этого компьютерного монстра спас, а Элли в порыве благодарности... осталась выхаживать малость поссорившегося со своим ума мужа. Для меня "Тригон" кончился почти трагедией. Я потерял все: работу, любовницу, жену... Но история, как известно, повторяется: вначале бывает трагедия, потом фарс. Не буду! Не буду участвовать в нем, не стану ждать звонка от Элли!
      Интересно, позвонит она еще раз или нет? И если да, то - когда?
      Глава 6
      - И все-таки, почему именно сейчас вы решили установить терминалы? спрашиваю я после того, как управделами подмахивает третий, последний экземпляр договора. Теперь можно и поговорить: птичка в клетке, уже не улетит. Маленькая такая жар-птичка. А за пустым разговором, кстати, проще скрыть собственную радость. Не нужно, чтобы Кирилл Карпович ее почувствовал. Подумает еще, что продешевил.
      - Мы хотим организовать нечто вроде "скорой христианской помощи", говорит управделами, запечатлевая свою подпись печатью. Ишь, как ему доверяет настоятель... Я договоры подписываю только сам и печать у себя в сейфе держу, рядом с пистолетом.
      - Нужно ведь как-то противодействовать вере в "общего бога", продолжает Кирилл Карпович, вручая мне один экземпляр договора. Я поспешно прячу его в кейс. - Но пока получается так: приверженцы новой религии и по телевидению чуть ли не каждый день выступают, и через компьютерные сети клипы бесплатно распространяют, и по домам ходят. А мы своих прихожан только в храмах ждем. Они приходят, конечно, но с каждым месяцем - все в меньшем и меньшем количестве. Последние недели - так и вообще по полтора-два десятка на храм. Но многие, мы уверены, пока еще колеблются, вот их-то мы и хотим вернуть в лоно христианской церкви. А там, глядишь, и другие потянутся. В конце восьмидесятых прошлого века тоже казалось, что церковь умирает. Зато потом какой был мощный всплеск! Думаю, и сейчас еще не поздно. Нужно только умело пользоваться современными информационными технологиями. Так, как это делают наши соперники - подытоживает Кирилл Карпович, вставая. Мы с Мефодием тоже встаем.
      А все-таки жаль, что управделам - не в рясе и черном колпаке. Тогда бы его "современные информационные технологии" прозвучали еще смешнее. Но все равно, забавно.
      - Опоздали вы, отец Кирилл, опоздали! - вмешивается в разговор Федя. - Молитвы уверовавших в "общего бога" настолько действенны, что уже никакая "скорая помощь" вам не поможет.
      Это еще что за номер? Я на этот раз не оставил падре в приемной только затем, чтобы он, во-первых, поучился искусству заключения договоров, а во-вторых, чтобы показать на него пальцем, как на моего полномочного представителя. В-третьих - чтобы попусту здесь болтать - мне вовсе даже не нужно.
      - Что вы имеете в виду? - темнеет взглядом Кирилл Карпович, и я радуюсь, что подписанный договор уже надежно покоится в моем кейсе.
      - Несомненное преуспеяние в делах большинства неофитов новой церкви. Такое впечатление, что всех их начинает преследовать удача. И это вынуждено было признать даже статуправление. Самым невезучим помогают новые храмы, расположенные почти во всех старых кинотеатрах. А храмам жертвуют крупные суммы многие бизнесмены и банкиры. Это вам не жестяные кружки для медяков. Да вы и сами все знаете.
      М-да. Назвать моего "полномочного представителя" деликатным явно нельзя. Кто же говорит заказчику неприятные вещи? Но, кажется, у них давний спор. Уж не из этой ли семинарии турнули моего падре? И поделом. Нечего в чужой монастырь со своим уставом переться!
      - Мефодий Кузьмич, нам пора. Надеюсь, вы извините излишнюю горячность моего сотрудника, - протягиваю я руку управделами. - Когда-то и я был точно таким же. Во всем пытался найти если не конечную истину, то уж хотя бы абсолютную правду.
      Кирилл Карпович механически пожимает мою руку, но продолжает спор:
      - Да, такие случаи известны. Но известны и другие. Уже несколько раз суммы, пожертвованные "новым храмам", возвращались. Уволены десятки клерков, в беспамятстве перечисливших чужие деньги. Некоторые бизнесмены, опомнившись, также требуют свои средства обратно.
      - Только судьи при этом всегда становятся на сторону "новых храмов". Опоздали вы, отец Кирилл, опоздали.
      Мы уже вышли в приемную. Как бы их разнять?
      - Может быть, вы и правы, молодой человек, - говорит вдруг тихо Кирилл Карпович. - Эта нечисть размножилась на удивление быстро. Наверное, мы и в самом деле упустили время.
      Дежурный семинарист, дюжий молодец с бычьей шеей, внимательно прислушивается к разговору, но не смеет в него вмешаться. Чувствуется воспитание. Не то, что у моего Мефодия. Но теперь уже не выдерживаю я. Задел за больное.
      - Почему вы считаете, что артегомы - это нечисть? Я слышал, многие конфессии встали на их защиту.
      - А некоторые полагают, что в этом и состояла миссия человечества, криво усмехается Мефодий. - Что теперь-то и наступит конец света, поскольку люди заслужили право на царствие небесное, а землю должны уступить артегомам.
      Ишь ты, как оттараторил... Умеет говорить быстро, когда захочет.
      - Среди православных богословов таких немного, почти нет, -вяло, неубедительно как-то возражает Кирилл Карпович. - Я рад, что хоть в этом-то мы с вами согласны, - говорит он Мефодию, продолжая, видимо, давний спор.
      - Ой ли? - возражает Мефодий. - В отличие от вас я считаю, что со временем... что настанет время, когда человек будет в состоянии сам создавать живые существа: растения, животные и даже существа разумные. Но не сейчас! Артегом сегодня - атомная бомба в руках дикаря!
      - И вы готовы бороться с этими забавными "зверушками" насилием? спрашивает Кирилл Карпович, понимая, что вопрос получается - риторическим. Даже я уже это понимаю.
      - Со всеми этими "хоббитами", "гномами", "чебурашками" и прочими зверушками - нет. Но с теми, кто использует их в своих целях - по-другому нельзя. Они давно уже не воспринимают язык добра.
      Семинарист-секретарь аж со стула привстал: так ему хочется встрять в разговор. Но молодец, удержался. Мефодий хочет вякнуть что-то еще. Но я дарю ему такой бешеный взгляд, что падре благоразумно захлопывает приоткрытый было рот.
      - Так кто покажет места установки терминалов? - спрашиваю я у Кирилла Карповича. - Наше время уже тикает. Предлагаю завершить этот диспут после окончания работ.
      А все-таки хорошо, что многие богословы тоже считают артегомов проявлением зла. Правда, я уверен, на нашей с ними стороне.
      Глава 7
      Попался я по-глупому. Ловушка была настолько примитивной, что таких и не бывает вовсе. Это я так думал, когда становился обеими ногами в незамаскированную петлю. Однако затянулась она на удивление быстро. И, похоже, мне уже не выпрыгнуть.
      Ну и поделом. Нечего изображать из себя добренького начальника.
      Ладно. Раз уж все равно вечер пропал, хоть какую-то пользу из этого извлечем Возьму вот и заеду сейчас в "Звездный". Должен, должен я свою подпись снять. Зачеркнуть ее, выжечь серной кислотой.
      - Софья Ивановна, только мне очень нужно одно маленькое дельце провернуть.
      - Именно сегодня? - огорчается моя главбухша. Она сидит рядом, на переднем сиденье, и ремень безопасности утопает между ее выдающимися, во всех смыслах, грудями.
      - Более того, прямо сейчас, - твердо говорю я, закладывая вираж вокруг "клумбы".
      - Ну, раз надо... - смиряется Софьиванна со своей горькой участью.
      Ничего-ничего. Мне тоже пришлось смириться.
      Сегодня, в самом конце рабочего дня, проходя мимо главбухши по пути из туалета в кабинет, я услышал, как она жалуется Васе Лавриновичу на свою горькую судьбу. Безумно интересный телесериал " Отважный артегом" им с дочкой, видите ли, приходится смотреть в "плоском" варианте, хотя фильм объемный. А все потому, что объемные системы пока еще безумно - похоже, это ее любимое словечко - дороги, и ей, с ее совсем небольшой зарплатой...
      Тут я и попался. Понятно, что весь разговор был рассчитан именно на то, чтобы фраза про "небольшую зарплату" как бы случайно достигла моих ушей. Это я-то плачу маленькие зарплаты? Ну так пусть попробует где-нибудь найти больше!
      Сказать столь грубо мне, конечно, воспитание не позволило. И я вежливо посоветовал: "А вы напроситесь на просмотр к ближайшим соседям с объемным терминалом. Думаю, вас, с вашей очаровательной дочкой, любая семья с радостью примет".
      Приводила она дочку пару раз. Этакая всего боящаяся пичуга двенадцати лет. Втянула голову в плечи и таращилась на все с благоговейным ужасом: на завскладом Васю Лавриновича, лихо управляющего каром-погрузчиком, на свою маму, запросто общающуюся с дубль-терминалом моего "Референта", ну и на меня, естественно. Как на бога она на меня смотрела, ей-богу.
      "Вы думаете?" - не поверила Софьиванна. - "Такое только в прошлом веке было возможно. А сейчас... Вот вы, например, пригласили бы нас посмотреть? Хотя бы одну только серию?" "Отчего бы и нет?" - не дал я сразу должного отпора. Понадеялся на то, что если такое и произойдет, то нескоро. К тому же, нейтрализованная дочкой, Софьиванна вынуждена будет и в самом деле ограничиться лишь просмотром одной серии своей любимой мыльной оперы, а это совсем не страшно.
      На этом я и погорел.
      "Ой, правда? Можно прямо сегодня?" - так по-детски обрадовалась секретарша-главбухша, что у меня язык не повернулся отложить это мероприятие вначале на завтра, потом на неделю, а затем и вовсе перенести его в неопределенное будущее. "Тогда я прямо сейчас с дочкой договорюсь, она сюда подъедет", - засуетилась Софьиванна, и изменять что-либо стало поздно. Петля начала затягиваться...
      Приткнувшись к бордюру вблизи от изрядно обветшавшего здания бывшего кинотеатра, я отщелкиваю ремень безопасности.
      - Это ненадолго, минут на десять-пятнадцать, не больше.
      Главбухша елейно улыбается:
      - Не волнуйтесь, Павел Андреевич! Я подожду!
      Да уж конечно, подождешь. Никуда не денешься. К сожалению.
      Окинув взглядом свою невзначай обретенную спутницу, я вылезаю из машины. Колени Софьиванны целомудренно сжаты, но вот юбка оголяет их явно сильнее, чем это приличествует матери двенадцатилетней дочери. Впрочем, лет моей главбухше лишь самую малость больше тридцати. То есть на двадцать с лишним меньше, чем мне. Одно это должно меня воодушевлять. но почему-то не воодушевляет. Мне даже раздевать ее не хочется. Сейчас, по крайней мере.
      Вырвав согласие на просмотр, главбухша, похоже, остаток дня посвятила прихорашиванию: заново накрасилась, надезодорантилась, надушилась и даже, похоже, сбегала в аптеку. Когда я подошел к "вольвочке", она уже перетаптывалась рядом с правой передней дверцей. Я поискал было глазами дочку, но Софьиванна торжествующе, как мне показалось, засмеялась и сообщила, что Тая ушла к подружке на день рождения, где и насладится объемным вариантом сорок седьмой серии.
      И только тогда до меня окончательно дошло, что я попался.
      Тьфу, пропасть...
      Ну, не хочется мне с нею спать, не хочется. Я для того, наверное, и величаю свою молодую еще главбухшу по имени-отчеству, чтобы у нее не возникало иллюзий на этот счет. Вот с Верочкой бы... Но Верочку пришлось месяц назад уволить. Уволить, так и не узнав, какая она в постели. Я для нее, видите ли, слишком стар оказался. Да еще с бывшим замом моим снюхалась... Парнишка, конечно, молодой и энергичный, я на него большие надежды возлагал. Но он их не оправдал. Совсем в другую сторону усилия свои направлял. Пришлось и его уволить.
      Над входом в кинотеатр, там, где когда-то крупными буквами выкладывали название очередного фильма, теми же самыми буквами приглашают: "Добро пожаловать в храм новой веры!"
      Я прохожу через стеклянные двери, и ко мне тотчас подъезжает "чебурашка". Похоже, тот самый, герой клипа, который показывали мне сборщицы подписей. А следом... Я не верю своим глазам. Следом приближается телезвезда из того же клипа.
      М-да... Вот если бы она сидела на переднем сиденье моей "вольвочки", а не Софьиванна...
      "Чебурашка", подъехав ко мне, обхватывает мою талию своими мягкими лапками, при этом в локтях у него что-то урчит. Голова артегома находится как раз на уровне моей груди.
      - Хорошо, что ты пришел, - говорит он мне нежным детским голоском. Поиграешь со мной? А то тетя Таня уже собирается домой.
      - Да, мне пора, малыш! - улыбается "тетя Таня", и только теперь, когда девушка подошла вплотную, я понимаю, что она - всего лишь двойник телезвезды Татьяны Виднеевой. Похожа "тетя Таня" на Виднееву - на все сто. Но... В наше время пластическая хирургия способна делать чудеса, однако телезвезда -- это не только лицо и фигура.
      - Вы первый раз у нас? - спрашивает "тетя Таня", обворожительно улыбаясь. Я молча киваю головой. - Тогда вам и в самом деле лучше всего начать с игры.
      Мимо нас спешат в сторону большого зала какие-то люди. Они улыбаются, приветствуют Лжевиднееву, ласково гладят "чебурашку". Но "тетя Таня" не сводит с меня больших голубых глаз.
      - Одно-единственное прикосновение к малышу снимает стресс и подзаряжает человека энергией, - поясняет она. - А в зале сейчас начнется служба. Сходите, не пожалеете. Общий Бог приносит удачу верящим в него! Нужно только зарегистрироваться после службы.
      - То, что я стою и разговариваю с вами - уже большая удача, - говорю я, машинально поглаживая пушистое плечико зверька.
      А может, пригласить ее к себе? Раз уж она все равно собралась уходить. Мой дом отсюда - в двух кварталах, десять минут ходьбы. А Софьиванна... Подождет-подождет, да и отправится восвояси. Ну, подуется на меня пару дней. Или недель. Мне-то какая печаль?
      - К сожалению, я должна идти, муж вот-вот придет за мной, огорченно улыбается Лжевиднеева, и я, наконец, догадываюсь, что все это женское внимание, нежданно-негаданно обрушившееся на мои уже довольно явственно проступающие седины - не более чем фрагмент хорошо отрепетированной роли.