Ночной патруль

Лита, не говоря ни слова, повернулась к нему спиной, попрощалась с Гроганом и пошла к лестнице. Поднимаясь по ступеням, она надела очки и принялась листать книгу с интригующим названием «Так говорил Заратустра».

Гроган подождал, пока она поднимется наверх. Потом повернулся к Кори и сказал:

— Не стоило этого говорить. Она раздражается по пустякам.

— В другой раз буду знать, — пожал плечами Кори.

Гроган нахмурился:

— Тебе все нипочем, да?

Кори снова пожал плечами. Гроган продолжал хмуриться, разглядывая его. Потом пригласил:

— Садись.

Кори уселся, откинулся на спинку стула и стал следить за Гроганом, вышагивающим перед ним из угла в угол. Это продолжалось несколько минут.

«Не говори ничего, — повторял себе Кори. — Просто жди. Как бы дело ни обернулось, не дави на него. Видишь ведь, он не в настроении играть в игры. Парень разозлился. В довершение ко всем бедам у него еще и проблемы в постели. Ставлю пятьдесят против одного, последнее время он там не часто бывал».

Гроган перестал ходить туда-сюда, сел в кресло из черного дерева и обратился к Кори:

— Ладно, — начал он, — надо отдать тебе должное. Ничего не попишешь — то, что ты проделал сегодня в забегаловке, требует определенного таланта. Чистая работа. Я такого еще не видел, хотя на многое насмотрелся.

Кори откинулся еще дальше на спинку стула.

«Ну, — подумал он, — такие слова слышать приятно. Но их нельзя положить на тарелку и съесть».

И в этот самый момент он увидел, что Гроган сунул руку в карман и вытащил бумажник.

— Вот, — сказал Гроган и протянул ему несколько пятерок и десяток. — Здесь семьдесят долларов.

— Спасибочки, — ответил Кори.

— Не стоит благодарности. Тебе еще придется их отработать. Это — твоя плата за первую неделю.

— И за что же?

— За расследование, — пояснил Гроган. — Я хочу знать, кто их нанял.

Кори посмотрел на деньги в своей руке.

— Ну, — пробормотал он, — и то хлеб. Только...

— Что «только»? Тебя что-то не устраивает?

— Работка-то временная. Я добьюсь толку и сразу останусь не удел.

— Если ты добьешься толку, тебе больше не нужно будет работать.

Глаза Кори чуть расширились от удивления.

— Дело обстоит так, — стал объяснять Гроган. — Семьдесят — это просто аванс. Если ты выигрываешь, забираешь весь банк. Пятнадцать тысяч.

— Пятнадцать чего?

— Тысяч.

Кори остолбенел. "Подумать только, пятнадцать тысяч! Он сказал «пятнадцать тысяч». Стоит заставить его повторить, чтобы убедиться, что я расслышал правильно? Нет, слух меня не обманывает. Он сказал «пятнадцать тысяч долларов».

— Ну? — буркнул Гроган. А потом повторил немного громче: — Ну?

— Согласен, беру банк. — Кори в упор посмотрел на Уолтера Грогана. — Интересно, почему вас это так волнует?

Седой мужчина медленно поднялся с кресла. Во взгляде его появилось раздражение.

— Ты что, мне не доверяешь?

— Да не в этом дело, — сказал Кори. — Просто мне хотелось бы вас кое о чем расспросить.

— Не выйдет, — отрезал Гроган. — Мне нечего тебе рассказать.

— Как это?

— Вот так.

— Вы не можете или не хотите? — поинтересовался Кори ухмыльнувшись.

Гроган бросил на него взгляд. Один только взгляд. И в этом взгляде читалось: «Ты берешься за эту работу или нет?» Кори перестал ухмыляться. Он пожал плечами и сказал:

— В конце концов, я не кошка. Я не могу действовать в полной темноте.

На несколько минут воцарилась тишина. Гроган медленно прошел в другой конец вестибюля и остановился перед массивным бронзовым Буддой. Потом приблизился к нему, будто советовался с изваянием. Наконец он повернулся и посмотрел на Кори. И глаза его были такими же узкими, как и у Будды.

— Ну, ты заставил меня призадуматься. Постоять и поразмыслить о том, что тебе можно рассказать. Если я разболтаю тебе слишком много, ты будешь слишком много знать.

Кори решил оставить это заявление без комментариев.

— С другой стороны, — продолжал Гроган, — ты не можешь приступить к работе, если я не предоставлю тебе поле деятельности.

Ответа опять не последовало. Кори просто сидел и выжидал.

Уолтер Гроган прошелся по вестибюлю и остановился рядом с креслом. Погладил рукой блестящее черное дерево, потом проговорил тихо и задумчиво:

— Тот, кто нанял этих головорезов, играет по высоким ставкам. Это тот, кто знает... — Он не договорил.

— Знает про что? — переспросил Кори.

Гроган втянул в себя воздух и с шумом выдохнул:

— Про «капусту». Я припрятал немного «зеленых» на черный день.

— В сейфе? — поинтересовался Кори. — Или в банке?

— Еще надежнее.

— В потайном месте?

Гроган кивнул, продолжая поглаживать спинку кресла.

— Это то, что называется левыми поступлениями. Или недекларированными доходами. В некоторых сделках, в которых я участвовал, оплата производилась наличными.

— Это грязные деньги?

— Грязные, — согласился Гроган. — Если правительство вдруг резко поумнеет, я загремлю лет на двадцать, а то и на сорок.

— Просто за уклонение от налогов?

— Уклонение от налогов будет только началом. За этим потянется все остальное. Как пить дать федеральные агенты что-нибудь откопают. Одно потянет за собой другое. Какой-нибудь тип с перепугу откроет рот, заложит других, и пошло-поехало. В конце концов все откроется — и кто платил и сколько.

— Получается, денег немало?

— Очень даже.

— И сколько?

— Так я тебе и сказал сколько! — ответил Гроган. — У тебя и так глаза загорелись. Потом спросишь еще, где они лежат.

Кори пропустил его слова мимо ушей.

— Куча денег, спрятанных в тайном месте, — пробормотал он.

Они посмотрели друг на друга.

— Ты меня понимаешь? — спросил Гроган.

— Ну вроде того. Хорошенькая ситуация.

— Черт побери, лучше некуда, — буркнул Гроган. — Есть люди, которые в курсе моего финансового положения. Люди, близкие мне, а возможно, и не очень близкие. И вот, допустим, одному из них запала в голову идея, которая не дает ему покоя. Он говорит себе, что Гроган не обзавелся шикарным домом, не играет на скачках и, если уж на то пошло, не любит тратить деньги. Тогда что он с ними делает? Знает Бог, у Грогана денег больше, чем числится на его счете в банке, больше, чем вложено в ценные бумаги и акции. Конечно, у него их должно быть больше. Но где? Это вопрос. И есть лишь один способ получить ответ. Спросить у Грогана. Препроводить его в какое-нибудь тихое местечко и поговорить с ним по-дружески. Потом, возможно, немного надавить, и рано или поздно Гроган раскроется. Кори смотрел в пол.

— Очень даже может быть. — Он задумчиво потер подбородок. — Во всяком случае, это мысль. То есть я хочу сказать, это не противоречит действиям тех бандитов. Тому, как они обставили дело. Они хотели увести вас оттуда живым.

Кори продолжал смотреть в пол. Потом неспешно поднялся со стула и начал расхаживать туда-сюда, морща лоб и прикусывая губу, не обращая внимания на Грогана.

— Говори уж прямо, — бросил Гроган.

Кори поднял на него глаза.

Седовласый мужчина улыбался легкой, понимающей улыбкой.

— Ты жалеешь, — начал он, — что у тебя больше нет значка.

«Точно», — подумал Кори.

Гроган по-прежнему улыбался:

— Со значком все было бы во сто крат легче. Ты смог бы пройтись по окрестностям, стучал бы в двери и задавал бы вопросы. И так в два счета нащупал бы ниточку. А потом еще одну. А потом еще... — Если бы у меня был значок, — сухо заметил его Кори.

— Если бы у тебя был значок, — сказал Гроган, больше не улыбаясь, — я не стал бы поручать тебе эту работу.

— Это почему же?

— Потому что я не доверяю людям с полицейскими значками, — ответил Гроган спокойно. — Даже славному капитану Томми. А я ведь знаю его много дел. В душе он настоящий бандит, вот почему мы и сошлись. Именно поэтому. Но когда доходит до важных вещей, я вспоминаю про его значок, и это меня останавливает.

— Но почему?

— Сам должен знать, — сказал Гроган. — Вы с капитаном одного поля ягоды. У вас обоих лишних денег не водится. Но скажи-ка мне, — его взгляд чуть не пробуравил Кори насквозь, — тебе не казалось временами, что значок смотрит на тебя? Что значок разговаривает с тобой?

Кори зажмурился.

— Понимаешь, что я хочу сказать? — пробубнил Гроган.

— Лучше оставим эту тему, — бросил Кори, стараясь не глядеть на собеседника.

Тот тихонько захихикал.

— Тема щекотливая, — заметил Гроган. — Не важно, чем занимается коп на стороне, коп — он всегда коп. Пока у него не отобрали значок. Только тогда он становится самим собой.

— Послушайте, вы хотите сказать, что такие, как я, — люди конченые?

— А то! — Гроган похлопал Кори по плечу. И добавил вкрадчиво, с пониманием: — Естественно.

Его рука осталась на плече Кори. Потом он подтолкнул его к входной двери. Когда они подошли к выходу. Кори вынул свой бумажник и вложил туда семьдесят долларов. Он сунул бумажник в карман, протянул руку, чтобы открыть дверь, и тут Гроган сказал:

— И еще!

Кори посмотрел на него.

— Это должно остаться между нами, — предупредил Гроган. — Никто не должен знать об этой сделке — только я и ты. Понятно?

Кори задумчиво нахмурился.

— Лучше выяснить все сразу, — буркнул он. — Я должен знать, что говорить вашим людям. Им ведь известно, что вы приводили меня сюда, чтобы предложить работу.

— Это не проблема, — ответил Гроган. — Если они начнут задавать вопросы, скажешь, что ты теперь у меня на службе.

— В качестве рэкетира?

— Да хоть в качестве сторожевой собаки.

— Но это же работа Рейфера!

— Ладно, скажем, ты теперь помощник у Рейфера.

— И он допустит такое?

— Об этом не беспокойся, — заверил его Гроган и открыл дверь.

Но Кори закрыл ее и сказал:

— Еще одна неувязочка. Мне может понадобиться оружие.

— Подожди здесь, — велел ему Гроган и прошел через вестибюль в столовую.

Кори услышал звук открываемого ящика, и вскоре Гроган вернулся с револьвером и коробкой патронов. Кори зарядил револьвер, сунул его за брючный ремень, а коробку с патронами положил в карман. И пока он все это проделывал, он различил какой-то шорох.

Он был едва слышным, но Кори распознал его ясно, как будто это было громкое хлопанье двери. Шорох донесся с верхней площадки лестницы: тихое, осторожное щелканье замка. Кори понял, что захлопнулась дверь спальни, которая была открыта, а закрыла ее Лита.

«Лита старалась проделать это как можно тише, — сказал себе Кори. — Как можно тише и осторожней. А значит, все это время ее не было в спальне. Ты же бывший сыщик! Добавь-ка этот факт к имеющимся. Ты теперь знаешь, где она была во время нашего разговора. Стояла в коридоре наверху и подслушивала».

Гроган ничего не заметил. Или притворялся, что ничего не заметил. По крайней мере вида он не подал и проговорил деловым тоном:

— Держи меня в курсе. Это значит, ты должен связываться со мной минимум раз в день. Если не застанешь меня в «Забегаловке», пытайся найти меня здесь.

Кори кивнул, попрощался и вышел из дома. Он пересек улицу и, очутившись на противоположной стороне, поднял голову вверх, как раз вовремя, чтобы заметить лицо Литы, мелькнувшее в окне спальни. Она отодвинула занавеску, чтобы взглянуть наружу, а теперь занавеска снова была на месте.

"И что за всем этим кроется? — подумал он. — Возможно, нечто важное. А может, и нет. Не исключено, что ей просто смертельно скучно в этом доме, и подглядывание и подслушивание — лишь способ развлечься. Но с другой стороны, если копнуть глубже... Прекрати! — сказал он себе. — Начнешь копать, нароешь гору выше головы. Лучше ограничиться тем, что тебе известно. А все, что тебе известно, это то, что ее зовут Лита и что она девушка Грогана.

А что тебе известно о Грогане?

Ну, давай разберемся. Это давняя история. Ты был еще мальчишкой, когда Гроган стал хозяйничать в этом предместье. Он родился и вырос тут и, по слухам, начинал самым что ни на есть рядовым бандитом. Поэтому подростком он некоторое время провел в исправительной школе для мальчиков. Но это его мало изменило. Разве что он стал умнее и хитрее, и, хотя время от времени его таскали в участок, ему не могли предъявить ровным счетом ничего. Либо не было улик, либо не было свидетелей, чаще, конечно, свидетелей. Если просмотреть те дела, то в них фигурируют имена нескольких людей, которые неожиданно покинули город. По крайней мере, в официальных бумагах сообщается об их внезапном отъезде. То, что их больше никто никогда не видел, — совсем другое дело. Это как дружеское предупреждение в старой поговорке: с волками жить — по-волчьи выть. То есть хочешь жить здесь — не связывайся в Гроганом.

Ладно, это — одно. Деньги же — совсем другое дело. Откуда они у Грогана? Ну, в списке его собственности числятся: бар, бассейн, химчистка и ломбард. И рента за жилье, которую платит чуть ли не каждый обитатель «Болот», идет в его карман. Если сложить все вместе, получается немало. Но это лишь часть его денег. И очень небольшая часть.

Настоящие денежки — это куш от другой деятельности — сделок и предприятий, о которых никто не говорит, во всяком случае трезвый и в здравом уме. Но случается, что какой-нибудь осел напивается и проговаривается. Ты сам слышал и о вымогательстве и о рэкете. И о контрабанде. И о похищениях. Обо всех масштабных операциях с сухопутным и корабельным грузом. Это все денежки! Наличные!

Если уж на то пошло, Гроган мог бы и не говорить, что запрятал кучу денег на черный день. Нетрудно догадаться. И не ты один такой умный. Куча людей могла прийти к выводу, что Гроган не платит всех налогов со своих доходов. Но ты не можешь начать проверять всех подряд. Ты не знаешь, с кого начать. В твоем списке слишком много людей, а это тебе не телефонный справочник. И черт его знает, как можно его сократить. Получается, что пятнадцати кусков тебе не видать. И я думаю..."

Но здесь Кори прервал свои размышления. Его мозг заработал как машина, едва он услышал шорох позади себя. Это был короткий, очень слабый хруст, похожий на скрежет, а потом — тишина. Включившийся внутренний инструмент показал расстояние около тридцати футов. Далее инструмент рассчитал, что кто-то случайно наступил на разбитое стекло. Кто-то, кто следил за Кори — очень осторожно, стараясь, чтобы не было слышно его шагов, — но тут разбитое стекло сработало как усилитель, и теперь Кори знал наверняка, что некто решил составить ему компанию.

Он не оглянулся и не прибавил шагу, неспешно двигаясь по Второй улице в сторону Эддисон-авеню. Руки его были свободны, но правая напряглась, и с каждым взмахом пальцы ее приближались к револьверу под ремнем.

Позади не слышно было никаких звуков, и Кори едва заметно улыбнулся. Он отчетливо видел на экране своего радара, что преследователь специально отстал, чтобы увеличить расстояние между ними. К тому же он теперь, вероятно, внимательно выискивает на тротуаре другие осколки стекла, чтобы не наделать еще шума.

«Осторожный, зараза, — подумал Кори. — Кто бы он ни был, он — стреляный воробей».

Тут снова заработал его инструмент. До пересечения Второй улицы и Эддисон-авеню оставалось менее шестидесяти футов. В двадцати футах открывался вход в проулок. На противоположной стороне улицы горел фонарь на удивление ярким светом. Кори шагнул в проулок. Он шел неторопливо, небрежно, словно всегда ходил именно этой дорогой.

Свернув в проулок, он ускорил шаг. Перед ним возник расшатанный дощатый забор чьего-то заднего двора. Кори перепрыгнул его, потом пригнулся и стал ждать. Ни звука. В щель между досками он видел свет фонаря на другой стороне Второй улицы.

«Замечательно, — подумал Кори. — Свет достаточно яркий».

В темноте мелькнула чья-то тень. Тень становилась все больше и больше. Кори прищурился и припал к щели. Потом тень превратилась в мужчину, стоящего у входа в проулок.

Мужчина подался вперед, его голова на вытянутой шее медленно поворачивалась то в одну сторону, то в другую, пока он оглядывался. Свет фонаря упал на его лицо, и Кори узнал Делберта Кингсли.

Глава 4

Но ничего не произошло. Кингсли просто стоял там, тупо озираясь по сторонам. На какое-то мгновение его взгляд задержался на дощатом заборе, потом снова устремился в темноту. Кингсли не попытался войти в проулок, но все мускулы его лица напряглись, казалось, он силится принять какое-то решение.

Скрючившись за забором, Кори старался дышать как можно реже. В щель между досками он рассматривал лицо Кингсли и размышлял:

"Это как игра в покер на деньги, игрок знает ставки и подсчитывает свой куш. Он знает, что ему спешить некуда. У него полно времени. Забор тоже его ставка. Он, наверное, размышляет, стоит ли подойти сюда или нет.

Скорее всего, он считает, что за забором никого нет. А может, он, наоборот, думает, что там кто-то есть, и если он сделает хоть одно движение, то потеряет свое преимущество. Ну, пусть попотеет. Будем надеяться, что он решит не рисковать. Нам тут не нужно никаких разборок. Одно точно: он ничего не скажет, даже если ткнуть дуло револьвера ему в живот. Это же написано у него на физиономии, он не из тех, кто раскроется.

И почему ты так считаешь? То есть я хочу сказать, разве можно знать что-либо наверняка? Ладно, он следил за тобой от самого дома Грогана. Но что еще ты о нем знаешь? До сегодняшнего вечера ты его и в глаза не видел и даже никогда не слышал его имени. Теперь тебе известно лишь то, что он ходит в рабочей одежде и женат на Лилиан. И все. Все. Нет, погоди-ка! Здесь еще кое-что...

Я имею в виду Лилиан. Она вышла замуж за этого высокого, симпатичного, здорового мужчину, но почему-то не прыгает от радости. У него вежливые манеры и приятная улыбка и все такое прочее, но ты же знаешь Лилиан. По крайней мере, что-то ты чувствуешь. И сегодня вечером ты понял, что здесь что-то не так, не ладно.

И о чем это говорит? Да ни о чем. Значит, нужно подумать на свежую голову, с утра. Конечно, если тебе сегодня ночью удастся поспать. Судя по всему, этот парень никуда не спешит, он будет стоять тут до тех пор, пока кто-нибудь из нас не пошевелится".

Прошла еще минута. Потом Кингсли медленно развернулся, вышел из проулка, и Кори услышал, как он двинулся в сторону Эддисон. Шаги стали затихать, а потом замерли совсем. Кори выждал еще несколько минут и решил, что пора. Перебрался через забор и пошел по проулку к Третьей улице. Через каких-нибудь пять минут он был уже в своей комнате.

Комната Кори располагалась на третьем этаже многоквартирного дома в нескольких кварталах от Эддисон. Она сдавалась за четыре с половиной доллара в неделю. Войдя, Кори сразу же заметил записку от квартирной хозяйки, та подсунула ее под дверь. В записке говорилось, что он задолжал тринадцать с половиной долларов и что ей опостылело ждать платы. Если она не получит деньги до конца этой недели, то выставит его вон. Кори вытащил свой бумажник, отсчитал три бумажки по пять долларов и завернул их в записку, словно в конверт. В приливе нежности к квартирной хозяйке он спустился на первый этаж и пропихнул самодельный конверт под ее дверь.

Лежа в постели в одних трусах. Кори несколько раз зевнул, потом почувствовал, как со лба к подбородку покатились капли пота, и искренне пожелал, чтобы хоть какой-нибудь ветерок подул откуда-нибудь и проник в комнату.

«Тут настоящая парилка», — подумал он, потом повернулся на бок и приказал себе спать.

Влажная простыня стала еще мокрее. Кори вертелся в постели и чертыхался про себя. Потом он стал засыпать. Но проспал он меньше десяти минут. Его разбудил громкий стук кулаков в дверь.

Кори поднялся и включил свет. Револьвер лежал в шкафу, и он успел взять его прежде, чем в дверь постучали снова.

— Кто там? — спросил Кори.

— Полиция.

— Что вам нужно?

— Открой!

Кори открыл дверь, все еще сжимая в руке револьвер, и отступил назад, когда двое мужчин шагнули в комнату. Они были в штатском, оба довольно высокие, один с лысиной, другой — черноволосый, с печальным лицом и темными тенями под запавшими глазами. Он бросил хмурый взгляд на револьвер и спросил:

— А пушка-то зачем?

— Для самообороны.

— Убери, — приказал лысый.

Кори немного опустил дуло, но все еще не терял бдительности.

— А теперь предъявите ваши документы.

Вошедшие переглянулись. Потом вытащили бумажники и показали значки, пришпиленные к коже. Кори наклонился и прочел имена на удостоверениях. Лысого звали Уильямом Хили. В удостоверении другого значилось: Луис Донофрио. Оба имени ничего не говорили Кори, но он продолжал пялиться на карточки в бумажниках. Внимание его привлек какой-то штамп, который шел наискось. Глаза Кори вспыхнули, но взгляд их оставался холодным.

Надпись печатными буквами гласила: «Ночной патруль».

«Ночной патруль», — повторил Кори про себя, а потом переспросил вслух:

— "Ночной патруль"?

Они ничего не ответили. Они стояли и ждали, когда он уберет револьвер. Хили осклабился, а у Донофрио был очень грустный вид. Кори решил не связываться с ними — ведь они действительно из «Ночного патруля».

Он положил револьвер в ящик шкафа, повернулся к ними осведомился:

— А вы случаем не ошиблись адресом?

— Ладно. На всякий случай проверим, — проговорил Хили, продолжая скалиться. — Ты — Кори Брэдфорд?

Кори кивнул.

— Одевайся, — приказал Хили.

Кори открыл было рот, чтобы возразить, но Хили бросил сквозь зубы:

— Одевайся, и без вопросов.

Кори принялся натягивать одежду. У него язык чесался спросить, что им от него нужно, но он еще раз напомнил себе, что они из «Ночного патруля» и что злить их не стоит.

«Просто повинуйся, — приказал он себе. — Ты имеешь дело с „Ночным патрулем“, и тебе не надо рассказывать, что они могут с тобой сделать, несмотря на то, что работают на муниципалитет и официально считаются полицейскими. Тебе ведь прекрасно известно, что они в действительности из себя представляют».

Кори сидел нагнувшись на краю кровати и завязывал шнурки. Он припомнил, что пресса называла их варварами, а петиции от различных групп граждан клеймили их как мясников. На перекрестках, в барах и банях местные бездельники и хулиганы всегда возгорались праведным гневом, едва разговор заходил о «Ночном патруле».

«У них совсем нет тормозов, — говорил какой-нибудь громила. — Знаешь, кто они такие? Настоящие гангстеры».

Когда Кори оделся, Донофрио открыл дверь, а Хили стал подталкивать его вперед. Он опять хотел спросить, что им от него нужно, и, будь они из какого-нибудь другого подразделения полиции, он наверняка потребовал бы от них отчета в том, что тут происходит. Кори даже усмехнулся про себя, искренне удивляясь, что так испугался. Но продолжал повторять себе, что это «Ночной патруль».

Когда они вышли на улицу, их уже ждал автомобиль. И вовсе не полицейская машина. Хили уселся за руль. За ним в машину влез Донофрио и кивнул Кори.

«Значит, они сажают меня рядом с дверью, — подумал Кори, устраиваясь на сиденье. — Если бы они хотели меня арестовать, то усадили бы посредине. Что же тут происходит? Что им от меня надо?»

Машина тронулась с места, свернула на Эддисон-авеню и проехала мост. Никто не проронил ни слова. Они двигались на юг по Бэнкер-стрит в сторону здания муниципалитета, Кори закурил и стал пялиться в окошко. Во дворе муниципалитета Хили припарковал автомобиль поблизости от стоящих в ряд полицейских машин. Они вылезли, вошли в здание и поднялись в лифте на четвертый этаж.

В комнате 529 несколько патрульных допрашивали какую-то женщину и двоих мужчин. Женщина едва могла дышать от страха. Мужчины старались скрыть свой испуг, но лица у них побледнели, и одного из них уже начинала бить дрожь. Донофрио прикурил и опустился на скамью у окна. Хили указал на дверь, ведущую в другую комнату, и сказал Кори:

— Тебе туда.

Кори вошел в смежный кабинет. Это была небольшая комната с одним письменным столом. Жужжал электрический вентилятор, который явно нуждался в смазке. Он был не слишком мощный, и человек, сидящий за столом, потел. Этому коренастому мужчине перевалило далеко за пятьдесят. В его соломенного цвета волосах проглядывала седина, а лицо избороздили глубокие морщины. Некоторые из них при ближайшем рассмотрении оказались шрамами. Правая сторона его лица несколько отличалась от левой, и от правого глаза вниз почти до губы шел широкий рубец. Не от ножа, определил Кори, скорее от какой-нибудь дубины или от другого очень тяжелого, тупого оружия, которым мужчину ударили в лицо.

Хозяин кабинета был одет в спортивную рубашку с коротким рукавом, местами потемневшую от пота. Тыльной стороной ладони он вытер изрядно взмокший лоб.

— Прикрой дверь, — сказал он Кори. — И пододвинь стул.

Кори закрыл дверь, принес стул поближе к письменному столу и уселся. Он заметил, что у мужчины добрые серые глаза и, если не считать шрамов, ничего грубого в его лице не было. Кори встречал этого человека прежде, но никогда не знал его близко. Странно было видеть этот добрый взгляд и мягкие линии рта у человека, известного своей жестокостью, про которого говорили, что он не ведает жалости. Это был детектив Генри Макдермотт, начальник «Ночного патруля».

Кори сидел и ждал. Единственным звуком, слышным в кабинете, было унылое жужжание неисправного электровентилятора.

Макдермотт сидел в кресле и смотрел в сторону, словно Кори тут не было. В незанавешенное окно зигзагом влетела муха, описала несколько кругов вокруг чернильницы на письменном столе, в конце концов села на столешницу и принялась лапками потирать усики. Макдермотт пялился на муху, но та не улетала и, казалось, всем своим видом говорила: «Не трогай меня, и я тебя не трону!»

Однако присутствие мухи было вызовом сержанту: его глаза мстительно сощурились, а рука стала очень медленно подбираться к насекомому. Муха, как водится, заняла выжидательную позицию. Замерла на месте. Рука Макдермотта поймала ее, но не раздавила, просто зажав в пространстве между согнутыми пальцами и ладонью. Макдермотт поднял руку и принялся вглядываться в промежуток между пальцами. Потом сказал мухе вслух:

— Сегодня это будет тебе уроком. Свободна!

Он разжал кулак, и муха вылетела. Теперь она помудрела, узнала правду жизни и поняла, что в этом мире, если становишься свидетелем происходящего, непременно становишься его участником. Муха поднялась к потолку, увидела, что там нет выхода, стала снижаться кругами, потом обнаружила окно и вылетела. Кори встал.

— Сиди! — сказал Макдермотт.

Кори остался стоять.

— Послушайте, если вы намерены убивать время, делайте это без меня. Сейчас половина четвертого утра, и мне чертовски хочется спать.

— Садись, — повторил Макдермотт. — Это официальное дело.

— Тогда приступайте, — посоветовал ему Кори. — Нечего со мной играть.

Он снова уселся. Макдермотт потянулся за стопкой рапортов, взял один сверху, пробежал его глазами, а потом сказал:

— Тут сообщается, что ты был прикреплен к тридцать седьмому участку в качестве детектива. И что тебя уволили из полиции за то, что ты брал взятки. Это верно?

— Верно, — подтвердил Кори.

Макдермотт положил листок на место:

— Расскажи мне об этом поподробнее.

— Еще чего!

— Строишь из себя крутого? — усмехнулся Макдермотт.

— Вовсе нет, — ухмыльнулся в ответ Кори.

Опять на несколько минут воцарилось молчание.

— Что тебя беспокоит, Брэдфорд? — спросил наконец Макдермотт.

— Ровным счетом ничего, — снова ухмыльнулся Кори.

Макдермотт вздохнул и посмотрел в потолок. Потом болезненно нахмурился и сказал:

— Я просто пытаюсь связать концы с концами. Только и всего. — Он взглянул на Кори: — Давай же, покажи свой расклад.

— Я не открываю своих карт, — ответил Кори с усмешкой. — Если хотите проверить мое дело, то все документы есть в городском архиве. Можете начать со свидетельства о рождении.

— Я это уже сделал, — заявил Макдермотт.

Что-то в его тоне заставило Кори внутренне напрячься. Макдермотт, кажется, почувствовал это, его глаза немного сощурились, и он произнес:

— Тебе тридцать четыре года. Ты родился в этом городе.

— И что из того?

Но Макдермотт продолжал:

— Твою мать звали Этель. Она умерла, когда тебе было семь.

— И что дальше?

— Твоего отца звали Мэтью. Он умер до твоего рождения. Он был полицейским.

Кори несколько раз моргнул и слегка поморщился — резкая боль пронзила бедро где-то у паха. Это длилось лишь один миг, боль исчезла прежде, чем Кори успел сообразить, что к чему. Но на мгновение глаза его зажмурились, губы сжались и болезненно искривились.

Боль исчезла, и Кори снова ухмыльнулся, глядя на Макдермотта.

— Продолжайте, я слушаю, — проговорил он.

— Он был полицейским.

— Вы повторяетесь.

— Просто мне хотелось, чтобы ты услышал это снова. Он был полицейским.

Ухмылка Кори превратилась в оскал.

— Видно, вас что-то здорово задело, сержант!

Макдермотт улыбнулся ласково, почти нежно.

— И не меня одного, — буркнул он. И тут его улыбка исчезла с его лица, а голос стал резким и деловым. — Ладно. Довольно об этом. Я слышал о сегодняшнем нападении, когда в забегаловку вломились два бандита, наставили пушки и все такое прочее. Говорят, конец этому представлению положил ты, и сделал это мастерски. Вот мне и пришло в голову...

— Забудьте об этом! — прервал его Кори.

Казалось, Макдермотт не слышал.

— У меня в команде шестеро. И мне нужен седьмой.

— Бросьте! — заявил Кори.

Он встал и направился к двери. Но тут что-то остановило его. Он подумал о пятнадцати тысячах долларов. Точнее, он подумал, что для того, чтобы добраться до этих пятнадцати тысяч, ему нужен некий инструмент.

И этим инструментом был полицейский значок.

— Хочешь, чтобы тебя восстановили? — услышал он голос сержанта.

Кори медленно кивнул. Послышался скрип дерева о дерево — Макдермотт открывал ящик стола. Потом последовал металлический звяк. Кори повернулся и увидел на столешнице что-то блестящее. Не совсем понимая, что он делает, Кори протянул руку к значку и, когда тот оказался у него на ладони, уставился на него.