Реставрация обеда (Легкий завтрак в тени некрополя - 2)

      Я не знал, чем ему помочь, поскольку размышлял над другой дилеммой пойти домой и лечь спать или признать Корнелия Тегета богом. В первом случае я оставался без денег, во втором - с головной болью.
      Внезапно Корнелий Тегет плюнул на пол и проговорился:
      - Я бы хотел стать летописцем.
      - А что мешает? - поинтересовался я. - Сейчас на дворе самое лето.
      Корнелий Тегет тяжело вздохнул с видом человека, обреченного платить налоги:
      - Ты знаешь, сколько на мне всяких ручек и ножек?..
      Я пересчитал - ничего особенного. Но Корнелий Тегет принялся обрывать на себе многочисленные ручки и ножки, словно "Лаокоон, удушаемый змеями". Это мимическое представление длилось минуты три, после чего Корнелий Тегет пояснил:
      - И все цепляются за меня и просят жрать!
      Каждый, кто рассчитывает на сострадание, должен для начала похудеть. А не хлопать себя по пузу для пущей убедительности.
      - Давай-ка сделаем вот что... - сощурился Корнелий Тегет. - Ты мне продашь свой папирус за двадцать лепешек с сыром!
      - Лучше расстанемся по-хорошему, - в ответ предложил я.
      Из уважения к автору "Сатирикона" я готов был поторговаться, но из любви к искусству и не думал соглашаться менее чем на триста драхм.
      - Я думаю, - предупредил меня Корнелий Тегет, поскольку пауза затягивалась. - Я думаю, что читать намного сложнее, чем писать. И хотя я не умею ни того ни другого, но предполагаю, что за использованный кусок папируса нужно заплатить...
      - Триста драхм, - подсказал я.
      - Вдвое меньше, - закончил Корнелий Тегет. - Как человек творческий, я иногда продаю пожеванные лепешки, но как человек честный - на треть дешевле. Иначе их никто не берет.
      Тут я принялся заверять неразумного трактирщика, что вложенные в произведения искусства деньги никогда не пропадут...
      - Будет надежнее, - отмахнулся Корнелий Тегет, - закопать мои деньги на заднем дворе. Для этого мне нужен большой сундук, а не папирус.
      Подозревая, что сделка не состоится, я стал прикидывать, как бы выйти из помещения. Но справа меня караулили "шкряги", слева - Приап с растопыренными фаллосами, а прямо - Корнелий Тегет загораживал дорогу и размышлял вслух:
      - Что общего во всех папирусах? Там нет ни слова про Корнелия Тегета...
      И я не стал его в этом разубеждать. Просто подумал, что книга, которую принес мне давешний хиромант, сильно подпорчена. Утрачены целые страницы про меня, Сестерцию и других людей. Даже заглавие ободрано наполовину: "Жизнь двенадцати...". "Посланников!.." - подумал я и согласился эту книгу отреставрировать.
      ехал грека через реку
      "..Александру привет! Посылаю тебе зарисовку,
      которая накарякана под впечатлением от поездки в
      Грецию. Воспоминаний так много, что, может быть,
      сподоблюсь и на роман. Уже есть название - "Фриштык
      на кладбище". Готовься стать персонажем. Привет жене!
      Ваш..."
      Краткая этнографическая справка: в Греции проживают сплошные греки. Во всяком случае, их там поразительно много. Чешские туристы кучкуются местами, как пигментные пятна на шкуре леопарда. Ухмыляясь, захожу в магазин по поводу греческих сувениров. "Чех?" - интересуется у меня продавец, "Грек?" в ответ интересуюсь я... Продавец хохочет, и глиняные тарелки подпрыгивают на полках. "За удачную покупку!" Грек достает из-под прилавка аккуратную бутылочку и наполняет из нее два "наперстка" - "кап-кап!" Это местная виноградная водка, и называется она - "раки". "Бабушка делала!" - помирает со смеху продавец, видя, как я тяжело дышу после "бабушкиной раки". Градусов восемьдесят - не меньше. И температура воздуха "за бортом" - градусов сорок. Итого - сто двадцать!.. На хохот и кряканье из подсобки выходит грекова бабушка - сухонькая старушка, вся в черном. "Охи-охи!" - отнекиваюсь я, когда бабушка предлагает мне повторить по наперсточку. "Чех?!" - настаивает грек, и приходится мне "повторить" для поддержания национального авторитета.
      Географическая справка: Греция страна гористая. Джип и осел - лучшие средства передвижения. Достать второго осла, то есть подобрать себе пару, мне так и не удалось. Зато джипы есть в любой конторе по прокату автомобилей - "Rent a car". Ваше водительское удостоверение на острове Крит никому не интересно. Можете его показывать самому себе на каждом перекрестке. "У вас дома есть машина?" - осторожно интересуются греки, проверяя ваши навыки дорожного вождения. "А пить за рулем можно?" интересуются в основном чешские туристы. "Можно, но не очень", - как-то ненормированно отвечают греки. За две недели на Крите я видел только двух греческих полицейских - один выходил из харчевни, другой скучал на оживленном перекрестке в Ираклионе. Вдобавок я видел два дорожных знака "One way" (одна дорога) и "Stop" (то есть нет дороги). Греческая манера вождения не поддается описанию даже в самых сильных чешских выражениях. Подлетая к перекрестку на лютой скорости, кучерявый водитель отчаянно сигналит! Если никого нет - мчится дальше, если видит родственника - бросает машину и идет с ним пить "раки".
      Поздним вечером по греческим дорогам разгуливают туристы. Немцы, итальянцы, русские и редкие англичане. Самая живень-кая нация на побережье это итальянцы. Днем они лежат возле бассейна и активно разглядывают всех женщин. А вечером итальянцы оккупируют какую-нибудь таверну (с макаронами) и галдят там до утра. И слава богу! Потому что если у вас за стенкой завелись итальянцы - это хуже гиены или дятла. Просыпаешься вместе с ними и засыпаешь по "римскому расписанию". Чехи радуются жизни с купеческим остроумием. В день заезда - надираются до посинения, а потом две недели кряхтят и стонут на пляже. Обстоятельные немцы придирчиво изучают в ресторане "меню с кальмарами", чтобы в результате заказать себе - пиво и гамбургские сосиски. Кстати, пиво марки "Хольстен" в Греции намного дешевле, чем в Праге, а местная "Метакса", начиная от пяти звездочек, - необычайно хороша. А в общем, вечерний променад по греческим дорогам - довольно любопытное мероприятие. Бесчисленные таверны и ресторанчики, дансинги и холлы, пивные барчики и прочие гаштэтики - теснятся, завлекают и подмигивают огоньками. Возле каждого заведения стоит хозяин и раскланивается с проходящими туристами. "Welcome! Welcome! Welcome!" Или аппетитная девица заманчиво приплясывает возле дискотеки, или сочный немец зазывает своих соотечественников на порцию сосисок...
      Краткая историческая справка: ехал грека через реку - видит грека, в реке рак... То есть решили как-то греки в Афинах построить метрополитен. Копнули в шести местах и заморозили строительство на полгода. Теперь там роются археологи дрожащими от оживления руками. А греки на этот процесс взирают философски - веком раньше, веком позже, с исторической точки зрения - Афинам метро не к спеху. Зато некоторые путешественницы, из развитых стран, при виде античных развалин спрашивают: "Неужели нельзя отреставрировать афинский Акрополь? Или построить заново?!" И каждый путешественник стремится отковырнуть камешек от храма Зевса и утащить к себе на родину в виде сувенира. Поэтому предусмотрительные греки регулярно рассыпают обыкновенный гравий в местах наибольшего скопления туристов. Ежели свернуть с туристической тропы - Мусейон, Парфенон, Одеон, - то можно обнаружить и другие древние развалины. То какая-нибудь мраморная плита лезет из-под земли, как свекла в Пражском воеводстве; то античная колонна валяется, как забытая труба теплоцентрали.
      "Да как же тут все отреставрируешь?" - вздыхают сердобольные путешественницы...
      Грецию населяют одиннадцать миллионов человек, и столько же топчется туристов. То есть на каждого коренного грека приходится по одному туристу в год. То есть не страна, а какой-то проходной двор. "Трудно жить в музее под открытым небом?" - спрашиваю я у Костаса. Он расставляет по пляжу шезлонги, раскрывает "амбреллы" и удит для прибрежных котов рыбу. "Чех?" интересуется обо мне Костас и прикидывает на глаз расстояние до ближайшего питейного заведения. "Охи-охи!" - быстро отказываюсь я от своей далекой родины с ее богатыми национальными традициями. Прибрежных котов тоже с души воротит от Костовой рыбы. Кстати, греческие лопоухие коты совершенно не понимают слова "кыс-кыс" и смотрят на тебя как на идиота. К ним надо обращаться - "кыри-кыри"!
      Когда коренным грекам надоедают сумасшедшие туристы - они бегут от них на острова. Морские паромы утюжат Эгейское море, перетаскивая греков туда-сюда вместе с пожитками. Картографы насчитывают девять с половиной тысяч больших и маленьких островов Греческого архипелага. Есть где спрятаться от надоедливых вопросов: "Как пройти к пляжу?". На морском пароме хорошо плавается в компании с девушкой. И вообще, под южным небом девушки легче верят в разные мужские небылицы, вроде "вечной-Любви-на-острове-с-пальмами". Эти слова рекомендуется заготовить заранее и произнести на морском пароме без пятнадцати девять по местному времени. Когда солнце прячется за горизонт, а на небе начинают зажигаться звезды. Даже самая отъявленная авантюристка из женской хартии верит без пятнадцати девять, что ровно через полчаса ты сделаешь ее счастливой. Поэтому главное на морском пароме - найти авантюристку и проследить, чтобы она не увязалась за тобой поутру.
      Прибывающим на отдых чешским туристам греки сразу же предлагают шубы. Конечно же, мы иногда мерзнем, но не настолько, чтобы в сорокаградусную жару постоянно думать о шубе. "У меня к вам будет специальное предложение!" намекнул директор магазина в конфиденциальной беседе. Я обреченно разглядывал пустой бокал на его столе. "Двадцать процентов скидки!" провозгласил директор и ужаснулся от своей безрассудной доброты. "Вообще-то, мы приехали сюда отдохнуть..." - промямлил я, потея под дамской шубой, в которую закутали меня предусмотрительные греки. "Отдохнуть?" - насторожился директор и быстренько набухал в бокал "Метаксы" и быстренько пододвинул бокал ко мне. "Хорошо, - согласился я, - куплю шубу, но пить не буду". И мы полюбовно расстались, очень довольные друг другом.
      подобие
      "Воздушным путям вы можете предпочесть железную
      дорогу. Поезда следуют маршрутами: Прага - Брно или
      Брно - Прага. К сожалению, это путешествие менее
      привлекательно из-за дискомфорта в отечественных
      вагонах и далеко не совершенного сервиса..."
      брно. железнодорожный вокзал
      До отправления поезда оставалось всего-то полчаса, а мне еще надо было купить билет и выпить пива. Без билета ехать, конечно, можно, а вот без пива грустно. Сидишь себе в кресле и пускаешь слюну, как загадочный пассажир, который направляется неизвестно куда и неизвестно зачем. Поэтому я затормозил на полдороге к кассам и стал поочередно разглядывать - то вокзал, то ближайшую пивницу; то вокзал, то ближайшую пивницу; то вокзал, то ближайшую пивницу...
      Победили здравый смысл и железное расписание поездов, а может быть, и брюнетка, что следовала по площади в заданном направлении.
      - Вы курите? - спросила у меня кассирша.
      - Вы издеваетесь?! - поинтересовался я.
      При каждом вздохе она создавала интересную форму груди и делала это преднамеренно. Морочила голову доверчивым пассажирам. А может быть, играла в надувную куклу.
      - В смысле, вам билет в вагон для курящих или некурящих? - пояснила кассирша. - Потому что, - добавила она, - если в вагон для некурящих, то билетов почти нет, а если в вагон для курящих, то билеты еще есть.
      Вообще-то, министерство путей сообщения могло бы предложить более разнообразную программу. Например, вагон для веселых холостяков. Или для любителей камерной музыки. Или общий переспальный вагон, для мужчин и женщин, желающих познакомиться.
      - Мне в Прагу, - подсказал я.
      - На проходящий поезд? - надулась тогда кассирша. - Через три минуты, добавила она, - есть билет на проходящий поезд в вагоне для курящих, а через двадцать минут в вагоне для некурящих от станции Брно... Что выбираете?
      - Мне легче бросить курить, - ответил я. - Как я могу выбирать, не видя ни того ни другого?
      - Тогда пойдите и посмотрите на поезд от станции Брно, - предложила кассирша. - Он подан на четвертый перрон.
      - Делать мне больше нечего, - признался я.
      - Тогда берите билет в вагон для некурящих, потому что проходящий поезд уже прошел, - сказала кассирша, - покуда вы тут со мною разговаривали.
      - Безобразие, - на всякий случай возмутился я.
      - Ха, - подтвердила кассирша и выпустила из лифчика воздух, весь.
      В конце концов, получив билет, я вышел на перрон, чтобы полюбоваться поездом "от станции Брно" и проследить за подвозом съестных продуктов в вагон-ресторан. И единственное, что меня действительно насторожило, это ограниченное количество пива, отгруженное для двенадцати вагонов, не считая локомотива. Но, судя по внешности машиниста, не принимать в расчет локомотивную бригаду было бы ошибкой. И если мы двинемся к вагону-ресторану с разных концов поезда - еще не факт, что я успею вперед машиниста опорожнить вагон-ресторан. Но стоило попытаться. Поэтому я поспешил занять исходную позицию у двери своего купе, чтобы низко стартовать, как только локомотив свистнет...
      Надо ли говорить, что на сидящих в купе пассажиров я мало обращал внимания. Меня больше беспокоил свободный проход по коридору, чем люди, не имеющие к нашему забегу с машинистом никакого отношения.
      - Простите, но это место занято, - послышалось из моего купе.
      - Какое? - поинтересовался я, не оборачиваясь, потому что жирная корова с двумя чемоданами застряла в проходе, а до отправления поезда оставались считанные минуты.
      - Сорок второе, - пояснили оттуда же.
      - Занято, - подтвердил я. - Мною, - и засунул в купе свою руку с билетом, где ясно была проставлена дата, номер поезда, вагон и, соответственно, сорок второе место, выделенное мне под солнцем.
      По всей вероятности, мою руку с билетом рассматривали в купе с превеликой тщательностью, поскольку я ощущал от ладони до предплечья чье-то трепетное дыхание.
      - А где же Йиржи? - последовал дополнительный вопрос.
      И поскольку поезд тронулся, локомотив просвистел, а корова с чемоданами не сдвинулась с места, я понял, что нынешний забег выиграл машинист. Можно было, конечно, сорвать стоп-кран и объявить фальстарт, но я предпочитал честную игру и вдобавок побаивался допинг-тестирования.
      - Что вам, в конце концов, от меня нужно? - Я повернулся лицом в купе, с целью навести там порядок и прекратить бессмысленные вопросы.
      Десять глаз смотрели на меня с неподдельным интересом - шесть накрашенных и четыре обыкновенных. Собственно говоря, это была не гидра, а три пассажирки и два пассажира. И как их угораздило набиться в купе задолго до моего прихода?..
      - Вам надо отвечать всем сразу или какому-нибудь представителю? деликатно осведомился я, а они закивали, что можно всем сразу. - Я знать не знаю вашего Йиржи и куда он подевался! Как, кстати, его фамилия?
      - Геллер, - подсказали накрашенные глазки.
      - Спасибо, - блеснул я своим воспитанием. - Так вот, никакого Йиржи Геллера я не знаю и познакомиться с ним - не хочу.
      Думая, что достаточно прояснил для окружающих свою позицию сварливого пердуна, я уселся на сорок второе место и сделал вид, что размышляю о судьбе светил, паря в пространстве. А на самом же деле мысленно переливал из пустого в порожнее: "Будвайзер", "Хольстен" и "Крушовницу". Впрочем, не так явно, то есть - не поскуливая. Поскольку, на соседнем месте оказалась дама в черных чулках и могла бы предположить, что мои утробные звуки - по этому сексуальному поводу. Вторая купейная дама находилась в брючном костюме и ничего подобного предположить не могла. Третья - листала богато иллюстрированный журнал, по всей вероятности, чтобы сравнить меня с Жан-Полем Бельмондо или Арнольдом Шварценеггером...
      - Извините, естественно, за беспокойство, - обратился ко мне мужчина, сидящий возле окна, - только на вашем месте должен ехать Йиржи Геллер...
      - Что же вы думаете, - огрызнулся я, - вы думаете, что я убил Йиржи Геллера и ограбил? Расчленил его тело, расфасовал по мешкам, смыл с мостовой кровь, вытащил у него из кармана железнодорожный билет, сел в поезд, а мешки с Йиржи Геллером отправил в Оломоуц, на имя своей тетушки?!
      - Нет, мы так не думаем, - сказал мужчина. - Во всяком случае, не так подробно, - добавил он.
      - И слава богу, - поблагодарил я, - если, конечно, не врете.
      - Видите ли, в чем дело... - вмешалась в разговор дама в брючном костюме. - Все мы едем на конференцию, посвященную - не важно чему... Ну, скажем, "Внутренний монолог как средство от изжоги"... Едем и недоумеваем что же случилось с Йиржи Геллером?
      - Могу себе представить, - ответил я, - опираясь на десять минут нашего знакомства... Йиржи Геллер выбросился из окна!!!
      - Да что вы говорите! - Дама в ажурных чулках поменяла позу, то есть переложила левую ногу на правую. - Я всегда ожидала от Йиржи Геллера какого-нибудь сумасбродства. Во сколько часов времени это произошло?
      - Вы едете на конференцию в качестве докладчиков или в качестве экспонатов? - в свою очередь поинтересовался я, поскольку не ожидал, что мои откровения по поводу безвременной кончины Йиржи Геллера будут восприняты так прямолинейно.
      - Я не есть природный носитель чешского языка, - разоткровенничалась дама в чулках. - И не всегда понимаю, о чем тут речь. В данном случае мы разговариваем об Йиржи Геллере, не так ли? Повторите, пожалуйста, что с ним случилось?
      Я попытался выйти из ситуации и снова в нее войти. Чтобы окинуть весь этот идиотизм свежим взглядом. Так же я поступал, редактируя женский журнал. Однако чем дольше анализируешь, тем больше уподобляешься. И через месяц я овладел всеми приемами писькиной грамоты не хуже любой из корреспонденток этого женского журнала. Сам того не желая.
      - Йиржи Геллер сошел с ума, - печально констатировал я. - А я отправляюсь следом.
      Дама в чулках снова поменяла позу и принялась меня утешать:
      - Ну-ну, - сказала она, - ш-ш-ш, ш-ш-ш... Не надо так грустно. Все мы подвержены некоторым заболеваниям... Кстати, Йиржи Геллер давно прикидывался сумасшедшим, и надо теперь признаться, что курочка умалишается по зернышку. Вы меня хорошо понимаете?
      - Не очень, - признался я.
      - Это потому, что я не есть природный носитель чешского языка, обрадовалась дама. - И Йиржи Геллер - тоже.
      - Да и черт с ним, - поддакнул я. - Не хотите ли переменить тему?
      Дама в чулках вдруг глупо захихикала. Следом за ней стала пофыркивать и дамочка в брючном костюме, далее - мужчина возле окна, а после него - все остальные.
      - Вы на что намекаете? - спросила дама в чулках. - Йиржи Геллер не был транссексуалом. Как родился мужчиной, так и сошел с ума.
      - Да-да, - подтвердила дама в брючном костюме. - Он ничего не хотел менять. Как вы могли такое подумать?
      - Наверное, твои брюки, - подсказала дама в чулках, - ввели его в заблуждение.
      Я мужественно пообещал самому себе, что сокращу потребление пива до разумных пределов, если этот кошмар немедленно прекратится. Высунул как можно дальше язык, чтобы на него посмотреть, - ничего таким образом не увидел и стал разыскивать в купе зеркало. Хотя никогда не мог правильно определить - заболел я или чем-нибудь обожрался.
      - Что вы делаете? - озадаченно спросила дама в чулках, глядя, как я рыскаю по купе с разинутой пастью. - Вы продолжаете опасно заблуждаться?
      Среди нас, кроме дамочки с журналом, находился еще мужчина, не проронивший до сих пор ни слова. И теперь он нарушил обет молчания и обратился ко всем присутствующим:
      - В тысяча девятьсот девяносто первом году Йиржи Геллер завел меня в темный лес своих рассуждений. Он утверждал, что время, поделенное на количество дам, дает в остатке свободу мыслей. Тут мы заспорили по существу вопроса, чего у нас больше - дам или времени? Если в переизбытке дам, то надо их сокращать, а не делить на время. А если полным-полно времени, то где же взять столько дам, чтобы его заполнить?
      Присутствующие слушали мужчину с неподдельным интересом, кивая в такт железнодорожным колесам. Только я не кивал, опасаясь прикусить язык.
      - И что представляет собой эта пресловутая свобода мыслей? - продолжал разглагольствовать мужчина. - Возможность порассуждать о всяких гадостях или отсутствие мыслей вообще? Йиржи Геллер говорил, что подлинная свобода отпустить свои мысли на волю и больше ни о чем не думать. "Идите, мысли, на хрен, - говорил Йиржи Геллер, - плодитесь и размножайтесь!" Думаю, что этими словами он подтолкнул разрядку напряженности в Европе! - патетически закончил мужчина.
      Все одобрительно покрякали, в смысле - покряхтели.
      - А помните, - воскликнула дамочка с журналом, - как Йиржи Геллер разоблачил ясновидящую? "Спорим, - сказал Йиржи Геллер, - что на вас белье красного цвета?" "Что?!!" - переспросила ясновидящая, как будто была плохослышащая... И тогда Йиржи Геллер ее разоблачил. Потому что всегда с подозрением относился к паранормальным женщинам. А может быть, видел их насквозь...
      - В память о Йиржи Геллере, - сказала дама в брючном костюме, - я тоже готова снять брюки, но только при одном условии. Если наш попутчик засунет свой язык обратно.
      - И не будет провоцировать женщин на сексуальные отклонения, поддакнула дама в чулках. - Как Йиржи Геллер...
      Надо было срочно что-то предпринимать. Либо выходить из купе к чертовой матери. Или покидать весь поезд.
      - Еще раз хоть слово скажите про Йиржи Геллера, и я вас тресну, честно предупредил я. - Это касается всех присутствующих, - добавил я, обводя строгим взглядом купе.
      Мужчина возле окна моментально заинтересовался железнодорожными столбами и стал их вслух пересчитывать - "раз, два, три, четыре, пять..." Дама в брючном костюме стукнула его локтем в бок, мужчина, естественно, сбился и принялся считать сызнова - "раз, два, три, четыре, пять..."
      - Я иду искать! - воскликнула тогда дама в брючном костюме и, обращаясь ко мне, укоризненно пояснила: - Кто не спрятался - я не виновата... Потому что меня иногда тошнит в поезде.
      Она достала из сумочки платочек и демонстративно приложила к губам.
      - Да что же вы нам рот затыкаете! - возмутилась дама в чулках. - Мы едва спросили - куда подевался?..
      "Только без имен!" - предупредили ее.
      - А вы обрюхатили нас подробностями.
      - Обременили, - машинально отредактировал я. - Кстати, если вам необходимо поговорить об Йиржи Геллере - можете сделать это в тамбуре...
      - Ага!!! - закричали они. - Кто сказал "Йиржи Геллер" - тот дурак!!!
      И действительно, подумал я, из сумасшедшего дома не выпускают разом пять человек, даже на экскурсию. Вдобавок, если это экскурсия, то где же гид? Значит, я действительно попался на слове и меня разыгрывают как дурака. И поскольку недавно, с целью подремать, я присутствовал на лекции о спектральном анализе и ничего не понял, то почему это каждый считает себя специалистом в области филологии? Только потому, что умеет читать и писать? Помнится, как ко мне в редакцию заявился один старичок с воплями: "Где тут принимают современную литературу?" - "Бестселлеры? - спросил у него сторож. - Если бестселлеры, то на втором этаже в отделе прозы, а если рядовой онанизм, то читайте прямо здесь, только недолго..." Короче, этого старичка добрые люди направили ко мне. "Всю жизнь я проработал слесарем, поведал он. - Вышел на пенсию и задумался - чем бы заняться? Жена умерла, дети разъехались - свободного времени образовалось много. И вот решил писать романы". - "А почему не симфонические произведения?" - удивился я. Старичок посмотрел на меня, как на полоумного. "Так этому ж учиться надо! воскликнул он. - А романы - садись да пиши..." Я к тому, что только диалог двух бобиков похож на монолог: "Гав!" - "Гав!", "Гав!" - "Гав!", "Гав!"
      "Гав!" А любой другой - аллегоричен. Во всяком случае, не как прямая кишка у селезня. И ведь что-то подразумевается, когда взрослые люди все время заводят разговор о Йиржи Геллере. Только я этого - не понимаю. Поскольку я не есть литературный специалист в области отечественного бреда.
      - Теперь ваша очередь быть Йиржи Геллером, - сообщил мне мужчина, сидящий возле окна. - Поедете с нами на конференцию!
      - Не выдумывайте, - отмахнулся я.
      - А что вас беспокоит? - удивился мужчина. - Йиржи Геллер - довольно состоятельный персонаж, имеющий, кстати, и жену, и любовницу. Обе они здесь присутствуют, что в штанах, что без... А эти двое, - он указал на женщину с журналом и другого мужчину, - сочиняют про Йиржи Геллера всякие гадости.
      - Однажды Йиржи Геллер, - откликнулся этот мужчина, - решил извести редактора еженедельной газеты. Достал где-то ртути и подсыпал ему в факсимильный аппарат. Ртуть стала интенсивно испаряться, а редактор был вынужден пойти домой и лечь спать. Поэтому вместо еженедельной газета стала ежемесячной. Отсюда возникла страшная экономия бумаги, и Чешская Республика принялась ее экспортировать...
      - А раньше? - зачем-то спросил я, находясь ближе к прострации, чем когда либо.
      - А раньше я была Йиржи Геллером, - заявила дамочка с журналом. Только неудачно. Из-за того, что думала за Йиржи Геллера левыми полушариями, поскольку какой-то дурак сказал, что женщины думают исключительно левыми полушариями, слава богу - головного мозга.
      - До свидания! - сказал я. - Желаю всем крепкого здоровья и долгих лет жизни! - приподнял с сорок второго места задницу, но был вынужден приземлить ее обратно, чтобы моя поза не олицетворяла собой прыгуна с трамплина.
      - Постойте, - улыбнулся мужчина, сидящий возле окна, - я вам сейчас расскажу один сюжет...
      Допустим, что существует роман анонимного автора. По непонятной причине этот автор не идет на контакт с издательством, а его интересы представляет местное отделение известной адвокатской канторы "Брокофф и Браун". Естественно, что никакими уловками не выведать у законников подлинное имя автора, который скрывается под псевдонимом Йиржи Геллер. Ну да и бог с ним, главное, что роман интересен издательству, а отношения с автором скреплены договором, где под пунктом "тридцать четыре" обусловлено, что издательство такое-то оставляет за собой исключительное право, скажем, на образ автора и несет соответствующие расходы по воссозданию этого образа. То есть по существующему договору: образ автора - автору не принадлежит. Изложенная юридическим языком, ситуация выглядит вдвойне абсурдно и втройне комично, однако издательство имеет определенный план по продвижению своего товара на книжном рынке, иначе говоря, романа Йиржи Геллера... Теперь для начала рекламной кампании издательству требуется тело автора с лицом, которое надо поместить на обложку романа. Трубка, шляпа и дебильное выражение уже не котируются как образ интеллектуального писателя, поэтому актера приглашать не стоит, ибо он ляпнет что-нибудь не по тексту в частной беседе. Поэтому лучше всего найти соответствующего придурка из творческой интеллигенции, филологического работника того или иного жанра, критика, там, или примкнувшего к ним литератора. Приняв такое решение, члены редакционной коллегии этого издательства садятся на поезд "Брно-Прага", чтобы ехать на ежегодную книжную ярмарку, где обильно представлены все филологические партии, рассчитывая подобрать что-нибудь для образа "Йиржи Геллера" из "сэконд-хенда"...
      - И тут мы замечаем, - продолжил мужчина, - что к нам в купе задом наперед ломится новое литературное лицо, еще не надеванное и не известное широкой общественности...
      - А как вы догадались, что это задняя часть литератора? - удивился я.
      - По некоторым характерным потертостям, - пояснил мужчина. - Ведь вы сотрудник журнала "Желтая лихорадка"? Что, собственно говоря, не название, а общее направление мысли.
      Дамочка с иллюстрированным журналом несколько раз кивнула, свидетельствуя, что именно она застукала меня на месте филологического преступления... А я поспешил отбрехаться:
      - Ну и что?
      - Еще ничего, - снова улыбнулся мужчина, сидящий возле окна. - А вот теперь слушай меня внимательно, - он стремительно перешел со мной на "ты". Мы предлагаем тебе стать Йиржи Геллером на полном редакционном обеспечении.
      - То есть? - попросил расшифровать я. - И прекратите ухмыляться, как будто ваши планы - выше моего понимания.
      - А разве писатель не сущее дитя в делах коммерции? - удивился этот мужчина.
      - Несущее дитя, несущее дитя! - рассмеялась дама в брючном костюме. Как курочка.
      Мужчина посмотрел на нее внимательно, и дама запрятала свои каламбуры куда подальше - в брючный костюм, наверное.
      - Мы снимем для тебя хорошую квартиру, - связно излагал мужчина, дадим приличный оклад, купим шикарный автомобиль, предоставим жену и любовницу...
      - А это еще зачем? - возмутился я, недружелюбно поглядывая на даму в брючном костюме и на даму в чулочных изделиях. - У меня и свои есть.
      "Жена" и "любовница" отреагировали на мое заявление следующим образом никак. Только посмотрели в окно и друг на друга. Зато мужчина выразил свое неудовольствие по поводу моей строптивости. Как кандидату на образ Йиржи Геллера. И этот образ, который не брезгует всем подряд, начинал меня беспокоить...
      - Он некрофил? - задал я прямой вопрос.
      - Нет.
      - Он педераст?
      - Нет.
      - Он автолюбитель?
      - Нет.
      - А ты кто такой? - тогда поинтересовался я у мужчины, потому что не люблю, когда со мною на "ты" люди, не представляющие, какое я дерьмо на самом деле.
      - Я коммерческий директор издательства, - отрекомендовался мужчина. - И зовут меня Густав Шкрета. Сводный брат Йиржи Геллера из Тюрингии, - добавил он. - Знаете, холостяцкие пирушки и песни под аккордеон?!
      Фро-ляйн и фра-у, не крутите по-пой!..
      Его тут же поддержал второй мужчина и мерзким образом заорал:
      - Фро-ляйн и фра-у! Розы и тюльпаны!..
      - В молодости, - пояснила дамочка, то и дело сверяясь с иллюстрированным журналом, - Йиржи Геллер играл в музыкальном ансамбле на ударной установке. Однажды, когда в моде были длинные волосы, Йиржи Геллер, гастролируя с ансамблем, попер со сцены бархатный занавес, чтобы сшить из него брюки-клеш - себе и своей подруге...
      - Янка, - представилась дама в чулках, - подруга Йиржи Геллера.