Фирма

Он улыбался и благодарил.

Примерно в то время, когда Рузвельт подавал обедающим банановый пирог, Тэмми Гринвуд Хэмфил из “Гринвуд Сервис” остановила свой замызганный “фольксваген” рядом со сверкающим “пежо” на стоянке у школы св. Андрея. Оставив машину урчать двигателем, она сделала четыре шага, открыла ключом багажник “пежо” и извлекла тяжелый на вид черный чемоданчик. Захлопнув багажник, уселась за руль своей машины и умчалась.

Стоя у небольшого окошка в учительской с чашкой кофе в руке, Эбби сквозь ветви деревьев наблюдала за стоянкой, расположенной позади игровых площадок. Ее “пежо” едва виднелся в отдалении. Посмотрев на часы, она с удовлетворением улыбнулась: ровно двенадцать тридцать, как она и планировала.

В потоке машин Тэмми осторожно пробиралась к центру города. Очень утомительно вести автомобиль, не сводя глаз с зеркала заднего вида. Но, как и раньше, ничего настораживающего она в нем не видела. Добравшись до места, Тэмми оставила “фольксваген” на стоянке напротив “Хлопковой биржи”.

На этот раз в чемоданчике было девять папок. Разложив их аккуратно на откидывающейся крышке стола, Тэмми занялась копированием. “Сигэлас Партнерс”, “Лэтти Планк Траст”, “Хэндимэн Хардуэр” идее толстые папки, схваченные широкой резиновой лентой и помеченные “ПАПКИ ЭЙВЕРИ”. Она снимала две копии с каждого листа и, методично подравнивая их, откладывала в сторону. В конторскую книгу вносила дату, время и название каждой папки. Записей таких было уже двадцать девять. Митч предупредил ее, что всего их должно быть около сорока. Копию каждой папки она закрывала в несгораемый ящик, а оригинал и другую копию укладывала в чемоданчик Митча.

Следуя его инструкциям, в небольшом складе на Саммер-авеню она сняла кладовую комнату размерами двенадцать на двенадцать футов. Склад находился в четырнадцати милях от центра города, и ей потребовалось полчаса, прежде чем она, добравшись туда, открыла помещение под номером 38. Из чемоданчика Митча Тэмми вытащила вторые экземпляры копий, переложила их в картонную коробку, надписала на крышке дату и поставила коробку на пол рядом с тремя такими же.

Ровно в три пополудни она въехала на стоянку у школы, затормозила рядом с “пежо”, открыла его багажник и оставила чемоданчик Митча там, где он и был.

Как только она это сделала, из главного входа фирмы Бендини вышел Митч. Сделав глубокий вдох, он выбросил в стороны руки, потягиваясь и оглядывая улицу. Чудесный весенний день. В трех кварталах от себя и девятью этажами выше он увидел окно с наглухо задернутыми шторами. Сигнал. Отлично. Все идет как нужно.

Улыбнувшись, Митч вернулся в кабинет.

В три часа утра следующего дня он уже выбрался из постели, натянул выцветшие джинсы, фланелевую рубашку, оставшуюся еще со студенческих времен, белые носки, разыскал старые рабочие ботинки. Ему хотелось стать похожим на водителя грузовика. Не произнеся ни слова, он поцеловал Эбби, которая тоже проснулась, и вышел из дома. Улица, где они жили, была совершенно пустынна, как и те, по которым он добирался до автострады. Вряд ли в это время за ним кто-то последует.

По 55-му шоссе ему нужно было проехать двадцать пять миль в сторону Сенатобии, штат Миссисипи. Чуть в стороне от четырехрядной полосы ярко засветились огни полностью забитой ночной стоянки для большегрузных автомобилей. Осторожно маневрируя между грузовиками, Митч пробрался к дальнему концу стоянки, где в кабинах машин отдыхали водители. Он остановился рядом с мойкой и приготовился ждать. У шлангов с водой суетились человек десять шоферов, наводя глянец на свои огромные трейлеры.

Откуда-то из-за угла вышел темнокожий парень в бейсбольной кепке и уставился на “БМВ”. Митч узнал в нем того, кто махнул ему рукой на автовокзале в Нокс виде. Он выключил двигатель и вылез из машины.

– Макдир? – услышал он обращенный к нему вопрос.

– Естественно. Кто же еще? Где Тарранс?

– Внутри, в кабинке у окна. Ждет. Митч распахнул дверцу “БМВ” и передал агенту ключи.

– Куда вы ее отгоните?

– Здесь неподалеку. Мы о ней позаботимся. Следа за тобой из Мемфиса не было. Не волнуйся.

Проговорив все это, он забрался на место Митча, вырулил между двумя качавшими воду насосами и выехал на автостраду. Митч проводил машину взглядом и вошел в придорожное кафе. Было без четверти четыре.

Шумное помещение заполняли крепко сбитые среднего возраста мужчины, пьющие кофе и поедающие купленною здесь же пироги. Люди тянулись за зубочистками, говорили о ловле окуня, о политике, слышался громкий говор северян, из музыкального ящика раздавался голосок Мерл Хаггард.

Митч неловко пробирался к задней стенке заведения, пока в неосвещенном углу не заметил знакомое лицо, прятавшееся, как и тогда, под бейсбольной шапочкой и темными очками. Лицо это улыбалось. Тарранс держал в руке меню и не сводил глаз с входной двери. Митч скользнул к нему в кабинку.

– Привет, приятель, – сказал Тарранс, – как дела за баранкой?

– Неплохо. Но в автобусе мне нравилось больше.

– В следующий раз попробуем поезд или что-нибудь еще. Для разнообразия. Ты передал машину Лэйни?

– Лэйни?

– Чернокожий малый. Ты же знаешь, он наш агент. – Нас забыли представить друг другу. Да, передал. Куда он ее отогнал?

– Чуть дальше по автостраде. Он вернулся примерно через час. Постараемся до пяти с тобой уложиться, так чтобы в шесть ты уже был в фирме. Не хотелось бы нарушать твой распорядок.

– Вы уже сделали это.

Полуувечная официантка по имени Дот, приковыляв к столику, осведомилась, что они будут заказывать. Только кофе. Двери кафе распахнулись, и новый поток уставших водителей хлынул во все уголки зала. В общем гаме Мерл Хаггард была почти не слышна.

– Как дела в фирме? – бодрым голосом спросил Тарранс.

– Все идет отлично. Пока мы тут говорим, счетчик щелкает, и компаньоны становятся все богаче. Рад был ответить на твой вопрос.

– Взаимно.

– А как пожинает старина Войлс?

– Он очень пережинает, правда. Сегодня он уже дважды звонил мне, чтобы напомнить в десятый раз о своем желании услышать твой ответ. Говорил, что у тебя было достаточно времени на размышления и все такое. Я сказал ему, чтобы он успокоился, поведал ему о том, что сегодня мы должны с тобой встретиться. Чтобы быть до конца точным, могу добавить, что через четыре часа он ждет моего звонка.

– Скажи ему, Тарранс, что за миллион долларов у него ничего не выйдет. Вы, парни, любите распространяться о деньгах, бросаемых на борьбу с организованной преступностью, ну так бросьте пару миллионов в мою сторону. Что такое два миллиона для федерального правительства?

– Теперь это уже два миллиона?

– Ты чертовски прав, Тарранс, теперь это два миллиона. И ни центом меньше. Я потребую миллион сейчас и миллион позже. Сейчас я занят копированием всех своих дел, на это уйдет еще несколько дней. Это все абсолютно чистые деля, я уверен. Если я передам их кому-нибудь, меня пожизненно лишат права заниматься юридической практикой. Вот я и получу с вас мой первый миллион, когда передам вам папки. Так сказать, плата за добросовестность.

– В каком виде ты хочешь его получить?

– Положите его на банковский счет в Цюрихе. Но детали обговорим после.

Дот поставила перед обоими чашки с блюдцами и начала лить кофе, держа кофейник в метре над ними. Брызги летели во все стороны.

– Добавка бесплатно, – пробурчала она и удалилась.

– А второй миллион? – Тарранс не обращал внимания на кофе.

– Когда мы, то есть ты, я, Войлс, придем к соглашению, что информации достаточно для предъявления обвинений, вы заплатите половину. После того как я последний раз выступлю в суде – вторую. По-моему, это абсолютно честно, Тарранс.

– Согласен. Договорились.

Митч почувствовал, как его начинает охватывать слабость, сделал глубокий вдох. Договорились. Сделка заключена. Соглашение достигнуто. Никогда оно не будет подписано, но выполняться должно обеими сторонами неукоснительно. Митч сделал глоток, но вкуса кофе не ощутил. Насчет денег они договорились. Он оказался на высоте. Надо двигать дальше.

– И еще, Тарранс…

Тот склонился над столиком, повернув голову к свету.

– Да?

Митч придвинулся к нему, упершись локтями в поверхность стола.

– Это не будет стоить вам ни гроша, не потребует никаких усилий.

– Я слушаю.

– Мой брат Рэй находится в тюрьме “Браши Маунтин”. До выхода ему осталось семь лет. Вы вытащите его оттуда.

– Это смешно, Митч. Мы можем многое, но, черт побери, уверяю тебя, даже мы не в состоянии освободить государственного преступника, осужденного судом штата. Если бы еще это был федеральный суд – можно было бы попробовать, но на суд штата мы никак не можем подействовать.

– Слушай меня, Тарранс, слушай внимательно. Если уж мне придется спасаться бегством от мафии, то брат последует со мной. Это – непременное условие. Я знаю, что, если директор ФБР захочет освободить его из тюрьмы, он сможет это сделать. Я это знаю. Так что вам остается только продумать, как все провернуть.

– У нас нет никакой возможности влиять на решения суда штата.

Митч улыбнулся и сделал еще один глоток.

– Но ведь бежал из тюрьмы Джеймс Эрл Рэй, именно из “Браши Маунтин”. И без всякой помощи извне.

– Просто здорово. Мы организовываем нападение на тюрьму и освобождаем твоего брата. Великолепно.

– Не прикидывайся невинным ягненком, Тарранс. Мы можем все обговорить.

– Хорошо, хорошо. Посмотрим, что здесь можно сделать. Еще что-нибудь? Еще один сюрприз?

– Нет. Только несколько вопросов типа того, куда мы отправимся и что будем делать. Только мелочи. Где нам прятаться вначале? Где прятаться в перерывах между судебными заседаниями? Где скрываться всю оставшуюся жизнь?

– Все это можно обсудить позднее.

– Что вам рассказали Ходж и Козински?

– Немного. Мы запели небольшое досье, в котором собрано все, что мы знаем на сегодняшний день о клане Моролто и о фирме. Главным образом, это сведения о Моролто: организация, ключевые фигуры, незаконная деятельность и прочес. Тебе необходимо со всем этим познакомиться, прежде чем мы начнем действовать.

– А это случится не раньше, чем после того, как я получу первый миллион.

– Безусловно. Когда мы сможем увидеть твои дела?

– Примерно через неделю. Я сделал копии четырех папок, принадлежащих другому лицу, и рассчитываю скопировать еще несколько.

– Кто снимает копии?

– Не твое дело.

Тарранс решил пропустить это мимо ушей.

– Сколько всего папок?

– Сорок-пятьдесят. Мне приходится выносить их по нескольку штук за раз. Насколько я могу судить, все это нормальные клиенты.

– Со сколькими из них ты встречался лично?

– С двумя или с тремя.

– Я бы не поручился на твоем месте за то, что все клиенты чисты. Ходж рассказывал нам о фальсифицированных, или, как их называют компаньоны, “потогонных” папках, на которых обтачивают свои зубы все новички. Эти папки требуют сотен часов и дают таким, как ты, ощущение причастности к большому и важному делу.

– “Потогонных”?

– Так называл их Ходж. Все очень просто, Митч. Тебя соблазняют деньгами. Изнуряют работой, которая кажется совершенно законной и, возможно, таковой в основном и является. И на протяжении нескольких лет ты исподволь втягиваешься в тайные операции. Тебя прибрали к рукам, не оставив и щелочки для выхода. Даже тебя, Митч. Ты приступил к работе в июле, восемь месяцев назад, и, наверное, уже имел дело с кое-какими подобными папками. Ты об этом не знал, у тебя и повода подозревать что-то не было. Они уже начали подбираться к тебе.

– Два миллиона, Тарранс. Два миллиона и брат. Тарранс отпил из чашки едва теплого кофе и крикнул хромавшей мимо Дот принести ему кусок пирога. Посмотрел на часы, обвел глазами сидевших за столиками водителей – галдящих, с сигаретами во рту, пьющих свой кофе. Поправил очки.

– Итак, что мне сказать мистеру Войлсу?

– Передай ему, что сделка не состоится, если он не согласится вытащить Рэя из тюрьмы. Сделки не будет, Тарранс.

– Возможно, мы что-нибудь придумаем.

– Я уверен, что это в ваших силах.

– Когда ты улетаешь на Кайманы?

– В воскресенье рано утром. А что?

– Просто интересно.

– Мне хотелось бы знать, сколько народу последует туда за мной. Или это большой секрет? Уверен, что их будет целое стадо, а нам с женой, честно говоря, нужно пожить и личной жизнью.

– В бунгало фирмы?

– Ну да.

– Забудьте о личной жизни. Скорее всего, оно опутано проводами больше, чем телефонная станция. А может, и камеры установлены.

– Ты меня успокоил. Пару ночей мы сможем провести в секции Эбанкса. Если кто-нибудь из ваших будет поблизости, пусть заходят пропустить стаканчик.

– Очень остроумно. Если мы там и будем, то этому найдется другая причина, и ты об этом знать не будешь.

В три приема Тарранс доел свой кусок пирога. Оставил на столе два доллара, и они вдвоем вышли и направились в дальний конец стоянки. От непрерывного рева дизельных двигателей вокруг асфальт под ногами дрожал. Они стояли в предрассветной мгле и ждали.

– Я буду разговаривать с Войлсом через несколько часов. Почему бы тебе вместе с женой не совершить в субботу после обеда какую-нибудь вылазку?

– Куда именно?

– К востоку отсюда в тридцати милях есть городок Холли Спрингс. Старый, застроенный домиками времен еще до Гражданской войны, оплот конфедератов. Женщинам нравится приезжать туда и рассматривать древние постройки. Появитесь где-нибудь около четырех дня, и мы сами тебя разыщем. Твой знакомый, Лэйни, будет править ярко-красным “шевви” с номерами штата Теннесси. Поедешь за ним. Найдем местечко и побеседуем.

– Это вполне безопасно?

– Доверься нам. Если мы увидим или учуем что-то, мы смоемся. Ты покружишь по городу, и если в течение часа не заметишь Лэйни, то съешь сандвич и покатишь домой. Значит, они были слишком близко. Рисковать мы не будем.

– Благодарю. Предусмотрительные вы парни! Подъехал Лэйни в “БМВ”.

– Кругом все чисто. Никого.

– Отлично. Завтра увидимся, Митч. Давай за баранку!

Они попрощались за руку.

– Я уже не торгуюсь, Тарранс, – напомнил ему Митч.

– Зови меня Уэйн. До завтра.

25

Темные тучи и проливные дожди давно уже согнали с пляжа “Седьмая миля” всех туристов, когда уставшие и промокшие Митч и Эбби прибыли в роскошное бунгало фирмы. Митч подогнал взятый напрокат джип “мицубиси” через газон прямо к двери. Коттедж номер два. В первый свой приезд он жил в коттедже номер один. Здания были совершенно одинаковы, отличаясь только окраской и отделкой. Открыв входную дверь, они начали перетаскивать багаж, быстро промокнув насквозь в потоках усилившегося дождя.

Сменив одежду, супруги принялись распаковываться в спальне на втором этаже, длинный балкон которой выходил на пустой мокрый пляж. Осторожно обмениваясь словами, обследовали все комнаты, ванную, кладовую. Холодильник на кухне был пуст, зато бар ломился от напитков. Митч смешал два коктейля из рома и кока-колы, в честь острова. Они уселись на балконе и подставили босые ноги под стекавшие с крыши струи дождя. Океанские волны бросали на песок клочья пены. В “Румхедсе” было тихо, бар едва виднелся за пеленой воды. У стойки сидели двое местных, пили и смотрели на море.

– Вон там находится “Румхедс”, – Митч вытянул в том направлении руку со стаканом.

– “Румхедс”?

– Я рассказытал тебе о нем. Это веселенькое местечко, где туристы пьют, а местные играют в домино.

– Понятно.

Особого впечатления на Эбби это не произвело. Она зевнула и глубже опустилась в пластиковое кресло, прикрыла глаза.

– Вот это мне нравится, Эбби! Наша первая поездка за рубеж, первый настоящий медовый месяц, а ты засыпаешь через десять минут после того, как мы прибыли.

– Я устала, Митч. Я всю ночь, пока ты спал, паковала вещи.

– Ты набила восемь чемоданов: шесть для себя и два для меня. Уложила 1юю нашу одежцу. Когда тебе было спать!

– Не хочу, чтобы вдруг мне здесь не хватило одежды.

– Не хватило? Сколько бикини ты взяла? Десять? Двенадцать?

– Шесть.

– Здорово! По купальнику на день. Что же ты до сих пор ни один не надела?

– Что?

– Ты слышала, что я сказал. Поди надень тот голубой, с двумя ниточками, что должны прикрывать грудь. Он весит полграмма и стоит шестьдесят долларов, у тебя в нем все так и колышется, когда ты проходишь мимо. Поди и надень, я хочу его видеть.

– Митч, но ведь идет дождь. Ты притащил меня на этот остров в самый сезон дождей. Посмотри на тучи, они такие огромные и черные, и такие неподвижные. На этой неделе мне не понадобится никакой купальник.

Митч заулыбался, растирая ноги.

– А мне дождь нравится. Надеюсь, что он не перестанет всю неделю. Будем сидеть здесь, не вылезая из постели, попивая ром и выясняя, кто из нас сильнее.

– Ты шокируешь меня! Ты что, действительно хочешь заняться любовью? В этом месяце один раз это уже было.

– Два раза.

– Я-то думала, что ты всю неделю будешь плавать с аквалангом или с маской.

– Ну уж нет. Там меня поджидают акулы. Ветер подул сильнее, заливая сидящих на балконе потоками воды.

– Пойдем и снимем с себя все, – сказал Митч, вставая.

Примерно через час погода все-таки начала меняться. Дождь вначале ослабел, потом начал моросить, а вскоре и вовсе кончился. Небо прояснилось, тучи уходили на северо-восток, к Кубе. Незадолго до захода на короткое время выглянуло солнце. Его появление опустошило бунгало, домики местных жителей, номера в отелях – все тут же устремились по еще не просохшему песку к воде. “Румхедс” внезапно оказался набитым игроками в дартс и умиравшими от жажды туристами. Возобновилась оборванная на середине партия в домино. У “Пальм” музыканты взяли в руки свои инструменты, над пляжем поплыла уже знакомая Митчу мелодия регги.

Вместе с Эбби они бесцельно шагали вдоль кромки прибоя в направлении Джорджтауна, прочь от того места, где когда-то он сидел с девушкой. Время от времени он ловил себя на мысли о том, что не может забыть ни ее, ни фотографии. Он решил, что девушка была профессионалкой, что Де Вашер заплатил ей за то, чтобы она соблазнила его и подставила под объективы скрытых камер. Он не рассчитывал увидеть ее в этот раз.

Как бы по сигналу, музыка вдруг смолкла, прогуливавшиеся по пляжу замерли, шум в баре стих, и тысячи глаз устремились к той точке на горизонте, где нижний край солнечного диска соприкоснулся с поверхностью воды. Крошечные облака, остатки бушевавшей днем грозы, вместе с солнцем медленно погружались в воду. Заходящее светило окрашивало их в красные, желтые, розовые тона. На несколько мгновений небо превратилось в огромный кусок холста, раскрашиваемый мощными взмахами невидимой кисти. Затем оранжевый диск полностью ушел под воду, облака стали черными и медленно разошлись. Такими бывали на островах закаты.

Со страхом и всеми мыслимыми предосторожностями Эбби правила джипом на забитых транспортом узеньких улицах торгового квартала. Ведь она была родом из Кентукки, и ей никогда прежде не приходилось ездить по левой стороне дороги. Митч подсказывал ей, куда править, и одновременно не сводил глаз с зеркала заднего вида. Тротуары были полны туристов, разыскивающих взглядами в витринах беспошлинные фарфор, хрусталь, парфюмерию, кинофотоаппаратуру и ювелирные изделия.

Митч указал ей на незаметную боковую улочку, и джип резко свернул в нее, разделив надвое большую группу туристов. Он поцеловал жену.

– Буду здесь в пять.

– Не забывай про осторожность, – сказала она. – Я отправлюсь в банк, а потом вернусь на пляж, поближе к бунгало.

Он хлопнул дверцей и исчез в проходе между двумя магазинчиками. Проход вывел на более широкую улицу, упирающуюся в Поросячий залив. Митч нырнул в небольшую, полную туристов лавку, где торговали рубашками, соломенными шляпами и солнцезащитными очками. Он выбрал рубашку с кричащими желтыми и зелеными цветами и широкополую панаму и уже через две минуты уселся на заднее сиденье притормозившего у лавки такси.

– В аэропорт. И побыстрее. Посматривай, чтобы никто не увязался следом.

Таксист не отозвался. Проехав мимо зданий банков, они выбрались на шоссе, и уже через десять минут машина остановилась перед зданием аэропорта.

– За нами кто-нибудь ехал? – обратился к водителю Митч, доставая деньги.

– Нет, дружище. Четыре доллара десять центов. Митч бросил на сиденье пятерку и быстро прошел внутрь. Рейс местной компании на остров Кайман-Брак был ровно в девять. У прилавка с сувенирами он купил чашку кофе и спрятался между двух рядов полок, уставленных всякими безделушками. Поглядывая из своего укрытия в сторону зала ожидания, он не заметил никого. Конечно, он даже не представлял себе, как они могли выглядеть, но, во всяком случае, он не увидел никого, кто бы шнырял по залу в поисках потерявшегося друга или родственника. Может, они последовали за джипом, а, может, прочесывали торговый квартал. Все возможно.

За семьдесят пять местных долларов он купил заранее зарезервированный последний билет на десятиместный трехмоторный “Трисландер”. Эбби заказала его по телефону-автомату вечером того дня, как они прилетели. В самый последний момент он бегом бросился по бетону к трапу и забрался в салон. Пилот закрыл дверь, машина начала двигаться к взлетной полосе. Других самолетов видно не было. Где-то справа мелькнул маленький ангар.

Пассажиры-туристы восхищались бирюзовым морем и почти не разговаривали за время двадцатиминутного полета. Когда они уже подлетали к острову, пилот превратился на время в туристского гида и сделал в воздухе широкий круг, обращая внимание своих пассажиров на крутые утесы, отвесно обрывавшиеся в море на восточной оконечности острова. Без этих утесов, заметил он, островок был бы таким же плоским, как и Большой Кайман.

Машина мягко приземлилась на узкую полосу асфальта.

Рядом с небольшим каркасным домиком, на всех четырех стенах которого было намалевано краской слово “Аэропорт”, стоял мужчина, представитель белой расы, с приятными чертами лица, наблюдавший за высадкой. Это был Рик Эклин, специальный агент. Стекавший градом пот насквозь промочил рубашку на его спине. Он сделал едва заметный шаг вперед.

– Митч, – сказал он негромко, как бы самому себе.

Мгновение поколебавшись, Митч подошел к нему.

– Машина ждет нас.

– А где Тарранс? – Митч посмотрел по сторонам.

– Ты увидишь его.

– В машине есть кондиционер?

– К сожалению, нет. Извини.

Машине не хватало не только кондиционера, но и мощности двигателя и поворотных огней. Это был автомобиль 1974 года выпуска, и Эклин объяснил, пока они ехали по пыльной дороге, что на острове был не очень широкий выбор марок, предлагавшихся напрокат. Единственной причиной того, что представители правительства США были вынуждены арендовать эту машину, являлась невозможность обнаружить на острове такси. Слава Богу, что за столь короткое время удалось найти комнату.

Аккуратные домики сбились в тесную кучку, за ними виднелось море. Автомобиль остановился на покрытой песком стоянке заведения, называвшегося “Ныряльщики острова Брак”. К выступавшему в море старому пирсу было привязано около сотни лодок и катеров всех размеров. Вдоль пляжа располагался десяток тростниковых хижин, в которых обитали любители подводного плавания, прибывшие сюда со всех концов мира. Рядом с пирсом находился бар под открытым небом, без названия, но с неизменными дартс и домино. С потолка между стропилами свисали вентиляторы, древние, выполненные из дуба и бронзы. Лопасти их вращались медленно и бесшумно, посылая прохладу бармену и игрокам.

Уэйн Тарранс сидел в одиночестве за столиком, попивая кока-колу и глядя на то, как группа ныряльщиков грузила с пирса в катер сотню, не меньше, одинаковых желтых баллонов. Даже для туриста одет он был вызывающе. Темные очки в лимонного цвета оправе, коричневые соломенные сандалии, явно новые чернью носки, тесноватая гавайская рубашка неописуемо яркой и сложной расцветки и старые, поношенные спортивные шорты, которые были слишком коротки ему. Из них торчали худосочные, болезненно-белые ноги. При виде Митча Тарранс взмахнул банкой коки и указал ему на свободные стулья.

– Замечательная рубашка, – проговорил Митч с нескрываемым изумлением.

– Спасибо, Митч. Нужно же хоть изредка доставить себе удовольствие.

– И загар неплохой.

– Да, да. Стараюсь не выделяться из толпы, сам понимаешь.

Рядом в ожидании заказа суетился официант. Эклин попросил кока-колы. Митч сказал, что будет коку с каплей рома. Все трос принялись разглядывать катер и ныряльщиков, грузящих свое громоздкое оборудование.

– Что случилось в Холли Спринте? – спросил наконец Митч.

– Жаль, но мы ничего не смогли поделать. Они следовали за тобой из Мемфиса, а в Холли Спринте у них было даже дне машины. Мы так и не смогли приблизиться.

– Вы с женой говорили в доме о том, куда собираетесь? – задал вопрос Эклин.

– По-видимому, да. Наверное, пару раз упомянули. Эклин казался удовлетворенным.

– Они были уже наготове. Миль двадцать за тобой следовал “скайларк”, потом он исчез. Мы решили отменить операцию.

Тарранс глотнул коки и сказал:

– Поздно вечером в субботу “Лир” вылетел из Мемфиса и приземлился на Большом Каймане. Мы считаем, что на борту было два-три головореза. Самолет вылетел отсюда в воскресенье утром.

– Значит, они здесь и следят за нами?

– Безусловно. Кто-то из них, один или двое, видимо, летели вместе с вами. Это мог быть мужчина, могла быть женщина, а может, и то и другое. Вполне вероятно, что он окажется негром, а она – какой-нибудь восточной красавицей. Кто знает, Митч. Денег у них хватает. Двоих мы опознали. Один был в Вашингтоне одновременно с тобой. Блондин, около сорока лет, шесть футов один-два дюйма ростом, с очень короткими волосами, почти армейская стрижка. Похож на скандинава. Двигается быстро. Вчера мы засекли его за рулем красного “форда”, взятого напрокат здесь в конторе “Коконат Кар Ренталс”.

– По-моему, я его видел.

– Где? – спросил Эклин.

– В Мемфисе, в баре аэропорта в тот вечер, когда я вернулся из Вашингтона. Я заметил, что он наблюдает за мной, и подумал, что видел его где-то в Вашингтоне.

– Это он. Теперь он здесь.

– А кто второй?

– Тони Верклер, мы прозвали его Тони-Две-Тонны. Бывший заключенный с длинным послужным списком, работал главным образом в Чикаго. Он связан с Моролто уже многие годы. Весит почти триста фунтов, замечательно справляется со слежкой – никому и в голову не приходит подумать на него.

– Вчера вечером он сидел в “Румхедсе”, – добавил Эклин.

– Вчера вечером? Мы тоже были там вчера вечером.

Под шум радостных выкриков катер с ныряльщиками отдал концы и устремился в открытое море. Рыбаки в лодках тянули свои сети, парусные катамараны уходили все дальше от берега. После неторопливого, полусонного утра остров начинал пробуждаться к активной жизни. Половина лодок и катеров уже отчалила от пирса, другие вот-вот собирались это сделать.

– Ну, а вы когда объявились в городе? – Митч пригубил свой напиток, в котором рома было гораздо больше, чем коки.

– В воскресенье вечером, – ответил ему Тарранс, глядя вслед катеру.

– Спрашиваю из чистого любопытства, – предупредил Митч. – Сколько на острове ваших людей?

– Четверо мужчин, две женщины, – ответил Тарранс.

Эклин превратился в немого, предоставив своему шефу вести все разговоры.

– И для какой, собственно, цели вы находитесь здесь?

– О, таких целей у нас несколько. Первое, мы хотим поговорить с тобой и уточнить условия сделки. Войлс озабочен, он настаивает на таком соглашении, которое полностью бы устроило и тебя. Второе: нам необходимо понаблюдать за ними, чтобы знать, сколько из их шайки находится здесь. Мы проведем тут около недели, выясняя, кто есть кто. Островок невелик, заниматься наблюдением здесь – одно удовольствие.

– А третье – это то, что ты должен бы немного подзагореть?

Эклин позволил себе едва слышно хихикнуть. Тарранс улыбнулся, а затем нахмурился.

– Нет, не совсем. Мы обеспечиваем здесь твою защиту.

– Мою защиту?

– Именно. Когда я последний раз сидел за этим столиком, мы разговаривали с Джо Ходжем и Марти Козински. Примерно девять месяцев назад. За день до того, как их убили, если уж быть точным.

– И ты считаешь, что меня тоже вот-вот убьют?

– Нет. Пока – нет.

Митч сделал бармену знак повторить. Игроки в домино начинали горячиться.

– Слушайте, парни, пока мы тут с вами говорим, головорезы, как вы их называете, шляются по пятам моей жены на Большом Каймане. Я буду нервничать, если в ближайшее время не увижу ее. Так что там о нашей сделке?

Тарранс повернулся лицом к Митчу.

– С двумя миллионами все в порядке и…

– Еще бы не в порядке, мы же об этом договорились, разве нет?

– Остынь, Митч. Мы заплатим миллион после того, как ты передашь нам спои дела. В этот момент тебе уже не будет дороги назад, как они говорят. Ты увязнешь по самые уши.

– Тарранс, это мне ясно и так. Я же сам это предложил, если помнишь.

– Но это самая простая часть дела. В общем-то нам твои папки не нужны – там все чисто. Это нормальные папки. Законные, так сказать. Нам же нужны другие, Митч. Те, которые дадут возможность предъявить обвинения. К тем папкам подобраться будет гораздо труднее. Но когда ты это сделаешь, мы заплатим тебе половину второго миллиона. А после суда – оставшуюся часть.

– А мой брат?

– Мы попробуем.

– Меня это не устраивает, Тарранс. Мне нужен только положительный результат.

– Я не могу обещать тебе доставить брата непосредственно тебе в руки. Черт возьми, за ним еще семь лет тюрьмы.

– Но он мой брат, Тарранс. И мне наплевать, будь он даже обычным убийцей, приговоренным к смертной казни и сидящим в камере в ожидании последней в жизни миски с тюремной баландой. Он мой брат, и, если я вам нужен, вы освободите его.