Сестры Мерридью (№4) - Идеальный поцелуй

Доминик снял пальто и закатал рукава рубашки. Руки у него были загорелые, как у настоящего цыгана, и такие же сильные и мускулистые. Рубашка его была сшита из очень тонкой материи, такой тонкой, что была почти прозрачной. Он поставил полено на колоду.

– Отойдите, – приказал он, и Грейс послушно отступила, невольно восхищаясь им.

Лорд д'Акр, умеет рубить дрова!

Он поплевал на ладони и взмахнул топором. Трах! Лезвие разрубило полено на две половины. Он взял кусок побольше, положил его на колоду и вновь топор разрубил его ровно пополам. Доминик сложил половинки в аккуратную кучку в стороне, собрал щепки и бросил их в обрывок мешковины, валявшийся неподалеку.

– Вам уже приходилось это делать, – сообразила Грейс. Он мрачно исподлобья посмотрел на нее и поднял еще одно полено. Он разрубил его одним ударом. Взял еще одно.

Она стояла, не отрывая от него глаз, завороженная движениями топора, четким ритмом и игрой его мускулов. Ткань рубашки плотно облегала его тело. Лицо Доминика потемнело от напряжения, и девушка видела тонкую пленку пота у него на лбу.

Мужчина выглядел великолепно: грубый, первобытный, злой. И волнующий.

Девушка сглотнула. Она приехала сюда, чтобы спасти Мелли от этого человека. Теперь же она видела его мускулы и всю его энергичную, спокойную мужскую силу в действии. Захочет ли Мелли, чтобы ее от него спасали?

Она вспомнила о том, как он вытаскивал у нее занозу.

Рука сама собой поднялась ко рту. А что, если бы заноза была в губе?

Доминик злился на себя. Это была его вина. Он был виноват в том, что она стояла в мокром измятом шерстяном платье и наблюдала за ним своими огромными глазами. Кожа ее рук была такая мягкая, почти шелковая. Ей никогда не приходилось заниматься физической работой. Ему следовало предвидеть то, что им понадобится развести огонь, чтобы вскипятить воду. Но, черт возьми, он же собирался отослать сэра Джона и его дочь обратно в Лондон, как следует отчитав на дорогу. Притащились сюда, куда их никто не приглашал! Вынудили Доминика приехать туда, где он поклялся никогда не появляться.

И еще привезли с собой эту девушку с огромными глазами и нежной кожей.

Он был возбужден до предела. Она не издала ни звука за все время, пока он вытаскивал занозу. Не пискнула. Только ахнула, когда он застал ее врасплох, и все. Любая другая женщина, которую он знал – за исключением одной, – ныла и плакала бы и залила его всего слезами.

Его мать тоже умела переносить боль молча. Некоторые женщины учились этому на горьком опыте.

Он взмахнул топором еще и еще раз, раскалывая каждое полено пополам. Это приносило облегчение. Ему нужно было выпустить пар.

Доминик все еще чувствовал ее запах, ощущал ее вкус во рту. И он хотел большего. Черт! Он этого не планировал, но маленькая мисс Веснушка с ее мягкой шелковой кожей и большими голубыми глазами воспламеняла его кровь так, как это не удавалось еще ни одной женщине.

Достаточно нарубив дров, Доминик положил топор. Он был потный, грязный и ненамного спокойнее, чем когда только начал. Он наклонился и поднял охапку дров, прижав их к груди.

– Возьми щепки с мешковины, – велел он. – Их можно использовать, чтобы разжечь огонь.

Грейс собрала четыре угла мешковины в кулачок и побежала впереди него, чтобы открыть дверь на кухню. Он старался не всматриваться в то, как она покачивала бедрами при движении, но сырая шерсть прилипла к ее телу, так что выбора не было. У него пересохло во рту.

На широком кухонном столе лежали свежие мытые овощи. Доминик нахмурился:

– Что все это значит?

– Это овощи с вашего огорода. Надеюсь, вы не против. Я хотела сварить суп на ужин. Больше все равно ничего нет.

Его брови взмыли вверх. Это что, намек на недостаток гостеприимства с его стороны? Нахальная девчонка. Доминик сердито свалил поленья рядом с большим старым камином.

– Дай мне щепки.

Она элегантно склонилась и положила щепки для растопки на пол рядом с ним.

– Бумага есть?

Грейс передала ему старую газету. Ее пальцы задели слегка его руку, и он опять уловил ее аромат. Сырая шерсть. Промокшая женщина. Черт!

Доминик смял газету и быстро разложил щепки вокруг и над ней.

– Я хотел спросить тебя о том, как ты обрезала постромки у лошадей.

– А что? Лошади совсем в них запутались, были напуганы и постоянно дергались. Обрезать постромки было самым быстрым способом их освободить.

Доминик положил последнюю щепку.

– Согласен, но где ты взяла нож?

– Он был у меня с собой, разумеется. Доминик недоверчиво посмотрел на нее.

– Ты носишь с собой нож?

Грейс надменно приподняла одну бровь.

– Да, я никогда не путешествую без оружия. Доминик нахмурился.

– Но леди же не… – Он замолчал. Она не была леди. Она просто нанятая компаньонка, которая, вне всяких сомнений, привыкла самостоятельно заботиться о себе. Посмотрите только, как она пыталась нарубить дров.

Но она поняла, что он собирался сказать, и закончила фразу за него:

– Леди путешествуют с оружием. Моя мама всегда так делала. Точно так же поступают две мои сестры и двоюродная бабушка, а также несколько других леди, которых я знаю.

У Доминика зародилось смутное подозрение, что женщины, о которых она говорила, были вовсе не леди. Единственные леди, известные ему, которые регулярно носили с собой оружие, были женщины, добывающие себе средства к существованию по ночам. Однако он сказал только:

– Но не ножами, бьюсь об заклад.

– Нет, они предпочитают пистолеты. Но одна моя дальняя родственница и еще одна девушка обе носят с собой ножи. – Грейс нахмурилась и уточнила: – Точнее, у Элинор это скорее булавка, а вот у Кэсси самый настоящий нож.

Булавка? Боже правый! Теперь происхождение Грейсток становилось яснее. Некоторые нанятые компаньонки были женщинами из хороших семейств, попавших в затруднительное положение. Другие, особенно молодые девушки, старались упрочить свое положение в жизни. Грейсток принадлежала к последней разновидности, решил он: ее выдавали мелкие детали. Он сделает девушке большое одолжение, вызволив ее из общества таких сомнительных женщин.

Внезапно Доминик вспомнил, как она бежала под дождем в мокром облипавшем ее тело платье. Он не мог себе представить, где она могла бы спрятать нож. Она что, издевается над ним?

– И где ты его носишь – твой нож?

– В ботинке, – сказала она небрежно. – Теперь нужно огниво?

Доминик молча протянул руку. В ботинке? Доминик взглянул на ее ноги. Носки ботинок выглядывали из-под грязного подола платья. Он мог бы просто задрать подол и посмотреть, шутит она или нет…

– Не верите? Смотрите сами. – Грейс выставила ногу вперед и приподняла край платья ровно настолько, чтобы он смог увидеть костяную ручку ножа, выглядывавшую из ботинка.

Боже правый! Да у нее и впрямь нож в ботинке. А еще у нее чудесные лодыжки.

– Это интересно, – заметил он. Грейс удовлетворенно кивнула:

– Я же говорила…

– У тебя на ноге нет ни единой веснушки. – Доминик выбил искру огнивом.

Грейс сердито вернула подол платья на место.

– Разумеется, вполне возможно, что вторая нога просто кишит ими. Они совершенно непредсказуемые, эти веснушки. Выскакивают в самых интересных местах. – Он высек искру еще раз.

Она недовольно фыркнула, но не стала поддерживать разговор.

Доминик попытался в третий раз. Ничего не получалось. Он слишком отвлекался на нее. Наступив на горло своим инстинктам, он наконец поджег бумагу, и дрова начали разгораться.

– А вы быстро разжигаете огонь, – прокомментировала Грейс.

Доминик бросил на нее быстрый взгляд. Нет, она была абсолютно серьезна, никакой двусмысленности. Он поправил дрова в очаге и выпрямился.

– Он должен продержаться всю ночь. – Он решительно повернулся к ней. – Итак…

Это вывело Грейс из задумчивости.

– Что вы хотите сказать этим «итак»? – Она не смела посмотреть ему в глаза.

– Я велел тебе сменить эту сырую одежду.

– И я это сделаю, как только…

– Я привык к тому, чтобы мои приказания выполнялись незамедлительно, Грейсток.

Грейс метнулась в сторону, пытаясь спрятаться от него за большим кухонным столом, но он молниеносным движением схватил ее за запястье.

– Пойдем со мной, Грейсток. – Доминик потащил ее вон из кухни, обратно в парадный зал.

Ей оставалось только молча дуться. Своевольный негодяй! Ей надоело то, что он таскает ее повсюду за собой. Он шел так быстро, что ей приходилось бежать, чтобы не отставать от него.

Он остановился перед грудой чемоданов.

– Который из них твой?

– Вот этот.

Доминик поднял его и вернулся вместе с ней обратно на кухню. Там он швырнул чемодан на стол и откинул крышку. Не обращая внимания на ее протесты, он начал рыться в ее вещах, вытаскивая все, что может ей понадобиться, чтобы полностью переодеться. Ни секунды не раздумывая, Доминик вытащил панталончики, отделанные кружевом, муслиновую рубашку и кружевную нижнюю юбку.

– Нарядные вещи для наемной компаньонки. Жду не дождусь, когда увижу их на тебе. Или не на тебе, как повезет.

Грейс была вне себя. Она попыталась выхватить у него белье, но он отдернул руку, и она промахнулась. С язвительной улыбкой на губах Доминик поднял ее вещи высоко над головой, а другой рукой в это время продолжал шарить в чемодане.

Грейс пришла в бешенство.

– У вас что, нет никакого стыда? Янтарные глаза хищно блеснули.

– Ни капельки. А у тебя?

Краснея за двоих, она выхватила наконец у него свое белье. Он лишь рассмеялся.

– Итак, какое платье вы хотите надеть? Это серое или другое серое? Ну и ну, сколько серого! Скажите, вы носите серое из-за имени или…

Она захлопнула крышку чемодана, но он вовремя отдернул руку.

– Я думаю, что имею право сама выбирать себе одежду, – пробормотала Грейс, все еще ненавидя его, но удивленная и напуганная тем, что чуть было не прищемила ему пальцы.

– Да, но ты этого не сделала, – сказал он угрожающим тоном. – Не знаю, сколько раз я велел тебе переодеться, но…

– Три.

– Что?

Она пожала плечами:

– Вы говорили мне об этом три раза, ну, может быть, четыре. Не помню. – Она одарила его милой насмешливой улыбкой.

– Тогда почему же ты не переоделась? Она вновь пожала плечами:

– Вы не можете мне приказывать, что делать. Вы не мой хозяин.

Доминик положил руки на стол и посмотрел на нее исподлобья.

– Нет, а ты не моя хозяюшка, пока что. Но, как бы то ни было, я хозяин в этом доме. И я приказал тебе переодеться. И ты скоро поймешь, маленькая мисс Ясные Глазки, что мои приказания лучше исполнять.

– О, да перестаньте! И не называйте меня Ясные Глазки! Меня зовут Грейсток. И я уже говорила, что никогда не простужаюсь. Я сказала, что переоденусь, как только у меня будет время. В случае если это вдруг ускользнуло от вашего внимания, то сэр Джон серьезно болен, а в этом огромном сарае, который вы называете домом, нет слуг. Поэтому кому-то пришлось постелить кровать для сэра Джона. Кому-то пришлось разжигать огонь. Кому-то нужно раздобыть горячую воду для чая. И этот кто-то, очевидно, – она улыбнулась, – нанятая компаньонка!

Она подождала его извинений. Он вытащил часы из кармана брюк и открыл их.

– У тебя есть десять минут. Я подожду снаружи, пока ты переоденешься.

Грейс в отчаянии топнула ногой.

– Вы что, не слышали, что я сказала? Сэр Джон…

– Находится под наблюдением врача. И никто не умрет от недостатка чая. Девять минут, – сказал он спокойно, направляясь к двери. – Если ты не будешь в сухой одежде, когда я вернусь, Грейсток, я сам сниму с тебя эту уродливую серую хламиду и все, что у тебя может быть надето под ней. Затем я вытру тебя насухо, надену на тебя эти очаровательные белые кружевные штучки и с большим сожалением покрою еще одной отвратительной серой тряпкой.

– Вы не посмеете! – Его слова пробудили в ее воображении всевозможные, полные ярких деталей картины. В них большие загорелые руки цыгана разглаживали белое кружево на ее обнаженной коже…

Грейс вздрогнула.

– О, я посмею, мисс Веснушки, а поскольку у меня нет ни капли стыда, то получу при этом огромное удовольствие. – Доминик ощупал ее взглядом. – Мне еще никогда не приходилось видеть таких веснушек, и я не перестаю размышлять о том, покрывают ли они все твое тело. А если нет, то где они заканчиваются?

Грейс поднесла руки к горлу, как бы пытаясь защититься от него.

Его взгляд проследил за ее движением.

– Ты думаешь, там? – Взгляд опустился ниже пояса. – А может быть, ниже? Но не на щиколотках, это я уже выяснил. – На его губах заиграла шаловливая улыбка. – Что ж, посмотрим.

– Только через мой труп! Доминик мягко рассмеялся.

– О нет, ты не умрешь. Ты будешь очень даже живой, Грейсток. Восемь минут. – И он закрыл за собой дверь.

Глава 5

Вы в собственное сердце постучитесь,

Его спросите: знало ли оно…

Уильям Шекспир

Несколько секунд Грейс раздумывала, не подвергнуть ли его заявление проверке. Не посмеет же он и вправду раздеть ее? Он просто не может вести себя подобным образом. Она прервала свои размышления. Она больше не мисс Мерридью из норфолкских Мерридью. Для него она просто наемная компаньонка, а для многих джентльменов слуги были законной добычей.

И ему это еще понравится, бесстыднику. Ее пальцы принялись энергично расстегивать мокрое платье.

Не спуская глаз с закрытой кухонной двери, Грейс принялась рыться в чемодане. Ни за что на свете не наденет она одежду, к которой прикасался этот ужасный человек. От одной мысли о его сильных пальцах, копавшихся в ее кружевном белье, Грейс бросало в жар – от ярости!

Она стащила с себя мокрое платье и переоделась в сухое, проклиная его всеми ругательствами, которые только могла вспомнить. К сожалению, знания ее в этой области были весьма ограниченными, так что она не смогла воздать ему должное.

Грейс застегнула последнюю пуговицу со смешанным чувством триумфа и… разочарования? Нет, облегчения. Дверь была закрыта. Она еще никогда в жизни не одевалась так быстро. По ее расчетам у нее оставалось еще около минуты.

Она заставила себя успокоиться и оглянулась в поисках какого-нибудь занятия. Суп!

Грейс поскребла морковь и нарезала ее кружочками. Резать, когда у тебя ранена рука, довольно неудобно. Морковь была как деревянная. Оставалось только надеяться, что она смягчится при варке. Грейс нарезала зелень. Она взяла луковицу и хотела было нарезать и ее, но вовремя остановилась. Если этот чернобровый дьявол увидит ее со слезами на глазах, то подумает, что она плакала из-за него, а она не доставит ему такого удовольствия. Он не мог заставить ее расплакаться. Ни один мужчина не сможет этого сделать.

Грейс нашла небольшой котелок, перелила в него немного горячей воды и повесила над очагом. Она подождала, пока вода закипит, затем высыпала туда морковь и зелень и начала размешивать.

Прошло уже не меньше пятнадцати минут. Негодяй! Она вернулась к овощам.

Еще через десять минут дверь кухни отворилась, и источник ее несчастий появился на пороге. Он сменил рубашку и брюки – слава Богу! Эти не так плотно облегали его тело. Волосы он зачесал назад, но непослушные длинные пряди падали ему на лоб. На кончиках волос висели капельки воды. Хотя ей-то какое дело!

– Мисс Петтифер интересуется, где ее чашка чаю, а доктор предпочитает чай без молока и с двумя ложками сахара.

Девушка с ненавистью посмотрела на него. Грейс уже совершенно забыла про чай, который обещала Мелли. Она взяла коричневый глиняный чайник и со злостью поставила его на стол. Он даже ничего не сказал про ее платье… и все остальное.

Доминик медленно подошел к ней. Ее пульс участился. Она накладывала заварку в чайник с самым невинным выражением на лице. Она не выдаст своего волнения, ни за что.

Мускул на его щеке дернулся.

– Кажется, мисс Петтифер предпочитает очень крепкий чай.

Черт! Она потеряла счет ложкам заварки, которые положила в чайник. Грейс невинно взглянула на него.

– Да, – солгала она. Его влажные волосы ужасно отвлекали ее.

– Двенадцать ложек – это уже слишком.

– Правда?

– Доктор уж точно предпочитает слабый чай.

– Правда?

– Но разумеется, ты лучше разбираешься в приготовлении чая, чем я. Мой напиток – кофе.

Нужно было сказать что-нибудь умное и язвительное о дьявольском напитке, но Грейс не приходило в голову ничего подходящего.

– У вас с волос вот-вот начнет капать вода. Он как бы невзначай убрал волосы со лба.

– Как твоя рука?

Грейс спрятала ее в складки юбки.

– Нормально.

Он кивком указал на котелок с супом:

– А что это ты готовишь? – Суп.

– Правда? Как предприимчиво с твоей стороны. – Он подошел ближе и заглянул в котелок. Рот его скривился. – Тебе уже приходилось варить суп?

– Довольно часто, – солгала Грейс. – В любом случае выбирать не из чего.

Он наблюдал за тем, как она режет репу.

– Может быть, ты хочешь, чтобы это сделал я?

– Нет, благодарю вас, я и сама прекрасно справляюсь. Он кивнул на ее руку, перевязанную носовым платком:

– Все еще болит?

– Нет, уже намного лучше, благодарю вас. Доминик таинственно посмотрел на нее.

– Ты не сердишься на меня?

– О Боже, нет! – заверила она его любезным тоном. – Вы же не виноваты, что выросли невоспитанным негодяем без каких-либо понятий о морали. Но я очень благодарна за огонь и дрова!

Он улыбнулся.

– Мне не нужна твоя благодарность, Грейсток, – сказал он мягко, и прежде чем она поняла, что происходит, его руки оказались на ее талии, и он притянул ее к себе. – Я хочу тебя, – прошептал он и приник к ее рту своим.

Грейс напряглась и попробовала вырваться, но Доминик не обращал на это никакого внимания. Его губы прикасались к ее губам нежно, со спокойной уверенностью, как будто он имел на нее полное право. Она попыталась оттолкнуть его, но он лишь крепче обнят ее.

Грейс попыталась ударить его: ее зять Гидеон научил ее, куда нужно бить мужчину, который к ней пристает, но лорд д'Акр легко уклонился. Не прерывая поцелуя, он прижал ее к стене, прикрыв ее своим телом совершенно неприличным образом. Она чувствовала каждый горячий напряженный сантиметр его тела, его крепкий требовательный рот, его широкую сильную грудь, смявшую ее мягкую нежную грудь, его длинные сильные бедра, прижимавшиеся к ее ногам. Его жар поглощал ее.

Грейс попыталась запротестовать, но в тот момент, когда она открыла рот, он воспользовался этим с невероятной наглостью, проникнув еще глубже, ища в ней отклика, о существовании которого девушка и не подозревала. Она таяла в его объятиях, прижимаясь к нему, как будто он мог удержать ее от падения.

Грейс запустила пальцы в его иссиня-черные волосы и ответила на поцелуй. Его вкус проникал в нее, как будто это было то, о чем она давным-давно мечтала.

Доминик нетерпеливо пошевелился, и от твердого давления его бедер, которое она чувствовала через его брюки и свои юбки, а также от прикосновения его губ ноги девушки задрожали. И он тут же подвинулся так, что его бедро оказалось между ее ног, раскачиваясь и прижимаясь к ней в ритме, которому ее тело с радостью подпевало. Она застонала и прижалась к нему, сама не понимая, чего ищет…

Ей потребовалось немало времени, чтобы понять, что он уже отпустил ее. Тепло, окружавшее ее, испарилось, стало холодно. Озадаченная, но все еще не в силах оторвать от него взгляда, Грейс поднесла дрожащую руку ко рту. Что только что произошло? Она дышала глубоко, как животное, задыхающееся после долгого бега. Он тоже.

Доминик окинул ее жадным собственническим взглядом, который взволновал и шокировал ее одновременно.

Она подняла руку к груди в старом как само время жесте и почувствовала, что ее волосы выбились из обычного пучка и рассыпались по плечам. Она стянула их обратно, а затем увидела, что ее юбка задралась и сбилась между ног, которые дрожали, а место между ними было горячим, влажным и слегка ныло. Она поспешно расправила платье. И тут лишь пришла в себя. Ее только что поцеловал жених ее лучшей подруги. И, что хуже всего, она ответила на его поцелуй. С самозабвением, которое ее немного пугало. И возбуждало, хотя должно было бы шокировать.

Грейс вытерла рот тыльной стороной ладони.

– Ничего не выйдет, – сказал он весело. – Теперь мой вкус останется в твоем рту навсегда. Точно так же, как твой в моем.

Это заявление и тот собственнический тон, которым он его сделал, подействовали на Грейс как удар хлыста. Она принялась яростно тереть губы.

– Нет! – Но он был там. Она все еще чувствовала его вкус во рту. – Полоскание с уксусом и водой поможет все исправить.

Доминик откинул голову назад и рассмеялся, а затем мягко добавил:

– Не сработает. Я в твоей крови, Грейсток. А ты в моей. Мы можем только следовать своим инстинктам.

– Великолепно! – сказала она энергично, а когда его брови метнулись вверх в удивлении, ласково добавила: – Поскольку мое инстинктивное желание сейчас – надрать вам уши!

Он рассмеялся и покачал головой.

– У тебя уже была такая возможность, помнишь?

Она покраснела, вспомнив, как легко он поймал ее руку, когда она хотела его ударить, и как она позже погрузила пальцы в черную копну его волос.

– Вы отвратительны! Вы обручены! Как вы смеете делать мне подобные предложения?

– Что касается этого, то, думаю, тебе не следует беспокоиться о том, чего ты не можешь изменить, – сказал Доминик. – В любом случае наш брак с мисс Петтифер будет браком по расчету. Это деловое соглашение, не более того. Мисс Петтифер не испытывает по отношению ко мне никаких чувств, уверяю тебя.

Грейс уже знала все это, но ее поразил его будничный тон.

– Как вы можете рассуждать о браке так… так хладнокровно.

Доминик пожал плечами:

– Потому что к браку нужно подходить здраво.

– Но ведь это ужасно!

Казалось, ее горячность удивила его.

– Это жизненный факт. Люди вступают в брак из-за имущества, для безопасности, чтобы улучшить свое положение в обществе и чтобы зачать наследников и сохранить богатство в своей семье. Если все это не здравый смысл, то что же?

– Люди вступают в брак и по любви. Он презрительно фыркнул:

– Нет, они просто называют это так. Я же могу назвать это по-другому – похоть. Финансовое основание намного прочнее.

– Только для мужчин, – возразила Грейс. – Женщины же, выйдя замуж, теряют финансовую независимость.

– Вот именно, поэтому я никогда не мог понять, почему так много женщин жертвуют всем, чтобы выйти замуж.

Грейс удивилась. Ей еще не приходилось видеть мужчину, высказывающего подобную точку зрения.

– Возможно, они верят, что любовь важнее, чем финансовая независимость.

– Что очень глупо с их стороны!

Грейс хотелось согласиться с ним. Она чувствовала то же самое – но только в том, что касалось ее самой. Большинство женщин смотрели на этот вопрос по-другому. Она подумала о Мелли.

– Большинство женщин хотят детей. Доминик кивнул:

– Верно, материнский инстинкт очень силен. А мужчинам нужны наследники. Имущество и наследники – вот тебе и весь институт брака.

Грейс подумала о втором браке своей двоюродной бабушки Августы, о ее горячо любимом аргентинском муже.

– Нет, не всегда.

Ей никогда не забыть, как та говорила о нем: «У него была возможность жениться на великолепной молодой девушке, он мог выбирать из первых невест аргентинского общества. – Тут бабушка Августа улыбалась, как кошка, наевшаяся сливок. – Но он хотел только меня. Низенькую, пухленькую бездетную английскую вдову, перешагнувшую тридцатилетний рубеж. Это, должна я тебе сказать, было великолепное романтическое путешествие. Этот мужчина научил меня тому, что такое страсть! Мы сгорали, просто сгорали!» И она мечтательно вздыхала.

В тот момент Грейс не могла вообразить себе человека, рядом с которым она могла бы сгореть. Теперь же все изменилось. То, что она чувствовала рядом с лордом д'Акром, было очень похоже на… пожар в крови.

Правда, рядом с ним, наверное, так себя ощущала любая женщина. Следовало помнить, что он был лордом и считал ее наемной компаньонкой. Джентльмены всегда волочатся за прислугой, как будто у них нет чувств, как будто у них нет сердец, которые так легко разбить. Не важно, как сильно он горел и как опалял ее, она не могла принимать его ухаживания всерьез. Он даже не верил в брак.

Грейс подумала о своих сестрах, нашедших любящих страстных верных мужей.

– Некоторые браки просто замечательны – полны любви, счастья и теплоты.

Доминик фыркнул:

– Никогда бы не поверил, что девушка, разгуливающая с ножом в ботинке, верит в подобные сказки, Грейст… черт возьми, как тебя зовут? Ты не хочешь, чтобы я называл тебя Ясные Глазки, а я не могу больше называть тебя по фамилии… – Он улыбнулся как довольный тигр. – После всего, что было между нами.

– У меня нет имени. Просто Грейсток. – Она решительно сделала шаг назад и сказала. – Разве у нас что-то было, лорд д'Акр? Вы ничего обо мне не знаете. Вы обручены с мисс Петтифер, и даже если вы ничего не знаете о верности и… и любви, то я знаю! А теперь идите и займитесь тем, от чего я вас отвлекла. – Она пыталась избавиться от него.

– Вы ошибаетесь, маленькая мисс «Без Имени». Я знаю очень много о… как ты это назвала?., ах да, любви. – Он произнес это слово похотливо, растягивая каждый звук. – Но если ты хочешь научить меня чему-то еще…

– Вон! – Грейс указала пальцем на дверь. Уперев руки в бока, она ждала, пока он уйдет. Она не могла себе поверить, что она только что велела ему выйти из его собственной кухни.

Разумеется, Доминик и не думал ее слушаться.

Он усмехнулся, как будто ее манера поведения лишь забавляла его. В какой-то момент она даже подумала, что он хочет опять поцеловать ее, так что когда он наконец пошевелился, она отшатнулась, думая, что он вот-вот набросится на нее.

Но вместо этого он поднял еще несколько поленьев и подложил их в очаг, чтобы показать ей, кто тут владелец замка, а кто наемная компаньонка.

Ей хотелось вышвырнуть его из кухни. И зато, что разжег в ней огонь. И за то, что поцеловал ее. И, самое главное, за то, что разбудил в ней желание поцеловать его в ответ.

Все казалось таким простым: притвориться компаньонкой и быть все время рядом, чтобы приободрить Мелли и помочь ей объяснить отцу, что она не желает фиктивного брака с хладнокровным лордом.

Однако лорда нельзя было назвать хладнокровным. Она наблюдала за тем, как он подкладывает дрова в огонь. Он был упрямым, твердолобым и глупым. Брак – это имущество и наследники, – подумать только!

– Огонь продержится до утра. – Он выпрямился. – Что ж, я пошел.

Девушка задерживала дыхание, пока он шествовал мимо нее. Доминик задел ее своим пальто, и она уловила его запах. Он был таким же, как и его вкус. Экзотический, непонятный, пугающий и неотразимый.

Она еще раз протерла рот, пытаясь таким образом избавиться от его аромата, засевшего в ее подсознании. «Мой вкус останется навсегда у тебя во рту». Ни за что! Никогда!

Его рука была на ручке двери, когда она спохватилась:

– А куда вы направляетесь?

Он обернулся со злорадной улыбкой.

– Говорят, в трактире в деревне делают потрясающие пироги с мясом. После колки дров у меня разгулялся аппетит. Хорошего вечера.

Пироги с мясом? Дверь закрылась, и у Грейс заурчало в желудке. Она посмотрела на кружки моркови, плавающие в воде среди зелени. Пироги с мясом?

Лорд д'Акр, исчадие ада!

– Так вот ты где. Я обошла чуть не весь дом и не нашла ни души, – проговорила Мелли, входя в кухню. – Доктор ушел. Он сказал, что не будет ждать чай.

– Как твой отец?

– О, Грейс, я волнуюсь за него. Он выглядит очень плохо и все время просит позвать… с-священника. – Ее лицо сморщилось.

– О Мелли! – Грейс отложила нож и обняла подругу.

– Доктор пустил ему кровь, она все текла и текла… – Она замолчала и вытерла глаза. – Мне кажется, папе это не помогает. Он сейчас спит, но он так слаб… намного слабее, чем прежде.

Грейс нахмурилась. Ее двоюродный дедушка Освальд не очень-то жаловал докторов, особенно тех, кто пускает кровь пациентам при первой же возможности.

– А ты просила его не пускать кровь? Мелли кивнула:

– Да, но он не обратил на меня внимания. Ты же их знаешь.

Грейс знала.

– Давай посмотрим, как твой отец будет чувствовать себя утром. Возможно, здесь поблизости есть еще какой-нибудь доктор, мы могли бы проконсультироваться с ним. – Она взяла нож и продолжила резать овощи.

– Доктор сказал, что вернется утром. Возможно, мы вместе поговорим с ним. – Мелли нахмурилась, заметив наконец резню, происходящую на столе. – Чем это ты тут занимаешься?

– Варю суп. – Грейс принялась за репу. Это была очень старая и очень твердая репа. Ее раненая рука пульсировала, а желудок все еще ворчал. А все из-за этих пирогов с мясом, черт его дери!

Мелли с сомнением посмотрела на батарею овощей, расположившуюся на столе.

– Не знала, что ты умеешь готовить.

– Кто угодно может готовить, – заявила Грейс, надеясь, что так оно и есть. – Кроме того, выбора у нас нет.

– Почему? Разве больше нечего есть? Неужели в доме действительно нет больше слуг? И где хозяин дома?

Этот невинный вопрос вывел Грейс из себя, но не могла же она выместить свою злость на бедной Мелли. Поэтому она яростно накинулась на беспомощную репу.

– Хозяин дома… Этот законченный низкий бесчувственный негодяй бросил нас на произвол судьбы. Он вскочил на своего коня и уехал в деревенский трактир. – Грейс высыпала нарезанную репу в котелок. – Где готовят потрясающие пироги с мясом.