Комната ужасов (№1) - Комната ужасов

– Потайные комнаты?

– Не видела. В город собираетесь?

– Да. Мы с Векки собираемся туда после обеда. – Нужны две рулетки: землемерная и плотницкая.

Ну, знаете, одна двадцатиметровая, матерчатая, другая трех-пяти, стальная, втягивающаяся. Ах да! Еще мел. Баунти облизала язычком нижнюю губу. «Вислогубая», – подумал Джейми.

– Я помогу мерить, – вызвался Рон. Он повернулся к Бобу. – А ваши успехи?

– Не густо. Вторая телефонная линия будет после завтра. Из библиотеки мало радостных известий. Провел кое-какие исторические изыскания в архивах местной газеты. Для небольшого городка очень прогрессивно. Со временное оснащение. Можно напрямую подключиться к их компьютеру. Все статьи в памяти. Я их выведу на экран. Перекрестные ссылки. Можно создать толковую базу данных – знать бы только, что ищем.

Я пока обнаружил только то, что дом часто склоняли в разделе светской хроники лет восемьдесят и более тому назад. С тех пор – почти ничего. Все как адвокат говорил. Никаких смертей в доме, помните? Похоже, он прав. Просмотрел некрологи. Ничего. Даже на родителей Эфраима нет. Растворились, видимо.

– Военные? – спросил Рон.

– «Старые солдаты», – откликнулся Боб, и опять Джейми не понял, о чем речь.

– В итоге, – сказал Боб, – топчемся на месте. – Первый день, – успокоила Векки.

Джейми сделал важную мину и, придав солидность голосу, изрек:

– Ваши проблемы могут быть разрешены, если смотреть на них в правильной перспективе.

– Глубоко-о. Глубоко, ничего, не скажешь, – съехидничал Рон.

– Минуточку, – сказал Боб, – это ты сам придумал или прочитал где-то? Где-то в определенном месте?

– «Где-то в определенном». Я изучаю подряд все правила на стенах. Есть так, лозунги, а есть и кое-что интересное.

– Да? Что ты имеешь в виду?

– То, о чем вы говорили: «Ключи спрятаны на самом виду».

– Мысль дельная, – задумался Боб.

Джейми чуть не покраснел. Мать улыбнулась ему ободряюще.

– Что-то нашел, Джейми?

– Нет пока. Я работал над составлением фраз. Брал первые слова из каждого правила и пытался составить фразу, то же – со вторыми, потом первые со вторыми и так далее. Вот и все.

– Долгое дело. Слишком много комбинаций, – заметил Боб. – Вечером сяду за компьютер, напишу для тебя программку.

– Здорово!

– А можно понимать и совсем буквально, – сказал вдруг Рон.

– Не понял? – насторожился его брат.

– Как там? Ну, то, что ты цитировал?

– «Ваши проблемы могут быть разрешены, если смотреть на них в правильной перспективе».

– Правильная перспектива. – размышлял Рон.

– Правильный угол? Под другим углом? С большого расстояния? Баунти, есть что-то такое вроде. Как бы это сказать… линия зрения в доме. Через что можно посмотреть? Ряд окон, может быть.

– «Проследи падение луча полуденного солнца и ты найдешь кристалл, преломившись в нем, лучи сиянием своим укажут тебе место». А?

– Точно! – Он подпрыгнул на стуле. – Где? Где ты это видела?

– Там же, где и ты. В кино. «Индиана Джонс» называется, верно?

Рон сник.

– Это мысль, – пробормотал он.

Джейми сиял.

Когда Векки и Боб уехали в Ридж-Ривер, Джейми вернулся к разложенным на обеденном столе черным рамкам. Сгорбленный над шифрограммами правил, он не заметил, что Харвест вошла в комнату и стоит за его спиной.

– Делу – время, потехе – час?

– А? Что? О, прости, заработался.

– Как насчет перерывчика?

Он оторвал наконец взгляд от бумаг. Харвест переоделась в белую мини-юбку.

– В теннис?

– Корта нет. Я предлагаю поплавать.

В руках – пляжная сумка, сложенное махровое полотенце поверх.

– Есть бассейн?

– Пруд есть. Помнишь, «бездонный пруд» у Колдов ского Холма, куда влюбленные ходили?

– Значит, поиск?

– Считай, что поиск. Дай возможность подсознанию спокойно поработать. Сбегай за плавками, мой купальник на мне.

Купальник? Как тут устоишь?

– А Рон с Баунти?

– Растворились. Придется рискнуть одним. Ты откажешься?

Ровно шесть с половиной минут заняло у Джейми подняться по лестнице, побриться зачем-то еще раз, почистить зубы, переодеться и вернуться. Четыре из них ушли на раздумья: какие из трех плавок надеть.

Пруд был ядовито-синий и слишком чистый, как с открытки. Джейми заглянул в глубину.

– Может, и правда бездонный.

– У?

– Может, говорю, правда-.

Харвест выскользнула из одежды, разложила полотенце и устроилась полулежа. Она оперлась на локоток – скорей изящно, чем удобно; одну коленку при этом приподняла, а носочки вытянула, выгнув ступни дугой.

– А плавать не будешь? – спросил Джейми.

– На вид холодновато. – Она похлопала ладошкой по полотенцу.

Юноша сбросил с ноги кроссовку и поболтал в воде большим пальцем ноги.

– Ага.

Джейми опустился на край полотенца. Харвест залезла в сумку, шершаво скользнув по его бедру локтем. Джейми смутился.

– Огонек есть?

Это ему не понравилось, внутренне, помимо воли. Тут он увидел, что «сигарета» самодельная, неловко скрученная. «Конечно, будет она еще табак курить», – ворчал он на себя.

– Нет. К сожалению…

– А я думаю, есть. Тут где-то спички должны быть.

Девушка улеглась, глубоко затянувшись. Выдержав долгую паузу, она выпустила дым изо рта и пропищала изменившимся голосом:

– Пропадает зазря.

– Что?

Она потрепала его по коленке: встряхнуть хоть чутьчуть.

– Дым, глупый, пропадает. Я выдохну, ну и…

Джейми уставился, ничего не понимая.

– Лови его, глупый. Нагнись сюда. Я выдохну, а ты всасывай. Думаешь, бывший в употреблении хуже?

Харвест расслабила лицевые мышцы, веки сами опустились, а губы приоткрылись – она видела, что Баунти делает так.

– Он даже еще лучше!

Он и не поцеловал ее, а возбуждение такое же, если не больше. Дым и сладостное ее дыхание – все одновременно. Ее тепло растворяется в нем. О такой интимности Джейми и не мечтал.

Резинка плавок оказалась вдруг нестерпимо тутой. Заметит она? Это ее не обидит?

Голова пошла кругом. То ли от желания, то ли от любви, то ли просто от дыма – не поймешь. Окурок приближался к нестерпимому, неудержимому концу.

– Как насчет поплавать? – прокаркал он. Голос сел. Харвест улыбнулась бессильно и легла на спину.

Решив, что ей хочется остаться одной, чтобы сохранить весь кайф, Джейми, качаясь, встал на ноги.

Как он бултыхнулся в воду, он не помнил. На глубине около двух метров слой прогретой солнцем воды резко обрывался. Холод сжал голову, дым растекся по самым укромным местечкам сознания. Юноша плыл вертикально вниз и только решил повернуть к поверхности, как увидел под собой огромную торчащую под углом плиту из гладкого камня, подпираемую куском голого гранита. Под плитой в склоне холма зияла черная, манящая дыра. Дыхания пока хватало. Только заглянуть, что там внутри. Так. Чуть изогнуться. Джейми уже во мраке. А за мраком еще больший мрак. Протянул руку. Пещера! Или туннель?

Юноша вплыл внутрь не раздумывая. Плавные, легкие, неправдоподобно грациозные гребки. Он скользит, тихо раздвигая эбонитово-черную воду. Уже не холодно. Словно в нежном бархате. Он вдруг задел грудью за выступ, отпрянул и тут же ударился спиной о скалу. Протянул руки. Стены слишком близко. Он представил, как пытается развернуться в этой узкой щели. Невозможно, слишком долго. Утонешь на сто процентов. «Вот как приходит конец, – подумал Джейми. – Никто и не найдет меня. Еще одна тайна Колдовского Холма. Еще один любовник пропал, да никакой еще и не любовник!»

Выбора не было, юноша поплыл дальше. Появилось ощущение, что воздуха, который он набрал в легкие, перед тем как нырнуть, хватит на целую жизнь. «Наверное, я уже умер! Вот отчего нет паники. Мертвым страх неизвестен». Тут его грудь напряглась – он-таки запаниковал и сразу почувствовал, как его голова прорвала поверхность воды. Воздух!

Джейми нашарил рукой выступ и повис на нем, пытаясь отдышаться. Воздух. Спертый, с мерзким запахом, но воздух. Ошупал каменный берег. Камни. Нет, кости: длинные, тонкие, рассыпающиеся, как спекшийся тальк, страшные кости. Были бы страшные, но он уже понял: действительность не такая леденящая, как мысль о ней. – Куда ты пропал, черт возьми?! – заорала Харвест, не успел юноша показаться из воды.

Ответить сразу он не смог – надо было еще отдышаться.

– Пе… пещера! Внутри холма. Пещера. С костями. Девушка уставилась на него. Потом ее глаза расширились.

– Пещера? Тайная пещера? В холме?

– Да.

– Ты думаешь?..

– Возможно.

Джейми выполз из воды и растянулся на траве. – Спички. Полиэтилен есть? Кусок полиэтилена?

д?

Он подполз к сумке и вытряхнул ее на полотенце. Там оказался пакетик. В нем лежало граммов десять «травы».

– Одолжу у тебя. И спички. Темно там. Я обратно. Харвест осталась сидеть с неровной коричневой кучкой в ладони.

Теперь получалось быстрее. Движения не были больше замедленными, как во сне. Вот Джейми уже опять в пещере. Первое, что он увидел там при свете спички, – каракули на стене: «Эфраим был здесь».

Юноша вскарабкался на уступ. Что-то острое захрустело под коленями. Кости. Кротиные, кроличьи, кошачьи – чьи именно – непонятно. Маленькие кости. Джейми встал на ноги и зажег вторую спичку. Человеческие кости. Два небольших черепа, несколько ребер, кости подлинней. Все мягкие на ощупь, рассыпаются в пальцах, как мокрое печенье. Джейми понял, чем Эфраим пользовался вместо мела, родственник стал вдруг ему симпатичен. Юноша мог понять человека, который, отобрав у мертвеца указательный палец, чертит им вместо мела свое имя там, где никто и никогда его не прочтет. О, Джейми знал, что такое тайная вина, подспудные грехи. Когда словно что-то толкает тебя и ты совершаешь «греховное» только ради самого «греха» – при условии, что никто никогда не узнает о содеянном.

И повсюду тонкие косточки животных. Где – разбросаны, где – кучкой. Молодой исследователь чиркнул третьей спичкой. Воздух был неподвижен, тени трепетали, покачивались – дрожали сжимающие спичку пальцы. На стенах больше ничего не написано. Потолок отсутствует. Стены сходились наверху, в зубчатой трещине. Джейми поднял руку, пощупал пальцами. Ничего. Катышки грязи. Пустые кожурки жуков. Паучиные останки. Как хлопья снега.

Юноша зажег четвертую спичку и подошел к человеческим костям. «Почему они здесь остались умирать? Почему даже не попробовали выплыть отсюда? Я. плавал туда и обратно, а они почему не могли? Пусть один был ранен или не мог двигаться, другой бы мог ему помочь. Чем просто лечь в этот сырой мрак и умереть. А животные? Ведь они разыскали это место, нелегкий путь про делали. Зачем? Что за сила? Что за русалка такая заманила их на гибель – людей, животных и насекомых?» Только не его самого. Джейми чувствовал, что его надули, бросили, исключили из клуба священных жертв. Юноша пнул горку мелких костей ногой, и что-то сверкнуло там. Спичка обожгла пальцы, и он выронил ее.

Джейми наклонился заранее, перед тем, как чиркнуть вовой спичкой, чтоб не тратить и секунды света впустую. Дрожащие пальцы смели в сторону известковые осколки. В неверном свете, посреди костяных щепок, мерцала, отливая золотом, полусфера.

Сердце Джейми забилось. Неужели клад? Что теперь делать? Рассказать или оставить себе? Проблема! Тайные сокровища не потратишь, явные придется делить.

Он подтолкнул полусферу пальцем, и та шевельнулась в своем белом колючем гнезде. Слишком легкая для золота! Взял в руки. Яичная скорлупа. Половинка, чуть больше. Вторая отлетела, когда там что-то проклюнулось. Большое было яйцо, как то страусиное, что покойный дядя Уолтер держал в своем забитом антиквариатом кабинете. Снаружи блестит. Так переливалась бы внутренность устричной раковины, если бы устрица питалась всю жизнь золотой пылью. Может представлять ценность, редкое, доисторическое, наверное, яйцо.

Спичка потухла, осталось две. Джейми присел на выступ скалы, принялся ощупывать находку. Снаружи гладкое, как пластик. Внутренняя поверхность шершавая: как пемза, но жестче. Погладил снаружи. Приятно! Есть для этого хорошее слово, но что-то не приходит в голову.

Предпоследняя спичка. Быстро осмотреться Кусочки от утраченной половинки яйца. Еще. Еще. Хватит, пожалуй, на пару таких. Все, больше ничего. Джейми положил последнюю спичку в пакетик, прикрепил его к плавкам. Осторожно прижимая находку к своей груди, Джейми погрузился при свете догорающей спички в черную гладкую воду.

Когда он выплыл, Харвест уже пританцовывала от нетерпения.

– Давай, пошевеливайся. Домой пора.

– Вот как? Спасибо! Я тут ныряю, рискуя жизнью… И это, значит, мне в благодарность? За мою находку? – Он поднял вверх свою поломанную скорлупку.

– Ой, прости, Джейми! Можно посмотреть? – Хар вест склонила головку на бок и, улыбаясь, протянула руки вперед. Это на мужиков действовало пока безотказно.

Джейми, стоя по колено в воде, крепко прижал свое сокровище к груди.

– Ну пожалуйста! – взмолилась Харвест. Она вы тянула губки и закрыла глаза. Не родилось еще существо мужского пола, способное устоять перед женским секретным оружием.

Джейми вышел из воды и после некоторых колебаний протянул скорлупу.

– О! Какая красотища! – воскликнула девушка, нежно взяв яйцо в ладони. – Видишь, как переливается? А какое гладенькое!

Она гладила его жемчужную поверхность, взгляд постепенно становился отрешенным, губы приоткрылись. – Пора домой, да? – прервал ее Джейми. Вне спасительных скально-водных преград накатывала тянущая, непереносимая тоска по дому.

– И ты? – спросила Харвест.

Они бережно обернули находку в полотенце и уложили на дно сумки. Каждый взялся за свою ручку, и молодые люди направились домой, сумка-колыбелька тихонько покачивалась между ними.

С Колдовского Холма дом не был виден. Земля вздымалась и опадала полудюжиной травяных волн. Миллионы лет эрозии придали им форму мягких, женственных припухлостей. Только одна из волн резко обрывалась. Третья, на полпути между домом и холмом. Та ее сторона, что смотрела на дом, раскрошилась, став крошечным утесом. На пути к пруду, когда Харвест караб калась вверх, Джейми опустил голову, но глаза поднял и увидел, как край ее белой мини-юбки вспархивал и опадал, голубые трусы мелькали, словно в видеоклипе. Сполохи лазури были еще эротичней того полнометражного зрелища, когда девушка скинула с себя одежду. Ибо были они потаенные. Запретные.

На обратном пути, когда парочка приблизилась к уступу, большая мрачная птица, ворон, поднялась из укрытия, тяжело хлопая черными крыльями. Джейми и Харвест подошли к кромке. Выемка была густо заселена. Около двадцати птиц с большим достоинством прохаживались на негнущихся ногах по склону. Одна подошла так близко, что были видны мурашечки блох под монотонно черными перьями. Как инквизиторы в черных сутанах, окружившие осужденную за колдовство жертву, вороны ходили по кругу, нехотя поклевывая огромную и жирную, с подсохшей кожей жабу. Амфибия еще подскакивала иногда и раздувала в знак протеста зоб, но голоса не подавала.

Молодые люди осторожно скатились на пятках вниз. Сверкающие вороньи глаза были полны презрения. Жаба истекала кровью. Рубиновые сгустки испещрили спину и толстые ляжки. Птичье оцепление неохотно расступилось, пропуская Джейми и Харвест вперед. Жаба вспрыгнула еще разок параллельно их курсу, подгоняемая сзади палачами. Поравнявшись, Джейми взглянул на ее похожую на наконечник копья голову. На месте выклеванных глаз остались две ямки, заполненные пурпурной мутью.

Ничего не говоря друг другу, молодые люди ускорили шаг.

Не успели они прикрыть за собой входную дверь, как по лестнице вприпрыжку к ним сбежала Баунти. На ходу она завязывала узлом низ своей ярко-розовой блузки.

– А-а, я думала это миссис Хармон, – сказала она и смахнула со лба свои шикарные локоны.

– Миссис Хармон? – переспросил Джейми.

– Заявилась тут. «Забежала», понимаешь ли, зеркала протереть. Зеркал здесь пропасть – точно?

– Где же Рон? – поинтересовался Джейми, улыбаясь сладчайшей из своих улыбок.

– А? В душе, наверное.

– У тебя мокрые волосы, – заметила Харвест.

– Да ну? «Неграмотно», – подумал Джейми. Но тут подъехал пикап Боба, брызнул гравием с таким звуком, будто прочистил горло, и Джейми забыл, о чем думал. Тут появился Рон, и молодые люди вышли встречать приехавших.

Боб, придерживая дверь локтем, вылез из машины: – Здесь еще куча барахла, джентльмены. Отнесите на кухню, ладно?

– Конечно.

– О чем речь!

Боб уставился на них. В руках свертки.

– Ну? – поторопил он.

– Отнесем, отнесем, не горит, – пробормотал Джей ми.

– Верно, не горит. Тут вы правы на все сто, – согласился Боб. И сделал паузу. – Да, раз такое дело, прихватите бумажные салфетки. Когда пойдете.

– А? – не понял Рон.

– Салфетки, говорю.

– Что? – спросил Джейми. – Зачем они?

– Подтереть. Когда мороженое растает совсем. «Горная дорога» называется. А может, как-то еще. Но то, что оно не горит, это точно.

Векки отправилась разогревать «Китайский ужин». – Телефонист появлялся? – спросил Боб.

– Нет пока что, – ответила Баунти. – Все, что нам посчастливилось лицезреть сегодня, это миссис Хармон с зеркалами да Вуди на крыше.

– И что он там делал?

– «Трещотки», говорит. Чинил, говорит, «трещотки». Что еще за «трещотки», пап, на крыше?

– От птиц, наверное. – Боб призадумался. – Птиц пугать. Взять хотя бы все эти пугала.

– Ага. Я ночью что-то такое слышала. Типа стрекотания, что ли. Это они и были, наверное.

– Старик, по всей видимости, страдал авиафобией, – предположил Рон. – Птиц боялся. Судя по тому, что Вуди рассказывал, его вообще всякая живность раздражала. Никаких домашних животных. Вуди строго наказано: отгонять сурков, кротов, кошек там всяких. Навязчивая идея, короче.

– О, на курсы по психологии ходишь, а, Рон? – улыбнулся Боб.

– Да так, факультатив. Один семестр.

– Ну, чем кто занимался целый день? – спросила Векки.

Рон посмотрел на Баунти. То, что заметил Джейми, было, похоже, лишь отблеском глубинного пожара, залившего щеки Баунти.

– В библиотеке работали, – ответил Рон, уставясь на дно тарелки. И, взглянув прямо в глаза Бобу, добавил: – Искал ценные книги и ключи.

– А я и не знала, что нам библиотека досталась, – удивилась Векки.

– Есть успехи? – спросил Боб.

– Есть парочка книг, надо будет в городской библиотеке выяснить. Может, дадут за них что-нибудь. Оригинал он был, Эфраим, это точно.

– Странные книги? – спросил Боб.

– Некоторые. Куча статей по гипнотизму. «Персональный динамический магнетизм». Хотите стать гипнотизером? – ухмыльнулся Рон. – Съешьте фунт изюму, станьте с полным бокалом воды в вытянутой руке и, глядя в зеркало, произносите: «Я всесилен». Ура! Вы – гипнотизер.

– Надо попробовать, – сказал Боб. – Так. Еще? – Старый толковый словарь. Может представлять ценность. Уэбстер.

– Да есть у нас Уэбстер, – заметил Джейми, – невелика ценность.

– Э-э, не такой. С военным разделом. Как, например, пользоваться алебардой.

– А что это – алебарда? – спросила Баунти.

– Вроде копья. Длинней. Изысканней. Людей протыкать, – пояснил Рон.

Баунти подавилась куриной котлеткой. Боб поднял бровь, но ничего не сказал.

– Ну, сын, – спросила Векки, обращаясь к Джейми, – а вы с Харвест?

– Груши околачивали, – встрял Рон.

– В самую точку. Именно околачивали. – Джейми довольно ухмыльнулся. – Что, Харвест, покажем им? – Думаешь стоит? – Харвест важно нахмурилась.

– Уверен.

– Ладно, принесу сейчас.

Джейми сгреб в сторону остатки трапезы. Харвест осторожно положила на расчищенное место сверток, не спеша распеленала находку.

– У-у, – выдохнула Баунти.

Все сидели и смотрели. Полусфера мерцала. По очереди протягивали руки: потрогать.

– Что это, черт возьми? – спросил Рон.

– О, старое яйцо, не более, – промурлыкала Харвест. – Мы., в смысле, Джейми. Шел себе и вдруг споткнулся об него. Когда «околачивал».

– А где конкретно ты об него «споткнулся»? – поинтересовался Боб.

– А где, по-вашему, можно найти волшебное яйцо, – ответил как бы раздраженно Джейми. – Под Колдовским Холмом, разумеется.

Пока Боб исследовал яйцо, Джейми и Харвест поведали слегка отредактированную историю находки. Оба думали, что, когда чужие руки коснутся «их» яйца, возникнет что-то вроде приступа ревности, но странная сила, страсть обладания скорлупой, похоже, иссякла. «Как лунный свет при первых лучах солнца, – подумал Джейми. – Если яйцо – Луна, то что же Солнце?»

Знать это ему, пожалуй, и не хотелось.

Векки нашла узорчатую, расшитую золотом и серебром салфеточку, расстелила на каминной полке в гостиной, где стояли недавно унаследованные миссис Хармон бронзовые часы, и положила на нее яйцо.

– Сойдет на первое время, – сказала она.

– Может представлять ценность, археологическую, – напомнил Боб.

– Может, оставим? Какое-то оно… свое, – заметила Векки, положив руку на его твидовое плечо и щекоча пальцем щеку.

Остаток дня все провели в библиотеке, перелопачивая и понемногу приводя в порядок груду «могущих представлять ценность» книг.

–

Надо ребят с телевидения позвать, – предложил Боб.

Молодежь согласилась, но решили, что это не срочно. Время от времени то один, то другой под разными предлогами забредали в гостиную – совершали паломничество к яйцу. Втихомолку.

Глава 4

На следующий день завтракали тартинками с кукурузой.

– Векки? – начал Боб мягко.

– Да, Боб?

– Ты не производишь впечатления женщины, помешанной на готовке.

– Откуда такое впечатление?

– Тартинки, китайский ужин, гамбургеры, ветчина все такое.

– Ну, – она подняла левую ладонь, – видишь ли… – Прости, Векки. Я забыл. – Он погладил ладонь пальцем. – Сковородки, кастрюли, конечно, тебе больно. Ты не была бы против.

– Против чего?

– Чтобы я этим занялся. Уже третий год, как я готовлю себе и девочкам. И, ей-Богу, не дурно.

– А девчонки, что, не готовят?

– Ох уж эти дети! Ну да не важно. Я люблю готовить. Договорились?

– Ну хорошо. Только обещай, что будем готовить вместе. Идет?

– Идет. Сегодня вечером моя очередь. Петух в винном соусе. «О черт, – подумала женщина, – гурман проклятый». Она хотела смолчать, но вместо этого сказала:

– Ты что, из этих? Чертов сноб!

– Знаешь, что такое сноб? – спросил Боб спокойно.

– Нет. – Краткий ответ был дан вызывающим тоном.

– Сноб – это тот, – произнес Боб сдержанным тоном, – у кого есть свои взгляды, судя по реакции тех, у кого их нет.

Пощечина удивила саму Векки не мень ше, чем его. Не успел багровый отпечаток проявиться на его щеке, как мужчина занес сжатый кулак. Но остановился и, озадаченный, опустил руку.

– Прости, – пробормотал он. – Никогда не поднимал руку на женщину.

Векки постучала себе по губам костяшками сжатого кулака. – Боб, прости, я хотела сострить, а вышло, что я тебя спровоцировала. Прости. Забудем, а? – Я принимаю ваши извинения, миссис Халифакс. Считайте инцидент исчерпанным. Боб вышел из кухни. Ревекка стояла и смотрела ему вслед. «Миссис Халифакс» почему-то задело ее больше, чем «те, у кого нет собственных взглядов». Джейми показал Баунти, где он нашел листы плотной бумаги и набор для каллиграфии. Рон мерил стены. Баунти инструктировала его и чертила план. На взгляд Джейми, консультаций, всевозможных прикосновений и взглядов было явно больше, чем требовалось для дела. Он почувствовал себя лишним и вернулся к своей работ е в более официальную гостиную. Час с лишним Джейми перекладывал с места на место Эфраимовы надписи в рамочках, делая заметки. Голос Харвест, долетевший из библиотеки, оторвал его от мрачных мыслей. – Кофе хочешь, пап? – спрашивал голос. – Уровень кофеина поднялся у меня внутри до ватерлинии. Минут десять – и я пойду ко дну, – ответил томный голос. Вскоре, на радость Джейми, Харвест вошла в гостиную с двумя чашками. – Есть успехи? – Не-а. – Дай посмотреть. – Смотри на здоровье. Девушка склонилась над столом: – Опять этот «другой угол». До сих пор не пойму. А вот это более понятно: «останешься на ночь – останешься навсегда». – Это как читать. – А-а, поняла, что ты имеешь в виду. Это такая угроза. – Харвест перетасовала рамочки. – «Гости: никаких больных, пьяных, женщин легкого поведения». Экий старомодный сукин сын, а? Или: «никакие домашние, как и прочие, животные в дом не допускаются». Это мысль. Отец обещал, что, как только мы пересе лимся в дом, можно будет завести собаку. Надо ему напомнить. Джейми пододвинул поближе пару черных рамочек. – Вот об острых предме тах. Эта объясняет припадок миссис Хармон: «Никаких обрезанных цветов, никаких растений в горшках». Вот другая: «Не капайте кровью, пожалуйста!» Что он, ждал гангстерских разборок, что ли? Харвест взяла одну в руки: – Оппа! Грамматическая ошибка! У папы припадок бы сделался. «Марионетка не может оборвать нити: ведь тогда Оно освободится первым». Две ошибки. Род перепутан и заглавная лишняя. Потуги на философию. Похоже, Джейми, ты был прав. Он здорово потрудился, составляя свое тайное послание!

Джейми сиял.

Харвест подтолкнула карточку к Джейми, записи полетели на пол. Девушка нагнулась, чтобы поймать их, и остановилась. Глаза ее оказались на одном уровне со столом.

– Другой угол, – пробормотала она.

– Что?

– Извини, – поправилась она машинально. – Привычка. Папина. Другой угол, я сказала.

Харвест ткнула пальцем в рамочку перед ними: – Видишь? Дырочка. По краю рамки просверлена дырочка.

– Ага. Термитами!

– Не-ет. Это нарочно. Посмотри! И на этой дырочка, и на этой. На всех!

– Ну и?..

– Ну если посмотреть через одну из дырочек, будет другой угол, так?

Джейми выпрямился, взял одну, посмотрел через дырочку.

– Не видно. Подожди-ка. Может?

– Что там? – Харвест подпрыгивала на месте. – Говори же. Что ты там увидел?

– Помнишь узоры под надписями на всех этих штуках?

– Да, да.

– Ну, вроде… вроде закорючек на боковых сторонах коробочек. Торговый код. Который они проставляют на контроле. Для компьютера.

– Знаю, знаю. Дальше, черт бы тебя побрал!

– Когда смотришь на них через эту маленькую дырочку, получается надпись. Вполне отчетливая.

– Дай посмотреть! – Она почти выхватила рамку из пальцев. – Вижу! «Залог моей правдивости. Адвокату известен шифр. Осмотрись и подумай».

– Что он хотел сказать этой чертовщиной? – по высил голос Джейми.

Дверь библиотеки открылась, высунулась голова Боба: – Что за шум?

Дочь втащила его в комнату.

– Есть тут сейф? В этом доме есть сейф, папа? – Конечно. В библиотеке. Я думал, вы знаете. Пеблс передал нам шифр. Но там нет ничего. Опись имущества сейчас там лежит.

– Черт! – Харвест топнула босой ногой. – Посмотри, пап.

– «Осмотрись и подумай», – повторил мужчина задумчиво. – Браво! Мы на верном пути, безусловно. «Осмотрись и подумай»? Ну-ка, Джейми, ты у нас специалист в этой области. – Он махнул рукой в сторону рамок, разбросанных по всему длинному столу. – Есть про зеркала?

– Причем это? – упорствовал Джейми.

– Вон та, что ты читал, – про «другой угол». Первый ключ, ясно? А тут явно речь о зеркалах. «Осмотрись и подумай». Тут может быть указание и на другой ключ. – Вот эта, может? – Джейми подобрал надпись. – «Даже в испорченном зеркале может отразиться истина».

– А через дырочку? – спросила Харвест.

– Два слова только: «Доверься зеркалам».

Боб легонько постучал мундштуком трубки о зубы. – Зеркала… Задом наперед. То, что прочитал, но задом наперед? Нет! Шифр задом наперед? Очень может быть! Ну-ка, все в библиотеку!

Сейф находился за фальшивыми книжными корешками.

– 27-4-19. Так. Справа налево. 91-4-72. Нет. Ноль эмоций!

– Попробуйте 19-4-27, – предложил Рон.

Боб опять принялся крутить диск.

– Ничего! Проклятье! – Он потянул в расстройстве ручку на себя. – Стоп! Минуточку. – Мужчина потащил на себя с силой. Сейф целиком сдвинулся на сантиметр. – Помогите-ка!

Руки жадно обхватили сейф за скользкие бока, стали осторожно выдвигать. Металлический ящик выскользнул и грохнулся на пол. Баунти отскочила, чертыхаясь. – Все цело? – спросил Рон.

– Ага. Задел чуть-чуть, – успокоила его девушка, держась за стол и потирая ногу.

Джейми почувствовал зуд в основании черепа. Будто Что-то заинтересовалось. С большого пальца ноги Баунти упала одна-единственная капля крови.

– Продолжайте, – сказала она. – Не обращайте на меня внимания. Что там внутри?

На задней стенке ниши висело зеркало.

– Чокнулся на почве зеркал, а? – сказал Боб. Просунул туда свою длинную руку. – Расширяется дальше. Бумаги какие-то. – Он вытащил плоский пакет. – Деньги! Наличные! – Он передавал стопку за стопкой Харвест, которая укладывала все на край стола. – Еще в банковских обертках! Вот это, похоже, «настоящий» сейф. Хитрый старый черт!

Куча росла.

Десять, одиннадцать, двенадцать… – считала Харвест, – шестнадцать тысяч долларов.

– Вот это я понимаю! – воскликнул Джейми. -

Что еще?

Далее следовала плоская коробочка, отделанная тисненой кожей. Баунти щелкнула замочком, коробка открылась.

– Драгоценности! Кольца! Броши! А это, похоже, настоящий жемчуг.