– Нет, не думаю, – хрипло пробормотал он. – От вас пахнет лилиями, розовой водой и дикими фиалками, которые цветут летом в долине у ручья.
– Правда?
– Правда, Ребекка.
– Угу? – мечтательно вздохнула она.
– Что делал в вашем доме Фесс Джонс? Ребекка зевнула. Ей было спокойно и уютно, она думала, как приятно, когда Вольф обнимает ее за талию… почти так же приятно, как целоваться с ним, но ощущения другие…
– Вы не ответили. Что он там делал?
– Пытался меня убить.
– За что?
– За то, что я не рассказала ему про серебряный рудник, не дала карту… или еще что-нибудь.
– И почему же вы этого не сделали?
– Никакого рудника нет, и карты тоже. – Она крепче прижалась к нему. – Но он мне не поверил, никто из них не верит. Хоть вы-то мне верите, Вольф? Если бы серебряный рудник существовал, я бы знала. Бэр обязательно бы мне рассказал. Вольф…
– Что?
– Я хочу спать.
– Так спите.
– Вы меня разбудите, когда мы доедем? Я хочу все проверить, убедиться, что в доме никто не прячется…
Вольф почувствовал странную нежность к этой маленькой храброй девушке.
– Не волнуйтесь, я сам все проверю.
«Я могу не беспокоиться, он все сделает, – думала Ребекка, засыпая, – можно спать и ни о чем не волноваться…»
Вольф покосился на мирно спавшую девушку. Во сне она казалась невинной и беззащитной, как ребенок. Или котенок. Проклятие! Вольфу Бодину совсем не понравились чувства, которые он начинал испытывать к Ребекке Ролингс. Ему это совсем ни к чему.
Впереди показалась узкая дорога, ведущая к участку Ребекки, и вскоре он остановил коляску перед темным домом. Неяркий лунный свет падал на тонкие черты девушки, длинные ресницы, маленькими веерами лежавшие на щеках, упавшую на лицо шелковистую прядку. Вольф посмотрел на тонкие пальцы, доверчиво обхватившие его руку, и в душе у него опять шевельнулась нежность.
Вздохнув, он поднял Ребекку и понес в дом.
Глава 14
Вольф положил ее на кровать и пошел зажигать свечу на бюро. Ребекка проснулась и приподнялась на локте, стараясь вспомнить, где она и что с ней. Когда спальню осветило колеблющееся пламя свечи, Ребекка увидела в нескольких футах от себя внушительную фигуру мужчины, заморгала глазами, все еще пребывая в состоянии какой-то легкости и беспричинного веселья, потом ее блуждающий взгляд остановился на голубой тюлевой занавеске.
– Вы у себя дома.
Уверенный мужской голос вселил ощущение покоя, и она расслабилась.
– Дом, дом в степи, – тихонько запела Ребекка, фальшивя.
– Ну что мне с вами делать? – проворчал мужчина.
Она замолчала и мечтательно улыбнулась:
– Вольф…
Тот застыл над кроватью. Насколько Ребекка была расслаблена, настолько он был напряжен.
– Что?
– Не покидайте меня.
– Ребекка, вы в полной безопасности. Я осмотрел дом, здесь никого нет. У вас под подушкой лежит заряженный «дерринджер», но полагаю, вы и сами об этом знаете.
Она утвердительно промычала.
– Но… у меня все еще кружится голова, я не смогу попасть и в слона, – прошептала она, дотягиваясь до его руки.
Вольф колебался. Даже легкое прикосновение ее пальцев вызвало в его теле мощную реакцию.
– Пойду сварю вам кофе, – наконец сказал он.
– Нет! – Она вцепилась в его руку и так резко села, что комната поплыла у нее перед глазами. – Не уходите! Побудьте еще немного. Просто сядьте на край кровати и посидите, пока я не усну… рядом с вами мне будет спокойно и безопасно, я уже не помню, когда последний раз чувствовала себя в безопасности.
– Но почему, Ребекка?
Он присел на кровать, взял ее руку, затем погладил девушку по голове. Казалось, это простое движение успокоило ее, и Вольф был несколько сбит с толку.
– Вы боитесь мужчин, которые преследуют вас из-за серебряного рудника?
– Да. Но они до меня не доберутся, пока вы здесь. Даже Нил Стоунер…
– Кто он такой?
Большие глаза Ребекки стали еще больше.
– Очень плохой человек. Из банды отца… пока Бэр его не выгнал.
– Почему он его выгнал?
Вопрос подействовал на нее отрезвляюще. Ребекка с видимым усилием вгляделась в его лицо, словно раздумывая, насколько ему можно доверять. Ее пальцы судорожно вцепились ему в руку.
– Из-за того, что он мне сделал, – прошептала она, потом вдруг села и схватила Вольфа за плечи: – Не спрашивайте меня больше, Вольф, я не могу об этом говорить. Ни о чем не спрашивайте, только пообещайте, что останетесь со мной.
– Тише, Ребекка, я остаюсь.
Ответом была чудесная улыбка. Ребекка неуверенно придвинулась к нему и положила голову на его широкую грудь.
– Спасибо, – вздохнула она.
Вольф долго сидел, обнимая Ребекку, чувствуя рядом мягкость женского тела, слушая ее тихое дыхание. Она казалась такой хрупкой, уязвимой.
Что же ей сделал этот Нил Стоунер?
Интуиция уже подсказала Вольфу ответ, слова ему были не нужны. Достаточно вспомнить, как Ребекка запаниковала, когда он упал на нее, поскользнувшись на мокром полу, вспомнить тот смертельный ужас в ее глазах.
Мерзавец ее изнасиловал.
Он все гладил и гладил Ребекку по голове, словно пытаясь нежными прикосновениями стереть все следы жестокости, и в то же время в нем кипела ярость. При мысли о том, что ее не только оскорбили и унизили, но и подло обошлись с ней, Вольфу хотелось задушить ублюдка собственными руками. Давно он уже не испытывал подобной ярости. Да, ему приходится иногда убивать людей, однако по необходимости, когда нет другого выхода, и он никогда не получал от этого удовольствия. Вольф Бодин не был ни жестоким, ни злобным, он ценил человеческую жизнь и с уважением относился к смерти. Но если бы ему в руки попался Нил Стоунер…
Ребекка тихонько охнула, и Вольф понял, что до боли впился в нее пальцами. Он заставил себя расслабиться, погладил ее по спине, успокаивая, и переключился мыслями на другое.
Когда стало ясно, что Ребекка заснула, Вольф осторожно положил ее на кровать, и она свернулась клубочком, как ребенок. Он подумал, не снять ли с нее платье, и решил этого не делать. Подол юбки задрался почти до талии, открывая стройные ноги и бедра. Его взгляд задержался на соблазнительной выпуклости ее груди, потом скользнул по всей фигуре.
Вольф одобрительно усмехнулся. За внешней колючей неприступностью мисс Ролингс таилась страстная романтичная натура. Как бы ни поступил с Ребеккой мерзавец Стоунер, ему не удалось уничтожить в ней женские инстинкты и желания. После нескольких поцелуев Вольф понял это совершенно ясно. Ребекка давно уже не тот чумазый драчливый подросток из Аризоны, который плюнул ему в лицо и пытался выцарапать глаза. Девочка выросла в страстную женщину, причем красавицу.
Неужели она и вправду с тех пор тысячи раз мечтала о нем, как говорит? Нет, когда они встретились, Ребекка была просто испорченным ребенком. Пожалуй, он все же ошибается, уже тогда она была юной впечатлительной девушкой. Вольф никогда об этом не задумывался, но теперь, оглядываясь назад, начал понимать. Вероятно, двадцатилетний молодой человек казался в ее возрасте достаточно романтической фигурой, чтобы пробудить девичьи мечты.
Удивительно, она лелеяла их в душе столько лет, чтобы вдруг столкнуться с ним лицом к лицу в Паудер-Крике… И что? Ее ждало разочарование. Предмет мечтаний постарел на десять лет, погрубел и едва не выгнал ее из города. Кроме того, Ребекка обнаружила, что он женился на другой и растит ребенка.
Значит, девичьи грезы быстро развеялись? Он вспомнил, что говорила ему Ребекка на школьном дворе, после того как захмелела от черничного вина и утратила контроль над собой. Чувства Ребекки Ролингс остались прежними, хотя по ее обычному поведению этого не скажешь. Но насколько они глубоки и серьезны, может, это лишь слабые отголоски девичьих мечтаний? Впрочем, не имеет значения, сказал себе Вольф. В любом случае ему следует держаться от нее подальше, причем начиная прямо с этой минуты… или хотя бы с утра. Он дал слово не оставлять ее одну, поэтому ночью уйти не имеет права, но утром он начнет новую жизнь: никаких поцелуев с Ребеккой Ролингс, лучше вообще с ней не видеться. Да и почему он вдруг стал ее целовать? Вольф злился на себя. С первой минуты ее появления в Паудер-Крике он знал, что от нее можно ждать одних неприятностей, и оказался прав. Из-за какого-то серебряного рудника, хотя еще не известно, существует ли он на самом деле, Ребекка приманит сюда всех бандитов от Миссисипи до Монтаны.
Глядя на девушку, спавшую в трогательной детской позе, подложив под щеку ладонь, Вольф нахмурился. Зачем ему лишняя головная боль? Хватит с него и тех неприятностей, которые уже доставила Кларисса. На всю жизнь хватит. Теперь ему нужна женщина попроще, спокойная, уравновешенная, добрая, чтобы помогла создать для его сына мирный, счастливый дом. Ребекка Ролингс с ее буйным прошлым, непредсказуемостью и таинственными врагами меньше всего подходит на эту роль.
Но беда в том, что он должен каким-то образом и защитить Ребекку, и держаться от нее подальше. Он не будет поощрять детские фантазии, которые она не хотела выбросить из головы, и в то же время не оставит девушку одну со стервятниками в человеческом обличье, которые так и кружили над ней.
Да, он не станет ее поощрять, решил Вольф, осторожно отодвигаясь. Ребекка что-то пробормотала во сне и перевернулась на спину, по-детски закинув руку за голову. Вольф отвел волосы с ее лица. Удивительно, как такое нежное, милое, ангельски прекрасное создание, проснувшись, может превратиться в на редкость несговорчивую, колючую, острую на язык особу?
«Тебя это не должно волновать, – напомнил себе Вольф, – ты же решил держаться от нее подальше. Нужно помириться с Нэл, не забыть также о Лорели». Но хотя обе женщины нравились ему и каждая была по-своему привлекательна, ни одна из них не волновала его так, как Ребекка Ролингс. Ни одна из них не обладали ее остроумием, упрямством, острым язычком и воинствующей независимостью. А также ее храбростью. Из-за пресловутого серебряного рудника девушку терроризируют бандиты, однако Ребекка ни разу не обращалась за помощью, более того, она вообще не рассказала никому о своих бедах.
– Храбрая девочка, – прошептал Вольф, потрепав ее по щеке. Кожа у нее была гладкой и нежной, как шелк, и его сразу охватило желание.
После Клариссы ни одна женщина не действовала на него с такой силой. Вольфа раздирали противоречия. Он понимал, что должен изо всех сил противиться этому, но в то же время не мог отвести глаз от Ребекки, продолжая сидеть в полутемной комнате и смотреть на мирно спящую девушку, пока ночь постепенно уступала место рассвету. Вздохнув во сне, Ребекка снова ухватилась за его руку.
Глава 15
Солнечные лучи заглянули в окно, пробежали по ковру, добрались до кровати. Прохладный осенний ветер принес снаружи бодрящий запах хвои. На елке громко застрекотала сорока, во дворе слышался стук топора.
Ребекка с трудом открыла глаза и застонала. Голова раскалывалась, в висках пульсировала боль, а во рту было такое ощущение, словно она жевала мокрый песок.
«Что случилось? Что со мной? И кто там рубит дрова?»
Она попыталась сесть, но тут же упала на кровать. Стиснув зубы, Ребекка сделала вторую попытку, на этот раз ей удалось свесить ноги. В таком положении она немного посидела, собираясь с мыслями, вернее, пробиваясь сквозь густой туман, окутавший мозг.
В памяти начали всплывать события прошедшего вечера. Школа. Танцы. Вино. Мужчина по имени Шанс Наварро. Вольф Бодин. Она помнила, как танцевала с ним вальс. Дальше пустота.
Господи, что она натворила? Неужели напилась?
Ребекка встала на ноги и чудом добрела до окна, спотыкаясь на каждом шагу. Солнце ударило ей в лицо, она застонала, прикрыла глаза рукой и сумела разглядеть фигуру мужчины, коловшего дрова.
Это он.
На Вольфе были только облегающие брюки, в которых он пришел на танцы, ремень с кобурой и сапоги. Широкая загорелая грудь и живот блестели от пота, он снова и снова поднимал топор, с размаху вонзая его в полено. Ребекка завороженно смотрела на игру мускулов под бронзовой кожей. Господи, как же он красив! Не просто красив, он похож на высеченную из камня скульптуру греческого бога.
Она заметила, что Вольф успел наколоть изрядное количество дров, чуть ли не на всю зиму, но ее мысли быстро перенеслись от дров к более неотложному вопросу: как этот человек сюда попал и почему она абсолютно ничего не помнит, начиная с того момента, как он закружил ее в вальсе?
Провал в памяти вызывал ощущение неуверенности. Вольф повернулся, заметил ее в окне, опустил топор и зашагал к дому. Ребекка застыла.
– Вы кошмарно выглядите, – заметил он, глядя на нее.
Она прилагала неимоверные усилия, чтобы не смотреть на его грудь, слегка поросшую темными волосами.
– Шериф Бодин, что вы делаете на моем ранчо? Ей показалось, что в серых глазах промелькнул насмешливый огонек, но ответил он серьезно:
– Вы сами меня пригласили. Фактически вы даже настояли на том, чтобы я остался с вами на всю ночь.
– Я… пригласила?
– Да.
На ее красивом лице отразилось такое смятение, что Вольф не удержался от улыбки.
– Полагаю, за то, что я поработал вашей сиделкой, охранником и дровосеком, вы должны хотя бы накормить меня завтраком.
«Проклятие, о чем ты говоришь? Убирайся отсюда к дьяволу, беги, пока можешь!» – кричал голос разума, но Вольф не мог уйти. Стоило ему взглянуть на Ребекку, как все его благие намерения разлетелись вдребезги.
Даже с похмелья она была прекрасна, словно ангел. Растрепанные волосы мягко обрамляли лицо и в беспорядке рассыпались по плечам, делая Ребекку еще более соблазнительной. Вольфу до зуда в пальцах захотелось погрузить руки в эту шелковистую массу. На фоне бледного лица глаза казались огромными, губы чуть подрагивали. Однако Ребекка медленно выпрямилась (чувство собственного достоинства, как тугой корсет, помогало ей держаться прямо) и превратилась в ту гордую, неприступную Ребекку Ролингс, к которой он привык.
– Шериф Бодин, у меня к вам немало вопросов, надеюсь, за завтраком вы объяснитесь. Но если вы намерены сидеть за моим столом, то должны умыться и одеться подобающим образом.
Она рывком задернула занавески, оставив Вольфа любоваться голубым кружевом.
– Ладно, мисс Ролингс, – пробормотал Вольф, направляясь к ручью, – у меня тоже есть кое-какие вопросы и не рассчитывайте, что я дам вам хоть на один ответ больше, чем вы мне.
Ребекка тем временем надела холщовую юбку и мексиканскую блузу с круглым вырезом, наспех расчесала спутанные волосы. Когда она закончила свой поспешный туалет и принялась готовить на завтрак омлет с жареным беконом, солнце уже стояло высоко над горизонтом, а Вольф Бодин исчез. Может, уехал домой?
– Надеюсь, уехал, – сказала она вслух, нарезая толстыми ломтями хлеб, но понимала, что обманывает себя.
Ей хотелось увидеть Вольфа и все выяснить, больше ей ничего от него не требуется, лишь ответы на несколько вопросов, а потом может убираться на все четыре стороны и никогда не возвращаться, ей это безразлично.
Однако ее не покидало ужасное ощущение, что на танцах она себя опозорила. Наверное, теперь весь город считает дочь Бэра Ролингса пьяницей.
А Вольф? Одному Богу известно, сколько поводов она дала шерифу для презрения.
Ну зачем она пошла на эти дурацкие танцы?! Зачем вообще приехала в этот жалкий одинокий дом в Паудер-Крике?
Ребекка накрыла на двоих, на случай если Вольф еще не уехал, заварила кофе, поставила на стол миску лесной малины и сковородку с шипящим омлетом. Едва она успела все приготовить, как на пороге кухни вырос Вольф.
– Теперь, мэм, у меня достаточно приличный вид? – спросил он, насмешливо растягивая слова.
– Думаю, сойдет.
Это было явным приуменьшением, и Ребекка с трудом заставила себя поднять на него глаза. Лицо Вольфа порозовело от холодной воды, влажные волосы зачесаны назад, широкие плечи облегает рубашка, в которой он был на танцах. Если после единственной встречи с ним ей много лет не давал покоя запечатлевшийся в памяти образ, то реальный мужчина, стоявший перед ней, выглядел во сто крат привлекательнее и тем опаснее. Стоило ему оказаться в ста ярдах от Ребекки, как он сразу притягивал ее взгляд словно магнитом. Могла ли она безразлично сидеть с ним в маленькой кухне, за одним столом, под прицелом серых глаз, когда его длинные ноги, вытянутые под столом, совсем рядом с ее ногами?!
Ребекка засуетилась: поставила омлет, налила кофе, потом занялась посудой – лишь бы оттянуть момент, когда ей придется сесть за стол.
Наконец ей осталось только занять свое место, но, садясь, она случайно задела его коленом и тут же подскочила как ужаленная.
– Расслабьтесь, – бросил он. – Вам нечего бояться.
– С чего вы взяли, что я боюсь? Я просто осторожна. Как… как вышло, что вы провели ночь… здесь?
– Я уже говорил. Вы меня пригласили, Ребекка. – Чего ради мне вас приглашать? По-моему, это бессмыслица. Где вы спали?
Вольф усмехнулся и укоризненно покачал головой:
– Вы совсем ничего не помните?
– Если бы помнила, не спрашивала бы!
Он не спеша подцепил вилкой кусок омлета, отправил в рот, медленно прожевал и потянулся за кофе.
– Ну? – не выдержала Ребекка. От волнения она выпила половину чашки кофе и только потом заметила, что не положила сахар.
– Что «ну»?
– Намерены вы рассказать, что произошло ночью? Я хочу знать все, начиная с того момента, когда вы пригласили меня танцевать, и до того, как проснулась сегодня утром. Все, понимаете?
– Очень плохо, дорогая Ребекка.
– Не поняла.
– У меня тоже есть вопросы, на которые вы до сих пор не желали отвечать. Может, заключим сделку?
Ребекка открыла рот от удивления.
– Ах вы мерзавец, низкий тип, обманщик… Вольф схватил ее за руку, принуждая замолчать.
За окном галдели птицы, но в кухне было тихо, слышалось только их дыхание.
– Ребекка, расскажите мне о серебряном руднике.
– Похоже, вы о нем уже знаете, – вздохнула она.
– Не все. Послушайте, довольно играть в игры. Когда Фесс Джонс явился сюда, чтобы зарезать вас, как мясного бычка, это была уже не игра. А тот подонок Нил Стоунер… – Вольф помедлил, заметив гримасу, исказившую ее лицо, – судя по всему, он тоже собирается вас навестить. Ребекка, я хочу вам помочь, но вы должны рассказать мне и об этих бандитах, и о серебряном руднике, который они ищут.
Серые глаза с мрачной решимостью смотрели на нее, и она была не в силах отвести взгляд или пошевелиться, хотя чувствовала, что пальцы Вольфа сжимают ее запястье.
– Почему вы хотите мне помочь?
– Потому что мне небезразлична ваша судьба. – Лицо Ребекки осветила надежда, а может быть, радость, и она густо покраснела. «Черт, зачем я это сказал?» Вольф был готов поколотить себя. – Вы полноправный житель нашего города, – поспешно добавил он, – подруга моей матери, учительница моего сына, и мой долг – защищать вас как любого жителя Паудер-Крика.
Подруга матери? Долг?
В душе у нее что-то умерло, едва родившись, – нечто светлое, радостное, чему она даже не успела дать название. Ребекка почувствовала себя опустошенной и раздавленной.
– Понятно, – прошептала она.
– Тогда расскажите мне о серебряном руднике, – потребовал Вольф. Лицо его сделалось непроницаемым, и понять по глазам его настроение стало так же невозможно, как дотянуться до луны.
Она высвободила свою руку, откинулась на спинку стула, и, забыв, что омлет остывает на тарелке, рассказала, как человек Нила Стоунера нашел ее в Бостоне, начал требовать карту с указанием серебряного рудника и документы на владение. Именно от него она впервые услышала о руднике, но бандит не поверил. По его словам, ходили слухи, что Бэр Ролингс – законным путем или нет – приобрел обширный рудник, где запасы серебра не уступали знаменитому месторождению Комсток-Лоуд в Виргинии. Никто не знает, где находится этот рудник и где хранятся документы на владение им, но известно, что Бэр Ролингс держал свое приобретение в тайне, якобы приберегая для дочери.
– Это правда? – спросил Вольф.
Ребекка встала и начала ходить по освещенной солнцем кухне.
– Ни Бэр, ни его поверенный никогда не упоминали о месторождении. Если Бэр и приобрел где-то богатый серебряный рудник, то мне об этом ничего не известно. Я уже избавилась от всего, что он мне оставил, не считая ранчо, а чего оно стоит, сами видите.
– Избавились от наследства? Что вы хотите этим сказать?
Ребекка застыла на месте, потом медленно повернулась к Вольфу. Что ж, быть может, пришло время говорить начистоту. Если она расскажет ему правду, тогда в ответ он, возможно, расскажет о прошлой ночи. Ей необходимо знать, что случилось после танцев.
– Ценные бумаги и деньги, положенные отцом в банк на мое имя, я пожертвовала благотворительным организациям, – тихо сказала она и вдруг заговорила скороговоркой, как бы стремясь поскорее избавиться от того, что накопилось в душе: – Я оставила себе только ранчо, которое он честно выиграл в покер. Мне не нужны богатства, нажитые разбоями и обманом. А ранчо – мой шанс самостоятельно начать честную жизнь. Я любила отца, но не могла одобрять его ремесло и еще в школе решила, что не стану пользоваться награбленным. Все, что даст мне ранчо, будет добыто честным трудом, будет принадлежать мне по праву, и никто не сможет меня упрекнуть. – Ребекка вызывающе подняла голову и закончила: – Я рассказала вам все о Бэре и моем ранчо. О серебряном руднике и карте мне ничего не известно, у меня вообще нет основания верить в их существование, иначе бы я обязательно узнала. Бэр умел вести дела, если бы он действительно владел серебряным рудником, то позаботился бы, чтобы я его унаследовала. – Она вздохнула и уставилась невидящим взглядом в окно. – Но как мне убедить Нила Стоунера и всех остальных, что я ничего не знаю? Они мне не верят.
Вольф встал из-за стола и в два больших шага очутился рядом с ней.
– Может, я сумею их убедить.
– Как?
– Позвольте мне самому об этом позаботиться.
– Но это не ваша забота, я не могу себе позволить быть в долгу…
– Замолчите, Ребекка, – нетерпеливо перебил ее Вольф и неожиданно привлек к себе.
Он взял ее за подбородок, вынуждая посмотреть ему в глаза, почувствовал, как Ребекка дрожит в его объятиях, но она даже не попыталась вырваться.
Только нервно облизала губы, подняла на него глаза и сказала с отчаянием в голосе:
– Вольф, мне очень нужно знать, что произошло вчера ночью?
– Вы много говорили.
– О чем? О руднике? И что именно?
Вольф провел пальцем по нежной щеке, и фиалковые глаза сразу потемнели. Его прикосновение словно наэлектризовало девушку. Ему хотелось обсудить ее ночные откровения, поподробнее узнать о ее романтических мечтах, хотелось посмотреть, как эти нежные щеки вновь зальются румянцем, а глаза расширятся от ужаса, но что-то его удерживало. Кроме того, гораздо интереснее оставить Ребекку в неведении.
– Ничего особенного, – небрежно ответил Вольф с кривой усмешкой.
– Вы же обещали рассказать! – возмущенно закричала она.
– Может, и расскажу. Со временем.
Ребекка в ярости отпрянула от него и замахнулась для пощечины, но он перехватил ее руку, сжав достаточно крепко, чтобы помешать агрессивным намерениям, и в то же время не настолько сильно, чтобы причинить ей "боль.
– Полегче, дорогая. – Он снова усмехнулся. – Я только поддразнивал вас. Если уж вам так хочется узнать, что вы наговорили прошлой ночью, извольте. – Увидев на ее лице неподдельную тревогу, Вольф почувствовал угрызения совести. – Вы действительно упоминали о серебряном руднике и говорили, что боитесь прежних дружков своего отца.
Ребекка тихо ахнула.
– А еще вы рассказали про Нила Стоунера.
– Я… рассказала вам? – Она несколько раз глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться.
– В нескольких словах, – голос Вольфа смягчился, – хотя я понял, в чем суть. Ребекка, он вас изнасиловал?
Та вздрогнула, попыталась вырваться и в конце концов бессильно уронила голову на грудь, чуть слышно прошептав:
– Да.
Вольф не сомневался в ответе, но ее подтверждение неожиданно подействовало на него как удар кулаком в солнечное сплетение.
– Сколько вам тогда было? – спросил он, удивляясь, что голос прозвучал спокойно.
– Д-двенадцать. Это случилось вскоре после того, как вы нашли меня в хижине. Бэр чуть не убил его… я хотела, чтобы он его убил.
Двенадцать лет! Вольф сжал кулаки, заставляя себя опустить руки. Он боялся, как бы всепоглощающая ненависть, душившая его, не вырвалась наружу.
– Простите, Ребекка. – Что толку в словах, когда в ее глазах такая боль, но он должен их сказать, и поэтому Вольф твердо произнес: – Обещаю, если этот ублюдок когда-нибудь к вам приблизится, я убью его.
– Не нужна мне ваша защита! Я умею стрелять и не боюсь пустить оружие в ход. Я уже не беззащитный ребенок.
– Знаю, только…
– Не смейте меня жалеть! – закричала Ребекка, ей было невыносимо видеть в его взгляде сочувствие. – Я не хочу ни вашей жалости, ни вашей защиты… ничего!
Она изо всех сил толкнула его в грудь, однако Вольф не сдвинулся ни на дюйм.
– Ребекка…
– Оставьте меня в покое! – воскликнула девушка, поворачиваясь к двери.
Бежать, бежать от этого человека, от чувств, которые он в ней пробуждает, от воспоминаний, которые вернулись по его милости. Она распахнула дверь кухни и выскочила из дома. Глаза жгло от слез, а сердце ныло от отчаянной потребности сбежать, скрыться, исчезнуть.
Вольф настиг ее под большим кедром, схватил за плечи и повернул лицом к себе.
– Ребекка, бегство не поможет решить ваши проблемы.
Он прав, но она скорее умерла бы, чем признала его правоту. Чувствуя потребность быстрее сменить тему, Ребекка вызывающе спросила:
– О чем еще я говорила прошлой ночью? – Нужно отвлечь Вольфа и самой отвлечься от происшедшего с ней много лет назад. Проще всего снова ринуться в бой, вернуться на ту почву, где она чувствовала себя уверенно. – Вы обещали все рассказать и, по-моему, не сделали этого. Я, кажется, еще говорила о вас… о нас… В общем, о себе…
– О том, как вы мечтали о моих поцелуях?
– Никогда такого не говорила!
– Говорили.
– Ложь! – Она чувствовала себя такой униженной, что это толкнуло ее на явную несправедливость. – Для шерифа вы на удивление нечестны. Выдумываете нелепые истории, чтобы поставить меня в неловкое положение или оскорбить, потому что вас это устраивает! – кричала она, пытаясь вырваться. – Кроме того, вы дважды нарушили свое обещание: собирались рассказать о том, что произошло на самом деле, а не о том, чего бы вам хотелось! – торжествующе закончила Ребекка в порыве вдохновения. – И еще одно, шериф Бодин. Надеюсь, вы прекратите меня преследовать… и целовать. Не понимаю, зачем вы вообще это делали, ведь мы явно не выносим друг друга!
– Для умной женщины вы на удивление бестолковы, – передразнил ее Вольф. Но в его тоне и в том, как он держал ее за плечи, была странная нежность, заставившая Ребекку забыть о сопротивлении. Она замерла и неуверенно взглянула на него.
Вопреки доводам рассудка, вопреки собственным благим намерениям Вольф горел от желания. Девушка была как дикий, недавно пойманный мустанг, такая же неприрученная, пугливая, недоверчивая. Ему захотелось укротить ее. «Сравнить красивую, чувственную Ребекку Ролингс с лошадью? Что за нелепость!» – усмехнулся Вольф.
– Над чем вы смеетесь? – настороженно спросила она.
– Я подумал о…
– Вы лжете!
– О мэм, вы оскорбляете мои лучшие чувства.
– Простите, сэр, я совсем забыла, – едко ответила Ребекка. Ей наконец удалось вырваться. – Вы же законник, а законники никогда не лгут, они честные, правдивые, бескорыстные, настоящие праведники…
– Ребекка, законники тоже люди. – Он снова обнял ее, чувствуя, как от близости этой женщины у него участился пульс и сел голос. – Мы тоже мужчины из плоти и крови, как все остальные. Не забывайте об этом.
«Неужели я могу забыть?» – успела подумать она, потому что в следующее мгновение Вольф стал ее целовать – жадно, требовательно, целовать снова и снова. Его руки так крепко сомкнулись вокруг нее, что объятия должны были бы показаться ей ловушкой, но вместо этого у Ребекки возникло восхитительное ощущение полной свободы.
Не прерывая поцелуя, Вольф положил ладони ей на грудь, потом осторожно высвободил из-под блузки. Ребекку обдало жаром, и хотя с гор дул прохладный осенний ветер, она вся горела изнутри. Непослушными пальцами она расстегнула пуговицы на рубашке Вольфа и осыпала поцелуями его грудь. Когда он приподнял подол ее юбки, Ребекка закрыла глаза.
Вдруг они услышали приближающийся стук копыт, и оба резко отпрянули друг от друга.
– Кто это? – прошептала Ребекка, дрожащими руками поправляя блузку.
Вольф, нахмурившись, смотрел на дорогу.
– Наварро, – мрачно бросил он, застегивая рубашку.
Шанс Наварро. Странно, от предыдущего вечера у Ребекки остались только смутные воспоминания, но она почему-то совершенно отчетливо запомнила привлекательное лицо своего партнера по танцам.
Девушка быстро пригладила волосы, оправила юбку, однако с румянцем на щеках ничего поделать не могла. Отойдя на несколько шагов от Вольфа, она искоса взглянула на него. Он тоже покраснел, лицо было напряженным. Неужели ревнует? Или просто раздражен, что Наварро помешал им?
Ей следовало благодарить неожиданного гостя за то, что он помешал этому безумию, сама бы она не опомнилась. Наедине с Вольфом Бодином она теряла разум, все ее оборонительные сооружения вмиг рушились. Хуже того, когда дело касалось Вольфа, она вовсе и не думала обороняться.
– Доброе утро, мисс Ролингс, – приветствовал ее Наварро, останавливая своего крупного гнедого жеребца. На этот раз он был в элегантном костюме из тонкого сукна, парчовом жилете и при галстуке, шляпа лихо сдвинута набекрень. – Я только хотел удостовериться, что все в порядке, но вы, оказывается, все еще под защитой самого бравого шерифа на всем Западе.
