– Не беспокойтесь, сенатор, – сказал он. – Мы им покажем. Вы можете отдохнуть.
Блад обвела взглядом залу Сената. "Где ты, Манки?"
Сегодня она не ощущала его присутствие, но он смог бы спрятаться от нее, если бы захотел. Превратил бы себя в оконное стекло. Она не видела его, но он мог изменить свое обличье.
Лей приводил в порядок свои бумаги.
Кевин Вацит был прав. Что-то задумано. Но что?
Может ли цель быть настолько простой – расшевелить газеты и телевидение? Нет, что-то не так, раз в деле участвует Манки. Манки интереснее подобных вещей. Многие годы он был самой крупной занозой для нее, появлялся и исчезал, становясь все хитрее и неуловимее. Раз он пришел туда, где она смогла бы поймать его, то разыгрывает игру, ставки в которой не просто высоки.
Но если сегодня он пришел сюда, то он совершил ошибку. Десять агентов MRA были размещены среди публики. В обычной одежде. Хорошие агенты.
Зал замер, когда Лей встал. Она посмотрела на Ли Кроуфорда, который выглядел слегка позеленевшим, на Кевина, который словно искал кого-то среди публики, как и она.
– Прошу внимания, – сказал Лей. – Я хотел бы продолжить допрос госпожи Александер, если Сенат не возражает.
Блад кивнула.
– Я готова, сенатор.
– Очень хорошо. Госпожа Александер, вы можете рассказать нам, где вы были 16 августа 2132 года?
– Конечно. Я ехала на поезде 1116 из Амстердама в Прагу. Мы получили информацию, что семья нелегалов пытается пробраться в Индию.
– Почему в Индию?
Что-то показалось ей странным. Сначала она не смогла определить это.
– Госпожа Александер? Почему в Индию?
– Что? Потому что там дают убежище нелегалам. Хотя Индия – член ЗС, они не подписали акт Кроуфорда-Токаша.
– Понимаю. Так что вы преследовали этих "опасных преступников": Дидье Крийгсмана, аналитика транспортных потоков, его жену, Мэри, и их десятилетнего сынишку Лэна. Все верно?
Теперь она заметила. Разумы всех в зале молчали. Даже ее собственных оперативников. Кто-то – один или несколько – заглушал их. Почему?
– Закон совершенно ясен, – сказала она. – Они нарушили его. Я пыталась… Кто мог рассказать Лею о Праге? Там не было свидетелей, только Тил и
новичок…
Она обвела глазами зал.
– Госпожа Александер? Что вы сказали?
В шестом ряду она увидела Дарию и направила на нее мощный и жестокий импульс, чтобы просканировать ее, – он прорезал пленку молчания, словно бритва бумагу.
Ощутила руку Дарии, поднимающую что-то.
И тогда она увидела все.
– Госпожа Александер…
– Сенатор Лей, на пол!
Она закричала изо всех сил и одновременно вскочила со своего места. Вместо испуга на лице Дарии появилась решительность, и ее рука взметнулась вверх. Блад не успевала добраться до нее.
Но в этом не было необходимости. Линия проведена, глаза просчитали траекторию, и, оттолкнувшись ногой от стула, она взлетела в воздух в тот самый момент, когда Дариа выстрелила. Порыв ветра пронесся через нее – странное ощущение, и она словно повисла на поразительно долгое время в прозрачном воздухе, пока не упала на сиденье.
Поток боли заполнила ее целиком, она закричала. Она не могла отличить крик вслух от стона разума, но это не имело значения.
Агония ускорялась. Она даже не смогла осознать, куда ее ранили.
"Блад!" Вопль прорвался через все вокруг.
"Попался, Манки. Ты попался, черт возьми".
"Иисус, Блад! Иисус!"
"Выступив против меня, ты проиграл".
"И ты умираешь! Дьявол, Блад, я не хотел…"
– Скорую! – закричал кто-то. Ее образы из чужих разумов обрушивались на нее со всех сторон. Она лежала поперек стульев, в груди зияла дыра.
"Ты хотел, чтобы все выглядело так, будто это дело рук MRA. Новичок здесь, в обычной одежде, но ее бы поймали при попытке к бегству и затем выяснили, что она – один из наших агентов. Все решили бы, что мы убили Лея потому, что у него действительно были доказательства. Но теперь копнут глубже и узнают, что она одна из твоих мятежников".
"Просто держись, Блад. Они послали за скорой".
(смех) "Ты проиграл. Ты ведь знаешь, что я любила тебя, верно?"
(пауза, спазм) "Нет. Откуда? Боже, не умирай, Блад. Если бы только ты сказала…"
"Забудь. Враги из нас получились получше, чем друзья. Иди сюда, я хочу сказать тебе кое-что".
Все вокруг исчезало. Остался только Манки, его лицо, таким, каким она его помнила, – юным, полным веселого озорства.
"Иди сюда. Дай мне тебя поцеловать".
Он подошел. Когда он оказался достаточно близко, Блад схватила его. Что-то тянуло ее вниз – она видела странный образ себя самой, плывущей внутри соломинки, другой конец которой держал какой-то бог, стремящийся напиться.
"Блад, нет!"
"Пошли со мной, старина. Давай увидим это вместе. Давай увидим Колдуна".
Вниз, отец, ее мысли начали отделяться от нее одна за другой. Словно она состояла из светлячков, и теперь они оказались совершенно свободными и разлетались, уносимые течением. И Манки, в ужасе, подвывая, извивался в ее объятиях.
Последние частички ее начали отпадать, и Манки ушел вместе с ними. Ее хватка разжалась. Словно ракета, он улетел – навстречу жизни. Она смотрела, как он исчезает, больше не испытывая никаких чувств. Пока свет угасал, она видела перед собой последний образ – образ своей дочери, Бренны, и испытывала радость, что Манки никогда не узнает, что он ее отец.
"Ночь, Ветер и…"
Ночь.
* * *
Телеграфное агентство UP, 3 сентября 2133 года
В отчаянной попытке дискредитировать MRA телепаты-мятежники организовали на прошлой неделе покушение на жизнь сенатора Филипа Лея. Попытка убить сенатора была предпринята мятежницей Дарией Боден, проникшей в ряды MRA. Было начато тщательное расследование случившегося, и уже сейчас есть предположения о причастности некоторых членов Сената к этому покушению.
Сенатор Лей выразил глубочайшие соболезнования в связи с гибелью Дезы Александер, которая по иронии судьбы пожертвовала своей жизнью ради него, хотя именно он предъявил ей обвинения в убийстве. Сенатор Лей заявил: "Истинно порядочный человек знает, когда нужно признать допущенную ошибку. Возможно, я не настолько порядочен, но стремлюсь к этому, и сегодня я смиренно признаю ужасную ошибку, совершенную мною. Ошибку, которая стоила жизни мужественной женщине, и я никогда не прощу себе этого.
Я позволил обмануть себя людям, которым, как мне казалось, мог доверять. Я тщательно исследовал мнимые доказательства, которыми меня снабдили, но теперь вижу их бесспорную фальшь. Я лишь надеюсь, что общественность простит мне мою поспешность. Пережитое сделало меня мудрее и значительно печальнее".
В ответ на просьбу прокомментировать случившееся сенатор Ли Кроуфорд, глава комитета Сената по надзору за деятельностью MRA, сказал: "Утрата госпожи Александер – огромное горе. Она стала для меня дочерью, и мое горе личное и слишком сильное, чтобы выносить его на публику. В отношении сенатора Лея я могу лишь порадоваться, что MRA смогла выполнить свою задачу: без своих метасенсорных способностей Деза не сумела бы выявить убийцу и помешать ему. Сенатор Лей – один из самых ярких молодых политиков в Сенате, и его сожаления искренни. Если он согласится, я бы предложил ему стать членом наблюдательного комитета – MRA нужны такие люди, как он.
Должен признать, что те, кто убил Дезу, вызвали мой гнев, но я постараюсь взять его под контроль. Деза Александер попросила бы меня об этом. Свобода без страха и насилия, продуктивная и насыщенная жизнь, похожая на ее собственную, – вот что она хотела для своих друзей-телепатов.
Искренне жаль видеть, с какой животной яростью люди сражаются против того, что является для них лучшим выходом. Они заслуживают жалости и сострадания".
От яркого солнца Ли прикрыл глаза и вдохнул свежий аромат леса и воды. Наверное, дельта реки Кинабатанган
была его самым любимым местом на земле, ее хрупкие деревушки на сваях, густые заросли мангровых деревьев, пробуждающие воспоминания о Миссисипи Марка Твена, которые уже не могла разбудить сама Праматерь вод. Он объездил полмира, чтобы вновь соединиться душой с прошлым своей родины. Как странно и непредсказуемо складывается жизнь людей.
– Ты проделал хорошую работу, сынок, – сказал он Кевину. – Ты попал почти в десятку – достаточно близко, чтобы старина Блад сделала то, что нужно было. Я буду скучать по ее чертовым глазищам.
– Спасибо, Ли. Как жаль, что я не догадался обо всем быстрее и не спас ее.
Ли пожал плечами.
– На самом деле так даже лучше. Драматичнее. И Блад – отработанный материал, она причинила бы еще много неприятностей. Да и проблема лишь затаилась, но не исчезла. Память у людей коротка – это я выучил как следует. Через несколько лет они предпримут следующую попытку, не беспокойся. Пока нам не удастся сделать Агентство глобальным и единым, у него всегда будут враги.
– Возможно сейчас, когда Блад – героиня…
– Нет. Она популярна, но люди все равно с подозрением относятся к MRA. Российский и Индонезийский Консорциумы не отдадут своих телепатов, пока их не заставят. Случившееся не изменит такого положения дел, и нам лучше отложить эти вопросы до времени.
Он сделал паузу и выпил немного чая.
– Я здорово напился той ночью. Наверное, наболтал кучу вздора.
Кевин улыбнулся, но лишь слегка.
– Честно говоря, вы были слишком пьяны, чтобы я разобрал хоть одно слово. Ваш южный акцент становится очень заметен, когда вы выпьете.
Ли потер подбородок.
– Да ну? Знаешь, нас использовали в Камчатской войне в качестве шифровщиков – как индейцев племени навахо во Второй мировой.
– Не сомневаюсь.
Ли кивнул, прикрыл глаза и вдруг прямо посмотрел на Кевина:
– Как бы то ни было – спасибо.
– Всегда готов.
Следя взглядом за полетом редкой птицы – птицы-носорога, Ли ненадолго ощутил покой.
Solar System Today, 18 января 2148 года
Сегодня представитель IPX ("Межпланетные экспедиции") Эзинма Робертс сообщила об удачном завершении строительства восьмой экспериментальной станции на Марсе, рядом с Сирийским плато. База IPX была построена для исследования марсианской вечной мерзлоты и улучшения технологии создания пахотных земель. "Это еще один шаг на пути к долговременной колонизации Марса, – заявила Робертс, – но нам еще многое нужно сделать. Создание на другой планете дома для человечества потребует поддержки всего мира".
– Что-то вроде… как это говорится… напыщенногое зануды, верно?
Кевин Вацит искоса посмотрел на говорящую – молодую женщину лет двадцати пяти, сидевшую слева от него в кресле самолета. В подходящем умонастроении он бы искренне восхитился ее бронзовыми волосами, завораживающими нефритовыми глазами и щедрыми губами. Но сейчас вместо этого он ощутил легкое раздражение.
– Агент… Давьон, верно?
– Elle-meme.
Абсолютно точно. Нинон Давьон, к вашим услугам.
– Да. Итак, госпожа Нина Давьон…
– Нинон. Произносите это в нос, понимаете? Нинон.
Подавив вздох, он попробовал сменить линию поведение.
– Я пытаюсь читать, госпожа Давьон.
– А я вам мешаю?
– Вы… отвлекаете меня.
– А что вы читаете – это важно?
– Занимательно.
– А… А я не занимательна, полагаю. – Она приподняла уголок его книги и посмотрела на заголовок. – "Человек без лица".
Да, звучит чрезвычайно занимательно. – Она пожала плечами, смотря в сторону. – Думаю, все верно. Мне сказали, что эта поездка будет невыносима скучна. Я сказала "нет", никто не может быть скучен абсолютно, но они…
– Кто "они", госпожа Давьон?
– А вы задаете мне вопрос? Но как столь незанимательный человек наподобие меня может дать любопытный ответ? Нет, нет, прошу вас. Возвращайтесь к своей книге. Я посижу здесь и помолчу.
Он моргнул.
– Благодарю вас.
Он попытался прочесть еще несколько строк, а затем закрыл книгу.
– Неужели про меня действительно рассказывают подобные вещи?
Она выдержала секундную паузу.
– Вы говорите со мной?
– Госпожа Давьон, вы же знаете, что с вами.
Она повернулась к нему.
– Ну, говорят, что вы очень эффективны, серьезны, преданны работе…
– И в этом что-то не так?
– Нет, конечно же, нет. – Она закатила глаза. – Но послушайте, вы бывали в Сан-Диего раньше?
– Нет, не могу сказать.
– Я тоже. А что вы собираетесь там делать?
– Я собираюсь решить проблему, которую нас с вами послали разрешить.
– И?
– И что?
– Я слышала, что Сан-Диего – прелестное местечко. Кушания. Вино. Тихуана в нескольких минутах езды…
– Я понял вас, госпожа Давьон, но мы ведь выполняем задание с участием службы безопасности Земного Содружества? Причем самого высокого уровня?
– Боюсь, уровень настолько высок, что я не имею ни малейшего представления о том, почему мы туда летим, – ответила она. – Я искренне надеюсь, что вы имеете. Я просто – как вы сказали бы – "мускулы".
– Для мускулов вы слишком много говорите.
– Отлично! Я буду молчалива, пока вы…
– Простите. Вы правы. Послушайте, я обещаю выслушать вас, когда мы доберемся до Сан-Диего.
Она приложила свою руку к груди.
– Сэр! Я приношу свои нижайшие извинения за свое мнение о вас. Право, вы крайне целеустремленны!
Он ощутил, как его лицо теплеет, – он покраснел.
Слегка нахмурившись, он вернулся к своей книге, молча проклиная Ли Кроуфорда, который осознанно устроил эту пытку.
* * *
Филлип Стоддард, глава исследовательского центра IPX, перебирал пальцами свою рыжеватую бороду и разговаривал с ними с легкой иронией.
– Не понимаю до конца, из-за чего весь этот ажиотаж, – сказал он. – Доложив об этом инциденте наверх, мы предположили, что проездом к нам заскочит офицер из Агентства. Но получить в гости личного помощника сенатора Кроуфорда – может, вы, ребята, знаете такое, чего я не знаю?
Кевин на мгновение улыбнулся.
– Полагаю, такое всегда возможно. Но MRA всегда очень серьезно относится к гибели своих сотрудников. Этот случай вкупе со взломом системы безопасности… – Он резко оборвал фразу. – Доктор, это помещение безопасно?
– Хм… Да, конечно. Сбой в системе безопасности произошел в лаборатории 16, где хранятся артефакты. Но на самом деле ничего не случилось.
Давьон прокашлялась, и, к огромному изумлению Кевина, заговорила очень жестко и профессионально:
– Ничего? Однако сбой практически совпал с моментом гибели мистера Раскова.
– Послушайте, я знаю, что вам платят за то, что вы подозреваете все и всех, но вы говорите не всерьез, верно?
– В противном случае нас бы здесь не было, – сказала Давьон.
– Ладно, послушайте. Вскрытие показало, что Расков умер от инсульта, а что касается сбоя, то это был какой-то "глюк".
– Уверен, что так, – утешил его Кевин. – Но мы обязаны это проверить, понимаете? Приказ есть приказ. Все, связанное с артефактами…
– Конечно. Вы хотите посмотреть на них?
– Очень хотим, – ответил Кевин.
* * *
Лаборатория 16 была просторной, чистой и белоснежной – наверное, она настолько близка к идеалу "лаборатории" в учении Платона, насколько вообще возможно. Пока они шли, Стоддард рассуждал о безопасности.
– Проблемой является само проникновение в здание IPX без разрешения, – сообщил он им. – Добраться до 13-го этажа практически невозможно. Чтобы войти в эту лабораторию – и в это хранилище, – необходимо прямое вмешательство Господа всемогущего.
Пока он говорил, дверь хранилища со вздохом открылась.
Изнутри помещение смутно напомнило Кевину нору пресмыкающегося: мрачный ледяной коридор, в стенах которого были прорезаны окна, ярко освещенные изнутри.
– Когда мы не изучаем артефакты, они хранятся в вакуумных отсеках, – сказал Стоддард, указывая рукой на конец коридора и ряд запечатанных блоков. – Но вы можете увидеть несколько образчиков на столах – мы над ними работаем.
Кевин заглянул в ближайшее окно. На столе покоился предмет в форме неровного тора, усеянный выступами. В другом окне виднелся объект идеальной цилиндрической формы с небольшими шишковидными выпуклостями.
– Их нашли на Марсе? – спросила Давьон.
– Да, под Сирийским плато.
– И что вы в них обнаружили?
– Боюсь, ничего нового. Очевидно, что они искусственного происхождения, хотя способ изготовления пока неясен. Непохоже, чтобы их выплавили или соединили в одно целое при помощи сварки или заклепок. Они изготовлены из высокоорганичных сплавов, некоторые нам неизвестны. Некоторые фрагменты, несмотря на свой внешний вид, проницаемы для лучей видимого диапазона, в то время как остальные непрозрачны даже для нейтрино. – Он широко улыбнулся. – Другими словами, мы по-прежнему не знаем о них вообще ничего, кроме того, что их изготовили инопланетяне.
Кевин кивнул, пристально вглядываясь в артефакты. Он был поражен странным и невозможным ощущением от чего-то знакомого.
– А сбой…
– Как я уже сказал, это был "глюк". Ни один из артефактов не пропал – служба безопасности Земного Содружества описала их независимо и до нас, так что это я могу доказать. Потревожены они тоже не были.
– Однако система безопасности зафиксировала, что произошел взлом.
– Должно быть, призрак. Камеры ничего не зафиксировали.
– Да… – С растущим ощущением беспокойства Кевин просмотрел остальные артефакты на мониторе. – Я хотел бы осмотреть комнату мистера Раскова, и немедленно.
* * *
Они сломали пломбу службы безопасности и вошли в комнату Раскова. Она представляла собой совершенный хаос – продукт беспорядочного образа мыслей.
– Комната была опечатана с момента его смерти?
– Да, за исключением времени, когда выносили тело.
Кевин задумчиво ходил по комнате, пока Давьон проводила осмотр, рассматривая под разными углами фотографии, открывая ящики.
– У вас есть представление, что вы ищите? – с сочувствием спросил Стоддард.
– Доктор Стоддард, – ответила Давьон, – неужели у вас нет других более важных дел сегодня?
Он слегка покраснел и выпрямился.
– Да. Собственно говоря, есть. Свяжитесь со мной, если я понадоблюсь.
Он вышел из комнаты.
Когда они остались наедине, Давьон улыбнулась.
– Знаете, а он что-то скрывает.
– Вы его просканировали?
– Глубинное сканирование – нет. Но его поверхностные мысли демонстрируют возбуждение и нервозность. В особенности, когда он говорит об артефактах. И сильнее всего – когда он сказал, что они не обнаружили ничего нового.
– Это интересно.
Он просмотрел бумаги на столе. Среди них был альбом для рисунков, и Кевин открыл его. На первых десяти листах были изображены пейзажи – в стиле импрессионистов, выполненные карандашами и пастелью. Но где-то посередине альбома тема и стиль резко менялись. Вначале шли многочисленные изображения насекомых – стрекоза, несколько различных жуков, другие существа, которых Кевин не узнал. На другой странице пастелью был нарисован жук – этого жука Кевин узнал, хотя и не знал его названия, – один из тех переливающихся, словно выкрашенных "металликом", зеленых жуков. Рисунок был раскрашен очень тщательно.
Оставшаяся часть альбома была заполнена подобными рисунками. Перебирая разбросанные по столу бумаги, Кевин нашел еще несколько набросков. А потом и еще один блокнот с рисунками.
– Мистер Расков был энтомологом – профессионалом или любителем? – спросил он.
Давьон пожала плечами.
– У меня нет таких подробностей, коль на то пошло. В данных, которые вы мне передали, ничто на это не указывает. – Она заглянула через его плечо, ее тело почти касалось его. – Похоже, интерес возник недавно. Видите? Он ставил даты на своих рисунках.
Кевин пролистнул альбом назад. Если пейзажи были нарисованы более трех месяцев тому назад, то зарисовки насекомых появились за три дня – с 3-го по 5-ое мая.
– Должно быть, он рисовал без остановки все три дня.
– Сбой в лаборатории произошел 5-го мая. Расков умер 5-го мая.
– Вы полагаете, что жуки настолько заполонили его разум, что его хватил удар? – спросила Давьон.
– Не знаю. Инсульт легко сымитировать.
– Вы думаете, что его убили из-за внезапной любви к жукам?
Кевин провел пальцем по альбому.
– Давайте закончим все здесь. Я хочу поговорить с начальником мистера Раскова.
* * *
– Он был одним из наших самых квалифицированных коммерческих телепатов, – сказала Фреда Ной. Ее почти круглое лицо сморщилось в попытке изобразить горе. – Это так ужасно. Вы знали его?
– Я нет, – ответил Кевин.
– И я, – добавила Давьон. – Но вы можете рассказать нам, кто были его друзьями?
– Бедняга, он мало с кем дружил. Он многое держал в себе. Сами знаете, телепат. – Ее оливковая кожа посерела. – О, боже, я не хотела… конечно же, вы знаете.
– На самом деле, – сказала Давьон, – мистер Вацит, конечно, не телепат. Я – телепат, но я не обижаюсь. Многие, кто вынужден проникать в чужие разумы, становятся замкнутыми. Иногда приходит прилагать усилия, чтобы не узнать секреты других людей.
Кевин ощутил признательность. Давьон очень хорошо играла свою роль "плохого следователя" – она виртуозно поддерживала допрашиваемых в подвешенном состоянии.
Обычные люди опасаются тэпов, и, прояснив свою роль, она выводила Кевина вперед – теперь, на контрасте, нормал мог отождествить себя с ним и даже довериться ему.
Если бы только он мог сыграть свою роль получше…
– Госпожа Ной, – сказал он успокаивающе, – у меня есть список переговоров, за которыми наблюдал мистер Расков в начале мая, и я искренне благодарю вас за то, что вы передали его нам. Там есть кое-что, что мне не понятно – Kuchinsky-Behn?
– А. Маленькая канадская компания, занимающаяся биотехнологиями.
– Часть более крупного конгломерата Tangent?
– Полагаю, что да.
– Представители на встрече – Кухински от Kuchinsky-Behn и Роланд Хаммерштайн от вашей компании? Можно побеседовать с мистером Хаммерштайном?
– М… Нет, мне очень жаль. Мистер Хаммерштайн был переведен в филиал в Сандакане.
– Тогда, возможно, позднее. Но у вас есть стенограмма?
– Да, конечно. Вы хотите получить копию?
– Буду признателен.
Повернувшись к компьютеру, она вызвала файл, распечатала его и передала бумаги Кевину.
– Благодарю вас, госпожа Ной. Пока что это все. Вероятно, я еще захочу поговорить с вами.
– Конечно, я буду рада помочь, чем смогу.
– Не нужно нас провожать, спасибо.
Когда они вернулись в холл, и рядом никого не было, Давьон вновь примерила свою улыбку.
– Я решила, что вы угостите меня ужином, мистер Вацит, – проинформировала его она.
– Госпожа Давьон, у нас много дел. Если вам нужно что-то перекусить, я уверен, здесь есть столовая, или вы можете заказать обед в номер…
– Посмотрите на часы, мистер Вацит. Шесть часов. Рабочее время закончилось, и для допроса вы здесь больше никого не найдете. А вы ведь не хотите, чтобы я подтвердила слухи в отношении вас, верно? Я надеялась, что смогу рассмеяться им в лицо – и сказать всем, что требуется лишь подобрать нужный ключик, чтобы отпереть фонтан остроумия, бьющий внутри вас.
– Госпожа Давьон, я работаю над делом, которое оказалось довольно сложным. Меня не обучали работе детектива, и, однако, меня попросили выполнить подобную работу. Я…
– Вы расстроены. Вашему разуму – и вашей плоти – нанесен чувствительный удар, вы скованы. Расслабьте одно, и другое тоже придет в норму. Так говорил мой дед, очень мудрый андоррец. Я действительно вынуждена настаивать – ради пользы дела.
Он кивнул, неожиданно осознав суть проблемы.
– Ради пользы дела.
* * *
Шагая по залитой солнцем улице, он посмотрел на нее.
– Ладно. Что вы не хотели говорить в здании?
– Иногда вы бываете просто непрошибаемым, мистер Вацит.
– Возможно. Простите, что я не сразу догадался. Итак, в чем дело?
– Я пока не в настроении для беседы. Насколько я помню, вы согласились угостить меня ужином.
– По-моему, мы пришли к выводу, что это лишь повод покинуть здание.
– О, нет, я подразумевала именно то, что сказала. Думаю, итальянская кухня подойдет.
– Госпожа Давьон, у меня нет ни малейшего представления, почему вы столь сосредоточены на задаче "раззанудить" меня, но уверяю вас – это совершенно неуместно.
* * *
Давьон продемонстрировала ямочки на щеках.
– Неплохо для итальянского вина. В нем есть некая примитивная живость.
– Мы могли бы найти французский ресторан, – ответил Кевин ровно.
Она скорчила гримасу.
– За границей я не употребляю французскую кухню. Слишком жестокое разочарование. В итальянском ресторане потенциальное разочарование значительно слабее.
– А…
– Вы не любите еду, верно?
– Я ее ем. Она поддерживает меня.
– Как я и сказала. Вы ее не любите.
В ответ он положил в рот еще кусок каннеллони.
– О, бог мой, – сказал он. – Восхитительно. Мне даже петь захотелось. – Он положил вилку на тарелку. – Ну а теперь, пожалуйста, расскажите мне, что вы там обнаружили?
Она закатила глаза – опять – и поставила бокал на стол.
– Вы так непоколебимы в своем желании не доставлять себе радость. Вот вы сидите в обществе очень красивой женщины…
– Да, сижу.
Она остановилась, искренне удивленная.
– Вот как? Вы считаете меня красивой?
– Конечно. Но вы работаете на меня, и…
– А. И я похожа на еду, n'est-ce pas?
Очень хорошо. Две вещи. Первое: не тратьте время, чтобы прочитать стенограмму переговоров, за которыми наблюдал Расков, – это фальшивка.
– Вот как.
– Вот так. Второе: этот как его там – Хаммерштайн – на самом деле не был переведен в филиал в Сандакане. Она не знает, что именно с ним произошло, и она более чем обеспокоена тем, что будет с ней.
– С ее работой?
– Похоже, с ее жизнью.
Он подцепил вилкой кусочек, избегая вызывающего взгляда Давьон.
– Итак, у нас есть тэп, наблюдающий за сделкой. Это тайные переговоры, скорее всего, нелегальные, и его убили.
– Полагаю, что так. Но мы не можем ничего доказать. Скорее всего, мы не сумеем найти кого-то из тех представителей, чтобы вызвать их в суд, но даже если мы сделаем это, они просто повторят фразы из сфальсифицированной стенограммы. Даже легкое сканирование покажет, что они лгут, но, конечно же, такие доказательства суд не примет.
– Видения в качестве улик, – пробормотал он.
– Можно еще раз?
– Не обращайте внимания. Но какое отношение все это имеет к сбою в системе безопасности в лаборатории 16?
– Возможно, никакого. Простое совпадение.
– Я не верю в совпадения.
– Или во что-нибудь еще, – задумчиво сказала она. Ее зеленые глаза сверкали дьявольским огнем. – Кажется, после ужина мне захотелось бы прогуляться по берегу.
– Отлично. Надеюсь, вы получите удовольствие. Я буду в своем номере, попробую поработать.
* * *
– Снимите ботинки, – сказала Давьон. – Намочите ноги в прибое.
Сама она сделала то же самое и начала играть в салки с волнами, – с туфлями в руках, юбкой, задравшейся до колен.
– У меня аллергия на морскую воду.
– Конечно, не сомневаюсь.
Она подошла к нему и взяла его руку – он ощутил тревогу и дискомфорт.
– У вас интересный разум, мистер Вацит. Вы знаете об этом?
– Да, мне говорили.
– Вот как? И как ее звали? Мне следует ревновать?
Когда он не ответил, она сжала его руку.
– А… Тайна. Еще одна тайна. Вы хранилище тайн. Вы просто сотканы из них, Кевин Вацит. Я боюсь, что даже телепат не сможет вытащить их из вас.
– Вы пытались?
Она засмеялась.
– Конечно же, я прямо сейчас пытаюсь. Но я не сканировала вас. Я говорю буквально – не думаю, что у меня получится. Некоторые нормалы обладают подобием блока – ничего телепатического, просто нечто наподобие внутреннего порядка, самодисциплины. Ваш разум похож на часы, мистер Вацит. Я не осмелюсь вас просканировать из страха оказаться зажатой между шестеренками.
– Помимо факта, что подобное сканирование противозаконно, – напомнил он ей.
– Да. Я люблю свою работу и не стремлюсь потерять ее.
– Любите свою работу? И вы неплохо справляетесь с ней. Я с трудом узнавал вас во время допросов.
Она засмеялась и ударила ногой по волне.
– Я принимаю это как комплимент. Два комплимента от мистера Кевина Вацита за один день. Знаете, это настоящее достижение. – Она отпустила его руку и побежала навстречу прибою. – Я люблю море. Оно такое живое. Я люблю ощущение от него. Все его тихие голоса.
– Голоса?
– Ну, не совсем голоса, просто нечто похожее. Думаю, только телепат может ощутить их. Здесь ничего нельзя разобрать, ничего рационального – хотя мне хотелось бы как-нибудь просканировать дельфина. Нет, это что-то вроде громкой тишины.
– Но телепатически? Вы ощущаете отзвуки жизни животных?
– Не думаю, что все это мое воображение. Мне кажется, что все живое должно обладать разумом – по-своему. Конечно же, я могу ощущать животных. Конечно, я не понимаю их – если только речь не идет о простых чувствах вроде голода или страха. Океан я и вовсе не понимаю, хотя я прикасаюсь к нему и напряженно вслушиваюсь. Однако там что-то есть. Оно существует. – Она задумчиво посмотрела на него. – Бедняги нормалы. Словно жить без обоняния.
– Да, – рассеянно согласился Кевин. – Должно быть. Спасибо вам, госпожа Давьон.
– За что?
– За вечер. И, возможно, за разгадку нашей головоломки.
