Темное происхождение: рождение пси-корпуса

      – Но все-таки, сенатор, – какие-то космические впечатления?
      – Не совсем. Больше похоже на ситуацию, когда ты делаешь всю работу, а другой получает удовольствие за двоих.
      – Что же, это образ! – резюмировал Дипесо. – И не самый приятный для нашей аудитории. Ладно, теперь серьезно. Как вообще дела в вашей метасенсорной штуковине?
      – Очень хорошо – теперь, когда мы можем выявлять телепатов…
      – Хотя и не всех.
      – Нет, но почти 70 процентов можно распознать с помощью медицинского экспресс-тестирования. Это значительное число, к тому же достаточно высокий процент телепатов приходит к нам добровольно.
      Дипесо надел свою "серьезную маску".
      – Что ж, это классно, верно? Но не признаете ли вы тем самым, что не можете защитить нас от остальных 30 процентов?
      Ли потер руки.
      – На самом деле, если не возражаете, я бы хотел представить нескольких людей, от которых я вас "защищаю".
      На лице Дипесо проскользнул отблеск разочарования, но он сразу же сумел прикрыть его выражением "вот как?".
      – Что ж, уверен, если они с вами, то нам не о чем беспокоиться. Приведите их. Но, ребята, повторяйте за мной… – Он начал тереть виски и повторять: – Думай о чистом… Думай о чистом… Никаких мыслей об Анне Кек…
      Аудитория засмеялась и начала тереть виски, и тут на сцену вышли пять телепатов. Но стоило публике увидеть двух первых из них, как в студии воцарилась тишина.
      Первым пришел в себя Дипесо.
      – Анна, радость моя, вы немного поспешили. Ваше выступление…
      – Прямо сейчас, дорогой, – ответила Анна. Достигнув зрелого возраста, Анна сумела сохранить ту же грацию и спокойную чувственность, которые сначала влюбили в нее весь мир, а потом превратили ее в одну из самых уважаемых актрис. – Я была на этом шоу – сколько, уже раз тридцать, – и ни разу не сказала ничего важного. А теперь скажу.
      Пожалуй, впервые Дипесо не смог скрыть своего глубочайшего потрясения перед аудиторией. Он даже начал заикаться.
      – В-вы… х-хоти…
      Ли встал и предложил ей свое кресло. Анна села, отбросила назад блестящие черные волосы и слегка поцеловала Дипесо в щеку.
      – Просто продолжай очищать свои мысли, дорогой.
      – Боже всемогущий! – воскликнул Дипесо, приходя в себя. – Чудо, что вы раз тридцать не наказали меня пощечинами. Вы были… все время?
      Она пожала плечами и улыбнулась публике.
      – Я не знала, пока не прошла нового тестирования. Я всегда знала, что хорошо понимаю других людей – зная, что они чувствуют, – но я никогда не слышала слов или мыслей. На самом деле большинство телепатов не могут разобрать их – это ошибочный стереотип. Я не могу прочесть ваших мыслей, Алекс.
      – Ну, благодарение Будде за эту любезность. Фу… Вот почему я уверен, что должен существовать закон. Что ж, это…
      – Вопрос не обо мне, – прервала его Анна. – У меня еще будет время для разговора, верно? Потому что я все-таки хочу поговорить о "Путешественнике из Арканзаса". Но вначале мне хочется, чтобы сенатор представил публике всех остальных.
      – Конечно, пожалуйста…, но мне кажется, что я знаю этого юношу, – он указал рукой на двадцатилетнего парня с профилем Аполлона. – Вы не тот пожарный…?
      Ли дружески похлопал молодого человека по плечу.
      – Это Гай Гиллори. Большинство ваших зрителей вспомнят, что в прошлом году этот юноша спас тридцать человек во время землетрясения в Сан-Франциско. Гай по доброй воле пришел к нам, когда… – я вернусь к этому через минуту. Телепатические способности Гая помогали ему находить тех, кто оказался в ловушке на обрушившемся шестом этаже здания Тромбла. Я могу добавить, что Гай только недавно встал на ноги: во время его пятого – и третьего после начала пожара в здании – прохода по развалинам его тело было покрыто ожогами третьей степени.
      Гай нервно кивнул. Ли похлопал его по спине и подошел к блондинке с приятным, но некрасивым лицом – девушки-соседки или младшей сестры.
      – Это Клара Суарес. Она была биржевым брокером, пока не ушла с работы добровольно, когда узнала, что обладает метасенсорными способностями. Теперь она применяет свои таланты в работе в Международной комиссии по торговле, чтобы найти менее честных телепатов, которые продолжают работать на бирже.
      Он подошел к мальчику около тринадцати лет с ярко-рыжими волосами.
      – Стивен Кэмпбелл. Стивен тоже не знал, что он телепат, – ему просто везло, и в бейсбольных матчах он хорошо отбивал удары подающего. Стива забили почти до смерти и оставили умирать на улице в Эдинбурге. А это… иди сюда, радость моя.
      Он вытянул руки, и последняя из пяти телепатов бросилась в его объятия, сопровождаемая дружным вздохом публики.
      – Это Констанс. Констанс пять лет, и в прошлом году она видела, как убивали всю ее семью. В нее выстрелили, ударили мачете и оставили умирать. Мы нашли ее под трупом ее матери.
      Констанс оглядела всю студию. Девочка была похожа на живую куклу с огромными темно-голубыми глазами и каштановыми волосами, собранными в пышный хвост. Она что-то прошептала на ухо Ли, и тот расхохотался.
      – Она спрашивает, может ли она сесть рядом с вами, Алекс.
      – Я… да, конечно. Я никогда не отказываю даме.
      Анна обняла девочку, когда та проходила мимо. Констанс залезла на колени Алекса Дипесо и посмотрела на него своими огромными глазами. Раздался общий вздох – с левой стороны был виден шрам, начинающийся у пробора, проходивший по уху и исчезавший на шее под платьем.
      – Привет, Констанс, – сказал Дипесо. – Что ты думаешь о Лос-Анджелесе?
      Она просто взглянула на него и улыбнулась слегка грустно.
      – Ты хороший человек. Я вижу, ты хороший человек. Как же ты говоришь такие злые вещи?
      Дипесо сжал зубы, и в студии воцарилось глубокое молчание. Наконец он потянулся, взял ее за руку, и когда он заговорил, казалось, его голос с трудом вырывался из горла:
      – Не знаю, милочка. Не могу объяснить…
      И почти шесть миллиардов зрителей видели, как по его лицу скатывалась слеза, пока изображение не переключилось на рекламу.

* * *

      – Итак, мы вернулись, и мы по-прежнему разговариваем с сенатором Ли Кроуфордом из Комитета по метасенсорному регулированию. Если начистоту, то к этой минуте я собирался уже избавиться от него и пообщаться с кем-нибудь повеселее, но во время перерыва он сказал мне, что хочет объявить о чем-то очень важном. Поэтому думаю, что мне лучше ненадолго заткнуться и послушать, о чем пойдет речь.
      Ли кивнул.
      – Спасибо вам, Алекс. Вначале я хочу поблагодарить вас и вашу аудиторию за то, что дали мне шанс представить этих людей. Понимаете, неведомое всегда обретает облик чудовища, а для большинства людей телепатия – это неведомое. Она пугает. Уверен, в глубине души все мы осознаем, что это не оправдывает многое из произошедшего, – конечно же, не оправдывает того, как обращались с Констанс и со Стивеном. Поэтому я хотел показать вам лицо неведомого, чтобы вы сами могли увидеть, что они не монстры, не инопланетяне, они – просто мы.
      На мой комитет обрушивается много критики с обоих концов диапазона мнений. Мне критикуют как за то, что я отбираю права у телепатов – несправедливое обвинение, – так и за то, что я "недостаточно жёсток" с ними, что я с радостью признаю верным. Они не заслуживают наказания только за то, что родились иными. Но они – иные, если не во всем, то хотя бы в этом аспекте.
      Он сложил руки на груди.
      – Я несколько многословен и постараюсь добраться до сути, потому что знаю: все вы хотите услышать побольше от Анны и других гостей, которых Алекс пригласил в этот вечер. Суть вот в чем. За последний год я встречался со многими телепатами и осознал одну вещь: большинство из них стремится к служению обществу, хотят применять свои способности не для собственной выгоды, не для пользы одной нации, а на благо всего человечества.
      Чтобы закончить, я хочу объявить, что президент дала мне "добро" на создание новой правительственной организации, созданной из телепатов, подобных Анне, Гаю, Стивену, Кларе и Констанс. Все мы согласились, что это наилучший и самый благоразумный способ разрешить проблемы телепатов и общества в целом. Я убежден, что на самом деле люди боятся не телепатов, а отсутствия понимания, кто телепат, а кто нет. Фигурально говоря, большинство из нас не возражают оказаться обнаженными, но мы не хотим, чтобы кто-то видел нас нагими без нашего согласия. Агентство по метасенсорному регулированию – MRA – предотвратит это. Мы можем выявить 70 процентов всех телепатов с помощью медицинских методов, но думаю, что большинство людей, знающих о своих телепатических способностях, по собственной воле придут в MRA, где они смогут приносить пользу без страха и гонений.
      – Но что будет с теми, кто не пожелает присоединиться?
      – Что ж, естественно, будут те, кто захочет продолжить нормальную жизнь. Я счастлив объявить, что компания Halotech разработала новый препарат, который обещает хорошие перспективы в подавлении пси-способностей. Он все еще в стадии тестирования, но подает надежды, так что после клинических испытаний мы сможем предлагать его тем телепатам, которые хотят сохранить нормальный образ жизни. Помимо этого… Да, везде есть преступники. Какую бы социальную группу вы не взяли, в ней всегда есть меньшинство, которое не обладает социальным сознанием, которое всегда ищет простые выходы из сложных положений. Это характерная черта вовсе не телепатов, друзья мои, а всего человечества.
      Однако, как вы легко представите, телепаты представляют особую проблему в вопросах лишения свободы. Поэтому мы предлагаем создать ряд изолированных заведений, которые спроектируют специально в соответствии с нуждами телепатов, и надзор за которыми будет осуществлять MRA. А MRA, в свою очередь, будет контролироваться Сенатом Земного Содружества. Если вкратце, давно пора сделать шаг назад и посмотреть, что мы творим.
      Земное Содружество – первое по-настоящему всемирное государство, и посмотрите, чего нам удалось добиться всего лишь за тридцать лет. У нас бурно развиваются колонии на Луне, есть планы освоения Марса, и, возможно, мы обнаружили первые реальные отголоски деятельности инопланетной цивилизации. И для этого нам всего-то понадобилось немного веры, бездна изобретательности и много пота.
      – То же самое с так называемой проблемой с телепатами. Через сто лет люди будут воспринимать происходящее как начало чего-то изумительного. – Он раскинул руки. – Конечно, все это требует одобрения Сената, поэтому если вам понравилось услышанное сегодня, я прошу вас послать сообщение вашему сенатору.
      Дипесо кивнул, словно соглашаясь, и тут же, по привычке, медленно кивнул еще раз, закрывая тему.
      – Что ж, пожалуй, это максимум серьезности в шоу, который допускает мой контракт. Я хочу поблагодарить вас, сенатор, поскольку теперь меня заклюют до смерти во всех выпусках новостей. Может, выделите мне нескольких своих… э… "регулировщиков", чтобы обезопасить мою жизнь?
      Ли уныло покачал головой.
      – Не знаю… Вероятнее всего, Сенат сочтет это нерациональным использованием чиновником государственных ресурсов… Но я обещаю вам заняться этой проблемой, если вы пообещаете мне как-нибудь пригласить меня сюда снова.
      – Сенатор, какие счеты между друзьями! Можете рассчитывать на меня.

* * *

      – У тебя красивые руки, – сказал он Элис тем вечером в холле театра "Делакорт". На сцене оркестр играл какую-то мелодию в стиле двадцатых годов, навязчивую и ритмичную. Мимо словно призраки проплывали подносы, странствуя среди вуалей и длинных платьев, столь популярных в тихоокеанских странах.
      По ее лицу пробежала легкая волна скептицизма.
      – Ты находишь во мне слабые места там, где их не было, – сказала она.
      – Хм. Скажи мне, где они, чтобы я мог отыскать их.
      – Ты уже проделал изрядную работу в этом направлении. Иногда я думаю, не телепат ли ты.
      – Только не я, дорогая. Ты же видела, как меня тестировали.
      – Угу. Но ты изрядно постарался и на шоу Дипесо. За все двадцать лет этот парень ни разу не проявил искреннего чувства, кроме презрения, а ты заставил его плакать. Того и гляди, это попадет в учебники истории. – Она накрыла своей рукой его руку, гладившую ее пальцы. – Почему ты именно на передаче объявил о создании MRA? Почему не в новостях?
      – Какие новостные передачи ты знаешь с аудиторией в шесть миллиардов? В прямом эфире. И помножь на два. Как только новость распространится, к завтрашнему дню это шоу посмотрит каждый житель Солнечной системы. – Он замер. – Боже, как приятно это сказать. Житель Солнечной системы. Мы – первое поколение в истории человечества, которое действительно может так сказать.
      – Не знаю, зашла бы я так далеко, чтобы считать нас с тобой принадлежащими к одному поколению, – с сомнением сказала она.
      – Значит, я старик, покушающийся на твою молодость, Элис? Так ты обо мне думаешь?
      Она показалась удивленной.
      – Должно быть, я очень наивна. Я не понимала, что ты на что-то покушаешься.
      Он пожал плечами.
      – Тогда ты наивна. Я покушаюсь на тебя и всерьез.
      – Вот как?
      – Вот так.
      Она отвела глаза.
      – Я не могу стать ею, ты же знаешь.
      – Ты даже не похожа на нее. Разве я когда-нибудь дал тебе повод так подумать?
      – Ни разу… осознанно. Но есть что-то… Даже когда мы близки, дистанция существует, Ли.
      – Но разве мы не сможем преодолеть ее?
      – Не знаю.
      – Ну, почему бы не пожениться и не попытаться?
      – Что?
      – Что слышала.
      Она посмотрела на него так, словно он был одной из тех чернильных клякс, которые она держала в своем кабинете как произведения искусства.
      – Идет, – тихо сказала она. – Если ты меня любишь, тогда давай.
      – Я тебя люблю.
      – Я тоже люблю тебя, Ли, – она сделала глоток из своего бокала, все еще выглядя несколько встревоженной. А потом улыбнулась. – Но какой медовый месяц сможет сравниться с нашей первой ночью?
      – Дорогая, я сделаю все, что в моих силах.

* * *

      Он покинул Лос-Анджелес, чувствуя себя в хорошей форме, но это ощущение быстро испарилось во время ночного перелета в Женеву – по мере того, как начала проявляться реакция людей. Привычные обвинения в игре на публику – все они мечтали, чтобы самим так вести себя перед зрителями. Это было тривиальным. Но некоторые отклики на MRA были тревожными. Не совсем неожиданными, но тревожными.
      Он прилетел в Женеву ранним утром и сразу же отправился на работу – самый лучший способ бороться со сменой часовых поясов.
      Том Нгуйен ждал его в офисе.
      – Я и подумал, что вы приедете сегодня.
      – Да уж. Что случилось?
      – Созывают вновь.
      – К черту. Что еще?
      – У меня есть ощущение, что вы знаете.
      Ли зевнул, налил себе чашку кофе и протер глаза.
      – Да, но у меня в мозгах сейчас полная каша. Уверен, что ты справляешься со всем как всегда наилучшим образом. Голосование?
      – На десять процентов лучше, чем ожидали, как говорят наши источники.
      – Вот видишь? Я же говорил, что мне нужно идти к Дипесо.
      Том неохотно кивнул.
      – Все могло не сложиться, хотя… ладно, все сработало. Слеза стала главной новостью повсюду.
      Ли сделал глоток кофе.
      – А все Констанс, благослови ее бог. Это ее дар. Не то что бы он был ей нужен – она и без того так привлекательна и мила, – но наши тесты показали, что она П12, достаточно мощный телепат, чтобы выжать слезу из любого, если понадобится.
      Том покачал головой.
      – Что вы ей сказали?
      – Я сказал ей, чтобы она заставила его заплакать, и что она будет проклята, если не справится. Дьявол, у меня самого увлажнились глаза – видимо, я находился в радиусе действия ее поля.
      – Ли, это по-настоящему опасно. Если кто-нибудь заподозрит…
      – Не заподозрят, потому что не захотят этого. Конечно же, фанатики будут говорить об этом, и тем самым оттолкнут всех остальных. Понимаешь, общественное мнение на самом деле не поляризовано – во всяком случае, в большинстве регионов. Раньше люди испытывали двойственное отношение к телепатам, а теперь – нет. Им стыдно за самих себя. Они хотят помочь. И самое лучшее в этом то, что они смогут и помочь, и одновременно отстраниться от чтецов мыслей. Они будут звонить своим сенаторам. Голосование пойдет так, как мы хотим.
      – Державы, не входящие в Содружество, готовы разорвать вас. Они заявляют, что не отдадут своих телепатов.
      – Посмотрим – это вопрос прав человека. А что насчет членов?
      – Каждый хочет проводить собственную политику. Российский Консорциум и Амазония прикладывают бездну усилий. Оба хотят голосовать против вас – возможно, еще и Китай. Вы проскочите благодаря большинству, но позиции MRA очень шаткие. Мы не можем позволить себе ни единой ошибки.
      Несколько минут Ли пристально изучал своего помощника.
      – Том, ты хоть немного спал?
      Том моргнул.
      – Чуть-чуть.
      – Позаботься о себе. Ты мне нужен, – он сделал еще один глоток кофе. – Есть движение на других фронтах?
      – Пусто. В двадцатые годы военные разных стран проводили эксперименты для развития пси-способностей, пригодных для использования, но никто ничего не добился. За последние сто лет – пустота.
      – Черт побери, но кто-то сделал это. Если не страна, так корпорация. Должны же остаться какие-то свидетельства – помимо самих телепатов. А телепаты Токаша ничего не откопали?
      – Ничего. У каждого телепата, которого они просканировали, было нормальное детство, не считая способностей, и никаких особых связей и знакомств, кроме ожидаемых. Если они являются частью какого-то обширного заговора, то концы очень хорошо спрятаны.
      – Мы что-то упускаем.
      – Несомненно.
      – Это важно, Том. Я хочу оседлать тигра, а не обнаружить через десяток лет, что моя голова лежит в его пасти.
      – Ваша и моя, сенатор.

Глава 5

      Блад следила за шоу Дипесо со все возрастающим интересом. Сухой аризонский ветер проникал в открытую дверь, принося с собой хриплое карканье ворона.
      – Любопытно, Кроуфорд, часом, не один из нас? – пробормотал Тил. – Кажется, он слишком хитер для нормала.
      – Нормалы вовсе не тупы, – сказала Блад.
      – Даже не похоже на тебя.
      – А мы не настолько умны. Там, на Аляске, у меня бывали неприятные моменты. Не напоминай мне о них. Высокомерие погубит нас.
      Зашевелилась свернувшаяся в клубочек на кушетке Мерси.
      – Как теперь мы сможем спрятаться – у них ведь есть тесты?
      Блад пристально посмотрела на нее.
      – Вопрос на самом деле таков: а хотим ли мы прятаться?
      Тил откинулся назад на стуле.
      – Что ты хочешь сказать?
      Блад равнодушно пожала плечами. "Где же Манки?"
      "Ты же знаешь Манки. Пошли его за зеленью, а он вернется в сопровождении всех копов этого городка. (пауза) Почему ты поставила блок? Разве мы не семья?"
      "Семья. Я просто не знаю, что я думаю. Я хочу разобраться сама, прежде чем…"
      Кто-то стоял у двери. Манки и кто-то еще, некто закрытый и заблокировавшийся сильнее, чем все, к кому прикасалась Блад. Она опустила руку в карман и дотронулась до пистолета.
      Манки просунул голову в дверь. "Общий привет, всем здрасьте".
      "Манки, говори. Мерси…"
      "Ага. Как будто ты и Смоук говорили, когда я пришел".
      Он прокашлялся.
      – Послушайте, ребята, я кое-кого привел. Заходи, приятель…
      В дверь робко вошел мальчик лет шести. Смугловатая кожа и овал лица позволяли предположить наличие испанской или латиноамериканской крови – нередкой во Флагстаффе – но его коричневые волосы имели золотистый оттенок.
      – Манки, что ты творишь?
      – Эй, Блад, он один из нас. И сильный. Чувствуешь этот блок?
      – Чувствую. С каких пор ты начал подбирать бродяг?
      – С каких пор мы прекратили это делать? – прорычал Манки с яростным негодованием, нетипичным для него. – Он просто бродил по улице со старухой из индейцев, – совсем слабенькая, но с ветерком. Я попытался привести ее с собой, а она просто толкнула мальчишку ко мне. Просканировал ее, и она смоталась, так что многого я не узнал. Кажется, пару месяцев тому назад она нашла парнишку в пустыне.
      – Ты хочешь, чтобы мы заботились о мальчике?
      – Во имя б-б-бога, – заговорила Мерси, заикаясь. Она поднялась с кушетки. – Вы так и будете говорить о нем, словно его здесь нет? Иди сюда, сынок.
      Мальчик мгновение поколебался, а затем подошел к ней и позволил ей обнять себя.
      – Я разыщу ему что-нибудь поесть, – сказал Тил. "Черт, Блад, остановись. Непохоже, что он – ребенок нормалов. Он один из нас. Разве мы не поклялись, что примем любого, кого найдем, сделаем его членом семьи?"
      "В самую точку", заметил Манки. "Посмотри, Мерси уже разыгрывает из себя маму…"
      Мальчик резко дернулся, уставившись на Манки широко раскрытыми глазами.
      "Эй, это что-то значит…"
      Мерси нахмурилась.
      – Мне не очень приятно, когда меня исключают.
      – Извини, – сказал Манки. – Но только что мальчик откликнулся на наш разговор ветерком.
      – Будь осторожен с ним, – сказала Мерси, поглаживая голову мальчика и легко прикасаясь к его лицу. – Он не хочет впускать нас внутрь – пока. Просто дай ему немного времени.
      Блад вздохнула и протянула руку, чтобы взъерошить волосы мальчика.
      – Добро пожаловать в семью, парень.

* * *

      Она почувствовала приближение Манки еще до того, как увидела его, но продолжила смотреть на темный диск едва родившейся луны.
      "Ночь, ветер, колдун", сказал он, встав позади нее.
      "Оставь меня в покое".
      – Ты все еще сердишься за мальчишку?
      – Я не сержусь, О'Хэннлон, – я встревожена.
      – Не называй меня этим именем нормалов. Я не хочу снова слышать его.
      – Мы больше не дети, Манки. Пришло время взрослеть. Я такая же Блад, как ты – Сунь У Кун. Мы просто Деза Александер и Джек О'Хэннлон – как и тогда, когда мы встретились.
      – Нет, не как тогда. Мы сделали друг друга лучше. Мы скитались по диким тропам и прошли через все живыми и стойкими. Ты позволяешь быдлу подавить тебя. Мы выше этого. Мы – будущее, Блад.
      – Не знаю, вижу ли я будущее.
      Она ощутила его дыхание на своей шее. "Не дурачь себя, Блад. Ты тигр, а не овечка из стада. Ты – кобра. С черным сердцем".
      Она ощутила его желание так явно, как свое, удовольствие такое же темное и странное, как ее первые впечатления от вкуса лакрицы. Почувствовала, как он проводит ногтями по ее лицу, по тонкой ткани ее рубашки, по животу.
      "Именно об этом я и говорю", она справилась с эмоциями. "Мы знаем, как плохо нам вместе…"
      "Это плохо?" Он рукой сделал нечто новое.
      (!!) "Нет!"
      "Ты слишком много думаешь".
      В гневе она резко повернулась, испытывая к нему почти ненависть. Но увидев его глаза, взъерошила его медные волосы, впилась в его губы своими и некоторое время не думала вообще.

* * *

      Прошло три месяца. Все нашли жалкую работу нормалов, Блад – самую убогую, официанткой в баре. То еще унижение для темной богини. Но тестирование телепатов проводилось сначала среди государственных служащих и бизнесменов – и она решила, что пройдет много времени, пока они доберутся до официанток.
      Кто-то заметил ребенка, и к ним нагрянули из социальной службы. Они сказали, что мальчик – племянник Блад, что устроило проверяющих, но его пришлось отдать в школу.
      После этого мальчик стал развиваться быстрее, хотя учился в спецклассе.

* * *

      Мерси сделала свое заявление за обеденным столом. Было очевидно, что ее что-то беспокоит. Ее щиты стояли – конечно же, они были тоненькими как бумага, и Блад могла пронзить их в любой момент, но семья уважала личность каждого. Если Мерси хочет закрыться, они позволят ей.
      Но потом она сказала:
      – Сегодня меня протестировали.
      Блад застыла, не донеся ложку до рта, а застолье неожиданно превратилось в вихрь молчаливой паники. Мальчик, которого они стали называть Джеймсом, непроизвольно съежился.
      – Ты позволила им протестировать тебя? – медленно спросила Блад.
      – Все произошло неожиданно. Они просто прошли через офис и собрали образцы для анализа.
      – И?
      – Я тэп.
      – Какой сюрприз. Что ж, мы давно живем здесь. Пришло время…
      – Нет. – Блад никогда не слышала такой твердости в ее голосе. А разум тоже был тверд. – Нет, я не могу больше скитаться. Я не похожа на всех вас.
      Я… – Она запнулась, и Блад уловила какие-то смутные образы: себя в качестве темной богини, мысленный вопль сотни людей, погибающих при взрыве бомбы Манки. – Мне нравится моя работа.
      – Тебе нравится быть секретарем?
      – Это честно.
      – Но они не позволят тебе сохранить работу – теперь, когда они знают. Бог мой, я ведь знала, что оно должно случится.
      – Я соглашусь на инъекции, – тихо сказала Мерси. – Мне сказали, что я смогу работать здесь, если соглашусь.
      Смоук нахмурился.
      – Ты не можешь успокоить свой ветерок.
      – Могу. Это неважно. Я недостаточно сильна, чтобы было важно. Я становлюсь несчастной, когда использую свои слабенькие способности. Даже с вами, ребята. Так будет лучше всего.
      Они еще поспорили, но Мерси осталась непреклонной.
      На следующий день она пришла словно мертвая. Когда Блад попыталась прикоснуться к ее разуму, Мерси бросилась в туалет, и там ее рвало около получаса. Потом Мерси свернулась на кушетке, ее обычно живые глаза казались пустыми. Она вяло смотрела видео. Блад осторожно просканировала ее снова. Ее разум был похож на разум человека, напичканного новокаином и героином сразу. Словно Мерси только вспоминала, что она жива.
      На следующий день Блад заперла Мерси в ее комнате, позвонила ее начальнику и сказала, что после инъекции она заболела. Возможно, они выиграют день, но потом за ней придут. А когда придут за ней, то найдут их всех. Но никто больше не сделает такого ни с одним из ее семьи – больше никогда.
      – Я схожу в школу за Джеймсом, – сказала она Тилу и Смоуку. – Когда вернется Манки, не отпускайте его. Сегодня вечером мы уходим.
      Осенний воздух на улице был тонок и прозрачен, вершины Сан-Франсиско бросали вызов ясным небесам, застыв в своем ослепительном сиянии. Борясь с собой, она остановилась, чтобы полюбоваться этой красотой, успокоить дыхание, потому что больше всего ей хотелось найти босса Мерси, вскрыть его мозг и выяснить, кто вколол препарат ее подруге. Мерси, которая рисовала картины, писала стихи, чей разум открывался навстречу красоте подобно цветку. Блад была их сердцем, а порой и кулаком, Тил – интеллектом, Манки – страстью и безрассудством, Смоук – их молчаливой силой, но Мерси, Мерси была их душой. А теперь она словно превратилась в мумию.
      Ей следует убить их. Они знали, что делают. Если у наркотика есть остаточные эффекты, она убьет их. Она поклялась себе.

* * *

      Секретарь заулыбалась, когда Блад вошла в кабинет.
      – Здравствуйте, я мисс Ногалес, – сказала она. – Я пришла за моим племянником, Джеймсом. Он мне срочно нужен по семейным обстоятельствам.
      Секретарь нацелила в Блад свой острый нос.
      – В каком он классе? – спросила она любезно.
      – В первом. В спецклассе.
      – А… Думаю, их сейчас тестируют.
      – Тестируют?
      – Проверка на телепатию.
      Блад моргнула.
      – Без моего разрешения?
      – Таков закон, госпожа Ногалес. Это безболезненная процедура.
      – А где?
      – В столовой. Но вы не можете…
      Блад оставила ее объяснять, что она не может сделать. Она знала, где находится столовая.
      Их выстроили в ряд, как для прививки. Две женщины в белых халатах сноровисто делали что-то с их руками при помощи стальных цилиндриков, а затем вставляли их в черные ящики. Блад в отчаянии рыскала глазами по шеренге, пытаясь найти Джеймса.
      Наконец она обнаружила его с другой стороны – он рассеянно жевал печенье. Молоко и печенье для послушных детей с другого конца шеренги.
      Она поспешила к нему.
      – Госпожа Ногалес?
      Она повернулась и увидела мистера Крейга, учителя Джеймса.
      – Что здесь происходит? – требовательно спросила она.
      – Обязательное тестирование. Не о чем беспокоиться.
      – Джеймс так чувствителен, – сказала она возбужденно.
      – Он держится молодцом. Верно, Джеймс? И вам будет приятно узнать, госпожа Ногалес, – он совершенно нормален.
      Она слегка прикоснулась к разуму Крейга. Это было правдой.
      – Слава богу, – ответила она.
      – Большинство детей нормальны. Только один из десяти тысяч является телепатом. Сомневаюсь, что сегодня мы найдем хоть одного.
      Она кивнула.
      – Что ж, мне стало намного легче. Я пришла, чтобы забрать Джеймса.
      – О? – подозрения просочились следом за этим возгласом.
      – Да. Его дедушка, боюсь.
      – Мне бесконечно жаль слышать об этом. Сколько времени он будет отсутствовать?
      – Надеюсь, лишь пару дней. Мы должны поехать в Хьюстон.
      – Что ж, мы будем скучать по тебе, Джеймс, – сказал он мальчику.
      Джеймс поклевывал печенье. Взяв его за руку, Блад ощутила вкус шоколада.
      – Пошли, Джеймс, нам нужно кое-куда съездить.
      Сев в машину, она смогла немного расслабиться. "Тридцать процентов", подумала она. "Тридцать процентов не выявляются. Ты везунчик, Джеймс".
      Но, вероятно, на бОльшую удачу ее семье рассчитывать не приходилось. Пришла пора им самим позаботиться о своем везении.

Глава 6

      – Сенатор Меншиков! – воскликнул Ли. – Как хорошо, что вы присоединились ко мне!
      В саду шум вечеринки стихал, хотя человек двадцать по-прежнему играли в крокет на лужайке, на которой уже задрожали огоньки светлячков. Ли сделал небольшой глоток и наклонился, чтобы поцеловать Элис в щеку.
      – Элис, ты не хочешь посмотреть, как дела у остальных?
      Жена освободилась из его объятий и неуверенно встала на ноги. Она пила немного больше, чем следует, и это начинало беспокоить его.