Комическая фантазия (Пьесы)

      Стивен. А я поделила: сто - им, сто - мне, сто - вам.
      Рыбник (печально). Вот я и сутенер. (Вновь обратился к небу.) Где предел, боже?.. (Девицам.) Итак, за дело! Тащите всех подозрительных... Лучше поймать сто Уленшпигелей, чем пропустить одного! Вперед, дочери сатаны! Бог вам в помощь!..
      Девицы расходятся. Рыбник уходит. Появляется монах Корнелиус, он ведет
      за руку Калликен.
      Калликен. Отпустите меня, святой отец. Лучше умереть...
      Корнелиус. Это всегда успеешь, дочь моя... Не бойся! (Стивен.) Хозяйка, я привел к вам заблудшую овечку.
      Стивен. Вижу! (Критически оглядывает Калликен.) Что-то последнее время у вас совсем никудышный товар.
      Калликен. Я боюсь... Отпустите меня.
      Корнелиус. Чтобы попасть в рай, дочь моя, надо пройти все тяготы мира... Эта последняя... (Стивен.) Почему никудышный? Очень даже кудышный...
      Стивен. Худа!
      Корнелиус. На любителя...
      Стивен. Сейчас любят полненьких...
      Корнелиус. Мода так переменчива...
      Стивен. Ладно. Сто флоринов дам.
      Корнелиус. Побойся бога! Пятьсот!
      Стивен. Бога в наши дела путать нечего... Сто двадцать пять!
      Корнелиус. Грех! Это цена корове, а не человеку... Четыреста...
      Стивен. С коровой меньше хлопот: ни одевать, ни обувать, ни причесывать... Сто пятьдесят!
      Корнелиус. Да ты посмотри на нее... У нее улыбка мадонны. (Калликен.) Улыбнись, дочь моя...
      Калликен (плача). Святой отец, я этого не вынесу...
      Корнелиус. А голос? Нужный такой голос...
      Стивен. Двести - точка!
      Корнелиус. Ну, накинь хоть полсотни!.. Она же латынь знает!
      Стивен. Это нам без надобности... Двести! Или ведите ее в монастырь...
      Корнелиус (со вздохом). Ладно. Договорились! (Калликен.) Дочь моя, теперь эта женщина - твоя госпожа. Служи ей верно, пройди путь Магдалины и станешь святой... (Стивен.) Ты не обижай это дитя, Стивен.
      Стивен. Хорошо. (Калликен, резко.) А ну, утри слезы, дура! Марш наверх. Переоденься, подмажься... Сейчас гости придут!
      Калликен уходит.
      Буду любить ее как родную дочь, святой отец!
      Корнелиус. Вот и спасибо. Теперь моя душа спокойна... (Уходит.)
      Открывается дверь, одна из девиц втаскивает упирающегося Ламме.
      Девица. Ну пойдем, красавчик! Хоть на часок...
      Ламме. Оставь меня, пожалуйста! Мне совсем это не нужно...
      Девица. Здесь хорошо, здесь весело... (Стивен.) Хозяйка, уговори гостя остаться!
      Стивен (тихо, Девице). На кой черт ты его привела? Сказано ж было: длинный, тощий брюнет. А у этого все наоборот!
      Девица (тихо). Похоже, что он из гезов... Он знает Тиля...
      Стивен (тихо). Ладно, разберемся. (Ламме.) Не обижай нас, господин. Останься, повеселись...
      Ламме. Не нужно мне это. Я женат!
      Стивен. И на здоровье. Я тебя не венчаться зову... Мои девочки семей не разбивают, это для нас святыня... Семью разбивают честные женщины - они в душу лезут и денег берут больше...
      Ламме. Не нужны мне твои девочки! Я люблю только свою жену, и никого больше.
      Стивен. Да что ж она за птица - жена твоя?
      Ламме. Моя жена чудная... Нежная, стройная, белокурая... Такой второй нет на свете.
      Стивен. Подберем!
      Ламме. Замолчи, старая блудница!.. Не смей касаться святых вещей!
      Стивен. Ну, хоть поесть-то ты у нас можешь?
      Ламме. Поужинать можно... Пива выпью... Но больше ничего!
      Стивен. И на том спасибо. Проходи, пожалуйста... (Ведет его за ширму, усаживает за стол.) Вот тут уютно, никто не помешает... А девушку я тебе все-таки пришлю...
      Ламме. Я сказал: не надо!
      Стивен. Она входит в оплату ужина... Пришлю в твоем вкусе: стройную, белокурую...
      Ламме. Мне все равно. Я ее и пальцем не трону!
      Стивен. Это как знаешь! У каждого гостя - свои причуды...
      Стивен вышла из-за ширмы, навстречу ей - Калликен. Она уже одета, как
      все девицы заведения.
      Новенькая, ступай к гостю! (Тихо.) Постарайся расколоть...
      Калликен. Что?
      Стивен. Разговори его, поняла? Узнай - кто он, откуда... Не из гезов ли?
      Калликен. Я не сумею.
      Стивен. Сумеешь!.. Да не дрожи как лист... Гости этого не любят! (Вталкивает ее за ширму.)
      Ламме (увидев Калликен). Ты?! (Бросается к ней, осыпает ее поцелуями.)
      Калликен беззвучно плачет. Стивен прислушивается, любопытно заглядывает
      за ширму, видит Ламме и Калликен n объятиях друг друга.
      Стивен (усмехнувшись). Ну вот... А говорил: пальцем не трону!.. Все они одинаковы... Поначалу ворчат, а потом не выгонишь...
      Вбегает Тиль.
      Тиль (подошел к Ламме, тронул его за плечо). Послушай, друг!
      Ламме (обрадованно). Ты! Как я рад, что ты пришел!
      Тиль. Тихо! Мы в западне!
      Ламме. Тиль, я встретил Калликен... Она здесь, жена моя в этом доме!..
      Тиль. Нашел чему радоваться!.. Бежим!
      Ламме. Она чиста, как прежде... Не смей думать о ней плохо!
      Тиль. Я не думаю о ней плохо, я думаю, как не оставить ее вдовой. Очнись наконец!.. Этот притон - ловушка! Забирай Калликен, и бежим отсюда...
      Калликен. Они нас не выпустят, Тиль! У выхода стоят солдаты...
      Появляется Стивен, подходит к Тилю.
      Стивен. Садитесь, господин. Сейчас вам принесут вина. Вам понравилась эта или позвать другую девушку?
      Тиль. Другую. Вернее, других... Зови всех, старуха!
      Стивен. Всех? Не надорвешься ли? Я боюсь за твою жизнь!
      Тиль. Ничего. Из всех способов самоубийства этот самый приятный. Зови!
      Стивен. Как знаешь... (Кричит.) Девушки! Идите к гостю. (Тихо. Калликен.) Это - Уленшпигель! Не спускай с него глаз. Я приведу рыбника... (Уходит.)
      Появляются девушки, обступают Тиля, скептически оглядывают его,
      хихикают.
      Тиль. Женщины! Поговорим о возвышенных вещах...
      Девушки. Фу! Болтун!.. Да это проповедник... А говорил - будет любовь...
      Тиль. Любовь будет, но в свое время... Поговорим о душе... У вас есть заветная мечта?
      Одна из девиц. Есть.
      Тиль. Какая?
      Девушка. Выспаться.
      Тиль. Это - несбыточная мечта! Поговорим о мечтах доступных... Вы бы хотели выйти замуж?
      Девушка. Кто нас возьмет? Мы даром никому не нужны, только за деньги...
      Тиль. Неправда! Несколько тысяч женихов пробиваются к вам с боями через всю Фландрию. Это - гезы! Молодые, лихие, холостые... Они послали меня, чтобы предложить вам руку и сердце...
      Одна из девиц. Не верьте ему, это - шпион.
      Тиль. Глупенькая, я - сват! Я пришел устроить вашу судьбу... Хватит работать на хозяйку! Поживем для себя!
      Одна из девиц. Врет он все... Пусть докажет!
      Тиль. Эх, женщины, вы совсем одичали в своем заведении и разучились верить людям... Ладно, сейчас вам докажу! (Указывает на Ламме.) Вот один из наших лихих парней! Оп пришел к вам в заведение, ему приглянулась девушка и... Ламме, ты готов взять ее в жены!
      Ламме. Да!
      Тиль (Калликен). Девочка, ты пойдешь замуж за этого красавца?
      Калликен. Да!
      Тиль. Одна судьба устроена... Кто следующий?
      Девушки. Я!.. Я!.. Я!..
      Тиль. Не ссорьтесь. Каждой подберем по вкусу... Непьющих, работящих, блондинов и брюнетов... Только есть еще одно дело. На рассвете ваши женихи пойдут в бой! Мы будем штурмовать Бриль!.. Многие могут сложить головы, если вы не поможете! Девушки, обидно овдоветь до свадьбы!
      Девушка. Что нам делать? Говори!
      Тиль. Если б каждая из вас заманила на ночь по одному испанскому офицеру из береговой охраны, кораблям гезов было б легче дойти до цели!
      Одна из девиц. А что скажут нам наши мужья?
      Тиль. Они простят этот последний грех! И потом, любовь с врагом - это не любовь! Это - месть!
      Девушки. Согласны!
      Тиль. Тогда вперед, новобранцы!
      Распахиваются двери, вбегают солдаты, Стивен, Рыбник.
      Рыбник. Остановись, Тиль! Ты окружен!
      Тиль. Опять ты? Эх. жаль, я тогда тебя не прибил, рыбник... (Выхватил шпагу.)
      Одна из девиц. Тиль, беги к окну! Там есть потайной ход!..
      Тиль валит лавки, столы, отбивается от солдат. Девушки помогают ому. Тиль вскакивает на подоконник. В этот момент Рыбник подбегает к Калликен,
      приставляет ей нож к горлу.
      Рыбник. Тиль! Смотри!
      Все замерли.
      Еще одно движение - и я перережу этой девке горло... Клянусь, я это сделаю! Тиль, хватит спасать себя, спаси чужую душу...
      Калликен. Беги, Тиль! Не надо жалеть меня...
      Ламме. Не трогайте ее! (Бросается к Калликен; его хватают солдаты.)
      Рыбник. Я воткну нож, Тиль!
      Тиль. Твои условия?
      Рыбник. Ты останешься, она уходит.
      Тиль. Нет! Я остаюсь, они все свободны!
      Рыбник. Согласен!
      Ламме. Ни за что! Лучше всем умереть!
      Тиль. Всем умирать глупо, Ламме... Десять жизней - столько за меня еще никогда не давали!.. Уходите!.. (Закричал.) Уходите, черт бы вас побрал!
      Все расходятся. Тиль бросает шпагу.
      В атаку, солдаты!
      Солдаты хватают его, связывают.
      Рыбник. Все, мальчик! Теперь это действительно конец!
      Тиль. Тогда почему ты так дрожишь, рыбник?
      Затемнение
      НОЧЬ ПЕРЕД КАЗНЬЮ
      Тюремная камера, в которую заточен Тиль. Решетка. Полумрак. Тишина.
      Тиль (прошелся по камере, попробовал прутья решетки ла прочность, крикнул кому-то в темноту). Эй! Отзовись! Эй, солдат!
      Голос из-за кулис: "Со смертниками запрещено разговаривать".
      Почему?.. Эй!.. (Прислушался.) Молчишь? Зря! Потом захочешь поболтать со мной, ан будет поздно... Ну, не хочешь - не надо... (Тихо запел.) "Ой, Тили-тили Тиль - будем петь и веселиться, ой, Тили-тили Тиль..."
      Голос из-за кулис: "Петь запрещено!"
      Что за черт, все запрещено... А думать можно? Эй, солдат, думать можно?
      Голос из-за кулис: "Не знаю".
      Ну, сходи у начальства выясни!.. (Сел, задумался. В его воображении возникает Клаас.) Здравствуй, отец!
      Клаас. Я пришел проводить тебя.
      Тиль. Ты хочешь сказать - встретить?
      Клаас. Я говорю то, что говорю... Я пришел проститься...
      Тиль. Не валяй дурака! Мы скоро свидимся... Иди приготовь мне на небе облачко помягче...
      Клаас. Тиль, у меня для тебя плохие новости: там ничего нет!.. Ни рая, ни ада... Ничего! Одно пространство и тишина.
      Тиль. Не дури!.. Что-то должно же быть... Ты, поди, не разглядел спьяну-то?
      Клаас. Я не шучу... Оказывается, сынок, живем только тут, на земле. И при жизни, и после смерти... И я жил только в твоей памяти. Не станет тебя не станет и меня... Поэтому давай прощаться!
      Тиль. К чему ты клонишь?.. Ты пришел меня проверить: не начну ли я цепляться за жизнь?.. Думал, стану кататься по полу и выть по-собачьи?..
      Клаас. Только попробуй!
      Тиль. Ах, старый плут!.. Неужели ты во мне сомневался? Да я без тебя знаю, что там ничего нет. Если б на том свете было лучше, чем на этом, здесь никого бы не осталось!.. Так что зря волнуешься: я знаю, на что иду!
      Клаас. Послушай, Тиль, я пришел не за тем, чтоб сломать твою волю, но... Как тебе это объяснить? Ерунда получается: я сгорел, думал, у тебя жизнь по-иному сложится... А у тебя - то же самое! И конца этому не видно... И мы все умираем, умираем... А умирать-то самое последнее дело...
      В воображении Тиля возникает король Филипп.
      Филипп. Старик прав!
      Тиль. Я не звал вас, ваше величество...
      Филипп. Но ты подумал обо мне?
      Тиль. В такие минуты в голову всегда лезет всякая ерунда!..
      Филипп. Да послушай, Тиль, послушай... Не спеши перебивать! Ты идешь на плаху без тени сомнения и наивно полагаешь, что в этом есть какой-то смысл... А вдруг смысл только в твоей дальнейшей жизни?.. Ты - художник, ты мог бы написать удивительные полотна, которые, возможно, прославили б тебя на века... Сопоставь! Взвесь!.. Что ценнее для человечества: художник Уленшпигель или безвестный шут, казненный в эпоху Филиппа Второго?..
      Тиль (нетерпеливо). Ваше величество...
      Филипп. Погоди! Дослушай до конца... Ты мстишь мне за убитых соотечественников, за сожженные дома... Но подумай: а вдруг это все естество? Ты же не испытываешь ненависти к землетрясению или к извергающейся лаве вулкана? При этом тоже гибнут люди... Ну и что? Природа, уничтожая, обновляется... Короли тоже порождение природы... За что ж ты ненавидишь меня? И вообще, что ты знаешь обо мне?.. О моих мыслях? О моих бессонных ночах? О моих страданиях?.. Почему нам не попытаться понять друг друга?
      Тиль. Потому что это невозможно!
      Филипп. Но почему?!
      Тиль. Потому что на сто ваших вопросов я задам сто своих!.. Что нам делать с пеплом отца, ваше величество? Что нам делать с десятью тысячами гугенотов, убитых в Варфоломеевскую ночь? Что нам делать с тем ребенком, который родился в ту ночь и не был еще ни католиком, ни гугенотом, но которого сожгли за компанию?! Пока вы не ответите на мои вопросы, я не стану думать над вашими! И плевать мне, что вы - порождение природы. Я и природу ненавижу, когда она сеет смерть... Когда-нибудь я и с вулканами рассчитаюсь, пока просто руки не доходят!.. Так что не ищите во мне сочувствия, ваше величество!.. Ступайте отсюда! Бог подаст!..
      Филипп уходит.
      Клаас. Здорово ты ему вмазал!
      Тиль. Нет, отец, плохо... Я не сказал и трети того, что должен... Слова! Не могу отыскать слова...
      Клаас. Нет, лихо... Я-то вообще так не могу... Я, бывало, чуть что: раз - в морду! И весь спор!
      Тиль. Сейчас другое время, отец. Сейчас надо бить не в морду, а в мозги! А для этого нужны слова...
      Клаас. Ну, тогда скажи что-нибудь и мне на прощанье...
      Тиль. Хорошо... (Пауза.) Помолчим.
      Клаас. Помолчим... Ты не беспокойся обо мне, сынок. Меня уж нет.
      Клаас уходит. Его место в воображении Тиля занимает Неле. Впрочем, это пока не Неле, это - Блондинка, с которой Тиль встречался когда-то.
      Тиль. Здравствуй, Неле!
      Неле-Блондинка. Чего ж ты наврал-то? Сказал: Скоро вернусь, а сам но вернулся. А я как дура жду, жду...
      Тиль. Я шел к тебе, милая, но на дорогах столько войны.
      Неле-Блондинка. А я жду, жду... Говорил, будто папа про меня рассказывал, говорил, будто снюсь я тебе...
      Тиль. Все правда.
      Неле-Блондинка. Сватать меня приходили. Я думала - это ты, а как согласилась, вижу - что нет... И вот все жду, жду...
      Блондинка исчезает. Ее место занимает Анна.
      Неле-Анна. Тиль, ты нашел противоположную сторону улицы?
      Тиль. Нет. Все ищу...
      Неле-Анна. И я ищу... Я убежала из дома, Тиль... Обегала весь город, все противоположные стороны улиц, всю Фландрию.
      Анна исчезает. Теперь Неле - это Неле.
      Тиль. Ну наконец мы встретились, Неле!
      Неле (зло). Наконец!.. Всегда так!.. Даже в твоих мыслях я занимаю последнее место!
      Тиль. Неправда, Неле! Ты всегда на первом месте, просто моя голова поставлена задом наперед!.. Слушай, Неле, мне надо сказать тебе одну очень важную вещь: я очень люблю тебя!.. Сто раз я говорил тебе эти слова, но оказалось, что так оно и есть на самом деле... Вот ведь какая интересная штука!.. Ты мне веришь?
      Неле. Верю. По только у нас все нескладно получается... То я тебя все жду-жду, то бегаю за тобой по всей Фландрии...
      Тиль. Конечно, нескладно. Но почему у нас должно быть все складно? Чем мы хуже других?..
      Неле. Тиль, милый Тиль, я так давно жду тебя... Мои глаза устали смотреть на дорогу... Мое сердце сжалось в комочек... Пойдем домой, Тиль!
      Тиль. Да. Да. Сейчас!
      Неле. Опять ты обманываешь?
      Слышен лязг открываемых дверей.
      Тиль. Нет. Правда! Сейчас только... тут у меня одно небольшое дело... Но это недолго!.. Прощай!
      Неле исчезает. В камеру входит Палач.
      Палач. Я пришел за тобой.
      Тиль. Догадываюсь.
      Палач. Молись, парень.
      Тиль. Ни к чему! Господь бог не понимает по-фламандски.
      Палач. Ну, как знаешь...
      Тиль. Что решил трибунал: плаха или петля?
      Палач. Костер!
      Тиль. Ну что ж... Эта дорожка протоптана для меня отцом. Пошли!
      Палач (достал повязку). Дай завяжу тебе глаза.
      Тиль. Это несправедливо. Я тоже хочу посмотреть на свою казнь!
      Палач. Не положено! (Подходит к Тилю, вглядывается ему в лицо.) Черт возьми, да это ж сын Клааса!.. Здорово, Тиль! Я тебя в темноте и не признал... (Снял с себя маску.) Узнаешь? Это ж я - палач из Дамме!
      Тиль. Да узнал я, узнал. Не ори!
      Палач (радостно). Вот так встреча!.. А меня сегодня вызывают, говорят: будешь казнить геза. Ну, мне что: геза так геза!.. А это - наш Тиль. Во дела!.. Здорово, друг, очень рад встрече!
      Тиль. Я тоже!
      Палач. А я слышу в темноте, голос знакомый... Чей? - думаю? А это - ты! Вот!.. (Задумался.)
      Тиль. Давно ты здесь служишь?
      Палач. Нет. Всего третий день... Знаешь, Тиль, как я отца твоего проводил, у меня вся жизнь поломалась... Ушел я из Дамме. Всю семью забрал и пошел... Чувствую, не могу больше людей губить... На сенокосе работал, грузчиком нанимался... пастухом... Только на это как сейчас проживешь?.. У меня ж трое детей, Тиль!.. Старшему семь лет... Выпьем, Тиль, а? (Достал флягу.) За твою удачу! (Отхлебнул.)
      Тиль. Спасибо! Чтоб и тебе так повезло!
      Палач (продолжая рассказ). Ну вот. Помыкался я, помыкался - и не удержался... Прихожу в Бриль, узнаю: испанцам экзекутор требуется... Я и знать-то не знал, что это есть "экзекутор"... Думал, по столярной части... А это опять, стало быть, палач... Ну, черт с вам", думаю, подработаю малость, подкоплю деньжонок, и все! Уйду на волю!..
      Тиль. Сколько ж за меня дадут?
      Палач. Две сотни!
      Тиль. Нормально! По сегодняшним ценам даже хорошо... Шубу жене справишь...
      Палач (отхлебнул из фляги). Перебьется. Я, Тиль, решил дом строить. Чтоб настоящий сруб и крыша из черепицы.
      Тиль. На дом меня не хватит. Надо еще человек десять: черепица нынче дорогая...
      Палач. Дорогая!.. (Отхлебнул, задумался.) "Экзекутор"! Вишь, слово какое сволочи придумали... Эх, Тиль, мне особо тошно, что я испанцам служу... Когда па своих работал - еще ничего, но на испанцев - это уж совсем паскудно получается... (Потянулся к фляге.)
      Тиль (останавливая). Хватит! Уж и так нализался... Не доведешь меня до места.
      Палач. Ничего... Я теперь трезвым на эшафот не выхожу.
      Тиль. Ну, как знаешь... Пошли! На рассвете гезы ворвутся в город... Не успеешь на черепицу заработать.
      Палач. Издеваешься?
      Тиль. А что ж, плакать над тобой, что ли?..
      Палач. Знаешь, Тиль, я бы сам к гезам подался, но боюсь: не поймут и повесят...
      Тиль. Вполне может быть!
      Палач. Не то обидно, что повесят, а то, что не выслушают! А я, может, вам сочувствующий?.. Вот вы испанцев разбили, они грустят, а мне весело... Я вообще иногда веселый бываю... Такие шутки отчубучу - ты ахнешь!.. Вот тут как-то нарядился испанкой... серьгу надел... и одному солдату говорю: иди сюда! Иди!.. Он подошел, а я его кастаньетами по носу! (Хохочет.) Вот я какой бываю!.. Слушай, а хочешь, мы их всех надуем?.. (Срывает с себя одежду палача.) Сейчас ты помрешь со смеху, чего я придумал... Дай мне твой колпак... Дай, не бойся... (Надевает шутовской колпак Тиля.) Во!.. Теперь я вроде - ты! (Смеется.) А ты оденься в мое... И пойдем!.. Они-то подумают, что тебя казнят, а на самом деле - не тебя... Вот смеху-то!..
      Шум. В глубине сцены появляется Рыбник. В его руках пистолет.
      Рыбник. Гезы в городе! Тиль, тебе опять повезло!.. Радуйся! (Стреляет Палачу в спину.) Все! Я привел приговор в исполнение!
      Палач (Тилю). Во, один дурак уже перепутал! (Падает.) За что я люблю тебя, Тиль, - с тобой всегда весело! (Умирает.)
      Рыбник (подбежал к Палачу). Я выполнил божью волю: Тиль Уленшпигель мертв!
      Тиль. Тиль Уленшпигель жив!
      Рыбник (в отчаянье). Этого не может быть!
      Тиль. Во Фландрии все может быть!
      Рыбник в упор стреляет в Тиля. Тиль, невредимый, идет к выходу.
      Ну вот... Ты опять мне не веришь...
      Рыбник снова стреляет в Тиля. Тиль невредим.
      Ой, как тебе не везет, рыбник... Ты бездарный человек. Даже на убийство у тебя нет таланта. (Уходит.)
      Рыбник. Ты опять посмеялся надо мной, боже?! Мне подложили холостые патроны... (Стреляет в себя.) Нет! Настоящие... Извини... (Умирает.)
      Конец второй части
      Эпилог
      На пустой сцене сидят Тиль и Ламме, задумчиво смотрят в зал.
      Ламме. Тиль, но молчи... Говори про что-нибудь, а?..
      Тиль. Про что?
      Ламме. Про что хочешь!.. Слова какие-нибудь говори... А то, когда ты молчишь, мне не по себе... Ерунда всякая в голову лезет.
      Тиль. Живой я, Ламме, живой! Сколько повторять?
      Ламме. Так я понимаю, а все-таки... Ведь ты лежал. Когда мы ворвались в тюрьму, ты лежал...
      Тиль. Ну, лежал...
      Ламме. Зачем?
      Тиль. Стреляли кругом... Чего стоять-то?
      Ламме. Я к тебе нагнулся, а ты не дышишь!
      Тиль. Это я пошутил.
      Ламме. Шутки у тебя, Тиль, какие-то безвкусные!.. Раньше, бывало, на осла задом-наперед сядешь или, помнишь, на базаре пел: "Не помещается в седле его большая шея!"... Это да! Это всем на радость. А тут вдруг лежишь... Над тобой знамена. Оранский речь говорит, а ты и не шелохнешься...
      Тиль. Заслушался. Ведь так красиво говорил: "Тиль - Дух Фландрии. Великий гёз Уленшпигель!"...
      Ламме. Это конечно... Такое про себя послушать каждому приятно... Ну а потом?..
      Тиль. Что потом?
      Ламме. Зачем потом тебя плащом накрыли?
      Тиль. Холодно было...
      Ламме. Ну, а на похороны ты зачем согласился?
      Тиль. Ребята упросили... Поминки все-таки... Оранский шесть бочек вина выставил... Не пропадать же добру?
      Ламме. Это конечно... Погуляли хорошо... (Сердито.) И все-таки зря! Теперь расхлебывай!.. Ведь многие и вправду думают, что тебя нет. Памятник, говорят, тебе решили ставить... Только не знаю где. Одни говорят - в Амстердаме, другие - в Бриле, а третьи - вот тут, на дороге... Очевидцы все спорят, где ты почил... Ты сам-то кому отдаешь предпочтение?
      Тиль. Я лично - за Амстердам.
      Ламме. И я... Уж соглашаться - так на столицу... (Сердито.) Кончай дурить, Тиль! Давай объявись!.. В магистрат, что ль, сходим или просто на площадь. Выйди, крикни: "Вот он - я!" Должны ж поверить, не слепые ведь...
      Тиль. Оно конечно... Но тоже, с другой стороны, зачем людей беспокоить? Все уже свыклись с мыслью, что меня нет... Не время сейчас, Ламме!
      Ламме. Вот упрямый! Ну, как хочешь... Только со мной не молчи! Говори про что-нибудь!..
      Тиль. Хватит говорить. Скоро люди соберутся, а у нас ничего не готово... Давай дело делать!..
      Вдвоем они поднимают большой деревянный крест, устанавливают посреди
      сцены.
      Ламме. Вот так... Ничего!.. Эх, табличку бы надо... "Здесь покоится прах духа Фландрии..." Нет! "Дух праха..." Фу, запутался!
      Тиль. Да ну их, таблички... (Вешает на крест свой шутовской колпак.) Так понятней будет!
      Один за другим появляются друзья, соратники, родные Тиля, печально
      рассаживаются вокруг креста, склоняют головы.
      Ламме. Тиль. А может, пора объявиться?! Ведь все собрались... Самое время!
      Тиль. Еще не время, Ламме. Мое время придет... Знаешь, Ламме, когда мир и покой, когда все хорошо, я, может, и не очень нужен. А вот случись в доме беда, когда опасность... тут я объявлюсь! Тут я уж точно объявлюсь!.. (Тихо запел.) "А вот и где мои слуги, моя свита, пажи, стражи, кони, герцогини?" Ты не бойся: люди услышат! Не глухие же!.. (Громко запел.)
      Ой, Тили-тили Тиль - будем петь и веселиться!
      Ой, Тили-тили Тиль - по ком плачет виселица!..
      Занавес
      Тот самый Мюнхгаузен
      Комическая фантазия в двух частях о жизни и смерти знаменитого барона Карла Фридриха Иеронима фон Мюнхгаузена, ставшего героем многих веселых книг
      и преданий
      ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
      Карл Фридрих Иероним фон Мюнхгаузен - барон.
      Марта - его жена.
      Якобина фон Мюнхгаузен - его супруга, баронесса.
      Феофил фон Мюнхгаузен - его сын.
      Томас - слуга.
      Бургомистр.
      Рамкопф - адвокат.
      Судья.
      Пастор.
      Фельдфебель.
      Музыкант.
      Горожане.
      Действие происходит в одном из многочисленных германских княжеств XVIII века.
      ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
      КАРТИНА ПЕРВАЯ
      Просторная гостиная в доме барона Мюнхгаузена. Стены украшены многочисленными картинами, изображающими барона во время его знаменитых
      путешествий и подвигов. Здесь же развешаны головы и рога подстреленных
      бароном зверей.
      В центре гостиной - большой камин. Рядом - книжные шкафы, заполненные книгами в дорогих переплетах. В правом углу гостиной - клавесин. В глубине
      лестница, ведущая в кабинет барона. Возле лестницы - огромные часы с
      маятником.
      Слуга Томас вводит Пастора.
      Томас. Прошу вас, господин пастор. Господин барон сейчас спустится.
      Пастор. Хорошо, я подожду.
      Томас делает попытку уйти, Пастор останавливает его.
      Послушай, твой хозяин и есть тот самый барон Мюнхгаузен?
      Томас. Да, господин пастор. Тот самый.
      Пастор (указывая на рога и чучела). А это, стало быть, его охотничьи трофеи?
      Томас. Так точно.
      Пастор. И этот медведь? (Указывает на чучело.)
      Томас. Да, господин пастор. Господин барон поймал его прошлой зимой.
      Пастор. Поймал?
      Томас. Так точно! Господин барон пошел в лес на охоту и там встретился с этим медведем. Медведь бросился на него, а поскольку господин барон был без ружья...
      Пастор. Почему без ружья?
      Томас. Я же говорю: он шел на охоту...
      Пастор (растерянно). А? Ну, ну... Дальше.
      Томас. И когда медведь бросился на него, господин барон схватил его за передние лапы, сжал их и держал так, пока тот не умер.
      Пастор. От чего ж он умер?
      Томас. От голода... Медведь, как известно, питается зимой тем, что сосет лапу, а поскольку господин барон лишил его такой возможности...
      Пастор (с усмешкой). И ты в это веришь?
      Томас. Конечно, господин пастор. (Указывая на медведя.) Да вы сами посмотрите, какой он худой.
      Пастор. Ладно, ступай...
      Томас уходит. Пастор с любопытством оглядывает гостиную, пристально
      рассматривает книги. Стенные часы вдруг издают негромкое шипение, затем бьют
      три раза. Тут же наверху в кабинете раздаются два пистолетных выстрела.
      Пастор вздрагивает, испуганно прижимается к стене. Быстро входят Томас и
      Марта.
      Томас. Фрау Марта, я не расслышал, который час?
      Марта. Часы пробили три, барон - два... Стало быть, всего пять.
      Томас. Тогда я ставлю жарить утку?
      Марта. Да, пора.
      Из своего кабинета по лестнице сбегает Мюнхгаузен. Ему лет пятьдесят,
      но он бодр и энергичен: лихие усы, белый парик с косичкой, за поясом
      пистолет.
      Мюнхгаузен. Так, дорогие мои,- шесть часов! Пора ужинать!
      Марта. Не путай нас, Карл. Ты выстрелил два раза.
      Мюнхгаузен (смотрит на часы). А сколько на этой черепахе? Ах, черт, я думал, они уже доползли до четырех... Ладно, добавим часок... (Достает из-за пояса пистолет.)
      Марта (хватает его за руку). Карл, не надо. Пусть будет пять! У Томаса еще не готов ужин.
      Мюнхгаузен. Но я голоден! (Стреляет, пистолет дает осечку.) Вот, черт возьми, получилось - полшестого... Ладно! (Томасу.) Поторапливайся, у тебя в запасе полчаса!
      Томас уходит. Дрожащий Пастор выходит из-за укрытия.
      Марта (заметив Пастора). У нас гости, Карл.
      Мюнхгаузен. А, дорогой пастор! Рад видеть вас в своем доме.
      Пастор (все еще напуган). Я тоже... рад вас видеть, барон. Я приехал, потому что получил от вас письмо, в котором...
      Мюнхгаузен. Знаю, знаю, ведь я сам его написал. Итак, вы получили письмо и приехали. Очень мило с вашей стороны. Как добрались?
      Пастор. Спасибо, хорошо.
      Мюнхгаузен. Вы ведь из Ганновера, не так ли?
      Пастор. Совершенно верно.
      Мюнхгаузен. Вас не захватил в дороге дождь?
      Пастор. Нет. Тучи начали собираться, но потом...
      Мюнхгаузен. Да, да, я их разогнал... Да вы садитесь!
      Пастор садится.
      Впрочем, нет, сначала я хочу вас познакомить с женой.
      Пастор встает.
      Это - Марта!
      Пастор. Очень приятно, баронесса.
      Мюнхгаузен. К сожалению, она - не баронесса. Она просто - моя жена.
      Пастор. Извините...
      Мюнхгаузен. Мы не обвенчаны. Именно поэтому я и просил вас приехать. Вы бы не согласились свершить над нами этот святой обряд?
      Пастор. О, это большая честь для меня... Но...
      Мюнхгаузен. Что?
      Пастор. Я хотел спросить... Я хотел поинтересоваться, почему вы выбрали именно меня? Разве у вас в городе нет своего священника?
      Мюнхгаузен. Есть, но он отказывается нас венчать!
      Пастор. Почему?
      Мюнхгаузен. Потому что - дурак!
      Марта (перебивая). Карл, ну зачем ты так сразу?! (Пастору.) Мы вам все объясним, но позже... Сначала - ужин!
      Мюнхгаузен. Да, да, конечно! (Смотрит на часы.) Не правда ли, пастор, поразительно медленная машина? Как она умудряется отсчитывать столетия, просто не понимаю... Где же Томас?
      Марта. Он только что поставил жарить утку.
      Мюнхгаузен. Милая, сходи поторопи огонь. Передай ему - у нас гость!
      Марта. Хорошо, милый! (Уходит.)
      Мюнхгаузен. Хотите осмотреть мою библиотеку, пастор?
      Пастор. С удовольствием! Я уже обратил на нее внимание. У вас редкие книги.
      Мюнхгаузен. Да! И многие с автографами...
      Пастор. Как приятно.
      Мюнхгаузен (доставая с полки фолиант). Вот, например, Софокл.
      Пастор. Кто?!
      Мюнхгаузен. Софокл. Это лучшая его трагедия - "Царь Один". С дарственной надписью.
      Пастор. Кому?!
      Мюнхгаузен. Ну, мне, разумеется...
      Пастор (решительно). Извините меня, барон... Я много наслышан о ваших... о ваших, так сказать, чудачествах... Но позвольте вам все-таки сказать, что этого не может быть!