Красный Петух (№1) - Красный Петух

Карл не стал исследовать ни окна, ни дверь. Пока что у него не было намерений пытаться сбежать из своей тюрьмы.

* * *

На следующее утро комиссар-криминалист Арне Фристедт долго разглядывал большую схему, занимавшую целую стену их общей рабочей комнаты. Он поджидал коллегу, который вот-вот должен был подвезти развод-материал той группы, которая занималась семью палестинцами.

Он никак не мог схватить логику ни самих событий, ни хода расследования. Это было как-то очень неприятно. Начиная с пистолета Токарева, попавшего сюда из Сирии, события шли "слева направо" - через магазин швейных принадлежностей на Эстермальм к четырем шведским активистам пропалестинского движения. Все четверо фактически связаны друг с другом. От последнего в этом ряду линия тянулась вниз к серии немецких имен - террористам, сидевшим сейчас под охраной в Бремене и Гамбурге. Но эта цепочка событий еще не получила своего завершения, известно лишь, что схваченного немца, до того разыскивавшегося немецкой полицией, пока еще нет повода непосредственно связывать с убийством или пистолетом Токарева.

Вверх от пропалестинских активистов поднимались три сплошные красные линии, связывавшие шведов с двумя ливанскими и одним палестинским преступниками, и дальше никакого логического продолжения. Справа от четырех шведов протянуты две синие линии к группе из семи арабских имен с указанием в скобках названий организаций. Четыре из семи арабских имен отмечены маленькой звездочкой - этих должны были выслать из страны как террористов.

На графике четверо шведов находились в центре. Но тут нет никакой логики, поскольку не было никакой связи между ними, пистолетом Токарева и убийством, с одной стороны, и палестинцами - с другой.

Фристедт отложил в сторону бумаги по делу журналиста Эрика Понти. Эта связь обозначена синей линией. Материал, поступивший от норвежцев, был "плотным" - без пробелов. Кроме того, он абсолютно совпадал со сказанным самим Понти, о чем, однако, Фристедт не сообщил Нэслюнду.

Судя по уже известным данным и связям, отображенным в схеме на стене, существовали, строго говоря, две возможности: либо немецкий розыск даст новые, конкретные сведения, либо, что тоже возможно, хотя и чисто теоретически - и это Фристедт понимал, - найдутся данные в материале о семи палестинцах.

Кроме этих небольших, очень небольших шансов надеяться можно было лишь на попытку Карла Хамильтона найти иголку в стоге сена в Бейруте. Попытка, конечно, достойная, но вряд ли всерьез можно на нее рассчитывать.

- Это не очень-то прояснит дело, - сказал Аппельтофт, войдя в комнату, и недовольно швырнул на пустую середину стола заседаний связку протоколов розыска и допросов сантиметров в тридцать толщиной.

- К сожалению, наверное, это так, но все же пройдемся по ним, - ответил Фристедт и с деланной уверенностью потянулся к кофе. Наконец-то он изучил эту "адскую машину".

Они провели большую часть дня с "семью палестинцами". Проверяли одного за другим по допросам, протоколам домашнего обыска и личным политическим заявлениям, которые каждый из них представлял шведскому Управлению по делам иммиграции и местной полиции, когда они добивались разрешения остаться в Швеции. Для того чтобы предстать в качестве политических беженцев, они, естественно, изображали себя прежде всего дезертирами из палестинских организаций. Поэтому они опасались, что их вернут на Ближний Восток. Вполне вероятно, что они могли переоценить свою деятельность или значимость для различных организаций, к которым причисляли себя, так как сейчас именно эта принадлежность давала возможность рассматривать их как террористов.

Как и можно было ожидать, все семеро имели "внутренние связи", то есть, на обычном шведском, "знали друг друга". А если посмотреть внимательнее, то они знали друг друга гораздо лучше, ведь жили-то они рядом друг с другом, симпатии к указанным ими же организациям тут роли не играли. Например, двое более других подозреваемых в терроризме "друзей" НФОП - ГК общались с менее подозреваемыми приверженцами идеологически близкой организации НФОП и с приверженцами "Аль-Фатх", поскольку жили в одном коридоре, в одном студенческом общежитии.

Члены группы расследования пришли к выводу, что особенно тяжелое положение у приверженцев "Аль-Фатх". Их также следовало бы выслать, хотя сама по себе "Аль-Фатх" правительством не классифицировалась как организация террористическая.

Всех семерых было рекомендовано выслать из страны при удобном случае. Вообще-то их можно было много месяцев продержать в заключении в полицейской тюрьме, поскольку закон предусматривал, что служба безопасности могла выступать и прокурором, и судьей во время переговоров о защите, которую задержанные могли потребовать совершенно законно. Но Нэслюнд пока еще не сделал никакого запроса в Управление по делам иммиграции.

Связи между семью палестинцами и четырьмя задержанными шведами были слабыми. Все сводилось лишь к телефонным разговорам, что совершенно естественно. (Известно ли что-нибудь? Слышали ли они, что говорилось в "Раппорт" о НФОП как о "подозреваемой" в совершенном преступлении? Ах, вот как, они ничего не сказали о НФОП? Будут какие-нибудь демонстрации? И так далее.)

После этого потерянного, как они впоследствии посчитали, но честно отработанного рабочего дня Фристедт и Аппельтофт убедились в том, о чем они с самого начала уже догадывались: семерых палестинцев Нэслюнд может использовать когда угодно, они никакого отношения к делу не имели. Просто хотелось, чтобы это выглядело так. Это его дело, его шоу для средств массовой информации и рекламного аппарата, в это не следовало вмешиваться. Так "фирма" часто поступала с так называемым "Крёхен-лифтен".

- А как все это выглядит теперь? - спросил Фристедт, подойдя к стене и снимая карточки семерых палестинцев.

- Остается розыск немцев. И, конечно же, Карл там, в Бейруте. Но это всего лишь шанс, - ответил Аппельтофт.

- Он, кажется, хороший парень, этот Хамильтон, - то ли сказал, то ли спросил Фристедт и впервые за весь день зажег трубку.

- Да, только я, наверное, старомоден, но мне трудно понять это: коммунист на "фирме", - пробурчал Аппельтофт.

- Пожалуй, но мы уже довольно стары - и ты, и я, - по крайней мере, для работы. Да и у премьер-министра есть люди с таким же прошлым. Он-то уж, наверное, не из мальчиков Нэслюнда.

- Нет, - сказал Аппельтофт, - нет, Карл абсолютно не его человек. Хотя я и не понимаю, как он попал сюда, он ведь и не настоящий полицейский. Его манера обращения с оружием заставляет задуматься. Они что, собираются начать здесь новую деятельность?

Этот вопрос остался без ответа. Для них было важно, что Карл не из тех юных "полуакадемиков", которых набирает Нэслюнд в свою новую гвардию, тех, что сделали быструю карьеру и тянут одеяло на себя. Именно сейчас двое таких наряду с Карлом Альфредом ведут себя словно шефы в отсутствие Нэслюнда. Тот как раз улетел в Гамбург, чтобы "информировать о положении дел", то есть чтобы погреться в лучах славы, которую, как ни смешно, принесла ему находка Карла Хамильтона, пришедшаяся так по вкусу немецким коллегам.

* * *

Нэслюнд действительно провел очень приятный день в Гамбурге. Даже если удар, нанесенный здесь и в Бремене, и не приведет к поимке полутора террористов (так как еще один человек был задержан за незаконное хранение оружия), то гора документов и записей явно говорила о том, что удалось нащупать солидную группу поклонников терроризма, о которых до того имелись лишь самые расплывчатые сведения. И если группа хотела стать потенциальной базой для третьего поколения немецких террористов, то это ее горячее желание удалось остудить. И еще важнее: теперь-то "доказано", что их имена известны отделу по борьбе с терроризмом при службе безопасности, и, значит, те, кто намеревался вербовать их для создания структур новой организации, вряд ли захотят с ними связываться. С этой точки зрения западногерманские коллеги остались очень довольны помощью, полученной от Швеции, и Нэслюнду оказали более чем сердечный прием. Но они не нашли никаких доказательств подготовки какой-либо акции в самой Швеции. Правда, это не означало, что можно отказаться от такой версии - отсутствие квалифицированных террористов среди захваченных как раз и можно было истолковать как их умение вовремя выпрыгивать из сетей, - но каких-либо конкретных данных нет, и с учетом того, что для скорейшего проведения операции по захвату было мобилизовано так много людей, трудно представить себе, что кто-то из них мог бы всплыть на поверхность несколько позже. Но если это случится, то об этом, конечно, сразу же станет известно.

И все же Хенрик П. Нэслюнд чувствовал себя не особенно разочарованным, когда вместе с двумя своими немецкими коллегами, тоже "шефами", отправился в Париж. Ведь именно ради встречи в Париже он полетел через Гамбург, иначе вся поездка была бы не очень оправданна. Но парижская встреча важна; на эту двухдневную ежегодную общую встречу группы "Киловатт" в Версале у Нэслюнда были большие надежды.

Группа "Киловатт" была неофициальным объединением, возникшим по инициативе Израиля, и состояла из служб безопасности Норвегии, Дании и Швеции, спецсекторов голландской, итальянской и бельгийской служб безопасности, занимавшихся борьбой с терроризмом, и "второго бюро" французской разведслужбы DGSE, которое, как на международном профессиональном сленге в этой среде говорили, занималось "спецоперациями" или, если откровеннее, dirty tricks[53].

Великобритания обычно посылала сотрудников из МИ-6 и МИ-5, Израиль был представлен Моссадом и Шин-Бетом, а Западная Германия - BND и Verfassungsschutz, то есть службами и разведки, и безопасности. Великобритания и Израиль не могли позволить себе охотиться на террористов силами лишь одной организации. Контроль за деятельностью IRA в Лондоне, таким образом, осуществляла МИ-5, а за связи IRA с Ливией и другие виды деятельности в Европе ответственность брала на себя МИ-б. Таким же образом дело обстояло и в Израиле: борьба с терроризмом находилась в сфере интересов службы безопасности Шин-Бет, а разведслужба - у Моссада.

Цель группы "Киловатт" - не столько налаживать связи между европейскими и израильскими службами по борьбе с терроризмом, ибо такие связи уже наладились благодаря ежедневному тесному сотрудничеству, сколько, встречаясь несколько раз в году на уровне руководителей ведомств в Париже, проводить тактические и стратегические переговоры, не протоколируя их и не вводя их в компьютеры (чтобы не докладывать о них своим политикам). Координация связей, таким образом, превращалась в обычное, но довольно хорошо отрегулированное сотрудничество.

Шеф "Бюро Б" шведской полиции безопасности является постоянным шведским представителем в группе "Киловатт". Так было начиная со вступления в эту должность предшественника Нэслюнда, человека, который вместе с бывшим шефом шведской государственной полиции вышел на мировой рынок шпионажа: тогда они сумели продать шведскую технику для прослушивания и компьютеры, приспособленные для служб безопасности.

Шведская полиция безопасности, конечно же, не имеет весомого представительства в группе, где большинство организаций более чем вдвое крупнее и обладают во много раз большим практическим опытом, хотя и имеют дело с большим числом проблем, связанных с терроризмом. У шведов свои выгоды от присутствия в этой группе, если не считать, что кое-кто тешит свое тщеславие возможностью посидеть рядом с рослыми, широкоплечими парнями, и состоят они, скорее всего, в том, что им удается постоянно следить за тем, как вводятся в работу технические новинки, а также знать, какие сейчас преобладают тенденции в террористическом движении, действующем на европейском "поле боя". Для более влиятельных членов - а к ним в первую очередь относится израильский Моссад - сотрудничество в рамках группы "Киловатт" означает возможность передавать коллегам во всей Европе свои секретные сведения и информацию. Естественное правило обмена информацией между различными организациями безопасности и разведки: тому, у кого больше сведений, легче получить в обмен новую информацию в благодарность за помощь. Шведы в этом отношении постоянно пребывают в роли должника, прежде всего по отношению к немцам и израильтянам.

На этой встрече группы "Киловатт" рассматривались два главных вопроса. Первый касался новой волны покушений на британские гостиницы и британских туристов, предпринятых IRA в последние две недели. Второй - тенденций, вызывавших все больше опасений: связи между тем, что в Западной Германии называлось "третьим поколением террористов", и двумя или тремя группами во Франции и Бельгии, которые начали пропагандировать нечто вроде "террористического интернационала" и войны против НАТО во Франции, Бельгии и Западной Германии. Совсем недавно на парижской улице был убит американский полковник, а организация "Прямые акции" гордо заявила о своей причастности. Французский полковник, представлявший на встрече французскую разведку, а по существу шеф "второго бюро", почти полностью состоящего из корсиканцев, намекнул, что его люди внедрены к террористам и вскоре можно рассчитывать на широкомасштабный удар. Он надеется, что это выведет на след бельгийской террористической группы.

Вопрос Нэслюнда, касавшийся убийства шведского офицера безопасности, и работа по выслеживанию предполагаемых палестинских убийц стояли в конце повестки дня.

Но за два приятно проведенных в Версале дня - французы взяли на себя заботы о еде и напитках - Нэслюнд, как и надеялся, провел массу неформальных и доверительных встреч со своими израильскими коллегами.

Израильтяне убедили его в том, что убийство связано с операцией, которой еще не было, то есть с тем самым "планом Даал"; и поскольку еще не найдено никаких следов операций, хорошо продуманных группировками Ясира Арафата в рамках ООП, следует начать поиски в другом месте, направив усилия против возможных акций, планируемых какой-нибудь оппозиционной группой палестинцев, поддерживаемых Ираном или Ливией. Речь, скорее всего, идет о Ливии.

Примерно то же самое думали и подчиненные Нэслюнда, так что они не узнали ничего нового, когда тот вернулся из Парижа: фактов слишком мало. И в окружении Нэслюнда пришли поэтому к совершенно верному выводу, что израильтяне рассказали ему гораздо больше, хотя Нэслюнд по какой-то причине о деталях сообщать не захотел.

* * *

Карл уже провел в своей тюрьме почти сорок восемь часов, когда человек, назвавшийся Мишелем, пришел к нему в сопровождении молодых, хорошо вооруженных мужчин.

Они спешили и нервничали. Отправляться в путь следовало немедленно. Карл попросил было разрешение побриться, поменять одежду и принять душ, но из этого ничего не вышло. На него тут же надели темные очки и спустили на два этажа, а потом поместили в нечто, что должно было быть кузовом небольшого пикапа. Затем уже знакомое петляние по улицам. По шуму Карл догадывался, что они проехали центральную часть Западного Бейрута, потом снова вернулись на окраину города. Когда машина остановилась, его провели через двор и, вероятно, какую-то строительную площадку, поскольку он спотыкался о доски и груды камней.

Двое шли по бокам и вели его под руки. Они миновали ворота или арку, затем оказались на узкой открытой лестнице. Эхо от шагов и голосов подсказывало Карлу, что они поднимаются по лестнице недостроенного высотного дома.

Затем вошли в дверь, судя по коротким возгласам множества людей, хорошо охранявшуюся. Карл подумал, что охранники проверяют друг друга. Он, кроме того, слышал шелест бумаги, которую, вероятно, кто-то читал.

В коридоре с него сняли очки. Он действительно был в недостроенном высотном доме. Они прошли много будущих квартир без дверей и без напольного настила. Но все окна коридора и выходящих в него квартир были заколочены на случай воздушных налетов. Карл разглядел, что свет извне сюда не проникал, а освещение в коридоре было минимальным.

- Место мы выбрали специально для этой встречи, - прошептал за его спиной человек, назвавшийся Мишелем.

В другом конце коридора вдоль стен были навалены мешки с песком для защиты от возможного огня гранатометов. Через проход в высокой двойной стене из мешков с песком они вошли в комнату. За одним из обычных на Ближнем Востоке письменных столов из коричневого пластика под дерево сидел Абу аль-Хул. В комнате были два охранника, каждый на своем стуле у своей стены, примерно в четырех метрах друг от друга. Абу аль-Хул сидел у торцовой, узкой стены, а перед его столом стояли два стула.

Даже если бы комната и была забита народом, подумал Карл, все равно трудно было бы не угадать, кто тут носил кличку Сфинкс и был шефом одной из лучших на Ближнем Востоке служб безопасности и разведки.

Абу аль-Хул не поздоровался, он лишь жестом показал на один из стульев перед собой. Карл сел, также не протягивая руки. Абу аль-Хул был седой, коротко остриженный, крепко сбитый человек лет шестидесяти. Глаза скрыты за темными очками, на жестком лице выделялись по-восточному изогнутый нос и большой рот, не привыкший улыбаться.

Человек, назвавшийся Мишелем, сел рядом с Карлом и некоторое время сидел молча. Потом Абу аль-Хул медленным движением снял с себя очки. Он оказался синеглазым.

- Я - Абу аль-Хул, - сказал он низким и меланхоличным баритоном.

- Я - Карл Хамильтон, офицер шведской службы безопасности, и я рад, что получил возможность встретиться с вами, - ответил Карл.

Абу аль-Хул какое-то время изучал его твердым синим взглядом, не отвечая, затем через стол протянул ему, небольшой листок бумаги.

- У нас есть определенные косвенные сведения, что наш самый компетентный враг - вы же знаете, у нас много врагов - планирует покушение на кого-то из нашего руководства здесь, в Бейруте. Лично я, без сомнений, мог бы быть такой целью. Согласно нашей информации, эти планы могут иметь скандинавскую связку. Как вы это расцениваете, господин Хамильтон? - монотонно, едва шевеля губами, спросил Абу аль-Хул.

- Я не знаю об этом ничего, и у нас нет никаких сведений на сей счет, - осторожно ответил Карл.

- Подумайте, может быть, вы сами входите в эту группу? Ваша связь со Скандинавией бесспорна. И, как вы понимаете, эти два дня, когда вы были нашим гостем, мы посвятили проведению некоторой проверки, - продолжил Абу аль-Хул тем же ровным тоном.

Карл задумался. Он почувствовал какое-то облегчение, потому что это, действительно и без всякого сомнения, была именно та встреча, которую он ждал, а не путешествие во мрак неизвестности - такая мысль не раз приходила ему в голову. Но если теперь они почему-то решили, что он участвует в какой-то операции, направленной против руководства ООП, то положение Карла по меньшей мере тревожно. Однажды такая операция имела место, о ней Карл хорошо знал, поскольку был в Бейруте как раз тогда, когда израильская группа коммандос ворвалась в квартиру к трем высшим руководителям ООП и расстреляла их там.

- Я, конечно, не могу знать, какую проверку вы осуществляли, но у меня нет причин беспокоиться по этому поводу, - ответил Карл медленно, стараясь не нервничать.

- Вы можете каким-нибудь образом доказать, мистер Хамильтон, что вы не участвуете в подобной операции? В таком случае мы сможем договориться и в дальнейшем.

- А что, собственно, вы хотите, чтобы я доказал?

- Что вы не подосланный убийца, например.

Абу аль-Хул оставался спокойным, но четверо мужчин, находившихся в комнате, напряженно всматривались в Карла.

Карл лихорадочно искал выход. Разговор принял более неприятный оборот, чем он даже мог себе представить. Возможно, это всего лишь стандартный прием на допросе - пытаться уговорить допрашиваемого, что "это знают все" и так далее, но, с другой стороны, если палестинцы почему-либо не поверили ему, то время начнет бежать, как в песочных часах. Карл принял решение и сразу же начал атаку, хотя потом он так и не смог объяснить себе, почему поступил именно так.

- Вы желаете слишком многого, - сказал он, потягиваясь и зевая, словно очень устал, потом улыбнулся, и когда руки его вытягивались в стороны и все еще находились на середине пути, он выдернул из-под себя стул и схватился за дуло автоматического карабина ближайшего охранника, дернул его к себе одной рукой, а сам метнулся в противоположном направлении и в полную силу стукнул локтем в диафрагму застигнутого врасплох телохранителя. Затем мгновенно разрядил оружие, знакомое по тренировкам, и направил его против второго охранника, находившегося по другую сторону, но в том же направлении, где сидел человек, который назвался Мишелем, и издал звуки, имитирующие стрельбу: "так-так-так".

Второй охранник застыл от неожиданности. А тот, которого он ударил, лежал на полу и слабо постанывал.

- Вот так, - сказал Карл и направил свой АК-47 на Абу аль-Хула, который так и не изменил выражения лица, не двинул ни головой, ни рукой и вообще никак не отреагировал на быстрый выпад Карла. - Может быть, так я докажу вам. Вы все еще живы.

И осторожно положил АК-47 на письменный стол перед Абу аль-Хулом, наклонился над лежавшим, помог ему подняться и попросил прощения. Затем вновь сел на свой стул. Человек, назвавшийся Мишелем, поднялся с пола и спокойно сел возле Карла.

Абу аль-Хул слабо улыбнулся. На любом другом лице эту улыбку вряд ли можно было бы заметить, но на лице человека, названного Сфинксом, она была несомненной.

- Хорошо, - сказал Абу аль-Хул, - вы умеете брать инициативу в свои руки, мистер Хамильтон, и я это одобряю. Но не из-за недоверия, а просто из чистой предосторожности именно это оружие было не заряжено. Как я и говорил, мы провели кое-какое расследование, и оно привело нас в Калифорнию, если вы понимаете, о чем я говорю...

- Нет, не понимаю, - ответил Карл и потянулся к автоматическому карабину на письменном столе, но никто из находившихся в комнате не остановил его. Он вытащил магазин. Тот оказался пустым. Он положил карабин обратно на письменный стол.

Абу аль-Хул даже не улыбнулся.

- Я хочу, чтобы вы сначала услышали несколько моих версий, мистер Хамильтон, но это не только мое частное мнение, а мнение всей ООП. Полагаю, вы готовы выслушать меня?

Карл кивнул.

"Джихаз ар-Разед" не слышал даже намеков на то, что в Стокгольме должна была произойти какая-нибудь операция. А сенсационное убийство шведского полицейского безопасности вызвало бы слухи и переполох в палестинских кругах, и в таком случае они действительно были бы ответственны за него. А сейчас уже прошло более недели после этого события...

Невозможно исключить, что то или иное арабское государство тайно что-нибудь и готовило, например Сирия, но даже и в этом случае кое-что дошло бы до нас.

Это была всего-навсего информация. А если перейти к политической стороне дела, то ни у сумасшедшего полковника в Ливии, ни еще меньше у ООП не было повода устраивать шумиху в Швеции. Это была бы и стратегическая, и политическая ошибка, поскольку каждая операция, как хорошо ее ни планируй, все равно большой риск. Если бы было совершено убийство полицейского службы безопасности и убийцу схватили, то все равно цена убийства полицейского несоизмерима с тем, что они хотели сделать.

Однако вполне вероятно, что израильтяне могли задумать такую операцию по двум причинам. Во-первых, мишень самой операции тактически и стратегически достаточно важная, и не так уж трудно было представить себе, кого в таком случае это могло бы касаться. Во-вторых, они почти уверены, что палестинцы могли бы взять на себя ответственность за это, шведская служба безопасности невольно сможет прикрыть их отход.

Это не только теоретические или пропагандистские рассуждения врага Израиля. Над этим действительно стоит подумать.

- Вот как, - сказал Карл со смешанным чувством любопытства и раздражения той искусственной паузой, которая очень напоминала Нэслюнда дома, в Стокгольме, - а почему, позволю себе спросить?

Абу аль-Хул все еще держал руку на папке и смотрел Карлу прямо в глаза.

- Потому что пистолет, о котором вы спрашивали, прибыл к вам из Израиля, - ответил он тем же спокойным тоном.

- Как вы можете это доказать, русские ведь не поставляют оружие Израилю, - недоверчиво заметил Карл. - Хорошее объяснение, если бы оно было правдоподобным. Как его можно проверить?

Пистолет Токарева № АРР-4576543 принадлежал майору 23-й моторизованной пехотной бригады Рашиду Абделю Хаму аль-Холейли. Он был ранен и взят в плен в боях на Голанских высотах в октябре 1973 года. В январе 1974 года этот майор вошел в группу сирийцев, обмененных на израильских пленных под наблюдением Красного Креста на границе перемирия в Кунейтре. Как и другие пленные, он был передан безоружным, это естественно. У сирийских офицеров служебное оружие прикрепляется к форме кожаным ремнем или латунной цепочкой, так что можно уверенно сделать вывод, что он не мог потерять пистолет, когда его ранили. Значит, он попал в руки израильтян, и, значит, в случае со шведским сотрудником безопасности убийца мог быть израильтянином.

- Проблема, само собой разумеется, в том, что эти данные находятся, как бы это выразиться, в сфере палестинских интересов, - сказал Карл.

Абу аль-Хул кивнул почти незаметно, ожидая, что Карл будет продолжать.

- Я бы хотел знать, могу ли я каким-либо образом проверить достоверность этих данных?

- Мы, конечно же, размышляли над этим вопросом, - ответил Абу аль-Хул задумчиво, - это нелегкая проблема. Вы, мистер Хамильтон, насколько я знаю, достаточно хорошо ориентируетесь в политической ситуации на Ближнем Востоке и в нашей борьбе против сионистских и других врагов, не правда ли? В таком случае начнем с того, что вы знаете: Сирия не совсем то государство или, точнее, тот режим, который любит и поддерживает нас. И если вы обратитесь за этими сведениями к сирийскому режиму, то я хочу лишь попросить вас в таком случае не намекать им, что источник вашей информации - мы. Ибо тогда нет никакой уверенности, что они подтвердят все это, не так ли? У Сирии нет повода защищать Израиль во имя Всевышнего и Милосердного. Есть возможность таким путем получить позитивный результат, но это мы предоставим вам. А сейчас пойдем дальше и посмотрим, можем ли мы сделать наше сотрудничество еще более плодотворным. Вы слышали что-нибудь о "Божьей мести"?

Карл отрицательно покачал головой.

Абу аль-Хул прервал свой рассказ и заказал турецкий кофе. Меньше чем через тридцать секунд один из охранников возвратился с латунным кофейником классической формы и тремя маленькими чашечками, которые он подал поочередно сначала Абу аль-Хулу, потом Карлу и затем уже человеку, назвавшемуся Мишелем.

- "Божья месть" - это спецотдел в Моссаде, который создан в период, когда Голда Меир была премьер-министром Израиля. Расцвет его деятельности пришелся на начало 70-х годов, а его стратегия включала два направления. Первое - убийства палестинских интеллектуалов в Европе. Прежде всего не тех, кто так или иначе связан с военными операциями, а интеллектуалов, которые занимались пропагандой, журналистикой, поэзией, литературой. Длинный ряд убийств, последовавших вслед за этим, показал, что это дело рук очень опытной команды. Второе - стремление изобразить дело таким образом, будто убийства совершаются соперничающими палестинскими группами и, следовательно, якобы сами палестинцы убивают друг друга.

Один израильский генерал, близкий друг Голды Меир - Арон Замир, руководил этой деятельностью до 1973 года, вплоть до своей первой большой неудачи. Это было связано с историей в городе Лиллехаммер в Норвегии. То, что был убит не тот человек, как говорится, не так уж и страшно. Но то, что полдюжины оперативных работников попали в тюрьму, было катастрофой, поскольку для их освобождения требовалось решение норвежского суда. Все кончилось тем, что Арона Замира, который, между прочим, сам был на месте преступления в Норвегии, уволили, а отдел прекратил свою деятельность.

Но, как считал Абу аль-Хул, эта деятельность сейчас возобновилась. По почерку убийство палестинского представителя в Социалистическом интернационале Хиссама Сартави, без сомнения, очень напоминает работу "Божьей мести", причем два обстоятельства указывают на это: технически операция проведена превосходно, и все было представлено так (это говорится и в исторических работах), будто стреляли друг в друга сами палестинцы и что якобы палестинцев, стоявших за переговоры, убивала кровожадная фаланга, которая всегда хотела иметь решающее влияние на них.

Но была и существенная разница. Ошибка в Лиллехаммере состояла в том, что в операцию втянули слишком много любителей. Убийцы сбежали, они ведь были настоящими профессионалами, поступавшими в таких вот ситуациях уверенно, а те, кому надо было обеспечить операцию, попались.

Фиаско в Лиллехаммере стало очень чувствительным ударом для Израиля. Но убийство Хиссама Сартави они осуществили уже без помощи любителей. А во времена Бегина, несколько лет назад, Арон Замир был прощен и вновь стал шефом в Моссаде.

- Поэтому, - закончил свои рассуждения Абу аль-Хул, - я приложил часть материалов о "Божьей мести" и Ароне Замире к данным об истории с пистолетом Токарева. Мне было приятно начать сотрудничество со шведской службой безопасности. Если вы захотите новых контактов с нами, мы всегда пойдем на них, а если мы узнаем еще что-нибудь связанное с убийством в Стокгольме, мы сообщим вам лично, мистер Хамильтон.

Абу аль-Хул поднялся, протянул руку, похожую на медвежью лапу, и крепко пожал руку Карла.

Человек, назвавшийся Мишелем, осторожно вывел Карла из комнаты вниз по длинному коридору в темноте. Наконец они подошли к двери с новыми мешками песка и новыми вахтерами.

"Мишель" коротко сказал что-то охране по-арабски, и потом они сами спустились по лестнице. Казалось, что в темных очках уже надобности не было. Они осторожно пробрались через строительные завалы перед почти готовым высотным домом, где проходила встреча, подошли к единственной ожидавшей их машине, каждый со своей стороны, и сели на заднее сиденье. Шофер завел мотор, не ожидая команды "Мишеля". Они вновь направились к центру города.